Баллада о Проклятых Сиськах (гет)

— А потом она ка-а-ак заорет! Ка-а-ак с кулаками на него полезет! – продолжал вещать низушек, который видел все происходящее ночью из-за бочки, за которой он спрятался, чтобы получше все можно было разглядеть. Он сразу смекнул, что ни его, ни кого другого из отряда, кроме доверенных лиц Иорвета, не возьмут на спри... спере... сеанс, короче. И хотя ему было до чертиков страшно, любопытство пересилило весь ужас, засевший внутри, и он решил, нужно увидеть все собственными глазами. Теперь вот милсдарь Петруччо наслаждался всеобщим вниманием. Даже Лютик, которого не заставишь слушать никого, кроме себя самого в принципе, внимал рассказу полурослика чуть ли не с открытым ртом.

— И что же они теперь делать будут? – спросил Лионель.

— Я так понял, ведьмак собрался из той светящейся склизкой бурды зелье варить.

— И поить им Роше? – со смешком поинтересовался Ян. – Я уже сочувствую командиру.

— Ты лучше Элеасу посочувствуй, – посоветовал ему низушек. – Вон, валяется, аки мешок с картошкой. Лежит и не шевелится. Если бы он периодически не просил воды, я бы подумал, что он тогось, помер.

— Да, у командира рука тяжелая. Он однажды Хаггса так отходил, что он неделю не вставал, – припомнил Ян.

— Ну, ладно, – сказал Ежи. – Я рассказал вам все, теперь мне идти надо. Вот.

— Куда это? – подозрительно прищурился солдат. Не понравился ему как-то тон низушка. Да и быстро он что-то чересчур от славы своей сбегает. Задумал чего?

— Мне, э-э-э, опыт нужно провести. Научный.

— Так Лоредо издох же, – заметил Лионель.

— А у меня новый подопытный теперь есть, – нашелся низушек. – Ну, бывайте.

И не успел никто из компании возразить, спрыгнул со своего ящика и исчез в темноте трюма.

* * *

Перед тем как варить зелье, Геральт решил провести сеанс медитации. Вымотало его путешествие на корабле, ничего не скажешь. Тем более поспать толком за последние двое суток так и не удалось.

Усевшись по-зеррикански на полу своей каюты, ведьмак прикрыл глаза, глубоко вздохнул, расслабился, отрешаясь от посторонних звуков и погружаясь в себя...

Где-то на грани реальности он услышал скрип двери и осторожные шаги по комнате.

— Как думаешь, он нас слышит? – громким шепотом поинтересовался Лютик.

— Не знаю, – неуверенно ответили ему голосом низушка. – И вообще, на кой ляд вы за мной увязались?!

Все стихло. Геральт решил, что ему почудилось, и полностью погрузился в медитацию. Спустя сорок минут он поднялся на ноги и потянулся. Силы практически полностью вернулись к нему. Правда, вот из-за чего у него могли начаться слуховые галлюцинации, он не представлял. На всякий случай оглядев комнату и не найдя в ней никого, ведьмак решил выбросить глупости из головы и заняться приготовлением своего варева – Роше нужно расколдовать и быстро. Ведь плыть до Вергена осталось всего ничего.

Порадовавшись мимоходом, что незадолго до отъезда из Флотзама он приобрел у местного алхимика переносную печку, Геральт разжег огонь. Поставил на него котелок с заранее налитой туда основой для будущего зелья – белой чайкой, разбавленной в необходимых пропорциях четыре к одному. И... стал ждать, пока жидкость не дойдет до кипения. И тут он услышал тихое хихиканье.

Белоголовый с удивлением огляделся. Никого. Начинало попахивать паранойей.

— М-да, – вынес свой вердикт ведьмак. – Мне пора на покой. Домик с огородиком, барашки чтоб там были, Йеннифэр… Наверное, – у него возникло неуместное ощущение де жа вю. [1]

Кто-то опять заржал. Уже громче. И голос был вполне себе узнаваемый. Лютиков.

— Домик… Хе-хе-хе... В деревне! Ха-ха-ха-ха, ой, я не могу!!! Ведьмак – пастух страховидл. И Йеннифэр в передничке на голое тело... А-ха-ха-ха-ха!!!

— Кто такая Йеннифэр? – спросил звонкий эльфский голос.

— Любовь всей жизни Геральта.

— Ну, коль любовь, так все серьезно. Че ж ты смеёшься-то? – наставительно осадили его голосом низушка.

