Серия Полуночник-5: Восхождение Защитника (джен)

Последующее утро выдалось одним из самых мучительных. Каждая мало-мальская газетёнка вышла со специальным выпуском о выступлении Гарри. Совы начали летать уже за завтраком. С обложки “Ежедневного пророка” смотрел уверенный в себе Гарри, стоящий за трибуной, беззвучно шевеля губами. Огромное фото занимало половину страницы, предваряясь заголовком: “Спаситель Гарри Поттер представил мирный план”. Его речь была приведена слово в слово под фото, а вся остальная газета была посвящена её обсуждению. Создавалось ощущение, что каждый сотрудник “Пророка” имел своё мнение и решил его непременно опубликовать. Что удивительно, никто из них не критиковал слова самого Гарри.

“Ведьмина неделя” также решила расширить свой обычный контент. На главной странице красовался Гарри — он смотрел сначала куда-то поверх зрителя, а затем его взгляд опускался и на лице появлялась мягкая улыбка. Заголовок из больших жирных букв гласил: “Гарри Поттер. От Мальчика-который-выжил к Нашему Защитнику и Спасителю”. Ещё ниже мигала надпись “Специальный выпуск”. Группки девушек собрались вокруг каждого получателя газеты, сопровождая обмороками и хихиканьем каждую новую страницу.

Гарри всерьёз опасался, что умрёт от смущения или переизбытка “дискомфортных” эмоций, давящих на него. Как ни крути, но лучше всего сейчас было покинуть Большой зал как можно быстрее.

Уроки превратились в настоящую пытку. В течение нескольких часов он был заперт в кабинетах с одноклассницами, что вожделели его, и одноклассниками, которых обижало такое к нему отношений женской половины. Две противоположные эмоции постоянно боролись между собой за главенство, превратившись для него к концу дня в одну большую головную боль. Раздражённый, измотанный, с едва не раскалывавшейся головой, Гарри вместо ужина в Большом зале ретировался сразу в свои комнаты. Очень уж сомневался, что сможет и дальше вынести чужие эмоции, не потеряв сознания.

Как бы то ни было, спал он в этот раз как убитый, даже без помощи зелья. Он отрубился, едва его голова коснулась подушки, и открыл глаза только следующим утром, когда солнце уже вовсю заливало комнату светом. Правда, чтобы выспаться, можно было придумать множество более приятных способов. Как никак, чувство, когда твоя голова готова вот-вот взорваться, — совсем не то, что Гарри хотел бы повторять изо дня в день.

К сожалению, новый день не отличался в лучшую сторону, но уже по другой причине. Все преподаватели, казалось, очнулись от ступора и стали снимать баллы за любое нарушение. Это только усилило уделяемое Гарри внимание — теперь оно приходилось на перерывы в занятиях. Что уж говорить о приёме пищи в Большом зале или каком-либо нахождении вместе с большим числом народа. К счастью, Рон с Гермионой поняли, что происходит с ним, и взяли на себя заботу о том, чтобы Гарри имел как можно больше личного пространства. Рон даже пригрозил проклясть группу первоклашек, что никак не хотели оставить Гарри в покое, и на самом деле сделал это, только уже со старшеклассниками из Слизерина, которых угораздило посмеяться над всем этим. Это стоило ему наказания на всё воскресенье — выходной в Хогсмиде.

Рон с гордостью принял наказание, заявив, что кто-то должен был сделать хоть что-то, раз преподаватели бездействуют. Профессор МакГонагалл явно не обрадовалась этому заявлению, но и никак его не поправила. Кроме того, главная причина, почему Гарри было так плохо, была в его эмпатии — способности, о которой не знал почти никто в Хогвартсе.

Гарри был грубо разбужен на рассвете Гермионой, которая стянула с него одеяло и чуть ли не скинула с кровати. Вначале он хотел наложить на неё заклятье забвения, но умывшись и выйдя из комнаты, он уже был рад, что она подняла его так рано. Коридоры, как и Большой зал, были практически пусты. Гарри не смог сдержать вздох облегчения, садясь за стол и вгрызаясь в завтрак. После минувших двух дней слабые волны беспокойства, исходившие от Гермионы, почти не ощущались и легко игнорировались.

