Морское дыхание (гет)

 Временами Гермиона Грейнджер начинала сомневаться в правильности своего решения, которое было принято довольно поспешно. Сегодня был как раз один из таких дней, когда Гермионе начинало казаться, что она зря шесть лет назад уехала из Лондона в Варну за Виктором, ведь их отношения так и не сложились, а ради него ей пришлось бросить и стабильную работу в Министерстве Магии, и своих друзей, за что теперь было нескончаемо стыдно. Ей было стыдно перед Роном — она бросила его, когда он был прикован к постели после получения травмы во время одной из аврорских вылазок. Ей было стыдно перед Гарри — она уехала, а все проблемы оставила ему. Но больше всего Гермиона чувствовала себя виноватой перед Джинни — она оставила её, когда у девушки случился выкидыш и последовавший за ним нервный срыв. Но тогда решение уехать за любимым казалось единственно правильным, и она не раздумывая оборвала все связи.

Но Варна так и не стала Гермионе настоящим домом. Она любила этот город, любила запах моря и каждую его улочку, но при этом чувствовала себя здесь лишней. Ей так и не удалось построить семью с Виктором — ему хотелось, чтобы жена следила исключительно за бытом и детьми, а ей не хотелось хоронить свои способности и амбиции под горами грязной посуды и детских пелёнок. Не в двадцать лет.

Поэтому в двадцать лет Гермионе пришлось в одиночку начинать жизнь с нуля в чужой стране. Волшебным образом ей удалось снять квартирку почти на берегу моря, за которую хозяин не повышал плату даже в летний сезон. Она устроилась помощником одного из самых прославленных юристов Балканского полуострова, Юлиуса Данчева, волшебника лет семидесяти, который относился к ней как к дочери или, скорее, внучке, и многому научил. Через три года Юлиус решил, что скопил уже достаточно денег, и что ему пора уйти на пенсию и проводить больше времени с женой, а контору оставил Гермионе. За два последующих года ей удалось доказать, что она не за красивые глаза или интимные услуги, как поначалу думало большинство сотрудников, получила своё место. Многие из них до сих пор завистливо перешептывались, но она привыкла не обращать на это внимания.

В целом, единственное, на что Гермиона Грейнджер обращала внимание — это её работа, а в частности самые сложные и запутанные дела. Вокруг них и крутилась вся её жизнь, и только вечером пятницы и в субботу она позволяла себе расслабиться. Пятничный вечер она проводила с Юлиусом и его женой, ведь у них не было детей, а её родители не хотели общаться с ней после того, как она вернула им память. Субботу она проводила на пляже, если была хорошая погода, или в небольшой кофейне, если погода не благоприятствовала прогулкам. Иногда она встречалась с Виктором и они часами разговаривали обо всём и ни о чём, ведь даже после расставания у них оставалось много общего и хорошие воспоминания. И даже, кажется, осталась любовь. Иногда он смотрел на неё как на богиню, завороженно следил за её движениями и всегда сидел гораздо ближе, чем требовалось, но Гермиона запрещала себе думать об этом. Хотя чаще всего она читала книги, до которых руки не доходили в будни, вышивала или рисовала. Воскресенье она посвящала тому, чтобы разобраться с делами, которые должны были потребоваться на ближайшей неделе.

И такая жизнь Гермиону абсолютно устраивала, пока очередным воскресным утром на неё не обрушились сразу две, на первый взгляд, радостные новости.

Первую новость на неё обрушил чёрный филин, которого девушка подарила себе на прошлое Рождество, бросивший перед ней «Ежедневный пророк» именно в тот момент, когда Гермиона отпила кофе. На первой странице был кричащий заголовок «МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫРОС. ГАРРИ ПОТТЕР СТАЛ ОТЦОМ», из-за которого она поперхнулась, и утренний кофе пошёл у неё носом. Торопливо протерев рукавом старой тренировочной кофты газету, принялась за чтение статьи.

«Кажется, Герои Второй Магической войны на этой неделе решили ярко напомнить о себе! Только в среду мне стало известно, что Рональд Билиус Уизли сделал предложение руки и сердца своей партнерше Вэлмэй Морган, охотнице «Холхиендских Гарпий» и та ответила согласием, как уже в субботу пришло известие о том, что Гарри Джеймс Поттер и его жена стали родителями! Из достоверного источника пришла информация, что в среду, 17 августа, Джиневра Поттер родила мальчика! Имя младенца пока держится в секрете, но из того же источника нам стало известно, что мальчика планируют назвать в честь дедушки, Джеймса Поттера. Мне кажется странным, что молодые родители так долго скрывали столь знаменательное событие, а это наводит на разные мысли. Возможно, ребёнок болен? Или Джиневра забеременела не от мужа? Недаром ведь ходили слухи о её связи с загонщиком сборной Англии по кавиддичу Теодором Ноттом во время Чемпионата Мира по квиддичу в 2002 году. О фактах и домыслах, касающихся отношений главной пары Магической Войны, вы можете прочитать в моей новой книге «Избранный: спаситель или мучитель?», которая выйдет через две недели.

Ничего не слышно только о третьем члене «Золотого трио», Гермионе Грейнджер, которая шесть лет назад переехала в Варну и стала одним из лучших адвокатов Европы. Интересно, она всё ещё спит с Юлиусом Данчевым или, получив тёпленькое местечко, дала старичку отворот-поворот? Так или иначе, этого мы пока узнать не можем, но обещаю, как только что-то станет известно, вы узнаете об этом первыми!

Рита Скитер,

независимый корреспондент,

специально для «Ежедневного пророка».

Ниже шла фотография со свадьбы Гарри и Джинни, на которой они счастливо улыбались, и было видно, что кроме друг друга им никого не надо.

По щеке Гермионы скатилась одинокая слеза.

Девушка сложила газету, несколько раз провела пальцами по сгибу и бросила её в мусорку и в задумчивости посмотрела на свои руки.

Из этой задумчивости её вывел стук в окно — прилетела другая сова с зажатой в клюве запиской.

Первым порывом было зашторить окно, залезть под одеяло с фонариком и документами, и до завтрашнего утра не показывать из комнаты носа, но всё же здравый смысл возобладал над сиюминутной прихотью и Гермиона второй раз открыла окно. Серая сипуха с уханьем сделала круг по кухонке, сбросила письмо на подоконник и вылетела в открытое окно, а девушка в ужасе смотрела на клочок пергамента.

По мелкому неровному почерку Гермиона поняла, что записка была от Виктора, а если он написал ей в воскресенье, то случилось что-то по-настоящему важное. Послание было коротким и содержательным, в духе его отправителя.

«Дорогая Гермиона!

Извини, что беспокою тебя в воскресное утро, я знаю, что ты занята делами, но случилось нечто очень важное для меня.

Прошу, приходи через полчаса в нашу кофейню, мне не терпится поделиться этим с тобой.

Твой Винни.»

Гермиона закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь подавить непрошенные слёзы. Они расстались пять лет назад, но в переписке с ней он продолжал подписываться кличкой, которую она дала ему после просмотра мультика про «Винни Пуха», потому что ей показалось, что Винни и Виктор очень созвучны. Так его могла называть только она, даже его девушке такого не дозволялось.

Гермиона упёрлась лбом в стекло и грустно посмотрела на стекающую по стеклу каплю дождя. Была непривычная для Варны дождливая погода, отчего на мгновение ей показалось, что она в Лондоне. От этого осознания сделалось ещё более тоскливо.

Порой Гермиона жалела ещё и о том, что не смогла усмирить свои амбиции и построить семью с Виктором. Но осознание того, что, не выбери она работу, очень скоро бы начала ненавидеть его за то, что он не дал ей реализоваться в профессии, не давало ей усомниться в правильности принятого решения. И хотя теперь она начинала ненавидеть свою работу за то, что она не дала ей построить семью, Гермиона старалась убедить себя в том, что некоторым людям не дано испытать настоящей любви и быть счастливым семейным человеком. Получался замкнутый круг, выхода из которого не было.

Когда через десять минут Гермиона зашла в кафе в том же старом тренировочном костюме, в котором она ходила с самого утра, то сразу же заметила Виктора. Не потому, что в заведении было всего семь человек, включая её, двух официантов и бармена, а потому, что он всегда излучал какую-то невидимую мужскую силу, которая не позволяла просто так пройти мимо него.

На звук её шагов Виктор обернулся, и в её груди что-то оборвалось. Он встал, и, несмотря на его привычную широкую улыбку, она отметила необычную напряженность его лица и позы в целом. Попытка улыбнуться в ответ в треском провалилась, потому что её лицо было похоже больше на гримасу боли.

— Привет, — почти прошептала Гермиона, не сумев справиться с голосом и остановилась в двух шагах от Виктора, не решившись привычно обнять его. Что-то безвозвратно изменилось.

— Привет, Хикс, — старая дурацкая кличка, полученная ею во время просмотра фильма "Люди в чёрном", сейчас звучала совершенно неестественно. — Я заказал нам кофе и салаты, если ты не против, — он как-то напряженно улыбнулся.

— Я... Что-то случилось?

— Присядем, — Виктор неопределённо махнул рукой в сторону мягких диванчиков. Гермиона медленно опустилась на самый край одного из них.

Повисла тяжёлая пауза.

