Последний аргумент (гет)

Дух соперничества между братьями Уизли не ослабевал, сколько бы ни прошло лет, и потому субботняя игра в квиддич превращалась в поединок между семьями Джорджа и Рона при участии Артура и Джинни. Положение осложнялось тем, что капитаны команд являлись не только братьями, но также начальником и подчиненным в магазине Уизли, и потому желание поставить друг друга на место к концу недели достигало такого накала, что квиддич был просто необходим.

Команда Джорджа проигрывала практически всегда: Рокси была еще слишком мала, чтобы быть хорошим охотником, но главная катастрофа заключалась в том, что Анжелина в качестве ловца ни при каких обстоятельствах не могла сравниться с Джинни. Но Джордж был предприимчивым человеком и, познакомившись с Дэрри, решил, что совершенно ни к чему в деле подбора игроков ограничиваться рамками собственной семьи. Даже если выяснится, что Пирс играет из рук вон плохо, его участие так взбесит Джинни, что она может забыть про снитч на некоторое время, и команда Джорджа все равно получит преимущество.

Новый игрок появился на пороге дома ровно в одиннадцать часов утра, ему немедленно были выданы старые щитки и перчатки для игры, а также метла Чарли, древняя, как румынские горы. Пока большая часть игроков занималась тем, что обновляла разметку на импровизированном поле, Дэрри остался на крыльце воевать со своим обмундированием — крепления были потёрты, ремни растянулись, но он все равно был счастлив, как ребенок. За его спиной скрипнула дверь, и Пирс почувствовал, как его затылок буквально дымится от чьего-то доброжелательного взгляда.

— Какого чёрта ты прицепился к моей семье? — без долгих предисловий спросила Джинни.

— Поймаешь снитч — скажу. — Не оборачиваясь, он встал и взял метлу. Взвешивая ее в руке он пытался прикинуть, каких сюрпризов стоит ждать от этой старушки.

С лёгкостью проигнорировав попытку перевести разговор на квиддич, она высказала собственное предположение:

— Если аврорат рассчитывает через нас подобраться ближе к Гарри Поттеру, то вы, ребята, просчитались, мы не общаемся уже много лет.

Дэрри взрогнул и выпрямился, это имя ударило его, точно кнутом по спине.

-То есть ты настолько помешана на нем, что всерьёз полагаешь, что абсолютно все события твоей жизни как-то с ним связаны? — он обернулся и поднял голову, чтобы взглянуть в глаза девушке, стоявшей в дверях. — Знаешь, мой знакомый колдомедик говорит, что синдром Того Самого Парня лечится только Другим Парнем.

Глупо было обвинять Джинни в том, что она не может забыть Гарри, особенно принимая во внимание то, что он сам не смог забыть ее. Но он злился и ничего не мог с собой поделать.

— И ты собираешься меня вылечить?

— Если ты этого хочешь.

Джинни скрипнула зубами и, схватив свою метлу, спустилась с крыльца. Не сделав и десятка шагов по траве, она вскочила на метлу и взмыла в небо, чтобы никто не успел заметить, как перекосилось от гнева ее лицо.

Тогда, много лет назад, она так обрадовалась возвращению родителей Гарри, ведь семья — это именно то, о чем он всегда мечтал! И первое время она оправдывала его нежелание общаться с ней необходимостью провести побольше времени с Джеймсом и Лили, чтобы узнать их лучше спустя столько лет разлуки. Но время шло, ничего не менялось, и вот уже единственным источником информации о нем стали газеты, где никогда не было ни слова правды. К тому времени, как Джинни закончила Хогвартс, она все еще не понимала, что произошло, она отказывалась принимать тот факт, что Гарри её бросил и никогда к ней не вернётся. Возвратившись домой после выпускного, она встретилась с мрачным Роном и грустной Гермионой, которых постигла та же судьба, но они были парой и смирились с потерей друга быстрее и легче. Хотя рана от этого предательства навсегда осталась в их сердцах, она затянулась. И только Джинни осталась растерянной девушкой, которая так и не ответила себе на вопрос «За что?». Время шло, растерянность превращалась в гнев, который не на кого было выплеснуть, и потому под раздачу попадали любые мужчины, посмевшие проявить к ней интерес. Джинни хорошо знала, кто ей нужен, и не согласна была заключать заведомо проигрышные сделки с судьбой, подпуская к себе кого-то, кого она не любила.

