Падая в бездну (гет)

У Драко Люциуса Малфоя не было проблем. По крайней мере, никто из окружающих и не помышлял об этом — Драко не мог им больше этого позволить.

После войны, пока шли судебные разбирательства, Малфоев не прополоскал только самый ленивый редактор. Даже самые завалящие бульварные газетёнки неделями публиковали их биографии, историю их жизни, предательства и возвращения на путь истинный, что уж говорить о «Пророке». Поэтому он раз и навсегда решил: хватит развлечений на потеху публике. Делом чести для него стало не дать больше повода газетам касаться семьи Малфоев. Насмешка судьбы: всего несколько лет назад его бесило постоянное упоминание имени Поттера-Чёртова-Избранного в прессе, однако, своё имя видеть там оказалось гораздо неприятнее.

Суды затянулись на добрых пару лет. Нанятый адвокат постарался обобрать их до нитки, но потраченных денег определенно стоил: в результате его продуманных интриг основным обвиняемым на процессе «Министерство Магии против Малфоев» оказался только Люциус.

К Нарциссе и Драко претензий не было (Драко с досадой догадывался, что без Поттера тут не обошлось, но уточнять это не собирался). Воспоминания о суде над отцом были… неприятными. Люциус со странным смирением принял вердикт, десять лет в Азкабане. Спокойное, почти умиротворенное лицо отца после оглашения приговора было, наверное, самым гадким впечатлением из всего процесса. Драко постарался засунуть эти ощущения куда подальше и старался к ним не возвращаться. Во избежание.

Благо, времени на воспоминания не осталось — все силы Драко уходили на то, чтобы заниматься делами семьи, которые легли на его плечи тяжким грузом после заключения Малфоя-старшего в Азкабан.

Он попытался отсудить у Министерства поместье, но добился лишь должности официального Хранителя Мэнора. И то спасибо предкам, наложившим в своё время на имение кучу заклятий и теперь особняком кто-то иной, кроме Малфоя, владеть попросту не мог. Фактически в Мэноре распоряжалось Министерство Магии. Практически они шагу там без Драко ступить не могли. Антиаппарационные чары, оповещающие заклятья и прочая дребедень, на которую родовой магии было плевать, ему не помеха. Но разрешение жить в Мэноре Малфои могли получить только после тщательной проверки авроратом всех артефактов, находящихся в имении, то есть приблизительно никогда. Даже чтобы просто забрать личные вещи из Мэнора, требовалось согласование представителя Министерства, а лучше личное, Мерлин его за ногу, присутствие.

Драко каждый раз скручивало от злости при мысли об этом. Правда, Министерство без Драко там тоже хозяйничать не могло, это немного утешало. Совсем чуть-чуть, потому что каждую неделю Драко обязан был присутствовать в Мэноре и смотреть, как бесцеремонные чужие руки ворошат, трогают, переворачивают то, что Драко привык воспринимать как часть себя самого. Что ж, проверяйте сколько влезет, одна библиотека чего стоит, жизни изучить не хватит. Может, заодно и убьетесь, пока изучаете, а он посмотрит.

Небольшой особняк в Лондоне, последнее довоенное приобретение Люциуса, стал их новым прибежищем. Не домом. Домом «Эта Дыра», как называл ее Драко, не была и никогда не станет. Обычное безликое строение, в котором так отвратительно-непривычно-чужеродно смотрелась привезенная из Мэнора мебель. На первом этаже её даже расставлять толком не стали, худо-бедно оформив спальни.

Домовый эльф Берти, отправленный из Мэнора в «Дыру» на подмогу, не менее одного раза в неделю, очень настойчиво, на всякий случай не переставая стучать головой об пол, просил разрешения привести жилье в божеский вид:

— Хозяин, этот дом недостоин Малфоев, пожалуйста, ну пожалуйста, позвольте Берти навести порядок!

— Хватит закатывать сцены, Берти, займись ужином, — вот и все, что он слышал в ответ. Берти утирал слезящиеся глаза, прижимал уши и плелся на кухню.

Ни у Драко, ни у Нарциссы желания превращать нынешнее жилище в подобие Мэнора не возникало. Сама мысль о том, что Мэнор можно попытаться заменить какой-то жалкой подделкой, была оскорбительна. Да и сил на это просто не было. Вечерами, в душе, подставляя затылок под горячие струи, прислонясь лбом к прохладному кафелю, Драко почти физически ощущал как плечи сводит от тяжести, будто он и Мэнор, и эту хренову Дыру, и сотрудников министерства, и Люциуса, и Нарциссу с домовиками в придачу носил на себе.

Драко с радостью бы слинял вместе с матерью из Англии, во Францию к тетке, а лучше — на необитаемый остров, где не будет ни единой мерзко ухмыляющейся вслед рожи или шепотков за спиной. Но уехать — значит сдаться. Значит официально ввести кого-то из аврората в семью (Драко передергивало, когда он думал об этом) и оставить Мэнор на растерзание. А значит, об отъезде не могло быть и речи. Ничего, он заставит себя уважать по-прежнему.

К счастью, аврорату не удалось наложить лапу на малфоевский сейф в «Гринготтсе». Примерно треть имущества была изъята как «Напитанное Темной Магией» — наверняка всё это «напитанное» быстро разошлось по личным хранилищам чиновников, плевать. Оставшегося вполне достаточно, чтобы вести почти привычный образ жизни. Почти.

Глухую ярость, кипящую внутри, Драко еще на последних курсах в Хогвартсе научился заливать огневиски. Сейчас алкоголь был жизненно необходимым лекарством. Забини и Нотт никогда не отказывались составить ему компанию. Этих двух клоунов, кроме женщин и выпивки, в жизни мало что интересовало.

Жизнь не обошлась с ними так жестоко, как с Драко. Нотту-старшему очень крупно повезло: после нападения Пожирателей смерти на Отдел Тайн в Министерстве, он был заключен в тюрьму, и в дальнейшем вся деятельность Пожирателей проходила без его участия. За Отдел тайн он своё почти отсидел и Тео вскоре ожидал выхода отца из Азкабана. Деньги Нотт-младший начал зарабатывать, провернув какую-то немыслимую аферу с покупкой магловского ночного клуба. К удивлению приятелей, у Теодора оказалось неплохое чутье, и его клуб процветал. Мать же Забини и вовсе никогда не была связана со сторонниками Волдеморта, она по-прежнему распоряжалась всеми семейными делами, что Блейза более чем устраивало.

Драко привык проводить вечера в клубе Нотта. В шумной и пьяной толпе не было ни единого человека, знающего Драко Малфоя — и туго сжатая внутри пружина ненадолго расслаблялась. Темный зал, духота, клубы дыма странно успокаивали. Каждый раз новая девушка устраивалась у него на коленях, ее жадные руки шарили под его рубашкой, грязный шепоток на ухо, влажные поцелуи, его нетерпеливые руки грубо лезли ей под юбку — и можно было на несколько часов забыть про оставленный дом, про сидящего в Азкабане отца, про постоянную боль в глазах матери. А потом рухнуть спать замертво, без сновидений.

Драко прикурил новую сигарету и выпустил облачко дыма. Пойти в клуб с приятелями сегодня никак не получалось, несмотря на оставленный Ноттом для их компании столик. Полчаса назад Драко уже было приказал Берти принести рубашку из шкафа, как вдруг в окно запрыгнула серебристая лиса.

— Сообщение для мистера Малфоя, — голосом Финнигана сообщил Патронус и Драко со злостью сломал сигарету. — Вам необходимо прибыть в Мэнор для сопровождения сотрудника Министерства Магии в фамильную библиотеку.

Лиса махнула хвостом и исчезла. Перспектива приятно проведенного вечера улетела ей под хвост. Драко скрипнул зубами — какая неведомая херня опять понадобилось проклятому Финнигану в его библиотеке на ночь глядя?!

Только позавчера Малфою пришлось битых полдня проторчать в Мэноре, наблюдая, как авроры методично разбирают очередной шкафчик в гостиной. Он, конечно, изрядно повеселился — на этот шкаф чары были наложены еще прапрабабкой Рослин, открывался он исключительно по приказу члена семьи. Ничего ценного там не было — Драко успел позаботиться, так что шалость удалась. Министерский недоумок попытался слету взломать его Алохоморой (Драко предусмотрительно отошел подальше), шкафчик радостно распахнул вычурные створки черного дерева — словно рот в широкой ухмылке — и всосал в себя вопящего чиновника. Боже, этим тупицам понадобилось целых двадцать минут додумываться до простого вопроса: «Не будете ли вы так любезны, открыть шкаф и освободить нашего коллегу, мистер Малфой?».

Задвинув подальше сладкие мысли об авроре, задыхающемся от страха в удушливой темноте, сдирающем ногти в кровь в тщетных попытках выбраться, он вздохнул и быстро извлек идиота из западни.

Разумеется, поначалу они такими вежливыми не были — Драко хорошо помнил их озлобленные лица и грубые голоса, издевающиеся, ввинчивающиеся в воспаленный мозг, старающиеся унизить, подчинить его, поставить на место, как будто это им было решать, где теперь его чертово место — он и сам больше этого не знал. Но Мэнор сумел им доходчиво объяснить, что с Малфоями, по крайней мере, на территории поместья, лучше обращаться уважительно. Если, конечно, хочешь сохранить свою шкуру в целости. Пара тяжеленных книг на голову Финнигану, облачко ядовитой сажи из камина в лицо Мюррею, прижатые дверями пальцы Поттера (их Драко вспоминал с особенной нежностью), чей-то прищемленный длинный нос — всё это были мелочи. Сдвигающиеся стены библиотеки, внезапно захлопывающиеся двери, которые не торопятся выпускать свою жертву, заглушают ее крики — это значительно неприятнее.

Неудивительно, что Финниган вызывает его на ночь глядя, подумал Драко, щелчком отправляя остатки сигареты в пепельницу. В одиночку этот трус ни за что не решится сунуться в поместье. А взять всё и сразу он, разумеется, не мог — тупой мозг тупого Финнигана не способен запомнить список более чем из одного пункта. Настроение несколько повышал тот факт, что придурку придется добираться до Мэнора куда менее удобным способом, чем ему самому — на Финнигана антиаппарационные министерские заклятья очень даже действовали и приземляться он мог не менее, чем в получасе ходьбы от поместья.

Драко вздохнул, взял пиджак, расправил рукава рубашки, хоть нужды скрывать метку больше не было: она исчезла вместе с лордом — и аппарировал прямо к входу на центральную аллею.

* * *

Гермиона Грейнджер привыкла считать Нору своим вторым домом. Спустя столько лет Нора внешне выглядела почти также, как в тот день, когда Гермиона впервые приехала сюда: неуклюжее строение с неизменной свалкой резиновых сапог и котлов возле крыльца, такое уютное внутри, несмотря на неказистый внешний вид. Но теперь эти стены словно потеряли тепло и свет, и Гермиона могла даже назвать точную дату, когда это произошло: 2 мая 1998 года. День, когда погиб Фред. Гермиона помнила стены Большого зала Хогвартса и странно отражающиеся от них рыдания Джорджа и Перси, помнила как Артур вытирал бегущие слезы… Не плакала только Молли. Она гладила Фреда по голове, успокаивала бьющегося в истерике Рона, а сама не проронила ни единой слезинки. Это было страшно.

Молли до сих пор не смирилась. Внешне всё было как раньше — она суетилась, хлопотала по хозяйству, провожая Артура на работу, и радостью встречала приезжающих в гости с супругами детей.

Но обязательно, каждый день подолгу вытирала пыль в комнате Фреда. Когда-то это место принадлежало близнецам, там же они после отъезда из Норы устроили временный склад товаров… Теперь это была просто — комната Фреда. Джордж с семьей жил в Лондоне неподалеку от главного магазина сети «Всевозможных волшебных вредилок Уизли» и в бывшем логове близнецов были вещи Фреда. В ней все еще пахло порохом от многочисленных экспериментов Фреда и Джорджа. Фотографии. Палочка. После похорон Молли разложила его вещи так, словно вот-вот ожидала возвращения домой непутевого сына — и в эту комнату на втором этаже больше никто кроме нее не входил. Она не запрещала, нет. Только как-то, во время приезда Перси, Джорджа и Билла с семьями, Артур заикнулся было разместить гостей поудобнее, отдав на время детям «Ну… то помещение… ты понимаешь…», но окаменевшее лицо жены заставило его замолчать и никогда больше не возвращаться к этой теме.

Гермиона обхватила руками чашку с кофе, грея об неё ладони. Надо бы выйти на кухню, поздороваться с миссис Уизли (Молли, душечка, ты можешь называть меня просто Молли!) и выпить кофе как полагается, за столом, а не на узкой кровати, таская из вазочки, прихваченной с кухни, домашнее печенье. Но сама мысль о том, как это обычно бывает, отбивала всякое желание выходить.

Неодобрительные взгляды миссис Уизли (золотко, ты пьешь слишком много кофе!) тяготили. Тяготили утренние разговоры — обязательный обмен фразами, что Рон восстанавливается не слишком быстро после этого дурацкого падения со стремянки, что надо бы отнести ему завтрак и проследить, а то он опять выплеснет очередную порцию лечебного зелья за окно. Тяготило внезапное молчание Молли, когда она, увлекшись, вдруг произносила «А вот Фред…» и резко обрывала себя на полуслове. Отворачивалась к плите, старательно утыкаясь в приготовление завтрака для семьи — и замолкала. Звенящая тишина, неизбежно наполняющая кухню после упоминания имени Фреда, была невыносима. Мерлин, лучше что угодно — обсуждать травму Рона, первый зубик Мари-Виктуар, слишком французский характер Флер, черт, да даже их с Роном предстоящую свадьбу — только не эта тишина.

Гермиона откинулась к спинке кровати и тоскливо оглядела небольшую светлую спальню, где жила уже третью неделю. Раньше эта маленькая яркая комнатка принадлежала Джинни. Гермиона часто ночевала тут вместе с подругой, когда гостила в Норе. Стены, увешанные плакатами «Холихедских гарпий», слышали немало их разговоров. Если бы той Гермионе, сдавленно хихикающей в подушку, сказали, что когда-нибудь она будет воспринимать это место как клетку, она бы не поверила. А зря.

Как только Гермиона узнала, что Рон, упав со стремянки во время работы, умудрился сломать себе пару ребер и ногу, она примчалась к нему в больницу святого Мунго. В мире волшебников Костерост лечил самые сложные переломы всего лишь за день, максимум за два. Но Рону не повезло, увы — у него внезапно открылась аллергия на лекарство, да такая, что даже речи о паре дней уже не шло. Главный целитель отделения трав, искренне вдохновленный таким сложным случаем, умудрился приготовить костерост без китайской жующей капусты — с этим вариантом зелья Рону нужно было около месяца лежать для полного выздоровления.

Всего.

Гермиона грустно хмыкнула.

Мистер и миссис Уизли не сомневались в том, что Гермиона этот месяц желает неотлучно находиться рядом с женихом и радостно предоставили ей бывшую спальню Джинни.

— И Ронни будет быстрее рядом с тобой выздоравливать, и тебе спокойнее будет! Всегда будешь знать как он, да и мне помощь не помешает, — «успокоила» миссис Уизли Гермиону при разговоре в больнице. — А отпуск тебе давно положен, ты ведь уже год не отдыхала!

Отпуск по уходу за женихом, Мерлин его дери! Гермиона не хотела ни в какой отпуск, дел у нее на работе было более чем достаточно и совершенно точно она не хотела месяц сидеть в Норе. На самом деле всё это смахивало на очередной грандиозный план по соединению любящих сердец: Молли по-настоящему расстраивалась из-за того, что Рон и Гермиона никак не определятся с датой свадьбы — грандиозное событие уже года два откладывалось под всевозможными благовидными предлогами. Положа руку на сердце, Гермионы могла сказать, что в ее планы брак не входил, да и в планы Рона, по всей видимости, тоже. Даже жить вместе они как-то не горели желанием — пробовали, конечно, и не раз. Но Гермиону раздражали привычки и чудовищный график Рона, а Рональда, в свою очередь, бесили постоянные попытки Гермионы оцивилизовать его и в целях сохранения отношений они пришли к негласному выводу — лучше пока (опять!) пожить по отдельности, Рон у родителей, а Гермиона — у себя. Молли очень расстраивалась каждый раз, когда они разъезжались, лелея надежду, что вот этот-то раз был окончательный и теперь дети никуда друг от друга не денутся.

Но сказать открыто миссис Уизли, что Гермиона лучше бы осталась у себя дома, навещая страдающего возлюбленного по вечерам… Черт. Гермиона представила себе выражение лица Молли — и не решилась возразить. Ни против неожиданного и ненужного отпуска, ни против временного переезда в Нору. Даже если бы она тогда знала, во что этот «отпуск» выльется — всё равно бы не решилась. Слишком уж хорошо она понимала, что двигало Молли, когда она уговаривала Гермиону пожить у них. Эти ее умоляющие глаза. Опустевший дом. Щемящее одиночество. Вечера наедине с Артуром — боже, им же нужно о чем-то разговаривать каждый проклятый вечер! А в мыслях только одно: Фред, Фред. И Гермиона согласилась.

Нет, она подозревала, что болеющий Рон — не сахар. Слишком хорошо она помнила, каким капризным и жестоким чудовищем он был во время трудного восстановления после расщепления, пока они прятались втроем от Пожирателей Смерти. Но тогда они все были на грани — страх за себя и близких, сосущее чувство голода, присутствие крестража рядом… А тут Рон будет в кругу семьи, в родном доме — успокаивала себя Гермиона, старательно отгоняя дурные предчувствия.

В кругу семьи Рон развернулся на полную катушку. Болеть, ни в чем себе не отказывая, оказалось ужасно увлекательно.

Когда приходило время приема «Почти Костероста», это было слышно во всей округе. Рон громогласно отказывался пить «это дерьмо», жалуясь, что всё равно оно ни черта не помогает. Миссис Уизли с готовностью уговаривала Рона выпить бокал — «до конца, милый, ну пожалуйста!» — и недовольно косилась на Гермиону, которая делала вид, что ее это все уж точно не касается, предпочитая просто уткнуться в очередную книгу.

Рон утверждал, что от зелья его ужасно, ужасно тошнит, а избавить его от этого мучительного ощущения можно только едой — и между спальней Рона и кухней постоянно курсировали подносы с разнообразными вкусностями. Молли была на седьмом небе. Сыну нужна ее помощь! Ее стряпня! Как одержимая, она готовила самые любимые блюда младшего сына. Гермионе же была отведена роль официантки, относящей ему все это в комнату.

— Поедите там вдвоем, — радостно щебетала Молли, помешивая любимый супчик сына, — Ронни не любит кушать в одиночестве. Только, дорогая, не забудь заклятием постель от крошек очистить, хорошо?

Гермиона вежливо улыбалась, кивала, прекрасно зная, что миссис Уизли обязательно лично придет проверить качество уборки.

А Рон ел. Мерлин, он все время ел! Увлеченно похрюкивая, хватая еду с тарелок прямо руками, жадно облизывая пальцы, не обращая ни малейшего внимания на кусочки еды, то падающие обратно на поднос, то застревающие в редкой щетине, отросшей на небритом подбородке.

— Рон, ты, может, побреешься? — как-то не выдержала Гермиона.

— Да ты что, — Рон вдохновенно взмахнул рукой с зажатым куриным крылышком, — в кои-то веки никуда не надо ходить, я хоть от бритья отдохну!

Как будто бы он раньше так утруждал себя бритьем, ага. Гермиона еще пару раз пыталась намекнуть Рону на то, что привести себя в порядок всё-таки не мешает, но после стандартных обиженных отговорок: «А что, таким я тебе не нравлюсь, что ли?», оставила это безнадежное дело. Во время еды Гермиона стала старательно загораживаться книгой, но и этот вариант не работал.

— Ты опять с книжкой?! — обиженно тянул Рон, — давай поговорим лучше.

Разговаривать с Роном было еще тяжелее, чем с Молли. Гермиона каждый раз чувствовала себя как на экзамене, судорожно подыскивая подходящую для этого тему. После долгих и безуспешных попыток таковых осталось всего две — их общее школьное прошлое и работа Рона. Рассказывать про свою работу в министерстве Гермиона уже перестала — Рон честно пытался слушать и вникать, надо отдать ему должное, но… Он не понимал. Совсем не понимал. Стоило Гермионе хотя бы заикнуться, как сложно добиться нужных подписей руководства, официально разрешающих заниматься переводом старых рукописей по темным заклинаниям, как Рон, состряпал кислую мину и недовольно проворчал:

— Тебя хлебом не корми — дай только лишние сложности найти себе на голову! Можно же просто заняться переводом самой, вот и всё, зачем тебе это разрешение сдалось вообще?

— Рон! — хваталась за голову Гермиона, — если у меня не будет разрешения, я не смогу использовать это в своей работе. Как я могу ссылаться на казус при использовании заклинания Круциатус в отчете, если я не могу предоставить официальных данных?

— Но ты же прекрасно обходилась без разрешений, когда мы Оборотное зелье варили, вот вспомни, как тогда…

Рон начинал увлеченно вспоминать, а на лице у Гермионы появлялось облегчение, такое явственное, что невозможно было поверить, что Рон его не замечает. Говорить о своей работе с Роном — будто говорить с инопланетянином. На пальцах объяснять необходимость получения того или иного разрешения, рассказывать про негласное соперничество отделов, видя как стекленеет взгляд Рона… Ох, нет. Лучше в очередной раз обсудить их поход в тайную комнату за клыком василиска.

— Конечно, он опять ест, что еще ему делать, — раздался ехидный голос Джинни от дверей.

— Ты так говоришь, словно я кроме еды ничего не делаю, — возмутился Рон с набитым ртом.

— А ты делаешь?! — изумленно всплеснула руками Джинни.

— Вот это действительно новость, — отозвался Гарри за её спиной.

Джинни, хихикая, обняла брата, вошедший следом за ней Гарри чмокнул Гермиону в щеку и уселся рядом с Роном. Привычным движением Джинни скользнула на колени Гарри, а он так же привычно обнял её, привлекая к себе.

Глядя на них, Гермиона, как всегда, ощутила зависть. Вот Гарри бессознательно ищет руку Джинни, переплетает ее пальцы со своими, притягивает к себе, а Джинни прижимается к Гарри и закрывает глаза — да это же почти невыносимо.

Почувствовав этот укольчик в первый раз, на свадебном ужине Гарри и Джинни, Гермиона не на шутку перепугалась — что с ней, к черту, не так? Разве она влюблена в Гарри? Вглядываясь в танцующих молодоженов, она перебирала воспоминания, пытаясь нащупать, что же так больно ее укололо. Но дело было не в воспоминаниях — дело было в их отсутствии. Никогда у нее не возникало безотчетного желания прижиматься к другому человеку, вдыхать его запах, вглядываться в лицо как в первый раз… Гермиона отогнала эти мысли усилием воли, взяла Рона за руку и потянула его на танцпол. Они танцевали неподалеку от молодоженов, и Гермиона отчаянно вслушивалась в себя, пытаясь отыскать то искрящееся счастье от прикосновений любимого, которым светились новоиспеченные супруги Поттер. Но всё было как-то… не так. Неловкость Рона во время танца не умиляла, а раздражала, Гермиона всё время сердито поправляла руку Рона, норовившую съехать с талии вниз, они бы, наверное, тогда даже поругались, но пришло время провожать молодоженов, уезжающих в свадебное путешествие.

Ничего не изменилось за эти годы — при виде любимых друзей Гермиона ощущала все то же сосущее чувство одиночества где-то под ложечкой, смешанное с виной. Она не могла любить Рона, как Джинни любит Гарри — это ясно. С невесёлой усмешкой она вспоминала иногда слова профессора Трелони: «Вы такая юная, но сердце ваше не способно на любовь. Душа сухая, как страницы учебников, к которым вы привязаны навсегда». В кои-то веки старая обманщица была права — Гермиона просто не могла любить. Вернее, не так. Любить-то она могла, но с некоторыми условиями. Даже в постели с будущим мужем Гермиона не могла перестать думать, не могла перестать анализировать, указывая Рону, что и как именно следует делать. Например, слюны могло быть поменьше, совсем не обязательно так глубоко залезать ей в рот языком, а грудь у нее, в конце концов, не радиоприемник — не стоит так крутить соски, словно ставишь себе задачу поймать Магорадио. Рон, в целом, был неплохим любовником — при условии правильно поставленной задачи и своевременной корректировки действий секс был довольно-таки приятным занятием.

Что ж, сейчас Гермиона искренне рада была видеть Гарри и Джинни: по крайней мере, миссис Уизли будет на кого переключиться с советами и заботой.

