Взгляд Бездны (гет)

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться,

чтобы самому при этом не стать чудовищем.

И если ты долго смотришь в бездну,

то бездна тоже смотрит в тебя

Ницше

Алиса Лидделл отдыхала от очередного сражения. Лежа у окна в своей крепости, бывшей клиники для душевнобольных под названием «Ратледж», в спальне, куда могла проникнуть лишь она сама, Алиса созерцала бескрайние разноцветные просторы своей страны.

После схватки с Кукольником и последующей гибели Ангуса Бамби под колесами поезда она не сразу поняла, что перемены проникли в реальный мир. Это было слишком дико, слишком невозможно и безумно. А самое странное было, что и люди, и животные изменились. Люди менялись в зависимости от своих сиюминутных настроений или же согласно душевной склонности. Пару раз Алиса видела бродящих по улицам невообразимых монстров, однажды мимо башни пролетела нежная девушка-бабочка, а спустя пару дней несколько её товарок обнаружились в маленьком кафе на старой станции. Но в большинстве своем люди становились похожи на тех или иных зверей, насекомых, либо жутковатый симбиоз с механизмами, вроде Шляпника. Мир изменился, и реальность стала искаженной, поросла диковинными растениями Страны Чудес. Над ядовитыми водами летали странные птицы с коровьими головами и насекомые, похожие на кошмарный бред. Вначале перемены коснулись лишь отдельных районов Лондона, но постепенно охватили всю столицу Соединенного Королевства, распространились далеко за её пределы, изменив и Британию, и близлежащие острова. Волшебной красоты растения и цветы покрыли Трафальгарскую площадь, превратив её в лужайку, на которой резвились дети. Там же они находили вкусные ягоды, отведав которые утоляли и голод, и жажду. Некоторых малышей приносили туда матери, кто-то приходил сам. А волшебный луг становился все больше и больше, принимая самых хрупких и беззащитных обитателей новой Страны Чудес. Острые, как лезвия, металлические скалы окружили его, оставляя лишь один проход, по которому то и дело пробегали стайки малышей, либо шли матери с младенцами. Подростки же предпочитали Лес Чудес или Серебряные Кущи — забавное местечко, в которое превратился один из самых грязных и отвратительных районов Лондона Хеллс Китчен, он же Адская Кухня. Теперь здесь расположилась тихая заводь с прелестными рощами и небольшими замками, в которых целыми днями играли и обучались дети постарше. Иногда кто-то, пресытившись играми или почувствовав зов Перемен, уходил из Кущ, но место его тут же занимали двое-трое новичков.

Странности и непонятности коснулись так же и взрослых, которые почти все Обратились. Это было бы забавно, если бы Алисе не пришлось собственноручно уничтожить пару дюжин монстров, терроризировавших покрытые растительностью улицы бывшего Лондона, а теперь Лондерленда. С тех пор прошло много времени, может, год, а может целые века. Алиса не считала дней покоя.

Теперь она могла лишь наблюдать за этими переменами и отдыхать от бесконечной битвы за собственный рассудок и душу. Кот не беспокоил её, видимо, понимая, насколько сильно ей был необходим этот отдых. Но с тех пор, как Страна Чудес проникла в реальный мир, Алиса не могла спать. Все её кошмары, будь то нападение братцев-дебилов из Ратледжской психушки, достопамятный Бамби или нападение Разрушителей — всё мгновенно становилось реально в Стране Чудес. Прошло довольно времени, прежде чем она поняла причину появления чудовищ, и тогда ей пришлось обратиться за помощью к Чеширу. Под его руководством понемногу Алиса научилась не спать, а дремать, полностью осознавая происходящее.

И когда однажды на светлой полосе реки сверкнул корабельный парус, она поначалу решила, что уснула слишком крепко. Зажмурилась, открыла глаза. Парус был. Алиса села, подтянув к себе гогглы, подаренные Шляпником. Отрегулировала настройки. Дыхание у неё перехватило от волнения. По реке действительно шел корабль. Она видела стайку белых бабочек, в которых превращался дым из трубы. Видела, как ветер играет в парусах и смеется в них. Почему-то бешено забилось сердце, словно в предчувствии приключений и нового в её жизни.

— Чешир, — нехотя позвала она.

Золотистые контуры появились раньше кота, и зазвучал голос, томный и мурчащий, голос, который Алиса успела возненавидеть.

— Наконец-то ты решилась, — усмехнулся кошак, появляясь целиком и «благоухая» кровью, гноем и болью. — Давно не призывала.

— Не пытайся притворяться, что скучал, — огрызнулась Алиса, подбирая под себя ноги и удобно устраиваясь напротив окна, — все равно не поверю.

— Дело не в том, веришь ты мне или нет, — задумчиво произнес Чешир, почесывая изъеденный болячками бок задней лапой с убранными когтями. — Ты молчала не поэтому.

— И почему же?

— В твоём сознании я всегда ассоциируюсь с болью, с несчастьями и отчаянием, — глаза кота сверкнули адским пламенем. — Кроме того, ты помнишь, что я был рядом с тобой в Ратледже и выцарапал глаз негодяю, что пытался тебя убить.

Алиса сжалась в комок под вспышкой воспоминания, в которой возникло мерзкое хайло одного из медбратьев. Его глаза, совершенно черные, без белков, его ледяные липкие руки, проникающие за ворот смирительной рубашки, жадно шарящие по груди, а затем смыкающиеся на её шее…

— Я просила тебя не напоминать мне, — устало сказала она. — Жаль, ты не позволил ему довершить начатое, кот.

— Тогда Бамби продолжал бы своё черное дело, — Чешир поднял заднюю лапу и осторожно облизал глубокую гноящуюся язву. — Ты не можешь не согласиться, что сейчас Страна Чудес и Лондон выглядят куда лучше… выглядели…

— О чем ты? — нахмурилась Алиса, глядя в желтые холодные глаза. — Мне не нравится, что ты говоришь об этом мире так, словно он… меняется… снова.

— Всё меняется, — философски ответил кот, заканчивая с ногой и снова принимая величественную позу древнеегипетской статуи. — Почти всё… ты не любишь меняться, и в этом твоя главная слабость, Алиса. Хотя, когда все-таки приходится, ты меняешься так, что не остается даже воспоминаний о прежней тебе.

— Я не люблю воспоминаний, — угрюмо ответила Алиса, обхватив руками собственные костлявые плечи.

— В воспоминаниях скрыто много ответов на те загадки, что тебе ещё предстоит разгадать, — ответил Чешир, ухмыльнувшись.

— Лучше скажи, что это за корабль приплыл, — сказала Алиса, глядя на него с ненавистью. — Зачем он здесь?

— Ты и сама знаешь, зачем, — пожал плечами Чешир, — а если желаешь более подробных ответов, то ищи их не у меня, а в прошлом, среди мертвых жуков и бабочек, там, где горит огонь и дремлют старые чудовища.

— Говори яснее, кот, или проваливай! — вспылила Алиса, скрипнув зубами.

— Ты уже достаточно долго часть этого мира, — сказал Чешир, медленно растворяясь в воздухе, — и должна знать, что никто не обязан преподносить тебе решения на блюдечке. И я не имею права говорить напрямую, таков закон.

Он мурлыкнул, демонстрируя улыбку без кота.

— Если хочешь подробностей, то старый нищий со спичками покажет тебе дорогу.

Улыбка растаяла. Ну как всегда, с появлением татуированного мерзавца возникло больше вопросов, чем ответов, а ответ на свой вопрос она так и не получила. Немного успокоившись, Алиса подошла к окну и уменьшилась, чтобы пробежать между прутьями решетки. Замерла на краю по ту сторону, затем увеличилась снова, расправив платье и паря в воздухе. Физические законы новой Страны Чудес оставались подвластны её Защитнице. Длинные волосы, отросшие за полгода, трепетали по ветру. Алиса летела к Темзе, всем сердцем чувствуя, что на корабле, пришедшем с человеческих морей, её ждет нечто странное и непонятное.

Лес Чудес врезался своей оконечностью в Королевскую Резиденцию, когда-то бывшую Тауэром, опутывая зелеными щупальцами лиан всю башню. Алиса чуть-чуть не долетела до Чаепитной Поляны, где обычно они со Шляпником гоняли чаи в компании его мертвых дружков. Соня и Заяц, конечно, уже порядком попортились, но зато были потрясающе мудрыми собеседниками, молча соглашаясь со всеми бреднями, что несли чаепитцы. Впрочем, на чаепитие времени сейчас не было, да и Шляпник ещё зимой удрал в свой механический замок, соскучившись по аромату машинной смазки, любимым механизмам и Сумасбродам, которых было так весело шугать и дразнить. Поэтому Алиса проводила взглядом стайку летающих серебряных ложечек, вивших гнезда на дубу, что стоял на краю Поляны, и двинулась дальше пешком.

Этот Лес был довольно дружелюбен. В отличие от того, что было до Перемен. Теперь его обитатели не пытались сожрать Алису, предпочитая друг друга. На восточной оконечности Леса находилась заброшенная станция, через которую когда-то шел Адский поезд, ведомый монстром. Сюда хозяйственный Шляпник, обожавший устраивать местечки для чаепитий во всех приятных местах Страны Чудес, перетащил один из резервных вагонов. Они с Алисой устроили нечто вроде станционного кафе, где танцевали девушки-бабочки и где её Нэнни, теперь толстенькая добродушная жучиха, продавала сладкие пышки из цветочной пыльцы.

— Здравствуй, детка, — сказала Нэнни, встречая посетительницу радушной улыбкой, — не желаешь ли выпить чаю?

— Спасибо, Нэнни, — Алиса подошла к одной из девушек, Люсинде, хрупкой красавице с крыльями бабочки павлиний глаз. — Здравствуй, Люси, тебе тут нравится?

— Больше, чем я мечтала, — Люси подошла к Алисе и расцеловала её в обе щеки, — и посмотри, я такая красивая теперь!

Её обычный ответ, от которого защемило сердце. Алиса погладила её по пушистой разноцветной копне волос. Люсинда была одной из воспитанниц приюта Бамби и успела сполна познать грязь и горечь продажной жизни. Её единственной и самой большой драгоценностью была маленькая застекленная коробка с прекрасной бабочкой Павлиний Глаз, которую подарил ей её последний постоянный клиент и покровитель, увлекавшийся коллекционированием насекомых. Однажды он заметил, что его юная наложница всякий раз задерживается у коллекции и взгляд её ищет благородную красоту Павлиньего Глаза. Будучи незлым и по-своему великодушным человеком и чувствуя привязанность к девушке, он оставил Люсинде на прощание прекрасную бабочку. Люси берегла этот подарок пуще всего на свете, ведь для неё бабочка олицетворяла всю красоту и изящество мира. И когда пришли Перемены, она обратилась в хрупкое волшебство, которое владело её пусть искалеченной, но сохранившей свет душой. Алиса отыскала её в приюте, уже окуклившуюся, и забрала куколку с собой, вначале разместив в соседней комнатке в Ратледже, а потом, когда Люси превратилась в бабочку, отдав под опеку Нэнни. Что и говорить, у старушки Нэнни девушкам жилось вольготно, они лишь танцевали каждый вечер в мягком свете северного сияния и их хрустальные голоса лились серебряными ручейками. Все обитатели Страны Чудес выползали вечерами из своих убежищ и с наслаждением вслушивались в нежные голоса девушек, а кое-кто специально проделывал дальний путь или селился поблизости от кафе, чтобы иметь возможность любоваться их танцами. Алиса знала, что у многих красавиц были сердечные возлюбленные, но не у Люси, которая все ещё помнила прошлое рабыни для услуг и не желала возвращения. У Нэнни она расцвела и наконец-то стала улыбаться. Алиса была рада за неё и иной раз приходила в кафе специально, чтобы полюбоваться на завораживающе красивый танец Павлиньего Глаза.

— Куда ты идешь, Защитница? — спросила другая девушка, худенькая, круглыми фасеточными глазами и стрекозиными прозрачными крылышками.

— Иду к пристани, — ответила Алиса, прислонившись к стойке бара, — прибыл новый корабль. Может, будет что-то или кто-то интересный. Нэнни, заверни мне, пожалуйста, пышек и налей холодного зеленого чаю. Я с собой возьму.

— Сейчас сделаю, — Нэнни с улыбкой придвинула к Алисе большую тарелку с жареными грибами и маленькую чашку с острым соусом, — вот, поешь пока, а я соберу.

Алиса влезла на высокий стул с ногами и принялась за грибы, макая их в соус. В окно было видно, как в воздухе кружатся красивая тоненькая девушка и гибкий парень с обычными птичьими крыльями (у его подруги были пурпурные и тонкие мотыльковые, изысканной формы). В потоках воздуха эти двое танцевали и флиртовали, и зрелище это было так прекрасно, что Алиса засмотрелась. Она очнулась, лишь когда пальцы нащупали дно тарелки, и обнаружила, что грибы закончились. Впрочем, Нэнни только похвалила её.

— Вот и умница, — сказала жучиха, убирая тарелку, — помнится, в детстве тебя невозможно было заставить сесть за стол. А сейчас вон, подчистила все.

— Спасибо, Нэнни, — Алиса подхватила со стойки мешочек с припасом и послала девушкам воздушный поцелуй. — Люси, я вечером приду поглядеть, как ты танцуешь.

— Нэнни, Страйф идет! — влетела в бар пухленькая красотка с густыми пышными волосами, напоминающими песчаную бурю. Золотой песок осыпался по её округлым плечам, шлейфом окутывал нежное лицо с золотистыми смешливыми глазами и ямочками на щеках.

Девушки-бабочки загомонили, кто-то умчался в глубины бара — прятаться, но несколько особо отважных тут же принялись прихорашиваться. Алиса сгребла сумку с едой и чаем и задержалась у стойки, глядя на дверь. Она не раз уже слышала о парне по кличке Страйф (Раздор), приходившем полюбоваться на танцы. По словам Нэнни он был ещё тот задира, до Перемен прославившийся бешеным нравом. Впрочем, его агрессия распространялась только на мужчин. Страйф не зря носил свое прозвище. До Изменения он сражался на подпольных гладиаторских аренах и был лучшим из бойцов. После Перемен он почти не изменился, только отрастил длинные ядовитые иглы, которые прятал в прядях светлых волос, да сменил драную холщовую куртку и штаны на стильный кожаный костюм, плотно облегавший мощное гибкое тело. Когда он вошел в бар, Алиса не сразу отвела взгляд, невольно залюбовавшись его походкой. Лицо у него было совсем молодое и настолько красивое, что его не портили даже шрамы на виске и над верхней губой. Огромные яркие голубые глаза словно светились в полумраке бара.

— Нэнни, пару бокалов твоей фирменной наливки, — сказал он, подходя к стойке.

Алиса перекинула сумку через плечо и пошла к выходу. Уже у двери все-таки обернулась и встретилась взглядом со Страйфом. Сердце подпрыгнуло, забившись где-то у основания горла.

Парень поднял высокий стакан, на четверть наполненный багровой жидкостью, приветствуя Алису.

— Твое здоровье, Защитница, — пожелал он, и в его голосе, низком, хрипловатом, с металлическими нотками, Алисе послышалась насмешка. Но у неё не было времени на препирательства и скандалы. Усмехнувшись, она отсалютовала Вострым ножом и вышла из бара.

— Ты рискуешь, — заметила полненькая танцовщица, провожая её к шпалам, где пролегала дорога к Лесу. — Будь осторожна, Алиса, Страйф не тот парень, к которому стоит поворачиваться спиной.

— Как тебя зовут? — спросила Алиса, удивленная, что кто-то, наконец, назвал её по имени, а не титулом, данным обитателями этого безумного мира.

— Настоящего имени я не помню, — девица пожала плечами, — но Нэнни назвала меня Сэндфайр. Говорит, мои волосы как горящий песок.

— Тебе подходит это имя, — кивнула Алиса. — Ладно, счастливо оставаться, Сэндфайр.

— Ты… это… — девица, замявшись, удержала её за рукав платья, — в общем, если увидишь своего здоровенного зеленого дружка, пригласи его в бар. Я бы хотела станцевать для него…

Она зарделась, на полных щеках словно расцвели маки. Удивленная Алиса кивнула.

— Если ты о Шляпнике, то скажу ему. Но зачем он тебе?

— Ну… он такой здоровый! Очень сильный, наверное… — Сэндфайр хихикнула в кулачок, опустив длинные ресницы, повернулась и убежала в бар. Алиса покачала головой, глядя ей вслед. Новость из новостей, подумалось ей уже в полете. Девчонка, похоже, втрескалась в Шляпника, в которого втрескаться было невозможно по определению.

Она спешила, как могла, стараясь успеть до того, как солнце начнет клониться к закату. Путь неплохо получилось срезать на скалах, в которые превратилось Сити. Алиса смутно помнила, что здесь обитает большая группа существ, отказавшихся признать Преображение и продолжавших попытки жить по-старому. На странных улицах, поросших разноцветными гигантскими грибами, она видела медленно передвигающихся тварей, ещё более жутких от того, что были они одеты в останки цивильных костюмов и котелки. Иногда они останавливались, чтобы переброситься парой слов или приветствием со знакомыми. Алисино внимание привлек нищий, крупный жаб, сидевший у стены дома-скалы, разложив перед собой спички и кусочки грибов якобы для продажи. Вид у него был вполне себе отрешенный и исполненный философского смирения, но тусклые желтые глаза из-под тяжелых сморщенных век смотрели неожиданно остро и умно. И взгляд этот показался девушке более чем знакомым. Сознание пронзила мысль о том, что перед ней то самое существо, о котором говорил Чешир.

Алиса извлекла из сумки золотую гинею и повертела между пальцами так, что на рифленой грани отразился солнечный блик. Затем спрыгнула с крыши дома-скалы, паря в воздухе, пока не опустилась напротив нищего.

— День добрый, сэр, — вежливо поприветствовала она, — не продадите ли мне пару спичек?

Жаб утробно квакнул, чуть шире приоткрыв глаза и внимательно глядя на девушку.

— Защитница, — пробулькал он, наклоняясь, чтобы взять спичку, — давно тебя не было видно.

— Мы знакомы?— Алиса села напротив, скрестив ноги по-турецки и натянув подол на коленки. — Мне кажется, мы виделись раньше.

— Твоя память тебя не подводит, — кивнул Жаб, разбирая спички перепончатыми лапками, — однажды мы встречались в доме твоего отца.

Алиса вздрогнула, но скорее от боли, чем от неожиданности. Боль причинили воспоминания, раскаленным металлом впившиеся в и без того измученный мозг.

…Библиотека. Гость, поджарый привлекательный мужчина. Жесткий рот и тяжелые веки делают его немного похожим на жабу, но это почему-то не кажется неприятным. Отец, на лице которого застыло удивленное и немного растерянное выражение.

— Алиса! — он слегка вздрагивает, заметив её, стоящую у входа.

— Это ваша дочь, Лидделл? — спрашивает незнакомец. Острый, пронизывающий взгляд голубых глаз окатывает холодным любопытством. Но Алиса даже не морщится. Незнакомец заинтересовал её. От него пахнет какими-то пряными восточными духами, и он не пытается вести себя с ней как с маленьким ребенком.

— Здравствуй, Алиса, — говорит он, чуть наклонив голову вбок, — меня зовут Джеффри.

Он протягивает руку, и Алиса подает свою. Незнакомец осторожно целует маленькие пальчики.

— Рад знакомству, мисс Лидделл, — серьезно говорит он.

И Алиса понимает, что слова его — не пустая любезность, и что он действительно рад их знакомству.

— Вы папин друг?— спрашивает она, сделав небольшой книксен в ответ на поцелуй.

— Можно и так сказать, — кивает он. — Я энтомолог, знаешь, что это такое?

— Вы интересуетесь насекомыми, — кивает Алиса, — папа тоже. Он фотографирует их.

Джеффри с едва заметной улыбкой кивает.

— Иногда я приношу ему кое-что из своей коллекции для художественных снимков. Тебе нравится смотреть на фото твоего отца?

— Я люблю живых насекомых, — говорит Алиса, глядя в холодные глаза.

— Понимаю, — кивает Джеффри.

Он отходит к столу и берет с него небольшую коробочку. Алиса с трудом переводит дыхание. Бабочка, явно жемчужина коллекции, прекрасна невообразимо. Она размером с две ладони взрослого мужчины, и крылышки её покрыты изысканным желто-черным узором, а внизу переходят в прелестные рожки лилово-розового оттенка.

— Жаль, что она мертвая, — с грустью говорит Алиса…

Желтые сонные глаза моргнули. Алиса с трудом перевела дыхание, возвращаясь в реальный мир.

— Вы приходили к моему отцу фотографировать бабочку, — медленно произнесла она, облизав губы, — но я помню только ваше имя.

— Это хорошо, — кивнул Жаб, — потому, что сам я его не помню. Но я помню тебя, Алиса Лидделл, Защитница Страны Чудес.

Он чиркнул спичкой об булыжник мостовой и залюбовался на золотистое пламя.

— Я тоже почти ничего не помню из той, другой жизни, — ответила Алиса, — но сейчас, когда я увидела вас, одно воспоминание вернулось ко мне. Тот день, когда мы встретились в библиотеке. Вы принесли отцу красивую бабочку.

— Урания, — глаза Жаба тускло сверкнули, — да… теперь я припоминаю…

— Но вы были богаты…

— Иногда жизнь преподносит сюрпризы, мисс Лидделл.

— Почему вы здесь? Как вы оказались на улице?

— Всего лишь потому, что осмелился не закрыть глаза, когда это было необходимо. И не позволил причинить боль той, что была мне дорога.

Жаб выпустил догоревшую спичку, и огарок упал на тротуар. На уродливом зеленоватом лице отразилась неизбывная боль. Медленным движением он провел перепончатой лапой по щеке, отирая скатившуюся слезу.

— Увы, после того, как я оказался здесь, я потерял её навсегда, — произнес он, — единственный свет моей жизни, мою радость. А ведь я уже собирался выкупить её у Бамби.