— Я разговаривала с Роном вчера вечером, — сказала Гермиона, нарушая наконец тишину. — Он заказал принести ему немного шоколадных лягушек и не слишком веселиться без него.

Гарри нервно потёр шею. Хоть он и знал, что Рон ничуть не сожалеет о содеянном, он всё же чувствовал себя виноватым. Если бы только…

— Сириус заглядывал вчера, когда ты уже спал, — добавила Гермиона. — Он был немного уязвлён, что ты не сказал ему о… — она обернулась, прежде чем прошептать: — …о том, как ты-знаешь-что работает. У него было впечатление, что это было не столь чувствительным, как раньше.

Гарри пожал плечами.

— Так и было, пока все разом не решили транслировать свои чувства, находясь рядом со мной. Не хочешь знать, что я чувствую от некоторых девушек? Это просто отвратительно.

Гермиона сдержала смешок.

— Ох, Гарри, — сказала она, качая головой. — Хочешь сказать, что это совсем не то, что было между Роном и Лавандой в прошлом году?

Гарри поёжился.

— Ну, не совсем, но их тогда было всего двое. А сейчас вокруг меня словно одни целующиеся Роны да Роны завидующие, и все они пытаются пролезть поближе, подавить друг друга. Представляешь, как тяжело постоянно разрываться между крайностями? И я просто не понимаю причин всего этого. Я же совсем не изменился.

Гермиона сочувственно посмотрела на Гарри.

— Ты ведь не читал статьи в “Ведьминой неделе”, так? — больше утвердительно спросила она. — Гарри, не знаю, откуда они взяли информацию, но они практически расписали всю твою жизнь. Они раскопали все проблемы, с которыми тебе приходилось сталкиваться, и расписали, как тебе удавалось выживать. Ты не изменился, Гарри — это, скорее, люди были склонны забывать всё, что ты сделал, особенно когда министерство отказывалось признавать большую часть из этого.

Гарри с раздражением потёр переносицу. Ему следовало догадаться. Никто никогда не оставит его прошлое в покое. Его будут ворошить снова… и снова… и снова. Гарри был почти уверен, о чём ещё было написано в “Ведьминой неделе”. Он стал мальчиком-который-выжил в один год, змееустом — в двенадцать, мастером чар Патронуса — в тринадцать, чемпионом Турнира трёх волшебников — в четырнадцать, сотрудником министерства — в пятнадцать, Избранным и Защитником Хогвартса — в шестнадцать и, наконец, Спасителем — в семнадцать. И вопрос, который, возможно, был на уме у многих, но который никто не решался задать: что дальше? Как Гарри Поттеру превзойти то, чего он уже достиг?

Не касаясь больше этой темы, Гарри с Гермионой покинули Большой зал под стук ложек только начинавших завтракать студентов и, сев в первую карету, покатили в Хогсмид. Гарри внезапно подумал, что в данный момент он даже понятия не имеет, как ему придать своей жизни хоть какой-то нормальности, когда все ждут от него очередного ненормального приключения. Да ни одна больница даже не подумает нанять того, кто привлекает столько внимания.

Они прибыли в Хогсмид, когда первые магазины ещё только открывали свои двери. Деревня выглядела почти безлюдной, если не считать нескольких ранних покупателей. Гарри вздохнул с облегчением. Он вовсе не горел желанием быть атакуемым фанатами в этот день, проводимый вне замка.

Первым посещенным местом стало Сладкое королевство, где они взяли шоколада для Рона, а затем надолго застряли в магазине перьев Скривеншафта, где накупили принадлежностей для предстоящих ТРИТОНов. Гермиона настояла, чтобы они покупали по экземпляру всего-всего… просто на всякий случай. Когда они, наконец, вышли из магазина, деревня уже была полна народа. Гарри с Гермионой постарались быстро затеряться в толпе, отчаянно надеясь не быть никем узнанными.

— Тебе ещё куда-нибудь нужно? — тихо спросила Гермиона.

