На борту "Принцессы" (гет)

Порт-о-Соул! Край авантюристов и предприимчивых торговцев, переселенцев и искателей приключений. Он представлял из себя хорошо укреплённый и не лишённый красоты крупный город, белоснежные здания которого утопали в изумрудно-зелёной зелени Нового материка. Нужно отметить, что расположен Порт-о-Соул очень удачно, находясь в центре своеобразной природной «подковы»: вход в его гавань возможен лишь между двух скалистых оконечностей, на которых грифоны, некогда владевшие Порт-о-Соулом, возвели мощные форты. Кроме того, со стороны материка город защищён непроходимыми лесами и болотам, текущая через которые речка ведёт к небольшому, но отлично обустроенному форту. В общем же, безопасность Порт-о-Соула находится на высоком уровне. Гарнизон города сейчас насчитывал почти тысячу пони, из которых половина — единороги, треть составляют земнопони, а остальные набраны из рядов пегасов и фестралов. Форты снабжены десятками мощных и дальнобойных орудий, а их стены имеют двойной ряд брёвен, которые не так-то легко пробить. В гавани или возле города постоянно находятся военные суда под командованием адмирала Фоукинса, грифона, перешедшего из Фанблейна на службу принцесс Эквестринских и протектората Кристальной Империи.

Конечно, Фанблейн несколько раз пытался отбить у Эквестрии этот город, а лошади из Седельской Арабии и зебры Зебраники совершили не один рейд с целью захватить поселение, но у них ничего не вышло. Дело в том, что не только крепкие стены фортов охраняли Порт-о-Соул. Принцесса Селестия поставила на его защиту корабли-«амбары» — прибрежные суда, строящиеся в Эквестрии вместе с низкобортными барками-«сифайрами», шхунами и яхтами ещё до открытия Нового Материка. У «амбаров» имелся очень узкий нос, соединённый тонкой перемычкой с корпусом, по форме действительно напоминающий гигантский амбар — в сочетании с невысокими мачтами на носу и на корме, такой корабль не годился для перевоза грузов в неспокойном Южном море. С другой стороны, его корпус (если укрепить нос) был практически неуязвим для ядер, и уничтожить такой корабль можно было лишь плотным и продолжительным огнём. Неся до двадцати-тридцати орудий на каждом борту, бывшие транспортники превратились в плавучие форты, и прорваться сквозь них корабли противников Эквестрии уже не могли. По совету Фоукинса Селестия также создала постоянный флот Порт-о-Соула, в который входили три фрегатами, два барка, один бриг и два шлюпа. Такой достаточно мощный флот в сочетании с наземными фортами и «амбарами» сделал Порт-о-Соул самым защищённым поселением Эквестрии в Южном море — ни одна колония на Северных островах, и даже поселение Кристалл на острове Винтернот, не могли с ним сравниться.

Сейчас принцесса Луна стояла на полубаке своего 100-пушечного линейного корабля «Рассвет», удерживая при помощи магии подзорную трубу, через которую она и разглядывала город. Единственный оплот Эквестрии на территории Нового материка производил на неё впечатление нерушимой твердыни. Грозные орудия фортов смотрели в открытое море, патрульные шлюпы и барки бороздили воды возле материка, а могучие фрегаты были готовы по первому же их сигналу выйти в бой, чтобы обратить в пыль и обломки любой вражеский корабль. На Винтерноте Луна видела хорошо укреплённые города, а на Северных островах, называемых также Мэйном, принцесса стала свидетельницей мощи кораблей Эквестрии, но Порт-о-Соул со своими фортами и кораблями превосходил все другие колонии. Возможно, в этом была заслуга и его губернатора, Фэнси Пэнтса.

Этот единорог обладал объёмистым брюшком, хорошими манерами и острым умом. Удивительно, но пост не произвёл на него такого уничтожающего влияния, которому оказывался подвержен каждый второй губернатор: Фэнси Пэнтс после двух месяцев взяток и казнокрадства неожиданно ступил на путь честного пони. Он всеми силами и законными средствами пытался укрепить город как в военном, так и в экономическом плане. Правда, был и у него один грешок, о котором принцессы знали, но старательно закрывали глаза: дело в том, что Фэнси Пэнтс договаривался с пиратскими капитанами. На условиях, что те не станут атаковать корабли Эквестрии и Кристальной империи, а весь груз будут передавать во владение Порт-о-Соула, Пэнтс давал им защиту, возможность ремонта и набора команды, и всё это без получения «каперской грамоты». В своё время Селестия наверняка наказала бы губернатора за такое своеволие, но принц Шайнинг Армор, правитель Кристальной Империи, уговорил её не делать этого. Пэнтс своими действиями уберёг от пиратских атак множество судов пони, а сами пираты с большим усердием нападали на корабли Арабии, Зебраники и Фанблейна. Селестия вздохнула, что-то пробормотала вполголоса, и согласилась на доводы принца, но всё же не смогла до конца простить Пэнтсу его поступков. Поэтому-то Луна и направлялась в Порт-о-Соул — кроме всего прочего, она должна была проследить за губернатором и его действиями. В Южном море развелось множество пиратов и избежать связей с ними было невозможно, но если Пэнтс оказывает покровительство негодяям, действующим против пони… Что же, его будет ждать суровое наказание. Но, по правде сказать, сама Луна такого не могла и допустить, но поездка в Южное море всё равно давно привлекала её, а здесь ещё и такой повод! Она предвкушала, как вечером выйдет на балкон губернаторского дома, попивая пальмовое вино и закусывая здешними фруктами, вдохнёт приятный морской воздух и насладиться видом того, как её сестра опускает солнце за горизонт… Кроме того, она и до большой войны знала Фэнси Пэнтса. Он был очень приятным пони, и провести время в его обществе принцесса Луна была не прочь.