— А рыжую магичку разве не Трисс кличут? – вклинился чей-то четвертый голос.

— Трисс. Он ее тоже любит вроде как. Но Йеннифэр сильнее. Или уже нет?.. В общем, у него все очень сложно, – пояснил бард.

А Геральт тем временем медленно закипал на пару с котелком. Он, наконец, понял, откуда идет звук, и в два шага оказался у шкафа. Он резко распахнул створки.

На него воззрилось сразу четыре пары глаз.

— Привет, Геральт, – пискнул виршеплет. – А мы тут, это... мимо проходили. Дай, думаю, в шкаф заглянем, вдруг что интересное найдем...

— Виверну вяленую там, – добавил низушек. – Нетопыря сушеного...

— Смерть свою, – обреченно добавил Ян. Видимо, ему очень уже не понравилось выражение лица белоголового.

— Почему это смерть? – удивленно захлопал глазами Лионель.

— Идиоты, – закатил глаза Геральт. – Что вы здесь забыли?

— Ежи хотел помочь тебе с зельем, – с готовностью пояснил Нель.

— Дважды идиоты. На что мне ваша помощь сдалась, м? Вылезайте из шкафа.

— Не могу. Ноги затекли, – совсем убито выдал полосатый. – И слезь ты с меня, в конце-то концов, я ног не чувствую.

— Сам ведь предложил, – обиделся Ежи, спрыгивая с коленей солдата.

Остальные тоже вышли из шкафа и помогли, наконец, подняться бедному парню.

— И что теперь? – обвел глазами всех Лютик.

— Что-что? Валите отсюда, – хмуро произнес белоголовый. – Вы мне тут не нужны. Помощнички...

— Фу, как грубо! – поправил штаны Ежи. – Я, между прочим, очень хорошо смыслю в зельевареньи. У нас в селе бабка жила, ведунья, она меня и научила.

— Эвона оно как, – важно покивал ведьмак, – тогда расскажи мне, о великий зельевар, как варить эликсир на основе эктоплазмы призрака.

— Скажи еще мне, что ты еще этого не знаешь! – почти возмутился полурослик. – Эх... Молодежь, всему вас учить надо, – он снова подтянул штаны. – Чабрец тащи, дубинушка. А еще ведьмак называется, – со вздохом произнес низушек и проследовал к котелку, под дружный хохот за спиной. – И чего это вы надо мной смеетесь? Между прочим, ты зря, ведьмак, корень мандрагоры изводишь, он тебе в рецепте ничем не поможет…

* * *

— Ну вот, мы и пришли, – вздохнула Роше. – Что, теперь к себе пойдешь? – закусив губу, спросила она.

— Э-э-э... Ну, если прогонишь, то да, к себе. Мне немного надоело уже сидеть под дверью...

— А если не прогоню? – почти кокетливо поинтересовалась Вернона.

— Если не прогонишь, то не уйду. Логично? – хмыкнул эльф. Кажется, он уже привык к странному поведению второго командира.

— Тогда не прогоняю, – она открыла дверь и в вошла вовнутрь каюты.

– И чего ты мнешься на пороге?

— Ну, ты меня вроде как за собой не приглашала, – и тут он прикусил язык, понимая по выражению лица собеседницы, что опять ляпнул что-то лишнее.

— Так тебе особое приглашение надо? – она уселась на табурет возле небольшого столика и подперла кулаком подбородок.

— Д-да, то ес-сть н-нет... – промямлил одноглазый, он уже не знал, что нужно говорить, чтобы не вызвать в пышногрудой beanna* очередной приступ неконтролируемого гнева. Очень уж не хотелось одноглазому, чтобы его снова пытались убить. Хватило ему на сегодня и призрака.

— Ты проходи-проходи, присаживайся, будь как дома, – вкрадчиво продолжила женщина.

Эльф благоразумно решил промолчать и уселся на ее лежанку, она присела рядом с ним.

— Ну... – тихо начала она, – спасибо тебе, что ты меня закрыл собой сегодня. Я не знаю, что на меня нашло и почему я так неправильно среагировал. Бьянка ведь тоже женщина, но с ней почему-то такого не бывает, – совсем уж смутилась она.

— Ничего, – почти бодро сказал Иорвет, – живы ведь остались. Ведьмак вовремя подоспел.

— В общем, я тебе благодарна за спасение моей жизни, – все так же тихо сказала она.

— Я привык отдавать долги. И не оставил бы тебя в опасности. Это было бы не по чести.