— Меня пугает сложившаяся ситуация, — она нервно дергала край лежащей на столике салфетки и сосредоточенно наблюдала за своими руками. — Ты присылаешь мне сову воскресным утром, чего никогда не делал, я мчусь в это кафе, словно ошпаренная, а теперь мы сидим здесь и молчим, будто первый раз друг друга видим, — она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. — Я спрашиваю, что происходит, Виктор?

Он тяжело вздохнул.

— Я женюсь на Линде, потому что она беременна, — и тут же отвёл взгляд.

Её сердце упало и пропустило удар.

— А... — в конец растерявшись, Гермиона с силой дёрнула салфетку и бокал, стоявший на ней, пролился девушке на колени. Неловко отряхиваясь, она старалась найти какие-то слова и ждала, что Виктор ей в этом как-то поможет, но он молчал. — Я... А к чему такая срочность? — ей всё же удалось справиться с голосом. — Почему ты просто не мог сообщить мне это письмом?

— Я так и хотел, но не мог подобрать слова.

— Понятно, — Гермионе хотелось кричать, хотелось схватить его за воротник рубашки, встряхнуть и спросить, как он может так поступать, если знает, что она до сих пор любит его. То, что он знает это, она не сомневалась — все эти взгляды, задушевные разговоры, незаметные касания, прерывистое дыхание возле её шеи.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что я подлец и бесчувственная скотина, которая не понимает, что между нами всё ещё есть та химия, которую люди называют любовью, — своим тяжёлым взглядом Виктор словно прибил её к дивану. — Мне безумно тяжело сейчас говорить это тебе, но по-другому я не могу. Я бы хотел видеть тебя и только тебя своей женой и матерью наших детей, но ты ведь сама этого не хочешь. Линда... Она такая... Настоящая женщина. Нет, я не говорю, что ты плохая, не привлекательная или чёрствая, просто ты более... Прагматичная, наверное. Я хочу, чтобы моя жена встречала меня каждый вечер вкусным ужином и тёплой постелью, а не кипой бумаг и рассказами об очередном убийстве или скандале, — Виктор почесал подбородок, а затем стремительно опустился перед Гермионой на колени. Забрав из её рук салфетку, он принялся целовать её ладони. — Родная, одно твоё слово — и я брошу Линду. Я не брошу ребёнка и буду ему помогать, но я не обязан любить его мать. Одно твоё слово — и мы будем вместе всегда. Просто брось свою чёртову работу! — изо всех сил стараясь не срываться на крик, Виктор перешёл на шёпот. — Пожалуйста...

Гермиона завороженно смотрела на его затылок. В глазах стояли слёзы, которые она не решалась сморгнуть.

— Я... Я не могу. Пойми, если я брошу работу, я не буду счастлива. Если я закопаюсь в детские пелёнки, я потеряю себя как личность, я буду проклинать себя и тебя за то, что убиваю в себе личность. Ты требуешь от меня невозможного — хочешь сделать из меня эдакого эльфа-домовика с возможностью перепиха, — Гермиона устало отняла руки и поднялась. Виктор смотрел на неё глазами побитого щенка и ей нестерпимо захотелось забрать свои слова обратно и броситься к нему, но она запретила себе даже думать об этом. — Я искренне желаю вам с Линдой счастья. Я надеюсь, она сможет полюбить тебя хотя бы в половину так же сильно, как это делала я. Надеюсь, ты позовёшь меня на вашу свадьбу. Мы всё ещё друзья, Виктор. Просто друзья. Ну или если ты передумаешь делать из меня карманную собачку, то не друзья, — она постаралась тепло улыбнуться. — Счастливо, — не оборачиваясь, Гермиона пошла к выходу.

На улице дул тёплый морской ветерок, снимая напряжение и развязывая тугой узел в груди. Только одна непрошенная слеза всё же смогла скатиться по её щеке.

Закончился этот вечер для Гермионы так же необычно, как и начался — за чашкой коньяка на кухне четы Данчевых. Марина молча слушала непрекращающийся поток её слов, лишь изредка поглаживая по голове.

— Что я сделала не так в этой жизни? Почему Виктор не может принять мой выбор? Что мне делать? Я хотела сегодня отправить поздравления Гарри и Джинни с рождением сына, но неожиданно поняла, что понятия не имею, где они сейчас живут. Я никому не нужна, и от этого мне хочется выть. Я ужасно виновата перед ними, и уже не могу ничего исправить. Я организовала для себя свой собственный персональный ад, и стала его главным демоном, — Гермиона всхлипнула и отпила чай под внимательным взглядом пожилой волшебницы.

— Ничего нельзя исправить только в случае безвременной кончины, всё остальное — отговорки и проявление слабости. Твои друзья любят тебя, ты просто боишься принимать решения и брать на себя ответственность. Я понимаю, что ты от этого устала после того, как таскалась по лесам, но это было почти десять лет назад, пора отпустить свои страхи. Стань собой, ведь для этого не нужно отказываться от себя и от любимого дела. Лети в Лондон, извинись перед друзьями, стань прежней храброй девочкой, которая внесла неоценимый вклад в победу над самым тёмным волшебником последних лет. И, возможно, ты увидишь там то, чего прежней импульсивной девочке разглядеть не удалось.

Гермиона искренне улыбнулась.

— Спасибо, мам, — только в таких домашних беседах она позволяла себе так называть миссис Данчев, словно боялась, что если это слово услышит кто-то ещё, это будет предательством для её родной мамы. — И как тебе удаётся всегда поднимать мне настроение?

— Ну я же волшебница!

Смех, отражаясь от старых стен кухни поместья Данчевых, на долгие часы смог развеять все страхи.

Лёжа ночью без сна, Гермиона думала над тем, может ли она вернуться в Лондон, имеет ли право вновь вмешаться в жизнь людей, которых однажды уже предала и сделала больно. Ей казалось, что всё, на что она может там рассчитывать — холодное презрение и заметка от Риты Скитер о своём возвращении. Она боялась, что и ей могут сделать больно, разорвать её душу на ещё более мелкие кусочки, которые уже ничто не сможет собрать. Спать ей тоже совершенно не хотелось, потому что она боялась возвращения старого кошмара — Беллатрисы Лестрейндж в поместье Малфоев, ведь каждый раз она чувствовала всё ту же нестерпимую боль и который снился ей каждый раз после напряженных дней. Просыпаясь в холодном поту, она думала, что та уродливая надпись снова появится на её предплечье, но это всё так и оставалось в дурном сне. Тем не менее, в половине пятого утра Гермионе всё же удалось убедить себя, что от попытки восстановить душевное равновесие дома ей всё же не сделается ещё хуже и что она должна вылететь туда ближайшим рейсом.

Вдохнув морозный декабрьский воздух, Гермиона улыбнулась. Несмотря на напряжённую прошедшую неделю, во время которой она срочно завершала все возможные дела в конторе, чтобы спокойно отправиться в отпуск, и тяжёлый перелёт, во время которого её ужасно мучила тошнота из-за того, что она имела неосторожность плотно поужинать в самолёте, она наконец испытала чувство облегчения.

Гермиона любила самолёты. Ей нравилось смотреть в иллюминатор и видеть мир с высоты птичьего полёта. Она не любила полёты на метле, так как во время них ей не удавалось в полной мере насладиться открывающимися видами из-за отчаянных попыток не свалиться с метлы, а самолёты позволяли ей расслабиться. Она решила, что не станет пользоваться трансгрессией для того, чтобы сократить время в пути, потому что хотела сделать сюрприз, хотя так до конца и не понимала, кому. Друзьям? Вряд ли она могла до сих пор считать их таковыми после всего, что натворила. Репортёрам? Зачем?

Сойдя с трапа самолёта и оказавшись на земле, она наконец-то поняла, что находится там, где и должна быть. Пришло время не убегать от мучивших кошмаров, а дать им отпор и снова взять на себя ответственность.

Ответственность, от которой она бежала, словно от огня, последние шесть лет.

До "Дырявого котла" она так же добралась совершенно маггловским способом — на такси. Водитель, возможно, и удивился, высаживая пассажирку с огромным чемоданом рядом со старым магазином компакт-дисков, но не подал вида. В конце концов, в Лондоне может произойти всё, что угодно.

Гермиона же, дождавшись, пока такси повернёт за угол, смело шагнула к дверям старого паба.

Открыв скрипучую дверь, она услышала запах, который ассоциировался у неё с волшебством, ведь именно он встретил её при первом походе в Косой переулок.

Поскольку был полдень буднего дня, в баре, помимо старого бармена, была лишь ветхого вида волшебница и официантка, остервенело оттиравшая странное тёмно-синее пятно почти под самым потолком.

Гермиона прочистила горло, и пожилой бармен поднял на неё затуманенные серо-зелёные глаза. Неожиданно его осунувшееся лицо просияло.

— Мисс Грейнджер, какой приятный сюрприз! -опираясь о барную стойку, Том вышел к ней навстречу. — Вы в Англию в гости или по делам? Приготовить вам комнату или вы остановитесь у друзей?

Гермиона счастливо улыбнулась.

— Я тоже рада видеть вас, Том. Приготовьте мне, пожалуйста, комнату, — неожиданно она замялась. — Я приехала в гости, но не знаю, надолго ли.

Том понимающе кивнул.