— Любуетесь видом побережья, принцесса? — услышала кобылица чей-то негромкий голос, отвлёкший её от созерцания города.

Кобылица повернулась. За её крупом, как оказалось, стояла капитан «Рассвета» — молодая пегаска Спитфайр, некогда участник спортивной команды «Вондерболт», а ныне безжалостная морская волчица, превосходно зарекомендовавшая себя в войне.

— Красивое место.

— Кровавое, — скривилась пегаска. — Его защищали триста грифонов. Мы с Соарином и принцем Армором атаковали Порт-о-Соул на восьми кораблях, имея в команде тысячу пони. В результате на песке остались четыреста трупов, плюс ещё и много погибших было на наших судах.

— Это были необходимые жертвы. К сожалению.

— Я не могу с вами не согласиться. И слава вам и вашей сестре, что вы укрепили Порт-о-Соул, чтобы не допустить ничего подобного.

Они замолчали, но ненадолго. Спитфайр внезапно попросила Луну одолжить ей подзорную трубу, и стала внимательно рассматривать берег. Её мордашку украсила странная гримаса, в которой смешалась гордость и радость.

— Фэнси Пэнтс выстроил солдат нас встречать? — спросила Луна.

— Нет, принцесса. То есть да, но я не потому так рада… Вы посмотрите сами! — она отдала «стекло» аликорну и отошла в сторону. — Видите трёхмачтовый корабль? Это барк «Причуда», корабль капитана Холстера, «hunter-ship». Охотник на пиратов, то есть. Двадцать четыре орудия и сто двадцать яростных пони в экипаже! И между прочим, Холстер — один из самых удачливых капитанов в этих морях, учитывая, что он уже несколько раз приводил в порт пиратские суда!

— Он идёт приветствовать нас?

— Конечно! Посмотрите повнимательней, принцесса — там сам Фэнси Пэнтс на палубе!

Поняв, что его увидели с линкора, барк чуть развернулся и дал холостой залп-салют из бортовых орудий. Луна поморщилась от грохота его пушек, но куда больший дискомфорт она испытала, когда линкор ответил одним-единственным выстрелом. Чихая и жмурясь, принцесса быстро подошла к капитану, которая как раз в этот момент распоряжалась парусами: пегасы, единороги и земнопони карабкались на мачты, убирая лишние.

— Ради всего светлого, прекратите вы пальбу! — попросила капитана принцесса. — У меня уже голова разболелась от этого грохота!

— Пальбу? — недоумённо переспросила кобылка. — О, да вы пальбу не слышали! Это же так, просто салют был, принцесса, обычное военно-морское приветствие. Настоящая пальба и громче, и страшнее.

— А почему мы убираем паруса?

Спитфайр хмыкнула и вытянула правую переднюю ногу в сторону чужого корабля.

— Смотрите на флаги барка, принцесса. Они сигналят нам о том, что спускают шлюпку! Мы снизим скорость и подберём её, а затем войдём в Порт-о-Соул. Думаю, нам для этого и трети парусов хватит — всё равно здесь не слишком удобные воды для маневрирования таким большим кораблём.

— А зачем им спускать шлюпку?

— Думаю, что Фэнси Пэнтс воспользовался барком как раз для того, чтобы уже в море встретить вас, принцесса. Не брать же им нас на абордаж ради этой цели!

