Ведьма (джен)

Из отчета о событиях при Бругге.

Досье Алисии де Верес.

Род занятий: оказание услуг магического спектра.

Образование: прошла обучение и стажировку у архимага Капитула Артура де Вереса. От обучения в академии Аретузы официально отказалась.

Статус: Маг-ренегат.

Ранняя биография:

Родилась в замке Атра-Холл на юге Редании, где прожила до девяти лет. Отрочество и юность провела в крепости Антрум-Хайт, служившей школой и местом зимовки ведьмаков, под патронажем предположительно отца Артура де Вереса, ставшего наставником вышеуказанной и параллельно занимавшего должность штатного чародея при школе.

По неподтвержденным данным, является незаконно рожденной дочерью графини Иоланты Молбург и Артура де Вереса, служившего некоторое время придворным чародеем при замке Атра-Холл.

— Вам придется многое объяснить. Вы это понимаете? — спросил меня седой, с вкрадчивым голосом дворянин.

— Если бы было по-другому, меня бы здесь не было. С чего мне начать?

— С начала. С самого начала, как можно подробнее. Расскажите все.

Хорошо, начну сначала. Кто я?

Если посмотреть со стороны селян, то я самая что ни на есть простая ведьма. Почти все церковники именуют меня порочным сосудом, посланницей темных сил и прочими «приятными» уху любой женщины эпитетами. Надо сказать, что мои чуть отливавшие рыжиной волосы только подкрепляли такое мнение. Если смотреть со стороны властей — маг-ренегат, не подчиняющийся никакой зарегистрированной организации, что пока не запрещено, но смотреть косо, благодаря селянскому мировоззрению, более, чем обязательно. Со стороны ныне упраздненного, но жаждущего восстановления Капитула, я маг-недоучка, эдакий выкидыш системы образования чародеев. Несмотря на не самые гладкие отношения с человеком, в свое время хорошо проводившим время с дамой свободных взглядов, которая меня впоследствии родила, его взгляды на Капитул и его членов передались мне, поэтому я всегда старалась держаться от них подальше.

Лет до девяти я жила при замке Атра-Холл, родовом замке семьи Молбург на юге Редании. Росла среди многочисленных детей прислуги вроде поваров, ключниц, псарей и прочих. Единственные привилегии, которые отличали меня от большинства — это то, что, когда я схватила оспу, меня лечил хозяйский лекарь, и образование. Что было весьма странно для меня тогда. Хозяева замка и раньше, хоть и изредка, но отправляли подающих надежды простолюдинов на обучение в специализированные заведения. Но, во-первых, чаще всего это были юноши, а во-вторых, их именно отправляли учиться с уговором вернуться и служить при замке. Я же осталась учиться фактически на дому, причем не в местной церковной школе для простолюдинов. Меня обучали вместе с детьми более «высокой масти» — дочерьми кастеляна, целителя и придворных рыцарей. Высокомерные и расфуфыренные девицы вечно смотрели на меня, как на раздавленную коровью лепешку, но, говорить что-то в открытую или тем более трогать, боялись по двум причинам. Во-первых, детство среди плебеев, коими считались все, у кого одежда дешевле на пару крон, чем у них, научила меня правилу «не жди, ударь один раз, но так, чтобы запомнили», — так будет лучше всем. Во-вторых, ходил слух, что, пусть наполовину и вне брака, но по праву рождения я выше любой из них, и меня держат как последний резерв, если вдруг овдовевшая молодая графиня все же не выйдет замуж и не родит законного наследника.

Репутация графини, как не самой благочестивой дамы в свое время, по сути, спасла мою шкуру. Благодаря тому, что ей не слали из-за этого сватов, моя жизнь имела цену. Слуг лечили либо храмовники, либо, если очень повезет, бродячие знахари, но ни те, ни другие чаще всего не были корифеями. В семь я заболела оспой. Меня лихорадило сутками, пока местный лекарь не взялся за мое лечение.

Именно тогда меня стали посещать странные сны. В них я летала. Оспу удалось вылечить, но сны посещать не перестали. Остались и оспины, которые, как утверждали окружающие, почти незаметны, но мне всегда казалось, что они прямо бросаются в глаза.

Совершенно не помню, кто рассказал мне впервые о моем происхождении, так как была слишком мала. Не то одна из кухарок, не то ключница, не то подвыпивший кастелян. Но такие теории строили все дети, кому не было лень, так как далеко не все прислужницы женского пола, имевшие детей, состояли в законном браке. Поэтому я не особо серьезно к этому относилась. К тому же другие утверждали, что меня родила умершая где-то через год после моего рождения поломойка, нагулявшая брюхо то ли с наемником, то ли с бардом. По большому счету, наслушавшись историй от других детей, мне стало все равно. Крыша над головой у меня была, кровать тоже, да и кормили хорошо. Чего еще желать не пойми откуда взявшемуся ублюдку?

Так или иначе, когда мне было шесть, на кухню спустился стюард кастеляна и, пояснив только, что это приказ хозяев, забрал меня. Даже перед приездом короля Визимира прислуга так не драила полы, как мое несчастное шестилетнее тельце. Мне казалось, что с меня заживо сняли кожу и еще зачем-то запихнули в дурацкое на вид, колющее и к тому же неудобное платьице. После меня отвели в комнату, где меня и остальных девочек ждал престарелый мастер Камель.

После занятий платье сдавалось обратно. Процедура стала повторяться дважды в неделю. За три года я прилично освоила чтение, счет, этикет и историю и еще пару нехитрых наук. К этому времени один престарелый сластолюбец знатного происхождения таки повел под венец графиню. Спустя несколько лет появились признаки результативности брака у графини, которые в последствии оказались ложными. А меня забрал странноватый мужик в необычного вида дублете. Жесткие и холодные, словно высеченные из камня, но все же в чем-то притягательные черты лица отдаленно напоминали мои. Было понятно, кем он мне являлся, но вслух это было произнесено всего раз.

Помню нашу первую встречу. Меня вызвали к вратам у Северной башни, где в покоях кастеляна меня и ждали.

— Алисия. Твой отец. Артур де Верес. Теперь он будет о тебе заботиться, — без вступления пояснил уже явно принявший на душу хозяин покоев.

Мой родитель молча встал. Осмотрел меня сверху вниз, подошел, отвернул мне губу и осмотрел зубы. Забавно. Словно выбирал лошадь. Кивнув кастеляну, он впервые обратился ко мне:

— Ездить верхом умеешь?

За меня ответил кастелян:

— С шести лет на взрослом коне. Еще ни разу не выпадала из седла.

Именно этот пьянчуга и посадил меня на того гнедого, еще плохо объезженного здоровяка, решив с залитых с утра глаз, что это хорошая идея. Не знаю, как я удержалась, но в какой-то момент он вдруг успокоился и даже стал слушаться, чего раньше от него не могли добиться ни конюхи, ни граф, ни сам кастелян. Старый граф, желая распустить перья перед молодой супругой, быстро прибрал гнедого к своим рукам, правда, высказав свое одобрение за работу. За это мне стали иногда разрешать кататься на одной из кляч до тех пор, пока она не отбросила копыта.

— Чудно, — сухо, даже слишком холодно для столь одобрительно определения ответил мой новый опекун. — Дорога дальняя, выезжаем немедленно. Собирайся.

Сборы заняли считанные минуты. Обычно скупые повариха и ключница даже собрали мне небольшой паек в дорогу. Кастелян отдал мне старую дорожную одежду своего выросшего сына.

Когда я вышла во дворик перед воротами, архимаг Артур де Верес церемонно целовал руку хозяйке замка, а старый граф, чуть ли не выпрыгивая из штанов, дабы показать свою еще не увядшую удаль, наставлял его беречь меня и советовал поставить смотреть за лошадьми.

Графиня столь же церемонно поцеловала воздух над моим лбом и пожелала хорошо добраться. Почти весь путь архимаг молчал, высказываясь коротко и исключительно по делу. Меня в целом это более чем устраивало. Было понятно, что я для него совершенно неуместная обуза и не более того. Мне же не слишком хотелось уезжать из замка, где у меня было все для средне-унылого, но гарантированно сытого и беззаботного существования, в место, где не факт, что все это будет. К тому же я привыкла и к сварливой прислуге, и к пьющему кастеляну, в чем-то заменившему мне отца, и ко всем безродным ублюдкам вроде меня, с которыми я росла. Я не сильно любила привыкать к новым людям.

Когда мы отъехали где-то на версту, он поравнялся со мной.

— Итак, уверен, ты уже поняла, что к чему и почему тебя выслали. Думаю, мы оба этому не рады. Потому устанавливаю правила. Первое: так и быть, наедине называй меня хоть горшком, лишь бы не в печку, но на людях обращайся ко мне только как «мастер архимаг», «господин архимаг» или «мастер де Верес». Второе: никогда, ни при каких обстоятельствах не мешай мне работать и не входи в мой кабинет без серьезной причины или разрешения. Третье: тренируй наблюдательность. И не задавай мне лишних вопросов. Никогда. Выполнимо?

— Да.

— Вот и умница. Если есть вопросы, задавай сейчас.

— Ты же маг. Почему мы не перенеслись туда, куда едем?

— Хороший вопрос, — в той же холодной безэмоциональной манере «похвалил» мастер архимаг. — На это три причины. Первая и основная: по пути у меня есть несколько дел. Вторая: скажем так, за моими перемещениями в Редании следят, и мне это не нравится. Пешим меня отследить гораздо сложнее. И третья: в крепости, куда мы направляемся, телепортация блокируется радиусом на пять верст.

— Что это за крепость?

— Ведьмачья школа Ирбиса, в горах Амелл, близ Туссента. Я там штатный маг. Еще вопросы есть?

— Пока нет, — ответила я.

Со всеми заездами по делам дорога заняла около трех недель. Мне и до этого случалось отбивать задницу в седле, но не до такой степени. В первую неделю мне хотелось выть, слезая на землю, от боли, ноги буквально подкашивались. Со временем стало несколько легче. Мне был дан наказ притвориться мальчиком, что хорошо вязалось с потрепанной одежкой, доставшейся мне от сына кастеляна, и несколько угловатой внешностью. Магистр де Верес, если обо мне спрашивали, представлял меня как Алистера, сына межевого рыцаря, призванного по Праву Неожиданности в Школу Ирбиса. Если мы останавливались в таверне, меня всегда оставляли либо в конюшне, либо на сеновале, как прислугу.

Дорога в горах была особенно тяжелой. Архимаг легко рассеивал метель и ветер, но подъем в гору и разреженный воздух никто не отменял. Как мне было пояснено позже, этот участок был частью Мучильни, на которой тренировали ведьмаков.

По приезде нам крайне быстро открыли ворота.

До этого мне приходилось видеть ведьмака лишь однажды — в корчме в одном из ближайших городков, куда меня послали на почти моей любимой кляче передать указание местному солтысу. Тот человек внешне мало отличался от других наемников. Первое, что мне бросилось в глаза, это два меча, причем за спиной, а не на поясе, как это обычно бывало. Вторая особенность почти заставила меня вздрогнуть: яркая радужка карих глаз и вертикальные, как у змеи, зрачки. Прижимистый солтыс договаривался с этим человеком о цене за какую-то услугу, и в этот раз почему-то очень быстро уступил предложению ведьмака. В последующие годы у меня была масса возможностей понять, почему.

Единственными женщинами во всем замке были две уже престарелые сестры-кухарки. Никто не давал точного ответа, откуда именно они там взялись. Кто-то утверждал, что они оказались тут по Праву Неожиданности, кто-то, что это беглые монахини, кто-то, что они были не то сестрами, не то любовницами одного из авторитетных ведьмаков. Именно к ним в помощь меня и отправили. Ежедневная чистка горы овощей и мойка штабелей посуды, остававшейся после стада здоровых мужиков, занимали почти полдня. Самое «веселое» было, когда выпадал период, в который в замке находилось много парней, проходящих испытание травами. Бедолаги после Мучильни жрали, как изголодавшиеся звери, и зачастую тут же выблевывали то, что поглотили.

Мастер де Верес не позволял заходить в свой кабинет — а точнее, целую башню — без разрешения никому, даже неформальному лидеру ведьмаков мастеру Климеку. Откровенно говоря, меня туда никогда и не тянуло. Душераздирающие крики, доносившиеся оттуда сутками, не слишком подстегивали мое любопытство, так как я хорошо знала, что там происходит, и не очень хотела видеть это воочию.

Я старалась как можно меньше общаться с мальчишками, прибывающими в крепость, так как знала, что большая часть из них все равно покойники. Внезапное исключение составили братья-близнецы Симон и Казимир, и прибывший с ними же Тадеуш. Троица быстро спелась, и поскольку прибыли они зимой, в месяц, когда крепость была почти замурована, не каждый день удавалось даже откопать ворота и тренировки делались почти, их испытания отложили до весны. Мне стали разрешать тренироваться за компанию вместе с ними, насколько это было возможно в условиях запертой крепости. До определенного момента фехтование даже давалось мне легче, чем им.

Моему так называемому отцу было абсолютно все равно. Мы могли не видеться неделями, и в основном наше общение сводилось к кивкам-приветствиям при встречах и передачах еды с кухни или мелких посылок из почтовой башни в его кабинет.

К моему счастью, все трое раздолбаев сумели пройти первые два испытания, и готовились к третьему. Тренироваться с парнями стало гораздо тяжелее, так как, по сравнению с ними, как бы я ни старалась, я была слишком медленной, да и физически была на порядок слабее.

Молодых ведьмаков стали брать на мелкие заказы в ближайших деревнях. Чаще всего это были заказы на накеров и утопцев. Меня, естественно, не брали, и мне оставалось лишь скучать в крепости, отрабатывать удары на манекене и заниматься прямыми обязанностями.

Как-то раз, ожидая парней за мойкой посуды, я почувствовала легкое дуновение ветра за спиной и ужасную вонь. Развернувшись, я увидела прямо перед своим лицом голову накера.

За всю жизнь я еще никогда так не орала — и что самое страшное, не могла остановиться. Стекла, как я увидела позже, повылетали изо всех окон на двух ближайших этажах. Из инстинктивно вскинутых рук вырвалось пламя. Все это случилось в пару мгновений, но мне казалось, что прошла целая вечность.

Голова накера, насаженная на палку, изжарилась до хруста. Ее незадачливый владелец не успел до конца увернуться и теперь лежал с обгоревшей до мяса левой частью лица и шеи и прожженной до кости левой ключицей. Казимиру и Тадеушу не сразу удалось потушить брата по оружию. У меня же был полнейший ступор. Из него меня вывел крик Симона. Вместе с Тадеушем и Казимиром мы отнесли вопящего друга в башню мастера де Вереса. Он скомандовал положить его на стол и выдворил нас.

Прошло несколько часов, прежде чем дверь в кабинет открылась.

— Вы двое. Отнесите его в его кровать, — сказал архимаг молодым ведьмакам и повернулся ко мне. — А ты зайди ко мне.

Выслушав, что именно произошло, он прошелся, почесал квадратный щетинистый подбородок и спросил:

— С тобой происходило нечто подобное раньше?

— Нет.

— Что-нибудь странное: необычные сны, которые сбывались, внезапные возгорания?

— Нет.

— Хм. Пареньку здорово досталось, да и фон был такой, что все приборы с ума посходили… Возможно, из тебя и выйдет толк.

В этот день меня переселили в каморку при башне архимага. Первое время приходилось вдвойне несладко, так как половину дня я проводила, выполняя упражнения новоявленного наставника и мелкую муторную работу ассистента, а остальное время дежурила у Симона. Раны, причиненные магией, всегда залечиваются дольше и тяжелее других, даже у ведьмаков. Бред, бесконечная смена замаранных простыней и их стирка, обработка жутких ожогов, кормление с ложечки и постоянные уговоры.

Мне казалось, это длилось целую вечность, но учитывая, что покалечился Симон от моей руки, пусть и по собственной дурости, оставлять это на других мне тогда не позволила совесть.

Казимир сильно злился на меня, так как серьезное ранение Симона могло уменьшить его и без того не великие шансы на выживание после третьего испытания. Он даже перестал со мной разговаривать на какое-то время, к чему подбивал и Тадеуша.

Симон все же восстановился практически без потерь. Он всегда говорил мне, что кроме шрамов на коже, из-за которых на него девки стали клевать, никаких изменений не произошло, но мне полуслучайно довелось узнать, что с этого времени левый глаз у него видел немного хуже — мелочь, не всегда заботящая простого человека, но способная подпортить жизнь убийце чудовищ.

С переездом открылись и крайне неприятные аспекты работы магистра де Вереса. Я видела, как проходили испытания магией. Иногда они шли по стандартным алгоритмам, которым он обучал и меня, но периодически он от них отходил. Смертность при последнем испытании и так была высока, а сама смерть ужасно мучительна. Частенько в кабинет заходили молодые крепкие парни, а через несколько суток выносили трупы искалеченных изможденных стариков.

При некоторых экспериментах наставник почти в открытую выдворял меня из кабинета. Причем отнюдь не из заботы о моей психике, а скорее боясь даже передо мной быть застуканным в использовании неконвенционных методик.

После испытаний, проходящих особенно тяжело, магистр всегда ехал в ближайший городок и зависал там несколько дней. Чаще всего в борделе.

Однажды поздно вечером я сидела в его библиотеке и лениво ковырялась в литературе по нанесению рун, когда вдруг услышала, что в смежный с библиотекой личный кабинет штатного мага кто-то зашел.

— Мастер Климек? Чем обязан такой честью? — не слишком радушно спросил архимаг. Он всегда не особо любил гостей, в особенности незваных. И его не сильно заботило то, что лидер ведьмаков имел право заходить в любое помещение без стука.

— Есть разговор. Ты заигрываешься, Артур. Твои эксперименты любопытны и в перспективе могут дать полезный толчок, но у нас идет война, и набирать мальчиков становится не только сложнее, но и опаснее, а их смертность только растет, — ответил ведьмак.

— Черные ясно дали нам понять, что школу не тронут, пока мы не будем вмешиваться. У нас и раньше бывали сложности. Что с тобой, Климек?

— Черные владеют ситуацией — неизвестно, какая вша попадет им под хвост. Леха убили по пути в Вызиму, когда он поехал забирать своего отмеченного, Юстес чудом уцелел в Долине Понтара, а Винсент прислал весточку, что перезимует со своими в Ард Каррайге, так как тракт, считай, перекрыт твоими любимыми нильфами, — с нажимом ответил мастер-ведьмак.

— Мои исследования могут как раз помочь сократить смертность.

— Пока что выходит наоборот.

— Ой, ну не перевирай статистику, все идет по утвержденным нормам: четверо из десяти. Что тебе еще от меня надо, Климек?

— Ладно, согласен, перегнул, но, Артур, раньше у тебя почти каждый второй, а в хорошие года больше половины выживали. Отложи свои эксперименты хоть на несколько лет, пока не подрастут отмеченные Предназначением ублюдки, порожденные этой войной.

— А их много?

— Уже немало, и это явно только начало. К примеру, Гидеон с год назад вытащил из болота фермера и привел домой. Его дом обнесли, а жену за полчаса до их возвращения поимел какой-то разбойник. Разродилась крепким парнем. И таких историй сейчас предостаточно.

— Я наметил один эксперимент. На подходе трое, я надеялся попробовать на них.

— Будь по-твоему, де Верес, но эти последние. После прерываешься. И, кстати, один из них был серьезно ранен. Ты же его и лечил. Ты уверен, что с твоей расширенной программой он вообще выкарабкается?

— Честно говоря, не уверен еще больше, чем в остальных. Левый зрачок почти восстановлен, но видеть он им будет всегда чуть хуже, что не критично для него, но мне для эксперимента нужны абсолютно здоровые глаза.

— Тогда не искушай судьбу.

— Ладно. В данном случае переводить ингредиенты действительно особого смысла нет, — согласился архимаг.

— Ну вот и договорились. Эти двое — и все, — еще раз уточнил мастер Климек.

Ведьмак вышел.

Я продолжала усиленно делать вид, что тренируюсь в написании рун. Наставник встал, вошел в библиотеку, подошел к столу, пристально на меня посмотрел и сказал:

— Я сам тебе говорил все подмечать, чтобы не задавать лишних вопросов, Алиссия, и ты это усвоила, на мое счастье. Но только попробуй разболтать об услышанном дружкам или не дай тебе бог сорвать эксперименты. Я почти уверен, что ты уже начала прикидывать, какие из ингредиентов надо испортить. Ты меня хорошо поняла?

— Да.

— Чудно. Завтра ты мне ассистируешь, — ответил наставник с несколько гаденьким выражением лица и, оттолкнувшись руками от стола, развернулся и вышел.

Он не доверил мне действительно серьезных операций, но само участие даже на уровне лишь чуть выше «подай-принеси» делало меня причастной ко всему. Я могла простить ему многое, потому что мы никогда не были близки. Но не удар с такой позиции. Я знала, что целью этих экспериментов скорее были исследования, чем действительно повышение выживаемости. А мое участие, как я теперь понимаю, было способом пробить определенную планку. Заставить привыкнуть к такой работе, избавиться от неуместной на ней жалости.

Он наблюдал за реакциями тканей на определенные чары. Стремился коренным образом изменить их структуру: например, значительно укрепить кости и связки. На выходе получались лишь изуродованные трупы.

Всех троих ведьмаков разместили в одном помещении, но разделили ширмами. Каждый из них мог слышать крики и хрипы другого. Я подготавливала зелья — каждое из трех на отдельной горелке. Наставник тем временем накладывал руны. Симон, лежа на кушетке, поглядывал на меня из-за занавески. В определенный момент я встала и задернула ее под его ехидную усмешку. В испытании Тадеуша была изменена процедура финальной стадии увеличения метаболизма, а на долю Казимира выпал шанс получить более совершенные глаза.

Магистр нанес последние руны на лбы каждому из них и велел мне раздать по первой порции зелья.

Парни морщились, дурачились, говорили о том, что моча накера, наверное, нектар по сравнению с этим варевом и, что это удивительно, как с такими способностями я еще не угробила их, работая на кухне. Понятное дело, что все это было смехом сквозь слезы. Они ужасно боялись, но не хотели показывать это ни мне, ни друг другу.

Архимаг встал в круг с рунами и произнес заклинание фона-катализатора. Постепенно каждого из ведьмаков скрутило. У Тадеуша изо рта вырвался пульсирующий фонтанчик крови.

— Зелье Раффарда Белого, живо! Вводи прямым! — скомандовал наставник.

Я видела, что даже если мне удастся его влить, то это будет скорее актом жестокости, чем милосердия.

— Не поможет, мастер. Обширные инсульт и инфаркт. Он уже покойник. Только промучается чуть дольше, — сказала я, глядя на еще недавно здорового и энергичного Тадеуша.

— Тебя не спросили! Делай, что говорят! — рявкнул магистр де Верес.

Я послушно набрала очищенное для такого случая зелье в шприц с толстой иглой, тщательно прицелившись ударила в грудину и спустила поршень, предварительно очистив дыхательные пути ведьмака от крови.

Тадеуш агонизировал еще четыре часа. До сих пор не знаю, как мне хватило терпения не выбежать на улицу или хотя бы не опорожнить желудок в заботливо приготовленное ведро.

Еще через час что-то начало идти не так у Казимира. Я до последнего стояла над ним, пытаясь понять, что делать. Все показатели были в норме, но зрачки не желали преобразовываться. Стягивающие его ремни пришлось удвоить, так как ведьмак чуть не вырвался. Через несколько часов Казимир стал биться еще яростнее. Я подошла — он истошно закричал:

— Мама!

Затем у него лопнули оба глаза, причем так, что забрызгало и стены, и ширму, и меня. Не хочу даже знать, что конкретно сделал с ним наставник. Естественно, Казимир не выжил.

У Симона, на котором архимаг не решился проводить никакие исследования, дела шли хорошо. Его тело словно само принимало преобразования, пусть и не безболезненно. Мастер было даже пожалел, что выбрал для испытаний не Симона, который в итоге оказался наиболее вынослив.

Позже сам Симон долго убивался из-за этого, считая, что если бы он тогда не поддержал Тадеуша в его идее меня напугать, то вполне мог оказаться на месте брата и тогда тот бы мог выжить. Он часто пытался выпытать у меня, как он умер. Я всегда говорила, что быстро. Симон мне никогда не верил. Но у меня не хватило духу описать то, как кровеносную систему Казимира и ряд органов буквально разорвало на клочки изнутри, и как организм, стимулируемый зельем, усиленно не отпускал душу на протяжении нескольких часов.

Прошла пара лет. Все постепенно сгладилось. Симон стал достаточно уважаемым и результативным ведьмаком. Я все глубже погружалась в омут магических наук, но тем не менее стала в нем лучше видеть. Роль наставника теперь больше сводилась к проверке моих знаний и составлению программы, чем к непосредственному обучению.

Я стала выезжать с ведьмаками «в поле». Первые убитые чудища крайне подстегнули мой интерес к данному виду деятельности. В этом направлении я росла быстро: начиная от убийства кучки накеров под прикрытием молодых ведьмаков, я вскоре перешла на заказы вроде убийства ослизга или кокатрикса — в одиночку. Физиология не давала мне стать ведьмачкой, а незавершенное обучение и отсутствие диплома не давали именоваться чародейкой. Тем не менее, как уничтожитель чудовищ я стала эффективнее большинства и тех, и других.

Выезды были не такими частыми, как хотелось, но обширная библиотека не давала совсем уж заскучать. Как-то, застряв зимой в крепости, я наткнулась в книге на раздел, посвященный преобразованию внешности. Любая чародейка скажет вам, что такими чарами без помощи профессионала пользоваться не стоит, что она никогда этим не баловалась и, что самое парадоксальное, каждая соврет. Даже мой наставник, от природы хорошо сложенный, пусть изредка, но прибегал к хитростям, позволявшим сохранить ему подтянутое телосложение и идеальную осанку.

Я ограничилась убиранием оспин, наличие которых столько лет меня мучило, и последствий учебы и безвылазного сидения в башне — то есть синяков и мешков под глазами. Без оспин меня вполне устраивала моя не особо яркая среднесмазливая внешность, которую было легко подать как серую, когда нужно, а когда нужно, как вполне презентабельную. Все зависело от ситуации. Так что делать большие преобразования у меня желания не было.

Какое-то время из-за войны и зимы я безвылазно сидела в крепости, иногда помогая наставнику. Скука в молодости — страшная вещь, особенно когда знаешь, что тебе есть в чем себя испытать. Пусть и выслушивая лекции о том, что мне не к лицу «строить из себя ведьмачку» от наставника, я стала часто выбираться на спецзаказы с Симоном, а иногда и с другими ведьмаками.

Призраки, гули, гравейр. При грамотной стратегии на очистку склепов от этих тварей уходили считанные минуты. Что я, что Симон, в какой-то момент даже загордились и приобрели излишнюю самоуверенность. Однажды это чуть не стоило мне жизни.

Симон позвал меня помочь с заказом. Одна предприимчивая сволочь шантажировала портовый город в Заречье, поднимая всякую нежить из близлежащих болот и склепов. Твари портили грузы, пугали, калечили и даже убивали тех, кто был в порту ночью. В общем, делали все то, чем могла навредить бизнесу столь неразумная форма существования. Симон выследил этого урода на болотах, но не стал лезть на рожон в одиночку, так как новоявленный некромант хорошо подготовился к незваному и неподготовленному гостю: он соорудил хижину прямо над большим гнездом накеров и был готов щелчком пальцев поднять не меньше дюжины плавунов на подмогу. Плюс расставил приличное количество ловушек.

По дурости мы не стали тратить много времени на планирование. Весь наш план сводился к тому, что я обрушиваю хижину вместе с гнездом, деактивирую ловушки и занимаюсь некромантом, а ведьмаки занимаются нежитью и по возможности моим прикрытием.

Все шло хорошо до определенного момента.

Я слишком отвлеклась на некроманта и не заметила, как со спины ко мне зашел поднятый им плавун. Ведьмаки тоже были отвлечены на подходящих с совсем другой стороны утопцев. Холодные мерзкие гнилые зубы плавуна впились мне в правую ключицу.

Он рвал мою плоть с животным восторгом и аппетитом. Я заорала и инстинктивно использовала заклятие Томаша Квирелла, так же имеющее жаргонное название «Крематорий». Сжав руками голову плавуна и стараясь не потерять оставшиеся силы и самообладание, я сплела последний узел заклинания. Плавун рассыпался в прах, но зияющая рана на ключице осталась. Симон опоздал лишь на пару секунд. Кивнув Симону, я вернулась к преследованию некроманта. Тот, под прикрытием купольного защитного заклятия, которое отражало столь любимые мной заклинаний огня, рванул до стола с руной. С трудом пробив купол, я метнула в чернокнижника кинжалом, так как на серьезные заклинания сил у меня уже не хватало. Угодила в плечо, но и это резко замедлило его действия, и дало возможность Симону снести ему голову.

Кровотечение я остановила, но на большее меня не хватило. Симон выдал мне бадягу из своих запасов, но она мало помогала в таких случаях. Сообщив, что готова, я поторопила парней, чтобы быстрей оказаться в крепости, где уж точно было все нужное, чтобы исключить заражение. Ведьмаки собрали все ценное, оставшееся от противника.

Мы ехали обратно. Ведьмаки с задором обсуждали, как круто они уделали некроманта и его скромную компанию. Я молчала. Голова лошади передо мной начала плыть. Сконцентрировавшись, я выпрямилась в седле.

— Эй, Лис, не засыпай, почти приехали. Ты как? — сказал Симон. Было уже поздно. Впервые я выпала из седла. И лошадь тут была абсолютно не причем.

Недели бреда, из которого я вырывалась в реальность лишь только для того, чтобы почувствовать невыносимую чудовищную боль. Ощущения были такие, словно мне ломали все кости разом, да еще и с доворотом на каждом суставе. Раз за разом я проходила через костоломку и погружалась в видение, где я летела. Летела над крепостью, видела ведьмаков и иногда какую-нибудь из кухарок. Ночь и день периодически сменялись, менялась и погода. Я старалась вырваться, покинуть крепость, оторваться от этой боли, но каждый раз, когда я пыталась вырваться, что-то словно силком затаскивало меня обратно в тело.

Позже стало и хуже и лучше. Боль стала почти привычной, но полет стал приносить меньше облегчения и удовольствия. Охота. Вот чего мне теперь хотелось.

Незабываемое чувство первой охоты. Я не знала, что делаю, за меня говорили инстинкты, и мне это нравилось. Серый кролик, выбравшийся из клетки, стал моей целью. Взмыв в небо, я прицелилась и, убрав руки по швам, падала. Воздух, рассекаемый плотью, легкий свист в ушах, не способный помешать мне слышать. Зверек даже не успел понять, откуда пришла его смерть. Мощный удар, пьянящее ощущение вкуса свежей крови во рту, и я уже уношу кролика на крышу. Расправившись с невиданным доселе мне аппетитом с добычей, я заглянула в окно, где когда-то спала. Постель была смята, вся в крови и в перьях. Желая разобраться, что происходит, я влетела внутрь и увидела перед собой наставника — он швырнул мне каким-то порошком прямо в лицо.

Видение пропало. Я снова лежала, и мои кости снова словно переламывались. У меня был жар, причем очень сильный. Постепенно боль прошла, и я смогла открыть глаза, правда ненадолго. Передо мной возник мастер Климек. Обратившись к кому-то еще в комнате, он сказал произнес:

— Беги за магом. Она приходит в себя.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыла глаза еще раз, передо мной уже была рожа магистра де Вереса.

— Что со мной случилось? — с трудом пробивая в себе способность говорить, спросила я.

— У тебя прорезались способности к полиморфизму: беркут — не худшая из форм, — коротко пояснил маг, не высказывая особого восторга или радости.

— Я, что, в птицу превращалась?