— Девочки, мне нужна помощь на кухне, — позвала Молли. Джинни и Гермиона оставили Гарри и Рона разговаривать дальше и спустились вниз. Миссис Уизли тут же поставила их возле стола с раскатанным тестом и торжественно вручила по ножу:

— Домашнюю лапшу волшебством хорошо не нарежешь, запомните!

Гермиона переглянулась с Джинни и принялась за работу, размышляя, по какому поводу миссис Уизли вызвала их к себе, вряд ли только из-за лапши… Наверняка грядет очередной урок Женской Мудрости.

— Мужчине всегда приятно видеть, как ты о нем заботишься! — начала миссис Уизли, взмахом волшебной палочки отправляя поднос с очередной порцией шоколадного печенья в духовку. — Подать вкусную еду, приготовить одежду на завтра… Джинни, не надо закатывать глаза, я всё вижу! Почему у тебя Гарри так похудел?!

— Потому что я его посадила на диету, — отрезала Джинни, раскладывая свежеприготовленную порцию нарезанной лапши на противень для просушки. — В последний год у него времени на квиддич не остается — вот и результат налицо… То есть на пузе. Я два месяца билась, чтобы он это всё согнал.

— Джиневра! — всплеснула руками миссис Уизли. — Чему я тебя только учила! По мужу о жене судят! Гарри завтра в Министерство, а вы без багажа! Думаешь, никто в министерстве не заметит, если Гарри явится в таком виде на работу?

— А что не так с его видом, — меланхолично удивилась Джинни, — нормальная футболка. Не в рубашках же ему ходить, он их ненавидит, всегда футболки носит.

— Что?!

— Футболки, — спокойно повторила Джинни, — Гарри не любит рубашки, носит пиджак на футболку. А футболки — они и есть футболки, можно даже не гладить. А если захочет — может и домой заскочить, переодеться, не треснет, тоже мне проблема — палочкой махнуть.

Миссис Уизли на какие-то пару мгновений потеряла дар речи, но потом снова кинулась в бой.

— Мало ли что он там не любит?! А жена ему на что — ты должна мужу объяснить, как правильно! Не мальчик уже, в футболках на работу бегать! Глава отдела, — Молли воздела палец, обсыпанный мукой, — ОБЯЗАН приходить на работу в чистой рубашке и приличной мантии, гладко выбритым…

— Ага, как Ронни, — мгновенно нашлась Джинни.

— Я про Ронни всё знаю и Гермиону тут не оправдываю, — развернулась к Гермионе миссис Уизли. — Почему ты его не заставишь побриться, смотреть противно на этот ужас!

О, Мерлин, да сколько можно! Но смогла только выдавить из себя:

— Да я ему говорила…

— Плохо говорила! Могла бы как-то повлиять на него! — не растерялась Молли.

Гермиона предпочла промолчать. Молли снова повернулась к дочери:

— Так вот, должность сотрудника Министерства обязывает быть всегда подтянутым!

Джинни потянулась и взяла одну из фотографий в рамочке, стоящих на подоконнике: Артур Уизли в день назначения начальником отдела — в съехавшей набок мантии, взъерошенный, в общем, обычный и счастливый Артур.

— Я беру пример с лучшего мужчины на свете — с папочки! — прочувствованно сказала она, демонстрируя матери фотографию.

К счастью, на кухню вошёл Гарри:

— Моллиии, как вкусно пахнет!

Миссис Уизли бросила взгляд на часы, висящие на стене: их единственная стрелка указывала «Время ужина». Боже, мальчики совсем проголодались! Встрепенувшись, она велела девушкам убирать остатки муки и теста и быстрее накрывать на стол. Гермиона уныло переглянулась с Джинни и начала помогать готовиться к вечерней трапезе.

Ажурные чугунные ворота, почувствовав хозяина, распахнулись. Драко ступил на каменные плиты дорожки и вдохнул горьковатый запах молодой зелени и земли. Только здесь он мог дышать полной грудью, ощущать себя целым. Малфой медленно направился к Мэнору, то и дело ласково дотрагиваясь до мокрой после дождя листвы. Деревья не слишком разрослись — Берти периодически наведывался в поместье, стараясь не запускать дом. Домовик скрывал эти визиты от хозяина, но Драко и в голову бы не пришло запрещать эльфу ухаживать за домом и садом. Это им так необходимо. Что бы там ни решило себе Министерство Магии, Мэнор был, есть и будет Домом Малфоев.

В темноте показался силуэт Мэнора. Драко все еще не привык к его новому облику — ни единого огонька, плотная, давящая тишина звенела в ушах. Впрочем, отсутствие огней обнадеживало: скорее всего, Финниган еще не прибыл, следовательно, у Драко есть несколько минут наедине с домом. От этой мысли шаги невольно ускорились, и Драко оказался у дверей особняка.

У незапертых, вот блять черт, не-за-пер-тых, дверей. Они не были распахнуты, только приоткрыты — посторонние бы ничего не поняли, но Драко заметил и почувствовал удушающий приступ гнева. Значит, Финниган умудрился прибыть на место раньше него. Черт, да он наверняка отправлял Патронуса прямо из Мэнора — посмел зайти в дом раньше хозяина. Сломанные пальцы ничему не научили недоумка. Да хоть бы его там в дверях зажало навсегда, Драко плевать, помогать не будет. Малфой зарычал и с силой рванул дверь на себя.

Полумрак холла окутал хозяина. Пол заскрипел под быстрыми нервными шагами. Раньше тут царил запах воска, мастики для паркета (натирка паркета была любимым занятием Берти), духов матери… Сейчас, невзирая на все усилия домовика, пахло лишь пылью. Темнота наваливалась, подавляла. Мэнору некому было служить. Мэнор тосковал. Не зажигая свет, он пошел в сторону библиотеки — ему не нужен был Люмос, чтобы ориентироваться в доме. А еще хотелось доставить себе небольшое удовольствие: застать аврора врасплох и увидеть, что такого срочного ему понадобилось.

В библиотеке непорядок — вот первая мысль Драко, едва он вошел в помещение, под самый потолок заставленное стеллажами с книгами, и мельком окинул его взглядом. Вторая: Финниган, сволочь, все-таки нарвался.

Тусклый свет расставленных по полу свечей обрисовывал силуэт лежащего в центре Симуса Финнигана. Руки раскинуты в стороны, глаза закрыты, лицо искажено гримасой боли, из уголка рта стекает тонкая алая струйка. Рубашка изорвана, на плечах остались лишь лохмотья, будто ее разорвали прямо на нем, на ладонях — и по предплечьям — кровавые борозды, неуловимо напоминающие какой-то узор, такие же на животе и груди. Финниган лежал в странной позе: выгнувшись и запрокинув голову, жилы на шее были вздуты — он словно бился под Круциатусом и застыл в мучительной судороге. Не требуется специалист, чтобы определить: этот парень безнадежно мертв. Чертов покойник на полу библиотеки Мэнора. Сердце колотилось, пытаясь выскочить из груди, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Драко с усилием выдохнул раз, другой, пытаясь унять сердцебиение. Он ощутил, как волна ужаса затапливает его. Симусу уже не помочь, а все его, Малфоя, отчаянные усилия последних лет перечеркнуты одним разом. Кто будет слушать, кто поверит, что Малфой не причастен к произошедшему? Драко Малфой, бывший Пожиратель, слуга Лорда, носивший его метку — как же, непричастен! Любой аврор, не задумываясь, отправит Малфоя в Азкабан без всякого суда. Их имя опять смешают с грязью, Скитер будет строчить бесконечные статьи на потеху публике. Драко представил себе ликующие заголовки в «Ежедневном пророке»: «Малфой-младший показывает истинное лицо! Пожиратель смерти на тропе войны! В Малфой-Мэноре снова убивают полукровок!». Это конец — застучало в висках. Что теперь — бежать из страны, всю жизнь скрываться? А та тварь, что посмела осквернить его дом, так и останется безнаказанной? Должен быть выход.

От бессилия Драко саданул кулаком в стену, содрав кожу с костяшек пальцев. Боль немного отрезвила.

Малфой разжал кулаки, не заметив на ладонях кровавые полукружья от впившихся ногтей, достал волшебную палочку. Чтобы вызвать Патронуса, ушло добрых десять минут. Когда серебристый ворон, наконец, возник перед ним, Драко с трудом разлепил пересохшие губы:

— Сообщение для мистера Поттера. Доставить НЕМЕДЛЕННО.

* * *

Кухню в доме Уизли освещали сразу несколько ламп, висевших над большим деревянным столом. Ростбиф и жареный цыпленок, печеная картошка с тыквой, горошек и морковь, домашняя лапша, йоркширский пирог теснились на разноцветных узорчатых тарелках, радуя глаз. Казалось, ставить новые блюда было уже некуда, но Молли была вполне уверена, что уж с этим-то она как-нибудь справится.

Сегодня Рон впервые со времени травмы осторожно, с помощью Гарри и Артура, спустился на кухню вместе со всеми и любящая мать воспользовалась поводом устроить небольшой праздничный ужин.

Молли Уизли, совершенно довольная, сидела во главе стола и с умилением оглядывала семью: Джинни и Гарри дома, Рон с Гермионой тоже, даже Артур приободрился и выглядит не таким усталым как обычно. Давно у них не было таких уютных вечеров. Почти как раньше.

— Пришло твое разрешение, Гермиона, — сказал Гарри, стараясь не смотреть на Джинни, которая поджала губы и с явным неодобрением пялилась на гору еды в его тарелке: заботливая тёща явно задалась целью откормить “несчастного голодного мальчика” обратно. — Кира ждёт тебя на работе, каждый день спрашивает, когда вернёшься, хочет, чтобы ты перевод просмотрела. Под дверью караулит просто. Спасай.

— Перебьетесь, — сердито фыркнула Молли, со грохотом ставя на стол блюдо с тыквенными пирожками. Рон радостно заграбастал себе сразу три — Гермиона старалась лишний раз не смотреть на него. — Дайте девочке вздохнуть спокойно, загоняли совсем!

Гермиона поймала весело-сочувствующий взгляд Гарри: “Что ж, я, по крайней мере, попытался!” Ему смешно! Гарри никогда не отличался особой проницательностью. Ему хорошо в этом доме, и даже постоянное ворчание миссис Уизли не способно испортить настроение. А вот Гермиона начинает задыхаться без работы, без возможности с головой зарыться в старые, исписанные рунами, пергаменты. Последнее, чего ей хотелось — прыгать вокруг Рональда, хоть миссис Уизли и думает, что это является целью всей жизни Гермионы Грейнджер.

Что, если бы Гарри и Джинни узнали, как для нее невыносимо долго тут тянется время, как хочется порой уйти и хлопнуть дверью? Сочли бы они это предательством со стороны Гермионы? Плевать. Ещё немного и она так и сделает — с удивлением осознала Гермиона, глядя в спину хлопочущей возле плиты миссис Уизли. Она оглядела такую знакомую и почти родную кухню Норы. Готовка, стирка, уборка, бесконечная и бессмысленная череда домашних дел — для Молли это единственное средство убежать подальше от горестных мыслей. Но такая жизнь — совсем не то, чего Гермиона желала бы для себя.

Погруженная в невесёлые мысли, она не заметила, откуда в центре стола появился серебристый ворон. Широко распахнув крылья, птица натужно прохрипела:

— Послание для мистера Поттера: ты нужен в Малфой-Мэноре, срочно. Напоследок ворон широко раскрыл клюв, вывернул шею, пронзительно каркнул и тут же растаял в воздухе.

В этом простуженном хрипе без труда угадывался голос Драко Малфоя. Даже сейчас, после стольких лет, как живой он возник в воображении Гермионы: бесцветные волосы, постоянно лезущие в глаза, противная ухмылка. И — что?— Мэнор?! Пульс застучал в ушах. Невольные воспоминания прошлись колючей волной по коже: Беллатрикс, с торжествующей улыбкой наставляющая на нее палочку, плотоядно выдыхающая: “Круцио!”, собственный вопль, доносящийся словно со стороны, холодный липкий пот на коже...

Все оторопело молчали, переглядывались.

— Что это было?

— Чей это Патронус?

— Ты узнала голос?

— Это что — Малфой?!

— Гарри, какого черта происходит?

Гарри, не обращая внимания на встревоженные голоса близких, отодвинул стул и встал.

— Но Гарри! — возмущенно вскрикнула Джинни.

— Джин, это не шутки, — Гарри пристально посмотрел на жену, — ты можешь себе представить ситуацию, в которой Малфой решил обратиться напрямую ко мне, да еще “срочно”? Вот и я не могу. Надо проверить, что там стряслось, — и он исчез за дверью.

— Долбаный Малфой, — Джинни с досадой резко двинула тарелку от себя, та подпрыгнула и задребезжала на столе, заставив окружающих поморщиться.

— Джинни! — тут же прошипела Молли, — как ты выражаешься! Следи за своим языком, детка!

— Как он вообще умудрился вызвать Патронуса?! — продолжала Джинни, не обращая внимания на возмущение матери, — тёмным волшебникам эта магия недоступна!

Гермиона молчала — происходящее никак не желало укладываться у нее в голове. Она просто не знала, что и думать. Ясно было одно — ничего хорошего ждать не следует.

* * *

Гарри открыл глаза и обнаружил себя на краю рощи: проклятые антиаппарационные чары, наложенные на поместье в целях безопасности, не позволяли перемещаться непосредственно к воротам.

“Кого они пытаются защитить, — с раздражением подумал Гарри, вспоминая зажатые как-то во входных дверях пальцы и сорванный ноготь, — Малфой Мэнор отлично способен сам за себя постоять, а тащиться было бы гораздо ближе. Но нет — есть же правила”. Гарри злобно выругался про себя.

В воздухе уже царила привычная для майского вечера прохлада, мирно шелестела листва. Гарри заспешил по тропинке к поместью.

Он не думал, что когда-либо ему придется еще бывать здесь — после побега из подвалов особняка с умирающим Добби на руках. Не самые приятные воспоминания. Воспоминания, которые, признаться, хотелось навсегда стереть из памяти. Но, получив совсем недавно должность главы аврората, вместо ушедшего на покой Робардса, он получил в придачу обязанности сотрудничать с Сектором борьбы с неправомерным использованием магии. Сотрудники этого отдела, после смерти Волдеморта и процессов над Пожирателями смерти, занимались в том числе и тщательным изучением имущества обвиняемых, в том числе Малфой-Мэнора и еще нескольких конфискованных у Пожирателей домов. Гарри даже пришлось пару раз появиться в проклятом поместье, Симус хотел узнать его мнение касаемо найденных артефактов: одному из сотрудников Финнигана взбрело в голову, что пара ваз на камине были крестражами. Умнее ничего не придумали, черти — вот Малфой повеселился, наверное.

Подойдя к воротам, Гарри несколько замешкался, соображая, что нужно сказать, чтобы они открылись. Может, Малфой сам догадается его встретить. Но его, несомненно, ждали — стоило ему подойти чуть ближе, как створки растворились.

На крыльце Мэнора, сгорбившись и подпирая руками голову, сидел Драко, мать его за ногу чёртов Малфой. Приятная встреча, ничего не скажешь. Услышав шаги приближающегося Гарри, Малфой устало поднял голову и протянул:

— Поттер. Ты не слишком торопился.

— Малфой. — хм, есть что-то вечное в этом мире: например, мерзкая манера Малфоя растягивать слова. Всё тот же засранец. — К тебе не так-то просто добраться.

— Сами постарались, — возразил Драко.

— Рассказывай, что случилось.

— Финниган мертв. Впрочем, ты должен увидеть это сам, — Малфой встал и шагнул к двери дома.

Гарри открыл рот, подавился всем, что хотел сказать, рванулся к Малфою, схватил его за воротник и резко дернул на себя:

— О чем ты говоришь, сволочь? Что, мать твою, значит “мёртв”?!

— То и значит, — Малфой не пытался высвободиться и это чуть притупило ярость Гарри. — Мёртв — значит “труп”. Разве ещё могут быть какие-то варианты, Поттер, неизвестные простым смертным? Может быть, ты всё-таки сам взглянешь? И отпусти рубашку, — в голосе Драко послышались знакомые презрительные нотки, — твоего жалованья не хватит, чтобы за неё расплатиться, если порвешь.

Гарри резко оттолкнул Малфоя от себя, выпуская его рубашку, но палочку не убрал.

Они вместе вошли в Мэнор. Тьма — хоть глаз выколи. Проклятые старые замки. Дома, где живут нормальные люди, такими не бывают. Там пахнет вкусной едой, звучат детские голоса, смех. Льется мягкий свет с потолка, обнимают родные руки. Туда хочется вернуться поскорее. А здесь же…

Как в склепе: могильная стужа и мертвая тишина. Гарри невольно задумался, как это — расти в усыпальнице? Жутко, мрачно, тоскливо. Ледяной холод, пробирающий до костей — вот все, что может предложить Мэнор.Пожалуй, нечего удивляться, что Малфой вырос таким ублюдком.

— Люмос, — шепнул Гарри. Огонек, зажегшийся на конце волшебной палочки, осветил холл.

— Нам нужно пройти в библиотеку, — негромко сказал Малфой. Он заметно нервничал.

— Иди вперед, я следом за тобой, — распорядился Гарри.

— Боишься, Поттер? — хмыкнул Малфой, но больше уже не пытался укусить. Видимо, его и в самом деле прижало.

Когда Гарри увидел труп Симуса в библиотеке, то почувствовал, будто снова провалился в прошлое. В памяти мелькнули мертвые глаза Седрика Диггори, тела Римуса и Тонкс в большом зале Хогвартса, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел сейчас.

— Что за…— задохнулся Гарри.

Он подошел ближе, склоняясь над телом Финнигана, не веря своим глазам. Застывшее в судорожной позе тело Симуса говорило о том, что к нему применяли заклинание Круциатус. Или нет… Гарри уставился на выступающие под кожей узоры — сначала он подумал, это кровь от резаных ран, словно какой-то маньяк истязал тут Симуса в припадке безумия, но при ближайшем рассмотрении Гарри усомнился в этом. Следы на теле друга не были похожи на порезы, они вообще ни на что не были похожи. Гарри сглотнул:

— Симус, господи...

Чуть коснулся плеча друга и, резко выпрямившись, повернулся к Малфою, направляя на него палочку. Стоявший возле стены Малфой не отвел взгляд, только упрямо задрал подбородок и поджал губы.

— Что, чёрт тебя дери, здесь произошло? — хрипло выдавил Гарри.

— Понятия не имею! Когда я пришел, он… уже был здесь. Такой. Могу поклясться жизнью матери, Поттер, — сдавленно ответил Малфой, — это не я. Хочешь, Веритасерумом напои, хочешь, Легилименцией проверь — я его пальцем не тронул.

— Напою и проверю, не сомневайся. Акцио палочка!

Палочка Малфоя мгновенно выскочила из внутреннего кармана пиджака Малфоя. Рука Драко инстинктивно дернулась за ней, но препятствовать манящим чарам он не стал. Гарри поймал палочку свободной рукой и приставил к её концу свою.

— Приори Инкантатем! — скомандовал он.

Из волшебной палочки Малфоя серыми тенями начали вытягиваться тени прошлых заклинаний: тень ворона и ...что это? Бутылка виски??!! Гарри вопросительно посмотрел на Малфоя, тот пожал плечами:

— С дивана лень вставать было, Поттер. Это преступление?

— На твой образ жизни мне насрать, Малфой, — Гарри продолжал отслеживать последние заклинания: Акцио, Акцио, Репаро…

— Делетриус, — наконец скомандовал он. Малфой протянул руку за палочкой, но Гарри отрицательно качнул головой, убирая ее в карман. — Палочка, разумеется, пока остаётся у меня. Отойди, мне нужно вызвать группу. — Гарри взмахнул палочкой, отменяя антиаппарационные чары, - Фините Табу!

И следом сразу — Экспекто Патронум! — серебристый туман вырвался из кончика палочки Гарри, обретая форму прекрасного оленя:

— Сообщение для мистера Мюррея: тащи свою задницу в Мэнор, срочно! И ребят прихвати. Финниган убит.

Малфой глухо застонал: начинается.

Олень исчез. Гарри на минуту задумался, глядя на тело Финнигана и вызвал еще одного Патронуса:

— Сообщение для мисс Грейнджер, — Малфой поперхнулся, а Поттер, гораздо более мягко, продолжил, — Гермиона, аппарируй, пожалуйста, в Мэнор, нужна твоя помощь, прямо сейчас.

Драко аж взвыл:

— Поттер, какого хрена это сейчас было? ГРЕЙНДЖЕР?! А что не Уизли! Лонгботтома давай пригласи! Соскучился, что ли??

— Тронут твоими чувствами, но без неё, к сожалению, не обойдемся — холодно сообщил Поттер, — Гермиона — один из лучших специалистов в своём роде. Последний человек, которого бы я в это хотел втянуть — это она.

Двери библиотеки открылись и в нее ввалились Мюррей, Герберт и Джастин Финч-Флечтли.

* * *

Гермиона почти бежала по каменной дорожке. Гарри просил прибыть немедленно, а она и так достаточно времени потеряла. Стоило только всем успокоиться после явления малфоевского Патронуса, как немного погодя в центре комнаты возник Патронус Гарри и застучал копытом об пол, склоняя грациозную шею:

— Гермиона, аппарируй, пожалуйста, в Мэнор, нужна твоя помощь, прямо сейчас.

На мгновение все умолкли, а потом заговорили разом:

— Я отправляюсь с тобой, — решительно заявила Гермионе Джинни. — Не вздумай возражать!

— А меня, значит, уже и спрашивать не надо! Я тебя не отпускаю!!!

— Деточка, что за глупости? Доешь хотя бы…

С трудом убедив Джинни оставаться дома (если что-то серьезное и Гарри грозит опасность, я тебе сразу же сообщу, клянусь), отделавшись от Молли и Рона, Гермиона коротко попрощалась и выскочила из дверей, пообещав себе подумать об их обидах когда-нибудь потом. Или никогда.

Знакомое тошнотворное ощущение, словно ее сдавливает со всех сторон — и вот она уже перед воротами Мэнора. Живая изгородь, странно приглушающая звуки, огромные чугунные ворота... Бойтесь своих желаний: хотелось сбежать из Норы куда подальше? Кушайте теперь, не обляпайтесь. Вот уж не думала, что придется здесь ещё хотя бы раз побывать. Ворота приоткрылись. Заходить туда не было никакого желания — Малфой-Мэнор всего пару лет назад перестал являться Гермионе в кошмарных снах. И интуиция ей подсказывала, что повод для вызова был таким, что кошмарами она будет обеспечена еще на пару лет вперед. Хотя, может, всё не так плохо и Гарри просто позвал Гермиону, чтоб дать ей возможность, например, сломать Малфою нос, пока он держать будет.

Гермиона, сама того не замечая, машинально потерла занывшую левую руку. Шрам, оставленный ей на память кинжалом Беллатрикс, задергало. Дорога к особняку, дверь…

— Люмос, — хрипло шепнула Гермиона, поразившись тому, каким чужим кажется тут собственный голос.

Знакомый холл с темно-фиолетовыми стенами, даже в полумраке виднеются следы от убранных потретов. Именно здесь её пытала Беллатрикс — порезы от зачарованного кинжала долго не заживали. Хотя они, по сравнению с Круциатусом, были просто комариными укусами. Задрав голову, она подняла палочку повыше к потолку, пытаясь разглядеть ту здоровенную хрустальную люстру, обрушенную Добби им с Крюкохватом на голову. Сумели ли Малфои её восстановить? Господи, о чем она думает….

— Мисс Грейнджер? Сюда! — послышался мужской голос. Гермиона вздрогнула от неожиданности, опустила палочку и пошла на звук.

Мюррей, один из сотрудников Гарри, встречал ее у дверей библиотеки, заботливо придерживая для нее тяжелые двери:

— Здесь небезопасно прогуливаться в одиночестве.

Гермиона глубоко вдохнула и вошла внутрь.

Гарри и еще двое авроров склонились над чем-то лежащим посередине, закрывая от нее детали. Чья больная фантазия зажгла здесь столько свечей? Кто-то испортил Малфою романтический вечер? Из-за этого такой переполох? Сбоку послышался раздраженный вздох. Она повернула голову и уставилась прямо в ледяные глаза Малфоя и от неожиданности дернулась в сторону. Сердце глухо стукнулось в ребра и пропустило следующий удар.

Надо же, как он изменился. Патентованная малфоевская ухмылочка, конечно же, никуда не делась, но сам Малфой... Все такой же тощий и длинный, но плечи стали шире. Волосы уже не бесцветно-белые, а очень светлого русого оттенка. Короткая стрижка — челка больше не лезет в глаза. Стоит, оперевшись спиной о дверь. Смерил ее глазами с ног до головы, скривился. Видно: злится — желваки на скулах так и ходят. Подбородок упрямо задран вверх — как будто собирается швырнуть в нее Непростительным. Сжатые кулаки в карманах брюк. И фирменный я-вижу-тебя-насквозь-грязнокровка взгляд. Все тот же законченный мудак. Ничего не изменилось.