На несколько минут «Рассвет» сошёл с курса и лёг в дрейф, но лишь для того, чтобы одномачтовый баркас, отошедший от барка, причалил к его левому борту. При помощи матросов на корабль быстро поднялись несколько пони — белый единорог с красиво уложенной гривой и моноклем в правом глазу, коричневый единорог с пепельно-серой гривой, одетый в мундир цвета морской волны, и ещё достаточно юный земной пони, одетый в синий камзол и несущий на голове синюю треуголку. Оба этих жеребца несли на правом боку оружие: при помощи системы ремней к боку единорога были привязаны ножны с офицерской шпагой, а к боку земного пони — абордажная сабля, «цутласс», всунутая в деревянные ножны. Судя по отсутствию нашивок и такому простому оружию, у жеребца или не было ранга вообще, или же он находился только на первых ступеньках своей карьеры. Это обстоятельство несколько смутило Луну. Дело в том, что этот пони показался ей очень знакомым, хотя она и не могла припомнить, где именно с ним встречалось. Ещё больше удивляло принцессу то, что она забыла жеребца с таким необычным окрасом! Его недлинная грива светло-коричневая цвета была под стать таким же коричневым пятнам на теле: одному большому пятну на крупе, большому пятну на груди, округлому пятну, обрамляющему левый глаз, и пятну на задней левой ноге, начинавшегося от хорошо выраженного копытца и сравнительно немного поднимавшегося вверх. Такие пятна и их расположение совершенно несвойственны для пони, и именно потому принцесса изо всех сил пыталась вспомнить, кому же они могут принадлежать.

К счастью, Фэнси Пэнтс сам пришёл к ней на помощь:

— Приветствую вас, принцесса Луна, во вверенных мне водах, — громко сказал он. — Позвольте представить вам также капитана Холстера и энсина Пипсквика, любезно согласившихся доставить меня прямо к вам.

«Пипсквик! Так вот кто это!» — подумала в тот момент принцесса. Конечно же она его не узнала — прошло больше пятнадцати лет с тех пор, как она видела его в последний раз. Вот каким жеребцом вымахал! В высоком, но немного худощавом земнопони с маленькими умными глазами, наделённом приятными чертами морды, трудно было узнать лупоглазого жеребёнка, ещё с юных лет увлекающегося темой пиратства.

— Это большая честь для нас, принцесса, — заявил коричневый единорог, деликатно целуя одетое в серебряные накопытник копыто Луны. — К сожалению, мы лишь доставляли губернатора Пэнтса на борт вашего корабля, и нам пора откланиваться. Я надеюсь, вы не посчитаете эту спешку как неуважение к вам!

— Вы уже уходите? — удивилась принцесса. — Почему же так скоро?

— В водах к северу от нас, примерно на половине расстояния до Винтернота, должно сегодня проплыть зебринское торговое судно, — негромко ответил Пипсквик, наклонив голову. В отличие от Холстера, наделённого хриплым баском, он обладал достаточно приятным голосом. — А мы в свою очередь обязаны его перехватить. Поэтому мы вынуждены сейчас же вернуться на корабль, и взять курс на север, принцесса Луна.

— А вы повзрослели, энсин Пипсквик, — улыбнулась ему кобылиц. — Я помню нашу первую встречу на Дне Кошмаров. Ты тогда был совсем жеребёнком.

Пипсквик растерянно поглядел на капитана и Луна даже сквозь шерсть заметила, что мордашку жеребца заливает краска. Он кашлянул, махнул хвостом, но всё же выдавил из себя подобие улыбки и ответил:

— Я тоже её помню, принцесса. Надеюсь, я не обидел вас тогда своими глупыми словами?

— Что вы, Пип! Мне было очень приятны твои слова! И глупости в них не было ни капли!

— Я очень рад этому, принцесса.

— О, сестра ты моя Лучезарная! Пипсквик, мы с тобой с малых лет знакомы! К чему этот официальный тон? Вы ведь не Фэнси Пэнтс, — она насмешливо посмотрела на белого единорога. — Который прекращает «выкать» только тогда, когда я грожусь отправить его на луну.

— Хорошо принцесса, я учту ваши слова.

Луна уже хотела открыть рот для того, чтобы пожурить Пипсквика за «вы», но тут Холстер осмелился напомнить о деле.

— Простите, принцесса, но нам пора. По данным нашей разведки, транспорт появится уже через один час сорок минут, поэтому нам следует поспешить. Ветра в этом регионе переменчивы — он может опоздать, а может словить устойчивый ветер и опередить нас.

— Конечно, конечно, не смею вас задерживать, — спохватилась Луна. — Счастливого пути и удачной охоты. Во славу Эквестрии.

— Благодарим вас, принцесса, — преклонился Холстер. Вконец растерявшийся Пипсквик повторил его жест с большим опозданием. — Мы рады оказанной нам чести поздравить вас с благополучным прибытием в Порт-о-Соул.

