Там, высоко... (гет)

Усталость, ненависть и боль,

Безумья темный страх.

Ты держишь целый ад земной,

Как небо на плечах.

Там высоко нет никого,

Там также одиноко как и здесь.

Там высоко бег облаков

К погасшей много лет назад звезде.

гр. Ария "Там, высоко..."

Кровь и вода. Нестерпимая боль во всем теле. И бесконечное облегчение. Широкие ступени крутой лестницы, ведущей вверх. Тысячи лиц, смотрящих с безразличным любопытством на хрупкую фигурку молоденькой девушки в странном белом балахоне в сопровождении двух Хранителей Света и Тьмы. Крайне редко, почти никогда, только что почившие удостаивались подобной чести: вне очереди встретиться с теми, кто решает судьбы освободившихся душ. Вероятно, случилось из ряда вон выходящее.

Огромный зал, которому не видно ни конца, ни края. Все, чтобы душа задумалась о бренности бытия и своей ничтожности перед Вечным и Великим.

— Танатос, Азраил, почему смертная здесь? — раздался голос сверху.

— Морана и Эмма не смогли определить ее местоположение, Владыка, — Хранители отвечали в унисон. — Внизу стряслось нечто непонятное. То, чего не должно было произойти ни в коем случае. Всему виной эта душа, Елена Гилберт. Из-за нее уничтожена вся линия Детей Ночи.

— Клаус заигрался, — голос немного смягчился. — Но зачем вводить причину его гибели в Чертоги Выбора? Хотя Морана никогда не пользовалась Весами Равновесия…

— Пройди на середину, — Танатос легко подтолкнул Елену к центру зала, — и, ради Бога, смотри только вверх.

Ее окутал плотный вязкий туман, надежно спрятав от взглядов Хранителей, открыв все тайные мысли и желания Верховному Судье. Долго, невозможно долго Елена стояла, как безвольная кукла, позволяя читать себя, как открытую книгу.

— Очень интересно, — удивился Судья, — здесь замешаны еще двое. И их судьбы тесно связаны. Только выбрать надо одного. Но душа не может сделать этого самостоятельно. Придется помочь.

Танатос и Азраил переглянулись — Верховный Судья никогда не говорил подобного даже в редкие минуты, когда решения приходилось принимать на таком высоком уровне. Видимо, линия Никлауса чем-то оказалась важна для всей Вселенной.

— Скажи, Елена, не задумываясь, кого ты ненавидишь больше всего? — голос стал нежен и ласков, как при общении с неразумным ребенком.

— Его, — ответ Елены прозвучал твердо и решительно.

— А кого ты любишь больше всего?

— Его, — снова ни секунды на размышления.

— Все ясно… Последние мысли… Елена Гилберт приговаривается к поселению в Чистилище, Сектор Раздумий, — Верховный Судья уже принял решение, — вместе с тем, кого выбрало ее сердце. Память о посещении Чертогов стереть. Сохранить сущность наполовину живых. Установить негласное наблюдение.

— Но Вы же не исключаете возможности все исправить? — начал Азраил.

— Это уже зависит не от нас, — Высший Хранитель дал понять, что аудиенция закончена. — Остается только ждать. Чего-чего, а времени достаточно.

Мне страшно никогда так не будет уже.

Я — раненое сердце на рваной душе.

Изломанная жизнь — бесполезный сюжет.

Я так хочу забыть свою смерть в парандже.

гр. Кукрыниксы "Звезда".

Деймон.

Что я помню? Да ничего практически…

Тяжелый разговор с Еленой, расставивший все точки над «i». Выбор любимой казался правильным и закономерным.

Всегда Стефан, только Стефан. Я сам, не боясь ошибиться, внушил ей вечную любовь к тому, кто достоин. Только не знал тогда, что мы с братом снова станем соперниками в борьбе за сердце единственной, нужной нам обоим женщины.

Проклятье! Мое неумение думать о последствиях сыграло злую шутку… Впрочем, как всегда.

И вспомнил об этом только после слов Елены: если бы она встретила меня первым — все могло быть по-другому.

Если бы… Я не верил ее заверениям ни на йоту, Гилберт нашла бы еще миллион причин, чтобы только не принимать правду. Истина в том, что Елена — здравомыслящая особа, и на данном этапе ей важнее душевное спокойствие и равновесие, а не жизнь на пороховой бочке, которую я мог ей предложить. Хотя сейчас ни я, ни Стефан не имеем будущего. По сути, мы ходячие трупы, которые через пару часов станут мертвыми окончательно.

Можешь торжествовать, темная сторона Аларика, ты и твоя Эстер победили. От нас сейчас не останется и памяти на этой Земле. Одна маленькая деталь: связь между Древними уничтожена и погибнет только линия Клауса.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Ты не знал, бессмертный охотник на вампиров?

Все же есть смысл в том, чтобы уйти на Ту Сторону. Хотя бы ради того, чтобы Она осталась живой, невредимой и счастливой. Немного погрустит обо мне, поплачет о брате подольше, и найдет в себе силы идти дальше.

Я люблю тебя, Елена. Если бы мог повернуть время вспять, многих ошибок удалось бы избежать. Прости, что стирал память, ставил перед нелегкими дилеммами, порой лишал выбора, самостоятельно принимал решения. Впрочем, вру... Не раскаиваюсь ни в чем, разве что манипулировать с сознанием не имел права. Живи счастливо, радуйся каждому мгновению и забудь о нас, глупых братьях Сальваторе.

Монстр в теле Аларика никак не дает нормально приготовиться к смерти. Да что ж это такое?!

Господи, что с Зольцманом? Он умирает? Почему? Не может быть!

— Рик, очнись, — пытаюсь привести в сознание. Может, другу удалось побороть темное альтер-эго?

Нет, бесполезно. Аларик покинул мир живых… Отчего? Каким образом? Ведь Эстер обещала вечность своему новому охотнику, до тех пор пока….

Нет! Нет! Нет! Не смей! Слышишь! Елена!

Это значит лишь одно: сейчас ты умираешь. А я застрял в этом чертовом ангаре и не могу ничем помочь. И я вою от бессилья, как раненый зверь, круша и ломая все на своем пути. Только разрушенные барьеры не могут склеить разбитую жизнь.

Господи, за что? Забери всех, но ее оставь, пожалуйста… Я никогда не молился, только в детстве докучал Тебе своими мелкими просьбами. Услышь меня, Господи!

Слезы, непрошенные, давно позабытые, горькие, прощальные… Прости, Елена, я не смог защитить тебя. Особенно тебя. Я люблю тебя, прости…

Елена.

Вот и все. Слова произнесены, решение принято. Почему же так тяжело, и хочется плакать от обиды во весь голос?

Деймон и Стефан… Стефан и Деймон…

Любой выбор между братьями Сальваторе приносит боль. Поехать к младшему — правильно, к старшему — совершить ошибку. Между мной и Стефаном много общего в прошлом: безграничное доверие, желание удержать и удержаться, щемящая нежность с толикой грусти, осознание того, что он всегда поймет и поддержит. А что с Деймоном? Ураган, вулкан, неизвестность происходящего даже через минуту, жажда нового и безудержное желание жить.

Но так нельзя… Кто сказал? Совесть и мораль. Менять одного брата на другого — поссорить окончательно. Ну почему они оба не в одном месте? Поэтому мне проще именно так поговорить с Деймоном, не глядя ему в глаза, снова врать и придумывать.

И попрощаться с прошлым, боясь, что не успею…

Метт даже не смотрит в мою сторону. Он хороший друг, делает вид, что все нормально.

Но что-то идет не так. Приятель вскрикивает: фары выхватили из темноты фигуру девушки, в нелегкий час оказавшуюся на дороге. Пытаясь спасти незнакомку, Метт выворачивает руль, но не справляется с управлением, и нас заносит на опоры моста.

«Вот и все», — последнее, что успеваю подумать, оказавшись в ледяной воде. Метт без сознания, хочу расстегнуть ремни безопасности. Ничего не выходит. Судорожные попытки освободиться порождают панику. Я справлюсь и вытащу нас отсюда!

Слава Богу, Стефан каким-то чудом оказывается рядом.

— Не меня, его! — знаки не остаются без внимания.

Он недовольно кивает, но подчиняется. Вытаскивая водителя, молча показывает, что вернется. Ободряюще киваю, понимая — несмотря на сверхъестественные способности, Стефан не успеет. Но пусть Метт останется жить — друг заслуживает этого, как никто…

Но что это? Стефан теряет сознание и вместе с телом спасенного погружается на дно озера. Нет!

Все-таки Клаус — родоначальник линии Кетрин. Судьба снова посмеялась над нами.

Сознание мутнеет, вода заполняет легкие, уже ничего не изменишь.

Прости, Метт. Я — причина твоей гибели.

Прощай, Стефан. Я любила тебя.

Деймон, я…

Деймон.

Как стало легко и просто.

Какое-то заброшенное и странное место: только камни, битые кирпичи и пустота. Стою на перепутье: тянет вперед и назад одновременно. Пытаюсь оглянуться, но что-то или кто-то не дает.

— Пойдем, — ласковый настойчивый женский голос зовет за собой. — Больше не будет боли, обещаю.

— Будет, — упрямо качаю головой, — потому, что Елена умерла.

— Боишься смерти? — незнакомка слишком участлива. — Разве она такая страшная?

— Нет,— мой ответ на оба вопроса. — Но что будет теперь со всеми нами?

— Оглянись, — вдруг позволяет незримая спутница. — Смотри сам.

Вижу серые мечущиеся тени: все, кого Елена знала и любила, здесь.

— Почему? — вопрос срывается непроизвольно, даже не успеваю подумать. — Неужели никого не осталось?

— Я не знаю, — шепчет голос. — Теперь каждый сам за себя и будет отвечать за все проступки и поступки.

— Если бы я мог…— какая-то сила тащит вперед, а пустота сменилась яркими картинками.

— Что? — теперь мы останавливаемся.

— Взять на себя ее боль, просто побыть рядом. Только ведь никто не позволит, верно? Хотя если попробовать...

— Это невозможно, — начинает невидимка, но что-то или кто-то прерывает ее.

Звенящая тишина сменяется все нарастающим гулом, в котором можно различить тысячи голосов, разрушающих сознание и туманящих волю.

Меня охватывает тревожное чувство, что упокоиться с миром не удастся. Не в этот раз.

— Да, Морана, — она на кого-то отвлекается, на такого же призрачного и неуловимого даже для моих вампирских глаз и ушей. — Правда? Небывалый случай.

— Ну что же, — снова ощущаю холодную руку невидимки. — Пойдем. Планы изменились.

— Куда? — неужели повезло?

— Знать необязательно, — и сознание снова погружается в темноту.

* * *

Здесь никогда и ничего не происходит. Нет ощущения времени и пространства. Отсутствует смена сезонов. Однообразная картина бесконечного осеннего дня и такой же ночи.

Унылый пейзаж за окном: серая равнина с редкой травой, низкорослые уродливые кустарники с мелкими безвкусными плодами, полуразвалившиеся постройки вокруг.

Ни гор, ни холмов, ни высоких деревьев — ничего, за что можно зацепиться взглядом. Все окрестности можно обойти за два часа неспешным шагом. Прогулки в любой конец этого странного места заканчиваются одним: тропинки обрываются страшным провалом в пустоту. Такое чувство, что находишься на острове, плывущем среди облаков.

На всем лежит печать запустения. И нет желания ничего менять.

Маленький мирок на двоих, волей судьбы заброшенных сюда и не имеющих понятия, как выбраться.

Последнее, что Елена помнила из той, настоящей жизни, — это собственную смерть. Ощущение короткого полета вниз, тяжелый удар о холодную воду, мгновенно заполнившую легкие. И единственную просьбу — спасти Метта. Хотя бы его в этой бесконечной череде смертей друзей и родных.

Стефан пытался помочь, честно. Но не успел.

И друг, и возлюбленный ушли следом за ней по дороге без возврата.

Слова Клауса о том, что именно он родоначальник линии Кетрин, оказались правдивы. Всех, кого Елена знала и любила, Древний забрал на Ту Сторону.

Милая смешливая Керолайн с наивной верой в справедливость, избавившийся от болезненной привязанности к создателю Тайлер, вечные соперники в борьбе за любовь братья Сальваторе — все они мертвы.

Елена очнулась в этом странном месте уже с ощущением потери. Ее жертва оказалась напрасной — гибель двойника не спасла никого.

Даже Джереми и Бонни.

Она верила до последнего, что брату и подруге удалось выжить.

Но Деймон разрушил эти призрачные надежды. Появился неизвестно откуда и непонятно как. Почему именно он? Не Стефан? Не Джереми?

— Неужели все зря? Почему? За что? — Елена горько плакала, чувствуя себя почти живой.

— Если бы знал, ответил, — прохладные пальцы коснулись пылающей кожи, на мгновение принося облегчение.

Все было странным: мир, чувства, окружение. Расплата оказалась слишком тяжелой. И некому сказать «прости» и «прощай». Или есть?

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Так чего ж мне ее ревновать,

Так чего ж мне болеть такому?

Наша жизнь — простыня да кровать,

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

гр. Кукрынинсы "Из Есенина"

Уже неделю Деймон и Елена пытались существовать по Ту Сторону жизни.

В этом забытом Богом месте даже оказался дом, похожий на бочку. Громадную бочку, валяющуюся на боку, на половину вросшую в землю. Здание было настолько старым, что до самых маленьких окон поросло травой. Железный монстр пестрел ржавыми заплатами, то там, то тут виднелись бородавки стальных заклепок.

Внутри обстановка напоминала разруху после бомбежки, но спальня сохранилась лучше остального.

Елена немедленно закрылась в этом убежище от всего: проблем, смерти, Деймона. Она не желала слушать никакие доводы рассудка, убедительные аргументы, приводимые вампиром, падали в пустоту.

Три дня она рыдала, а остальное время упорно игнорировала товарища по несчастью.

Деймон разозлился и плюнул на врожденные принципы и чувства, которые испытывал. Отсюда невозможно уйти, сбежать, скрыться. Рано или поздно Елене придется выбираться из кокона и искать компромисс. Навсегда — это слишком долго, вечность бесконечна, а другой компании здесь не предвидится.

Деймон сидел на самом краю пропасти, даже спрыгнуть в бездну оказалось невозможно. Он уже пытался, но после непродолжительного полета вниз оказался на прежнем месте.

— Чертов «День сурка», — выкрикнул кому-то наверху, не особо надеясь на ответ.

— Прежде чем орать напрасно — не лучше ли оглядеться и поискать выгоду из создавшегося положения, — раздался резкий, немного картавящий голос. — И вообще, на Авалоне не помешало бы немного прибраться.

Странное существо, напоминающее тролля с крыльями, появилось неизвестно откуда. Невысокий, коренастый, с широкими плечами и мощными руками, он напоминал низкорослого орка. Зеленая кожа, маленькие глазки-буравчики и выпирающая нижняя челюсть добавляли сходства с этим представителем магического мира. Единственное отличие: огромные перепончатые крылья за спиной, сложенные вдоль тела, тяжелый двуручный меч у пояса и большая фляжка в руках. Судя по посиневшему носу и заплетающемуся языку, оркотролль не терял времени даром.

Деймон тут же очутился на ногах: привычка последнего года жизни.

— Ты кто? — конечно, не самый вежливый вопрос, но как по-другому сказать?

— Нету, — важно ответил странный пришелец, присаживаясь рядом и отхлебывая принесенного пойла. — И чего встал? Не кусаюсь я. Да и ты, как понимаю, тоже бросил.

— Чего нету? — озираясь по сторонам, выдал Сальваторе. Слава Богу, Елена сидела в так называемом доме или ушла на другой конец острова.

— Зовут меня так, — церемонно поклонился Нету. — Неужели не слышал? — и, посмотрев на ошарашенного Деймона, добавил:

— Эх, молодежь, и чему вас только в школе учат? Книг не читаем, одни компьютеры и телефоны на уме. И этот, как его… Нернет, во!

— Может, интернет? — улыбнулся Сальваторе. Незнакомец казался забавным. — Там люди теперь информацию берут.

— А сейчас узнай что-нибудь по своему этому… Тьфу! — разозлился Нету. — Стражник я, Ангел Смерти. Шумерский*. Хоть про них-то слышал?

— Они давно жили, — удивился Деймон. — Нет таких сейчас.

— Их нет, а я остался, — пожаловался оркотроль. — Много наших тут застряло. Правда, все удачно пристроились. Танатос* прямо в Чертоги, к Высшему Хранителю попал. Ну, Древняя Греция — колыбель цивилизации. Морана* с Эммой* и Хель* вообще чиновницами заделались. Девкам попроще-то.

— А ты чего? — проявил участие Деймон. Обстановка помаленьку прояснялась. — И почему Авалон*? Неужели тот самый?

— Нет, конечно, — отмахнулся Нету. — Осирис* постарался. А я тут кукую. Даже вас охранять не доверили.

— Отчего? — болтливый Ангел Смерти — находка для вампира-покойника. — Какой смысл стеречь, если отсюда, как я понимаю, все равно не сбежишь?

— А ты, похоже, пробовал? — прыснул тот, продолжая пить в одиночку. — Кстати, давай налью, — любезно предложил гость хозяину. — Ты что предпочитаешь?

— Виски, — хмыкнул Сальваторе. — Только не во что.

— Это же ваш мир, — как маленькому, терпеливо объяснял уже пьяный в стельку Нету, — здесь можно все.

— Магия? — оживился Деймон. — А как действовать надо?

— Ловкость рук — и никакого чуда, — расплылся в улыбке Нету. — Сила мысли. И все. Главное — представить результат. Твоя красотка довольна будет. А то поселил свою женщину в лачугу и думаешь — все наладится.

— Елена — не моя девушка, — Сальваторе стал серьезным и представил себе большой стакан: выпить хотелось очень сильно. — И не твое дело, образина, — почти выплюнул, но тихо, чтоб гость не услышал.

Но в руке оказалась гнутая алюминиевая кружка.

— Плохо стараешься, — наставительно произнес Нету. — Раз здесь с тобой оказалась — и думать нечего.

После некоторых манипуляций Деймону все же удалось создать нечто, похожее на стакан.

— Уже лучше, — похвалил оркотроль. — Тренируйся пока. И помалкивай. Я ведь тут контрабандой оказался.

— Кстати, да? Если тебе не доверили стеречь, то чем все-таки обязаны? — знакомый вкус виски немного успокаивал расшатанные нервы. — Не боишься к покойникам приставать?

— Да у Локи* меч выиграл в кости — а без оружия ты не стражник. Так, пародия и фикция, — Нету заурчал от приятных воспоминаний. — Он-то думает, что самый хитрый! А мне Гермес* подсобил немного. И вот…. Ладно, пойду я. И совершенствуй навыки, Деймон.

И исчез так же внезапно, как и появился. А вопросы после его визита остались немаленькие.

Елена.

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Повторяю как мантру, молитву, заклинание. И не верю сама себе. Я могу обмануть тебя, но не себя, хотя ты тоже не веришь моим словам. Почему именно ты? За какие заслуги или ошибки мы вынуждены коротать вечность вдвоем? Коротать вечность — сравнение глупее не придумать.

Я пытаюсь укрепить оборону, сидя в спальне в гордом одиночестве.

Сначала просто плакала и кляла судьбу. Потом успокоилась. Если мы с Деймоном чувствуем себя относительно живыми, почему бы и другим не оказаться в подобном месте?

Я отдам что угодно — лишь бы снова увидеть Стефана, Джереми, Керолайн, Бонни, Метта и Тайлера.

Теперь мне не спрятаться за правильными словами, мыслями, чувствами. Потому что нас только двое на этой забытой Богом планете. И придется искать компромиссы, приспосабливаться, подстраиваться друг под друга. Мы вечные пленники, заложники Смерти. Я чувствую, что рано или поздно сойду с ума, если ушедшим сюда доступна подобная роскошь.

Интересно, что делает Деймон, лишенный привычных радостей? Как поведет себя? Да, а кровь ему тут необходима? Хотя нет, наверное, мне же не хочется ни есть, ни пить…

Странно: подумала о пище, и сразу потекли слюнки… Надо отвлечься. Почему здесь нет ни птиц, ни зверей, ни насекомых…

Ой, бабочка, невзрачная, с блеклыми крыльями, но настоящая! Сидит на цветке, отдаленно похожем на ромашку. Но ведь ни цветов, ни бабочек раньше здесь не было. Пытаюсь поймать, дотянуться, но мотылек быстро исчезает, его крылышки теперь сверкают всеми цветами радуги.

Провожаю взглядом и еще долго-долго смотрю за линию горизонта, надеясь…

Наконец, очнувшись, бреду к дому-развалюхе и застываю на месте.

Вместо уже привычных руин теперь гордо возвышается особняк Сальваторе. Хотя, если присмотреться, отличия есть — здание совсем новое, более вычурное и роскошное, но немного кривобокое. Строитель из Деймона никакой!

— Как тебе удалось? — само собой слетает с губ, когда вижу привычную сердцу картину: Деймон с бокалом виски перед камином, в котором нет огня.

— Не могу разжечь пламя, представляешь? — ухмыляется он, игнорируя вопросы. — Чертов орк чего-то недоговорил!

— Объясни, что происходит? — повторяю попытку.

— Ничего, — Деймон донельзя доволен. — В собственном мире чувствуешь себя богом — здесь все подчиняется твоим желаниям и чувствам. Правда, не с первого раза! Загадай что-нибудь, только попроще для начала.

— Кофе со сливками, — я так явственно ощущаю аромат свежесваренного кофе, что даже рукам горячо.

— Надо же, — удивлен. — У тебя получилось с первого раза.

Выходит, и бабочка, и ромашка — творения моего разума.