— Чего уставилась, Грейнджер?

Отвернись от него, идиотка. Гермиона решительно выпрямила плечи и отвернулась: пусть разглядывает. Плевать, что он там себе думает о её внешнем виде. Потертые джинсы, безразмерная толстовка с капюшоном — и что? Она, в конце концов, пришла на вызов Гарри, а не на один из дурацких малфоевских приемов.

— Гарри? — голос подвел ее. Тот выпрямился и шагнул к двери.

— Извини, что тебя выдернул, — мрачно проговорил он, — Молли меня потом, конечно, убьет, но… Без тебя, думаю, тут не разберемся. Симус мертв.

Он шагнул в сторону, давая окинуть взглядом всю картину. Гермиона, не сдержавшись, сдавленно ахнула — Симус, боже… Что это с ним? Кровь? Его что — пытали? Господи…

Со времен школы они поддерживали дружеские отношения. Всегда такой живой, умеющий разрядить обстановку — и вдруг мертв? Это казалось чьей-то дурной шуткой, вот прямо сейчас он встанет и засмеется, глядя на их шокированные лица… Но увы.

Гермиона постаралась незаметно вытереть выступившие слезы. Присмотрелась внимательнее к рукам…

— Что это?? Руны?! — не веря себе, спросила она.

Гарри кивнул:

— Я-то не специалист. Поэтому тебя и вызвал, знал, что ты сразу поймешь. Можно было Киру, но ты ее знаешь, дня три минимум потом отпаивать Успокаивающим зельем пришлось бы, а тут каждая минута дорога. Да и вряд ли Кира знает что-то про эти руны.

— Это ты Молли будешь объяснять. — рассеянно отмахнулась Гермиона. Она уже вся погрузилась в работу. С досадой сбросила капюшон, достала из рукава волшебную палочку и склонилась над с телом Финнигана, внимательно рассматривая переплетение линий, — мне нужно больше места, пусть все выйдут.

— Все на выход, займитесь осмотром дома. — Гарри освободил помещение, Малфой дернулся следом за аврорами, но тут же услышал, — ты-то куда? Стой здесь. Может, к тебе вопросы будут.

Снова прислонившийся к стене Драко приподнял бровь: вопро-о-осы? Да ладно?! Чудо, что он всё ещё не в Азкабане. И снова перевел взгляд на склонившуюся над телом Грейнджер.

Он ожидал обморока, истерики, что там ещё женщина возле трупа может устроить? Грейнджер же держалась так, словно никакого тела рядом не было — только то, что было начертано на трупе. И… Нет, что за шутки? Это Грейнджер? А где знаменитое гнездо на голове, гордо именуемое ею волосами? Драко не верил глазам — надо же, Грейнджер со стрижкой. Хрупкая шея в вырезе кофты. Длинные тонкие пальцы нервно заправляют за ухо настырно лезущую в глаза прядь волос. Без кольца — отметил он про себя и тут же мысленно отвесил себе затрещину — о чем ты думаешь, дурак?! Не похер ли тебе? Призрак Азкабана маячит впереди и становится реальнее с каждой минутой. Мучительно хотелось курить. Время тянулось слишком медленно.

— Никогда такого не видела, — призналась наконец Гермиона, опуская волшебную палочку и продолжая задумчиво изучать кровавую вязь. — Такие сочетания ни в одном источнике не встречались, — Гермиона взглянула снизу вверх на Гарри, поймала его вопросительный взгляд и пояснила:

— Использованы на первый взгляд обычные руны, но я не могу уловить смысла написанного. Полнейшая чушь… Либо смысл каждой руны был изначально искажён.

— Зашифрован? — уточнил Гарри. Гермиона цокнула языком, но сдержалась и не стала читать другу лекцию про то, как именно обычно работает искажение, и чем оно отличается от магловского шифра.

— Попробую их скопировать. Мне нужны мои книги. Похоже, всё-таки придётся вернуться на работу. — Молли убьёт её. Точно убьёт. А если не она — так Рон точно. Плевать, — сказала сама себе Гермиона. Нет ничего важнее Симуса сейчас.

— Делай, что требуется, — Гарри снял очки и устало помассировал переносицу. — Я сейчас этого, — он мотнул головой в сторону подобравшегося Малфоя, — отправлю в Министерство, там же и допрашивать буду… Ты с нами, или в Нору возвращаешься?

Вернуться в Нору? Сейчас?! Гермиону передёрнуло.

— С вами, — торопливо сказала она, — переводом займусь. Мне нужны мои книги, боюсь, это отнимет много времени.

Холодная ярость текла по его венам. Он сидел в чёртовой допросной уже третий час. Сначала к нему подкатывал Мюррей — мерзкий тип с тонкими паучьими пальцами и прозрачными глазами. Потом приходил Финч-Флечтли, затем опять Мюррей. Одни и те же вопросы, по кругу. Изматывают, готовят для начальника. Знаем, помним, проходили.

— Ваше имя, для протокола, пожалуйста.

— Пожааалуйста… Да ладно, Мюррей. К чему эти гребаные реверансы? Драко Люциус Малфой.

— Что вы можете сообщить по поводу обнаруженного в Малфой-Мэноре трупа сотрудника министерства?

— Ты уже спрашивал. Могу сообщить, что Финниган — сволочь. Как он посмел сдохнуть в моём, твою мать, МОЁМ, ЧТО БЫ ВЫ ТАМ СЕБЕ НИ ДУМАЛИ, доме?!

— Вы убили Симуса Финнигана?

— Я похож на идиота? С радостью бы вырвал Финнигану его кривые ручонки, которыми он шарится в моих вещах, и под “Империусом” заставил бы их сожрать — но не у себя в доме.

— Тогда что вы там делали?

— Финниган прислал мне Патронуса с просьбой... ах, нет, с приказом о немедленной встрече в Мэноре.

— Зачем Финнигану понадобилось вызывать туда вас, да еще так поздно?

— Откуда я могу знать, что двигало этим идиотом?! Вы полдома растащили под видом проверок.

И так далее. Во время процесса “Министерство магии против Малфоев” Драко часто приходилось бывать в допросных аврората. Слишком часто — некоторые комнаты он мог описать с закрытыми глазами, до последней трещины на стене. Всё было знакомо: дебильные повторяющиеся вопросы, задаваемые разными людьми. Меняются только лица и голоса, слова были одинаковыми даже произносились с одинаковой интонацией. Час, другой, третий, сутки, вторые — и тебя уже так тошнит от этой безумной карусели, что ты готов сказать всё, только бы слезть с нее. Только бы закрыть глаза и остаться одному. Бить не били — пытки были запрещены Визенгамотом еще в 1909 году, а вот не давать спать и допрашивать без перерыва… Когда вся эта хрень с делом отца закончилась, он поклялся сам себе, что ноги его больше не будет в этом тухлом, пропитанном страхом месте. Ну и где ты теперь, Драко, где? Сидишь в допросной, ждешь чертова Поттера и его чертов Веритасерум — чтоб покончить со всем сразу.

Тяжелая дверь открылась, пропуская Поттера. Драко автоматически выпрямился, поднял подбородок выше. Глаза режет жесткий желтый свет, спину ломит от неподвижного сидения на жестком стуле. Сколько он не спал уже? Придвинулся ближе к столу, хищно улыбнулся, хрустнул суставами пальцев:

— Я успел по тебе соскучиться, милый, а ты?

— Придержи язык, — брезгливо поморщился Поттер, — не в цирке.

Поттер сел за стол напротив Драко, устало потёр ладонью лоб.

— Давай закончим, Малфой. Ты действительно согласен на допрос под Веритасерумом? Я могу применить это зелье только с санкции суда или если ты сам, в письменном виде, потребуешь от нас проведения допроса с помощью …

— Я в курсе, Поттер, — перебил Малфой, не дослушав, — давай перо и бумагу. Твои цепные псы засвидетельствуют, что я сам, по доброй воле, в здравом уме и твердой памяти, требую допроса с помощью Веритасерума. Надеюсь, после этого вопросы ко мне сами собой отпадут и я смогу наконец покинуть ваши гостеприимные казематы.

Гарри испытующе окинул его взглядом и пожал плечами. Согласно предусмотренной законом процедуре у допрашиваемого действительно было право требовать проведения допроса под сывороткой правды. Вот только на памяти самого Гарри, этим правом так никто и не воспользовался. С одной стороны, утверждать под Веритасерумом о своей невиновности — значило практически стопроцентно подтвердить её, но с другой…. У зелья были свои побочные эффекты. Допрашиваемый отвечал на любой вопрос, который бы ему ни задали. А спросить можно все, что угодно. Все, что придет в голову…

Собственно, сам тот факт, что Малфой попросил применения сыворотки, свидетельствовал, что к смерти Финнигана он не имел отношения, но лучше убедиться в этом на сто процентов.

На пергаменте с требованием Малфоя о применении Веритасерума, а также о том, что он ознакомлен с возможными побочными действиями, расписались два положенных свидетеля. Гарри достал из сейфа запечатанный крохотный пузырек со стандартной дозой. Пузырек был изрядно запылен, Веритасерумом для допросов в этом кабинете давненько не пользовались. Вскрыл его одним движением и передал Малфою. Тот брезгливо поморщился, взяв его в руки.

Сжал флакончик в руке, ухмыльнулся, поднял его как бокал:

— За покойников не чокаясь, так ведь, Поттер?

Финч-Флечтли возле окна дёрнулся, прошипев: «Сволочь!», но Малфой отсалютовал пузырьком и ему и опрокинул зелье в глотку. Проглотив жидкость и прикрыв глаза, он пару минут прислушивался к себе. Однажды, пять лет назад,

ему приходилось пить сыворотку на допросе в министерстве. Он успел немного позабыть ощущения, однако, не настолько, чтобы не понять, что сейчас всё было как-то иначе. Не так. Ему было… странно. Мозг словно обволокла теплая вата, руки и ноги налились свинцом, глаза слипались, голова кружилась. Его слегка подташнивало: хотелось положить голову и уснуть. Драко с трудом сфокусировал взгляд на Поттере. Рот мгновенно пересох, язык с трудом ворочался.

— Чего... ждем?

— Джастин, прыткопишущее перо! записывай.

— Стенограмма допроса мистера Драко Люциуса Малфоя, проводимого Гарри Джеймсом Поттером 02.05.2003 по делу об убийстве сотрудника Сектора по борьбе с неправомерным использованием магии Симуса Финнигана. Допрос проводится с применением 3 капель Сыворотки правды согласно требованию мистера Малфоя, изложенного им перед допросом в присутствии положенного количества свидетелей. Мистер Малфой предупреждён о возможных побочных действиях Веритасерума.

Г.Д.П.: Итак, Малфой. Где ты был вчера вечером?

Д.Л.М. Сначала в дыре. Собирался к Нотту. Потом отправился домой.

Г.Д.П.: Что такое дыра? Домой? Куда именно?

Д.Л.М. У меня только один дом. Мэнор. Дыра — это место, где я живу. Вернее, сплю.

Г.Д.П. Почему ты отправился в Мэнор так поздно вечером?

Д.Л.М.: Вызвали. Финниган.

Г.Д.П.: Как именно он тебя вызвал?

Д.Л.М.: Патронус.

Г.Д.П.: Как выглядел Патронус?

Д.Л.М. Лиса. Ты идиот. Не помнишь.

Г.Д.П., *в сторону* Он как-то странно отвечает, нет?... *обращаясь к допрашиваемому* Что передал Патронус?

Д.Л.М.: Сообщение для мистера Малфоя. Вам необходимо прибыть в Мэнор. для сопровождения сотрудника Министерства Магии в фамильную библиотеку.

Г.Д.П.:Есть мысли, для чего он тебя мог вызвать?

Д.Л.М. Нет. Мыслей нет. У Финнигана тоже. Вряд ли были. Хочу курить.

Г.Д.П. Не паясничай, Малфой. Хотя бы сейчас обойдись без своих шуток.

Д.Л.М. Не паясничаю. Не шучу.

Г.Д.П.: Ты испытывал неприязненные чувства к Финнигану?

Д.Л.М.: Ещё какие. Чувства.

Г.Д.П.: Почему?

Д.Л.М.: Идиот. Гриффиондорец. Аврор. Не уважал дом.

Г.Д.П.: Это ты убил Симуса?

Д.Л.М.: Нет.

Г.Д.П.: Ты знаешь, кто его убил?

Д.Л.М.: Нет. Узнаю — сам убью.

Гарри внимательно посмотрел на подозреваемого. Допрос под зельем правды не предполагал таких, гм, расширенных ответов. Или это зелье на Малфоя такое необычное действие оказывает? Гарри с сомнением понюхал флакончик из-под Веритасерума — как и положено, абсолютное отсутствие запаха...

От размышлений его оторвала ворвавшаяся в допросную Гермиона.

— Гарри! Я, кажется, кое-что обнаружила. Не ответ, но, по крайней мере, я хотя бы знаю, в какую сторону мне копать! Знаки на теле Симуса очень похожи на гальдраставы, мне бы найти пару манускриптов или переводы...

— Гре-е-ейнджер, — выдавил Малфой заплетающимся языком, — О. Где твои пакли. Куда делись?

Гарри с Гермионой одновременно повернулись и уставились на Малфоя. Это вот что сейчас такое было?

— Стараешься для рыжего? Бс-смыснно, — промычал Малфой, радостно ухмыляясь.

Возмущение на лице Гермионы сменилось сомнением.

— Гарри! — сказала она, подходя ближе к возмутителю спокойствия и наклоняясь, чтобы заглянуть ему в лицо, — что это с ним, Гарри?

— Грееееейнджер… ты… Такая… — Малфой попытался податься ближе к Гермионе, но хрюкнул и рухнул лицом вниз на стол.

— Господи, чем вы его накачали, бестолочи? — закричала Гермиона, хватая Малфоя за плечи. Она прислонила бесчувственное тело Драко к спинке стула, запрокинула ему голову, господи, он умудрился разбить нос! Проверила зрачки, подняв веки, потом бросила свирепый взгляд на Гарри, тот рефлекторно сделал шаг назад.

— Быстро говори, чем вы его напоили, — прошипела Гермиона.

— Да чем мы могли его напоить! Веритасерум, обычная процедура, он сам потребовал…— начал Гарри, слыша в своем голосе невольные оправдывающиеся нотки. — Вот флакон, запечатанный, в сейфе хранился, как положено…

Гермиона стремительным движением выхватила бутылочку из рук Гарри, принюхалась, затем начала лихорадочно что-то искать на полу. Найдя пробку от флакончика она вчиталась в надпись и схватилась за голову:

— Господи, вы идиоты. Вы. Все. ИДИОТЫ. Гарри, это СТАРАЯ сыворотка!!!

— Гер… да о чем ты говоришь?! — тоже возмущенно заорал Гарри. — Веритасерум не может испортиться без воздействия воздуха, флакон запечатан, стандартная доза для допроса, я тебе говорю! Эти флаконы полвека в сейфе могут лежать, им ничего не будет!

— О, конечно, испортиться он не может, тут ты прав, Ж.А.Б.А. по зельеварению не зря сдавал... А как насчет дозировки?? Какая она у нас, а, глава аврората?! Забыл?! Три капли! — рявкнула Гермиона, — А у тебя бутылка с ДВОЙНОЙ дозой, шесть капель, шесть! — Гермиона ткнула ему в нос пробку от флакона, на которой был штамп “1995 год, 6 капель”. — Гарри, тупая твоя башка, ты накачал его двойной дозой!!! Его нужно в больницу Святого Мунго отвезти, срочно!

— Не надо. В больницу. — Малфой открыл глаза и попытался, вытер рукавом нос, с удивлением уставился на кровь. Затем попытался встать со стула, но Гермиона удержала его за плечи:

— Куда?! Ты и шагу не сделаешь.

— Берти! — из последних сил крикнул он. И уже Грейнджер — Ты. Руки! Убери. — и Малфой рванулся вверх, а потом пол рванулся ему навстречу.

* * *

Серый потолок, головокружение. Скорее закрыть глаза, слишком больно. Голова болит так, как будто сейчас лопнет. Как будто в каждую его глазницу вбили по огромному раскаленному гвоздю. Глотка напоминает пустыню Сахара — такая же раскаленная и пересохшая. Вязкая тошнота подкатывает ближе и ближе. Драко сильно прищурился и рискнул открыть глаза еще раз. Хм, не так уж и светло, похоже, уже вечер. Интересно, сколько он проспал.

Он попытался вспомнить, что было вчера — Мэнор, Финниган, допрос, Поттер, Грейнджер. Образ Грейнджер, что-то кричащей Поттеру и придерживающей его за плечи, вызвал новый приступ тошноты.

— Воды, — прохрипел он.

— Хозяин пришёл в себя! — прямо в больной мозг тонкой иглой впился ликующий визг Берти и Драко взвыл:

— Только МОЛЧА! Принеси воду молча! И быстро.

Шепотом причитая “Берти плохой эльф, Берти сделал хозяину больно, Берти должен себя наказать”, домовик отправился за водой. Драко попробовал сесть и уткнулся лицом в ладони, спрятавшись от серого сумрачного света. Так. Соберись, идиот. Необходимо вспомнить вчерашний очень_длинный_день в подробностях. Труп в Мэноре. Допрос. Как он оказался дома? На задворках сознания билась какая-то ускользающая мысль. Она мучительно царапала и не давала покоя. Поттер. Холодно. Тело Финнигана в круге оплавленных свечей. Теплее. Грэнджейр склоняется над трупом…

— Вода, хозяин! — приплясывающий рядом Берти держал кубок с водой.

— Кто доставил меня домой?

— Хозяин позвал Берти! Берти перенес хозяина домой, — ответил домовик, преданно заглядывая ему в глаза и выкручивая тонкими цепкими ручками свои уши, — Берти был плохой эльф?

— Хороший, уймись! — огрызнулся Драко, взял кубок и кивком отослал Берти из комнаты.

Холодная вода смягчила больное горло и думать стало не в пример легче. Драко поставил кубок на пол рядом со своей кушеткой, откинулся на спинку и закрыл глаза. Перед глазами всё время всплывала кровавая вязь на теле Финнигана — и Гренджейр. Почему-то это было связано. Руны, Грейнджер, кабинет Поттера…

Гальдраставы — наконец вспомнил он слова Грейнджер и резко выпрямился.

— Берти! Перо и бумагу, живо, — крикнул он.

Отправленный с коротким посланием к Поттеру филин вернулся быстро. Ответ был ещё короче: “Завтра у Мэнора в 9”. Прочитав записку Поттера, Драко усмехнулся, скомкал её в комок и, подбросив в воздух, поджег волшебной палочкой. Несмотря на предстоящую встречу, настроение поднялось.

* * *

Гермиона устало потерла глаза и потянулась за пузырьком с успокаивающими каплями: бумажная пыль от старых книг страшно раздражала слизистую, особенно когда сидишь за манускриптами несколько часов кряду. “Руническая магия”, “Секреты древних рун”, “Полный справочник по нумерологии” в 4 томах — она забрала с собой почти половину библиотеки из рабочего кабинета, спасибо выученному еще в школе заклинанию незримого расширения. В ее сумку даже палатка когда-то помещалась, что говорить о нескольких книжках.

Живоглот вспрыгнул на стол, ткнулся мокрым носом ей в лицо, приветствуя. Затем разлегся на раскрытой книге, чуть дергая пушистым хвостом, прищурил глаза. На приплюснутой морде явственно читался упрек: несколько часов не гладила. Не кормила. Не обращала никакого внимания. Оставила одного так надолго — заглядывала пару раз в неделю, кормила и опять убегала куда-то.

— Совсем обнаглел, — укоризненно сказала Гермиона.

Кот сделал вид, что обращаются не к нему, задрал заднюю лапу, растопырил розовые пальцы и начал увлеченно вылизываться. Она фыркнула и пошла заварить чай.

В этой квартире на границе магического и магловского районов Лондона она поселилась почти сразу после выхода на работу в министерство. Спасибо Биллу Уизли — он помог найти жилье за считанные дни.

— Квартирка, сама увидишь, несуразная, — извиняющимся тоном сказал Билл, — потом может что-то получше найдешь.

Ее новое жилище и правда было странноватым — совсем как его бывшая владелица, журналистка-сквиб. Как поняла Гермиона из оживленного, но несколько сумбурного разговора при передаче ключей, Бриджит не так давно вышла замуж за магла (мой Марк — известный адвокат по правам человека, ох, ну вы же всё равно не знаете) и переехала жить к мужу. Впрочем, он всё равно бы не смог жить в квартире Бриджит — наложенное на здание при строительстве Репелло Маглетум удерживало маглов подальше от границ магического Лондона

Кроме Гермионы, желающих снять эту квартиру не нашлось: все волшебники наотрез отказывались из-за узкого и невысокого камина, могущего служить только средством связи, для перемещения он был не приспособлен. Для Гермионы это проблемой не стало — она не слишком любила перемещаться через камины, предпочитая добираться до работы пешком.

Что ж, тем лучше для Гермионы — она в эту квартиру влюбилась по уши с первого взгляда: и в узкий коридорчик с крутой лестницей сразу возле входа,и в крутые мансардные стены, и даже в дурацкие голубые обои в горошек на кухне.

Из горящего камина послышался голос Гарри:

— Гермиона? Ты тут?

Гермиона опустилась на пол возле камина, прислонившись к боку дивана.

— Да, я здесь, что-то случилось?

— Ничего срочного. Малфой прислал записку. — В камине зашуршало, Гарри прочитал: “В нашей библиотеке были старые гальдрабоки. Интересует?” Тебе это что-нибудь говорит?

Гермиона в волнении подскочила:

— Ну конечно, Гарри! Это исландские магические манускрипты! Может, у Малфоев перевод “Граскинни” есть. Хотя бы неполный... — вздохнула она.

— Маньячка… В общем, завтра жду тебя в 9 утра у Мэнора.

— ЧТО?!

— Сама говоришь — там могут быть старые манускрипты, — хмыкнул Гарри. — А я в них в любом случае ничего не пойму, так что сама понимаешь… Девять утра. Спокойной ночи, Гермиона.

Гермиона улыбнулась в ответ и отвернулась погладить подошедшего кота. Тот поймал лапой ее за руку и несильно прикусил. Чтоб не забывала, кто тут главный. От камина послышался кашель.

— Что-то забыл, Гарри? — не поворачиваясь, спросила Гермиона.

— Так вот ты где, — раздался сердитый голос Рона.

Гермиона повернулась к камину. Оттуда на нее скорбно взирала голова Рона.

— Я ждал тебя дома, — сердито поджав губы, продолжил он.

— А я и вернулась домой, — огрызнулась Гермиона и тут же смягчилась, отнюдь не Рон причина ее плохого настроения, — извини, мне нужно было поработать. Убили Симуса, ты знаешь?!

— Знаю. Гарри сову прислал. Только не знаю, зачем ты там сдалась. Между прочим, мама обиделась!

Гермиона опять начала закипать.

— Гарри нужна моя помощь. Симус Финниган мертв. и вообще это моя работа! А если ты думаешь, что я в восторге от визитов в Мэнор и разговоров с Малфоем... — о нет, какого черта она про него вспомнила!

— Ну конечно! — для Рона эти слова были словно красная тряпка, — Ты же самая умная, без тебя никуда! Да еще и такая чудесная компания подобралась, милашка Малфой, отлично! Ну и черт с тобой! -и Рон исчез.

Так и знала! Конечно, он не замедлил явиться, чтоб отчитать ее — она же не вернулась немедленно в Нору, под крылышко Молли, где он сам предпочел бы провести остаток своих несчастных дней. Кстати, зачем ему жена, у него уже есть мама! Опять упреки, придирки. И причем тут вообще Малфой — олицетворение всего, что она ненавидела. Снобизм, шовинизм, расизм и прочие милые малфоевские замашки. За те два раза, что она его видела он уже успел наговорить ей кучу гадостей в своем излюбленном стиле. Что он бормотал там под Веритасерумом “Грейнджер ты такая…” — какая? Уродина? Мерзкая? Обычный бред, который он нёс в школе. Она всего лишь пыталась помочь ему — вот идиотка! Умудрилась напоить его Укрепляющим настоем, пока домовик не уволок его домой, дурища — нашла за кого волноваться, да хоть бы он и вовсе не очнулся! Мир стал бы лучше без Драко Малфоя, уж в этом Гермиона была точно уверена.

