Рекомендация (джен)

Занятия в школе начинались только с завтрашнего дня, а потому Татрия большую часть времени ходила по коридорам, осматривая достопримечательности, и уже успела заблудиться. Она даже не могла с уверенностью сказать, в какой из многочисленных башен Тибидохса находится, не говоря уже об этаже. Пару раз Татрия видела призраков — они выплывали из стен, бросали на нее косые недовольные взгляды и отправлялись дальше по своим делам, так что скоро она перестала испуганно шарахаться от них. Привидения не произвели на нее особого впечатления, кроме разве что того призрака, который назвался поручиком Ржевским. У него была прекрасная коллекция ножиков в спине — от столовых до кинжалов. Ножи Татрии понравились. Она даже попыталась утащить один, но ничего не вышло — ножики оказались такими же призрачными, как и их хозяин. Татрия, весьма разочарованная этим фактом, побрела дальше, оставив смеющегося Ржевского позади.

На очередном повороте ее чуть не сбили. Из-за угла на всех скоростях вылетела призрачная инвалидная коляска, накрытая белым покрывалом. Под покрывалом кто-то сидел и громко хохотал. Татрия, едва успевшая отскочить к стене, проводила коляску изумленным взглядом.

— Я тоже так хочу...., — прошептала она.

Но, кто бы не был пассажиром данного транспортного средства, едва ли он его ей отдаст. Разве что в аренду, но у нее денег нет. Да и коляска призрачная. «У меня контрабас есть, — решила Татрия, — если что, я на нем летать буду». Но коляска смотрелась круче.

Людей Татрия видела мало, и ни у кого из них не возникало желания с ней побеседовать. Но наконец лестницы и повороты привели Граттерри к месту, которое она про себя окрестила чердаком. На чердаке был люк, через который она не замедлила пролезть.

Татрия оказалась на крыше. Поглядев вниз, девочка невольно сглотнула — она не представляла, что башня настолько высокая. Татрия поспешила отойти подальше. Высоты она не боялась, но существовало опасение, что может закружиться голова.

«Если и контрабас поднимается так высоко.... Мне как-то расхотелось летать,» — Татрия невольно поежилась.

— Ты тоже любишь высоту?

Татрия вздрогнула и только тут поняла, что на крыше она не одна. Рядом стоял высокий темноволосый мальчик, на вид чуть старше ее.

— Я люблю, — продолжил он, становясь на колени на краю крыши и свешиваясь вниз, — есть в ней что-то опасное. А опасное всегда манит.

Татрия не стала рисковать и садиться рядом. Мальчик показался ей странным. «Интересно, он тоже ученик?»

— Ты кто? — спросила она.

— Меня зовут Гелеб. Я некромант, — ответил он.

— На первом курсе есть некроманты?

— Трое. Я и еще две девочки — Жаннет и Леннет.

Татрия поглядела на Гелеба с еще большим любопытством. В ее понимании некромант должен быть страшным. Может, безумным. Гелеб страха к себе не вызывал, как и неприязни.

— Ты с темного? — спросила Татрия.

— Все некроманты с темного отделения. Светлое не признает некромантию.

— Только некромантию? — ей стало любопытно, каких еще запретов она успешно избежала.

— Я точно не знаю, — сказал Гелеб, — но слышал, что магию крови, различные темномагические ритуалы, некоторые разделы ментальной, боевой.... Да вообще они везде находят что-то такое, что посчитают аморальным. Я бы не стал светлым, даже если б не был некромантом!

Вот в этом Татрия с ним была согласна. Зачем светлые ставят так много ограничений? Они лишают себя массы возможностей, запрещая целые разделы магии. Какая может быть мораль, если есть возможность изучать что-то новое? К тому же как потом с этими знаниями поступать, решать тебе. Сама того не замечая, Татрия уже начинала относиться к светлым магам с толикой презрения.

— Ну и что вы здесь делаете?

Мрачный голос завуча заставил Татрию обернуться. Поклеп Поклепыч стоял на крыше, сложив руки на груди и переводя внимательный взгляд с одного ученика на другого.

— Вас не просветили, — продолжил он, — что на крыше запрещено находиться?

Татрия покачала головой. Она и правда не знала. Гелеб спокойно посмотрел на Поклепа и беззаботно ответил:

— С крыше открывается просто прекрасный вид.

