Тени (гет)

— Артефакта нет, девчонки нет, даже вор живет и здравствует… Это сила того, кто посмел предложить мне союз? Ты заверял совсем в другом, Сэвидж.

Лорд чуть сжал руку на бокале отменного вина, но ничем более не выдал свою злость. По-хозяйски развалившийся напротив южанин прекрасно знал язык, однако его акцент раздражал неимоверно. Манерное растягивание гласных, характерное смягчение окончаний — все это придавало его речи приторную сладость, а издевке — особенно мерзкий оттенок.

— Терпение, Харуф. Может, лучше скажешь, чего добился твой клан? Что-то я не вижу третьего артефакта.

— Джафар, как думаешь, от меня требуют доклада? — лениво потянулся южанин, искоса глянув на того, кто стоял за его спиной. Именно этот, второй, был причиной, что вынуждала лорда Сэвиджа чувствовать себя взятым за горло в собственном доме. Невысокий и хищный, как все южане, Джафар славился жестокостью даже в родных краях. От него всегда несло свежей кровью.

— Думаю, есть смысл ответить, брат.

— Хм-м… Что ж. Наш народ хорош в охоте на людей, не на древности, Сэвидж. Двухсотлетний след обрывается на границе с севером. Идти дальше не так просто. Холодный край нам чужд. Его жители — кровные враги. Следует изменить роли.

— Хочешь взять на себя поиски украденного медальона?

— Что? — голос Харуфа изменился, и приторная издевка стала змеиным шипением. — Мои братья не будут подчищать за тобой. Ты сам ошибся, и ты сам исправишь. Я же хочу действовать, а не терять впустую время, пока ты решаешь свои проблемы. Дай мне список, — и Харуф требовательно протянул руку, заставив Сэвиджа нервно сглотнуть.

Но не отступить.

— Осади. Твои методы резкие и грязные. Зальешь кровью улицы наших городов, а потом на тебя натравят армию. И что дальше? Ты говорил, что пошел на сделку, чтобы использовать мое влияние при дворе. Так не порть мне дело. Или ты забыл наши цели? Я скажу тебе, когда все будет готово. Мы начнем с Риара: совсем скоро туда прибудут Роше и его псы. По срочному вызову. Там же находится одно из моих имений — место, достойное стать для нас опорной точкой. Что же до артефакта… Признаю, проклятая северянка испарилась, мои лучшие люди не смогли взять след ни в черте города, ни за его пределами. Наша единственная нить — Гаррет Тень.

— Так поймай его. Раскаленная сталь — прекрасный способ вести беседу. Каким бы замкнутым ни был человек — пара движений, и у тебя открытый собеседник.

— Я пытаюсь поймать его уже много лет! — не справившись с собой, огрызнулся Сэвидж. Слова Харуфа ударили по старой мозоли. — И все без толку. Проклятый вор попался законникам лишь раз, еще мальчишкой, и смог ускользнуть прямо с плахи. Даже твоим охотникам не справиться тут.

— Бросаешь мне вызов?

— Брошу, пожалуй. Заключим еще сделку, Харуф: поймаешь Гаррета — начнем действовать, когда захочешь. Не сможешь — больше не будешь ни давить на меня, ни путать карты.

Южанин оскалился и чуть наклонил требовательно протянутую ладонь — для рукопожатия:

— Но я предпочел бы играть честно.

— О чем ты?

— Дай карту. Полную карту города, ты же понимаешь, о чем я? Этой ночью Гаррет познакомится с твоим подземельем. Верно, Джафар?

Второй сыто усмехнулся и кивнул, выжидающе посмотрев на Сэвиджа. Лорд не стал тянуть. Воровская карта — товар не доступный без нужных знакомств. И Седрик запросил за нее много, даже слишком. Но теперь, когда лучшие ищейки юга взялись за проклятую тень, она окупится. Гаррет задолжал Сэвиджу столько, что ради мести можно и потерпеть небольшие изменения в планах.