* * *

Драко был “совой” по натуре и ненавидел ранние подъемы — с утра у него обычно бывало отвратительное настроение. Но утро в Мэноре — совсем другое дело. Свежий прохладный воздух, знакомые до последней завитушки ворота… Драко жадно вдохнул — он дома. Он уселся на крыльцо особняка, достал сигарету, прислонился к колонне. Хотелось просто посидеть и ни о чем не думать — но, увы, ничего не выходило. В голову назойливо лез Поттер, Азкабан и Грейнджер, дотрагивающаяся прохладными пальцами до его раскаленного лба, тревожно заглядывающая ему в глаза. Господи, как же ему хреново до сих пор, иначе по какой же еще причине его преследуют эти дурацкие мысли.

Он докурил сигарету до половины, сердито выпустил дым вверх, когда на дорожке, ведущей к особняку, послышались шаги. Драко затянулся еще раз и подавился дымом: легкой торопливой походкой по ней шла, ну кто бы мог подумать! Грейнджер собственной персоной! А она что здесь еще забыла!

— Грейнджер? Какого черта ты здесь делаешь?!

— И тебе доброе утро, Малфой. Гарри опаздывает. Ты говорил, у вас есть гальдрабоки в библиотеке. Проводишь?

— А может сама? — мерзко хмыкнул Малфой, — Или боишься? Поттер небось успел поплакаться тебе, рассказывая про свои бедные сломанные пальчики? Мэнор питает особенную любовь к… маглорожденным.

— О, а куда же исчезла “грязнокровка”? Ты всегда был душкой, Малфой, — холодно парировала Грейнджер. — Ты предложил помощь, потому что тебе это нужно. Передумал — ради Бога, я отправляюсь домой, а ты разбирайся со своими проблемами сам.

Малфой встал, в сердцах швырнул окурок на землю и рявкнул:

— Не отставай!

— Самодовольный тупой высокомерный ублюдок!

— От высокомерной идиотки слышу! Думаешь, умнее всех?!

Гарри хмыкнул про себя: похоже, встреча однокурсников проходит в тёплой, дружественной обстановке — разъяренные вопли слышны даже в холле Мэнора.

Из-за неприятного разговора с Бруствером и утреннего совещания пришлось задержаться в Министерстве и прибыть в дом Малфоя позже установленного времени. Его ребята были в бешенстве, да что уж там, рвали и метали — убит один из них. Понятное дело, об отдыхе никто и не думал, пока они не найдут мразь, сотворившую такое с Симусом. Это личное дело для каждого сотрудника аврората.

— Убери свои руки, засранец. Сама справлюсь!

— Ты уже справилась, дура малохольная!

Да что ж там происходит, господи. Он прибавил шагу — надо спасать подругу от этого придурка. Гермиона-то в гневе, конечно, тот еще подарочек и Малфою только на пользу пойдёт немного сбить спесь, но злоупотреблять не стоит, он ещё пригодится.

Войдя в библиотеку, Гарри запнулся о сваленные прямо у порога книги и уважительно присвистнул — или тут опять было нападение, или Гермиона даром времени не теряла, решив ограбить малфоевскую библиотеку. И тут же сменил выражение лица с легкомысленного на более серьёзное: Гермиона стояла посреди помещения, прижимая правую руку к груди, а в глазах — слёзы.

— Какого хрена? Что ты с ней сделал?! — Гарри разозлился не столько на Малфоя, сколько на себя. Знал же, что нельзя оставлять её наедине с этим выродком, будь прокляты все эти совещания!

Драко, который как раз в этот момент пытался удержать в руках вырывающийся и рычащий том, задохнулся на минуту от услышанного, а потом зашипел так, словно в припадке бешенства забыл нормальный английский и овладел парселтангом:

— Я?! Эта сумасшедшая без спросу суёт руки в заклятый от чужаков шкаф — и в этом виноват я? Да у неё начисто инстинкт самосохранения отсутствует!

Что ж, не стоило обвинять Малфоя в том, что при виде редких книг Гермиона теряет покой и волю, такая уж уродилась.

— Дай руку, посмотрю, — обеспокоенно предложил Гарри, но Гермиона отрицательно помотала головой, доставая волшебную палочку.

— Не надо, ничего страшного, обычная царапина. Сама справлюсь.

— Твою же… — Малфой грязно выругался и изо всех сил приложил завывающую книгу о стол, видимо, надеясь утихомирить её таким нехитрым способом. Не вышло, книга забилась сильнее.

Гарри повернулся к нему:

— Хотелось бы поближе взглянуть на это сокровище.

— Пусть сначала немного успокоится. Она ненавидит, когда её кто-то чужой трогает, — злость на лице Малфоя сменилась ухмылкой, словно его рассмешила какая-то только ему понятная шуточка. Ровно через минуту, когда книга наконец унялась и затихла, он с готовностью раскрыл её на середине, демонстрируя исписанные от руки страницы. Гарри присмотрелся.

— Что?! Кулинарные рецепты? Издеваешься, что ли?! — растерянно сказал он.

— Видишь ли, Поттер, моя прапрабабка любила готовить сама. И крайне ревностно относилась к своим секретам. Фирменные лимонные пирожные, знаешь ли, фуа-гра, семейный рецепт дефлопе, 20 способов поджарить крутоны… Если ты вообще понимаешь, о чём я. Не дай бог, её драгоценные записи попали бы в руки посторонних — бабку бы, небось, удар хватил. Хотя, скорее, удар хватил бы этих самых посторонних — темпераментная она у нас была. Это её шкаф, и все книги тут — исключительно кулинарно-хозяйственного толка. Если бы Грейнджер сама не начала хватать эти рукописи, я бы ей успел это объяснить. Впрочем, — Малфой внимательно смерил глазами Гермиону, так что её передернуло, он это заметил и удовлетворенно улыбнулся, — наверняка, это именно то, что ей теперь жизненно необходимо. Кулинария и домоводство. У Уизли, насколько я помню, домовиков отродясь не водилось, так что, Грейнджер, я с тобой, так и быть, поделюсь бабкиными записями. Окажу услугу. Для мммм…. человека твоего происхождения и с твоими... перспективами замужества, они крайне необходимы.

— Какой же ты мудак, Малфой! — Гермиона вмиг покрылась жарким румянцем, моментально забыла про ноющую руку и пробкой вылетела из библиотеки, яростно хлопнув дверью.

Малфой выразительно поднял бровь:

— Что я такого сказал? Правду говорить легко и приятно, обиды ни к чему.

— Тогда тебе ни к чему обижаться на “мудака”, потому что это — истинная правда, — устало сказал Гарри.

— Прости, запамятовал. Эта тема под запретом, — ухмыльнулся Малфой. — Ты же и сам теперь женат на одной из Уизли.

— Закрой свой грязный рот, Малфой, — предупредил Гарри, — даже не начинай. Больше ни единого слова — ни про мою жену, ни про друга. Вся ваша гнилая семейка даже мизинца любого из них не стоит.

Малфой, конечно, никакой рот закрывать не собирался. Миленькое дело — он и не мечтал так скинуть напряжение, а тут отличный повод, Поттер сам подставился. Он вдохнул поглубже, подбирая выражения, приличествующие случаю, улыбнулся погаже, но всё, как всегда, испортила эта идиотка Грейнджер. Какого черта ей вздумалось так истошно визжать, пока они увлекательно беседовали?

* * *

Гермиона, выскочив в холл, попыталась отдышаться. Поразительно, как точно Малфою удается бить в самое больное место. Пара ядовитых фраз, противная улыбочка — и вот уже она, полностью невменяемая, спасается бегством, лишь бы не слышать, какую еще гадость изрыгнет его мерзкий рот. Его слова — как осколок зеркала тролля из старой детской книжки, показывающий жизнь Гермионы с самой неприглядной стороны.

Вот что он, собственно, такого сказал, что она взвилась? Намёки на финансовое положение семьи Уизли? Так это его любимая шуточка с первого курса, было бы на что внимание обращать. Да и положение это давным-давно улучшилось. Замужество. Он сказал про её брак с Роном и Гермиону захлестнула волна… Гнева? Злости? Она сама не понимала, почему эти слова так сильно её задели. Еще хуже, чем намёки на её происхождение.

— Кто это у нас тут бродит? Грязнокровка! — леденящий шепот, словно отозвавшийся на её мысли, заставил ее резко обернуться. Не может быть. Просто не может. Она умерла! Давно мертва! Гермиона своими глазами видела, как Молли Уизли убила Беллатрикс Лестрейндж!

И тем не менее, именно Беллатрикс, с этими ее безумными волосами, напоминающими змей, горящими черными глазами, широкой улыбкой с рядом черных зубов, стояла сейчас неподалеку от Гермионы.

— Моя любимая грязнокровка вернулась, — пропела она, лихорадочно крутя в пальцах волшебную палочку. — Ты соскучилась по мне, да, милочка? Ты всегда мечтала продолжить тот наш разговор?

— Ты мертва, — Гермиона попыталась справиться с приступом паники, подкатывающей к горлу и заставляющей замереть сердце. Она помотала головой, отступая назад, — тебя здесь нет…

— Тогда почему ты боишься? — Беллатрикс визгливо расхохоталась. — Признайся, ты же помнишь это место, да? Оно тебе все еще снится? Как это чудесно!

Страх удушливой волной окатил ее. Кожа моментально покрылась липким холодным потом, предплечье разрывала невыносимая боль, позвоночник приготовился содрогнуться в судорогах Круциатуса. Гермиона зажмурила глаза и изо всех сил завизжала.

— Ридикулус, — послышался спокойный голос Малфоя.

Гермиона сползла на пол, закрыла руками лицо и зарыдала.

* * *

Драко первым выскочил в холл. Не то чтоб он переживал за Грейнджер — он просто гораздо лучше Поттера знал, чем именно может грозить маглорожденному прогулка в одиночестве по его гостеприимному дому. А последние события… Что бы там ни было — еще один труп в Мэноре в его планы не входит. Пусть ищут себе другое место, где они могут хоть все передохнуть, только пожалуйста, подальше от его поместья.

В холле Грейнджер истошно верещала во весь голос, забыв про волшебную палочку в руке. Она выглядела столь жалко и беспомощно, что Драко невольно почувствовал укол совести и тут же разозлился на неё. И это — один из лучших сотрудников министерства? Серьезно? Конечно, встреча с тётушкой Беллой (мир её праху) — не самое умиротворяющее событие, но неужели у Грейнджер мозгов не хватило опознать боггарта? Незачем так истерить.

— Ридикулус! — и Белла разворачивается лицом к нему, совершает оборот вокруг своей оси — и вот уже на месте Беллы возвышается Пожиратель смерти в чёрном плаще, медленно, мучительно медленно снимающий маску.

Несколько тошнотворных секунд Драко смотрит прямо в появляющиеся из-под края маски серые глаза:

— Ридикулус, — и вместо Пожирателя в просторном холле на коленях стоит Рон и давится слизняками. Драко коротко рассмеялся и боггарт лопнул, оставив после себя лишь крошечные клочья тумана, растворяющиеся в полумраке.

Малфой спрятал палочку в нагрудный карман, наблюдая, как Поттер садится рядом с Грейнджер, осторожно убирает ее руки, закрывающие лицо и бережно вытирает слезы.

— Это боггарт, Гермиона, успокойся. Всего лишь боггарт, перестань плакать, ну же.

— Еще вопрос, кто кого больше напугал, — раздался за спиной голос Малфоя и Гарри стиснул зубы, пытаясь не дать волю желанию пересчитать этому ублюдку зубы.

— Берти, — негромко позвал Малфой. Рядом, с тихим хлопком, появился домовик. Гарри даже вздрогнул — эльф внешне был просто копией Добби:

— Успокаивающего чаю нашей гостье. А за боггарта надо твоих коллег благодарить, Поттер, — продолжил Малфой.

Гарри нервно развернулся к нему:

— О чем ты?

— Думаешь, откуда он взялся? Замок дичает без хозяина, вот и пытается избавиться от незваных гостей самостоятельно. Напомнить, кто запретил нам жить в Мэноре? Всё вламываетесь. Всё чего-то ищете. Нашли на свою голову? Его, между прочим, люди Финнигана выпустили. Шкаф сломали, он выскочил, а добить они поленились. Поигрались, загнали в угол и рукой махнули — так сойдет.

— А ты тоже поленился, да?

— Я? — вскинулся Малфой. Последняя встреча тётки Беллы и Грейнджер отпечатана в его памяти каленым железом, вырезана тонким кривым кинжалом Беллатрикс. Сколько лет он мечтал избавиться от этого воспоминания и у него, черт возьми, почти получилось! И вот, пожалуйста — опять. Как много виски ему понадобится перед сном? Твою мать, если бы он знал, что эта ненормальная умудрится напороться на боггарта, он бы стер его в пыль еще при первой встрече.

— Твои шавки тут орали, чтоб я без их разрешения на палочку даже смотреть не смел. Ну что ж, мое дело маленькое: вам нравится от ужаса в каждом углу вопить? Не возражаю — у каждого свои развлечения. Мне боггарт не мешает, я со своими страхами дружу.

— Я заметил, — кивнул Гарри и с мстительным удовольствием стал наблюдать, как с лица Малфоя сползает ухмылка. — Оригинальный у тебя боггарт, Малфой, ничего не скажешь. Первый раз такого видел.

Рядом возник домовик с подносом, на котором стояла чашка чаю. От нее поднимался ароматный дымок, отдающий мелиссой и медом.

— Берти сделал вкусный чай, — отрапортовал эльф, любуясь своей работой.

Гарри, не выдержал и спросил:

— Берти, ты знал Добби?

Домовик сурово посмотрел на Поттера:

— Добби был плохой эльф. Добби не слушался хозяев.

— Но хозяева обижали Добби...

Малфой при этих словах сморщился так, словно у него заболели зубы.

— Вот только не надо делать из нас исчадия ада, знаменитый защитник эльфов. Значок Г.А.В.Н.Э. при тебе еще? Кстати, давно хотел поблагодарить тебя за освобождение от того чокнутого домовика. Таких истеричных у нас ни разу не было, ни до него, ни после. Чуть что — колотится в припадке, одной посуды сколько перебил, и не угомонить ничем.

— Добби спас мне жизнь. Здесь, в Мэноре, если ты не помнишь. Закрыл собой от кинжала твоей тетки.

— Ой, всё. Сейчас я расплачусь как Грейнджер и буду умолять тебя показать мне его могилу, чтоб я мог положить туда букетик из носков...

— Ладно, хватит, — хрипло сказала Гермиона (надо же кому-то здесь быть взрослой) и поднялась, опираясь на руку Гарри, — хватит светской болтовни. Берти, спасибо за чай, действительно вкусный. Книги, Малфой. Показывай.

Тот притворно радушным жестом указал на библиотеку и склонил голову:

— Окажите мне честь.

* * *

В любой библиотеке Гермиона чувствовала себя дома. Сотни книжных корешков, ведешь по ним пальцем, словно приветствуешь старых знакомых или встречаешь новых; шкафы, забитые книгами вокруг… В любой — только не в библиотеке Мэнора. Она была враждебной, чужой. А уж после убийства Симуса здесь было, мягко говоря, неуютно.

Малфой подошел к простенку между полукруглыми окнами, встал там, сунув руки в карманы и предупреждающе посмотрел на них:

— Поттер, хочу расставить все точки над “и” сразу. Здесь хранятся реликвии, принадлежащие нашей семье. Их я отдавать не намерен, ни за что.

— С чего ты решил, что можешь диктовать нам условия?

— С того, что я добровольно иду навстречу следствию — это раз. А два — все равно не сможете ни вынести эти книги отсюда, ни даже прикоснуться без моего позволения. Экспериментировать не советую.

— Показывай что у тебя там, потом разберемся.

Малфой помедлив, словно нехотя, прижал ладонь к стене, прошептал что-то и под его рукой проявились контуры дверок. Он осторожно открыл их. На небольшой полке стояло несколько книг. Гермиона сделала шаг вперед, надеясь разглядеть корешки. Малфой, не оборачиваясь, резко поднял вверх руку:

— Грейнджер, даже не думай. Стой на месте. Это тебе не кулинарные записные книжки, царапинами не отделаешься. Поттер, смотри за ней, что ли...

Он бережно достал с полки две небольших рукописи и положил их на свободный стол рядом.

— Я, Драко Люциус Малфой, даю свое разрешение здесь присутствующим брать в руки, читать и изучать эти книги. — Книги мягко засветились и погасли.

Гермиона затаила дыхание. Что, уже всё? Она выдохнула, торопливо приблизилась, вопросительно глядя на Малфоя:

— Можно? — и аккуратно погладила обложку верхнего манускрипта кончиками пальцев. Затем пролистала несколько страниц, отложила в сторону и с таким же благоговейным трепетом взялась за вторую.

— Этого просто не может быть, — прошептала она. — Я помню, как профессор Вектор говорила про эти гальдрабоки, про то, как давно они исчезли…

Гарри сел рядом прямо на пол — день, считай, все равно что пропал, почему бы и не послушать.

— Я редко говорю это, Гермиона, но вот прямо сейчас я не откажусь от лекции на тему, — мрачно пошутил он.

Гермиона не могла оторвать завороженный взгляд от кроваво-красных страниц, тесно исписанных золотыми знаками. Руны чуть мерцали от наполнявшей их магии.

— Знаки на теле Симуса очень похожи на гальдраставы. Это руны, только сильно стилизованные или наложенные одна на одну, образующие вместе один знак, который обычно очень трудно прочитать. Руны в таких заклятиях «вяжутся», а не пишутся, в строку для скрытия истинного значения написанного от непосвященных. Самый неизученный раздел северной магии. Даже при подготовке к Ж.А.Б.А. его обычно пропускают.

— Полагаешь, убийца Симуса использовал эти руны? — спросил Гарри.

Гермиона кивнула:

— Под присягой подтвердить пока не могу, но символы очень похожи, да. Возникает вопрос — откуда убийца их знает? Сохранилось всего несколько гальдрабоков — так называют манускрипты, описывающие эти руны. И сохранившиеся работы… Они ужасно неполные, переведены с огромным количеством ошибок. Как мне кажется — переводы с переводов… Оригиналов не осталось, так нам рассказывала профессор Вектор.

Малфой чуть улыбнулся, когда Гермиона бросила на него косой взгляд.

— Она рассказывала дошедшие до нашего времени легенды об этих книгах. Два гальдрабока, “Раудскинни” и “Граскинни”. “Раудскинни” написал епископ Готтскальк и завещал похоронить с собой, настолько был поражен силой, которой обладали открытые им гальдраставы. Этот манускрипт был записан на кроваво-красной бумаге золотыми рунами, — Гермиона, едва касаясь, провела ладонью по странице лежащего перед ней манускрипта. — В 18 веке один колдун попытался раскопать могилу и завладеть секретами, хранимыми в “Раудскинни”, но у него не вышло. Он сошел с ума. “Граскинни”, — Гермиона указала на вторую книгу, открывая для Гарри исписанные страницы, — был написан на разных языках, первая часть — на латыни, вторая — ошибочными рунами… Откуда у вас в доме эти книги, Малфой?

Тот пожал плечами.

— Они принадлежали моей семье еще до моего рождения.

— И ты никогда не интересовался, откуда у вас такое сокровище? Это же невероятная ценность, Мерлин, ты даже не можешь представить! — голос Гермионы пресекся.

— Деточка, — его вкрадчивый голос прозвучал почти ласково, — ты хоть представляешь, сколько таких сокровищ в домах настоящих волшебников? Я имею в виду, в фамильных особняках, родовых гнездах… У наших предков всегда было стремление собирать и приумножать семейное достояние. Чем больше магических предметов — тем могущественнее род. Хвастаться ими, выставлять напоказ, давать в руки посторонним — не просто дурной тон… Это все равно, что добровольно лишать себя и свою семью сил.

Гарри невольно вспомнил Хепзибу Смит, чья страсть к демонстрации своей коллекции привела её к гибели от рук Тома Реддла.

— А ты сам изучал их? Ты, твои родные, хоть кто-то из вас? — взволнованно спросила Гермиона.

Малфой задумался:

— Отец увлекался одно время, в конце своего обучения. Даже, кажется, в Исландию ездил в поисках специалистов, а потом бросил. Я узнал об этих книгах незадолго до совершеннолетия, но достойным образом изучить не успел. Ну а после школы как-то не до того стало, знаешь ли, да и интерес пропал.

— Понятно, — нерешительно кивнула Гермиона. — Ты сказал, книги из библиотеки выносить нельзя?

— Именно так. Переводить и прочее тебе придется здесь, Грейнджер. В моей очаровательной компании. Разве это не восхитительная новость? — Малфой радостно осклабился.

— Я тебя тоже обрадую, Малфой. Здесь буду ещё я, — Гарри поспешил защитить подругу, потом представил себе часы, проведенные в комании Гермионы, Малфоя и рунических переводов и торопливо исправился, — или кто-то из моих. У меня работы по горло. Но в любом случае один по Мэнору ты разгуливать...

— Хозяин! У дверей женщина, назвалась Ритой Скитер, требует впустить! Желает поговорить с Гарри Поттером! — доложил домовик.

Малфой с полминуты смотрел на него, пытаясь сообразить, о чем идет речь, потом перевел потяжелевший взгляд на Поттера:

— Мне, значит, по Мэнору разгуливать запрещено, зато паршивой журналюшке ты тут экскурсию устроить решил? — процедил он.

— Ты считаешь, я горю желанием видеть эту тв... писаку? — огрызнулся Гарри. — Мне самому было бы крайне интересно узнать, откуда она пронюхала о том, что я здесь.

— Значит, вам с ней нужно пойти поговорить, — решительно сказала Гермиона, увлеченно листая “Раудскинни”. — Другим путем её все равно выпроводить не удастся.

— Нам?

— Вам, вам, — она, не глядя в их сторону, помахала рукой в направлении выхода. — Вы уже большие мальчики, сами справитесь. Не вижу смысла в своем присутствии, идите, а я книгами займусь, — и придвинула к себе второй манускрипт.

* * *

Драко открыл дверь и вопросительно поднял бровь: Рита Скитер при полном параде стояла у двери особняка, притоптывая от нетерпения ногой. Он смерил ее скучающим взглядом: жуткие красные ногти, как у последней магловской шлюшки, безвкуснейшие тряпки, сумка, которую Скитер, видимо, считает стильной… На пороге Мэнора никогда не стояло никого столь отвратительного.

На счету этой дряни было немало статьей про Малфоев, но Драко на это, в сущности, было плевать — она не одна на их имени наживалась. Он не мог ей простить только одну статью, посвященную особенно “нежным” отношениям Люциуса и Беллатрикс. Кислый комок подкатил к его горлу от воспоминания об этой гнусной писанине. Драко попытался успокоить себя приятными мыслями о котлах с кипящим расплавленным маслом и о том, как это масло стекает с мерзкой рожи Скитер, стирая ее улыбку навсегда.

Какова мразь! Прилетела, учуяла очередную возможность написать гадость. Главное, в дом её не запустить.

Резко распахивая двери, он сделал шаг вперед, тесня Скитер от входа и вынуждая её автоматически попятиться. Поттер шагнул следом за ним и аккуратно прикрыл створки, отрезая пронырливой репортерше саму возможность хоть одним глазом заглянуть внутрь. Хороший мальчик. Чувство поддержки за спиной было непривычным. Но еще удивительнее было ощущать её от Поттера.

— Добрый день, мистер Малфой, мистер Поттер! Рада вас видеть! — с энтузиазмом, достойным лучшего применения, зачирикала Рита. Прыткопишущее перо уже вовсю строчило что-то на пергаменте, подвешенном в воздухе за её плечом.

— Я вас не приглашал. Вам следует убраться с моей земли. Немедленно. — коротко бросил Драко. Рита, делая вид, что не слышит, продолжала:

— Слышала, у вас тут произошло нечто крайне интересное, я бы так хотела поделиться этим с читателями… Не расскажете?

— Здесь не произошло ничего, что бы касалось непосредственно вас и ваших читателей, мисс Скитер. — в тон ей ответил Поттер, прислоняясь к колонне.

Рита всплеснула руками:

— Мистер Поттер, неужели вы забыли? Скандалы, интриги, расследования — у меня професссиональное чутье! Глава аврората в бывшем приюте Пожирателей Смерти — здесь определенно произошло нечто занимательное! Так что случилось? Мистер Малфой арестован? Или это теплая встреча бывших однокурсников? И давно вы стали так, кхм, близки? Что это — верность древним традициям закрытых школ?

— Ты! Пошла! Отсюда! Вон! — Драко казалось, что он взорвется, изрыгая адское пламя. Впрочем, судя по лицу Поттера, даже если он прямо сейчас сорвется, вопя во все горло Авада Кедавра, глава аврората не только прикроет его, но и поможет избавиться от трупа.

