Жребий (гет)

Где-то между мирами

Есть моменты, картины, звуки, которые отпечатываются в сознании, и помнишь их потом всю жизнь до мельчайших подробностей. Как изъять их из памяти? Каким скальпелем вырезать, когда боль так сильна?

Молодая девушка тяжело вздыхает и, расправив плечи, идет по залитой сиянием луны каменистой дороге. Она не оглянется назад и никогда больше не вернется, откуда пришла. С каждым шагом ей кажется, что от сердца отрезают по кусочку, а как ещё можно чувствовать себя, когда понимаешь, что тебе лгали всю твою такую короткую жизнь? Жизнь, которая началась на этом самом месте, на Лунной дороге, перекрестке всех миров, потому что отрезку земной жизни, моменту своего появления на свет ты никогда не придавала особого значения. Ты знала, что тебя спасли от верной смерти, но как больно понимать, что спасли тебя только для того, чтобы убить позже.

Как же больно… Интересно, эта боль так сильна только потому, что она человек?

«Не оглядываться, главное — не оглядываться!» До самого дома, где можно будет укрыться ото всех и от всего в черных подземельях, где так тихо и не блестит невыносимо луна, не режет глаза.

Боль обязательно пройдет, а когда она пройдет, снова можно будет дышать, радоваться и жить. Потом, немного позже, когда золотые Врата Рая перестанут стоять перед глазами как символ краха всего, что знаешь о своей жизни.

Боль можно убить. Все можно убить.

* * *

Вечный приют

Женщина открывает глаза. Медленно-медленно садится на постели. Шторы опущены, но даже сквозь них бьет невыносимо яркое солнце. У кровати стоит графин с водой и накрытая салфеткой тарелка. О еде думать невозможно, а вот вода очень кстати. Интересно, кто позаботился о ней? Вряд ли сожитель, хотя и отрицать полностью тоже не стоит. Женщина отпивает несколько глотков и, тяжело вздохнув, поднимается с кровати и пересаживается в кресло. Оглядывается вокруг.

Забавно как, оказывается, мертвое тело может быть слабым после болезни, как мертвое сердце может снова и снова умирать от боли. Оказывается, нет никакой разницы между жизнью и смертью. Забавнее еще было бы, если бы был в жизни или посмертии какой-нибудь смысл. Может, стоит сделать этим смыслом поиск способа умереть, наконец-то, навечно? Жаль, не получилось в прошлый раз, но может быть она попытается еще?

Эта мысль вызывает у женщины тихий истерический смех. Болезненный и хриплый.

Она едва успевает промокнуть слезы, как слышит шаги.

В комнату заглядывает сожитель. Облизывает губы (отвратительная привычка, которая сохранилась еще с Земли), смотрит обеспокоенно:

— Как… ты? — неуверенно спрашивает он.

Марго пожимает плечами в ответ. Мастер приободряется или делает вид.

— Я очень беспокоился. Все очень беспокоились, — он так же неуверенно наливает в стакан еще воды и протягивает Маргарите, избегая прикасаться к ней. Она пьет, пока он продолжает говорить.

* * *

— Ты слегла с той самой ночи, как сгорел сад, никому ничего не рассказала. Очень похоже было на лихорадку, мы даже не знали, что это возможно, — он помолчал секунду. — Тебе ведь лучше?

Маргарита прислушалась к себе на мгновение и ровным голосом ответила:

— Да. Намного.

— Хорошо! — в голосе Мастера читались искренние радость и облегчение. — Я спал в гостиной все это время, чтобы не мешать тебе, и каждый день приносил еду, — добавил он с нотками гордости.

Марго подняла брови. А ведь он прав — для человека, полностью отвыкшему заботиться даже о себе, проявлять заботу по отношению к другому — немалое достижение.

— Спасибо, — сказала она абсолютно искренне. «Вот уж не ожидала…»

Мастер слегка улыбнулся и смущенно добавил:

— У нас совсем нечего есть…

«А вот это как раз очень ожидаемо».

Марго бросила на него взгляд и сказала:

— Понятно. Я посмотрю, что можно сделать, — женщина нашарила под кроватью сандалии и поднялась с постели, — но сначала я проверю, как поживает мой сад.

* * *

Сад выглядел точно так же, как она запомнила… Сожженная земля, обугленные остатки розовых кустов. Видимо, на ее счастье, прошел дождь, так как сквозь землю пробивались ростки травы. Деревья почти не тронуты, значит, когда придет срок, зацветут и они.

Надо вырвать из памяти вид полыхающих пламенем цветов, если думать только об этом, то она никогда не будет способна вырастить новые. У нее получится… Если она пережила это, то сможет пережить все, что угодно. Хотя бы потому, что у нее нет выбора. Пока что нет.

На миг ей показалось, что на одном из кустов сверкнули драгоценности, и Марго приблизила взгляд. Увиденное заставило ее тихо ахнуть от радости. У самой земли алел крохотный, один-единственный уцелевший бутон.

* * *

Шеол. Не так давно 

Сначала ей показалось, что она ослепла. Потом — что из легких выпустили весь воздух. Маргарита закрыла и снова распахнула глаза. Кромешная тьма, как оказалось, отливала противоестественным зеленым свечением. Непонятный, необъяснимый ужас вызывал тошноту. Слышно было только ее собственное прерывистое дыхание, больше напоминающее всхлипы.

— Сядь, — прозвучал голос, и из темноты возникли знакомые очертания кресел, круглого стола и камина, от которого и исходил зеленоватый свет, режущий глаза.

Воланд сидел на столе, поджав одну ногу под себя, одетый в одни лишь черные шелковые штаны, и не отрываясь смотрел на нее. Левый глаз Повелителя Теней светился все тем же жутким зеленоватым светом. Маргарита вскрикнула, когда около нее проползла, почти коснувшись подола, змея и исчезла в темноте необъятной спальни.

— Сядь! — повторил Воланд с опасными интонациями в голосе.

«Oн знает…» — мелькнула мысль, и, не помня себя от страха, Марго подчинилась.

— О чем? — спросил Сатана мягко, почти ласково, вгоняя женщину в еще более глубокий омут страха.

— О том, что… о… — Марго начала бить дрожь, и она замолкла.

Неспешно Воланд встал, подошел к ней и запустил ладонь в волосы. Нежно и властно. Почти как всегда. Почти…

— Милая моя Марго, — проговорил он тихо, — ты так боишься сегодня. Разве у тебя есть причина бояться меня?

Маргарита продолжала дрожать от ужаса, на глазах выступили слезы. Усилием воли она подняла взгляд.

— Мессир… — прошептала она умоляюще.

Длинные пальцы пробежали по обнаженной шее женщины, и кожа вмиг покрылась мурашками от ужаса и возбуждения. Из глаз Маргариты побежали слезы.

— Разве ты способна обманывать меня, Марго? — голос Повелителя Теней был нежен, но за нежностью этой проскальзывала уже явная угроза. — Разве ты не любишь меня всем сердцем? Всей душой, которой у тебя нет?

Маргарита вздрогнула как от удара, но возразить было нечего. Самое страшное — это было правдой. 

«Я не могу… не могу, — в отчаянии думала Маргарита. — Не могу признаться ему».

Воланд резко дернул вверх ее, заставляя подняться. Лицо его было напряжено от долго сдерживаемого гнева.

— Многие — смертные и бессмертные — думают, что страх мне неведом, — продолжил он,  впиваясь пальцами в плечи женщины, — это не так. Есть очень мало существ, кому я могу доверять, с кем я чувствую себя в безопасности. Ничто человеческое мне не чуждо, уж прости мне эту иронию, — Князь Тьмы недобро усмехнулся, — именно поэтому ты мне особенно дорога… Пускай я редко в этом признавался. И стоило мне подумать о том, что ты крайне влюбчива по натуре. И мужчины имеют свойство тебе надоедать... Почему же мне быть исключением?!

Все так же резко он выпустил женщину, не глядя, налил себе бокал вина и осушил его.