— Не сразу. Сначала в бестелесной форме ты чуть не лишилась человеческого тела, я с трудом тебя удержал. Измотала ты меня, конечно, прилично. Куда тебя только несло? Хотя, надо признать, наблюдать это было крайне интересно. Я даже сделал несколько записей. Потом самое интересное: ты начала приобретать пограничную форму, которую перешла быстрее, чем утверждается в большинстве источников. Ну, а под конец, ты все же перешла в телесную форму. Зрелище стоило того. Полиморфов-магов в мире очень немного. Я и сам знаю только пару. Увидеть это вживую стоило пары бессонных ночей.

— Что с укусом?

— Ты больше месяца тут валяешься. Рана давно затянулась. Шрамы сама убирай, если хочешь. Забавно, но заражение спровоцировало инициализацию способности. Хотя это неудивительно.

— Больше месяца? Хреново. Что мне делать с этим дальше?

— Тренироваться, но не заигрываться. Летать, полагаю, тебе нравится, но чрезмерное увлечение здорово отупляет, особенно неопытных магов.

Через пару дней, я, наконец, встала. Симон принялся меня усиленно гонять по фехтованию. В извинение за пропущенного плавуна, который меня цапнул, он преподнес мне отличный серебряный кинжал эльфийской работы. А так же обучил и его использованию.

Фехтуя, я ускоряла себя средствами магии, как могла, так как мои базовые способности не могли и близко раскрыть потенциал ведьмачьих стилей. Без использования магии с моей стороны, любой, и без того тренировочный поединок, превращался в избиение младенца, что всегда забавляло Симона. Как-то он припер какой-то амулет, якобы направленный блокировать магию. Опробовав его парой знаков, он решил обкатать его на мне. Не знаю, из чего именно была сделана эта безделушка, но разлетелась она даже без моей на то воли при первом же заклинании направленном даже не на него.

Наставник, правда, чаще обычного стал выезжать из крепости, ему чаще стала приходить почта, и он необычно часто переговаривался с кем-то через мегаскоп. Меня это волновало несильно.

После был Танед. Наставник не взял меня с собой. Поэтому о том, что там происходило, я знаю лишь по слухам. Вернулся он только через месяц после тех событий. И явно был напуган. Мастер Климек пытался его расспросить, но у него мало что выходило, единственное, что он смог выбить из магистра, так это совет расставить больше дозорных. Архимаг мог позволить вести себя именно так. Замены ему фактически еще не было, и браться ей было неоткуда. Я же в силу, опять же несильной заинтересованности, даже не пыталась из него что-то вытрясти, так как знала, что я не Климек, которого он хоть как-то уважал, и мне ответит он без конкретики, но с использованием краснолюдских ругательств.

Постепенно шумиха от событий Танеда утихала, да и начавшаяся война отвлекала от произошедшего. Магистр тоже уже несколько успокоился. Но расслабился он явно рано.

Превращения становились менее болезненными и более быстрыми. Уже значительно позже я научилась превращаться почти мгновенно. Полеты стали обыденным делом. Я даже стала их использовать, когда нужно было разведать логово заказанного чудища или найти тропу через топь. Симон всегда смеялся, когда я садись к нему на руку и частенько делал вид, что я набрала пару фунтов.

Война сказывалась на нас меньше, чем на других. Ни нильфы, ни северяне нас не трогали, так как война войной, а качественно избавляться от расплодившейся различной нежити теперь могли только ведьмаки.

Все шло спокойно. Слишком спокойно. Пока нас не посетил весьма неожиданный гость.

В тот день я, как обычно продрыхнув до полудня, была вытащена из койки лежащим рядом, но, как обычно, проснувшимся раньше Симоном, для тренировки. Все шло относительно хорошо, пока главные ворота не открыли, чтобы впустить прибывшего путника.

Гости в тот период были достаточно частым явлением из регулярного перехода этой территории от северян к нильфам и обратно. Поэтому тренирующиеся даже не отвлекались, когда ворота открылись в очередной раз.

Но я все же обернулась. И тут же поймала на себе взгляд янтарно-карих глаз гостьи.

Обучаясь магии, быстро развивается, то, что лжеученые называют интуицией. Она начинает работать в самые неожиданные для тебя образом.

В тот раз я почувствовала, что эта женщина не только чародейка, но и полиморф, как и я. Мастер Климек встретил ее лично и провел в башню чародея, а я продолжила тренироваться.

Подловив момент, я швырнула телекинезом своего «тренера» в стоящую за ним тачку с сеном. Симон увяз в сене ровно по пояс, причем ногами к небу. Что, судя по хихиканью, потешному болтанию ногами и фальшивым призывам спасти, его это сильно позабавило.

В какой-то момент я почувствовала, что что-то не так. Мне постоянно казалось, что за мной кто-то наблюдает. Это не добавляло концентрации. И мне не давал покоя вопрос о том, что здесь может делать чародейка. Я начала откровенно зевать удары.

— Детка, да что с тобой сегодня? Собери мозги в кучу, Лис, — как всегда с укором, но ласково сказал Симон.

Подняв глаза, я заметила, что так называемая интуиция не подвела меня и в этот раз. Чародейка продолжала наблюдать опять же за мной, но уже с балкона. Она слегка улыбнулась, но не отводила глаза, я тоже. Не знаю, сколько бы продлились эти гляделки, если бы наставник не пригласил, наконец, ее в свой кабинет.

То же злосчастное чутье заставило меня объявить перерыв в тренировке и подняться по внешней лестнице башни в голубятню, оборудованную трубой воздушной почты, чтобы доставлять записки и посылки в кабинет чародея мгновенно. Эта же труба обеспечивала прекрасную слышимость из кабинета при правильном применении.

— Все мучаешь детей, де Верес? Кошмары не снятся? — насмешливо спросила женщина.

— Уж чья б мычала, Филиппа. Я хотя бы «мучаю» во имя безопасности других.

— Даже если предположить, что я убила не меньше, чем ты, что дает тебе право так осуждать меня, Артур?

— Мои потери оправданы и окупаются. Если выразиться проще, я хотя бы выигрываю. Ты же любишь играть ва-банк за чужой счет.

— Интересно во что ты оцениваешь девчонку-практикантку? Она ведь еще и твоя дочь?

— С чего ты взяла?

— В реданской разведке не кретины сидят. Да и это видно невооруженным взглядом.

— Ты Алиссию обсудить приехала?

— Нет, но совет я тебе все же дам. Отдай ее в Аретузу. Не ломай ей жизнь. Она девочка сообразительная, способная, судя по досье Дийкстры, да и я сама это вижу. Я попрошу Маргариту дать ей возможность перейти на курс соответствующий ее нынешнему уровню.

— Я научил ее всему чему смог, да и Алиссия немало подчерпнула самостоятельно, Эйльхарт. Суммарно — это выше уровня твоей любимой Аретузы.

— Академия — это не увеселительная программа при сиротском приюте. Это обучение большее, чем ты ей можешь дать. Не только магия. Этикет, воспитание, связи, Артур. В общем, все то, чем ты в свое время побрезговал и, как мы оба видим, за это поплатился. Я вижу, что ты не ахти как привязан к дочери. Прояви заботу хоть в этом. Обеспечь ей успешное будущее.

— Филиппа, ты серьезно меня не слышишь? Хорошо, скажу совсем прямо. Я скорее удушу ее своими же руками, чем дам вылепить из нее ведьму вроде тебя или какой-нибудь де Тансервиль! Ты, верно, заметила, она подает надежды, но не для вас. Капитул меня высосал до капли и выплюнул, — шарахнув кулаком по столу сказал магистр.

Я прямо видела едкую ухмылку Эйльхарт с прожигающим собеседника взглядом.

— Назло мне лишаешь собственную протеже будущего? В этом весь ты, де Верес.

— Да, не стану скрывать, она из еще не потерянных способов подгадить вам. Моя протеже способна построить свое будущее и без Капитула, которого и так нет, собственно, как и большинство, вопреки тому, что вдалбливает Аретуза и Бан Ард. И я с удовольствием понаблюдаю, как вы попытаетесь убедить ее в обратном. Твое здоровье, Филиппа, — с сарказмом ответил наставник, отпил из кубка и поставил его обратно на стол .

— Неужели Танедд тебя ничему не научил, Артур? Сейчас. Именно сейчас мы должны держаться друг за друга. Это вопрос выживания. Мы допустили резню. Дали пустить нам кровь. Покажем слабость еще раз и начнутся гонения.

— Танедд, Танедд… — насмешливо повторил архимаг. — На что вы вообще надеялись? Что сборище тупых старых нимфоманок, как Кейра Мец и юных петухов с некрофильскими замашками вроде Детмольда, договорятся до чего-то стоящего? Да и про гонения мне не говори. Только благодаря мне про снюхавшихся с нильфами вообще узнали. Вместо того, чтобы отменить Сбор или хотя бы лучше подготовится, вы решили сыграть с Вильгерфорцем в кошки-мышки. А меня сделали крайним. Меня до сих пор причисляют к числу заговорщиков, Филиппа. И я, который месяц сижу тут, как крыса.

— Ты и был заговорщиком, де Верес. Пусть и стукачом. Ситуация повернулась плохо не только для тебя. Так что не будь еще эгоистом и нытиком. Мы дали тебе уйти и спасти свою шкуру. Хотя тебе дали ясные инструкции не выносить сор из избы и не втягивать в это разведку.

— Так ты сюда за примирением или за благодарностью, Эйльхарт? В любом случае приехала ты напрасно. Хрен бы вы разобрались с Вильгельфорцем и его чудной компанией. Я больше поверю, что вы всей своей куриной компанией под него бы легли, лишь бы сберечь свои шкуры.

— Ты спутал нам все карты, Артур. У нас были шансы обойтись малой кровью. А из-за тебя это все вылилось в самую настоящую бойню. Не будь ее, у нас было бы больше времени подготовиться к нападению Нильфгаарда.

— Или же у нильфов была бы прекрасная база для подрывной деятельности по всему Северу.

— За что же ты так не любишь своих, де Верес?

— Я вас хорошо знаю. И хорошо знаю, что политика губит чародеев больше, чем что-либо другое. Ты ведь неглупая женщина, Филиппа, неужели не видишь, что это ты заигралась? Мне все равно. А вот малышу Радовиду может со временем надоесть, что им манипулируют. И тогда ты рискуешь отправиться на костер, как обычная ведьма.

— Я нужна Радовиду. А вот у тебя смена уже подросла. Как думаешь, сколько Климек еще будет тебя терпеть?

— Долго, Филиппа, долго. Если это весь набор оскорблений, что ты припасла, то, пожалуй, стоит позвать Климека. Он найдет тебе комнату.

Я услышала звук отодвигающегося стула и быстро ретировалась обратно во двор во избежание подозрений и встала у оружейного стола рядом с Симоном.

Чародейка вышла вместе с наставником. На ее губах играла ироничная улыбка.

— Если бы ты не был столь суров к людям, Артур, ты бы уже вполне мог стать, к примеру, ректором Бан Арда или советником короля. Только ты виноват, что прозябаешь здесь.

— Зато здесь пусть меня и не каждый любит, но смерти не желает никто, не считая тебя. Можешь этим похвастаться?

Эйльхарт усмехнулась.

— Жизнь длинна, мой старый друг, но она не единственная ценность чародея, — сказала чародейка и, сойдя по лестнице подошла, ко мне. — Пожалуйста, проводи меня до границ барьера, дитя.

Наставник мне коротко кивнул, и я махнула рукой молодому ведьмаку, чтобы он вывел лошадей.

Эйльхарт заговорила со мной только после того, как мы выехали за ворота.

— Нравится учиться? — спросила она у меня.

— Нравится не быть бомбой замедленного действия, — ответила я, зная, что зачастую происходит с теми, кто полностью подавляет способности.

— Интересный подход. Неужели не увлекает обучение тому, о чем большинство и мечтать не может?

— Увлекает и сильно. Как и большинство тех, кто обучается.

— Говоришь ты, а я прямо слышу голос Артура. У тебя отличный наставник, превосходный чародей, но очень советую не совершать его ошибок. Если ты унаследовала его талант, ты можешь далеко пойти.

— Какие именно ошибки вы имеете в виду?

— Не думаю, что я вправе рассказывать это тебе у Артура за спиной, но дам совет. Учись сходиться с разными людьми. Плохими, хорошими, умными, глупыми. Чем бы ты ни занялась, тебе это понадобится. У тебя приятная внешность, приличные манеры. Уже неплохое подспорье. Не зарывай себя на обочине жизни, как отец.

Я промолчала. Такое ощущение, что она этого и добивалась. Хотела несколько задавить.

Она и без меня поняла, где граница барьера. Филиппа спешилась, молниеносно сотворила портал, но прежде, чем шагнуть в него вместе с ведомым под уздцы конем повернулась ко мне:

— Будешь в Новиграде, я буду рада тебя принять.

Ее приветливость казалась мне странной, учитывая, что я была по сравнению с ней лишь диким ребенком, как по возрасту, так и по мастерству. Однако покупаться на такое радушие, я не спешила.

Наставника словно било током. Даже после Танедда он не был настолько раздраженным.

Спустя пару недель в один из вечеров он позвал меня к себе. К моему несказанному удивлению у него на столе попреки обычаю стояло несколько больших порций различных блюд и три бочонка. Он жестом пригласил меня сесть и сел сам. Посредством телекинеза он отдал мне сверток. Прежде, чем я развернула его, он сказал:

— Как архимаг я имею право лицензирования. Думаю, я достаточно обучил тебя, чтобы ты могла называться чародейкой и работать сама.

— Благодарю, мастер, — открыв сверток, я тут же наткнулась на свое имя. Я была записана как Алиссия де Верес. — Ты записал меня под своей фамилией.

— Хоть какая-то тебе нужна. Хотя бы на первое время. Если возьмешь другую, буду тебе очень благодарен.

— Что ж, спасибо.

— Даю тебе полгода на размышления относительно своего будущего. Либо остаешься здесь в качестве моего помощника и приемника, либо… Сама решишь. Не торопись.

— С чего такая трогательная забота?

— Лучше я сам дам тебе свободу, чем кто-то еще. Не держи меня за дурака. Думаешь, я не вижу, насколько тебе осточертело торчать здесь почти безвылазно?

— Это визит госпожи Эйльхарт на тебя так повлиял? — не строя иллюзий по поводу мотивов мастера спросила я.

— В некотором роде. Я просто решил раньше предложить тебе, то, что лишь пообещала бы она, но без каких-либо оговорок или условий. Угощайся. Это все-таки твой выпускной, к тому же Симон проговорился, что ты любишь эль, — ответил наставник и протянул мне кружку с только налитым и еще пенящимся элем.

Меня удивило что, он знал, с кем я общаюсь теснее всех. Несомненным плюсом магистра де Вереса, как наставника и отца было то, что его совершенно не интересовала моя личная жизнь. Этой темы он коснулся всего раз, когда пообещал, что выдворит меня из замка ссаной тряпкой, если я принесу в подоле ребенка. Так что бесплодность Симона, моя осведомленность в плане магических средств контрацепции, и некоторое количество извилин в голове практически исключало такую перспективу.

Я приняла кружку. Он налил себе такую же и, подняв, произнес:

— За твои будущие начинания.

Опорожнив еще пару кружек, я спросила:

— То есть, я больше не твоя ученица или практикантка?

— Формально да. Если ты хочешь задать еще пару идиотских вопросов, то, пока хмель не вышел, я готов на них ответить.

— Не думала, что ты сам это предложишь.

— Нравится это хоть кому-нибудь из нас двоих или нет, но я довольно долго с тобой общался и к тому же твой гребаный отец, было бы глупо полагать, что ты упустишь такую возможность.

— Хорошо. Вопрос первый. Все заклинания контрацептивной направленности, даже самые навороченные, накладываются не более полминуты. Неужели было наложить простейшее в ночь, когда развлекался с моей мамашей?

— Я пьяный был в дрова, а твоя дражайшая мамаша выбралась на праздник урожая в городок, где я на свою беду решил расслабиться после сложного дела. Крестьянка, куртизанка, княжна, ослица. В том состоянии я бы не отличил. К тому же Иоланта, при всех ее недостатках, красивая баба. Говоря совсем откровенно, не я был инициатором. И горизонтальная поверхность оказалась слишком близко, чтобы я успел включить голову.

— Ясно. Вопрос второй. Чем тебя так напугала эта Эйльхарт?

— Девочка моя, могла бы и заметить, что я недолюбливаю всех моих, так называемых, коллег.

— За что же так?

— Все чародеи редкостные козлы. Все без исключения.

— И ты? — иронично и икнув спросила я.

— Ой, только не говори, что не считаешь так. Из меня вышел хреновый отец, но лишь потому, что я разве только в кошмарах видел себя родителем. Уж извини, но ты в мои планы ну никак не вписывалась. Я стараюсь держаться от скопления своих коз… ик… коллег подальше. В виду того, что это натуральный гадюшник, который только с виду добрый и взаимовыручающий. Чего и тебе настоятельно советую. Капитул помогал лишь его верхушке и тем, кто в данный момент был полезен этой самой верхушке. Филиппа Эйльхарт лучший тому пример. Она ничего не делает просто так, даже, когда, казалось бы, выполняет свои обязательства.

Это был чуть ли не первый раз, когда я общалась с мастером де Вересом больше нескольких минут и не по вопросам учебы или работы. Собеседником он оказался не менее едким, чем наставником, но я к этому успела привыкнуть.

Признаться, в первые дни у меня был великий соблазн собрать шмотки и рвануть на тракт. Хотелось свободы, путешествий, легких и свободных денег, наконец, как и, наверное, большинству таких как я. Но в первый день меня удержало легкое похмелье, на второй уговор Симона дождаться заказа для стартового капитала, а где-то на третий день в моей голове окончательно вылупилась мысль, что одним случайным приработком сыт не будешь и неплохо бы сначала сделать себе имя, а потом уже вылетать из почти родительского гнезда, чтобы не оказаться у разбитого корыта.

Заказ пришел достаточно быстро. Причем, больше в моем направлении, чем Симона, а именно расследовать и устранить причину повышенной концентрации порождений Соприкосновения Сфер. Страдал небольшой городок на севере Заречья.

Наставник, уже не имея права мне приказывать, просто пытался сильно давить, чтобы я отказалась от этого дела. Магистр де Верес даже предлагал задействовать свои старые знакомства и вернуть меня в замок Молбургов через пару месяцев, но уже в статусе штатного чародея. Признаться, мне в какой-то мере даже хотелось вернуться, дабы посмотреть в кого превратилась графиня и курятник из дочерей местной знати. Но я не согласилась. Потом он просто просил меня остаться, но так и не смог назвать внятных причин для этого. С ним такое было часто, когда он чего-то просто хотел. Раньше мне приходилось под него подстраиваться, выполнять его капризы, но теперь у меня была возможность поступить по-своему и, наконец, начать делать свое имя.

Все шло гладко. Слишком гладко. Заказчиком оказался странноватый тип, по-моему, скорее косящий под начинающего купца, чем им являющийся. Без уговоров согласился дать задаток, чего от начинающих дельцов, у которых каждый грош в обороте, дождаться сложно.

Причиной разгула нежити явился искусственно созданный «разрыв», чем часто баловались квалифицированные некроманты. Создан он был крайне аккуратно, если не сказать изящно и заботливо. И что самое загадочное, совсем недавно, но при этом самого «автора», ни его следов не наблюдалось. Закрыть сам прорыв не составило особого труда, учитывая, что меня прикрывал уже достаточно опытный ведьмак.

Деньги выдали без задержки, дали небольшую надбавку за срочность, а хозяин местной корчмы в благодарность за восстановление потока клиентов, сильно пострадавшего от чудищ на тракте, сказал, что на ближайшие пару дней мы можем быть его гостями. Эйфория от такого успеха в первом же деле, нехило затуманила мне разум. Пару дней гуляний несильно ударили по кошельку, но были точно лишними, как я теперь понимаю.

Возвращались мы с Симоном в превосходном настроении. Гонорар был приличен, а желудки полными, но мысленно я готовилась ко вполне справедливому промыву мозгов от наставника.

Первые нехорошие предчувствия у меня появились, когда мы подъезжали к ближайшей деревне. Окончательно они укрепились, когда мы с Симоном через эту деревню проезжали. На ведьмаков и чародеев и раньше косились, но не здесь и не так. На нас смотрели, как на покойников.

За три версты до ворот крепости начало ощутимо нести гарью. Мы ускорились. Как выяснилось, напрасно.

Ворота Антрума были вынесены словно взрывчаткой, но я уверена — это была магия. Стены были обуглены, местами встречались следы крови. Внутри было множество кострищ с не до конца сгоревшими останками.

Ни до ни после не видела Симона таким. На какое-то время он словно лишился разума. Носился, как заведенный, и говорил о том, что надо искать выживших.

Единственными живыми душами оказалась пара мародеров. Которых я скрутила заклятьем и спросила:

— Что здесь произошло? И что вы здесь делаете?

Они молчали.

— Симон. Обшмонай-ка их.

Ведьмак глянул в сумки и убедился, что там, в основном, серебряная посуда и магическое оборудование из наиболее ценных материалов. Обыскав карманы злоумышленников, Симон наткнулся на нечто. Он осмотрел предмет и бросил его мне. Это оказалось серебряное кольцо-печатка, служившее ключом от некоторых шкафов. Его наставник всегда носил на мизинце.

— Что произошло? Быстрее! А то в жаб превращу! — теряя терпение спросила я.

— Я-я-я толком не знаю, госпожа. Пришли наемники какие-то с магом чудным, разрисованным по самое не балуйся. Всех перебили, а чародея здешнего в деревню потащили и там вроде, как порешили в назидание другим… Вроде как некромантом он оказался.

— Где его убили?

— Ну, дык на площади же и казнили. Я сам не видел, мне Нищука рассказал, а я уже сюда приехал. Отпустите, госпожа чародейка, я ж все, что знал, сказал. Война идет, а у меня детишки голодные сидят.

— Война? А что ж ты в армию не пошел? Там довольствие, паек.

— Дык, это самое… Инвалид я… Зрением слаб.

— Однако серебро приметил.

Я опустила эту парочку. Симон, правда обоим прописал в репу и пообещал им судьбу останков во дворе, если вернутся.

Найти место казни оказалось несложно . Тело еще не убрали. Это развеивало все сомнения относительно того, что магистр де Верес мог уцелеть. Самые популярные казни для магов — это сожжение и кол. Уж лучше бы выбрали первое.

Поймали его явно профессионалы. Обе руки были сломаны.

Наверное, Симон ждал от меня, что я захочу отомстить или буду психовать, но почему-то такого желания у меня не возникало. Хотя бы потому, что я не знала кому, но понимала, что, скорее всего, эти люди мне не по зубам. Заказ в нескольких днях пути от крепости явно был неслучаен. Два мага могут в десять раз больше, чем один. Меня выманили из замка не просто так. Я не была уверена, что на этом все закончится.

Мне действительно было жаль, что мой мастер погиб. При том, что отцом он был никаким, наставник из него вышел неплохой. Винила ли я себя в его смерти? Отчасти. Его уговоры выглядели типичными для него капризами. Разъясни он мне ситуацию хоть поверхностно, я бы осталась.

Мы похоронили наставника и, решив не рисковать, отправились в сторону Каэдвена.

Первые месяцы были самые трудные. Мы избегали больших городов и оплат через банк. Постепенно мы пришли к выводу: либо про нас забыли, либо нас и не искали.

Забавно. Чаще всего при снятии проклятий много времени и сил уходило не на уничтожение узлов или изгнании враждебного духа, которых легко выжечь, особенно имея под рукой толкового ведьмака вроде Симона или хотя бы пару наемников. А на изучение фактологии. Жертвы-заказчики, считая, что лучше утаить неприглядные факты, чем рискнуть их доверить кому-либо постороннему, зачастую увязали еще больше. Еще веселее было, когда должным образом не осведомленные «проклянатели» загоняли в ловушку сами себя. Так один особо ушлый племянничек ради наследства хотел убрать своих кузенов. Сформулировав вектор, как кровь от крови своего дядюшки, но при этом не знал, что он сам плод инцеста, и как следствие и его сын тоже.

Поначалу я и Симон почти всегда работали вместе и иногда разделялись, если заказы были выполнимы в одиночку. Я чаще выбирала наиболее заковыристые с магической и фактологической точки зрения, Симон же те, которые были наиболее опасны и требовали хороших боевых навыков.

Все пошло наперекосяк из-за одного заказа.

Мы не всегда делились друг с другом деталями работы, если это мешало. Так было и в этот раз. Я говорила, что мне поступило хлебное задание, но мы только и делали, что шатались по городкам, перебиваясь случайным заработком. До тех пор, пока я не нашла того, которого искала. Точнее, сам того не ведая, его нашел Симон.

Я возвращалась от заказчика-алхимика, которому отдала слизь риггера, а Симон уже сидел с другим ведьмаком за столом в корчме за городом, где мы остановились.

— Лис, вот и ты! А, ну-ка иди сюда, пока мы не прикончили кабана окончательно!— радостно воскликнул уже явно поддавший Симон и, подхватив меня на руки, усадил рядом с собой.

Второй ведьмак достиг примерно той же кондиции и туповато заулыбался.

— Это Арон. Он с юга. — представил мне собутыльника Симон. — Арон, эта Алиссия де Верес. Луч света в стервозном царстве чародеек.

— Как вы познакомились? — дабы поддержать разговор спросила я.

— Его прижали какие-то разбойного вида ублюдки. А ведьмаки должны помогать друг другу на пути. Верно, Арон?

— Точно. Не знаю, что бы я без тебя делал, дружище. — подтвердил ведьмак.

— Школа Змеи? — спросила я.

— Именно. Правда, я уже много лет там не был. Сейчас на юге прохода нам не дают. Вот и пришлось перебраться сюда. — ответил Арон, но убрал знак школы за пазуху.

— Учти, здесь тоже не сахар. Меня и мою госпожу чародейку уже пару раз чуть не подняли на вилы. — со смешком поведал Симон.

— По сравнению с югом тут весьма по-божески. Хотя из-за моего акцента и тут приходиться браться за самую гниль, когда нет заказов.

— А по тебе не скажешь. Куртка, небось, дороже моего коня. — заметил Симон.

— Да, наверняка. Постоянных клиентов у меня достаточно, но их заказы нерегулярны. Вот и приходится вкладываться в дорогие, но добротные вещи, чтобы реже их менять и иметь хоть сколько-нибудь приличный вид. — пояснил Арон.

— Это ж на что у тебя такие заказы? Даже у Алиссии за раз такие суммы редко выходят.

Мой ведьмак явно перешел разумную стадию опьянения, раз стал пусть и без конкретики говорить о гонорарах, к тому же моих с посторонним. Надо было вывести его из игры.

— Я умею использовать свои таланты, Симон. Чего и тебе советую. В мире много разных чудовищ. Всегда можно найти такое, за голову которого дадут больше. — загадочно ответил Арон. Мне, в отличие от Симона, был полностью понятен смысл его слов.

— К черту работу, мужики. Я на сегодня устала. — сказала я.

— Верно, мыслишь, милая. Эй, трактирщик еще кувшин эля. — заказал Симон.

— Бутылку травяной настойки. — добавила я.

— Угу, она с местным элем, ой, как хорошо идет. — подтвердил Симон.

Спустя полчаса мне удалось споить друга окончательно и, оттранспортировав его наверх, я вернулась к новому знакомому.

— Арон, ты в кости играешь? — спросила я у второго ведьмака.

— А то. Если хочешь, я за.

— Была бы против, не предлагала бы. Только давай не на деньги, а на безделушки. Игра на деньги только к ссорам приводит.

— Согласен. Что ставишь?

— Кольцо-печатку. Серебряное. — сняв с пальца кольцо, я положила его на стол.

— Хм. Хорошо. Могу поставить пару метательных кинжалов или… твои варианты?

— Честно говоря, всегда хотела обзавестись ведьмачьим медальоном. Симон со своим ни за что не расстанется. А у тебя еще и такой экзотичный для этих мест.

— Ради этого игру и затеяла? — со смешком спросил Арон.

— Раскусил. — признала я.

— Ну, смотри. Я хороший игрок. Судя по тому, что кольцо у тебя единственное, оно тебе должно быть дорого. — предположил ведьмак.

— Не дороже твоего медальона.

— Как скажешь.

Пьяный ведьмак, да еще и против чародейки… У него не было шансов. Сыграв для приличия пару партий и дав походить безделушкам из рук в руки, я таки выиграла желаемый медальон и, попрощавшись с ведьмаком, отправилась спать.

Встала я с рассветом, дабы подготовится. Симон на мое счастье спал как убитый.

Вскоре я постучалась в дверь к Арону.

— Алиссия? Входи. — с характерным южным акцентом ответил Арон.

Я открыла дверь. Ведьмак уже встал и начал укладывать сумки.

— Как ты понял, что это я?

— Ты вроде бы с Симоном давно. А так и не привыкла к нашему чутью. У тебя очень характерная походка. И из всех женщин в округе от тебя пахнет прилично. — с усмешкой пояснил Арон.

— Интересный комплимент. Но я не совсем за этим. Солтыс дал срочный заказ еще вчера на логово накеров. Я думала, что Симон возьмется, но он спит, как стрыга в саркофаге, и просыпаться явно не желает. Дело плевое. Жаль, если пропадет.

— Я вообще планировал отбыть как можно раньше. У меня наклевывается денежный заказ в Туссенте. Хочешь, присоединяйся.

— Хозяин барин, но работы на час от силы, а платят пятьсот крон. Предлагаю пятьдесят на пятьдесят за срочность.

— Накеры, говоришь? Сколько гнезд? — почесав в затылке и явно поддаваясь соблазну заработать приличную сумму за безделицу.

— Одно, но крупное. Тропу через болота я разведала, взрывчатка есть. Мне нужен лишь кто-то, кто меня прикроет, когда они полезут. Соглашайся, я и так сделала почти всю работу. — стараясь загадочно улыбаться попросила я Арона.

Тот слегка улыбнулся в ответ и ответил:

— Ну, что ж. Раз такое дело, Туссент, как-нибудь подождет.

Дорога заняла считанные минуты. Перейдя за мной по тропе через болота, Арон обнаружил, что за ними вполне живописный лес.

— Почти пришли. — сказала я и сплела заклинание паралича.

Пройдя еще несколько метров, Арон с маслянистой улыбочкой остановил меня, взяв за свободную от заклинания руку.

— Ты ведь не просто так меня сюда вытащила. Знавал я одну чародейку, та тоже по-нормальному в кровати не любила. Выдумщица была. А ты у нас, значит, природу любишь? — с легкой иронией, не переставая противно лыбиться, спросил ведьмак.

— Угадал. — ответила я и разрядила заклятие на него. Он не успел понять, в чем дело. Будь у него медальон, он бы догадался раньше, что накеры, если и были, то уже уничтожены.

Почти самое неприятное было, что по условиям заказа нужно было предоставить голову Арона. До этого мне не приходилось заниматься отсечением голов людей, пусть и мутантов, и их консервацией, но теорией я владела хорошо. Своей победе я, понятное дело, не особо радовалась. Пусть ренегат и головорез, но все же ведьмак. Утешало, только то, что в отличие от остальных охотников за головами, что преследовали его, я покончила с ним совершенно безболезненно. Тело сожгла, как это положено.

Чуть добавив к гонорару за него, я смогла купить простенький дом на окраине Вызимы, но это было позже.

Симон, прочитав оставленную мной записку, и найдя переданный солтысом за работу гонорар, дождался меня.

Я не стала скрывать, куда и почему пропала.

— Какого черта, Лис? Он же был ведьмаком, мать твою за ногу! — шарахнув по столу так, что он треснул, рявкнул Симон.