Гарри покачал головой, глядя на проходящую мимо парочку подростков чуть старше его, что, держась за руки, казалось, не замечали ничего, кроме друг друга. Слабые волны любви и счастья окружали их. Гарри с трудом заставил себя не смотреть им вслед, задумавшись о том, сможет ли и он когда-нибудь быть с той, что будет испытывать к нему, Гарри, такие же чистые чувства. Чем дольше он об этом думал, тем больше понимал, что именно это ему и нужно, и тем больше боялся, что никогда не сможет обрести это. Слишком много препятствий стоит на его пути.

— Гарри? — нерешительно спросила Гермиона. — Что-то не так, Гарри?

Гарри вынырнул из своих мыслей и поднял взгляд на девушку.

— Я в порядке, — слегка улыбнувшись, ответил он. — Просто подумал о будущем.

Гермиона нахмурилась, а затем взяла Гарри за руку и потащила его через дорогу к Трём Мётлам. Не торопясь, они пробрались сквозь толпу и зашли в крошечный трактир. Так как было ещё рано, всего несколько человек сидело за столиками, попивая что-то из запотевших кружек. Гермиона не дала Гарри оглядеться, потащив его к дальней стене к свободному столику рядом с камином. Заикнуться о напитках он не успел, так как девушка уже насильно усадила его спиной к бару.

— Гарри, всё в порядке, — сказала Гермиона, садясь напротив. — Поговори со мной. У тебя очень примечательный вид сейчас. Обычно с таким видом ты хоронишь свою нормальную жизнь.

Гарри вздрогнул. Иногда он ненавидел наблюдательность подруги.

— Учитывая, как все вели себя недавно, ты меня ещё упрекаешь? — спросил он. — Что бы я не сделал и сколько времени бы не прошло, никто не видит меня, а только то, что я сделал.

Гермиона опустила взгляд и нервно потёрла руки.

— И что мы будем делать со всем этим? — тихо спросила она.

— Сириус Блэк!

Гарри обернулся и наклонился вправо, чтобы деревянная колонна не мешала смотреть на барную стойку. И едва поверил своим глазам. Сириус Блэк, только что вошедший, направлялся прямиком к бару, а мадам Розмерта, красивая барменша, радостно спешила ему навстречу. Вопреки здравому смыслу Гарри встал со стула и, стараясь не привлекать внимание, переместился поближе. Гермиона от него не отставала, хотя они, вероятно, выглядели смешно, пытаясь спрятаться вдвоём за жалкой колонной.

— Утро доброе, Рози, — с ослепительной улыбкой ответил Сириус и сел за стойку.

Мадам Розмерта с укором погрозила ему пальцем.

— Я тебе разве не говорила не звать меня Рози? — выдала она с улыбкой на лице и выставила перед Сириусом запотевшую кружку. — Тебя не изменить, Сириус. Я лишь удивляюсь, как твой крестник ещё не спятил в твоём обществе.

Сириус театрально схватился за сердце.

— Ох, ты ранила меня, Рози, — серьёзным тоном выдал он. — Говоря о Гарри, ты видела его?

Улыбка мадам Розмерты слегка поблекла, когда она наклонилась к Сириусу.

— Что-то не так? — быстро спросила она. — В среду он выглядел нормально.

Сириус пожал плечами.

— Если честно, не знаю, — с сожалением ответил он. — Гарри плохо переносит всё это внимание. Он хочет лишь подготовиться к ТРИТОНам, как и все остальные, но никто, похоже, не понимает этого. Вот честно, разбор его почты стал почти полноценной работой. Не поверишь, сколько компаний хотят, чтобы он стал их представителем.

Мадам Розмерта сочувственно улыбнулась и мягко потрепала Сириуса за руку.

— Да уж, представляю, — произнесла она. — Самый молодой кавалер Ордена Мерлина первой степени за последние пятьсот лет. К тому же, что хорошо, он не выглядит заносчиво. Будь я лет на двадцать моложе…

Сириус подавился.

— Пожалуйста, не продолжай, — взмолился он.