— Скажи мне, Марго, — заговорил Воланд, — долго бы еще продолжался твой обман? Долго ты бы находила силы приходить ко мне снова и снова? Неужеле тебе... — тебе! — не хватало смелости просто рассказать все, как есть? А как же твоя внутренняя правда?

— Мессир... — Марго разрыдалась. — Вы правы, я поступила дурно, но я безумно боялась, пожалуйста, проявите снисхождение! 

— Ты боялась признаться мне... Однако ты не побоялась нарушать данное мне слово на протяжении нескольких лет!

Марго вздохнула, силясь справиться с собой. 

— Мессир, вы правы. Я искренне, всем сердцем сожалею, что не призналась вам. Но запрет ваш я нарушила не по своей воле. Сивилла не оставила мне выбора. 

Воланд изумленно поднял брови.

— Ты пытаешься переложить ответственность за свой обман на ребенка? — пораженно спросил Повелитель Теней. 

Что-то изменилось в лице Маргариты.

— Она — не ребенок, Мессир... — тихо произнесла женщина. 

— Оставь это сейчас, — резко бросил Воланд. 

Он прошел к кровати и рывком откинул полог. Три обнаженных суккуба выскользнули оттуда и замерли в выжидательных и развратных позах, пока Марго каменела от ужаса. 

— Знаешь, почему на протяжении всех этих лет я отдавал предпочтение именно тебе, Марго? — говорил Воланд. Одна из суккубов заскользила губами по его стану, а вторая опустилась на колени подле ног. — Есть множество других женщин, и все они в моей власти. Моложе тебя, красивее тебя. Искуснее тебя в постели. Но нет, Марго, все это давно перестало производить на меня впечатление. Никто ничем не удивлял. Кроме тебя. 

Марго слушала его, замирая от страха. 

— Ты была умнее всех их, Маргарита. Тебе я мог довериться. Ты была искренней, — в голосе Сатаны огромное, непередаваемое разочарование. 

Была?.. Марго не могла поверить своим ушам. Пожалуйста, нет!

— Любимый, — она моляще потянулась к нему, но он так резко вскинул руку, что Марго споткнулась и упала на ковер. 

Воланд несколько мгновений смотрел на нее сверху вниз и проговорил, цедя каждое слово:

— Жди своей очереди.

Едва Маргарита выбежала за дверь, Повелитель Теней в раздражении стряхнул с себя суккубов и крикнул им:

— Убирайтесь вон!

Маргарита смутно помнила, как, не разбирая дороги от ужаса и боли, она бежала сквозь зеркала, не помнила, как добралась до деревушки. Когда она увидела, как полыхает пожар в ее саду, ее собственные чувства будто оцепенели.

— Что здесь произошло? — спросила она у стоящего спиной к ней деревенского садовника, который иногда помогал ей по хозяйству.

Старик обернулся к ней и ответил тихо:

— Мы нарушили обещание. 

В это мгновение силы окончательно оставили Марго.

* * *

Сивилла Оршели сидела на полу, прислонившись к каменному своду и обхватив колени руками. Девушка уставилась в пустоту. Кромешная, звенящая темнота перед глазами полностью соответствовала тому, что ощущалось внутри. Странно, но слез не было. Ни в Обители Света, ни по дороге домой и не сейчас. Может быть, смоги она выплакаться, тупая боль в груди отпустила бы ее, но слез не было. На Сиви накатила какая-то странная апатия, все ощущения отошли на край сознания. Ничего, так даже лучше.

Сиви никак не подала виду, когда в пещере оказался кто-то еще помимо нее, не подняла глаз, когда этот кто-то тяжело опустился на пол рядом с ней. Рука легла на плечо девушки и крепко сжала. Она моргнула и хрипло проговорила, почти шепотом:

— Вы знали. Вы всегда знали…

— Да… Но это был твой путь, и ты сама должна была сделать свой выбор.

Девушка ничего не ответила.

— Что он сказал тебе?

Сиви разжала кулаки и уставилась на свои ладони. Глаза понемногу привыкли к темноте, и она различила тонкие полумесяцы — следы от впившихся ногтей.

— Что это единственный путь. Что у меня нет и не было выбора, что ни у кого из нас никогда не было выбора… — она запнулась и замолчала.

— А еще он сказал, что я намеренно не пускаю тебя туда, имея скрытые, ни тебе, ни ему не известные мотивы касательно Бездны и твоей судьбы, — это не прозвучало как вопрос.

Сивилла вскочила на ноги.

— Он солгал! Я знала! Я сразу почувствовала это! Но почему? — ее дыхание сбилось, и девушка коротко и судорожно вздохнула, с трудом совладав с наконец-то подступающими к горлу рыданиями. — Он использовал меня! С самого начала! С того самого момента, как я появилась на свет, он знал! Он желал моей смерти!

— Не совсем так, дитя. Несмотря ни на что, несмотря на твой полностью оправданный гнев, нельзя сказать, что Иешуа Га-Ноцри желал твоей смерти. Он желал высшего блага, торжества добра и света, желал, чтобы ты сделала выбор пользу его доводов, а не моих, — Мессир помолчал, — в этом случае высшее благо в его понимании действительно подразумевало твою гибель — это верно. Но, как ни парадоксально, смерти тебе он не желал.

— Это не имеет никакого значения! — гневно выкрикнула Сиви. — Это одно и то же! Нет! Хуже! — По лицу пробежала одинокая злая слезинка. — Почему вы не предупредили меня?

Воланд поднялся на ноги и проговорил:

— Я никогда не вмешивался в твои с ним отношения, дитя. Выбор по праву был твой и только твой. Даже если бы он был сделан не в мою пользу, — он коротко покачал головой и тихо засмеялся, — хотя, признаться, я совсем не ожидал, что ты ринешься сломя голову прямиком в Бездну. Тогда ты меня поразила.

Сиви передернуло. Тот день она пыталась стереть из памяти.

— Он подарил мне карту… — прошептала она. — Универсальный ключ, создающий порталы…

На нее снова накатила волна гнева.

— Это тоже было частью его плана! Он намеренно сделал это, чтобы я захотела пойти туда, чтобы я поверила его словам. Надо брать судьбу в свои собственные руки, он говорил!

— Тебе следовало рассказать мне сразу, — фраза не прозвучала упреком, и от этого вызвала еще большей прилив стыда.

Сивилле осталось лишь беспомощно и разочарованно покачать головой.

— Я чувствую, будто весь мой мир перевернулся.

— Не ты одна, дитя... Не ты одна.

Мессир тяжело вздохнул в совсем несвойственной ему манере. Это на секунду насторожило Сиви, но она была слишком погружена в свои собственные переживания.

— Я не знаю, как мне жить дальше.

Воланд поднялся на ноги, вспыхнули один за другим факелы в необъятной пещере. Он сказал, тяжело припечатывая каждое слово:

— Запомни навсегда то, что ты чувствуешь сейчас, Сивилла Оршели. Каждый раз, когда тебе покажется, что ты можешь довериться кому-либо, когда захочешь впустить кого-то в свое сердце, когда кто угодно на мгновение покажется тебе родственной душой — тогда вспомни то, что чувствуешь сейчас. Помни всегда, дитя, и никогда никому не доверяй. Ни одному существу не открывай свою душу, ибо ты не знаешь, когда твое доверие обернется против тебя же.

Сиви ошарашено покачала головой.

— Но разве это возможно, Мессир? — прошептала она. — Как я смогу так жить?

Повелитель Теней мягко, но властно обхватил тонкие плечи девушки.

— Ты еще в том возрасте, Сивилла, когда естественно жить с открытым сердцем, особенно для человека. Но помни, что ты — нечто большее. Помни, кто ты есть. Помни, какое значение ты имеешь для меня. Преврати рану, нанесенную тебе Га-Ноцри, в броню и носи не снимая.

Сивилла тяжко вздохнула.