— Да вот хрен. Этот умник давно перешел на убийства людей. И неплохо на этом зарабатывал. Реданская, Каэдвенская и даже Темерская разведка объявили награду за его голову. Тем лучше, что я убрала его быстро.

— И чем ты теперь лучше его? Ты тоже убила человека по заказу!

— Тем, что если бы он ускользал и дальше, то объявили бы более жестокую облаву и тогда щепки бы полетели только так. Я не хотела, чтобы из-за этого выродка пострадали другие ведьмаки, у вас и так в обществе шаткое положение, Симон.

— С чего ты взяла, что это он? И что эта самая разведка не лжет? Ты и шанса ему не дала!

— Какой к черту шанс? Убить меня?

— Можно было расспросить, выяснить за что именно его ищут. Если бы он хоть рыпнулся, я бы тогда сам ему башку снес. Он южанин. Ты не хуже меня знаешь, как шпики любят вешать на них всех собак.

— Но не так дружно. Почти все шпики Севера его искали. Симон, включи голову. Вспомни. Он же по одному виду зарабатывал в разы больше даже самых результативных ведьмаков.

— Не факт. Но даже если так. Ты-то куда полезла? Нахрена взялась за это?

— Давали хорошие деньги. А главное, в отличие от всех этих доморощенных головорезов, я знаю и ведьмаков и их слабые места.

Видимо, эта фраза явно разозлила Симона больше, чем все ранее сказанное мной. В какой-то момент мне показалось, что он меня ударит, но он просто встал, закинул торбу за плечи, и сказал:

— А я думал ты не такая, как другие ведьмы, Лис. Подумай, куда ты катишься.

И ушел.

Не контактировали мы с ним из-за этого достаточно долго. И даже, когда все же возобновили, пусть и редкие, но совместные задания, общались мы, как раньше, но этой темы старались не касаться, так как понимали, что к согласию не придем.

Без Симона на какое-то время стало еще тяжелее. В поисках работы приходилось порой забираться в самую настоящую глушь, порой скрывающую крайне нелицеприятные истории.

К примеру, как-то особо добрые селяне попросили сжить со свету старую ведьму, до определенного момента мирно доживающую свой век в паре верст от деревни на болотах. Полуобезумевшая женщина покалечила пару хлопцев из той деревушки, когда те попытались стащить какие-то безделушки из ее халупы. При ближнем рассмотрении старуха оказалась агрессивной в меру. И приступы ярости у нее проходили рецидивами, а не постоянно, как утверждал местный сельский голова. Чувствовались подавленные, по всей видимости, в юности, способности к чародейству. Еще позже выяснилось, что старушку в молодости после долгих экзекуций едва не сожгли свои же за хождение в подмастерьях у местного колдуна, после чего она бежала на болота, где продолжала травничеством и мелким врачеванием выручать не столь враждебно настроенных односельчан за мизерную плату, дабы хоть как-то сводить концы с концами. Мне удалось уговорить проезжающего мимо алхимика забрать ее, как ассистента или хотя бы прислугу. За что сельский голова отказался мне платить.

Еще «веселее» оказалось другое задание.

Один ковирский виконт выслал мне заказ на устранение странного явления в полях, проявляющее себя при свете солнца в полях и мешающего работе крестьян.

Какого рода было явление, заказчик не описал, но, тем не менее, сомнений в том, что это полуденница, у меня не было.

Признаться, с этим видом нежити я была до этого знакома только по книгам. Поэтому определенный страх присутствовал, но, как оказалось, наиболее ужасной была не сама полуденница, а те, кто окружал ее при жизни.

По прибытии я сразу спросила у солтыса, были ли убийства в последнее время. Он ответил, что не знает о таком.

Пройдясь по дворам, я получила такой же ответ. Да и особо скорбных лиц среди селян не наблюдалось. Решив на этом не останавливаться, я зашла в местную церквушку, выслушав в свой адрес воз проклятий и даже один экзорцизм, я добилась от местного священнослужителя разрешения заглянуть в метрическую книгу. Смертей действительно не было достаточно давно. И то, последними были старики.

Потеряв надежду откопать информацию не контактируя с нежитью, я ждала полудня у векового дуба и рисовала руны, которые должны были мне дать небольшой запас по времени. Полуденница не заставила себя долго ждать.

— Ты не Густав. Где же он? Я так его звала… Он должен был прийти сюда в полдень.

— Кто ты? — стараясь не делать резких движений, спросила я, заплетая за спиной заклинание.

— Я? Я Рута… Где же Густав? И где святой отец? Как же холодно.

— Что ты здесь делаешь, Рута? — все так же безэмоционально, стараясь не раздражать духа, спросила я.

— Я пришла, чтобы встретиться с моим возлюбленным. Он не пришел, но пришли… Парни. Арнел, Юзек, Гавел. Они дурачились, обзывались, а потом сказали, чтобы я убиралась, но я не могла, я ждала Густава… Они сорвали мое ожерелье, а это все что у меня было от родителей. Янтарь. Солнечный камень. Потом на них, что-то нашло. Потом… Потом… Почему я тебе это говорю? Кто ты?... Ты пришла убить меня, как они.

Я успела испепелить агрессивно настроенную оболочку духа до того, как моя новая знакомая напала.

Картина начала вырисовываться, и с каждым новым мазком она делалась все отвратительнее. Больше недели мне пришлось обходить дворы и буквально угрозами выбивать правду.

Выяснилось, что Густав был старшим сыном солтыса, а Рута была сестрой милосердия, распределенной одним из церковных орденов в местную церковь и готовящейся принять постриг в монахини. Но, прибыв в деревню, она повстречала Густава. Слабо понимаю, что может привлечь в таком слюнтяе. В любом случае, душевный порыв заставил парочку попросить местного священника их обвенчать.

Сказать, что это мало кому понравилось — не сказать ничего. Недовольны были родители жениха, уже подготовившие ему лучшую партию, чем нищая сирота. Недоволен был священник, из — под носа которого увели выпрошенную многолетним трудом подмогу. Недоволен был местный ростовщик, дочь которого должны были выдать за сына солтыса.

В результате священник быстро стуканул для гарантии и ростовщику и солтысу, что сынок вот-вот соскочит, и собирается венчаться в полдень на следующий день. Ростовщик подкинул деньжат будущему свату, чтобы тот решил проблему. Солтыс нанял местных молодых отморозков, дабы те слегка намяли бока и жениху, и невесте, а последнюю и вовсе убедили убраться либо в церковь, либо вообще из деревни.

Сынок солтыса это услышал. И конкретно струсив или, как он меня пытался убедить, решив, что без него девушку не тронут, на встречу не пошел. Нанятые отморозки для храбрости успели принять на душу. Увидев, что Рута стоит одна, ублюдки и вовсе осмелели. Вдоволь натешившись, они швырнули ее в местное озеро с пригорка, не зная, что она не умеет плавать.

Отморозков исповедовал и причастил священник, солтыс и ростовщик позаботились о том, чтобы все остальные молчали, а жених через пару недель женился на другой.

Вопрос с полуденницей решился опять же через угрозы оборвать род, превратить в мутанта, или наложить проклятье. Во-первых, пришлось заставить этих уродов показать, где именно они скинули Руту, а после с помощью магии поднять тело со дна. Во-вторых, вытрясти из них же части ожерелья и собрать его. В-третьих, заставить святого отца дать разрешение захоронить девушку вместе с ее ожерельем на территории церковного кладбища.

Когда местные убедились, что полуденница им больше не угрожает, а я уже стою на пороге, чтобы отбыть, они чуть «не отблагодарили» меня за помощь. Вся отборная деревенщина во главе с солтысом выстроилась вокруг таверны, где я остановилась. Если вкратце, мне пришлось телепортироваться. Впоследствии, я, конечно, отправила письмо с подробным докладом заказчику виконту. Гонорар он выслал, а сделал ли он что-то с этой веселой деревенькой, я не знаю. Не часто встретишь преступление, в котором молчанием или действием, но поучаствовали все жители.

Тем не менее, год от года мой опыт рос. А имя, как чародейки, стало передаваться из уст в уста, причем не всегда в низших слоях общества.

Я все реже ночевала в дешевых тавернах и все реже считала гроши. Меня тогда сильно забавляло, что лечение гонореи у какого-нибудь дворяшки стоит примерно столько же, сколько за убийство гнильца.

Начало конца было положено тогда, когда мне поступил заказ с королевской печатью из Новиграда. Мне дали срок явки неделя. В противном случае, как было написано, предложение сочли бы отклоненным. Я выдвинулась из Ард Карайга сразу же, но не сильно торопилась.

Я ехала в объезд королевского тракта. Так как это сулило мне не только опасность, но и дополнительный заработок. Которым я даже в особо хлебные годы не гнушалась. Но в тот раз мне определенно не везло. Четыре дня пути, а даже намеков на работу не было. В деревнях тихо, даже на дороге и у водоемов следов не было. Уже позже мне рассказали, что один умник, назвавшись пророком и чудотворцем, какой-то гадостью снятой с намедни сожженного колдуна-отшельника умудрился «изгнать в преисподнюю» почти всю нежить в радиусе пары дней пути. Роль преисподней досталась приграничной с этим новоявленным островком спокойствия зоне. Неудивительно, что спустя какое-то время нежить, чуть начинало темнеть, буквально косяками начинала ходить по, пусть и не слишком загруженному, но вполне действующему, тракту.

Апогеем стало, когда мне пришлось разгонять гулей прямо на дороге. При том, что до ближайшего склепа было не меньше дня пути. Отбившись от них, я прикинула, что в верстах пяти должна быть большая деревня, где можно было заночевать, не рискуя спать под открытым небом с такой компанией. Из размышлений меня вырвал истошный крик.

По моим расчетам источник должен был быть совсем рядом.

Проскакав галопом на звук, я увидела стреноженную и почему-то даже невредимую молодую кобылку, стоявшую рядом с чуть примятыми кустами.

Крик усилился. Я спешилась, быстро поставила барьер, чтобы Ярека не увели и не сожрали, и, на ходу сплетая заклинание, ломанулась через уже примятые кусты. Осмотрев подсвеченные заклинанием небольшие следы, я определила направление. Лес был густым, что усложняло поиски, но магия практически устраняла эту сложность. В метрах ста от себя я услышала сдавленные крики и возню.

Сократив дистанцию, я взобралась на камень высотой метра четыре. Именно за ним и оказалась жертва. Невысокая стройная девушка лет семнадцати с причудливо заплетенной русой косой. Ее загоняли в тупик пара утопцев и поспевающий за ними плавун.

Девушка зачем-то махала какой-то медной банкой на цепочке, от которой шел дымок специфичного запаха.

— О Матерь Мелитэле, спаси и сохрани! Испепели светом своим этих тварей адовых, чтоб их леший дрыном имел! Великая Матерь спаси! Твоих же детей бьют, черти вонючие! — причитала жертва, отступая к камню, на котором я стояла.

Банальный знак Игни, сплетенный с заклинанием солнечного света, дал хороший результат. Все трое сгорели на месте. Я не видела лица девушки, но, судя по отсутствию движений, она несколько не надеялась на такой исход, потому я не смогла удержаться от несколько пафосного представления:

— Я, конечно, не Мелитэле, но просили испепелить? Получите, распишитесь. — спускаясь с камня сказала я.

— Сиськи Мелитэле… Вы… Вы кто? — подбирая челюсть, спросила девушка с огромными, как блюдца, голубыми глазами. Судя по ее одеждам, она была служительницей Культа Вечного Огня. Что меня не сильно обрадовало, так как святоши, путешествующие в одиночку, как правило, были не только прижимисты, но и небогаты.

— Тварь адова более высокого порядка. — уже почти расстроившись из-за наметившейся «благотворительности» ответила я.

— Впечатляюще. Денег у меня немного, но могу поделиться запасами провизии и трав. — словно поймав мою волну тут же ответила девушка.

— Ну, что ж… Хоть так. Идем. Пока еще не набежало.

— Точно. Ягода! Святая Матерь! Ее же эти вахлаки схарчили уже наверное! — чуть не схватившись за голову воскликнула девушка.

— Да расслабься, ничего с ней не будет. Я барьер поставила. Лучше под ноги смотри.

— И то радует. Спасибо.

— Пожалуйста. Кстати, зачем ты это херней под носом у плавуна размахивала?

— Это не херня, а кадило с благовониями. Ладан обычно хорошо всякое болотное шобло хорошо разгонял.

— Ладан? Боюсь, тебя кинули. Это сушеная ромашка. К тому же не первой свежести. Ты где ее взяла?

— Ромашка? Ты уверена?

— Я эту вонь в силу профессии ни с чем не перепутаю.

— Говно с ушами! Вернусь, я тебе посох по самые гланды запихну, и вертеть буду! Маркитантка бородатая! — пробурчала про себя девица.

Надо сказать, меня сильно забавляло сочетание ангельского вида, тик в тик соответствующего роду деятельности, и склонности к не самой мягкой речи.

— Кто хоть продал? — со смешком спросила я.

— Не продал, а выдал. Кладовщик из Оксенфуртской академии.

— Учишься там?

— Отучилась уже. На целителя. Орден распределил в храм в Новиграде. Куда собственно и тащу свою и лошадиную задницу, собирая приключения. Звиняй за назойливость, но ты куда путь держишь? — еще не отойдя от досады, спросила моя новая знакомая.

— Как раз в Новиград и еду.

— Раз так, то не будешь против, если сяду тебе на хвост? Если опять влипнем в неприятности, обещаю оплатить все расходы по приезде. Идет?

— Идет. — ответила я, видя, что другого приработка явно не предвидится.

— Я, кстати, Беата. Сестра Беата, если хочешь.

— Не хочу. Алиссия.

Тем временем мы уже вышли к дороге, где по-прежнему стояли наши лошади.

— Ягода! Слава Мелитэле, хоть тебя эти говноеды не тронули! — воскликнула монахиня, и чмокнув не ожидавшую этого сонную кобылу в морду. Лошадь фыркнула.

— Да что ей будет? Прыгай в седло. Недалеко должна быть деревенька. Там заночуем.

— Идет. — ответила Беата, довольно ловко забираясь в седло.

— Кстати, тебя чего в лес понесло?

— По зову природы. Чуть отошла в кусты, как один из них меня чуть за гузно не цапнул, чтоб ему в аду гореть.

— Ясно.

Следующие несколько минут прошли в тишине.

— Слушай. Можно задать тупой вопрос? — спросила Беата.

— А у меня есть выбор?

— Ты чародейка, а таскаешься по трактам. Сколько тебе подобных видела, у них всегда был хороший дом, высокая должность и иногда свита.

— Где жить, у меня есть. Но если я буду перемещаться исключительно телепортами, то потеряю большую часть заработка. Да и выматывают они быстро, а риск даже с точными координатами велик. А ты зачем в столь юном возрасте подалась в Орден?

— Да… Долгая история.

— Время пока есть.

— Предки лет пять назад здорово поднялись на торговле. Отец купил себе дворянство и решил, что поскольку я теперь не просто девица, а дочь барона, то теперь должна бросить учебу, дабы выйти замуж. В силу того, что среди знати мы были лишь выскочками, предложения были соответствующие. Кривой, слабоумный, старый, в общем, самым милым вариантом был один слащавый петух, которого на следующее утро после приезда на смотрины застукали с его порученцем в конюшне посреди процесса. Отец поставил мне условие, либо он дает мне доучиться, но я прекращаю воротить нос и иду под венец, либо перестает меня содержать. На мое счастье Орден предлагал стипендию при сдаче их экзаменов и постриге. Желающих было мало, проскочила со свистом. А теперь ни содомитов, ни дебилов, ни уродов. Живи и радуйся. И работа есть. Да и дело, в общем-то, благое.

— Служба в Храме. Как по мне — относительная радость.

— Все познается в сравнении, дитя мое, — саркастично, но с интонациями истинного проповедника ответила монахиня.

Надо признать, ее компания в дороге помогла больше мне, чем ей. Когда нас не хотели пускать на ночлег ни в одну хату, она, одолжив мне балахон, сказала притвориться блаженной. Сестра ордена Вечного Огня емкой, но слезливой проповедью заставила купца принять нас под крышу. Самое сложное было не заржать. Беата удивительно быстро умела переключать стили речи. С босячьего на церковный и обратно.

Прибыв в Новиград, Беата отдала мне небольшой остаток денег, заверив, что подъемные от Ордена она снимет в ближайшем банке и без гроша не останется, а так же полушутливо-полусерьезно предлагала заходить, как будет время. Я сомневалась, что мне в церкви будет хоть, кто-то рад, кроме нее, но открещиваться не стала.

Забросив вещи в гостиницу и приведя себя в приличный вид, я отправилась по адресу, указанному заказчиком.

В королевском дворце я была впервые. Меня встретили у ворот и тут же проводили в зал совета, где уже находились босой старец в балахоне, священнослужитель, одетый менее скромно, и наемник, во всех отношениях похожий на теленка. Столь же крупный, но с добрыми наивными глазами.

Старец оказался друидом. Кто его позвал и зачем, лично мне было понять сложно. К тому же, у меня еще при первом же рассмотрении возникло подозрение, что он шарлатан. Друиды не любят города, а еще больше насилие, с которым предстоящий заказ был определенно связан.

Священнослужитель был настоятелем местного Храма Святого Огня, носившим имя отец Дариуш. Он считался авторитетным специалистом в области изгнания различной нечисти.

Наемника звали Вацлав из Бондаря. Свой недалекий ум он компенсировал бычьей силой и полной безрассудностью. Так, за свои двадцать Вацлав умудрился убить ослизга в одиночку топором, забить почти дюжину плавунов камнем и даже заломать голыми руками гуля. Однако такие приключения не прошли для парня бесследно — помимо оторванного уха и нескольких выбитых зубов, лицо наемника было практически лишено живого места. Особенно ярким был горизонтальный широкий шрам, идущий под глазами через переносицу, что здорово контрастировало с детскими небесно-голубыми глазами.

В зал вошли двое королевских гвардейцев, следом за ними Сигизмунд Дийкстра и королева-регент. Выполнив все формальности нас, пригласили сесть.

— Итак, дамы и господа. От лица королевского совета приветствую вас и благодарю за столь скорое прибытие. — начал Дийкстра. — Полагаю, ждали все достаточно, так что перейду сразу к делу. Замок Петра-холл на запад от Пены накрыло странного рода явление. Уже несколько недель все, кто заходит туда, не возвращается, точнее сказать, вернулся только один. Из его бреда разобрали только то, что замок захватили призраки. Хозяйка замка, княжна Констансия, приходящаяся нашему королю тетей, отбыла из замка до начала бедствия и, естественно, не рискует туда возвращаться. Крепость находится почти на берегу Понтара, посему, проблему нужно решить максимально оперативно учитывая, что войска Нильфгаарда приближаются и линия оборонительных сооружений должна быть в полной готовности. У вас есть вопросы, господа?

— Ваше Сиятельство, призраки зачастую преследуют какую-то цель. Они не выдвигали требования? — спросила я, но меня тут же перебил отец Дариуш.

— Даже если выдвинули, с нежитью и террористами переговоры ведут только безбожники и преступники, коим место на костре или осиновом колу.

— Спокойно, святой отец. — осадил Дариуша Дийкстра и обратился ко мне. — Госпожа де Верес, отвечая на ваш вопрос, никаких требований выявить не удалось. Снаружи замка без перерыва доносятся звуки битвы, не более, как докладывают мои люди.

— Имеет ли явление тенденцию разрастаться? — задала я еще один вопрос.

— Да, Констансия писала, что если еще две недели назад подобное было лишь в цитадели находящейся в центре крепости, то сегодня невозможно пройти и в сам бастион. — включилась королева.

— Цитадель, полагаю, построена раньше, а бастионом ее обнесли позже, Ваше Величество? — предположила я.

— Именно. Но какое это имеет значение? — спросила королева-регент.

— Вполне вероятно, цитадель является эпицентром этой аномалии, Ваше Величество. Позвольте мне задать еще один, боюсь, не самый приятный вопрос.

— Крепость на границе захватила непонятная аномалия, а нильфгаардская армия на пороге. Боюсь, более неприятный вопрос, чем это обернется, вряд ли прозвучит. — едко прокомментировал Дийкстра.

— Случались ли в замке, а конкретнее в цитадели, массовые убийства? — спросила я.

— Крепости много веков. Не могу исключать и такого. — ответила мне королева.

— А шо? Призраки они и есть призраки. Спалить да забыть. — подал голос Вацлав.

Дийкстра явно сдерживался, чтобы не закатить глаза, но ответил наемнику:

— Замок нужен целым, мастер Вацлав.

— И огонь, тут в лучшем случае просто не поможет. — на всякий противопожарный в большей степени Вацлаву сказала я.

— Господа, у кого есть предложения?

— Нежить не любит некоторые травы. Призраки хорошо отгоняются дымом сбора с чесноком, смешанным с можжевеловыми и осиновыми веточками. — предложил друид.

— Господин Витолд, я позволю себе напомнить, что замок неприступен. Как вы предлагаете обойти эту проблему? — явно сомневаясь в целесообразности этого разговора, спросил Дийкстра.

— Ну, дык, катапультами можно закинуть. — чуть почесав не мытую явно не первый год колтунистую шевелюру, ответил друид.

— Мы уже отвергли вариант с сожжением замка. — пояснила королева.

— Можно окропить стены святой водой и расставить свечи по периметру. Хуже от этого точно не будет. Так же имеет смысл попробовать совершить экзорцизм, хотя признаюсь, до этого я изгонял бесов лишь из живых созданий. — сказал Дариуш.

— Нужно изучить происхождение призраков. Полагаю, это проклятие. Так же неплохо бы выяснить, что его активизировало. Для такого нужен мощный выплеск энергии, чаще всего он достигается убийством. Найду узел и тогда замок можно будет отсечь от проклятия.— предложила я.

— Пока вы, дитя мое, будете копаться в летописях, войска безбожников с юга дойдут до Блавекена. — скептично отметил отец Дариуш.

— Надо хоть с чего-то начинать, святой отец. Это не помешает вам расставлять свечи, уверяю вас. — ответила я.

— Это все предложения, я полагаю? — спросил Дийкстра и, убедившись в этом, продолжил. — Даю всем еще сутки на размышление. Все свободны, господа. Кроме вас, госпожа де Верес. Обсудим ваше разрешение на работу с летописями.

Повторив почти в точности в обратном порядке церемонию встречи с Ее Величеством, все кроме Дийкстры, покинули зал. Сам он сел уже не во главе, а поближе ко мне, прямо напротив и положив сложенные в замок здоровенные, как крышки от котлов руки, сказал:

— Так, думай сразу, что тебе понадобится для работы. Чтобы не терять время.

— Дабы не перечислять совсем все ингредиенты и инструментарий, проще будет сказать, что мне нужна алхимическая лаборатория, хотя бы на несколько часов.

— Сложно, но выполнимо. Что еще?

— Так же неплохо бы пару бойцов с крепкими нервами и две единицы посеребренного оружия для них. Хотя… Думаю, этого Вацлава мне хватит. Книги «Проклятия и их структура» Анджея Роллинга и «Высшие призраки» Миллены Реданской.

— Будет. Какие-нибудь вопросы есть?

— Много, но именно к вам, Ваше Сиятельство, из области любопытства. Почему за это не взялась королевская советница?

— Вообще, откровенно говоря, это не твоего ума дело, де Верес, но дабы тебе спокойнее работалось, отвечу. Филиппа сопровождает Радовида на смотре войск.

— Приняла к сведению. Кстати, на всякий случай поясню. Очень не советую приближаться к замку без прикрытия чародея или сделанного профессиональным чародеем оберега.

— Это ты, прежде всего не мне, а этому человеку-колтуну, бычаре Вацлаву и нашему дражайшему святоше объясни. — вздохнув ответил Дийкстра. — Кроме Вацлава тебе из вышеупомянутых никто не нужен?

— Даже, если мне и нужна была свита, шарлатан-друид и ворчливый фанатик в нее бы вряд ли попали.

— И то славно. Дариуш действует мне на нервы. Хотя он явно найдет щель для имитации бурной деятельности и тут.

— Так зачем тогда вы его позвали, Ваше Сиятельство?

— Во-первых, давай на ты, по крайней мере, пока нет посторонних, во-вторых, все, кроме тебя, были приглашены королевой-регентом. Нужно иногда уважать Церковь, наемник никогда лишним не бывает, кто ей этого друида посоветовал, я представляю и не удивляюсь.

— Позволь узнать, кто меня посоветовал?

— Твое досье и даже одна выполненная на меня работа. Ловко того ведьмака подрезала. Мои хлопцы почти год за ним по всему Северу бегали. Как тебе удалось его подловить?

— Скажем так, от чародеек обычно ожидают подлостей другого сорта.

— Хм. Интересная стратегия. Твой отец во всех сортах неплохо разбирался. Не могу сказать, что был его другом, но знакомы мы были хорошо. Вредный хер был, но по-своему честный, что редкость для вашего брата.

— Однако ни вредность, ни честность его не спасли.

— Я понимаю, о чем ты собираешься меня спросить. — вполне отдавая отчет, что как главе разведки я вполне могу задать ему вопрос о нападении на Школу Ирбиса. — Знаю я не много, но исходя из того, что есть, советую и дальше не ввязываться в эту историю.

— Да, я и не собираюсь. Главное, чтобы меня в нее не тянули.

— Вот и славно. Подготавливай, что нужно, а завтра отбываем на место.

В течение пары часов мне доставили записи по замку и заказанные книги.

Удалось выяснить, что, как я и предполагала, бастион был выстроен чуть больше полувека назад семьей Фабер, к которой и принадлежала тетка короля. А лет за семьдесят до этого цитадель принадлежала роду Силезель. Упоминания об этой семье в официальных источниках тщательно подтирались. Чтобы сложить картину воедино мне пришлось еще раз побеспокоить главу шпиков. Дийкстра, пусть и без восторгов, но и без возражений, передал мне материалы уже из своих архивов. В них уже без прикрас был описан процесс перехода цитадели от одной семьи к другой. Фаберы, имевшие тогда за счет приличного состояния и дружбы с королем почти неограниченное влияние, мало считались с волей других. Старший сын главы семейства, рассудив, что для полного счастья им не хватает опорного пункта на границе с Долиной Понтара, без зазрения совести захватил цитадель, вырезав всех Силезелей и отказавшуюся служить прислугу. Фабер — старший для вида погрозил отпрыску пальцем, но легко уладил этот вопрос с королем, потому, как тот хоть и уважал Силезелей, как древний и не раз доказавший преданность род, но, в отличие от Фаберов, кроме благородного имени у них практически ничего не было за душой. Они с трудом могли содержать свой дом, служащий частью линии обороны на самой границе.

Первыми погибли старый слуга и молодой сын Констансии, следом за ними часть придворных и еще несколько слуг. Можно было с уверенностью сказать, что даже если не все, то абсолютное большинство погибших в первой стадии, так или иначе были связаны с Фаберами по крови. Дальше, как по учебнику, проклятие набрало силу и начало лупить по все приближающимся.

Теперь оставалось выяснить, что именно произошло. Так как сын баронессы отличался отменным здоровьем, но при этом погиб от сердечного приступа. А так же умалчивалось, то от чего именно умер старый слуга. Конечно, можно было предположить, что из-за возраста в силу естественных причин, но не в данном случае.

Алхимическая лаборатория оказалась просто отличной. В разы богаче той, которая была в Антруме. Приготовив нужное, и оставив список потраченных ингредиентов, я вернулась в выделенную мне комнату. Что плохо в королевских замках, даже в сортире сохраняется ощущение, что за тобой наблюдают. И чаще всего это ощущение не паранойя.

Всегда ненавидела ранние подъемы, но у меня не было точных координат замка, да и если бы были, лучше было проехаться со всеми. Во-первых, сильные аномалии имеют сильный фон, который пусть и не со слишком большой вероятностью, но мог исказить телепорт, и тогда вместо чародея на место прибыла бы лишь гора фарша. Во-вторых, вместе со мной ехало много достаточно ценного оборудования, частично одолженного из лаборатории, которое я не решалась оставлять.

Дийкстра оказался прав. Если человек-колтун соскочил и вернулся восвояси, то отец Дариуш сославшись на важные дела, остался в столице, но отправил представителя Ордена вместо себя. Признаться, особого раздражения я от этого не испытывала.

Этот представитель встретил меня у ворот.

— Небось, не ожидала, что вместо святого отца поеду, я, а, греховный сосуд? — со смешком спросила Беата.

— Именно так, сестра. — только и оставалось мне ответить. — Каким образом? Успела задолбать настоятеля за пару суток? Если, да, то позволь пожать твою пропахшую горелой ромашкой руку. Так раздражать священнослужителей даже мне не удавалось.

— Ну, ты почти права. Дариуш меня явно невзлюбил, но когда на его вопрос о том, есть ли добровольцы на это дело, я вызвалась, он возражать не стал.

— Просветишь, почему он соскочил?

— Святой отец при всех его недостатках отнюдь не блаженный дурак, коим любит иногда притворяться. Полагаю, он быстро смекнул, что ему от этой поездки ничего не светит. А вот убытки от отсутствия контроля над храмовыми предприятиями даже в течение нескольких дней будут весьма ощутимыми.

— А ты тогда зачем напросилась?

— Во-первых, отдохнуть от дедовщины в виде уставного хождения в послушниках в течение трех месяцев. Во-вторых, целитель вам явно понадобится, и от меня там будет пользы больше, чем пока здесь.

— То есть, тебя пока не допускали до пациентов? — спросила я, удивляясь странности церковного устава.

— Да, но за эту поездку Дариуш обещал скостить срок послушания.

— Хоть так.

— Что мне ожидать, как целителю, на месте?

— Всего. — ответила я.

— А более конкретно? Ожоги, колотые раны, может, отравления?

— В первую очередь травмы не телесные, а душевные. Я поговорила с одним порученцем графа Дийкстры, он сказал, что единственный выбравшийся из замка поехал крышей. На вид он был стариком, хотя его родственники утверждали, что ему нет даже двадцати. И до инцидента он выглядел вполне соответственно возрасту.

— Успокаивающие настои у меня имеются. Кстати, не менее успокаивающая травяная настойка тоже. — тонко намекая сказала Беата.

— Принято к сведению.

Обогнав обоз, с нами поравнялся Вацлав.

— Слыш, госпожа чародейка, а что тут святоша делает? — поинтересовался наемник.

— А тебя это напрягает? — спросила я.

— А мне-то что? Хотя я Мелитэле поклоняюсь, мне Вечный Огонь, что гузну пиво.

— Зря вы так про культ Вечного Огня, ибо он более других близок культу Мелитэле, и уж тем паче зря вы так про пиво, дитя мое.

— А в чем разница? Ентих культов?

— Кроме общей концепции, по которой в культе Вечного Огня все идет от отца-огня, сотворившего все живое, а в культе Мелитэле от матери в трех ипостасях, то по большому счету разница не велика, дитя мое. Я вот была крещена в свете Мелитэле, но это не помешало мне вступить в Орден Вечного Огня.

Наемник задумался, анализируя большой пласт полученной информации, и вернулся к обозу.

— Теперь понятно, почему ты именно Мелитэле призывала в помощь, когда тебя прижали. — вспомнила я.

— Привычка — вторая натура. — пожав плечами ответила Беата.

— Не религиозная монахиня. Впервые такое вижу.

— С чего ты это взяла?

— У тебя весьма странные взгляды, подруга.

— Я всего лишь имею мозгов и образования чуть больше, чем большинство моих сестер, Алиссия. Это позволяет чуть по-другому смотреть на некоторые вещи.

— Например?

— Видя мир, людей, читая книги, со временем приходишь к тому, что истинное чудо Богов не в исцелениях и не в превращениях воды в вино, а в том, как вера, при ее искреннем и здоровом принятии, способна делать людей лучше и сильнее, когда это требуется. А главная проблема в том, что из веры всегда пытаются извлечь выгоду. Так, по утрам мы шьем рубахи для бедняков, а по вечерам сжигаем неугодных.