Нахальство от мальчишки просто волнами исходило. Татрия подумала, что ни за что не рискнула бы говорить с завучем в подобном тоне.

Поклеп Поклепыч нахмурился, а потом вдруг улыбнулся и произнес уж слишком ласковым голосом:

— Бейбарсов, подойти к моему кабинету, я с тобой побеседую. А ты, Граттерри, брысь отсюда! И не забудь ознакомиться со школьными правилами — они висят в общей гостиной отделения рядом с расписанием.

Встретив взгляд Поклепа, Татрия поспешила убраться с крыши. Она еще не настолько осмелела — или обнаглела, это как посмотреть, — чтобы спорить с этим человеком. Но Гелебу искренне сочувствовала. Он нарвался.

* * *

После своей злополучной прогулки по тибидохским крышам, Татрия с большим трудом нашла собственную комнату — помог встреченный в коридоре магспирант. Он был явно не доволен, что его отвлекают от дел всякие первокурсницы, но Граттерри умела быть настойчивой, и уже через несколько минут она направлялась к Залу Двух Стихий в сопровождении тихо ругающегося парня. Поблагодарив напоследок магспиранта и пообещав, если что, еще к нему обратиться, Татрия пошла в свою комнату.

Аннет с порога встретила ее ехидным замечанием:

— Полдня по школе бегала. Заранее ищешь место, где от меня спрятаться?

— Да нет, — спокойно ответила Татрия, — скорее ищу, куда можешь от меня сбежать ты.

Склепова хмыкнула.

— М-да? Ну ищи, ищи, все равно не найдешь.

— Действительно, куда мне до тебя. У тебя, как видно, опыт по части укромных местечек.

— Долго тебе до меня, Граттерри, долго.

Татрия не стала вступать в дальнейшие дискуссии. Она, как оказалось, сильно устала, и потому сразу легла на кровать, отметив, что ее вещи в комнату уже принесли. «Надеюсь, у Склеповой нет привычки рыться в чужих вещах и прятать их,» — с этой мыслью Татрия заснула. Все-таки ночные полеты и хождение по школе давали о себе знать.

Татрия спала неспокойно. Сначала ей приснился Агух, который нападал на нее в темных коридорах Тибидохса, а она тщетно пыталась отбиться руками. Ей виделись и другие кошмары — о золотом мече, чьем-то гробе и огромных вратах, из которых вырывалось нечто, сметающее все на своем пути. Иногда в этих снах появлялся Гелеб, который то становился рядом с ней на колени перед гробом, то вонзал ей в грудь золотой меч, и Поклеп Поклепыч, который просто стоял и смотрел на нее своим ледяным взглядом. Татрии казалось, что еще чуть-чуть, и он в ней дырку прожжет. Она пыталась сдвинуться с места, но не могла сделать ни шагу.

— Граттерри! — грозно рявкнул Поклеп Поклепыч. Татрия забормотала что-то о том, что она больше не ходила по крышам, а сама пыталась пошевелить хотя бы рукой.

— Какие крыши, Граттерри? Проснись!

Татрия вздрогнула и открыла глаза. Вместо Поклепа над ней склонилась Аннет, скрутив ей руки.

— Что случилось? — сонно спросила она. Кажется, ей снова снился тот сон.

— Ты ворочалась на кровати. Кричала, — ответила Склепова, — когда я к тебе подошла, попыталась меня ударить. Потом стала что-то бормотать про крыши и про некого Гелеба. С тобой все нормально или мне звонить в психушку?

Татрия хотела ответить, что обойдется без помощи психбольницы, как вдруг ее взгляд упал на Черные Шторы. Сейчас на них, как на экране, были видны сама Татрия и Гелеб, стоящие на коленях перед черным гробом, на крышке которого восседал Агух, держа в зубах золотой меч.

— Ничего сны кому-то сняться! — присвистнула Аннет, — уже задумалась о замужестве, Граттерри? Должна предупредить, хмырь в качестве работника ЗАГСа — плохой выбор.

Татрия не услышала комментарий. Она уже жалела, что не выбрала комнату Крытовой. Это что, теперь ее кошмары вся школа видеть будет? Она чувствовала, что если узнают преподаватели, ничего хорошего не произойдет. Но сменить комнату ей мешала собственная гордость — это будет означать проигранный спор. А Татрия не любила проигрывать.