Алиса вскочила, задрожав от гнева.

— Бамби? Что общего у вас было с этим… человеком?

Жаб моргнул, и слезы снова покатились из-под нависших морщинистых век.

— Только она… моя девочка…

Больше он не произнес ни слова, видимо, погрузившись в тоску по утраченной любви. По зеленым бородавчатым щекам покатились мутные слезы. Алиса попыталась задать ещё несколько вопросов, но несчастный Жаб не ответил, погрузившись в горькие воспоминания.

— Я вернусь позже, — сказала Алиса, положив гинею в медную чашку для подаяния и взяв несколько спичек, — и прошу прощения, что причинила вам боль.

Сунув спички в сумку, она запрыгнула на громадную игральную кость, а оттуда на балкон и на крышу. Так получалось срезать долгий путь по улицам в обход. Перепрыгнув на соседнюю крышу, Алиса в несколько прыжков одолела гряду скал и помчалась на восток, к пристани.

Она одолела большую часть пути до полудня и приостановилась передохнуть уже недалеко от пристани, где было крохотное кафе. Здесь подавали крепкий грибной кофе, иногда чай и ром из черных грибов, глоток которого был способен убить любое живое существо. Его заказывали умершие моряки, что пришвартовывались к пристани каждые три месяца.

— Приветствую, Алиса, — сказал Черепах Квази, протирая кружку грязным зеленым полотенцем, висевшим у него через плечо, — какими судьбами ты здесь?

— В порт вошел корабль, — сказала Алиса, сев в кресло и вытянув усталые ноги. — Моряки не появлялись?

— Нет, увы. В последний раз они были как раз три месяца назад. А что за корабль? Было бы недурно хоть парочку клиентов сюда, — Черепах отставил кружку и вышел из-за стойки. — Из-за последних событий в Королевских Развалинах почти никто не заходит.

— Что ещё за события? — Алиса удивленно взглянула на него, поставив пустое бамбуковое коленце на стол. — Выкладывай! И заодно налей мне чаю с собой.

— Да разве ты не слышала? — Квази удивленно всплеснул плавниками. — Там открылась какая-то странная Нора. Те, кто не успел сбежать, просто исчезли. А успели немногие. Старый Биггис, Крошка Салли да ещё парочка бродяжек, что там ночевали. Ты же знаешь, там земля горячая, спать тепло. В общем, из почти двух десятков тамошних поселенцев в живых только четверо остались. Говорить, что там было, отказываются наотрез. Уж я и напоить пытался, так эти оборванцы все мое лучшее пойло выхлестали, а сказать ничего не сказали, — обиженно подытожил он.

— И что, так никто ничего и не сболтнул? Даже случайно? — Алиса бросила на Черепаха заинтересованный взгляд.

— Ну… Салли ляпнула, что там кровищи — ноги вязнут. Но тут же замолчала, — бывший кондуктор Королевской Железной дороги поболтал чайник, чтобы проверить, сколько осталось чаю, а заодно поднять осевшую заварку. Затем принялся заливать в бамбуковую емкость ароматную коричнево-золотую жидкость.

— Шляпниковский дарджилинг? — потянула носом Алиса. — Откуда у тебя такое добро? Он же ни с кем не делится, жадина! Только у себя в берлоге угощает!

— Да он захотел покопаться в моем грузе напольных часов, что прибыл из Зеркальной линии ещё до Преображения. Нашел там кое-что для себя, спросил, не хочу ли сменять на пару ящиков доброго чая. Ну я и сменял, часы ведь мне теперь ни к чему, а чай хороший завсегда пригодится, — Черепах неопределенно махнул плавником. — Ты теперь пойдешь туда? По глазам же вижу, что пойдешь!

— Пойду, — согласилась Алиса, — если на этой проклятой земле снова убивают людей, я должна вмешаться. Сам знаешь, положение обязывает.

— Не завидую, -передернулся Черепах, закрывая бамбучину крышкой, — у меня нет причин тебя любить, Защитница, но и худого не пожелал бы. А то, что там погано сейчас, так это я панцирем чую.

— И на том спасибо, — без улыбки кивнула Алиса, нехотя вставая из кресла. Ноги здорово ныли после перехода. Уже у двери она обернулась.

— Слушай, Квази, если вдруг появятся те, с пришедшего корабля, подай им лучшее, что у тебя есть. И постарайся задержать подольше, расспроси обо всем, о чем сможешь — откуда они, зачем прибыли. Я вернусь к закату и расплачусь с тобой. В Королевские Земли зайду, там много чего есть.

— Тогда прихвати хороших полотенец с королевскими вензелями, черных грибов для рома, да свечей побольше. У меня кончаются уже, — ворчливо заметил Черепах.

— Принесу, — кивнула Алиса.

Солнце стояло высоко, и духоту немного рассеивали парящие фонтанчики. Но они курсировали только над станцией и прилегающими землями. Алиса вздохнула. Надо будет попросить Шляпника, чтобы сделал такие же и на другие места.

Неожиданно странное чувство посетило её. Внутри вдруг стало чудовищно пусто и холодно, и в голове загрохотал чудовищный колокол. Вспомнилось полузабытое, как вдвоем с Диной она выходила из ворот Ратледжа, думая, что пришел конец её мукам. Тогда она успела сделать лишь несколько шагов, как вдруг стало пусто внутри, и ужасный грохот в голове заставил задохнуться от душевной боли. Она упала на колени, сжавшись в комок, воя от одиночества, отчаяния и страха. Теперь было совсем как тогда, и даже хуже. Но теперь вокруг был её мир, её Страна Чудес. И она не могла, не имела права поддаться боли. Тогда она отвечала лишь за одну себя, сейчас же от неё зависела жизнь этого мира. Алиса съежилась, пытаясь побороть нахлынувшую боль, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

Прошло время, прежде чем она сумела, наконец, взять себя в руки. Первое, что всплыло в сознании, это пришедший корабль. Алиса чувствовала, что забыла что-то важное, но не могла вспомнить, что именно. А, ладно, подумала она, перепрыгивая через кочки и рытвины, потом вспомнится.

— И как это понимать?— спросила она сама себя вслух уже на пути в порт. — Чертов Чешир, только ещё больше загадок!

— Иногда загадки — единственный способ не расстаться с необходимым безумием, — мурлыкнул за плечом знакомый голос. — И каждый кусочек воспоминаний, словно паззл, ложится в общую картину.

— Иди к дьяволу, кот! — огрызнулась Алиса, лавируя между складов и воняющих рыбой бочек.

Мурчащий смех был ей ответом.

Корабль покачивался на воде у самой пристани. Паруса его уже успели преобразиться в живописные лепестки, а горгона, служившая украшением на носу, лениво позевывала, деликатно прикрывая деревянные губы ладошкой. При виде Алисы её глаза открылись чуть шире.

— Эй, сестричка, — голос у корабельного украшения оказался неожиданно по-детски звонкий и веселый, — ты не подскажешь ли, где тут можно выпить?

— Эээ… — Алиса покосилась на заведение Квази, — вон там. Это не лучшее место в городе, но и не худшее. Только поосторожнее с ромом из черных грибов, от него горит даже камень.

— Спасибо, крошка, — горгона ухмыльнулась и спрыгнула со своего жесткого насеста, — не хочешь со мной пропустить стаканчик?

Алиса смотрела, как деревянная статуя движется, со скрипом покачивая гладко отполированными бедрами.

— Я бы лучше узнала, кто прибыл на этом корабле и откуда он.

— Откуда, это я могу сказать, — горгона с треском потянулась, — из Абердина прямой рейс. Но у этого старого корыта, которое я вынуждена была охранять, даже нет нормальных паровых двигателей. Так, жалкая пародия. Поэтому когда началось всё это безумие и нас затянуло неизвестным течением, никто не смог ничего сделать. Я слышала крики, а потом поняла, что могу двигаться.

Она прошлась, виляя полированной задницей так развратно, что парочка скучающих у стены склада грузчиков, полубык и полуосёл, покосились на неё с заметным интересом.

— Они ушли? — Алиса бросила быстрый взгляд на судно, мерно покачивавшееся у причала.

— Там кто-то ещё остался, в трюме, — откликнулась горгона, — да ты сама загляни. А я пошла, пора смыть соль с моей бедной деревянной глотки. Вы со мной, мальчики? — мурлыкнула она грузчикам.

Алиса смотрела, как троица в обнимку удаляется в сторону кабака, весело болтая и решая, какую выпивку лучше заказать. Затем развернулась и поплелась к кораблю.

На палубе было пусто, но откуда-то снизу доносился тихий плач, такой слабый, что был едва слышен. Озадаченная Алиса осторожно спустилась по скрипучей лестнице вниз, в трюм, и пошла мимо сваленных в кучу деревянных ящиков и подвешенных грузов.

Плачущего она увидела не сразу, вначале взгляд наткнулся на обрывок голубой ткани, приколотый к подпорке ножом. И только потом заметила чьи-то ноги в рваных ботинках, торчащие из-за сваленных в кучу ящиков.

— Кто здесь? — тихий голос заставил Алису подпрыгнуть на месте. — Пожалуйста, помогите мне!

Она переступила через ноги и оказалась перед лежащим на полу молодым мужчиной лет двадцати пяти-тридцати, чья рука была зажата между тяжелых ящиков и, видимо, сильно повреждена. Пара огромных светлых глаз с испугом уставилась на неё с приятного, хотя и изможденного, лица. Алиса отбросила в сторону небольшой ящичек, лежавший на самом верху кучи. Затем принялась растаскивать другие. Это заняло прилично времени, поскольку некоторые из грузов были весьма тяжелы. Последний ящик лежал прямо на руке парня, Алиса поднапряглась и перевернула его набок, высвободив распухшую, переломанную конечность.

— Всё хорошо, — сказала она, присев рядом с парнем и роясь в своей сумке, — вас как зовут?

— Джек, — ответил он, стараясь не морщиться, — но кто вы, миледи?

Алиса выудила кусочек Исцеляй-гриба и отломила половинку.

— Вот, съешьте это. Не бойтесь, оно вылечит вашу руку.

Джек недоверчиво взглянул на гриб, но послушно взял его и принялся осторожно жевать.

— Меня зовут Алиса, — сказала Алиса, сев рядом прямо на пол и скрестив ноги по-турецки. — Что это за корабль?

— «Крылья Ветра», — ответил парень, здоровой рукой осторожно ощупывая раненую, — я вообще-то, зайцем плыл. Один из моих друзей помог мне пробраться внутрь и спрятаться здесь. Ох, леди, что это вы мне дали? Что за волшебное снадобье? Рука почти перестала болеть! Только внутри словно бабочки порхают.

— Пока сидите, — Алиса осторожно коснулась его раненой руки, — дайте костям верно срастись, не дергайтесь, и они сами встанут как положено.

Джек неожиданно улыбнулся ей открытой радостной улыбкой. Странное зрелище, потому что на его щеках ещё не высохли слезы.

— Весьма рад знакомству с вами, мисс Алиса. Это чудо самое приятное, что произошло с тех пор, как корабль вошел в устье Темзы.

Алиса попыталась улыбнуться в ответ, но это оказалось труднее, чем победить десяток Гигантских Руин. Она незаметно коснулась пальцем уголка рта и потянула наверх, изображая кривую ухмылку.

— Я думаю, вы уже можете идти, — сказала она, помогая встать новому знакомому, — раненую руку пока поберегите.

Джек кивнул, осторожно пробуя пошевелить пальцами.

— Я в неоплатном долгу перед вами, леди, — он отвесил на удивление изысканный поклон, словно всю жизнь провел при дворе.

Алиса прошла по узкому коридору к выходу, и Джек последовал за ней.

— Что бы вы ни увидели, не удивляйтесь, — сказала ему Алиса уже возле лестницы, — мир здесь не слишком похож на тот, с которым вы знакомы.

Джек поколебался и кивнул.

— Постараюсь, — сказал он, поднимаясь следом за девушкой на палубу, — это даже интересно… наверное.

Солнце уже клонилось к закату, когда они ступили под сень Чудесного Леса. Здесь, под кронами вековых деревьев было прохладно, дурманный аромат цветов кружил головы.

— Пойдем через Чаепитную Поляну, — сказала Алиса, у которой от усталости подгибались ноги, — передохнем чуток, чаю напьемся. Думаю, успеем до заката.

На Чаепитной Поляне было тихо. Алиса быстро разожгла маленькую печку у полуразрушенной хижины, вскипятила воды. Чай нашелся в одном из многочисленных шкафчиков в хижине. Правда, он слегка горчил, но тут помог Джек, отыскав в корнях дуба ароматный кустик мяты.

— Хорошее местечко, — заметил он, усаживаясь за стол и глядя, как Алиса разливает чай по изящным фарфоровым чашечкам с голубой каймой.

— Это да, — кивнула Алиса, с блаженным вздохом вытягивая ноги и отхлебывая из своей чашки, — Шляпник любит его больше других. Да и мне тут неплохо.

— Шляпник? — Джек наклонился, чтобы взять серебряными щипчиками пару кусков сахара из сахарницы. Сделал он это так изящно и непринужденно, что Алиса удивленно подняла бровь.

— Ну да, Шляпник, — сказала она, глядя, как Джек помешивает чай в своей чашке, — он, конечно, ещё тот псих и ненадежный идиот, но иногда с ним бывает хорошо и весело.

Джек взял чашку за ручку двумя пальцами и немного отпил, прикрыл глаза, смакуя.

— Индийский, но, в общем, неплох! Хотя не помешало бы чуточку подбелить сливками, — задумчиво произнес он. — Жаль, тут их не достать.

Алиса проследила взглядом семейство зелюков, неспешно шествующее через полянку. Старший зелюк заметил, что на них смотрят, и отвесил что-то вроде почтительного поклона. Алиса чуть наклонила голову в ответ и приподняла чашку в салюте.

— Вы сами откуда? — спросила она Джека, который неспешно опустошал свою чашку, закусывая твердокаменными крекерами, лежащими на блюдечке.

— Отсюда, — Джек допил чай и наклонился, чтобы налить ещё, — во всяком случае, первые мои воспоминания о Лондоне. Это было где-то год тому назад. Потом перебрался в Абердин, и там жил. Там было легче, хотя я и скучал по Англии.

— А занимались чем? — полюбопытствовала Алиса, придвигая к нему вазочку с цукатами.

— Всем понемногу. Вначале трудно было, работал помощником фонарщика, уборщиком на улицах, а потом нашел себе место в клинике. Там было труднее, но куда интереснее, и платили больше, да ещё и обучили на фельдшера. Я надеялся, что со временем смогу стать врачом, мне нравится лечить людей…

Он запнулся и принялся демонстративно прихлебывать чай. Какое-то время на поляне царило молчание. Потом Алиса поднялась из-за стола и подошла к парню.

— Пора идти, — сказала она, сжав плечо парня, — до заката мы должны успеть добраться до Убежища.

Джек кивнул безо всяких возражений.

Они преодолели порядочное расстояние, когда издалека донесся страшный треск, шум и гвалт. Он всё приближался, и Алиса судорожно вертела головой, пытаясь определить направление. Джек стоял посреди тропинки, с любопытством озираясь.

— Берегись! — заорала Алиса, оттолкнув парня в сторону. Успела она, как оказалось, вовремя.

Со страшным грохотом и треском из кустов вывалилось нечто коричнево-розово-черное. Алиса села, пытаясь свести глаза в одну точку. Уилтон Рэдклифф проскакал мимо неё, порываясь подняться на задние копытца, что при его весовой категории было не так-то просто. Над его головой развевалось боевое знамя эпохи Токугава, а иероглифы на боках и пятачке, как и грозный блеск маленьких глазок, довершали героический облик громадного хряка. Свирепо похрюкивая и сопя, бывший адвокат и владелец коллекции восточных редкостей протанцевал пару футов на разъезжающихся в стороны задних копытах, рухнул на все четыре и исчез в зарослях дрока. Алиса попятилась, отъезжая от тропинки на филейной части, отталкиваясь каблуками ботинок. Уж она-то знала, что сейчас произойдет!

— Лежите, не вздумайте вставать! — прокричала она пытающемуся подняться Джеку. Тот покорно плюхнулся в траву и пополз прочь от тропинки, сверкая тощим задом, обтянутым синими штанами. Лишь удалившись от неё на десяток футов, он рискнул обернуться и посмотреть, что происходит. И вовремя!

Следом за Рэдклиффом на тропинку вылетела Герцогиня, вооруженная Перцемолкой и в сером облаке перца. Платье её кое-где порвалось, представляя живописный веер цветастых лохмотьев. Из головного убора торчали два пера, красное и синее, выдранные, вероятно, из хвоста какого-нибудь горемычного попугая. Лицо бывшей придворной дамы Её Величества было густо покрыто полосами шафрана и угольной пыли в стиле боевой раскраски североамериканских индейцев. Так или иначе, но зрелище было не для слабонервных. Джек вытаращенными глазами следил за её массивной фигурой, рысью удаляющейся по тропе следом за мятежным хряком. Напоследок кошмарная охотница шарахнула из своего грозного орудия по заблудшему летающему пятачку, порхавшему в ветвях дерева Тум-Тум, и тот с оглушительным чихом свалился ей в подол. Перепало и Алисе с Джеком, которым перец запорошил глаза и носы.

— Что это было? — Джек сел, ошалело мотая головой и пытаясь протереть слезящиеся глаза, попутно вытряхивая из волос траву, листья и обломки веточек. Алиса села рядом, пытаясь отплеваться от земли и собственных волос и вычихнуть из носа проклятый перец. Листва на деревьях осыпалась от могучего парного чиха. Испуганные птицы-крокодилицы стайкой спорхнули с ветвей и унеслись к Звенящим Водопадам.

— Это Герцогиня, — сказала Алиса, прочихавшись, — всё гоняется за Рэдклиффом, мечтает зажарить свиные отбивные.

— Рэдклифф? — Джек выгреб из своих соломенных зарослей крупную тварь, смахивающую на многоножку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась подушечкой для иголок. — Это хряк с японским флагом? А-а-апчхи! Матерь Божья…

— Да, он самый. Обратился почти сразу, как пошло Изменение, — откликнулась Алиса, пытаясь ощупью отыскать в помятой траве заколку для волос. Но заколка, видимо, поняла, что ей грозит, и поскакала прочь, бодро перебирая шпильками. Алиса проводила взглядом беглянку и устало вздохнула:

— Ладно, пойдемте, а то скоро эта парочка выйдет на второй круг.

Джек оглушительно чихнул, выпустил подушечку, и та со всех иголок сиганула в заросли следом за заколкой. Затем встал и галантно протянул руку. Чуть помедлив, Алиса приняла помощь.

— Скоро солнце зайдет, — сказала она, бросив взгляд на медленно закрывающиеся цветы любосвета. — Надо добраться до Ратледжа засветло. Вам придется занять комнаты на втором ярусе, там немножко порушено, но вполне уютно.

— А что будет с моими спутниками? — спросил Джек, пробираясь через колючие кусты следом за Алисой. — Я видел… я не знаю, что я видел. С ними что-то случилось…— голос его задрожал.

— Они Обратились, — кивнула Алиса, — но мне интересно другое— почему не Обратились вы.

— Обратились? — Джек нахмурился. — Как это?

— Здесь Обращаются все звери, птицы и люди, кроме меня, — сказала Алиса, вспрыгивая на высокий уступ и протягивая парню руку. — Вы первый из людей, кого не затронуло Изменение. И первый человек за два с лишним года, с которым я говорю.

— Так здесь, кроме вас, нет людей? — поежился парень, озираясь по сторонам.

— Нет, вы первый, кто не Обратился сразу, как ступил на земли Страны Чудес.

Они подошли к мосту, ведущему над пропастью в Ратледж.

— Похоже на лечебницу. Вы здесь живете? — спросил Джек, с любопытством разглядывая резные башенки и пристройки. — Одна?

— Иногда Чешир приходит, — Алиса пожала плечами, — реже бывает Шляпник. Но он вернулся к себе ещё в конце прошлого лета, соскучился по своим механизмам.

Они пересекли мост и лишь только перебрались на мощеную булыжниками площадку у входа в клинику, как последний луч солнца угас, расплескавшись по небу зеленью.

— Успели, — с облегчением вздохнула Алиса, глядя, как медленно поднимается мост, отрезая башню от остального мира. — Ну что, пойдемте искать комнаты? Хотя, наверное, лучше сначала поесть.

— Не отказался бы, — вздохнул Джек, чей живот голодно бурчал уже битый час. — Не ел с момента, как сел на корабль.

— Так, что у нас есть… Осталось немного маринованных свиных пятачков от Герцогини, — Алиса призадумалась на секунду, — ещё чуток сушеных водорослей и риса — их прислали Бумажные муравьи из Восточной рощи, и, кажется, где-то ещё оставались жареные грибы.

Они немного поплутали по сумрачным холодным коридорам, выискивая наименее поврежденные помещения. Но ничего так и не нашли. По всем палатам словно тайфун прошелся, не было ни единой целой вещи. Алиса вздохнула.

— Ладно, поживете рядом со мной. Только учтите, там комнатка для низшего персонала, она тесная.

— Мне не привыкать, — пожал плечами Джек, — зато это будет только моя комната. У меня никогда не было собственной комнаты. Разве что времянка при клинике. Но её я делил с соседом.

— Правда? А братья или сестры у вас есть?

— Нет. Сколько себя помню, я был один, — Джек грустно вздохнул, — а помню только до встречи с одним… человеком. Я потому и вернулся в Англию, что он единственный, кто хоть что-то может знать обо мне.

— Что ещё за человек? — Алиса запрыгала по ступенькам. Но едва не рухнула, услышав ответ из-за спины.

— Его зовут Ангус Бамби. Он лечил меня… помогал вспомнить хоть что-то из прошлого. Вернее, забыть… что-то плохое. До тех пор, пока мне не пришлось оставить его приют, — в голосе парня снова послышалась дрожь, — по личным причинам.