— Надо же, кажется, я затронула больную тему? — тараторила Скиттер, отступая, — Да уж, от школы, которой руководил Дамблдор, и не такого можно было ожидать…

Тут уже вызверился Поттер, достал палочку и направил ее на Скитер:

— Убирайтесь вон! — прошипел он.

— Неужели вы нападёте на журналистку? — радостно оживилась Скитер.

За их спинами хлопнула дверь.

— Не дождётесь, — раздался холодный голос Грейнджер. Драко ожидал, что Скитер сейчас и ей скажет нечто эдакое, но та внезапно стушевалась.

Мисс Грейнджер, ну надо же, и вы здесь…Соображаете на троих? — жалкая попытка Рита, просто жалкая.

— Я думаю, госпожа журналистка сейчас нас покинет. Её буквально порывом ветра унесет, — с металлическими нотками в голосе продолжила Грейнджер, положив руку на плечо Поттера. Тот хмыкнул, убрал палочку:

— И в самом деле… Ну что, мисс Скитер, вас уже уносит? Или прогуляемся до Министерства магии?

Скитер схватила перо и пергамент, открыла свою чудовищную сумку, взмахом руки смела туда своё барахло и ядовито улыбнулась:

— Что ж, наверное, мне действительно пора. Ах, молодость, молодость, не буду мешать вашему уединению.

Она развернулась и быстрым шагом пошла по направлению к воротам.

— Чего встали? — спокойно сказала Грейнджер, — Пошли, у нас много работы. Гарри, пусть кто-нибудь из твоих пришлет копию протокола осмотра тела Симуса. Малфой, мне понадобятся перья и пергамент.

— Решила, что я твой личный домовик, м? — не хватало еще показать, насколько он ей благодарен за мгновенное избавление от мерзкой твари. Отлично у неё вышло припугнуть Риту отсутствием регистрации анимага — у него от злости это совсем из головы вылетело... Один-один, Грейнджер, я тебя спас от боггарта, ты меня от Скитер. Квиты.

— И еще будет чудесно, — продолжила Грейнджер, не обращая никакого внимания на его слова, — если у тебя найдется справочник по рунам, хоть какой-нибудь. Не хотелось бы терять время и мотаться за ним к себе.

— Что предпочтешь, Грейнджер, “Рунический практикум” Кавирры или “Футарки” Торсона? — ехидно осведомился Драко.

Гермиона остановилась и подозрительно посмотрела на него:

— Ты говорил, что руны тебя не интересуют, Малфой.

— Не так чтоб слишком. Но это не значит, что я ничего об этом не знаю.

— Ну надо же. И какой же справочник ты мне посоветуешь?

— Экзаменуешь, Грейнджер? Что ж, я лично взял бы “Футарки”, Кавирра позволяет себе, на мой взгляд, слишком вольные трактовки.

Гарри только покачал головой — кто бы ему сказал, что он когда-нибудь увидит Малфоя, увлеченно обсуждающего с Гермионой преимущества того или иного перевода рун... Лично он слово “руны” уже слышать не мог.

— Что ж, смотрю, вы вроде нашли общий язык? — сказал он. Малфой и Гермиона одновременно обернулись и возмущенно уставились на него.

Гарри еле сдержал смешок:

— Значит, я могу смело отправляться в отдел за копией протокола, и не беспокоиться, что вы тут друг друга поубиваете, так?

— Вали, Поттер, — махнул рукой Малфой. — Не съем я ее тут, не бойся.

Гермиона выразительно глянула на него, но сочла за лучшее промолчать.

— Ну, ладно, тогда я пошел. — Сказал Гарри, с облегчением отступая к спасительному выходу. Лучше провести трое подряд суток на работе, чем сидеть в этом дурдоме, пытаясь отогнать Малфоя от Грейнджер или наоборот, и корпеть над переводом, в котором он всё равно ни черта не понимал. — Всего доброго, держитесь здесь. А тебе Малфой, главное — здоровья, — не удержался он от финальной шпильки и выскользнул за дверь, не дожидаясь ответа.

* * *

Протокол осмотра тела Симуса искать не пришлось — тоненькая папка с документами лежала на столе, на самом видном месте, Гарри утром с ней был у Бруствера. Он сел за стол и с тяжелым сердцем пробежал взглядом исписанные страницы. “Тело обнаружено свидетелем Д.Л.Малфоем… Труп опознан Г.Д.Поттером... Предположительное время смерти… ”. Читать протокольные описания ран на теле Финнигана было невыносимо.

Симус.

Еще месяц назад он сидел на краю этого самого стола и с азартом рассказывал Гарри, какую вечеринку они с Джастином и Романом закатят в честь годовщины битвы в Хогвартсе. Что ж, годовщина прошла — а вечеринки не было. Будут похороны.

Он опустил глаза на листки бумаги в руках и увидел, что невольно смял их, стискивая кулаки. Положил на стол, разгладил ладонью, направил волшебную палочку:

— Джеминио!

Отложив оригинал, Гарри свернул копию и выглянул из кабинета. Как обычно, в аврорате кипела работа, половина сотрудников сидела, уткнувшись в документы, кто-то отсутствовал, кто-то переговаривался через служебный камин… Не хватало шуток и смеха — обычно эту атмосферу поддерживали Джастин Финч-Флетчли и Роман Мюррей, но сейчас оба работали молча. Финниган был их лучшим другом, они почти всё время были неразлучны.

Финч-Флетчли, почувствовав взгляд Гарри, поднял голову:

— Помощь нужна?

— Нужно кого-то в Мэнор отправить, — Гарри, подняв руку, показал свернутые листки, — отнести мисс Грейнджер копию протокола и проверить, как там у них идет работа.

— У них?

— Малфой оказался небесполезен.

— Что? — потрясенно спросил Джастин.

Мюррей тоже повернулся и уставился на начальника:

— Она с ним в Мэноре? Одна?!

— Долго объяснять, — махнул рукой Гарри. — Грейнджер нужны книги из тамошей библиотеки, а без Малфоя, сами знаете, никак… Кто отправится?

— Я, — торопливо поднялся из-за стола Роман, ловя посыпавшиеся от резкого движения папки. — Я этому ублюдку не верю.

— Пусть он хоть двадцать раз под Веритасерумом скажет, что не убивал, наверняка, он замешан, — поддержал друга Финч-Флетчли. Он лихорадочно порылся в завалах на столе, нашел палочку и вскочил, засовывая её за пояс джинсов. — Я с тобой. Может, нам повезет, он нас спровоцирует и я смогу парочку заклятий применить...

Гарри молча стукнулся лбом в косяк, закрыл глаза и с тоской вздохнул: о чём, ну о чём он думал, когда согласился занять должность главы аврората?! Поначалу его назначение было временным, на период болезни Робардса. Но болезнь затянулась, руководитель почти не покидал больницу Святого Мунго и назначение из временного стало постоянным. Самый молодой глава аврората в истории! Кто бы знал, что этот самый молодой глава каждый вечер перед сном хлещет успокоительное зелье, и, не реже, чем раз в месяц, упрашивает Министра Магии избавить его от проклятой должности. Отчеты. Горы бумаг. А главное, не в меру ретивые сотрудники. Инициативные. За время работы Гарри проникся к преподавателям Хогвартса чрезвычайным сочувствием... Вот что с этими двумя делать? Убийство расследовать надо, а им лишь бы на Малфое злость сорвать.

— Так, Джастин, сядь, — резко сказал он, — и ты Мюррей, тоже. Никто из вас никуда не идёт, я отправлю Кобблпота. Эдвард! — позвал он сидящего рядом с Мюрреем юношу, — отнесешь протокол мисс Грейнджер в Малфой-Мэнор. Посмотришь как там и что. Просто ПОСМОТРИШЬ. На провокации Малфоя — а они будут, будь уверен — не реагируй.

Эдвард расцвел в широкой улыбке. Мюррей и Финч-Флетчли разочарованно плюхнулись на стулья. Джастин при этом нехорошо скривился и Гарри в уме поставил галочку в своем бесконечном списке “Не забыть”: этих двоих и Малфоя нельзя подпускать друг к другу. Роман, конечно, уравновешеннее Джастина, и, к счастью, учился не в Хогвартсе, не такой… предвзятый. Был.

* * *

Ждать аврора с нужными бумажками пришлось не так долго, как опасался Драко — видимо, Поттер и впрямь переживал за свою драгоценную подружку. Грейнджер в библиотеке молча уткнулась в книги. Драко тем временем собрал по библиотеке нужные справочники и положил ей на стол, удостоившись небрежного кивка. Нашла себе лакея.

Он достал пачку сигарет — надо как-то убить время. Грейнджер вскинула голову, с явным намерением прочесть ему лекцию о вреде курения. Чертыхнувшись про себя, Драко поднялся и вышел на улицу. Долго наслаждаться уединением и оставлять в одиночестве в библиотеке этот источник проблем было непредусмотрительно, того и гляди, опять вляпается куда-нибудь. Не женщина — магнит для неприятностей.

Сигарета не доставила ему никакого удовольствия.

— Спасибо, что не стал дымить прямо здесь, — вежливо поблагодарила его Грейнджер, когда он вернулся. Драко усмехнулся в ответ:

— Я о своих книгах забочусь, Грейнджер, а не о твоем здоровье. Но — всегда пожалуйста. — ну ладно, не только из-за книг, но ей он об этом говорить не собирался.

В библиотеку — без стука, бля, как к себе домой! — вломился один из поттеровских авроров, тот самый, что провел незабываемые минуты в шкафчике. Вот мазохисты, медом им тут намазано, что ли…

Юноша враждебно покосился на Малфоя, буркнул себе под нос то ли “добрый день”, то ли “пошел в жопу” и подошел к увлеченно листающей книгу Гейнджер.

— Здравствуйте, Гермиона. Чудесно выглядите. — низким голосом, очевидно, полагая, что эта тональность производит наибольшее впечатление на чувствительных барышень, вкрадчиво проговорил Кобблпот, — вот копия протокола, которую вы просили.

— Да, спасибо, кладите сюда, — рассеянно, не отвлекаясь рукописи, ответила Грейнджер. Казалось, что она не то, что не заметила стараний хлыща, а попросту не поняла, кто именно пришел.

— У вас всё в порядке? — не унимался Кобблпот, — может, помощь нужна? — он выразительно покосился на Малфоя.

— Нет-нет, спасибо, у меня уже есть всё, что нужно. Вы можете идти, эээ... — девушка, наконец, соизволила поднять голову, прищурила глаза, силясь вспомнить имя, — Эдмунд.

Брови Кобблпота взлетели вверх скорбным домиком. Гермиона осознала свою ошибку и поспешила исправиться:

— То есть, Эдвард! Конечно, Эдвард! Простите и спасибо еще раз.

Кобблпот нерешительно задержался еще чуть-чуть возле её стола и со вздохом разочарования покинул их, напоследок не забыв еще раз наградить хозяина злобным взглядом. Видимо, те полчаса в шкафу были поистине незабываемыми.

Драко бесшумно подошел к Грейнджер со спины и склонился над её плечом:

— И как на это смотрит твой женишок? — пародируя бархатный голос Кобблпота спросил он. Грейнджер подпрыгнула от неожиданности и уставилась на него, подняв брови:

— На что именно?

— Ой, вот только не надо притворяться блаженной идиоткой, Грейнджер! Это все ваши дурацкие женские штучки — специально не замечать, как перед тобой распинается мужчина, усиливая тем самым интерес, ну-ну.

— На то, как вокруг тебя увиваются юнцы из отдела Поттера.

— Что за...? Какая чушь! Никто вокруг меня не увивается!

— О да. А что здесь только что было? Скажи, что мне показалось.

— Малфой! Отойди, будь любезен, от тебя табаком воняет. Вот уж не думала, что тебя так беспокоит моя личная жизнь — ты второй раз за вечер о ней упоминаешь.

— А ты что, считаешь? Не льсти себе — нисколько не волнует. Ни ты, ни твой Уизли, ни Поттер, век бы вас всех не видать!

— Так давай делом уже займемся! Чем быстрее закончим, тем быстрее расстанемся. Тоже мне, собеседник мечты! — Гермиона в сердцах шлепнула по столу справочником.

— Аккуратнее с моими книгами! — в ответ рявкнул Малфой.

Спустя 6 часов и два литра кофе, пылу в их разговорах заметно поубавилось, как и обоюдного желания немедленно уничтожить друг друга. Но увы — к разгадке они не приблизились ни на йоту.

Берти два раза посылали за бутебродами. Малфой выкурил пачку сигарет. На улице, разумеется. Единственной находкой Гермиона считала то, что в гальдраставах, скопированных с тела Симуса, постоянно повторялась руна Отал. Малфой был с ней согласен — в том, что повторялась именно этот символ. А вот насчет его значения их взгляды серьезно расходились.

— Практически во всех известных трактовках Одал означает “Наследие”, — кипятилась Гермиона, — Малфой, ну в самом деле, хоть здесь почитай, вот: “Руна является, по сути, руной памяти, памяти как своего рода семейного наследия, практического опыта, накопленного многими поколениями семьи”...

— Не надо зачитывать мне справочник, Грейнджер, я прекрасно помню, что там написано. Это не только “Наследие”. Это еще и “Разделение”. Вот, у Кавирры: “Разделение, наследство. Это время расходящихся путей. Старая кожа должна быть сброшена, изжившие себя отношения — прекращены. С руной Одал связана собственность, знак приобретений, выигрышей. Однако, выигрыш может исходить от чего-то, с чем вы должны расстаться”...

— А не ты ли говорил, что Кавирра слишком вольно трактует руны?

— В этом случае я склонен с ней согласиться.

И так весь день. Сил уже не было.

— Всё, я больше не могу, — мрачно сказала Гермиона, откидываясь на спинку стула. — Мы топчемся на одном месте.

— Поддерживаю, — Малфой задумчиво потянулся за сигаретами, доставая очередную — он уже минут сорок собирался выйти покурить. Гермиона устало наблюдала за плавными движениями его рук с закатанными рукавами рубашки, пиджак, давно снятый, висел на спинке стула. А руки у засранца оказались неожиданно красивыми. Малфой медленно разминал сигарету длинными пальцами и это простое действие почему-то завораживало.

— Только сейчас она разглядела, что на левом предплечье, там, где просвечивали вены, не было темной метки. “Интересно, а шрам от нее остался? Наощупь чувствуется?” — промелькнула глупая мысль и Гермиона потрясла головой — фу, что за вздор. Трогать Малфоя за руку… Она вздохнула — займись лучше делом, дурочка, о чем ты вообще думаешь.

— Надо всё-таки вплотную заняться переводом “Раудскинни”. Может, там отображены принципы, по которым пишутся гальдраставы…

— Ради бога, только не сейчас, а, Грейнджер? Я лично уже сыт по горло всем этим и хочу только одного: поесть и выспаться. — Драко потер пальцами висок и поморщился.

Гермиона, вздохнув, согласилась — действительно, на сегодня с них хватит, лучше вернуться и продолжить завтра со свежими силами. Она расправила затекшие плечи, зевнула, потянулась, запустила пальцы в волосы — как же болит голова — и начала собираться. Завтра будет новый день.

Малфой тем временем позвал Берти.

— Всё убрать, хозяин? — схватился за стопку книг домовик и подлетел на месте от вопля Гермионы:

— НЕТ!! — Домовик испуганно отпрянул, на глаза тут же набежали слезы, он схватился за уши, съежился, уставился на хозяина и захныкал:

— Берти плохоооооой, мисс ругается на Берти, хозяин должен наказать Берти!

— Уймись, чучело, не плохой, не плохой! Никто тебя не накажет! Ещё твоих истерик тут не хватало. Грейнджер, ради всего святого, не ори так — в следующий раз сама будешь его успокаивать! Ничего здесь не трогай, Берти, — велел Малфой, — отправляйся в Дыру, приготовь ужин и ванну. — Эльф в ту же секунду аппарировал.

— Самому-то слабо, — пробурчала Гермиона себе под нос, забрасывая сумку на плечо. Захотела тоже — Малфой у плиты! Эта мысль ее неожиданно рассмешила и она фыркнула.

— У тебя забыл поинтересоваться, — огрызнулся Малфой и придержал для неё дверь библиотеки, — только после вас, мисс.

* * *

В вечерних сумерках Мэнор особенно прекрасен. Все его беспокойные гости ушли и он стоит один, в тишине и покое майской прохлады. Двери закрыты, окна темны.

Возле дверей, настырно пытаясь отыскать какую-нибудь щель, радостно вьется золотисто-зеленый майский жук. Упорный и трудолюбивый, он в конце концов находит ее. Жужжание смолкает, насекомое медленно заползает в дом.

Рита Скитер гордилась своим чутьём на сенсации и, как бы ни шипели завистники про “неэтичные, даже по меркам жёлтой прессы, методы”, она была одним из самых популярных журналистов. Не ради денег или славы — о, нет. Деньги и популярность — это просто бонусы, довесок к тому, что Рита считала главным. Самые интересные истории — это те, о которых люди не рассказывают, про которые боятся вспоминать даже наедине с собой. Что ж, Рита умела раскапывать чужие секреты и рассказывать о них. Кристально честные люди, любящие супруги, верные друзья — всё это всего-навсего маски, которые носят, чтобы не пугать ближних своим настоящим лицом. Человек зачат в грехе и рожден в мерзости, и путь его — от пеленки зловонной до смердящего савана. Всегда что-нибудь есть. Просто надо хорошо поискать.

Источник из Министерства оказался прав — в особняке Малфоев явно произошло нечто, раз уж глава аврората ошивается там вместе с Малфоем-младшим и Грейнджер. Глава аврората… Рита презрительно фыркнула. Бездарный самовлюбленный мальчишка, получивший должность только благодаря удачному стечению обстоятельств. Отлично, посмотрим, что эта троица пытается скрыть. Рита щелкнула застежкой сумочки, достала прыткопишущее перо и свиток пергамента.

— Ну-с, приступим.

В холле Мэнора её голос прозвучал приглушенно, словно воздух здесь был таким вязким, что звукам приходилось продираться сквозь него. Риту это нисколько не смущало. Если бы ее пугали малейшие странности, с которыми ей по долгу репортерской службы приходилось сталкиваться, она бы до сих пор так и не дописала ни одной статьи. Чувства и чувствительность оставим для домохозяек, которые так любят ее публикации.

Да, находиться в Мэноре не слишком приятно, но неужели можно ожидать иного от заброшенного замка — темно, холодно, сыро — что тут необычного?

Рита прокашлялась:

— Я, Рита Скитер, репортер “Ежедневного пророка”. Прямо сейчас я нахожусь в Малфой-Мэноре, известном прежде всего как последнее прибежище Того-кого-нельзя-называть и его сторонников перед их окончательным разгромом. Казалось бы, обыски и визиты авроров в поместье должны были прекратиться, после окончания процесса над Люциусом Малфоем... Однако, на днях глава аврората лично посетил Малфой-Мэнор вместе с мистером Малфоем-младшим. Что ж, попробуем разузнать, что они скрывают от нас.

Рита прошлась по пустому холлу. П-ф-ф… Мальчишка Малфой так задирает нос, словно за его спиной сейф в “Гринготтсе”, набитый галеонами и семейный особняк, полный величия, а не эти развалины. Выгоревшие следы от картин на стенах, сломанная мебель… Остатки былой роскоши.

Помедлив, она прошла к лестнице, ведущей на верхние этажи.

— Все самые грязные тайны человек всегда прячет у себя в спальне, — продолжила она диктовать, — так что заглянем….

Вдруг она вздрогнула и замолчала, обернувшись и вглядываясь в темноту. Шаги за спиной? Не может быть, дом пустой, уж в этом Рита была уверена. За годы работы у нее накопилось несколько интересных заклинаний, чтоб быть на сто процентов убежденной: в помещении, которое она намеревалась изучить без помех и посторонних взглядов, нет ни одной живой души.

Поднявшись на второй этаж, Рита прошлась по коридору, заглянула в пару спален. Чьи это были комнаты, уже не понять: безлико убранные помещения с минимумом мебели, накрытой чехлами ничем не намекали на личность владельца.

— Интересно, какая комната принадлежала Беллатрикс Блэк, когда она гостила у семьи Малфоев, — продиктовала Рита, — и часто ли эту спальню тайком от жены навещал Люциус Малфой...

Нет, не то. Она, поморщилась и велела перу вычеркнуть последнее предложение из репортажа.

Рита поежилась и плотнее запахнула на себе мантию, которую прихватила из дома, перед тем, как отправиться сюда: кажется, это не просто холод, а чей-то ледяной взгляд сверлит ее между лопаток. Что за вздор! Надо будет заказать у Мадлен успокаивающего зелья, хмыкнула Рита.

Увы, как она ни храбрилась, врать самой себе бессмысленно: в Мэноре ей было не по себе. Когда-то юная, только начинающая карьеру Рита провела ночь в горном отеле, где под “Империусом”смотритель-магл едва не убил свою семью.

Тогдашний её поклонник, стиратель памяти, отговаривал её от этой дерзкой выходки, но Рите очень хотелось доказать редакции “Ежедневного пророка”, что она не просто девочка “подай-принеси-перепечатай в трех экземплярах”, а настоящий журналист!

И она доказала — тот отель и впрямь был проклятым местом. Колдографии призрака покончившей с собой в ванной номера 217 женщины и девочек-близнецов в залитом кровью коридоре вызвали подлинный фурор. За право их опубликовать газеты просто передрались. Если бы Риту спросили, повторила ли бы она сейчас свою безумную эскападу, она бы с абсолютной уверенностью ответила: да! После той ночи кошмары мучали её еще полгода, сон-без-сновидений не мог справиться с ними — но это был бесценный опыт. Она убила сразу двух зайцев: обрела признание в профессиональных кругах и с той поры уже ничто не могло ее напугать.

Спустя несколько лет она побывала на развалинах дома Поттеров, видела, как авроры вывозили трупы из дома. Спокойно и методично изучала место зверского убийства Амелии Боунс, к которому, судя по следам, явно приложил лапу Фенрир Сивый. В общем, за время работы Рита повидала немало такого, что другого человека заставило бы бежать сломя голову. Однако никогда раньше — ну, кроме разве что первого репортажа — ей не было так жутко. Никогда она не чувствовала такой безотчетной тоски — вместе с уверенностью, что позади нее то и дело слышатся чьи-то тихие шаги. Рита несколько раз оборачивалась, но за спиной никого не было.

Но звук снизу ей не почудился. Грохот одной из дверей или что-то тяжелое уронили?

Рита поспешила обратно к лестнице, положила руку на перила и тут же резко отдернула — они были влажными и скользкими.

— Люмос! — шепнула Рита, пытаясь понять, в чем она испачкала ладонь, поднесла руку ближе к лицу, подсвечивая палочкой и пошатнулась: липкая красная влага покрывала ее руку, резкий железистый запах ударил в ноздри. Рита поднесла светящуюся палочку к поручням и закричала: перила сочились кровью.

Все мысли о статье немедленно исчезли из ее головы. Инстинкты вопили одно: бежать. Немедленно бежать к чертовой матери из богом проклятого Мэнора и никогда не возвращаться! Стараясь держаться подальше от перил, она попыталась спуститься, но туфли словно увязли в ступенях, как в страшном сне. Тихо поскуливая от ужаса, Рита рывком высвободила одну ногу и сделала шаг вперед.

Словно под заклятием адского пламени лестница и стена рядом мгновенно вспыхнули. Жаром опалило кожу, языки пламени, будто обладая собственным разумом, пытались дотянуться до нее. Рита заметалась в панике, уже совершенно не соображая, что делать дальше, куда ей бежать, пытаться ли вырваться из огня, или нестись в поисках спасения обратно на второй этаж.

Внезапно, сквозь проблески огня, она увидела силуэт. Навстречу ей, вверх по лестнице, спокойно и уверенно, словно не чувствуя дыхания дьявольского пекла, поднимался мужчина. Он не замечал ни жара, ни истекающей кровью лестницы. Пламя не касалось его. Он прошел еще несколько ступеней и сияние осветило его лицо. Рита ахнула от неожиданности, с облегчением разрыдалась, протягивая к нему руки:

— Слава богу, это вы! Помогите мне!

Оглушающее заклятье не дало ей вымолвить больше ни слова .

* * *

После утомительного дня в компании с Грейнджер, Драко мечтал только об одном — выспаться. Голова гудела, от выкуренных за день сигарет во рту поселилась вязкая горечь. Он сходил в душ, пока Берти суетился с ужином, уселся в гостиной перед накрытым столиком, твёрдо намереваясь поесть и немедленно лечь спать, желательно на сутки-другие. А чтобы домовик не донимал заботами, отправил его к Нарциссе. Но увы — мечтам было не суждено сбыться.

