Осколки витража воспоминаний (гет)

«И настал день, когда я поняла — сегодня паззл будет собран. Осталось еще не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.

Корину было тревожно. Он практически не спал этой ночью. Вчера ей опять было плохо. Ее скрутило прямо во время битвы с гулями. Это было целое кладбище долбаных гулей! И никого вокруг. Ни души. Ее вывернуло прямо на землю. И он еле успел ее прикрыть.

Корин часто недоумевал, почему Висенна занимается тем, к чему совсем была не предназначена. Ведь это работа ведьмаков — истреблять чудовищ. Он изо дня в день с упорством краснолюдского шахтера задавал ей этот вопрос. И каждый раз с тем же завидным упорством получал один и тот же ответ, дескать, она помогает людям, вот и все. На что он задавал свой следующий вопрос: «А стоит ли целителю заниматься не своим делом, ведь врачеванием тоже можно было помогать людям?». А вот на этот вопрос он пока ни разу не услышал ответа, никакого.

В общем, получив одно из очередных «ведьмачьих» заданий, они оказались ночью на кладбище. Ну... как ночью? Перед самым рассветом они там оказались. Было достаточно темно, чтобы нежить еще колобродила, но они рассчитали все так, чтобы не проводить много времени в компании этой самой нежити.

Корин и в этот раз ее не смог отговорить... И это несмотря на то, что с каждым днем ей становилось все хуже. На уговоры обратиться к кому-нибудь из Круга или хотя бы к простому врачу в том же Горс Велене или Цидарисе, к примеру, она лишь отмахивалась, аргументируя это тем, что все само пройдет. Но Корин чувствовал, что не пройдет. Просто так не пройдет. Уж что-что, а чутье у него было хорошо развито. За годы наемничества Корин научился чуять опасность за версту. Вот и тогда он чувствовал неладное...

Они еле выбрались. Нет. Они справились, конечно же... Но едва и сами не полегли прямо там, среди могил. Ну вот как так можно? Неужели чародейки, они все такие? Тогда за ними нужен глаз да глаз.

Кстати...

Он открыл глаза. Потянулся. Присел на кровати и с некоторым недовольством оглядел их с Висенной временное пристанище. Кметский домишко, еще не обветшалый, но уже выглядевший достаточно запущенно. Пол здесь, вероятно, давно не знал метлы, в углах клоками висела паутина. В доме имелась всего одна светелка с двумя маленькими оконцами. Если бы не достаточно точное чувство времени, он бы даже и не понял, что уже настало утро — дневной свет не слишком-то хорошо пробивался сквозь помутневший от времени бычий пузырь, коим были затянуты эти самые оконца...

Корин не хотел останавливаться здесь на ночлег. Оспа, что свирепствовала в этих краях пару лет назад, практически полностью выкосила население деревушки, где они оказались. Два жителя на тридцать дворов — это вам не шутки, но Висенна устала после разборок с нечистью, ей требовался отдых. Так что им ничего не оставалось, кроме как выбрать наиболее целое из пустующих жилищ, закрыться на все запоры и переждать ночь там. Все-таки они не ведьмаки, как не раз говорил Корин, посему избавиться от всех монстров, живущих на кладбище, им не удалось. Зато они изрядно проредили их популяцию, как выразилась сама чародейка.

Так где же, собственно, Висенна?..

Он снова огляделся. В комнате друидки не наблюдалось. Не нравилось ему, что она одна куда-то вышла. Особенно после вчерашнего.

Он тряхнул головой, прогоняя от себя тяжесть и остатки муторного сна, после чего резко вскочил на ноги. Обулся, накинул рубаху и вышел за дверь. Никого. Вообще. Сонливость рассеялась окончательно.

Где, мать его, лошади?!

Он заметался по двору в поисках животин. Безрезультатно. Коняг, что они давеча приобрели в Горс Велене, ни во дворе, ни вокруг двора не наблюдалось. Ну как приобрели? Висенна хорошо умела пудрить мозги, особливо, когда приподнимала шкурку со своего камушка на лбу (Корин это испытывал на себе неоднократно, от того и знал наверняка). Потому за пару эльфьих лошадин у них попросили всего пятнадцать новиградских крон. Тот купец, наверное, был очень «доволен» результатами столь «удачной» для себя сделки.

А теперь животин нигде не было.

Ограбили их, что ли?

Внезапно он услышал странный и в то же время знакомый голос:

— Фьють-фьюти-фьють! Кррррт!!!

Корин повернул голову в ту сторону, откуда доносился звук. На крыше дома восседала пестрая птица. Она с интересом разглядывала наемника маленькими темными бусинками глаз. Словно завороженный, он протянул руку, как это обычно делала Висенна. Птица уселась ему на ладонь. К лапке ее было привязано письмо...

Пергамент пах травами. Как и Она. Терзаемый не слишком хорошими предчувствиями, Корин сломал красную восковую печать и развернул письмо. Вчитался в аккуратно выведенные на поверхности пергамента руны. Слишком аккуратно выведенные.

«Дорогой (зачеркнуто) Корин![1]

Висенна»

Едва Корин закончил читать, как пергамент в его руках скукожился, а через мгновение осыпался легким сизым пеплом прямо под ноги. Ветер тут же подхватил его и унес вместе с перьями и жухлыми прошлогодними листьями...

Птицы поблизости уже не было — исчезла, как и ее хозяйка.

Больно. Как же больно! И почему-то обидно.

Ему отчего-то вспомнились слова о циничности Висенны. Теперь Корин понимал, о чем говорил тот магик-разбойник[3].

Корин не был зол. Просто... Он чувствовал себя опустошенным. У него возникло чувство, будто бы кто-то выдрал кусок сердца из груди. Самую важную его часть... Он любил ее?.. Нет! Дьявол, любит!

Но что делать? Куда идти? Она ведь не оставила толком никаких зацепок. Дьявол! Даже лошадей увела, чтобы он не смог ее догнать...

Красный цвет — Любовь

Дорогой (зачеркнуто) Корин![1] — «Дорогой друг!» Сарказм 80 lvl от Йеннифэр, как вы поняли. Письмо чародейки к ведьмаку. Книга — «Кровь эльфов». Перечитать этот замечательный отрывок можно тут: http://pikabu.ru/story/sarkazm_80_lvl_otvet_yennifyer_geraltu_kto_ne_chital_veroyatno_ne_vsyo_poymyot_no_yeto_genialno_1647551

Дорога без Возврата[2] — отсылка к одноименной повести о Корине и Висенне пера Анджея Сапковского.

Магик-разбойник[3] — антагонист, старый знакомец Висенны из повести «Дорога без возврата».

«Если можешь беги, рассекая круги.

(с) Пикник — Фиолетово-черный

В эту ночь она первый раз за долгое время почувствовала себя спокойно. В безопасности. Дом в Цидарисе, конечно, отнюдь не представлял собой крепость. Но он принадлежал Филиппе Эйльхарт, а это значило многое. Все-таки Филь всегда поддерживала ее и никогда не отталкивала. Даже когда Висенна отказалась продолжать их любовные отношения, аргументировав это тем, что ей тяжело быть с женщиной, Филиппа не обиделась, а просто отпустила и продолжала быть ее доброй подругой. Висенна была рада, что тот отказ не разрушил их дружбы. Вот и сейчас Филиппа ей поможет, ведь это действительно уникальный случай. Ребенок должен быть в безопасности, пока не повзрослеет. И кто, как ни Эйльхарт, укроет их, спрячет от Тиссаи[1] и не даст им пропасть.

С этими мыслями Висенна «бродила» в полусне. Различные образы из прошлого всплывали в ее памяти. Корин... он ведь так хотел ее защитить... Но он не должен знать... Иначе она навлечет беду еще и на него. Этого нельзя было допускать. Корин — простой наемник, он не сможет противостоять мощи чародеев и попросту сгинет. Висенна этого не хотела. Он должен жить. Она будет помнить...

Ее разбудил очередной позыв. С момента, как она поняла, что беременна, у нее все чаще стало возникать ощущение, что мочевой пузырь ее уменьшился до размеров наперстка. Вот и сейчас ее снова потянуло справить малую нужду.

Она села на кровати, обулась в домашние туфли и вышла в коридор. В доме было темно и тихо. Лишь на стенах тускло горели ночники, слабо освещая фиолетово-черную драпировку. Висенна, дабы не будить свою подругу, постаралась передвигаться как можно более бесшумно. Однако, проходя мимо двери в покои Филь, она заметила неяркий свет, пробивающийся в щель слегка приоткрытой двери.

Висенна невольно остановилась. Она была удивлена. Филиппа говорила ей вечером, что очень устала и вымоталась за день. Что всерьез займется ее, Висенны, проблемой только утром. Почему же она не спит?..

Она уже намеревалась было постучаться в дверь и поинтересоваться причиной бессонницы подруги, но ее остановили голоса. Два голоса. Женских. Первая мысль, посетившая голову Висенны, подсказала ей, что Филиппа в комнате была совсем не одна. Все-таки она свободная чародейка и личную жизнь никто не отменял. Она хотела было развернуться и уйти, дабы не мешать этой самой личной жизни, но последняя фраза, сказанная незнакомым женским голосом, заставила Висенну замереть на месте и прислушаться.

— Ты уверена, что она понесла?

