Исповедь писателя (джен)

Что та­кое вдох­но­вение?

Это пла­мя, в ко­тором го­ришь не­ус­танно. И кри­ки твои ос­та­ют­ся ве­рени­цей слов на бу­маге, что схва­тил впо­пыхах.

Это мо­ре, в ко­тором сле­по то­нешь. Ле­дяная кор­ка не поз­во­ля­ет на­пить­ся кис­ло­родом, рас­пра­вить лёг­кие в од­ной по­пыт­ке — жить.

Это зы­бучие пес­ки. В эпи­цен­тре рых­лой зем­ли пог­ру­жа­ешь­ся в по­золо­ту. С улыб­кой про­пус­ка­ешь го­рячее зо­лото сквозь паль­цы.

Это оди­ночес­тво. По­доб­но мо­наху в пус­той келье шеп­чешь мо­лит­ву, что от­ра­жа­ют сте­ны.

Это яд, ко­торый вы­пива­ешь до дна. Слад­кий, горь­кий, тер­пкий он рас­полза­ет­ся по те­лу, впи­тыва­ет­ся в каж­дую мыш­цу, лас­ка­ет кос­ти, сколь­зит по стру­нам-нер­вам.

Это вспыш­ка све­та, что ре­жет взгляд не­ус­танно. Мол­ни­ей она про­носит­ся в соз­на­нии, и смот­ришь на неё влюб­ленно — не зак­рыть гла­за.

Это от­ча­яние, в ко­тором бро­дишь, как по заб­ро­шен­но­му зам­ку. «Где же оно, где?» — от­пи­ра­ешь дверь за дверью в по­ис­ках то­го, что пле­нило жес­то­ко. И не на­ходишь.

Это рабс­тво иде­алам. Ве­домый на­важ­день­ем, иг­рушка чу­жой во­ли, пи­шешь то, что шеп­чет лег­ко­мыс­ленная му­за.

Это счастье, поз­нать его не каж­до­му да­но. Ге­ний сло­ва или прос­то одер­жим — не по­нять ни тебе, ни мне.

Иде­аль­ный нож, ве­рени­ца вен и лист бу­маги и на сто­ле.