Стоило только начать ужин, как в дверь настойчиво постучали. Отшвырнув вилку и чертыхаясь, Драко поплелся открывать. На пороге стоял Забини. Без сомнения, друзья нужны исключительно для того, чтобы разрушать ее жизнь и вносить в нее хаос, под видом моральной поддержки.

— Чего надо, Блейз? — мрачно спросил Малфой. Забини, облокотившись об косяк, ухмыльнулся:

— И тебе добрый вечер, гостеприимный мой. Зайду?

Драко посторонился — Блейза проще было впустить, чем объяснять, почему сегодня не хочется никого видеть.

В гостиной Блейз рухнул на диван и сложил ноги на столик, по поводу которого у Драко еще несколько минут назад имелись вполне определенные планы. Драко, еще раз ругнувшись про себя, принес бокалы, со стуком поставил на стол вместе с бутылкой виски.

— Ну и куда ты потерялся? Мы ждали тебя у Нотта, а ты пропал... Случилось что?

— Много чего случилось. — Драко уселся рядом, налил себе и Блейзу, покосился на валяющуюся на столе пачку, но решил обойтись без сигареты — сегодня и так дымил больше обычного.

Драко ожидал какой угодно реакции от Блейза на рассказ о найденном в Мэноре трупе, о допросе в аврорате, о визите Скитер, о дне, проведенном в фамильной библиотеке, какой угодно — но только иронично приподнятой брови Блейза и оживленного вопроса:

— Ну и как она?

— Кто? — не понял Драко.

— Да Грейнджер же, — Блейз неопределенно повел рукой с дымящейся сигаретой, — сильно изменилась? Задницу отрастила? Сиськи?

Драко прижал пальцы к вискам, надеясь унять нервный тик и глухо прошипел:

— Совсем сбрендил? Какие сиськи?! Ты хоть слышал, о чем я тебе рассказал? У меня Финнигана убили в доме! В моем доме, Блейз!

Блейз понял, что перегнул палку, виновато кашлянул, отвел глаза:

— Прости, это было неуместно. — Затянулся ещё раз и спросил уже серьезнее:

— Ты сам-то как считаешь, кто мог это сделать?

— Хотел бы я знать. — Драко ожесточенно сжал пальцы в кулаки. — И уж поверь, я хотел бы знать это не для того, чтоб поделиться с Поттером! Блядь, поверить не могу! У меня дома сдох Финниган, а Поттер и Грейнджер там шарахаются в целях гребаного расследования!

— Ну, ладно, старина, не кипятись так, это вредно, — Блейз взмахнул палочкой и на журнальном столике, звякнув, появилась еще пара бутылок Огденского, в довесок к уже имеющейся, — что ты намерен предпринять?

* * *

— Хозяин! Хозяин! — Драко опять разбудил звонкий писк Берти. Малфой попробовал закрыть голову подушкой, в надежде, что дурной сон и исчезнет сам по себе, но это было бесполезно — к назойливому зову добавилось осторожное, но настойчивое дерганье за штанину.

Драко повернулся на спину, уставился в потолок и тоскливо вздохнул:

— Ну, что опять, Берти?

Кто считал, что иметь дома в прислужниках домовика чрезвычайно удобно и престижно — никогда не имел с ними дела, подумал Драко. Удобно, что эльфам можно доверить домашние хлопоты: готовку, стирку, уборку, присмотр за детьми… Поручать что-либо Берти часто требовало таких нервных затрат, что, ей-богу, в последнее время Драко малодушно помышлял, что проще приготовить одежду себе самостоятельно, чем лишний раз просить Берти. Гребаный лопоухий засранец имел слишком тонкую душевную организацию. Малфоям вообще везло на истеричных домовиков. Достаточно было обратиться к нему не с той интонацией, чуть повысить голос — и домовик пугался, что хозяева сердятся на него. А перепуганный Берти развивал чрезвычайно бурную деятельность, желая загладить мнимую вину.

Наверняка всю эту ночь Берти мучился из-за идиотки Грейнджер и ее воплей и теперь придумывал себе занятие во искупление. Как-то, Драко даже не мог вспомнить, за какое именно воображаемое преступление, Берти решил почистить каменный пол первого этажа в Дыре. Каждую долбаную плиточку. Зубной щеткой. Та ещё сцена была. Они с Ноттом и Забини ввалились в Дыру с девчонками после ночи в клубе — а там ЭТО. Эльф, обливающийся слезами, стирает лапки в кровь, батрача на жестокого хозяина. Впору провалиться на месте. А как насчет попыток умилостивить Нарциссу? Которая всегда была с чертовым отродьем неизменно добра и вежлива! Помнится, Берти убил несколько дней, перекрашивая в саду красные розы в белый цвет в честь дня рождения любимой хозяйки. Розы, конечно, завяли, но Нарцисса и бровью не повела. А еще были пташки, верещащие “Отойди, не гляди” Селестины Уорлок. Незабываемое зрелище. Что теперь взбрело в голову этому сумасшедшему существу?

— В Мэноре беда, хозяин, — тихо проскулил Берти.

При упоминании Мэнора у Драко весь сон как ветром сдуло.

— Что там стряслось, Берти? — Драко задал вопрос, стараясь говорить как можно тише и спокойнее. Домовик помотал головой, с отчаяньем заламывая руки:

— Берти не знает. Берти только чувствует, там случилось что-то плохое.

Драко помянул черта и подавил порыв немедленно мчаться в Мэнор, чтобы лично увидеть, что там и как — Финнигана ему хватило с лихвой. Он поглядел на часы — Поттер должен быть уже на работе.

Драко рывком встал с кровати и отправился в гостиную. Блейз спал на полу, скатившись с узкого дивана ночью — он часто оставался ночевать у Драко после дружеских попоек, постоянно спал на этом диване и также постоянно с него скатывался. Драко предлагал ему гостевую спальню, но обычно Блейз отключался, не успевая туда добраться.

Драко опустился на колени у камина, бросил в него горсть летучего пороха. Вспыхнуло зеленое пламя, в которое Драко сунул голову и негромко произнес:

— Кабинет Гарри Поттера, Министерство магии.

Неприятное чувство сдавило желудок — и вот он уже видит Поттера, сидящего за столом, заваленном документами. Драко в очередной раз поразился виду кабинета. Ему довелось бывать здесь при Робардсе — тогда эта комната была меблирована помпезной мебелью, а на стене висели портреты главы аврората в обнимку с Корнелиусом Фаджем. Сейчас обстановку составляли самые простые стулья, стол и стеллажи для бумаг — не иначе, как из ложной скромности, усмехнулся про себя Драко, героям роскошь не к лицу.

Поттер настолько закопался в свои бумажки, что Драко пришлось окликнуть его несколько раз, прежде чем он услышал.

— Малфой? — удивленно сказал Поттер, подходя ближе. — У тебя что-то срочное?

— И тебе привет, Поттер. Надеюсь, что нет, — мрачно ответил Малфой. — Мой домовик решил, что в Мэноре что-то произошло. Не хочешь туда прогуляться?

— В каком смысле?

— Понятия не имею. Эльфы такие вещи чувствуют. Что точно случилось, он рассказать не может, так что хорошо бы проверить.

Гарри никогда не верил в предзнаменования, но слова Малфоя прозвучали как самое дерьмовое пророчество, которое он когда-либо слышал.

* * *

В Мэнор они прибыли почти одновременно. Холодно кивнули друг другу, не тратя время на ненужную вежливость. Гарри со словами “Только после тебя” пропустил Малфоя вперед. Тот распахнул дверь — и они застыли на пороге как два изваяния, пораженные петрификусом — потому что самое дерьмовое пророчество сбылось: в холле, у подножия лестницы, в луже крови, сломанной куклой лежала женщина.

— Скитер, ну твою же… — обреченно пробормотал Гарри. Он обошел тело, тщательно стараясь ничего не задеть, поднялся на пару ступенек выше и присел на корточки, рассматривая труп.

Женщина, напряженно изогнувшаяся, с вывернутыми суставами, почти ничем не напоминала живую и бойкую журналистку, которую они видели лишь вчера. Глаза с ужасом уставились в потолок, будто оттуда за ней все еще наблюдал ее мучитель. Кровавая вязь, такая же, как у Симуса, покрывала ее руки и грудь.

— Я искренне надеюсь, что у тебя есть алиби, Малфой... Малфой?

Малфоя совершенно по-плебейски выворачивало прямо на пороге родового гнезда.

Гарри выпрямился, лихорадочно соображая. Второе ритуальное убийство, да не кого-нибудь — Риты Скитер, чтоб её, чертову суку! Нашла куда сунуть свой длинный нос… Слишком велика вероятность, что к расследованию этого резонансного преступления Министр подключит Отдел тайн — а это значит крест на нормальной работе авроров. С невыразимцами Гарри сталкивался всего пару раз, но ему хватило с лихвой.

— Малфой, слушай меня. Зуб даю, дело у меня сейчас заберут, — быстро сказал Гарри, — и я не удивлюсь, если расследование перейдет к Отделу тайн… Тебе с ними приходилось встречаться?

Малфой с брезгливой миной очистил пол невербальным Эванеско, вытер холодный пот со лба и прокашлялся, прежде чем, всё ещё задыхаясь, смог вымолвить хотя бы слово:

— Когда процесс над отцом готовили… Мерзкие типы. Никогда не понимал, чем они от Пожирателей отличаются. Разве тем, что вашей стороне служат. А уж начальничек их…

— Тогда давай соберем манускрипты и ваши с Гермионой записи из библиотеки, всё надо вынести, чтобы им не досталось. Убийцу Симуса я им не отдам — будем искать сами. Кстати, тебе тоже светиться не стоит. Из Отдела тайн так просто еще никто не выходил. И я, кажется, знаю куда тебя можно пристроить на пару дней.

* * *

Джон Майкрофт производил на людей неоднозначное впечатление. Выглядел он как обычный чиновник — пройдешь мимо и не заметишь. До тех пор, пока он не посмотрит вам в глаза. Его холодный оценивающий взгляд препарировал человека, как лабораторную лягушку. Пригвождал за лапки к доске, вскрывал грудину, снимал тонкую кожицу. Василиск хренов. Мало кто мог чувствовать себя с ним уютно в одном помещении. Мало кто? Гарри с такими знаком не был.

Увидев его в кабинете Бруствера, Гарри испытал одновременно и злость от того, что его опасения подтверждаются, и мрачное удовлетворение от того, что подстраховка со спрятанными книгами оказалась не напрасной.

— Думаю, вы, Поттер, как и министр, согласитесь со мной, что убийства Финнигана и Скитер с этого моменты должны перейти в компетенцию моего отдела, — поджимая тонкие губы, заявил начальник Отдела тайн, не дав Гарри даже раскрыть рот.

Бруствер молча кивнул в подтверждении слов Майкрофта. Выглядел он страшно подавленным — и не удивительно. Если убийство сотрудника министерства ещё как-то можно было скрыть от СМИ, то явно ритуальное убийство репортёра “Ежедневного пророка”, и без того не питающего любви к Министерству магии… Такой головной боли Гарри даже врагу не пожелал бы.

Отстранения Гарри ждал и, тем не менее, страшно разозлился — и на министра, и на Майкрофта.

— Вы не понимаете, — начал он, — для нас вопрос чести найти убийцу Финнигана…

— Прекрасно понимаю, мистер Поттер, — не обращая внимания на гнев Гарри, продолжил Майкрофт. — Я уже сообщил министру, что мои сотрудники там ничего не обнаружили. Улик нет, следы тёмной магии, с помощью которой могли быть убиты Финниган и Скитер — отсутствуют. А ведь мы осматривали дом всеми известными нам способами — разрешите не распространяться какими, не будем тратить время попусту.

— Так каковы ваши выводы? — устало осведомился Бруствер.

Майкрофт, пожав плечами, откинулся на спинку стула.

— Убийца, кто бы он ни был, умеет убирать за собой следы магии — причем начисто, словно бы ничего и не было... Признаться, с подобным я никогда не сталкивался и будет чрезвычайно занимательно восполнить пробелы в этой области магиии.

— То есть у вас, так же как и у аврората, особых методов сыска нет?

— Отчего же. В силах нашего отдела допросить потерпевших, — безмятежно сказал невыразимец.

— Вы имеете в виду, Финнигана и Скитер? Это что же, никак собираетесь превратить их в инферналов? — Гарри замутило.

— Мерлин, разумеется, нет! Какой толк от восставших мертвецов, Поттер? — холодно осведомился Майкрофт. — Я предлагаю провести временное воплощение убитых и допросить их о последних минутах.

В кабинете воцарилось молчание.

— Это чрезвычайно жестоко, Джон. — нарушил его Бруствер. — Тревожить покой ушедших…

— Ради установления имени убийцы, — жестко сказал глава Отдела тайн. — Думаю, и мистер Финниган, и мисс Скитер не возражали бы, если бы знали, что этот ритуал поможет найти и привлечь к ответственности виновного. У вас есть иные предложения? Что, если убийца не остановится? Что, если будут еще жертвы?

— И ради этого вы готовы пойти на темный ритуал? — не веря своим ушам, проговорил Гарри. Майкрофт чуть усмехнулся, не отводя взгляда:

— Из двух зол всегда лучше выбирать меньшее, мистер Поттер. Привыкайте.

— Вы пытаетесь сделать добро из зла, потому что вам его больше не из чего делать, — ответил Гарри, вставая.

Выходя из кабинета министра, он не удержался и изо всех сил шарахнул за собой дверью.

* * *

Ну надо же. Ещё несколько дней назад Драко бы плюнул в лицо любому, кто скажет, что он будет, как гребаная сова на посылках, шарахаться по какой-то маггловской дыре, да еще потому, что так его попросил Поттер. А теперь — вот вам, пожалуйста, любуйтесь, приходится сотрудничать — при мысли об этом у Драко начинался нервный тик. Он вдавил палец в кнопку звонка — не торчать же тут весь вечер, в конце концов.

Выждав с полминуты, снова позвонил и наконец услышал шаги, кто-то спускался по лестнице. Дверь распахнулась:

— Ой, — растерянно сказала встрепанная Гермиона Грейнджер, придерживая ворот легкомысленного короткого халатика, — привет.

Узкий коридор освещался одним светильником, сверху спускалась крутая лестница. Грейнджер мерзла в тонком облачении, поджимая одну ногу — ей было холодно босиком. Влажные волосы завивались кудряшками, липли ко лбу. Она удивленно уставилась на Малфоя, собираясь задать вопрос.

— Зря в душ бегала, Грейнджер, — буркнул Драко вместо приветствия, — я тут не за этим.

Реакция последовала незамедлительно: девушка сузила глаза, раздула ноздри и попыталась захлопнуть дверь, но Драко успел выставить руку и не дать ей это сделать.

— Всё, извини, ладно? Извини. Меня Поттер послал. Может, впустишь?

Грейнджер, помешкав (Драко успел представить себе, как он будет стучать в дверь и извиняться и поспешил прикусить язык) всё-таки отступила от двери и начала подниматься по лестнице, бросив ему:

— Ноги вытри.

Розовые пятки торопливо застучали по ступеням. Драко с негодованием посмотрел ей вслед — за кого она его принимает в конце концов?

Поднявшись по узкой — двоим не разойтись — лестнице в комнату, Драко с интересом бегло огляделся, пользуясь тем, что Грейнджер юркнула за одну из дверей — наверное, переодеваться побежала. Сразу было видно, что квартира принадлежит Грейнджер — стопки книг были везде: на книжных полках, на подоконнике, на столе возле окна. Драко даже мельком подумал, не спит ли Грейнджер на книгах вместо матраса.

Об ногу что-то мягко потерлось и Драко опустил глаза. Огромный рыжий кот важно прошествовал мимо, распушив хвост как метелку для вытирания пыли. Драко был готов поклясться, что животное задело его специально. Он наклонился стряхнуть кошачью шерсть. Котяра с одобрением понаблюдал за процессом, а затем прошёлся, прижимаясь к ногам, еще раз, обтирая брюки.

— Брысь, пакость, — брезгливо прошипел Драко.

— Мр? — презрительно удивился кот и запустил когти в брючину, оставляя затяжки на ткани, перед тем как отойти и улечься на пол перед небольшим камином.

Видимо, своим визитом Драко оторвал Грейнджер от любимого занятия: на диване раскрытая книга, на столике рядом белая чашка с чаем. Драко, глянув в сторону двери, за которой скрылась Грейнджер, взял томик в руки. Серо-синяя обложка. “Игра престолов”. Джордж Р.Р.Мартин. История средневековой магической, что ли? Драко пробежал взглядом аннотацию, открыл на середине: “Даже вороны оставили свои гнезда, а в башне полно костей. Это всегда пугает меня. Тогда я бегу, распахиваю двери настежь, через три ступеньки взлетаю на башню, кричу, ищу хоть кого-нибудь, а потом оказываюсь перед дверью в крипту. Внутри темно, я вижу лишь спускающиеся вниз ступеньки. Иногда я знаю, что мне надо спуститься туда, но я не хочу этого делать. Я боюсь того, что может ожидать меня...”.

— Интересно? — осведомилась неслышно подошедшая Грейнджер. Драко, вздрогнув от неожиданности, захлопнул книгу. В длинной, почти до колен, рубашке с чужого плеча и узких джинсах, открывающих тонкие лодыжки, Грейнджер казалась изящной и невесомой.

— Вестерос — это где? — спросил Драко, аккуратно кладя книгу на место. Из-под ручки на поверхности кружки выглянул нарисованный рыжий кот и уставился на него с тем же наглым видом, что и оригинал.

Грейнджер непонятно хмыкнула:

— Достаточно далеко, но, полагаю, с Визерисом Таргариеном ты бы нашёл общий язык… Итак, Малфой, чем обязана нежданному визиту?

Драко замешкался. В такую идиотскую ситуацию ему попадать давно не доводилось:

— А Поттер тебе ничего не говорил?

— С утра прислал записку, что в Мэнор пока нельзя и всё… Что стряслось?

Драко коротко рассказал о найденном в Мэноре трупе Риты Скитер. Грейнджер, надо отдать ей должное, слушателем была идеальным: обошлось без вскриков и перебиваний, только хмурилась во время рассказа.

— Так что Поттер хочет обойтись без Отдела тайн. Вот, я принес манускрипты и наши наработки.

Грейнджер взяла книги в руки с таким трепетом, словно это был новорожденный ребенок.

— Ты… оставишь их мне, здесь? Спасибо, вечером поработаю.

Драко кашлянул, чувствуя себя на редкость глупо.

— Собственно, видишь ли, ты уже поняла, что Поттер не хочет помогать Отделу тайн… Я тоже содействовать не горю желанием, поэтому нужно, чтобы они как можно дольше не могли меня найти...

Грейнджер перевела с книг взгляд на него:

— О нет. Нет — нет — нет. Только не говори, что ты собираешься…

— Извини, — он насмешливо посмотрел на нее, — в комплекте с книгами идет Малфой. Такова воля друга твоего, Поттера.

Она положила книги и стопку пергаментов на стол и кинулась к камину, отодвинув с коврика валяющегося там кота. Кот зашипел, негодуя, но с дороги убрался. Швырнула горсть летучего пороха в камин и сунула туда голову.

— Площадь Гриммо, 12! — крикнула она. Когда Поттер откликнулся, Грейнджер заорала так, что у Драко заложило уши, а кот с места рванул с бешеной скоростью и забился под диван. — И как это понимать, Гарри??? Прятать Малфоя от отдела тайн У МЕНЯ ДОМА?!

Слушать панически оправдывающегося Поттера не хотелось, и Драко вышел на улицу с сигаретами. Через несколько затяжек дверь за его спиной распахнулась.

— У меня балкон есть, — мрачно возвестила Грейнджер. Драко чувствовал, как она сверлит ему взглядом затылок. — Если вы уж решили в шпионов поиграть, то, Мерлина ради, возле моего дома не светись.

Докуривая сигарету, Драко понял, что невольно улыбается. Возможно, это будет даже забавно.

Драко очнулся на холодном полу, серый потолок озаряли отблески свечей. Дернулся, пытаясь подняться — напрасно. Что-то тяжелое и горячее, то, что находилось прямо у него на груди, надежно удерживало его на месте. Ладони мгновенно вспотели, сердце яростно колотилось, он лихорадочно пытался сообразить — что же делать, как вырваться. Где он? Как он сюда попал? Чьи это шаги?

Драко запаниковал, забился — и проснулся. На груди, придавливая его всем весом к дивану, со всеми удобствами расположился толстый рыжий кот, презрительно щуривший желтые глаза. Ах, так — приподнял бровь в ответ Драко. Ну, сейчас тебе достанется на орехи.

Осторожно, стараясь не спугнуть нахала, он опустил руку на пол и пошарил возле дивана — где-то там он вчера положил палочку. Убивать домашних животных в гостях как-то не вежливо, но небольшое воспитание этому косматому недоразумению не повредит.

— Агуаменти!

Результат превзошел самые смелые ожидания. Струя воды вырвалась из палочки, превратив кота в мокрый комок шерсти, рыжее оружие массового поражения системы “Диван-воздух” завыло на манер пожарной сирены, взмыло вверх и исчезло с горизонта. Драко тоже хорошо досталось — во-первых, кот, стартуя, успел разодрать ему грудь, а во-вторых, водой здорово окатило и его самого, а также диван и плед — пора бы уже научиться контролировать силу заклинаний.

— Доброе утро, — на пороге спальни возникла растрепанная спросонья Грейнджер, — развлекаешься?

— Доброе, — буркнул Драко.

— Кофе будешь? — невозмутимо уточнила Грейнджер, старательно отводя глаза от взъерошенного Малфоя. Он чувствовал, как по груди стекают капельки крови, смешиваясь с водой и больше всего на свете мечтал придушить рыжую тварь, и чтоб зараза Грейнджер перестала делать вид, что кот — не ее и посреди ее гостиной нет полуголого, мокрого и расцарапанного в кровь Малфоя.

— Это так любезно с твоей стороны, Грейнджер, — прошипел Драко, взглядом стараясь отыскать на полу утраченную в неравном бою палочку. Грейнджер хмыкнула и удалилась на кухню, оставив Малфоя сушиться, разбираться со своими царапинами самому и ждать, пока она позовет пить кофе — наверняка, маггловскую растворимую бурду.

С кухни послышались шкворчащие звуки, там что-то шипело и задорно фыркало. Запахло кофе — вполне прилично, даже удивительно.

Драко, наконец, нашел на полу палочку и привел себя в порядок. На кухне Грейнджер крутилась возле кофеварки, кажется, так называется это недоразумение — Драко видел у Нотта в кабинете, он похожую поставил, для переговоров с поставщиками маглами.

Тарелки с готовыми тостами и с нарезанным сыром, и вазочка с джемом стояли на столе.Грейнджер мельком глянула на него, ставя чашку :

— Мне пора убегать, завтрак перед тобой.

А сама уселась со своей чашкой и уткнулась в свежий номер “Ежедневного пророка”. Драко осторожно принюхался к кофе:

— Не отравлен, надеюсь?

Грейнджер холодно посмотрела поверх газетной страницы:

— Не успела! В другой раз чего-нибудь подсыплю, если будешь меня доставать.

Кашлянув, Драко взял чашку и плюхнулся на стул.

— Что пишут о Скитер? — спросил он через несколько минут неловкого молчания.

— Как ни странно — ничего. Тишина. — задумчиво протянула Грейнджер. — Даже интересно, во сколько обошелся Брустверу подкуп главного редактора.

— Бруствер вряд ли при делах, тут чувствуется рука Майкрофта, — хмыкнул Драко, беря ещё один тост. — Поттер говорил, что невыразимцы собираются провести ревоплощение Финнигана и Скитер. Если так — тела родственникам до окончания ритуала не отдадут, а значит, у фанатов, желающих непременно порыдать у гроба любимой журналистки, возникнут вопросы… Где, собственно, гроб-то с телом? Вот увидишь, когда о смерти Скитер станет известно, дата ее смерти будет несколько… подправлена.

— Вот уж не думала, что Каффа можно запугать, чтоб он обошел вниманием такую громкую тему... — Гермиона торопливо вышла из кухни и отправилась собираться на работу, ей предстоял напряженный день.

Драко посмотрел ей вслед, а затем перевел взгляд на вылизывающегося у дверей кота. Живоглот замер, уставившись в ответ, нервно подергал кожей на спине и с независимым видом удалился в сторону спальни. Видимо, отправился искать политическое убежище под кроватью.