А Поттеры сражались с правительством за право быть признанными живыми и за право на собственного сына, они сражались с Гринготтсом за свои деньги, с прессой за своё доброе имя. И они выигрывали раз за разом, похоже, это было у них в крови. Но бесконечные битвы измотают даже самого лучшего бойца, и через шесть лет после своего возвращения Поттеры покинули магическую Британию вместе с сыном.

* * *

Так как в команде Джорджа появился новый ловец, Анжелина заняла место охотника на пару со своим старшим сыном Фредом, бессменным вратарём был Артур, а Джордж привычно взвалил на плечо увесистую биту загонщика. Перестановка сил во вражеской команде не беспокоила Рона, по крайней мере, разминаясь с той же битой загонщика, он изо всех сил старался этого не показывать. Он знал, что его сестра вывернется наизнанку, чтобы расправиться с новым знакомым, а поскольку она долгое время была ловцом Гриффиндора, предположить, что Пирс, который никогда не учился в Хогвартсе, играет лучше, было сложно. Рон не сомневался в своем младшем сыне как вратаре: несмотря на возраст, Хьюго был ловким, внимательным, и обожал квиддич. Слабым местом его команды были охотницы: Гермиона участвовала в игре только для того, чтобы поддержать мужа и никогда не проявляла особенного азарта, а Роузи, напротив, действовала слишком импульсивно.

Дэрри не ожидал, что игра станет для него такой тяжёлой. В конце концов, это был всего лишь семейный матч, где добрая половина участников была детьми, и ни один игрок не был профессионалом. Да, он не играл уже лет десять, но это же квиддич — один раз попробовав, уже не разучишься! Но от стартового свистка и до того момента, когда пальцы Джинни коснулись снитча, Дэрри не покидало ощущение, что он снова на войне и его хотят убить. Джинни дважды сбросила его с метлы, и он дважды поднимался с земли весь в грязи и колючках чертополоха, под дружный хохот семейства Уизли. Под конец ему казалось, что Джинни просто наперёд знает, что он собирается сделать, но это была, конечно же, чушь. Легилименцией она никогда не владела, а если бы владела, убила бы его ещё до начала игры.

Как только Рон понял, что Дэрри играет ничуть не хуже Джинни, он стал метить бланжером исключительно в него, в то время как Джордж уделял внимание охотникам вражеской команды и направил бладжер в Джинни всего пару раз за всю игру. Такая тактика в итоге привела к тому, что Фред и Анжелина забрасывали один квоффл за другим, в то время как Гермиона и Роузи не могли даже приблизиться к вражеским воротам.

В конце концов, когда грязный, злой и порядком помятый Дэрри сделал последнюю попытку схватить снитч и получил жёстким спортивным ботинком по рёбрам от своей избранницы, которая выхватила снитч у него из-под носа, оказалось, что Фред и Анжелина забросили уже шестнадцать мячей, и команда Рона все равно проиграла. Нейтрализовав ловца, на которого они так надеялись, Дэрри развязал руки Джорджу и его команде.

Сбросив грязную куртку прямо на землю у сарая, Дэрри принялся смывать грязь с рук и лица, пользуясь краном, из которого набирали воду для кур, когда они еще здесь водились. Краем глаза он заметил, как к нему идёт Джинни, но решил демонстративно не обращать на неё внимания, что бы она ни сказала. Играла она сегодня совсем не по-гриффиндорски, и он считал своим долгом выразить ей своё презрение. Поскольку на поле не было судьи, который мог бы назначить штраф, Джинни нарушила, кажется, все до единого правила этой игры, а Дэрри не мог ответить тем же, поскольку боялся ей навредить.

Однако мисс Уизли не торопилась пустить в ход все острые словечки, которых, несомненно, было полно у неё на языке. Она просто стояла, прислонившись к стене сарая, и смотрела, как Дэри, отплёвываясь, смывает грязь. В последний раз сполоснув лицо, он зажмурил глаза, а когда открыл их, Джинни уже стояла напротив, направив на него свою палочку.