После новых взаимных поклонов, оба офицера развернулись и направились к борту, чтобы вернуться на свой баркас. Перегнувшись через бульварк, Луна увидела, как одномачтовое судёнышко с несколькими матросами на борту и двумя офицерами медленно отходит в сторону барка. По сравнению со всеми шлюпками, видимыми Луной ранее, баркас показался ей настоящим маленьким корабликом. Этот кораблик на полной скорости направился в сторону барка, но то, как он причалил к его борту, принцесса не увидела. «Рассвет» медленно возвращался на прежний курс и хвастливый голос Фэнси Пэнтса звучал над его палубой: единорог вовсю расхваливал красоты своих владений. Вздохнув, принцесса Луна повернулась к нему и сделала вид, что внимательно слушает хвастливую речь…

* * *

Вернувшись на палубу «Причуды», Холстер развил бурную деятельность. Для начала он выстроил на квартердеке всю команду и заявил о том, что сама принцесса Луна благословила их на «бой и победу». Затем он перебежал ещё дальше на корму и вскоре его хриплый бас разносился над кораблём и командой, заставляя все сто восемнадцать пони заниматься делом: кто-то прочищал стволы орудий и проверял надежность крепких тросов, которыми они были привязаны к бульварку, кто-то (в основном из числа пегасов и фестралов) занимался парусами и такелажем в целом. Кроме того, на шкафуте, то есть между фок-мачтой и грот-мачтой, установили небольшой столик с картой Южного моря. Во внутренних помещениях царил обычный для военного корабля порядок: матросы вооружались саблями, рапирами и абордажными топориками, другие прикрепляли к портупеям пистолет или сразу пару, некоторые единороги спешно вооружались мушкетонами, а пара пегасов даже взяли под крылья магические ружья. Пипсквик присоединился к солдатам, достав для себя накопытный пистолет. Это оружие может сыграть свою роль в абордаже, который неминуемо произойдёт, если Холстер не захочет потопить корабль зебр.

Признаться, сам Пипсквик с удовольствием расстрелял бы зебринского торгаша с дальней дистанции. Тот, кто поторопится осудить жеребца за такую жестокость, должен учесть, что у него были свои счёты с полосатыми. Семья Пипсквика, испытывая постоянную нехватку денег, уехала из Эквестрии навстречу собственному счастью в те дни, когда Южное море ещё не было охвачено войной. Отцу хватило средств на маленькую плантацию сахарного тростника, но однажды зебринский приватир, большой военный галеон, зашёл на остров и орава пиратов с дикими воплями кинулась грабить и убивать. Пипсквик в то время находился на одном из островов Мэйна, проходя военную службу, и только поэтому смог уцелеть. Но никогда из его памяти не исчезнет вид сожжённого города, изуродованные тела пони, стоны раненных, изнасилованных и тех, чьих родственников и друзей заковали в кандалы, отправив на борт галеона. Тогда Пипсквика и заметил Холстер, приняв его в свою команду… А потом был страшный бой с барком врага и кровавая месть, в ходе которой они освободили четырнадцать кристальных пони, восемь обычных, набрали груза, а Пипсквик получил первое офицерское звание.

— Внимание! — внезапно услышал энсин голос с верхней палубы. — Мы вышли в открытое море и взяли курс на северо-восток! Всем быть готовым к встрече с противником! За принцесс и Эквестрию — вперёд!

Энсин грустно ухмыльнулся, ловким движением передней ноги поправил цутласс и поднялся по трапу. Холстер находился на юте, на корме, его рог ярко горел и усиленный магией голос отдавал чёткие приказания. Все орудия «Причуды» уставились в море их канониры — в основном земные пони с единорогами, земнопони стреляют, единороги перезаряжают — замерли возле них каменными изваяниями. Матросы наоборот, занимались тем, что бегали туда-сюда, раскладывая в общедоступных местах горки зажигательных гранат, или оставляя под специальными навесами ящички с патронами. Двое пегасов осторожно принесли и спрятали под защиту грот-мачты горшочки с кожаными крышками: в них находились маленькие обёртки с порохом, которым могли воспользоваться мушкетёры. Всё это указывало на то, что Холстер надеялся захватить зебр абордажем. Кроме того, только половина орудий с каждого борта, то есть шесть из двенадцати, заряжались ядрами: остальные снаряжались картечью. Пипсквик при виде всего этого почувствовал знакомое волнение. Нет, абордажа он не боялся, и то, что ему придётся собственнокопытно убивать врагов, жеребца не смущало. Он не любил в абордаже всего одну вещь — тот момент, когда его корабль идёт в атаку на противника, не в силах ответить ему в ответ. Ведь главная цель при абордаже — сблизиться с противником как можно быстрее, поэтому на краткие мгновения «Причуда» окажется неспособной дать отпор врагу. Погибнуть от ядра, не добравшись до неприятеля — вот единственная смерть, которая пугала Пипсквика.

Он вздохнул и поднялся к капитану. Холстер, стоя бок о бок с рулевым, внимательно смотрел на горизонт. Он ни слова ни сказал Пипсквику, да энсин и не ждал от него слов. Встав позади жеребцов, Пипсквик повернулся к югу и стал смотреть туда, где ещё была видна узкая полоска земли — Порт-о-Соул.