— Но ведь вам я могу доверять…

Девушка прикрыла глаза, не без труда совладав со своими чувствами, и вся будто внутренне подобралась. Когда она почувствовала ответную волну эмоций Мессира, ее охватила неизменная безграничная радость.

Воланд улыбнулся, впервые за последние несколько дней. Его дитя не подведет его. Судьба и Великие Силы были благосклонны к нему однажды, позволив одному единственному существу проникнуть в его сердце. Одно единственное существо — человеческое дитя, которое вот-вот обретет полную силу. Глупо, непозволительно глупо было разрешить еще кому-то приоткрыть дверцы в запертую наглухо душу, но эта ошибка уже исправлена, и второй он не допустит.

Сатана вздохнул и тут же чуть не вздрогнул от того, как резко вскинула голову Сивилла, уловив отголосок его мыслей, слишком поздно загнанных в подсознание.

Сиви почувствовала самый настоящий ужас. Что же она натворила?!

— Мессир… — прошептала девушка и покачала головой, плохо веря в то, что только что узнала.

Воланд раздраженно вскинул руку, приказывая ей замолчать.

— Ни слова, Сивилла Оршели, ни слова. Это никоим образом тебя не касается.

Сиви было уже не остановить. Кровь застучала в висках. Невозможно!

— Нет, касается! Она ни в чем не виновата! Это все я!

— Я сказал, ни слова больше!

— Но она действительно ни в чем не виновата, Мессир! Я на самом деле не оставила ей выбора! Все не так, как вы думаете — она никогда не хотела ослушаться вас — это я все устроила! Накажите меня, если так нужно, но Марго здесь ни причем!

Воланд обхватил подбородок девушки и запрокинул ей голову, заставляя смотреть на себя.

— Замолчи, Сивилла. Немедленно, — Мессир говорил с показным спокойствием, но Сивилла слишком хорошо знала его и не могла пропустить стальные нотки в его голосе, — больше никогда ты не встретишься с этой женщиной и никогда больше ее не упомянешь.

— Но…

— С этого момента у тебя больше не будет времени на то, чтобы творить глупости. Я позабочусь об этом, — Повелитель Теней помедлил, — я запрещаю тебе ни под каким предлогом покидать Замок без должного сопровождения и моего разрешения. Ты больше не ребенок, Сивилла, пора тебе начать исполнять обязанности, связанные с твоим положением.

Сиви хотелось кричать, визжать и топать ногами. Скрывать свои мысли она и не пыталась.

— Почему вы поступаете так с Марго? Она в самом деле очень любит вас, Мессир! Это просто-напросто глупо! — вырвалось у Сиви, прежде чем она успела прикусить язык, но вопреки ее ожиданиям, Воланд не рассердился.

— Во-первых, сейчас же отправляйся в свои покои. Я закрываю глаза на твой непотребный тон, учитывая то, что произошло в Обители Света. Когда ты отдохнешь и одумаешься, ты сама попросишь у меня прощения за свое дерзкое поведение. Я дам Гелле необходимые распоряжения. Во-вторых, когда мне понадобится знать твое мнение, Сивилла, я тебе об этом сообщу. А в-третьих, я не позволю, чтобы на тебя оказывали безнравственное, дурное влияние.

Сиви захотелось рассмеяться.

— Дурное влияние?! На меня?!

Девушка раздраженно развернулась. Эмоции хлестали через край. Обида и боль взыграли с новой силой.

— А я так надеялась, что хотя бы здесь со мной никто не будет разговаривать, — зло бросила она напоследок и спешно удалилась.

Повелитель Теней проводил Сивиллу взглядом. Ни раздражения, ни гнева на нее он не испытывал. Неудивительно, девочка перенесла значительное потрясение. Удар, нанесенный ей Иешуа, был больнее, много больнее, чем тот, что испытал он сам. Марго была всего лишь еще одной — одной из многих. Память о ней и ее лжи сотрется скоро. Возможно, стоило взять себе как можно скорее новую наложницу, или даже не одну, но мысль о том, чтобы разделить ложе с кем-то другим, неожиданно вызвала отвращение. Да что же, черт возьми, с ним происходит?!

Воланд выругался и позволил накопившейся злости вылиться огненным смерчем, метнувшимся в пещерах. Когда раздражение улеглось, Сатана переключил мысли на более приятные новости. А именно — на жребий, который был брошен с приходом Сивиллы Оршели в его мир. Сегодня он отпраздновал окончательную и полную победу. Душу сжигало нетерпение — как хотелось поскорее осуществить свой план, как хотелось поскорее посвятить в него Сивиллу! Срок, данный им Азазелло, подходил к концу — демон должен был уже закончить свою работу. Очень скоро Сивилла Оршели вступит в полную силу, а это будет значить начало новой эры, в которой абсолютную власть Повелителя Теней уже никто не сможет оспорить. И именно Сивилла приведет его к этой власти и в какой-то мере унаследует ее.

* * *

На краю Бездны. Сейчас

Широкоплечий мужчина высокого роста с огненно-рыжими волосами и черными провалами вместо глаз завершил свою работу.

Теперь он смотрит на чан с расплавленным серебром, из которого поднимается и вьется тонкая нить клинка, не толще иглы. Клинок настолько тонок, что практически невидим.

На горном плато царит звенящая тишина. Неслышно клокочет чернота в пропасти, неслышно куется сама собой серебряная рукоять клинка. Мужчина, от тела которого исходит красноватое свечение, не произносит ни звука, когда в его широкую ладонь ложится рукоять в виде треугольника из брильянтов. Длины тонкого кинжала хватит ровно для того, чтобы войти в грудную клетку человека и пронзить сердце насквозь абсолютно безболезненно, не пролив ни капли крови.

* * *

В комнате стоял приглушенный гул от болтовни и тихой струнной музыки. Нежное женское сопрано выводило романсы, прерывавшиеся время от времени тихими, но искренними аплодисментами и смехом. Балдахин кровати был откинут, и на постели лежали разнообразные платья. Горели ароматические свечи, распространяя в и так душном воздухе аромат ванили. Он раздражал — слишком сладкий. Спиной к своей свите стояла Сивилла Оршели напротив распахнутого настежь окна. На девушке был белый шелковый пеньюар, который, казалось, вот-вот начнет прилипать к телу. Сиви уже много дней ждала дождь, но в Шеоле стояла исключительно жаркая и сухая погода.

— Угодно ли госпоже партию в шахматы? — осведомилась одна из служанок. 

«Да пропади вы пропадом», — подумала госпожа, но ей полагалось быть вежливой, поэтому вслух она просто бросила: «Нет», и развернулась обратно к окну. Ведьмы, которые теперь сопровождали чуть ли не каждый ее шаг, тут же вернулись к своим занятиям. 

Эсмеральда, старшая из фрейлин Сиви и протеже Геллы, оттого и смелее чем остальные и намного надоедливее, приблизилась к девушке. 

— Госпожа, до приема всего два часа. Угодно ли вам выбрать наряд, и я сделаю вам подходящий макияж. 

— До приема целых два часа, — отрезала Сивилла. 

«Какая невыносимая жара, — думала Сиви, — и какая скука».

Дни превращались в недели и месяцы и тянулись бесконечно. При всей кажущейся наполненности они были невыносимо однообразны. Ворохи писем со всех концов Шеола и Земли, отвечать на которые теперь входило в ее обязанности, череда приемов с магами, чародеями, демонами и земными правителями, выезды и торжественные ужины — как же Сивилле все претило. Девушка чувствовала себя скованной по рукам и ногам, но больше всего ее раздражала теперь обязательная свита, от которой по большей части Сиви хотелось сбежать.

— Как в сказке живет, — сказала как-то одна из фрейлин, и Сиви услышала. 

Все так. Вот только в сказках на каждую томившуюся в заточении принцессу находился храбрый рыцарь, а Сиви надеяться на то, что ее умчит на могучем коне за горизонт к свободе какой-нибудь таинственный незнакомец, не приходилось. Ее незнакомец бросил ее без малого год назад, украв поцелуй и оставив взамен побрякушки...