— Для вас будет приготовлена лучшая комната, — он повернулся к официантке. — Ханна, дочка, не могла бы ты заняться этим?

Девушка оторвалась от своего занятия и рассеянно посмотрела на Тома.

— Что?

— Ханна, милая, приготовь, пожалуйста, лучшую комнату для нашей гостьи, — он кивнул головой в сторону Гермионы.

Ханна перевела взгляд на посетительницу и мгновенно расплылась в улыбке.

— Гермиона! Ой, прошу прощения, мисс Грейнджер, — она смущённо отвела взгляд и замолчала.

— Всё в порядке. Мы с вами достаточно хорошо знакомы, чтобы вы могли обращаться ко мне по имени, — она улыбнулась, и тайно выдохнула, и в глубине души порадовалась, что хоть кто-то из её прошлой жизни не ненавидел её. — И неплохо общались в своё время, насколько я помню. Как ваша бабушка Тина?

Ханна улыбнулась чуть шире.

— Спасибо, бабушка сейчас в Уэльсе, поехала подлечить колено. Может быть, тогда можно перейти на "ты"?

— Да, разумеется.

Неожиданно Том кашлянул и с укором посмотрел на Ханну. Та встрепенулась.

— Прошу прощения, я совсем забыла. Гермиона, подожди, пожалуйста, здесь, я скоро вернусь, — она указала на стул за ближайшим к Гермионе столиком.

— Спасибо, Ханна, можешь не торопиться, — девушка села на стул, не прекращая улыбаться, когда Ханна взбежала вверх по лестнице и скрылась из вида. — А она славная, оказывается, — сказала она, повернувшись к Тому. — Мы с ней в Хогвартсе не так долго общались...

Том понимающе улыбнулся.

— Да, Ханна прекрасная девушка. Она даже хочет выкупить мой бар, чтобы его не забрали за долги, да и я уже слишком стар, чтобы продолжать им управлять.

— У вас есть долги?

— Да, несколько лет назад я взял несколько кредитов, чтобы сделать здесь ремонт, что помогло бы вновь привлечь сюда посетителей, но неожиданно заболел. Драконья оспа, меня едва спасли.

— Очень сочувствую вам, Том. Если я чем-то могу помочь...

Том махнул рукой.

— Я сам виноват, не переживайте. Надеюсь, из Ханны получится лучший управляющий, чем я... А вот, кстати, и она.

Ханна подошла к Гермионе и протянула ей ключ.

— Вот, твоя комната номер четырнадцать, из неё открывается лучший вид на Косой переулок.

— Спасибо. Я пойду, мне нужно разложить вещи, к тому же я немного устала с дороги, — Гермиона смущённо улыбнулась. — Ханна, я надеюсь, у тебя вечером будет время немного поговорить?

Ханна уверенно кивнула.

— Конечно. Спускайся в любое время, буду очень рада. Я здесь каждый день примерно до полуночи, а сегодня ещё и на ночь останусь, так что буду только рада компании.

Разобрав чемодан, Гермиона подошла к единственному в комнате окну и, опёршись о подоконник ладонями, с затаённым страхом начала всматриваться в снующую толпу, стараясь увидеть знакомые лица.

Через некоторое время, когда глаза начали болеть от напряжения из-за того, что она почти не моргала, и, в чём она не хотела признаваться даже самой себе, скопившихся слёз, Гермиона наконец нашла в себе силы отвернуться.

Из окна был виден магазин "Всевозможных волшебных вредилок Уизли" и её захлестнули воспоминания.

Первое послевоенное Рождество было для Гермионы последним, когда она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Потом, буквально через пару месяцев, словно ветер, что пробуждает спящее море перед началом шторма, в её жизнь ворвался Виктор, и увлёк ее в пучину безумия. Безумия, которое заставило её бросить мужчину, за которого она несколько лет мечтала выйти замуж, сменить академию и следующие три года мучиться, обучаясь на ненавистном ей болгарском языке.

Иногда Гермиона поражалась собственному безрассудству и не могла понять, что именно так привлекало её в Викторе. Недавно она пришла к выводу, что в тот момент ей просто-напросто наскучило, а с Виктором у неё оставалось слишком много недосказанности и её вечно преследовала мысль о том, что было бы, если бы их не разлучила война. Ей казалось, что не будь её и этих вечных путешествий по лесам, она не полюбила бы так сильно Рона. Если бы они не пережили вместе так много, она бы никогда не подумала заводить с ним отношения. А к тому моменту, когда Виктор ворвался в её жизнь, споры с Роном стали бесконечны и не было ни одного дня, чтобы они провели время наедине и не поругались, что и поспособствовало принятию такого поспешного, но казавшегося единственного правильным решения.

До сих пор Гермиона старалась убедить себя, что не жалеет о том решении, ведь начиная с Турнира Трёх Волшебников, её раздирали противоречивые чувства. С одной стороны — Рон, такой близкий и надёжный, на которого можно было положиться и с которым можно было построить крепкую семью. В какой-то момент он начал казаться идеальным принцем её собственной сказки. Только вот совместная жизнь и стоящие по квартире пирамидками грязные носки вскоре развеяли образ прекрасного принца и показали Гермионе, из чего состоит ежедневная рутина семейной жизни. С другой стороны — такие давние чувства к Виктору, короткий роман с которым, состоявший, правда, всего из нескольких тайных поцелуев, казался идеальным. Но жизнь с ним оказалась не такой идеальной, как она мечтала.

Но Рождество такого далёкого, одновременно радостного и омрачённого большими потерями, тысяча девятьсот девяносто восьмого года, было идеальным.

После учёбы, когда Гермиона пришла в магазин вредилок, она застала Рона и Джорджа за поеданием леденцов.

— С Рождеством, мальчики! — она подошла к Рону, поцеловала его в макушку и приобняла Джорджа за плечи. — Ваша мама не обрадуется, что вы перебиваете аппетит. Если за праздничным столом вы не съедите всю индейку, она страшно оскорбится и вплоть до Дня Благодарения не будет её готовить. А индейка у неё потрясающая, вот только я её всю не съем, — улыбаясь, она повесила на вешалку пальто.

— В нас и не такое влезет! — Рон хохотнул и хлопнул себя по животу.

— Рон, ты плюнул мне в глаз, — проворчал Джордж, вытирая рукавом глаз. — И да, Гермиона, мы всё съедим, не переживай.

Гермиона с грустью посмотрела на него. После смерти Фреда он так и не отошёл. Никто не слышал от него никаких попыток пошутить после майских событий. Гермиона оставалась единственной, кто не старался поднять ему настроение и не задавала вопрос "как дела?". Поэтому она оказалась тем человеком, которому он действительно рассказывал о том, что с ним происходит, а не отговаривался стандартными фразами.

— Вот и славно. Рон, я сейчас пойду переоденусь, и у тебя есть пятнадцать минут, чтобы сделать то же самое. Я погладила твою рубашку, она в шкафу. Джинсы висят в сушилке, не такие уж они и мятые. Джордж, — Гермиона окинула его взглядам с ног до головы. — Хотя бы расчешись, пожалуйста.

— Будет сделано, мэм! — Джордж ей отсалютировал.

Как только Гермиона скрылась на втором этаже, Рон повернулся к брату.

— Почему ты можешь просто расчесаться, а мне нужно наряжаться, словно мы идём на приём к королеве?

Джордж потрепал его по голове.

— Потому что не я её парень, дружище.

Гермиона переехала к Рону в августе. Ей не хотелось снимать квартиру, так как в Косом переулке это было делать достаточно дорого, снимать квартиру где-то в другом месте было бы не удобно, так как нужно было как-то добираться на учёбу, а вечно жить у Гарри ей было стеснительно. К тому же, ей хотелось серьёзности в отношениях. Рон же жил с братом, и они решили, что она не помешает. И действительно, с её появлением Джорджу стало легче, потому что она не давила на него своим сочувствием, а просто была ему другом.

В Норе их, как всегда, встретили тепло. Молли обнимала их, казалось, целую вечность до хруста костей. В этом году Билл и Флёр приехать не смогли, потому что поехали к её родителям, Чарли остался в Румынии, так как у него заболел один из редких драконов, а Перси, как обычно, остался на работе допоздна.

Затем был ужин, на котором не скучал никто, и даже Джордж отпустил пару шуток в сторону Гарри и Джинни, которые постоянно старались касаться друг друга и не прекращали влюблённо переглядываться. Гермиона немного завидовала им. Они с Роном никогда так не смотрели друг на друга. Но она откинула эти мысли и решила подумать об этом не сегодня.

Затем были танцы. Гермиона танцевала с Артуром, который сосредоточенно слушал её объяснения того, как нужно танцевать вальс. Рон отстранённо жевал индейку, Гарри и Джинни медленно покачивались в такт музыке, а Джордж помогал Молли украшать торт.

Гермиона наслаждалась каждым мгновением вечера, стараясь запомнить его в мельчайших деталях. И она запомнила его настолько хорошо, что даже садовый гном, стащивший её туфлю, вызывал только улыбку.

Эти воспоминания согревали её, когда терпеть одиночество становилось совсем невыносимо.

Вынырнув из своих мыслей, Гермиона посмотрела на часы. Прошло уже несколько часов с того момента, как она заселилась в комнату, и за окном начинало смеркаться. Сначала она решила посмотреть рабочие бумаги, так как не хотела сильно расслабляться, чтобы потом было не так сложно вернуться к работе, но потом подумала, что за последние шесть лет это её первый полноценный отпуск, и она должна им насладиться.