— Да, — донесся до нее спокойный, уверенный голос Филиппы. — Я проводила сегодня осмотр. Плод в порядке, эксперимент удался.

— Не думала, что такое возможно, — проговорила незнакомая женщина. — Когда ты доставишь ее в Монтекальво[2]? Наши уже собрались.

— Завтра. Завтра к обеду мы будем на месте. Займитесь созданием устойчивого портала. Я, конечно, не сомневаюсь в своих собственных способностях, но риск стоит учитывать всегда... Мы не можем рисковать ребенком. Плод должен быть в целости и сохранности.

— Конечно. Ортолан[3] уже весь в предвкушении. Старик так и жаждет встречи! Он разве что руки не потирает в ожидании того момента, когда девчонка[4] разродится.

— Да уж, — хмыкнула Филиппа. — Ему только дай инструменты — он на органы дитя разберет. Не нравится мне эта идея, Августа[5]... Можно было бы дождаться, пока ребенок вырастет, и посмотреть, что из этого выйдет. Зачем такое расточительство?..

Висенна на этих словах словно окаменела. Разум не хотел принимать услышанное. Ей не хотелось верить, что Филиппа... Она... Великая Мелитэле!

В любом случае нужно было уходить. Висенна непослушными пальцами стянула с себя домашние туфли. Нельзя было себя обнаружить. Ни звуком, ни движением. На негнущихся ногах она вернулась в свою спальню и быстро оделась. После чего, прихватив свою дорожную сумку, которую, на счастье, не успела сегодня разобрать, чуть ли не бегом припустила вниз по лестнице — к черному входу.

Майенна[6]. Вот, где смогут помочь.

Фиолетово-черный — цвет самоубийц

[1] — Тиссая де Врие была инициатором стерилизации адепток в Аретузе и не только. Все маги поголовно прошли это процедуру, чтоб избежать передачи мутации по наследству. Зачем? Чтоб выделить элитарную часть общества, повысив тем самым престиж профессии. Ведь то, что становится обыденностью, не ценится. А Дар надо ценить.

[2] — замок Филиппы в Редании.

[3] — Архимагистр, фигурирующий в последнем романе А. Сапковского «Сезон гроз». Сумасшедший изобретатель и исследователь в одном флаконе. Считается самым старым магом из ныне живущих.

[4] — на момент повествования Висенна довольно молода, ей около сорока пяти лет. Филиппе же более трехсот лет, а Августа, возможно, даже старше.

[5] — чародейка, сестра Норы Вагнер, одна из наиболее известных выпускниц магической академии Аретузы. Она была в исследовательской группе чародеев, которые изучали знаменитую «тройню из Гутборга» для темерского короля Гоидемара.

[6] — крепость, расположенная к югу от Марибора в южной части Темерии. Здесь расположен Круг Друидов.

«Мир уже не спасти любовью, девочка. Слишком часто любовь предавали, слишком часто ею оправдывали зло»

(с) С.Лукьяненко «Осенние Визиты»

Висенна никогда не думала, что ее дар обернется чем-то подобным... Проклятием. Как же... больно! Она лежала на постели, притянув ноги к груди и обхватив руками напряженный от болезненных спазмов живот, и тихонечко, почти беззвучно плакала. И не потому что не хотела, чтобы ее слышали. Нет. Просто она уже охрипла.

Кто ж знал, что невинные, как ей казалось, забавы с юными друидами обернутся «ссылкой» в Аретузу?[1] На перевоспитание, ха!

Поначалу она думала, что проведет в этой школе не больше пары лет, а потом сможет вернуться обратно в Майенну и жить, как раньше... Но Тиссая де Врие, ректор Аретузы, эта поганая ведьма, решила иначе. Оказалось, что у Висенны имелся очень мощный Дар, и чародеи попросту не захотели терять такой самородок. Потому ее оставили обучаться в Аретузе по договоренности с Друидами. И она, в общем-то, не была особо против. Получить настоящее образование чародейки, а потом еще и закончить обучение в Майенне — такого раньше не удавалось никому.

Но цена!.. Иерофант[2] наверняка даже не подозревал о том, что затевает Тиссая. Он всего-то хотел ее проучить... Вот и проучил...

Чертова баба! Эта ее помешанность на стерилизации одаренных! Престиж профессии, мать их!..

О Дева! Как же больно! Она снова всхлипнула и с силой втянула носом воздух. Легче не стало. Совсем. Слезы снова градом покатились по лицу. Великая Матерь! Ну за что?! Ведь ей всего шестнадцать... Она уткнулась лицом в подушку, Висенне не хотелось видеть свет. Ей вообще ничего не хотелось... Разве что мести. Она отомстит. Когда-нибудь она точно отомстит.

Висенна почувствовала, как плавно прогнулась постель, будто бы на нее кто-то уселся. На плечо мягко легла ладонь.

— Тише, тише, маленькая... Больно? Больно, да? Сейчас будет легче, — ненавязчивый теплый шепот доносился, казалось, сквозь толщу воды.

Она подняла лицо от подушки. Госпожа Филиппа. Единственная, кто выступил против стерилизации. Она единственная, кто ее понимал. Но ее не послушали. Бедную госпожу Эйльхарт просто выставили вон из помещения и продолжили процедуру уже без ее участия. Она ничего не могла сделать. И теперь она пришла, чтобы утешить Висенну.

— На, дитя, выпей, — женщина поднесла какую-то склянку к губам девушки, — тебе легче станет. Это обезболивающее.

Девушка приподнялась на локте и второй рукой взяла пузырек. Изумрудно-зеленая жидкость была чуть горьковатой, вяжущей, но, в целом, приятной на вкус. Она пахла какими-то травами. Висенна знала, что таким образом чародеи и друиды маскируют истинный состав зелий. Но она все-таки выпила эликсир. Магичка ее обняла и прижала к себе, убаюкивая на руках. И юной Висенне стало легче, совсем чуть-чуть, но легче и спокойнее. Филиппа осторожно стерла носовым платком слезы с ее лица и мягко поцеловала в губы...

Зеленый цвет — целительство, жизнь

[1] — как известно из первоисточника «Дорога без Возврата», Висенна, когда ей было четырнадцать лет и она еще училась в Майенне, была очень цинична в контактах с мужчинами. Авторы полагают, что именно за это Друиды и отправили ее на время в Аретузу.

[2] — самый старший по положению в Круге друид.

«Никто не любит сидеть по уши в дерьме, а цветы — тем более, вот и растут»

Весемир не был общительным человеком. И он не стремился исправлять этот не прискорбный (для него) факт. Да и зачем? На большаке ведь мало кто проявляет дружелюбие к ведьмакам, а самому навязываться к кому-нибудь в попутчики — увольте!

Но из всех правил бывают исключения. Очень навязчивые исключения. Говорил же себе Весемир, неоднократно говорил: «Не ввязывайся в чужие дела. Не лезь в драки. Не спасай «невинно обиженных» — плохо это кончается». Говорил. А толку? Эх... И зачем, спрашивается, выдумывать правила, если сам же их нарушаешь?..

...Шел конец сентября. Осень была в самом разгаре, но Весемир уже готовился отправиться на зимовку — в этот раз он забрался слишком далеко на Юг — и теперь стремился поскорее вернуться к Северным острогам Синих гор... Ведь если он не успеет до первого снегопада, то зимовать придется в каком-нибудь городе. Что было нежелательно. Вряд ли местные потерпят рядом с собой «поганого мутанта» в течение столь длительного времени, а устраивать разборки с «мирным» населением негоже (опять же по его собственным правилам).

— Эй, старик, спасибо тебе! Правда, спасибо. Вытянул ты меня вчера из знатного дерьма...

Весемир молчал. Он смотрел вдаль и тоскливо размышлял о том, что опять вляпался.

— Старик! Веся, мать твою за ногу! Ты уснул прямо верхом, что ли?! — ведьмак тут же получил чувствительный тычок в плечо. Вот ведь надоедливый... Еще и имя коверкает... Не надо было его спасать!

— Я с тобой разговариваю, вообще-то! Слушай, а почему мы едем на Север? Мне на Юг надо, я же говорил тебе вчера!

— Тебе надо — ты и езжай на свой Юг. А моя дорога лежит на Север, — мрачно ответствовал ему Весемир, потирая ушибленную конечность.

— Но ты ведь вчера сказал, что я могу поехать с тобой, — заметил наемник. Как там бишь его?.. Колин? Корвин? Корин!

— Если со мной — то на Север. Я с Юга домой еду, — устало пояснил ведьмак.

— А у вашего брата разве есть дом? — удивился Корин. — Я думал, что вы кочевые...

Весемир вздохнул. И как его только угораздило?..

Коричневый — А теперь все дружно догадаемся, во что же такое вляпался Весемир! xDD

[1] — отсылка к игре Dragon age.

«Но запомни одно: я посмотрю, я посмотрю на тебя распятого, когда тебе переломают все суставы. И, когда толпа утомится твоими воплями и разойдется, я буду купаться в твоей крови и радоваться. Я загляну в твои глаза, и моя ненависть потечет из твоих глаз ярким огнем, будто кислота, пока ты наконец не издохнешь!»

