Секретная миссия Джима Пауэлла (джен)

В атриуме Министерства магии жизнь кипела в каждом уголке. То и дело вспыхивали многочисленные камины, и из зелёного пламени появлялись волшебники, на ходу отряхивая с мантий остатки летучего пороха, над головами проносились исписанные разноцветными чернилами листы пергамента, а сквозь общий шум проскакивали выкрикиваемые заклинания. Джиму было одновременно интересно и неуютно находиться здесь. Он был простым библиотекарем в Косом переулке, и Министерство магии вызывало у него благоговейный трепет.

— Ну и денёк, а? — крикнул он лысоватому дежурному, пока тот взвешивал его палочку.

— Ничего особенного, — приветливо отмахнулся он. — Тут круглый год так, сэр. Возьмите вашу палочку. Лютер проводит вас к Министру. Лютер!

Лютер был стройным, как стрела, молодым человеком, не так давно закончившим Хогвартс. Он приветливо улыбнулся и произнёс:

— Сюда, пожалуйста, мистер Пауэлл!

Джим молча последовал за Лютером. Короткий разговор с дежурным ввёл его в уныние. Он добивался аудиенции около полугода и теперь понял, почему ему так долго отказывали: должно быть, Министр крутится, как белка в колесе, не имея возможности даже присесть. И тут же Джим обозлился. Если бы ему не отказывали так долго, если бы перестали игнорировать его письма и прислушались сразу, то, быть может, уже сейчас угроза, нависшая над волшебным миром, могла бы остаться в прошлом. Джиму становилось страшно от одной мысли, чем может обернуться потерянное время.

Сотни, тысячи жизней. Нет, Джим не хотел этого знать.

Он засунул руку за пазуху и пощупал свёрток, спрятавшийся во внутреннем кармане его мантии. На месте. Джим успокоился. Ему было всё равно, насколько сильно занят Министр магии. Он был обязан поговорить с ним.

У Джима была миссия.

Лютер завёл Джима в лифт и нажал на кнопку «Уровень один». Министр Магии и обслуживающий персонал. Придётся немного покататься, шутливо предупредил он, после чего двери закрылись, и лифт засновал по различным уровням Министерства. Подразделения сменяли друг друга с головокружительной скоростью, и в конце концов Джиму начало казаться, что они повторяются.

Двери раскрылись на уровне два, и в лифт вошёл коренастый мужчина в пурпурной мантии.

— Стелингтон! — удивлённо воскликнул стоявший рядом с Джимом светловолосый волшебник. — Ты-то что тут забыл?

— Я-то? — Стелингтон засмущался. — Да так, ничего… ничего особенного.

Лифт устремился вниз.

— Принёс кое-какие бумаги в «Отдел регулирования соблюдения прав волшебных существ»,— добавил он.

Его собеседник презрительно фыркнул.

— Что-то не так, Персиваль?

— Спрашиваешь, Карл! Из-за этих клоунов Министерство скоро в зверинец превратится.

— Аккуратнее, Беллз, — предупреждающим тоном отозвался Стелингтон.

— А то что? — в голосе Персиваля промелькнуло раздражение, граничащее с гневом. Джим на всякий случай отвернулся. — Мало им было разрешить домовым эльфам получать образование, так теперь они добиваются предоставления им мест в Министерстве! В Министерстве! Эльфам, Карл! Хорошо, что моему сыну не пришлось учиться вместе с ними. В его-то время домовики прислуживали на кухне Хогвартса, а теперь они будут сидеть с волшебниками за одним столом.

— Согласен, проект весьма… амбициозный, — Стелингтон деликатно кашлянул. — Грейнджер в своё время хорошо постаралась.

— Ещё бы. Не удивлюсь, если через месяц они начнут распространять листовки с текстом «Даёшь эльфа в Министры» или что-то в этом роде.

Лифт остановился, и голос из динамика отчеканил: «Уровень один. Министр магии и обслуживающих персонал».

— Нам сюда, сэр! — всполошился Лютер.

Джим поднял голову и увидел, что Карл Стелингтон и Персиваль Беллз недоумённо уставились на него. Он смущённо улыбнулся и пожал плечами, после чего поспешил покинуть лифт.

— Мистер Пауэлл, следуйте за мной, — скомандовал Лютер и быстрым шагом устремился вглубь коридора. — Здесь очень легко заблудиться.