* * *

Магазин “Всевозможных волшебных вредилок Уизли” было видно и слышно за добрую милю. Гермиона искренне не понимала, как владельцы соседних лавочек могут работать поблизости с таким шумом — сама она ещё целый час после посещения магазинчика братьев Уизли мучилась головной болью. Но никаких возражений от соседей не поступало, а значит, их всё устраивало. Ну или они все мастерски владели заглушающими чарами.

В выставленной в витрине клетке возбужденно скакали желто-красные, ярко-зеленые карликовые пушистики, попискивая что-то вроде “Пикачу! Пикаби!”. В последнее время в моду у девушек вошло носить такого пушистика в сумочке или нагрудном кармане, так что Джорджу и Рону пришлось специально разводить зверьков самых разных цветов, чтобы модницы могли подобрать себе пушистика в тон одежде. Гермионе еще со времен Хогвартса они ужасно нравились. У Джинни был такой, его звали Арнольд и он был невероятно милым. Она тоже мечтала обзавестись этим забавным существом, да и Живоглоту было бы веселее. Но на свою беду (или счастье), полезла узнать о них побольше. У Ньюта Саламандера в “Фантастических зверях и местах их обитания” про карликовых пушистиков было написано весьма подробно. Пожалуй, часть этих деталей Гермиона предпочла бы не знать: “Пушистики всеядны, это зверь-мусорщик, подбирающий все подряд, от объедков до пауков. Больше всего они любят засовывать язык в ноздри спящим волшебникам и поедать сопли”. Прочитав это, Гермиона содрогнулась, захлопнула книгу и с тех пор от пушистика Джинни старалась держаться подальше. И Живоглоту строго-настрого запретила подходить.

Гермиона открыла дверь магазина. Даааа… Шум, который был слышен снаружи, не шёл ни в какое сравнение с тем, какая какофония обрушивалась на посетителей внутри: кажется, во “Всевозможных волшебных вредилках Уизли” не было ни одного товара, который не издавал бы хоть какого-нибудь звука.

Она протискивалась через толпу к лестнице ведущей на второй этаж, туда, где находились служебные помещения — склад товаров и то, что можно было с натяжкой назвать то ли благоустроенным офисом, то ли служебной квартирой, где во время рабочих запарок ночевали Рон и Джордж: комната с минимумом необходимой мебели, небольшой кухонный уголок, санузел… Тесновато, зато до работы добираться не надо: проснулся, вниз сошел — и вот ты уже и на месте.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, она услышала за дверью служебного помещения смех — ну слава Богу, у Рона хорошее настроение. Через пять минут она уже неслась вниз по ступенькам, даже не поздоровавшись с встреченным на пути Джорждем и не услышав, как тот удивленно её окликнул. Направляясь по улице в сторону министерства магии Гермиона кипела от ярости, хотя, казалось бы, ничего способного вызвать такой гнев она не увидела — подумаешь, Рон сидел и со спокойной улыбкой на лице разговаривал с Лавандой. Подумаешь, ласково поправил ей шарфик. И ничего страшного в том, что Лаванда трогала его за коленку нет, совсем нет. Просто он на какое-то мгновение опять стал гребаным Бон-Боном, делов-то!

Гермионе редко доводилось видеть Лаванду после той страшной майской ночи в Хогвартсе. Честно говоря, когда она отшвырнула Фенрира от Лаванды заклятием, то была уверена, что та при смерти — окровавленная шея выглядела ужасающе. Но Лаванда выжила. Рон рассказывал как-то, что Билл на пару с ней работает над созданием общества взаимопомощи для людей, пострадавших от нападений оборотней, и пытающихся научиться с этим жить — но не говорил, что сам по-прежнему общается с Лавандой. Или упоминал, а Гермиона не сочла нужным обратить на это внимание?

* * *

— Поттер, что же вы? Заходите, будьте как дома, — Майкрофт улыбнулся одними лишь уголками губ, удобно расположившись в кресле для посетителей, с интересом разглядывая замершего на пороге собственного кабинета Гарри.

— Что вы здесь делаете, Майкрофт? — не двигаясь с места, спросил Гарри.

Глава Отдела тайн поморщился:

— Может, всё-таки зайдете, Поттер? Избавляйтесь от привычки разговаривать в дверях, это грубо. Грубость вредит нашей с вами работе. В ней могут преуспеть только вежливые люди.

Гарри, помедлив, зашел в кабинет, уселся за свой стол, напряженно размышляя, по какому поводу Джон Майкрофт вдруг решил нанести ему визит.

— Итак, Поттер, я ознакомился с вашей… отпиской по расследованию дела Финнигана. Отчетом я ее назвать, увы, не могу. Это — не отчет. Посему прошу вас лично рассказать мне о работе, проделанной авроратом, если вы уж питаете такую неприязнь к бумажной работе. В частности, меня интересует, как ваши сотрудники отработали контакты Финнигана, нашли ли связи с Малфоем помимо работы.

— Всё, что нашли мои сотрудники, все документы, все рапорты и протоколы имеются в деле, которое изъяли у нас и передали в ваш отдел, Майкрофт.

— Всё, что они нашли… Знаете, я был категорически против, когда в Министерство после войны на все должности начали набрать молодежь, вместо тех, кто дискредитировал себя сотрудничеством с Волдемортом. Но я и не предполагал, что всё будет настолько плохо. Ваши рапорты и протоколы — такие же бессмысленные отписки, как и этот отчёт. Аврорат всегда славился тем, что сначала делает, а потом думает, и уж только в третью очередь — протоколирует, с горем пополам. Но то, что творится сейчас… Вы распустили сотрудников, Поттер. Ладно бы, дело касалось какой-нибудь обычной мелочёвки. Вы сами не так давно у Брутсвера утверждали, что для вас найти убийцу Финнигана — дело чести, почему тогда вы так отвратительно работаете?..

Гарри, стиснув зубы, старался не прислушиваться к Майкрофту, пытаясь сосредоточиться на воспоминаниях об играх по квиддичу. Вот он летит на метле, ветер хлещет в лицо, и яростно треплет мантию, вот в ладони яростно бьется снитч... Он был уверен, что вся прочувствованная речь главы Отдела Тайн — только ширма. помнится, именно Майкрофт был автором одного из служебных пособий по легилименции, предназначенных для повышения квалификации авроров. Скорее всего, выводя Гарри из себя, невыразимец пытался узнать, всё ли Гарри рассказал о деле Финнигана-Скитер или нет.

Майкрофт внезапно замолчал, а потом доброжелательно, словно это не он мгновение назад отчитывал Гарри, спросил:

— Окклюменцией вы отлично владеете, поклон вашему преподавателю. Вы не доверяете мне, так, Поттер?

Гарри, не сдержавшись, фыркнул — Джон Майкрофт был последним человеком в мире, кому можно было довериться.

— Это совсем не плохо, Поттер. Аврор всегда, как никто другой, должен знать, что верить в наше время нельзя никому. Порой даже самому себе. Мне — можно. Спрошу прямо — где Малфой-младший?

Гарри пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия. Мы не друзья, чтобы я о нём беспокоился.

— Вот как? — вкрадчиво протянул Майкрофт. — Тем не менее, почему-то именно к вам Малфой обращался оба раза, когда в Мэноре были найдены тела. Лично к вам, а не в аврорат, к дежурной бригаде. А после обнаружения тела Скитер и формального допроса, Малфой из поля зрения исчезает. Это, знаете ли, вызывает вопросы — и к вам, и к мистеру Малфою… Что ж, не смею вас больше задерживать.

Он встал и направился к выходу.

— Чуть не забыл, — небрежно бросил Майкрофт, стоя в дверях, — Драко Люциус Малфой с сегодняшнего дня объявлен в розыск. Пусть ваш отдел подготовит оповещения для нашей прессы, маггловскому Премьер-министру я сам сообщу. Хорошего дня, Поттер.

* * *

Гермиона подняла голову от справочника и раздраженно махнула рукой, отгоняя стайку порхающих бумажных самолетиков: обычная рутина, служебные записки из соседних отделов, каждая потихоньку отпихивала соседку, стремясь первой попасть в руки адресата, полагая, что именно она — самая важная. Практически весь рабочий день убила на работу по этим служебным запискам — а толку-то...

Порядком измученный Роман зашёл передать Гермионе стопку готовых переводов. Они с Кирой вот уже пару лет как встречались, точнее, аккурат вчера была годовщина знакомства, которую парочка решила отметить тихим ужином в каком-то ресторане, после которого Кира свалилась с сильнейшим отравлением. Она пришла на работу, наглотавшись зелий, но, едва завидев её, Гермиона ужаснулась и отправила коллегу домой. Кира взяла с собой часть срочной работы.

— Как она? — спросила Гермиона, бегло просматривая перевод.

Роман махнул рукой:

— Наш романтический ужин обеспечил ей дня три на больничном. Она, в основном, лежит пластом — после того, как я у нее справочники отобрал.

— А ты себя как чувствуешь? Выглядишь ты тоже бледновато. Точнее, зеленовато.

— Хреново, — честно сказал Роман, — но отлеживаться времени нет. Я и рад бы — выспаться, к примеру, хотя бы без кошмаров...

Роман ушел, а Гермиона, глянув на часы, стала собираться. Неспешным шагом дойдя до своего дома она с минуту постояла возле дверей и, не открывая их, пошла дальше — в магловскую часть Лондона. Буквально через несколько домов от нее находилась небольшая кофейня, где Гермиона и хотела посидеть с полчаса в тишине, собраться с мыслями, прежде чем возвращаться домой, где её ждал Малфой. Её ждал Малфой — это и звучит-то по-идиотски… Весь рабочий день она успешно гнала от себя мысли о Роне и Лаванде — благо, что ей успешно удавалось это делать, алилуйя бюрократии, инструкциям и тысяче служебных записок... А вот сейчас она снова почувствовала в горле противный жесткий комок, который никак не могла проглотить. Не было и речи о том. чтоб в таком состоянии возвращаться к себе и рыдать на глазах у Малфоя. Не дождётся. Гермиона шмыгнула носом.

За её столик, заботливо укрытый от нежелательных глаз наброшенным Репелло магглетум, кто-то подсел. Гарри. Ну надо же.

— Ну и откуда ты тут взялся? — мрачно спросила Гермиона.

Гарри пожал плечами:

— Шел за тобой от Министерства.

— Слушай, ты явно в детстве не наигрался. То Малфоя у меня решил спрятать, теперь вот Бонда из себя строишь… Взрослый человек, а туда же!

— Ты чего, Гермиона? — растерянно спросил Гарри. — Тебя Малфой, что ли, достает?

— Что у Рона с Лавандой? — резко спросила Гермиона и увидела, как по лицу друга промелькнула тень.

— Ничего, — торопливо ответил тот, — даже не удивляясь тому, что Гермиона вдруг вспомнила про Лаванду. — Нет, Гермиона, между ними правда ничего нет, Рон бы никогда не стал тебе изменять! Ты же знаешь, что Лаванда вместе с Биллом работает, естественно, что они и с Роном могут увидеться.

— Разумеется, и она совершенно по-дружески хватала его за коленку, а как же! Сугубо по работе! — Гермиона в сердцах стукнула ладонью по столу, чашки с кофе подскочили и Гарри придержал их. — Не надо врать мне, ладно? Можно не рассказывать мне что там происходит, если не хочешь — лучше просто промолчи.

Гермиона перевела дыхание, успокаиваясь. Срываться на Гарри было нечестно, пусть он и подвернулся под руку...

— Кстати, а ты зачем за мной шел-то? В Министерстве не мог времени найти поговорить?

Гарри хмуро глянул на нее:

— Прослушки боюсь. Нет, я серьезно, — сказал он, глядя как Гермиона выразительно закатила глаза. — Сегодня заходил Майкрофт. Малфоя объявили в розыск. Я так понял, невыразимец подозревает, что Малфою сделать ноги помог я… Если хотим успеть найти убийцу самим, нам надо поторопиться.

Гермиона порылась в сумке, достала пару листков.

— Знаешь, я тут тебе показать хотела, но на работе подойти не успела. Я вчера полночи с “Раудскинни” сидела — золото, а не книга, — оживилась Гермиона, — столько интересного, успеть бы полный перевод для себя сделать, я бы профессору Вектор в Хогвартс копию отправила… — Гарри кашлянул. — Извини. Ну так вот, мне кажется, я смогла закономерность в составлении рунописи вычислить. И на теле Симуса, и на теле Скитер идут повторяющиеся ставы, и начинаются они с сочетания рун Отал, Уруз и Феху. Мы еще с Малфоем спорили о значении Отал… Всё-таки, мне кажется, речь тут идет о наследстве, а в сочетании со другими — “забрать наследство”.

— То есть, ты полагаешь, что у Малфоя кто-то хочет забрать Мэнор?

— Ну, пока что это самый очевидный вариант... — пожала плечами Гермиона. — А вот кто — надо нам разговаривать с самим Малфоем, что там за скелеты в семейном шкафу могут быть…

— Тогда пошли разговаривать, — решил Гарри. — Только, может, возьмем с собой что-нибудь поесть, а? Умираю с голоду. Я там пиццерию на углу видел.

* * *

Гермиона открыла дверь, впустив Гарри первым. Тот начал подниматься по лестнице и замер, отчего идущая следом Гермиона едва не врезалась в него.

— Ты что?

— Тихо, — прошипел Гарри, сжимая ей руку.

Между комнатой, куда вела лестница от двери, и кухней перегородок в квартире Гермионы не было, так что даже с лестницы Гарри и Гермионе хорошо было видно движущегося между шкафами и плитой Малфоя. В рубашке с закатанными рукавами, с завидной ловкостью он шинковал что-то на разделочной доске. На плите в кастрюле что-то весело побулькивало.

— Гермиона, ты помнишь, что за Непростительные всё ещё сажают в Азкабан? Признавайся, какое ты на него заклинание наложила?! — уважительно прошептал Гарри. — Превратить Малфоя в домовика — на такое даже у меня фантазии бы не хватило….

Малфой резко обернулся на шёпот, сильнее сжав нож.

— Спокойно, спокойно — свои, — Гарри непроизвольно заслонил Гермиону, а себя прикрыл как щитом коробкой с пиццей.

— И с каких это пор вы мне “свои”, Поттер? — холодно осведомился Малфой, отворачиваясь обратно к разделочной доске. Гермиона с Гарри переглянулись.

Гарри поставил коробку на кухонный стол, Малфой приподнял крышку двумя пальцами и с непередаваемо брезгливым выражением лица поморщился:

—Поттер, скажи на милость, что это такое?

— Это еда, Малфой, — сказала Гермиона. — Это вкусно. Тесто, сыр, помидоры и грибы.

Малфой перевёл взгляд с пиццы на нее:

— Еда?! Грейнджер, это выглядит так, словно это кто-то уже ел.

Гермиона прикусила щеку изнутри, чтобы истерически не захихикать — именно так, именно с такой интонацией про пиццу говорил Рон, когда она её заказывала. Гарри и Гермиона пиццу обожали, а вот Рон её даже пробовать отказывался.

— А ты что готовишь? — быстро спросила она, заглядывая в кастрюлю.

— Ризотто, — сухо проинформировал её Малфой. — К слову, оно уже практически готово. Сейчас масло с сыром добавлю и всё. Впрочем, вы можете есть… вот это вот своё.

— Мы, в общем, хотели поговорить. — начал Гарри, когда они уже сидели за столом. Он с ужасом поглядывал на Гермиону, которая храбро отважилась попробовать малфоевскую стряпню — глава аврората на такой отчаянный поступок решиться не смог. У ног Гермионы сидел Живоглот, глядящий на нее с чрезвычайным неудовольствием.

— Скажи, Малфой, кто еще, кроме тебя, может претендовать на Мэнор?

— Никто, — мгновенно ответил Малфой с уверенностью. — Отец, я — и всё. Мы, знаешь ли, не Уизли, чтобы плодиться как кролики.

— Слушай, ты… — начал Гарри, вскипая и вздрогнул от окрика Гермионы:

— Хватит!!! — и спокойнее повторила, — Хватит. Прекратите. Оба. Малфой, тебе в обвинение в двух убийствах нужно? Нет? Тогда, пожалуйста, будь так любезен — перестань оскорблять нас при малейшей возможности. А ты, Гарри, перестань вестись на это — вы прямо как первокурсники! Мерлин, вам самим не надоело?! Я верю, что умственных способностей у вас обоих достаточно, чтобы перестать ругаться — хотя бы до того времени, пока убийцу Симуса и Скитер не найдем… Уяснили?

Гарри хмуро кивнул. Малфой пожал плечами.

— Отлично. Продолжаем. В тех знаках, что были на телах, найденных в Мэноре, повторяется сочетание Отал-Феху-Уруз. Отал, мне кажется, всё-таки наследие, хотя я помню, что ты был против такой трактовки. Использование Уруз обычно дает силу с одной стороны, а с другой стороны обеспечивает силой и Феху. Старое, мешающие новому, должно быть уничтожено… Поэтому мы и спрашиваем, Драко — знаешь ли ты кого-то, кто может желать завладеть Мэнором и считать себя имеющим на это право, как на свое наследство?

— Я единственный сын у своих родителей, Грейнджер, — устало сказал Малфой, отодвигая тарелку с недоеденным ризотто. — И семейное древо изучал столько раз, что и с закрытыми глазами нарисовать его могу. Никаких других потомков не было и нет.

— Откуда ты можешь быть так уверен-то? — скептически спросил Гарри, вытирая руки салфеткой. — Не дорисовали лишнюю ветку на древе вашем — и всё.

— Поттер, не пори чушь. Никто там ничего дорисовать или вычеркивать не может.

— Рассказывай! Я видел гобелен с семейным древом Блэков — помнится, там лишних по мнению матушки Сириуса родственников вычеркивали без особых сложностей!

— Выжигали. Палочкой. Только глава рода имеет на это право — у остальных же, поверь, ничего бы не вышло. Такой же гобелен и у нас есть — они зачарованы так, что повредить или изменить их невозможно, как и вписать членов семьи, Поттер. Невозможно! Всё, что проявляется на таких гобеленах, проявляется магическим способом. Если в роду ребенок — он появляется и на древе.

— Значит, мы не будем спорить. Мы отправимся в Мэнор и проверим прямо там, что происходит с вашей родословной, — предложила Гермиона. Ответом ей послужило гробовое молчание.

— Гермиона, — аккуратно подбирая слова, начал Гарри, — в Мэноре уже было два убийства...

— И именно из-за поиска убийцы и нам и необходимо проверить версию о наследнике, нет? — парировала Гермиона. — Правда, вокруг Мэнора выставлена охрана...

Гарри с обреченным вздохом сказал:

— Зато в самом Мэноре её нет… Малфой, твой домовик может нас прямо в здание перенести?

— Я вот что понять не могу, — задумчиво протянул Малфой, откидываясь на спинку стула и обводя их обоих взглядом — как вы вообще, с таким отчаянным стремлением найти неприятности на свои задницы, на войне выжить умудрились?

* * *

В Мэноре, куда через час их аппарировал Берти, было чертовски душно и — Драко несколько раз принюхался — определенно пахло чем-то очень затхлым. Надо будет не забыть напомнить Берти устроить в холле генеральную уборку… Когда, разумеется, следствие закончится. А то не успеешь оглянуться — а тебя уже за попытку сокрытия улик в Азкабан закатали.

— Куда нам идти? — шёпотом спросила Грейнджер. Она явно нервничала, хотя на том, чтобы отправиться в Мэнор настояла сама. Интересно, хоть в одной истории болезни в клинике святого Мунго значится гриффиндорский синдром? И лечится ли он вообще.

Драко молча махнул рукой указывая направление — гобелен с родословным древом семейства Малфоев находился в фамильной картинной галерее. За спиной резко хлопнула дверь и Драко невольно вздрогнул. Ему в запястье вцепились дрожащие ледяные пальцы Грейнджер. Надо же, не к Поттеру за защитой кинулась…

— Не надо так пугаться, Грейнджер, это просто сквозняки.

— Сквозняки, Малфой, говоришь? — прошипел в ответ Поттер, нервно оглядываясь и держа палочку наизготовку. — Тут все окна невыразимцами опечатаны и наружные двери тоже — откуда тут сквозняки?

— Вы со мной, Поттер, — усмехнулся Малфой. — Так что сейчас можете не трястись. И, Грейнджер, можешь уже отпустить мою ру…

Картина, мимо которой они проходили, рухнула на пол с таким грохотом, что его наверняка услышала даже охрана за воротами Мэнора.

— ...ку, — договорил Драко, с изумлением рассматривая впившуюся в ботинок щепку от разлетевшейся рамы.

— Абсолютно безопасно, ты прав. Я впечатлен. — с кислым лицом сообщил Поттер.

— Давайте быстрее уже на твой гобелен посмотрим и свалим отсюда, — Грейнджер, взмахнув палочкой, восстановила картину. — Иначе нас точно охрана услышит...

В картинной галерее царила полнейшая тишина. Это было невероятно странно — Драко привык к болтовне портретов, которые обычно не упускали возможности потрепаться с посетителями… Но сейчас было тихо, так тихо, словно картины, висевшие тут, были маггловскими. Пока они шли к гобелену, короый располагался в конце помещения, Драко оглядел мельком стены. Изображенные на картинах люди молча провожали их взглядами.

Возле гобелена Драко указал Поттеру и Грейнджер на то место, где была изображена его семейная ветвь. Грейнджер, подсвечивая себе Люмосом, поднялась на цыпочки, чтобы рассмотреть поближе эту часть гобелена.

— Люциус Малфой II, Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, Драко Люциус Малфой… А это что, Малфой?

Драко придвинулся посмотреть, куда указала Грейнджер и столкнулся лбом с наклонившимся туда же Поттером. Но вскрикнул он не от этого.

От серебристого листа семейного древа с именем Люциуса тянулась ещё одна зеленая ветвь — чуть заметная, на листе имя даже прочитать было нельзя, оно едва проступало. Именно этот лист видела Грейнджер. Ни она, ни Поттер не видели другого — лист с именем Драко начал выцветать.

Будильник противно запищал. Гермиона хлопнула по нему рукой, отключая звук. Живоглот, спящий у нее в ногах на кровати, недовольно дернул ухом во сне и поглубже свернулся в клубок. В квартире воцарилась мертвая тишина, даже из гостиной не доносилось ни звука.

С момента возвращения из Мэнора, Малфой в обсуждении дальнейших действий практически не участвовал и был непривычно молчалив. На высказанное Гарри предложение устроить разговор с Люциусом в Азкабане, он лишь хмуро пожал плечами, глядя в сторону:

— Вы не забыли, что я в розыске, а, Поттер? Или это хитроумный план по этапированию очередного Малфоя в Азкабан?

Но в целом, возражений от него не поступало. Собственно, их и быть не могло — никто из них не видел другого способа выяснить, что за странности происходят с семейным древом Малфоев. После короткого спора между Гарри и Гермионой самым подходящим временем для визита в Азкабан посчитали четыре часа утра. Гарри сказал, что они не привлекут в это время излишнего внимания. По его опыту, большинство авроров, дежурящих в тюрьме, в это время дремлют. Для Гермионы немаловажно было и то, что они успеют обернуться туда-обратно до начала рабочего дня в Министерстве.

Вслед за уходом Гарри, Малфой отрывисто сообщил, что намеревается до назначенного времени хотя бы немного выспаться и Гермиона ушла к себе в спальню.

После того, как в половине четвертого просигналил будильник, Гермиона торопливо оделась в заранее приготовленные вещи. В Азкабане ей бывать, к счастью, не довелось, но она прекрасно помнила, что остров находится в Северном море, а значит, теплая одежда не помешает. Кстати, и Малфою тоже уже пора собираться.

Гермиона вошла в гостиную. По-прежнему ни звука, словно в помещении никого нет.

— Люмос! — шепнула она, подняв палочку. Так и есть, на диване никого не оказалось. Комната оказалась пуста — только по ногам сквозило из распахнутой балконной двери. Мерлин, неужели он оказался таким идиотом, что решил прогуляться по Лондону, когда по всему городу развешаны ориентировки с его описанием?!

— Думаешь, я решил сброситься с твоего балкона, Грейнджер? — негромко и зло донеслось сзади. Она вздрогнула от неожиданности и обернулась — свет Люмоса осветил высокую фигуру Малфоя, прислонившегося к двери в ванную. — Самоубийство в мои планы не входит.

— И мысли не было, — фыркнула Гермиона, — Может, ты забыл, что тебя ищет каждая собака в этом городе и решил по своим делам отправиться. К тому же, с чего тебе думать о самоубийстве?

— Давай подумаем, — желчно ответил Малфой, загибая пальцы. — У меня в особняке найдены два трупа, сам я в розыске, как ты любезно мне только что напомнила. А еще, оказывается, у меня пытаются отобрать мой собственный дом. О да, Грейнджер. Разумеется, я в порядке. В полном. Лучше не бывает.

