Родительский долг (джен)

Иллиан откинулся в кресле и на мгновение прикрыл глаза. Он-то было надеялся, что с него уже хватит подобного рода собеседований, во время которых он всеми силами старался привести в чувство и сохранить на службе очередного бедолагу. Чья единственная ошибка состояла в том, что он оказался не в том месте и не в то время, когда в его жизнь ворвался Майлз, поджигая все на своем пути, а затем со свистом уносясь дальше. Конечно, если сопоставить расходы и доходы, то выяснится, что затраты на износ майлзовских командиров все равно куда меньше, чем выгоды от его гениальных безумств, однако Иллиан был человеком бережливым и старался удержать при себе своих офицеров, когда только мог.

А конкретно этого — тем более. Это был ручной комаррец Эйрела, и обращаться с ним следовало предельно деликатно. Это особое отношение уязвляло бы Иллиана, не будь он сам известен как "ручной СБшник Форкосигана". К тому же до сих пор Галени полностью оправдывал оказанное ему Форкосиганом покровительство. Да и сейчас тоже, если на то пошло.

Это было первым из условий будущего собеседования, самим по себе непростым. Но был и еще один нюанс. И весьма значимый. Ни в одном из самых сумасшедших кошмаров Иллиану не хватило бы воображения на психически неуравновешенный клон, которого вырастили, чтобы убить Майлза, Эйрела и Грегора и захватить трон. Причем Майлз, который подбирал на своем пути всех брошенных котят… ладно, собирал вокруг себя людей точно так же, как это делал его отец, разумеется, пожелал привезти этого клона домой, назвать его братом и, конечно же, познакомить с отцом и императором — просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. На протяжении своего короткого рапорта он назвал его по имени несколько раз: лорд Марк Пьер Форкосиган. Иллиан даже удивился, что Майлз заодно не подчеркнул это имя, не напечатал его заглавными буквами или не выделил обрамлением из мигающих звездочек. Когда-нибудь надо будет объяснить этому парню, что такое тонкий намек. И все же вопрос уже стоит. Ребром.

Проблема в том, что этот конкретный офицер не невиновен на все сто, как это обычно бывает с командирами Майлза. Он действительно совершил проступок. Был вовлечен в события. Виноват. Перед Иллианом лежал список провинностей капитана Галени. Проблема была в том, что Майлз был виноват еще больше. Но Майлз тогда совершенно открыто поддержал Галени, не делая из этого тайны так же, как и из существования своего клона-убийцы, и бедняга Дестанг стоял перед выбором: либо уволить обоих, либо не трогать никого. И, понимая, что это решение не его уровня, он перепасовал проблему наверх, Иллиану. Шеф СБ подтвердил Дестангу, что его решение было верным, однако теперь испытывал искушение отправить все лежащие перед ним рапорты прямиком в огонь. Увы, он не мог то же самое сделать с собственной памятью. Ему придется с этой проблемой разбираться.

— Скажите ему, пусть заходит, — распорядился Иллиан своему секретарю.

В кабинет вошел капитан Дув Галени. Он остановился перед столом. Иллиан задумчиво его разглядывал. Жесткая уставная стойка и напряженное выражение лица отличали всякого, кто когда-либо стоял перед Иллианом на этом ковре, но сейчас к ним добавлялось еще кое-что. Кожа на скулах туго натянута, глаза обведены темными кругами, кулаки сжаты: да, этот человек на грани срыва. Мысленно пролистав досье с описанием последних пары месяцев жизни Галени, Иллиан признал: то, что этот офицер до сих пор не сорвался, делает ему честь. Сначала на его голову свалился Майлз с пятью тысячами дендарийских наемников, потом в его жизни объявился давно пропавший отец, потом его похитили, жестоко допрашивали и заперли в одной камере с Майлзом (что, по мнению Иллиана, можно было считать особым видом пытки). В результате он попал под командование Дестанга, затем на его глазах убили отца, потом он снова оказался втянут в авантюры Майлза и, наконец, несколько недель после этого ждал в подвешенном состоянии, пока его отправят на Барраяр на допрос с пристрастием к высокому начальству.