На то и расчет, подумал Джим. Злоумышленник скорее умрёт от голода, чем найдёт дверь в кабинет Министра, не зная сети коридоров. Джим подумал, можно ли доверять Лютеру, и тут же отбросил эти мысли. Во что бы то ни стало, он должен попасть к Министру сегодня, даже если ему придётся обойти весь лабиринт коридоров, ведь от их разговора зависит судьба всего мира.

Как ни странно, кабинет отыскался довольно-таки быстро. Лютер завернул в длинный коридор, в конце которого виднелась красная дверь. Только сейчас Джим понял, что здесь чрезвычайно тихо, что его немало удивило: он-то ожидал увидеть километровую очередь. Но коридор был пуст, и царящая в нём тишина навалилась на Джима тяжким грузом. Он шёл и слышал собственное сердцебиение, а звуки шагов отскакивали от стен гулким эхом.

Лютер остановился рядом с красной дверью и повернулся к Джиму.

— Можете постучать, сэр, — сказал он и улыбнулся.

Джим, чувствуя себя немного глупо, трижды постучал по лакированной поверхности. Дерево задрожало, и на двери проступило человеческое лицо. Оно осмотрела Джима с ног до головы, а затем пробасило:

— Назовите себя.

— Джим Пауэлл, — голос Джима задрожал.

-Предъявите вашу палочку, мистер Пауэлл.

Джим достал свою палочку и прислонил её кончик к деревянному носу. Лицо закрыло глаза и, спустя мгновение, вынесло вердикт:

— Кажется, всё в порядке. Ваша палочка зарегистрирована. Положите палочку в ящик. Вы сможете забрать её, когда покинете кабинет.

Лютер отошёл от стены и выдвинул небольшой ящик — как раз по размеру палочки Джима. Тринадцать дюймов, изящная и жёсткая липа с волосом из хвоста сфинкса внутри. Скрепя сердце, Джим аккуратно положил её в ящик. Джим любил её, и расставание с ней даже на несколько минут ему крайне досаждало.

Тем не менее, он не колебался.

Дверь бесшумно открылась перед ним, и он оказался в просторном кабинете Хезервика Дерабонта — действующего Министра магии Великобритании.

* * *

Министр восседал в высоком кресле за столом, заваленном бумагами, и увлёчённо записывал что-то на длинном куске пергамента. На нём была белоснежная мантия: Хезервик Дерабонт всегда носил белоснежную мантию, это была неотъемлемая черта его имиджа. Кабинет слегка гудел: между собой переговаривались десятки портретов, развешанных по стенам. Джим заметил, что по правой стороне висели портреты предыдущих Министров магии, а по левой — знаменитых деятелей науки и истории, а так же людей, чьи подвиги внесли неоценимый вклад в благополучие волшебного мира. Многих Джим знал из школьного курса истории магии, кого-то — из книг родной библиотеки, других же он знал с раннего детства. Он сразу нашёл портреты Альбуса Дамблдора и Кингсли Бруствера, ближе к дальнему концу рассмотрел несколько общих фотографий различных составов легендарного Ордена Феникса. К своему удивлению он нашёл совсем небольшое изображение совсем молодых людей, приветливо улыбавшихся на фоне Большого Зала Хогвартса. Отряд Дамблдора? Разве сохранились фотографии?.. Джим продолжил осматривать стены, и вскоре его взгляд остановился на портрете, которого здесь просто не могло быть. Это была фотография самого Гарри Поттера, самого известного человека в волшебной Великобритании с 1981 года. Парень немного натянуто улыбался и время от времени поправлял волосы на лбу — хотел, наверное, прикрыть знаменитый шрам.

Джим наверняка забыл бы, зачем пришёл, если бы Министр не оторвался от письма.

— Мистер Пауэлл, — воскликнул он, как будто только что заметил Джима. — Прошу, присаживайтесь.

Джим расположился напротив Дерабонта. Министр магии поправил квадратные очки и выжидающе уставился него.

— У меня важная информация, господин Министр.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся тот и мягко опустил ладонь рядом с внушительной стопкой писем. — Вы были весьма настойчивы. Я бы сказал, чересчур настойчивы, мистер Пауэлл.