— Сириус, просто послушай меня немного, — тихо произнесла мадам Розмерта. — Когда ты сам смотришь на Гарри, то видишь маленького мальчика. Но остальной мир видит его иначе. Подумай вот о чём. Он выглядит, словно молодой и подтянутый Джеймс Поттер. Его заслуги могут посоперничать с Альбусом Дамблдором, а его наследственность — предмет мечтаний многих семей. Он готов бороться за то, во что верит, и имеет достаточно сил, чтобы добиться всего этого. И ты сейчас сидишь тут и всерьёз пытаешься меня убедить, будто не понимаешь, почему все находят это привлекательным?

Сириус нахмурился, отпивая из кружки. Может, и так, но это не значит, что он должен быть от этого в восторге.

— Гарри заслуживает чего-то лучшего, чем это, — твёрдо произнёс он.

— Думаю, все это понимают, Сириус, — сказала мадам Розмерта. — И потому так им одержимы. Они его хотят, но глубоко внутри понимают, что никогда его не получат. Думаю, все мы просто ждём объявления, которое подтвердит это.

Сириус вздохнул, а затем сделал ещё один большой глоток.

— Ты права, я должен найти его, пока не стало слишком поздно, — сказал он, поднимаясь на ноги. Одним слитным движением он взял руку мадам Розмерту и поцеловал её. — Спасибо, Рози. Ты всегда будешь моей самой любимой барменшой.

Мадам Розмерта раздражённо выдохнула:

— Сириус, я — единственная барменша, которую ты знаешь.

Сириус усмехнулся.

— Это не отменяет того факта, что ты самая любимая, — сказал он и, махнув на прощание, вышел на улицу.

— Что ж, — тихо произнесла Гермиона. — Это было познавательно.

Гарри не ответил. Он смотрел на дверь, постепенно осознавая, что именно происходило недавно. Сириус покинул общество женщины, которой симпатизировал, — покинул из-за него. Сколько всего ещё Сириус принёс в жертву, будучи крёстным Гарри Поттера? Это было несправедливо. Сириус заслуживал того, чтобы иметь возможность найти кого-то близкого и создать с ним свою собственную семью. Он заслуживал той жизни, что была бы у него, не ворвись в их реальность Волдеморт и не переверни всё вверх дном.

Решившись, Гарри отбросил свои заботы и чувства.

— Гермиона, — начал он, поворачиваясь к девушке, — мне нужна твоя помощь.

Гермиона долго смотрела на него, прежде чем произнести:

— Мне же это не понравится?

Гарри усмехнулся.

— Нет, не думаю, — честно ответил он.

* * *

Гермиона оказалась более восприимчива к его плану, чем Гарри думал вначале. Будто она уже знала, что так будет, что, зная Гермиону, было недалеко от истины. Тем не менее Гермиона заметила, что хоть она и принимает план Гарри с точки зрения логики, есть и те, кому он не понравится, так что будет не лишним пока держать его в секрете, пока всё не прояснится.

Когда первые шаги были намечены, Гермиона с Гарри отправились искать Сириуса, обнаружив его в итоге около Визжащей хижины. Всё остальное время посещение Хогсмида они таскались за Сириусом, рассказывая о прошедшей недели и обсуждая ближайшее будущее. Подняв тему почты Гарри, Сириус предложил ему сочинить бланк с отказом, которое можно было бы посылать компаниям, чтобы те оставили их в покое. Простое игнорирование их писем пока не работало.

В Хогвартс они вернулись вскоре после обеда. В целом прогулка, по мнению Гарри, прошла неплохо. Да, было несколько случаев, когда люди узнавали его, видя в компании Сириуса, но, хвала небесам, они не стали трезвонить об этом на весь Хогсмид. Скорее всего, причина крылась в том же Сириусе, который волком смотрел на всякого, кто задерживал на Гарри взгляд излишне долго.

Оставшееся время прошло на удивление спокойно, учитывая, какая вакханалия творилась накануне. Гарри с Гермионой провели несколько часов в Комнатах Мародёров, планируя затем встретиться с Роном по пути на ужин… чтобы сразу пожалеть об этом, стоило им увидеть, вернее учуять, его. Гарри не имел ни малейшего понятия, где тот провёл день, но был совершенно уверен, что вдыхать подобные ароматы снова он никогда не захочет. Рон источал просто дикую смесь самых отвратных запахов на свете.