…Прошёл почти час после того, как Порт-о-Соул растворился в линии горизонта. Напряжение на корабле достигло предела — они курсировали возле трёх диких островов, из-за своего положения получившие неброское название Треугольник, поджидая зебр словно древесный волк неосторожного пони. Холстер знал, что дальше к северу лежат острова Мэйна, десять крупных и почти полсотни мелких островов, на которых есть поселения пони Эквестрии, Кристальной Империи и грифонов. Там зебры проплыть не рискнуть. К западу и востоку, ближе к Винтерноту, лежали владения Седельской Арабии, а лошади питают к зебрам отнюдь не лестные чувства. Наконец, северное направление охранялось флотилиями Порт-о-Соула. Враг мог проплыть только здесь, между этих островов или рядом с ними — но почему же его до сих пор нет? Неужели они опоздали?

Пипсквик как раз думал над этим вопросом, когда с верхушки фок-мачты раздался дикий вопль пегаса-вперёдсмотрящего:

— Клянусь перьями, вижу зебринский корабль! Юго-запад, курс… Северо-восток, и даёт он около семи узлов!

Холстер перескочил на нос с такой скоростью, что едва не сбил попавшихся ему на пути матросов.

— Двухмачтовый торгаш, идёт намного левее нас! — крикнул он оттуда. — Поднять все паруса! Я не дам ему уйти!

Пипсквик при этих словах тоже кинулся на бак, на ходу умудрившись зубами выцепить из-под мундира небольшую подзорную трубу. Ловко поднявшись на задние ноги, жеребец перехватил трубу в копыта, поднёс её к глазу и навёл в ту сторону, куда смотрел его капитан. Увиденное зрелище жеребца потрясло. Он отвёл трубу от глаза, поморгал и снова приложился к ней, но ничего не изменилось.

— Сэр! Что это значит?! — воскликнул тогда жеребчик. В ответ Холстер лишь сдавленно кашлянул, что выражало высшую степень удивления.

Кораблей оказалось целых два два. Торгаш шёл, немного накренившись на левый борт, в его правом борту зияли пробоины, а части немногочисленных орудий и вовсе не было видно. В носу широкая дыра, а по палубе бегают вовсе не зебры… Но и это не самое удивительное — позади этого корабля ковылял ещё один. Бриг, потерявший грот-мачту и половину фок-мачты, со следами пожара на носу и несколькими дырами в бульварке. На палубе вскоре стали видны и его владельцы, засуетившиеся при виде барка. Грифоны!

— Они перехватили зебр, — прорычал Холстер. — После боя захватили их корабль и теперь уходят к своим берегам.

— Что будем делать, капитан?

— Грифоны — такие же враги Эквестрии и Кристальной империи, как и зебры! Мы будем их атаковать!

— У них два корабля, сэр.

— И оба серьёзно повреждены. Бриг потопим из пушек, а торгаша возьмём на абордаж! Или у вас есть другое предложение, энсин?

— Постойте, сэр! Посмотрите — у этого брига серьёзный недостаток в команде. По-моему, они оставили только нескольких грифонов, для того, чтобы управлять парусами.

— И что из этого?

— Разрешите мне взять его на абордаж, сэр!

Холстер с удивлением посмотрел на жеребца. В глазах Пипсквика горели лихорадочные огоньки, копыто нетерпеливо било по палубе.

— Интересно. И как вы предлагаете это сделать?

— Дайте мне баркас и двадцать пони, сэр! У этого негодяя невысокая скорость, и мы доберёмся до него раньше, чем он сможет нас хотя бы повредить!

— Нет. Это опасно, а при взятии на абордаж торговца мне понадобятся все пони.

— Сэр, команда этого брига может состоять не больше чем из восьмидесяти грифонов. Кроме того, они кое-кого потеряли в схватке, а зебр я на палубе не вижу. Даже если мне придётся столкнуться всего с двадцатью грифонами, у вас так или иначе будет численное превосходство. А в случае чего вы придёте мне на помощь!

— Наш баркас переделан из старой лодки. В нём не хватит места для двадцати пони, а при его спуске на воду мы потеряем скорость, — заколебался единорог.

— Так прикажите спустить его сейчас же! А места хватит, пусть мы и будем в тесноте! Всё-таки не каждый из нас весит целую тонну, сэр! Выдержать двадцать пони он вполне сможет, а кроме ружей и пары-тройки вёсел мы больше ничего не возьмём!

Холстер не был слишком самонадеянным пони, и отказываться от двадцати сабель и ружей ему не хотелось. Но энсин был прав — бриг мог или уйти, или ударить его команде с тыла из пушек. Баркас же, рассчитанный в общем-то на шестнадцать пони и два фальконета, мог вполне выдержать и двадцать, тем более, что поплывут они без припасов. Разбитый бриг не сможет развить достаточную скорость и уйти от баркаса, особенно если пони будут использовать не только парус, а ещё и вёсла. И всё же он колебался. Для всех пони в такой тесноте первое же попадание ядра станет последним…

— Бриг поворачивает к ветру, торгаш тоже! — раздался голос с мачты. И Холстер решился.