— И, тем не менее, ты все еще в храме. Не тяготит?

— А что, разве во всем остальном мире все по-другому? — с иронией спросила монахиня.

По пути к обозу цеплялись многие. Странствующие рыцари, наемники и даже один бард. По прибытии, меня, Беату, Вацлава, и нескольких людей Дийкстры, разместили в таверне в ближайшем городке. Часть разбежалась по хатам, где принимали на постой, а остальные разбили лагерь в огромном поле между городком и крепостью.

Собрав оберег, дабы лишний раз не тратить магические силы, находясь на территории покрытой действием проклятия, я решилась на вылазку.

Все оказалось хуже, чем я думала. Прорваться к основному узлу было сложнее, чем предполагалось. По пути я, в общем-то на свое счастье, нарвалась на почти переродившегося драугира. Уничтожив оболочку духа и тем самым дав себе фору до появления полноценного драуга, я пришла к выводу, что проклятие еще и на крови.

Следующие два дня были проведены в беготне и бесконечных пинках людям Дийкстры для выбивания фактов из дражайших Фаберов. Баронесса, лишь молча погрузившись в полную апатию, взирала на открывающиеся нелицеприятные факты о ее «несчастном мальчике, погибшем во цвете лет». Юный барон, имевший не только крепкую руку, но и приятное лицо, естественно, имел успех среди местных девиц, чем без особого смущения пользовался. В очередной раз парню не повезло, прислужница забеременела от него и родила бастарда, которого, еще не женатый и не желавший портить репутацию барон признавать не хотел. Когда старейший слуга, буквально растивший юного барона с пеленок, пришел в его покои и попытался устыдить юнца, тот вышел из себя, снял испокон веков висящий меч со стены и зарезал старика, а труп выкинул из окна.

Найденные в глубоко в подвалах полуистлевшие, грубо свернутые в рулон портреты Силезелей, и показав их местным, я убедилась, что старик принадлежал этому роду. Удивительно, но почти все представители семейства были на одно лицо.

Копнув еще глубже, я узнала, что старик рассказывал своей жене, как в совсем раннем детстве его во время погрома вынес из цитадели писарь и выдал за своего сына, что спасло ему жизнь, но не титул и положение. Так же старожилы, пусть и нехотя, и явно расходясь в деталях, ссылаясь, на то, что слышали эту историю от старшего поколения в детстве, но рассказали о том, что когда Силезеля-старшего казнили, тот проклял Фаберов. Ходил так же слушок, что он был еще и колдуном. Вариаций текста проклятия было много, но все они сходились в одном, все Фаберы должны были погибнуть, когда падет последний Силезель. Спасение младенца отсрочило проклятие. По моим расчетам, еще и тело, выкинутое бароном, упало ровно на место казни главы рода.

У меня плавился мозг от объема переработанной информации. Более — менее сложив панораму событий, я сказала сидящей рядом Беате, которая периодически делилась своими наблюдениями и толкла сушеную вербену в ступке:

— Иногда мне кажется, что никакого Сопряжения Сфер не было, просто в определенный момент говно из людского характера переполнило предел и полезло наружу. Каждый раз, когда берусь за что-то, обязательно все притворяются невинными овечками, а в итоге, покопавшись в грязи, иной раз хочется оставить их заказанной нежити на растерзание.

— Что поделаешь? Нашла что-то? — спросила монахиня, пересыпая растолченную порцию в банку.

— Да, кстати, еще раз спасибо за разговор со священником. Еще и церковника бы я не выдержала.

— Да, без проблем. Кстати, зря ты так. Вполне милый дядька. Заочно тебя благословил.

— Что ты ему про меня наплела? — удивленно спросила я.

— Скажем так, приврала несильно. — ответила Беата. — Что у тебя?

Не успела я ответить, как с улицы зазвучал поставленный мужской баритон.

— Осенним днем в глуши реданской

Тебя я встретил, боль души моей.

Ты милосердна к простоте крестьянской

Спасаешь ли искусства ты мужей?

Ответь мне милое создание.

Открой дверь к сердцу своему.

Зачем томишь мое сознание?

Зачем жестокость к ближнему?...

— Бордель дальше по улице! — рявкнула в окно я.

— Вы не любите стихи, госпожа? — спросил молодой щеголь.

— Больше люблю прозу, а еще больше своевременность.

— Так мне прийти попозже? — улыбаясь, спросил бард.

— Ох, не советую.

Щеголь вздохнул, опустил голову и развернулся, но остановился и переспросил:

— Так, где там бордель?

— Напротив таверны дальше по улице. — ответила я и закрыла окно.

— Зря ты так. Он ведь старался. Да и симпатичный вроде. — со смешком заметила Беата.

— Не в моем вкусе. В этом отношении бардов не люблю.

— За что?

— Ну, в моем представлении люди спят либо по любви, либо когда в штанах сильно горит. Эти раздолбаи умудряются мастерски смешивать эти понятия. Не знаю почему, но раздражает.

Ждать больше было нельзя. Взяв образцы рун, порошок для их начертания, и ряд других полезных в таком случае предметов, я взялась инструктировать Вацлава.

— Смотри. Нам нужно пройти вот сюда. — указывая на точку на карте во внутреннем дворике замка. — Ты должен будешь прикрывать меня по пути туда, а особенно, когда буду рисовать руны, и накладывать заклинание. Призраки полезут, как опарыши из дохлой коровы. Ты с призраками уже имел дело?

— А то. Токмо я не понял, ну нарисуешь ты эти загагулины, а дальше что? Эта хрень, конечно воняет, как краснолюдское говно в жару, но сработает ли? — пошкрябав в затылке спросил Вацлав.

— Дальше я наложу заклинание.

— Ладно, понял. А сработает?

— Будем надеяться. Кстати, может появиться призрак более высокого порядка, по — научному драуг. Если он будет в твердой форме, как все остальные, то мочи его этим клинком, как можно дольше, а главное, не подпускай его ко мне. Понял?

— Ну, разумел. А если в не твердой?

— Тогда беги со всех ног. В таком состоянии ты ему ничего не сможешь сделать.

Тупость Вацлава прекрасно компенсировалась его невпечатлительностью и смелостью, возможно от отсутствия мозгов и исходившие.

Духи попытались запутать. Несколько часов мы проходили кругами. Пока, наконец, не забрели во внутренний дворик.

Сотворив заклинание-купол, периодически дававшее течь из-за нахождения в самом эпицентре чужеродной аномалии, я принялась наносить руны. Вацлав тем временем неустанно разрубал напополам прибывающих мертвецов.

Когда руны были наложены, купол стал действовать лучше, но эффект практически не чувствовался из-за возросшего напора не желающего отступать проклятия.

По мере сплетения заклинания мне все ближе удавалось подобраться к узлу. В момент, когда я уже схватила его и почти разорвала, случилось, то чего я боялась более всего. Явился драуг в бестелесной форме. В отличие от Вацлава я могла его отпугнуть, но для этого мне пришлось бы отпустить с таким большим трудом нащупанный узел, от которого он и пытался меня отогнать.

Драуг намеренно дал мне понять, что собирается обрести телесную оболочку, причем через меня. Я знала, что пусть ему это и не удастся при любом раскладе, но и у меня повышались шансы составить ему компанию по дороге в преисподнюю.

Я слабо помню, что произошло дальше. Кажется, я рванула узел и впустила в себя драуга. В любом случае последнее, что я увидела, это голубое небо.

Очнулась я уже совсем в другом месте. Рядом со мной сидела пожилая женщина, которая, как только я открыла глаза, удалилась. Я села на кровать и еще плывущим, но почти пришедшим к стабильному сознанием поняла, что я в Новиграде, в комнате, где я жила до отправления в Петра-холл. Башка трещала, так, будто мне уронили на нее полное ведро плашмя. На мне была длинная из добротного материала рубаха с широким воротом, вечно соскальзывающим вбок. Пока я сидела на краю кровати, и осмысливала свое положение, в комнату вошли.

— Зря села. Голова теперь болеть будет сильнее. — вместо приветствия сказала Эйльхарт.

— Сколько я тут валяюсь? — спросила я.

— Чуть больше суток. Я прибыла к Петра-холлу, как только смогла, но мне сказали, что ты уже непосредственно работаешь над проблемой… Хм, «переварить» драуга? Надо признать оригинальный ход, хоть и безрассудный. — осматривая мои зрачки сказала Филиппа.

— У меня не было выбора.

— Я понимаю. У тебя определенно есть задатки. Я не спорю. Но как бы ты не пыталась уверить клиентов, что ты настоящий профессионал, на деле ты пока невинное дитя, которое учить и учить.

— Мой наставник был иного мнения.

— И где они теперь?

— Вам это известно гораздо лучше меня.

— С чего ты взяла?

— У вас есть полное право сомневаться в моем опыте и квалификации, как специалиста, но не надо считать меня дурой, не способной сложить два плюс два. На крепость напали вскоре после вашего отбытия, предварительно выманив меня оттуда поразительно мастерски сотворенным разрывом. Сельские доморощенные колдуны на такое не способны. А если уже имеющееся сложить с фактом, что вы с наставником явно повздорили, то картина вырисовывается более, чем четкая.

— Алиссия, мне правда жаль, что ты оказалась в таком положении. Для тебя я сделала все, что смогла. Да, это я выманила тебя, но чтобы оградить от опасности. Заметь, тебя никто не искал и не преследовал. Тебе следовало ехать прямиком в Новиград. Я не бросала слов на ветер, когда говорила, что буду рада тебя тут видеть.

— Уж простите, но верится с трудом. Будь в крепости еще один маг, хрен бы ее взяли. Не мне объяснять вам эту арифметику.

— Артура нужно было убрать. Танед стал лишь последней каплей. Капитул годами покрывал его. Эксперименты Артура стали привлекать слишком много внимания. Я полагаю, ты о них знаешь даже больше меня. Это начало быть угрозой не только для Артура, но и для всех чародеев Севера. Короли скоры на расправу, а доверие к нам всегда было шатким. Именно поэтому он в свое время укрылся там, где его не тронули бы. Де Верес прекрасно знал, чем все это обернется. Прикрылся крепостью, ведьмаками и даже тобой.

— Тем не менее, его жизнь давала мне, как минимум удобное рабочее место со всем нужным оборудованием, крышу над головой, и стабильный заработок.

— Понимаю, поэтому предлагаю, то, что собиралась, еще отбывая из Антрума. Ты полгода-год ходишь у меня «на поводке», а дальше сдаешь экстерном экзамены Аретузы. За это время я постараюсь восполнить те пробелы, которые допустил Артур, и ты выйдешь настоящим дипломированным специалистом.

— Благодарю, но нет.

— У «поводка» лишь название унизительное. Этот способ помогает обучаться в кратчайшие сроки, ты удивишься, как многое сможешь подчерпнуть.

— Я знаю, что такое «поводок», но предпочитаю постигать науки самостоятельно.

— Полагаю, эмпирическим путем. — с издевательским смешком, проведя по шраму оставшемуся от укуса плавуна ответила мне Филиппа. Не знаю почему, но от этого прикосновения мне стало невообразимо мерзко.

— И им тоже. Работает, по-моему, неплохо. — ответила я.

— Верно, однако, в следующий раз тебе может не повезти. Отдыхай и подумай, как следует над моим предложением. Это твой шанс получить куда больше, чем ты имела, если сделаешь правильный выбор.

Эйльхарт оказалась права — мигренью я мучилась достаточно долго. Все мои вещи были аккуратно сложены на сундуке, кроме серебряного перстня, который все еще был у меня на пальце. Тогда я не придала этому значения.

На следующий день я уехала из Новиграда. И не появлялась там достаточно долго.

Полученного гонорара мне хватило на то, чтобы вложить деньги в небольшое предприятие в Вызиме и на пару месяцев отпуска.

Именно там я, спустя столько времени, встретила Симона. Он выполнял заказ купеческой гильдии на уничтожение мгляков.

— Борода тебе не идет, друг мой. — сказала я, увидев среди людей в порту ведьмака.

На удивление он был рад меня видеть.

— Лис? Ты здесь как? По работе или в поиске?

— Не совсем. Скорее на зимовке. — ответила я.

— Осенью?

— Да. Был хороший заказ. Теперь можно слегка побездельничать. Что у тебя?

— Мгляки. Не хочешь поучаствовать?

— Почему бы и нет. Могу сварганить пару амулетов. Это сильно упростит дело.

— Я уже отвык от твоего дара подстилать соломки перед делом. Я оставил лошадь и вещи в перед Грязевыми воротами. Где ты остановилась?

— Нигде. У меня тут дом, Симон. Лошадь он, конечно, не вместит, но пару старых друзей принять в гости вполне может.

— Дом? Визимировы кальсоны! А я смотрю, у тебя дела идут в гору.

— Есть немного, но не строй иллюзий. Дом простой и на окраине города. — не уточняя откуда была взята основная часть денег на дом. — Рада тебя видеть. Как твои успехи? — спросила я. Никто не хотел извиняться первым, и, самое смешное, каждый из нас это понимал. Забавляет, как порой взрослые люди, каждый день решающие сложнейшие проблемы незнакомых людей, не способны сказать близкому простую фразу, которая, в общем-то, ни к чему не обяжет, но поможет снять неловкость.

— Тоже более — менее. Хоть и без особых достижений. Сейчас болота кормят лучше городов.

— Меня больше кормит местечковая знать со своими скелетами в шкафах.

Чувствовалось, насколько моя работа стала отличной от ремесла ведьмака.

Постепенно некоторая отдаленность от игнорируемого разговора о последней встрече отошла на второй план. Меня несколько тронуло, то, что, только прибыв в мою лачугу Симон первым делом избавился от торчащей во все стороны идиотской поросли на лице, делающей его похожим на большой ершик для прочистки дымохода.

Мы прожили под одной крышей несколько недель. К этому времени полное безделье начало на меня сильно давить, да и Симон, сидя на безрыбье, начал приговариваться к тому, чтобы выйти на королевский тракт в поисках заработка. Наконец, мне пришел заказ из Ковира, и я вместе с ведьмаком выдвинулась в сторону Лан Эксетера. По пути Симон откололся для выполнения заказа в одной из деревень. С тех пор мы стали пересекаться чаще, но достаточно редко работали вместе. С годами и с опытом, я пришла к тому, что в чародейском ремесле лучше разделять дружбу и работу, к тому же привыкла работать одна.

Дело оказалось затруднительным, и я застряла в Лан Эксетере до зимы. Близ порта поселилось весьма крупное чудище, способное не только подъедать рабочих в порту, но и топить прибывающие суда.

Местные считали, что это кракен. По осени мне удалось лишь поставить защиту, обеспечив небольшой безопасный коридор для прибывающих кораблей. На это ушло очень много сил и времени. Я надеялась успеть все доделать до прибытия королевы Зулейки. Мне не хватило буквально пары дней. Инцидентов на мое счастье уже не было, так как сеть тех неглубоких затонов, где подобная тварь могла бы иметь логово, замерзла, и теперь мне оставалось лишь ходить и искать. К моему счастью, местные кастелян и бургомистр не сочли нужным беспокоить данной проблемой королеву, за что впоследствии получили по шапкам.

Чудищем оказался взрослый кейран. Если бы не зима, вряд ли бы мне удалось его завалить даже при поддержке Симона. Вытащив впавшее в анабиоз и не до конца от него отошедшее чудище, я заманила его в заранее подготовленную ловушку. Кейрана разорвало на клочки, однако за собранные ткани мне неплохо приплатили.

Выяснив природу взрыва и шума ночью у местных, королева потребовала объяснений от бургомистра и кастеляна. Вызвали и меня, но моя аудиенция была достаточно короткой. Более длинной моя беседа была с королевской советницей, которая попросила провести ее по замерзшим затонам и показать, где именно зимовал кейран.

— Идти против кейрана в одиночку — это признак либо отваги, либо отсутствия инстинкта самосохранения. Что является двумя сторонами одной монеты. — сказала Шеала де Тансервиль.

— Тем не менее, мне удалось. Победителей не судят. — ответила я.

— Тут не поспоришь. Что планируешь делать дальше, де Верес? Королева довольна результатом работы. Поимей в виду.

— Не знаю. Видимо, где-нибудь перезимую и найду еще работу.

— Чародейка всегда должна знать, чего хочет. Это первый постулат в воспитании Аретузы, от которой ты шарахаешься, как черт от ладана.

Я знала, что Шеала давняя подруга Эйльхарт, но, видя большую прямоту и меньшую властность первой, я надеялась обойти эту тему стороной и хоть с этой старой ведьмой найти подобие общего языка.

— Согласна. Хороший постулат. Я вот, к примеру, очень хочу, чтобы меня оставили в покое. — ответила я. — И даже в некотором роде над этим где надо работаю, а где надо — закрываю глаза.

— И ищешь покой в логовах чудовищ? Оригинально.

— Да, с ними иногда можно договориться в отличие от некоторых вполне живых тварей.

— Тебе не удастся усидеть верхом на заборе. Рано или поздно придется сделать выбор.

— Какой? Сколько брать за плавуна или где прикупить дом? Вы явно принимаете меня не за того человека. Но, если и говорить о сторонах, не я себя на этот забор загнала, и не я его раскачиваю.

— Ты всерьез думаешь, что положить жизнь на мотание по Северу и спасение августейших задов от проклятий — это твой единственный способ приносить пользу? Магия — это не только убийство чудовищ.

— Во всяком случае, мне это нравится. Не скучно, платят хорошо, никому ничем не обязана. Большего мне не надо.

Чем хорошо работать в Ковире, так это тем, что в силу богатства страны на гонорар при успешном выполнении не скупились. Но гораздо большим капиталом оказалось личное знакомство с королевой. Такую рекомендацию за деньги не купишь.

После я ненадолго уехала в Альдесберг. Там оказалось не так много работы, как я рассчитывала, но один из заказов оказался хлебным. Сын местного барона по фамилии де Локетек подхватил тиф. Лечение этой гадости весьма муторное занятие, однако, парень оказался достаточно крепким и выкарабкался. Хуже оказалось другое. Когда я уже покидала поместье, мне буквально под ноги кинулась местная черная кухарка. Умоляя помочь, она потащила меня в свое жилище. Там на втором этаже еще более тесного дома, чем мой в Вызиме, уже откровенно загинался другой отрок, но на пару-тройку лет помоложе. Из разговора с матерью стало понятно, что ее отпрыск, как бастард хозяина поместья, был взят законному сыну, как оруженосец и, ухаживая за ним, и подхватил болезнь. Однако такой же заботой окружен не был, а напротив его выслали обратно к матери, дабы не перезаражал все поместье.

Нет худшей славы для чародея, чем слава человека, которого можно разжалобить, потому первым моим вопросом стало, то есть ли у матери, чем платить. Продолжая размазывать сопли по лицу, женщина предложила свою единственную ценность, которую имела, серебряное ожерелье с тремя александритами. Пусть для меня решение и было принято, но во имя сохранения репутации я слегка поломалась и договорилась на том, что беру драгоценность, как залог и вернусь за гонораром, как смогу, но, как положено по банковскому распорядку, ориентировочно через месяц.

Тут мне пришлось проторчать почти неделю, прежде, чем парень смог определиться с нашим миром и иным в пользу нашего. Мальчишку звали Стефан. Не думала, что наша встреча будет далеко не единственной. Жизнь бастарда даже самого черствого ублюдка заставляет испытывать некоторое сочувствие себе подобным. Вернувшись в Вызиму, я отправила письмо, что смогу прибыть за деньгами не раньше, чем через полгода.

В очередной раз, заскучав сидеть на одном месте, я решила пощекотать себе нервишки и покататься по Редании. К моему удивлению, родина, как будто только меня и ждала. Разойдясь окончательно, я решила впервые с момента отъезда в Антрум навестить родное графство.

По прибытии в городок близ Атра-холла, я тут же осведомилась насчет работы. Самым достойным был заказ на распоясавшегося некроманта-самоучку. Причем прелесть заказа была не в гонораре, а в заказчике.

Естественно, начинающий чернокнижник много следит, поэтому выйти на него, скрутить и отдать на съедение страже, было не слишком сложно.

Основной мой гонорар заключался не в деньгах, а удовлетворении любопытства.

Давно я не поднималась по ступеням, ведущим в зал приемов, в который, даже живя в замке, я заходила считанное количество раз и максимум для того, чтобы помочь поломойке принести ведра с водой. Знакомых лиц по пути я встретила мало. Сын кастеляна занял место своего отца, на счастье, он явно не унаследовал его горячей любви к горячительным напиткам. Несколько заметно увядших и располневших куриц, с которыми я осваивала нехитрые науки, преподаваемые мастером Камелем. Графиня сильно постарела, но не одряхлела, как многие из ее окружения. Она подала знак, и все покинули помещение, кроме меня.

— Ты ведь не просто так явилась? — встав из-за стола и пройдясь до окна с витражом, которое я с детства хотела рассмотреть изнутри.

— Да, по сути, просто так. Давно здесь не была. А работы вблизи вашего замка предостаточно, Ваше Сиятельство.

— Я думала, ты прибудешь раньше.

— Зачем? Особой привязанности ко мне тут никто не питал, разве, что мастер Фалькон, но я полагаю его уже нет в живых. — припомнив кастеляна ответила я.

— Да, он умер. Как и мой супруг.

— Соболезную, Ваше Сиятельство.

— Теперь мой законный наследник — мой племянник Ришард. — сообщила мне графиня. — Ты это хотела узнать?

— Нет. Король Редании никогда не признает переход титула и территорий по наследству чародейке, к тому же бастарду. Я полагаю, вы знаете об этом лучше меня, Ваше Сиятельство.

Я думала — мне показалось, но она действительно чуть ли не морщилась, слыша от меня, казалось бы, единственно правильное к ней обращение.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Работа выполнена, Ваше Сиятельство. Я явилась за гонораром.

— И только?

— Еще хотела посмотреть тот витраж. Если вам будет угодно, я покину графство и буду продолжать его объезжать за версту, Ваше Сиятельство.

— Еще раз назовешь меня Сиятельством и клянусь Милетэле, я позову стражу. — не выдержав наконец, сказала мне графиня.

— Тогда как прикажете к вам обращаться?

Она промолчала. Я видела, как бегают желваки по ее лицу. Признаться, при том, что я была ей отнюдь не благодарна за подаренную такого качества жизнь, видеть ее в таком состоянии мне не доставляло ни малейшего удовольствия.

— Думаю, мне лучше уйти. Разрешите удалиться? — спросила я.

Она, чуть помедлив, кивнула и отвернулась к витражу с русалкой.

Когда я уже прошла ползала, она неожиданно обратилась ко мне:

— Алиссия, мне действительно жаль, что все сложилось так, но у меня не было выбора. Действительно не было.

Впервые она назвала меня по имени. И впервые в ее лице мелькнуло, что-то большее, чем было в той кукле, способной лишь на соблюдение этикета и церемоний.

— Не знала, что вы знаете мое имя. — ответила я.

— А ты думаешь, тебе его Фалькон выбрал?

Был уже поздний вечер, но получив у Фалькона-младшего положенное, я все же быстро уехала. С тех пор в поместье Молбургов я не появлялась. Не знаю, о чем жалею больше. О том, что больше не приехала или о той единственной идиотской поездке.

После была Бренна. Я, поддавшись веянию и неплохой оплате, записалась в третий егерский добровольческий каэдвенский полк. Его не любят упоминать в летописях, по понятным причинам. Я состояла в Волчьей Хоругви, известной так же, как Серой. Она почти на четверть состояла из магов. Действия полка были направлены в первую очередь на деморализацию противника. Самое страшное для разведки Нильфгаарда — это было то, что пусть это сборная солянка и имела статус полка, организация мало имела общего с регулярной армией. И его действия зависели сугубо от фантазии в лучшем случае десятников, а в худшем и просто отдельных «солдат», как я, предпочитавших гадить нильфам в одиночку. Нам платили лишь за головы и отступления противника. Полк печально прославила Багровая Хоругвь, так же известная, как Бешеная. Как бы Хенсельт не открещивался от этого, но она создана такой, какой была, намеренно. В Багровую набирали только неоспоримо отъявленных отморозков. Беглые преступники, особо проштрафившиеся солдаты, по слухам, даже парочка каннибалов. Эти ребята наводили ужас, как на чужих, так и на своих. После Бренны, в качестве жеста доброй воли перед Нильфгаардом, и ради собственного спокойного сна, Хенсельт перевесил всю Багровую.

Конкретно я чаще всего занималась устранением магов. Схема была всегда одна и та же. Я облетала позиции близ выбранного опорного пункта, находила слабые места, по которым проходила основная часть десятки. Заход с фланга всегда выманивал чародея, который не ожидал удара с близкого расстояния.

Так же была пара шалостей с поджогом склада со снарядами для орудий, и даже фокус с мороком, который помог мне предстать перед «подчиненными» в виде их офицера и приказать отступить на милю на восток и ждать указаний. Самое сложное было изобразить южный акцент. Не знаю, выбрались ли они из тех болот.

С чародеями даже из своей хоругви я не общалась… Почти.

Узнав, что у нас появился второй кузнец, к тому же чародей, я решила, наконец, последовать давнему совету Симона и нанести руны на кинжал.

— Клеймо Каримской кузницы, мастер Нираель Аеп Туриас, долийское серебро, ковалось в первые годы после Сопряжения Сфер. Не знаю, откуда это у вас, но я готов предложить за него хорошие деньги. — сказал чародей.

— Боюсь, не продается. Это подарок.

— Тогда вынужден завидовать вам в двойне, мадемуазель. Иметь оружие, столь достойное, и друзей, способных на такие подарки, дорогого стоит. Брас и Бан Арда. — представился чародей.

— Алиссия де Верес. — ответила я. Брас точно подпрыгнул.

— Де Верес? Ты дочь Артура?

— Именно.

— Да. У тебя его скулы и нос. — с усмешкой отметил чародей. — Раз уж так вышло, пропустим по кружке. Я угощаю.

Пройдя в столовую Брас тут же заказал по кружке каэдвенского стаута.

— Знакомишься с миром чародеев, как я слышал. Хорошо идешь, тебя уже многие знают. — дабы начать разговор сказал кузнец-чародей.

— Иногда это больше мешает. — ответила я.

— Пока слава идет хорошая. Разве что де Тансервиль как — то дала тебе характеристику «в поле ветер, в жопе дым».

— Вот, если я доживу до лет Шеалы, а такая оценка останется, тогда это будет проблемой.

— Согласен. Трудно работать?

— Первое время да. Сейчас освоилась. На хлеб с мясом хватает.

— Жаль твоего отца, Алиссия. Я был одним из немногих, кого он считал другом. — отхлебнув из кружки.

— Он о вас не рассказывал.

— Не удивляюсь. У него был веская причина для обиды. — все грустнея сказал Брас.

— И какая же? — спросила я, взяв бутыль полынной. Видя, что есть шанс выспросить много интересного.

— Не уверен, что должен тебе это рассказывать.

— А надеялась именно от вас это узнать. И, наконец, разобраться, что происходит? — разливая крепкий напиток ответила я.

— А что происходит?

— Артур де Верес убит вместе со всем персоналом Школы Ирбиса, а Филиппа Эйльхарт, явно приложившая к этому руку, весьма настойчиво склоняет меня к сотрудничеству.

— Ну, с Филиппой все просто. Ты растешь и достаточно быстро, но абсолютно не связана (одно Н) ни с кем другим. Чародеи хотят возродить Капитул, а такие одиночки, как ты, весьма ему неудобны. В этом обществе всегда действовал «принцип императора Августиниана», ты слышала о нем?

— Сейчас на ум приходит только то, что он был последним представителем первой императорской династии Нильфгаарда.

— Что ж, и то неплохо. Августиниан был крайне слабым правителем. При нем нильфы с трудом сводили концы с концами. Сумасшедший уровень преступности, совершенно распоясавшиеся маркграфы и коменданты. Августиниан вроде был славным мужиком, много молился, жертвовал деньги сиротам, но при этом не мог принять ни одного волевого решения, даже когда это был вопрос жизни и смерти. Словом, еще чуть-чуть и народ бы восстал. Однако его приближенные были не столь простодушны.

— Заговор. Вспоминаю эту историю, но я думала, она произошла чуть позже.

— Именно заговор. Он подготавливался долго и кропотливо. Его основная суть была в том, что каждый был так или иначе вовлечен, и если бы прокололся один, на свидание к палачу отправились бы все разом. Кто-то заплатил наемникам, кто-то отвел стражу в нужный момент, а кто-то не поднял тревогу. Так или иначе, кровь была на руках каждого. Это заставляло их держаться друг за друга, лучше любых других уз. Тот же принцип был и в Капитуле. Да, иерархия, порядок, законность, но в основе всего все равно лежало, то, что верхушка знала нелицеприятные факты из жизни других и друг друга. Это был чуть ли не единственный способ заставить чародеев вылезти из тени и не только подчиняться законам, но и быть под его защитой.

— Те заговорщики… Я вспомнила. Трон унаследовал какой-то племянник в итоге. Первым делом достигнув совершеннолетия, он казнил абсолютно всех. Поговаривают, что под замес попало и много совершенно не связанных с заговором людей, но факт остается фактом — молодой император вырезал всех.

— Именно. Такие, как ты, хорошо показывают ненужность Капитула. Пусть это и далеко не истина. Чародеям нужна организация, хотя быть может и не в том виде, в котором была. Чуть приложи руку к твоей карьере, и репутация независимого чародея пропадет. И вот ты уже обычная чародейка, а не частный случай, к которому присматриваются. А тут еще и играет роль, что ты реданка. Радовит юн, но так будет не всегда, и… Ты приняла ее предложение?

— Нет. Не хочу быть кому-то обязанной.

— Понимаю. Боишься стать пешкой.

— Точнее, вообще не хочу влезать на доску.

— Ты уже на доске, раз к тебе столько внимания. — явно стремительно хмелея ответил чародей.

— Считаете, стоило согласиться?

— Смотря с одной стороны, это тебя бы обезопасило.

— А если с другой?

Брас промолчал.

— Так что случилось с наставником? Как-то он кинул фразу, что Капитул его высосал и выплюнул. Эйльхарт утверждает, что Капитул прикрывал его, пока мог.

Чародей вздохнул и сказал.

— Они оба недалеки от истины. Артур действительно занимался незаконными и достаточно опасными экспериментами, но не только с ведома Капитула, но и зачастую по его заказу. Когда Артура накрыли, Капитул повесил всех собак на него по понятным причинам. Уж не знаю, как он выкрутился. Капитул же по своему праву конфисковал все наработки, прототипы и якобы их уничтожил. А на деле распределил по некоторым членам Капитула. Так их удалось сберечь. А Артур… Естественно, не смог этого простить.

— Наставника накрыли? Может он, конечно, стал осторожнее именно из-за этого, но мне сложно поверить, что он так просто взял и попался, да еще и под прикрытием Капитула.

— Я не знаю, что точно произошло, Алиссия. Лишь голые слухи. — уже явно окончательно поплыв, ответил мне чародей.

— И что они говорят? — решив продолжать доить эту корову, спросила я.

— Ну, де Верес был весьма своеобразным человеком, всегда с трудом находил общий язык с другими, особенно с теми, кто был выше его по статусу… Как же про него говорил Детмольд? Потомок нищего аэдирнского князька, без титула, но с князьком в башке… Поговаривают, что он хотел оставить что-то, как личный проект, решив, что на Капитул он наишачил достаточно. И… Думаю, дальше ты сама догадываешься. После произошедшего верхушка Капитула призывала пойти Артура на мировую, но он послал всех в гузно и укатил в Антрум, где его приняли с распростёртыми объятьями.

— Вы явно не в верхушке Капитула, Брас. Уж с вами-то он что не поделил?