Иллиан вспомнил, как в свое время сам начинал служить Форкосигану. Иной опыт, но в каком-то смысле ничуть не менее травмирующий. Целыми месяцами подряд работать бок-о-бок с Эйрелом было порой не легче, чем сидеть запертым в одной комнате с Майлзом.

Что ж. Пора выяснить, сумеет ли капитан Иллиан разглядеть в этом человеке то, что в нем увидели оба Форкосигана, старший и младший.

— Вы отправились на встречу с человеком, известным вам как комаррский террорист, и не предупредили никого, не предприняли мер безопасности и не оставили уведомления о ваших дальнейших намерениях, — начал Иллиан вместо приветствия. — В результате вас похитили и взяли в плен враги Барраярской Империи.

— Сэр.

— Объясните это мне.

— Сэр, я отправился на встречу с отцом, которого до этой минуты считал мертвым, — поправил Галени, и Иллиану понравилось, что в его голосе прозвучала едва заметная нотка вызова. По крайней мере, Майлзу его сломать не удалось. — Я посчитал, что это дело личное, и не верил, что он способен причинить мне вред.

— Вот как? Вы — капитан Имперской СБ. Что вы можете сказать о прежнем отношении вашего отца к сотрудникам СБ?

Голос Галени был абсолютно ровным, когда он ответил:

— Отец их ненавидел, сэр.

— Тогда почему вы сочли, что лично вам он ничем не угрожает?

Казалось, Галени молчал очень долго — хотя по часам в чипе Иллиана прошло всего пятнадцать секунд.

— Я надеялся, что взгляды отца изменились за те двадцать лет, что я его не видел. Ведь мои же изменились.

Иллиан медленно кивнул:

— И если вы бы пришли к заключению, что он действительно изменил свои взгляды, то отпустили бы его и продолжали дальше поддерживать легенду о его гибели много лет назад?

— Я не исключал такой вариант, — ответил Галени. Иллиан мысленно поморщился, хотя, если честно, было хорошо, что Галени сам в этом признался.

— Вы не подумали, что принимать такое решение вправе лишь человек, который имеет больше информации и полномочий в отношении комаррских террористов, нежели вы?

Галени глубоко вздохнул, выдохнул, и повторил:

— Сэр.

— Неубедительно, — отрезал Иллиан. — Мне необходимо знать причины вашего поступка, капитан. Объяснитесь.

— Я хотел оценить умонастроение своего отца и принять это решение сам; чтобы у моего отца было больше всего шансов… — начал Галени, на мгновение запнулся, и вдруг вызывающе вздернул голову. "Помирать — так с музыкой"? — На Барраяре ведь всё строится на непотизме, сэр! — его голос дрожал от гнева и досады. — Все только и делают, что оказывают одолжения своим друзьям или родственникам. Каково твое происхождение и кто твоя родня — вот два самых важных вопроса. Именно поэтому лейтенант Форкосиган может выйти сухим из воды даже после того, как отпустит на свободу своего клона-убийцу, и его никто не притащит сюда на допрос, и его карьера не будет балансировать на лезвии ножа. А я всего лишь предположил, что у меня будут основания не задерживать моего отца, если он больше никому не опасен, и система уже готова меня раздавить. Сэр. — Он воззрился на Иллиана почти свирепо.

Иллиан сидел молча, ничем не реагируя на этот взрыв. Похоже, Галени выплеснул то, что носил в себе не одну неделю. Наконец шеф СБ заговорил — бесстрастно, вежливо и спокойно:

— Да, капитан. Эта система благоволит к форам. Она пристрастна. Вряд ли для вас это новость. — Он чуть подался вперед. — Именно эти соображения руководили вами в тот момент?

С точки зрения Иллиана, сказанное было чистой рационализацией, правдоподобным объяснением, бастионом логики, который Галени воздвиг позже, защищаясь.

Галени помолчал и ответил уже почти спокойно:

— Нет, сэр.

— Что ж, тогда давайте вернемся к заданному вам вопросу.

— Он — мой отец, — твердо заявил Галени и поправился: — Он был моим отцом. Я хотел верить ему. Хотел...