— Значит, теперь мы можем изменить все вокруг и создать новый мир, вызвать друзей и знакомых.

— Нет, — качает головой, — растения и животных легко. Человека нельзя — я пробовал. Те, кого мы любили, где-то существуют. Здесь или там — неважно. Нарушение, мисс Гилберт.

Деймон снова начинает поучать. Ну уж, дудки!

— А почему ты представил свой дом, а не мой коттедж или Капитолий? — капризничаю.

— Что захотел, то и вышло! — отрезает Деймон и отворачивается, показывая, что разговор закончен.

— Ну, уж нет! Теперь моя очередь! — и стены величественной постройки рушатся, а на ее месте возникает дворец из восточных сказок.

— Тадж-Махал не пригоден для жилья, — смеется он, сооружая какую-то непонятную загогулину из стекла и бетона. Я тут же уничтожаю эту пародию на кров.

Через два часа пространство заполнено осколками кирпича, мрамора, дерева. И Авалон (дурацкое название!) выглядит еще хуже, чем до начала соревнования «Я умею лучше».

А на то, что теперь будет нашим домом, страшно смотреть. Здание разрублено пополам, часть Деймона — уже привычный особняк, моя — коттедж Гилбертов. Все покорежено, сломано, разбито, разворочено.

— Довольна? — он зол и даже не скрывает этого. — Всю душу вымотала! Спокойной ночи не желаю. Обойдешься!

И уходит в другой конец дома. Обиделся…

— Надо же, какие мы нежные! — кричу в пустоту, понимая, что не права.

Мне некого винить, кроме себя самой. А Деймон тут совсем не причем. Надо будет завтра извиниться. И успокоенная этой мыслью ухожу к себе.

Деймон.

Способность Елены доводить меня до белого каления после перехода на Эту Сторону увеличилась в несколько раз. Взбалмошная, противная девчонка, не знающая, чего хочет в данный момент!

Может, уронить ее вместе с кроватью со второго этажа или крыс с тараканами пожелать? Только глупо все это, по-детски. А Гилберт давно пора повзрослеть.

Черт! Как все достало! Даже после смерти не обрел покоя… И за что мне такое наказание? Лучше бы братцу досталась сомнительная честь коротать вечность с Еленой, а я уж где-нибудь в пекле погрел бы косточки. Без ежедневной нервотрепки.

Загадав себе ящик коллекционного коньяка, сижу на том же самом месте, где повстречал Ангела Смерти.

— Эй, ты, как там тебя, — ору в пустоту над головой. — Нету, иди сюда — выпьем что ли…

Не только Стражу Смерти, самой безносой порадуешься после таких потрясений. О, точно, познакомлю-ка я мисс Гилберт с этим чудом, пусть повизжит маленько.

Он не заставляет себя долго ждать — ему тоже скучно. А учитывая, сколько лет зеленомордый тут околачивается — я даже посочувствовал несчастному стражу, лишенному привычного поклонения и маленьких радостей в виде истязания грешников.

— Хорошо повеселились? — хмыкает Нету, оглядывая захламленный Авалон. — Я из-за тебя продул Гермесу. Тот поставил на ничью, я — на тебя, а Локи — на девку.

— Эй, полегче на поворотах, — цыкаю на него. — Елену позволительно ругать только мне, остальным — просто восхищаться.

— Ну, это правильно, — примирительно согласился Нету, поглядывая на коньяк. — Не томи — наливай уже.

Через час с выпивкой было покончено. Нету повис на моем плече, уверяя, что я — лучший парень, попадавший в Чистилище, и вообще, ангел сразу зауважал такого достойного собутыльника и собеседника. А если наколдую еще один ящик коньяка, то пойдет за мной в огонь и воду.

— Погоди, — прерываю хвалебные речи пьяного Стража, — Чистилище говоришь? А поподробнее можно?

— А чего рассказывать? Чистилище — оно и в Африке Чистилище! — Нету еле ворочает языком. — Ни Ад, ни Рай — серединка на половинку.

— Ты еще коньяка хочешь? — закидываю удочку с другой стороны и, получив согласное мычание, заявляю: — Тогда рассказывай все, что знаешь. Ну а нет — с Локи поговорю.

— Только не с рыжим, — Нету даже протрезвел немного от такой угрозы. — Соврет — недорого возьмет, ты ему не верь.

— А тебе, значит, можно? — ухмыляюсь. — И чем докажешь?

— Да чтоб мне пресной воды век не пить! — страшная шумерская клятва не производит на меня никакого эффекта.

— Ты не воду, а алкоголь глыкаешь, — сурово заявляю несчастному Стражу, — По-другому доказывай.

— Хочешь талисман Гермеса дам? — предлагает Нету, охочий до выпивки. — Эта штучка поможет выиграть всегда и у любого. Даже у известного жулика Локи!

— Ладно, амулет сгодится, — великодушно соглашаюсь. Неплохая сделка! — Но все равно расскажи мне о здешнем мире.

— Вообще-то, в Чистилище редко селят двоих на одну планету, — уверяет тот, получив наконец вожделенный ящик коньяка. — Вы, на моей памяти, третьи. Но должно произойти нечто необычное.

— Конкретнее можно? — тороплю разомлевшего Нету.

— Слышал, что Морана Азраилу говорила, что Елена твоя — важное звено какого-то Пророчества о Возвратной Дороге. Только их, Посвященных, двое должно быть. А, вспомнил: «И пройдут Избранные по Млечному Пути — повернут время вспять. И воскреснут те, чье время не пришло. Только связь их должна быть крепче жизни и смерти. И имя ей любовь».

— Ну, тогда точно не я, — снова ухмыляюсь, салютуя собутыльнику. — Елена очарована моим братом. Значит, чтобы вернуться, нам необходимо найти Стефана. Где только он может быть?

— Это у ведьм надо спросить, — подкидывает идею Нету. — Колдуны у нас в следующем Секторе Чистилища томятся. Только к ним один Перевозчик может добраться. Без него никак. Правда, с Хароном* шутки плохи! Просто так он вас не повезет.

— Это мы еще посмотрим, — теперь, когда открылся путь обратно, ни за что не отступлюсь. — Я упрямый.

— Это мы заметили, — Страж вдруг стал абсолютно трезвым. — Только знай — день здесь равен десяти годам там, по Ту Сторону.

— И как бы мне с Перевозчиком потолковать? — задаю прямой вопрос.

— Проще простого, Харон послезавтра приехать обещал — в картишки с нами перекинуться, — хохочет Нету. — А с талисманом Гермеса ты без труда выиграешь. Собьешь спесь и с Локи, и с Паромщика.

— Договорились, но если обманул, все выпитое пойло поперек горла встанет, — грожу веселящемуся Стражу Смерти. — И помню — на Авалоне я Бог! Что пожелаю, то и сбудется!

— Ты это, поосторожнее со словами, — испуганно косится Нету, загребая остатки спиртного и пятясь подальше. — Приду через два дня, готовься!

И исчез…

Размышляю над случившимся. Я слишком люблю Елену, чтобы обречь на жалкое существование. Моя девочка достойна лучшей жизни! Пусть не со мной, с другим. Но это правильно. Правда?

* * *

Елена спала плохо. Вернее совсем не спала, думала, размышляла. О себе, Деймоне, Джереми, Стефане — обо всех, кто ушел вместе с ней.

Она никогда не думала, что такое возможно: но чувства к Стефану притупились, казались далекими, как в дымке тумана. Первая любовь никогда не бывает счастливой. Так всегда мама говорила. А с Меттом тогда что было? Наверно, просто дружеская симпатия, по глупости принятая за нечто большее.

Выходит, чтобы поумнеть, надо умереть? Да, дорого же пришлось заплатить за это знание.

А Деймон? Но и здесь Елена не могла сказать — испытывает ли она к вампиру настоящую любовь или опять ошибается. Обжегшись на молоке, будешь даже на воду дуть.

Только время ответит на этот вопрос. Может, поэтому их поместили здесь, как пауков в банку, чтобы смогли разобраться в себе?

Надо привести в порядок не только мысли, но и планету. Накуролесила Елена вчера на славу!

Сначала вернуть на место особняк Сальваторе, потом.. Видно будет!

Через час она любовалась своим творением: величественное двухэтажное здание сильно походило на настоящее. Она изо всех сил напрягала память, чтобы воссоздать дом с наибольшей точностью.

А вот окружающей действительностью было сложнее. Елена не могла принимать решения в одиночестве, ведь на планете жили двое.

Деймон не выходил: то ли спал (что маловероятно!), то ли дулся до сих пор (это вернее!).

Елена, недолго думая, поднялась на второй этаж и толкнула дверь в его комнату. Сальваторе там не оказалось.

Придется рыскать по окрестностям. На это ушло минут десять. Она нашла Деймона на его любимом месте, сидящем на краю пропасти.

— Любуешься облаками? — спросила осторожно, несмело коснувшись плеча. — Прости меня, Дей. Я была не права вчера.

— Ничего страшного, — его широкая ладонь накрыла ее тонкие пальчики. — Я тоже погорячился. Садись рядом.

Они ненадолго замолчали, боясь спугнуть что-то важное. Пустота под ногами немного ужасала, но близость Деймона отгоняла все страхи.

— Я подумала, давай сделаем наш Авалон самым красивым местом этого мира, — предложила Елена, первой нарушая тишину и прижимаясь к Деймону еще сильнее. — Вместе у нас получится.

— Не хочу обнадеживать, но, возможно, дня через три мы уйдем отсюда, — хрипло прошептал Сальваторе, уже сожалея о сделке с Ангелом Смерти. — Поэтому, думаю, не стоит.

— А куда? — с любопытством поинтересовалась она, не отрываясь даже на миллиметр.

— Пока секрет, — Деймон ласково и нежно перебирал девичьи локоны, не желая никуда и никогда ее отпускать.

— Значит, ты до конца не уверен? — с надеждой продолжила Елена и, получив отрицательный ответ, добавила: — Тогда займемся нашим миром прямо сейчас. Ладно, Дей?

— Хорошо! — его голос поднялся высоко к небу и растворился среди облаков.

________________________________________________________________

* Шумеры — представители древней цивилизации Междуречья (долина Тигра и Евфрата), первые использовали письменность и календарь.

* Танатос — бог смерти в Древней Греции; Азраил — ангел смерти в иудаизме, христианстве и исламе; Морана — (Мора, Мара) славянская богиня смерти; Эмма — японская богиня смерти; Хель, дочь Локи — германо-скандинавская богиня смерти.

* Авалон — легендарный остров, место погребения короля Артура, скрыт от лица смертных.

* Осирис — древнеегипетский бог плодородия и смерти, судья подземного мира.

* Локи — скандинавский бог хитрости и обмана, Гермес — древнегреческий бог плутовства, воровства, торговли. И Гермес, и Локи выполняли дополнительную функцию по сопровождению умерших в царство мертвых.

* Харон — в греческой мифологии Перевозчик душ в царство мертвых. Древние обязательно клали монетку в рот покойника, чтобы было чем заплатить Харону за переправу. Иначе душа лишалась права попасть в загробный мир.

И поэтому я

Снова ставлю на кон

Свою жизнь, свою душу и плоть.

Но за мною, увы,

Только мой Рубикон,

А за нею стоит сам Господь.

Светом потчуя тьму,

Стонет древняя боль.

Шансы три к одному -

Красное, чёрное, ноль.

С. Трофимов «Красное, черное, ноль».

Елена не имела четкого плана дальнейших действий, но одно знала твердо: им с Деймоном необходима короткая передышка. И миссия «Приведи Авалон в порядок» подходит для этих целей лучше всего.

Может, чтобы почувствовать себя живым, надо забыть, что ты умер? Хотя бы ненадолго.

Елена задумалась: хотелось многого, но с чего начать она не знала.

— Будем делом заниматься или в молчанку играть? — грубовато поинтересовался Демон, тщательно скрывая истинные чувства за маской разбитного нахальства.

Но Елену сложнее теперь обмануть. Она всегда знала, что на душе у старшего Сальваторе, а после перехода сюда — особенно. Она не понимала откуда и как, но чувствовала какую-ту неуверенность Деймона. Это было странно. Обычно, он излучал самодовольство и непоколебимость в своей правоте.

Или это была очередная игра? У Деймона тысяча лиц, и поди разберись, когда он настоящий. Или просто Елене недосуг было вникать в потаенные закоулки души? Нет, это неправда! Просто Гилберт привыкла делить мир на черное и белое, а во Вселенной миллионы цветов и оттенков.

Нет ни истинного добра, ни вечного зла. Все относительно. Смотря, под каким углом глядеть на проблему.

А Деймон — слишком многогранен, сложен и непредсказуем. Чтобы понять и принять его, нужно или очень много времени, или одно мгновение… Но это опасно… Для нее.

— Эй, чего задумалась? — он нетерпеливо помахал рукой перед самым ее носом. — Если ты помнишь, мы хотели кое-что сделать. Прием, прием! Авалон вызывает Елену…

— Скажи, — она отвлеклась от тяжелых мыслей, — ты когда-нибудь думал, что будет вот так… После жизни…

— Конечно, — Деймон подошел так близко, что серо-голубые глаза, казалось, заслонили собой весь мир. И такая боль и надежда светились в них, что на миг Елене захотелось разделить эту ношу на двоих, но она не смела. Пока нет. — Правда, я считал загробный мир выдумкой. Бог, Ад, Рай — слишком отвлеченные понятия для человека.

— А для вампира? — ей стоило большого труда задать этот простой вопрос.

— А для Детей Ночи тем более. Неужели Бог может допустить существование таких бездушных монстров? — бросил зло, резко отворачиваясь.

— Но мы же здесь, — возразила Елена, робко касаясь напряженной спины. — Человек и вампир. В одинаковых условиях. Зачем? Для чего?

— Я не знаю, — он умело врет, пока не желая пугать любимую, но не любящую его девушку. Даже сейчас ему хочется укрыть ту, что приносит лишь боль, от всех невзгод мира. Прижать к груди, целовать ее всю, баюкать и утешать, как маленькую девочку. Эти мысли запретны и опасны. Елена — не его награда, не его счастье. Даже после смерти. Потому что есть брат. Тот, кого Деймон не предаст никогда, и ради Стефана старший выполнит все условия, чтобы Избранные смогли пройти по таинственной Возвратной Дороге.

— Ты хотела сделать Авалон настоящим Раем? — криво улыбнулся, ловко меняя тему разговора. — Как ты себе представляешь Эдем, может, обсудим?

Елена.

— Самое лучшее место на Земле — это то, где ты родился и вырос, — тихо шепчу, глядя в его изумленное лицо.

— Хочешь второй Мистик-Фоллс? — широко ухмыляясь, подмигивает Деймон. — Без проблем!

— Нет, — отрицаю очевидный вывод. — Давай каждый из нас поработает над половиной нашего Авалона. А если не понравится результат — его и переиграть можно.

— Идет, — слишком быстро соглашается он. — Одно условие: никаких розовых единорогов и белых слоников. То есть без фанатизма и слюнявого романтизма.

— Ну, тогда и ты пообещай, — выдвигаю собственное требование, — отнестись к делу без обычного пофигизма. Хорошо?

— Договорились, детка, — все так же продолжает веселиться. — Если тебе не понравится — разрешаю стукнуть чем-нибудь тяжелым.

— Ты невозможен, — почему-то становится обидно. Я отворачиваюсь и иду направо от нашего дома.

Но Деймон не дает остаться в одиночестве, тут же оказываясь рядом и обнимая за плечи.

— Закрой глаза, — мягкий шепот заставляет вибрировать тело, дрожать душу, забыть обо всем на свете. — Чувствуешь, что ветер пахнет солью, а ноги утопают в песке?

— Нет… Да!

— Посмотри, — теперь чуть громче, делая шаг назад.

Синяя бескрайняя даль океана. Огромное бездонное небо. Белый песок. Парящие чайки в вышине.

Два цвета — синий и белый. Свет и сумрак. Сон и явь.

— Это мы с тобой, — пытаюсь убедить.

— Где? — Деймон удивленно рассматривает меня, ища признаки безумия.

— Там, — указываю куда-то за линию горизонта, где небесная голубизна сливается с морской.

— Нет, — качает головой. — Потому что мы здесь.

— Хорошо, — улыбаюсь легко и радостно. — Мы везде. И больше никого не надо.

— Так нельзя, — в чем-то пытается убедить и себя, и меня. — Однообразие надоедаедает. К сожалению, это непреложная истина.

— Может быть, — пожимаю плечами. — Но не надо потом. Хочу сейчас. Всегда.

— Глупая, — почти мимолетный, невесомый поцелуй в уголок рта. — Я тоже…

Приснилось? Наверно…

— Поймай меня! — ловко вырываюсь из крепких, живых объятий Деймона. — Если сможешь!

Не бегу, лечу по вязкому песку, ноги даже не касаются земли. Впервые на равных с вампиром. Я все могу! Все! Все! Все!

Мне впервые весело и хорошо. Здесь! С ним!

Но Деймон все равно быстрее. Даже сейчас. Он не дает насладиться чувством свободы. Снова берет в плен. Во всех смыслах.

— Пойдем, — ведет обратно к морю. — Не бойся ничего.

— С тобой не страшно, — уверяю, не раздумывая. Его руки дарят ощущение надежности и спокойствия. Никогда бы не подумала, что почувствую это с Деймоном.

Он делает шаг по воде и тянет, не отпуская, за собой.

— Но мы же утонем, — пытаюсь остановиться и остановить.

— Нет! Это же наш мир, — объясняет спокойно. — Ты забыла, Елена?

— Я все помню, — робко улыбаюсь и прибавляю шаг. А на воде цветут розовые лотосы.

— Все-таки протащила свой любимый цвет, — страдальчески морщится.

— Я здесь ни при чем, — пытаюсь неумело оправдаться. — Поняла!

— И что же, интересно? — удивленно приподнимает бровь и теперь похож на озорного хулиганистого мальчишку. Почему раньше не замечала?

— Мы должны сами все придумать! — пытаюсь донести свою странную мысль. — Не взять оттуда, а создать заново!

— То есть примерить на себя роли богов? — Деймон озадачен. — Ты считаешь это уместным, в данной ситуации?

— Почему бы и нет, — непроизвольно копирую знаменитый сарказм Сальваторе. — Все равно за основу берется что-то знакомое.

— А давай! — он снова похож на привычного самоуверенного нахала.

— Вместе! На счет три!

Через час мрачный пыльный серый Авалон сверкает всеми цветами радуги и еще кучей оттенков. Буйство красок не только не раздражает безумных художников, но и успокаивает расшатанные нервы.

Высокие отвесные красные горы с пушистыми шапками из оранжевого снега. Малахитовый водопад, и бурная, бегущая по перекатам речка. У подножия скал, за водопадом, уютный грот и тихая заводь.

Высокие и низкие деревья с фиолетовыми, пурпурными, зелеными, синими листьями и невиданными плодами. Огромные фантастические цветы. Я таких никогда не видела раньше.

— Так не бывает, — я удивленно оглядываю результаты нашей деятельности.

— Бывает! — смеется Дей.

— Где? На полотнах сюрреалистов?

— В детских снах, Елена. Только там, — отвечает совершенно серьезно.

Я снова теряю ощущение времени и пространства под его внимательным взглядом.

— Что же мы делаем, Господи? — задает Деймон риторический вопрос.

— Может, просто живем?

* * *

Первый солнечный луч разбудил спящего вампира. Солнце? На Авалоне? Откуда? И услышал тихий женский смех.

— Елена, — раздраженно буркнул Деймон, — тебя не учили, что входить в спальню к мужчине неприлично? У него могут возникнуть определенные желания.

Гилберт, а это была именно она, выглядела, как всегда очаровательно. Новые возможности полностью удовлетворяли извечную женскую слабость к шмоткам и украшениям. Правда, стиль «новогодняя елка» не всем идет. Но это мелочи.

— Неприлично долго спать, — рассердилась Елена, — особенно, когда в доме гости.

— Откуда здесь люди? — Сальваторе никогда не утруждал себя приличиями, и смерть не стала исключением.

— Про людей не было ни слова, . Мог бы и рассказать о своих полезных знакомствах.

— Ладно, встаю, — смилостивился Деймон, откидывая одеяло, совсем забыв, что спит, в чем мать родила.

— Хоть бы прикрылся, бессовестный, — смутилась она, однако, и не подумала отвести взгляда.

— Хотя бы отвернулась, бесстыжая, — он мгновенно вернул комплимент, натягивая штаны.

Елена, наконец, покинула опасную территорию, а Деймон поспешил последовать ее примеру.

В гостиной восседал Нету в компании симпатичного атлетически сложенного блондина и темноволосой девушки неземной красоты, ее портило только одно: неестественные почти прозрачные глаза на мертвенно бледном лице.

— Старый знакомый, — проявил любезность Сальваторе, игнорируя косые взгляды Елены. — Ты же вечером обещал зайти.

— Тут это, — замялся Нету, — с тобой поговорить хотят.

— Виски? Коньяк? Кокаин? Марихуана? — Деймон старался не показывать удивления — странные посетители немного напрягали. — Другой дури не держу. В голове!

— А если проверить? — голос незнакомки напоминал дуновение ветра или тихий скрип калитки — в сочетании со всем остальным обликом это пугало до дрожи.

— Не надо, — попытался сгладить напряжение Нету, но от ледяного взгляда стушевался и он.

— Морана, — вмешался блондин, — Деймон ничего такого не имел в виду.

— Имел, — она равнодушно скользнула взглядом, как по обычному предмету интерьера.

— Дамы и господа, — к Сальваторе вернулась привычная развязность, — моя скромная персона слишком популярна даже после смерти. Извини, красавица, я несколько занят, — широко улыбаясь при этом Моране.