* * *

Непростительно.

Слишком расслабился у самого логова. Позволил застать себя врасплох. Белая вспышка впилась острой болью, не желая отпускать. Только и осталось надеяться, что свет не выжег зрение. И благодарить случай, лишивший второго глаза еще в детстве.

Искусственный снова спас жизнь.

Пронзительный белый свет лился со всех сторон, убивая тени в переулке, куда выходили окна «склада». Все вокруг теперь казалось неуместными черными пятнами, как и сам Гаррет.

— Верно говорят, — раздался из-за спины голос с ярким южным акцентом, — таракан на свету замирает! Эй, Тень, не подскажешь, где искать северянку?

Гаррет чуть повернулся на голос и криво усмехнулся:

— На севере не пробовал? Их там много, тебя непременно кто-то устроит.

Ему даже не надо видеть их всех, чтобы понять: уже взяли в кольцо. Южане — не растяпы Сэвиджа. Охотиться умеют.

— Ты не в том положении, чтобы нести чушь, вор. Впрочем, развязывать твой язык — не наше дело. Будь добр упростить нам работу и сдаться?

— Гордый народ юга на поводке местного лорда? — Гаррет постарался вложить в сказанное весь цинизм и насмешку, сколько умел. — Я разочарован.

О, это стало блестящей провокацией. Южане — агрессивный и жестокий народ, цепляющийся за свою гордость не хуже, чем рыцари за честь. Ходят байки, что едва дети юга научатся ходить, их сразу бросают в жестокий ад тренировок, а затем травят друг на друга. Лишь выжившие способны стать частью клана. Братства, в котором каждый незаменим.

Что же, тут таких зверей оказалось четверо. Прекрасно обученных, ловких, тренированных.

Но вор — не воин.

Вор не может похвастаться ни силой, ни техникой боя. Смертоносной скорости «когтей» и коротких сабель Гаррет мог противопоставить лишь вбитые когда-то братом азы.

Вор — это вор. Неуловимая тень, которую не заметить, которой не коснуться. Ловкость — единственное, в чем Гаррет мог соперничать в этой схватке. А значит — главное не скорость и не умение. Главное — момент.

Выпад.

Четверо набросились одновременно — но клинок длиннее и достигнет цели неуловимо раньше.

Извернуться, утечь в сторону.

В последний миг, заработав узкую длинную царапину. Первая кровь.

Напавший сзади согнулся от боли, не успев уйти от выпада своего же союзника. Прыжок. Через спину врага. Нырок вниз и влево: от когтей третьего. Четвертый младше всех. Растерялся. Опоздал. Надо же, южане действительно невероятно дорожат своими.

Значит, он, Гаррет, теперь первая цель для них во всем городе. Тот, кто посмел убить одного из клана.

Бежать. Бежать и прятаться, сливаясь с родным сердцу мраком. Прочь в спасительную тень переулков, на крыши по знакомому маршруту, снова вниз, свернуть в сторону от новой вспышки. И если придется — нанести удар. Бесшумно. В спину. Кто-то назовет это трусостью, кто-то позором. Для Гаррета — всего лишь образ жизни. И ничего постыдного в подобном он никогда не видел: каждый хорош в чем-то своем. Это естественно. И «честным» бой будет лишь тогда, когда в руках противников родное каждому из них оружие.

Во всю гремели колокола.

Южане, не скрываясь, перекрикивались своими сигналами. Гавкающими, непривычными, столь отличными от неуклюжей ругани местных законников.

Гаррет серьезно недооценил облаву. Его гнали, казалось, всем городом. Перекрыли даже гильдийские маршруты: Седрик — крыса — оказался хуже, чем просто продажная тварь. Но какой вор не имеет собственных путей, известных лишь ему?

Насколько бы гнилым ни был этот город, он родной своим теням, а не пришлым охотникам. Кроме логова-дома здесь повсюду найдется с десяток других. А Город прикроет. Город задержит, запутает множеством лазов, канализаций и крыш.