— Баркас на воду! — крикнул он. — Двадцать пони при оружии заступают в команду к энсину Пипсквику и атакуют бриг! Мы идём за торговцем! Быстро, быстро, чейнджлинг вас раздери!

Не успели зебры ещё понять, что происходит, как от «Причуды» под единственным парусом отплыл баркас. Восемь земных пони, сидевших по бортам, налегли на вёсла, шестеро единорогов сгустились на носу с огнестрельным оружием, шесть пегасов готовили оружие, собираясь перелететь на палубу брига, когда шлюпка подойдёт поближе. Сам Пипсквик, двадцать первый член команды, замер на корме и наблюдал за тем, как маневрирует бриг. Противник ещё мог попытаться изменить курс и уйти, но вид одномачтовой лодчонки по-видимому обманул грифонов и корабль становился к ним бортом, намереваясь дать залп из орудий. А может, его капитан не решился бросить торговца, ведь «Причуда» имела все шансы на то, чтобы догнать его и захватить. Так или иначе, «Адмирал Скалакс» — такое название золотом горело на носу брига — развернулся к ним и приготовился отправить пони на дно.

— Левее, левее! — прокричал энсин одновременно с оглушительным грохотом выстрела. Он был на удивление спокойным и лишь короткий хвост, мотавшийся из стороны в сторону, выдавал его взволнованность.

Бриг даже пошатнулся от собственной отдачи. Пипсквику в некотором роде повезло — враг имел на этом борту всего пять орудий, первое с кормы, судя по всему, смогли уничтожить зебры. Его ядра попадали справа от баркаса, обкатив команду брызгами, но не причинив никакого вреда пони. Тут же пегасы взметнулись в небеса и устремились к противнику. Громыхнул ружейный залп и какая-то кобылка со стоном упала в воду, но остальные пятеро пони налетели на врага и в воду стали падать уже грифоны. Пипсквик впервые в жизни пожалел, что родился земнопони, а не пегасом.

— Быстрее! Быстрее! — кричал он.

Баркас подошёл как раз вовремя — трое оставшихся в живых пегасов смогли не подпустить противника к орудиям, но им вот-вот настал бы конец, если бы в этот момент абордажные кошки и крючья не впились бы в борт брига. Единороги первыми дали залп и влезли на палубу, за ними ввались земные пони, а следом вскарабкался и Пипсквик.

Грифонов оказалось немногим меньше — семнадцать птиц, из которых трое ранены. Ещё четверо лежали в различных позах на палубе. Пипсквик схватил в зубы клинок и бросился в бой. Его лезвие встретилось с острой саблей, которую держал в передних лапах красавец-грифон, одетый в чёрный доспех-панцирь. От удара враг не устоял на задних лапах и повалился на спину, а Пипсквик навалился на него и вонзил лезвие в грудь врага. Рядом произошла похожая картина — могучий земнопони навалился на противника и опрокинул его на спину, но тот вывернулся и выстрелил в живот пони из пистолета. В стороне единорожка с необычной густой синей гривой схватила магией клинок убитого жеребца и успела распороть грифону живот до того, как тот поднялся.

— Бейте их! — выкрикнул Пипсквик, на секунду выпустив цутласс и вновь его схватив.

В стороне раздалась пальба и взрывы — это «Причуда» атаковала торговца. Не обращая на них внимания, Пипсквик снова погрузился в битву, раздавая удары налево и направо. Драться с грифонами было непривычно, но и те не ожидали такого напора от пони. Особенно крепко помогли единороги, чьи клинки, удерживаемые магией, постоянно окрашивались свежей грифонской кровью. Не прошло и пяти минут с того момента, как пони взобрались на борт брига, как его палуба уже была полностью очищена от грифонов.

Пипсквик убрал цутласс и посмотрел на пони. Их осталось четырнадцать, считая ту пегаску, которую ранили на подлёте — прижимая к телу раненное крыло, она взобралась на палубу брига тогда, когда сам Пипсквик пронзил последнего грифона. Чуть в стороне раздавалась звуки битвы — это команда Холстера разбиралась с грифонами. Судя по всему, помощь там не требовалась.

— Корабль наш! — громко крикнул Пипсквик и пони радостно завопили, но жеребец взмахом копыта обрубил крики. — Холстер ещё борется. Вы двое, — он повернулся к жеребцу и кобылке-пегаске, не той, что взобралась на борт, а к другой. — Берите ружья и летите ему на помощь. Грей, — он посмотрел на зелёного жеребца-единорога с короткой гривой цвета болотной травы. — Займись раненными. Мерки, поднимите флаг Эквестрии на грот-мачте. Остальные избавьтесь от тел грифонов и развернитесь к торговцу. А вы двое… — он посмотрел на пару жеребцов-земнопони. — Со мной в трюм. Может, тут ещё кто остался!