В голосе Дерабонта промелькнули ледяные нотки, и Джим поёжился. Пресса называла Министра «молодым и энергичным лидером», создав ему образ «своего человека в Министерстве» среди магов Великобритании. Теперь, сидя перед ним, Джим ругал себя за то, что позволил себе поверить в это. Не ждал же он, в самом деле, что Министр магии по-дружески хлопнет его по плечу, выслушает его историю за стаканчиком огневиски и, кивая головой на каждое слово, скажет: «Рад, что ты пришёл, Джим. Отлично сработано!». Джим был готов провалиться сквозь землю от одного взгляда Дерабонта, но он вовремя напомнил себе про миссию. Миссия, Джим. Ты должен её исполнить. Во что бы то ни стало.

Собрав своё мужество в кулак, Джим продолжил:

— Понимаете, господин Министр, сведения, которыми я располагаю, имеют чрезвычайную важ… государственную важность.

— Какого рода сведения?

— Они касаются Сами-Знаете-Кого.

Лицо Дерабонта не дрогнуло.

— Сами-Знаете-Кого? — вопросительно повторил он.

— В…Волдеморта, сэр, — Джим покраснел.

Дерабонт вскинул брови и открыл рот, но ничего не сказал. Затем его рука нырнула в ворох бумаг и извлекла из него прибор, в котором Джим без труда узнал омнинокль.

— Вы не против? — спросил он, кладя прибор в центр стола.

— Конечно нет, сэр.

— Хорошо. Тогда… секунду… — Дерабонт развернул омнинокль. — Отлично. Начинайте.

«И зачем здесь омнинокль? — недоумённо подумал Джим. — Чудак, да и только».

— Понимаете, сэр, я — простой библиотекарь, — решимость Джима мгновенно улетучилась, так что он постарался, по крайней мере, не мямлить. — Простой библиотекарь. Каким был мой отец до меня и мой дед до него….

— Мы с вами раньше не встречались? — вдруг перебил его Министр.

— Нет, сэр. А что?

— Ничего-ничего, продолжайте.

— Хорошо, — Джим был немного сбит с толку, но виду не подал. — Как я уже сказал, работу свою я люблю и отношусь к ней ответственно. У меня тысячи книг, поток клиентов огромный, но я стараюсь… я очень ответственно отношусь к своей работе. Я проверяю каждую книгу, каждый листок…

— Мистер Пауэлл, — вновь прервал его Дерабонт. — Вы пришли сюда, чтобы рассказать о своей работе?

— Это предыстория, сэр. Я хочу рассказать всё с самого начала, чтобы вы поняли меня. Это очень важно, чтобы вы поняли, сэр.

Министр долго буравил его тяжёлым взглядом. Джим вдруг понял, что Дерабонт смертельно устал, и эта усталость прибавляла ему лет десять. Но Джим не мог сразу перейти к сути. Это было невозможно по той причине, что, если Дерабонт услышит новости Джима сразу, без подготовки, то он попросту выгонит его.

— Мистер Пауэлл, — Дерабонт вздохнул. — То, что вы находитесь здесь, в этом кресле напротив меня, означает, что я слушаю вас. Слушаю и слышу. Я, поверьте, приложу все усилия к тому, чтобы понять вас. Только говорите по существу. Я так понял, у вас секретная информация по… э-э-э… Волдеморту?

— Да, — Джим покраснел. «Секретная информация» — так он указывал причину обращения в многочисленных письмах.

— Я, честно, не очень хорошо это понял. Насколько я знаю, Волдеморт был убит Гарри Поттером.

— Совершенно точно. Хотя, вообще-то, Волдеморт был убит собственным заклинанием, которое отскоч… — Джим поймал суровый взгляд Дерабонта и поправился: — Но да, формально его убил Гарри Поттер. Я хочу сказать сэр, что хоть информация моя и касается Волдеморта, она, всё же, не совсем про него.

Джим придвинулся ближе к Дерабонту и, сгорая от нетерпения, заговорщицки пробормотал:

— Тёмный лорд мёртв, вне всяких сомнений. Но дело его живёт, господин Министр.

— Что вы имеете в виду?

— Пожиратели смерти восстали, — голос Джима дрожал от волнения. — Да-да, я знаю, что последний Пожиратель был оправлен в Азкабан ещё в две тысячи восьмом, но у меня есть доказательства… постойте, нет! Я знаю, что вы хотите спросить. Если Тёмный лорд мёртв, то кто собирает Пожирателей вокруг себя?

Дерабонт коротко кивнул.

— Вот мы и подошли к сути вопроса, господин Министр, — Джим победно улыбнулся. — Я говорю вовсе не о Волдеморте. Речь идёт о его потомках.