— Ну вот и ладненько, – как-то совсем уж сникла Вернона, – я спать хочу... Давай завтра поговорим.

Эльф вскинул на нее недоуменный взгляд, ощущение, что он, наконец-то, начал ее понимать, снова рассеялось. Что он опять сделал не так?

* * *

На памяти ведьмака, пусть и частично потерянной, он в первый раз варил эликсир под строгим надзором низушка. Впрочем, зелье, как ни странно, у них получилось. И теперь Геральт нес кружку с остывающим варевом к каюте Роше. Он едва нос к носу не столкнулся в дверях с Иорветом.

— Вернон, то есть Вернона, вот обещанное зелье. Пей, – протянул ведьмак женщине посудину.

Роше с некоторым подозрением взяла кружку и понюхала эликсир.

— Пахнет неплохо. Травы какие-то? – поинтересовалась она у Геральта, осушив зелье до дна.

— Практически, – кивнул ведьмак, решив не раскрывать и без того несчастному командиру «Полосок» всего настоящего состава. – Среди прочего, там есть чабрец и немного корня мандрагоры. – Как ощущения? – спросил Геральт.

Вернона пощупала свою пышную грудь и прошептала срывающимся голосом:

— Никак. Я по-прежнему баба.

Геральт и Иорвет переглянулись. После чего ведьмак кивнул и ушел, оставляя их наедине.

* * *

Когда дверь за Геральтом закрылась, Роше некоторое время сидела, уставившись в одну точку. Потом как-то подозрительно громко всхлипнула и… расплакалась, уткнувшись лицом в подушку. Иорвет немного поколебавшись, подошел к лежанке и, присев рядом на корточки, молча обнял Вернону.

Он не умел утешать женщин, поэтому благоразумно не говорил ничего. Просто гладил Роше по голове.

Шли минуты, а она все никак не успокаивалась. Иорвет начинал нервничать.

— Вернона, – тихо и неуверенно позвал он. Никакой реакции, даже всхлипы не прекратились.

— Эй, – снова сказал он. Эльф чувствовал себя совсем не на своем месте. Не думал он как-то, что ему когда-нибудь придется работать жилеткой для командира Специального Темерского Отряда по уничтожению Белок.

Он присел на лежанку и повернул Роше лицом к себе, пальцами провел по щекам, стирая слезы. Она не сопротивлялась, но и активности тоже никакой не проявляла, лишь только всхлипывала одиночно и все. Иорвет притянул ее к себе поближе, женщина снова всхлипнула и уткнулась лицом в его грудь.

Он успокаивающе перебирал ее короткие темные волосы и не знал, что ему делать дальше. Ушастый прикрыл единственный глаз, в очередной раз уже обдумывая свою линию поведения. Ситуация явно была не под его контролем, и что с этим всем делать, он не представлял совершенно. У него в отряде были женщины, но вели они себя намного менее нервно и намного более адекватно. Кроме того, ни одной из этих женщин он себя не обещал, потому и обязательств каких-либо, кроме как командирской ответственности, он перед ними не чувствовал. Он судорожно обдумывал, как можно успокоить всхлипывающую в его объятиях Роше. На ум не приходило ничего путного.

Внезапно его осенило! Он вспомнил, что алкоголь хорошо унимает ярость после битвы. Его бойцы часто прикладывались к бутылке, чтобы унять последственную дрожь. Конечно, Роше сейчас была не в ярости, а совсем даже наоборот, но больше он все равно ничего придумать не мог.

— Вернона, – сделал новую попытку Иорвет. – Послушай, мне нужно отойти ненадолго. Ты только не запирайся, ладно? Я сейчас вернусь, – он осторожно отстранил от себя женщину и поднялся на ноги. Быстрым шагом он вышел из каюты и направился к себе.

Вернулся одноглазый быстро, опасаясь, что расстроенная Роше действительно опять запрется в каюте.

— Я тут, – сообщил он замершей в том же положении, что он ее оставил, Верноне. Она не ревела. Просто слезы продолжали струиться по щекам. Эльф сел рядом с Роше и уже привычно притянул ее к себе.

— Эй, – тихо позвал он, пытаясь привлечь на себя ее внимание.

— Вот, выпей-ка. Авось, легче станет, – и отдал ей в руки принесенную с собой бутыль крепленой сливовицы, припрятанной им ранее на всякий случай. Из-за постоянных ссор с Роше, а ранее из-за охоты на него Жутких Женщин нервы у одноглазого стали совсем ни к черту, и он периодически порывался ее осушить, но случая как-то подходящего все не представлялось. Что ж, зато она пригодилась сейчас.