Сиви как будто почувствовала, что ее глаза сверкнули при первых вспышках молний. Когда грянул гром, что-то изменилось в злом лице и, подумав ровно секунду, девушка резко развернулась и направилась к входной двери.

— Можете идти и быть свободными до приема, — бросила она фрейлинам, — соберусь я сама.

— Но госпожа не может... — начала одна из ведьм.

— Может, — заверила ее Сиви и вышла. 

* * *

Гроза возвестила о возвращении Азазелло в Шеол. Зная о подготовках к грандиознейшему по всем понятиям балу, демон не рискнул предстать в своем привычном облике перед людишками, которые в это время всегда толклись в Замке. Он был одет в приличествующие случаю белую рубашку с шелковым воротником, черный мундир и черные же облегающие брюки. Неизменные остались лишь кованые сапоги, тяжело чеканящие шаг, которые он так и не очистил от красной пыли южных гор. Не годится. Демон опустил взгляд, и черная кожа засверкала до рези в глазах. 

Азазелло пытался заставить себя радоваться тому, что наконец-то отоспится в настоящей постели и насытится яствами и вином, не им самим сотворенными. Хорошая баня тоже была бы кстати. 

Азазелло удовлетворенно усмехнулся. Работа вышла что надо — невозможно было создать клинок более тонким и прочным. И в ноже, и в чаше магические пропорции соблюдены идеально — Мессир будет доволен. Демон удовлетворенно кивнул сам себе и вошел под каменные своды Большого Зала. Он едва не вздрогнул, когда на его появление мгновенно отозвалось чужое, но такое знакомое присутствие, полное надежды, тоски, нетерпения и нежности. Азазелло резко оттолкнул сознание Сивиллы Оршели, нацепляя раздражение как броню.

Его встретило собрание из высших демонов и нескольких десятков человек — бывших полководцев, воителей и просто талантливых убийц, лично ему когда-то заложивших души. После традиционного обмена приветствиями, разговор свернул в более неформальное русло. 

— Мы спускаемся на Землю в преддверии Бала, изволите присоединиться? — задал вопрос мужчина со сломанным носом и шрамом, пересекающим лицо от левой глазницы до подбородка. 

Азазелло криво усмехнулся — было не ново, что в присутствии высших демонов способности мертвых душ на Земле усилились десятикратно. Что ж, по-своему недурная идея развлечься на Земле, хотя начнет он, пожалуй, немедленно. Стоит позвать к себе суккуба, или даже не одну. Может, Лилит? Нет... сейчас ему нужна самка, но не болтливая самка. Он возьмет себе человеческую женщину и предварительно вырежет ей язык, чтобы молчала наверняка. 

— Бал будет проходить в Брокене в этом году. Я от тамошних женщин не в восторге.

— Господин Азазелло прав, — вступил в разговор еще один мужчина, — парижанки намного лучше, хотя и провинциальные девушки нисколько не плохи.

— Ерунда, — резко сказал демон, — парижанки намного уступают римлянкам, а те, в свою очередь, не идут ни в какое сравнение с венецианками.

— А ты, стало быть, по всем прошелся? — прозвучал вопрос из-за спины.

Сивилла выглядывала из-за колонны, стараясь остаться незамеченной. Синие глаза неестественно блестели, намокшие прядки волос обрамляли лицо. Она была босиком и пахла дождем и мятой. Азазелло взмахнул рукой, отводя глаза, и приблизился к ней. 

— Уходи.

— Нет.

— Не приближайся. Ты погубишь меня.

— Я люблю тебя. 

Вот так просто. Как будто эта фраза на самом деле что-то значит, как будто может переломить судьбу. Начиталась человеческих сказок. Азазелло демонстративно отвернулся и процедил сквозь зубы:

— Не подходи ко мне. 

Пускай Сивилла разозлится, оскорбится, пускай возненавидит его — что угодно, но пусть прекратит мучить его несбыточностью желаний. Само присутствие сводило с ума. Вся темная сущность демона тянулась к ее существу — неправильное, непозволительное ощущения правильности и родства не покидало его. 

Вопреки его ожиданиям, Сивилла тихо покачала головой. Она хотела было что-то сказать, но запнулась и, резко развернувшись, исчезла в темноте коридора, оставляя влажные отпечатки маленьких ног на черных мраморных плитах.

* * *

Сиви стоило немалых усилий совладать с собой. Ее сотрясала крупная дрожь, но щеки пылали. «А ведь, в самом деле, я люблю его», — подумала она. Странно, что только сиюминутное смятение заставило ее признаться в этом и себе самой. Несмотря на безумную радость от возвращения Азазелло, Сиви не могла не обратить внимания на брошенную демоном фразу о роковой опасности ее чувств к нему. Он просто не понимает, думала она. Она любит его, сколько себя помнит... От этого никому никакого вреда не будет. Мессир, в конце концов, хочет чтобы она — Сиви — была счастлива, Азазелло его самый доверенный приближенный — все складывается идеально. Конечно же, она не станет признаваться в своих чувствах и желаниях сейчас — она ждала так долго, подождет еще, но придется действовать. Продолжать жить под замком, наблюдая как будто бы из окна, как ее собственная жизнь проходит мимо, она не хочет. И не будет. 

Размышляя, Сиви расчесывала волосы и орудовала гребнем так яростно, что рванула себя за локон. Девушка поморщилась и уставилась на свое отражение в зеркале. Конечно, все будет непросто. Азазелло — демон, а она смертная. Никогда не было случая, чтобы подобные связи длились долго и заканчивались добром. То, что такая связь обречена на бесплодие, Сиви заботило мало. Она сомневалась, что когда-либо захочет иметь детей...

— Я — Сивилла Оршели, — проговорила девушка вслух. — Я — Светлая Госпожа Шеола, и я добьюсь, чего хочу. 

Кроме всего, для Мессира нет почти ничего невозможного, он выслушает Сиви и все поймет. 

Сиви вздохнула. Взаимопонимание у них с Воландом, мягко говоря, ухудшилось за последний год. Сиви не могла простить себе, что ужаснейшим образом подставила Маргариту. Мессиру она не могла простить того, что тот порвал с Марго, причинив себе этим вред. О том, как страдает, должно быть, Маргарита, Сиви старалась не думать... И все по ее вине. Девушка корила себя за то, что не нашла возможности заглянуть в Вечный Приют. Она в свое время натворила дел — это правда, но никогда не поздно исправить ошибки... Или хотя бы попытаться. Это непросто, очень непросто, учитывая жесточайший контроль, под которым она сейчас находилась. На Сивиллу нахлынуло раздражение. Как же ей это надоело! 

* * *

Ужинали они вдвоем. Мессир молчал, будучи погруженным в свои мысли. Он стал заметно угрюмее за прошедший год, и Сиви знала причину. Ну почему он никогда ее не слушает! Сиви тихо ругнулась, когда опрокинула кувшинчик с горячим соусом прямиком себе на колени. 

Воланд недовольно поднял на нее глаза, но ничего не сказал. Молчание затягивалось и делалось неловким. 

— Не хочешь рассказать о том, что происходит в твоей жизни?

Сиви вздохнула. Не захочется рассказывать ничего, если каждый день точная копия предыдущего.

Служанка убирала приборы со стола. Мессир покачал головой, отказываясь от десерта, но Сиви никогда не отказывала себе в удовольствии побаловаться сладким. Гелла пугала девушку, говоря, что она растолстеет, но, тем не менее, этого не происходило.

— Я слышала, что Бал будет проходить в Брокене... — начала Сиви.

Мессир поморщился.

— Да. И я буду тебе очень признателен, если ты возьмешь на себя хлопоты по его устройству. У меня нет ни малейшего желания этим заниматься. Гелла и Фагот введут тебя в курс дела. Помогай им во всем. 

Сиви на секунду опешила, но и обрадовалась. 

— С удовольствием, Мессир, — сказала она.