Повисла пауза. Министр снял очки и потёр переносицу. Именно такой реакции Джим боялся. Он ожидал её, но боялся.

— Я составил фамильное древо, сэр, — Джим осторожно достал свёрток из-за пазухи и передал его Дерабонту. — Я работал над ним несколько лет. Здесь родословная семейства Мраксов с семнадцатого века до наших дней.

Сохраняя тишину, Министр взял пергамент и, осторожно развернув его, принялся рассматривать витиеватый рисунок. Более трёхсот имён, красным выделена основная ветвь, представляющая интерес. Джим дорожил этим сокровищем больше всего на свете. Он знал, что к схеме не придраться: сколько бессонных ночей он провёл, проверяя каждую линию! И он ни капли не жалел потраченного времени, ведь дело государственной важности не потерпит изъянов.

— Колоссальная работа, — заключил Министр, и Джим чуть не подпрыгнул от радости.

— Благодарю вас! Я… я опущу подробности того, как мне удалось собрать эту информацию и перейду к самому главному. Если вы позволите сэр.

Министр оторвался от пергамента и уставился на Джима. В его блестящих карих глазах Джим прочёл всё ту же усталость, и на секунду он подумал, что сейчас он махнёт рукой и скажет Джиму убираться вон. Но Дерабонт кивнул и произнёс:

— Я слушаю вас, мистер Пауэлл.

Джим не смог подавить возглас облегчения.

— Хорошо! Но прежде чем я начну, хочу вас заверить, что каждое моё слово подкреплено вещественными доказательствами. Никаких выдумок, никаких домыслов, только голые факты. Вспомните об этом, если у вас возникнет сомнения в достоверности того, что я говорю.

Итак, история берёт начало из тех времён, когда Гарри Поттера ещё не существовало в помине, и никто и знать не знал, что это ещё за «мальчик, который выжил». Тёмный лорд, будучи молодым волшебником, недавно окончил школу чародейства и волшебства и, получив отказ от профессора Диппета, устроился в «Горбин и Берк». Это все знают, я прочёл это в… не важно. В то время он уже имел вполне ясное представление о своих планах на жизнь и даже частично приступил их воплощать. Однако, что было до того, как Волдеморт совершил своё первое убийство? Его душа была цела, а, значит, была подвержена простым человеческим страстям. Я не говорю о любви, господин Министр: все мы знаем, что Тёмный лорд презирал любовь и никогда не испытывал этого чувства. Но на элементарную симпатию и привязанность он был вполне способен. Одной из таких «привязанностей» была чистокровная студентка Слизерина, одноклассница тогда ещё Тома Реддла — Селена Беррингтон. Селена была девушкой удивительной красоты, а Тёмный лорд, как мы знаем, любил окружать себя красивыми вещами. Неудивительно, что юная Беррингтон стала его слабостью.

«Особая симпатия» Тома Реддла к Селене Беррингтон привела к тому, что на седьмом курсе девушка не вернулась в Хогвартс после летних каникул. Ходило много слухов о причине этого события, но вскоре интерес к нему был потерян. Никто так же не знал, что не прошло и половины учебного года, как родовое поместье Беррингтонов огласил звонкий крик новорождённого. Селена родила дочь, едва достигнув совершеннолетия. Никто тогда не сопоставил этот факт с именем Тома Реддла, а сама девушка молчала до самой своей смерти. Причина вполне ясна: уже в школьные годы Реддл был радикальным тёмным магом, быть может, он напугал её своими взглядами и вынудил на бегство… да, господин Министр, вы не ослышались. Волдеморт умер, так и не узнав, что у него есть дочь. Более того, на момент его смерти у него уже было трое внуков.

В общем, Селена лишь на смертном одре рассказала своей дочери: она и её дети являются потомками лорда Волдеморта, могущественнейшего тёмного мага всех времён.

Взрослая на тот момент Фредерика Уотсон (она носила фамилию мужа) пришла в ужас настолько сильный, что так и не решилась сообщить своим сыновьям об их истинном происхождении. Впрочем, я думаю, что она сделала это намеренно, надеясь, что правда умрёт вместе с ней, и никто никогда не узнает… так и случилось. Почти полвека никто из потомков Тома и Селены не знал, кто был их предком.