Алиса прикусила губу, повернулась и села на ступеньку. Глаза её загорелись мрачным зеленым огнем, а щеки полыхнули красным.

— Он и вас… и с вами делал это?

Джек неуютно поежился, но ничего не ответил. Только живот его снова заворчал, словно упрекая Алису в том, что до сих пор пуст.

— Ладно, потом расскажете, если захотите, — вздохнула она, вставая и помогая парню перебраться через узенький шаткий мостик на другую сторону галереи, — пока передохнем и поедим. Если хотите, в конце коридора есть ванная комната, там можно помыться.

— Но у меня нет смены одежды, — Джек грустно оглядел лохмотья, оставшиеся от его рубашки, — и, боюсь, тут мы ничего не найдем.

— У меня есть, — сказала Алиса, уменьшаясь и ныряя в замочную скважину. Джек только рот разинул от удивления. Но уже спустя минуту Алиса вернулась и сунула ему в руки чистую смирительную рубашку. Застежки от ремней слабо звякнули. Джек немного испуганно взглянул на Алису.

— Ну… она чистая, — нервно сказала та, — осталась от здоровенной кучи. Остальные Шляпник утащил. Только их и носит. Увеличивает в машине-увеличителе и надевает. Ему идет кстати. Как помоетесь, примерьте, а с застежками мы разберемся.

Через полчаса отмытый до скрипа Джек с трудом натянул рубашку на мокрое тело. Алиса помогла ему засучить рукава и закрепить ремни, обернув вокруг торса. Тот ремень, что полагалось пропустить между ног, они использовать не стали, и Алиса просто срезала его ножом.

— А вам идет, — заметила она, отступив и полюбовавшись на дело своих рук. — Даже больше, чем Шляпнику.

Джек густо покраснел и опустил глаза.

— Идемте, — Алиса кивнула в сторону гостиной, где успела накрыть часть гигантского стола, пока гость мылся. — Я, кстати, нашла те грибы. Ещё осталась пара засохших пышек из цветочной пыльцы, мне утром дала Нэнни, но их можно размочить чаем.

Они сели за стол и в несколько минут уничтожили почти всё, что на нем было. Потом Алиса свистнула, и большой металлический глазайник торжественно протопал через весь стол, позвякивая крышкой. Джек вытаращился на него, вжимаясь в кресло. Алиса кивнула, и глазайник наклонился, разливая чай по чашкам. Затем отошел и присел, согнув железные ноги, пуская пар из носика.

— Да, интересно у вас тут, — заметил Джек слегка севшим голосом. — Это что за чудище? Похоже на чайник.

— Не говорите так, он обижается, — Алиса перегнулась через стол, чтобы погладить питомца по горячему золотому боку. — Это глазайник, чайник с глазом. Мне его оставил Шляпник на всякий случай, и теперь у меня всегда под рукой отличный горячий чай.

Джек вздохнул, явно смиряясь в душе с подобными кошмарами и непонятностями, и скоро на столе перед ним остались лишь несколько крошек. Он оставил только одну булочку из цветочной пыльцы, чтобы сгрызть за утренним чаем.

— Если хотите, мы можем поговорить немножко, — сказала Алиса, когда они выпили весь припасенный чай, и она отправила глазайника за водой. — Из моей комнаты в вашу ведет замочная скважина. Я её сделала, уж не знаю зачем.

— Вы расскажете мне о себе? О том, как всё тут... получилось, — Джек сунул остатки булочки в кармашек на рубашке и поднялся из-за стола.

— Попробую. Хотя не совсем представляю, с чего начать. Вы тоже расскажете… о себе и о том, зачем вам понадобился этот… этот человек.

— Вы про Бамби?

— Про него самого, — Алиса скрипнула зубами. — Расскажете, зачем он понадобился вам.

Джек обхватил плечи руками, словно пытаясь защититься от острого, гневного взгляда хозяйки Ратледжа.

— Ладно, — кивнул он, вздохнув, — идемте, только… только не смотрите так, ладно?

Алиса поднялась из-за стола и вдвоем они поднялись по запасной лестнице на верхний этаж, где располагалась Алисина берлога.

Расположиться на ночлег заняло у Джека всего пару минут. Он с блаженным вздохом вытянулся на старом, провонявшем щелоком и плесенью матраце, и заложил руки за голову.

Алиса задумалась, пытаясь подобрать слова для вопросов. Хотела спросить про Бамби снова, но почему-то вернулась мысленно к началу беседы на Чаепитной поляне.

— Вы говорили, что смыслите в медицине, — сказала она, прислонившись к замочной скважине так, что была видна часть лица Джека, — а почему тогда решили вернуться в Англию?

— Я в основном ухаживал за больными, — заговорил Джек минуту спустя. — Но несколько раз у меня получилось поставить верный диагноз больным, которых не смогли диагностировать другие доктора. Это заметил старый профессор Макалистер и взял к себе. Но его ученику и помощнику доктору Валгро это не понравилось. Он надеялся заполучить место профессора Макалистера, когда тот отправится на покой, а профессор вплотную занялся моим обучением. Он в меня очень верил, говорил, у меня руки настоящего хирурга. Прочил себе в преемники… В общем, однажды я очнулся в лаборатории рядом с мертвым телом моего благодетеля, — по лицу Джека пробежала судорога, — весь в его крови. Мне пришлось бежать. Никто бы не поверил в мою невиновность и в причастность Валгро. Я нашел его в кабинете профессора, где он перетряхивал его книги и ящик стола. Видимо, искал уже подписанное направление в медицинский университет, которое профессор выправил для меня.

Он замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. Алиса терпеливо ждала.

— Он увидел меня и ошалел от страха, — бесцветным усталым голосом произнес Джек, — и я ударил его. Сильно ударил, он отлетел к стенке и свалил чайный столик. Потом я ушел… правда, вокруг больницы уже было полно бобби, возможно, Валгро послал кого-то за ними. Я ни в чем уже не уверен.

— И как вы сбежали?

— К счастью у меня было много друзей среди тех, кому я помог. Билли Манли и Скотт Кавендиш, которых я вылечил от лихорадки, помогли мне выбраться из клиники, нашли чистую одежду и стащили у одного из умерших его документы. А Джо Маккерси, которому я помог спасти его маленькую дочку, посадил на корабль и дал еды и денег. Так я и оказался снова в Англии. Правда, в совсем другой Англии. Не той, что покинул год назад.

Он молчал какое-то время. Алиса вздохнула, глядя на его точеный профиль.

— Знаете, вот хоть убейте, но вы не из простых. Есть в вас что-то такое. Манеры, говор. Да всё! Вы не из тех блохастых дворняг, что родились и провели жизнь в трущобах.

— Я ничего не помню из того, что было до встречи с Бамби, — устало произнес Джек. — Пытался вспомнить, но…

— Могу представить, -скрипнула зубами Алиса, — этот негодяй был великий мастер заставлять людей забыть даже собственное имя. Он и меня пытался заставить забыть…

— Был? — Джек зашевелился, видимо, переворачиваясь на бок. — Почему был?

Алиса зажмурилась на миг, пытаясь отогнать видение худого испуганного лица перед ней.

— Потому, что его больше нет, — сказала она, пытаясь унять нервную дрожь. — Но продолжайте, прошу вас. Вы обещали рассказать, какое участие этот… человек… принимал в вашей судьбе.

— Я почти ничего не помню, — донесся до неё тихий, словно призрачный голос, — только имя. Он был первым, кого я вспомнил. Его лицо, в нем было что-то отталкивающее, но… Понимаете, он был единственным, кто как-то тогда пытался мне помочь.

— Помочь… да, как же, — Алиса скрипнула зубами, чувствуя, как подбирается и застилает глаза тяжелая черная ярость. — Что ещё вы помните?

— Чай, — немного помолчав, ответил Джек, — я помню чай с кусочками странной заварки, разноцветной и мерцающей.

Алиса передернулась, задохнувшись от неожиданно полыхнувшего сквозь ярость ужаса. Во рту возник забытый вкус, странный, ни на что непохожий. Затем медленно, словно нехотя из красноватого тумана выплыло видение — накрытый к чаю стол, тонкие фарфоровые чашки, черно-золотистая струйка чая с разноцветными кусочками заварки. И слегка манерный отрывистый голос, от которого волосы на затылке поднялись дыбом, произнес:

— Это чай из радужного гриба, редчайшего в мире. Он поможет тебе справиться с болью, поможет забыть…

Алиса застонала, потом заплакала, совершенно раздавленная этим воспоминанием, а потом впала в спасительное забытье, уже не слыша встревоженного голоса Джека и мягкого мурчания Чешира за замочной скважиной.

Утро встретило их пением птиц за окном и гундением Шляпника, который притащился в гости. С собой он приволок большой ящик с чаем, источавшим резкий странноватый аромат. В ожидании, пока Алиса проснется и выйдет к нему, зеленый безумец облюбовал местечко в тени громадного вяза возле бассейна. Он болтал пальцем в воде, поддразнивая снарков, пытавшихся обкусать раздражитель. Но обкусать им удалось только перчатку, которая лохмотьями облепила хромированный металл.

— Ты вернулся! — хмыкнула Алиса, выходя во двор и потягиваясь. — Скучно стало?

— Кто боится, тот забывает, — невпопад ответил Шляпник, отрываясь от увлекательного занятия по дрессировке снарков. — Всегда забывает то, что нужно помнить.

— Придурок, — закатив глаза, Алиса покачала головой, — ну да ладно. Что это ты принес?

— Это тебе, — Шляпник поймал снарка за плавник и поднял над водой, с интересом разглядывая бьющееся синее тельце, — жареная рыбка — это вкусно, почти так же вкусно, как отлично заваренный чай! — он сунул снарка в рот и осторожно за хвост вытянул уже рыбий скелетик без единого клочка мяса. От скелетика исходил едкий запах соляной кислоты.

— Странно пахнет, — с опаской принюхалась Алиса, открыв ящик, — но все равно спасибо! У меня как раз заканчивается запас, который ты в прошлый раз притащил.

— Это же чай графа Грэя, — заметил Джек, незаметно подошедший со спины и таращившийся на Шляпника с опаской и любопытством, — очень вкусно, поверьте.

— Вот сейчас его и попробуем, — улыбнулась Алиса, свистом подзывая глазайника, слонявшегося по коридорам Ратледжа. Послышался знакомый металлический топот и громадный красноглазый чайник с истошным счастливым свистом и громыханием бросился к любимому хозяину. Шляпник поймал его, хихикая и неся всякий вздор, и прижал одной рукой к груди. Потом взял подмышку ящик с чаем и пошел следом за Алисой и Джеком, который все оглядывался через плечо.

Они устроились в гостиной, которую Алиса когда-то переделала из самого большого помещения клиники. Шляпнику пришлось согнуться пополам и сесть прямо на пол, но он не был против, с явным удовольствием принюхиваясь к слабому запаху безумия, старой крови и нашатыря, пропитавшему стены Ратледжа. Это был близкий и родной для него запах.

Примостившись напротив, Джек украдкой разглядывал его с опаской, ужасом и восхищением. Глазайник, пританцовывая от избытка чувств, разливал по чашкам чай, источавший резкое, но приятное благоухание.

— Кстати, Шляпник, тебя хотел кое-кто видеть, — заметила Алиса, когда они напились чаю, — собирайтесь, джентльмены, поведу вас в одно приятное место.

Последняя часть фразы относилась к обоим мужчинам. Джек охотно вскочил, явно готовый лететь навстречу приключениям и странностям. Алиса пересыпала немного чая из ящика в пустую емкость для Нэнни и закрыла крышку.

— Ну что, идемте!

Появление Джека, как и следовало предполагать, произвело фурор среди крылатых красавиц. Человеческий парень, симпатичный, обходительный и явно из благородных — это была невообразимая редкость. Столики уже успели вынести из темного и тесноватого помещения бара, поскольку погода была волшебная. За один из них усадили дорогого гостя и несколько девушек принялись танцевать для него под аккомпанемент нежного голоса певицы. Джек, от всего этого порядком обалдевший, только растерянно и благодарно улыбался красавицам. А Алиса тем временем отправила пару девчонок за Сэндфайр, которая ушла к роднику.

— Красиво, восхитительно, умопомрачительно, невероятно! — вздыхал Шляпник, любуясь девушками-бабочками, танцевавшими в лучах солнца. А Джек согласно кивал, потеряв дар речи от восхищения.

— Ты звала меня, Защитница? — Сэнди вышла из-за фургончика бара и замерла, потеряв дар речи при виде объекта своего желания. Шляпник тоже увидел её и замолчал. Глаза его стали больше и круглее, и засияли нестерпимым золотистым блеском, словно полированный металл.

— Сэнди, это Шляпник, Шляпник, это Сэндфайр, — церемонно представила Алиса.

Шляпник и Сэнди стояли, молча и в полном восторге пялясь друг на друга. Разница в размерах (Сэндфайр была едва ли выше Алисы) нимало их не смущала.

— Откуда ты взялась тут, появилась, возникла… — Шляпник запнулся, его щеки и громадный нос запылали ярко-зеленым от смущения, — откуда прибежала, прискакала, прилетела, красивая птичка?

— Ой, дружочек, — Сэнди улыбнулась ему самой нежной из своих улыбок, — да тебя трудно издалека не увидеть. Вот и пришла поглядеть, что за такой здоровенный парень здесь объявился.

— На меня? — Шляпник зазеленел, как болотная ряска. — Ты пришла на меня посмотреть? Поглядеть?

Он опустился на колени и положил руку рядом с танцовщицей. Сэнди тут же переступила на его широченную ладонь.

— Хочешь, я тебе покажу мои владения? — смущенно спросил безумец. — А ещё у меня есть чай! Много чая!

— Спрашиваешь! — пышнотелая танцовщица вильнула бедрами, вогнав его в краску ещё больше, хотя это уже казалось невозможным. — Конечно, хочу! Я очень, очень люблю чай!

Алиса смотрела, как эти двое воркуют, и в памяти возникало склоненное над ней лицо Бамби. Его холодные рыбьи глаза, словно выпивающие из неё жизнь, его холодные всегда липкие руки, рассеянно гладящие её грудь, боль в слишком сильно прикушенных сосках. Алиса содрогнулась от омерзения. Нет, это не для неё, любовь не для неё. Для других, может, даже для таких, как Шляпник и Сэнди. Но не для Алисы Лидделл.

— Ты так и не вспомнила про просьбу Черепаха, — мурлыкнул за плечом знакомый голос. Алиса вздрогнула и нервно дернула головой, так, что волосы хлестнули по лицу. Мозг снова сжали раскаленные тиски при попытке осмыслить сказанное Чеширом. Алиса зашаталась, простонав и сжимая раскалывающийся от боли череп. Она пыталась пробиться сквозь огонь, сжигавший и без того истерзанный мозг, но сгорала в нем, рыдая от бесконечного горя.

— Эй, малышка, ты чего?

Она не сразу поняла, что уже полулежит на земле, опираясь затылком о колено, обтянутое черной кожей. Дышать все ещё было тяжело, в груди бухали паровые молоты.

— Королевские Земли, — с трудом пробормотала она сквозь стиснутые зубы, — там что-то есть.

— Тише, крошка, — большая ладонь осторожно коснулась лба, — лежи спокойно. Эй, кто-нибудь, дайте воды!

Спустя короткое время к губам прижался деревянный край кружки, и в горло полилась прохладная струйка. Она глотнула, вцепившись в это ощущение прохлады, держась за него, не позволяя себе снова соскользнуть в темноту. Жесткая ладонь отерла с её лица выступившую испарину.

— Что ты такое ей сказал, котяра драный? — от свирепого рыка глаза открылись сами собой.

— Отпусти его, Страйф! — испуганный голос Нэнни прозвучал над головой.

Но Чешир уже исчез из кулака гладиатора, сомкнутого вокруг костлявой шеи. Страйф в ярости зашипел, и иглы его встали дыбом, сверкая в солнечном свете. Потом он заметил, что Алиса смотрит на него, и спрятал металл под светлые волосы.

— Он всего лишь напомнил мне, — Алиса устало вздохнула, — напомнил о Королевской Резиденции. Я должна пойти туда… но почему-то все время забываю.

— Забываешь? — нахмурился Страйф, помогая ей сесть и опереться спиной о крупный валун, служивший стулом для посетителей. — Послушай-ка, малышка…

— Не называй меня так, — Алиса оттолкнула его руку, сузив глаза, — я тебе не малышка!

— Огрызаешься, — удовлетворенно отметил гладиатор, выпуская её плечи, — значит, скоро будешь в порядке. А потом мы вместе пойдем и поглядим, какого… — он запнулся, подыскивая слово поприличнее, — дьявола там творится.

— Мне не нужна помощь, — Алиса медленно покачала головой и от этого движения тут же затошнило.

— Боюсь, что это не так, — мурлыкнул из пустоты Чешир и на мгновение проступили его золотистые очертания, — ты даже не можешь вспомнить, зачем тебе нужно туда. И что тебе вообще понадобилось в Королевских Землях.

Нэнни сунула в руки Алисе чашку с холодным чаем и ладонью отерла пот с её лица.

— Думаю, тебе следует взять с собой хоть кого-то, — мягко заметила она, пока Алиса прихлебывала чай, — если не Страйфа, то кого-нибудь другого.

— Я пойду, — сказала Сэндфайр, наклонившись и с тревогой глядя в лицо Алисе, — кто-то же должен присматривать за тобой, Защитница.

— А как же Шляпник?— не смогла сдержать улыбку Алиса. — Вы же только познакомились.

— Он будет отличной защитой для нас, — серьезно сказала прекрасная танцовщица. -Он большой и сильный. В случае чего сможет вытащить всех нас, — она бросила влюбленный взгляд на зеленого гиганта в смирительной рубашке.

— С такой защитой я тебе не угроза, — сказал Страйф, поднимаясь с колен и протягивая руку, — да и вчетвером веселее.

— Впятером, — сказал Джек, сжимая и разжимая пальцы на зажившей руке. — Но, наверное, нам нужно какое-то оружие?

С оружием помог дружок Страйфа, тоже бывший гладиатор, Келли — рослый минотавр с неожиданно умным взглядом желтых глаз и мягкими плавными движениями. Он приволок две остро отточенные сабли и несколько ножей. У Алисы был Вострый нож, Лошадка и боевой Чайник, стреляющий кипятком. Чайник и Лошадку она решила оставить дома, а Перцемолка вернулась к своей законной хозяйке давным-давно.

— У меня своё оружие, — сказал Страйф, продемонстрировав смертоносные шипы в волосах, — но от хорошего ножа не откажусь. Джек, а ты что возьмешь?

— Саблю, — Джек умело вытащил клинок из ножен и сделал несколько движений. Алиса и Страйф удивленно переглянулись.

— Ты сражался раньше? — спросил гладиатор, засовывая несколько коротких ножей за пояс и за голенища сапог. Джек пожал плечами.

— Не помню. Но мне кажется, я знаю, как этим драться.

— Оно заметно, — сказала Алиса, сгребая с барной стойки сушеные грибы и медовые лепешки, — вы очень хороший боец, это видно сразу.

Шляпник ждал их снаружи, любуясь на танец Сэнди, которая явно была в ударе. Она отплясывала так, что песок летел из-под маленьких ступней, а волосы взметались золотистым смерчем.

— Повезло зеленому, — с оттенком мужской зависти и восхищения произнес Страйф, — такую куколку себе отхватил — пальчики оближешь.

— Пора идти, — сказала Алиса, помахав Сэнди. Та притопнула и потянулась к Шляпнику, который подхватил её как пушинку, усадив себе на плечо и нежно бурча всякий романтический вздор. Впрочем, Сэнди явно была не против. Она рассеянно почесывала своего возлюбленного за рваным ухом, явно пребывая в состоянии эйфории, не меньшей, чем он сам.

До Куинсленда они добрались к полудню. Алису несколько раз жестоко корчило, голова у неё болела страшно, и она постоянно забывала, куда они идут. Выручил Страйф, который отлично знал дорогу и вдобавок старался заботиться об Алисе. Джек шел рядом, потихоньку расспрашивая его об особенностях Страны Чудес. Гладиатор охотно отвечал на его вопросы.

— А сам-то ты не простой, — задумчиво произнес Страйф, когда они остановились у последнего ручья в чистой водой, чтобы попить и перевести дух. — Из благородных, хотя по виду не скажешь.

— Мисс Алиса тоже так говорит, — равнодушно пожал плечами Джек, — но я не знаю, чем это поможет нам здесь и сейчас. Мне очень не нравится то, что я вижу.

— Мне тоже, — согласно кивнул Страйф, которому, видно, ответ парня понравился. — Я бывал в Королевском Замке, но черт меня дери, если тогда там было так погано, как сейчас. Зад… кхмм… — он покосился на Алису, которая зачерпывала холодную воду, обливая плечи и ополаскивая лицо, — носом чую, не надо нам туда.

Чуть поодаль Шляпник помогал своей усталой подружке принять душ — втягивал пальцем-насосом воду из ручья и поливал смеющуюся Сэндфайр, которая в тонкой мокрой тунике, облегавшей её роскошные формы, выглядела умопомрачительно. Эти двое блаженствовали так откровенно, что Алисе даже стало немного завидно. Казалось, само общество друг друга делало их абсолютно счастливыми.

— Забавная парочка, — хмыкнул Страйф, — да уж, никогда не знаешь, кто твоя половинка. Интересно, что она нашла в нём?

— Думаю, кого-то, кто сумеет её защитить, — пожала плечами Алиса, поливая затылок и шею, чтобы остудиться. — И не пристанет с глупостями.

Страйф удивленно взглянул на неё, но ничего не сказал.