— Вот и хорошо, — Воланд помолчал и добавил: — В Брокене, по крайней мере, прекрасные конюшни. Что не может не радовать.

— Не откажусь попробовать.

— Не думаю. То могучие, свирепые звери. Не подходят для девушки.

Сиви сверкнула глазами.

— Ну, меня-то еще ни одна лошадь не сбросила, — заметила она.

Служанка, стоящая позади нее глупо хихикнула, и Сиви недовольно на нее покосилась. 

Воланд поднялся, чтобы уйти. 

— И еще одно. Сивилла... — он задержал на девушке взгляд. — Больше в таком виде, как сегодня, ты по Замку и где бы то ни было, не разгуливаешь. Ты не шлюха из дешевого борделя.

* * *

Нежные женские руки бережно перебирали его мокрые волосы и массировали виски. Азазелло блаженно сощурился, вытягиваясь в полный рост на мраморной скамье. 

— Молодец, милочка, — проговорил демон лениво и соизволил разомкнуть веки. Оно того стоило — ведьмочка как раз выплеснула новое ведро воды, и баню заволокло клубами пара. Оливковая кожа девицы влажно блестела. Ему в самом деле всегда больше по вкусу были смуглянки. 

Он почувствовал нарастающее возбуждение, когда ведьмочка начала растирать одеревеневшие мышцы его плеч. Какого цвета у нее глаза? А, не все ли равно — главное, чтобы не синие. 

— Какой странный шрам,— сказала девица, нащупав руну. Азазелло перехватил ее руку и мгновенно перетянул лицом к себе так резко, что девушка не устояла и упала на колени перед демоном. 

— А ты хорошенькая, — медленно проговорил он, — я тебя здесь раньше не видел. 

— А я недавно здесь, — проговорила девица, распутно глядя на него, — я фрейлина Светлой Госпожи.

Зря она упомянула ее...Ох, зря!

Демон обхватил ее затылок железной хваткой. Недостаточно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы она поняла, с какой легкостью он может свернуть ей шею.

— У тебя слишком красивый ротик, милая, чтобы занимать его разговорами.

* * *

— Что это?! — ошарашено спросила Сиви, когда Бегемот вывалил перед ней свиток непомерной длины.

— Список приглашенных, — сказал шут. — Каждому гостю или паре мы пишем приглашения от руки. Пользоваться магией для этого считается проявлением большого неуважения. 

Сиви раздраженно села за стол и обмакнула перо в чернила. 

— И кто только придумал эти идиотские правила? Кто придумал эти идиотские балы? Да я за неделю не управлюсь со всей этой горой писем!

Бегемот ухмыльнулся.

— С этой горой не управишься, Светлая Госпожа?

Сиви проследила за его взглядом и застонала. В шкафу лежали сложенными еще два таких же свитка.

...Когда день подходил к концу, Сиви уже прекрасно понимала, почему ни у кого из свиты Мессира балы не вызывали ни тени воодушевления. Она засадила за работу всех своих служанок, писала сама, не покладая рук, но конца-края видно не было.

На закате зашла Гелла и удовлетворенно оглядела Сивиллу Оршели, окруженную свитой из ведьм, как всегда, не обращая внимания на то, как хмуро на нее взирает Сиви. За то, что ей навязали толпу служанок, девушка почему-то в первую очередь злилась именно на Геллу. 

— Я послала за Адрамелехом, чтобы он снял мерки и подготовил тебе подходящий наряд. 

— Хорошо, — проговорила Сиви, — я хочу в этом году что-то... не такое, как в прошлый раз.

Она воодушевилась. 

— Я бы хотела завтра сходить в Нижний Шеол и сама выбрать ткани.

Гелла покачала головой:

— Не получится. Завтра собирается совет из высших демонов и великих магов. 

Сердце Сиви екнуло. Девушка вскочила.

— Я надену голубое шелковое платье... Мое любимое! Пожалуйста, причеши меня ты, — попросила она. 

— Нет, — сказала Гелла, — Мессир не желает, чтобы ты там присутствовала. Ты вместе со мной будешь принимать просителей, ну и готовить Бал, разумеется.

У Сиви опустились руки. Захотелось разрыдаться. «Он не просто не дает мне дышать. Он мне почти что жить не дает!»

Ее служанка, Бесс, снова не сдержала свой дурацкий смех. «Она беспросветно глупа... Но зато у нее доброе сердце. Или что там у них вместо сердца...»

Девушка проводила Геллу расстроенным взглядом, и вернулась к вороху приглашений. Сиви снова посмотрела на дурочку Бесс. И снова на приглашения... Ей в голову пришла мысль, одновременно простая, но и опасная. Сиви глубоко вздохнула.

* * *

Настал день, и Марго перестала плакать. Прошло еще какое-то время, и она перестала ежеминутно ждать. Сначала ей показалось, что это атмосфера Вечного Приюта начала наконец действовать на нее, принуждая к покою и смирению, но нет... То чувство, которое зарождалось и крепло в ней, трудно было назвать покоем. Скорее, Маргарита просто устала страдать. Горе от разрыва с Воландом перешло в тупую, каждодневную боль, но с болью можно было жить — к ней бывшая королева была привычна и больше не страшилась ее. Нелестные фразы Повелителя Теней продолжали ранить и спустя столько времени, потому как были правдивы.

Она на самом деле крайне влюбчива по натуре — это верно. И жизнь с Мастером, по сути, приелась ей, как и жизнь с ее законным супругом. И, наконец, ей действительно следовало признаться Воланду о встрече с Сивиллой. Его ярость была объяснима и справедлива, но... Лишь отчасти. Невозможно быть откровенным с тем, кого боишься. Невозможно вечно являться ничем для того, кто для тебя целый мир. Силы Марго тоже имели свой предел — она была лишь человеком... Сатана намеренно ударил ее в самое больное место, как мог только он, но теперь к боли и раскаянию примешивалось еще и чувство обиды, и именно оно каким-то образом помогало Маргарите выживать. 

Оживал ее сгоревший сад, и вместе с ним сама Марго находила в себе силы проживать заново каждый из похожих на предыдущий дни. 

В один из таких дней бывшая королева вернулась из сада на закате. Вошла, как обычно, в гостиную, и остолбенела. На диванчике для гостей непринужденно восседала в компании с Мастером ни кто иная, как Сивилла Оршели.

Все былые чувства разом всколыхнулись. Маргарита оторопела и на какое-то время просто замерла в дверном проеме, не в силах сделать ни шагу. На смену страху и смятению пришла злость. Ну почему ее просто нельзя оставить в покое?! В этом пресловутом Покое? 

Мастер между тем проявлял неподдельный интерес к гостье. На столе стояли кувшин с вином и три хрустальных бокала из их собственных запасов. Мастер наполнил бокалы и тут же взял свой. Взгляд девушки скользнул по Марго, кивок головы обозначил вежливое приветствие, но более Сивилла ничем не показала, что они знакомы. Маргарита потрясенно разглядывала девушку. На той была широкая блуза, заправленная в обтягивающие брюки для верховой езды, высокие сапоги до колен, в туго зачесанных волосах сверкали отделанные драгоценными камнями заколки. 

Сивилла с благодарностью приняла предложенный напиток, поиграла вином в бокале. Марго не могла не отметить про себя, что девушка заметно повзрослела и обзавелась статью, движения ее стали плавными, а манеры величественными. Мало что выдавало в ней теперь ту взбалмошную и слегка безумную девчонку, которую Маргарита успела узнать. 

Марго охватил страх, смешанный со злостью. Что на этот раз принесет ей их встреча? Какие новые горести и испытания? Какие цели преследует адская принцесса?

* * *

Сиви пригубила вино и рассмеялась шутке Мастера, выражая подлинный и неподдельный интерес, но не забывая ни на секунду следить за Маргаритой. На столе уже лежало развернутое приглашение на Бал, которое было принято с огромным воодушевлением. Они как раз обсуждали «Божественную Комедию». Мастер процитировал отрывок из оригинала и хотел было перевести его, но Сиви легко подхватила и закончила фразу так же по-итальянски. 