Иллиан подбодрил его кивком. Вот они и добрались до главного.

— Хотел заставить его изменить свое мнение.

Да, это самая прямая и ясная формулировка, в какой Галени признается, что шел на эту чертову встречу в надежде заслужить отцовское одобрение. Что же, СБ с самого начала знала, что отец — его слабое место. К тому же на сей раз многочисленные свидетели подтверждают, что сер Гален мертв окончательно и бесповоротно. Дестанг обнаружил тело и идентифицировал его с применением анализа ДНК. Лишь затем состоялись быстрые похороны. На них вместе с Галени присутствовал и лорд Айвен — что немало удивило Иллиана. Майлз же на тот момент был уже далеко от Земли.

— Также у меня были некоторые опасения насчет брешей в системе безопасности посольства, — подумав, добавил Галени.

— Существует стандартная процедура, предписывающая, как следует действовать в подобных случаях, — возразил Иллиан. — Вы ей не последовали. Думаю, нам стоит исключить из рассмотрения этот довод.

— Да, сэр.

— Вы раскаиваетесь в том, что отправились на эту встречу — именно таким образом, как вы это сделали?

Галени молчал. Иллиан ждал.

— Я не раскаиваюсь в том, что попытался поговорить с отцом, — ответил Галени наконец. — Я был должен сделать это. Переубедить человека — нет вещи важней, а, если я мог бы переубедить его, тогда... тогда мне было бы под силу убедить кого угодно. И именно я мог точнее всего оценить, возымели ли мои слова действие на отца. Меня бы он в этом деле одурачить не смог; а он и не пытался, на самом деле. В чем я раскаиваюсь, так это в том, что не оставил в посольстве следа, по которому меня могли бы отыскать.

Иллиан побарабанил пальцами по столу.

— Понимаю.

Сказанное было логично и даже довольно разумно. Иллиан подумал мимоходом, что его критерии "совершенно неразумного" несколько изменились с тех пор, как Майлз набрал своих дендарийцев. Но как довод — сказанное приемлемо. На рассуждения Галени влияли эмоции, однако они оказались не так ужасны, как Иллиан того опасался. Ни один из потенциальных вариантов, которые он считал для себя допустимым, безопасности Империи по большому счету не угрожал. Более того, нельзя было сказать, не покривив душой, что долговременная перспектива интеграции Комарры — это вовсе не дело Галени. Она была не просто его проблемой, но его жизнью.

— Хорошо. Благодарю вас. В дальнейшем с вами желают поговорить премьер-министр и его жена.

Он сделал вежливую паузу, давая Галени время оправиться от внезапной перемены темы. И выждать, пока у того перестанут гореть щеки.

— Полагаю, они хотят поблагодарить вас за помощь, оказанную их сыну, а также обсудить, гм, другого сына.

Корделия, в точности как и Майлз, автоматически объявила клона своим сыном, и, поскольку Эйрел не спорил, Иллиан мудро предпочел не соваться между молотом и наковальней. Волей-неволей ему приходилось порой встревать между Форкосиганами, и ничем хорошим это не кончалось; так что по возможности он избегал подобных ситуаций.

— Кроме того, леди Элис Форпатрил просила меня передать вам ее личную благодарность за участие в спасении лейтенанта Форпатрила.

Галени сохранял бесстрастно вежливую физиономию. Иллиан чуть подался вперед, продолжая:

— По моим наблюдениям, заслужить золотую Звезду Империи значительно легче, чем личную благодарность леди Элис, и для вашей будущей карьеры второе может оказаться значительно полезней, чем первое. — Он сделал небольшую паузу: пусть Галени переварит услышанное. — А теперь, если вы хотите облегчить душу, у вас есть возможность высказаться до того, как я отправлю вас в гости к премьер-министру.

Галени крепко сжал губы, но было ясно, что что-то по-прежнему заставляет его кипеть и не дает успокоиться. А, может, и не одно "что-то".

— Разрешаю вам говорить без стеснения, капитан, — сухо добавил Иллиан. — Что бы там вас ни глодало, огласите это сейчас.