Они пересекли границу Куинсленда и двинулись по остаткам Королевской дороги, огибая провалы и помогая друг другу. Шляпник и Сэнди ушли вперед, Джек и Страйф брели бок о бок, тихо беседуя. Алиса пыталась осмыслить происходящее, несмотря на мучительные приступы мигрени. Кто-то или что-то очень не хотело, чтобы она пришла сюда. Теперь, перейдя границу, она осознавала это. Вспомнились слова Черепаха о том, что здесь пропали люди.

— Шляпник, Сэнди, не уходите далеко! — крикнула она, приложив руку ко рту. Зеленый гигант впереди чуть приостановился.

— Там ворота! — громко сказал он, указывая на внешне вроде бы сплошную стену дворца, вдоль которой теперь змеилась дорога.

Стена и правда оказалась не сплошной. Ворота из живой плоти, окутавшей камень, плотно укрывали вход. От них исходил едва заметный запах гниения. Алиса огляделась вокруг в поисках каких-нибудь механизмов для открытия, но ничего не нашла.

— Думаете, сможем открыть их? — Алиса с сомнением взглянула на громадную цепь, в звено которой свободно могла протиснуться её рука. — Но тут, пожалуй, всех наших сил не хватит.

— А Шляпник на что? — возмутилась Сэнди. — Он же сильный, как… как слон… как паровая машина… как… как самый сильный парень на свете!

— Хррррм! — ответил Шляпник, приосаниваясь и расправляя плечи. Приласкал Сэнди от песочного шторма на голове и до пышного зада, снова невнятно, но страстно мурлыкнул, и одним громадным прыжком исчез за высокой стеной. Сэнди проводила его взглядом, полным обожания.

— Там есть проход, — заметил Джек, указывая куда-то вбок. — Возможно, пройти можно оттуда.

— Боюсь, что уже нет, — сквозь зубы прорычал Страйф, становясь в боевую позу и подняв металлические иглы на голове, отчего сразу стал похож на дикобраза. — Это ещё что за дерьмо?

— Стража! — Алиса выдернула из-за пояса Вострый нож и ринулась в бой, не говоря больше ни слова. Ошалевший Джек сражался сразу с двумя карточными стражами, умело парируя их удары и рассекая плотные тела на куски. Они со Страйфом встали так, чтобы заслонить безоружную Сэнди. Но и прекрасная танцовщица вносила свой вклад в битву, ослепляя стражей горстями песка, что выдирала прямо из своей безумной шевелюры и швыряла в рожи врагам. Их общие усилия принесли определенный успех — шестеро из дюжины стражей валялись неподвижно в черных лужах зловонной крови. Алиса тем временем расправилась с двумя и билась с третьим стражем, бронированным. Из неглубокого пореза на её плече сочилась кровь, больше напоминавшая расплавленный металл.

— Сдавайтесь! — прогрохотал низкий мужской голос, идущий словно от самых кровавых стен. — Или будете уничтожены!

И словно в поддержку этой угрозы раздался жуткий свист и звук глухого удара. Джек без стона осел на землю — из рваной раны на его голове струилась золотистая кровь, такая же, как у Алисы. Страйф зарычал, наклонив голову и выпустив сноп игл, сразивших сразу двух стражей. Но словно из ниоткуда появилось ещё два десятка чудовищ. Пришлось сдаться.

Их окружили и заковали в цепи. На Джека, так и не пришедшего в себя, тоже надели кандалы. Страйф всё ещё пытался сопротивляться, но его сбили с ног и поволокли две дюжие Восьмерки Треф.

— Кто ты? — закричала Алиса, обращаясь к невидимому хозяину карточных солдат. — Где Лиззи?

— Лиззи больше нет! — хриплый смех рванул по живому, заставив её рухнуть на колени, скуля от жуткой боли. — И ты, глупая девчонка, ты тоже должна исчезнуть. Ты должна была исчезнуть давным-давно…

— Делай что хочешь! — Алиса кое-как поднялась, чувствуя, как по лицу течет мокрое, липкое. — Делай со мной что хочешь! Только отпусти их! Умоляю!

Она коснулась лица ладонью и стерла кровавые слезы. Из глубины её существа рвался жалобный мучительный вой. Ужас снова вернулся, ужас, от которого она почти избавилась.

«…теперь поздно что-то менять. Тебе меня не одолеть, я об этом позаботился…»

— Я и так могу сделать с вами всё, что захочу! Как ты думаешь, глупышка, зачем я оставил тебя в живых?

Голос грохотал, и Алиса сжималась в комок, задыхаясь от его неимоверной тяжести.

«Заставь свое спасение что-то значить… Или мы все мертвы!»

— Тебя и этого щенка. Вы были нужны мне, чтобы открыть дорогу…

«Психопатка. Тупая сучка. Скорее твое безумие будет наказано. Убирайся. Я ожидаю твою замену…»

— Кто был моей заменой? — простонала Алиса, пытаясь вдохнуть ставший густым и горячим воздух. — Это был Джек? О нет, это не мог быть Джек… Но тогда кто? И кто вы?!

— А ты догадлива, — удивленно произнес голос, — да, щенок был твоей заменой, но он ухитрился сбежать. Была ещё одна… девчонка. Жалкая калека и уродец, но сильнее вас обоих вместе взятых. К несчастью, нам не удалось её уберечь. После того, как ты прикончила Бамби, дуреха была обречена — её убил собственный отец, чтобы не кормить лишний рот. Жаль! Радужный Гриб мог бы сделать из неё могущественную Ключницу, способную впустить всё мое племя в ваш мир.

— Радуж…— Алиса задохнулась, снова едва не рухнув под тяжестью обрушившихся воспоминаний.

…Руки Бамби нежно гладят ручку чайника. Голос мягко струится, как и темная жидкость с разноцветными кусочками чего-то, непохожего на чай.

— Пей, Алиса. Это весьма редкая разновидность чая… с Радужным Грибом. Он растет лишь в одном месте, куда почти невозможно добраться. Он поможет тебе… забыть…

И снова тонкие пальцы осторожно поглаживают белый фарфор… а потом гладят её колени, скользя вверх, по бедру. И она может только смотреть, не в силах воспротивиться этой гнусной ласке…

…Алиса чувствовала металлический привкус во рту и не понимала, что кровь сочится из щеки. Она слишком сильно прикусила её, пытаясь справиться с воспоминаниями.

— Зачем мы тебе? — простонала она, с трудом разрывая тяжелое оцепенение. — Кто ты? Зачем мы тебе? Ты Бамби? Но ведь Кукольник мертв…

— А ты забавна, шлюшка, — усмехнулся голос, — сама чуть дышишь, а пытаешься задавать вопросы. И чертовски упряма! Впрочем, почему бы и нет? Так даже интереснее!

Давление ослабло, и Алиса смогла сесть, опираясь скованными руками о каменные плиты.

— Кукольник мертв, но он не был единственным, — голос явно насмехался, — тот, кого ты зовешь Бамби, был лишь оболочкой, носителем. Он был жалок, но сумел открыть Врата для меня.

«…теперь поздно что-то менять. Тебе меня не одолеть, я об этом позаботился…»

— Ты — часть его? — спросила Алиса, с трудом переводя дыхание.

— Часть его? Нет, дурочка, конечно же, нет! Я всего лишь тот, кто пребывал с ним, защищал его и оберегал, пока он был полезен.

— Кто же ты?

— Можешь звать меня Машинистом, — усмехнулся голос, — и прекрати сопротивляться. Тебе все равно не удастся вырваться. Ты повредишь тело, а оно мне ещё понадобится.

— Зачем мы тебе? Зачем тебе я и Джек?

— Скажем так, вы были Ключом к Вратам, через которые я пришел в этот мир. Радужный Гриб из моего мира, чьи споры мне удалось переправить на Землю на крыльях бабочки нашего умирающего мира, сделал вас… чем-то вроде механизма, способного открыть Врата. Теперь Ключ не нужен мне, Машинерия почти готова, она откроет путь моим сородичам. Но твое тело хорошо подойдет для управления этим миром. Твой мозг словно создан для этого. Тело… твое и твоего дружка… глупец, он даже не понял, что это я призвал его снова. Что… НЕТ! — свирепый рев едва не взорвал барабанные перепонки.

Земля содрогнулась. Оглушенная Алиса не сразу поняла, что голос не имеет к этому отношения. Она инстинктивно сжалась в комок, подтянув к себе безжизненное тело Джека. И только потом увидела бело-зеленый смерч, несущийся на них.

— Шляпник! — завизжала Сэндфайр, и от переполняющих эмоций прическа её превратилась в песчаный смерч. — Покажи им, дружочек! Вломи им!

Она заплясала от ярости и восторга, размахивая скованными руками. Растерянные солдаты переглядывались, явно не зная, что предпринять. Приказа убивать пленников у них не было, а зеленый ураган приближался, оставляя за собой широкую полосу опустошения. Повеяло ароматом малинового варенья, крови и безумия. Сэнди рыдала и хохотала как сумасшедшая, потрясая своими цепями. Алиса не могла оторвать взгляд от её пышных бедер, совершенно неприлично вилявших в экзотическом танце. Сейчас как никогда она понимала Шляпника, двинувшегося на этой девчонке — в Сэндфайр невозможно было не влюбиться. Алиса отвела взгляд, поправив на колене голову Джека. Парень по-прежнему был без сознания.

Солдат Шляпник попросту разорвал в клочки прежде, чем они успели понять, что смерть явилась по их души. Сэнди бросилась в его объятия, несвязно лепеча и всхлипывая. Шляпник прижал её к груди и стоял так, прикрыв глаза от блаженства. Затем опустил девушку на землю и, встав перед ней на колени, низко склонившись, принялся осторожно орудовать в оковах длинной иголкой-ключом, вытащенной из-за перевязи на шляпе. Кандалы щелкнули и упали. Сэндфайр сгребла Шляпника за уши и звонко поцеловала в зеленый пламенеющий нос.

— Ах, мой дружочек, ты самый лучший! Лучше тебя и нету! — счастливо вздохнула она, устраиваясь на плече возлюбленного.

Алиса возилась с цепями Джека, пробуя один за другим ключи из связки, снятой с трупа восьмерки бубен. Наконец, замок щелкнул, и цепи со звоном упали на каменные плиты.

— Мама! — взвизгнула Сэндфайр, заставив Алису подскочить от неожиданности. — Что это?!

Алиса едва успела отпрыгнуть, волоча тяжелое тело Джека, и пригнуться. Коса Палача свистнула прямо над головой. Алиса застонала от отчаяния, подняв голову и глядя на бело-красную смерть в облике Хранителя Королевских Покоев.

— Живее! — зарычал Страйф, буквально выдергивая их из-под повторного удара. — Живее, мать твою!

Алиса судорожно вцепилась в руку Джека, Страйф схватил за вторую руку, и они вдвоем поволокли парня к укрытию. А за их спинами сцепились в яростной схватке Шляпник и Палач.

Палач пользовался тем, что Шляпник никак не может опустить наземь свою подружку и вынужден парировать удары одной рукой. Тело безумца покрывали глубокие рваные порезы, он истекал зеленой кровью, но коса раз за разом наталкивалась на металлический костяк. Алиса заскрежетала зубами, понимая, что ничем не может помочь, кроме как отвлечь внимание монстра от Шляпника. Поэтому она заорала, осыпая Палача бранью, приплясывая от ярости и отчаяния.

— Эй ты, страшилище! — вопила она, размахивая руками. — Посмотри на меня, уродец!

Но её попытки были тщетны. Палач даже не повернул головы. Он шагнул, уклонившись от прямой атаки Шляпника, и нанес страшный удар древком косы в челюсть безумцу. Оглушенный Шляпник пролетел половину моста и грохнулся на спину, бессознательно прижав ладонью лежащую на его груди Сэндфайр. Девушка с трудом перевернулась, встретившись взглядом с убийцей. Палач рассмеялся и медленно поднял косу, явно наслаждаясь беспомощностью загнанных противников. Сэндфайр запустила обе руки в волосы и вырвала два клока, тотчас же осыпавшихся песком. Коса медленно поднималась. И тогда Алиса увидела, как полненькая танцовщица, шатаясь, поднялась на ноги и с силой метнула обе пригоршни песка в лицо убийце. Последняя отчаянная попытка спасти себя и Шляпника. На большее её не хватило, но этого оказалось достаточно — Палач зарычал, выронил свое страшное орудие и принялся тереть щупальца в глазницах, куда попал песок. Этих мгновений хватило Шляпнику, чтобы очнуться от удара. Он перекатился, бережно прижав к груди Сэнди, поднялся на ноги, вскочил на каменный уступ и протянул девушку Алисе и Страйфу. А затем с быстротой молнии покатился под ноги Палачу, сбив его, как громадную кеглю. Теперь он мог драться в полную силу, ведь его возлюбленная была в безопасности. Страж Королевы завопил от ярости, схватив безумца за ногу и дернув. Спустя пару секунд два громадных тела катались в клубах пыли. Наконец, Шляпнику удалось оседлать Палача, и он принялся выдирать щупальца из его глазниц, рыча и грязно ругаясь.

— Коса! — завопила Алиса, пытаясь спрыгнуть вниз. — Его можно убить только его косой!

Палач взревел и рванулся, сбросив обалдевшего от неожиданности Шляпника. Алиса неистово завизжала и ринулась вниз, приземлившись прямо на плечи Стражу Королевы и судорожно вцепившись в торчащие тут и там мясистые выросты. Палач на время потерял интерес ко всему, кроме наглой девицы на шее. Этих мгновений хватило Шляпнику, чтобы схватить грозное оружие и с силой вонзить, вспарывая торс Палача. С почти человеческим жалобным стоном тот ухватился за косу у самой рукоятки, пытаясь вытащить. Но Шляпник рванул оружие к себе. Алиса спрыгнула с врага, отлетев подальше, и уже со стороны видела, как сверкнула сталь, покрытая пятнами крови, отсекая голову Стражу Королевы.

— Шляпник! — Сэндфайр вырвалась из рук Страйфа и бросилась вниз, в протянутые к ней руки зеленого бойца. Едва живой, шатающийся от усталости Шляпник подхватил её и обнял. Сел в забрызганную кровью пыль. Сэндфайр ласкала его, что-то нежно шепча, гладя грубую зеленую шкуру, прижимаясь к окровавленной груди. Шляпник прикрыл глаза, тихонько постанывая от удовольствия, бурча бессвязную нежную чепуху и осторожно гладя танцовщицу по пышной заднице. Прошло какое-то время, прежде чем он поднялся, пошатываясь от усталости. Алиса подошла к нему, протягивая последний кусочек Исцеляй-гриба. Она думала было отдать его Джеку, но Шляпнику сейчас гриб был нужнее. Ведь только зеленый гигант мог доставить их в свои владения.

— Вот, съешь это. И спасибо тебе, Шляпник.

— Не стоит, — ответил безумец, одним глотком уничтожая лекарство, — куда идем?

— Эта пакость так просто нас не оставит, — сказала Алиса, угрюмо глядя на тело Джека, бессильно повисшее на руках у Страйфа, — идем к станции, заберем девчонок. Потом ты отправишься с ними в свои владения. Там сейчас единственное безопасное место. А я попробую пробраться сюда заново, уже в одиночку. Это единственная возможность.

— Это безумие, — серьезно сказал Шляпник и нежно погладил коленки Сэндфайр, — ты не справишься одна.

— Кто бы говорил! Но я все равно попробую, — Алиса тоскливо смотрела на чернеющую башню Тауэра, оплетенную алыми щупальцами, — на тот случай, если не выйдет у меня, есть Джек. Сэнди!

— Да, дорогуша! — откликнулась танцовщица.

— Ты присмотришь за ним?

— Ты могла бы и не спрашивать, — сказала Сэндфайр, — я присмотрела бы, даже если бы ты не попросила.

Алиса подошла к стенке и собрала все огарки с рухнувших канделябров. Придется Квази довольствоваться ими.

Шляпник побил все собственные рекорды скорости. Он преодолел расстояние до бара Нэнни за каких-нибудь полчаса. Но здесь их ждал страшный сюрприз. Клубы черного едкого дыма застилали почерневшую землю, усыпанную горящими обломками. Алиса спрыгнула с плеча Шляпника и бросилась к плачущей Нэнни, которая держала на коленях одну из девушек. Рядом валялись вырванные с мясом крылья, уже не синие, а серые. Но девушка ещё дышала, хотя жизнь покидала её. Из-под её тела текла белесая густая кровь, слабо мерцая в наступающих сумерках.

— Защитница, — девушка протянула к Алисе слабую, черную от кровоподтеков руку, — я знала, что не умру, не увидев тебя.

Она сунула вторую руку в складки своей одежды и вытащила что-то небольшое. Алиса не сразу поняла, что это коробочка, в каких хранились высушенные насекомые. В этой была замурована ослепительной красоты бабочка павлиний глаз. На белой табличке были от руки написаны два слова «Inachis io».

— Люсинда просила передать тебе, — девушка хрипло вздохнула, вздрогнув от боли, — сказала, ты поймешь…

Она сжала руку Алисы и слабо улыбнулась.

— Прощай, Защитница…

Нэнни всхлипывала, баюкая на руках мертвое тело. Алиса медленно перевела взгляд на коробку, которую сжимала побелевшими пальцами.

— Что тут случилось, Нэнни?

— Солдаты… и другие, я их никогда не видела, — ответила барменша, — они появились так неожиданно, мы едва успели спрятаться в фургон. Пока я выпускала девочек через подземный ход, они ломились в дверь.

— Где остальные девушки? — резко спросила Алиса.

Нэнни подняла голову, её толстые щеки были залиты слезами и черными потеками туши.

— Сбежать успели. Бала увела их.

— А ты чего не ушла? — спросила Сэнди, протянув руку и помогая бедняге подняться.

— Слишком я толстая, детка, не пролезла просто в ход, — Нэнни бережно уложила мертвую девушку на камень и укрыла своей шалью. — Так и осталась, а Ванда отказалась уйти без меня. Девочка моя…

Слезы снова покатились по покрытым хитиновыми щитками толстым щекам.

— Почему не убили тебя? — сощурился Страйф. — Ванде вон крылья оборвали, а тебя и не царапнули?

— Царапнули, — Нэнни подняла край своей пышной алой накидки, и стало видно, что бок её жестоко исколот ножом или каким-то другим острием. — На мое счастье я слишком уж обросла жирком. Вот и не дошел нож до потрохов.

Она снова уткнулась в волосы мертвой девушки, и её плечи затряслись от рыданий.

— Оплакать её ты успеешь после, — Алиса бросила взгляд на Шляпника, который бродил среди руин, подзывая спрятавшегося в развалинах глазайника. Бедняга грустно посвистывал, громыхал крышкой, но выходить боялся. Алиса поежилась при мысли о том, что же могло напугать абсолютно неустрашимого глазайника, который даже в схватке с несколькими противниками ничего не боялся.

— Надо отсюда рвать когти, — сказала Сэндфайр, указывая на быстро темнеющее небо, — если сейчас двинем, может и успеем.

Шляпник выудил из-под камней несчастного глазайника, дрожащего так, что крышка стучала, и сунул за пазуху. Затем подставил руку Нэнни и Алисе. Из-за Леса Чудес надвигалась буря и это была не простая буря.

— Я не пойду, — Алиса помогла Нэнни взобраться на плечо Шляпнику, — попробую пробраться в Куинсленд, во внутренние покои — переговорить с этим поганым трусом.

— Не сможешь, — сказала Сэнди, — ты на ногах не стоишь, а там придется драться. К тому же надо ещё понять, что хотела тебе сказать Люси.

Алиса бросила взгляд на черную тучу, закрывшую половину неба. Как ни хотелось ей покончить одним ударом с кошмаром, вернувшимся в Страну Чудес, она была слишком измучена, слишком слаба. И на сей раз события были не её воображением, а самой что ни есть страшной реальностью.

— Ладно, двигаемся, — кивнула она, вцепившись в ремень на плече Шляпника и обхватив ногами его локоть. Нэнни устроилась на плече зеленого безумца. Второе плечо занял Страйф. Джека и драгоценную Сэндфайр Шляпник нежно прижимал к груди. Он опять побил собственный рекорд скорости, и вскоре впереди показались громадные платформы-шестерни и грозные очертания его владений.

Они прибыли уже затемно. Нэнни сразу же бросилась к девушкам, пересчитывая их, осматривая, не пострадал ли кто, успокаивая нескольких, расплакавшихся при сообщении о гибели Ванды. Две наиболее сообразительные красотки притащили чистой воды, нарвали бинтов и нащипали корпии из запасной рубашки Шляпника. Обработали раны Нэнни, а потом занялись бесчувственным Джеком, соорудив для него что-то вроде постели из накидок и остатков рубашки. Сам же Шляпник и Сэнди, видевшие только друг дружку, тут же умчались в свободную секцию.

Передохнув и напившись чаю, Алиса достала из кармана фартука коробочку с павлиньим глазом, всматриваясь в изящный почерк, которым было написано название вида. А потом, словно яркая вспышка, возникло совсем другое видение: застекленный ящичек на столе и в нем несравненно прекрасная бабочка урания. И латинское название её написано той же рукой, с теми же вычурными завитками. Картинку сменила другая — тяжелая жабья туша, сидящая на обочине тротуара, перед разложенными на продажу спичками.

«…Тебе он хотя бы нравился, Люси?»

«Я люблю его. Он был добр ко мне. Он не делал мне больно, как другие… и он подарил мне бабочку…»

«Иногда жизнь преподносит сюрпризы, мисс Лидделл»

«Почему вы здесь? За что вы оказались на улице?»

«Всего лишь за то, что осмелился не закрыть глаза, когда это было необходимо…»

«Подходит поезд, вагоны блестят. Колеса его, как звезды, горят. Не нужно бояться, малышки, потише. Машинист на Луне всех видит и слышит…»

Алиса пошевелилась, с трудом отрываясь от череды болезненно-ярких вспышек-воспоминаний. Что-то мокрое было на лице, она не сразу поняла, что это слезы. Стало чуть полегче. Она закрыла глаза, погружаясь в неглубокую спасительную дремоту.