© Патрик Зюскинд «Парфюмер: История одного убийцы»

Портал действительно получился стабильным. Практически никаких неприятных ощущений от перехода. Она будто бы вошла в другое помещение через образовавшуюся в воздухе дверь. Ребенку бы такой портал точно бы не смог навредить. Однако не было в ее руках больше никакого ребенка. Потому что...

Филиппа была зла, как тысяча накеров одновременно. Это же надо! Ее провели! Провели, как обычную деревенскую простушку. Дьявол! Нужно было отобрать у паршивой девчонки халцедон! А теперь... Теперь, благодаря сапфирину, точное местоположение Висенны выяснить было невозможно. То ли она находилась в Темерии, то ли в Элландере, то ли в Брокилоне... Треклятый камень замечательно «размывал» следящее заклинание. Теперь Филь была бессильна что-либо сделать в одиночку.

И что она скажет остальным?

Момент выхода из портала ознаменовался... Ничем он не ознаменовался. Филиппа вышла из зеркала в столовую собственного замка. За массивным столом из красного дерева разместились трое. Чертов женоненавистник Ортолан. Хоть бы его черви живьем сожрали! Да нельзя. За одно лишь изобретение декокта, сохраняющего чародеям молодость, ему можно было бы простить все грехи. Все грехи, но не этот! Филь терпеть не могла подчиняться всяким застрявшим в своих стереотипах старым пердунам. Мало ей было Тиссайи с ее идеей фикс о стерилизации всех чародеев, теперь еще и этот нарисовался. И без него ведь никуда. Дьявол! А с ним еще более трухлявый пень Аксел аэп Эрланд, не посмотреть, что красавчик эльф. Сука! Он ведь даже не Aen Seidhe, из Ольх, черт бы его побрал! И где только Ортолан откопал сию реликвию?! Впрочем, вероятно, «реликвия» сама его откопала в стародревние времена. Противно. Интересно, что их связывает? Они ведь практически всегда вместе. Неужели?.. Ай... Ладно... Не будем об этом...

В зале присутствовала еще и Августа. Единственный, по мнению Филиппы, адекватный человек в этой шайке шизанутых уродов. И какой только черт ее дернул с ними связаться? Вопрос был риторическим.

— А, Филиппа! Ты рано, — заметила вышеозначенная Августа. — А где твоя подопечная? Из-за нее же с порталом тут возились.

— Зазря возились, — буркнула Филь, не решаясь приблизиться к столу. — Она сбежала.

Вагнер в удивлении вскинула брови, но промолчала. Ей тоже вся эта история с ребенком особого удовольствия не доставляла, во всяком случае, она неоднократно об этом говорила. Хотя кому сейчас можно на слово верить? Ортолан тоже молчал. Но по другой причине. Судя по выражению лица, старик совсем потерял дар речи от бешенства. Он только лишь буравил Эйльхарт ненавидящим взглядом, поджав при этом тонкие старческие губы. А Аскел... продолжал невозмутимо поглощать мороженое из вазочки, чем он, собственно говоря, и занимался все это время. Наконец эльф облизнул свою ложечку и воткнул ее в один из белоснежных шариков. Помолчал. После чего выдал:

— Птичка моя, расскажи мне, глупому старому эльфу, каким-таким загадочным образом она сбежала? Ты ведь говорила, цитирую: «У меня с Висенной полное взаимодоверие». М-м-м? — Филиппа еле смогла удержать на лице приличествующую данному моменту маску спокойствия. Ее коробило от одного только вида этого старого остроухого пидораса. Вся эта его ухоженность, эти дорогие тряпки, блестящие волнистые каштановые локоны, бледная кожа и льдисто-голубые, ничего не выражающие глаза. Как у утопца. Мерзость!

«Пидорас», тем временем, вальяжно поднялся из-за стола и неторопливо подошел к чародейке со спины. Он слегка приобнял ее сзади за плечи, продолжая при этом держать в руках вазочку с мороженным, прямо над ее грудью.

— Ну что же ты молчишь, милая? Дар речи потеряла? — как-то обиженно протянул он. Чародейка молчала, едва сдерживаясь, чтобы не скинуть с себя мерзкие тощие руки. — О, я знаю, что тебе может помочь! — вдохновенно заявил аэп Эрланд. Он вдруг зачерпнул из вазочки целый шарик белоснежного мороженого и поднес ложечку к ее рту. — Скушай кусочек. Я слышал, что мороженое успокаивает нервы и прибавляет ума.

Филиппа с надежной посмотрела на Вагнер, но та, казалось, была полностью погружена в свои мысли и совершенно не обращала на нее внимание. Ортолан же выглядел несколько недоуменно, вероятно, не решив ещё как реагировать на происходящее. Эйльхарт быстро перевела взгляд на остроухого. От резкого ее движения ложечка в руках эльфа дрогнула и белоснежный шарик плюхнулся прямо на алый бархат выреза ее платья. Чародейка злобно зашипела. Ей очень захотелось прямо сейчас закатать этого наглого пидораса в паркет.

— Ай-яй-яй... — в притворной озабоченности зацокал языком эльф. — Как нехорошо. Подожди секундочку, сейчас мы все исправим, — он обошел ее и встал прямо перед ней. После чего махнул рукой и вазочка со злополучным лакомством плавно отправилась по воздуху на стол, с негромким звоном приземлившись на столешницу. Эльф вынул из рукава белый кружевной батистовый платочек и с показным усердием принялся размазывать мороженое по платью, делая при этом вид, что искренне пытается ей помочь. А Филиппа не могла пошевелиться из-за охватившего ее негодования, злости и... Великая Матерь, да что он такое себе позволяет?!

Аксел же тем временем, вероятно, пришел к неутешительному для себя выводу, что платье таким способом ему не спасти и решил попробовать иные меры.

Нарочито медленно, аккуратно он сложил платочек и отправил его на стол вслед за злополучной вазочкой. После чего он задумчиво улыбнулся и, нагнувшись, как ни в чем не бывало начал слизывать жемчужно-белые капли растаявшего мороженого, что замерли в ее в декольте. Мерзкий шершавый язык с противным чавканьем шуровал меж ее грудей. И тут ее нервы сдали окончательно. Чародейка не выдержала и попыталась его оттолкнуть, но... Но ничего не вышло. Оказывается, этот сукин сын незаметно наложил на нее парализующее заклинание, она сего маневра даже и не заметила. Дьявол! Когда?! Чертов пидорас!

Тут она услышала, как что-то разбилось, и Ортолан зашелся хриплым каркающим смехом. Аксел оторвался от своего занятия и медленно выпрямился. На его лице блуждала мерзкая одобрительная ухмылка. Он приблизил свое лицо к самому ее уху и тихо, угрожающе прошептал:

— Не дергайся, птичка, сейчас все пройдет. И... вовсе я не пидорас, — он снова нагнулся к ее груди. — Ты можешь проверить. Хоть сейчас... если ты, конечно, не против зрителей... — усмехнулся эльф, продолжая старательно вылизывать ее кожу.

Боги! Как же мерзко!

— Аксел, будь другом, прекращай свое представление, — с раздражением произнесла Августа. — После собрания будете развлекаться, а сейчас к делу...

Белое на красном — смерть и кровь

«Не надо никаких гениев, которые хотят сделать весь мир счастливым насильно. Надо лишь помогать тем, кто рядом. Тогда лучше станет всем»

© С.В.Лукьяненко «Танцы на снегу»

Брокилон — колыбель магии жизни, дом дриад и самых редких созданий этого мира. Место, где спрятаны самые заветные тайны. Самое надежное место, где можно спрятаться беременной женщине, и самое неудобное для той же беременной женщины.

Шел сентябрь, пятый месяц... И нужно было уже задумываться о том, куда податься на зимовку. Лучшим из вариантов был Майенна, добротная крепость с высокими стенами неподалеку от Марибора, цитадель Друидов. Только будет ли она там в безопасности? Не выдадут ли ее друиды? Висенна склонялась больше к тому, что не выдадут. А вот как быть с безопасностью, она не знала. Ведь ее ищут не какие-нибудь шарлатаны, а Филиппа и Ортолан со своими приспешниками. Ей уже доводилось раньше слышать это имя. Да и кому не доводилось?.. Всем он был известен, как старейший из ныне живущих магов. Немного спятивший одиозный изобретатель, и мало кто воспринимал его всерьез. Однако она так же знала и то, что ради своих исследований он был готов пойти на все.

Ну почему именно она? Почему именно ее ребенок? Неужели на свете так мало магически одаренных женщин, которые могли бы подойти для его опытов? Да те же ведьмы, деревенские знахарки, у которых так же имеется Дар, просто им чуть больше повезло с внешностью, чем воспитанникам чародейских школ. И все они поголовно могли иметь детей. Так почему же именно она?! Да, эти мысли эгоистичны, но... А Филиппа? Как она могла так с ней поступить? Неужели это месть? Но за что? Она все это время притворялась ее подругой, выжидая время, дабы ударить ее в спину?..

Собиралась Висенна недолго и с некоторым даже предвкушением. Ей очень хотелось поскорее оказаться в Майенне. У дриад, конечно, было безопасно, но элементарная невозможность принять горячую ванну или съесть кусок мяса очень и очень Висенну напрягали.

Распрощавшись с Моренн[1] и попросив передать горячую благодарность королеве Эитнэ[2] за приют, рано утром она отправилась в путь.