Поскольку Беррингтоны были древним чистокровным родом, то молчание Селены породило множество слухов. В том числе и о том, что Селена вступила в связь с маглом — по молодости, по глупости — тем самым родив полукровку и осквернив благородную кровь. Парадоксально, что из-за этого слуха представители этой фамилии впали в «немилость» самого Тёмного Лорда во время Первой магической войны. Подумайте только, он обвинял Фредерику в том, что её отец — магл, хотя на самом деле он сам был её отцом! Конечно, они никогда не встречались лично, и все обвинения с семьи Уотсонов были сняты. В частности, это произошло благодаря маленькому Говарду Уотсону — мальчик с детства был змееустом. Унаследовал дар от деда. К несчастью, однажды, гуляя по саду около поместья, Говард обнаружил интересный дрожащий кустик и решил выдернуть его, чтобы посмотреть, почему он дрожит. Крик мандрагоры мгновенно убил и мальчика, и его няню. Ему тогда было около шести лет.

Но я отвлёкся. Эта тайна так и осталась бы тайной, если бы Фредерика не вела дневник. У старшего сына, Киллиана, не поднялась рука выбросить его, а прочитать не позволило уважение к частной жизни любимой матушки, поэтому дневник отправился в сундук вместе с её любимыми платьями и зеркальцем, в которое она любила смотреться. Он пролежал там полвека, пока его не нашёл юный Грегори Сазерленд, правнук Фредерики по линии её младшего сына — Лайонела. Грегори осиротел в возрасте девятнадцати лет, и поместье Беррингтонов перешло к нему по наследству. Осматривая свои владения, он нашёл тот самый сундук и, недолго думая, прочёл все записи своей давно почившей прабабки. Среди прозаичных излияний о любовных переживаниях, рецептов различных зелий и выписок из книги заклинаний, Грегори нашёл ту самую строчку, в которой охваченная ужасом Фредерика писала, что её отец — лорд Волдеморт.

Это было примерно в двухтысячном году, спустя два года после смерти Волдеморта. В тот же день Грегори поделился новостью со своей сестрой, шестнадцатилетней Айседорой, и оба пришли от этого в совершеннейший восторг.

Здесь нужно сделать лирическое отступление и сказать, что родители Айседоры и Грегори, Бернадетт и Гарольд Сазерленды, погибли от рук Пожирателей Смерти. Они отказывались признавать Тёмного Лорда при жизни и точно так же отказались оказывать помощь его приспешникам после его окончательного падения, а поскольку Сазерленды принадлежали к одному из древнейших чистокровных родов, то это было равносильно предательству, а предательство каралось смертью. Отчаявшиеся Пожиратели, не получив от Сазерлендов поддержки, убили их и разрушили их дом, а сами были пойманы мракоборцами спустя несколько часов.

Молодых потомков Волдеморта никак не это не смутило. Более того, едва узнав о своём происхождении, они отреклись от родителей и взяли фамилию Беррингтон. Они назвались бы Реддлами, но сами понимаете, что это был бы весьма опрометчивый шаг. Примерно десять лет спустя они создали Орден Василиска. Тогда в него входили молодые Беррингтоны, их кузен Эрван Уотсон, а так же несколько Пожирателей Смерти и члены их семей, которым удалось амнистироваться или уйти от правосудия. Сегодня Орден насчитывает около шести сотен человек. Вы только подумайте, господин Министр, шестьсот тёмных магов! И это не те Пожиратели Смерти, что бросили Волдеморта во время битвы за Хогвартс. Теми руководил страх перед его могуществом, но теперь его нет — что же удерживает этих людей? Я отвечу вам, министр: их удерживает ИДЕЯ. Они преданы ИДЕЕ, как Лестрейнджи когда-то были преданы Тёмному Лорду. Помните Лестрейнджей, господин Министр? Вот, о чём я хотел сказать. Мир вновь на грани войны, и в ваших силах предотвратить её. Для этого нужно действовать, действовать быстро и решительно. И чем раньше мы начнём, тем больше шансов на успех. И так много времени потеряно. Над нами нависла угроза, какой мы не видывали уже почти сотню лет, и теперь нет Пророчества об Избранном, на которое можно положиться. Убьём одного лидера — ему на смену придёт сотня других. Поэтому важно начать действовать сейчас, пока они не знают, что мы в курсе. Вы поняли меня, господин Министр?