Когда она очнулась от этого забытья, заменявшего ей нормальный сон, из дальнего угла доносилось хриплое болезненное дыхание Джека. Рядом с ним сидела Нэнни, как раз менявшая примочку на лбу парня. Несколько девушек устроились чуть поодаль вповалку и уже спали. Откуда-то ритмично грохотало, и слышался гнусавый голос Шляпника, напевавший старую песенку про красотку-принцессу. Алиса улыбнулась, даже не представляя, как страшно выглядит эта вымученная звериная улыбка на изможденном лице. Но сдержать её было невозможно при мысли о том, что Шляпник и Сэнди развлекаются, радуясь друг дружке. Хотя бы эти двое счастливы, подумала Алиса, хотя бы эти двое успокоены, и сердца их полны нежности и любви. Если что-то и может спасти этот проклятый мир, то, быть может, любовь. Не темная густая похоть, смолой и зловонием сочившаяся из тела Кукольника, наполнявшая изуродованную Страну Чудес, а настоящая, живая любовь, чистая, сверкающая, словно золотой песок на голове Сэнди и хромированный металл под зеленой шляпничьей шкурой.

Проходя по галерее над сложными механизмами и шестеренками, она увидела эту парочку. Шляпник восседал верхом на останках механического робота, которого когда-то построили спятившие Соня и Заяц. Несколько глазайников согласно гремели крышками, выбивая ритм. А на гладкой площадке перед ним в такт грохоту крышек и мурлыканью возлюбленного танцевала Сэндфайр. Волосы её песочным пламенем взметались над хрупкими плечами, полная грудь колыхалась и подпрыгивала, бедра тряслись с непостижимой скоростью.

— Красотка-принцесса с постели встает, ей няня умыться тотчас подает. И белый убор в жемчугах дорогих приносит в подарок любезный жених, — напевал Шляпник, дирижируя своим импровизированным оркестром.

Плечо и щеку обдало прохладным ароматом сандала. Алиса повернулась и увидела Люсинду. Видимо, девушка тоже залюбовалась на танец подруги.

— Защитница, — сказала Люси с растерянной улыбкой, — ты не видела Ванду? Нигде не могу её найти.

Алиса медленно опустилась на железный выступ, пытаясь подобрать нужные слова, не напугать.

— Ванда улетела, — мягко сказала она, — у неё завелся парень, и они полетели вдвоем в Уэльс, к его старикам.

Люсинда слабо улыбнулась.

— Я не знала, увижу ли тебя, — сказала она, глядя сквозь Алису, — я передала кое-что Ванде для тебя, Защитница.

— А она передала мне, — Алиса осторожно извлекла из сумки завернутую в тряпицу коробочку, — сказала, что я сумею понять. Но что я должна понять, Люси?

— Я скучаю по нему, — Люсинда присела рядом, опустив голову, — он был единственный, кого я не боялась.

— Джеффри? — рискнула Алиса, взмолившись про себя всем богам всех миров.

— Да. Он был так добр ко мне, и он защитил меня от чудовищ. И подарил мне бабочку. До него никто и никогда не дарил мне… ничего…

Сердце Алисы забилось так сильно, словно желало выскочить из груди.

— А ты хотела бы увидеть его снова, Люси?

Девушка-бабочка подняла на неё свои огромные глаза. Сейчас в них блестели слезы.

— Если бы только это было возможно!

Алиса вздохнула и поднялась с нагретого места. Как ни измучена она была, все же желание разгадать эту проклятую загадку терзало её со страшной силой.

— Пойдем, дорогая.

Расстояние до Сити они преодолели меньше, чем за полчаса — Алиса, паря в воздухе, Люсинда на своих прекрасных крыльях. Темно-синее небо то и дело расцветало невообразимо прекрасными сполохами, алыми, голубыми, зелеными, черными. Со стороны Куинсленда змеились от башен устрашающие языки бело-голубого и алого пламени. Улица между скал была почти пуста, по ней прогуливалась лишь пара прохожих-монстров, словно вышедших из мастерской Шляпника, и у стены сидела вязкая мясистая туша, при виде которой Алиса едва слышно застонала от облегчения.

— Джеффри!

Она опустилась рядом с нищим, который медленно, будто бы нехотя, поднял голову. Взгляд его скользнул по Алисе, затем по тонкой фигурке Люсинды. Тяжелые веки дрогнули, поползли вверх.

— Люси? — тихо произнес он, словно не веря своим глазам. Слезы ручьями потекли по обвислым бородавчатым щекам.

Девушка-бабочка подошла к нему и опустилась на колени, обхватив тяжелую бородавчатую голову своими белыми нежными руками. В лице её не было ни брезгливости, ни страха, только безмерное облегчение и радость. Она вдруг расплакалась в голос и обняла отвратительное жалкое существо по имени Джеффри.

— Мне сказали, что я никогда больше не увижу тебя, — по щекам Люсинды катились слезы, — а я не верила… не верила, что ты бросил меня навсегда. Джеффри, милый мой, дорогой мой…

Сама не своя от счастья, она прильнула своими алыми нежными губами к отвратительному жабьему рту. Алиса отвернулась, перенося внимание на приближающихся монстров.

Раскат грома был таким мощным, что заставил её подскочить на месте от неожиданности. Она уставилась на расчерченное сполохами небо, затем принялась судорожно озираться, пытаясь понять, что послужило причиной этого жуткого звука. А когда взгляд её вернулся к двоим на тротуаре, Защитница Страны Чудес едва не села там, где стояла. На месте мерзкой жабьей туши сидел молодой мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Его черные жесткие волосы падали на плечи в беспорядке, огромные глаза под тяжелыми веками были ярко-голубыми, а черты лица — словно вырезанными из гранита. Его нельзя было назвать красавцем в классическом смысле этого слова, но он определенно был весьма привлекателен. Люси поцеловала его снова, и теперь их поцелуй выглядел куда как приятнее.

— Любовь, — мурлыкнул знакомый голос, — самая странная и могущественная магия Страны Чудес. И ты помогла ей свершиться, Алиса. Быть может, теперь и есть шанс для этого мира.

— Если бы я ещё знала, что всё это значит, — устало отозвалась она, опускаясь на край гигантской игральной кости, стоявшей у обочины, — ты ведешь меня странными окольными путями, Чеш.

— Возвращение прошлого имеет свои побочные эффекты, — задумчиво произнес кот, глядя на самозабвенно целующуюся парочку, — например, потерю существенных воспоминаний.

Алиса вскочила, борясь со странным ощущением, с желанием забыть, зачем она здесь.

— Джеффри!— зарычала она, царапая щеки ногтями, чтобы отогнать волну забвения. — Ответьте, умоляю! Кто выбросил вас на улицу? Кто хотел обидеть Люси?

«Подходит поезд, вагоны блестят. Колеса его, как звезды, горят. Не нужно бояться, малышки, потише. Машинист на Луне всех видит и слышит…»

Бывший жаб оторвался от поцелуя, нахмурившись. Он словно пытался вспомнить и… не мог. Но вот глаза его сверкнули, и морщина над переносицей разгладилась.

— Принц… — произнес он и пошатнулся. Люсинда удержала его.

— Вам нужно уходить и как можно скорее, — голос Чешира перешел в злое резкое мяуканье. — Скорее, Алиса!

Она больше не спрашивала. Сграбастав обоих влюбленных за шкирки, она толкнула их в дверной проем. И вовремя. С оглушительным свистом на то место, где они только что стояли, рухнула игральная кость гигантских размеров.

— Джеффри, ответьте, что за принц? Что произошло тогда? — Алиса схватила бывшего жаба за плечо и развернула к себе. — Отвечайте же!

— Принц Эдди, — Джеффри мотнул головой и вцепился в Люсинду, прижав её к себе, — или кто-то другой… спасите нас, Алиса, и я расскажу всё, что знаю.

— Вы забудете прежде, чем я вытащу вас, — Алиса угрюмо поежилась, — ну да ладно, как-нибудь разберусь. Быстрее!

Она пошла вперед, и влюбленные последовали за ней. За дверью была роскошно убранная комната, видимо, жилая. Стены обиты зеленым узорчатым бархатом и отделаны вставками из дорогого палисандрового дерева.

— Придется идти через Ист-Энд, — Алиса двинула ногой в запертую выходную дверь с такой силой, что несчастная дверь слетела с петель вместе с частью косяка. — Через порт и доки.

Они бежали со всей скоростью, на какую были способны, пока не добрались до стены. Затем обе девушки ухватили парня за руки и взлетели, уходя от новых и новых разрядов молний и падавших тут и там маллетов и игральных костей. Небо горело и стенало, почти как человеческое существо.

Алиса лихорадочно искала выход и не находила его. Стоит им остановиться, и молнии найдут свою цель. Защитница Страны Чудес застонала от ярости и отчаяния. Они приземлились на открытом пространстве к востоку от стены Сити и побежали. Ветер доносил до них запах рыбы и гниющих водорослей из доков. А над головами беглецов уже клубились багровые злые тучи.

— Куда теперь? — в отчаянии вскрикнул Джеффри, едва успев выдернуть ошалевшую от ужаса Люси из-под удара маллета. Алиса огляделась. Открытое пространство поросло лишь низкорослыми грибами и тощими кустиками твердой соли.

— Что это? — взвизгнула Люсинда, указывая куда-то вбок. Алиса повернулась и подпрыгнула от неожиданности и испуга. К ним на всех парах мчалась закрытая железная вагонетка. Только кроме колес снизу у неё был жутковатого вида пропеллер над крышей, который и оказался движущим механизмом кошмарного транспорта. В считанные мгновения вагонетка очутилась рядом, и тяжелые железные лопасти замерли и поднялись наверх, словно бутон диковинного цветка. А из открывшейся в боку дверцы высунулась ошалелая рожа Страйфа.

— Живее, мать вашу! — заорал он. — Внутрь!

Алиса толкнула влюбленных в вагонетку и влезла сама. Вагонетка рванула с места, а туда, где она находилась мгновением раньше, ударила раскидистая молния. Страйф ругнулся заковыристо, дергая рычаги, уводя транспорт из-под вражеского огня. Джеффри и Люси сидели на полу, обнявшись. Прелестная головка девушки покоилась на плече мужчины.

— Куда? — спросил Страйф, повернувшись вполоборота к пассажирам.

— Вначале к Шляпнику, потом поглядим! — сказала Алиса, которую всё ещё колотила нервная дрожь. — Туда они вряд ли сунутся, старый зеленый тролль им не по зубам пока что.

— Это точно, — хмыкнул гладиатор, поднимая вагонетку в воздух, — да и за Сэнди он будет драться не жалея своих железных потрохов. И то сказать, там есть, за что подраться.

Алиса ощутила укол странного чувства. На миг ей захотелось оказаться на месте Сэндфайр. И не потому, что Шляпник был увлечен ею, а потому, что Страйфу она нравилась. Смутившись, она отвела взгляд и сделала вид, что усиленно любуется грозным и величественным пейзажем за окошками. Гладиатор сосредоточенно вел кошмарное средство передвижения, лавируя под дождем из различных предметов. Пару раз их едва не задело, спасло лишь искусство Страйфа и то, что они уже подлетали к границе Шляпничьих владений. Под задымленным небом Механического Дворца они были в безопасности.

Корабль отчалил от застывшего берега. Здесь, в море, он был свободен от заклятия Застывшего Времени. Алиса ещё раз взглянула на часы и сунула их в потайной кармашек на русалочьем платье.

Без Исцеляй-гриба невозможно было вылечить Джека, который впал в тяжелое забытье и лежал в укрытой от внешнего мира железной норе во Владениях Шляпника. Но Исцеляй-грибов больше не было. Добыть их было возможно лишь в Обманчивых Глубинах, в Рыбьем городе, где правил новый бургомистр. Со времен уничтожения Кукольника Алиса побывала там лишь раз, поэтому у неё ещё оставался наряд из чешуи русалки, дававший возможность дышать и передвигаться под водой без труда. Правда, пояс от него пришлось отдать Страйфу, который надел его вместо галстука. Отпускать Алису одну с пиратами он отказался наотрез.

— Никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, — сказал он, глядя на девушку с непередаваемым выражением. — Или идем вместе, или не идет никто.

Пришлось согласиться, и с того момента Алиса не пожалела ни разу об этом. Пусть и выросший в Адской Кухне, Страйф оказался большим джентльменом по отношению к ней, чем иные из тех, для кого были открыты двери знатнейших домов Англии.

Капитан Роберт Стивенсон вел корабль на предельной скорости. Но даже несмотря на это и на старые Часы Уснувшего Времени, усовершенствованные Шляпником, сердце у Алисы было не на месте. И она бы окончательно свихнулась от безделья и ожидания, не будь Страйфа. Молодой гладиатор с удовольствием играл с ней в шахматы и научил её игре в «пять пальцев». Но чаще всего они проводили время на палубе, любуясь красотами горящего неба и моря.

Страйф стоял у самого борта, опершись о него локтем и глядя в пламенеющее небо. Ветер шевелил его длинные золотистые волосы, то и дело обнажая стальные иглы, растущие в несколько рядов. Алиса подошла к нему, не представляя, что говорить. Ей просто хотелось немного побыть рядом с ним, чувствуя себя в безопасности.

— Жаль Ванду, — сказал Страйф, не оборачиваясь, — хорошая была девчонка. Говорят, она с Нэн работала ещё в те времена, когда та была хозяйкой в «Русалке». Будь я там, может, вытащил бы и её тоже.

— Зато, — сказала Алиса, ободряюще сжав его плечо, — ты вытащил нас. Без тебя мы бы погибли на берегу.

Страйф повернулся и накрыл её ладонь своей. Его глаза полыхали яркой синевой, иглы полностью исчезли в волосах. Оно и верно, подумала ошеломленная Алиса, сейчас ведь драться не с кем. Страйф хрипло вздохнул, глядя ей в глаза, придвинулся. Его губы оказались так близко. Алиса поняла, что сейчас он её поцелует... Она замерла, глядя на него широко распахнутыми глазами, не испытывая никакого желания сопротивляться.

— Капитан зовет тебя, парень, — сказал один из призрачных моряков, появившись в белой вспышке перед ними, — и ты, Защитница, ты тоже иди.

— Что-то случилось? — Алиса быстро отступила от Страйфа, сжала кулаки, убрав за спину. Моряк не ответил, качнулся и поплыл вверх, к рее, где уже возились двое его сотоварищей.

— Ладно, уже идем, — Страйф тронул её плечо, потянув за собой, и пошел вперед. Алиса задержалась, невольно залюбовавшись его походкой, больше напоминавшей походку тигра, виденного ею однажды в зоопарке. Снова стало горячо в груди и животе, и Алиса закрыла глаза, пытаясь погасить это пламя ледяным ветром. Ей снова пришлось напомнить себе, что любовь не для неё. А Страйф заслуживает лучшей девушки, той, что по-настоящему полюбит его.

Капитан Стивенсон ждал их в каюте, сидя за столом. Его фигура в сумраке слабо светилась бело-голубым.

— Путешествие для нас подошло к концу, — сказал он, знаком пригласив гостей сесть в кресла, — дальше вы пойдете сами. Вам нет нужды тащиться до Рыбьего города. Исцеляй-грибы растут ещё в одном месте, вдесятеро ближе, возле логова Мерскуид. Это самое большое зло Обманчивых Глубин. Но уничтожив его, вы получите больше, чем желали. Потому что на Закрытом Плато растут также и другие грибы, которые называются Вспомнить-всё.

— Новость так новость! И вы молчали, капитан? — Алиса поднялась с кресла, нетерпеливо притопнув, — за какое время мы доберемся до того места?

— Я не слишком представляю, как течет время для людей, — ответил капитан, — но путь через Коралловый Риф будет самым коротким, вам хватит всего лишь нескольких часов на дорогу в обе стороны. Но берегитесь Мерскуид, она ненавидит тех, кто вторгается на её территорию. Именно потому я не говорил вам об этом варианте, но теперь у меня нет выбора. А у вас почти не осталось времени, — он махнул рукой в сторону иллюминатора, за которым виднелась туманная дымка берега и красно-черные полосы, струящиеся по небу.

— А как выглядят те грибы? Вспомнить-всё? — поинтересовался Страйф.

— Они ярко-синие, с белой метиной на шляпке, — сказал капитан, выплывая из-за стола. — Они возвращают даже утраченные навечно воспоминания. Я думаю, Алиса, тебе следует взять несколько штук.

Путешествие под водой практически ничем не отличалось от земных путей. Удивленный и очарованный Страйф безропотно последовал за Алисой в подземный грот, где находился вход в тоннель.

— В жизни не видел такой красоты, — признался он, озираясь по сторонам и любуясь то на стайки рыб, то на прозрачных медуз, то на заросли ламинарии. — Знаешь, я бы не прочь был тут остаться.

— Тогда тебе пришлось бы вечно носить на шее эту удавку, — вздохнула Алиса, — да и не подходят Обманчивые Глубины для людей.

Они двинулись через узкий грот и дальше, в переход, где то и дело в стенах мелькали забранные кораллами отверстия, за которыми дремали хищные устрицы. Страйф снял со стены прекрасный голубой цветок и с улыбкой вложил его в ладонь Алисе. К его восторгу и удивлению, этот подарок очень её обрадовал.

— В темноте светится, очень пригодится, когда мы пойдем через неосвещенные участки, — Алиса бережно сунула цветок в сумку, висевшую на боку, — ещё бы парочку не помешало.

Страйф с охотой исполнил её просьбу, собрав еще небольшой пучок цветов по пути. Пробравшись сквозь густые заросли ламинарии, они оказались в темной широкой пещере, где цветы пришлись весьма кстати. Выходов из пещеры было несколько, и не все они вели в нужном направлении. Пришлось исследовать несколько проходов, ведущих в тупики, а один так и вовсе оказался ловушкой с хищной устрицей, «гостеприимно» раззявившей голодную пасть. И только шестой тоннель привел их к началу Кораллового Рифа.

Они одолели большую часть пути, когда наткнулись на небольшую рыбью деревушку, выстроенную из обломков потерпевших крушение кораблей. Алиса едва стояла на ногах к тому времени, Страйф не предлагал ей помощь лишь потому, что знал — девушка её отвергнет. Но теперь замаячил шанс передохнуть, и гладиатор не собирался упускать его.

— Нам нужна комната, — сказал он старосте рыбьей деревни, — чтобы Защитница могла передохнуть и поспать.

— Боюсь, господин мой, здесь вам будет неспокойно, — вздохнул пожилой рыб, поправляя видавшую виды форменную треуголку. — Владычица Рифа заявится со дня на день за своей обычной данью. Придет она, гневная и страшная, в облаке песка и крови, и пожрет тех, кто окажется на её пути.

— Вы говорите о твари по имени Мерскуид? — спросила Алиса, оживившись.

— Не упоминайте её имени, прошу вас, — всполошился староста, с опаской озираясь по сторонам, — она услышит и придет, а наша дань, увы, собрана лишь наполовину.

— А чем вы откупаетесь от неё? — полюбопытствовал Страйф, провожая взглядом пару симпатичных рыбешек в простых, но опрятных платьях из биссусных нитей моллюсков. Ему всё было интересно и удивительно в этом странном мире.

— Жемчугом и детьми, — староста печально взглянул на молодого человека. — Увы, но это так. Вот уже долгие три дня несколько достойнейших жительниц нашей деревни мечут икру на откуп, но вы же понимаете, дело это небыстрое. Кроме того, несчастные матери оплакивают своё потомство. И все мы вместе с ними, увы.

— Но почему же вы не покинете эти места? — возмутился Страйф. — Неужто легче платить своим потомством?

— Если бы мы только могли! — горестно вздохнул старый рыб. — Думаете, мы не пытались? Магия чудовища держит нас здесь, нас и всех тех, кто имеет несчастье прибыть сюда. Я имею в виду рыб, разумеется.

— А возможно ли уничтожить это существо? — глаза Алисы вспыхнули гневом. — Что оно такое?

Староста едва не сел прямо в черный песок. Несколько мгновений он лишь открывал и закрывал рот, пуская пузыри, и лишь спустя пять минут оправился настолько, что низко поклонился гостям и пригласил их перейти в лучший домик деревни.

По его приказу несколько молоденьких рыбок прибрались в доме и принесли туда угощение: салат из морской капусты, маринованные кораллы и старое густое вино с затонувшего корабля.

Пока голодные путники отдавали дань уважения морским деликатесам, староста медленно, стараясь не упоминать лишний раз имени чудовища, рассказывал о нем и его повадках.

— Живет она в дальней части Рифа, в затонувшем галеоне. Говорят, душа её — это душа корабля, запечатанная во мраке. Обитает эта душа в сундуке, окованном металлом с самого галеона, и не может выбраться. А сама она — часть корабля, гневная от того, что лишена свободы, ведь тело её занимает злое отродье — сирена, — вздохнул пожилой рыб, плотнее натягивая свою треуголку. -Выглядит она как резное украшение, что носят корабли двуногих впереди. И якоря затонувших судов оплетают её деревянное тело. Ими она ловит зазевавшихся рыб и осьминогов и пожирает их. Но более всего любит она рыбьих младенцев, суть икру, что мечут достойные рыбьи супруги, — старик снова горько вздохнул. -Ах, кабы удалось вам победить проклятое отродье и освободить душу корабля, то были бы и мы свободны от её зла, и вечно благодарны вам, нашим спасителям.

Алиса и Страйф переглянулись.

— А где может находиться тот сундук? — поинтересовался Страйф, налегая на салат из морской капусты.

— Говорят, он лежит в корабельной утробе, но путь к нему закрыт, и стережет его злобный Краб-пушкарь. Мимо него возможно проплыть лишь в короткое время, когда его госпожа отсутствует. В иное же время она дразнит Краба и щекочет его своими якорями, не давая спать.

— Мы ничего не обещаем, — сказала Алиса, отодвинув плошку из раковины, вычищенную до зеркального блеска. — Прежде нам самим надо передохнуть и поспать, а потом посмотрим, что сможем сделать. А у меня ещё один вопрос — не знаете ли вы, как пробраться на плато, где растут Исцеляй-грибы?