Охотник обречен проиграть, если не знает поля боя.

* * *

Вдох. Еще один.

Вокруг спокойствие и тишина, разве что едва различимые голоса слышны с улицы. Ни боли, ни угрозы, ничто не движется и не нападает. Хельга нашла в себе силы открыть глаза и огляделась. Но в комнате действительно все было по-прежнему. Отмычка все еще в руках, замки висят нетронутыми. Можно перевести дух и позволить душе робко выглянуть из пяток, куда загнала неожиданная вспышка.

Магические замки могут иметь в себе множество разных секретов, и первые мгновения Хельга была уверена, что все: ошиблась, выдала себя наемникам Сэвиджа да еще и уничтожила жилище вора. Не надо было лезть без разрешения! Но тишина вокруг быстро успокоила, паника растворилась, и вернулась способность мыслить.

Молочно-белый свет все еще лился сквозь окна, но больше не справлялся с плотной тканью штор. Пол окрасился полосами, как на рассвете, только утренним уютом тут и не пахло. Такой свет рождает магия. О чем думал создатель подобного плетения?! Очевиден переизбыток огненного элемента, а константы будто и вовсе забыты! Кем же надо быть, чтобы использовать такую бездарную самоделку в городе? Кажется, пострадавших нет, но кто знает, чем бы обернулась шутка в иное время!

Хельга замерла, пораженная собственной мыслью, примерзла к месту и безнадежно посмотрела на окна. Свет уже исчез, исчезли и голоса, стало тихо. Действительно, кто мог использовать подобное? Гаррет совсем недавно дал понять, кто. А она об этом уже забыла, привычно подстроив и объяснив реальность под себя. Не самоделка, нет. И использовали специально.

Здесь и сейчас это мог быть только Гаррет.

Беспокойство захлестнуло с головой, мелкой дрожью разлилось по венам, затопило каждую клеточку. Сэвидж уже нашел это место? Несмотря на глифы? Несмотря на то, что Гаррет живет и процветает здесь явно не первый год?

Или же попался сам Гаррет, вот так, вплотную, увел погоню и от своего дома, и от Хельги? Или это был вообще не вор, а все произошедшее просто цепочка глупых совпадений?

Мысли набрасывались одна страшнее другой, порой доходили до абсурда, но все равно пугали. Что теперь делать? Хельга так многим обязана Гаррету, и, пусть все, что делал для нее вор, было лишь частью сделки, она ни в коем случае не желала ему зла! А реликвия? Как быть с реликвией? Неужели все годы поисков и погони впустую, и здесь, в этом сером городе, Хельга действительно встретит свой конец? Без Гаррета ей не выйти отсюда живой. Даже если отсидится, пока не кончатся запасы еды, Хельга просто места не сможет себе найти. Ведь она северянка, и гордость не позволит отплатить своему спасителю такой черной шкурной неблагодарностью.

Стоит ли пойти искать Гаррета? Вдруг он прямо сейчас где-то рядом, истекает кровью и молит о помощи? Хельга всхлипнула, перестала нервно мерять шагами комнату и зло мотнула головой. Белая прядь хлестнула по лицу, приводя в чувство.

«Молит о помощи», как же. Хельга прямо вживую услышала холодный смешок, представила себе острый взгляд и циничную ухмылку. Да уж, если его действительно застигли врасплох, стоит сочувствовать скорее удачливым неудачникам, чем самому вору. И что за глупая мысль идти и искать Гаррета в городе? Северянка тут чужая, не знает толком ни одной улицы, что уж говорить о путях, скрытых от чужих глаз? Никого она так не найдет. Только сама попадется, да еще и выдаст убежище Тени.

Хельга тяжело опустилась на оказавшуюся неожиданно жесткой кровать, откинулась на спину и раскинула руки в стороны. Сквозь тяжелые шторы снова проглядывали редкие лучики — в этот раз настоящие.