Галени медленно, не говоря ни слова, выдохнул. Снова вдохнул. И наконец выпалил:

— Но он же полный псих! А вы поручаете ему командовать наемным флотом! Он не умеет следовать приказам, срезает углы всюду, где только может, и не имеет не малейшего представления о безопасности. И о правилах. И о том, что надо еще и рапорты писать. И... — Галени осекся, выдержал паузу и добавил: — Я всегда уважал СБ. Но как теперь я могу испытывать уважение к организации, допускающей подобное?

Иллиана слегка попустило.

— Да, — подтвердил он мягко. — Именно поэтому лейтенанту Форкосигану отдаю приказы лично я. Я стараюсь минимизировать его контакты с остальной командной цепочкой СБ, поскольку, когда это случается, то неизбежно происходит... ну, именно то, что вы видели. Вообще-то ваше с ним обращение я должен отметить поощрением. Почти все прочие офицеры, которым приходилось им командовать, сажали его под арест через несколько дней после первого знакомства.

— Я должен был справиться даже с таким подчиненным. Командовать им. Извлекать из него пользу. А вместо этого... он начал командовать мною.

Иллиан поморгал: обычно во время своего "пост-майлзового" доклада его офицеры не бывали настолько честны. Он одобрительно кивнул:

— Да. Именно по этой причине я не задавал вам вопросы ни об одном из решений, принятом вами после того, как в дело вступил Майлз. И вообще, считайте себя везунчиком, — посоветовал он Галени. — Если бы вы преуспели в управлении лейтенантом Форкосиганом и при этом не свели к нулю его полезность, я не мог бы справиться с соблазном сделать вас его постоянным дрессировщиком.

Галени уставился на него с неподдельным ужасом.

— Прекрасно понимаю вашу досаду, капитан, — продолжил Иллиан, пока тот не забеспокоился всерьез. — Однако в своем перечислении качеств Майлза вы упустили один пункт: он результативен. У него самый чуткий нюх на проблемы, какой я когда-либо встречал, и превосходный послужной список по результатам разрешения этих проблем на пользу Барраяру. Разумеется, в детали я вас посвятить не могу, но его наемники более чем заслужили свое жалование за последние пять лет. Они уж точно не "игрушечные солдатики".

— Да, я их так назвал, — признался Галени.

— Отлично. Вы не первый, кто жалуется мне на Майлза, и сомневаюсь, что окажетесь последним. Что-то еще?

— Нет, сэр, — ответил Галени, однако его явно еще не отпустило до конца. Иллиан прикинул, какую именно тему они в разговоре еще не затрагивали, и решил перейти к ней плавно и осторожно.

— Теперь, пока вы еще не отправились к премьер-министру, нам с вами надо обсудить еще одну вещь: ваше следующее назначение.

Галени тут же напрягся снова. Иллиан уже с удовольствием отметил, что за все время разговора Галени ни разу не грозился подать в отставку, однако, если капитан все-таки сдерживал подобное намерение, сейчас самое время ему прорваться наружу. Однако тот просто спокойно стоял и ждал, что ему скажут.

— Перед тем, как я вновь призову вас на службу, вам положен отпуск. По возвращении из него вы получите несколько вариантов на выбор.

Галени переступил с ноги на ногу. Иллиан сделал паузу, выжидая, и все же ему пришлось переспросить:

— Вы что-то хотели сказать?

— Если вы собираетесь пропустить меня еще через одну процедуру проверки лояльности... — начал Галени.

Иллиан перебил его прежде, чем тот заикнулся о возможной отставке:

— Я такого не прикажу. У меня не было вопросов касательно вашей лояльности, лишь касательно вашего образа мыслей, и вы ответили на все, что я вам задал. Полученными ответами я удовлетворен.

Галени оторопел, а Иллиан чуть улыбнулся.

— Вы по-прежнему верите, что план Эйрела Форкосигана — наилучшая надежда на мир и стабильность Комарры?

Галени машинально кивнул и тут застыл, опознав цитату из самого себя.

— Так вы видели... там все-таки велась запись.

— Дендарийцы выкачали все данные из комм-пульта вашего отца, и да, эти записи я получил.