— Только через логово чудовища, — вздохнул рыбий староста, — и оттуда ещё полдня даже быстрым ходом.

— В общем, драться с этой пакостью нам придется в любом случае, — ухмыльнулся Страйф, добивая остатки кораллов.

От того, чтобы пасть к ногам потенциальных спасителей, старосту удержала только обычная рыбья флегматичность. Почтительно поклонившись, он попятился и исчез за дверью.

— Вляпались, — задумчиво произнес Страйф, — по самое не балуйся. Но жалко их, дурней. Кто бы сказал, что рыбу пожалею, дал бы в морду, и не один раз.

— Кровать! — Алиса застонала от облегчения, заглянув в соседнюю комнатку. — Боже правый. Как же долго я не спала на обычной человеческой кровати!

Страйф хмыкнул, стащив одно из одеял, свернул его вдвое и устроил лежбище в углу.

— Я бы лег в другой комнате, но лучше нам держаться вместе, — заметил он, укладываясь.

— Ты прав, — Алиса со вздохом облегчения стащила с ног шнурованные ботинки и легла, укрывшись одеялом из водорослей. — Возможно даже, нам следует спать по очереди.

— Как скажешь, — отозвался Страйф, которому перепало полюбоваться на изящные ступни и лодыжки девушки, что привело его в отличное настроение. — Могу покараулить, пока ты будешь спать.

— Нет, лучше ты первый. Мне надо подумать, кое-что сопоставить, — сказала Алиса, накрывая светящийся цветок специальным колоколом, чтобы пригасить яркий свет, — связать все ниточки. Это займет время.

— Я не совсем понял, что сказал тебе Квази перед отъездом, — зевнул Страйф. — А сейчас сказать по правде, нет даже сил думать об этом.

Он уснул почти сразу, а Алиса смотрела в щелку в стене, между двумя разошедшимися досками. Мимо плыла стайка разноцветных рифовых рыбок, желтых, голубых, черно-белых. Алиса проводила их взглядом и вернулась в воспоминаниях ко дню перед отплытием, когда пришла в бар к Черепаху.

— Ты уж прости, но свечи только вот такие есть, — сказала она, выкладывая несколько больших огарков, которые успела обобрать с канделябров в замке. — Полотенца не было времени искать.

— И на том спасибо, — кивнул Черепах, подгребая к себе огарки, — перетоплю и сделаю новые фитили, благо, этого добра достаточно.

— Послушай, — Алиса забралась с ногами на высокий деревянный табурет и облокотилась о стойку, — что тебе известно о тех из людей, кто проходил через Зеркальную Линию?

— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился Квази, отложив полотенце, которым протирал кружки. — Если чистокровные люди, то… Собственно, только ты да ещё тот парень. А больше никого.

— Какой парень?

— Тот, которого Кукольник привел, — Квази поставил кружку на стойку и щедрой рукой плеснул туда бренди. — Будешь?

— Нет, спасибо. Так что за парня привел Кукольник? И когда это было?

— Задолго до твоего второго пришествия. Вскоре после первого, когда казалось, что всё идет на лад.

— А поподробнее?

— Ну, ты ведь ушла тогда. Вскоре после того объявился Кукольник, и вначале мы не видели в нем угрозы. Всё произошло так неожиданно, так странно. Он пришел с мальчишкой, чуть старше тебя. Жалкое было зрелище! Но оказалось, что мальчуган был способен с помощью своих снов менять и подчинять наш мир. Кукольник с его помощью опутал Страну Чудес своими проклятыми нитями, и мы долгое время жили в страхе. А потом вернулась ты…

Квази отвлекся на кружку, принявшись драить её полотенцем с ожесточением, достойным лучшего применения.

— А что ты знаешь о Радужном Грибе? — рискнула спросить Алиса, впрочем, не надеясь даже на положительный ответ. Тем сильнее она была удивлена, когда Черепах задумчиво покивал.

— Слышал я про такое. Но здесь они не растут, к счастью, наверное. Только под морем, в Обманчивых Глубинах.

— Почему к счастью?

— Это очень страшная штука, Алиса, — вздохнул Квази и отхлебнул солидный глоток бренди, — это гибель для нашего мира. Его могут употреблять лишь те из людей, кто стоял на краю смерти и чей мозг поврежден болезнью. Отведав Радужного Гриба, они становятся почти всемогущими. Им подвластны Норы и Врата в любые миры.

— Всё это очень странно, Квази, — нахмурилась Алиса, вертя в руках спичку, извлеченную из сумки, — по словам существа… того, кто захватил Королевские Земли, мы с Джеком — единственные, на кого подействовал Радужный Гриб.

— А как ты думаешь, почему ты так легко проникала в нашу Страну Чудес?— задал ответный вопрос Черепах. — Об остальном тебе лучше спросить Чешира, я и так сказал слишком много.

Алиса чиркнула спичкой о стойку и уставилась на золотистое пламя.

— Чешир, думаю, пришла пора сказать правду, — жестко произнесла она. — Я требую ответов. А иначе катись всё в Ад!

— Ну, наконец-то ты хотя бы научилась стоять на своем, а не спускать по ветру свое желание знать, — хмыкнул котяра, появляясь прямо на стойке. Выглядел он ещё более изможденным, чем обычно, на лбу и ушах порезы воспалились и сочились белесой смесью крови и гноя, а серьга исчезла.

— Отвечай, — Алиса с трудом заставила себя говорить спокойно, — кто или что я такое? Почему Радужный Гриб действует только на нас с Джеком?

— О Джеке скажу лишь, что он стоял на краю однажды, и болезнь изменила его, уничтожила преграды в его голове, — покачал головой Чешир, укладываясь на стойке. Его впалые бока тяжело вздымались и опадали. — А насчет тебя… что могу я сказать, Алиса? Что ты всегда была частью Страны Чудес? И что Страна Чудес — это отчасти порождение твоего больного рассудка. Твоя боль, твоя болезнь, и твоё желание быть нужной.

Алиса едва не выронила почти догоревшую спичку.

— О чем ты говоришь, кот? — голос её позорно дал «петуха». — Что за глупости?

— Ты была очень больна. Твоя мать едва выходила тебя, вытащила из рук Смерти. Но проход в Страну Чудес оказался открыт для тебя, как и для Джека. Вы оба были больны и мозг твой поврежден, как и его.

— Ты врешь!— Алиса сжала побелевшие руки. Глаза её стали огромными, чуть не в половину лица.

— Зачем мне это? — устало мурлыкнул Чешир. — Одно скажу тебе — ты действительно фактически создала Страну Чудес, взяв за основу умирающий мир, лежащий по другую сторону Вечности. Ты возродила его, ты дала ему новую жизнь.

— Но я ведь нормальная! Я не сумасшедшая!

— Безумие не выбирает, Алиса. И твой путь лежит в Страну Чудес, потому что ты сама призвала её в этот мир. Ты — созидательница и владычица, как и принц Эдди, он же Джек Кричер.

— Как и Бамби? — в голосе Алисы появились нотки сарказма. — И как несчастная девчонка, которую готовили мне на замену? Как-то слишком уж много повелителей на одну Страну Чудес!

— Девчушка не призывала этот мир, она лишь могла приходить в него по своему желанию. А Бамби не проникал в наш мир, — покачал головой Чешир, — Кукольник был лишь его Отражением, жестокой тварью, созданной чуждым разумом из тайных желаний и потребностей. Его помог создать тот, кто таился за спиной у Бамби, тот, кто сейчас простирает свои нити по Стране Чудес.

— Машинист, — угрюмо кивнула Алиса и потерла виски, — всё так сложно, кот. И я все ещё не представляю, что мне делать или хотя бы с чего начать. Поэтому для начала давай-ка, я промою твои царапины. Ты неважно выглядишь.

Улыбка Чешира на сей раз была почти такой же яркой, как и в первые дни их знакомства.

— Ты все-таки предложила это, — удовлетворенно произнес он, — это значит, ненависть оказалась слабее, чем сострадание. Просто погладь меня, Алиса, этого будет достаточно, чтобы излечить самые болезненные раны. Я ведь говорил уже, что ты — владычица этого места. Здесь тебе подвластно всё.

Она осторожно коснулась припухшего, сочащегося гноем кошачьего лба и кончиками пальцев повела между ушей. От пальцев на серой безволосой шкуре оставались золотые следы. На глазах исчезали глубокие язвы, покрывающие исчерченное татуировками тело. Кот сел и принялся вылизывать переднюю лапу раздвоенным ярко-алым языком.

— А теперь тебе надо поспешить, — сказал он, наклонив голову так, что вновь появившаяся в ухе серьга едва не выпала из отверстия. — Пока Джек в беспамятстве, его разум пребывает в полной власти Машиниста.

Алиса открыла глаза, глядя перед собой. Из угла доносилось тихое посапывание — Страйф не собирался упускать ни мгновения положенного ему отдыха. Алиса повернулась так, чтобы видеть его растрепанную светловолосую голову, лежащую на сплетенных руках. Ей было приятно смотреть на него, приятно было видеть его и находиться рядом. Но при мысли даже о том, что он коснется её, обнимет, девушке становилось так худо, что сердце отказывалось биться. В памяти всплыли непрошенные, ненужные воспоминания о том, что творил с ней Бамби. Он заставил её забыть о ночах, что она делила с ним, а теперь те мерзкие сцены всплыли в памяти. Лишенная рассудка и воли, марионетка в его руках, она вынуждена была терпеть его ласки и поцелуи, отвратительный шепот во мраке, когда ему припадала охота сравнить её прелести с прелестями Лиззи.

«Никто не коснется тебя, кроме меня, Алиса. Ты — моя личная шлюха. Как и твоя сестра. Быть может, когда ты мне надоешь, я буду продавать тебя… скажем, по цене втрое большей, чем полагается за строптивую сучку с холодной и вечно сухой вагиной. Твоя красота стоит того. Хотя твоя сестрица была куда горячее…».

Она заскулила, пытаясь вырваться из-под власти кошмарных воспоминаний. Сжалась в комок, всхлипывая от чудовищной боли, от обиды. Память вернулась, когда её не просили. Вернулась, когда не была нужна. И оставила её лежать в луже слез, грязи и боли, изнемогая от желания умереть.

— Алиса, девочка, что такое? — раздался над головой встревоженный голос Страйфа.

Он сел на край кровати и обнял её, укрыв одеялом. Прилег рядом, словно как-то мог защитить её от боли. Алиса хныкала и скулила, не имея сил даже на полноценный плач. Прикосновения гладиатора были нежны, но несли кошмарную, непереносимую боль. Он не мог, не должен был желать её, не должен был любить шлюху, делившую постель с убийцей собственной сестры. Это было неправильно, противоестественно.

— Всё хорошо, малышка, — шептал он, осторожно баюкая её, — не бойся. Всё будет хорошо. Ты справишься.

Она зарыдала и повернулась, уткнувшись ему в грудь. Страйф не делал попытки прижать её или поцеловать, просто лежал рядом и его низкий сильный голос проникал в сознание, заглушая мерзкий шепот воспоминаний. Чувствуя на плече его руку, Алиса заплакала ещё горше и плакала, пока не впала в тяжелое забытье.

Она очнулась от того, что рука гладиатора нежно трогала её волосы.

— Проснись, малышка, — позвал Страйф, — просыпайся. Рыбьи разведчики прибыли. Говорят, эта тварь уже выползла из своего логова и направляется сюда.

Алиса села на постели, сбросив остатки дремы. Сняла колпак с сияющего подводного цветка. Торопливо натянула и зашнуровала ботинки, и только потом взглянула на спутника.

— Есть план… или что-то вроде плана, — сказал Страйф, когда они перешли в соседнюю комнату и накинулись на завтрак, присланный старостой. — Вчера наш старичок обмолвился, что душа этой штуковины находится где-то в ловушке за кораблем. И сторожит её краб. Но сейчас-то этой гадины нету рядом и он спит. Так что ты давай беги за сундуком, и пошустрее, а уж я постараюсь её задержать, а может, даже убить, если получится.

— Ну уж нет! — Алиса сглотнула, проталкивая в сжавшееся горло кусок маринованного коралла. — Это верная смерть! Я тебя не оставлю одного сражаться с ней!

— Если все сделаешь быстро, вернешься и поможешь, — ухмыльнулся гладиатор. — Но думаю, разделиться — наш единственный шанс победить эту мерзость. Да и мне одному спокойнее будет.

— Это почему?

— Да потому что за тебя не надо будет бояться, — пожал плечами Страйф.

Алиса сглотнула, стараясь не смотреть на него. Проверила ножны с Вострым Ножом и часовую бомбу, что прихватила с собой на всякий случай.

— Вот, держи, — вытащив бомбу, она сунула её в руки Страйфу, — это помогает отвлечь врага. Сама не раз пользовалась. И будь осторожен.

Она двинулась к двери, но гладиатор одним прыжком настиг её и притянул к себе. Его губы оказались на удивление мягкими. Поцелуй был коротким и почти целомудренным. Потом Страйф выпустил Алису из объятий и слабо усмехнулся.

— Вот теперь и умереть не страшно!

Алиса опустила голову и поплелась к двери. У неё не было ни сил, ни времени объяснять Страйфу, что ему лучше поискать себе возлюбленную в другом месте.

— Пожелай мне удачи, малышка, — тихо произнес Страйф за её спиной.

— Удачи тебе, — прошептала она, борясь с желанием обернуться и броситься к нему, обнять, — удачи тебе, Страйф.

— И тебе, — отозвался он.

Она бежала вдоль Рифа, прячась в водорослях, обильно покрывавших дно морское. Примерно на половине пути она увидела багрово-желтое облако, из которого то и дело вырывались металлические жала, пронзая тела незадачливых рыбешек, имевших неосторожность не убраться вовремя с пути монстра. Алиса легла между камней, стараясь не поднимать головы. По её телу пробежали мурашки, когда монстр приблизится. Дышать стало тяжело из-за мириадов песчинок, взметнувшихся в воде. Алиса проводила его взглядом, молясь про себя неизвестно кому, чтобы со Страйфом ничего не случилось. При мысли о том, что он может умереть, сердце её сжалось от ни с чем несравнимого ужаса. Только не он! Кто угодно, только не он!

Монстр ушел далеко в сторону рыбьей деревушки. Алиса вскочила и со всей скоростью, на которую была способна, помчалась в противоположную сторону. Парочка снарков не сумела надолго задержать её, Алиса расправилась с ними несколькими ударами ножа, получив лишь легкий укус в руку. Болезненный, но ничего страшного, вполне привычная боль.

Вдали показался громадный остов корабля. Алиса прищурилась, вглядываясь в темные тяжелые очертания. Лишь подобравшись ближе, она поняла, что отсутствует резное украшение на носу корабля. Очевидно, оно и было физическим телом Мерскуид. Алиса принялась оббегать гигантский корабль в поисках удобного пролома, и ей повезло. Недалеко от кормы в корпусе галеона темнела внушительная дыра, в которую без труда протиснулся бы даже Шляпник. Со вздохом облегчения Алиса подпрыгнула, ухватившись за край пролома, подтянулась и влезла внутрь. Здесь было темно и ничего не видно на расстоянии вытянутой руки, и кстати пришлись светящиеся цветы, подаренные Страйфом. Их мягкое бело-голубое сияние струилось, не раздражая глаз, не слепя, выхватывая из темноты обрывки цепей, подпорки, обросшие ракушками до такой степени, что дерева под ними не было видно.

Алиса медленно продвигалась вперед, то и дело наклоняясь, чтобы подсветить себе путь. Пару раз она все-таки споткнулась о петли для цепей и здорово рассадила колени об острые раковины.

Днище галеона было усеяно густым слоем ракушек и известковых наслоений. Понадобилось время, чтобы пробраться вглубь трюма. Алиса подняла цветок, пытаясь осветить как можно большее пространство. Мутная вода вокруг здорово снижала видимость, но в конце концов Алисе удалось разглядеть в самой дальней части трюма что-то вроде пролома. Действуя фактически наугад, она добралась до отверстия и протиснулась в него, зажав цветок в зубах.

Площадка была небольшой, и сундук стоял в самом её центре. Алиса принялась осматривать крепления и замок. Будь у неё с собой Лошадка, проблем бы не возникло, но Лошадка была слишком громоздкой, чтобы таскать её с собой, да и не предполагалось, что придется вскрывать сундук. Замок был огромный, но проржавелый насквозь, весь усаженный мелкими ракушками. Алиса огляделась в поисках орудия и заметила у самого остова проржавевшую полосу металла. Она тоже была вся в ракушках. Нарвав длинных стеблей ламинарии, Алиса обернула один конец полосы и взялась покрепче. Ламинария выдержала всего пару ударов. Замок выдержал три. В воде расплывались облачка крови с иссеченных Алисиных ладоней, но она не обращала внимание на саднящую боль. Откинув крышку, она слабо рассмеялась и сама вздрогнула от собственного жуткого смеха.

— Благодарю тебя, дитя, — мягко произнес светящийся призрак прекрасной женщины, — я не надеялась обрести свободу. Но кто ты?

Алиса коротко рассказала о своей миссии и о том, что её друг сражается с монстром в одиночку. Выслушав её, леди-призрак медленно кивнула.

— Отправляйся за тем, за чем пришла, дитя. Твоему спутнику я помогу. Твой путь лежит через вон ту гряду, обогнешь её и беги вдоль черного рифа. Ты сразу увидишь белых медуз. Самая крупная из них охраняет плато, на котором растут грибы. Прощай и будь добра к себе так же, как была добра ко мне.

Алиса проводила взглядом сияющую фигуру. Сердце её сжалось от последнего напутствия. Она помнила, то же пожелали ей освобожденные души пиратов во время её первого путешествия в Обманчивых Глубинах. Быть доброй к себе… разве возможно это после всего, что было? После того, как она делила постель с убийцей своей семьи. После того, как постаралась стереть из памяти страдания и отчаяние Лиззи. Заслуживает ли она прощения?

Она добралась довольно скоро. Особых проблем не возникло, если не считать, что привлеченные ароматом её крови, за ней погнались три снарка. Прикончив тварей, Алиса немного задержалась, чтобы перевязать кровоточащие ладони. Даже отсюда было видно плато и светящиеся шляпки грибов. Она спокойно преодолела расстояние до плато, заодно немного подлечившись в крупной Фиалке-Уменьшалке, росшей на краю огромного белоснежного гриба-платформы.

Исцеляй-грибы росли небольшой колонией в самой глубине грибного леса. Алиса осторожно срезала с десяток среднего размера грибов, у которых шляпка начала белеть — верный признак наивысшей целебной силы. Заполнив сумку наполовину, она подошла к другой колонии. Эти грибы были изумительной радужной расцветки и светились, переливаясь. Алиса сглотнула, пытаясь справиться с подкатившей дурнотой — это были те самые, радужные, которыми потчевал их с Джеком проклятый Бамби. Почти не осознавая, что делает, она срезала несколько штук и опустила их в свою сумку. И только потом заметила небольшую купу прелестных синих грибов, на шляпках которых ярко сияли белоснежные отметины. Грибы «Вспомнить-всё»!

Заполнив ими оставшееся в сумке место, Алиса стянула горловину продетой в неё тесьмой. Следовало поторопиться. Она от всего сердца надеялась, что со Страйфом всё в порядке.

Гладиатор ждал её у входа в Рыбью деревню. Сидел на скамеечке из обломков корабельных досок и чистил острием ножа грязь из-под ногтей. Вид у него был потрепанный и усталый. Возле рта и груди клубились красноватые кровяные облачка.

— Ты жив! — Алиса едва подавила желание подбежать к нему, обнять. Почему-то стало трудно дышать, словно она потеряла свой русалочий наряд, и глаза защипало от слез. Она стояла, положив руки на сумку, словно пытаясь отгородиться от собственных чувств, от нежности, от болезненного влечения к этому красивому молодому воину.

— Жив, как видишь, — улыбнулся Страйф, подняв голову, — хотя этой твари немногого недостало, чтобы меня прикончить. Ты все-таки успела выпустить душу корабля. Очень вовремя, девочка! — голос его звучал хрипло, надорвано.

— Ты ранен? — с трудом справившись с нервной дрожью, спросила Алиса.

— Есть немножко, — хмыкнул он, выразительно прижав ладонь к разодранной черной куртке на груди, — ей все-таки удалось зацепить меня своим якорем. Помогла твоя бомбочка, эта гадина здорово удивилась, когда я её взорвал прямо у неё перед носом. Удивилась и разозлилась. Добралась-таки до меня, как видишь. Но тут подоспела сверкающая дамочка и вправила ей мозги. Это было впечатляюще, детка, уж можешь мне поверить. Много я повидал драчек, а такой не видывал. Всё ж таки когда бабы дерутся, мужику лучше не лезть — убьют к чертям собачьим!

Алиса подошла к парню и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от ярости и сочувствия. Рана была очень глубокая, монстру удалось подцепить ребро и сломать его. Видимо, легкое тоже было повреждено, отсюда кровь изо рта. Алиса торопливо запустила руку в сумку и извлекла из глубины Исцеляй-гриб.

— Съешь это.

Страйф послушно взял лекарство и принялся осторожно жевать. Алиса присела рядом на скамейку — ноги внезапно отказались подчиняться.

— Хорошо, — блаженно вздохнул Страйф, и голос его уже не хрипел и не булькал, — спасибо, крошка.

Он повернулся к Алисе, и девушка увидела, что рана на его груди быстро затягивается.

— Хорошая штука этот грибок, — ухмыльнулся гладиатор, — мне бы таких парочку в те дни, когда дрался на ринге. Пригодились бы здорово.

— Нам пора идти, — с трудом произнесла Алиса, на которую усталость вдруг навалилась чудовищным весом, — надо подниматься на поверхность.

— Пойдем, — кивнул Страйф, — только сначала зайдем к рыбёшкам, они хотели тебя поблагодарить.