Джим замолчал. Заключительную часть своей истории он протараторил на одном дыхании, так что теперь тяжелая отдышка заставила его согнуться пополам. Кажется, вид у него был измученный, потому что Министр долго осматривал его с беспокойством, а потом достал из ящика стола стакан и, прислонив к нему кончик палочки, пробормотал: «Агуаменти!».

— Спасибо, господин Министр, — Джим осушил стакан несколькими крупными глотками.

Министр молчал, и это вводило Джима в состояние паники. Он с замиранием сердца ждал хоть какой-то реакции и мысленно прокручивал в голове свой рассказ. Не опустил ли он какую-нибудь мелкую, но важную деталь? Достаточно ли убедительна его история? Джим думал, что да. Тогда почему Министр не отвечает?..

Поняв, что сейчас же сойдёт с ума, если не получит ответа, Джим произнёс:

— Господин Министр, задавайте вопросы, если они есть. Я уверен, что они есть.

Дерабонт упёрся локтями в стол и сцепил руки в замок.

— Сложно представить, мистер Пауэлл, сколько трудов и времени ушло у вас, чтобы добыть эти сведения.

— Я должен был, сэр.

— Почему вы решили?

Джим даже выпрямился от неожиданности.

— Сэр?..

— Спокойно, Джим, — голос Дерабонта смягчился. — Я лишь хочу узнать, почему вы решили, что это — ваше предназначение? Кто-то избрал вас для этого, или же вы пришли к этому сами?

— Никто не избирал меня, сэр, — Джима начали раздражать эти неуместные вопросы, и он попытался набраться терпения. — Я делал это, потому что кто-то должен был. Как только мне выпала возможность, я понял, что если не я, то никто… в наше время гражданская сознательность — штука редкая, но крайне необходимая.

Дерабонт понимающе кивнул и принялся задумчиво крутить перо, лежавшее на столе. Затем он вышел из раздумий и вновь взглянул на Джима.

— Вы сказали, Беррингтон, не ослышался? Селена Беррингтон?

— Не ослышались. Вы должны знать Беррингтонов, сэр, это ведь очень древняя фамилия. Чистокровных семей всегда было мало, а в наше время их и вовсе не осталось…

— Да, мне знакома эта фамилия. Кто бы мог подумать…

— Так вы верите мне, господин Министр?

— Само собой, Джим. Вы сами сказали, что у вас есть доказательства, — Дерабонт поправил очки. — Я верь в то, что вы не врёте, скажем так.

Джим был готов сгореть от счастья. Он едва удержался от того, чтобы вскочить со стула, броситься к Министру и начать трясти его за руку, выкрикивая благодарности.

— Позвольте лишь прояснить пару моментов, — продолжил Дерабонт. — С чего вы начали? Как вы… кхм… пришли к этому?

— Хороший вопрос, господин Министр. Я пытался рассказать об этом в самом начале разговора. Я — библиотекарь, сэр, и наши книги пользуются очень большим спросом. И вот, я начал замечать очень подозрительных людей среди посетителей. Не могу сказать, почему именно они показались мне подозрительными; должно быть, мне подсказала интуиция. И вот, что интересно: в книгах начали появляться записи на полях и между строчек. Это были символы, слова на неизвестном языке и даже рисунки. Я думаю, что таким образом они общались друг с другом: шифр, конспирация! Гениально! Я начал выписывать все пометки, даже те, которые казались совершеннейшей бессмыслицей, и вскоре они начали складываться в сообщения.

— Сообщения?

— Да, сэр. Пожиратели смерти общались друг с другом через книги моей библиотеки.

— Почему вы решили, что это Пожиратели смерти?

Пауэлл победно хохотнул. У него был ответ, после которого никаких вопросов у Министра не останется.

— Сообщения в основном содержали дату и время, — Джим пожалел, что не взял с собой ни одной книги. Так, может, было бы понятнее. — Но кое-что их объединяло. Зашифрованная подпись в конце каждого сообщения. Она не оставляла никаких сомнений в тёмном происхождении этих надписей. Я расшифровал её.

— И что она значила?

Джим наклонился над столом и зловещим голосом прошептал:

— «Волдеморт велик. Слава Волдеморту».

Дерабонт спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. Джима это смутило: он не ожидал от Министра такой реакции. Сперва он списал всё на ужас, но когда Дерабонт опустил руки, Джим с неприятным удивлением увидел улыбку на его лице, которую Министр поспешил скрыть. Это от нервов, убедил себя Джим.