— Не существует двух одинаковых игроков в квиддич. Полное совпадение движений, приёмов и тактики абсолютно невозможно, — отчеканила она. — Я пять лет наблюдала за тобой с трибуны стадиона Хогвартса, а потом училась играть, равняясь на тебя. Ты думал, я всё забыла?

Дэрри сделал глубокий вдох, выдохнул. Он поднял с земли грязную куртку и выпрямился, смотря Джинни прямо в глаза.

— Я не Гарри Поттер, — сказал он и не солгал. — Тебе придется смириться с тем, что он не вернется.

— Тогда брось мне свою палочку. — Джинни нервно дёрнула плечом, но голос ее оставался ровным. — Тебе же нечего скрывать.

Сам по себе факт, что палочка Дэрри Пирса была сделана из остролиста, так же, как и палочка Гарри Поттера, ничего не доказывал. Уникальной её делало только перо Фоукса внутри, а Джинни не настолько искусна, чтобы определить сердцевину, да еще и установить какой именно феникс пожертвовал свое перо для палочки Даррела. Поэтому Пирс молча достал палочку и бросил её девушке, заранее зная, что возразить. Но едва подхватив её в воздухе, девушка взмахнула своей и выкрикнула:

— Серпенсортия!

Огромная змея с отвратительным звуком шлепнулась на траву у самых ног Дэрри и зашипела. Джинни не собиралась заниматься сравнением палочек, ей нужно было просто разоружить его, чтобы против змеи у него не осталось другого оружия, кроме парселтанга.

— Да ты просто больная, Уизли! — замерев на месте, прошипел он. Пирс забыл все, чему его учили в аврорате, доверяя ей свою палочку, поскольку помнил, как Джинни предана друзьям, но совершенно забыл, как она опасна для врагов. Это он считал ее своим другом, она-то считала иначе.

— Змее это скажи. — Огрызнулась девушка и замолчала, напряженно следя за каждым изгибом колец пятнистой твари.

«Уходи…» — прошипел он, и змея опустила узкую голову в траву, ощупывая раздвоенным языком новое для нее пространство, — «Уходи!» — повторил Дэрри, и пестрая лента гибкого змеиного тела, перетекая, поползла к реке. Молча проводив ее взглядом, Пирс поднял глаза на Джинни, но она уже не выглядела такой грозной. Широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, побелевшие костяшки пальцев, сжимавших волшебные палочки — она до последнего не верила, что её подозрения подтвердятся. Строго говоря, способности змееуста тоже не являлись стопроцентным доказательством, Гарри Поттер и Том Реддл были далеко не единственными, кто владел парселтангом, но при таком количестве совпадений он и сам посчитал бы идентификацию личности завершённой.

— Гарри, — чуть слышно выдохнула она, а затем замешательство вновь уступило место гневу, и Джинни набрала в грудь воздуха, чтобы высказать ему все, что думала о нем последние десять лет, — Да как ты!…

В три больших шага Пирс преодолел разделявшее их расстояние и, одной рукой схватив девушку, другой сжал к кармане портключ в свою квартиру. В его планы не входило выяснять отношения с Джинни в присутствии всей семьи Уизли.

* * *

— Это твоя квартира? — оглядывая помещение, спросила Джинни, чтобы хоть как-то прервать тягостное молчание. Молниеносное перемещение ошеломило ее и заставило ненадолго позабыть гнев. — Она похожа на чулан под лестницей.

Квартира не была пуста, здесь стояла мебель, подобранная без всякого чувства стиля и вкуса, на стенах висели светильники, в холодильнике и кухонных шкафчиках наверняка нашлась бы еда и немного кофе, но всё это было похоже на гостиничный номер. Здесь не было ни единой лишней вещи, приобретённой для забавы или по прихоти: ни сувениров на память о путешествиях, ни книг, чтобы скоротать вечер, ни даже лишней посуды, чтобы пообедать с друзьями.

— Мы не виделись десять лет, а ты начинаешь разговор с оскорбления места, где я живу. — Дэрри забрал у нее свою палочку, включил свет и отошел к окну. Путь мягкому вечернему свету преграждали плотно закрытые жалюзи.