Светало.

Гаррет не любит света, он сам так сказал. Даже несколько раз повторил. И убежищ у него наверняка куда больше, чем одно это. То, где сейчас находится Хельга, лишь основное. Раз он не пришел до утра, значит, действительно возникли проблемы. Значит, он просто появится следующей ночью. Значит, ей, Хельге, не стоит так волноваться, верно?

Все, что остается, — ждать.

И это оказалось удивительно невыносимо.

* * *

Сыро. Холодно. Раны ноют с каждым мигом все сильнее. Та, что на руке, — длинная, от локтя до запястья, — уже воспалилась, посинела по краям и покрылась склизкой пленкой гноя. Плохо. У Гаррета всегда была при себе небольшая аптечка, но сейчас её не хватило. Бинт ушел на самую серьезную рану; мазь, купленная у магов за баснословные деньги, позволила спасти от воспаления большую часть порезов, но не все. Гаррет криво усмехнулся: та облава, которую Сэвидж устроил в прошлый раз, была лишь жалкой игрой по сравнению с этим. С девчонки стоило содрать в три, а то и в четыре раза больше денег. Даже интересно, что за игрушку она заказала, раз на её пропажу так обиделся не только местный лорд, а даже южане. Но договор уже заключен и повысить гонорар не выйдет. Жаль.

Гаррета зажали на границе Нижних кварталов, пришлось прорываться с боем. И стоило это куда дороже побега от четверки у логова. Обозленные затянувшейся охотой южане и правда больше походили на зверей. Даже одержимые бездомные в старых тоннелях не бросались на жертву в такой безумной ярости. С таким голодом.

Но Гаррет справился. Ускользнул. Пусть для этого пришлось изрядно вымокнуть и собрать на себя всю вонь сточных вод.

Будут ли его искать днем, уже не имело значения. Логово, что помогло исчезнуть сейчас, тоже было под защитой глифов, и Гаррет мог позволить себе полноценный отдых. Логика говорила торопиться домой: грязь и холод ухудшат его состояние в разы, голод сделает слабее. Но чутье кричало, что южан не собьет маскировка, не обманут ни вонь, ни грязная повязка, ни напускная сутулость. Дневной свет даст им и вовсе несравнимое преимущество. Такое же, какое Гаррету дарили ночные тени.

Надо ждать.

Позволить чуткому сну восстановить хоть часть потраченных в эту ночь сил. Затем выскользнуть под пологом ночного мрака, добраться до одного из ходов Хранителей и исчезнуть для города на неделю. Может, две. Главное, попасть домой самому, не позволить проклятым шептунам в рясах записать на счет Гаррета Тени новый долг спасенной жизни.

Ночь началась, и, так толком не сумевшая заснуть Хельга почувствовала себя еще хуже. В доме вора было тихо. Просто невероятно тихо. Даже сам квартал, каменный и холодный, оказался тихим. Хельга видела, как по улице сновали туда-сюда хмурые люди, но среди них ни одного ребенка, ни одной пары. Только рабочие с каменными лицами и глубокими морщинами.

Гаррета, вернее, того его облика, что Хельга увидела тогда в Доках, среди них не было. Сколько бы девушка ни всматривалась, сколько бы ни ждала вопреки собственным выводам, что вот-вот скрипнет дверь и хозяин вернется в свое логово.

В этом доме было тихо всегда. Но тишина рядом с Гарретом и тишина пустого ожидания слишком уж сильно отличались друг от друга.

С закатом, когда с улицы исчезла даже та призрачная жизнь, что была днем, стало гораздо, гораздо, гораздо хуже. Первый час Хельга уговаривала себя, что должна ждать, ведь только стемнело и нужно время. На второй эти уговоры уже отдавали отчаянием. К концу третьего Хельга готова была поверить, что Гаррет мертв и больше в этом городе у нее не осталось ни союзников, ни шансов.