— Я лучший маг-оружейник Севера. И был еще до этой истории, но… Капитул сильно мне помог, предоставив уникальную технологию обработки метеоритного железа и серебра. Раньше этот способ был слишком опасен, но Артур нашел способ стабилизировать процесс. Естественно он быстро узнал, что одно из его детищ перешло ко мне. С тех пор мы не разговаривали.

Полностью доверять словам Браса я не спешила, но его версия событий уж больно расходилась с версией Эйльхарт, что внушало беспокойство. На мое счастье, мне удалось влить в Браса остаток полынной и в дальнейшем я старалась не будить его воспоминания о нашем разговоре.

Спустя какое-то время мне опять пришло письмо из Редании и опять с королевской печатью, но в этот раз оно было подписано уже лично Радовидом. Я знала, что Дийкстра к этому времени уже был вынужден покинуть совет в связи с преследованием. Но не знала, как трактовать наличие подписи юного короля. Эйльхарт естественно имела на него влияние, но насколько — оставалось только догадываться.

Когда я прибыла, несколько недовольная мина Филиппы давала, с одной стороны, оптимистичные прогнозы по поводу способности короля гнуть свою линию и пессимистичные на предмет роли Эйльхарт в этом деле, с другой для меня это могло быть тоже не лучшим знаком.

— Радовид захотел увидеть тебя сам, прежде, чем озвучить суть работы. — пояснила советница.

— Лестно. Однако на сей раз я слабо понимаю, зачем меня вызвали, если вы на месте.

— Не здесь. — чуть смягчившись ответила Филиппа. — Радовид тренируется во дворе, но просил сообщить о твоем прибытии немедленно.

Когда мы вышли на крыльцо во двор, государь спарринговал со своим мастером.

— Визимир, к сожалению, достаточно поздно озаботился обучением сына ратному делу. Однако мальчик идет семимильными шагами, как в вопросах стратегии, так и во владении оружием. Лишь бы его рвение не закончилось выбитым глазом. — с усмешкой сказала Эйльхарт, наблюдая со мной с крыльца за ходом поединка.

— Этот «мальчик» — король. И если от одноглазия будет страдать только он, то вот от слабости и неумения воевать плохо будет многим.

Юный король оказался пусть и худощавым, что обычно для его возраста, но статным и высоким юношей. Для человека ни разу не сражавшегося по-настоящему, дрался он неплохо. Однако по сравнению с мастером Климеком и Симоном учитель короля был скорее сестрой милосердия, чем настоящим фехтовальщиком. Он не меньше раз трех мог выбить щит и нанести пару весьма болезненных ударов, не говоря уже об ударах по шлему.

— Ну же, Ваше Величество. Если в строй ворвется кавалерия, удары будут куда сильнее. С ходу вполне возможно пробить доспех даже стальным мечом. — пояснял сквозь похожий на ведро шлем учитель.

— От всадника такой блок не спасет. Держите меч выше, Ваше Величество. А главное распределите нагрузку по всему телу, а не только на запястье. — сказала я, наблюдая за тренировкой юного государя.

Бой прервался. Учитель фехтования недобро на меня посмотрел. Радовид отдал меч оруженосцу и снял шлем.

Лицо еще почти мальчишки было покрыто нелепым юношеским пухом, но глаза выдавали в нем человека с отнюдь не дубовым умом и пуховым характером.

— Госпожа де Верес? Не желаете поучаствовать в спарринге? — спросил юноша уверенным, но еще не до конца сломанным голосом.

— Почему бы и нет. — ответила я.

— Радовид… — хотела видимо отговорить Эйльхарт, но молодой король жестом прервал ее:

— Спокойно, Филиппа. Не думаю, что госпожа де Верес нанесет мне вред. — сказал он и обратился ко мне. — Я слышал, вы прекрасно фехтуете.

— По сравнению с тем, кто меня учил, весьма посредственно, Ваше Величество. — откровенно ответила я.

— А если брать всех остальных?

— Я предпочитаю идти от сравнений с лучшими, дабы совершенствоваться, а не тешить самооценку.

— Интересный подход.

Один из оруженосцев было подошел, дабы предложить мне доспех, но я отказалась. Радовид усмехнулся и кинул мне тренировочный меч.

— Уверены? Мечи, пусть и тренировочные, но тяжелые. — галантно спросил государь, имея в виду доспех.

— Они будут мне только мешать, Ваше Величество.

— Воля ваша.

— Бой. — басом скомандовал мастер-мечник.

Один блок, один переход вправо, удар под колено, и острие моего клинка уже смотрело в зазор сбоку между шлемом и нагрудником.

— Бесчестно деретесь, госпожа де Верес. — снимая шлем без улыбки, но беззлобно заметил мой оппонент. — Но, как вижу, мне есть о чем поговорить с моим учителем по фехтованию.

— Мой стиль боя бесполезен в турнирных поединках и при сражениях в строю, Ваше Величество. Он нацелен совсем на другую публику.

— Вас бы смяли в первые же минуты. Однако в бою один на один я вам отпор дать не смог. Кто вас учил?

— Ведьмаки из Школы Ирбиса.

— Ведьмаки? Что ж, это многое объясняет. Это был интересный поединок. Хоть и короткий. Однако я хотел видеть вас не поэтому. В Новиграде чрезмерно активно действует вблизи резиденции чернокнижник-любитель, как охарактеризовала его моя советница, госпожа Эйльхарт. Это, мягко говоря, неудобно, учитывая, что через две недели в город прибывают все короли Севера.

— Вы хотите, чтобы я его просто нашла или нашла и устранила, Ваше Величество?

— Я хочу, чтобы вы разобрались в ситуации. О вас ходит слава, как чародейке, умеющей работать в «на земле». Думаю, госпожа Эйльхарт понимает пользу от такого сотрудничества не хуже меня.

Я почти чувствовала, как припекает со стороны советницы.

Привлечь к расследованию лицо не столь известное, как Филиппа, и с опытом работы в самых разных условиях — ход, без сомнения, неглупый, но истинные причины явно были немного в другом. Я не знаю точно, что тогда государь не поделил со своей советницей, но мое привлечение явно еще и было способом, если не поставить ее на место, то хотя бы насолить.

— Архивы, библиотека, лаборатория и при необходимости гвардия в вашем распоряжении, госпожа де Верес. Для остального вполне хватит полномочий Филиппы. У вас есть вопросы?

— Очевидцы и места преступлений. К кому мне обратиться с этим вопросом, Ваше Величество?

— Глава особого отряда королевской гвардии. Каспер Донован.

— Пока это все, что мне требуется, Ваше Величество.

— Превосходно. Надеюсь у вас не возникнет проблем с кооперированием. — смотря скорее на Филиппу, чем на меня сказал государь.

Неприятно было ощущать себя пешкой в чужой игре «покажи, кто в берлоге медведь», однако королям не отказывают.

— Так, с этим закончили. Мастер Скурат, подайте мастеру Боннету дюжину батогов и выкиньте к чертям. — обратился, по всей видимости, к палачу юный король и указал на своего учителя по фехтованию. — Да, и найдите мне нового мастера по фехтованию.

— Ваше Величество, не берусь давать вам советы, но замечу, что проиграть человеку, фехтующему большую часть жизни, не стыдно.

— Я не оспариваю этот факт, госпожа де Верес, но потолок того, кому король может проиграть, это его учитель и то до определенного момента. Этот человек утверждал, что сможет сделать меня практически непобедимым в достаточно короткие сроки, однако меня побила первая же женщина. Его вина не в том, что я проиграл, а в том, что он меня обманул. Надеюсь, вы это понимаете.

— Конечно, Ваше Величество.

— Скажу больше, если бы вы поддались, то оказались бы на его месте. Когда вы приступите к работе?

— Немедленно, Ваше Величество.

— В таком случае не смею вас задерживать.

— Ваше Величество, можно вас на пару слов? — спросила Эйльхарт.

— У меня всегда найдется минутка для моей советницы, но лишь минутка. — галантно ответил юноша.

Я откланялась и поднялась в выделенную мне комнату.

Как и в прошлый мой визит в королевский дворец, ощущение, в казалось бы закрытом со всех сторон помещении, были, словно я стою на площади перед честным и не очень людом.

Я передала через посыльного, что хотела бы поговорить с Донованом, он сбегал к нему и передал, что он скоро подойдет.

Кто-то поднимался по лестнице, но я знала, что это не он.

— Король требует, чтобы мы работали вместе. — вместо приветствия войдя без стука сказала Эйльхарт.

— «Мальчик» проявляет характер. Учитывая, кто он, это даже хорошо. — ответила я.

— Однако особой радости я у тебя не наблюдаю. — с усмешкой заметила Филиппа.

— Да и вы, по всей видимости, очень хорошо скрываете свой энтузиазм.

— Ну и? Какие предложения? — с издевкой то ли надо мной, то ли над идиотской ситуацией, спросила чародейка.

— Каждый работает где привычнее. Мне не в падлу и по болотам побегать, вы, думаю, больше захотите пройтись по верхам.

— Угадала. Выяснила что-нибудь?

— Пока нет. Жду Донована. Пройдусь по местам происшествий, поищу следы.

— Скажи, если найдешь что-нибудь интересное. Мне будет проще «пробить» некоторые следы или почерк.

— Сделаю. — без особой радости, но понимая, что в данном случае советница не лукавит, ответила я.

Видя, что разговор явно не клеится, чародейка развернулась и направилась к выходу, но у двери остановилась и повернулась ко мне.

— Алиссия, чтобы ты понимала. Здесь у тебя достаточно недоброжелателей, но я пока не в их числе.

— Король хочет, чтобы я работала с вами. И я буду работать. Но большего от меня не ждите.

— Я жду от тебя только качественной помощи и прозрачного сотрудничества.

— На том и условимся. — словно скрепляя договор с самим дьяволом сказала я.

Подготовка амулетов заняла немного времени, но даже в этот период я заметила две смотровые щели, которые наглухо забила тряпицами, смоченными в аммиаке, так как на территории действовал антимагический барьер, и приходилось работать с чем есть. В тот момент я до зубного скрежета завидовала Эйльхарт, проживающей в отдельном доме неподалеку. Апогеем было, когда я почуяла, что за мной по классике наблюдают в замочную скважину. Сделав вид, что читаю книгу, я прошлась из одного угла в другой, ушла из поля зрения и, зайдя сбоку, с ноги открыла дверь. Смотрящий отлетел футов на пять. Это оказался камердинер какого-то придворного хлыща.

— Умоляю, госпожа, не убивайте! — зажимая кровоточащий и явно сломанный нос прогнусавил парень.

— Убить будет простовато. Передай тому, кто прислал, что если я еще раз хоть один глаз, смотрящий в мои покои, замечу, прокляну до седьмого колена вне зависимости от того, его этого шпик или нет. Я шпика превращу в жирного борова. Запомнил?

Камердинер, продолжая пачкать пол, кивнул и скрылся в лабиринтах замка.

Донован провел меня по всем местам. Следов этот «чернокнижник» оставлял крайне мало, что наводило на мысль, что не такой уж он дилетант. Несколько мастерски созданных разрывов, хорошо замаскированная руна Иустина, но, что самое поганое, пара заклятий на крови. Осмотрев жертв я поняла , что человек, как минимум, мясник-виртуоз, а скорее всего, вполне себе образованный чародей, работающий под колдуна-новичка. Так же я нашла осколок банки из — под селитры. С найденным я вернулась к Эйльхарт.

— Это явно из лавки низушка Риденса. Я и сама часто заказываю у него ингредиенты, как и половина города, но он мог что-нибудь запомнить. Что еще?

— Почти уверена, что работал мужик.

— Что на это указывает?

— Я знаю очень мало женщин, способных наносить удары такой силы и, по-моему, каждая из них и читать-то не умеет. Плюс аура на местах… Она несколько выдает.

— Ну, допустим я соглашусь, что деревенские девки тут не причем, что еще? — с сомнением, пройдясь от окна с столу и обратно, сказала Филиппа.

— Места разбросаны по замка, пусть и неровному по разбросу. Стража предпринимала какие-либо действия в связи с этими происшествиями?

— Насколько я знаю, да. Удвоили патрули.

— За счет каких резервов?

— Полагаю, внутренних.

— Погано.

— Я расспрошу Донована и Аврелли. А ты растряси низушка на предмет покупателей селитры.

— Думаю, стоит взять пару гвардейцев для сговорчивости.

— Пожалуйста. Можешь взять моих для ускорения процесса.

Учитывая, что гвардейцы были Филиппы, я попросила их подождать снаружи и планировала задействовать их исключительно как последнее средство.

Разговорить низушка оказалось непросто, но, тем не менее, он все-таки «припомнил», что доставлял селитру и ряд других ингредиентов, явно применяемых в действиях чародея для нанесения тех же рун. Риденс оказался до кучи достаточно наблюдательным, чтобы заметить, что хоть заказчик и пытался запутать его, но каждый раз его многочисленные посыльные и носильщики докладывали, что доставляли заказ в одну точку, зачастую в обход первоначальной заявки.

Я естественно не стала возвращаться обратно для доклада, а направилась прямо по указанному адресу.

Фон чувствовался от порога. Оставив гвардейцев за дверью и наложив на себя маскирующие чары, я вошла. На вид все было как обычно, но чутье и наметанный глаз показали, что на одну из стен наложена иллюзия. На ее преломление у меня ушло не меньше часа, так как просто разрушить ее означало бы выдать себя. Как и ожидалось, за ней оказалось помещение. В нем складировалось оружие, как минимум на хоругвь, хорошая база ингредиентов, а главное коллекция различных трофеев чудовищ, что немного выбивалось из прагматично целесообразного набора. Копаться пришлось долго. В итоге я смогла обнаружить, что каждый из трофеев служил порталом, причем одноканальным. Всего трофеев десять, активных порталов из них было два. Причем один на отправление, другой на прибытие. Координаты канала были зеркально идентичными. Я поставила ловушку на порт прибытия и гвардейцев. Засушенную голову грифона, служившую порталом на отправление, я забрала с собой, так как у меня не было оборудования, дабы отследить, куда именно он ведет.

Трофеи были разные, что с точки зрения криптографии было блестящей идеей. Написал записку «жду у старого ослизга» и «пассажир» точно знал, куда он прибудет, и какой портал ему приготовили, а у непосвященного это, скорее всего, вызовет ассоциацию с подпольной питейной.

Вернулась к «напарнице» я уже глубоко вечером. Ее горничная тут же повела меня наверх.

Филиппа, не знаю уж намеренно или нет, но заставила позавидовать ей еще раз, так как она в отличие от меня явно давно валялась в горячей ванной. Дабы хоть как-то подсластить себе пилюлю, я села на кушетку и закинула до боли затекшие от пары десятков верст ноги на подлокотник.

— Что-то нашла? — лениво спросила чародейка.

— Вы первая. — не имея настроения окончательно утверждать себя на должности девочки на побегушках сказала я.

— Во-первых, давай на ты, во-вторых, мои поздравления, ты копнула в нужном направлении. Обнаружились серьезные бреши в обороне. Слишком мало людей осталось в личной гвардии короля, вероятно, был расчет на провокацию ассасинами, чтобы вытеснить Радовида и остальных к часовне, которая уже вне зоны покрытия антимагического барьера. Дальше думаю понятно. Донован уже над этим работает.

— Низушек указал на дом, куда последнее время весьма странным способом доставлялись обнаруженные ранее ингредиенты. И если до порога конспирация была дубовая, то внутри меня ждала вполне качественно сотворенная иллюзия, которую мне пришлось достаточно долго ковырять. Будь у меня Глаз Нехалены вышло бы быстрее.

— Спросила бы. У меня есть. Что-то еще?

— Ах, да. Я ведь с подарочком. — сказал я и достала из сумки засушенную голову.

— Ну, и зачем ты приперла сюда эту гадость? — чуть поморщившись спросила Филиппа.

— Тут костный мозг не удален. В горячей воде он смягчает кожу лучше, чем овечье молоко. — не удержавшись от шпильки ответила я.

— Очень смешно. — саркастично ответила Эйльхарт.

— Там целый набор заготовок под порталы. Я оставила приемный на месте, установила на нем «силок» под охраной твоих ребят. Нужен мегаскоп, чтобы вытащить координаты из этого.

— Информации маловато, но… Поработала неплохо. — признала чародейка.

— Рада стараться. — не пытаясь скрывать сарказм ответила я.

Нехотя она все-таки выползла из корыта.

Не знаю, кто больше, чародейка или женщина во мне, поражалась любви коллег к преобразованию тела, словно по определенным стандартам идеала, делающим его внешне каким-то неестественным. Однако стоит признать, что старушка Эйльхарт для своего возраста сохранилась прекрасно.

Завернувшись в полотенце и взяв у меня голову грифона, Филиппа прошла к углу за массивным книжным шкафом, где располагался мегаскоп.

— Вот уж не думала, что придется использовать личную аппаратуру для сканирования такой мерзости. Мегаскоп — это же как зубная щетка. — недовольно сказала чародейка.

— Ну, извиняюсь. Подскажешь, где найти общественный — воспользуюсь.

— У нас есть замечательная общественная гильотина. Ей не хочешь воспользоваться?

— Не сегодня.

Просканировав порт Филиппа выдала координаты.

— Темерия. Болота на севере от Вызимы.

— Отправлюсь завтра, как встану. — ответила я.

— С ленцой работаешь, де Верес. Если они просекут, что ты накрыла их порт, можем упустить.

— На свежую голову я работаю лучше, а главное, я надеюсь, что за ночь сработает «силок». Хотелось бы поприсутствовать На поимке «пассажира» лично, мне будет проще понять он наш «чернокнижник» или нет.

— Ладно, будь по-твоему. — неожиданно легко согласилась Эйльхарт. — Я предупрежу советниц Фольтеста.

— Хорошо. Больше мне добавить нечего.

— Неожиданно, — в ставшей привычной манере ответила Филиппа. — Серьезно?

— Ну, разве, что небольшую ремарку. Я все понимаю, но следующему соглядатаю я трансплантирую глаз в афедрон. В прямом смысле.

— С чего ты взяла, что этот был мой?

— А я говорила, что он был один? Госпожа Эйльхарт, позвольте посоветовать вам избавиться от привычки считать всех, кроме себя, слепыми идиотами.

— Поверь, отчасти это и ради твоей безопасности. А то, что углядела больше одного — это хорошо, как умение, но плохо, как факт. Видимо, двор стал обращать на тебя внимание. Кстати, они обычно более осторожны. Странно, что они себя вообще выдали. — задумавшись ответила Филиппа.

— Я росла в крепости населенной парой дюжин мужиков. И помимо меня из представителей женского пола были только две древние кухарки. Естественно, для замочной скважины и прочих слабых мест у меня вырос отдельный глаз.

— Поимею в виду. На моих людей не обижайся, но сейчас страховка тебе не повредит.

Мне было сложно согласиться с таким положением дел, однако вступать в явно бесплодные споры не было ни сил, ни желания.

Тем не менее, шпики хоть и стали осторожнее, но не исчезли. Отдохнуть и все обдумать в такой обстановке было весьма проблематично. Решение пришло само.

Охеревая от собственной наглости, я постучала в дверь храма.

Мне открыл старик-послушник.

— Изыйди, дьявольское семя! — замахал на меня руками старик, дополнительно подвигая ко мне амбре, способное и самого «моего прородителя» загнать в чистилище.

— И тебя пусть благословит Вечный Огонь, добрый человек. — с трудом сдерживаясь, чтобы не поморщится от огнеопасного дыхания послушника.

— Чего надо? — оставив без внимания мою попытку быть вежливой грубо спросил старик.

— Мне нужно видеть сестру Беату.

— Может настоятельницу Беату? — смачно срыгнув спросил старик.

— Вероятно. — несколько удивившись ответила я.

— В такой час? А не пойти бы тебе в свиное гузно?

— Ох, брат, не одобрит Всевышний твоих не добрых речей. Позови настоятельницу, будь ласков.

— Какого бельмеса тебе от нее надо?

— То моя печаль, милый друг. Позови сестру Беату. Она и рассудит насколько ей это важно. — стараясь сохранять невозмутимость ответила ему я.

— Ну, щас-щас. Что ж вы претесь среди ночи, вахлаки? — пробурчал послушник и по стенке пошел к кельям.

Спустя несколько минут Беата спустилась вместе со стариком.

— Что опять к свиньям? — обреченно спросил послушник.

Со взглядом, полным мудрости, смирения, милосердия, а так же сдерживаемого смеха, настоятельница кивнула.

— Есть… Ик… В смысле, как скажете, сестра-настоятельница. — понуро ответил послушник.

— Быть может, общение с этими тварями Всевышнего, наставит тебя на путь истинный. — ответила Беата.

Послушник, шатаясь, удалился.

— Что стоишь, дитя мое? Заходи, коли явилось. Вечный Огонь готов обогреть всех своих детей, даже тех, кто не умеет определять время суток. — иронично сказала мне настоятельница.

— Мда, в свинарник? Сурово ты с ним.

— Просто это единственное помещение, полностью лишенное открытого пламени. К тому задрал он меня. Отличный мужик, когда трезвый. Руки золотые, винодел просто от Мелитэле. Но синячит, так что сам змий зеленый нервно теребит хвост в сторонке. И выгнать жалко, и отучить не могу. Свиньи хоть на пару недель помогают. — поднимаясь в келью поведала мне Беата.

— Ты как у нас настоятельницей заделалась? Ты же тут всего несколько лет.

— Случай, не более. Старый пердун отец Дариу, попался на посещении борделя. Теперь в добровольном отшельничестве, а меня с позволения государя, как единственную способную вести дела храма, поставили настоятельницей. Я же еще и купеческая дочь.

— Можно подумать, что он первый у нас по шлюхам ходит. Обычно святоши оправдываются тем, что заходили вернуть кого-то на путь истинный, ну или хотя бы тем, что бес попутал. Позже каются на площади, иногда самоистязаются на потеху толпе, и идут дальше проповедовать и развратничать.

— Дариуш, дай Вечный Огонь ему здоровья, пошел дальше. Отобедав в торжественную трапезу в честь юбилея его помазания на пост настоятеля, он поперся в бордель и снял его целиком, что очень расстроило какого-то сильно породистого дворяшку.

Комната настоятеля внушала уважение.

— Так что ты хотела? Сомневаюсь, что просто увидеть старую подругу.

— Да хотела попроситься перекантоваться пару дней.

— Какие-то проблемы?

— Не совсем. Работа при дворе. Шпики коллег спать не дают. — не вдаваясь во все подробности пояснила я.

— Коллег? Хах. Прятаться от них в церкви? Всегда любила тебя за чувство юмора, пусть и очень недоброе. Мне будет даже интересно понаблюдать за шифрующимися безбожниками, которые попытаются что-то вынюхать. — со смешком ответила Беата.

— Ставлю на то, что в ближайшие сутки к тебе попроситься трудником или послушником нормальный здоровый парень с грустной историей.

— Хм. Мне больше кажется, что это будет истово молящийся вор-карманник или куртизанка.

— На что спорим?

— Если выиграю я, ты сутки у меня в послушниках. — щелкнув пальцами предложила настоятельница.

— Ладно. Если выиграю я, ты уступаешь мне келью, пока я буду в городе.

— Идет.

— Надо бы скрепить договор, что ли. — намекнула я.

— Монастырский стаут или желаешь причаститься вином, дочь моя? — иронично ответила Беата.

— Стаут.

— Хороший выбор.

Стаут действительно оказался хорош, как и произведенные при храме хлеб и колбаса.

— А тебе за разбазаривание храмового имущества ничего не будет?

— От кого? Да и я не беру больше, чем положено.

— А этот послушник? Не похоже, чтоб он в нормы вписывался.

— Тырит он, как и еще ряд других. Как и везде. И с этим ничего не сделаешь.

— А, что метод кнута уже не работает?

— Ой, у меня ни сил, ни желания и, откровенно говоря, умения, орудовать только кнутом. Все проще. Я жестко контролирую производство. По нормам доля брака должна составлять не более десятины. Я слежу за тем, чтобы закупки, сырье и результат сходились до унции по оставшимся девяти долям, а так же за тем, чтобы не нарушали пропорции. Остальное на их совести. Сбраковали — значит сами виноваты, сделали, как надо — молодцы получите дополнительный навар.

— По сути, ты вывела их премию в тень, таким образом. Мило.

— Они хотят воровать. Я им даю такую возможность и не получаю по шее за то, что они утоляют свою жажду легкой наживы. Все довольны. Мне страдать от того, что это фактически не воровство? Которое всегда было и всегда будет.

Беата отвела мне гостевую комнату, которая была пусть и немного попроще, чем ее, но тоже вполне удовлетворяла мои непритязательные вкусы.

Вдоволь напользовавшись местными благами в виде горячей воды и удобной кровати, я направилась к замку, где в оставленной мной комнате лежала явно только принесенная записка от Донована, в которой он сообщил, что оставленные мной гвардейцы все-таки взяли «пассажира».

— Где ты шляешься? — вместо приветствия сказала Филиппа.

— Определенно по борделям. Что за клиент? — ответила я.

— Шапочно я с ним знакома. Феликс Хостилиан. Выпускник Бан Арда. Способный малый, но здорово подпортил себе репутацию увлечением некромантией, из-за которого он едва не вылетел из Академии. В результате, насколько я знаю, от приличных домов его отгоняют факелами и вилами.

— Видимо, беден, как церковная мышь. — предположила я.

— Вероятно, но перекупать я его не стану.

— Обойдется. — в кои-то веки я с ней согласилась.

Феликс оказался достаточно вертким и слабо поддавался на провокации.

Меня несколько удивляла разность взглядов чародеев и чародеек. Чародейки всеми силами старались сохранять внешность женщины не старше лет тридцати. Чародеи же, напротив, зачастую намеренно себя состаривали, дабы выглядеть авторитетнее и солиднее.

Лысый зеленоглазый Феликс был не далек от меня по возрасту, однако внешне годился мне в отцы.

Я сидела за спиной колдуна рядом со столиком палача, на котором были аккуратно разложены инструменты. Я их рассматривала. Колдун периодически оглядывался на меня.

— Ну, же Феликс. Будь умницей и поясни, зачем ты пакостил вокруг замка и создал порталы. Не заставляй меня вытаскивать ответ силой, как из сельского вора.

Колдун промолчал. Глаза чародейки полыхнули. Феликс чуть вздрогнул. Но затем раскатисто рассмеялся.

— И это все? Не было бы этого двимерита, ты бы уже считала себя козой и жевала эту бумагу, Филиппа. — с жесткой усмешкой сказал чародей. Пробить сознание грамотного чародея, когда он ожидает от тебя этого, практически невозможно, если, конечно, не заставить потерять концентрацию.

— А это что за девка? Смазливенькая… Ученица или любовница? Хотя зная тебя, похоже, и то и другое. — явно осмелев и глянув на меня, сказал чародей.

— Не угадал. — ответила я.

— Хочешь сказать, что знаешь, как этим пользоваться? — смотря на меня, как солдат на вошь спросил Феликс.

— Опять не угадал. Большинство этих инструментов я вижу впервые… Но не думаю, что это должно тебя успокоить. — с улыбочкой ответила я, а вот у Феликса настроение явно чутка подпортилось.

— А кишка не тонка, юная леди? — спросил он.

Мне понравился стальной филейник с толстой рукоятью. Поигрывая им в руках, я подошла поближе и села на край стола.

— Мне даже интересно, к кому именно этот вопрос.

— Куколка, шла бы ты учить уроки. — со все той же усмешкой сказал мне чародей.

Перехватив нож, резким движением я вогнала лезвие ему в правую руку, пригвоздив к столу и заклинанием раскалила лезвие.

Судя по лицу Эйльхарт, даже она этого от меня не ждала.

— Зачем нужны порталы? — четко, с паузами между словами, спросила я.

— Вытащи! Вытащи, едрить твою мать! — словно карась бился Феликс. — Заказ! Какой-то южанин! Вытащи!

Я выдернула лезвие.

— Какой южанин? — спросила я.

— Не знаю. Мужик говорил с нильфским говором. — сжимая пусть и не кровоточащую, но пострадавшую конечность.

— Значит, человек.

— Наверное. Я не видел лица.

— Не верю я тебе. — заходя за спину и перехватив нож ответила я. — Думаю без уха ты станешь честнее.

Схватив край ушной раковины, я медленно, словно примеряясь, поднесла лезвие к хрящу.

— Стой! Стой! — заорал Феликс.

Я кивнула Эйльхарт. Теперь колдун никак не мог сопротивляться вторжению в сознание и погружению в транс.

Феликс знал не все. К примеру, он действительно не знал имя нильфа-торговца, служившего связным. Однако он предполагал, что портал ведет к убежищу наемных убийц и еще одного колдуна, которые должны были саботировать Совет Королей. Так же он сообщил, что выходит на связь и лично меняет порталы раз в сутки. Если этого не происходит, группа головорезов перемещается на запасную точку. Все его «шалости» были нацелены на то, чтобы прощупать и слегка перестроить стражу замка.

— Интересно работаешь, де Верес, хоть и грубо. — прокомментировала Эйльхарт.

— Тем не менее, без меня бы ты еще долго его раскалывала. У нас мало времени. Я возьму ребят Донована, надо хотя бы их задержать. — сказала я, когда мы вышли из допросной, оставив там еще находящегося в трансе Феликса.

— Рискованно. Могут выскользнуть.

— Я возьму на себя чародея. Без него их план пойдет прахом. А остальных как-нибудь переловим.

— Как-нибудь? Найдут нового колдуна и сменят лежку. Я свяжусь с Трисс и Кейрой, если выйдет Роше отрежет путь оставшимся. Главное, ликвидируй порты и чародея. Я останусь при Радовиде, на случай прокола.

Донован вызвался лично. Активировав портал, я и десятка Донована оказались в какой-то пещере.

Наемники не сразу поняли, в чем дело, в отличие от колдуна. Мгновенно воспользовавшись телепортом, он выскользнул. На счастье, я в последний момент успела сесть ему на хвост. За спиной прогремел взрыв.

Мы оказались на островке посреди болот. Я не успела даже понять, что произошло, как на меня сверху чуть не накинулась королевская виверна. Промазав по мне, она кинулась на колдуна, как выяснилось эльфа и разодрала его в клочья. Едва покончив с ним, она секанула меня хвостом по ногам. Часть шипов обломилась и застряла у меня в голени. Я перекатилась и взяла больше не нужный эльфийскому чародею меч.

Я попыталась снова перекатиться, чтобы зайти к твари с фланга, так как расстояние не позволяло мне быстро использовать магию. Но виверна махнула хвостом еще раз и секанула чуть ниже лопаток. До сих пор удивляюсь, как тогда она не сломала мне позвоночник. Я упала. Перекатившись на спину я увидела прямо перед собой морду драконоида. Инстинктивно я сложила пальцы в Игни и направила столб пламени прямо ему в глаза. Виверна вскрикнула так, что у меня заложило уши, и чуть отпрыгнула, но это мне дало мгновение на удар мечом по горлу твари. Ручей из крови и яда твари полился прямо на меня. С трудом выползя из под туши монстра, я поняла, что не только ранена, но и отравлена. У меня был дежурный безоар, который я и использовала, но его явно не хватало, чтобы вывести весь яд из организма до того, как он меня убил бы.

Ноги подкашивались в глазах начало двоиться. Моих чародейских возможностей хватало только на то, чтобы подсветить себе тропу через топь. Добравшись до другого островка, я поняла, что не могу идти дальше. В глазах стояла сплошная белая пелена. Я успела лишь заклинанием замедлить метаболизм, дабы дать безоару хоть какой-то шанс, прежде чем вырубилась.

Начались галлюцинации. То полчища болотных тварей, то ехидная рожа Эйльхарт говорящая мне, что я нуждаюсь в подстраховке, то виверна. Временами я почти возвращалась и слышала шаги и голоса. Я почувствовала, как меня куда-то потащили, но сделать ничего не могла.