— Думаю, я смогу обойтись без этого, — вздохнула Алиса, — ну да ладно, пойдем.

Они вернулись к кораблю ещё до окончания ночи. Капитан Стивенсон тут же велел сниматься с якоря, и спустя пару дней корабль пристал к застывшим берегам Страны Чудес. Отправившись на разведку, с почти непереносимым облегчением Алиса удостоверилась, что контроль Машиниста не смог преодолеть границ зачарованной зоны. Тут и там валялись застывшие карты и отвратительные твари, напоминавшие слитые воедино руины и получеловеческие тела с уродливыми головами-масками. За границей Застывшего Времени твари неспешно патрулировали, время от времени посылая разведчика для проверки. Над королевской башней высилась громадная металлическая конструкция, напоминающая вытянутую и изогнутую пирамиду, сплошь покрытую металлическими пластинами.

Вернувшись на берег, Алиса рассказала Страйфу об увиденном. Гладиатор призадумался.

— Думаю, первым делом нам надо вернуться во владения зеленого. Потом я пойду поднимать ребят, а ты вылечишь Джека.

— Времени может не быть.

— Если не поспешим сейчас, его не будет вообще, — гладиатор кивнул на творение Машиниста, видневшееся даже с корабля. — Так что вперед, крошка Лидделл!

Взявшись за руки, они сошли на берег.

Лишь очутившись во Дворце Механизмов, Алиса отключила Часы Застывшего времени, и мир снова наполнился грохотом и плеском. Страйф, не теряя времени, умчался собирать штурмовую команду, а Алиса подозвала слонявшегося без дела Глазайника и поручила вскипятить воду для чая. Разжиться двумя заварочными чайничками оказалось несложно. В один Алиса бросила размельченный Исцеляй-гриб, в другой — парочку грибов Вспомнить-всё.

Передав чайник с настоем Исцеляй-гриба девушкам и поручив им напоить Джека, Алиса поспешила в отдельную комнатку, которую облюбовали для себя сэр Джеффри и Люсинда.

Это была небольшая, но по-своему уютная комнатка, отгороженная с одной стороны решеткой, в которую проникало тепло от кипящего чая. На кушетке, покрытой обрывками шляпничьей смирительной рубашки, тихо посапывала Люси. Сэр Джеффри мастерил что-то из медной проволоки и нескольких железных цилиндров. При виде Алисы он радостно улыбнулся.

— Вы вернулись! Хвала Небесам, мисс Лидделл! Люси так за вас тревожилась! Да и мне было не по себе.

— Пришла угостить вас чаем, а заодно и переговорить, — Алиса придвинула железный табурет, усевшись и поставив чайник и две маленькие фарфоровые чашечки, снятые с Сумасбродов.

— Боюсь, больше того, что я уже рассказал, вам из меня не вытянуть, — грустно откликнулся бывший жаб, — я ведь почти ничего не помню.

— Это как раз поправимое дело, — Алиса наклонилась, разливая чай по чашкам, — и вам и мне предстоит вспомнить много чего.

Она придвинула чашку к сэру Джеффри, а вторую взяла в ладони, пытаясь сосредоточиться. Первый глоток был жгучим и неприятным, отдавал полынной горечью. Чай ударил в голову не хуже бренди, ломая воздвигнутые Бамби барьеры и заслоны. Перед глазами Алисы промчалась череда образов прошлого. Пришлось ей опереться локтями о стол, голова сильно кружилась. Прошло несколько минут прежде, чем она смогла выпрямиться.

— Помните последний раз, когда вы приходили к нам? — медленно произнесла Алиса. — Вы принесли рисунок нового вида бабочки, вы говорили об этом виде, совершенно неизвестном, лилово-синей и черной расцветки, — Алиса нервно потерла пальцами виски, — был найден лишь один подобный экземпляр, к сожалению, уже мертвый. А рядом с ним расположилась колония грибов также неизвестного вида.

— Да, я припоминаю тот вечер и ту беседу, — задумчиво кивнул бывший жаб, — ваш отец живо заинтересовался экземпляром Акватанатоса, так мы решили назвать тот вид. Увы, я оставил его у мистера Лидделла для фотографирования именно перед той проклятой ночью…

— Вы также говорили о грибах неизвестного вида, — напомнила Алиса, — и тогда отец сказал, что некоторые виды бабочек переносят пыльцу растений и грибные споры на своих крыльях. Не могли бы вы описать эти грибы?

— Как странно, — голубые глаза сэра Джеффри вспыхнули из-под тяжелых век, словно в голове его кто-то зажег электрическую лампочку, — не вы первая спрашиваете о них. Но я лишь могу сказать, что уже видел подобные экземпляры.

— Где видели? — Алиса в волнении вскочила и уставилась на собеседника.

— В приемной доктора Бамби в Хаунсдичском приюте, — уверенно ответил сэр Джеффри. — В основном, мелко нарезанную заготовку в открытой заварнице, но сверху лежал крошечный грибок той же диковинной расцветки. Очевидно, Бамби собрался заварить чай, он как раз ополаскивал чайник в соседней подсобке. Помню, меня ещё удивило, что он делал это сам, вместо того, чтобы поручить кому-то из своих подопечных.

— Ещё бы! — Алиса заскрипела зубами от нахлынувшей ярости. — Кто, кроме него, мог бы точно отмерить дозу гриба, так чтобы не убить… Так говорите, у вас был запас?

— Да… но тут ключевое слово «был», — сэр Джеффри отпил немного остывшего чая из своей чашки и зажал её в ладонях, — спустя несколько дней после моего визита в Хаунсдич ко мне в дом вломились воры. В тот дом, где я держал лабораторию и большую часть моей коллекции. Случился пожар, в нем сгорело множество образцов. В том числе редчайшие растения, привезенные с Мадагаскара, с Тасмании. Полицейские сказали, что, скорее всего, дело рук каких-то наркоманов, решивших, что я держу так же и опиум. Никто не расследовал то дело, улик преступники не оставили. В том пожаре погибли и образцы грибов.

— Либо кто-то забрал их, — сквозь зубы произнесла Алиса, подставляя глазайнику свою опустевшую чашку. — И я даже могу сказать, кто именно.

— Бамби, — медленно кивнул сэр Джеффри, — когда я снова увидел ту заварницу, крышка на ней была чуть приподнята, не закрывалась плотно из-за того, что заварница была переполнена.

— Вы приходили за…

Губы сэра Джеффри тронула нежная улыбка, в которой были все чувства, что таились в сердце.

Он бросил взгляд на кушетку, где тихо посапывала девушка-бабочка.

— Да, за Люси. Я желал забрать мою девочку из приюта. Мне было все равно, что скажут в свете, мои родители к тому времени умерли, а друзья… был лишь один, хороший, верный друг. Возможно, лишь благодаря ему Люси осталась жива. Всё, чего я хотел, это по-тихому обвенчаться с ней и увезти её подальше от Лондона.

— Даже несмотря на скандал, который разразился бы в свете?— невольно улыбнулась Алиса.

— Мне было плевать, — вздохнул сэр Джеффри, — как и теперь, тогда я готов был весь мир обменять на одну улыбку моей девочки.

— Что же случилось тогда? Почему вы не забрали её?

По лицу бывшего жаба прошла тень, словно сами воспоминания причиняли ему боль. Он взял из сахарницы кусок сахара и раздавил его в пыль между пальцев.

— Люси уже было восемнадцать лет, потому её держали в другой части приюта, вместе с взрослыми девушками и юношами, — медленно произнес он, глядя перед собой, словно в те далекие дни. — Мне не терпелось увидеть её. И я прошел небольшой коридор, что отделял детскую часть приюта от взрослой. Плач Люси я услышал ещё в коридоре и бросился к ней.

Он замолчал, взяв и раздавив ещё кусок сахару. Пальцы его дрожали, губы побелели от напряжения.

— Бамби… был там. Держал мою девочку, пока другой выдавливал воздух из шприца.

— Кто был другой??

Сэр Джеффри угрюмо взглянул на Алису, которая стояла, опираясь руками о железный столик, и смотрела на него из-под челки.

— Принц Эдди, — неохотно признался он, — я узнал бы его из тысячи. Такое лицо трудно забыть.

— Наследный принц? — недоверчиво произнесла Алиса.

— Официально он пребывал в те дни в Эдинбурге, — Джеффри прокусил губу и теперь слизывал кровь, — но я готов был поклясться собственной душой, что это был именно Альберт Виктор Эдвард, прозванный принцем Эдди. Вот только…

-Что? Говорите!

— Было нечто очень странное, — медленно произнес сэр Джеффри, — нечто, показавшееся мне странным уже после, когда все произошло. Когда прошел первый шок.

— Не тяните, прошу вас!

— Простите, мисс Лиддел, мне, правда, тяжело вспоминать те дни. То, что случилось потом, было отвратительно. Вся эта травля и суды по нелепейшим обвинениям. Итог вы видели… Простите, я постараюсь объяснить. Я хорошо знал Эдди, так уж получилось, что мы не раз встречались на приемах и были представлены друг другу. И тот Эдди, которого я знал, был благородным, добросердечным и очень сострадающим человеком. Однажды на моих глазах он перенес довольно крупного паука в ладони и выпустил саду, дело было на одном из званых вечеров у лорда Сомерсета. И тот Эдди, которого я знал, не мог бы терзать ни в чем неповинную слабую девушку, выворачивать ей руку.

Увидев это мерзкое зрелище, я совершенно потерял самообладание. Набросился на обоих негодяев, основательно потрепал их. На мое несчастье, Бамби успел дернуть шнур звонка и вызвать телохранителя, который оглушил меня. Очнулся я уже на улице, под утро. Видимо, вынесли меня ночью, сочтя мертвым. В ту же ночь, как оказалось, была убита женщина. Одна из жертв убийцы по имени Джек Потрошитель.

Алиса едва не села прямо на железный пол. В голове словно сошелся паззл. Но этого просто не могло быть!

— Послушайте, — охрипшим от волнения голосом произнесла она, — а я ведь помню… Билли, один из малышей приютских, рассказывал про монстра, убивающего женщин в Уайтчепеле. Тогда мне было не до того, но… вы думаете, это было дело рук принца? Но это же невозможно!

— О чем вы, мисс Лидделл?

— Билли говорил, что убийца разрезал своих жертв на кусочки. И потом, я слышала толки, ходившие среди людей. Говорили, что Потрошитель очень искусно разрезает свои жертвы.

— Вы намекаете, что у убийцы медицинские познания?

— Больше того! Джек сам признавался мне, что медицина ему давалось с легкостью. Он хотел быть хирургом. Боже Милостивый, нет, я не верю!

— Вы про того юношу, которого принес Шляпник? — недоверчиво произнес сэр Джеффри. — Я не видел его лица, но видел, как другой молодой человек, боец, что прилетел за нами на той странной вагонетке, нёс его на руках следом за девушками.

— Послушайте, — Алиса с трудом ухватилась за уколовшую её мысль, — мне странно лишь одно — почему не убили Люси? Ведь она была опасна для них, она знала.

— На следующий день, понимая, что вряд ли смогу снова проникнуть в Хаунсдич, я попросил своего единственного друга сэра Джеральда Лоузи наведаться туда и проявить интерес к моей малышке. Я надеялся, что жадность Бамби окажется сильнее страха. Ведь на меня уже началась охота и травля. Джерри попытался было насовсем выкупить Люси, но Бамби соглашался лишь на кратковременные её визиты за очень высокую плату. Думаю, в свободное время он делал всё, чтобы стереть у неё воспоминания о произошедшем… и обо мне. Разумеется, Джерри к ней пальцем не прикоснулся, она лишь отсыпалась и приходила в себя в его доме на Черч-роуд. Однажды мне удалось пробраться туда незаметно, но моя девочка спала так сладко, что я не решился разбудить её. Лишь оставил на ночном столике коробку с Inachis io, которая ей так нравилась. После Джерри рассказывал, как она плакала над этим жалким подарком, как сожалела, что я не разбудил её. Видит Бог, мисс Лидделл, я готов был бросить к её ногам весь этот проклятый мир! И видит Бог, я в неоплатном долгу перед вами за то, что вы вернули мне мою прекрасную леди Павлиний Глаз.

Он поднялся с места и подошел к кушетке, спаянной из нескольких стальных листов и укрытой драной смирительной рубашкой. Люси сладко спала, подложив под голову руки и собрав крылья. Наклонившись, сэр Джеффри коснулся губами пушистых волос девушки.

— Я не знаю, что случилось потом. Из газет было ясно, что Потрошитель исчез. Несмотря на слухи, ходившие как в свете, так и в кварталах простых обывателей, принц Эдди не мог присутствовать при последних двух убийствах. И всё же мне не давала покоя тревога, почему же началась эта травля? Почему? Ведь я не был опасен для них, всего лишь желал выкупить девушку, которую любил. Что стоило им пожертвовать ею?

— Быть может, вы видели что-то такое, чего не должны были видеть, — задумчиво произнесла Алиса, поднимаясь со стула, — пойдемте, посмотрите на Джека. Быть может, кто знает, и он узнает вас. И вспомнит, что случилось с ним до встречи с Бамби.

Джек уже очнулся от долгого сна. Он всё ещё был слаб, но под воздействием чая из Исцеляй-гриба с легкой добавкой измельченного Вспомнить-всё, быстро шел на поправку. Поправке весьма способствовали танцы нескольких красавиц, решивших развлечь больного. При виде Алисы Джек с улыбкой попытался сесть, но хорошенькая светловолосая девушка по имени Бала решительно пресекла эту попытку.

— Страйф рассказал, что вы сделали, чтобы спасти мне жизнь, — голос молодого человека был ещё слаб. — Никто не сделал бы большего, мисс Алиса.

— Я рада, что вам уже лучше, — она с улыбкой присела рядом, накрыв руку парня своей маленькой ладошкой. — Я привела человека. Возможно, вы встречались раньше. До того, как попали к доктору Бамби. Постарайтесь вспомнить всё, что сможете.

Джек взволнованно приподнялся и подтянулся на руках, садясь.

— Где он, мисс Алиса? Я хочу его видеть!

— Здесь… — сэр Джеффри шагнул к постели и тяжело опустился на одно колено, — здесь, ваше высочество.

Джек с жадностью всматривался в его резкое грубоватое лицо. Алиса видела, как тяжело вздымается грудь парня, как он поднимает руку, пытаясь дотронуться до гостя.

— Джеффри? — недоверчиво произнес Джек, касаясь лица бывшего жаба. — Джеффри, это вы, старина? Что вы тут делаете?

По настоянию Чешира Алиса съела небольшой радужный гриб. Джек, которому предстояло защищать владения Шляпника в отсутствие хозяина, так же проглотил небольшой грибок.

— Это поможет вам, сделает ваш рассудок достаточно мощным, чтобы возможно было защищать себя и земли вокруг, — сказал кот, медленно исчезая.

— Одна ты не пойдешь, — сказал Страйф, застегивая на бедрах пояс с ножами, — Шляпник и Сэнди тоже идут с нами. В прошлый раз зеленый нас вытащил, без него каюк бы нам пришел.

— Кто пришел? — рассеянно спросила Алиса, проверяя Перцемолку, которую утащил из-под носа у Герцогини один из наиболее вменяемых Сумасбродов, одолженный Алисе Шляпником.

— Каюк… ну… шандец… смерть, в общем, — Страйф ухмыльнулся. — Судя по всему, драчки не избежать. Я уже поднял ребят на уши, Келли и Амбер поведут две группы с двух разных сторон. Огневая поддержка нам не помешает, но тут поможет зеленый. Он нам дает несколько десятков своих глазастых чайников. Они расчистят дорогу.

— Это хорошо, — Алиса заметно приободрилась, — но та Машинерия, что мы видели, возвращаясь по реке… что-то мне говорит, что пока мы не уничтожим её, Машинист будет неуязвим. Чешир, ты ещё тут?

— Здесь, — мурлыкнул Чешир, демонстрируя сверкающую улыбку из темного угла, — всегда к твоим услугам, Алиса.

— Вероятно, ты сможешь подсказать нам, как уничтожить Машинерию, — сказала она, помогая Страйфу закрепить на спине круглый щит. — Она огромная! Вряд ли человеку под силу…

— Машины, машины… — проворковал кот, закатив глаза, — мало кто понимает, как они уязвимы. Крохотная песчинка в хрупком механизме — и всё!

— До механизма ещё надо добраться, — пробурчал Страйф, поворачиваясь и двигая плечами, чтобы проверить, не мешает ли защита драться. — Там же сплошная листовая сталь!

— Часто при великих размерах существует шанс упустить в малом, — пожал костистыми плечами вредный кошак и растворился в воздухе.

Шляпник и Сэнди уже ждали их на выходе из замка. Танцовщица, одетая в кольчугу из крышечек самых маленьких заварочных чайничков, выглядела сногсшибательно. Шляпник же откровенно балдел, глядя на красавицу в доспехах круглыми влюбленными глазами.

— Отличная защита, — одобрительно взглянул на Сэнди Страйф, — и смотрится впечатляюще.

— Это Шляпник сделал, — Сэндфайр с мечтательным видом прижалась к руке возлюбленного, — переплел тонкой проволокой все эти крышки, всю ночь трудился.

Шляпник подхватил её на руки и прижал к груди, зажмурившись от удовольствия. Страйф завистливо вздохнул, ухмыльнулся и потопал по лестнице к большой вагонетке, что была уже оснащена двумя винтами по краям широкой полосы, припаянной к крыше. Алиса с опаской оглядела кошмарное транспортное средство.

— Надеюсь, оно не свалится вниз, прямо под ноги солдатам, — заметила она, влезая внутрь и устраиваясь у переднего окна.

— Скорее уж им на головы, — хохотнул Страйф. -Тоже вариант, если так посмотреть.

— Высадите меня возле Главной Башни, — сказала Алиса, проверив Перцемолку в последний раз и попробовав острие Ножа пальцем. — Машинист — моя задача. Ваша задача — дать мне время, столько, сколько сможете.

Она успела многое передумать и переосмыслить, пока летающая вагонетка несла их к Королевским Землям. Воспоминания вернулись не только к ней и сэру Джеффри. Рассказ Джека сложил все части паззла, выявив полную картину прошедших событий. Алиса не чувствовала страха, она не чувствовала ничего, кроме смертной усталости. Она прокручивала в памяти рассказ Джека и сопоставляла его с собственными кошмарными видениями и снами… вернее, тем, что принимала за сны.

История была кошмарна и проста. Одурманенные чаем из Радужного Гриба, они с Джеком становились пустыми сосудами, оболочками, готовыми принять чужое сознание. Собственные их души пребывали в это время в Стране Чудес — мире, что граничил как с Землей, так и с миром монстров. Тела же забирало чуждое, злое сознание, что не могло существовать без кровавых жертв, настолько безумное и свирепое, что уничтожило бы душу и тело любого человека. Лишь те, кто отведал настой из Радужного Гриба, росшего в мире, откуда пришло Зло, и остались живы, могли стать его носителями. Но таких было всего двое.

Среди клиентов Хаунсдичского приюта было достаточно знатных людей из тех, кто был вхож к королевской семье. А настой из гриба было достаточно принять лишь раз, чтобы навсегда подпасть под власть монстра. Черепах Квази, курировавший Зазеркальную Линию железной дороги, случайно стал свидетелем того, как Кукольник привел одурманенного, лишенного воли Джека в Страну Чудес, которую намеревался использовать в качестве перевалочной базы для своей чудовищной породы, бежавшей с умирающего мира. Но то была лишь душа молодого человека, тело его оказалось во власти мерзкого демона из другой Вселенной. Тело его, ведомое монстром, уничтожало женщин, питаясь их жизненной силой. А когда Джеку удавалось ненадолго вернуться, тварь вселялась в тело Алисы. Так появился труп злосчастного телохранителя у «Растерзанной русалки», так появились ещё несколько трупов мужчин, что были убиты чудовищем. Их списали на Джека Сплаттера, убийцу и негодяя, уничтожившего «Русалку».

Джек, вернее, принц Эдди, чувствовал, что с ним происходит нечто неестественное, страшное. Он не мог понять, откуда исходит опасность. А опасностью был он сам.

На какое-то время монстр оставил его в покое, затихнув, так как убийства не прошли незамеченными, а лишаться подготовленных тел чудовищу не хотелось. Три года Джек жил, не понимая, что происходит с ним. Провалы в памяти пугали его, но он чувствовал, что не желает знать, что делал в то время, что было стерто. Уже не властелин своему телу, он оказался лишен памяти вначале частично, а потом полностью. За это время монстр из иного мира успел проделать огромную работу, пользуясь личиной принца. Травля сэра Джеффри была его рук делом, как и путешествие, из которого он привез запас Радужного Гриба. И он также инсценировал свою смерть от гриппа и покинул склеп, где был захоронен. Лишенный памяти, марионетка чудовища, Джек вернулся к Бамби. А уж тот позаботился о том, чтобы полностью уничтожить память несчастного. Он не мог лишить его тела, необходимо было время от времени возвращать душу парня, иначе последствия сделали бы тело непригодным для монстра. Но Бамби перестарался, пытаясь уничтожить полностью всю память молодого принца. Что-то произошло во время очередного сеанса гипноза, и Джек вдруг обрел себя снова почти в той же мере, в какой это было до встречи с Бамби. Воля его была сильнее, чем думали Бамби и его хозяин. И Джек бежал. Бамби к тому времени было уже не до того. Он был слишком занят тем, чтобы удерживать Алису, чей рассудок яростно сопротивлялся вселению монстра.

Остальное Алиса знала и так. В рассказе Джека не было ни капли лжи. Тем тяжелее было понимать, что пусть и не по своей воле, но она была причастна к гибели людей. С каждым шагом холодная ярость всё больше охватывала её. Её тело использовалось не только для грязных утех отвратительного негодяя, куда хуже было то, что его использовали как орудие для убийства.