Повсюду был идеальный порядок, как если бы тетушка Петуния все еще стояла за спиной этого взрослого мужчины и твердила: «Чтобы ни соринки не было! Пока не наведёшь порядок, не ляжешь спать, маленький паршивец!».

— Ты здесь не живёшь, Гарри. — Она покачала головой и отвернулась. — Ты приходишь сюда спать. Живёшь ты, я полагаю, в аврорате.

— Не называй меня так.

— Из-за пары глотков оборотного зелья ты не перестал быть тем, кто ты есть.

Для Джинни происходящее всё ещё выглядело так, будто он уехал со своими родителями из страны, а затем вернулся, чтобы стать аврором, скрываясь под чужой личиной.

— Это не зелье, — проговорил он с горькой усмешкой, понимая, что она прежде всего хочет видеть в нём Гарри Поттера, и никого иного, — Я действительно так выгляжу, Джинни. И я не Гарри Поттер.

Разумеется, сначала она не поверила во всю эту историю с подменой, но в конце концов это было ничуть не менее вероятно, чем внезапное возвращение живых Поттеров шестнадцать лет спустя.

— Почему ты ничего нам не сказал? Рон и Гермиона, Джордж, мама и папа — все они думают, что ты их предал, как только у тебя появились деньги и слава! Почему ты не вернулся к нам?

«Я вернулся. Вот только тебе нужен не я…»

— Вернуться? — усмехнулся он, — Чтобы все началось сначала? Не пойми меня неправильно, я доверяю вам, и знаю, что никто из вас никогда даже под страхом смерти не выдал бы этот секрет, но существует множество способов вытянуть из человека тайну помимо его воли.

Это был шах и мат. Джинни и сама понимала, что последними годами спокойствия и благоденствия семья Уизли была обязана именно отсутствию Гарри. Если бы он был рядом, их никогда не оставили бы в покое.

— Когда я впервые увидел тебя после стольких лет, я хотел уйти, правда, хотел, — тихо проговорил он и подошёл к ней вплотную. — Выйти из этой забегаловки, закрыть за собой дверь, отправиться на работу как ни в чём не бывало и забыть тебя, как сон, через пару дней. — Дэрри поднял правую руку и слегка коснулся ее щеки. — Но я не смог. Прости.

-Не смей! — Прошипела она и залепила ему пощечину. Даррел даже не вздрогнул, только губы его побледнели и сжались в тонкую линию — он знал, что заслужил это. — Не смей извиняться за то, что вернулся! — прорычала она и замахнулась снова, — Прощения нужно просить за десять лет без тебя! — еще одна пощечина обожгла его лицо, — За каждую, чёрт возьми, минуту!

Джинни ударила бы его и ещё раз, но он схватил её за руку, посчитав, что этого достаточно.

Можно было забрать его имя, его судьбу, его достижения, но изменить его сущность было невозможно. Гарри Поттер или Дэрри Пирс, он оставался собой — героем. Парнем, который рискует и побеждает, или рискует и проигрывает, а затем пытается снова. Он был героем, и ему нужна была девушка героя. Джинни ею была. Она не стала обозревателем светской хроники, она не писала о роскошных особняках чистокровных семейств или последних тенденциях моды магической Британии, она выбрала хроники мракоборцев, чтобы быть ближе к опасности, которой ей не хватало с тех пор, как она окончила Хогвартс.

— Зачем ты стала журналистом? — спокойно спросил он, чтобы как-то отвлечь девушку.

— Кто-то должен писать правду. — Сглатывая злые слёзы, сквозь зубы выдавила она.

Все еще крепко держа ее за руку, Дэрри покачал головой:

— Правда никому не нужна.

— Это официальный девиз аврората? Или твой личный? — слёзы текли по ее щекам и капали с подбородка, но Джинни не сделала ни единой попытки их вытереть, она, не отрываясь, смотрела ему в лицо. — Мне! Мне нужна правда! Мне нужен ты, Гарри!

— Я здесь, — спокойно проговорил он, и даже не стал в очередной раз уточнять, что здесь нет никакого Гарри. Джинни обвила его руками и поцеловала, и будь он проклят, если это была всё та же рыжая девочка в школьной форме, которую он в последний раз целовал в гриффиндорской гостиной! Имя Джинни Уизли теперь носила взрослая женщина, чуть более решительная, гораздо более раскованная, но все такая же притягательная.