До Ленточки[3] она добралась без приключений. За время пребывания у дриад она успела изучить многие тайные тропы Брокилона. Лошадь была более чем свежей и бодро трусила по дорожке, ведущей на тракт. Путь ее лежал в Бругге, а далее в Круг. Светило солнце, мир окрасило его лучами в разноцветные краски бабьего лета, было тепло, и езда ей приносила одно лишь удовольствие, если бы только не неприятная тяжесть внизу живота...

Внезапно благодушную тишину осеннего утра разорвал тонкий мальчишеский крик:

— Помогите! Пожалуйста, не надо! Я все верну!

Друидка ударила пятками своего скакуна и понеслась в ту сторону, откуда доносились вопли.

Выехав на поляну, она увидела двоих полуэльфов остервенело пинающих щуплого черноволосого мальчишку лет тринадцати-четырнадцати. Тот лишь кричал и даже не пытался сопротивляться. Тут один из разбойников резко присел на корточки и приставил кривой кинжал к горлу мальчишки с явным намерением пустить ему кровь.

Висенна, не задумываясь, подняла шкурку, вспышка и заклинание с силой отбросило несостоявшегося убийцу от подростка. Полуэльф отлетел в сторону, да так и остался лежать на земле, больше не подавая признаков жизни.

У нее неприятно кольнуло внизу живота. Черт! Слишком мощный выброс энергии... Из-за беременности Висенна плохо контролировала свою силу, и потому зареклась использовать сильные заклинания... Ладно, ничего не попишешь!..

Чародейка спешилась и, выхватив из-за пояса кинжал, бросилась на помощь пареньку. Однако тот, похоже, не был таким уж беспомощным, как казалось на первый взгляд. В тот момент, когда полуэльфа с ножом отбросило в сторону, мальчишка проворно вскочил на ноги и подбежал ко второму нападавшему, что растерянно замер, глядя на поверженного собрата. Паренек тем временем ловко извернулся и всадил ему под нижнюю челюсть невесть откуда взявшийся в его руках охотничий нож. Полуэльф даже пикнуть не успел, как уже грузным кулем повалился навзничь. Мальчишка с отвращением выдернул из трупа свое оружие и обтер лезвие об одежду своей жертвы.

Висенна обескуражено замерла в нескольких шагах от «спасенного». Паренек же, не теряя времени даром, обшаривал карманы трупа. «Вот тебе и невинный ребенок», — покачала головой друидка.

Мальчик что-то припрятал у себя в карманах, бодро вскочил на ноги и отряхнулся. Посмотрел на Висенну удивительно невинными большими синими глазами и растерянно улыбнулся.

— Э-м... Привет, госпожа... э-эм... Чародейка? — полувопросительно сказал он ломающимся голосом. — Спасибо, э-м... что спасла меня. С двумя я бы сам не справился.

— Да, — взяла себя в руки Висенна. — Чародейка. А ты кто будешь, малыш?

— Я? — удивленно захлопал глазами мальчишка. — Я — Мыш из деревни Пестрые Ленточки, она недалеко от Бругге. Была... — он помолчал. — Был оттуда. Я теперь как бы... э-м-м... Ну, я там больше не живу. Негде там...

— А где же ты живешь?

— Нигде и везде одновременно, — загадочно, как он, вероятно, полагал, выдал ребенок. — А вы... Ты тоже путешествуешь?.. Можно с вами?.. Я пригожусь, честно! Драться я умею, а еще готовить могу. Ну и... Вообще. Тебе ведь тяжело, наверное, в положении-то... — скомкано закончил он и уставился на свои ноги.

«Везет же мне на бродяг-разбойников», — устало подумала Висенна. Дорога в Майенну обещала быть интересной.

Синий — невинность, подчиненность

[1] — дриада, дочь Эитнэ

[2] — королева дриад

[3] — река, текущая по кромке южной части Брокилона

«Тайну может хранить один человек, но не двое»

© Эрнест Клайн «Первому игроку приготовиться»

— Нет, ты понимаешь, она совсем из ума выжила, старая карга?! — раздраженно прошипела Филиппа.

— И что на этот раз? Тиссая вдруг решила перенять постулаты адептов Вечного Огня, дабы окончательно оградить чародеев от передачи Дара по наследству? — саркастически поинтересовалась Августа, выпуская изо рта сизое колечко дыма.

— Нет, — буркнула Филь. — Хуже.

— А что может быть хуже воздержания? — яда в голосе Вагнер могло хватить на целую роту солдат, еще и осталось бы.

— Помнишь рыжую малолетку из Майенны, которую нам дражайшие Друиды подсунули на перевоспитание?

— Ну. Помню. А что с ней не так? Способная, вроде, девчонка. С отличным Даром Целительства, такими и должны быть Друиды, — неопределенно кивнула Августа.

— Вот именно, что способная... — сквозь зубы процедила Филь.

— Так. Я тебя что-то не поняла... — ее собеседница постучала трубкой по зубам. — Тиссая?..

— Да. Именно так.

— То есть как? Друиды на это не пойдут, — покачала головой Вагнер.

— А кто их спрашивать-то будет? Госпожа де Врие совсем повернулась на своих убеждениях об уникальности Дара. Она решила, что такая способная девочка не должна иметь потомства...

— Да уж... Проучили так проучили. Бедная девчонка... За что, ты говоришь, ее к вам отправили?

— За, цитирую: «За недостойное поведение и циничное отношение к представителям мужеского полу».

— Ага. Отличное место они выбрали для перевоспитания, — Вагнер, не удержавшись, фыркнула. — Интересно, каким местом думал Иерофант?

— Не знаю. Только вот девчонку и впрямь жаль... Эта сука!..

— Да-да, можешь не повторяться, — участливо вдохнула Вагнер. — Все мы пострадали от ее амбиций, Филь, — она неосознанно погладила низ живота. — Но, к сожалению, мы ничего не можем сделать.

— Почему чародейки не вынесут сие на обсуждение в Капитул? В Совет, в конце концов!.. Почему все молчат?!

— У нее слишком много сторонников. Таких же старых и вредных, считающих, что нам нельзя иметь детей. Повернутых на престиже профессии. Но... — Вагнер замолчала, оборвав себя на полуслове, и задумчиво уставилась куда-то в сторону.

Филиппа недоуменно посмотрела на свою знакомую.

— Но?..

— Ты ведь знакома со стариком Ортоланом?

— Наслышана, — скривилась Филиппа. — А причем здесь этот старикан?

— Он давно работает над одной формулой, насколько мне известно... Декокт, блокирующий действия стерилизаторов. В кругу чародеев считается, что это, как и большинство его изобретений, непригодно для использования... Но Аксел по секрету шепнул мне, что как раз эта разработка могла бы иметь успех...

— Кто такой, этот Аксел?

— Один знакомый эльф. Аen saevherne, близкий друг, гкхм, и ассистент Ортолана.

— И ты ему веришь? — удивленно вскинула брови Филь. — Я ничего о нем не слышала.

— Он... Он нездешний... Но я ему верю...

— Хорошо. Так что там насчет декокта?

— Все бы ничего, но этому эликсиру не хватает полевых испытаний. Загвоздка еще в том, что на таких, ты уж прости, стариках, как мы, испытывать его бесполезно. У нас уже все давно атрофировалось, а помочь молодым адептам он вполне может.

— И ты предлагаешь дать его девчонке? Но какой для нас это имеет смысл? Раз ты говоришь, что нам уже не помочь.

— Все начинается с малого, — наставительно заявила Августа. — Если этот эликсир будет работать на молодых, то со временем мы сможет его усовершенствовать.

— Это... — Филиппа с недоверием посмотрела на Вагнер. — Но почему вы с этим самым Акселом не уговорили какую-нибудь молодую адептку выпить эликсир? Многие из них бы душу продали за него.

— Ты же знаешь, насколько пренебрежительно все относятся к изобретениям старика. Да и у Тиссаи везде уши... Она такую вонь разведет, если узнает... Так что лучше действовать в тайне.

— В тайне от девчонки? — спросила Филь.

— В тайне ото всех... — улыбнулась Вагнер, выпуская изо рта новую порцию дыма.

Сизый — цвет тайного

В саду было тихо и очень спокойно. Ноябрь был в самом разгаре, но здесь, в сердце друидской обители, осенью и не пахло. Здесь всегда было начало лета. Это знали не только друиды, но и черные дрозды, что послетались сюда со всех окрестных деревень и лесов на зимовку.

Сейчас был самый разгар учебного времени. Никого вокруг: молодежь на занятиях, учителя, соответственно, тоже, а остальные были заняты хозяйственными работами. Висенне отчего-то было тревожно, несмотря на то, что здесь было безопасно. Ей казалось, что она где-то ошиблась и все это спокойствие — лишь затишье перед грандиозной бурей.