— Не ерничай, — снова встрял блондин. — Кстати, я Гермес.

— И чему обязаны? — поинтересовалась молчавшая до сих пор Елена.

— А ты что, не раскололся? — восхитился Нету, намекая знаками, что уж он-то ни за что не откажется от предложенных вампиром лакомств.

Но Морана так зыркнула на несчастного бога-пьяницу, что тот сник и даже стал ниже ростом.

— Смотрю, Избранные и Возвратная Дорога популярны в этом месяце, — съерничал Сальваторе, удобно вытягиваясь на диване, мысленно представив и тут же получив воочию большой бокал с любимым напитком. — Но хотелось бы конкретики. Я солидарен с Еленой.

— Еще бы, — хмыкнул Гермес, — кстати, амулет придется вернуть растяпе Нету.

— Дудки, — Деймон чувствовал себя хозяином положения. У него в гостях Богиня и Ангел Смерти, да еще проводник на Ту (вернее, уже Эту) Сторону затесался. Ясно, как белый день, — эта компания не ради его прекрасных глаз явилась. Им что-то нужно. А раз так, можно и поторговаться.

— Оберег все равно бессилен, — глубоко вздохнула Морана. — Придется играть относительно честно. Гермес и Харон — представители общей религии. Их взаимохитрость не действует друг на друга. А у Локи на один талисман — три других есть.

— А что тебе за печаль? — тихонько шепнула Гилберт, которая не поняла, откуда взялось дикое желание стукнуть противную гостью. Но Деймон все равно услышал и разулыбался, будто выиграл миллион в лотерею.

— Я имею прямое отношение к тебе, Елена, — Морана смотрела в упор, и ее прозрачные глаза, казалось, прожигали ту насквозь. — В твоей крови намешано многое. Но главный козырь — прямая принадлежность к роду Петровых. Славянские корни, — и она победно взглянула на Гермеса.

— Да хоть к племени Мумба-юмба. Дальше что? — Елену раздражало их самодовольное поведение. — Причем здесь мое земное происхождение?

— Потому что Морана — славянская Богиня Смерти, — терпеливо объяснил Гермес. — Если кто и может помочь, то она.

— Все вы обещаете поддержку, — цинично хмыкнул Сальваторе. — Только одного не хотите признать — вы нуждаетесь в нас гораздо больше. Открывайте карты, господа ангелы и бесы! Какого черта хотите от нас? Про Пророчество мне уже Нету болтал. Потом объясню, — он отмахнулся от открывшей в недоумении рот Гилберт.

— Эмма говорила, ты дерзкий, — согласно кивнула Морана. В настоящем — Хранительница Света и Тьмы, в прошлом — сама Смерть. И продолжила, как ни в чем не бывало: — Но это и к лучшему. Ты уже знаешь о Предсказании и Предназначении твоей спутницы. И сделал некоторые умозаключения. Наметил Путь. Правильный или неправильный — не могу сказать. Каждый выбирает свою Дорогу. Рождается сам и умирает сам, мы можем только наблюдать. На моей памяти это будет третья попытка изменить Судьбу.

— А первая и вторая? — робко поинтересовалась Елена, которую не оставляли в покое даже здесь, по Ту Сторону Жизни.

— Орфей и Эвридика, — смутился Гермес. — Мои подопечные. Мы с Танатосом не справились тогда.

— Тристан и Изольда, — выдал молчавший до этого Нету. — Вина Локи. Намеренная. Хотя дело курировала Хель — его дочь.

— Слышали — знаем, — ответил за двоих Сальваторе, беря за руку Елену.

— Ты должен выиграть, вампир, — Морана поднялась первой. Остальные — следом. Гермес слишком уж нежно обхватил спутницу за талию, та чуть-чуть оттаяла, но продолжила: — Не хочу опозориться. Слишком много поставлено на карту. И твой талисман, Сальваторе, не амулеты богов, а Избранная. Ты помогаешь Елене, а она бережет вас обоих. Удачи. Нету, объясни правила. Ты же тоже хочешь продвижения по службе, старайся.

— Начнем, пожалуй, — осклабился тот. — Только плесни, чего обещал! Я не кусаюсь, девочка, — он решил подбодрить растерянную хозяйку.

— Елена, уже поздно бояться, — крепкие объятия Деймона успокоили лучше любых слов.

— С тобой мне ничего не страшно, — прошептала она, на всякий случай уткнувшись носом в надежное мужское плечо. — Только зачем опять скрываешь правду?

— Потому что круглый дурак, — улыбнулся Сальваторе, готовый обнимать ее целую вечность или немного дольше. И обратился к орку, уничтожавшему запасы спиртного: — Нету, бросай пить. Пора делами заниматься!

— Одно другому не мешает, — тот с сожалением кинул нежный взгляд на початую бутылку виски и продолжил: — Итак, что нужно делать, чтобы одолеть Харона…

Деймон.

Из всего сказанного утренними визитерами я понял только одно: с Хароном и Локи нельзя начинать игры, полагаясь лишь на везение и удачу. Только мастерство, холодный расчет, аналитический ум и логическое мышление можно противопоставить хитрости этой пары. Интересно, почему Локи предпочитает Харона своему коллеге Гермесу? Последний вопрос, оказывается, задаю вслух.

— Именно поэтому, — улыбается тот. — Иначе неинтересно. Два величайших обманщика против пары простофиль? Хотя Паромщик далеко не дурак. Молчит только всегда. Но это издержки профессии. Зато Нету не заткнешь. Ты как новенький будешь выбирать игру. Мы обязаны победить. Ради Мораны.

— Нет, — качаю головой. — Только из-за Елены. На остальных плевать. Даже на бывшую Смерть.

Гилберт мы взяли с собой. Талисман неразумно оставлять дома, особенно, если поставил на кон все, что имеешь. Жизнь, душу, плоть — хотя ставки эфемерны, как никогда.

Моя девочка молчит. Странно. Все еще сердится. Но у Елены будет шанс выпустить пар, если проиграю. Хотя сделаю все возможное, чтобы победить.

Мы втроем делаем шаг с обрыва, но вопреки ожиданиям не летим вниз, а оказываемся в помещении вне времени и пространства — месте обитания Хранителей Сектора Раздумий. Проводник по загробному миру — удача. Это я уже знаю.

— А почему ты не можешь перенести нас сразу в мир, где томятся души ведьм? — все же не удерживаюсь от вопроса.

— Долго бродить по Этой Стороне можно только в компании Харона, — объясняет Гермес. — Я же только сопровождаю до пункта назначения. Чувствуешь разницу?

— Улавливаю только одно, — хмыкаю в ответ. — Вам до того скучно, что вы сделаете все ради развлечения. Сам такой же.

— Договоримся, — улыбается тот. Елена молча стискивает мою ладонь. Мы не разговариваем, но рук не разжимаем. Символично.

Вот и наши соперники. Вернее, один из них. Локи. Описания, данные рыжему пройдохе в древних сагах, верны.

Настоящий викинг, широкоплечий, зеленоглазый, с огненными волосами и медной бородой да с такой продувной физиономией, что сразу непроизвольно настораживаешься. А уж его список «подвигов» найдете в любом сборнике скандинавских легенд. Неохота перечислять. Меня другое интересует.

— Приветствуем тебя, Ас, — козыряю знаниями. — А где четвертый участник?

— Будет позже, — свирепым, лишенным тепла голосом, отвечает Локи. — Девку зачем притащил? Хотя красивая… Ставка твоя что ли?

— Да-да, — кивает Гермес, делая незаметные знаки.

— Я не играю на Елену, — твердо отвечаю, игнорируя его жесты.

— Как хочешь, — пожимает плечами Локи. — Только все равно придется чем-то жертвовать.

— Поговорим в процессе, — бросаю в ответ.

В это время появляется последний игрок. Харон. Перевозчик. Высокая темная фигура в черном плаще с капюшоном, за которым не видно лица. Я помню, что Паромщик покажет истинный облик только в последний день мира. Не хочу этого видеть. Никогда.

— Выбирай, — предлагает он. — А ставку твою сам назначу. Знаю, чего ты хочешь, вампир. Но если выиграю, ты умрешь окончательно. Потому что я возьму все твои чувства. По-моему, это справедливо.

— Согласен, — кривая усмешка ползет вверх. Я не сомневаюсь ни минуты. — Играем в бридж, господа. Не стоит доверять слепой Судьбе, верно?

— Ты чертовски прав, — поддерживает беседу Харон, удивляя неожиданным красноречием давних знакомых. — Если вы не играете в бридж, то приготовили себе скучную старость. Какую разновидность предпочитаешь?

— Победную, — сарказм не уместен, но необходим. — Елена, пожелай мне удачи. Пожалуйста.

Ее поступок поражает всех. Но не меня. Я знаю и понимаю Гилберт как никто другой.

Она подходит ко мне вплотную, пристально всматривается в лицо и решительно накрывает губы своими. Поцелуй не похож ни на один пережитый раньше. Потому что происходит единство не тел, а душ, чувств. Или что там остается после перехода в иной мир?

Теплота, эйфория растекаются по жилам, руки стискивают гибкую фигурку, пальцы путаются в волосах, гладят плечи, спину. Губы скользят по лицу, впитывают сладость кожи, нежность прикосновений. И не хочется отрываться друг от друга. Мы, заблудившиеся в пустыне, наконец, нашли спасительную воду…

Но нельзя, не время еще.

— Ты выиграешь, Дей, — шепчет Елена, когда я разрываю тесные объятия. — Я верю в тебя.

— Теперь мы точно победим, — пафосно, однако сейчас я уверен в себе, как никогда. Потому что она рядом и ждет триумфа. Разве я могу подвести нас обоих? Нет.

— Приступим, пожалуй, — улыбка Локи теряется в длинной бороде.

И партия началась.

Елена.

Я потеряла счет времени. Игра длилась уже очень долго. По-моему, шли вторые сутки. Борьба шла с переменным успехом. Выигрывали то Деймон с Гермесом, то Харон с Локи.

Остальные не вмешивались. Изредка заглядывал Нету с неизменной фляжкой, хмыкал и тут же исчезал. Морана заходила дважды, оба раза предлагая мне выйти и передохнуть. Но я отказывалась.

Потому что чувствовала — мое присутствие необходимо Дею, как воздух. Он черпал во мне силы. Не знаю как, но это так. Ощущала радость от выигрыша, чертыхалась, когда дела шли хуже. Азарт захватил нас полностью. Но мысли о расплате не покидали все равно.

Уже пики казались трефами, а бубны червями. Игра останавливалась дважды. Бессмертным, как ни странно, тоже нужен отдых.

Тогда я подходила к Деймону и крепко обнимала за плечи. И становилось легче немного. Шептала, успокаивала, ласкала. И знала — это правильно.

Бридж — игра интеллектуалов. Не зря из всего карточного разнообразия только его считают спортом и проводят мировые чемпионаты. Это как шахматы, только сложнее. Ты отвечаешь не только за себя, но и за действия партнера.

К концу третьего дня все выдохлись. А счет был равным.

— Ты хороший игрок, но партия не может длиться бесконечно, — сказал Харон Деймону, посмотрев при этом на меня. От его внимания стало страшно. Даже Морана не вызывала такого ужаса. То, что скрыто, пугает больше. Закон психологии.

— И что ты предлагаешь? — спокойствию Дея можно только позавидовать..

— Бросить кости. И без всяких амулетов Гермеса и Локи. Согласен? — игра велась только между этими двумя. Теперь даже я отчетливо это поняла.

— Крэпс? — спросил Деймон. — Так даже интереснее. Только кубики должны быть абсолютно новыми.

— Хорошо, — согласился Харон. — Я даже предлагаю отправить за ними Морану. Она самая честная из нас.

Удивительно, но Хранительница согласилась согласилась.

— Какие правила? — спросила я у Нету, как раз заглянувшего на огонек. Вот у кого поразительная способность появляться вовремя!

— Очень простые. Участник бросает две кости и подсчитывает сумму набранных очков. Если вышло семь или одиннадцать, то он одержал победу, если два, восемь, двенадцать — продул. Если выпала другая сумма — это пойнт. Если сложилась такая ситуация, то кидают кубики до тех пор, пока не выпадет семерка, — это означает проигрыш или пока не выпадет пойнт — можно веселиться, — объяснил он.

— Но ведь от самого игрока ничего не зависит, — ужаснулась я. — Харон — опытный доминошник и картежник.

— Не стоит недооценивать партнера, — губами прошептал Нету. — Слушай Морану.

А Хранительницаобращалась сейчас именно ко мне:

— Елена, когда вернусь, выйдешь и возьмешь кости. Так будет лучше. Не хочу влиять на исход. В любом случае могут обвинить в предвзятости. А ты вскроешь коробку на глазах у всех.

Понятно, к чему клонит Морана. Ведь я приношу удачу только Деймону. Поэтому игральные кубики, получив энергию и мысленный посыл от меня, помогут выиграть нам обоим.

Когда она вернулась, все были на взводе, кроме Паромщика и Деймона. Локи и Гермес что-то негромко обсуждали, Нету пил. Я бродила из угла в угол, изредка, чтобы не вызывать подозрений, приближаясь к Деймону.

Получив заветную коробку, я мысленно помолилась. Мне не на кого больше надеяться. Оставался только Господь. Он не оставит нас.

Теперь надо ждать решения слепой Фортуны.

Жребий указал на Деймона.

От волнения я прикусила язык и скрестила пальцы. Стало тихо.

Первый бросок.

— Девять, — равнодушно бросил Гермес. — Пойнт. Если богиня удачи не совсем сука, то…

— Полегче, — высказался Харон. Его волнение угадывалось только по сжатым в кулаки рукам. — Иначе я подумаю о сговоре.

Второй бросок. Только не семь, два, восемь, двенадцать. Пожалуйста!

— Шесть! — крикнул довольный Деймон.

Я тут же бросилась к нему:

— Мы победили! Но что ты выиграл? Теперь скажешь?

— Тебе повезло, Сальваторе, — Паромщик умел держать удар. — Я отвезу тебя к мертвым ведьмам.

— Ты не выслушал все условия, — спокойно возразил Деймон. — Во-первых, не меня, а нас. Во-вторых, путешествие имеет длительный маршрут. Мы ищем Стефана, Елена. А колдуньи знают, где он сейчас.

Непонимающе смотрю на него.

— Выбор еще не сделан, — вмешивается Морана. — Избранный неизвестен. Ответ вы узнаете только в конце пути. Поэтому больше ни слова, вампир. Харон, тебе придется подчиниться. Воля Высшего Судьи неоспорима.

Я ничего не понимаю. Снова. Хотя какая разница, если увижу Бонни и остальных, а Деймон будет рядом?

Прольются все слова, как дождь.

И там, где ты меня не ждешь,

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета

Того, где ты меня не ждешь.

Би-2 и Чичерина «Мой рок-н-ролл».

Елена.

Мы покидаем Авалон. Наверно, буду скучать по этому месту. Нет, уже скучаю. Я быстро привязываюсь к людям и привыкаю к вещам. А этот заоблачный остров стал нашим домом. Пусть временным, но пристанищем. Местом, куда хочется вернуться и откуда нет желания уходить.

Но Дорога зовет вперед, а Паромщик не будет ждать вечно. Мы отплываем на закате. Почему? Деймон пожал плечами и сказал: «Так принято». Ну да, Харон балансирует между Мирами и идет по заранее намеченному маршруту. Даже здесь, на Той Стороне, свои законы, которые нельзя нарушать.

Я снова сижу на нашем месте (странно, все чаше говорю о себе и Сальваторе «мы»), стараясь не смотреть вниз, и глупо улыбаюсь.

— Ты уже собралась? — раздался вкрадчивый шепот Деймона.

— Разве это так долго и трудно? — отвечать вопросом на вопрос — перенятая особенность у него же. — Все, что нужно, можно создать по мере необходимости.

— Нельзя, — наставительным тоном утверждает Деймон, а в глазах прыгают лукавые бесенята. — Поэтому пара-тройка чемоданов и несколько дорожных сумок и пакетов очень тебе пригодятся!

— А тебе рюкзак с алкоголем не нужен? — язвить тоже умею — у меня хороший наставник!

— Нет, — усмехается. — Я целый ящик уже прихватил!

— А мне Морана кое-что сказала. На прощание, — как бы между прочим произношу я, надеясь вызвать любопытство. Куда там!

— Наверное, готова поменяться с тобой местами ради моей компании, — веселится он.

— Дей, послушай, пожалуйста, — тщетно призываю к серьезности. — Она пообещала, что новые способности останутся. Видишь, баулы не понадобятся.

— Это я и так знал, — продолжает издеваться Сальваторе. — Но, конечно, рад за тебя! Не придется таскать тяжести!

Не знаю даже, как на это реагировать. Внимательный, заботливый Дей может быстро и резко превратиться в нахального циника Деймона, и наоборот. Наверно, это и притягивает к нему женщин, как магнитом. И даже я стала поддаваться его обаянию. Надо отвлечься!

Я поднимаюсь и подхожу вплотную, совсем как перед судьбоносной игрой с Богами на их территории. Тогда желала ему удачи и делилась силами. Ты врунья, Елена Гилберт! Но Деймону знать об этом необязательно.

— Ты рад, что мы уходим отсюда? — мягко, почти робко касаюсь его груди. Мне кажется, даже различаю тихий стук сердца. Своего или его?

Игра воображения? Возможно…

Тайное желание? Скорее всего…

Придуманная правда? Не знаю, но хочу верить…

— Конечно, — долгое молчанье перед ответом. — Ты же ждешь этого. Мы должны использовать все шансы. И совсем другим тоном: — Стефан же не думал, что смерть сможет разлучить дружных братьев Сальваторе! Да и ведьмочку порадовать визитом не откажусь!

— Деймон, можно тебя попросить об одной услуге, — пытаюсь заставить его снова стать серьезным. — Пожалуйста!

— Только об одной? — кривая улыбка получается немного грустной. — Что ты хочешь, Елена?

— Увидеть Авалон сверху, — зажмурившись, на одном дыхании произношу я. И так боюсь услышать его смех. Но он изумленно молчит, удивленный таким необычным желанием.

— А почему ты не можешь сделать это в одиночку, без меня? — справившись с потрясением, задает единственный вопрос.

— Потому что боюсь — вдруг не получится, — ободряюще улыбаюсь, не отводя взгляда.

— Трусиха, — Деймон берет доверчиво протянутые ладошки в свои надежные руки. — На счет три! Помнишь?

Это было странное сочетание полета и падения одновременно.

Авалон похож на мозаику: алое пятно гор, разноцветные лоскутки деревьев, белый квадрат дома, голубая змейка извивающейся реки, синяя дуга моря. Потом на мгновение все пропадает, исчезает в мареве тумана, но в следующую секунду вязкая пелена остается уже внизу — белым пушистым облаком.

— Ничего не вижу, — преодолевая свист ветра, кричу громко и надрывно. «Кроме тебя», — добавляю мысленно.

— Теперь сама, — слышу ответ Деймона, и наши пальцы разжимаются.

Небо опрокидывается, как блюдо, и ухает вниз. Падаю, лишенная его опоры и поддержки. Закон всемирного тяготения невозможно отменить.

Лечу, провалившись в воздушную яму, в следующую секунду Авалон теряет сходство с лоскутным одеялом и бросается в лицо. Но крепкие руки Деймона в который раз подхватывают и спасают. Мы поднимаемся чуть выше и зависаем над нашим Яблочным островом.

— Гилберт, даже здесь ты умудряешься попасть в переделку, — начинает он.

— Ты ведь тоже падал, — останавливаю поток несправедливых упреков. — Мы можем летать только вместе.

— Мы теперь все должны делать только вместе, — напоминает Деймон слова Мораны. — Ты мой талисман в этом путешествии. И это несправедливо.

— Справедливо, — хитро улыбаюсь. — Смотри, там Харон.

— Спускаемся!

А я просто киваю в ответ.

* * *

И Гермес, и Нету заглянули на прощание. Особенно убивался последний.

— Где ж я теперь такого собутыльника встречу? — то и дело вздыхал он, прижимая к груди драгоценную фляжку.

— Ты ведь у нас на повышение пошел, — смеялся Гермес. — В Чертогах все равно пить запрещено.

— Ну, тогда, — Нету протянул Деймону свое единственное сокровище — баклажку. — Не смотри, что старая и пользованная. Зато в ней всегда появляется нужное в этот момент. От сердца прям отрываю.

— Дружище, ты знаешь, чем утешить, — Сальваторе искренне поблагодарил его за подарок. — Спасибо за все. Только не лейте слезы — Авалон утопите. Вдруг вернуться придется.

— Если что, — вставил Гермес, — Морана присматривает. Это я тебя, Паромщик, предупреждаю.

— Обойдемся без влюбленных олимпийцев, — буркнул Харон, отталкиваясь от берега.

И путешественники тут же очутились где-то между мирами в водах темной холодной реки.

Это было очень странное и красивое место. Раскинувшаяся над головами бездонная звездная бездна манила к себе тихими шелестящими звуками, длинная серебристая дорожка, напоминавшая лунную, с причудливыми непонятными тенями то ли людей, то ли каких-то фантастических созданий. И тихая сладостная мелодия тысяч голосов, говорящих на незнакомых и странных языках.

— Что это? — спросила Елена, невольно прижавшись к Деймону. После того как пара покинула Авалон, былое единство между ними притупилось, и каждый задумался о своем. Она — о Джереми и Стефане, он — о брате и превратностях судьбы.

— Неприкаянные души неродившихся младенцев, — равнодушно бросил Паромщик. За тысячелетия он-то навидался всякого.

— А почему они здесь, в Чистилище? — удивилась Елена. — Разве невинные дети не заслужили Рая?

