До самой смерти (гет)

—Доброе утро, милая, — едва Беларусь приоткрыла глаза, как над ухом раздался нежный шёпот. Этот голос она слышала каждый день…

—Лит… — сонно растянув губы, девушка протянула ладонь к лицу парня и, убрав непослушную русую прядку с его щеки, погладила, чувствуя, как тот улыбается.

—Я тебе чайку принёс. Хочешь? — Торис заворожённо глядел на то, как Наташа, сев в кровати, поправила на себе ночнушку и, потянувшись, окинула взглядом поднос в его руках…

… Он не верил, что уже полгода имеет право созерцать это чудо, прикасаться к ней и одаривать любовью и лаской. Помнится, тогда, увидев Арловскую на границе своих земель в разбитом виде, Лоринайтис не мог поверить, что кто-то мог довести Наташу до такого состояния. Литва не смог не отметить изменения не только во внешности, но и в поведении: завидев худощавого русоволосого парня, она не стала, как обычно, окидывать презрительным и злобным взглядом, а, напротив, направилась к нему шаткой походкой. Тогда же он в первый раз увидел её слезы… И поклялся, что больше никто и ничто не заставит её плакать.

—…Я их сделал специально для тебя, даже посмотрел в книге точный рецепт, — глаза Лоринайтиса радостно заблестели, когда он увидел, что Арловская с удовольствием расправляется с драниками. — А ещё сегодня солнце с самого утра светит.

—Который час? — пробубнила девушка, запивая оладушек большим глотком чая.

—Десять. Если хочешь, можешь спать дальше, хоть до самого обеда — я сам со всем разберусь, — прошептал Литва, касаясь тонких пальчиков Беларуси своими.

—Ты так заботлив… — вздохнула Наталья. Первое время Торис обращался с ней, как с хрустальной вазой, но потом поумерил пыл, ограничившись заботой и домашним уютом. Литва даже стал ей немножечко нравиться — и как она раньше не замечала, что его голубые глаза лучатся такой искренностью, речи вежливы, а манеры позавидуют многие?..

О пережитом кошмаре Наташа старалась не вспоминать, и, благодаря стараниям Лоринайтиса, это ей удавалось. Дни слились в бесконечность: пусть иногда девушка скучала — она слишком идти по жизни в одиночку и самостоятельно решать свои проблемы — но Литва всегда умел развлечь её, а сам довольствовался лишь тем, что она была рядом.

— Нечего бока отлёживать, а то так и лишний вес набрать можно, — свесив ноги с кровати, Беларусь нащупала внизу тапки и, поймав их ступнями, встала и огляделась, раздумывая, что же надеть сегодня. Выбор её пал на футболку и джинсы — корпеть над своей внешностью было лень.

—И куда мы направимся? — зевая, Наташа натягивала брючины на свои стройные ноги, которые, однако, «украшали» несколько почти незаметных шрамов.

—Нам сегодня стоит… Подожди, кажется, кто-то звонит в дверь. Ты пока одевайся, а я открою, — Беларусь кивнула, и Торис скрылся в соседней комнате. Девушка неторопливо справилась с джинсами, затянула ремень потуже, вытащила из шкафа цветастую футболочку… Когда Литва позвал её, она уже успела расчесать спутавшиеся за ночь волосы и собиралась скрутить их в аккуратный хвостик.

—Наташа! Кажется, это тебя касается…

Подавив удивление, она быстро сбежала вниз по лестнице, почти не затрагивая перил, и быстро отыскала своего спутника.

—Держи… — выпалил Литва с убитым лицом, отворачиваясь и протягивая ей листочек.

Развернув потрёпанную бумажку, Беларусь обнаружила лишь пару слов, написанных чем-то красным и блестевших на солнце — они ещё не успели высохнуть:

«Люблю тебя».

Наташа перевела похолодевший взгляд на ступени перед входной дверью.

На бетоне лежал букет огромных, в человеческий рост, подсолнухов, перевязанный голубой лентой.