— Хорошо, мистер Пауэлл, — кивнул Дерабонт. — Я понял вас. Очень хорошо, что вы пришли и всё мне рассказали, поверьте, я очень это ценю. А сейчас пройдите со мной.

Министр вышел из-за стола и, взяв Джима под локоть, мягко повёл его прочь из кабинета.

— Я проведу вас в комнату ожидания, — пояснил Дерабонт, пока они шли по коридору. — Посидите там, пока я позову… м-м…

— Мракоборцев? — не без надежды подсказал Джим.

— Да! Совершенно верно. Сможете подождать, Джим?

— Конечно, господин Министр. Только вот, сэр… моя палочка…

— Вы получите вашу палочку после того, как я вернусь за вами. Чуть позже. Не волнуйтесь за неё, она в надёжных руках. Сюда, мистер Пауэлл.

Они вошли в небольшую комнату, где почти не было мебели. Лишь у противоположной стены стоял стол, за которым молодая колдунья готовила ингредиенты для зелья. Увидев вошедших, она едва не выронила из рук странный продолговатый предмет. Джим не мог понять, что это, но его это не удивляло — ещё на первых курсах Хогвартса стало понятно, что зельевар из него никакой. Звонко ойкнув, волшебница потупила взгляд.

— Здравствуйте, Эвелин, — добродушно обратился к ней Дерабонт. — Это мистер Пауэлл, и у него дело государственной важности. Он побудет здесь, пока я схожу за мракоборцами.

— Мрако… — глаза Эвелин широко раскрылись.

— Да. Я же сказал, государственная важность! Джим, присаживайтесь. Эвелин позаботится о вас, правда, Эвелин?

— Конечно! — волшебница тут же отложила все инструменты и подбежала к Пауэллу.

Министр развернулся, чтобы выйти из комнаты. Джим не знал, что именно побудило его остановить Дерабонта, но, повинуясь сиюминутному импульсу, он воскликнул:

— Господин Министр!

Дерабонт остановился.

— Я подумал… — Джим покраснел. — Это, наверное, глупо, но я могу быть полезен… у меня было «отлично» по защите от тёмных искусств, я много знаю. Может, я… я мог бы принимать участие в боевых действиях вместе с мракоборцами, сэр, если до этого, конечно, дойдёт.

Джим был готов лопнуть от неловкости. Просьба была до глупости наивная: он, простой библиотекарь из Косого переулка, да в мракоборцы! Глупость! Дерабонт мог бы посмеяться над ним, однако Джим был уверен, что он этого не сделает. Джим принёс ему бесценные сведения, он предупредил об ужасной опасности. Кто знает, сколько жизней Джим спас сегодня, и что случилось бы, если бы не он!..

Джим достоин этого, как никто другой.

— Хорошо, — кивнул Дерабонт. Джим приободрился. — Я поговорю… кхм… с главным мракоборцем. Оставайтесь здесь.

Дерабонт поспешно покинул комнату. Джим остался наедине с Эвелин, которая тут же настояла, чтобы он присел на стул около неё. Джим не сопротивлялся — с его души только что спал тяжкий груз.

* * *

Дерабонт вылетел из комнаты и в нерешительности остановился. Ярость и веселье вели в нём отчаянную борьбу, мешая сосредоточиться. Несколько минут раздумий спустя он решил, что рациональнее было бы выбрать ярость.

Он стремительно преодолел несколько поворотов, поднялся по лестнице и вошёл в первый кабинет за углом. Находившиеся в нём люди подскочили от неожиданности, а, узнав в вошедшем Дерабонта, не на шутку напряглись.

— Эдисон, — произнёс он. Черноволосый мужчина в дальнем углу комнаты отряхнул руки и приподнялся. — Зови сюда всех новеньких.

— У меня обед! — возмутился тот.

— ЭДИСОН! — рявкнул Дерабонт.

Эдисон с обиженным видом подчинился, и уже через несколько минут перед Дерабонтом выстроились в ряд шестеро молодых людей. Атмосфера в комнате стала тяжёлой. Дерабонт окинул присутствующих ледяным взглядом.

— Только что у меня состоялся любопытный разговор с Джимом Пауэллом, — начал он серьёзным голосом. Дерабонт как никто умел делать серьёзный голос. — Расклад такой. В данный момент мистер Пауэлл сидит в процедурной и ждёт, когда я, Министр магии, вернусь с отрядом мракоборцев, чтобы мы могли вместе вооружиться волшебными палочками и устроить разнос Ордену Василиска, созданному потомками Волдеморта. Внимание, вопрос: кто из вас, кретинов, рисовал в его книжках черные метки?