— Вы не поняли? — усмехнулся Харон. — Ад, Рай, Чистилище — всего лишь названия несуществующих мест. И все это находится внутри вас. Люди сами создают себе окружающую обстановку, исходя из уровня нравственности. Мы только помогаем душе увидеть внутренний Свет. Если человек погряз в пороках, он создает себе персональный Ад. Это справедливо. Черти, поджаривающие грешников, — всего лишь сказка.

— А Ангелы — тоже сказка? — ядовито поинтересовался Деймон. Паромщик и Сальваторе — оба сильные личности. Такие характеры становятся либо лучшими друзьями, либо злейшими врагами. Третьего не дано.

— Ты же с ними встречался, — хохотнул безликий Харон. — Златокудрые Адонисы с белоснежными крыльями встречаются только в священных книгах. Просто за сотни лет правда, дарованная людям Высшим Хранителем и Судьей, претерпела изменения. А истины не знает никто.

— То есть ты считаешь себя вправе обвинять всех? — тихо спросила Елена.

— Судит и милует Он, мы же творим Его волю, — просто сказал Харон, пристально вглядываясь в девушку. — А неродившиеся младенцы, действительно, безгрешны. И не знают боли, печали, гнева, но не ведают и радости. Поэтому и не могут создать собственный мир. Летают здесь, в Лимбе, и ждут часа нового появления на свет. Понятно?

— Да, — кивает Гилберт и рукой зачерпывает воду из реки, собираясь выпить прямо из пригоршни.

Кажется, все вокруг замерло: лодка, Паромщик, звезды, неизвестные светила и планеты. И окружающий мир застыл, наблюдая за хрустальным переливом воды.

— Не пей! — крикнул Деймон, ударяя ее по ладони и расплескивая темную влагу. — Это же Лета — река забвения! Ты нечестно играешь, Харон!

— Я обещал отвезти, — спокойно произносит тот. — Но ни во что не вмешиваюсь. Вы отвечаете за себя сами. Таковы условия.

— Это жестоко, — всхлипывает опомнившаяся Елена.

— Это справедливо, — мрачно заявляет Деймон, начиная понимать, во что же они ввязались.

— Если кто-то захочет с вами поговорить, — снова вмешивается равнодушный бессмертный Харон , — вынужден буду помочь. Это тоже часть договора. А сейчас мы приближаемся к Флегетону — одному из самых страшных мест Тартара.

— Река кипящей крови, — поясняет Сальваторе испуганной Елене.

Теперь лодку — хрупкое убежище — окружают дым и клубы огня. Чьи-то пронзительные стоны и крики нарушают тишину.

— Это Ад? — шепчет она.

— Почти, — одними губами отвечает Деймон.

А гул голосов нарастает, шквалом налетая на маленький кораблик, нанося ощутимые удары.

Внезапно все стихло, и кто-то спросил:

— Здесь присутствует Елена Гилберт?

— Да!

— С вами хотят поговорить. Следуй за мной, Паромщик.

Елена.

Я очень боюсь. Мне не было так страшно даже в момент смерти. Высокая полупрозрачная фигура о чем-то шепчется с Паромщиком. Наконец, после недолгих препирательств, Харон бросает:

— Тебя ждут. Иди — время дорого.

— Я следом, — начинает Деймон, но странный пришелец в балахоне останавливает его одним легким движением:

— Нельзя. Твое свидание состоится позже.

Испытываю облегчение — не стоит ему идти следом. Почему-то все прижизненные сомнения и страхи вернулись. Будто и не было ничего на Авалоне.

Я оказываюсь в плотном тумане, спрятанная от всевидящих взоров своих спутников.

Сопровождающий призрак сливается с окружающей обстановкой, но появляется новое действующее лицо — Морана.

— Прости, — странно слышать извинения именно от нее, — вы не можете идти дальше.

— Почему? — ведь хочется двигаться только вперед — к Стефану. И ощущать крепкое плечо Деймона.

— Сильное желание держит тебя здесь, — она не дает никакой конкретной информации.

— Чье? — слишком резко бросаю в ответ. — Может, твое?

— Нет, — сердится Морана. — Тех, кого не можешь простить и отпустить с миром. Хорошенько подумай.

Туман делается еще плотнее и гуще. Что-то тяжелое давит на плечи, не дает дышать, мешает сосредоточиться. Я потеряла слишком много дорогих и близких людей: родителей, Дженну, Аларика. Кажется, чьи-то липкие руки касаются лица, гладят волосы. Не то, не то.

Господи!

— Изобель? Джон? — громко кричу, но любые звуки заглушает проклятый туман.

— Верно, — искренняя улыбка немного оживляет мраморную бледность Мораны. — У тебя десять минут.

Интересно, почему именно эти горе — родственники удостоились подобной чести?

Я знаю только одних родителей -Грейсона и Миранду, а другие, даже биологические, мне не нужны.

Туман рассеивается, напоследок целуя в макушку, как иногда делал папа, и я оказываюсь в какой-то пещере с низкими сводами. Хочется встать в полный рост, но маленькое тесное пространство не дает развернуться. Здесь так темно и сыро, где-то капает вода, сталактиты и сталагмиты напоминают поломанные зубы какого-то древнего чудовища. И еще очень холодно, хочется развести огонь или закутаться в теплый плед. Я непроизвольно обнимаю себя за плечи.

— Когда не получаешь прощения, — слышу мягкий женский голос, — всегда мороз по коже.

— Мы сами во всем виноваты, Изобель, — печально отвечает мужской. — Елена, обернись, пожалуйста.

Теперь я различаю их — такие же, как при наших последних встречах. Дядя Джон, он же мой отец, и бывшая жена Аларика, любовница Деймона, женщина, не раз предававшая меня, плохая мать, Изобель Флеминг. Они просто стоят и смотрят на ту, которой дали жизнь и безжалостно бросили. Что им нужно? Для чего?

Последний вопрос срывается с губ и падает тяжелой каплей на незримую чашу весов.

— Девочка моя, — шепчет Изобель, — если бы ты знала, как я проклинаю себя за все, что сделала.

— Ничего особенного, — детская обида снова захлестывает все остальные чувства, — просто бросила, никогда не интересовалась судьбой, предавала и не раз, чуть не убила.

— Не сердись на нее, дочка, — вступает в разговор Джон, подходя ближе. — Мы были молоды и глупы. И это именно я настоял на том, чтобы отдать тебя на воспитание Грейсону и Миранде. Чтобы видеть хотя бы в качестве дяди.

— Не смейте! Не верю! — отталкиваю бесплотные тени. — Вы просто хотите получше устроиться.

И снова ощущаю чьи-то незримые поглаживания, слышу чей-то шепот: «Ты не права, они любят тебя. Вспомни, осознай. Не будь капризным ребенком!»

— Прости, Елена, — всхлипывает Изобель. И это не показные слезы. — Знаю, такое не прощают. Этому нет оправдания. Но мне было всего шестнадцать. Я боялась того, что скажут люди, семья, друзья.

Джон пытается ее утешить. А перед глазами проплывают и другие моменты: сцена с самоубийством матери, сгоревшей на солнце, самопожертвование отца, чтобы спасти мне жизнь. И понимаю, что веду себя, как последняя эгоистка. Как бы подло не поступили мои глупые, не повзрослевшие тогда еще родители — они сполна заплатили за свой грех. Видеть своего ребенка и не сметь сказать правду, наблюдать издалека, как взрослеет брошенное тобой дитя, называет мамой и папой других — врагу не пожелаешь. И если мое прощение может облегчить их участь, я готова.

— Джон, Изобель, — подхожу как можно ближе, касаюсь призрачных тел, чувствуя, что видения обретают ощутимую плоть, — мы все были не правы там. Но здесь, перед лицом смерти, наносное исчезает, как шелуха. Остается только истина. И вам нужно перестать казнить себя, потому что я больше не упрекаю и не обвиняю. Простите себя сами, потому что вины вашей больше нет. Своей гибелью вы искупили ее.

Родители молча смотрят на меня, не веря, что говорю правду. И разрушая последние сомнения, обнимаю их обоих, шепча бессвязные слова. Изобель ласково гладит по голове, целует и плачет, плачет… Джон немного сдержаннее, но и он не прячет скупой мужской слезы.

А своды пещеры становятся выше, просторнее, и веет теплом.

— Пусть меня воспитали Грейсон и Миранда, — говорю, всхлипывая и рыдая, — но и вас я тоже не забуду. Мама! Папа! Я все помню, все…

— Ты с Деймоном решилась на опасное дело, — начинает отец, — но мы верим, что у вас получится. Ты упрямая, моя девочка, и я горжусь тобой. Деймон не обижает, не заставляет?

— Нет, — почему-то немного смущаюсь. — Мы стали поразительно близки здесь. Чувствуем и понимаем друг друга с полуслова. Даже со Стефаном такого не было. Но теперь, когда мы отправились искать моего парня, все изменилось. Мне нужны они оба. Опять. Я ненормальная?

— Милая, — успокаивает мама, — это естественно. Ты Избранная, не знающая, кто ее спутник. Ты должна быть мудрой и внимательной. Не допустить ошибки — первейшая задача, Елена. И думай сердцем — не головой.

— На Авалоне все казалось проще, — мне так хорошо в кольце родительских объятий, как будто находимся Там, на Той Стороне Жизни.

— Вы были на Авалоне? — хором удивляются Джон и Изобель. — С Деймоном? Но это же…

— Ваше время истекло, — вмешивается Морана, не позволяя маме договорить, а папе утешить. — Прощайтесь.

— Держись, дочка, — улыбаются родители. — Не падай духом!

— Я люблю вас, слышите? — все же успеваю сказать главное и увидеть их счастливые лица.

Простив и отпустив Изобель и Джона, чувствую облегчение и пустоту на душе.

Эта неожиданная встреча добавила вопросов. Что не так с Авалоном? И какие чувства я на самом деле испытываю к Деймону и Стефану?

Деймон.

Елену скрыл плотный туман, Паромщик ушел следом. Не то, чтобы я боюсь, но немного не по себе, потому что волнуюсь за Гилберт. Странно, исчезли простота и естественность отношений. Елена снова закрылась в скорлупе, как черепаха в панцире, мы за все время перекинулись всего парой слов. Наверно, так и надо…

— Скучаешь? — женский смешок заставляет напрячься и схватить оставленное Паромщиком весло. — Ну же, Дей, ты так приветствуешь старых знакомых?

— Роуз? — удивлен и обрадован нечаянному свиданию с умершей подружкой. — Даже здесь ты решила отыскать меня и не дать загнуться от тоски. Составишь компанию? Между прочим, я скучал.

— Знаю, — просто отвечает она. — Только я здесь совсем по другому поводу.

— Эх, старушка, — притворно вздыхаю, — я ждал другой встречи. Может, выпьешь со мной? За прежние времена.

— Весьма охотно, — улыбается Роуз. — «Baileys», если можно.

— Для милой подружки и сережки в ушки, — дар Авалона никуда не делся, но предпочитаю фляжку Нету. Морана не обманула. — Думаю, случилось что-то важное.

— Линия Клауса уничтожена, — призрак Роуз залпом осушает стакан. — Здесь все на ушах стоят.

— Неужели Древний гибрид такой важный? — себе наливаю бурбона. Крепкий напиток заставляет сосредоточиться на услышанной новости. — Странно, что Нету и компания ничего не сообщили.

— Дети Ночи — часть Вселенной, а Ник — не последний из них. И породил много выдающихся личностей. Представь, какой дисбаланс наступил в природе и на Небесах.

— Подозрительно хорошо осведомлена, — почему-то начинаю сомневаться. — Ты точно Роуз, а не какой-нибудь демон?

— Говоришь о демонах? — улыбается она, выпивая второй стакан. Поистине, подарок Нету — бездонная бочка. — Ты вампир и Ищущий Истину Путник? Нет, я всего лишь твоя умершая от укуса оборотня подружка. Просто, устанавливая связь через Джереми, вы не разорвали канал. Так я смогла найти тебя. И здесь ничего не происходит просто так.

— То есть все предопределено? — задаю провокационный вопрос.

— Нет, — качает головой Роуз. — Ступивший на Путь Истины нарушает все законы и порядки. Меняет судьбу и мир. Ты и Елена выбрали непростую дорогу, но обязаны пройти до конца. Здесь замешаны серьезные силы. Теперь не свернуть.

— Я и так это знаю, — она не сообщает ничего нового.

— Неправда, — отрицает Роуз. — Ты просто думаешь, что знаешь и самостоятельно принимаешь решения. Но это не так. Хотя и здорово влияешь на исход.

— Я просто помогаю Елене найти Стефана, чтобы Избранные прошли обратным путем и исправили ошибки, — стараюсь объяснить Роуз настоящее положение дел.

— Не боишься создать новые ляпы? — она подходит совсем близко, обжигая горячим дыханием. — Не будь так уверен в своей правоте. Здесь не Авалон и не Мистик-Фоллс.

— Мне не страшно, — пожимаю плечами. — Содеянного не изменить, не вернуть, можно только смягчить последствия неправильных решений.

— Не забудь о своих словах, — Роуз ласково гладит по щеке, пытаясь что-то объяснить, — когда встретишься с прошлым. И не дави на Елену. Ей сейчас очень тяжело. Авалон здорово промывает мозги.

— Ты о чем? — Роуз неспроста дважды упоминает о покинутом персональном Рае. — Объясни.

— Не могу, — горько улыбается она. — Не время еще. Гилберт еще предстоит разбираться в себе и в ваших отношениях. Она любит двоих, или ей кажется, что любит. Не дави, но и не пускай на самотек. Борись.

— Это нечестно по отношению к Стефану, — криво ухмыляюсь, продолжая пить, но не чувствуя вкуса спиртного. — Я рядом, а брат далеко.

— Здесь все может измениться, — Роуз крепко обнимает за плечи. — Нужно глядеть в оба. Истина всегда где-то рядом.

— Может, ты все-таки скучаешь о нас? — задаю провокационный вопрос.

— Это уже неважно, — такой же ответ. — Ты любишь Елену, а я нашла Тревора. Нужно уметь видеть счастье, Дей. Во всем. Прощай, Сальваторе. И прости.

И призрачная любовница впивается долгим страстным поцелуем, побуждая крепко сжать объятия и ответить. Роуз умеет добиваться своего. Даже после смерти.

Когда же она, отпрянув, растворяется в ночи, я вижу изумленное, немного растерянное лицо Гилберт и слышу хриплый смех Паромщика.

Черт, я снова влип по самую макушку!

* * *

Елена сидит неестественно прямо, отвернувшись от Деймона, всем видом показывая глубину праведного гнева. Чувство собственности взыграло по полной. Она считала, что Сальваторе поступил опрометчиво, целуясь с призраками.

— Перестань дуться, — Деймон предпринял очередную попытку помириться. — Роуз приходила по делу — сообщила некоторые сведения. Правда, и туману напустила.

— А обжимания теперь входят в важные дела? — Елена наконец-то повернулась, при этом глаза метали молнии, причем буквально.

— Это что такое? — немного опешил он, наблюдая такую разительную перемену.

— Эмоции Избранной как на ладони. Правда, не все видят, — пояснил Харон. — Так что не зли малышку. Можно схлопотать сполна.

— Елена, твоя ревность смешна, — начал Деймон.

— Господи, — она закатила глаза, — с чего мне ревновать тебя? Ты же не Стефан.

Сальваторе даже растерялся от такого выпада Гилберт, но потом бросил:

— А я и не претендую на эту сомнительную честь.

— Стоп, — рассердился Перевозчик. — Приехали. Освободите лодку. Меня срочно вызывают в Чертоги. Вернусь вовремя.

Сектор Колдунов разительно отличался от Авалона. Здесь все подчинялось воле обитателей. Гармония и порядок царили везде. Хотя, если маг безумен, его мир полон боли, гнева и черных красок. Но сумасшедших волшебников здесь не было.

Путешественники шли по этому сектору, вглядываясь в лица встречных, пытаясь отыскать знакомых. Чародеи и ведьмы равнодушно осматривали прибывших, продолжая заниматься своими делами, шептать заклинания и играть пространствами.

Парочка Ищущих Истину не знала, с чего начинать и к кому обратиться. Инструкций Морана не дала, а спросить у здешних обитателей молодые люди не решались.

— Эй, — наконец обратился Деймон к какой-то старухе, — кто тут главный?

— Смотря, какие вопросы тебя интересуют, — прошамкала беззубым ртом ровесница Александра Македонского, — просто крикни, что тебе нужно, и не забудь имя знакомой ведьмы назвать.

— Прямо здесь? — удивилась Елена.

— Нет, — хитро подмигнула карга, — видите в центре Источник Знания? Вот там. И какого красавчика отхватила!

Оставив без внимания сомнительный комплимент, Гилберт гордо последовала за Сальваторе, в мгновение ока очутившегося у неприметного фонтана в центре площади.

— Ну-ну, — ухмыльнулась старая ведьма, — собьется спесь еще. Плакать будешь.

Не слыша угроз, не видя ничего, кроме цели, двое, непроизвольно взявшись за руки, одновременно склонились над Источником и в унисон прошептали:

— Мы ищем Стефана Сальваторе! Помоги нам, Бонни Беннет!

— Нашей девочки здесь нет, — ответ прозвучал неожиданно и безнадежно. — Она в самом низу Ледяного озера, потому что убила доверившегося ей Джереми Гилберта. Если вы ждете нашей помощи, верните ее сюда. Иначе род ведьм не сможет найти потерянного брата. Утраченное звено ослабляет больше всего.

Повернувшись, Деймон и Елена увидели Шейлу и Эмили Беннет.

— Ищущие Истину вправе получить поддержку магии, — заметила бабушка Бонни, — даже если один из них вампир, а вторая его возлюбленная. Но…

— Мы найдем Бонни, — быстро сказал Сальваторе, не глядя на Елену, но крепко сжимая ее ладонь. — Только объясните, что нужно делать.

— Это трудно, — начала Эмили, — но не невозможно. Слушайте.

— Ты для меня ничего не значишь!

— Но почему тогда ты плачешь?

— Я для тебя ничего не значу!

— Но почему тогда я плачу?

Евгения Рыбакова и Кукрыниксы «Ты для меня».

Елена

Я не имею права так себя вести с Деймоном! Я люблю Стефана!

— Опять? — смеется внутренний голос. — Раньше ты о нем не вспоминала!

— Неправда! Я всегда думала о Стефане. Просто там, на Авалоне, считала, что никогда не увижу…

— Поэтому быстренько переключилась на его брата! Елена, ты маленькая врушка.

— Я уже взрослая и сама принимаю решения!

— А что врушка согласилась?

— Нет!

— Да! И ты опять врешь всем! А самое страшное — лжешь сама себе!

— Где-то я уже это слышала…

— Повторенье — мать ученья. Особенно, если не понимаешь с первого раза!

— Слушай, помолчи уже! Надоела!

— Вообще-то, я — это ты! Поэтому прежде чем оскорблять, пораскинь мозгами! Ругаешь ведь сама себя!

— Знаю. И все равно, заткнись, пожалуйста. И без тебя тошно.

Внутренний конфликт раздирает на части, поэтому я с трудом понимаю, что говорят Шейла и Эмили. Видимо, ведьмы чувствуют неладное, потому обращаются, главным образом, к Деймону. А мне остается просто сверлить взглядом его спину.

— Мы найдем Бонни, — снова обещает Сальваторе, не обращая внимания на мой обиженный вид. Деймон просто игнорирует все попытки обратить на себя внимание. — И приведем сюда, — а ведь он клянется выполнить невозможное, даже не посоветовавшись.

Как будто это я целовалась с Роуз, никому ничего не объясняя!

— Это очень трудно сделать, — качает головой Шейла, позабыв прежние предубеждения. Поистине, смерть примиряет и уравнивает всех.

— Почему? — пытаюсь отвлечься от собственных проблем.

— Понимаете, — вклинилась Эмили, с улыбкой наблюдавшая за странной парочкой, но тут став совершенно серьезной, — Бонни попала на дно Ледяного озера.

— Девятый Круг? — быстро спросил Сальваторе и неохотно пояснил мне, не разбирающейся в устройстве этого мира (все же Данте надо было прочитать, хоть по диагонали): — Там находятся те, кто предал доверившихся. Хотя, как я понимаю, наша ведьмочка — жертва обстоятельств.

— Девочка ступила на Темную Сторону магии и поплатилась, — всхлипнула Шейла, старательно оберегающая внучку при жизни, но не спасшая от глупых ошибок.

— Это не самое страшное, — покачала головой Эмили, — Бонни придумала себе персональный Ад.

— Но Харон говорил, — жалкий лепет вырывается из горла, — что этих понятий не существует.

— Бонни считает себя живой, — добавила Эмили, — не понимает, что мертва. Это самое страшное наказание здесь. Так карают лишь самоубийц. А она уничтожила Светлую суть, обратившись к Мраку. И я не знаю, как вырвать ее из этого ужаса.

— Должен быть способ, — Деймон как всегда решителен. Хотя и не знает, что предпринять. Я чувствую все его эмоции и сомнения. И опять злюсь. На что? Не знаю!

— Найди, ты же умный, — ядовитый сарказм так и льется с языка. — Считаю, встряска Бонни не помешает.

— Нужен Джер, — рассуждает вслух Деймон, оставляя выпад без внимания. — Шейла, Эмили, это поможет? Только где его искать?

— Обратитесь к кровной линии, — советуют ведьмы. — Есть тут такое место — Роза Ветров называется. Там можно узнать ответы у давно ушедших предков, если они услышат зов, если у них остались нерешенные проблемы. Почему-то кажется, что один из вас сможет достучаться до небес.

— То есть вы не посодействуете?

— Мы можем помочь Избранной найти Истину, но отыскать ведьму из собственного рода — увы, — Эмили снова внимательно вглядывается мне в лицо и произносит: — Нелегко тому, у кого ум с сердцем не в ладу. Елена, все не случайно в этом мире.