— Вы прекрасно образованы, — сказал Мастер с долей восхищения.

Сиви вздохнула и улыбнулась.

— Для женщины, вы хотите сказать? — с оттенком грусти спросила она. 

— Нет, что вы, конечно же, нет!, — поспешил заверить собеседницу Мастер. 

Он заметил так и стоящую в проходе Маргариту и жестом попросил ее присоединиться к столу. 

— Марго, нас посетила светлая госпожа Сивилла Оршели, — счел нужным объяснить Мастер. 

Сивилла незамедлительно встала и протянула руку в приветственном жесте. 

— Большая честь для меня, донна Маргарита, — сказала она, широко улыбаясь.

Марго осталось лишь молча ответить на рукопожатие и коротко поклониться.

— Госпожа Оршели принесла благую весть, — говорил Мастер, наполняя вином третий бокал и передавая его Маргарите, — Мессир не забыл о нас. Мы приглашены на Великий Бал Полнолуния в Брокене.

Маргарита едва не выронила стакан из рук.

— Нет! — испуганно вскрикнула она. — Это невозможно! 

Ни Мастер, ни Сивилла не придали ее возгласу особого значения. 

Марго начало это не на шутку злить. Она с силой поставила бокал на стол.

— Это невозможно, — сказала она, сверля Сивиллу гневным взглядом, — нас никогда раньше не приглашали.

Девчонка вернула ей не менее красноречивый взгляд и заговорила, практически обращаясь лишь к Мастеру:

— Я согласна. Непозволительное, грубейшее упущение с нашей стороны, — она тонко улыбнулась, — разве мог забыть Мессир того, кто угадал историю сына звездочета?

Маргарита посмотрела на Мастера и не поверила своим глазам. Тот слегка покраснел и ловил каждое слово Сивиллы. Неужели он не понимает, что Сивилла флиртует с ним! Когда девушка глянула на Маргариту, синие глаза блеснули искорками льда. 

— Мессир лично подписал приглашение, — проговорила Сиви, — мы будем чрезвычайно огорчены отказом. 

— Как ты можешь, Марго? — пораженно спросил Мастер. — Как можно отказать после всего того, что было сделано для нас?

Маргарита не нашла в себе сил ответить. 

— Замечательно! — подытожила Сивилла, поднимаясь, чтобы уходить. Она протянула руку Мастеру, и тот поцеловал ее. — Не соблаговолите проводить меня, донна? 

* * *

— Я сожалею, — сказала Сиви, едва они с Марго вышли за порог. 

— Тогда зачем ты пришла доламывать мое жалкое подобие жизни? — спросила женщина саркастичным тоном.

Сиви усилием воли подавила волнение. 

— Он страдает с тех пор, как ты ушла. По-крайней мере, у вас будет возможность объясниться. Лучшего момента не найдешь. Ты Королева — это уже ничего не изменит, так будь ей! Просто взрасти это в себе, как взращиваешь розы!

— Мой сад сгорел.

Сиви глубоко вздохнула. Настал момент, когда она действительно может помочь, и она это сделает.

— Ну, это как раз поправимо. 

Марго непонимающе посмотрела на Сивиллу, но та уже уселась на колени на землю и погрузила ладони глубоко в почву. Сиви слегка улыбнулась и прикрыла глаза, почувствовав знакомую пульсацию... Когда-то давно Иешуа Га-Ноцри научил ее Дару Жизни. Зачем было учить этому ту, что должна умереть, для Сиви было загадкой, но уроки она не забыла. Сиви вздохнула глубоко, и ладонь ее будто ударило электрическим током. 

Марго с изумлением смотрела, как сначала по почве под ее ногами пробежала легкая дрожь. Первым отозвался алый куст, начавший покрываться крошечными бутонами. За ним зацвел еще один куст — белый. Женщина видела, как ее сад возвращается к жизни, и что-то просыпалось в ее душе. Она примет вызов. Она пойдет на этот проклятый Бал. Пускай Повелитель Теней и был прав — у нее нет души и нет жизни. Тем лучше — то, чего нет, никто не может отнять. 

* * *

Как и следовало ожидать, ее свита во главе с вездесущей Эсмеральдой ожидала Сиви в покоях, будто притаившись и карауля под дверьми купальни. Право мыться в одиночестве, допуская к себе лишь Геллу, Сиви удалось отвоевать с огромным трудом. Это пришлось очень кстати, когда понадобилось активировать тайный портал.

— Госпожа, вы так задержались, мы почти что с ума сошли от нетерпения, — пропела Бесс.

— Ну, тебе-то, это не грозит, милая, — ответила Сиви добродушно. Дело свое служанка сделала, не желая и не смея отказать любимой госпоже. Нужное приглашение было отправлено Мессиру среди кипы других бумаг на подпись, не вызвав ни вопросов и не привлекая к себе ненужного внимания. Все остальное Сиви сделала сама. Если все пойдет по плану — а все должно пойти по плану — то внимание Воланда будет приковано на Балу вовсе не к Сивилле Оршели. 

— Как долго ты пробыла в купальне? — строго спросила нарисовавшаяся в дверях Гелла.

— Часа три, не больше, — ответила Сиви, бесстрастно глядя на демонессу, — я придумала себе наряд и хочу, чтобы над ним начали работать немедленно. Пожалуйста, — добавила она. 

* * *

Время приближалось к полуночи. Сивилла, отпустив всех служанок заблаговременно, сидела полностью обнаженная у зеркала. Сегодня никаких громоздких украшений — только крохотные рубиновые сережки, похожие на капли крови, мерцали в ушах. Волосы давно были уложены Геллой в низкий хвост с помощью шпилек. Ничего лишнего. Она не кукла, чтобы наряжать, не марионетка, играющая спектакль на потеху гостям. Сегодняшнюю игру сыграют по ее правилам. Предчувствие, предвидение — она не знала, как назвать это или объяснить, но вся ее душа кричала: им с Азазелло суждено быть вместе. Призывая себя к хладнокровию, девушка понимала все больше, что дело не только в ее любви и его страсти. Силы, более могучие, чем Свет и Тьма вели ее к нему со всей необратимостью. Почему — Сиви не знала. Но знала, что за свои восемнадцать лет она успела повидать многое: и жизнь, и смерть, и Свет и Тьму, и даже само Небытие, но никогда еще ей не было так страшно.

Впрочем, нет, это не совсем страх. Это неведомое ранее чувство, которое поглощает ее всю целиком. Что бы ни произошло этой ночью — оно поделит ее жизнь на «до» и «после». 

Девушка поднесла палец к губам и тронула их ярко-алой помадой. Затем встала в полный рост у зеркала, под ее взглядом откинулась крышка деревянного резного ларца. Внутри лежали алые розы, которые казались живыми. Они и были живыми. Цветы вылетели из шкатулки, закружились вихрями вокруг Сивиллы и сложились в платье. Точеные лепестки подрагивали, на хрупких листьях сияли капельки росы, от роз распространялся нежный аромат, несравнимый ни с какими духами. 

Сиви удовлетворенно кивнула головой отражению. Разом погасли все свечи, и комната погрузилась во тьму. Девушка скользнула ногами в прозрачные туфли на высоком тонком каблуке и вышла из своей спальни. 

* * *

Бал начался, как и всегда, внезапно и громко. Сиви мысленно поздравила себя — они прекрасно справились. Подданные Мессира будут довольны. Сиви надеялась, что и сам он, в конечном счете, тоже будет доволен, но это зависело уже не от нее. Фигуры были расставлены. Партия начиналась. Под непоколебимостью, внешней уверенностью, под широкой улыбкой той, у чьих ног лежат все богатства мира, в Сиви плескался самый настоящий ужас. А что, если она ошибается? Что, если Провидение, ведущее ее годами к демону безводной пустыни, окажется лишь плодом ее воображение? Что, если все чувства, которые на самом деле она вызывает у Азазелло, являются одной лишь похотью. «Это невозможно, — думала она, — я просто знаю, что это невозможно». 