— А девка-то походу совсем кукушкой поехала. На виверну в одиночку. — заметил с усмешкой басовитый мужской голос.

— Будь другом, прикрой варежку и подай мне шкатулку с антидотами. — несколько сердито ответил ему уже женский и достаточно молодой голос.

Снова порция бреда. Снова я с Симоном охочусь на некроманта. Рыжеволосая брукса внезапно оказываться передо мной. Я инстинктивно хватаю ее за горло правой рукой и жму изо всех сил, пока ее грубо и сильно не отдергивают.

Я постепенно приходила в себя. В глазах еще стояла пелена. Первое, что я услышала — это кашель рядом. Осознав, что лежу на кровати, я попыталась чуть подняться, но меня тут же прижали обратно.

— Эй, полегче. — с пересохшим горлом заметила я.

— Пришла таки в себя, ведьмачка хренова. — со смешком заметил краснолюд в красном кафтане. Помимо него я увидела молодую рыжую женщину, сидящую на полу, потирающую горло, и со снижающейся периодичностью покашливающую.

— Похоже, сработало. — явно обратившись к ней сказал краснолюд.

— Это из-за меня? — с трудом ворочая языком и показывая на рыжую, имея в виду ее состояние, спросила я.

— Да. Едва не придушила. — поднимаясь ответила чародейка.

— Извини. Не хотела. Приняла тебя за бруксу. — пояснила я.

Краснолюд откровенно заржал и обратился к чародейке:

— Таких комплиментов ты, думаю, еще не получала.

— Заткнись, Золтан. — ответила она ему и обратилась ко мне. — Как себя чувствуешь?

— Терпимо. Где я?

— В Вызиме, расслабься.

— Кто вы? — не спеша расслабляться, спросила я.

— Я Трисс Меригольд, а этот бочонок с темным махакамским Золтан Хивай. Филиппа просила тебя найти. Мы все болота прочесали, пока искали.

— Что с остальными? Донован?

— Пещера обрушилась. Никто не выбрался. — с сожалением ответила чародейка.

— Черт. — только и оставалось сказать мне.

— Главное, уничтожена вся ячейка. Совету Королей теперь хоть эта напасть не угрожает.

— Вы уверены, что уничтожены все?

— Да. Останки колдуна сильно изуродованы, но это точно он.

— В этом можете не сомневаться. — вспоминая кончину эльфа сказала я.

— Поправляйся и тебя ждут в Новиграде.

На то, чтобы поднять меня на ноги, не скупились ни на чары, ни на дорогостоящие ингредиенты. Помимо всего прочего, снаружи моей комнаты дежурил гвардеец, а внутри почти постоянно находился краснолюд-наемник, как оказалось, страстный поклонник азартных игр. Мы как-то дулись в кости, когда в очередной раз вошла Трисс, дабы подвергнуть мои раны одной из процедур.

— Да чтоб тебя виверна еще раз цапнула, чародейка. Это же топор из Махакамской стали! — беззлобно, но с досадой долбанув по изголовью кровати, так что кости, лежащие на табуретке подскочили, сказал Хивай, уже проиграв неплохую сумму и пару полезных мелочей.

— Так что ж поставил?

— Не думал, что умудрюсь продуть еще раз.

Меригольд усмехнулась и сказала:

— Золтан, выйди, пожалуйста.

— Ладно. — недовольно, теряя возможность быстро отыграться, ответил краснолюд.

— Хивай. — окликнула я моего охранника и бросила ему топор и кафтан. — Никогда не играй с чародеями, Золтан, а особенно с чародейками.

— Хех. Спасибо, верну темным махакамским. — чуть приободрившись, ответил краснолюд и скрылся за дверью.

— Не ожидала от тебя такого жеста. — заметила Меригольд.

— Не знаю, сколько я еще здесь проваляюсь, а краснюлюд с кислой миной хуже болотной бабы.

— Замедлить метаболизм было удачным решением. — просканировав органы пришла к выводу Трисс.

— Да уж, в противном случае меня бы и безоар не спас. Что в Новиграде? Нашли заказчика?

— Пока нет, но Филиппа над этим работает.

— Сомневаюсь, что она хоть что-то найдет, не запачкав туфли. Нужно искать нильфа-торговца. А для этого придется снизойти до не самых благородных представителей общества.

— В любом случае тебе пока и дальше комнаты даже ходить не надо бы.

— А то я не чувствую. — с большей досадой, чем хотела выдать, сказала я.

— Я делаю, что могу. — видимо, приняв на свой счет, ответила Меригольд.

— К тебе какие претензии? Просто обидно… Нарваться на виверну.

— Эльфийские чародеи всегда славились. Возможно, исход с виверной был наиболее удачен.

— Может и так. Но время уходит, а король дал ясное указание разобраться в ситуации.

— Филиппа, при всех ее недостатках, умная женщина.

— В данном случае нужен не столько ум.

Раны заживали достаточно быстро, беря в расчет то, что яд виверны этому совсем не способствует.

— Откуда у тебя это? — спросила Трисс, указывая на полосу от укуса на ключице.

— Плавун по неопытности как-то цапнул.

— Что ж не уберешь?

— Оставила, как напоминание.

— Надеюсь, не о провале?

— Почти. Скорее о том, что бдительность терять нельзя, особенно в бою.

Надо отдать должное Меригольд. Она поставила меня на ноги почти за неделю. Пусть и слегка прихрамывая, но я смогла вернуться к работе.

— Некоего южанина-торговца вроде бы видели, но от силы раза четыре. Похоже, кочевник. По слухам, он отбыл в Скеллиге. — поведала Эйльхарт.

— По слухам. Нужно понять, что он тут делал, с кем общался. Дай мне тысячу крон, и я выясню за пару дней больше, чем ты за неделю.

— Самоуверенно. Аврелли, пока не нашел больше, но советую поговорить с ним. — посоветовала Филиппа. — А я попробую пообщаться с купеческой гильдией и капитанами.

Нынешней шеф разведки и в подметки не годился старому. Аврелли был отличным солдатом и офицером, но посредственным шпионом. Однако его люди смогли вывести меня на посредника, который за определенное вознаграждение согласился свести меня с местным воротилой по имени Сигги Ройвен.

Его головное заведение было банями, что весьма остроумно, на мой взгляд. Место, в которое сложно протащить оружие.

Первое, чем он меня удивил, так это тем, что узнав мое имя, не стал откладывать встречу, а тут же пригласил. Второе, тем, что я уже была с ним знакома.

— Вот так встреча, де Верес. К каким тварям тебя только работа не забрасывает. Кстати, как Филиппа? — спросил Дийкстра, провожая меня в свой кабинет.

— Имеет менее довольный, чем обычно, но вполне цветущий вид. Она явно не в восторге, что я кручусь около Радовида, но фактически ей ни жарко, ни холодно. — ответила я.

— Ну, хоть так. Хромаешь. — констатировал бывший шпик. — Что случилось?

— Нарвалась на виверну. А с тобой что? — видя сложную металлическую конструкцию наподобие корсета на голени Сигги.

— Конфликт интересов. Как коллеге по несчастью советую ванны с Ковирскими солями. Могу распорядиться, чтобы подготовили. — предложил Дийкстра.

— Пока нет. Разберемся сначала с делами.

— Как знаешь. Что известно тебе? — спросил бывший шпик.

— О сорванном покушении, ты, думаю, уже слышал.

— Естественно.

— Своеобразным связным вроде, как был некий торговец-южанин. Я поболтала с несколькими людьми, но описание составить так и не удалось. Один утверждает, что он точно нильф, другой, что максимум меттинец, третий, что вообще не уверен, что он не местный. В общем, сдается мне, что это несколько совершенно разных людей, пользующихся одним плащом.

— Слышал про этого персонажа. Но вот о резкой смене типажа… В общем, ты хочешь найти заказчиков. Я помогу тебе размотать этот клубок, но в обмен на услугу.

— Какую?

— Один из этих типов увел у меня, скажем так, дорогую мне папку. Черная, с гербом Редании в вернем левом углу. Найдешь, либо верни, либо сожги, как будет удобнее, главное не дай попасть в чужие руки. Да и самой читать не запрещаю, но по-приятельски не советую, если, конечно, не хочешь к своей особе еще больше внимания.

Дийкстра всегда был обстоятельным малым, и уход со службы этого ничуть не изменил.

Всегда терпеть не могла иметь дела с криминальными элементами. Их вечное стремление и с елки слезть, и рыбку съесть, и задницу не ободрать, чаще оборачивается провалом, но это не мешает им идти на неоправданный риск, гадя всем, кто показался легкой жертвой снова и снова. Однако эти крысы везде и видят все. Поэтому бывают полезнее любого королевского карт-бланша.

— Каким образом этот молодчик спер папку?

— Прошел, как клиент, а дальше с помощью шутихи сымитировал пожар и, пользуясь суматохой, вытащил почти из моих рук, то есть вырвал из рук порученца у меня на глазах и смылся с толпой.

— Тебя ограбил голый вор. Стареешь, дружище. — с иронией заметила я.

— Ой, не дави на больную мозоль.

— Когда это было?

— Вчера вечером.

— Сохранились какие-нибудь следы?

— Я нашел пару волос в воде и собирался нанять чародея, но ты вовремя объявилась.

— Значит, нам повезло.

Эйльхарт, более опытная в обращении с заклятиями пеленга, смогла засечь связного. Он осел в Бругге.

— Уверена, что осилишь? — спросила Филиппа.

— С чего ты взяла, что нет? Вроде бы при тебе я еще не лажала.

— Я бы поспорила, будь на это время, но я имею ввиду, что ты еще не полностью восстановилась.

— Тебе кажется. — ответила я. Меригольд действительно хорошо поработала и к моменту разговора ощущения вернее всего было назвать легким дискомфортом. В другой ситуации я бы плюнула на все и осталась сидеть на месте в ожидании лавров, а заодно подальше от явного интереса Филиппы, но условия договора с Дийкстрой требовали от меня личного присутствия.

— Как знаешь. Думаю, Трисс или Кейра тебя встретят. Все-таки Бругге под протекторатом Фольтеста.

— Лучше бы не поднимать шум.

— В любом случае тебе придется иметь дело с представителями интересов Темерии. Талер или Роше наверняка сунут нос. И советую поубавить гонор в общении с ними. Все-таки они на своей территории.

— А когда я оспаривала права представителей закона? Я лишь имею в виду, что будет лучше, если о моем местоположении не будет знать каждая собака, включая Аврелли.

— А как же король? — с явной издевкой спросила чародейка.

— Он ждет от меня результатов. Их пока нет.

Роше оказался толковым малым. Убежище мы накрыли в считанные минуты. Почти все заговорщики были убиты, в том числе связной, что было в общем-то проколом. Первым делом я осмотрела документы. Мне на глаза попался листок со списком из нескольких знакомых мне имен, который Меригольд буквально вырвала у меня и кинула в камин. Найдя папку Дийкстры, я спалила ее самолично вопреки протестам Вернона. Так же мне удалось выбить право первой с глазу на глаз побеседовать с пойманным лидером эльфом. Помимо того, что он был из белок, как утверждал Роше этот тип еще и служил в бригаде Врихед. Разговор предстоял интересный.

— Ты? Я тебя знаю. Ты думаешь, это мне кранты? Забавно. Ты ведь хочешь, чтобы я тебе все рассказал? — с явным страхом, прикрываемым иронией, спросил эльф, и чуть задумавшись, неожиданно сказал. — Знаешь, а тебе расскажу.

— С чего бы вдруг? — удивилась я.

— Поймешь, если, конечно не полная дура. Честно говоря, мне даже тебя жаль. Не представляешь, что буквально пляшешь на краю кратера вулкана.

— Давай к делу. Красивый слог оставь для мемуаров. Чего именно вы добивались и на кого ты работаешь?

— Мы хотели убить королей Севера.

— Всех? А не жирновато ли?

— Мы планировали убить столько, сколько сможем.

— Мы это кто?

— Aen Seidhe.

— На кого вы работаете?

— На себя.

— Тогда откуда у вас нильф? Я же знаю, что он вам помогал. Не стыдно после всего, что было работать на Эмгыра?

— Мне все равно. Чем больше Dhoine умрет, тем лучше. А если уж Dhoine хотят убивать друг друга, так я рад помочь.

— Дурак, ты, Гилиан. Война — мероприятие массовое и про вас, уверяю тебя, не забудут.

— Война людей. Не наша.

— Да что ты. Думаешь, они уйдут за Синие Горы, выстроятся в пару ровных эшелонов и быстренько покрошат друг друга в капусту? А может ты решил, что леса перестанут вырубать и сжигать, насиловать эльфиек, дворцы и сады восстановят? Или чем вы там еще любите с пеной у рта попрекать всех и вся? Мы все варимся в одном котле. И от того, что ты гадишь в нем больше, тебе меньше вонять не будет.

— Север прогнил до основания, unriht earne. Уж лучше пусть будет уничтожен под корень. N’aen Nilfgaard a Dyes hagal do gwaim. Si cennian n’aen lanlice conas mire. (Не Нильфгаард, а Сова уничтожит твою расу. Она порождает лишь хаос, а не закон, как она думает.)

Бурая орлица. Честно говоря, я думать боялась, откуда он узнал про то, что я полиморф. Так как такое обращение не могло прозвучать случайно.

— Какая еще сова? — спросила я.

— Та, на которую ты работаешь. — с нервной усмешкой ответил эльф.

— Я работаю на короля.

— Не ври хоть себе, unriht earne. Эйльхарт подмяла под себя Реданию, а через подружек и весь Север. В папке, которую ты так неблагоразумно сожгла, были на то доказательства. Теперь остался лишь список на том столе, полагаю, Меригольд и его уничтожила.

— Какие еще подружки?

— О, я уверен, ты некоторых даже неплохо знаешь. Помимо Филиппы, туда входят очаровательная Трисс Меригольд, Кейра Мец, Шеала де Тансервилль, Маргарита Ло-Антиль, Ассирэ вар Анагыд, Фрингилья Виго, Францеска Финдабаир, Ида Эмеан аэп Сивней и Сабрина Глевиссиг. Считают себя приемниками Капитула. Вертят Север, как хотят, со времен Танеда.

— Интересная история. Правда, интересная. Только почему ты мне это рассказываешь?

— А ты думаешь, твоя коллега не поймет, что ты теперь в курсе их маленькой компании? Эйльхарт и так к тебе давно присматривается, и, либо ты теперь станешь одной из них, либо окажешься в не менее печальном положении, чем я. И мне почему-то кажется, что ты первое не выберешь.

— Ты плохо меня знаешь.

— Ну, да. Ты с восторгом присоединишься к тем, кто мало того, что прикончили твоего отца, так еще и из тебя сделают марионетку. Ты очень странный человек, unriht earne, но на сумасшедшую все же не тянешь.

— Допустим. И что дальше? Тебе будет приятнее отправиться на эшафорт в моей компании? Это очень мило, но боюсь, я пропущу это свидание.

— Пусть о Ложе ты узнала только сейчас, но некоторых ты знаешь гораздо лучше, чем любое досье. Привычки, привязанности, взаимоотношения, слабости. Если мы вырвемся на юг, то император даст нам защиту. Тебе нужно лишь меня выпустить.

— Даже, если все, что ты сказал, правда, какие гарантии, что ты меня не убьешь ты или нильфы?

— Только одна. Ты, кто знает Эйльхарт, полезнее живой. Сама по себе информация о Ложе стоит мало.

— Слабо верится. Попробуй рассказать то же самое Роше. Он хороший слушатель.

— Чтобы они ушли еще больше в тень? Я не настолько глуп. Теперь это и твой груз, unriht earne. Как его тащить решай сама. Я предложил вариант.

Вряд ли он назвал эти имена из головы. К тому же зная некоторых из этой компании, я вполне была готова поверить эльфу.

Мне мало что удалось выбить на тему других подпольщиков. Да и откровенно говоря, моя работа была завершена гораздо раньше и еще больше увязать в политике мне не хотелось.

Передав Гилиана в руки Роше я вернулась в дрянную таверну, где остановилась. Эльф оказался прав. Меригольд, конечно, просекла, что я обратила внимание на список прежде, чем она его ликвидировала.

— Полагаю, Гилиан раскололся. Теперь ты все знаешь. Не знаю, как он это преподнес, но по факту, Ложа — единственный гарант координации политики Севера. — зайдя и наложив шумоизолирующие чары, сказала чародейка.

— Извини, Трисс, но в таком случае работаете вы очень паршиво.

— Короли — не скот, гнать их в нужную сторону получается не всегда.

— Кому нужную?

— Северу.

— Святая наивность. Однако, честно говоря, дискутировать на эту тему я не очень хочу. Язык за зубами я держать умею. И даже сделаю это бесплатно, если ты окажешь мне такую же любезность. Ты ведь это хотела от меня услышать?

— Что ты имеешь в виду?

— Я молчу до гробовой доски или костра о вашем клубе по интересам, а ты не стучишь Эйльхарт о моей осведомленности.

Меригольд явно одолевали сомнения. С одной стороны, у нее не было причин подставлять меня и обо мне не ходила слава трепла, с другой, Ложа могла счесть это предательством.

— Хорошо, но тебе и правда не стоит об этом болтать. — все же сказала она.

— Пока Ложа будет уважать мои скромные интересы, я не буду вмешиваться в ее нескромные. Даю слово.

Надо признать, Трисс все-таки сдержала слово, чем выиграла мне немного спокойного времени.

Роше и Аврелли с блеском накрыли еще несколько банд белок, явно поддерживаемых с юга. Последний факт скрывался в целях соблюдения мира, но не забывался.

Я вернулась к Дийкстре. Глядя на мою несколько задумчивую физиономию он сказал:

— Все-таки открыла папку. Предупреждал ведь.

— Хуже. Я специально спалила ее, пока Роше не наложил на нее руки. Я при Меригольд нарвалась на список, а гребанный эльф в приватной беседе расписал все в красках.

— Ну, что ж. Добро пожаловать в мой мир, де Верес. — желчно ответил бывший шпик, ставя на стол графин.

— У меня пока не все потеряно.

— Это ненадолго. Лучше беги куда-нибудь в Зериканию.

— Пока оценю обстановку.

— Оценивай. Только смотри, чтобы башку не оттяпали.

— Да уж сейчас это уже будет обидно. Дав по зубам нильфам, получить от своих.

— Не обольщайся, де Верес. Ты видела лишь верхушку айсберга. Нильфы умеют воевать. Они не только имеют лучшую армию и лучших полководцев. Нет. Они в отличие от королей Севера во всех смыслах умеют войну подготавливать. Нильфгаард никогда не нападает просто так с наскока. Они всегда подготавливают почву. Как с Aen Seidhe и краснолюдами, которых настолько мастерски натравили на людей Севера, что те до сих по не успокоятся. Возможно, нильфы воспользуются старым конфликтом, возможно, сделают новый, ибо материала более, чем достаточно, но факт остается фактом, будет война, пусть и локальная, которая ударит по нам сильнее южан. Там провокация, тут пара подстав, и половина населения нет, да припомнит, как его деда убил эльф лопатой или краснолюды вспомнят, что их территории не ограничивались одним лишь Махакамом.

Как не печально, Дийкстра оказался прав, но поняла я это поздновато.

На мое несчастье, Беата послав все к лешему, сославшись на полное моральное истощение от работы в гадюшнике, перешла на освободившуюся должность настоятеля в монастыре в пригороде. Из ее письма можно было понять немного, разве только, то, что она была чем-то сильно расстроена.

Король пожаловал мне отличный дом в Новиграде. Во многом это сделало мне рекламу даже больше, чем само успешно выполненное дело. Мое имя стало произноситься чаще и громче.

Дом не шел в сравнение с моей лачугой в Вызиме. Пусть я и отказалась от найма прислуги, меня все же заставили составить семейное древо и дать написать свой портрет. Муторное занятие.

— Характерный реданский правильный овал лица, ярко выраженный цинтрийский профиль и аэдирнские скулы и подбородок, стать дриадской лучницы. Какой интересный набор. Вы ведь приходитесь дочерью графине Молбург? — спросил престарелый геральдист-художник.

— Да. Только где вы тут разглядели что-то цинтрийское, мне понять сложно. — ответила я.

— Юная леди, стыдно не знать историю своей семьи. Прародитель рода Молбургов происходит из Цинтры, как и ваша дрожайшая бабушка. — поведал мне старик. Странно все-таки было слышать это от человека, которого я видела впервые в жизни.

— Мастер, не хочу вас смущать, но я бастард и моей семьей были кухарки, поломойки, кастелян, пара собак и старая кляча, позже пара-тройка десятков ведьмаков.

— Ваш прародитель тоже был бастардом из княжеской семьи, госпожа де Верес. Существует легенда о становлении рода Молбургов. Юноша-бастард был оруженосцем своего дяди. К его семье прибыла реданская делегация и юноша познакомился с дочерью барона, кажется из Оксенфурта. Они влюбились друг в друга. И когда делегация уехала, юноша последовал за ними. Так как он был талантливым охотником, юноша со временем добился должности личного королевского ловчего. Позже на охоте этот бастард спас нашему королю жизнь, за что тот поклялся выполнить его желание. Юноша попросил о возможности вступить в брак с дочкой барона, так как без королевского содействия столь неравный из-за происхождения брак был невозможен. Король дал своему ловчему титул барона, надел в плодородных землях и хорошие подъемные, что сделало юношу весьма привлекательным женихом. Уже женившись, он неплохо проявил себя в войне с южанами и заработал своему дому уже графский титул. — с восхищением рассказывал мастер не отрываясь от работы.

— Сколько веков назад это было?

— Около трех.

— В это время на Туссент и Цинтру то и дело налетали южане. Мой предок явно спас себе шкуру смывшись в Реданию, так как бастардов при наличии законных наследников на войне в лучшем случае просто не берегут, а в худшем еще и приплачивают, чтобы щит треснул или подпруга лопнула.

Геральдист был явно разочарован моим не самым романтичным выводом из этой истории.

Меня все чаще стали звать в приличные дома, причем не для работы, а на приемы. Первое время я, не особо сомневаясь, игнорировала их. Позже Меригольд убедила меня хоть иногда делать исключения в интересах работы. Денежных заказов мне это действительно прибавило, как и полезных знакомств. Помню, на одном из вечеров, организуемых реданским двором, появился довольно молодой дворянин, с которым активно беседовал Радовид. Окончив беседу, он подошел ко мне, лишь вблизи я разглядела, кто это был.

— Госпожа де Верес, вы не представляете, как я рад наконец вас встретить. Не изменились ни на день. — с улыбкой сказал он.

— Стефан.

— Рад, что вы помните.

— Я смотрю, вы поднялись. Честно говоря, я вас с трудом узнала.

— Можно сказать и так. Диттер погиб под Бренной, а мой отец был серьезно и крайне неприятно ранен, но в любом случае вышло так, что я теперь единственный наследник, поэтому мне дали фамилию де Локетек и приняли в семью. — поведал Стефан не сказать, чтобы с большой радостью. — Не будем о грустном. Двери моего дома в Альдесберге для вас всегда открыты. Кстати вы не думали осесть где-нибудь? Толковый чародей нам будет очень полезен.

— Спасибо, ваша светлость, но я не люблю засиживаться в одном месте. Уж больно это тяготило меня в юности.

— У меня есть имя, госпожа де Верес. Лучше обращайтесь по нему. Светлостью я стал только потому, что мой сводный брат погиб, а отец получил копьем в чресла. А жив благодаря вам и матери.

Не любила я эти мероприятия. Много людей, зачастую неприятных, шум и напряженная вездесущим этикетом обстановка.

Из-за одного вечера я до сих пор себя проклинаю. Поддав тусентского один из графов, у которого я накануне сняла родовое проклятие и заодно вылечила от подагры, с восторгом рассказывал это Радовиду и Филиппе.

— Ей Богу ходить не мог. Кошмары снились такие, что думал крышей поеду. А тут сутки работы и всей семьей как заново родились. — размахивая руками рассказывал тучный дворянин. — Достойная замена растет, госпожа Эйльхарт. С такой не страшно уходить на покой.

Одна случайно брошенная фраза «спровоцировала камнепад». Даже тогда мне за эту фразу хотелось придушить «свежеисцеленного» голыми руками. Но самым страшным было, то что Радовид ему не возразил, а, напротив, поднял бокал.

После у меня, конечно, состоялся разговор с коллегой. Вот тут уже меня подробно просветили о Ложе, ее целях и моей роли.

— Радовид тобой буквально очарован тобой. Это случается не часто. А учитывая, что ты чародейка, случай и вовсе уникальный. Ты можешь принести пользу, правильно воспользовавшись этим. Не только себе или ему, но всему Северу.

Меня крайне позабавило, что Эйльхарт вопреки обыкновению назвала меня чародейкой. Насколько мне удалось понять, среди своих она могла меня именовать в лучшем случае чернокнижницей. Тонкий способ лизнуть зад. Но марионеткой я быть по-прежнему не хотела.

— Взаимопонимание с Его Величеством в моем случае основано на том, что я не учу его править, а он меня колдовать. — ответила я.

Споры продлились долго. В ход шло и убеждение, и подкуп, и даже угрозы.

Несколько дней прошли спокойно. Если бы не задержанный из-за перевода темерской валюты платеж, то я уехала бы в тот же день. Сутки на третьи я почти успокоилась, решив, что Эйльхарт остыла.

В комнату, где я сидела, бросили бомбу с усыпляющим газом. Я не успела ничего сделать, как вырубилась.

— Ну, что, проснулась? — спросил меня кто-то. Я не успела ответить, как на мою накрепко закрепленную левую кисть прилетел удар кувалды.

Боль и ужас. Нет для чародея страшнее участи, чем попасть под «суд» храмовых фанатиков.

Если вы хотите сломить мужика, отрежьте ему яйца, если собрались выбить что-либо из чародея, калечить руки — лучший вариант.

Удар в кисть был достаточным, чтобы я потеряла всякую концентрацию, но недостаточным, чтобы я полностью потеряла чувствительность так же закрепленных ремешками пальцев. Серебряное кольцо с указательного пальца руки они не сняли, что им абсолютно не мешало.

Что у меня только не спрашивали. О том совершала ли я некромантские ритуалы, вступала ли в связь с женщиной или с животным, работала ли со скоятаэлями. Даже какой-то частью сознания было обидно, что нет, так как за каждый на самом деле правдивый ответ меня ждал удар молота по пальцу. Профессионалы. Это было видно невооруженным взглядом. Всегда начинали с мизинца.

Закончив калечить мою левую кисть и локоть, они приступили к правой. Когда они перебили все пальцы и на ней я вырубилась. Не знаю насколько точно, но когда я начала приходить в себя, я услышала разговор.

— Я сказала припугнуть, а не искалечить! — прошипел женский голос.

— Ну, Найвел — мужик горячий, чародеек недолюбливает. Сорвался немного. — попытался оправдаться один из присутствующих.

— Сорвался? Да вы из чародейки бесполезный кусок мяса сделали! — рявкнула женщина. Теперь я точно поняла, что это Эйльхарт. — Черт. Ладно, попробуем и из этого извлечь пользу. Отнесите ее в башню.

Пока меня тащили, я приходила в себя. Оставался предпоследний пролет до вершины башни. Я видела витраж с изображением мученицы Августины. Я знала, что Эйльхарт идет за мной, но решила рискнуть. Вырвавшись из рук расслабившихся мучителей, я сиганула через витраж.

Обратиться мне удалось без проблем, но лететь со сломанными крыльями тяжело и больно. Сова естественно кинулась в погоню, но куда ей до скорости, пусть и подбитого, беркута. Туман играл нам обеим не на пользу. Тем не менее, мне удалось отлететь на достаточное расстояние и относительно мягко приземлиться.

Путь до Рескигона, где в тот момент жила Беата, занял у меня четыре дня. Это было чуть ли не единственное место в мире, в котором я могла найти теперь защиту.

Беата приняла меня без вопросов. Забавно. Чародеи теперь даже, те кто возможно и хотел бы мне помочь, боялись. А во всех смыслах спасла меня монахиня.

Колдовать без рук — это все равно, что жрать ягодный кисель вилкой. Что-то поймаешь, но толку от этого мало. Я едва не тронулась тогда. Лишь через недели три я смогла держать ложку. Заживление шло медленно и болезненно. Лубки и эликсиры могли мне обеспечить лишь наличие пальцев, но не гибкость без которой чародейство становилось практически невозможным.

Беата терпела и мое почти полуовощное состояние в первое время, и истерики позже. Как-то чуть успокоившись после очередного приступа, я ее спросила:

— Какого лешего ты мне помогаешь? Мы ведь по разные стороны.

До сих пор помню ее саркастичное выражение лица.

— У тебя характер дерьмом наружу, а не вовнутрь. Редкое качество, а для людей твоего рода деятельности так и вовсе уникальное.

Не знаю, как, но она смогла вызвать в монастырь Симона. Я упоминала о нем не часто, но видимо орденская почта работает хорошо.

Мои руки тряслись от любой мало-мальски тяжелой работы. Я с трудом смогла заново научиться есть без посторонней помощи.

Это был конец для меня. Стремление Беаты и Симона меня хоть как-то развеселить скорее бесило. Такая инвалидность — это не только потеря возможности полноценно заниматься магией, а по сути, любым ремеслом в принципе.

Еще больше бесило отношение окружающих послушников и монахов. Без шуток, самое лучшим было безразличие. Хуже сочувствие. Еще хуже взгляды подобные тем, как смотрят на льва или гадюку без зубов, которые тебя которые тебя когда-то покусали. Но самой поганой была жалость уловимая у большей части населения монастыря. Кто-то стремиться к жалости, меня она просто выводила из себя.

Беата припрягла меня читать, переводить и надиктовывать перевод книг со Старшей Речи. За что я ей до сих пор благодарна. Наличие хоть какого-то занятия помогло мне не поехать кровлей окончательно.

Симон не уезжал. Нянчился со мной, как с ребенком. В глубине души я была ему очень благодарна, но временами мне хотелось на него накричать, чтобы он убирался и не видел меня такой.

— Большинство людей не могут колдовать, Лис, и что-то от этого не страдают. Здесь у тебя всегда все будет. Многие не имеют и крыш, над головой, а у тебя целый флигель.

— Дело не в чародействе, Симон, а в свободе. В поместье Молбургов, да и в Антруме, я была, по сути, бесправным существом, имевшим лишь свою миску и угол, по-своему уютный, конечно, но я не хочу возвращаться к этому унылому существованию. Именно чародейство дало мне шанс перестать быть лишним человеком. Положение, состояние, независимость. Все это пришло не просто так. Я впахивала, как проклятая, вкладывая силы и душу. Зарабатывала не только деньги, но и опыт, и репутацию. Теперь из-за одной суки все пошло баргесу под хвост.

Как-то он вытащил меня во двор и заставил взять в руки деревянный тренировочный меч, какие мы использовали, когда еще были детьми.

Некоторое время я упорно пыталась хотя бы как-то фехтовать, но в конечном итоге и тут мои силы иссякли. В очередной раз, выронив меч, я упала на колени. Симон подошел ко мне и присел рядом.

— Так было и раньше, Лис. Это трудно, но скоро станет легче. Ты делаешь успехи…

— Симон, не ври хотя бы себе. Я уже несколько недель топчусь на одном месте. Ты понимаешь? Ничего уже не буде, как раньше. Я гребанная калека, которой и пиво в корчме не доверят разносить. — стараясь сдерживать слезы уже полного отчаяния сквозь зубы сказала ему я.

— Это ты себе врешь, Лис. Я готов поспорить, что через месяц — другой ты сможешь начать колдовать.

— Тогда не ставь много.