Радостный крик заставил его обернуться. На фоке, гроте и бизань-мачтах барка, а также на фок-мачте и грот-мачте торговца взметнулись флаги Эквестрии. Победа!

— Отсалютуйте Холстеру флагом, — быстро приказал Пипсквик. Наклонив ножны так, чтобы выхватить цутласс при первой же необходимости, Пипсквик в сопровождении двоих жеребцов проворно стал спускаться в трюм.

Пипсквик и сам не представлял, насколько окажется верным его предположение, что на корабле «кто-то остался». Вообще-то он опасался встретиться с грифоном, однако уже в первом трюмном помещении, оказавшимся продуктовым складом, всех троих жеребцов ждал сюрприз. В дальнем углу от ящиков, на грязном полу скорчилась совсем ещё молодая зебра. Её передние ноги были связаны на груди, в рот была впихнута грязная тряпка, а глаза завязаны поблекшим платком. Пипсквик замер, с удивлением разглядывая пленницу. Судя по тому, что на зебре был песочно-жёлтый мундир, она принадлежала к команде захваченного грифонами корабля. Услышав стук копыт, пленница дёрнулась и повернула мордашку в сторону Пипсквика.

— Что будем делать с ней? — спросил один из земных пони. Пипсквик сжал зубы.

— Для начала… Снимите кляп, — выдавил он из себя приказ, который не хотел отдавать. Зебры… Из всех зебр Пипсквик хорошо относился лишь к Зекоре, но тронуть хоть копытом связанную полосатую ему не позволяли ни честь мундира, ни совесть жеребца. Земнопони быстро выполнили приказ, вытащив кляп и сняв платок, и зебра посмотрела на Пипсквика испуганными заплаканными глазами.

— Кто… Кто вы? — негромко спросила она.

— Меня зовут Пипсквик, энсин военно-морского флота Эквестрии и Кристальной империи, и капитан этой развалюхи, которую мы захватили у грифонов, — ответил жеребец. — А вы кто?

— Я… Меня зовут Зани, я…

Один из земнопони внезапно дёрнулся так, словно его в круп ужалила оса.

— Капитан, ради света, посмотри на её круп!

Пленница дёрнулась, пытаясь перевернуться на другой бок, но Пипсквик уже подскочил к ней и копытом прижал к полу. Увиденное заставило его заскрежетать зубами — на крупе у зебры, прямо поверх кьютимарки, было выжжено клеймо: круг с верёвочной петлёй в середине.

— Пират, — прорычал Пипсквик. Быстро повернувшись, он выхватил цутласс из ножен и был готов уже опустить его на шею зебры, когда та громко взвизгнула.

— Что вы делаете?!

Пипсквик быстро перехватил оружие в копыто и опёрся на саблю. По его морде, искажённой злобой, гуляла ядовитая ухмылка. Затем он взял оружие в зубы, но лишь затем, чтобы всунуть его обратно в ножны.

— Думаю, ты права. Пусть лучше губернатор Порт-о-Соула повесит тебя в назидание другим — тогда хотя бы твой труп принесёт благо.

— Но… — она заметно дрожала. — Вы ошибаетесь…

— Ошибаюсь?! — прошипел Пипсквик и его копыто опустилось прямо на клеймо. — А это тоже ошибка?

— Да! Выслушайте меня, сэр! Вы ведь производите впечатление благородного жеребца…

— Мне некогда тебя слушать! Ты, кольт, возьми-ка эту тряпку и…

— Я больше не пират! — в отчаянии выкрикнула зебра.

Пипсквик посмотрел на неё таким взглядом, что полосатая вздрогнула. Обычную зебру он ещё мог бы пощадить. Но не пирата.

— Но ты была им.

— Я никогда не нападала на пони! Я была в команде у капитана Риби Клауда!

Пипсквик замер. Капитан Клауд был знаменитостью в Эквестрии, хотя принцессы и высокопоставленные командиры относились к нему настороженно. Несколько лет назад, получив звание и новый корабль, Клауд покинул Винтернот и принялся воевать с зебрами и грифонами, наплевав на все приказы Адмиралтейства, потому что «они стесняют и мешают». То есть, став капером, пиратом для врагов и солдатом для друзей. В чём-то он был прав — действуя как пират, он нанёс зебрам и грифонам больший урон, чем обычный капитан флота, а как солдат, находился под защитой Эквестрии. Позднее он стал торговцем, а затем остепенился на одном из островков Южного моря и стал спокойно доживать свой век. В команду его барка «Бесстрашного» входили представители различных видов — грифоны, алмазные псы, пони, кристальные пони, фестралы и зебры, пегасы и единороги, даже пара лошадей и один сварливый дракон…

— Не верю. Клауд воевал против зебр.

— И не только, — торопясь, проговорила кобылка. — А я сама никогда не испытывала особо тёплых чувств к зебрам Мэйна. По сравнению с Зебринскими зебрами они просто чудовища! Даже драконы благороднее!