— Серьёзно? — спросил он, когда почувствовал, как она расстегивает его ремень. — В прошлый раз ты сказала, что не готова.

— Мне было шестнадцать! — фыркнула она. — И я не знала, что следующего раза придется ждать десять лет!

Есть два способа чувствовать себя живым: жить полной жизнью и выживать. Годы травли и постоянной опасности сделали его экспертом по части выживания, и он всегда делал упор именно на этот способ: опасность, адреналин, сражения… Что заставит тебя острее почувствовать жизнь, чем сознание того, что она в любой момент может оборваться?

Поцелуй любимой женщины, её улыбка сквозь слезы, горячие руки под рубашкой, полный желания взгляд ярких карих глаз, полузабытый запах ее волос, шорох одежды, прерывистый вздох, тепло её тела… Он почти ничего не помнил о любви, что заставляет почувствовать жизнь острее, чем близкая смерть. Сжимая в объятиях Джинни, он позволил себе на время забыть обо всех противоречиях: о том, что должен хранить свою тайну, о том, что ему никогда не удастся вырвать эту девушку у Гарри Поттера, о том, что, закрывая глаза, она видит не его лицо.

* * *

Ночь давно спустилась на город, и из-под плотных жалюзи пробивался только холодный свет уличных фонарей. Длинный бледный луч, пересекая пространство тёмной комнаты, ложился на лицо девушки, выхватывая из темноты полуоткрытые губы.

Дэрри в одних домашних штанах сидел в кресле напротив кровати и смотрел на Джинни. Сам он не мог спать так же сладко, а, прикасаясь к ней, не мог спокойно думать. Пирс медленно проворачивал в пальцах свою волшебную палочку, он не ожидал, что за право быть самим собой придётся сражаться с Джинни. Против её любви и бесконечной преданности у него не было и не могло быть оружия.

Он запустил руку в волосы и нахмурился. Незачем было себя обманывать. Джинни не виновата в том, что он оказался в таком сложном положении. Это он так сильно хотел быть с ней, что выбрал самый легкий путь — быть тем, кем ей хочется, чтобы он был. У Дэрри Пирса не было шансов, пока она ждала возвращения Гарри Поттера. Гермиона была права: никто не может сравниться с ним, даже он сам.

Даже если применить к ней изменяющее память заклинание, рано или поздно она узнает его снова, поскольку так или иначе каждый раз, встречая нового парня, она сравнивает его с Гарри. Чтобы оставаться неузнанным, нужно избавить ее от всех воспоминаний о Гарри Поттере, а это десять лет ее жизни. Неприемлемо. Гораздо проще было бы стереть из ее памяти Дэрри Пирса, это всего несколько дней.

Приняв решение, он все еще медлил. Отказаться от неё сейчас, когда она уже принадлежит ему, было невыносимо сложно, и, кроме того, попросту нечестно. У него останутся хотя бы воспоминания об этой ночи, а её он собирается обокрасть и сделать вид, что ничего не было. Все еще раздумывая, он крутил палочку в пальцах, пытаясь оттянуть неизбежное, а время шло, и минуты утекали, точно песок в узком горлышке песочных часов. Наконец, палочка перестала кружиться и замерла в руке, Даррел направил ее на спящую девушку и грустно улыбнулся.

Увести из-под носа у Волдеморта философский камень?

Выполнено.

В одиночку победить огромного василиска?

Выполнено.

Вырвать узника Азкабана из лап дементоров?

Выполнено.

Выиграть Турнир Трех Волшебников?

Выполнено.

Пробраться в отдел Тайн Министерства Магии и разнести Зал Пророчеств к чертям собачьим?

Выполнено.

Найти и уничтожить крестражи?

Выполнено.

Победить величайшего темного волшебника современности?

Выполнено.

Завоевать сердце девушки, которая и так тебя любит?

Полный провал.

«Кто-то поступает, как свинья. — Вкрадчивым голосом Малкина заметила совесть прежде, чем слова заклятия сорвались с его губ. — Кто бы это мог быть?»

— Обливиэйт.