— Спасибо за советы, леди, — невежливо вмешивается Сальваторе. — Поболтали бы еще, времени нет. Опаздываем, а нам еще поворковать хочется.

— Дело молодое, — светло улыбается Шейла, теперь в ее глазах появилась слабая надежда. Я понимаю, ведь Бонни ушла до срока. И от успеха нашего с Деймоном путешествия зависит и судьба рода Беннет, оставшегося без будущего.

Впрочем, будущего нет ни у кого из нас. Пока.

Когда отходим на приличное расстояние (уже видна лодка паромщика), Деймон резко останавливается:

— Елена, если мы будем вечно ссориться и вставлять друг другу палки в колеса, ничего не выйдет. Поэтому предлагаю оставить все разногласия до конца путешествия.

— Если не будешь целоваться со всеми подряд, — волна безудержной неконтролируемой злости не дает закончить реплику.

— Прекрати метать молнии, — морщится он, хватая за плечи и не боясь обжечься. — Иначе я буду думать, что ревнуешь. Не смотря на новый приступ любви к Стефану!

— Не дождешься, — мгновенно успокоившись, стоило лишь почувствовать его грубое прикосновения, выдаю я. И с достоинством королевы, вывернувшись из сильных рук Сальваторе, направляюсь вперед.

Но Деймон цинично ухмыляется, не веря моим словам ни на йоту. Потому что я тоже себе не верю.

* * *

Когда двое подходят к лодке, стоящей на Грани Миров, то оба замечают неладное. Вместо уже привычной мрачной фигуры Харона, в челне их ожидают Морана и некто в белом балахоне. С Паромщиком его роднит надвинутый на лицо капюшон.

— У вас новый сопровождающий, — поясняет Морана. — Турмас.

— А чем старый паромщик провинился? — интересуется Деймон, внимательно изучая лодочника. — Вроде бы вежливо себя вели с ним.

— Харон получил новое задание лично от Верховного Судьи, слишком важная душа покинула бренный мир, — Морана даже не улыбнулась, видно, ее не устраивает подобная перспектива. Но даже боги подчиняются обстоятельствам, и она не исключение.

— Бюрократия царит даже на небесах, — ворчит Елена, не замечая быстрого взгляда из-под капюшона, брошенного Турмасом. Если бы глаза могли прожигать, от Елены остался бы только пепел.

— Вся Канцелярия не может заниматься только вашим делом, — раздражается Морана. — У всех свои заботы.

— Ой ли? — не верит Сальваторе. — Мне кажется, там, наверху, затаив дыхание следят за перемещениями Елены. И еще ставки делают.

— Вы куда теперь направляетесь? — Морана игнорирует выпад, но чему-то светло улыбается.

— К Розе Ветров, — вмешивается Елена. Морана просто кивает и испаряется в неизвестном направлении. Турмас снова бросает незаметный взгляд на Избранную.

Зато Деймон отметил этот интерес, проявленный юным Паромщиком. То, что новый сопровождающий молод, заметно сразу. Для этого не надо видеть лица, достаточно взглянуть на высокую гибкую фигуру Перевозчика, ощутить силу рук, сжимающих шест, вслушаться в смутно-знакомый тембр голоса. Сальваторе готов поклясться, что знаком с ним, но что-то важное все время ускользает. Но тут деймон замечает пару крылатых сандалий и успокаивается: Морана все-таки протащила своего дружка Гермеса в это путешествие. Что ж, если ей так угодно, он станет величать его новым именем и сделает вид, что все нормально.

Хотя разве все может быть нормальным, если ты умер? А призрачное возвращение в мир живых зависит от любимой тобой девушки и ее избранника, которым ты никогда не будешь?

«Никогда не говори никогда», — раздался в голове хрипловатый голос Роуз. И Сальваторе невольно повернулся, ища невидимую собеседницу. Но рядом никого не было, только холодные воды Стикса равнодушно несли лодку с молчаливыми путешественниками.

Елене немного не по себе, Сальваторе погружен в нерадостные мысли, Турмас изредка бросает осуждающие взгляды. Даже жаль, что не Харон правит лодкой, тот хоть иногда позволял себе поболтать на отвлеченные темы. В основном, про известных людей прошлого или устройстве этого мира. Елена с удовольствием слушала перепалки Перевозчика и Деймона. Все-таки тот получил прекрасное образование, еще когда был человеком, ну и потом время не только на обольщение женщин тратил. Вот Стефан… Но про него не хочется думать сейчас или с кем-то сравнивать. Это было бы нечестно.

Девушка решительно поворачивается к Деймону и с невинным видом интересуется:

— Ты уже придумал, кого будешь спрашивать о Джереми?

— Ему не придется, — тихо вклинивается Турмас, не давая вампиру ответить. — Придет Тот, кто ищет встречи. И кто это будет — неизвестно. Потому что ответы в прошлом.

— Откуда ты такой умный взялся? — тихонько шипит Сальваторе, но новый Перевозчик все равно услышал.

— Я не рвался в это путешествие, но присутствие мое здесь необходимо, — слишком спокойно произносит Паромщик, с силой сжимая шест. — Поэтому придется терпеть.

— Кому необходимо? — Елена ведет себя несвойственным ей образом, но Деймону это почему-то нравится. Она неуловимо напоминает его самого. Интересно, почему? — Если нам, то мы бы обошлись как-нибудь.

— Веди себя прилично, Елена, — невежливо обрывает Деймон. — И наш Проводник прав. Ответы в прошлом — это и Роуз говорила. Кстати, а с кем встречалась ты тогда?

— Наконец-то нашел время спросить, — снова злится она.

— Не надо спорить, — прерывает ненужный спор Турмас, с любопытством переводя взор с одного на второго. — Мы приближаемся к цели. Роза Ветров не терпит суеты и шума. Проявите уважение.

Пристыженные справедливым замечанием Перевозчика Ищущие Истину замолкают, пораженные увиденным.

Пять рек Этой Стороны здесь сливались в одну точку, образуя глубокую, не имеющую дна воронку. Огромная масса воды, сбегающая по спирали, тянула за собой, вниз, неумолимо и неизбежно.

— Мы погибнем тут, — впервые после ухода с Авалона всхлипывает Елена, изо всех сил вцепившись в Деймона. Ничто не свете не заставит ее разорвать эти объятия.

— Не бойся, — успокаивает Сальваторе, — ведьмы бы предупредили, если бы это было опасно.

— Чтобы получить ответы на вопросы, — начинает Турмас, — надо рискнуть и броситься с головой в Розу Ветров. Всем вместе. Иначе потом не выбраться. А лодка Паромщика вывезет и не из таких передряг. Готовы?

— А что остается? — привычная циничная ухмылка Дея успокаивает Елену лучше любых слов. Она улыбается и кивает в знак согласия.

И лодка тут же исчезает в воронке.

Деймон

Мы медленно погружаемся в бездну, но толщи воды обтекают челнок со всех сторон, не давая упасть даже капле внутрь. Какие-то неясные тени кружатся вокруг нашего маленького суденышка, пытаясь что-то разглядеть или сказать. Но тут же, не почувствовав запаха родной крови, отлетают назад, но не отстают ни на шаг. Призраки беззвучно разевают рты и тянут руки в немой мольбе, но нам не дано их услышать.

— Что им от нас нужно? — Елена озирается по сторонам, стараясь найти хоть какую-то зацепку. В случае малейшей опасности девушка ищет защиты у меня. Я не льщу себе ложной надеждой: Гилберт больше не к кому обратиться. Не за широкую же спину Турмаса ей прятаться? Хотя Паромщик наверняка не против. Вот как зыркает на мою девочку! Даром, что лица не видно. Эх, если б оказались на нейтральной территории, я б показал этому горе-сопровождающему, где его место. Но вынужден молчать. Слава Богу, Елена не обращает на нашего Проводника никакого внимания. Неужели Морану так легко забыть? Не ожидал от Гермеса такой явной подлости…

— Души, не нашедшие покоя, пытаются достучаться до любого, попавшего в Розу Ветров. У любого из них остались незавершенные дела, нерешенные вопросы, — объясняет Перевозчик. — Вот и ищут возможность передать на Ту Сторону последнюю просьбу.

— Странно, — меня раздражает эта невозмутимая манера объяснения, — неужели так часто какие-то сумасшедшие путники оказываются в подобных местах?

— А ведь правда, — Елена старается действовать со мной заодно, хоть и сердится до сих пор, — как эти души узнают, что кто-то спустился в Розу Ветров?

— Никак, — Турмас равнодушно пожимает плечами. — Им просто известно и все. Когда вечность ждешь чего-то, поневоле начнешь слышать малейшие движения воздуха и чувствовать на расстоянии.

— То есть Потерянные души всегда находятся в Розе Ветров? — снова спрашивает Гилберт, невольно склоняясь как можно ближе к Лодочнику.

— Нет, — выдыхает Турмас, донельзя довольный этим вниманием, — оказаться в этом месте нельзя случайно, только целенаправленно. А вы как Ищущие Истину под прицельным вниманием не только Богов, но и простых Душ. Ведь так редко кто-то выходит на Возвратную Дорогу. Такой шанс нельзя упустить. Поэтому…

— А кто же ждет встречи с нами? — перебиваю ненужные откровения Паромщика. Меня злит интерес Елены к этому бессмертному выскочке. «Ты ревнуешь», — шепчет голос Роуз. И я вынужден согласиться. Чудовище с зелеными глазами не отпускает даже здесь.

— Я не знаю, — но какой-то грохот заглушает ответ Перевозчика, и я отчетливо понимаю, что это пришли ко мне. И лишь от меня зависит: найдем Джереми или нет.

А разговор предстоит нелегкий. Впрочем, беседы с отцом всегда. давались тяжело Что уж говорить о настоящем времени?

И немного смущает, что Елена станет свидетелем этой нелицеприятной беседы. Уже сейчас девушка слишком пристально вглядывается в лицо Джузеппе Сальваторе — потомственного аристократа, холеного, породистого убийцы своих детей. И молчит, а ведь Гилберт знает о роли этого человека в нашей с братом судьбе. «Я тебя породил, я тебя и убью», — говорил кто-то из классиков. Хотя порой жизнь красочнее любой книги.

Кажется, это не Деймон Сальваторе рассуждает, а кто-то посторонний. Уж слишком я сдержан и отстранен от происходящего. Впрочем, так лучше. Иначе брошусь вперед и довершу начатое Стефаном. Господи, отец пришел поговорить, а я снова испытываю лишь ненависть. А так нельзя. Все же это папа, родная кровь. Иронично звучит для вампира. Не правда ли?

И потом, Джузеппе Сальваторе — Потерянная Душа, а его сыновья — упыри. Смешно. Но смеяться совсем не хочется, есть только желание удариться с разбегу о бетонную стену и взвыть от боли.

Мысли хаотично носились в сознании, и прошло от силы секунд пять, не больше. А я не смею нарушать вдруг наступившую мертвую тишину. Даже гул воды стих. Все замерло. Трудный разговор спустя сто пятьдесят восемь лет с последней встречи.

— Здравствуй, сын, — наконец произносит тень отца. Он не похож на себя прежнего. Куда делось всегда высокомерное выражение лица? Ушло туда же, куда исчезла моя восторженная наивность. — Ты изменился, Деймон.

— Благодаря тебе, папа, — против воли проскальзывают саркастические нотки. — Правда, внешне не очень сильно! Не находишь?

— Ты стал мужчиной, мой мальчик, — вздыхает призрак. — Пусть и не человек. Хотя, если рассуждать здраво, человечнее, чем некоторые люди.

— Неужели потомок знатного рода Сальваторе смирился с той бездной, куда скатились его дети? — в голосе холод и сталь, в глазах лед. — Тебе есть чем гордиться, папа. Перечислить наши подвиги за полтора столетия? Жаль, Стефа нет рядом. Ничего, похвастаюсь за двоих. Доволен?

— В этом нет ни твоей, ни его вины, — непривычно видеть отца сломленным. Даже убив нас, Джузеппе Сальваторе гордился собственной неподкупностью и принципиальностью. Ведь, как член Совета Основателей, он уничтожил заразу на корню. Мой родитель всегда был таким, так имею ли я право осуждать его за неправильные идеалы. — Это я подтолкнул вас к этому опрометчивому шагу, пригласив в дом Кетрин Пирс. Даже сейчас эта девка сидит рядом.

— Это Елена — девушка Стефана, а не та, на кого ты думаешь. Хотя и прямой потомок нашей давней знакомой, — намеренно вывожу отца из заблуждения, хоть этим облегчая его страдания. — Слава Богу, любовь к эгоистичной вампирше ушла. Давно. Не волнуйся, папа.

Елена сердито смотрит на меня, потом переводит взгляд на мистера Сальваторе-старшего и отрицательно качает головой. К счастью, действия Гилберт остаются незамеченными призраком. А вот Турмас, определенно, ошарашен таким поворотом событий. Но мне сейчас не до Избранной, отец важнее. Мы сидим друг напротив друга, глядя глаза в глаза. Как никогда раньше.

— Я убил вас, — кается отец, — посчитал глупые принципы важнее семьи. Не разобрался в сущности хитрой бестии, положил на алтарь гордыни жизнь своих детей.

— Ты считал свои поступки единственно верными, — пытаюсь успокоить, поговорить на равных. Этого права не было при жизни, хотя бы сейчас, здесь, это нужно нам обоим. — На твоем месте сам, возможно, поступил бы так же.

— Нельзя, — горько возражает самый близкий из всех на свете, — ставить убеждения выше ребенка. Выше семьи. Никогда. Этому нет оправдания.

— Долг перед Родиной важнее всего, — слабая улыбка немного скрашивает эту беседу. — Помнишь? Я всегда хотел, чтобы ты мной гордился. И Стефан желал того же.

— Деймон, — голос родителя звучит глухо и надтреснуто, — прости меня. За все. За то, что не гордился тобой в открытую. Всегда находил сотню причин, чтоб придраться. Меня учили так: любовь — это слабость. Нельзя напрямую показывать свои чувства, иначе воспитаешь хлюпика и слабака. Я делал из вас настоящих мужчин, как умел.

— Отец, не надо, — вся ненависть испарилась, ушла.— Почему мы не говорили так раньше? Стольких ошибок удалось бы избежать.

— Я закрылся после гибели вашей матери, — признался пришелец из прошлого. — Наверно, именно тогда и совершил ошибку. Позволил горю взять верх и оттолкнуть тебя. Ведь ты так на нее похож…Прости. Жаль, Стефан не слышит. Когда увидишь брата, передай. На нем нет моей смерти. Я виноват сам.

— Обязательно, папа, — выдыхаю одними губами. — Скажи, ты видел маму?

— Нет, — шепчет отец. — Я не мог раньше. Теперь, наверное… И ты можешь задать мне один вопрос, Деймон. Только один, к сожалению.

— Нас интересует местонахождение Джереми Гилберта, брата Елены, — слова легко соскальзывают с губ, а рука сжимает призрачную ладонь родителя. Как в детстве. — Это важно. Поможет найти…

— Стефан может оказаться не там, где ты его ищешь, — перебивает отец. — А нужный вам человек совсем рядом. Как только выберетесь из Розы Ветров, направляйтесь за светом.

— Что за бред? — интересуюсь осторожно.

— Выйдете на поверхность — увидите. А теперь мне пора.

Мне хочется удержать его рядом, еще поговорить. Но нельзя. Я и так получил шикарную возможность побеседовать с отцом на чистоту.

И все же отворачиваюсь, чтоб никто не видел слез. Мужчины не плачут, верно, папа?

— Иногда, — доносится откуда-то сверху. А Джузеппе Сальваторе исчез, будто его тут и не было.

Елена

Эта встреча с отцом братьев Сальваторе еще больше запутала. Я давно перестала понимать происходящее, интуитивно доверившись Деймону.

Но визит современника Джона Гилберта перевернул мои мысли с ног на голову. Я не слышала, о чем они говорили, как будто оглохла, или собеседники находились в вакууме. Вернее, поняла только, что меня назвали девушкой Стефана. Но ведь это не так? Я уже ничего не понимаю.

Просто наблюдаю за выражением лиц отца и сына Я угадываю в Джузеппе черты обоих братьев. Младший Сальваторе явно пошел в своего родителя, но и в Деймоне чувствуется сходство. Не знаю в чем: в манере держаться, в жестах или особенном взгляде, но даже постороннему понятно, что перед ним очень близкие родственники. А я далеко не посторонняя.

Сначала ощущаю злость по отношению к родоначальнику семьи, но потом обрываю крамольные мысли. Кто я такая, чтобы осуждать? И потом, если простила собственных родителей, нельзя отказывать в этом другим.

Когда этот тяжелый, но важный разговор окончен, кажется, все шорохи и звуки мира окружают лодку Перевозчика, погружающуюся на дно Розы Ветров.

— Придется поднапрячься, — кричит Турмас, пытаясь достучаться до безучастного Сальваторе.

Мне кажется, или у Дея действительно блестят глаза? В груди тут же появляется комок, мешающий дышать. Забыв о наших разногласиях, бросаюсь к своему спутнику, неловко обнимаю за плечи и шепчу банальные глупости:

— Деймон, не надо… Ему теперь хорошо. И тебе тоже станет легче. Поверь, знаю, что говорю…

— Откуда? — глухо спрашивает вампир, даже не оборачиваясь.

— Я встречалась с родителями. Тогда, — мне не хочется вспоминать о поцелуях с Роуз, и уточняю: — с Джоном и Изобель.

— И как? — Сальваторе по-прежнему напоминает статую.

— Стало легче, — говорю как на духу, — и им, и мне. Умолять о прощении труднее, чем простить. Не думаю, что твоему отцу было легко ждать целую вечность, чтоб поговорить.

— Поверь, Елена, — Деймон, наконец, смотрит прямо в глаза, — эту встречу я представлял сотни раз. Подбирал нужные слова, желая побольнее ударить. А оказалось все гораздо сложнее. И проще…

Понимаю — все слова бессмысленны и пусты. Поэтому следующий поступок самый естественный и своевременный. Просто встаю и обнимаю этого сильного растерянного мужчину, как маленького, беспомощного ребенка, прижав к груди, закрыв хотя бы на минуту от невзгод и лишений жесткого мира. А потом склоняюсь и целую в губы нежно-нежно, легко-легко, и, не дав отреагировать, отстраняюсь.

— Закончили? — сердится Паромщик, пытаясь обратить на себя внимание. — Вообще-то, мы можем уйти на самое дно Тартара. Что тебе сказали о Джереми Гилберте?

— Следовать за светом, — решительность снова возвращается к Сальваторе. — Черт, но что это значит?

— Помоги мне, — бросает Турмас. — Бери второй шест. А ты, Елена, иди на нос лодки, повернись лицом вперед и раскинь руки. Тебе нужно удержаться в этом положении, пока не выберемся. Помни, пока стоишь на ногах — шансы выйти сухими из воды велики.

— Гилберт, не бойся — выплывем, — Деймон снова стал прежним, будто и не было этого греющего сердца момента минуту назад.

Не сказав ни слова, выполняю приказ. Господи, как я хочу увидеть Джереми! Мне нужно столько ему сказать…

* * *

Выплыть из Розы Ветров сложнее, чем угодить в этот водоворот с таким поэтическим названием. Но Ищущим Истину все же удается невозможное. Теперь челнок несут почти черные воды Ах*рона — реки Этой Стороны так же загадочны, как и обитатели здешнего мира.

Как только лодка с путешественниками оказалась на поверхности, в небе вспыхнула огромная, похожая на Вифлеемскую звезда. Свет не слепил, а звал за собой, манил, притягивал.

— Вот о чем говорил твой отец, Деймон, — Елена подходит к мужчинам, вместе направляющим движения маленького кораблика. Течение Реки Скорби бурное, с многочисленными порогами и мелями. Даже опытному Харону здесь было бы трудновато, что говорить о новичке Турмасе.

— Путеводная звезда всегда появляется, когда выбираешься из Розы, — Паромщик ловко избегает очередной круговерти.

— А раньше не мог сказать? — сердится Сальваторе, шестом попадая на мелководье, и тихонько добавляет: — И не мог маршрут получше выучить…

— Не положено, — хмыкает Перевозчик, но его тон тут же смягчается при обращении к Елене: — Звезда горит только для Избранных, если им удается выполнить просьбу, а Потерянная Душа обретет Свет.

— Значит, теперь все будет хорошо? — в глазах девушки вспыхивает надежда, а на лице появляется счастливая улыбка.

— Да, на данном этапе, — Деймону хочется разделить с Избранной эти редкие минуты радости, но не время сейчас.

— Смотри, — вдруг замечает Гилберт, — звезда загорелась еще ярче? Что это может значить?

— То, что Джереми рядом, наверное, — предполагает Сальваторе, вглядываясь вперед.

— Ты недалек от истины, — вмешивается Турмас, — тот, кто вам нужен, здесь.

И Перевозчик указывает рукой на мрачные отвесные скалы, торчащие из вод Ах*рона.

— А где именно? — пытается выяснить девушка у сурового проводника.

— Не знаю. Вы сами должны отыскать Джереми. Я просто не имею права вмешиваться, — Паромщик останавливает лодку и продолжает: — У вас ровно час, чтобы найти этого человека и уговорить добровольно идти следом.

— Мой брат согласится, — уверенно заявляет Елена.

— А я начал немного сомневаться, — тихо, чтоб Гилберт не слышала, шепчет Деймон, а вслух произносит: — Давай руку, пошли Говорящего с Призраками искать. Знать бы еще где!

И подхватив Елену на руки, чтобы Избранная не замочила ноги, идет к скалам.