Шел уже седьмой месяц. И, в целом, она уже свыклась со своим положением. Однако ее все еще немного раздражала собственная беспомощность. Эликсиры ей были противопоказаны, а облегчить недомогания своей же силой было невозможно. Да и вообще, вредно ей было сейчас колдовать. Вот она и мучилась. Хотя сам факт беременности ее только успокаивал. Надо же, ей и в голову никогда не могло прийти, что она когда-нибудь сможет стать матерью. Раньше она думала, что, как и все чародейки, бесплодна. Теперь же, исходя из разговора Филь с некой Августой, стало ясно, что она оказалась жертвой какого-то эксперимента. Но «плод» этого самого эксперимента они не получат. Она так решила! Висенна до конца будет защищать свое дитя. И тут она усмехнулась своим собственным мыслям. А ведь теперь их двое. Детей. Тот подросток ведь от нее не отвяжется, бегает за ней, как привязанный, «Госпожа Висенна, то...», «Госпожа Висенна, это...»... Да и она как-то уже к нему привязалась. Хороший мальчишка, этот Мыш. Такой наивный. Вот так, так... То пусто было столько лет, то вдруг стало настолько густо, что не протолкнуться. Забавно... Интересно, что бы сказал на это Корин?.. Эх... Как он там? Жив ли? Она надеялась, что наемник не кинулся ее искать, хотя такой поворот ей непременно бы польстил... Чего уж скрывать? Хотя бы с собой нужно быть честной...

— А-а-а, девочка, вот ты где, — оторвал ее от размышлений голос Иерофанта.

— Да, учитель... — она подняла голову, отрываясь от раздумий, и приветственно ему улыбнулась.

— Я вот поговорить с тобой хотел, дитя... — он слегка нахмурился.

— Что-то случилось?..

— Пока нет... — угрюмо качнул головой старик.

— Пока?

— Да. Пока. Тебя ищут, дитя... Не знаю, кто именно, но ищут. Наверняка это те, от кого ты тут прячешься, девочка. В любом случае, они пока не поняли, что ты здесь... Однако, думается мне, это «пока» недолго продлится... Они слишком сильны. Тебе бежать надо... До зимы нужно успеть спрятаться.

— Но... Куда? — она старалась говорить как можно спокойнее, однако же сама чувствовала, как в голосе прорезаются истерические нотки.

— Каэд Дху[1]... Там не так цивилизованно, как у нас... Черный Лес... В том Круге осели самые сильные и непримиримые из нас... Твои преследователи вряд ли туда посмеют сунуться... До весны продержишься. А дальше... дальше что-нибудь придумаем...

— А что будет с моим ребенком? Круг примет его на обучение?.. — спросила Висенна, прикусив губу. Ей было страшно даже от одной лишь мысли, что друиды не согласятся.

— Конечно, примет. А ты думала, что мы откажем? — удивился Иерофант.

— Но ведь за ним охотятся...

Старый друид с некоторым осуждением посмотрел на Висенну.

— Мы чтим любую жизнь, девочка. А перед этим ребенком, как и перед тобой, мы виноваты. Потому мы не можем бросить вас на растерзание тех «монстров».

— Спасибо, — искренне поблагодарила чародейка. В горле ее стоял ком. Кажется, она была готова расплакаться от облегчения.

— Ну-ну, — Иерофант неловко погладил Висенну по спине. — Не надо, все будет хорошо, вот увидишь.

Она неуверенно кивнула.

— Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал старый друид и пошел куда-то вглубь сада. Висенне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

* * *

— Госпожа, — шепотом обратился к Висенне Мыш, когда они обустраивались на ночлег, — этот друид... Он мне что-то не нравится. Странный он какой-то. И эти его кролики! Ты бы видела их зубищи! Я хотел одного из них на ужин прибить, так он чуть руку до локтя не оттяпал!.. И зачем мы взяли его с собой? Нам и самим неплохо было...

Висенна в пол-уха слушала возмущенное ворчание Мыша и развернула спальный мешок. Устало опустилась на него, придерживая живот.

— Потому что он наш проводник, малыш. Без Радагаста[2] я не смогу найти дорогу в Каэд Дху...

— А зачем нам вообще туда надобно? Почему нельзя было остаться в Майенне? Там здорово было, красиво. Мне особенно эти живые цветы понравились, — он уселся перед друидкой на корточки.

Висенна не удержалась и хрюкнула в кулак. Археспоры понравились, значит?..

— А еще... Еще черные дрозды, — продолжал тем временем Мыш. — Они такие вкусные, когда их на углях готовишь.

— Археспор ты тоже на углях готовил? — с улыбкой поинтересовалась Висенна.

Мыш сделал страшные глаза, вероятно, приняв ее слова за чистую монету:

— Нет, что ты, госпожа! Они страшные, я к ним близко подойти боюсь! Но издалека они такие красивые!.. Я бы хотел себе такой...[3] Так почему мы там не остались?

— А почему ты не остался там сам? — вопросом на вопрос ответила Висенна.

— Да как же я тебя брошу, госпожа? — бурно возмутился мальчик. — Тем более с этим, — он кивнул в сторону Радагаста, который курил в сторонке свою неизменную трубку. — Он же кроме своих кроликов да ежиков вообще ничего вокруг не замечает. А еще... он готовить не умеет. Он вообще огонь не признает. Только в этой своей вонючей трубке... Чем бы он тебя кормил, госпожа? Грибами своими дурманящими? Так тебе и нельзя такие. Я-то знаю, у меня, когда матушка носила младшую сестру, отцу даже курить не разрешала рядом.

Висенна с улыбкой потрепала подростка по черноволосой макушке.

— Ты добрый мальчик... А что случилось с твоими родителями?

— Лесники вырезали. Мы жили бок о бок с низушками и оседлыми эльфами... — скороговоркой выдал Мыш. — Но, госпожа, давай не будем об этом?..

Висенна понимающе кивнула. И, чтобы хоть как-то приободрить его, похлопала на место рядом с собой. Мыш с готовностью уселся рядом, притянув к себе острые коленки. Друидка снова погладила его по голове.

— В Каэд Дху мы едем, потому что за мной охотятся... нехорошие люди.

— Нехорошие люди? Почему? — тихо спросил Мыш.

— Да. Они хотят убить моего ребенка.

Мальчик с ужасом посмотрел на друидку.

— Почему? Ты уверена? — как-то сдавленно спросил он.

— Они считают, что чародейкам нельзя иметь детей. Так что тебе, малыш, со мной небезопасно. Давай в ближайшей деревеньке мы распрощаемся. Я оставлю тебе денег. Или возвращайся в Майенну, раз уж тебе там понравилось. Друиды примут, я напишу письмо Иерофанту.

— Какой ужас! — воскликнул Мыш. Он подался ближе и порывисто обнял чародейку. — Я... Я не брошу тебя, госпожа... Что б мне пусто было, не брошу! — прошептал он. В голосе его звучали слезы.

Черный — созидание, раскаяние

[1] — круг друидов. На Старшей Речи фраза означает Чёрный лес. Он расположен в Ангрене. В саге Геральт пошел туда, чтобы узнать у друидов информацию о местонахождении Цири.

[2] — http://www.pichome.ru/36m (И этим все сказано)

[3] — сбудется ведь мечта идиота ;-D

«Иногда люди не понимают, что за обещания они дают»

© Джон Грин, «Виноваты звезды»

Говорят, жизнь прекрасна и удивительна. С последним Весемир был еще готов согласиться, но вот насчет того, что она прекрасна... Да не пошли бы вы!!!

И жизнь старого ведьмака становилась все «удивительней», неприятно «удивительней»... Нет. Сколько можно? Весемир пару сотен раз успел уже пожалеть, что спас этого придурка.

Они ели. Сидели в трактире и ели. Они путешествовали вместе уже недели две. Таки на Север ехали. Вот же ж привязался-то, как репей, прицепившийся к волосам. И хрен вот отцепится. А Весемиру приходилось терпеть. Послать спасенного не позволял Кодекс. (И зачем он его только себе придумал?) А терпеть это нудение становилось все сложнее. «Висенна — то...», «Висенна — это», «Помоги мне найти Висенну» ну и прочие немудреные фразы, связанные с этим несомненно замечательным женским именем.

— Эй, Веся... — оторвал его от печальных раздумий голос виновника сей глубокой печали. — Ты чего молчишь? — спросил Корин, откусывая хороший кусок мяса и запивая его пивом из кружки.

— Да как тебе сказать-то?..

— Да как есть, так и скажи... — пожал плечами наемник, — я понимающий.

— Я уж заметил, — буркнул себе под нос ведьмак.

— Веся, так что ты решил?

— Не называй меня так, просил же, — нахмурился Весемир.

— Да ладно тебе, хорошее же сокращение, Веся... А то «Весемир», пока выговоришь, уснешь на ходу. Так что?

— Что?

— Что ты решил?

— А что я должен был решить? — ведьмак в очередной раз решил закосить под дурачка, вдруг и на этот раз отвянет, хотя бы на время... Не отвял.

— Ну... Мы поедем на Юг? — подпер рукой подбородок Корин.

— Я — нет. А ты — не знаю.

— Нет. Ну слушай. Я уже с ног сбился. Не смог ее найти, понимаешь? Помоги мне, ведьмак. Хочешь, я тебе заплачу? Только помоги, — взгляду наемника могла бы позавидовать любая баронессочка, выпрашивающая у батюшки разрешения пойти на бал.

— Ты можешь объяснить, зачем тебе для поисков нужен ведьмак? Я убиваю чудовищ. Я не умею искать женщин. Никаких, ни друидок, ни магичек, ни деревенских баб...

— Ведьмак, ты веришь в Предназначение?