— Ты точно хочешь идти? — с сомнением спросил Страйф, глядя, как Алиса выбирается из вагонетки. — Не хочется мне отпускать тебя одну, девочка.

— Вот, держи, — Алиса вытащила небольшой Исцеляй-гриб из сумки с боезапасом и протянула парню. — Если получишь рану или устанешь сильно, откуси маленький кусочек.

Страйф взял гриб, задержав руку на ладони Алисы. Наклонился и прижался губами к тонким замурзанным пальцам.

— Маленькая такая ручка, нежная, — сказал он, с грустью глядя на девушку, — но сильнее всех, что я видел в жизни. Вернись, Алиса. Просто вернись. Всё будет так, как ты захочешь, только вернись!

Столько нежности и теплоты было в его голосе, что Алиса едва не застонала от боли, которую они ей причинили. Она успела привыкнуть к мысли, что отвратительна и грязна для любви, и теперь поведение Страйфа ломало те барьеры, что она воздвигла вокруг себя.

— Ты совсем не знаешь меня, — ответила она, отняв руку, — не знаешь, чего хочешь. По моей вине гибли люди, я видела негодяя, надругавшегося над моей сестрой, но промолчала об этом. Предпочла выдумать несуществующего монстра, чем признать свою трусость и эгоизм. Я молчала годами, Страйф, потому что была слишком эгоистичной, чтобы признать чужие страдания. Я не хотела видеть ничьих мук, кроме собственных.

— Сколько тебе тогда было? — спросил он, не делая попыток снова приблизиться.

— Не помню… лет десять, когда погибла семья… и потом… — Алиса прикусила губу.

— Напуганный ребенок, — кивнул Страйф, — не казнись из-за этого, девочка. Дети мало что могут изменить. Я научился драться. Но я все-таки не девчонка… хочу сказать, я мог драться, чтобы защитить… — он запнулся, затем продолжил так же взволнованно, — и всё-таки, не уберег я её. Сестренку мою. Кэтрин её звали. Было ей всего ничего, и не жила, можно сказать. Я вышел еды поискать, а к ней… наведались… Пришел домой, а Кэтрин уж стылая была. Кинулся на улицу, расспросил кого мог. Молчали, конечно, боялись. Но… В общем, выяснил я, кто это был, хотя и так подозрение имел. Я, конечно, потом их выследил. Ни одного в живых не оставил, и умерли они невесело, можешь поверить. Но сестренку мне это не вернуло. Ну да что теперь говорить? Что было, то прошло. А прошлое должно уйти. Я отпустил своё, и Кэтрин отпустил, хотя и тяжко было на первых порах. И ты отпусти.

Алиса молчала, слишком оглушенная, ошеломленная его признанием, и особенно последними словами. Отпустить прошлое… Такое ей не приходило в голову. Она цеплялась за пожар, за последовавшие годы непрекращающегося кошмара, за чудовищное чувство вины. Слова Страйфа что-то изменили в ней, она чувствовала себя вскрытой, распотрошенной. Все грехи и страхи копошились в ней, словно черви, причиняя боль пополам с противоестественным наслаждением. В памяти всплывали ночи с Бамби, его отвратительные ласки, оставлявшие после себя такое же послевкусие.

— Ты не делил постель с убийцей и мучителем твоей сестры, — сказала она, и поразилась тому, как безлико, безразлично прозвучал её голос.

Страйф пожал плечами. Казалось, слова Алисы не удивили его.

— И ты делала это по своей воле?

Алиса подошла к нему, чувствуя себя скорее ледяной статуей, нежели живым существом. Страйф осторожно обнял её и прижался губами к макушке. Он был горячий, точно лава, и это причиняло почти такую же боль, как и настоящий огонь. Но в этом объятии, почти братском, Алиса вдруг почувствовала, как его слова просачиваются в её душу и выжигают в ней остатки преград, страхов, сожалений.

— Я должна идти, — сказала она, с трудом заставив себя поднять голову от его груди, — но если останусь жива… я обещаю тебе… обещаю… подумать…

Его губы прильнули к её лбу.

— Просто вернись.

Переходы замка были знакомы ей. Кроме того она чувствовала, что проклятый демон сам желает их встречи. И его желание вело её подобно Ариадниной нити сквозь зловонные коридоры, сотканные из ошметков гниющей плоти. Она почти не запоминала переходов, темных коридоров. Лишь однажды, очутившись в старой королевской библиотеке, остановилась возле поваленного стеллажа и присела прямо на пол. Рядом лежала книга, потрепанный томик в кожаном переплете. Имени автора указано не было. Но открыв первую страницу, она натолкнулась на строчки, написанные от руки каллиграфическим почерком.

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…»

Волосы на затылке встали дыбом, Алиса покрылась гусиной кожей. Что-то невыразимо жуткое и омерзительное было в этой фразе. И в то же время слова эти давали понимание. На миг ей послышался далекий смех Лиззи, злобный, горький и радостный одновременно. Стряхнув наваждение, Алиса поднялась с пола и пошла к двери. Она старалась не думать о своем пути, вспоминая подготовку к битве. То, как Шляпник с гордостью демонстрировал аппарат для разрезания металла — свое новое изобретение и гордость. Как Сэндфайр с восторгом смотрела на свое зеленое сокровище, ведь для неё не было никого умнее, сильнее и прекраснее.

— Что такого в нем?— спросила Алиса, застав Сэнди в кои-то веки одну, когда та, перепив чаю, посетила маленький железный нужник. Сэндфайр блаженно вздохнула, облегчая душу.

— Ты про Шляпника?— мурлыкнула она, заканчивая свое мокрое дело и натягивая штанишки.

— Про него, -кивнула Алиса, — ты такая красивая, могла бы себе выбрать любого.

— Мне не нужен любой, — пожала плечами прекрасная танцовщица, — Шляпник— самый лучший. Он большой, сильный, добрый, и никогда не сделает мне больно. И никогда не позволит никому обидеть меня.

Она пошла к выходу и Алиса лишь теперь заметила под тонкой газовой накидкой, сползшей с плеч, застарелые рубцы от ударов плети или ремня. Сердце её сжалось. Да, каждый здесь, в Стране Чудес имел свои тайны и таил свою боль. Сэнди сумела отпустить свою, и нашла себе возлюбленного по сердцу.

Алиса дернулась, краем глаза заметив движение сбоку. Но это было всего лишь зеркало, потемневшее и мутное от старости. В нем отражалась темная изможденная Алиса с огромными запавшими глазами. Потерянная и больная, она стояла во мраке, а вокруг неё теснились тени и отблески пламени.

— Взгляд бездны, — пробормотала Лидделл, и голос эхом отразился от каменных стен, — взгляд прошлого. Я не чудовище, и никогда им не стану. Как бы ты не старался, проклятый выродок!

Всё встало на свои места. Постоянно глядя в прошлое, Алиса возвращала его. Возвращала и лелеяла боль вместо того, чтобы просто идти дальше. Сэнди, Страйф, Нэнни, все они расстались с прошлым, ушли вперед. И прошлое больше не отражалось в их глазах. Быть может, пора и ей попробовать. Эта мысль внезапно принесла облегчение, такое сильное, что голова пошла кругом. Алиса смотрела на свое отражение, тень настоящей Алисы Лидделл, окруженную призраками прошлого.

«Ты должна двигаться дальше, Алиса. Так же, как это сделала я…»

«…наконец-то ты хотя бы научилась стоять на своем, а не спускать по ветру свое желание знать…»

«…Я ведь говорил уже, что ты — владычица этого места. Здесь тебе подвластно всё»

— Уходи! — велела она, глядя в глаза отражению. — Я отпускаю тебя!

Отражение заколебалось. Затем девушка в зеркале развернулась и поплелась прочь, растворяясь на глазах.

Алиса, пошатываясь, побрела к двери. Она чувствовала себя вывернутой наизнанку, растерзанной в клочки и… свободной. Впервые за долгие годы наконец-то свободной.

Она шла, чувствуя, как с каждым шагом все легче становится тело. Дышалось легко. Впервые за долгое время Алиса без дрожи проходила мимо каминов. Это были мертвые камины, такие же мертвые, как и её прошлое. Что бы ни ждало её впереди, призраки прошлого больнее не будут цепляться за неё и закрывать глаза костлявыми руками. Больше не было слепого, убивающего ужаса перед огнем, терзавшего её годами. И ненависть к себе ушла, растаяла, как тает сахар в горячем чае. А вместо них пришло понимание собственной силы и отваги, и того, что в Стране Чудес ей подвластно всё.

Дверь в тронный зал была открыта. Алиса без колебаний двинулась по заросшему гниющей плотью мосту навстречу существу, сидящему на королевском троне.

— Машинист, — сказала она, глядя в желтые, с узкими горизонтальными зрачками глаза. — Ты занял мой трон безо всякого на то права! Я — Королева и Защитница Страны Чудес.

Машинист медленно наклонился вперед, широко ухмыльнувшись. Два ряда острых зубов-игл сверкнули хромированным металлом. Монокль в глазу и щегольские усики, завитые кверху придавали ему гротескный вид.

— Неужели?

Алиса не отвела взгляда. Она сделала ещё шаг навстречу твари с моноклем.

— У тебя больше нет власти в моей стране, — сказала она, — убирайся туда, откуда пришел, мерзкий паразит!

— Неужели ты выживешь без меня? — промурлыкал Машинист, и не думая покидать трон. — Ты слаба, девчонка. Твой рассудок почти уничтожен Адским Поездом, что создали мы с Бамби. Ты слаба и жалка, Алиса, и ты умрешь, лишь стоит мне убрать нити, что поддерживают Страну Чудес.

— Что ж, пусть будет так, — Алиса с трудом сдерживала клокочущую внутри ярость, — но прежде ты, мерзкий, трусливый, гнойный выродок, вернешься в свой Ад, из которого выполз!

— Только после тебя, девчонка, — прошипел Машинист, спрыгивая с трона и взмахивая длинными руками, которых оказалось у него не меньше десятка. Зрелище было таким жутким и омерзительным, что дрогнул бы даже самый храбрый человек. Но Алиса даже не опустила взгляда. Она улыбнулась, подняв Вострый нож.

Монстр издал пронзительный вопль, поднимавшийся все выше и выше. Оставшиеся в окнах стекла начали лопаться. Алиса даже головы не нагнула. Сузив глаза, она взмахнула ножом и… провалилась в разверзшийся под ногами портал…

Полет был короток. Удар отдался по всему телу. Алиса покачнулась, крепче стиснув рукоять ножа. Теперь она стояла посреди Королевской Пустоши. И здесь вокруг гигантской сверкающей металлом Машинерии разворачивалась страшная битва. Не раздумывая ни мгновения, Алиса бросилась в бой, отогнав двух здоровенных Восьмерок от Шляпника, который пытался вырезать кусок металла с помощью своего изобретения. Синий язык пламени лизал металл, и там, где он проходил, оставалась глубокая обугленная борозда. Алиса одобрительно крикнула ему и ринулась на Восьмерок, нанося удар за ударом, парируя их выпады, ускользая от укусов и ударов. Внутри неё уже давно бушевала буря, и теперь Алиса позволила ей вырваться. Словно смерч, она носилась по полю битвы, уничтожая врагов одного за другим. Она потеряла счет времени и убитым противникам, лишь видела, как один за другим падали как враги, так и союзники и друзья. Кому-то она успела помочь, вложив в губы крупинки Исцеляй-гриба, а кто-то умер у неё на руках. Она видела Машиниста, глумливо хохотавшего с безопасной железной платформы-подъемника. Он поднял руку, в которой сверкнул черный конус. Из острия конуса вырвалось черное пламя. Луч его вонзился в грудь Шляпнику за миг до того, как вырезанный кусок металла рухнул наземь, открыв вращающиеся шестеренки чудовищного механизма. Из громадной Машинерии вырвался в небо черный луч, такой же, как тот, что сразил Шляпника. Алиса тяжело опустилась на колени и застонала от отчаяния. Машинист захохотал и спрыгнул вниз, на поле битвы, устланное телами павших. Он кривлялся, точно пьяная обезьяна, выкрикивая визгливым грубым голосом слова на неизвестном языке.

Пытаясь встать с колен, Алиса увидела Сэндфайр. Прекрасная танцовщица поднялась, держась за стену. Её шатало из стороны в сторону, и ноги заплетались, но она упорно брела к гигантскому механизму. Черный луч, бивший из него в небо, уже выжег желто-алое пламя небес, и теперь воронка непроглядной тьмы вокруг него становилась всё шире. Алиса снова попыталась встать и рухнула на неподвижное тело Страйфа.

— Глупая девчонка, — насмешливо сказал Машинист, глядя на Сэнди, — даже я не смог бы теперь остановить Машинерию.

Сэндфайр споткнулась о труп Пешки и упала в лужу серебристо-алого ихора. Небоклюй, паривший над местом побоища, сложил крылья и спикировал, заметив живую добычу.

Алиса подняла Перцемолку, но рукоятку заклинило, и она не смогла повернуть её даже раз. Она могла лишь смотреть, задыхаясь от гнева, боли и отчаянной, безумной надежды, как Сэндфайр, запустив окровавленные руки в золотую шевелюру, выдергивает две горсти песка. Небоклюй с криком разинул пасть, готовясь нанести удар, но могучая стальная рука перехватила его за тонкую шею и тряхнула с такой силой, что оторвала голову напрочь. Шляпник, поднявшийся, чтобы защитить возлюбленную, снова упал у её ног. Сэнди сделала шаг к механизму и швырнула песок в открытые вращающиеся шестерни бокового привода. А затем обессилено опустилась на мокрую от крови землю и уронила голову на руку Шляпнику.

Земля содрогнулась. Алиса неотрывно смотрела, как мигает, прерываясь, черный свет, как дрожит и вибрирует Машинерия. Она, наконец, села, смеясь, чувствуя вкус крови во рту и надвигающееся помутнение. Машинист уже мчался к своему кошмарному творению, воя от ярости и злобы. Но он не успел. Страйф, лежавший на земле среди трупов стражей и луж смолы, поднялся на руках и наклонил голову, прицелившись. Несколько стальных шипов со свистом вырвались из его золотистой гривы и воткнулись в спину Машинисту. Отчаянный вопль вырвался из горла монстра. Пошатнувшись, он упал на одно колено, но тут же снова поднялся. Шипы задержали его всего на миг, но этого хватило, чтобы гибель Машинерии стала неотвратимой. Чудовищная конструкция содрогнулась, вибрируя в облаке бело-голубых разрядов, черный луч замигал, пресекаясь, а затем погас. Машинист слабо выл, пытаясь ползти к своему творению, но страшный яд Страйфовых шипов действовал, и тело его понемногу распадалось на осклизлые куски мерзко пахнущей чужеродной плоти.

— Песчинка, попавшая в механизм, — мурлыкнул Чешир, и голос его был таким мучительно слабым, что едва доходил до сознания Алисы. — Вот тебе и ответ…

Он исчез. Алиса поползла по трупам к Шляпнику и Сэнди. Не могло быть такого, не могли они умереть, влюбленные, излеченные своей любовью. Дрожащими от слабости руками Алиса вытащила несколько Исцеляй-грибов из сумки и, разжевав, вложила кашицу в побелевшие губы прекрасной танцовщицы. Остаток же с трудом втиснула между зубов Шляпника.

— Пожалуйста! — рыданием вырвалось из самой души. — Только не они! Умоляю!

Мгновения сливались в кошмар, которому не было конца. Алиса лежала без сил, всхлипывая от горя, от ощущения потери, переполняющей её. Снова она теряет, это не кончится никогда. Лучше ей было умереть в том пожаре. Лучше было никогда не просыпаться. Её дружба и привязанность несет лишь смерть. Она лишь погубит… всех.

Слабый кашель заставил её открыть глаза и повернуть голову. Сэндфайр с трудом села и тут же обняла уродливую зеленую голову Шляпника, прижавшись щекой к залитой кровью щеке своего возлюбленного. Огромная ручища шевельнулась и нежно обняла пышный зад прекрасной танцовщицы. Живы! Она успела! Алиса закрыла глаза, смеясь и рыдая, проваливаясь все глубже и глубже в спасительное Безумие.

Очнулась она от того, что кто-то отирал её лицо, целовал губы, щеки. Она слышала хриплый шепот-стон и не понимала, ни где она, ни кто она. Потом память вернулась, и её затрясло, как в лихорадке. Пришлось все-таки открыть глаза, и она увидела яркое синее небо и пролетающую мимо баобабочку с ворохом щупалец-псевдоподий, в которых извивался крупный упитанный зелюк. Небо… синее небо… значит, все-таки, они смогли, вернее, смогли Сэндфайр и Шляпник, мужественные и неустрашимые. И смог Страйф. И остальные тоже. Все они.

— Тише, малышка, тише, — Страйф прижал к себе дрожавшую Алису, осторожно гладя её по израненным плечам. — Всё хорошо, девочка, этой штуки больше нет.

Алиса всхлипнула, подняв на него глаза и вдруг отчаянно, надрывно заплакала, уткнувшись в грудь парню и обняв его обеими руками. Страйф устало уткнулся лицом в её волосы, пропахшие кровью, медикаментами и нашатырём. Алиса всё рыдала, не в силах остановиться. Рыдала так отчаянно, горько впервые с того дня, когда пришла на цветущий луг, бывший когда-то кладбищем, и увидела на могиле сестры красивую розу с лицом Лиззи. Тогда в её сердце поселилась надежда, что однажды она сумеет повернуть Время вспять, вернуть обратно счастливые дни, когда её семья была с ней. Теперь надежда умерла, и на её место пришла оглушающая пустота, которую Алисе было нечем заполнить.

— Плачь, крошка, — донесся до её мутящегося рассудка голос Страйфа, — давай, плачь. Так легче. Всегда легче.

Он гладил и гладил Алису по голове, целовал её в спутанные отросшие волосы. И каждое из этих прикосновений отзывалось такой пронзительной болью, что Алиса удивлялась, как такое вообще возможно выдержать. Но в отличие от темной, жестокой муки, которой подвергал её искалеченный рассудок, эта боль была схожа с прозрачным родником, чистая, ледяная, освежающая… Дающая желание жить.

Алиса подняла голову, глядя на Страйфа, затем обвила его шею обеими руками. Она ничего не сказала, но отыскала губами губы парня и впервые сама поцеловала его. Страйф ответил, крепко прижав её к себе. Какое-то время они самозабвенно целовались, ласкались, точно потерявшие разум звери, самец и самка. Алиса перебралась к нему на колени, поддернув подол своего видавшего виды синего платья. Тело было истерзано и ныло от далекой боли, но она отчаянно нуждалась в ответной ласке и впервые за долгое время признавала это. Она нуждалась в теплоте и нежности Страйфа, что причинили ей такую боль в рыбьем домике в Обманчивых Глубинах. Нуждалась в его руках, в его горячем сердце. Воспоминание о той ночи оказалось и жестоким, и милосердным. Оно было острием, воткнувшимся в её измученное сердце и выпустившим недоверие, ненависть, чудовищное чувство вины — всё то, что долгие годы терзало Алису, не давая ни мгновения покоя. Она снова заплакала, но теперь у неё было чувство, что внутри лопнул огромный нарыв и вся грязь, весь душевный гной вытек вместе со слезами. Почувствовав её состояние, Страйф решительно прекратил ласки.

— Тебе поспать надо, — сказал он, — это всё успеется. Времени у нас теперь целая вечность.

Алиса свернулась клубочком в его объятиях. Она не могла перестать плакать, но выплакав остатки боли и горечи, крепко и спокойно уснула впервые за много лет. Опасности больше не было ни для Страны Чудес, ни для них со Страйфом. Она не хотела думать ни о чем, впервые за многие годы покой пришел её истерзанную душу.

Шли дни, недели, месяцы. Страна Чудес очнулась от кошмара, как и её Защитница. Почти всё время Алиса проводила со Страйфом, иногда совершая вылазки на пиратском корабле, чтобы навестить Рыбью деревеньку, где их всякий раз принимали как полубогов. Шляпник и Сэнди шлялись по всей Стране Чудес, охватившей остров и расширявшей свои владения. Сэр Джеффри с Люси поселились в прелестном домике у водопада и были очень счастливы, как и Джек с хрупкой красавицей Балой. Алиса часто навещала обе эти неразлучные пары, иногда они устраивали чаепитие. Время иногда присоединялся к ним, приняв обличие хрупкого молодого человека с древними глазами. И почти всегда его сопровождал Чешир, на чьем теле прибавилось татуировок.

* * *

— Капитан, прямо по курсу странный туман! — крикнул молодой впередсмотрящий, указывая в том направлении, в котором шла «Роза Ветров».

Джон Феллоу, капитан «Розы», чьи седые волосы и обветренное лицо выдавали долгие годы трудной жизни, прижал к глазу подзорную трубу. Туман и в самом деле был чертовски странный, радужный. Никогда ему не доводилось видеть ничего подобного. И, что самое странное, он плыл навстречу, приближаясь. Озадаченный и, чего греха таить, порядком встревоженный, капитан отдал приказ разворачивать корабль. Но все попытки рулевого были тщетны. Корабль несло в радужное марево со скоростью, какую не мог бы дать самый сильный ветер. Лишь теперь капитан вспомнил о тех предостережениях, о смутных тревожных слухах, что ползали в моряцкой среде. О том, что Англии больше не существует и попавшие на остров больше никогда не возвращались.

— Шлюпку на воду! — скомандовал Феллоу. Но матросы не реагировали на приказ. Послышался плеск, это прыгнул за борт первый. Вскоре за ним последовал второй. Капитан не мог сойти с места, странное оцепенение навалилось на него. А потом он вдруг понял, что не желает поворачивать. Рулевой Симс всё ещё стоял у штурвала и ветер трепал его побелевшие вдруг волосы. Феллоу кивком дал ему понять, что сам встанет к рулю. И тогда Симс расправил пару роскошных черных крыльев и взлетел, штопором уходя в небо, переливающееся розово-голубым огнем.