Крупные слезы стекали по щекам, руки бесполезно лелеяли реликвию, напрасно пытаясь найти в спасенной драгоценности рода хоть какую-то опору. Стоил ли зеленый янтарь стольких трудов, лишений, жизней? Не первый раз северянка задавалась этим вопросом, но раньше уверить себя в необходимости было проще. Её семья хранила украшение со времен Основателя, но Хельга знала лишь то, что древность нельзя долго держать в руках. Какая глупость.

Усталость и окончательно потухшая надежда больше не хотели давать ответов на сыпавшиеся один за другим вопросы. Вера в лучшее догорела вместе с закатом. И та «искра», гордость, сила и несгибаемый дух, присущие северному народу, сияла сейчас едва заметно. Хельга не хотела сдаваться. Упрямо боролась, уговаривала себя, но даже так больше не могла верить в простую фразу: «она справится».

До тех пор, пока на кухне не раздался звон стекла.

Девушка подскочила как ошпаренная, сжав реликвию так, что ажурная оправа вспорола руку до крови. Затем замерла напуганным зайцем, боясь даже дышать.

Шорох на кухне повторился. Осколки стекла звякнули по камню, плеснула вода. Даже торопливые жадные глотки были слышны будто совсем рядом.

Потянуло помойной вонью.

Но лишь когда во всем этом проскользнула знакомая вкрадчивая ругань, Хельга позволила себе оттаять и опрометью броситься на кухню.

— Гаррет! Гаррет, ты в порядке?! Что слу… чилось?

Нет не в порядке. Совсем не в порядке.

— Ты слишком шумишь. — Настолько не в порядке, что даже эта фраза прозвучала измученно, насквозь пропитанная болью. Боги, сколько же ему досталось? Хельга тихонько отошла в сторону и нащупала выключатель.

Рукава рубашки нет, рука обмотана черной тканью, чтобы кожа не выделялась в темноте светлым пятном. Волосы слиплись от грязи и пота, сквозь изрезанный дублет проглядывает бинт…

Гаррет прошел мимо, будто не увидев Хельгу. Только повторил под нос: «слишком шумно, слишком светло и шумно», и девушка поспешила приглушить свет. Застыла на пороге душевой, растерянно глядя на брошенные прямо на пол содранные кое-как вещи. На то, как Гаррет, даже не вспомнив про дверь, упал на колени под струями теплой воды. Только когда тот выпрямился, и Хельге, наконец, удалось поймать взгляд, — пустой и безразличный, — она поняла: Мастер-Вор даже не в сознании.

Будто кукла, движимая желанием жить, Гаррет добрел до небольшой тумбочки у кровати, тяжело облокотился, почти упал на нее, что-то нажал, заставив раскрыться тремя полками с кучей баночек, и рухнул рядом.

А вместе с ним рухнула и ненавистная тишина. Снова.

Хельга всхлипнула, рукой размазала по лицу слезы и бросилась к лежащему без движения вору. Замерла на мгновение в растерянности, не зная, что делать, не понимая, как помочь. Осторожно коснулась лба, едва не одернув руку от сильного жара. Как можно плавней перетащила Гаррета на кровать; стараясь не думать о том, что именно делает, стянула с него сапоги и насквозь мокрые после душа штаны, заботливо укрыла одеялом, обреченно уставилась на ряды разных баночек, бутылочек, бинтов, цветных меток, светящихся на каждой крышке.

И всплеснула руками.

Чертов Гаррет предусмотрел все, кроме собственного состояния. Да за то, что стояло тут, продадут душу лучшие врачи её края уж точно! Теперь Хельга знала, что делать. И сделает. Будет заботиться, как умеет. Непременно постирает и починит одежду. И приготовит что-нибудь легкое, полезное. Гаррету понравится. Обязательно понравится, ведь в тот раз он ничего плохого не сказал о её готовке.

Хельга сделает все. Только бы… только…

— Только не умирай. Не из-за меня, Гаррет.