— Ставлю свою жизнь. — с фирменной ехидной улыбочкой сказал ведьмак.

— Ты что задумал?

Симон подозвал послушницу и с улыбкой попросил:

— Сестра, будь добра, принеси горячую воду, мыло и полотенце.

Сам Симон залез в свою торбу и достал бритву.

— Давненько я что-то не приводил себя в порядок. — с задором сказал он. — Я тебя знаю, еще неделя и ты будешь обзывать меня ершиком для нужника.

Когда послушница принесла требуемое, Симон протянул мне явно недавно заточенную опасную бритву.

— Ты белены объелся? — спросила я ведьмака.

— Отнюдь. Сильно обрежешь, и вне зависимости от исхода, я перестану тебя мучить. Даю слово. Ну же, бери. Иначе удвою усилия.

Не знаю, что заставило меня согласиться на уговоры.

Даже, когда я участвовала в Испытаниях Симона, Казимира и Тадеуша, я так не боялась. И при накладывании самых сложных заклятий не вкладывала столько концентрации.

Шаг за шагом лицо Симона освобождалось от щетины. Он явно с трудом сдерживался от смеха, когда я перешла к горлу. А вот мне было не до веселья. Я боялась каждого неосторожного движения. Пальцы от этого ныли до онемения. Руки вообще плохо слушались, словно лучше мозга осознавая безумность этой затеи. По ощущениям я прикладывала сил больше, чем если бы разгружала бы повозку с зерном.

Симон еще и добавлял масла в огонь сообщая, где я пропустила.

Тем не менее мне удалось сохранить жизнь и невредимость ведьмаку.

Это естественно меня не вылечило, но дало нечто не менее полезное. Встряску. Именно благодаря ей я более — менее ожила. Прочла несколько книг по медицине и чародейским способам лечения подобных проблем, добытых Симоном.

Для возвращения гибкости мне фактически проходилось ломать пальцы заново. Так, как раздробленные в кашу конечности срослись, мягко говоря, не идеально.

Процесс был долгий и весьма болезненный. Беата не раз выводила из обмороков и даже пару раз из комы. Постепенно я, пусть и с неугасающей болью, но смогла, наконец, удерживать меч в руках. Она даже по-своему пошла на пользу. Дабы хоть как-то облегчить себе жизнь я стала перебрасывать меч из одной руки в другую, что позволило научиться фехтовать обеими руками в равной степени прилично.

Разработка шла медленно, но уверенно. Симон оказался прав. Спустя несколько недель я смогла сотворить первый Знак, а через пару месяцев почти полностью вернула способности к чародейству. Однако перчатки я не снимала еще. Сначала чары в перчатках служили своего рода лубком для перебитых суставов, потом в большей степени скрывали следы от увечий.

Впервые за свою жизнь я осознала, насколько важным может быть наличие людей, которым на тебя не наплевать.

Симон и Беата во многих смыслах вытащили меня с того света.

Постепенно вместе с Симоном я опять стала выбираться на заказы. В связи с тем, что мои возможности, как чародейки, были несколько ограничены, первым делом я приобрела небольшой одноручный меч. Надо сказать, в дальнейшем я не отказалась от него полностью. Временами удобнее, когда тебя считают наемницей, а не магессой. А благодаря, пусть и невеселому, опыту я освоила скеллигийский стиль фехтования с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Для большей правдоподобности заготовленной личины я даже научилась подражать островному говору.

Каждое заклинание отзывалось тягучей мучительной болью в руках, но по мне лучше уж было так, чем полная немощность.

Я уговорила Симона отпустить меня на зимовку одну, а его порекомендовала знакомому купцу, отправляющемуся в Ковир. Ведьмаку, каким бы он хорошим другом не был, деньги необходимы.

Перезимовала я в поместье Локетеков. В которое Стефан меня так настойчиво приглашал. Работы было не очень много. Тем не менее, отношение местных было более, чем почтительное. Молодой барон фактически принял должность главы дома на себя, так как Локетек-старший был уже не способен в полной мере вести дела.

Стефан оказался весьма талантливым управленцем. Как он и утверждал, добро он помнил, но и зла никогда не забывал. Если к низовой прислуге молодой барон относился лояльнее своего батюшки, то большинство управляющих и лакеев от него просто выли. Стефан объяснял это тем, что именно придворная прислуга чаще всего воровала еще в его бытность сыном кухарки, чем загоняла его и ему подобных в еще более плачевное состояние и до кучи разоряла барона, особенно во времена войны.

При мне он отрубил руки двум управляющим и жестоко высек не менее дюжины лакеев. На мой вопрос, почему он их просто не выгонит к чертям, он отвечал, что раз уж его семья пригрела и воспитала воров, то ей за это и отвечать.

Стефан был очень мил со мной, хоть и благородно не настойчив, что пусть и льстило, как женщине, но видимо, я еще молода для чародейки, и меня в силу отсутствия привычки к такому явлению напрягало, что мне оказывает знаки внимания человек, которого я видела ребенком, сама будучи уже вполне взрослым человеком.

В общем, дабы не создавать проблем Стефану, которого активно пытались сосватать, как только сошел снег, я направилась в Содден, где меня уже ждал Симон.

Косые взгляды со стороны местных и Ордена Пылающей Розы были не единственным сюрпризом.

Местный комендант нанял меня для поиска женщины, прибывшей из Вызимы с каким-то поручением. Сам комендант хоть и дал добро на действия Ордена, но оказался не полным идиотом, чтобы уповать лишь на него.

Сложность состояла в том, что никто не желал раскрывать мне личность пропавшей. Вещи жертвы, в большинстве своем не успели выгрузить и повозку мне категорически запретили трогать. Благо хоть в просторной комнате, снятой в таверне, не успели натоптать. Из выгруженного была лишь сумка с дорожной одеждой, парой амулетов и зелий, которые каждый опытный путник имеет при себе, а так же ряд гигиенических принадлежностей. Словом, вещи указывали лишь на то, что женщина была стройного телосложения, весьма педантична и путешествует не впервые.

Куда интереснее то, что Симон обнаружил маленькие затертые пятна крови на полу. Интуиция подсказывала мне, что я знаю этого человека. Запеленговать владельца крови было не сложно, но пришлось попотеть, чтобы выскрести хоть какой-то материал из половиц.

С помощью многоступенчатого заклятия Форта мне удалось выяснить гораздо больше. Первое, что жертва была чародейкой, второе, что ее держали в подземельях под местным храмом Святого Лебеды, закованной в двимерит, и третье, рядом с ней находится портал, очевидно созданный, как аварийный выход. Комендант явно знал, как минимум, первое, что объясняло, почему он не доверял Ордену Красной Розы. Эти ребята всегда больше других не любили чародеев, и кто-нибудь скорее по глупости мог провернуть и похищение «твари адовой». Так же комендант не хотел провоцировать Орден на своей земле.

Чародейка весьма спокойно дала использовать себя, как «стетоскоп», догадываясь, что другого шанса не будет. Удалось вытащить точные координаты телепорта.

Руки от довольно длительной и сложной магической операции до зубного скрежета ломило.

— И что теперь? — осведомился ведьмак.

— Что-что? Войду через их портал, вытащу чародейку и ходу.

— Ты уверена, что это не засада?

— Нет. Но комендант такого оправдания не примет. У этой пещеры есть лаз на северо-востоке от нужной нам точки. Буду тебе очень благодарна, если ты к определенному времени швырнешь туда картечь, к примеру. Дабы слегка озадачить публику.

— Лис, дорогая, иди-ка ты в гузно. — ласково сказал Симон. — Ты думаешь, что я тебя отпущу одну непонятно куда, но почти точно в логово головорезов, то рекомендую подумать еще раз.

— Милый, подумай-ка разок своей опаленной башкой, а не мошонкой. Ты ведьмак, а не просто наемный головорез. Выполнение заказа на человека тебе ой, как аукнется. А самое главное, ты мне там зачем? Собственно зайти, взять в охапку чародейку, да выйти. Больше геморроя с коррекцией широты канала для третьего пассажира.

— Ой, не придуривайся. Раз все так просто, я хочу увидеть это сам. То, что ты нашла чародейку сама, это здорово, но ты не думала, что они, таким образом, могут ловить на нее другую. Если все пойдет хорошо, то я мешать не буду, если нет, то меня они вряд ли ожидают.

— Симон, для тебя брать заказ на людей — последнее дело.

— Людей… — усмехнувшись, сказал Симон и посмотрел на мои руки в перчатках. — Подозреваю, что они коллеги или как минимум идейные соратники тех храмовников. Честно говоря, после того, что они сделали с тобой, мне сложно называть их людьми, Лис.

Мне нечего было ему ответить. Ведьмак не мигая смотрел мне в глаза.

— Вот только не надо этих щенячьих взглядов. — не выдержав, ответила ему я.

— Тогда не дури и собирай манатки. Ведьма сама себя не спасет. — поняв, что аргументы у меня закончились, ответил Симон и закинул за спину мечи.

Зная, что клиент чародейка, мне вдвойне не хотелось втягивать в это дело друга, не имевшего к моим делам с чародеями никакого отношения. Более того, я так и не рассказала ему целиком о прямых причинах своих увечий, но заказ был уже взят, и отказ здорово ударил бы по изрядно похудевшему от безделья и затрат на лечение кошельку.

Действовать пришлось быстро. Едва мы прошли через портал, как нарвались на двух здоровых наемников. Симон почти молниеносно перерезал глотки обоим.

— Здесь налево. — сказала я, выйдя в проход.

Справа оказался патруль из трех головорезов. Я успела их испепелить прежде, чем они напали, но это подняло шум. Реакция была быстрой. Не знаю, сколько их было всего, но пока мы добрались до нужного тупика, в основной ход уже стянулось не меньше дюжины наемников.

— Чародейка и ведьмак! Они прорвались! — послышалось за углом.

— Спокойно, тесните их к карцеру, сбегай за Вальдемаром, живо. — ответил явно командир, причем с легким южным акцентом.

Симон вынес дверь карцера.

Чародейке накинули мешок на голову и, слыша шум, она очевидно пыталась его скинуть. Пока я разрубала двимеритовые цепи кандалов, удерживающих чародейку прикованной к стене, ведьмак огляделся и обнаружил, то, что проглядела я.

— Етить Эмгыра коромыслом! Лис, тут повсюду двимерит. Что нам теперь делать?

Действие двимерита, как правило, чувствовалось достаточно быстро и явно. Но это определенно был не тот случай.

Кольцо-печатка несколько нагрелось и стало издавать небольшую вибрацию.

— Спокойно. Я попытаюсь. — ответила я Симону.

Пока я сплетала телепорт, кольцо все больше грелось и вибрировало, но заклинание не гасилось двимеритом.

— Симон, готово! Живей! — скомандовала я стоявшему на изготовке ведьмаку, параллельно закидывая себе на шею руку пленницы и поднимая ее на ноги.

Тяжело проходить телепорт вдвоем, не говоря уж о троих. Буквально вывалившись на пустыре за таверной, я, чуть отдышавшись, встала.

Бывшая пленница все-таки пришла в себя и стянула с головы мешок.

— Меригольд! Чтоб тебя. Могла и догадаться. — сопоставив факт, что Трисс была советницей Фольтеста, и факт прибытия Ордена Красной Розы в Содден, сказала я.

— Алиссия? Я… думала, ты погибла. — удивленно ответила чародейка.

— Ну, и откуда такие сведения?

— Весь Новиград на ушах стоял после твоего «исчезновения».

— Тогда прошу прощение за фальстарт. — не скрывая, что не слишком рада видеть члена Ложи, ответила я.

— Что случилось? — как-то странно обеспокоено спросила Меригольд.

— Это ты меня спрашиваешь? — спросила я и направилась в сторону таверны. Руки словно перемалывали заново. Видимо, лицо меня выдало, и Симон спросил:

— Эй, Лис, ты так?

Кивнув, я проследовала в таверну.

— Алиссия! Что происходит? Ты можешь толком объяснить? Сядем, прошу тебя. — сказала Меригольд.

— Чувствую, я здесь лишний. Справишься? — тактично спросил Симон.

— Да, иди, отдыхай. — ответила я.

Я села напротив Трисс и положила руки на стол. Она почувствовала, что что-то не так. Сконцентрировала внимание и, вздрогнув, спросила:

— Заклятие Илизарит? Да, что с тобой произошло? Сними перчатку.

— Неужели не догадываешься? Наша общая знакомая из Новиграда сдала меня храмовникам. — ответила я и аккуратно, стараясь не усиливать и без того неприятные ощущения, стянула перчатки. — Вот результат.

Несколько секунд Меригольд тупо молчала, глядя на мои, пусть и подправленные магией, кисти, но от глаз чародея оставшиеся увечья скрыть было сложно.

— Наполовину слухи оказались правдивыми. Я действительно едва не откинулась. — продолжила я.

— Алиссия. Я понимаю, почему ты злишься, но я тут не причем. — явно виновато попыталась оправдаться Меригольд.

— Не при чем. Верю, но вот именно за это я презираю твою любимую Ложу, Трисс. Одна самодурка творит, что хочет с молчаливого согласия других, а все остальные вынуждены с восторгом разгребать. Думаешь, так будет всегда? Рано или поздно ваша веселая компания доиграется до второго Танеда, если не хуже. А попутно вытворяет такое.

— Слушай, ты слышала о заклинаниях цикла Зериканского Феникса? — чуть помолчав, спросила чародейка.

— Естественно, но на себя его не применишь.

— Я могу помочь.

— Слушай, Меригольд, от твоей братии мне и лембаса в голодный год не надо. В горло не полезет. — ответила я, и встала. Задним умом, конечно, я понимала, что Трисс не особо виновата, но злоба от случившегося, подпитываемая не утихшей болью в суставах, говорила за меня.

Мне все же пришлось пересечься с ней еще раз уже на утро у коменданта.

Все указывало, на то, что похищение королевской советницы было провокацией с целью расшатать конфликт чародеев и церковников окончательно или же просто ослабить влияние Ордена Красной Розы на территориях, подконтрольных Темерии.

Трисс еще раз убедительно предложила помощь. С остывшим умом я все-таки согласилась ее принять.

— Интересно, что нам обеим будет за это от Ложи. — разминая уже менее изувеченные кисти сказала я.

— Ты слишком сурова к нам. Я понимаю, что у тебя есть на это причины, но попытайся взглянуть на ситуацию объективно. — ответила Меригольд.

— Объективно, субъективно… Спасибо, конечно, за помощь, но позволь узнать, какого фига ты вообще за это взялась, раз у вас такое коллективное взаимопонимание.

— Чародейки должны друг другу помогать. Иначе не выживем. И в твоем случае это наверняка ошибка, раз уж так вышло, наиболее порядочным было бы хотя бы оказать посильную помощь. Филиппе все же не с руки было делать тебя калекой.

— Вот как.

— Что тебя так удивляет?

— Либо ты мастерски держишь паузу, либо я впервые встретила чародейку, которой от меня ничего не надо.

— Чародеи под защитой закона только тогда, когда есть общество, заставляющее соблюдать их интересы. Раньше это был Капитул.

— Теперь Ложа, которая исподтишка «благородно защищает интересы чародеев и Севера». Ложа, Капитул суть одна. Верхушка рулит всем и имеет остальных, как селянин козу, а за это якобы взаимопомощь и защита интересов.

— Ты не состояла ни в Капитуле, ни в Ложе. Думаешь, у тебя есть право это утверждать?

— Это мое мнение. Взгляд со стороны, если хочешь, однако не возникает ли желания оглядеться, проанализировать некоторые события? Если тебя позвали в столь юном возрасте, по сравнению с большинством, в компанию мэтров своего дела, вероятно, это хороший знак и весьма лестно, но… Ты уверена, что не на правах новичка, чистящего бляхи или хуже того, той самой козы?

— Вот об этом позволь мне судить.

— Пожалуйста. Я не агитирую, просто советую оглядеться. Глядишь, увидишь что-нибудь любопытное.

— Например.

— То, что вы подкидываете дровишки в собственный костер.

— Это жизненная суть каждого политика. Не вижу в этом ничего удивительного.

— Жаль.

— К чему ты вообще завела этот разговор? Насколько я знаю, ты вообще готова себе руку отгрызть, лишь бы быть от всего этого подальше.

— К тому, что близится буря. И когда она начнется, Эйльхарт и де Тансервиль слиняют, а бедолагам рангом пониже, вроде тебя и не связанным с Ложей, придется черпать все дерьмо ведрами.

— Она близится уже не первый век и каждый раз то усиливается, то утихает. Тебе надо бы поменьше читать храмовую литературу, особенно Инститора. — ответила Меригольд.

Надо признать, Трисс мне здорово помогла. Уже через пару недель травмы уже практически не давали о себе знать.

Однако случай с ее вызволением вернул меня обратно в игру. Всего через месяц со дня нашего расставания мне опять было прислано письмо с королевской печатью, где говорилось, что Радовид рад тому, что слухи о моей гибели оказались далеки от истины и в силу этого он желает со мной лично побеседовать.

В этот раз по прибытии в Новиград, я не спешила сразу выдвигаться во дворец, а решила зайти в бани Сигги Ройвена.

Пришлось попариться пару часов, прежде чем хозяин заведения вернулся и смог меня принять.

— Ты ведь не попариться пришла, де Верес. Если не сказать, явилась с того света. — вместо приветствия сказал Дийкстра.

— Естественно.

— Так не тяни кота за яйца. И расскажи, что именно произошло.

Пересказав все, за исключением места, где пряталась я сказала:

— Мне нужно, чтобы меня прикрыли пока я в Новиграде.

— На каком уровне?

— На всех. В прошлый раз Эйльхарт натравила на меня церковников из-за возникших разногласий. Я так чувствую, они возникнут снова.

— Ну, еще бы. Филиппа не привыкла проигрывать, а ты подрываешь ее авторитет с двух сторон сразу.

— Я стараюсь держаться от любых ее сторон подальше, не моя проблема, что Радовид вырос.

— Так то оно так, но твой нейтралитет красноречивей любой проповеди. Иначе говоря, поцелуй меня в правое полужопие, в левое полужопие, лишь бы не в жопу. Такая вот твоя позиция.

— Уж скорее, не приближайтесь к моей жопе в принципе, если не планирует получить в свою сапогом.

— Пока что по заднице получаешь ты.

— Именно поэтому я пришла к тебе.

— Я не планировал афишировать свое местоположение, а с твоим случаем такой риск определенно присутствует.

— Сколько? — спросила я, услышав волшебное слово риск, чаще всего служащим командой к старту торгов среди людей вроде Дийкстры.

— Семь тысяч задатком, а дальше — исходя из расходов.

— Семь? Даю пять и с тем, что твои люди будут чистить мне сапоги.

Чуть задумавшись Дийкстра ответил:

— Ладно, но только по дружбе и из моего любопытства.

— Прямо таки из любопытства. Кстати, что с Эйльхарт?

— А что с ней будет? Сидит себе на месте советницы.

— Прямо таки сверхъестественная стабильность. Несмотря на какую-то особую неприязнь подопечного.

— Да, что уж тут удивительного. Я и Филиппа много лет возглавляли регентский совет. Без ложной скромности я могу сказать, что только благодаря нам Редания осталась на карте Севера. Эйльхарт знает и чувствует, чем Редания дышит, поэтому Радовиду приходиться ее слышать. Хоть у парня и есть причины ее ненавидеть. — ответил шпион разливая травяной чай по кружкам.

— Подозреваю, что к смерти Визимира она приложила руку.

— Верно, подозреваешь, но я не про это. Она все детство Радовида подавляла его, как могла, причем весьма жестоко, особенно если учитывать, что он был ребенком. Видимо, хотела иметь подле себя безвольную субстанцию, которой легко манипулировать. Однако королевская кровь — не водица, со временем Радовид научился столь же жестко подавлять других. Слышал, при тебе он приказал до полусмерти избить своего учителя по фехтованию. Поверь, это еще цветочки. Эйльхарт теряла влияние сразу из-за двух факторов. Первый заключался в том, что король все же не мог всегда оставаться беззащитным ребенком и вымахал в довольно жестокого мужика, не терпящим над собой манипулирования, особенно со стороны чародеек. Второй — это ты, де Верес.

— Я ее не подсиживала, Дийкстра.

— Что еще скорее осложнило ситуацию. Я знаю, что ты не в восторге от проводимой Радовидом политики, особенно в отношении религии и чародеев, но, тем не менее, продолжаешь смотреть на него, как на короля, а не на рычаг управления страной. А королю подчиняются. Хочешь ты или нет, но он сравнивает тебя с Филиппой. Взвешивает за и против. С одной стороны, Эйльхарт уже держит Север за яйца, и это делает ее полезным человеком для Редании, с другой, от тебя более вероятно ожидать верной службы и покорности.

— Я не собираюсь делать карьеру в политике. И Филиппа, и Радовид это прекрасно понимают. Иначе бы я давно уже загорала бы где-нибудь на Скеллиге или в Ковире, попутно подписывая указы.

— Ты думаешь, их волнует твое желание? Если бы тебе пришел королевский приказ явиться ко двору и вступить в должность, ты бы его проигнорировала?

Тут бывший шпик был прав. Проигнорируй я хоть раз официальный указ какого-нибудь титулованного засранца и как минимум с репутацией можно было попрощаться.

— В том и суть. — продолжил Дийкстра, верно истолковав мое молчание. — А указ тебе на вступление в должность, я уверен, подписывался бы в комплекте с приказом об отправке Филиппы на костер. Эйльхарт не просто свое положение спасала, а свою задницу. Я долго думал над тем, что произошло. Согласно тому, что рассказала ты, ситуация вырисовывается следующая. Филиппа, не дожидаясь пока Радовид сам подпишет приказ, решила сама протолкнуть тебя к нему и уйти в тень, пока возможно хотя бы на правах смирившейся. Ей не повезло дважды. Во-первых, ты по обыкновению заартачилась, и ей пришлось действовать весьма решительно и быстро, все-таки своя шкура на кону. Во-вторых, она не придумала ничего лучше, как сдать тебя храмовникам, которые не упустили возможности испытать инструкции из книг мастера Крамера. В результате и ты упорхнула, и Радовид очень долго и настойчиво расспрашивал советницу об обстоятельствах твоей предполагаемой гибели, что естественно не прибавило им взаимопонимания, но, под шумок этой истории, она продавила ограничение некоторых полномочий церковников относительно чародеев.

Не сказать, чтобы рассказанное поменяло мое мнение хоть о ком-то из участников этой истории, однако многое объясняло.

Когда я прибыла во дворец меня достаточно быстро проводили в сад, где Его Величество наслаждался тишиной и одиночеством.

Радовит обладал тяжелым взглядом, но весьма необычным для человека, живущего среди подхалимов, навыком общения. Он умел слушать и вслушиваться, что делало его весьма опасным политиком.

Дождавшись пока все церемонии, будут выполнены, и охрана удалиться повзрослевший самодержец сказал:

— Разговор будет не официальным. Можете держать себя свободно, госпожа де Верес. Однако я хотел бы, чтобы отвечали на все вопросы предельно прямо и честно.

— Как пожелаете, Ваше Величество.

— Филиппа пусть и менее настойчиво, чем могла бы, но предостерегала меня от работы с вами. Тем не менее, со всеми поставленными задачами вы справились. Позвольте узнать, почему моя придворная чародейка так среагировала на вас? — поинтересовался Радовид.

— Возможно, Ваше Величество, вам следует спросить об этом саму госпожу Эйльхарт.

— Я король, госпожа де Верес. Король обязан быть и судьей. А судья всегда должен выслушать обе стороны.

— Как вам будет угодно, Ваше Величество. Дело в том, что я не оканчивала ни одну из Академий, а обучалась у архимага частным образом. То есть моя деятельность хоть и лицензирована, но я не являюсь дипломированным специалистом. Если выражаться языком госпожи Эйльхарт, я маг-ренегат.

— Поганая формулировка. Чаще всего я встречаю ее, когда подписываю приговор. — прокомментировал государь.

— И не зря. Чаще всего мне подобные не обучены следовать определенным правилам или даже законам.

— Зачастую и дипломированные специалисты пренебрегают такой мелочью. Так все же чем вы отличаетесь от Филиппы таким, что не можете найти с ней общий язык? Есть поговорка. Ворон ворону глаз не выклюет. С чародейками на моей памяти работало всегда.

— Она как-то упоминала, что обучала вас магическим фокусам.

— Да. Как-то она показала мне фокус с изменением номинала монеты. Повторить мне так и не удалось.

— У этого фокуса есть два пути исполнения. Первый это слегка повлиять на разум собеседника и заставить его думать, что он держит в руке монету большего или меньшего достоинства, а второй изменить саму монету. Усилия, затрачиваемые на этот фокус, практически идентичны. Я предпочитаю второй способ.

— По сути, и то и другое банальный обман. — отметил Радовид.

— А способы несколько разные. Я вот не люблю ослеплять людей.

Государь усмехнувшись ответил:

— Я вас понял. И это все отличие?

— Есть еще одно. Я всегда беру не более положенного мне по контакту.

— А если цена не устраивает?

— Не берусь за него.

— Даже если ситуация критическая?

— Если ситуация критическая потенциальный клиент всегда согласен на любую сумму. Иногда я даю сутки-двое, дабы клиент мог воспользоваться услугами банка или ростовщика.

— Это цинично, госпожа де Верес.

— Это честно, Ваше Величество. Ни один чародей не станет работать за просто так или гроши, если не видит в этом иной выгоды. А я сразу озвучиваю, то во что обойдутся мои услуги и не более того. Согласитесь, забрать дитя или получить впоследствии высокое положение за остановку кровотечения и доставку до дома куда более цинично, чем вытребовать за то же крон сто.

— Значит, вы цените лишь деньги. Не надежно.

— Верно, но чуть более надежно, чем расположение людей, особенно высокого положения.

— Поаккуратнее с выражениями, госпожа чародейка.

— Вы просили меня говорить честно и открыто, Ваше Величество.

— Я прошу об этом каждого, с кем говорю, но подобное слышать приходиться нечасто. Дийкстра упоминал, что вы родились в Редании.

— Да, Ваше Величество.

— Как вы смотрите на то, чтобы служить своей стране и впредь?

— Я уже по-своему ей служу, государь, точнее, ее населению. Чудовища, чума и проклятия, как правило, не имеют целей вредить отдельным государствам. Но в Редании я бываю часто.

— Уважаю людей, знающих свое место. Среди ваших коллег это вообще редкая благодетель.

— Цена за убийство ослизга или за излечение деревни от чумы скачет меньше, чем за голову человека, ввязавшегося в политику.

— Вам не наскучивает из года в год таскаться по миру и копаться в кишках различных отродий?

— Признаюсь, лечить знать от фурункулеза, гонореи или сифилиса мне действительно скучно и, откровенно говоря, несколько противно.

Молодой король раскатисто рассмеялся.

— А вы ведь и сами не в хлеву родились, насколько мне известно.

— Однако большую часть детства провела в непосредственной близости от него, Ваше Величество. Но вы ведь не только из-за этого настояли на личной встрече?

— Да. Я всегда стараюсь понять, с кем имею дело и что от собеседника можно ожидать, в вашем случае это не очевидно. Хотя признаться, для чародейки вы приятный собеседник. Перейду к сути. Моя жена Адда была подвержена проклятию, из-за которого стала на какое-то время стрыгой. Полагаю, вам это известно.

— Конечно, Ваше Величество. Неконвенционное заклятие, типа «воронка».

— Вам приходилось снимать такое?

— Да случалось, Ваше Величество.

— И это сложно?

— Не очень.

— Ведьмак, который выполнял тот заказ, едва не погиб. Что делали вы?

— Мне потребовалось лишь выманить стрыгу иллюзией полноватого купца, пробраться в склеп и поставить защиту-купол вокруг ее гроба. Билась она, конечно, так, что я боялась, она не доживет до рассвета, но, в конце концов, пусть и с подбитым глазом, но девица выжила и вроде бы даже выскочила за какого-то нищего виконта.

— Проклятье может вернуться?

— Само по себе нет, а вот вернуть можно.

— От этого есть защита?

— Есть обереги, некоторые процедуры, вроде сожжения можжевеловых веточек в комнате. Что по-своему работает, но опытного чародея это не остановит. Основная сложность в том, что на это требуется время. Поэтому такие вещи накладывают, как правило, приближенные люди, имеющие возможность быть неподалеку постоянно и подловить момент.

— И вы что-нибудь можете посоветовать?

— Могу, но этот способ, боюсь не для вас, Ваше Величество.

— А именно?

— Не держать при себе потенциальных предателей и психов.

— Если я уберу всех потенциальных предателей и всех психов со двора, то боюсь, мне придется даже за лошадьми убирать самому, а Адде мыть посуду и стирать белье. Я могу лишь следить за всем этим гадюшником, и по возможности рубить головы открывшим пасть не к месту пасть.

— Об этом я и говорю, Ваше Величество. Просто имейте в виду, что проклятие — не оспа, единожды переболев, к нему не получаешь иммунитета.

— Я надеялся услышать от вас более оптимистичные прогнозы. Но что ж, спасибо и за это.

— Королева Адда в настоящее время самый обычный человек с магической точки зрения, что, на мой взгляд, уже переплюнуло самые оптимистичные прогнозы.

— Как это скажется на потомстве?

— Само проклятие? Никак.

— Ну, хоть с этим можно быть спокойным. — ответил вседержатель, явно думая о том, что его жена еще и плод инцеста.

Король собирал сведения, о том насколько он не прогадал, согласившись взять в жены такую невесту. Его можно было понять. Адда большую часть своей жизни, по сути, не была человеком.

Приглашение на свадьбу было красивым жестом со стороны короля, но опять же мне это могло сыграть не на пользу.

Поскольку приглашение было плюс один, я и размышлять не стала, кого приглашать, и позвала Симона.

Нас посадили достаточно близко к брачующимся. И не столь далеко от советницы. В определенный момент Филиппа, подловив момент, попросила меня с ней выйти.

Мне тогда казалось, что это был жест, дабы показать мне, кто в доме хозяин. Я сильно ошибалась.

— Я вижу, ты ждешь от меня объяснений. — закрывая дверь в комнату сказала советница.

— Не жду. — ответила я.

— Тогда может извинений? — явно с издевкой поинтересовалась чародейка.

— А они вернут мне потерянное время?

— Нет, но я хочу, чтобы ты знала, что я не собиралась тебя калечить. Да, косвенно это моя вина. Не уследила за фанатиками, но и ты меня пойми…

— Понять? Понять тебя, просто, но вот забыть такое задачка посложнее. Тебе когда-нибудь перебивали конечности, Эйльхарт? А приходилось раз за разом ломать и сращивать их заново, чтобы хоть как-то вернуть способности к чародейству?

— У тебя странное отношение к прошлому, Алиссия. Судя по всему, ты до сих пор готова выцарапать мне глаза за этот случай с храмовниками, но вот о тех, кто перебил всех в Школе Ирбиса, ты и не думаешь.

— Я стараюсь смотреть в суть. Наемники — они и есть наемники. Не ради развлечения же они все это устроили. И учитывая, что и тут ты замешена, позволь спросить, это ты сейчас так оригинально счеты с жизнью свести собираешься?

— Не хочу тебя расстраивать, но нет. Проблема в тех самых простых наемниках, которые, тем не менее, испробовав чародейской крови, стали охотниками за ведьмами. Берут заказы на чародеев-преступников.

— Однако сожаления в твоем голосе я не слышу.

— Никто не знал, что все обернется таким образом.

— Не знал или не хотел об этом думать? И вообще, почему ты мне об этом рассказываешь?

— Потому, что это наша общая проблема. Ты это уже ощутила на своей шкуре. Радовид уже дал добро на регистрацию этой организации на территории Редании в Денесле. Фанатики под защитой закона — это шаг к нашему истреблению.