Как можно незаметнее Гарри достал палочку и стал накладывать одно чистящее заклинание за другим, пока запах не снизился до приемлемого уровня. Рон, казалось, даже не заметил разницы, но вот окружающие явно перестали выглядеть так, будто их вот-вот вырвет.

— Итак, — произнёс Рон, когда они вошли в Большой зал, — что я пропустил? Мне весь день было ужасно скучно, особенно в теплицах.

— По факту, обстановка в Хогсмиде была удивительно мирной, — честно ответил Гарри. — Никаких гневных топл и, хвала небесам, никаких падающих в обморок девиц.

Рон, подняв брови, уставился на Гарри, пока они садились в самом конце стола Гриффиндора.

— Эм, когда ты сказал, что хочешь нормальной жизни, я не думал, что ты имеешь в виду скуку, — серьёзным тоном произнёс он. — Ну же, Гарри. Должно же быть хоть что-то…

— …хватит уже, Рон, — раздражённо вмешалась Гермиона. — Просто будь счастлив, что Гарри смог провести день больших толп без приступов сам-знаешь-чего.

Кончики ушей Рона немного порозовели, когда он, что-то невнятно пробормотав, стал наполнять свою тарелку едой.

Гарри, однако, был не намерен упускать представившуюся возможность. Взмахнув палочкой, он наложил на них чары тишины и повернулся к Гермионе. — Рон не говорил ни о чём таком, Гермиона, — возразил он. — Итак, я долго терпел, надеясь, что вы двое, наконец, разберётесь между собой, что бы там между вам не было, но, похоже, ждал я зря. Что, чёрт возьми, происходит? Вы никогда так не собачились.

Рон заморгал, а Гермиона виновато отвернулась. Гарри уже потерял терпение, когда Гермиона, наконец, проговорила:

— Ну… видишь ли… когда ты был в коме, мы были тут словно в ловушке, — с напряжением произнесла он. — Никто нам ничего не говорил, кроме заверений, что сообщат, если что-то изменится. Они не разрешали даже навещать тебя, так что нам пришлось как-то себя занять. Мы много времени провели вместе и… ну… однажды поздним вечером Рон поцеловал меня.

Гарри обернулся на Рона, который внезапно крайне заинтересовался картошкой у себя в тарелке.

— Ну, мы пытались… эм…

— …встречаться? — предположил Гарри.

— Где-то так, — пробормотала Гермиона, а затем вздохнула. — Только ничего не вышло. Мы… я оказалась не готова на следующий шаг… — Гарри, прищурившись, посмотрел на Рона, крепче сжав палочку. — …После всего, что произошло. Мне нужно было сосредоточиться на обязанностях, которые у меня уже были, так что мы решили остаться просто друзьями.

Что ж, это кое-что объясняло. Но между ними по-прежнему существовало ощутимое напряжение, что мешало им легко стать друзьями, перестав быть парой.

— Но почему тогда вы ведёте себя, как после развода? — осторожно спросил Гарри.

Рон с Гермионой молчали, но от них волнами начали исходить беспокойство и нервозность. Внезапно Гарри понял, что же происходит. Они оба столь хорошо скрывали свои истинные чувства за ширмой раздражения и разочарования, что Гарри не мог их даже ощутить. С таким ворохом неразрешённых проблем их постоянные пикировки уже не вызывали удивления.

— Что ж, тот факт, что у вас нет времени целоваться по нескольку часов, вовсе не означает, что вы не можете проводить время вместе, раз уж вы оба этого хотите, — заключил Гарри. — Учитывая, что с понедельника начнутся обзорные лекции, нам, без сомнения, придётся не один час проводить за занятиями. Если вы захотите побыть наедине, просто скажите, хорошо? Обещаю, что не буду обижаться.

Гермиона нервно прикусила губу. И сложно было понять, почему. В прошлом году Гермиона выразила свои чувства к Рону. Почему же она не хочет сейчас хотя бы попытаться? Возможно, она боится, что реальность окажется хуже её мечты? И это Гарри мог понять. За несколько лет до того, как Сириус с Ремусом вошли в его жизнь, он сам долго мечтал иметь семью, в которой не презирали бы сам факт его существования. К счастью, в его случае реальность оказалась куда лучше ожиданий.