— И как же ты оказалась на их торговом корабле?

Пипсквик внимательно посмотрел в большие глаза Зани, но они оставались абсолютно спокойными и ни капли лжи в них Пипсквик не заметил.

— Я просто зарабатывала себе на жизнь, сэр, ведь мне после расставания с Клаудом не удалось завязать с пиратством. Потом тюрьма, пытки и обещание больше не воевать против зебр… Эх, с таким клеймом, как у меня, особой работы не найдёшь, но я смыслю в кораблевождении и записалась в команду торговца. Сегодня на рассвете мы вышли к Новому материку из порта Земно, что неподалёку от вашего Мэйна. Однако через несколько часов нас нагнал этот бриг. Клянусь вам, это было самое поразительное зрелище, которое я только видела! На этом корабле по моим подсчётам должно быть не больше двадцати-тридцати членов экипажа, но на нём находилось не меньше восьмидесяти грифонов! Только благодаря этому нам удалось ещё около часа бегать от него и минут сорок вести перестрелку. Затем нас взяли на абордаж и… Они убили почти всех членов экипажа, кроме меня и капитана.

— Почему оставили в живых капитана я ещё могу понять, но почему пощадили тебя? — с недоверием в голосе спросил Пипсквик.

— Капитан Пипсквик…

— Я всего лишь энсин.

— Без разницы, капитан. Вы можете попросить этих джентльпони выйти отсюда?

Пипсквик поморщился.

— У меня нет секретов от моей команды.

— Ну как хотите… Только вот сейчас я всё равно говорить не могу, потому что копыта вот-вот отвалятся, — она вздохнула и посмотрела на свои связанные копытца. Пипсквик расценил этот жест правильно — вытащив цутласс, он в два быстрых и умелых удара разрезал путы, и кобылка села перед ним, потирая копытами свои ножки. Все три жеребца наблюдали за этим с неодобрением, а Пипсквик на этот раз даже не убрал цутласс обратно в ножны, лишь положил его под ноги. Сейчас энсину казалось, что зебра специально тянет время, чтобы иметь возможность улизнуть, и его интерес к разговору стал угасать.

— Попробуешь сбежать — проколю, — хмуро пообещал он.

— Бежать? Куда, сэр? Да и кроме того… Знаете, почему я осталась в живых? Потому что я сказала капитану грифонов, что знаю, где Риби Клауд спрятал «Розовый Галеон».

Пипсквик и глазом не повёл, хотя внутри у него вдруг ясно вспыхнула картинка сорокапушечного галеона Зебраники, имеющего по бортам от носа и до кормы по две розовых линии. Да, Риби Клауд был капером, но не дураком. Часть своего награбленного он отдавал в пользу казны Эквестрии, часть делил между собой и командой, а кое-что прятал по всему Южному морю на «чёрный» день. По слухам, в Южном море остаётся сегодня не меньше полусотни кладов, из которых треть запрятал сам прославленный пират. Земнопони за спиной Пипсквика принялись восторженно переговариваться.

— Я богатства не ищу, — гордо сказал энсин. — Я служу Флоту и с пиратами переговоров не веду.

— Речь не только о вас, сэр! Сэр! Я… Вы обогатите Эквестрию, получите новое звание, и спасёте меня от виселицы! Этот корабль — доброе быстроходное судно с прекрасным вооружением и крепкими бортами. Даже если вы его и помяли в битве, то по-моему, ремонт не будет слишком продолжительным и дорогим. Набрав в команду тридцать пони, вы обеспечите корабль командой, но и оставите место для сокровищ. Имея такое судно, вы получите ранг лейтенанта, ведь энсину не положен корабль. Далее вас отправят патрулировать, допустим, северную часть Нового материка. И всё! Мы отправимся за сокровищем, набьём трюмы и вернёмся в Порт-о-Соул! Вы получите славу, деньги и почёт, а я — возможность зажить среди пони и заниматься честным трудом!

— Что-то больно у тебя всё просто, — скривился Пипсквик.

— Поверьте мне на слово, сэр, и уже к ночи вы получите доказательства. А как только вы их получите, то приходите ко мне, и я расскажу вам всё, что знаю о «Розовом галеоне». Я клянусь своей жизнью и шкурой, что мои слова про звание, корабль, богатство и почёт — чистейшая правда.

— Новое звание мне мой капитан даст и так. И корабль. А почёт и богатство я сам заслужу, с Холстером или без него, — покачал головой Пипсквик. После этого он обернулся к своим жеребцам. — Я отправляюсь на "Причуду". А вы принесите этой полосатой бестии кружку воды и немного хлеба, если только найдёте его у грифонов. И запомните — в трюме никого не было, а мы изучали груз. Ясно?

— Да, сэр! — с улыбками на мордах в один голос гаркнули пони.