 * * *

Спустившись в бар, Гермиона заметила Ханну за барной стойкой. Рядом с ней стоял высокий темноволосый мужчина и сердце Гермионы болезненно сжалось, когда она поняла, что это Гарри.

Остановившись в нерешительности на последней ступеньке, она не могла заставить себя сделать ещё хоть шаг. Мысли бегали в её голове, словно безумные мухи, изнывавшие от жары. Стоит ли к нему подходить? Если да, то с чего начать разговор? Просто сказать "привет" после шести лет тотального игнорирования? Убежать обратно и спрятаться в комнате? Тогда чего ради она вообще приехала в Англию, если не ради того, чтобы увидеться с близкими и попросить прощения? В конце концов, встретить Гарри было большой удачей, потому что она была уверенна, что он-то её простит, как всегда всех прощал. Её дорогой Гарри, которого она считала братом и за которого была готова отдать жизнь.

Она медленно подошла к барной стойке. До неё донёсся обрывок разговора.

— Ханна, я ещё раз повторяю, это дело на особом контроле у Кингсли, и если он не спустит это на тормозах... Сама подумай, вы должны были сообщить в Министерство.

— Я понимаю, Гарри, такого больше не повторится. Я не знала, Том сказал мне, — она опустила голову и шмыгнула носом. — Прости.

Гарри неловко поёжился.

— Это ты меня прости. Ты мой друг, а я тут тебя до слёз довожу. Извини и ты меня, — он протянул ей платок. — Держи.

— Я тоже должна извиниться перед тобой, Гарри, — сказав это, Гермиона поразилась своей бестактности и сильно покраснела.

Гарри замер с вытянутой рукой, в которой держал платок, и медленно повернулся. Она не видела его глаз, так как его очки были с затемнёнными линзами, но чувствовала, как он напрягся.

Около минуты они молча смотрели друг другу в глаза.

— Я... Чёрт, Гермиона, ты ошарашила нас своим поспешным отъездом, а через шесть лет подкралась ко мне со спины с извинениями! — Гарри всплеснул руками. — Я, если честно, даже не знаю, что сказать.

Она опустила голову.

— Можно сказать "привет". Или сказать, чтобы я ушла, потому что не сможешь простить меня. Мне не хватало смелости написать письмо, и я поступила очень эгоистично. Прости, — в это мгновение она почувствовала, как его рука легла ей на плечо, и одновременно поцелуй в макушку.

— Я не сержусь, просто мы все очень сильно переживали, — он отстранился и посмотрел ей в глаза. — Тебе не за что извиняться, просто я не знаю, сможем ли мы теперь быть так же близки.

Она шмыгнула носом.

— Я бы очень этого хотела, Гарри. Мне вас всех очень не хватало, но я такая трусиха...

— Надо же, — раздался голос за её спиной. — Гарри Поттер завёл интрижку на стороне! Ты в курсе, что мама тебя запечёт вместо индюшки на рождественский стол?

Гермиона повернулась и увидела Джорджа. И его удивленный взгляд. И красные щёки.

— Гермиона! — он подошёл и буквально смёл её в свои объятия. — Прости, не узнал со спины. Столько лет прошло...

Она уткнулась лбом ему в плечо и что-то пробормотала. Джордж отстранился.

— Я ничего не понял. Повтори, пожалуйста.

— Говорю, что очень рада видеть тебя, — она посмотрела ему в глаза. — Я думала, вы все меня ненавидите.

— Я тебя очень хорошо понимаю, всем нужна передышка, — Джордж погладил её по голове. — Просто ты выбрала весьма оригинальный способ передохнуть и он оказался несколько затянутым, не находишь? — он широко улыбнулся.

— Да, конечно...

— Так, я предлагаю заказать сливочное... — Гарри оборвал себя на полуслове и посмотрел на Гермиону. — Нет, лучше заказать огневиски и немного поболтать. Как вам такая идея?

Гермиона и Джордж утвердительно кивнули и прошли к столу. Только сев на стул, Гермиона наконец расслабилась и весь оставшийся вечер провела в настолько прекрасном настроении, что на следующее утро ей пришлось доставать из запасов двойную дозу зелья от похмелья.

Проснувшись утром от нестерпимой головной боли, Гермиона дала себе обещание больше никогда не пить наравне с друзьями-мужчинами.

Сев на кровати, она с удивлением обнаружила, что находится в своём номере, на софе, которая стояла рядом с камином, свернулся калачиком Джордж, а рядом с ним, сидя в кресле, спал Гарри. Гермиона через боль улыбнулась, вспоминая их ожесточённые споры по поводу того, кто же был худшим преподавателем в Хогвартсе.

Так же она узнала, что никто из друзей её не ненавидит, как ей казалось раньше, все просто живут дальше, лишь иногда вспоминая о ней с ноткой грусти, потому что всё ещё хотели бы видеть её частью своей жизни.

Усилием воли заставив себя встать, Гермиона принялась искать свою волшебную палочку. Через несколько минут она обнаружила её в ванной, где та мирно лежала в раковине.

Первое, что она сделала — призвала антипохмельное зелье и тут же его выпила. Ощутив в себе силы жить дальше, Гермиона посмотрела в зеркало.

Впервые за последние несколько лет на неё оттуда смотрела не угрюмая взрослая женщина с туго затянутым пучком на затылке, которая была готова защищать и наказывать волшебников в суде, а взбалмошная девчонка с горящими глазами, которую, казалось, она много лет назад похоронила. Гермиона улыбнулась своему отражению и занялась утренними процедурами.

Выйдя из ванны, она услышала стон, следом за ним глухой удар и сдавленное "ауч!". Источником звука оказался Джордж, неожиданно упавший с софы.

— Доброе утро, мальчики, — стараясь подавить смешок при виде потирающего ребро Джорджа, произнесла Гермиона. — Как спалось?

— Не смешно, — проворчал Джордж, поднимаясь с пола. — Ты вчера малость перебрала с алкоголем и упала спать, словно морская звезда. Когда Гарри попытался устроиться на самом краю кровати, ты пнула его в бедро и пробубнила что-то отдалённо похожее на «Винни, твои носки воняют словно дохлая псина, уйди», — хмыкнул он. — Но лишь отдалённо. Кстати, Гермиона, кто такой Винни? — он поднял одну бровь и выразительно посмотрел на девушку, отчего она покраснела.

— Э-э-э…

— Гермиона, не ведись на провокацию, — вздохнул Гарри, вставая и поправляя очки. — Мы и так поняли, что речь идёт о Викторе, хоть и удивлены, что его носки «воняют, словно дохлая псина», — Гарри хитро подмигнул ей.

Гермиона окончательно смутилась.

— Я… Не слишком бы хотелось сейчас обсуждать наши с ним отношения. Там всё довольно печально, грустно и бесперспективно, — Гермиона потупила взгляд.

Гарри выглядел растерянным.

— Ты вчера ничего не сказала про него… Я думал, у вас всё хорошо. Про вас давно ничего не писали в газетах, я всё ждал заметку о том, что вы поженились, а теперь, — он нервно переминался с ноги на ногу. — Извини. Мы вчера так увлеклись воспоминаниями, что я как-то и не подумал спросить о том, как сейчас твои дела. Чувствую себя чёрствым идиотом, — Гарри неловко погладил её по плечу. — Просто моя жизнь и так как открытая книга, иногда журналисты узнают о каких-то событиях раньше меня самого. В общем, извини меня, я идиот.

Гермиона нервно хохотнула.

— Я и не думала, что будет легко, Гарри. Мы были семьёй, а я вас предала. Но я обещаю, что расскажу всё, что ты захочешь услышать, — она искренне ему улыбнулась.

— Это всё безумно мило, ребята, но Гермиона, можно я воспользуюсь ванной? — прервал их Джордж.

— Ты сумасшедший? Мог бы и не спрашивать, а молча идти и делать свои дела, — проворчала Гермиона.

Джордж улыбнулся.

— Я правда очень скучал по тебе, Гермиона, — он грустно улыбнулся. — Даже если никто не захочет с тобой общаться, ты всегда можешь прийти ко мне. И никакой неловкости, сестрёнка, — он подошёл и порывисто её обнял. Она погладила его по спине.

— И я скучала. Очень. Спасибо, что не ненавидишь меня, — она смахнула тыльной стороной ладони навернувшиеся слёзы.

— Ладно, мне действительно нужно в ванную, а то мне кажется, что от меня сейчас пахнет не лучше, чем от носков Винни, — сказал Джордж и подмигнул ей. — Не скучайте, — и скрылся за дверью.

В ванной зашумела вода. Гермиона села на краешек кровати и жестом пригласила Гарри присоединиться. Он сел, но при этом даже не посмотрел на неё, и в воздухе повисло напряжённое молчание. Казалось, возникшую между ними неловкость можно было потрогать рукой.