— Ошибаешься, Филиппа. Я-то проскочу. Мне не привыкать. А вот ты уже совсем берега путаешь. Ты хочешь, чтобы я подчистила убийство моих друзей и наставника.

— Я говорю о ликвидации угрозы, которую пока еще можно локализовать. И кстати на счет друзей. Допустим, я поверю, что ты выскользнешь. А другие? Меригольд, к примеру. Я слышала, вы ладите.

— Не разбить физиономию при встрече и ладить — это не совсем одно и то же. — чувствуя провокацию ответила я. Все-таки, то, что с Трисс у меня отношения были гораздо лучше, чем с остальными представителями Ложи, не делало ее моей лучшей подругой.

— И все же. Ты права, я удеру, если припечет. А что будет с теми, кто не так осведомлен и те, кто не обладает достаточно высоким положением? Или скажем, ренегаты вроде тебя?

— Ну, и чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты помогла мне уничтожить заразу в зародыше, Алиссия.

— Да? И что мне за это будет? — и не думая соглашаться, с сарказмом спросила я.

— Я буду тебе обязана. Сильно обязана. И даже бонусом даю тебе обещание не приближаться к тебе на милю, если только сама не попросишь об обратном.

— Знаешь, Филиппа, будь ты человеком чести, согласилась бы, не задумываясь, но общаясь с тобой даже на профессиональные темы, я все время не могу избавиться от привычки оценивать, где именно ты собираешься меня поиметь.

— Ну и что в этот раз тебя напрягает?

— Ты хочешь, чтобы я нарушила нейтралитет. Влезла в политику. Я могу. Это несложно (слитно). Опять, пусть в этот раз и косвенно.

— Хочешь ты или нет, ты уже в нее влезла. Пока я предлагаю тебе поддержку Ложи и возможность остаться на плаву.

— Я так не думаю. Однако, если я влезу, кое — кому придется подвинуть зад. Я не Меригольд и не Глевиссиг, я не буду терпилой или марионеткой, Филиппа. И если я соглашусь быть, к примеру, советницей, скажем Зулейки или Радовида, первое, что я сделаю, это применю все свое влияние и проложу тебе дорогу на костер, даже если отправлюсь за тобой следом. Не дай тебе боги еще раз меня к этому подтолкнуть, потому что начав, я уже не остановлюсь.

— Алиссия! Все, чего я от тебя добиваюсь не первый год, это откинуть свои проклятые меркантильные взгляды и мелочные обиды, и помочь спасти Север. На кону судьбы миллионов людей. Целостность Севера, координация его политики — это жизненно необходимо. Нильфы не будут ждать, пока короли Севера найдут общий язык. Развязка конфликта с чародеями — это явно их проект, и ты одна из немногих, кто видел это воочию. Ты можешь сколько угодно ухмыляться моим прениям с Радовидом, но в конечном итоге, главное зло это ты, де Верес. Ты расшатываешь мои позиции, но при этом не желаешь и пальцем шевельнуть, чтобы сохранить стабильность. Мне все равно, кто будет советовать королю, важно лишь, чтобы он не совершал глупостей по незнанию.

— Ты вот так просто уступишь мне свою должность? В ущерб положению и репутации? В который раз повторяю, не держи меня за дуру. Своим разногласиям с Радовидом ты обязана только себе. Не я оспаривала его авторитет при всем дворе, не я обращалась с ним, как с паршивой собакой и тем более не я спланировала убийство Визимира. То, что он во мне увидел альтернативу, звоночек не мне, Эйльхарт.

— Можешь сплясать вместе с ним на моих костях, если тебе станет от этого легче, но хоть раз включи голову и помоги остановить хаос, к которому все идет.

— Я бы с большим удовольствием плюнула бы тебе в рожу живой, Филиппа, но этикет это строго воспрещает, особенно на столь торжественных мероприятиях.

— Ну, хоть чему-то тебя в Атра-холле научили. — с сарказмом ответила чародейка. — Пора бы тебе уже повзрослеть. Северу нужен контроль и для этого зачастую чем-то приходится жертвовать, например, слабыми королями, которые хуже любого предателя. Взять хотя бы Аэдирн. Во что он превратился за время правления Демавенда? Фольтест не напрягаясь, оттяпал у него хороший клок земли в долине Понтара, а тот даже пикнуть не посмел.

— И что? Теперь и Демавенда грохните? — спросила я.

— Быть может и так.

— Знаешь, Филиппа, в моем полку был один смышленый хрен, он как-то сказал такую вещь. Развязав любую войну, хоть настоящую, хоть подковерную, оправдаться можно только победой. Вы жертвуете, причем чаще всего не собой и проигрываете. Я не спорю с тем, что Северу не хватает толковых правителей, но вот вы с заявленными задачами явно не справляетесь.

— Хорошо. Твои предложения? Кто, по-твоему, справится?

— Дийкстра был неплохим управленцем, к примеру. — ответила я.

— А еще наивным увальнем, который едва не сломал все то, что в итоге привело к «чуду под Бренной».

— Спорный вопрос. Извини, но меня ждет мой спутник, Филиппа. — видя, что разговор утратил всякую продуктивность, сказала я.

Симон стоял в отдалении напротив двери у стола и с кислым видом потреблял канапе. Я знала точно, что он слышал наш разговор. Мне было интересно, знала ли это Филиппа.

Покрутившись на банкете еще пару часов, мы с Симоном откланялись.

— Почему ты ей отказала, Лис? Я понимаю, что она тебя достала, но они же убили всех. Климека, Леха, сестер, твоего отца и всех наших. А теперь еще и пытаются это узаконить. Считаешь нужно сидеть и смотреть?

— Я обычно делю все сказанное Эйльхарт пополам. Чего и тебе советую.

— В данном случае, она, если и слукавила, то не во всем. — прокомментировал ведьмак.

— Как и всегда.

— Я слышал об этих охотниках. Судя по всему, они уже несколько раз хватали, кого не попадя и, самое страшное, им это сходило с рук. Дело набирает обороты. Если так пойдет и дальше, то эта гадость расползется по Редании.

— Симон, пожалуйста, послушай меня. В другом случае я, быть может, и подумала бы, но поверь моему опыту и интуиции, нельзя нам в это дело лезть.

— Ты тогда убила Арона. — заметил ведьмак.

— Это совсем другое. И давай не будем об этом.

— А по-моему, тот же случай. Я боюсь за тебя, Лис. Тут твой дом, и если эта гниль наберет силу, то в лучшем случае ты опять потеряешь жилье, а я для тебя этого не хочу.

— К черту дом, Симон. Оно того не стоит.

— Уверена?

— Абсолютно. Я не стану рисковать, уеду послезавтра куда-нибудь на Скеллиге или в Цинтру и постараюсь ближайшие пару-тройку лет не светиться в Редании. Меня в покое не оставят, чтобы Эйльхарт не говорила, проще перестать мозолить ей и Радовиду глаза. — ответила я.

— Скеллиге? Ну-ну.

— А что? Почти со всеми кланами у меня нормальные отношения. К Крайтам я вообще могу заходить не постучав. Мышовур меня правда недолюбливает, но это не критично. Да и король Бран вероятно еще помнит мою помощь с проклятием одной из его жен.

— Лис, ты же терпеть не можешь жить среди замкнутого общества. Скеллигийцы еще и не образец цивилизованности.

— Да, слегка варвары, но зато пока не заразились подковерными интригами. Я привыкну, Симон. И не к такому привыкала.

Он как-то странно на меня посмотрел, но ничего не ответил. У меня был великий соблазн прочесть его мысли, но я, как всегда, не стала этого делать.

Проснулась я одна. Мне было не привыкать, так как ведьмак был ранней пташкой. Но он не появился и через сутки, что не было бы странным, если бы он оставил записку, как обычно.

По прошествии еще суток я решила, что друга все-таки нужно искать. К сожалению, поздновато. Вечером у меня на пороге стоял Аврелли и Мартин Танер, глава королевской гвардии.

— Де Верес, извини, что в такой час, но это срочно. — весьма «подробно» пояснил причину визита Аврелли. Но догадки в моей голове естественно уже начали появляться.

Мы шли явно к тюрьмам.

Меня завели в подземелье. Советница уже ждала. Все складывалось вполне логично.

— Извини, де Верес, но боюсь, придется надеть на тебя двимерит. — с сожалением сказал глава шпиков, взяв в руки кандалы.

— Понимаю, только, если можно, не очень туго. — спокойно ответила я.

Аврелли выполнил мою просьбу. Эйльхарт была явно удивлена моему поведению.

Пройдя в подземелье по сложным лабиринтам, из которых не выйти, не имея плана и факела, я, наконец, увидела Симона. Он сидел в одиночной тесной камере, прикованный по рукам и ногам.

— Вы узнаете его? — спросил Танер.

— Да, мы хорошо знакомы. Симон из Ла Валетта, сын виконта Альберта Леонера, ведьмак из Школы Ирбиса. — не стала скрывать я.

— Отлично. Известно ли вам, что мастер ведьмак покушался на жизнь нашего государя? — спросил глава гвардии.

— Да, мне об этом рассказали.

— Можете ли вы назвать причины или хотя бы предположения причин, по которым сей выродок сподобился на столь гнусное преступление?

Я затылком чувствовала ухмылку Эйльхарт. Поступить по-другому было бы слишком, даже для ведьмы. Симон был одним из немногих, кого я без колебаний могла назвать другом, потому что он доказал это не раз и не два. Я была ему обязана даже больше, чем жизнью. А что более важно, он не был связан с моими делами с чародеями.

— Да. — ответила я.

Этого ответа от меня не ожидал явно никто, особенно Филиппа.

— Не просветите ли и нас? — спросил Танер.

— Ведьмаки хорошо поддаются заклятиям Месмера, особенно если они верят собеседнику. — ответила я.

— Хотите сказать, что это вы спровоцировали Симона из Ла Валета напасть на нашего короля? — удивленно спросил Танер.

— Лис, что ты несешь? — рявкнул ведьмак, но ему тут же двинули обмотанной тряпицей дубиной по крепкой шее.

— Не совсем. Я действительно задействовала ведьмака, но на жизнь Его Величества я и не думала покушаться. — словно не обращая внимания сказала я.

— Слабо верится, однако я все же спрошу. Какие цели вы преследовали? — поинтересовался Танер.

— Охотники на ведьм. Хотела перебить их до того, как они обретут реальную власть в Редании. Опоздала, к сожалению. И что скрывать, у меня к ним и личные счеты имелись.

— Лис, не надо! — крикнул ведьмак.

— Разрешите и на этот счет полюбопытствовать? — спокойно задал вопрос Танер.

— Как изволите. Но учтите, история не самая короткая.

— Мы вас внимательно слушаем. — ответил гвардеец.

— Несколько лет назад было совершено зверское нападение на Школу Ирбиса. Перебиты оказались все, кроме меня и Симона. И то только благодаря тому, что мы в момент нападения выполняли заказ в Заречье. Погибли даже те, кто не являлся ведьмаками, например, престарелые кухарки, пара детей, еще даже не успевших преступить к Испытаниям, и мой отец и наставник Артур де Верес. В связи появлением у меня некоторых связей, удалось установить, что нападение было совершено именно лицами впоследствии назвавшими себя «охотниками на ведьм». Я признаю, что получилось очень некрасиво, но согласитесь, Танер, есть преступления, которые нельзя простить и спустя года.

— Уж простите, но я вам не верю. С чего вы напали на усадьбу в Денесле ровно в день приезда Его Величества? Однако даже, если все так, как говорите вы, закон нарушен. А если смотреть объективно, то ведьмак, по тем или иным причинам обнажил меч вне церемоний рядом с королем, что уже, по сути, покушение. Есть ли способы выявить действие заклятия? — спросил Танер скорее Эйльхарт, чем меня.

— Для человека, наложившего его, запросто, а вот для постороннего практически невозможно, особенно учитывая, что мой друг скорее всего будет упираться. — не дожидаясь ответа советницы ответила я.

— Это так, госпожа Эйльхарт? — спросил Танер.

— Боюсь, что да. — не слишком довольно ответила она.

— Мы зашли в тупик. — констатировал Танер.

— Снимете с меня двимерит и я все докажу. — сказала я.

— Госпожа де Верес, и не пытайтесь. — предостерег гвардеец.

— Можете посоветоваться с королевской советницей. Быть может, она возьмет на себя ответственность за мое поведение без кандалов. — предложила я, глядя в глаза Эйльхарт. Один из самых приятых моментов в моей жалкой жизни. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что, как минимум, не до конца контролирует ситуацию. Пусть шансов выкарабкаться у меня был мизер, игру я ей явно поломала. Она колебалась, пусть и пыталась это скрыть. Но видя мою намеренно не скрываемую ехидную улыбочку, она все же спасовала.

— Не вижу смысла в этом, Танер. — ответила советница.

— В таком случае, по законам Редании ведьмака придется отпустить. — задумчиво сказал Аврелли.

— Пусть посидит еще сутки. — предложила чародейка.

— Такое решение может принять только король. — возразил глава гвардии. — Ведьмак Симон из Ла Валетта, вы освобождаетесь из — под ареста, однако на время следствия ваше оружие будет конфисковано, так же в течение этого времени вам запрещено покидать город.

С Симона сняли цепи и вывели из камеры. На его место завели меня, прежде чем дверь закрылась, я окликнула ведьмака в надежде, что он истолкует мои слова верно:

— Симон, верь мне и не наделай глупостей.

Люди Танера потрошили мои карманы. Кинжал естественно отобрали вместе со всеми магическими побрякушками что у меня были.

— Снимай кольцо. — скомаНдовал Аврелли.

— Имей совесть, это семейная реликвия. — ответила я.

— Таковы правила. Снимай, не заставляй применять силу. — спокойно, но менее вежливо попросил шпик.

Я подчинилась. Стянув с меня еще и сапоги, Танер развернулся и вышел вместе со всей делегацией.

Меня несколько раз допрашивали. Временами агрессивно, но не особо жестко, что удивительно. Пару раз подержали в ведре с водой, да грозились лишить хлеба и воды.

Заскучать мне не давали. Первым делом меня навестила королевская советница. Она явно не понимала, что происходит, не могла понять логику моих действий.

— Я твой последний шанс, Алиссия. Я прошу у тебя совсем немного. Лишь порядочности и хоть каплю заинтересованности в будущем собственного дома. — прохаживаясь по камере и временами морщась, говорила чародейка.

— Да нет. Ты просишь меня в очередной раз продать душу. Угрожай, пытай, жги. Мне уже все равно. После всего ты вряд ли меня чем-то удивишь. — ответила я.

— Это был форс-мажор, ты это прекрасно знаешь. На кону судьба Севера, а ты цепляешься за личную обиду.

— Ну, да. В этом ты вся, Филиппа. Лажаешь на каждом шагу с умным видом, как со мной, когда храмовники чуть меня не замучили до смерти, потому, что ты не смогла в них вбить нужные инструкции. Каждый твой провал расхлебывают другие. Думаешь, я из одной лишь личной неприязни посылаю тебя в гузно раз за разом? Дворцовые интриги — это, конечно, увлекательно, но они имеют мало общего с управлением страной. Ума в тебе может и много, но вот мудрости с наперсток. Иначе бы Радовид к тебе бы прислушивался, иначе бы Йеннифер из Венгерберга и Цирилла Цинтрийская не удрали бы от тебя, сверкая пятками, иначе бы вторая война с нильфами закончилась бы быстрее.

— Раз тебя это так беспокоит, где ты была Алиссия? Когда почти весь Север загинался от голода и болезней? В Редании царила полная анархия. Не тебе меня судить, ты не знаешь, на что мне приходилось идти, чтобы сохранить хоть остатки порядка на Севере и не отдать его нильфам. В отличие от тебя, я никогда ни от кого не пряталась, как крыса.

— Во время войны, я ездила по Северу, лечила людей, убивала чудищ, снимала проклятия, сражалась под Бренной. Это не войдет в летописи, Филиппа, однако я была на своем месте и делала, то, что умею лучше всего, причем за куда меньшие деньги, чем ты. Я не пряталась в столице за многоуровневым оборонительным сооружением, у меня не было трехразового питания, мне редко даже спасибо говорили, и не часто кто запоминал хотя бы в лицо, не говоря уж об имени, да и постель, даже если она вообще случалась, мне никто не грел.

— Я сейчас расплачусь. — саркастично ответила чародейка.

— Не надо. Тут и так сыровато на мой вкус.

— Чего ты добиваешься? Хочешь спасти ведьмака?

— И это тоже. — спокойно ответила я. К моменту разговора я уже успела настолько перебояться, что впала в некоторую апатию, и мне почти все было до звезды.

— Если ты считаешь, что я в последний момент тебя вытащу из петли, то ты ошибаешься.

— Из костра. Меня же вроде сжечь хотели. Или я что-то упустила?

— Тем более.

— Ну, так сиди и наслаждайся зрелищем.

Все же забавно заставлять человека сильно нервничать, при этом самой находясь на волоске от гибели.

Она ушла явно без ответов на вопросы.

За день до казни ко мне все же пустили Симона. Он сдал все с таким трудом возвращенное оружие и хорошо приплатил тюремщику, но зато нас проводили в допросную, где можно было говорить не через дверь.

— Лис, какого черта ты творишь? — с некоторой злостью спросил ведьмак.

— Я слишком поздно поняла, что весь этот цирк с наемниками в Денесле был рассчитан не на меня, Симон. Она хотела, чтобы ты это услышал, а главное, отреагировал и попался. Это был единственный способ переломить ситуацию. Понимаешь?

— Какой к лешему «переломить ситуацию»? Ты сидишь здесь и ждешь казни!

— Все не так просто. Моя смерть вызовет вопросы. Много вопросов. Уже мое положение заставляет некоторых размышлять. Симон, у меня немного шансов, но в разы больше, чем было бы у тебя. Успокойся и постарайся не совершить новую глупость, хорошо?

Вздохнув ведьмак ответил:

— Ладно.

Оглядевшись и прислушавшись, он залез за пазуху и достал оттуда маленький сверток.

— Трисс передавала привет. — пододвинув ко мне тряпицу сказал Симон.

Развернув ее, я обнаружила свое кольцо.

— Давай, Лис. Перенеси нас куда-нибудь в Вызиму или на Скеллиге, как ты хотела. — шепнул ведьмак.

— Рано. Я воспользуюсь им, но позже. Пока, что у меня есть шанс выйти отсюда свободным человеком.

— Не глупи.

— Симон, пожалуйста, поверь мне, хоть сейчас. Не встревай. Иди и нИ о чем не волнуйся. Теперь у меня точно все шансы. — ответила я.

Вечером меня посетил совсем уж необычный для подземелий гость. Король, неотрывно глядя мне в глаза, присел напротив и сказал:

— Я задам всего один вопрос. Почему, госпожа де Верес?

— Я этого не делала, Ваше Величество. Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете.

Радовид вздохнул, встал и развернулся. Мне только и оставалось сказать ему в спину:

— Вы уже не мальчик для выполнения приказов, которого требуется кто-то, кивающий за спиной. Вы в силах разобраться в происходящем. Только вот станете ли?

Он на мгновение остановился, но не обернулся и покинул мою камеру.

Никогда не любила утро. Это было не исключением. Едва солнце сквозь решетки начало бить в глаза, дверь камеры открылась, мне швырнули мои сапоги, дали надеть их, и потащили наверх.

Меня встретил какой-то плюгавый священник, Танер и Эйльхарт. Когда первые два отчитали положенное и удалились, Эйльхарт, пользуясь тем, что я была прикована к столбу, а мои охранники проверяли повозку, обратилась ко мне:

— Я давала тебе много шансов, Алиссия.

— Как и я, вам, госпожа Эйльхарт. — чуть улыбнувшись, ответила я.

Лучшим утешением было видеть ее с трудом скрывающее беспокойство лицо. Я не знала, успею ли я удрать теперь. Мне нужно было оказаться максимально далеко от Филиппы, чтобы она не успела исказить телепорт. До этого я боялась умирать. Действительно боялась. Но порой ожидание казни приносит не панику, а определенного рода смирение.

Я увидела, что повозка совсем не городская.

— Куда меня повезут? — спросила я охранника.

— На место преступления. В Денесле. Хвороста уже навалили, ждать не придется, не беспокойся. — с издевкой пояснил он.

Дорога была достаточно долгой. Я чувствовала, что Филиппа вопреки привычкам не отстает от обоза.

Я уже пришла к выводу, что мои шансы опять снизились до минимума, когда на полпути к Денесле снаружи послышался шум. Мой извозчик стеганул лошадь так, что меня скинуло с лавки на пол.

Нас догоняли, но не чародеи. Я воспользовалась кольцом и вынесла дверь. Похоже, в тот момент удача, наконец, вспомнила о моем существовании, так как одного из всадников вышибло из седла этой самой дверью.

Еще двое получили порцию пламени и тут же потеряли контроль над лошадьми. Последний из всадников до последнего держался сбоку повозки и не попадал в зону поражения.

Я уже думала разнести боковую стенку повозки, но его голова, отделенная от туловища, пролетела мимо окошка.

Мы прикатили в тупик. Возница остановился. С ним же остановился снесший голову охраннику всадник с замотанным на метинский манер лицом. Я не знала, чего ждать, а потому заранее сплела «крематорий» и выскочила из повозки.

— Не совершать глупостей, говоришь? — спросил знакомый насмешливый голос.

— Кто б сомневался? — ответила я, деактивируя заклинание, ведьмаку, выпутывающемуся из тканевого плена. — Ты его знаешь? — спросила я, указывая на возницу.

— Скажем так, ты с ним знакома лучше. — ответил Симон.

Я подошла к нему и чуть приподняла закрывающий глаза шлем.

— Хивай, Милетэлевы титьки!

— А я все думал, когда до тебя допрет. Соображаешь медленнее старика Брегинригса с будуна. — со смешком ответил краснолюд.

— Вы лучше поясните, что все это значит. — сказала я.

— Я побоялся, что у тебя отнимут кольцо или Эйльхарт тебе помешает. И решил подстраховаться. — ответил ведьмак. — Удалось перекупить пару полезных сведений и людей. Золтан согласился подменить возницу, еще пару головорезов нанял для отвлечения публики. Но сейчас не время рассиживаться. Вот, возьми. Все, что удалось вытащить. — протянув мне торбу, сказал Симон.

В торбе был мой обычный дорожный набор, деньги, кинжал и медальон-змея.

— Что теперь? — спросил ведьмак.

— Попытаю счастья в Нильфраарде или в Зерикании. И тебе советую того же. — ответила я.

— Я оправдан и меня никто не видел. Однако есть одна мыслишка.

— Не говори мне куда. Придет время, и я сама тебя найду. Золтан, и тебе советую погостить в Махакаме какое-то время.

— Я тебе, что целка эльфийская, чтобы от каждого шептуна шарахаться? — беззлобно отверг предложение Хивай.

— Но все же будь повнимательнее. И спасибо.

— А на спасибе пена будет? — со смешком спросил краснолюд.

— При первой же возможности, оно сможет хоть захлебнуться в темном махакамском. Мне действительно лучше ехать. — торопясь ответила Я. Симон подсадил меня в седло, и я рванула на юг.

Отъехав верст на двадцать, я телепортировалась прямо границе, дальше вы знаете.

Я рассказала всю правду. До конца. Единственное, о чем умолчала так это о том, что помимо вещей Симон передал мне письмо Радовида с помилованием, но без права возвращения в Реданию. Так же о том, что Радовид приучился присматриваться внимательно к любой информации, хоть косвенно связанной со своей придворной чародейкой. Из мыслей везущего меня капитана стражи, я знаю, что он явно нашел путь во всем разобраться в обход Эйльхарт. О его встрече с каким-то темерским шпиком из Лирии. О разговоре про какой-то якобы крестьянский самосуд, устроенный мужиками из Заречья и уничтожение крепости в горах несколько лет назад.

Меня скорее выдворили из Редании и Севера, и подтолкнули в Нильфгаард, но дали возможность заслужить возвращение. Это почти спасение. Теперь грамота надежно храниться у Симона и ждет меня. На юге Ложе будет достать меня гораздо сложнее. Мне нечего скрывать… Почти. Об этом не могли знать ни Филиппа, ни Ложа, никто другой.

Мне есть чем заинтересовать Нильфгаард. И даже мало в чем придется его обманывать.

— Я вас выслушал. Либо вы говорите правду, либо просто гениально сочиняете. Однако с учетом даже рассказанного, вы показали себя отъявленным врагом нашего государства. — сказал Шилярд Фиц-Эстерлен.

— Каждый раз не целенаправленно. Хоть и признаюсь, в тот момент, да и сейчас, я сожаления не испытываю.

— Похвальная откровенность. Окончательное решение о вашей судьбе примет сам император. Поэтому, как представитель цивилизованного государства, спрошу один раз. Что нужно вам? И что вы можете за это предложить?

— От Нильфгаарда я хочу лишь жизнь, свободу и отсутствие преследования.

— Словом, всего того, что у вас попытались отнять на вашей родине. Скромно. Но учитывая ваш случай, не мало. Что вы предложите нам за это? — прокомментировал эмиссар.

— Возможность покончить с Филиппой Эйльхарт.

— Учитывая, что вам на Север путь заказан, сомнительное предложение. Уж извините. Что у вас есть для осуществления этой авантюры?

— План, информация, знание Севера и тех, кого я вам предлагаю. Простите господин эмиссар, но судя по вашим успехам, у вас из этого нет ничего. А я предлагаю вас все разом за смехотворную цену.

— У вас поистине уникальное видение и понимание Севера, вынужден признать. Поэтому при любом исходе, я надеюсь на дальнейшие беседы, госпожа де Верес.

— Север понять не так сложно. Самый простой и быстрый путь — это изучать его, имея лишь лошадь под задницей, умение, способное приносить деньги, и нож на поясе.

— Полностью с вами согласен, но мое положение и, что уж скрывать, возраст, этому серьезная помеха. Все же вы оцениваете свою жизнь значительно выше, чем мы. Это закономерно. Но вам деваться некуда.

— А это уже гарантия, что я не соскочу.

— Справедливо, госпожа де Верес. Вынужден спросить, какими именно средствами вы планируете осуществить свой план?

— А вот об этом я буду говорить лично с императором. Согласитесь, раскрывать все карты сейчас для меня самоубийство.

— Ваше право. Я поговорю с его Величеством. Если ваше предложение его заинтересует, то в ближайшее время за вами пошлют. До этого времени вы можете свободно передвигаться по территории поместья и пользоваться всеми его благами на правах гостя, однако не рекомендую пытаться его покинуть. Ваша коллега Цинтия поможет вам сориентироваться в поместье и наших обычаях. Вы понимаете наш язык?

— Yea. Me ifit Hen Llinge. (Да. Я знаю Старшую Речь). — ответила я.

— Как я мог забыть. Цинтия поможет вам освоить наш диалект и обычаи. Если все пойдет как надо, это вам пригодиться.

Я крутила в руках медальон Школы Змеи и в сотый раз продумывала свой план, а главное, как изложить его императору. Филиппа хотела убрать слабого короля. Я же собиралась помочь ей в этом.

Она стояла привязанной к колесу. С повязкой на глазах, которые так и не смогла восстановить. Глаз — орган куда более сложный в восстановлении, чем руки, но их всего два и, пусть и с большим риском откинуться, вернуть их было можно. Почему -то именно это зрелище заставляло меня чувствовать, что я отомстила сполна. Злость по отношению к этой женщине во мне практически угасла уже давно с течением времени и по прошествии ряда событий.

Странно было смотреть на нее теперь. Мы были зеркальным отражением друг друга. Обе по глупости подтолкнули Север к хаосу, за что каждая по-своему поплатилась. Радовид никогда ничего не забывал, но это не делало его ни мудрецом, ни честным человеком. Я поставила свою совесть, репутацию и жизнь ради спасения всего Севера, как и Филиппа, но в нужный час меня кинули и оставили жить с мыслью, что именно я виновна в смерти Демавенда, Фольтеста, тысяч невинных людей, и не связанных с политикой чародеев. Радовид не отреагировал на мое предупреждение и позволил убить сначала короля Аэдирна, а потом и собственного тестя. Он не пожелал аккуратно накрыть Ложу и сеть нильфгаардских шпиков разом, а решил воспользоваться ситуацией. Как бы он не ненавидел Эйльхарт, король все же многому у нее научился. По возвращении меня отлично приняли, пусть и шепотом, но называли героиней Редании, дали хороший пост. Но долго молчать я не смогла. Побег чародеев из Новиграда в Ковир был бы невозможен, если бы я регулярно не сливала информацию о патрулях, охотниках на ведьм, «готовых к диалогу» чиновниках порта и капитанах кораблей Дийкстре. Это стало финалом моей короткой карьеры при дворе. Радовиду меня быстро сдали, и он вызвал меня к себе, что меня удивило. От не склонного к сантиментам государя было куда проще ожидать жесткого задержания в исполнении его новой забавы в виде охотников на ведьм. До сих пор помню выражение его лица. Словно я в него плюнула. Он молча смотрел мне в глаза. Я не отводила взгляда. Не знаю, что он хотел увидеть и увидел на самом деле, но все, что он мне сказал это:

— Убирайся. Не смей больше возвращаться в Реданию.

Я ослушалась королевского приказа лишь теперь. Меня не могли заметить. Глухой капюшон, простая дорожная одежда, меч и кинжал на поясе. Я терялась среди толпы, где было достаточно подобных мне.

Эйльхарт стояла прямо, как на официальном приеме, и со вполне спокойным выражением лица. Словно не хотела подпитывать своим страхом толпу. Но я этот страх чувствовала. Я дала ей понять, что в толпе и теперь вижу ее. Это вызвало в ней то, что долгое время мучило и сжирало меня изнутри. Бессильная злоба.

Когда палач нанес ей первый удар, она не проронила ни звука, но заглянув в ее сознание, я словно вернулась в застенки храмовников, где меня едва не лишили рук. Удар за ударом, а Эйльхарт, несмотря на явно приближающийся разрыв сердца не смела и пискнуть, чем вызывала недовольство толпы.

Я знала точно, что с учетом уже полученных увечий ей жить не более получаса, да и палач явно не собирался останавливаться на достигнутом. Хруст костей, не заглушаемых привычным толпе криком, все больше подвигал толпу критиковать палача. От этого становилось невыносимо мерзко. Я не стала дожидаться финала, развернувшись, покинула площадь и прошла к ближайшим воротам, где меня уже ждала лошадь. Лишь сев в седло, я услышала с площади пронзительный крик.

Из досье Алиссии де Верес.

Период третья Нильфгаардская война и послевоенный период.

Бежала из столицы непосредственно перед началом Совета в Лок-Муине. Предположительно тайно посещала город и лично короля Редании Радовида V. В дальнейшем, непродолжительное время состояла у него на службе. На какой именно должности, сведения, полученные от агентов, расходятся. Официальный источник утверждает, что на должности тайного советника, прочие склоняются к должности консультанта при разведке Редании.

По данным крота в Новиграде, именно де Верес продавила действие «презумпции невиновности» на чародеев. В дальнейшем попала под опалу за сотрудничество с одной из бывших чародеек Ложи Трисс Меригольд в переправке чародеев и их семей из Новиграда в Ковир из-за чего была вынуждена покинуть пост.

Есть свидетельства о том, что король Радовид лично наложил вето на преследование Алиссии не Верес, вероятно приняв во внимание прошлые заслуги. Обвинительной и оправдательной документированной базы обнаружить не удалось. Была официально лишена всей собственности и титулов в Редании. Бежала под чужим именем либо в Зериканию, либо в Ковир. Текущее местоположение установить не удалось.

— Понять бы, что ей двигало. — сказал молодой священник перелистывая пыльные страницы.

— Анджей, твоя задача житие святой Филиппы писать, а не этой приблуды.

— И все же.

— А что тут понимать? Ведьма — она и есть ведьма.