А Бал шел своим чередом. Гости прибывали и уже ожидаемо спешили высказать свое почтение именно Сивилле Оршели. Очередная Королева вызывала куда меньший интерес. Сиви приветствовала гостей, смеялась, выказывала все радушие, сохраняя королевскую осанку. Куда бы она ни пошла, толпы расступались перед ней. Сивилла несла себя по бальной зале, повинуясь интуиции, и оказалась почти лицом к лицу с Азазелло. 

Демон был в своем истинном обличье и смотрел он на Сиви подчеркнуто бесстрастно. Девушка остановилась, и разом стихли все разговоры. 

— Откройте танцы, Светлая Госпожа! — послышался возглас.

— Да, госпожа, откройте Бал! — начали вторить остальные. 

Сиви подошла вплотную к демону и тихо произнесла:

— Разве можно отказать гостям в такую ночь? — и застыла перед ним в пригласительном реверансе. 

— Разумеется — нет, — прозвучал ответ, и Азазелло поклонился ей в ответ с гибкостью и изяществом, удивительными для его мощной фигуры, — госпожа. 

И под бурные аплодисменты демон уверенно повел ее в вальсе. 

— Не тешь себя напрасными надеждами и не терзай меня, — сказал Азазелло. 

— Ты обманываешь меня, — спокойно и тихо ответила Сиви, — не обманывай хотя бы себя. Мы оба знаем, что я чувствую к тебе то, что ты чувствуешь ко мне. Кто я такая, чтобы противиться судьбе? Даже тебе неподвластно необратимое. 

— Необратимое случится, если мы дадим волю нашим чувствам.

— Значит, уже случилось, — они вышли на последний круг, — я буду ждать. Даже если ты уйдешь снова — я буду ждать. Всегда.

* * *

Этот Бал проходил немного по-иному, чем запомнилось Марго. Мастер поспешил счастливо приветствовать других гостей — он был искренне счастлив, находясь средь множества величайших личностей, которые могли служить ему вдохновением. Маргарита предпочла раствориться в толпе. Легчайший прозрачный шелк накидки нисколько не скрывал наготу бывшей Королевы, а окутывал все ее тело волшебным мерцанием и подчеркивал ровный загар, здоровый румянец и спокойствие человека, который недавно понял что-то важное о себе и находится на новом пути.

Марго прислушалась к себе. Да, она все еще любила Воланда так, как не любила никого и никогда, но... себя она любила тоже. И это было неожиданно и ново. В ушах все еще звучала фраза, последняя фраза, сказанная Сивиллой Оршели на прощание: «Meня учили, что жизнь человека не так уж отличается от посмертия. Есть немало душ, которые возвращаются, когда им позволяют начать все заново в своем теле или в новом. Просто умершие могут существовать на Земле как амфибии. Им придется возвращаться сюда, чтобы не погибнуть окончательно».

Если есть цена моей свободе, думала Марго, я эту цену заплачу охотно. 

* * *

Нечто заставило Воланда выйти в бальную залу раньше обычного, естественно, не давая никому понять, что хозяин торжества уже здесь. Повелитель Теней мрачно оглядывал толпу гостей, отметив про себя, что Сивилла прекрасно справляется и выглядит полноправной хозяйкой. Что ж, он снова оказался прав. «Пожалуй, самое большее — еще год, и можно будет исполнить ритуал», — думал Воланд. Она уже будет готова. Незачем тянуть время — Бездна не станет слабее. Если не начать предпринимать серьезные меры — человеческий мир канет в лету, и тогда настанет конец всему. Тварь пожрет все, и воцарится абсолютный хаос. Хуже всего, если больное сознание кинется создавать новые миры и уничтожать их один за другим. Вечность обещает быть исключительно долгой и малопривлекательной.

Немногие вещи могли посеять страх в сердце Сатаны, но, когда величайший, первичный разум Его Самого — Отца — поначалу медленно угас, а затем сосредоточился лишь на голоде, подкрепляемым злобой и разочарованием, Воланд понял, что боится повторить его судьбу. Боится безумия и немощи. Ибо во вселенной, созданной Отцом, по-настоящему бессмертен лишь сам Он Сам... До того как обстоятельства сложились таким образом, что позволили человеческому ребенку сначала обмануть смерть, а затем впитать в себя силы трех миров. Кроме этого, Сивилла пока что обычный человек. Пока что...

Предаваясь невеселым мыслям, Воланд рассеянно скользил взглядом по толпе гостей, пока некто не привлек его внимания, заставив пораженно остолбенеть и почти выронить бокал. 

* * *

Внезапно Марго вздрогнула — Воланд стоял в нескольких десятках метров и смотрел на нее в упор. Усилием воли она заставила себя не опускать взгляд. Самое худшее она уже пережила и не раз. Повелитель Теней взмахнул рукой, и зал оказался абсолютно пуст. Музыка и шум толпы ощущались где-то вдалеке, но сейчас они были лишь вдвоем. Воланд стоял неподвижно, выжидая. Марго собрала всю свою королевскую волю в кулак и пошла по направлению к нему. Шаг. Еще один шаг — и Маргарита почтительно преклоняет колена перед Князем Тьмы. 

— Мессир.

Через несколько секунд Воланд знаком приказал ей подняться.

— Маргарита Николаевна. 

Он хорошо скрывал это, но себя обмануть не мог — едва Воланд увидел бывшую любовницу, все его чувства разом всколыхнулись. Проснулось желание обладать этой женщиной. И только этой женщиной. Сатана разглядывал Марго: темные распущенные волосы, стройная фигурка, обрамленная прозрачным мерцающим шелком, все такие же яркие малахитовые глаза, грустные, но и бесовские... Черт возьми, он не может себе позволить поддаться влечению, слишком дорогую цену он может заплатить, если снова приоткроет свое сердце! 

Маргарита вопросительно наклонила голову, и он не выдержал:

— Оставайся сегодня ночью со мной.

Марго вздохнула и склонила голову. 

— Разумеется. Мой долг исполнить любое ваше приказание, Мессир. 

Воланд не поверил своим глазам. Она...не желала его! Разумеется, она покорялась его воле, но ему не покорность ее нужна.

Будто прочитав его мысли, Маргарита тихо произнесла:

— У меня нет души, Мессир. Вы сами дали мне это понять. Но то, что осталось вместо нее, отболело. Я выполню все, что вам будет угодно, но ничто не в силах заставить меня радоваться этому после той боли, что я перенесла. 

Воланд положил руку на плечо Марго и притянул к себе. Марго вздрогнула от его прикосновения, но закрыла глаза и нашла в себе силы не поддаться дьявольскому искушению. «Я уже потеряла так много. Если я позволю вещам вернуться на круги своя, я потеряю последнее, что имею. Себя».

Воланд остолбенел. Она действительно не желала его! Как это возможно?! Испытывая растерянность и гнев, он сказал ей тихо и угрожающе. 

— Я могу и не спрашивать тебя, чего ты хочешь, знаешь ли. Более того, если я того захочу, ты сию секунду будешь изнывать от желания и умолять, чтобы я взял тебя. 

— Все так, — ответила Марго, — вы вольны делать с моим телом все, что вам заблагорассудится. И если вам нужны мои услуги — любые — я окажу их вам, как то полагается рабыне. Вы можете заставить меня чувствовать, что вам угодно. Но... Это буду уже не я, Мессир. Мы оба это знаем, и ничто не в силах изменить это. 

Воланд пораженно молчал. Темнейшая душа разрывалась на части — можно было не считаться ни с чем и поработить Маргариту — заставить весь мир перестать существовать для нее, но она была права! Черт побери, она была права! Он не может, не в силах обладать ей против ее воли. Не годится она на роль простой наложницы. Ему нужна была Маргарита! Его нежная, влюбленная, гордая и непоколебимая Маргарита! 