— Гермиона, честное слово, я простил тебя уже давно, — Гарри взъерошил волосы таким привычным движением, знакомым ей ещё со школы, что она невольно улыбнулась. — Мне было больно от того, что ты решила, что не нужно даже объясниться, сказать, какое ты приняла решение, — он закусил губу и покачал головой. — Но через пару лет я принял это. Я принял это точно так же, как сейчас принимаю то, что ты снова часть моей жизни. Точнее, я хочу, чтобы ты была этой частью, — он грустно улыбнулся. — Но я не знаю, как нам дальше общаться. Я… Я хочу, чтобы мы общались как раньше и были так же близки… Но… — он обречённо выдохнул и посмотрел на неё. Она поёжилась от его изучающего взгляда. — За шесть лет произошло очень многое. Мы прожили целые жизни. И не были рядом, когда происходили важные для нас события, — он упёрся ладонями в колени и принялся изучать узор на ковре. — Мы, конечно, можем рассказать друг другу обо всём, что произошло, но это будет не то. Нужно время, чтобы всё вернулось на круги своя.

Гермиона хотела расплакаться, но понимала, что слёз не осталось. Она дотронулась до плеча Гарри и легко его сжала.

— Я понимаю. Просто помни, что я всё ещё считаю тебя своей семьёй. И, хотя я повела себя, как порядочная свинья, ты всё ещё мой лучший друг, — она убрала руку и отвернулась, смотря перед собой. — И ни один человек на всём свете не знает меня лучше, чем ты.

Гарри повернулся к ней и обнял за плечи. Она погладила его по руке.

— Знаешь, вчера я был искренне рад твоему возвращению, — он улыбнулся. — У меня тоже давно не было таких тёплых и весёлых вечеров.

Они продолжали сидеть, обнявшись, и именно в этом положении их застал Джордж, когда вышел из ванной. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Увидев, что напряжение в комнате заметно спало, он улыбнулся и взъерошил ещё влажные волосы.

— Я рад, ребята, что вы нашли общий язык, — он подошёл к Гермионе и чмокнул её в макушку. — Итак, каков наш план действий на сегодняшний день?

Гермиона пожала плечами.

— Если честно, я как-то и не думала над этим. Когда я вылетала из Варны, единственное, о чём я думала, так это то, что мне нужно вас найти и извиниться. Я совершенно не представляю, чем я хочу заниматься в ближайшее время. Впервые за эти шесть лет у меня полноценный двухмесячный отпуск, — она увидела удивлённое лицо Джорджа. — Всё это время я максимум отдыхала дня три-четыре подряд раз в несколько месяцев. А сейчас Юлиус сказал, что мне нужно отдохнуть и сменить обстановку, и обещал присмотреть за конторой.

Гарри, наконец, выпустил Гермиону из объятий, а Джордж озадаченно почесал затылок.

— Та-а-ак, сегодня суббота, значит, мама собирает всех в Норе, — Джордж как-то странно посмотрел на Гарри, и тот почему-то отвернулся. — Можем отправиться туда и сразу всех ошарашить твоим появлением. Или не делать моей маме сердечный приступ и пойти куда-нибудь гулять. Или я могу просто предложить тебе переехать к нам в квартиру над магазином, и там уже что-то придумать.

— К вам — это к кому? Ты, наконец-то, решил завести отношения? — Гермиона почему-то была уверена, что её предположение не правильное, но другого у неё не было.

Гарри сдавленно хмыкнул.

— Нет, Гермиона, — тихо сказал Гарри. — С Джорджем живу я.

Сказать, что она была удивлена, значит, не сказать ничего.

— Но я думала, что у вас с Джинни всё хорошо. У вас же недавно родился малыш?

— Ну, да, собственно, в этом и заключается проблема, — Гарри старался отводить взгляд. — Мы с Джинни... Между нами многое изменилось. Я, наверное, всё ещё люблю её, но... — он посмотрел на потолок. — Но мы тоже совершали ошибки. И некоторые из них будут ещё долго нас преследовать.

Гермиона выглядела растерянной. Затем в её голове что-то щёлкнуло и она попыталась сложить все кусочки мозаики воедино.

— Я читала в "Ежедневном пророке", что Джинни подозревали в романе с Ноттом в прошлом году... — она посмотрела на Гарри, который прилагал максимум усилий, чтобы не встретиться с ней взглядом. — Но я никак не могла подумать, что это правда.

— К сожалению, это правда. Я не интересовался подробностями, но я не могу простить её. Мы уже полгода не живём вместе. Когда она мне сказала, что беременна, я был несказанно рад. Но потом она сказала мне, что в тот период, когда она забеременела, у них как раз и был роман, — Гарри посмотрел на Джорджа, и тот неуверенно пожал плечами. — Я долго думал, как поступить. В итоге понял, что не могу видеть её слишком часто и переехал к Джорджу. Мы, конечно, до этого и так виделись очень редко, но я понимал, что мы не сможем скрывать произошедшее, если буду пренебрежительно относиться к беременной жене. Об этом знаем только я, она и Джордж. И, возможно, Нотт, но я не знаю, мы не обсуждали больше эту тему. И теперь ты, — он как-то жалостливо посмотрел на Гермиону. — Даже Рон не знает. Для всех я живу не с Джинни только потому, что Джорджу неимоверно грустно. Глупая отмазка, я понимаю, но другой я придумать не смог. А он, — Гарри кивнул в сторону Джорджа. — Так правдоподобно изображал депрессию, что никто не стал перечить. Все, конечно, удивились, что для выхода из неё был выбран именно я, но, вроде, поверили. Но теперь, когда Джинни родила, я не знаю, как себя вести. Я хочу сделать тест на отцовство, и думаю, что она сама будет не против, но... Но я всё ещё люблю её и не хочу окончательно всё разрушить.

Гермиона очень не хотела верить в услышанное. Но она понимала, что Гарри сейчас как никогда нуждается в поддержке, и, раз он всё-таки смог её простить и довериться, она не может его подвести.

— Гарри, я... — ей никак не удавалось подобрать нужные слова. — Я не знаю, что сказать. Это похоже на плохой бульварный роман. Никогда не могла подумать, что такое может произойти.

— Вот и я не знаю. Хожу нервный, перед всеми играю в заботливого мужа, а на душе так паршиво. Я ведь и сам виноват в произошедшем. На момент, когда всё произошло, мы не виделись несколько месяцев вообще. Из-за моей работы. За неделю перед чемпионатом я выкроил пару дней, чтобы увидеться, но в последний день мы очень сильно поругались. Я не могу винить её, но мне всегда казалось, что наши отношения идеальны. Что мы всегда будем рядом и преодолеем все трудности, а не будем создавать их сами. — Гарри, наконец, перевёл взгляд на Гермиону и пристально посмотрел ей в глаза. — Я хочу, чтобы ты обещала мне, что не будешь пытаться помочь в этой ситуации, пока я не попрошу тебя. Или не попросит Джинни.

Гермиона смотрела ему в глаза и понимала, что за эти года Гарри повзрослел, хотя ей казалось, что после войны ему уже в принципе некуда было взрослеть. Его никогда нельзя было назвать беспечным, но теперь на неё смотрел мужчина, которого настолько вымучила эта жизнь, что сил у него почти не осталось. Остались только опыт, боль и сожаления. Гермиона медленно кивнула.

— Я... Конечно, Гарри, это ведь твоя жизнь и твои решения, и тебе нести потом за них ответственность, — она грустно улыбнулась. — Так же, как я сейчас несу ответственность за свои.

Джордж, всё это время молча сидевший в кресле неожиданно оживился.

— Итак, что, всё-таки, насчёт переезда? — спросил он, оторвав её от печальных размышлений.

Гермиона окончательно смутилась.

— Я не знаю, Джордж, — она в упор посмотрела на него. — Мне бы не очень хотелось вас стеснять...

— Прекрати, — он тепло улыбнулся. — Никакого стеснения. Наоборот, ты, возможно, заставишь Гарри хотя бы доносить грязную посуду до кухни. К тому же, ты ведь не навсегда приехала, а я хочу провести с тобой как можно больше времени, — он чуть покраснел. — Мне очень тебя не хватало, правда. Ты всегда знала, как меня поддержать и твоё сочувствие не раздражало.

Гермиона задумалась. С одной стороны, ей хотелось проводить с друзьями как можно больше времени, но с другой она настолько привыкла жить одна, что очень плохо представляла себе совместную жизнь с кем-то.

Увидев замешательство на её лице, Джордж встал с кресла и хлопнул в ладоши.

— Решено! Ты сейчас же собираешь вещи и переезжаешь! — увидев, что Гермиона хочет возразить, он предупредительно цокнул языком. — Ничего не хочу слушать, собирайся!

Она улыбнулась. Времяпрепровождение в Лондоне обещало быть интересным.

Убедившись, что мальчики уже спят, Гермиона тихо выскользнула из своей комнаты и так же бесшумно вышла через чёрный ход и закрыла за собой дверь. Спустившись по пожарной лестнице, она прошла через арку и оказалась в переулке между магазином Уизли и кафе, которое обещало очень дешёвые тако. Гермиона удивилась, что это кулинарное изделие добралось и до волшебного мира, но, поскольку кафе было закрыто, прошла мимо и оказалась на центральной улице Косой Аллеи.

Вдохнув прохладный ночной воздух, она пошла в сторону единственного заведения, которое работало поблизости. Это оказался ресторан быстрого питания. Гермиона помнила, что раньше здесь был небольшой книжный магазин, и это заставило её сердце ёкнуть. Всё же, за время её отсутствия, многое изменилось.