Весемир закашлялся:

— Нет. Нету никакого Предназначения.

— Как так? Вы же, это... Дети Предназначения.

— Чушь. Ведьмаками чаще всего становятся дети, потерянные на трактах, городские беспризорники, сыновья шлюх, бастарды, ну и просто подкидыши. Нет никакого Предназначения.

— А я говорю: «есть». Я встретил тебя, когда ты был нужен, когда я был на грани. Если бы не ты, валялся бы сейчас мой труп в какой-нибудь выгребной яме, да крыс кормил. Я верю, что ты сможешь помочь. У меня есть тысяча крон. Хочешь, я все тебе отдам, мне ничего не жалко, — Корин проникновенно посмотрел ему в глаза.

— Тысяча крон, значит? — начал закипать Весемир. — Ты — вор!

— Я не вор, это была моя доля. Я просто (как бы это сказать?) увеличил ее соразмерно опасности моего задания, — важно ответствовал его собеседник.

— Нет, я не продаюсь, ты меня с кем-то попутал. Я убиваю чудовищ за деньги...

— Ты это уже говорил, — быстро перебил его Корин. — Если тебе не нужно мое золото, скажи, что тебе нужно? Я все отдам. Я должен ее найти. Это важно. Я не сказал... Должен был сказать, но не сказал. Не хочу, чтобы было поздно...

— Нет. Мне ничего не нужно, — сцепив зубы, пробормотал Весемир. Им не хватало детей в последние годы... Но это слишком нечестная цена.

— Брось. Я же вижу, что что-то тебе нужно. По глазам вижу. Что-то, что я могу тебе дать. Я же сказал, что я готов отдать тебе все, все, что бы ты не попросил... — умоляюще посмотрел на него Корин.

А-а-а, была не была... Если что, он сам напросился. Достал! А зимовку наемник будет оплачивать за обоих, благо на эти деньги спокойно мог протянуть зиму небольшой городишко.

— Хорошо, — как можно спокойней произнес Весемир, — я поеду с тобой на Юг. Но за это ты отдашь мне то, о чем ты пока не знаешь, но то, что тебе дорого, больше жизни...

— Больше жизни, говоришь? — нахмурился наемник. — Учти, ведьмак, Висенну ты не получишь, даже не надейся.

— Мне не нужна твоя чародейка. Мне нужно лишь то, о чем я попросил. Если такового в течение года у тебя не найдется, я помогу тебе бесплатно.

— Это мы только через год только, что ли, поедем?! — тут же «встал на дыбы» Корин.

«Идиот!» — мысленно прикрыл лицо рукой Ведьмак, а вслух лишь сказал:

— Нет, завтра отправимся. Я помогу тебе бесплатно, если в течение года у тебя не обнаружится то, что мне нужно. По рукам? Подумай. Ты еще можешь отказаться от обещания.

— Нет, ведьмак. Не откажусь. Ради нее я все готов отдать. Забирай, если в течение года то, что тебе нужно, у меня появится...

Золотой — слово

«Попался, который кусался!»

© Цитата из одноименного мультфильма 1983 г.

Добыча обещала быть знатной. Если все пойдет по плану, то он сегодня сможет позволить себе снять комнату в харчевне и заказать сытный горячий ужин. Эх!.. Только бы в этот раз сюрпризов не случилось. А то в прошлый раз он еле ноги унес.

Эльф, похоже, даже не обратил внимания на оборванного мальчишку, что следовал за ним от самого Бругге. Направлялся же остроухий, вероятно, в Верден[1]. Странный он, кстати, этот эльф. Слишком уж беспечный для путника... Идет себе насвистывает, ничего вокруг не замечает... Может, Мыш ошибся? «Может, не нужно?..» — настойчиво шепнул ему трусливый внутренний голос. «Нужно!» — твердо одернул сам себя мальчишка. А то боится он, видите ли. Сбежать хочет. А потом что?.. Опять ночевать в каком-нибудь хлеву, а на рассвете делать ноги, чтоб кметы палками не забили за воровство?! Он уже устал побираться и огребать по первое число от «порядочных жителей» за стянутый кусок хлеба. А все из-за этих остроухих! Так что нечего себя накручивать, играть в благородство и прочее, нужно действовать!..

Дорога его «жертвы» пролегала как раз неподалеку от Пестрых Ленточек[2]. Вернее, от тех руин, что остались от деревни. Эх... Не хотелось Мышу идти туда. Даже близко не хотелось. От одной лишь мысли, что ему снова придется там оказаться, в животе скручивался тугой холодный ком. Но делать было нечего — ему нужны были деньги, да и потраченное время на преследование эльфа не воротишь. А еще есть хотелось. Очень.

Сейчас было примерно за полночь. Остроухий тем временем начал обустраиваться на ночевку прямо у полуразрушенного колодца деревеньки. Вот же ж!.. Неудобно-то как! Если бы он решил заночевать в лесу, у Мыша было бы больше шансов уйти незамеченным. А теперь ему придется ждать, пока эльф не заснет покрепче. Мальчишка спрятался в руинах бывшего дома старосты. И сейчас он уже с трудом подавлял в себе желание немедленно удрать из деревни.

Порой Мыш жалел, что в тот злополучный день он не погиб вместе с остальными. Часто во снах перед ним как «в живую» вставали картины... той скотобойни. Трупы. Все как один с перерезанными глотками. Изуродованные, они лежали в самых разнообразных позах. Везде. И огонь. Кругом лишь огонь. Огонь, пожирающий все. И гарь, забивающая ноздри. Чертовы лесники... Зачем? Зачем надо было так поступать?.. Они ведь жили, никому не мешали. А тут пришли эти, стали угрожать, обещали вернуться... Староста не принял их всерьез — вот деревенские и поплатились... А все из-за тех поганых эльфов! Не нужно было их прятать в деревне. Из-за них пришли лесники. И теперь у него не осталось никого... Мама, отец, младшая сестренка... даже пес. Все... Все они оказались мертвы.

Тогда... Тогда он дал себе слово обходить деревню стороной. Никогда больше не появляться здесь. И вот, вопреки обещанию, Мыш, спустя год, снова оказался в Пестрых Ленточках.

Остроухий же уже успел закончить свой скромный ужин, состоящий из пары кусков вяленого мяса с хлебом. Так как еды было мало, эльф умял ее полностью. Даже кусочка не оставил. Обидно, черт бы его побрал! Мыш все-таки надеялся подкрепиться остатками припасов путника, но, видать, не судьба…

Наконец эльф угомонился, завернулся в спальный мешок и завалился спать. Мыш, на всякий случай, выждал еще где-то около получаса, а может и больше — он не мог сказать точно — и вылез из своего укрытия...

Осторожно, стараясь не шуметь, он подкрался к спящему. Прислушался. Спокойное мерное дыхание, больше вроде ничего. Хорошо, значит, можно приниматься, наконец, за дело.

Мыш медленно потянулся к сумке, периодически поглядывая на эльфа. Он был готов в любой момент сделать ноги, если вдруг его «жертва» проснется. Однако она, «жертва», продолжала мирно дрыхнуть, что не могло не радовать. Мыш подцепил мешочек с деньгами и уже хотел уйти, но к вящему ужасу понял, что не может пошевелиться. Совсем. Даже рот открыть и закричать он не может. Только глаза остались ему подвластны. Что это?!

— Привет, дружочек. Вот ты и попался, — почти с ласковой издевкой произнес… эльф. После чего сел и легонько прищелкнул пальцами — над ними зажегся небольшой, но яркий голубой огонек. — А теперь мы потолкуем.

И на мир упала тьма...

* * *

Очнулся Мыш в тепле. Открывать глаза не хотелось. Совсем. Теплое мягкое одеяло, пуховая подушка под щекой, пахло чем-то вкусным, на что живот предпочел незамедлительно среагировать бодрым урчанием. Но глаза открывать все равно не хотелось. Хотелось же наоборот насладиться блаженной темнотой и теплом. Он и не стал открывать глаз.

Сколько Мыш так пролежал, он не знал. Помнил только, что засыпал еще раз, потом просыпался снова, продолжая блаженствовать в мягкой постели, не поднимая век. Но ему было хорошо.

Внезапно тишину прервал тихий скрип двери и голоса:

— Спит, — сказала какая-то незнакомая женщина. — А, может, и нет. Ладно, пусть дальше валяется, ему сейчас нужно сил набираться.

— Он притворяется, ты приглядись повнимательнее, — а вот этот голос был ему более чем знаком. Эльф. И тут Мышу стало очень страшненько. И он сильно постарался никак не выдать своего пробуждения. — Открывай глаза, дружок, пора просыпаться.

Притворяться смысла больше не было. И, весь дрожа от страха, мальчик разомкнул веки.

— Не бойся, дитя, — мягко сказала женщина. — Мы всего лишь хотим тебе помочь.

— Зд-д-дравствуйте, гос-спожа, — заикаясь, поздоровался Мыш, на эльфа он вообще старался не смотреть.

— Ты дрожишь, тебе холодно? — все так же мягко спросила женщина.

— Н-нет, госпожа, не... не мерзну.

— Зови меня Августа. Ты есть хочешь? — она ласково потрепала его по щеке. Но ему отчего-то стало совсем уж гадко. И... еще страшнее. Что им от него надо?