Вернона бессознательно сбила печать с горлышка и приложилась к бутылке. Закашлялась.

— Крепкая, – поморщилась она.

— А то, – улыбнулся эльф. – Краснолюды других и не делают.

Иорвет был рад хоть какой-то адекватной реакции темерки. Пусть и на крепость выпивки.

Женщина снова отпила пару глотков. На этот раз она пила с осторожностью, памятуя о крепости напитка.

— Ты сам не будешь? – спросила она у эльфа, протягивая ему бутыль.

Тот благоразумно решил не отказываться. Мало ли, как она отреагирует, если он не будет с ней пить. Вдруг решит, что он собрался ее травить. Посему он тоже приложился к пойлу, сделав пару хороших, крупных глотков. «Действительно крепкая», – подумал он, поморщившись, он почувствовал, как из уголка единственного глаза проступила слеза.

Сколько они так сидели, он не считал. Но бутыль постепенно опустела, а Роше успокоилась и больше не пыталась плакать.

— Иорвет, ты же мой? – неожиданно выдала уже порядком захмелевшая Вернона. Она уютно устроилась в объятиях эльфа, уткнувшись лицом ему грудь.

— Чего? – переспросил эльф. Он подумал, что ослышался.

— Мой, говорю, ты.

— Кого мыть? – не понял одноглазый.

— Вот чурбан остроухий, – обиженно сказала Роше.

— Почему это чурбан?! – похоже, он опять что-то сделал не так. Ну что?! Пьяные мозги не желали подчиняться и анализировать происходящее. Кого он должен был вымыть, и почему она опять на него обиделась?!

— Потому что, – важно ответила ему Роше. Она попыталась отодвинуться от эльфа, но тот, памятуя о прошлых попытках убиения себя любимого, решил не дать ей этого сделать и покрепче прижал ее к себе. Авось, успокоится...

Она повернула лицо к нему и неожиданно тепло улыбнулась. Похоже, Иорвету так и не суждено было понять образ ее мыслей. Она и впрямь вела себя странно, то убить только что хотела, теперь тепло улыбается, вот. Он неуверенно улыбнулся в ответ, пальцы его бессознательно пробежали по ее коротким волосам и убрали самую непослушную прядь за ухо. Вернона подняла руку вверх, ладонью погладив его по щеке, потом притянула его за шею к себе.

Иорвет почувствовал у себя на губах прикосновение мягкого теплого рта. На мгновение он замер, будто бы что-то для себя решая, на самом же деле элементарно впав в ступор. После чего решительно ответил...

Скоя’таэль прикрыл глаз. Голова предательски кружилась, единственной зацепкой за реальность оставался непрекращающийся неистовый поцелуй. Он слишком давно не был ни с кем близок. Теперь его вели лишь отголоски каких-то совершенно неестественных и диких инстинктов, он поддался внезапному порыву нездорового интереса и любопытства. Ведь сейчас, здесь, он целовал своего давнего врага...

Врага, которого еще совсем недавно он мечтал уничтожить. Врага, которого он не раз спасал. Врага, который отпустил его в свое время. Врага, которому он то ли по дурости, то ли из отчаянья (он предпочел остановиться на втором варианте) пообещал себя. И врага, который прикрыл его собой, защищая от проклятия. Врага ли?..

— Твой, – шепнул он, переводя дыхание. Кажется, он, наконец, понял...

Роше прерывисто выдохнула в его губы. Он слегка отстранился, мгновение вглядываясь в такое знакомое и в то же время немного чуждое лицо. Шрам над левой бровью. Несколько не совсем аккуратных белесых стежков, стягивающих края былой раны. Тонкий след от кинжала, рассекающий губы. Он помнил, как появился этот шрам, он ведь сам его и оставил в драке. И слегка надорванное правое веко. Все эти черты были ему знакомы, до боли в свое время врезались в память. Но все же в этом лице появилось что-то новое, что-то мягкое, что-то непривычное... Одна его половина настоятельно требовала грубо оттолкнуть женщину, пока дело не приняло неотвратимый поворот, а другая до исступленного беспамятства жаждала продолжения.

Он поцеловал Роше вновь, уже не обращая внимания ни на что вокруг, целиком и полностью сосредоточившись на своих ощущениях…

[1] — Геральт мечтал о подобном в книге. Правда, Йенн не оценила, хех :-D