Пока она шла, в её голове крутился разговор с Гарри и Джорджем после переезда. Они снова ничего нового толком не обсудили, предавшись общим воспоминаниям. И она осознала, как же сильно ей этого не хватало. В итоге она даже не заметила, как оказалась перед входом в кафе.

Там было очень немноголюдно — лишь две пожилые волшебницы в дальнем конце зала и девушка, стоявшая в этот момент спиной ко входу и делавшая заказ. Когда она обернулась, Гермиона с удивлением узнала в ней Асторию Гринграсс-Малфой. Не успев даже удивиться тому, что человек такого высокого положения делает в круглосуточной забегаловке, она увидела, что Астория направляется прямиком к ней.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — тон Астории был дружелюбный, но Гермиона всё ещё ожидала подвоха.

— Добрый вечер, миссис Малфой.

— Мне необходимо соблюсти формальности или я могу напрямую попросить Вас о помощи?

Гермиона окончательно растерялась, и на несколько секунд повисло неловкое молчание.

— Э-э-э… Я не… Э-э-э… Что Вы хотите? — Гермиона, не сумев сразу среагировать на такую откровенность, почувствовала себя Роном в не лучшие его времена.

— Мы можем присесть или Вы торопитесь?

Гермиона на пару секунд задумалась, и ответом ей было недовольное урчание живота.

— Могу я сначала сделать заказ?

— Ох, простите, разумеется, — ответила Астория и отошла в сторону. — Я буду ждать Вас там, — и указала на столик в нише, который Гермиона бы и не заметила.

Сделав заказ, Гермиона хотела сбежать, но тревога в глазах Астории и природное любопытство не позволили ей этого сделать.

Сев напротив Астории, Гермиона ждала, когда собеседница начнёт разговор. Но та прервала молчание лишь после того, как официант, похожий на измождённую белку, принёс заказ и удалился.

— Моей семье угрожает большая опасность, — и вновь тишина. Поймав внимательный взгляд Гермионы, Астория выдохнула и продолжила. — Вы не представляете, как я рада тому, что судьба послала мне Вас. Лучший юрист Европы и, по совместительству, одна из самых талантливых ныне живущих колдунов, если не самая талантливая… — Гермионе была приятна такая откровенная, но такая искренняя лесть. За прошедшие несколько лет она научилась запросто принимать похвалу, не краснея при этом. — Я хотела попросить Вас, чтобы вы помогли мне расторгнуть магический брак и забрать сына из рода Малфоев.

Второй раз за день Гермиона потеряла дар речи. Неужели не только у Гарри в семье разворачивается драма как в плохой пьесе? Не дав Гермионе возможность сказать хоть слово, Астория продолжила.

— Я понимаю, что звучит безумно, но это правда необходимо, чтобы спасти мою семью, а мой муж совершенно не хочет этого понимать! — Астория с чувством ударила ладонью по столу и Гермиона подпрыгнула от неожиданности. — Вы согласны? Прошу вас, мисс Грейнджер, вы моя единственная надежда! Я отдам любые деньги, всё, что пожелаете, только помогите, пожалуйста.

Гермиона задумалась. С одной стороны, у неё отпуск и ей не хотелось пока возвращаться к работе. С другой, отчаяние Астории не дало бы совести спать спокойно. Да и возможность жить следующие несколько лет, совершенно не задумываясь о материальном, так же была привлекательной. К тому же, дело казалось по-настоящему интересным.

— Я возьмусь за Ваше дело, но мне необходимо будет обсудить с вами детали в более официальной обстановке. И мне нужны подробности.

Астория радостно улыбнулась.

— Я предлагаю встретиться завтра. Сейчас у меня встреча с другом, а утром я совершенно свободна и, если Вы не против, буду ждать Вас в офисе вот по этому адресу, скажем, в одиннадцать? — она протянула Гермионе визитку. Офис находился в Лютном Переулке, что удивляло и озадачивало. — Я всё расскажу Вам там, — Астория обворожительно улыбнулась и Гермиона не смогла удержаться от ответной улыбки и утвердительно кивнула. — Тогда до завтра, мисс Грейнджер.

— До завтра, миссис Малфой.

Астория вышла, а Гермиона, дожёвывая картошку фри, задумалась о том, почему её новоиспечённая высокопоставленная клиентка снимает офис в Лютном переулке? И с каким таким другом она, будучи такой взволнованной, встречается посреди ночи? Поняв, куда ведёт её чутьё, всегда просыпающееся во время работы над делом, Гермиона вышла из забегаловки и, укрывшись под дезиллюминационными чарами, пошла за Асторией. Через несколько кварталов она заметила мужчину в чёрном плаще с капюшоном. Когда он снял капюшон и поприветствовал Асторию поцелуем в щёку, Гермиона несказанно удивилась, увидев Джорджа. Почему он не сказал, что они так дружны с Асторией и не предупредил, что вечером у них встреча? Вынырнув из мыслей, Гермиона обнаружила, что улица опустела и поспешила домой, решив дождаться Джорджа дома и расспросить его обо всём там.

Незаметно проскользнув в гостиную, не включая свет и не используя люмос, Гермиона неожиданно наткнулась на что-то большое и тёплое.

— Люмос!

Увидеть Джорджа сейчас оказалось ещё большей неожиданностью, чем в переулке и Гермиона едва не выронила палочку. Джордж выглядел растерянным и, судя по его помятому лицу, проснулся не так давно.

— Гермиона? Ты что делаешь здесь посреди ночи? Тоже идёшь есть хлопья на кухню? — он сонно улыбнулся.

Гермиона пару раз моргнула, чтобы убедиться, что это не Гарри и не плод её воображения.

— Я ходила немного подышать воздухом, не могла уснуть с непривычки, но уже иду обратно, — она постаралась улыбнуться максимально непринуждённо. Получилось не очень. — Доброй ночи! — и едва ли не бегом направилась в сторону своей комнаты.

— Доброй… — растерянно сказал Джордж и почесал затылок.

Закрыв дверь, Гермиона прислонилась к ней спиной и сползла вниз.

Если в переулке был не Джордж, тогда кто? Кто-то использовал его волосы для оборотного зелья? Но кто и зачем? Но если это был не Джордж и не кто-то под оборотным, тогда… Подумав, что у неё начинает ехать крыша, Гермиона поднялась и пошла в ванную, решив, что подумает об этом деле завтра и только после разговора с Асторией.

Гермиона проснулась от противного монотонного звука, словно кто-то водил ногтём по школьной доске. Не сразу сообразив, что является источником шума, она сонно потянулась и, не открывая глаз, села на кровати. Скрежет не прекращался, и она растерянно посмотрела в окно. На подоконнике сидел угрюмого вида чёрный филин, который, поняв, что его заметили, издал чересчур угрожающий для птицы звук. Гермионе даже показалось, что он смотрел на неё с осуждением, словно делал ей одолжение тем, что вообще соизволил дожидаться её пробуждения.

Завернувшись в одеяло и сонно моргая, она босыми ногами подошла к окну и распахнула створку. Филин горделиво протянул лапу, в которой был зажат небольшой конверт с вензелем рода Малфой. Гермиона встрепенулась, подумав, что проспала встречу с Асторией, и поспешила забрать письмо. Филин снова издал недовольный звук, похожий на стон, и, гордо взмахнув крыльями, упорхнул. Ей даже показалось, что он закатил бы глаза, если бы умел. Хмыкнув и вовсе не удивившись тому, насколько помпезно вёл себя питомец благородного семейства, Гермиона развернула письмо. К её вящему удивлению, письмо оказалось написано вовсе не Асторией, а её супругом.

"Мисс Грейнджер, надеюсь, мой филин застал Вас в добром здравии и ни в коем случае не отвлёк от дел. Мне необходимо срочно с Вами встретиться для обсуждения крайне деликатного вопроса. Рассчитывая на Ваш ум и профессионализм, выражаю надежду, что наша встреча не будет предана огласке. Вы можете отправить ответ с указанием места и времени любым удобным способом. Но мне бы хотелось, чтобы Вы при первой возможности трансгрессировать на территорию Малфой-мэнора в любой момент, я внёс Вас в список гостей.

Драко Люциус Малфой."

Сказать, что Гермиона опешила от такой подчёркнутой вежливости, было бы не сказать ничего. Взглянув на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, она увидела, что было лишь без четверти семь. Что могло понадобиться от неё Драко Малфою в столь ранний час, если учесть, что лишь несколько часов назад его жена просила помощи в разводе с ним? И потом она видела Асторию рядом с... Думать о том, кого же она всё-таки видела в переулке, Гермионе абсолютно не хотелось. Она надеялась, что это морок или просто её разыгравшееся воображение, но чутьё подсказывало, что здесь что-то не так.

Зевнув, она положила письмо на тумбочку и села на кровать. Она должна была решить, что делать в первую очередь. Необходимо было встретиться с бывшим однокурсником, его женой и поговорить с Джорждем. Так же было необходимо было понять, что надеть на первые две встречи, так как ударить в грязь лицом и позволить Малфоям хоть на секунду усомниться в её профессионализме, она не могла. Но первым делом ей был нужен хороший кофе и освежающий душ, чтобы не предстать перед благородными членами общества с помятым лицом.