— Н-нет, госпожа, не хочу. Спасибо.

— Ай-яй-яй, а врать нехорошо, особенно старшим, — вмешался в разговор тот самый эльф. И хотя на губах угнездилась открытая улыбка, в глазах его зияла мертвенная пустота. Такая, какую Мыш уже видел в глазах мертвецов, когда сожгли его деревню. — Я слышал, как урчал твой живот, еще когда ты за мной под Бругге увязался.

— В-вам, показалось, господин. У меня так часто бывает. Но есть я не хочу, — он совсем запутался.

— Аксел, выйди, не пугай ребенка, — строго сказала женщина. Затем повернулась к нему и улыбнулась: — Мы сами тут с тобой поболтаем, правда?..

Голубой — принуждение

[1] — государство, прилегающее с юго-запада к Брокилону

[2] — отсылка к рассказу А.К.Дойля «Пестрая Лента» из цикла «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»

«Ты смеешься над Предназначением. Насмехаешься над ним, играешь с ним. У Меча Предназначения два острия. Одно из них — ты. Другое — смерть? Но это умираем мы, умираем из-за тебя. Тебя смерть не может достать, поэтому довольствуется нами. Смерть следует за тобой по пятам, Белый Волк. Но умирают другие. Из-за тебя»

© А.Сапковский «Ведьмак»

Весемир полагал, что путешествие его затянется как минимум на несколько месяцев, до того момента, пока его невозможный попутчик, наконец, дойдет до мысли, что искать чародейку, которая не хочет, чтобы ее нашли — бесполезно. Знавал он чародеев. Знавал, и как те умеют спрятаться, коли захотят. А этот... Корин, он наивно полагал, что сумеет отыскать свою Висенну «на Юге». Ха! На Юге. Как ребенок, честное слово. Юг большой! Рыжеволосых дамочек там тьма-тьмущая! Попробуй, отыщи нужную. Да и вообще, с чего он взял, что она отправилась на Юг? В письме ведь ясно говорилось, что она пересекла Понтар, а ведь он находится севернее Горс Велена... Но наемник упорно шел на Юг, утверждая, что его туда тянет, будто бы магнитом. Словом, не верил ведьмак в успех предприятия. Совершенно. Но Судьба... Судьба распорядилась иначе. Похоже, Предназначение все-таки существует...

Они провели в пути не больше пары десятков дней. Сейчас они направлялись к Соддену вдоль горных острогов Махакама. По дороге они останавливались в каждом населенном пункте — спрашивали, не видел ли кто «прекрасную рыжеволосую женщину со змеиной шкуркой на лбу» (точная цитата Корина, ядрить его налево!) Весемира все подмывало спросить у своего спутника: «Как она может быть прекрасной, коль у нее на лбу змеиная кожа? Она что, плод греха врана с эльфом?..». Но благоразумно помалкивал. Корин — нормальный мужик, в принципе, но, когда речь заходила о той друидке, он моментально становился идиотом. Влюбленный, что с него взять?..

Утро не предвещало... ничего. Они спокойно позавтракали в харчевне, собрали поклажу и выехали на дорогу.

Корин опять завалил его вопросами о ведьмачьей жизни. На отговорки же о Кодексе, не разрешающем рассказывать посторонним «тайны ремесла», он никак не реагировал. Говорил, мол, сдались ему эти тайны. «Что-нибудь интересное расскажи. Из практики...» И Весемир сдавался, рассказывал об охоте на утопцев, мантикор, грифонов... О том, что многие ведьмаки не берутся за убийства драконов.

— Почему? — спросил его Корин. — Я как-то участвовал в одной охоте на дракона. Неудачной, правда, — он тогда нас чуть не поджарил и был таков. Ну... Зато интересный опыт.

— Потому что драконы — разумные существа и не причиняют зла людям без повода.

— Как это? — возмутился наемник. — Они же овец воруют, принцесс там... Людей убивают! Я видел, наших двух спалил. Меня самого тварюга эта чуть не порешила.

— А люди этого не делают? Не воруют друг у друга, не жгут домов? И когда это дракон пытался тебя убить? Правильно, когда ты пытался убить его! Я думаю, что защита собственной шкуры есть веский повод для нападения, — заметил Весемир.

— Но ведь... — начал было Корин и резко замолчал. — Ты слышишь то же, что и я?

Весемир напрягся. Да, он тоже это слышал.

— Мы не будем в это вмешиваться. Хватит с меня игр в героя, — отрезал ведьмак, направляя лошадь в другую сторону. Наемник же укоризненно посмотрел на него и, ничего не сказав, пустился в галоп. Ведьмак выругался и последовал вслед за Корином.

* * *

Было тревожно и очень неспокойно. Он чувствовал, что наконец-то близок к цели. Что это не просто какая-то драчка. Что Она там.

Он несся во весь опор, все сильнее ударяя пятками коня. Быстрее! Только бы успеть! Поворот! Еще один. Скала. Объехать. Поляна. Она...

Это была она. Он потерял дар речи. Ведьмак обманул, что Предназначения не существует. Он знал, догадывался. Он предал, называя цену. Он знал. Дьявол! Они окружили ее. Их была целая толпа. Наемники «Хартии», шестеро. Дьявол! Они тоже знали! Они все всё знали! И никто ничего ему не сказал. С наемниками был какой-то эльф. Ухоженный такой, в добела начищенной кольчуге, с мечом в руках. Фехтовальщик. Корин слышал, что среди эльфов тоже бывают неплохие фехтовальщики. Этот, похоже, к ним себя относил. Еще какой-то молодой магик в сером балахоне. И женщина, странная женщина в платье и плаще, брони под которым не наблюдалось.

С Висенной же были еще двое. Какой-то малец лет двенадцати и чудаковатого вида старик в меховой шапке, окруженный небольшой толпой кроликов. Да уж... Силы поистине равны!

А! К черту!

Он бросился в бой.

Первым пал магик. Он даже не то что среагировать, повернуться не успел. Корин ударил его в спину, быстро и чисто. Честность? Какая, в задницу, честность?! Парень повалился навзничь и больше не двигался.

Наемники тоже не сразу сообразили, что произошло, они тупо смотрели на Корина с обнаженным окровавленным мечом — гостей они явно не ждали. Картинную тишину нарушил тонкий детский крик:

— Ты! Ты обманула! Ты предательница! Ты убийца! Я тебя убью! — взвизгнул мальчишка и бросился на женщину.

Та взметнула вверх одну руку, ребенок, уже без сознания, отлетел в сторону.

— Чего стоите смотрите, придурки?! В бой! — заорала незнакомая магичка.

* * *

Весемир подоспел вовремя. Ну, как вовремя? Вовремя, чтобы успеть прикрыть Корину спину. Парень — хороший мечник, но даже ему не под силу справится с таким большим количеством оппонентов. Когда он вступил в бой с каким-то хартийцем, то краем глаза заметил рыжую магичку. Беременную рыжую магичку. Черт бы побрал это все! Надо будет сказать Корину, что ему не нужна никакая плата. Он тогда предполагал... Предполагал, но отнюдь не был уверен, в конце концов, она же чародейка! Чародеи, они как и ведьмаки, не могут!..

Корин же, покончив со своими противниками, переключился на эльфа, что до этого оттеснял друидку и ее старого спутника (от которого толку практически не было) к краю дороги. Остроухий держался хорошо, и, самое главное, был спокойным, в отличие от его противника. Весемиру так же не нравилось и то, что Корин был чересчур разгоряченным — ведь в таком состоянии он может допустить непростительную ошибку. Вот ведь идиот! Влюбленный идиот! И Весемир с удвоенной силой принялся крошить своих противников, пробиваясь все ближе к наемнику... Только бы успеть!

Два женских крика, слившихся в один:

— Корин!

— Аскел!

Он не успел... Весемир до хруста сжал челюсти и одним ударом отрубил последнему наемнику голову. Не успел...

С диким воем незнакомая магичка кинулась в сторону победивших друг друга врагов.

— Я тебя убью, выродок! — дико выла она, похоже, женщина даже не сообразила, что Корин тоже почти мертв.

Однако ж...

— Ты ее и пальцем не тронешь, — громкий ровный шепот. Шепот настолько громкий, что создавалось ощущение будто бы шипят тысячи тысяч разъяренных змей одновременно.

Он повернул голову в сторону звука. Мальчишка, что доселе бездвижно валялся на земле, стоял. Вернее висел в воздухе, едва касаясь кончиками пальцев земли. И взгляд. Совершенно пустой. Ничего не выражающий взгляд пустых белков без зрачка.

— Ты ее не тронешь, не причинишь вреда, — продолжал вещать мальчишка. Он вскинул руки в сторону Августы. Исток? Медиум? Что за Дар? Что за мальчик? Из маленьких ладоней полыхнуло белым. Но магичка вовремя среагировала, окружив себя щитом, она отразила удар. Слепящая яркая молния ударила в грудь ребенка, разлетаясь снопом мелких искр. — Госпожа Висенна! — жалобно вскрикнул он уже совершенно нормальным и повалился наземь, от его груди столбом валил черный дым. «Мертв», — подумал про себя Весемир.

Висенна снова закричала, громко, протяжно, безнадежно. Так воет волчица, потерявшая пару, студеною зимой. Она уже сидела рядом со своим наемником, и плечи ее сотрясались в рыданиях.