— Мы же можем ходить по воде, как по суше, — смеется девушка, не делая, однако, попытки вырваться.

— Прости, забыл, — притворно кается Сальваторе, сильнее прижав к груди драгоценную ношу

Обернуться бы лентой в чужих волосах!

Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,

Шелком в руки родные опуститься легко

Вспоминай мое имя...

Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?

Хороню в себе боль и венчаю печаль.

Бурунами морскими пробежать нелегко

Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.

Мельница «Лента в волосах».

Елена.

Мне так хорошо в объятьях Деймона, хочу, чтоб это мгновение длилось вечность!

— Маленькая врушка, наконец, признала это!

— Слушай, я же просила помолчать!

— Ну, скажи, что тебе нравится!

— Не скажу!

— Дура ты, Гилберт! Он же тебе дорог!

— Сама дура! Я должна думать о Джереми сейчас! А Деймон… Он…

— Ты его любишь!

— Нет!

— Да! И мне надоело, что ты все отрицаешь! Разбирайся без меня! Сама!

— Подожди…

— Сама, я сказала…

Деймон, заметив мою нервозность, опускает меня на землю:

— Эй, все в порядке? Что случилось?

— Ничего, — быстро отвечаю, разрывая зрительный контакт. А что я должна сказать: «Прости, но мой внутренний голос, кажется, на твоей стороне»?

— Жуткое место, — выдает он, оглядывая окрестности. И в чем-то он прав. Кругом, куда ни посмотри, голые скалы, выжженная земля, слипшийся песок.

— Здесь атомные бомбы взрывали? — задаю нелепый вопрос, внутренне сжимаясь. Брата нигде не видно.

— Это же не атолл Бикини, — хмыкает он. — И я даже не могу определить, что здесь произошло.

— И где нам теперь искать Джереми? — снова смотрю, ожидая поддержки и понимания.

Деймон устало вглядывается вдаль, пытаясь подобрать верные слова на непонятные вопросы. Я тоже всматриваюсь в раскинувшуюся водную гладь, черную, безмолвную, безнадежную. Он впервые не знает, что ответить, а я не тороплю. Неужели весь долгий путь пройден зря? И Мораны нет, чтобы все разжевать и объяснить. Видимо, последнюю мысль произношу вслух, потому что он тут же реагирует:

— Пришло время самим искать решения, Елена. Согласна?

— Наверно, ты прав, Дей, но…

Черные безликие скалы внезапно раскрываются, приглашая зайти внутрь. Только там настолько темно и страшно, что боюсь сделать и шаг, оглядываюсь беспомощно, ища поддержки у Сальваторе. Понимаю, насколько выгляжу слабой и жалкой, все время прячась за его спину, но ничего не могу с собой поделать. Только близость Дея внушает силу духа и надежду на хорошее.

— Пойдем, — вздыхает он, решительно беря меня под руку и ничего не объясняя. Да мне больше ничего и не нужно.

Гулкие шаги в полной темноте. Вместо неба над головами — толщи спрессованного камня. Время течет медленнее — только одно движение, и тысячи мыслей, появляющихся внезапно и так же быстро исчезающих. Где Джереми? Так мы и идем, пока не чувствуем, что нависающего свода больше нет. Чернота становится гуще, но я судорожно цепляюсь за спутника и верю, что осталось идти совсем немного. Его крепкая рука внушает доверие, как никогда раньше. Мне нужен Дей. Здесь. Всегда. Но Путь надо пройти до конца, иначе все бессмысленно.

* * *

Высоко путники увидели бледную, изломанную линию, отливающую тусклым светом, как будто кто-то разбил зеркало. Небо раскололось напополам: одна часть оставалась лилово-черной, а вторая окрасилась теплым блеском. Они вышли на середину маленького пятачка, чудом уцелевшего среди обломков причудливо разбросанных скал. Казалось, это был памятник чьим-то несбывшимся мечтам и надеждам. Такой тоской веяло от этого места.

— Что это? — одними губами спросила Елена. Ее тихий шепот отразился от вершин и раскатился гулким протяжным многоголосым эхом.

— Не знаю, — удивленно огляделся Деймон. И снова только эхо звенело в ответ, но уже сотней мужских голосов.

— Странное место, — девушку было тяжело испугать, но странному насмешливому многоголосью удалось. Потому что эхо не просто повторяло слова, оно гримасничало, перевирало интонации и издевалось.

— Кто здесь? — громко крикнул Сальваторе, стараясь заглушить эту какофонию природы, одним движением задвигая Елену назад. Безопасность возлюбленной — превыше всего. Даже собственной жизни. Или что там осталось у бывшего вампира?

Появление в воздухе парящей фигуры полуженщины-полульвицы оказалось немного неожиданным.

— Здесь водятся сфинксы? — криво усмехнулся Деймон, немного расслабившись. — Выбирайся, Елена, нас ждет увлекательная викторина!

— Загадки? — переспросила онп, с любопытством разглядывая мифическое существо. Перед ними стояла настоящая красавица, гибкая, хорошо сложенная, золотокожая и медноволосая, с хищным блеском миндалевидных зеленых глаз с кошачьими вертикальными зрачками. Огромные черные крылья и львиный хвост довершали эту фантастическую картину. Сфинкс была обнажена, если не считать крошечной набедренной повязки.

И еще Елене не понравилось, что все внимание женщины-кошки оказалось приковано к парню, которого Избранная стала считать своим. Только своим.

— Что ж, не будем тратить драгоценное время на ненужные церемонии, — промурлыкала сфинкс с сексуальной хрипотцой. — Чтобы пройти дальше, нужно ответить на один вопрос. Только думайте быстро — одно неверное решение и вы присоединитесь к моему пленнику!

— Мы готовы, — Елена постаралась держаться уверенно, но внезапно дрогнувший голос выдал с головой ее волнение. И обратилась к Деймону: — Мы же можем совещаться?

— Нет! — издевательски мяукнула сфинкс, демонстрируя острые кошачьи клыки. — Правила устанавливаю я!

— Леди, — усмехнулся Деймон, крепче обычного прижимая к себе так некстати взбрыкнувшую Гилберт, — давайте все решать мирным путем. Ответы взамен на честную информацию о Джереми! Идет?

— Идет, красавчик! — теперь крылатая львица превратилась в мартовскую кошку. — Итак, вопрос. Кто утром ходит на четырех ногах, днем — на двух, а вечером на трех? Причем, на двух передвигается лучше всего!

Ленивая насмешка озарила лицо бывшего вампира, в синих глазах заплясали лукавые чертики. Даже Елене, вечной прогульщице и небольшой любительнице чтения, был известен ответ. Загадки сфинкса устарели на три (а то и больше!) тысячелетия.

— Человек! — не раздумывая, бросил Днймон. — В раннем детстве ребенок ползает на четвереньках. Потом вырастает и ходит твердо на своих двоих. А в старости опирается на палку. Спасибо за легкую шараду! А теперь нам нужен Джереми Гилберт! Посторонись!

— Не торопись, красавчик, — довольное мурлыканье сменилось злобным шипением. — Ты думаешь, что это был вопрос? Нет, только разминка! Но ты свой шанс использовал! Теперь будет отвечать Избранная! Что ж, Елена, поговорим тет-а-тет?

— Поговорим, — она решительно выбралась вперед, успев, однако, ласково коснуться щекой груди Сальваторе, пытаясь взять у того немного безрассудства и храбрости. Ей это было необходимо, несмотря на браваду. — Будет новый ребус?

— Угадала, — довольно засмеялась сфинкс, взлетая еще выше и выпуская острые коготки, — если ошибешься, убью твоего парня, на которого ты смотришь глазами не доеной коровы. Согласна?

Гилберт обреченно вздохнула, избегая изумленных взглядов Деймона, получившего небольшую надежду.

— Я не буду тебе задавать вопросы на логику или знания. Ты Избранная, живущая эмоциями и чувствами, — спокойно начала сфинкс, — поэтому просто подумай и скажи. Когда приходит любовь, душа наполняется неземным блаженством. А знаешь почему? Знаешь, отчего это ощущение огромного счастья?*

Елена грустно улыбнулась. Она не знала правильного ответа. Но Ищущая Истину прошла немалый путь по Этой Стороне и кое-что поняла. Откровенные беседы с Деймоном и встреча с покойными родителями не прошли даром. Правда всегда лежит на поверхности. Надо только суметь разглядеть ее.

— Наверно, потому, — прошептала она и твердо посмотрела в сузившиеся глаза чудовища, — что думаем, что пришел конец одиночеству.

Крылатая полуженщина-полульвица от удивления даже приоткрыла рот. Она не ожидала, что вчерашняя школьница окажется такой по-женски мудрой. Сфинкс опустилась на землю и склонила голову в знак поражения:

— Ты права, Избранная. Это лучший ответ на этот нелегкий вопрос. Теперь я могу открыть, где искать твоего брата.

Но Елена ничего не слышала, ее переполняла радость. Смеясь от счастья, Ищущая истину подбежала к неожиданно молчаливому вампиру, нежно обняла и легко-легко поцеловала, надеясь на ответную ласку.

Но Деймон снова удивил, немедленно отстранившись от нее. Что-то было не так. Но что именно, Елена не понимала.

— Так скажи нам об этом, хозяйка острова, — Сальваторе обращался только к сфинксу, игнорируя Гилберт.

— Джереми спит глубоким сном в одной из пещер, — внимательно всматриваясь в лицо молодого человека, высказалась женщина-кошка. — Пойдемте, провожу.

— Это твои хитрости? — снова поинтересовался вампир.

— Нет, таким он пришел оттуда. Из Мира Живых. Таково его наказание.

— За что? — вскрикнула Елена, обиженная внезапной холодностью Деймона. — Мой брат ничего не сделал!

— Он пошел на сделку с Темной Ведьмой и умер для Света. Но это не мое дело. Разбудить вы должны сами. Времени мало!— и скользнула в не замеченный ранее проход.

— Не будем же его терять, — бросил вампир, исчезая следом.

Елене ничего не оставалось делать, как последовать их примеру.

Деймон.

Идя за сфинксом, я все время оглядываюсь назад, не теряя из виду свою обиженную девочку. Елена сердится на мое отстраненное поведение. Не понимает, глупая, так будет лучше, правильнее, честнее. Она меняется с каждым днем, минутой нашего долгого путешествия.

Я слишком люблю ее, чтобы лишить возможного будущего. Она должна выйти на Возвратную дорогу вместе со Стефаном. Это наша общая цель. И я не позволю какой-то сентиментальной глупости лишить Елену будущего. Ведь ее чувства изменились. Как давно? Не знаю. Но ощущаю, что эмоции Избранной стали ярче и сильнее. Что же это?

Сфинкс невольно замедляет шаги, ждет моего приближения. Когда подхожу, нас нагоняет Елена, которая тут же привычно цепляется за руку. Ее злит чужое внимание к моей персоне.

— Иди вперед, девочка, — вдруг произносит женщина. — Там за поворотом увидишь брата. Кстати, меня зовут Элгоманза. Ты можешь спросить меня, вампир, о чем хочешь.

Гилберт презрительно щурит глаза и вопросительно смотрит на меня.

— Поторопись, Елена, — успокаиваю ее, — я рядом. Со мной ничего не случится. Ты должна сама попытаться разбудить брата. Меня Джер все равно не послушает.

Елена послушно кивает и оставляет нас наедине.

— Красивое имя, — делаю комплимент Элгоманзе. — Как и та, что носит его. Кажется, это арабское название?

— Да, — улыбается она, — и переводится как «звезда с закрытыми от слез глазами».

— Символично, — вздыхаю о чем-то своем. — Скажи…

Не могу подобрать слова. Чтобы задать правильный вопрос, нужно знать большую часть ответа. А это сложно и запутано. У нас никогда и ничего не будет легко, Елена. И у нас нет будущего. Твои слова о том, что любовь — это конец одиночества, правдивы. Мы все находимся в плену этого прекрасного заблуждения. Вернее, это только моя иллюзия. Прости, но не хочу того же и тебе.

— Знаешь, вампир, — вдруг начинает Элгоманза, — если ты о себе и этой девочке, то сильно ошибаешься.

— Слышал, что сфинксам известно многое, — резко начинаю, но понимаю всю нелепость выпада, — но здесь позволь решать самому. Это только мое дело.

— Нет, — качает головой она, — не только твое. Ты не имеешь права решать за всех. И тем более за Елену.

— Имею, — резко отрезаю и иду вперед. — Так будет лучше. Для нее и для Стефана.

— А для тебя? — слова Элгоманзы летят в спину как острые ножи. — Неправильные поступки могут привести к смерти.

— Я и так уже мертв, — губы снова кривит усмешка, — причем трижды. Надеюсь, следующая гибель будет окончательной. Мужчина должен брать всю ответственность на себя.

— Ты слишком горяч и безрассуден, — смеется сфинкс. — Ты не мужчина, а глупый мальчишка. Надеюсь, к концу путешествия хоть немного поумнеешь и повзрослеешь. Иначе…

— Пугаешь? — приближаюсь вплотную к львице, но женщина взмывает вверх и избегает контакта.

— Нет, — хохочет издевательское эхо, — предупреждаю. Иначе все это не будет иметь смысла. Поверь на слово.

— Посмотрим, — и иду на свет. Там, где ждет Елена, пытаясь вернуть Джереми.

Ей снова нужна моя помощь. Как всегда.

— Это ты нужен ей, Деймон, — слышится чей-то шепот. Чей? Роуз? Сфинкса? Мораны? Или моей снова проснувшейся совести?

* * *

Осунувшийся бледный Джереми лежит на голом каменном полу маленькой тесной пещеры, озаренной светом неведомых букашек, похожих на светлячков. Этот тусклый блеск еще больше делает цвет его лица неестественным. Мальчишка похож на недельного покойника. Правда, Деймон воздерживается от комментариев, чтобы еще больше не расстраивать Елену. Она тормошит брата, бьет по щекам, плачет, кричит — бесполезно. он ни на что не реагирует.

Слезы беспрестанно катятся по девичьим щекам. Время на исходе, а Джереми не только не дал согласие идти за Бонни, его даже не разбудить.

— Что это, черт подери? — рычит Деймон, подлетая к Гилбертам, забывая собственное обещание держаться подальше.

— Защитная реакция организма, — хриплый голос Элгоманзы, доносится откуда-то со стороны. Сфинкс не может зайти в тесную пещеру и держится неподалеку. — Вечный сон.

— Эй, Спящая Красавица, очнись, — Сальваторе все же выпускает пары. — Принцессы с нами нет, так что поцелуя не будет.

— Дей, прекрати, — просит Елена. — Что нам делать?

— Не знаю, — он бьет кулаком по камню, не чувствуя боли. Только неконтролируемую злость на происходящее. — Неужели это тупик? — кричит в пустоту, не ожидая ответа. — Морана, ты нужна нам!

— Она не придет, — отзывается сфинкс. — На этот остров не может ступить никто из Бессмертных. Таковы условия. Поэтому-то Турмас и отправил вас одних. Хотя больше всего на свете желает быть рядом сейчас.

— Чертов Гермес! — снова взрывается Сальваторе, вызывая своим действием недоумение спутницы.

— А причем здесь дружок Мораны? — хохочет Элгоманза. — Ты думаешь… Пора уяснить, здесь все по-другому, чем кажется на первый взгляд!

Елена умоляюще смотрит на Деймона, и тот немедленно берет себя в руки, пытаясь сосредоточиться на проблеме.

— Нашатырь иногда помогает в таких случаях, — в голову Гилберт приходит отчаянная мысль. — Только где его взять?

— В аптечке посмотри, — мрачно шутит Деймон, но тут же начинает истерично смеяться: — Боже, Елена, мы идиоты!

— Ты сошел с ума, — констатирует онп, непонимающе глядя на веселящегося вампира.

— Нет! — опровергает несправедливое обвинение Деймона. — Магия Авалона никуда не исчезла!

— Точно! — Елена хочет тут же расцеловать его, но сейчас не время.

Она сосредоточенно глядит в одну точку, пытаясь создать нюхательную соль. Наконец, ей это удается. Но бурная радость тут же сменяется отчаянием, потому что нашатырь бессилен.

— Значит, любые лекарства бесполезны, — отчаивается Елена. — Нам поможет только чудо.

— Не плачь, пожалуйста, — Деймон обнимает рыдающую девушку, пытаясь утешить. — Мы что-нибудь обязательно придумаем!

— Правда? — всхлипывает Елена.

— Правда, — уверяет он, еще не зная, что он будет делать.

Сальваторе перебирает все возможные варианты, но истина все время ускользает, заставляя до боли сжать кулаки и стиснуть зубы.

— Вода, — снова раздается чей-то шепот в голове. — Живая вода!

Деймон пытается сбросить наваждение. Он не слышал о таком способе раньше. Но шепот становится настойчивее, заглушая остальные звуки. Тогда молодой человек озвучивает этот совет вслух.

— Это же сказка, — горько улыбается Елена. — Глупая детская сказка.

— А вдруг это все же реально? — не сдается он. — Только где искать эту воду? В каких краях?

— Подарок Нету! — почти кричит она. — Он с тобой?

Рука Деймона тянется к поясу. Какое счастье, что оркотролль настоял, чтобы тот держал фляжку на ремне.

Вспомнив подсказку Нету, он мысленно сосредоточился на живой воде. Что это такое, он имел слабое представление, но судя по призрачному смеху невидимого советчика, все его действия были верными. По идее, живая вода должна воскрешать мертвых и залечивать любые раны. Почти как кровь вампира.

— Лучше! — снова раздается шепот, и все затихает.

Передавая Елене фляжку с непонятной жидкостью, Деймон улыбается. Они справятся с любой проблемой, если будут действовать заодно, теперь он твердо уверен в этом.

Елена.

Осторожно вливаю в рот Джереми немного живой воды. Руки трясутся от волнения, но пытаюсь сдержаться и выглядеть спокойной. Деймон рядом, просто наблюдает и молчит. Сфинкс тоже не подает голоса. Такое чувство, что сейчас произойдет нечто важное.

— Ну же, Джер, — тихо бормочу как заклинание, — просыпайся!

Мертвенно-бледное лицо младшего брата медленно розовеет, словно жизнь по капле возвращается к нему. Тихий вздох нарушает зловещую тишину пещеры, и Джереми рывком поднимается с земли.

— Тихо, — удерживаю брата от резких движений, — ты еще слишком слаб.

— Где я? — удивляется он. — Елена, как ты здесь очутилась? Неужели у Бонни все получилось?

— Не совсем, — даже не знаю, что сказать на все это.

— Добро пожаловать в клуб, Гилберт, — вставляет реплику Деймон. — С благополучным прибытием с Той Стороны!. Здесь ты найдешь много знакомых.

Делаю предостерегающий жест, иногда он бывает невыносим. Но трудно не согласиться с очевидной правотой.

— Я был мертв? — спрашивает брат, пытаясь осознать и переварить неожиданную информацию.

— Ты и сейчас неживой, — снова вмешивается Деймон. — Впрочем, как все здесь присутствующие.

Не вижу смысла молчать и вкратце обрисовываю ситуацию. К моему удивлению, Джереми хватает пяти минут, чтобы все понять. Младший брат ничему не удивляется. Видимо, способность видеть призраков все же принесла его душевному здоровью больше пользы, чем вреда. И как бы дико это не звучало, теперь дела пойдут в гору. Мы выходим из пещеры к ждущей нас Элгоманзе.

— Так, — снова командует Деймон, — времени почти нет, а нам еще к Паромщику надо попасть.

— Не успеете, — в голосе сфинкса звучит сожаление. — Но отсюда можно попасть прямо к Ледяному озеру.

— Почему ты помогаешь нам? — во мне снова просыпается ревность. — Или это ловушка?

— Нет, — пожимает плечами женщина-кошка. — Просто помогая вам, я тоже обретаю свободу.

— Каким образом? — все же не могу избавиться от подозрительности.

— Ответив верно на вопросы сфинкса, — вмешивается Деймон, — человек позволяет ему уйти. Верно?

— Да, — улыбается Элгоманза. — А я смогу покинуть это негостеприимное место только после того, как Ищущие Истину дойдут до Ледяного озера. Так что, делая одолжение вам, я помогаю, прежде всего, себе.

— И меня еще называют эгоистом, — с притворным сожалением вздыхает Дей.

— Ладно, — проявляет нетерпение брат, — мы идем или как?

С улыбкой смотрю на своих парней. С такой командой нам сам черт не страшен!

И, словно прочитав мои мысли, рука Деймона обвивает мою талию. А Джереми, заметив этот жест, только понимающе улыбается, и ничего не говорит. Странно… А это точно мой брат?!

_______________________________________

* В главе использована цитата Г. Мопассана.

Тишина атакует,

Мы в секунде от неба.

Поздно бабочкой в стекла.

Я же вижу, ты хочешь.

Что теперь между нами?

Никогда не забудешь

Горький мед и цунами,

Горький мед и цунами

Диана Арбенина «Цунами».

Джереми с интересом наблюдал за сестрой и Деймоном, невольно вспоминая слова Роуз. Та оказалась права — эти двое влияли друг на друга, изменяя и делая лучше.

Избранные шли по тропинке между Мирами уже несколько дней.

— Это самый короткий путь к Ледяному озеру, — улыбнулась Элгоманза на прощание. — Только я не знаю, как скоро вы придете к цели. Дорога открывается только тогда, когда будете готовы принять Истину.

— Какую истину? — прошептала Елена.

— Почему мы не можем плыть с Паромщиком? — крикнул Деймон.

— Мне кто-нибудь ответит, что здесь происходит? — надрывался Джереми.

— Не все сразу, — речь Сфинкса немного успокоила, но не объяснила ничего. — Истину ты должна найти сама, Елена. Разберись, чего хочешь на самом деле. И тебе никто не будет помогать.