Через двадцать минут, выйдя из душа в одном полотенце, она достала из чемодана свой любимый брючный костюм бежевого цвета, наспех вытерлась, оделась и стала колдовать над причёской. Ей нравилось превращать бесформенное нечто на своей голове в аккуратную причёску, подчёркивающую её элегантность и сдержанность. Назвать себя сдержанной она, правда, не решилась бы никогда, но её клиентам об этом было знать вовсе не обязательно.

Закончив собираться, она достала из чемодана папку с документами, где всегда лежало всё необходимое для составления любого рода магических контрактов, подхватила палочку и вышла из комнаты, решив заняться поисками кофе, прежде чем отправиться на такую неожиданную и, вместе с тем, интригующую встречу с бывшим однокурсником. Спустившись вниз и осмотрев довольно просторную, но аскетичную гостиную, в которой был только диван, два потрёпанных кресла и грозного вида торшер, она прошла на кухню, где заметила лежавшую на столе короткую записку.

"Гермиона, мы с Джорджем ушли на работу и решили тебя не будить, потому что у тебя, в конце концов, отпуск. Я вернусь вечером, с Джорджем, если хочешь, можешь встретиться внизу, в магазине. Если тебе что-то нужно, можешь просто сказать "Лекси", и домовой эльф поможет тебе со всем, чего пожелаешь. Не переживай, мы хорошо к ней относимся и платим ей зарплату. Гарри."

Последнее предложение вызвало непроизвольную улыбку. Конечно, Гермиона уже давно не ратовала за повсеместное освобождение эльфов от рабства, но то, что Гарри помнил о её благородных порывах, было приятно. И, поскольку ей никто не объяснил, что и где находится в кухне, домовика всё-таки пришлось позвать.

Перед ней сразу появилась очень хрупкого вида эльфика, черты лица которой можно было бы назвать аристократичными. По-эльфийским меркам, разумеется. У неё были небольшие глаза-бусинки и смешно вздёрнутый нос. Гермиону она немного умиляла.

— Чего желает госпожа? — спросила Лекси, почтительно поклонившись.

— Привет. Я хочу кофе. С корицей и двумя ложками сахара. И называй меня Гермиона, пожалуйста, — увидев, как в ужасе расширились глаза Лекси, поспешила исправиться. — Мисс Гермиона.

Та просияла.

— Конечно, мисс Гермиона, Лекси всегда рада помочь гостям мастера Джорджа, — и, вновь поклонившись, исчезла. Гермиону позабавило то, как она назвала Джорджа, но выяснять что-то по этому поводу ей совершенно не хотелось. Она давно поняла, что есть вещи, которые магический мир хотел бы оставить неизменными, включая раболепство эльфов перед волшебниками, и в какой-то степени смирилась с этим.

Лекси появилась и поставила на стол чашку невероятно ароматного кофе. Гермиона потянула носом и улыбнулась.

— Спасибо, Лекси, можешь идти. Я позову, если мне понадобится твоя помощь, — перед тем, как та исчезла, Гермиона заметила в её взгляде что-то очень похожее на восхищение.

Гермиона села на высокий стул и, положив рядом с собой папку, сделала первый глоток кофе. Её всегда приятно поражали кулинарные способности эльфов, а этот кофе был по-настоящему восхитительным. Она обвела взглядом кухню. Та была небольшой и нельзя сказать, что очень уютной, но ухоженной. Было видно, что здесь не ступала женская нога, но было очень чисто, хоть становилось понятно, что это далеко не заслуга Джорджа или Гарри.

Допив кофе, Гермиона решила спуститься вниз, чтобы сначала поговорить с Джорджем. Она надеялась, что он хоть немного прольёт свет на сложившуюся ситуацию, но не сильно в это верила.

Забрав папку, Гермиона вышла из квартиры, запечатав дверь Алохоморой, хоть и не была уверена, что это необходимо, но оставлять пустую квартиру не запертой ей не хотелось, а ключа у неё не было.

Спустившись вниз по деревянной лестнице, она вышла прямиком за прилавок магазина "Всевозможных волшебных вредилок Уизли". В зале никого не было, а тишину нарушало только недовольное кряхтение где-то в глубине зала, и Гермиона пошла на звук. Она удивилась, когда застала Джорджа, рука которого была погружена в стеллаж. В сам стеллаж, то есть Джордж, фигурально выражаясь...

— Джордж, ты что, застрял в текстурах? — Гермиона не выдержала и расхохоталась, увидев его растерянное лицо.

— Что?

— Ничего, ничего, это... Забудь, небольшая маггловская шутка. Тебе нужна помощь?

— Было бы неплохо. Я забыл палочку за прилавком, и случайно разлил экспериментальное зелье, которое позволяет ненадолго проникать сквозь стены, — Джордж ещё раз с силой дёрнул рукой, но освободить её так и не смог. Затем он вымученно выдохнул. — Но, как понимаешь, зелье оказалось не доработанным, и я застрял сам не знаю где. Не удивлюсь, если моя рука сейчас торчит где-то посреди поля в Норфолке.

Гермиона не смогла удержаться от ещё одного смешка и достала палочку.

— Осторожнее, — сделав несколько уверенных движений, она расширила своеобразный портал, и помогла Джорджу освободить руку. — Ты бы для начала проверял свои зелья получше, а то мало ли, в какую часть света может занести твои конечности. И, если ты не знал, для того, чтобы проходить сквозь стены, уже давно изобрели двери, — она тепло улыбнулась.

Джордж укоризненно на неё посмотрел.

— Да-да, я знаю, не нужно включать режим моей мамы, — он растирал затёкшую руку и только сейчас заметил то, как она была одета. — А куда ты в семь утра собралась такая... Официальная?

Гермиона замялась.

— Ну... Вообще, я хотела бы для начала поговорить с тобой, — она смутилась, когда Джордж вопросительно поднял бровь. — Ночью, когда мы встретились с тобой в коридоре... Я даже не знаю, как сказать. Перед этим, прогуливаясь, я встретила Асторию Малфой.

Джордж нахмурился.

— А какое отношение к этому имею я?

Гермиона вздохнула, потому что этот разговор и ей самой не нравился.

— Понимаешь, она меня кое о чём попросила, — заметив на его лице немой вопрос, она отрицательно покачала головой. — Не могу пока сказать больше. Но после того, как мы с ней разошлись, я заметила, как она кое с кем встретилась. И это был ты, Джордж, — она смотрела на него с надеждой, что вот сейчас он всё объяснит, но он только облокотился о стеллаж и задумчиво закусил губу. — Или не ты, потому что буквально через пару минут я столкнулась с тобой в коридоре, и по твоему лицу было заметно, что проснулся ты не так давно.

Джордж хмыкнул и посмотрел Гермионе в глаза.

— Послушай, я могу поклясться, что я не имею никаких дел с Асторией Малфой, — заметив на лице Гермионы облегчение, он предупредительно поднял руку. — Я и видел её только на нескольких министерских приёмах, да пару раз на колдографиях в газете. Но недавно она заходила к нам в магазин и смотрела на меня так, будто мы с ней... Очень близки. Улыбалась, поправляла волосы, купила какую-то ерунду, а когда расплачивалась, положила деньги мне прямо в ладонь и так коснулась запястья... — Джордж взъерошил волосы. — Мерлин, Гермиона, я, конечно, полный профан в отношениях, но я не мог не заметить, что этот жест был очень интимный. Я понятия не имею, почему она себя так вела, но даже начал сомневаться в собственном рассудке, думая, что, может, я забыл о том, что мы с ней состоим в отношениях.

Гермиона задумалась. Джордж хлопнул в ладоши и исподлобья посмотрел на неё.

— Ну, теперь-то ты мне расскажешь, почему вообще подняла эту тему? И как твой официальный вид с этим связан?

— У меня назначена встреча. Это по работе, — Гермиона смущённо улыбнулась. — Как только я узнаю, что именно могу тебе рассказать, обязательно это сделаю.

Джордж изучающе на неё смотрел и неожиданно широко улыбнулся.

— Ты даже в отпуске не можешь позволить себе расслабиться?

Гермиона смущённо потупила глаза и улыбнулась.

— Это не займёт много времени. У нас будет время пообщаться и встретиться со всеми, кого я так давно не видела.

Джордж подошёл и порывисто обнял её.

— Не переживай, сестрёнка, я понимаю, что ты трудоголик до мозга костей, хотя успел об этом подзабыть, — он ласково погладил её по волосам.

Гермионе захотелось разрыдаться. Джордж всегда удивительно её понимал, как и она его. Одно время она даже всерьёз задумалась о том, почему они не образовали пару, ведь ни Рон, ни Виктор не могли похвастаться таким пониманием и поддержкой по отношению к ней. Но почему-то даже мысль о поцелуе с Джорджем вызывала едва ли не ужас, словно она хочет поцеловать родного брата.

— Спасибо, — она погладила его по спине. — Ты удивительный, и я очень тебе благодарна за поддержку, как и Гарри. Я даже не думала, что вернуться будет так просто, но ты значительно облегчил мне задачу.

Джордж хмыкнул и отстранился.

— А кто же ещё, если не я, — он щёлкнул её по носу. — Иди уже, деловая женщина, разбирайся со своими секретными делами.

— Скажи, откуда я могу трансгрессировать?