Галени замер. У него сейчас были глаза пойманного в ловушку зверя. Опасного зверя.

— А-а, — только и выдавил он.

Иллиан мысленно вызвал из чипа запись — выдержку из просмотренного на повышенной скорости многочасового, однообразного допроса, местами бесчеловечного и неизменно жестокого...

— И как ты можешь следовать за этим ублюдком, за этим гребаным убийцей??

За сеанс допроса Гален спрашивал об этом на все лады девять раз подряд и с каждым разом распалялся все сильней. Тут он даже грубо встряхнул сына за плечо, словно надеясь вытрясти из него нужный ответ.

И тогда капитан Галени ему ответил тем странно безмятежным тоном, какой обычно бывает у человека под фаст-пентой:

— План Эйрела Форкосигана — наилучшая надежда на мир и стабильность Комарры. Я восхищаюсь им за это.

— Лжешь, черт тебя подери! — Гален отвесил сыну такую оплеуху, что разбил ему лицо в кровь. — Ты?! Ты восхищаешься Форкосиганом?..

Иллиан остановил кадр. Эмоции, которые он ощутил, увидев этот эпизод впервые, в чипе, разумеется, не сохранились, но они захлестнули его снова без всякого специального напоминания. Прилив ярости, покровительства и гордости одновременно. И на этот раз он не стал скрывать свои чувства, дал комаррцу их увидеть. Когда-то этот человек был глупым мальчишкой, но с тех пор ради Барраяра он дважды отрекся от собственного отца. Галени должен знать, что отныне он не один, и что свои его не бросят.

— Да, капитан. Я все видел. Я всегда смотрю документальные записи плена моих людей, если получаю их. — Он подчеркнул это "моих" достаточно, чтобы завладеть вниманием Галени. — С вашей стороны было абсолютной глупостью дать себя похитить, но то, как вы вели себя в плену, наполняет меня гордостью за то, что я ваш командир. СБ заботится о своих, Дув. Мои Глаза смотрят с твоего воротника. Так что да. Я просмотрел все эти записи.

Он опустил взгляд на лежащие на столе бумаги, давая Галени минуту совладать с собственной мимикой. Когда Иллиан снова взглянул ему в лицо, оно было спокойным.

— Итак. Что касается вашей будущей должности. У меня есть вакансия здесь, в группе аналитики Управления по делам Галактики, если вы ее захотите. В своем докладе посол высоко оценил ваши способности к анализу данных. — Иллиан сделал паузу. — Помимо этого, у меня есть открытая вакансия на Комарре. Та должность на ступень ниже, чем аналитик, зато на ней вы будете отвечать за взаимодействие с местными комаррскими властями, с одной стороны, и с офисом Имперского советника, с другой.

Иллиану пришлось потратить немалое время на изучение списка переводов, выходов в отставку и вновь созданных должностей своего ведомства по всей галактике, пока он не выбрал для Галени эти два варианта.

— Вы не обязаны давать мне ответ немедленно, если предпочитаете поразмыслить над вашим выбором во время отпуска, — добавил он.

Но на лице Галени он уже видел ответ. Напряженное и несчастное выражение исчезло, теперь тот выглядел просто усталым, да и стоял, вытянувшись, как солдат на посту, но не был напряжен, словно перетянутая струна.

— Нет, сэр. Я предпочту должность на Комарре.

Иллиан скупо улыбнулся:

— Хорошо. Там вы прекрасно послужите Империи и мне. А теперь идите. Расскажите премьер-министру с женой все, что они захотят узнать. А после отпуска доложитесь генералу Аллегре в Департаменте по делам Комарры. — Он значительно и серьезно кивнул Галени — жест, который уже давно позаимствовал у Эйрела. — Свободны, капитан. Благодарю вас.

Галени четко ему откозырял, и Иллиан ответил тем же: не своим обычным неопределенным взмахом руки у виска, но таким же четким салютом. Этот человек заслужил эту честь, и заслужил ее тяжело.

Прежде, чем перейти к следующему пункту своей повестки дня, Иллиан подумал, что Майлз был прав насчет Галени. Он — лояльный комаррец и одаренный офицер. И далеко пойдет.