Вот уж не ожидал, что буду сватать своих лучших друзей.

Никаких слов не было сказано, хотя Гарри сразу заметил перемену в Роне с Гермионой. Они стали чуть проще по отношению друг к другу, отчего и все остальные вокруг, казалось, слегка расслабились. Некоторая неловкость сохранялась, но это было нормально. В конце концов, любые отношения требуют времени.

В дополнении к прочему, Гарри с Гермионой из-за недостатка информации в библиотеке для реализации плана самого Гарри были вынуждены обратиться за помощью. Было бы преуменьшением сказать, что профессор МакГонагалл была в шоке от слов Гарри. У неё, как и у всех остальных, было своё мнение о будущем парня, несмотря на текущее положение вещей. Тем не менее она согласилась помочь и хранить молчание, пока не будут предприняты дальнейшие шаги.

Тот, кто скажет, что подготовка к ТРИТОНам это лёгкое дело, никогда их не сдавал. Гарри и понятия не имел, что может столько всего забыть за эти годы, но это было так. С Зельями и Гербологией было хуже всего, как и с Трансфигурацией. Зато Чары и Защита вспоминались лучше всего, так как большинство материала так или иначе имело связь с событиями из прошлого… как, например, вырубание троля Вингардиум Левиосой.

Понедельник ознаменовался также и прибытием в Хогвартс Драко Малфоя для подготовки к ТРИТОНам. Гарри никогда бы не подумал, что с облегчением воспримет наличие рядом Малфоя, но этот день пришёл. Впервые за долгое время внимание окружающих переключилось с него на кого-то другого, хотя многие из молодых и избегали находиться рядом с объектом популярности. Никто не забыл, что Малфой сделал год назад, несмотря на все его попытки доказать, что он больше не тот человек, кем был до заключения в Азкабан.

В течение недели Гарри удалось завершить свою часть плана, хотя он наравне с прочими семикурсниками посещал все обзорные лекции, проводимые в дополнение к обычным урокам. Закончив, он передал результаты профессору МакГонагалл — всё, что теперь оставалось делать, это ждать ответа. И надеяться, что ожидание не затянется.

Выходные прошли в совершенно другой атмосфере, нежели предыдущие. Отдыхом и расслабленностью не пахло даже близко. Студентов седьмого курса можно было застать в библиотеке, где они, собравшись группами, просматривали заметки и книги, вспоминая практические экзамены за предыдущие курсы… всех, кроме Гермионы. Та в одиночестве обложилась книгами, отчаянно просматривая материалы по своей усиленной программе, оставив Гарри с Роном разбираться со всем самим.

Честно говоря, материал не был таким уж сложным. Просто его было много, а времени уложить его в голове мало. И Ремус в который раз выступил спасителем, благодаря горе своих знаний и терпению в их объяснении. Он одним из первых заметил проблему семикурсников и предложил помощь. В мгновение ока его занятия стали самым востребованным методом подготовки к ТРИТОНам.

Все старались игнорировать явные признаки приступов боли, так как было очевидно, что Ремусу не нужна ничья жалость. Ему становилось всё труднее скрывать свои раны, как бы он ни старался. Усталость и измождение непрерывными волнами исходили от него в любое время суток, и с этим ничего нельзя было поделать, учитывая приближающееся полнолуние. Для Гарри было пыткой наблюдать это, осознавая, что он ничем не может помочь, но Ремус всякий раз отказывался от любых предложений Гарри полечить его. Он будто сдался, как бы Гарри не было горько это признавать.

В середине недели Гарри вызвали в кабинет профессора МакГонагалл, где ему передали три просьбы о встрече. Это было на три больше, чем он рассчитывал, учитывая насколько это было поздно. С помощью профессора МакГонагалл Гарри раскидал эти встречи на следующий день. Одна должна было состояться рано утром, вторая — во время обеда, а последняя — после ужина.

Что ж, следующий день обещал быть очень длинным.