— Откуда хочешь за пределами магазина, — он склонил голову набок и как-то задумчиво на неё посмотрел. — Антиаппарационное заклятие наложено только до порога, — он щёлкнул пальцами и разблокировал входную дверь.

— До вечера, в таком случае, — она выпрямилась и, напустив на себя максимально деловой вид, кивнула ему.

— О-о-о, если мне когда-нибудь понадобится помощь юриста, я обязательно обращусь к тебе. Ты одним своим видом можешь заставить говорить правду и никакой Виртессариум не нужен.

Гермиона никак на это не отреагировала и, сохраняя деловой настрой, поддержание которого ей давалось с трудом, вышла за порог и, не спускаясь по ступеням, представила себе древний аристократический особняк Малфоев, надеясь, что помнит его достаточно хорошо для того, чтобы не промахнуться с местом назначения.

* * *

Малфой-мэнор встретил ей удивительно приятной погодой. Гермиона задалась вопросом о том, как много магических ресурсов было задействовано, чтобы создать купол с отдельным климатом для такого огромного поместья.

Ей даже почудилось, что сейчас не начало декабря, а примерно конец марта. В воздухе витал аромат прохлады и свежескошенной травы. Оглядевшись, она поняла, что до особняка было идти всего метров пятьдесят. Рассмотреть территорию более подробно ей не удалось, потому что перед ней неожиданно возник домовик в милом маленьком костюме.

— Добро пожаловать в поместье лорда Малфоя, — домовик склонился в поклоне, едва не коснувшись своим длинным носом земли. — Хозяин приказал, чтобы Дипси проводил гостью в кабинет, как только она прибудет. Если, конечно, госпожа не желает, чтобы ей подали завтрак в столовой.

Гермиона на мгновение опешила от такого гостеприимства.

— Спасибо, Дипси, я бы хотела встретиться с мистером Малфоем как можно скорее. И зови меня мисс Гермиона, пожалуйста, — домовик вновь почтительно поклонился.

— Мисс Гермиона, следуйте, пожалуйста, за мной.

Он провёл её по мощёной дорожке прямиком к особняку. Двери распахнулись, как только её нога вступила на первую ступеньку. Гермиона мысленно хмыкнула, отдав должное Малфою, который умудрился сохранить такой величественный пафос особняка. Холл встретил её обволакивающей прохладой. Но это не был какой-то могильный холод, какой она помнила с тех времён, когда последний раз была в нём, а очень уютная прохлада, которой обычно встречает вечернее море. В голове Гермионы смешались воспоминания о её любимом пляже в Варне и одновременно воспоминания о том, как Беллатриса Лестрейндж склонилась над ней с ножом в руке и своей мерзкой ухмылкой. Гермиона слегка тряхнула головой, отгоняя навязчивые образы, и поспешила за домовиком, который чуть замедлился, заметив, что гостья о чём-то задумалась.

Они прошли по длинному коридору, на стенах которого висели портреты многих поколений Малфоев. Они были абсолютно неподвижны, но при этом смотрели на неё крайне надменно. Гермиона так и не поняла, то ли они просто не хотели шевелиться, то ли с ними что-то было не так. Наконец, домовик остановился в конце коридора перед массивной деревянной дверью, на которой был выбит герб Малфоев.

Домовик несколько раз громко постучал в дверь и та неслышно открылась. Первое, что она увидела, было огромное окно, из которого открывался вид на невероятно красивый сад. Гермионе захотелось подойти поближе и насладиться таким великолепием, но она одёрнула себя и продолжила стоять.

— Спасибо, Дипси, — раздался голос из глубины кабинета. — Пропусти гостью вперёд и уточни у неё, что она будет пить.

Домовик вопросительно посмотрел на Гермиону.

— Кофе. С корицей и две ложки сахара.

— Ты слышал. Принеси гостье кофе и мне чай с молоком.

Домовик поклонился и исчез с тихим хлопком. Стоять дальше посреди коридора не имело смысла, и Гермиона прошла в кабинет.

На удивление, это было очень светлое помещение, обставленное роскошной дубовой мебелью. В правую стену был встроен камин и стояло несколько кресел, которые даже по виду казались невероятно удобными. У правой стены стоял огромный письменный стол, за которым сидел хозяин дома, который сосредоточенно изучал какой-то огромный фолиант. Гермиона отметила, что бывший однокурсник не потерял былого лоска, и сейчас выглядел по-настоящему аристократично. На нём была белая рубашка, на которой не была застёгнута лишь одна верхняя пуговка. Через стол от него стояло большое кресло, поражавшее своими размерами и шёлковой обивкой.

Гермиона подошла ближе и Драко поднял на неё взгляд.

— Доброе утро, — сдержано поздоровалась она, протянув руку для рукопожатия. Хозяин дома встал и протянул руку в ответ. Рукопожатие вышло максимально коротким и официальным, но Гермиона с удивлением отметила, что его ладонь была очень тёплой и приятной. Гермиона едва удержалась от того, чтобы не хмыкнуть, ведь она ожидала, что его руки холодные и липкие. Она предпочла не развивать мысль о том, почему сейчас вообще об этом подумала.

— Доброе, — так же сдержано ответил собеседник.

— Мистер Малфой, — Гермионе было немного странно обращаться подобным образом к человеку, с которым она вместе училась в школе и перекидывалась оскорблениями, но он сам задал такой стиль общения своим письмом. — Мне бы хотелось узнать, по какой причине я здесь оказалась.

— Прошу, садитесь, и я всё вам объясню, — он указал на кресло и, дождавшись пока она сядет, сел сам.

Гермиона почувствовала, что это не кресло, а какая-то пуховая перина. Так удобно она давно нигде не сидела, если сидела вообще.

Появился Дипси и, оставив кофе для неё и чай с молоком для хозяина, удалился после утвердительного кивка Драко.

— Мисс Грейнджер, я знаю о том, что сегодня ночью вы встретились с моей женой, — Гермиона заинтересовано посмотрела ему в глаза. — И так же знаю, о чём она вас попросила.

Гермиона молчала, ожидая, пока он закончит свою мысль и приведёт её к какому-то логическому концу.

Драко вздохнул, протянул руку и взял чашку с чаем. Гермиона на автомате повторила его движение и взяла свой кофе.

— Так же я знаю, что сегодня вы договорились встретиться, но, к сожалению, моя жена не сможет присутствовать на встрече, — он посмотрел на неё как-то обречённо и отпил чай. — Не знаю, что именно она успела вам рассказать, но сейчас я сожалею, что не прислушался к её советам по поводу будущего нашего брака.

— Мистер Малфой, я не совсем понимаю, зачем вы позвали меня, — стараясь придать лицу уверенность, она сделала глоток кофе, который оказался ещё вкуснее того, что приготовила Лекси, хотя до этого Гермиона была уверена, что это невозможно.

Драко посмотрел на неё, словно на неразумного ребёнка, который не знает таблицу умножения.

— Полагаю, Астория не успела поделиться подробностями, — он смотрел прямо и открыто, и Гермиона смутилась бы, если бы её опыт работы не включал в себя разного рода неудобные разговоры. — Наш брак и рождение наследника навлекли на нас родовое проклятье, — он перевёл взгляд и посмотрел в окно. — На сына оно пока не действует и, возможно, вообще не отразится, но на нас уже действует, и Астории повезло меньше, чем мне. Моя жена сейчас впала в магическую кому, и я понятия не имею, что нужно сделать для её спасения, как и наш семейный целитель, — Драко вновь посмотрел ей в глаза. — И я абсолютно уверен, что в скором времени меня ждёт та же участь. Астория хотела прервать наш брак, но я не уверен, что теперь это может помочь.

Гермиона молчала, пытаясь переварить информацию. Если он не хотел расторгать брак, то зачем она сейчас находилась в этом кабинете?

— Тем не менее, я принял решение, что нам необходима помощь юриста, — его взгляд стал почти дружелюбным, а на лице отразилось что-то, отдалённо напоминающее улыбку. — Хорошего юриста, который не бросает интересные дела на половине пути. Я помню наши с вами отнюдь не дружеские отношения в школе, но сейчас перед вами всего лишь клиент, которому необходима помощь. К тому же, со школы я так же помню вашу дотошность и прозорливый ум, — Гермиона молчала, не в силах принять тот факт, что заносчивый Драко Малфой, по сути, только что отвесил ей комплимент. — За оплатой я не постою, но действовать нужно быстро и внимательно.

Гермиона прочистила горло и поставила чашку с кофе обратно на поднос.

— Мне хотелось бы понять, в чём будет заключаться моя работа, — она говорила уверенно, словно эта ситуация была для неё ясна хоть в какой-то степени.

Драко несколько секунд смотрел на неё, а затем расстегнул пуговицу на рукаве рубашки и закатал его. На руке слабым золотым цветом проступали рунические символы, переливаясь и завораживая. Гермионе захотелось их коснуться, но она вовремя себя одёрнула.

— В семейной библиотеке я нашёл несколько документов, которые гласят о том, что несколько веков назад мой предок заключил сложный магический контракт, ставящий под угрозу существование меня, моей жены и, возможно, сына, как и всего рода в целом. Разумеется, там не говорилось напрямую о нас, но, в силу стечения обстоятельств, последствия этого контракта проявили себя именно сейчас. И я хотел бы, чтобы вы помогли мне с его расторжением.