Турмасу закрыт путь в царство Льда. Ему там не место. Объяснить не могу. Пока.

А ты, Джерри, наберись терпения! Удачи! И до встречи!

Женщина-кошка немедленно взмыла вверх, оставив растерянных путников перед широким бездонным провалом, через который перекинут узкий ледяной перешеек.

Страшная опасная красота. Интересно, что на дне пропасти? Неважно… Вода, камни или пустота — это просто видимость. Здесь нет ничего настоящего. Фикция. Иллюзия. Голограмма.

Деймон что-то тихо сказал, но накинувшийся ветер унес его слова в сторону, и ни Елена, ни Джереми не расслышали. Тогда Сальваторе пришлось повторить, почти крикнуть:

— Надо идти вперед! Другого выхода нет!

— Нет, мы не пойдем туда! — Елена не узнавала своего голоса. Ее охватил непонятный животный ужас. Она боялась. Не за себя. За них. За только что найденного брата. За единственного друга. Друга ли? Гилберт снова отбросила опасные мысли. Нельзя…

— Брось, сестренка, — Джер поддержал бывшего вампира. — Деймон прав. Мы не может стоять на месте и ждать у моря погоды.

— Можем, — она упрямо вскинула подбородок, не понимая, что на нее нашло.

— Ну же, малышка, — Деймон все же подошел и обнял Елену. — Перестань. Я рядом. Не надо бояться.

— Почему? — вдруг заплакала та, ища утешения и сочувствия только у него и никого больше. — Почему ты отталкиваешь меня, Дей?

— Потому что все это неправильно, — попытался неловко объясниться он, немного смущенный присутствием Джера.

— Пойду гляну, что за той горой, — младший Гилберт решил оставить поссорившуюся парочку наедине. Этим двоим надо поговорить. Немедленно.

Деймон.

— Почему ты отталкиваешь меня, Дей? — вопрос Елены звенит в гулкой притаившейся тишине, готовой взорваться на тысячи осколков и засыпать мелкой пылью ненужных лишних слов.

— Я? — пытаюсь улыбнуться. — Тебе просто кажется. Я всегда рядом. С тобой. Что еще нужно?

— Нет, Дей, — снова шепчет Елена, — ты не здесь. Ты там. Только на Авалоне ты был настоящим.

— Глупая, — все же позволяю рукам крепче прижать любимую к груди, вдохнуть нежно-горьковатый запах волос, — Авалон — это сказка. Наша сказка. А теперь надо смотреть правде в глаза. Нас ждет Стефан. Мы должны найти Бонни. Вернуть Керолайн, Тайлера, всех, кто ушел следом. Мы обязаны вернуться на Ту Сторону. И жить дальше. Почему ты не понимаешь? Зачем даешь надежду? Заставляешь забыть о долге? Не надо, Елена. Пожалуйста. Ничего не говори больше.

Она не понимает. Не хочет понимать. Устала от одиночества и думает, что вдвоем будет легче.

Я не настолько эгоист, чтобы пользоваться слабостью и доверием Елены. Пусть считает, что любит меня. Нет, неправда. Ее сердце перед гибелью выбрало Стефана, а причуды Высшего Судьи и капризы Мораны, поместившие нас на одной планете, только испытание для настоящих чувств. Елена всегда выберет Стефана, и никогда меня. Я не позволю глупым сомнениям нарушить наши планы.

Она не согласна, хочет возразить, доказать собственную точку зрения. Нет! Нет! Нет! Иначе поверю.

— Пойдем, — протягиваю руку, — нас ждет Бонни. Джер, поторопись, мы уходим.

Тот появляется через пару минут, с осуждением смотрит на меня. Джереми все слышал, и даже не хочет делать вид, будто это его не касается. Вернемся в Мистик-Фоллс — поговорю с мальчишкой по-мужски!

Шаг, еще шаг по узкой ледяной дорожке. Хрупкий наст крошится как стекло, но выдерживает вес всех троих. Я иду впереди, Джер — замыкает. След в след, как по топкому болоту. Не доверяю хрупкой красоте этого мира.

Вязкий туман окутывает нас со всех сторон. Клубы холодного пара поднимаются снизу, тут же застывая и принимая причудливые формы. Кажется — над нами возвышается огромная арка, украшенная непонятными узорами. Воздух становится гуще, плотнее и тяжелее, не дает идти вперед. Разрывает гортань, обжигает кожу, впивается в лицо тонкими ледяными иглами.

Мы прошли уже больше половины, я немного успокаиваюсь. Но тут же слышу какой-то треск и сдавленный крик Елены.

Медленно (быстрее не позволяет ширина дорожки) оборачиваюсь и вижу: позади — пустота.

— Где Джер? — пытаюсь спросить, но из горла вырывается только сипение. Еще через секунду вижу руки парня, каким-то невероятным способом зацепившегося за ледяную кромку обрушившейся тропинки. Елена неловко держит его за запястья, не пытаясь перехватить поудобнее. Боится даже шелохнуться. Вот черт! Влипли по полной!

— Осторожнее, Дей, — шепчет Елена, даже не глядя на меня. Все ее внимание сосредоточенно на брате. — Держись, Джер. Мы тебя вытащим. Обещаю.

Легко сказать — тяжело сделать. Едва я пытаюсь приблизиться, как лед под ногами начинает дрожать. Тогда в голову приходит единственная мысль — еще шаг — и мы все упадем на дно этой пропасти.

— Только не двигайтесь, пожалуйста, — прошу, понимая, что не успею.

Что же делать, Господи? «Дей, — в голове слышу голос Елены, — помоги нам». «Ничего не бойся, — отвечаю мысленно, — я рядом. Всегда». Ничему уже не удивляюсь. Теперь мы читаем мысли друг друга. Интересно, а что еще можем делать вдвоем? «Летать! Магия Авалона. Помнишь?» — снова слышу в собственной голове.

Ну, конечно! Правда, как мне добраться до моей девочки? Нет, я точно схожу с ума. Плевать, даже если начнем падать! Главное — взять ее за руку и убедиться, что Избранная крепко держит мальчишку. Остальное — дело техники.

— Елена, — говорю вслух, чтобы Джереми тоже слышал и не дергался. — Ничего не бойся. Если тропинка окончательно разрушится — просто не отпускай брата. На счет три!

И больше ни о чем не думая, срываюсь вперед. Лед крошится, трещит, ломается.

Пальцы Джера разжимаются, и он летит в пустоту. Вместе с Еленой. Прыгаю следом. Ветер бьет по ушам, оглушает. Дно пропасти стремительно приближается, хотя и находится очень далеко. И там, внизу, непонятные существа. Они стоят толпой, плотно прижавшись друг к другу. Их головы, как огромные белые шары с черными пустыми глазницами. Они смотрят на нас! Они нас видят! И ждут нашего падения.

Извернувшись, я все же ухитряюсь поймать Елену и Джереми. Пытаюсь взмыть вверх, но застываю на месте. Что-то или кто-то неудержимо тянет вниз.

— Помоги нам, Господи, — шепчу забытую молитву.

И Он услышал. Потому что Елена переплетает наши пальцы, одной рукой удерживая брата. И мы медленно поднимаемся вверх.

Еще немного, и мы все трое, тяжело дыша, оказываемся у цели. Провал остался позади.

И Елена, глупая Елена совершает очередной безумный поступок. Она просто подходит и впивается в меня долгим поцелуем. У меня нет ни сил, ни желания ее отталкивать. И я делаю то, чего делать не должен никогда. Отвечаю со всем пылом и страстью.

Елена.

Я читаю твой шифр, скрытый в словах,

На бледном бумажном листе.

Я закрываю глаза и чувствую ветер,

Забытый тобой на песке.

Бригада С «Напои меня водой».

Я сделала то, что хотела на самом деле уже давно! Поцеловала Деймона сама. И он ответил мне. Пусть только из-за того, что чуть не погибли. Но теперь я не верю его холодности и равнодушию. Это очередная маска, за которой прячется настоящий Деймон Сальваторе. У него столько этих личин, что он сам, наверно, путается. Но не я. Я всегда откуда-то знаю, что у старшего Сальваторе на душе.

Одно дыхание на двоих. Я пью сладость мужских губ, сдаваясь на милость победителя. Деймон отвечает жадно, порывисто, сжимая до боли в своих объятиях. Я снова чувствую себя живой. Это происходит всякий раз, стоит нам прикоснуться друг к другу. Этого не случается больше ни с кем — ни с братом, ни с Турмасом, ни Мораной. Может, это знак?

Если бы не присутствие Джереми, не знаю, до чего мы бы дошли. Но смущенное покашливание (Денвер, снова Денвер!) заставляет нас отпрянуть друг от друга.

— Пойдемте, — как ни в чем не бывало, произносит Деймон, снова притворяясь чужим и безразличным. Но я больше не верю его деланному равнодушию.

И уходит вперед, даже не оглянувшись. Если бы не поддержка Джера, я бы точно расплакалась. Брат, не говоря ни слова, прижимает меня к себе, никак не комментируя увиденное. Почему?

Мы идем очень долго. Ледяная пустыня без единого признака жизни. Я понимаю, что мы идем в Девятый круг Ада, но где первые восемь?

— Просто мы идем окольным путем, прямо к Ледяному озеру, — вдруг бросает Сальваторе, не оборачиваясь.

— Деймон прав, — подтверждает Джереми эти слова. — Я слышу голоса, они подсказывают, куда идти.

— Снова говоришь с призраками, Гилберт? — в голосе Деймона чувствуется насмешка.

— Я бы на твоем месте не веселился, — сердится брат. — Голоса предупреждают о какой-то опасности, призывают к осторожности.

Я застываю на месте. Меня не удивляют собственные новые способности проникать в сознание вампира или умение Деймона читать мои мысли. Но вот голоса в голове брата пугают до жути. Потому что говорят о будущем, которого нельзя избежать или можно?

— Я не верю, — пожимает плечами Деймон, — просто необоснованные страхи.

Я нагоняю упрямца, преграждаю путь, не даю идти дальше.

— Дей, почему ты бежишь? Джер не стал бы говорить о таком просто так, — пытаюсь достучаться до сознания. — Надо обдумать, что делать дальше. Как вернуть Бонни, ведь она не узнает никого из нас.

— Сальваторе, а ты ведь боишься, — вдруг вмешивается Джер.

— Интересно, и чего же? — прищуривается он. — Неужели тебя?

— Себя, — качает головой брат. — Ты боишься сам себя. И того, что можешь оказаться не прав.

— Оставим эти разговоры, — резко бросает Деймон. — Пора сделать привал. Там и обсудим.

Выбрав удобное ровное место, я и Деймон совместными усилиями сооружаем небольшую избушку. Все-таки и в моем положении есть преимущества! Джереми смотрит на нас, приоткрыв от удивления рот. Сестра-ведьма и вампир-колдун. Так смотрится со стороны, но сейчас не до объяснений. Потом, все потом!

Надежное укрытие от снега и ветра строится быстро, если действовать сообща. И скоро мы уже наслаждаемся теплом от пылающего очага и пьем из бездонной волшебной фляжки Нету — кто кофе с коньяком, а кто коньяк с кофе.

— Может, поговорим? — начинает Джереми. Брат обращается не ко мне, к Деймону. И то, что мужчины игнорируют мое присутствие, объясняет многое. Они не хотят рисковать Избранной. Только без них я не Ищущая Возвратную Дорогу Елена Гилберт, а жалкое беспомощное существо.

— Тебе надо сосредоточиться на том, как вернуть память Бонни, — Дей подсаживается к Джеру, и они начинают обсуждать, как повлиять на эмоции ведьмы.

Я не слушаю их, потому что мужчинам никогда не понять нас, женщин. И все их хитрости и планы могут разбиться от одного неожиданного шага девушки. Поэтому действовать нужно будет по обстановке. Все зависит только от мыслей и состояния подруги. Но я не буду разубеждать своих спутников, мне они пока не поверят. Лучше подождем до завтра.

— Какое мечтательное выражение лица! Думаешь о поцелуях со своим вампиром!

— Наконец-то ты вернулась! Наверное, ты была права.

— Я всегда права! Все-таки ты любишь его, а не Стефана!

— Даже если это и правда, ничего не получится.

— Почему? Ведь все зависит только от тебя!

— Нет, ведь Стефан — Избранный. И я должна…

— Глупости! Кто сказал тебе эту чушь?

— Деймон. Он верит в брата!

— С каких пор ты слушаешь Деймона? Не споришь? Не доказываешь собственную правоту? Не сопротивляешься его решениям?

— Потому что этот Сальваторе прав. Всегда.

— Господи! Ты еще упрямее, чем твой вампир! Соглашаешься тогда, когда этого не нужно! Почему вы решили, что Избранный — Стефан?

— Потому что двое должны быть связаны настоящим чувством! Слова Мораны…

— Ключевое слово — настоящее! Кого ты любишь настолько сильно, что готова забыть о долге? Родня не в счет!

— Его…

— Опять двадцать пять! Имя!

— Я не знаю!

— Знаешь! И я знаю! Потому что я — это ты! Просто будь честной, хотя бы сейчас. Это не страшно. Хуже врать самой себе. Ну?

— Я люблю Деймона. Но…

— Никаких но!

И мне стало легко-легко, совсем как в детстве. Я пришла к внутреннему согласию. Осталось только убедить Деймона, что Избранный все это время находился рядом со мной. И это будет … непросто.

* * *

Когда тусклое светило озарило бескрайнюю ледяную пустыню, путники уже прошли не одну милю.

Каждый думал о своем.

Елена собиралась с духом, готовясь к непростому разговору.

Деймон ушел далеко вперед, все также избегая оставаться с ней наедине. Сальваторе был очень благодарен Джереми, который разбавил их тесную компанию. Раньше он отдал бы все на свете, чтобы так близко находиться с возлюбленной. Но теперь, когда Елена искала утешения только у него, боялся сорваться и не сдержаться. Собственные чувства Деймон еще мог контролировать, но что делать с эмоциями Елены — не знал. Он остро ощущал, ЧТО хочет сказать Избранная. И ему впервые стало страшно. Потому что, если Елена признается, миссию можно считать проваленной. И Сальваторе спешил дойти до Ледяного озера, чтобы сбежать. От себя, от нее, от того, чего не изменить. Только разве это возможно?

Джереми тоже одолевали тревожные мысли. С каждым шагом голоса в его голове звучали все отчетливей и отчетливей. Они шептали, предупреждали. Но их было уже так много, что он потерял суть, не мог уловить главного. Гилберту хотелось одного. Тишины. Добраться до Бонни и больше ничего не слышать. Просто очутиться в вакууме.

- Скажи ей! Скажи ей! — кричал смутно-знакомый голос.

— Роуз? — мысленно спросил юноша. — Кому и что я должен рассказать?

— Передай Елене то, что слышал от меня тогда в машине. Это очень важно. Может быть, еще не все потеряно…

— Что может случиться?

— Не могу… Нельзя… Просто поверь… Пожалуйста…

— Хорошо!

— Только скажи прямо сейчас. И пусть Деймон не слышит.

И сразу остальные голоса замолкли, как будто чего-то выжидая.

— Елена, — Джер придержал за руку сестру, наконец-то решившую прибавить шаг и догнать Деймона. — Я не буду ходить вокруг и около. Помнишь, как мы возвращались из Денвера?

— К чему весь этот разговор? — девушка рвалась вперед, но слова Джера заставили немного придержать коней.

— Понятия не имею, — юноша пожал плечами, — но Роуз просила. Да я и сам вижу, что она была права тогда.

— Роуз? — подсмотренные ласки между Деймоном и его бывшей подружкой еще свежи в памяти, поэтому имя подействовало на Елену , как красная тряпка на быка. — С каких пор ты прислушиваешься к этой…

— Не кипятись, сестренка, — Джер позволил себе улыбнуться, отметив про себя, что Сальваторе не может их услышать. Ветер дул в лицо, а острый слух вампира в этих местах не действовал. — Роуз всегда была за вас. И она сказала, что только Деймон заставляет тебя задумываться о собственной жизни, бросая вызов и заставляя сомневаться. Стефан — другой. Его любовь чиста. Этот Сальваторе всегда будет стараться стать лучшим для тебя. А его старший брат либо лучшее, что есть в твоей жизни, либо худшее. И еще, Роуз оказалась неправа только в одном — теперь я тоже вижу это. Нельзя казаться лучше, правильнее, чем ты есть. Тебе надо разобраться в себе. А я поддержу любое твое решение, Елена. Потому что я твой брат.

Избранная удивленно посмотрела на Джереми — когда ее младший братишка так повзрослел, стал мудрым и понимающим?

— Эта Сторона здорово влияет на умственные способности, сестричка, — он крепко обнял ее, утешая и успокаивая.

— Спасибо, Джер, — Елена благодарно улыбнулась и прижалась к брату. — Я все поняла еще вчера, а твои слова только подтверждают, что все сделано правильно. Только Деймон не хочет меня слушать.

— Ты можешь быть убедительной, если постараешься, — хмыкнул Гилберт. — Только давай сначала отыщем Бонни. Что-то подсказывает мне — это произойдет скоро.

Туман, окутавший путешественников, рассеялся, ветер стих, и перед братом и сестрой возник Деймон.

— Тропинка кончилась, мы пришли, — устало бросил Сальваторе. — Теперь твоя очередь, Джер. Бонни придумала себе, действительно, страшную сказку.

Елена попыталась мысленно достучаться до его сознания, но Деймон наглухо закрылся и никак не реагировал на жалкие попытки растормошить его. Казалось, он твердо верил в придуманные им же истины. Что ж, осталось вернуть память Беннет, уж ведьма-то сможет помочь Елене в нелегком деле переубеждения упрямого синеглазого вампира.

* * *

Мир Бонни Беннет оказался Мистик-Фоллом после ядерной катастрофы. Черная обугленная вселенная без единой яркой краски. Разрушенные дома. Покореженные автомобили. Вздутые артерии канализационных труб с хлынувшей оттуда вонючей темной кровью. Вздыбившийся асфальт. Засохшие деревья и кустарники. Уничтоженные надежды. Сломанные мечты и иллюзии. И среди этого вселенского хаоса единственное более-менее целое — полуразвалившийся дом самой ведьмы.

— У нас пять минут, — прошептал Деймон, — чтобы вытащить Бонни. Иначе мы окажемся в плену ее иллюзии и сами сойдем с ума.

— Откуда ты это знаешь? — вопрос Елены прозвучал скорее для проформы, а не попыткой получить ответ.

— Иначе и не могло быть, — подтвердил Джереми. — Бонни, по-прежнему, — сильная колдунья. Только не понимает этого. И поэтому опасна. А ее фантазии губительны для нас.

— Пообещайте, — твердо произнес Деймон, — если все пойдет не так, вы немедленно уйдете.

— А ты? — испугалась Избранная.

— Со мной все будет хорошо, — улыбнулся он, — а вот Джеру стоит опасаться. Если кто и сможет вернуть ведьму — то только он!

С опаской все трое вошли в убогое жилище Беннет. Внутри все еще хуже. Это не дом — просто груда покореженного, сломанного мусора. Нет ни единой целой вещи. Вообще нет ничего. Только хрупкая фигурка потерянной колдуньи над обрывками гримуаров.

— Вы кто? — спросила испуганная хозяйка.

— Мы ваши новые соседи, — представился Деймон, — мы с женой и ее братом недавно переехали в этот район.

— Наверно, зря, — выдавила Бонни жалкое подобие улыбки. — Здесь давно нет нормальной жизни. Электричество и водопровод не работают. Вы первые, кто навестил меня после урагана и пожара. Даже друзья и подруги не заходят.

— А где они? — поинтересовалась Елена.

— Не знаю, — пожала плечами Беннет. — Керолайн, наверно, занята миссией спасения города, а Елена ей помогает. Братья Сальваторе, конечно, крутятся рядом. А Джер просто бросил. Я никому не нужна.

— Неправда, — Елена вышел вперед, подталкиваемый Сальваторе. — Хотя моя возлюбленная тоже бросила меня. Практически убила. Но я готов простить ей это. Главное, чтобы она сама простила себя.

— Простить себя — очень трудно, — прошептала Бонни, подходя ближе и внимательно вглядываясь в лицо Джереми. — Практически невозможно. Я убила своего парня и теперь мертва сама.

Все трое переглянулись: неужели ведьма понимает, что с ней произошло?

— О нет! — попыталась успокоить хозяйка нежданных гостей. — Я не призрак! Просто предав кого-то, мы умираем сами. Я просто неправильно выразилась. Я предала Джереми.

— Как это произошло? — снова попыталась войти в контакт Елена, но ведьма смотрела только на ее брата и видела тоже только его.

— Кажется, я флиртовала с другим, — нахмурилась Бонни, будто пытаясь вспомнить.

— Нет, — снова вмешался Джереми, — просто меня не оказалось рядом. Ты подумала, что я тебя бросил. Прости.

— Уходите, — вдруг крикнула Бонни. — Немедленно!

— Еще минуточку, — Гилберт жестом показал сестре и Сальваторе, чтоб не вмешивались. — Дай я дораскажу свою историю. Пожалуйста.

И от звуков мягкого уверенного голоса встревоженная хозяйка немного успокоилась.

— Мы можем видеть даже тех, кто ушел от нас, — продолжал он, нежно обнимая Бонни.

— Даже тех, кто умер? — переспросила она, не делая попытки вырваться.

— Да, — кивнул Джереми. — Бонни, нужно только захотеть. Прости себя, пожалуйста. Ты хотела, как лучше…

— Время, — напомнил Деймон, приближаясь к застывшей парочке. — Прошло гораздо больше времени, чем мы думали.