Воланд резко развернулся на каблуках и пошел прочь, Маргарита провожала его, видимого одной ей, взглядом. Повелитель Теней уходил, покидал Бал, который — как он знал — все же был последним. 

* * *

Комната освещалась лишь светом полной луны, огромной и золотой. В спальне никого не было, кроме нее, но она знала — он близко. Сердце грозилось выскочить из груди. Бутоны алых роз, из которых было сшито ее платье, раскрывались и закрывались в такт ее дыханию.

У Сиви вновь перехватило дыхание и подкосились ноги. Девушка опустилась в кресло. Бокал в ее руке подрагивал.

Сегодня ночью, как и год назад, большинство мужских взглядов были прикованы к ней. Сотни вожделели ее тело и душу, пускай и многие видели в ней лишь ключ к власти. Любой поплатился бы за желание использовать Сивиллу Оршели. Впрочем, мысли о всех остальных мужчинах казались нелепыми и даже вызывали отвращение, поэтому Сиви отмахнулась от них. Как и вообще от каких-либо мыслей.

Дверь скрипнула и отворилась, мощная фигура Азазелло закрыла собой весь дверной проем. Сиви поднялась с кресла, отшвыривая бокал и слыша, как тот взорвался осколками.

Он увидел ее — в поразительном платье из алых живых роз, широко распахнутые синие глаза, казавшиеся черными в неверном лунном свете.

Ему, не ведающему страха демону-убийце безводной пустыни, захотелось попятиться. Впервые он проиграет битву, даже не начав ее.

— Сивилла… — почти прошептал он с безнадежностью в голосе.

Она прошла к нему и обхватила его запястья своими маленькими прохладными ручками, вводя его в комнату.

— Пожалуйста... — прошептала она, увлекая его все дальше. — Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой сегодня. Я ждала так долго — всю свою жизнь.

* * *

Он чувствует, что она говорит искренне — ничто в мире не может быть более правдивым, более настоящим. Ее душа распахивается перед ним, и он действительно видит ее невинную, но такую яркую страсть, ее нежность, вынашиваемую с самого раннего детства, и Азазелло во второй раз в жизни открывается перед этой женщиной.

Когда она тоже видит его, слезинки радости и узнавания стекают по ее щекам. 

 — Нет… — шепчет он. — Сиви, нет… — оба не замечают, что впервые он зовет ее неполным именем. Она все так же тихо плачет от счастья, и Азазелло поцелуями осушает ее слезы. В нем нет ни капли привычной жесткости, грубости и цинизма, как и в ней, отбросившей в себе все лишнее, как бокал с недопитым шампанским.

— Пойми, мне не жить, если ты разделишь со мной ложе, — делает он последнюю обреченную попытку.

— Это мне не жить, если я не разделю с тобой ложе этой ночью, — шепчет она, стирает рукой остатки красной помады с губ и позволяет волшебному платью из роз слететь с нее цветок за цветком.

Вид обнаженного девичьего тела, о котором он столько грезил, сводит демона с ума. Ни в ком из его бесчисленных женщин не было столько искренности, столько чистоты, желания и того чувства, имя которому он дать не может.

Он прижимает ее к себе, начинает гладить белую гладкую кожу, боится сжать ее слишком сильно — ведь она такая маленькая.

Сиви чувствует его растущее вожделение и начинает тереться об него всем телом, вырывая у него короткий стон.

Мгновение — и Азазелло так же освободился от бальной одежды. 

Ему хочется подхватить ее на руки и отнести на ложе — ведь битва уже проиграна, но она опережает его, встав на цыпочки и прижимаясь к нему, начинает покрывать поцелуями его грудь, живот, плечи — короткими и страстными.

Они идут к постели, не размыкая объятий. Демон не выдерживает и впивается поцелуем в нежные прохладные губы Сивиллы. От этого поцелуя оба теряют равновесие — и каким-то образом спотыкаются о кровать, так, что он падает на спину, и Сиви оказывается лежащей на нем.

Впервые за свою долгую бессмертную жизнь Азазелло испытывает беспомощность и даже страх, находясь с женщиной. Какими последствиями обернется для них эта ночь? Как остановить необратимое, как остановить то, что не хочется останавливать?

Ее волосы скользят по его лицу, кончики маленьких грудей касаются его тела — ее ласки неумелы и невинны, но возбуждают его сильнее самых искусных куртизанок, что ему довелось встречать.

Она вовсе не робеет, покрывает его поцелуями везде, куда может дотянуться. Он успевает лишь отвечать ей, перехватывая ее лицо за щеки и притягивая к себе. Оба слишком поглощены друг другом и не замечают, как в комнате то загораются, то гаснут вновь свечи.

В какой-то момент девушка лукаво улыбается, и от одной ее улыбки демону не удается подавить короткий вскрик. Азазелло резко хватает Сивиллу и притягивает ближе к себе, сажает на ложе. Он впивается в ее уста поцелуем, яростно и страстно, язык скользит по ее губам и проникает глубже, желание столь велико, что он чувствует, что не может сопротивляться, но что делать дальше — она же девственница?

Он проникает своей рукой меж ее бедер, горячих, словно лава, и нежных, как лепестки жасмина. Девушка начинает двигаться в такт с ним, вращать бедрами вокруг его пальцев, из ее груди вырываются сладкие короткие стоны. Вдруг она отстраняется и хватает его за могучие плечи.

— Скажи мне! — требовательно и хрипло шепчет она: — Скажи мне, что хочешь меня!

— Я хочу тебя… — рычит он ей в ответ, яростно целуя ее шею.

* * *

Никогда еще Сиви не была так счастлива, глаза ее были прикрыты, а губа закушена — все, кто когда-то рассказывал ее о Рае, ничего о нем не знали, даже те, кто жил там. Она и сама на самом деле до этой минуты никогда не бывала в настоящем Раю. Рай — это здесь и сейчас, рядом с Азазелло, в свободе от одежд и от мыслей.

Нежная и умелая мужская рука заставляла Сиви извиваться, вскрикивать и легонько царапать спину Азазелло, пальцы встретили зарубцевавшийся шрам — ту самую руну, которую она сама нанесла ему тремя годами ранее. Перед глазами возникло воспоминание о том моменте и вызвало новую волну желания, от которого закружилась голова.

Поддаваясь порыву, будто готовясь нырнуть в холодную воду, Сиви двинулась вперед.

— Нет! — вскрикнул Азазелло, поняв, что она делает. — Погоди! Тебе будет очень больно!

Она лишь покачала головой, улыбаясь ему, и приложила палец к его губам. Затем, коротко вздохнув, она резко дернулась вниз, позволяя ему проникнуть.

И тут же вскрикнула от острой боли, слезы вспыхнули в глазах и заструились по щекам. Она почувствовала, как кровь сбегает вниз, окропляя Азазелло, и гримаса боли сменилась счастливой улыбкой. О, да…

— Что ты натворила, — прохрипел демон почти с отчаянием, — теперь я не остановлюсь. Я не могу…

Понимая, что Сивилла не знает, что делать дальше, Азазелло обхватил ее широкими ладонями за бедра и начал двигать вверх-вниз, как можно осторожнее, чтобы не причинять девушке лишней боли.

— Силы Великие, какая же ты узкая…— прошептал он. Волна наслаждения закружила его сильнее и утащила в водоворот. Спустя секунду он, не в силах более сдерживаться, рванулся навстречу ей — сильно и резко, придя к опустошению, заставив себя и девушку вскрикнуть.

Демон осторожно снял Сиви с себя и уложил рядом, устроив ее голову на своем плече и не отрывая взгляда от алых пятен на своем животе и ее бедрах.

— Глупая…— прошептал он, целуя ее волосы.

В ответ она прижалась к нему всем телом:

— Не хочу думать ни о чем. Мертвые оплакивают живых, Небеса пускай принадлежат ангелам, а у нас нет времени быть наивными или мучиться чувством вины. Пускай все будет, как будет. Только бы мы оставались вместе. Ты и я.