Двое из шестерых прыснули, и уже через минуту вся интернатура истерически смеялась. Даже Эдисон, заведующий амбулаторным отделением, не смог сдержать улыбки. Одному Дерабонту было не смешно.

Понемногу интерны ловили суровый взгляд Дерабонта. Смех стих.

— Итак, — спокойно продолжил Дерабонт. — Кажется, вы не осознаёте серьёзность ситуации. Шизофрения мистера Пауэлла до сегодняшнего дня имела определённо положительную динамику. Его лечащий врач, доктор Грегори Сазерленд, которого мистер Пауэлл почему-то считает пра-пра-правнуком Волдеморта, — Эдисон хохотнул, — даже надеялся на скорую ремиссию. А теперь у мистера Пауэлла острый психоз. Он ярко галлюцинирует и бредит. И доктору Сазерленду предстоит объяснить миссис Пауэлл, что её муж не вернётся в этом месяце домой, потому что кучка молокососов сыграла на его бредовых идеях ради развлечения.

Никто больше не улыбался. Даже вечный весельчак Эдисон натянул серьёзное выражение лица. Видя, что его речь производит нужный уничтожающий эффект, Дерабонт продолжил:

— Единственная причина, по которой я не заставляю ВАС сказать об этом миссис Пауэлл лично — это репутация больницы, которой я, как главврач, пока ещё дорожу. Вопрос о вашем наказании будет решаться дисциплинарной комиссией. Да, друзья мои, докладная с подробным описанием ваших подвигов непременно дойдёт до вашей кафедры. Вы ступили на охренительно тонкий лёд, и от каждого вашего шага зависит, треснет он или нет. Вопросы есть?

Вопросов не было.

— Прекрасно, — Дерабонт позволил себе ледяную улыбку. — Все свободны.

Интернов как ветром сдуло из ординаторской.

— Жёстко ты их, — прокомментировал Эдисон. — Неужели всё настолько серьёзно?

Дерабонт вкратце пересказал коллеге слова Пауэлла. Было видно, что он изо всех сил пытается сохранить серьёзность, но на моменте про символы в книжках Дерабонт сам не выдержал.

— Я записал всё на диктофон, — сквозь смех произнёс он. — Можешь послушать, если хочешь.

— Спасибо, у меня как раз дежурство, будет, чем заняться, — ответил Эдисон. — Волдеморт велик! Слава Волдеморту! Нет, это просто гениально! Гении малолетние… признай это, Дерабонт.

— Не признаю, — огрызнулся он. — Мне ещё с Сазерлендом предстоит поговорить, приятного мало.

— Кстати, что с Пауэллом-то?

— Хороший вопрос. Пошли.

По дороге в процедурную Дерабонт перехватил двоих санитаров.

— Значит так, сейчас никаких вопросов, — говорил он. — Вы все — мракоборцы, понятно? Эдисон, ты — главный мракоборец.

— Можно я буду Дамблдором? — спросил Эдисон.

— Нет, нельзя.

— Жаль. Прикинь, сейчас зайдём в процедурную, а он там машет катетерами и кричит «Авада Кедавра, Авада Кедавра!»…

Дерабонт изо всех сил постарался не расхохотаться, когда они входили в процедурную. Джим Пауэлл сидел на стуле, там, где Дерабонт его и оставил. Глаза смотрели в пустоту. Казалось, что они ничего не видят, даже когда Пауэлл смотрел прямо на него. Такой взгляд был у Пауэлла в течение всего разговора в кабинете Дерабонта.

— Джим, — окликнул его Дерабонт. — Это — Гленн Эдисон, главный мракоборец. Сейчас тебя отведут в…

— Штаб-квартиру мракоборцев, — отчеканил Джим.

— Совершенно верно. Тебе вернут палочку и дадут инструкции на первое время. Хорошо?

Джим неторопливо подошёл к Дерабонту, слегка улыбаясь.

— Да, господин Министр. До встречи, господин Министр.

Один из санитаров осторожно взял Джима под локоть и вывел из процедурной. Впрочем, Джима не нужно было никуда вести — он пошёл бы самостоятельно куда угодно.

Его миссия была исполнена.