Он потом с ней поговорит. Нужно было разобраться с оставшейся магичкой. Но он не успел. Снова не успел. Та попросту не стала вступать с ним в схватку. Выдохлась? Взмахом руки она открыла портал и растворилась в сияющем просвете.

* * *

Когда Корин осел на землю, держась за рану на животе, внутри Висенны что-то оборвалось. Она истошно закричала, будто бы этот крик мог бы хоть что-то изменить, повернуть время вспять.

Она бросилась к нему, от всей души надеясь, что успеет. Что сумеет спасти, удержать его жизнь. Как в прошлый раз...

Висенна не видела ничего вокруг. Ее мир уменьшился, сузился до размеров горошины. И центром его стал Корин, лежащий сейчас головой на ее коленях.

Рана была плохой. Очень плохой. Кровь толчками вырвалась из нее, не желая слушаться гематита. Висенна прижимала заветный камешек к животу Корина. Сумеет ли она?.. Тем более сейчас. Она сумеет! Прочь сомнения! Прочь!

— Великая Мелитэле, дай мне сил! — прошептала она, дрожащими руками стягивая со лба змеиную шкурку. Она прикрыла глаза и сосредоточилась на заклинании.

— Висенна... На перекрестке... Я... нашел... На перекрестке... Снова... — прокашлял Корин с болезненной улыбкой. Из уголка рта вытекла темная струйка крови.

Висенна была готова разрыдаться, но, собрав всю волю в кулак, дрожащим голосом сказала:

— Нашел. Я тут. Рядом. Только молчи. Просто молчи. Тебе нельзя разговаривать. Потом поговорим. Мне нужно...

— Не будет... «потом». Висенна, я обещал... Такой дурак... Не знал... Не догадался... Предназначение... — он попытался протянуть руку к ней, но едва смог лишь слегка пошевелиться.

— Прекрати! Не двигайся!.. — Висенна все-таки сорвалась на крик.

«Ну же, идиотская магия, должен же от тебя быть хоть какой-то толк!» Она отбросила бесполезный гематит куда-то в сторону и, положив руки на рану, принялась вливать в него жизнь. Пусть свою. Пусть она погибнет, но она спасет его!..

— Ты... не понимаешь... Предназначение! — настырно продолжал твердить свое Корин. После нескольких безуспешных попыток он все-таки сумел поднять руку и положил её на живот Висенны. — Он... Ведьмак!.. Я обещал!.. Прости...

Эти простые, казалось бы, действия, вытянули из Корина все силы. Его глаза устало закрылись, и рука безвольно скользнула обратно на землю. Больше он не сказал ни слова.

— Корин, какое Предназначение? Ведьмак? Корин? Корин!!!

Из груди ее вырвался почти звериный крик. Слезы ручьями текли по лицу.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет, — бормотала себе под нос она. — Видишь, кровь утихла? Видишь? Ты будешь жить. У меня все получилось. Сейчас, сейчас зарастет. Все зарастет, как в прошлый раз. Ты только подожди.

Где же она, чертова магия?!

Она содрала халцедон с головы и приложила окровавленными руками камень к животу Корина. Пыхнуло синим. Сила текла из нее.

— Ты будешь жить.

Перед глазами плыло. Наверное, от слез. Но ничего, она уже перестала плакать, значит, помутнение скоро пройдет. Она успела. Мир закружился разноцветной метелью, и в живот будто бы всадили раскаленный прут. Она тряхнула головой, но это не помогло. Сапфирин сиял все ярче и ярче, а в голове мутнело еще больше.

Вдруг сильный толчок повалил ее на землю. Ее кто-то держал. Крепко держал. Она попыталась вырваться, но не смогла. Сил у нее не оставалось даже на то, чтобы трепыхнуться. И боль в животе. Сильные скручивающие спазмы в животе тугими волнами растекались по всему телу. По ногам потекло что-то теплое. Нет... Только не сейчас...

Белый — смерть, Предназначение

«В предназначенье можно верить и не верить

© Рок-опера «Дорога без Возврата». Сцена 4. Геральт

В этом году он вернулся на зимовку рано. Уже почти месяц минул с его возвращения в Каэр Морхен. На большаке делать нечего — заказов в этом году выдалось немного, а путешествовать без цели Весемир не любил. Да и вообще… старым он стал. Давно ему уже стоило переключиться на преподавание… Ему еще лет десять назад предлагали, да он все отмахивался. Но теперь действительно пора. Ведьмак решил, что на следующий год он больше не поедет охотиться. Это раз был последним. Хватит уже с него приключений! Чего только стоит та история двухлетней давности с поисками рыжеволосой чародейки. Эх, Корин... Хороший же был парень. Глупый, но хороший. Жаль его. И девчонку жаль. Ему было даже любопытно, как там она сейчас? Как мальчишки? Старшенькому тогда здорово досталось, еще б немного — и уже не жилец. Но Весемир был рад, что ошибся тогда в своих предположениях...

Сейчас он возвращался с охоты. Нет, не на чудовищ. На оленей. Все-таки даже ведьмакам нужно питаться. И, уже подъезжая к воротам замка, он увидел... Нет, да вы шутите!

«Предназначение», «Предназначение», «Предназначение» — к дьяволу Предназначение! Глупая Баба! Он же отказался! Он сказал, что отказывается от обещания. Ей сказал, прямо, когда она спросила. Зачем?!

* * *

...Он снова посмотрел на рыжего пацана-двухлетку, непривычно серьезного и спокойного. Он не отшатнулся от Весемира, когда тот нему подошел там, у ворот, хотя обычно дети боятся ведьмаков.

Он покачал головой и развернул письмо. Бумага выглядела весьма нелицеприятно, помятая и замызганная настолько, будто бы письмо прочитали тысячи раз. Строчки прыгали, а чернила расплывались — похоже, Висенна плакала, когда это писала.

«Здравствуй, Весемир!

Спасибо»

Весемир вдохнул. Посмотрел на мальчишку и попытался улыбнуться, но у него получилась лишь кривая ухмылка.

— Ну что, Геральт, пойдем? Покажу тебе твой новый дом...

Седой — Геральт из Ривии, Белый Волк, Мясник из Блавикена

«В предназначенье можно верить и не верить

© Рок-опера «Дорога без Возврата». Сцена 4. Геральт

В этом году он вернулся на зимовку рано. Уже почти месяц минул с его возвращения в Каэр Морхен. На большаке делать нечего — заказов в этом году выдалось немного, а путешествовать без цели Весемир не любил. Да и вообще… старым он стал. Давно ему уже стоило переключиться на преподавание… Ему еще лет десять назад предлагали, да он все отмахивался. Но теперь действительно пора. Ведьмак решил, что на следующий год он больше не поедет охотиться. Это раз был последним. Хватит уже с него приключений! Чего только стоит та история двухлетней давности с поисками рыжеволосой чародейки. Эх, Корин... Хороший же был парень. Глупый, но хороший. Жаль его. И девчонку жаль. Ему было даже любопытно, как там она сейчас? Как мальчишки? Старшенькому тогда здорово досталось, еще б немного — и уже не жилец. Но Весемир был рад, что ошибся тогда в своих предположениях...

Сейчас он возвращался с охоты. Нет, не на чудовищ. На оленей. Все-таки даже ведьмакам нужно питаться. И, уже подъезжая к воротам замка, он увидел... Нет, да вы шутите!

«Предназначение», «Предназначение», «Предназначение» — к дьяволу Предназначение! Глупая Баба! Он же отказался! Он сказал, что отказывается от обещания. Ей сказал, прямо, когда она спросила. Зачем?!

* * *

...Он снова посмотрел на двоих рыжих пацанов-двухлеток, непривычно серьезных и спокойных. Они с любопытством смотрели на него зелеными глазенками на совершенно одинаковых лицах. И если бы у одного из них не было бы родимого пятна на правой щеке, ведьмак бы не смог их различить. Они даже не отшатнулись от Весемира, когда тот к ним подошел там, у ворот, хотя обычно дети боятся ведьмаков.

Он покачал головой и развернул письмо. Бумага выглядела весьма нелицеприятно, помятая и замызганная настолько, будто бы письмо прочитали тысячи раз. Строчки прыгали, а чернила расплывались — похоже, Висенна плакала, когда это писала.

«Здравствуй, Весемир!

Спасибо»

Весемир вдохнул. Посмотрел на мальчишек и попытался улыбнуться, но у него получилась лишь кривая ухмылка.

— Ну что, парни, пойдемте? Покажу вам ваш новый дом...[1]

Рыжий — близнецы

[1] — Эскель является другом детства Геральта. Они вместе росли и воспитывались в Каэр Морхен. О его внешности известно лишь то, что он был «похож на Волка как брат-близнец, если не считать цвета волос и длинного шрама, уродующего щеку и проходившего до уха». Как известно из Саги, этот ведьмак отличается спокойным, уравновешенным характером. Собственно, из-за книжного описания внешности Эскеля в наши бедовые головы и забрела сия шальная мысль... Но для вбоквелла она не совсем подходила, посему мы сделали две концовки этого фанфика, которые немного отличаются друг от друга. И пусть каждый сам для себя решит, которая из них верна...