Елена с тревогой смотрела на присутствующих. Избранная чувствовала: что-то меняется. Воздух снова делался плотнее и гуще, темнота и холод подступали все ближе. Когда путники только вошли в этот хрупкий мир фантазий Бонни, было немного легче. Скорее всего, Беннет поддавалась голосу брата, но мрак не хотел расставаться со своей жертвой.

— Вы идите, — вдруг прокричал Джереми. — А я остаюсь. Я нужен здесь! Бонни обречена, а вы еще можете выйти на Свет!

— Без тебя нет! — прорычал Сальваторе, пытаясь оттащить упрямого мальчишку.

— Джер, не уходи, — вдруг взмолилась Бонни.

Она вспомнила все: смерть, страдания, переход. И ужасная боль, от которой ведьма пряталась в коконе забвения, вырвалась наружу, захлестывая и уничтожая все на своем пути. Только Джера не настигла эта участь. Потому что маленькая колдунья любила Гилберта по-настоящему.

И ненавидела Сальваторе-старшего тоже взаправду. Хотя и не хотела причинять никому боль. Темная сторона магии вырвалась на свободу и против воли бывшей хозяйки ринулась на Ищущего Истину.

— Нет! — теперь закричала Елена, бросаясь наперерез этому сгустку темной материи.

Но не успела. Сила Избранной была велика. Особенно по отношению к человеку, которого она любила больше жизни. Деймону. Теперь Елена отчетливо понимала это. Но девушка не сказала ему самых важных и простых слов. И Темная Сторона магии рикошетом зацепила того, кто был ее второй половинкой. Того, кто мог выйти на Возвратный Путь и повернуть время вспять.

Черный мир взорвался ослепительной белой вспышкой, заливая окружающее пространство ярким, почти нестерпимым светом. И многое стало понятно.

Им столько раз пытались сказать Истину. Но каждый раз Избранные прятались в скорлупу непонимания и сомнения.

— Я люблю тебя! — рыдала Елена, обнимая и целуя теперь уже окончательно мертвого Деймона.

Джереми и Бонни стояли на самой границе Света и Тьмы, не решаясь переступить черту. И там же были те, кто пытался помочь. Аларик , который здесь скрывался за маской Нету. Керолайн — Элгоманза. И даже Стефан в облике Турмаса.

Все оказалось напрасно.

Елена продолжала шептать уже никому не нужные признания. А с неба вдруг хлынул проливной дождь, словно разбушевавшаяся стихия тоже оплакивала несбывшиеся надежды.

— Я люблю тебя, Дей… Пожалуйста, скажи хоть слово… Прости меня… Слышишь?

Но небо ответило Избранной только бледной тонкой радугой

Ему приснятся, как всегда, далекие миры:

Планеты, пальмы, города, воздушные шары.

Твоя принцесса весела. А ведьма и вампир,

Забыв про старые дела, в обнимку пьют кефир.

Пусть тени за окнами дышат,

Они нас с тобой не услышат.

Группа Ногу свело «Колыбельная песня».

Аромат свежесваренного кофе. Горький запах лекарств. Тонкий привкус беды и предчувствие неизбежного конца. Вдохнуть поглубже солоноватый воздух. Почти забытое ощущение жизни в мертвом теле. Ах, как хорошо!

Необыкновенная легкость. Наверное, теперь смерть все же настоящая? Бонни — сильная ведьма, а ненависть — грозное оружие в руках колдуньи…

Шире открыть глаза.

Белый потолок, светлый, как платья молодых матерей. Отдаленный гул города за окном. Тихий шепот дождя. Солнечный луч, рассыпавшийся маленькими теплыми пятнышками. Дождь и солнце? Красиво, наверно… А это кто?

Солнце играет в темно-каштановых локонах. Третий цвет за это время. Недоверие, сменяющееся отчаянной радостью. Крик, готовый вырваться на волю, но тут заглушенный, до боли прикушенный, и только нежность в вишневых глазах. Я узнал тебя! Нет! Не уходи! Неужели Морана так добра, что позволила увидеть Тебя еще раз? Или …

— Елена!

— Тихо, Деймон, все хорошо, — знакомый, такой родной голос. — Ты очнулся! Слава Богу! Сейчас позову Меридит.

Он непонимающе смотрит на нее: где он и что произошло? Где Джереми, Бонни, Аларик, Керолайн?

— Мы вернулись? Но как? — удивленно спрашивает Деймон, пытаясь взять за руку Елену. Но предательская слабость и головокружение отнимают последние силы.

— Не шевелись, — просит возлюбленная одними губами. — Тебе нельзя двигаться. Дей, ты так нас напугал! Отец с братом зайдут попозже.

И быстро поцеловав Сальваторе в уголок губ и нежно улыбнувшись, Елена выскользнула из палаты.

Деймон с трудом осознавал случившееся: он в больнице, Стефан и отец живы … Мир, определенно, свихнулся. Или байки о посмертных видениях правдивы. Сейчас все исчезнет, и он окончательно погрузится во тьму. Жаль только, что миссия не выполнена, и шанс вернуться к жизни утерян. Надо было доверять собственным ощущениям, а не прятаться за чувство долга. Ведь Елена любила его, а не Стефана. Пусть и только на Авалоне…

Тихий писк приборов действует успокаивающе. Свинцовая тяжесть немного отступает. Сальваторе пытается встать, но он все же слаб. Даже эти жалкие потуги выматывают Деймона, он откидывается на подушки и, не дождавшись возвращения Елены, засыпает.

Деймон.

Когда я открываю глаза, Елены уже нет. «Странные сны видятся после окончательной смерти, — в голову приходит шальная мысль. — И интересно, это уже конец?»

— Мистер Сальваторе, — слышу смутно-знакомый голос, — мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Меридит? — не скажу, что рад видеть очаровательного врача в подобном месте, но хоть какое-то знакомое лицо. — Ты тоже здесь? Неужели Мистик-Фоллс вымер полностью?

— Не понимаю, — удивленно смотрит мисс Фелл. — Ты помнишь аварию?

— Какую аварию? — теперь удивляюсь я. — Когда Елена вместе с Меттом упали с моста Виккери? Или…

— Ты что-то путаешь, — тревожится Меридит. — Елена никогда не падала с моста. Тем более, вместе с Меттом. А вот ты неделю назад не справился с управлением как раз на этом мосту. Хотя, понимаю, полгода со дня свадьбы, нужно было торопиться. Скажи спасибо — братья Майклсоны оказались неподалеку. Несмотря на ваши разногласия, Клаус спас тебе жизнь.

— Чьей свадьбы? — мир окончательно сошел с ума. — Я умер, пойми, наконец! И гибрид здесь!

— Конечно — конечно, — поспешно оглашается врач, вводя мне какое-то лекарство. — Успокойся только. Я пока ничего не скажу Елене. Твоей жене нельзя сейчас волноваться.

«Елена — моя жена? — крутится в голове. — Это точно какой-то безумный мир! Фантазии Мораны и Судьи!».

К счастью, я не произношу это вслух. Эта инъекция надолго выводит меня из строя.

* * *

Елена немного нервничала — доктор Фелл уже полчаса беседовала с пациентом. После того как Деймон очнулся вчера, к нему не пускали. Это выглядело … странным. Чуть-чуть.

Девушку с трудом удалось уговорить переночевать в особняке. Джузеппе настоял, утверждая, что не намерен объясняться с сыном, почему у его жены синяки под глазами. В больнице остались Стефан и Лекси. Невестка обещала звонить, если будут новости. Но ничего не произошло за время отсутствия девушки в больнице.

Наконец Меридит выходит из палаты, Елена тут же бросается к ней. Остальные члены семьи Сальваторе немного сдержаннее.

— Ну, доктор, как мой сын? — голос Джузеппе дрожит от волнения. Младшему Сальваторе с трудом удается успокоить родителя.

— Физически Деймон в норме, — выдает Меридит. — Но недельная кома повлияла на память, нарушила следственно-ассоциативный ряд. Придется пригласить профессора Зольцмана. Он подробно все расскажет, а пока лучше не тревожить пострадавшего.

— Деймон — мой муж, — твердо заявляет Елена. — И он должен вспомнить, что мы любим друг друга. Вам не удастся остановить меня! И мне все равно, что вы считаете его сумасшедшим!

— Миссис Сальваторе, речь идет не о безумии, — мягко убеждает врач. — Просто некоторые последствия этого явления не изучены до конца. А Аларик — хороший специалист. Поэтому его консультация — жизненно необходима.

— Елена, — Лекси осторожно обнимает девушку за плечи, ограждая от возможных неприятностей, — успокойся. Давай я отвезу тебя домой.

— Я и сама могу доехать, — капризничает та, не желая бросать мужа на произвол судьбы.

— Дорогая, — тесть решительно берет ситуацию в свои руки, — мы со Стефаном останемся и выясним все до конца. Ты же устала. Столько ночей провела здесь. Тебе просто необходим отдых.

— Тем более сейчас, — вставляет Меридит.

Елена предупреждающе смотрит на врача. Этот секрет Деймон должен узнать первым. Доктор Фелл понимающе опускает глаза, но продолжает убеждать присутствующих, что ничего страшного пока нет.

Наконец, под давлением родственников и персонала Елена сдается и позволяет Лекси увести себя. Только вот домой она не хочет возвращаться. Там все кажется пустым и безжизненным без любимого.

— Я хочу к маме, — устало шепчет Елена, и родственницы отправляются в коттедж Гилбертов.

Елена.

Все свои заботы, горести, сомнения я могу рассказать только ей. Потому что лишь она поймет и не осудит, найдет верные слова и решения. Мама, мамочка.

Не зря Изобель Гилберт считается хорошим психологом, у нее есть советы на любой, самый запутанный, случай.

Маме всегда удается добиться своего. Ну, имея мужа — историка и троих детей, это неудивительно. Кстати, интересно почему моя бабушка Кетрин (между прочим, мы с ней внешне удивительно похожи!) была так против брака собственной дочери и Джона Гилберта?

Но время показало, что миссис Пирс была не права. Мой отец, шалопай и хулиган, с годами стал серьезным и уважаемым членом общества. И даже дорос до директора школы. Впрочем, это неважно.

Мама сегодня дома. Близнецы Роуз и Коул заболели ветрянкой, поэтому ни о какой работе не может быть и речи. Десятилетние сорванцы бывают иногда жутко капризными. Помню себя в их возрасте.

— Елена, — Изобель возится на кухне, пытается что-то готовить, — рада тебя видеть. С Деймоном все в порядке? Я собиралась попозже позвонить.

Порывисто обнимаю маму, такое чувство, что не видела ее целую вечность.

— Не совсем, — даже всхлипываю, — он ничего не помнит. Утверждает, что он мертвый вампир и находится на той стороне. Впрочем, Меридит уже вызвала профессора Зольцмана. Говорит, это последствия комы.

— Доктор Фелл права, — мама ободряюще улыбается. — Непонятно, какие участки мозга активизируются при данном явлении, и что происходит в голове пациента. К тому же, если брать мистическую сторону вопроса и верить, что у человека есть душа, думаю, сознание человека хоть и спит, но внутреннее «я» где-то бродит. Хотя не могу судить о правильности этого суждения. Надеюсь, Рик объяснит лучше.

Чета Зольцман — давнишние друзья родителей, а жена Аларика, Дженна, не только приятельница матери, но и дальняя родственница отца.

— Мама, — мне становится немного легче, — ты же знаешь, что последнее время Дей писал новый роман. Может, ноги растут оттуда?

— Вот, — улыбается Изобель, — узнаю родную дочку! Творческие люди всегда чувствуют и видят по-другому. Ты, как журналистка, должна это понимать! Поэтому успокойся и не нервничай раньше времени. Кстати, мне звонила тетя Миранда. Твой кузен Джереми все же взялся за ум и сделал Бонни предложение.

— Какая Беннет все же скрытная, — смеюсь я, — ни словом не обмолвилась! Если бы на их месте оказались Керолайн с Тайлером, уже все были бы в курсе!

— Ты не справедлива к подруге, — укоряет мать. — Помоги мне с обедом, пожалуйста.

Непринужденная беседа окончательно возвращает душевный покой. Но в глубине души я твердо решаю: вернусь домой — загляну в компьютер мужа. Надо прочитать новый роман мистера Сальваторе. Обычно Деймон не делал секрета из сюжетов собственных книг, но этим произведением почему-то не хвастался.

* * *

Аларик Зольцман заявил, что держать Деймона в больнице не имеет смысла. Физически тот в норме, а память лучше возвращать в знакомой привычной обстановке.

Елена немедленно забрала любимого домой, в небольшой недавно приобретенный особняк в пригороде Ричмонда. Родной Мистик-Фоллс находился неподалеку, всего в двух часах езды. Поэтому остальным родственникам будет несложно навещать их.

А то, что клиника Зольцмана расположена в столице штата, удачное совпадение.

Но перед выпиской Аларик пригласил Елену на беседу с пациентом, которого психиатр ввел в гипноз.

Конечно, доктор нарушал врачебную тайну, но Рик любил эту немного сумасшедшую парочку и хотел помочь.

Елена осторожно проскользнула в кабинет, где уже сеанс шел полным ходом.

— Скажи, Деймон, — голос психиатра звучал ровно и доброжелательно, — кто ты и где находишься.

— Я вампир, — глухо ответил муж. — Родился в Мистик-Фоллс в 1841 году, обратился в 1864 вместе с братом, Стефаном Сальваторе. Мы погибли от руки собственного отца. Но в нас была кровь Кетрин Пирс, хитрой и сильной вампирши, спавшей с нами обоими.

Елена не верила собственным ушам. Деймон рассказывал эту невероятную историю, словно все происходило на самом деле. Вечная борьба двух братьев за сердце одной женщины. Сначала Кетрин, потом она, Елена. Двойник, который никак не мог определить, кого же любит на самом деле. Самое интересное, что Сальваторе наделил мистическими способностями не только себя, но и многих друзей и знакомых. Бонни — ведьма, Тайлер — оборотень, Изобель, Керолайн, Лекси, Сейдж — вампиры. Клаус, Элайджа, Финн и Ребекка, подружка Метта, — Первородные. А давний соперник Ник — еще и гибрид, враг, охотящийся за любимой девушкой братьев Сальваторе. Сам Зольцман и Джереми — охотники на упырей. А тесть Джон вообще вышел пренеприятным типом, получившим прощение только после собственной гибели.

— Подожди, Деймон, — прервал речь подопытного Зольцман, — все это очень интересно. Но сейчас ты погрузишься в обычный сон и проснешься через десять минут. А потом придет твоя любимая Елена.

Затем Аларик обратился к девушке:

— Очень интересный случай. Как будто какую-то книгу рассказывает.

— Хочу тебя огорчить, — улыбнулась миссис Сальваторе. — Деймон делится сюжетом своего нового романа «Дневники вампира». Я вчера закончила его читать. Правда, героев там зовут иначе: Доминик и Эллейна. Но версия про знакомых мне понравилась больше.

— И чем там закончилось дело? — поинтересовался психиатр. — Надеюсь, главная героиня определилась с выбором.

— Не совсем, — покачала головой Елена. — Роман не закончен. Эллейна-человек выбрала Себастьяна-Стефана и утонула с кровью Деймона-Доминика. Надеюсь, превращение в вампира сделает ее умнее. А вот твоему герою не повезло — он погиб.

— Да уж, — засмеялся Зольцман, — у парня нехилая фантазия! Но теперь я спокоен за психику Дея. Просто воображение и кома сыграли с ним злую шутку. Тебе понадобится много терпения и такта.

— Не волнуйтесь, док, — снова улыбнулась девушка. — У меня есть кое-что, способное вернуть вашего пациента к реальности!

— Удачи, Елена, она тебе понадобится, — добавил Зольцман. — Но знаешь, ведь Деймон еще рассказывал о том, чего нет в его книге. Как он и ты оказались по Ту Сторону жизни, и ты только там поняла, как сильно его любишь.

— Какой глупый, — нежно прошептала она, осторожно целуя мужа, — я любила, люблю и буду любить только тебя. Всегда.

— Обещаешь? — синие глаза Деймона посмотрели на нее в упор. Он, казалось, нисколько не удивлен, что Елена находится рядом. В его взгляде можно прочитать все эмоции, которые бушуют в нем.

— Клянусь, — улыбнулась любимая. — Пойдем домой!

И парочка, крепко обнявшись и попрощавшись с доктором, покинула кабинет психиатра.

Аларик облегченно вздохнул. Как хорошо все обернулось, теперь можно успокоить и родителей Елены, и семью Деймона.

* * *

Деймон удивленно оглядел их дом с Еленой. Здесь было … уютно. И все говорило о том, что хозяева особняка счастливы. Никаких мрачных красок, давящих предметов интерьера. Много света и тепла, стиль кантри, как он всегда любил. Напоминает атмосферу Юга, как он помнил. Молодому человеку не хочется разубеждать Елену, что он ничего не помнит об этой их, новой, жизни. Ни как они познакомились, ни как он ухаживал за ней, даже забыл о свадьбе.

Но, казалось, она ничуть не огорчена.

Конечно, приятно снова чувствовать себя человеком. Но проклятая память упорно подсовывает неприятные воспоминания из прошлого, которое теперь живет только в нем. Правда, там были и светлые моменты. Брат, спасший его жизнь. Девушка, которая, несмотря на все его дурные поступки, все же доверившаяся ему. Денвер. И Авалон. Только после смерти Деймон понял, что значит жить по-настоящему. И если даже это сон, глупая шутка Мораны он не хочет просыпаться. Прожить хотя бы день, любя и получая любовь взамен. И пусть после этого он умрет окончательно — бывший вампир готов на все. Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать*.

Елена нежно целует его, и Сальваторе больше не сдерживается. Здесь и сейчас, потому что завтра может уже не быть.

Поцелуи становятся глубже и яростнее, она крепче прижимает к себе мужа, стремясь растворится в нем. Почему-то ей кажется, что сейчас они занимаются любовью впервые. Деймон ласкает ее как святыню, неожиданно обретенное сокровище. Нет, он всегда нежен и страстен в постели, но сегодня это чувствуется особенно ярко.

Елена осторожно расстегивает пуговицы рубашки, целуя и лаская атлетическую фигуру. Деймон, не разрывая физического контакта, поднимает девушку на руки и пытается определить местоположение спальни.

— Отпусти, — уговаривает Елена, — тебе еще нельзя напрягаться. Пойдем.

И ласково увлекает мужа на второй этаж.

В спальне остатки сдержанности исчезают без следа. Ласковые слова, милые глупости, жаркие поцелуи — и вот уже только прохладная белизна простыней немного остужает пылающий жар страсти между ними.

Елене хочется ласкать и целовать его всего. Она нежно толкает Деймона, занимая позицию сверху. Его жадные руки и губы целуют, гладят, сжимают. Она притягивает его голову, ерошит волосы, оставляет жаркие отметины на всем, до чего может дотянуться. Это какое-то безумие, от которого нет лекарства да и лечиться неособенно хочется.

Одно движение, и теперь Деймон сверху, а она, выгибаясь навстречу, сладко прикусывает мужские плечи, посасывает нежную кожу шеи, раскрываясь еще больше и вбирая его силу еще глубже.

— Да, Дей! Да, — шепчет Елена в порыве страсти, — я люблю тебя! Люблю!

Его действия красноречивей слов. Довести женщину до пика, признать только своей этим старым, но таким действенным способом. Его поцелуи заглушают последний стон страсти, а она, обняв его сильное тело, не хочет никуда и никогда больше отпускать этого мужчину.

— Я люблю тебя, — шепчет Деймон, немного отдышавшись. — Всегда.

— Именно такой конец должен быть у твоего романа, — вдруг улыбается Елена. — Знаешь, Дей, мне очень понравилось. Только твоя Эллейна — дура. Она должна была выбрать Доминика, а не Себастьяна в конце.

Книга? Значит все, что он помнил, всего лишь придуманный им же роман? И в его голову врывается новый поток воспоминаний, настоящих, живых, ярких, стирая лишнюю, чужую память.

Теперь ничто не омрачает радость Деймона. Елена всегда любила только его. А ее метания между ним и Стефаном — глупый сон, игра воображения.

Он крепко ее целует, готовый повторить сладкие пытки. Но Елена почему-то останавливает и, немного смущаясь, шепчет:

— В тот день, когда ты попал в аварию, я узнала кое-что важное.

— И что же? — все еще не понимая, улыбается Деймон.

— У нас будет ребенок, — наконец открывает свою тайну Елена. — Через восемь месяцев. Я очень хочу сына, похожего на тебя. Дей, что ты делаешь?!

— Меня и дочка устроит! — он возобновляет провокационные ласки. — Просто целую свою жену! Пока время есть!

И бесконечный сон, длиной в целую жизнь, засиял новыми красками.

Эпилог настоящий.

Здесь никогда и ничего не происходит. После ухода обитателей Авалон снова уснул, ожидая своих хозяев.

Огромный белый особняк в колониальном стиле среди буйства красок. Бескрайнее синее море. Высокие отвесные скалы. Петляющая ниточка реки. Все точно так же, как при них. Только тихо. Безмолвно. Но когда-нибудь это место снова наполнится жизнью. Если Дорога приведет.

— Вы знали, что будет именно так? — Морана с надеждой глядит высоко, за облака.

— Нет, — раздается тихий голос. — Возвратная Дорога сама решает, какой путь пройдут Избранные. И чего каждый из них заслуживает. Кто покой, кто новую жизнь. Деймон и Елена выдержали испытание. Только их Дорога началась в тот момент, когда они оказались на Авалоне. Прости, что не сказал тебе этого раньше. Нельзя.

— Я не сержусь, — улыбается Богиня Смерти. — По-моему, вышел прекрасный конец.

— Нет, — не соглашается Высший Судья. — Отличное начало.

_________________________________________________________________

Цитата из песни группы Кино «Легенда».