Он повесил влажное полотенце на дверную ручку.

— И все это повод покончить с собой? Не смеши. Я думала, ты переживаешь, что твой отец изменял маме…

Вспыхнул свет — Малфой резким ударом по выключателю зажег свет и уставился Гермионе в лицо диким взглядом.

— Грейнджер, ты... Пиздец. Ты всерьез полагаешь, что меня волнует отцовская измена?! Да мне плевать на это! Родители вольны делать всё что угодно, лишь бы это не приносило вреда семье. Ублюдок на стороне — вот что недопустимо. Это ведь не просто лишний братик или сестричка, такое только Уизли осчастливить может. Человек, который может претендовать на Мэнор. На то, что может принадлежать только мне, Грейнджер! Нет, это бесполезно, тебе всё равно не понять. — с горечью подытожил Малфой.

Он широкими шагами удалился в сторону балкона, на ходу доставая сигарету из пачки и сел в дверном проеме спиной к комнате.

— Знаешь, — медленно проговорила она через несколько минут молчания, глядя на напряженные плечи и спину Малфоя, — в последний год войны я Обливиэйтом стерла память у обоих родителей и отправила их в Австралию, как можно дальше от того, что творилось в Англии. Бросили практически: фотографии, вещи, книги… Я не смогла тогда об этом позаботиться, сам понимаешь. Они забыли о том, что у них есть дочь. После всего я вернула родителям память, а вот возвратить семейное гнездо не вышло — там уже несколько лет жили другие люди. Все наши вещи давно сгнили на помойке. На дверном косяке возле крыльца были многолетние зарубки — папа отмечал, как я росла. Новые хозяева, конечно, поменяли двери, для них это были просто уродливые царапины… Я как-то раз отправилась туда. Думала, смогу зайти еще хоть раз. Но там вообще ничего не осталось от моего дома. Его больше нет, Малфой, остались только воспоминания.

Она рассеянно погладила подошедшего кота и встала.

— К слову, насчет твоего новоявленного родственника… Если ты хочешь что-то про него узнать, то уже пора собираться.

* * *

— Признаться, я сомневаюсь, что ваш план сработает. Как вообще такое в голову могло прийти? — Драко переводил взгляд с Поттера на Грейнджер. Она, конечно, тоже из Гриффиндора, но у нее, в отличие от приятеля, мозги работают и Драко не мог понять, как та могла одобрить такую авантюру.

— Это не сработало бы в том случае, если бы мы могли там столкнуться с дементорами. Их не обмануть мантиями-невидимками. Но сейчас в Азкабане вместо дементоров посменно работают авроры, так что шанс у нас есть, — прохладно заметил Поттер, бережно расправляющий лежащую на диване серебристую мантию. — Главное, чтобы вас под мантией не заметили. Газету сегодняшнюю читали уже?

Драко как раз перед приходом Поттера быстро просмотрел статью в “Ежедневном пророке”. Снова его лицо и имя на первой полосе — а казалось бы, это отвратительное ощущение он больше никогда не испытает. Да еще в статье под заголовком “РАЗЫСКИВАЕТСЯ!” Прямо как в старые недобрые времена. В статье не было ни единого слова про найденные в Мэноре тела, зато было достаточно намеков на прошлое семьи Малфоев.

— Проверим, поместитесь ли вы под мантией. Вставайте рядом. — поторопил Поттер. Грейнджер, опять одетая в джинсы с толстовкой, встала рядом с Драко, практически прижавшись к нему плечом. Ощущение от этого вынужденного прикосновения почему-то не было неприятным. Поттер накинул на них обоих мантию и отступил на несколько шагов, придирчиво разглядывая:

— Сделайте пару шагов. Ну, вроде бы ничего, должно получиться. Отправляемся?

Драко невольно улыбнулся и замер, осознав, чем именно была вызвана эта улыбка: ощущением от прикосновения Грейнджер, взявшей его за руку перед аппарированием.

* * *

Несмотря на то, что аппарирующие в Азкабан оказывались на треугольной площадке, надёжно скрытой высоченными стальными стенами тюрьмы от ветров, беснующихся над Северным морем, Гарри всегда казалось, что его вот-вот сдует с места. В этом проклятом месте приходилось бывать регулярно, особенно после назначения на пост главы аврората. После войны дементоров в тюрьме не держали. Охрана узников легла целиком на плечи аврората, поскольку именно их специализацией была борьба с темными магами. Они дежурили в тюрьме посменно, меняясь каждую неделю. Гарри, отправляя туда очередную смену сотрудников, упорно писал Брустверу служебные записки о настоятельной необходимости ввести в Министерстве в штат сотрудников, чьи задачи будут связаны только с работой в Азкабане. И получал стандартный ответ, что в настоящее время в казне Министерства нет средств для такого преобразования.

— Вы как, в порядке? — стараясь говорить как можно тише, спросил Гарри в пустоту и облегченно перевел дыхание, услышав в ответ такой же тихий шепот Гермионы:

— Да, мы у тебя за спиной стоим.

Гарри огляделся вокруг и сделал несколько шагов к ближайшему от них проходу, освещаемому тусклым светом фонаря над ним — он вёл в служебное помещение, где авроры проводили свободное от патрулирования коридоров время. Однако, не успел он подойти, как дверь распахнулась и в проеме показался Кобблпот, видимо, первый, кто отреагировал на сигнальное заклинание. Он ежился от холода и зябко кутался в теплую мантию.

— Доброе утро, Эдвард, — приветственно махнул рукой Гарри, улыбаясь.

Аврор при виде начальника подобрался и напряженно спросил:

— Что-то случилось, Гарри? — казалось, он едва удержал рвущееся с языка “опять”.

— Да нет, я по текущим делам, — успокоил его Гарри. — Я должен задать Люциусу Малфою пару формальных вопросов.

Кобблпот на мгновение замялся:

— Вчера прислали сообщение от невыразимцев. Мистер Майкрофт официально запретил вход в Азкабан без подписанного им разрешения… — он пожал плечами и улыбнулся. — Но я лично не видел никого, кто обязан был бы предъявить эту бумажку. Да и остальные тоже. Камера Малфоя на втором уровне, В-1329. — аврор повернулся и неторопливо направился обратно в служебное помещение.

Гарри подошел к другой двери, ведущей на второй уровень и коснулся замка палочкой. Как глава аврората он был обязан каждые две недели менять комбинации заклинаний, закрывающих двери Азкабана, но никогда не предполагал, что будет использовать это знание в личных целях.

* * *

Дорогу к отцовской камере Драко не помнил — не так уж и часто за эти годы он его навещал. Согласно тюремным правилам, за один визит Люциуса мог навещать только один человек и чаще всего Драко уступал свои посещения матери. Но эти серые безжизненные стены намертво врезались ему в память после того, как он сам провел здесь несколько недель во время судебного разбирательства. Дементоров в Азкабане не было уже несколько лет, но ощущение того, что стены крепости были пропитаны в отчаянием и болью, не покидало Драко. Слишком долгое время здесь жили эти жуткие твари, и никто не смог бы точно сказать, когда остров сможет стереть все следы их пребывания.

Дорогой его всё сильнее знобило. Единственное, что хоть как-то согревало — теплые пальцы Грейнджер, обхватывающие его запястье.

Поттер остановился возле решетки, за которой была нужная им камера:

— Малфой. Не отвлекаю?

— Господин Поттер. — раздался знакомый голос в темноте. — Моя скорбная обитель в последнее время стала просто местом паломничества для сотрудников Министерства.

— Что вы имеете в виду? — спросил Поттер. Драко сделал несколько шагов по направлению к решетке, словно под гипнозом — отцовский голос всегда действовал на него так — и, наконец, увидел Люциуса. Несмотря на то, что он уже давно отбывал наказание, тюремная роба на нем смотрелась дико и непривычно.

— Не далее как вчера меня удостоил посещением некий Джон Майкрофт, мне кажется, вы с ним должны быть знакомы. В этих стенах не слишком много развлечений, посему это был занимательный разговор... Позволите узнать, чем я обязан вашему высочайшему визиту?

— Информация, Малфой. Мне нужна информация..

Люциус усмехнулся:

— А с чего вы взяли, что я вам её предоставлю, Поттер? Озвучьте хотя бы одну причину, по которой у меня может возникнуть такое противоестественное желание.

Драко расстегнул мантию-невидимку на груди и снял ее. Гермиона придержала скользкую ткань, не давая ей упасть на пол.

— Эти причины могу озвучить я, отец.

Прислонясь решетке, отделяющей камеру от коридора, Малфой-старший окинул сына быстрым взглядом, а затем перевел его на Грейнджер.

— Ну надо же, — заметил он таким светским тоном, словно они находились на приёме, а не в тюремных стенах, — в какой, однако, занятной компании ты решил меня навестить, дорогой Драко. Твой старый друг, мистер Поттер, да еще и мисс Грейнджер здесь. Или уже миссис…? — он вопросительно поднял бровь.

Грейнджер промолчала. Люциус еще немного с интересом разглядывал ее, затем снова повернулся к сыну.

— Итак, какого же рода информацию ты так жаждешь получить, сын?

Драко замешкался. Грейнджер, правильно расценив эту паузу, подошла к своему другу:

— Давай-ка отойдем на пару минут, — прошептала она. Поттер хотел было возразить, но его буквально оттащили подальше. Драко отогнал непрошеное чувство благодарности за эту деликатность и шагнул ближе к Люциусу.

— Вчера я узнал одну очень интересную вещь, — медленно начал он, не отводя взгляда от отцовского лица, — Оказывается, я не единственный твой сын.

Люциус, сколько себя Драко помнил, всегда блестяще контролировал свои эмоции, но тут на его лице возникло выражение неподдельного замешательства.

— Какая невероятная чушь, Драко! С чего ты это взял?

— Я всегда считал своего отца человеком, способным думать о последствиях любого своего поступка, ведь именно этому ты меня и учил. Тем большим было мое удивление, когда на гобелене с семейным древом отразилось, что у тебя есть еще ребенок, рожденный не моей матерью.

Драко чуть помолчал. Так как отец ничего не ответил, добавил:

— Я бы никогда потребовал бы объяснений, если б не сложившаяся ситуация. А она такова, отец: я чувствую, как Мэнор ускользает из моих рук. Чувствую, что могу потерять его.

— Расскажи мне, что происходит, — потребовал Малфой-старший. Драко едва сдержал удовлетворенную улыбку. — Мэнор значил для Люциуса едва ли не больше, чем для него самого, так что угроза потери семейной собственности послужила ключом к тайнам отцовского прошлого.

* * *

Гермиона чувствовала, что Гарри рядом нетерпеливо притопывает ногой, желая метнуться к камере, чтобы трясти Малфоя-старшего как пыльный мешок, пока подробности не посыплются из него. Единственное, что его останавливало, так это, пожалуй, осознание того, что из Люциуса интимные тайны его личной жизни даже под Империусом не вытащишь. Ну еще, пожалуй то, что Гермиона цепко держала его за локоть.

Пользуясь тем, что на неё никто не смотрит, Гермиона разглядывала Люциуса. Он, казалось, не обращал никакого внимания ни на свою одежду, ни на голые каменные стены тесной камеры, держась всё с той же надменностью. В серых стенах камеры он выглядел чужеродно.

“Мы заключаем преступника в это проклятое место, в ожидании того, что он исправится, — думала Гермиона, скользя взглядом по коридору и пустым камерам вокруг. — Человек проводит несколько лет в одиночной камере, дичает от отсутствия общения, от тишины и тоски, которой тут всё пропитано. А потом мы ждем, что он после Азкабана пожелает стать достойным членом общества, которое швырнуло его — пусть и заслуженно — в каменный мешок, как крысу. Пытаясь наказать злоумышленников создаем еще более озлобившихся преступников...”.

Тихий шепот внезапно прекратился и Драко повернулся к ним. По его лицу невозможно было ничего прочитать.

— Можем уходить, — коротко сказал он, — я выяснил, что мне было нужно.

— Да ну? — потрясенно протянул Гарри, — ты, значит, всё что тебе нужно выяснил? А ты не забыл, что мы всё-таки сюда приходили за информацией, которая нужна нам, а не тебе?

Люциус безмятежно улыбнулся, стряхнув с плеча невидимую глазу пылинку и отступив вглубь камеры.

— Как приятно видеть истинного гриффиндорца с девизом ”Сначала говорим, потом думаем”. Есть в подлунном мире вечные ценности... Я рассказал Драко всё, что может касаться сложившейся ситуации. Но, поскольку это все-таки семейные дела, он сам решит, какая именно часть этой информации может пригодиться, Поттер, в вашей, без сомнения, опасной и трудной службе.

— Которую невооруженным взглядом и не разглядеть, — еле слышно пробормотал себе под нос Малфой-младший.

* * *

Когда все трое вошли в квартиру Грейнджер, Гермиона первым делом глянула на часы — перед тем, как им с Гарри нужно было отправляться на работу, оставалось немного времени, чтобы послушать рассказ Малфоя. Заодно выпить горячего чаю — несмотря на то, что она постаралась одеться как можно теплее, ее сильно знобило. И, кажется, остальным чай тоже не помешает, особенно Малфою. Гермиона вспомнила, как его ощутимо потряхивало в Азкабане.

— Ну так что ты выяснил? — с нетерпением спросила Гермиона, поставив большие чашки на стол.

Малфой придвинул к себе чашку, обхватил ее ладонями, согреваясь.

— В общем, о других наследниках отцу ничего не известно. Единственное, что он предположил… Помните, я упоминал как-то, что отец увлекался рунологией и ездил в Исландию, в некую деревушку под названием Вик? Он тогда как раз закончил Хогвартс. Там он познакомился с девушкой и у них был роман. — Драко помолчал и мрачно добавил: — Именно та девушка подарила отцу "Раудскинни" и "Граскинни". В честь помолвки. Они собирались пожениться, но семья была против.

— Почему меня это не удивляет? — фыркнул Гарри, — это ж в традициях вашей семейки смотреть на всех свысока...

— Против была семья девушки, — холодно уточнил Малфой, не глядя в сторону Гарри. У Гермионы промелькнуло подозрение, что сам факт того, что кого-то из Малфоев сочли недостойным, порядком выбила этого сноба из колеи . — Отец вернулся на родину ни с чем.

— Ты хочешь сказать, он вернулся с редчайшими манускриптами, — саркастически уточнила Гермиона, — которые несколько смягчили боль от разбитого сердца.

— Конечно, Грейнджер, — серьезно кивнул Малфой. — Уж ты-то, несомненно, вернула бы подаренные редчайшие книги. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Гарри захохотал и тут же закашлялся, подавившись чаем, брызнувшим у него из носа. Гермиона вспыхнула.

— Значит, у этой девушки родился ребенок от твоего отца? — прокашлявшись и вытирая выступившие на глазах слезы, спросил Поттер.

— Я этого не знаю. И отец не знает. По крайней мере, никто никогда ему о рождении детей не сообщал.

— Но это единственная зацепка,— подытожила Гермиона. — Деревушка Вик? Хорошо бы отправиться туда и постараться узнать, родился ли у той девушки ребенок… как ее, кстати, звали?

— Маргрет Олавсдоттир.

— Я сегодня отправлю туда кого-нибудь из своих, найду предлог. Тем более что времени у нас осталось всего-ничего. Я вчера разговаривал с Майкрофтом. Эта гнида хладнокровная снизошла сообщить, что тела вернут родным для похорон через неделю. Мать Симуса два часа рыдала у меня в кабинете.

— Скорее всего, свой ритуал они будут проводить в полнолуние. — задумчиво протянула Гермиона. — И правда, времени совсем мало... Знаешь что? Тебе еще нужно сделать с утра срочный запрос в отдел магического образования.

— Это еще зачем?

Гермиона досадливо поморщилась, как всегда, когда ей надо было объяснять очевидные вещи.

— Попробуем отыскать ребенка этой самой Маргрет через списки учеников Хогвартса, что просто так сидеть. В каком году у тебя отец в Исландию ездил, Малфой?

— Сразу после окончания школы, — сказал Драко, — в 72-м. И это было до его женитьбы в 79-м…

— Отлично, — сказала Гермиона, — значит нам нужны списки тех, кто поступал в Хогвартс с 1984 по 1991 годы.

— Гермиона, ты же понимаешь, шанс обнаружить эту фамилию в списке не слишком высок? — скептически спросил Гарри. — В конце концов, в Исландии есть своя школа волшебников, с чего ты взяла, что он или она учился в Хогвартсе?

Гермиона пожала плечами, вставая:

— Проверить не помешает.

* * *

В офисе аврората Гарри на минуту остановился на пороге, разглядывая сотрудников и прикидывая, кто из них без лишних вопросов согласится отправиться в Исландию. Подошёл к столу Джастина и негромко сказал:

— Зайди ко мне, разговор есть.

Когда Джастин закрыл за собой дверь кабинета, Гарри первым делом повесил на помещение “Оглохни”, а затем достал из кармана джинсов копию карты Исландии, скопированной для него Гермионой из атласа Европы.

— Значит, так. В поисках убийцы Симуса появилась кое-какая зацепка, слабенькая, сразу говорю, но другого варианта у нас нет. Нужно аппарировать в Исландию, в местечко, зовущееся Вик, вот здесь. — Гарри указал точку, отмеченную на карте. — Нужно найти женщину по имени Маргрет Олавсдоттир и узнать, есть ли у нее дети, в каком году родились, где живут…

— Ясно, — кивнул Джастин, внимательно изучая карту.

— И не болтай об этом, сам понимаешь — нам вообще по этому делу работать нельзя. Ты туда отправишься под предлогом проверки анонимного доноса: якобы местные там видели Стрэнджа, этот мошенник в таких местах скрывался, что и Исландия никого не удивит…

— Я могила, Гарри, — усмехнулся Джастин и вышел за дверь.

Гарри несколько минут перебирал на столе документы, прикидывая, чем заняться сейчас, а что из служебок еще терпит, но потом решительно сгреб всё в одну кучу и отодвинул на край стола. Развернув перед собой свиток фиолетового пергамента для служебных записок он секунду помедлил, а затем набросал несколько строк:

Отделу магического образования

Срочно

На основании подпункта “в” пункта 15 Закона об аврорате прошу предоставить копии списков учеников Хогвартса, поступавших в школу с 1984 по 1991 годы.

Глава аврората Г.Д.Поттер.

— Фугере ин салютем!* — он коснулся палочкой пергамента и тот превратился в аккуратного вида бумажный самолетик с гербом Министерства магии на крыльях. Еще одно прикосновение палочкой — и самолетик отправился по месту назначения.

Когда через полчаса в кабинет из отдела магического образования доставили списки учеников, Гарри отправил еще одну записку, Гермионе, с просьбой о помощи. В конце концов, это была ее идея, почему он должен один отдуваться?

* * *

Домой Гермиона попала уже в сумерках — практически весь день они с Гарри убили на изучение списков студентов Хогвартса. К сожалению, никаких результатов эта нудная работа не дала — ученик с нужной им фамилией в Хогвартсе не учился. Гарри отправил сову МакГонагалл с тем же вопросом, но ответ их не порадовал — преподавательнице трансфигурации имя “Олавсдоттир” было незнакомо. Однако в письме она пообещала поднять свои связи в европейских школах для того, чтобы узнать, где мог учиться ребенок Маргрет.

Малфой развалился на диване с книгой. Гермиона слабо улыбнулась, заметив, что он дочитал “Игру престолов” уже до середины. Он вопросительно глянул в ожидании новостей, но у Гермионы были силы только на то, чтобы отрицательно качнуть головой — пока не удалось найти ни гипотетического ребенка Маргрет, ни её саму. От Джастина тоже до сих пор никаких известий не было.

Едва она успела налить себе чашку кофе, как в дверь постучали.

— Поттер? — удивленно спросил Малфой, отрываясь от чтения.

— Вряд ли, — ответила Гермиона, — он говорил, что сегодня они с Джинни ужинают у ее родителей… Иди-ка ты в спальню, Малфой.

— Это приглашение, Грейнджер? — осклабился тот, неспешно откладывая книгу на журнальный столик и потягиваясь.

— Это попытка уберечь одного идиота от Азкабана, — отрезала Гермиона. — Судя по твоему поведению, абсолютно бессмысленная.

Качая головой, девушка спустилась по лестнице и открыла дверь.

— Рон? — Гермиона не ожидала увидеть своего молодого человека, но не успела задуматься, почему не обрадовалась его приходу, как тот грубо произнес:

— Сколько радости в твоем голосе, с ума можно сойти.

— А с чего, позволь спросить, мне радоваться?

Рон помялся на пороге.

— Мы в дверях будем разговаривать, да? Или я, может, всё-таки войду?

— Если только ненадолго. У меня работы по горло.

Как ни странно, Уизли совсем не отреагировал на эту фразу, которая обычно была для него как красная тряпка для быка. Он, чуть прихрамывая, поднялся за Гермионой по лестнице.

— Что ж, Рональд, — развернулась к нему Гермиона, скрестив руки на груди. — на днях я имела счастье наблюдать, как ты страдаешь без моего общества. Может объяснишь мне, что означали твои милые посиделки в обнимку с Браун?

— Не знаю, с чего начать…. — Рон замялся.

— Лучше всего — с самого начала. — язвительно предложила Гермиона. — Например, с завоевания бриттов Римской Империей. Ах да, ты же не знаешь что это, извини, забыла.

— С этого-то всё и началось. — горько сказал Рон. Он не садился, стоял среди гостиной, ссутулившись и сунув руки в карманы. — С твоего постоянного желания ткнуть меня мордой в грязь, указав мое место. Знаешь в последнее время я только об этом и думал. Что я тебе был нужен именно для этого.

— Был? — переспросила Гермиона. — Что ты хочешь ...

— А разве нет, а, Гермиона? Давай, скажи мне, что я тебе до сих пор нужен.

Рон подошел к ней ближе, заглянул в глаза. Гермиона молчала, понимая, что это не просто очередная размолвка. Её затошнило.

— Я устал, Гермиона, — глухо продолжил Рон, не дождавшись ответа . — Очень устал. Сначала был вечной тенью Гарри. Друг Гарри Поттера — помнишь, так меня называли в газетах, если вдруг кто-то из журналистов вспоминал о моем существовании... А если бы мы поженились, я бы стал твоей тенью, Гермиона. Муж Гермионы Грейнджер — вот как меня бы представляли в компаниях и как меня запоминали.

— Поэтому ты под любым предлогом откладывал нашу свадьбу, да, Рон? — усмехнулась Гермиона. Все их друзья и знакомые были уверены, что это Гермиона постоянно переносила дату свадьбы. Только Джинни знала правду — инициатором всегда был Рон.

Рон отвернулся, отошел к окну.

— Лаванда беременна, — сказал он, не глядя Гермионе в глаза.

Она беззвучно охнула и прислонилась к стене.

— И давно у вас с ней? — спросила Гермиона тщательно следя за тем, чтобы ее голос не дрожал.

— Полгода, — ответил Рон, по-прежнему стараясь не смотреть на Гермиону. — Я не знал, что так все получится. Мы столкнулись как-то у Билла после работы, зашли выпить кофе, ну и… Знаешь, я впервые за много лет почувствовал себя самим собой. Не частью “Золотого Трио”. Не другом того самого Гарри Поттера. Не женихом той самой Грейнджер. Лаванде интересен я сам. Рон Уизли. И мне не приходится стыдиться самого себя, когда я рядом с ней.

— Я никогда тебя не стыдилась, — тихо заметила Гермиона. Она не испытывала гнева или обиды, ощущая лишь бесконечную пустоту и усталость.

— Зато я стыдился. Того, что я часто не понимаю, о чем ты мне рассказывала. Это заставляло меня чувствовать себя дураком и я страшно на тебя злился. По одному твоему взгляду я видел, что я не так одет, не то говорю, смеюсь слишком громко и не над тем…

Рон всё говорил, говорил и говорил: о том, что он сейчас чувствует себя скотиной, но так больше не может продолжаться, что он не оправдывается ни в коей мере, но она должна его понять... Гермиона прижала ладони к вискам, в которых пульсировала тупая боль.

— Рон. Уходи. Пожалуйста.

Рон, встрепенувшись, попытался было ее убедить:

— Но мы же не договорили!

— Нам не о чем разговаривать больше. Я тебе желаю счастья с Лавандой и всё такое. А теперь будь так любезен, услышь хотя бы раз что я тебе говорю и уйди с моих глаз уже.

Рон, чуть помедлив, молча кивнул и направился к выходу. По лестнице он спускался медленно — то ли всё еще опасался слишком сильно нагружать ногу, то ли ждал, что Гермиона позовет его.

Наконец хлопнула входная дверь и воцарилась тишина.

Гермиона села на диван и уткнулась лицом в ладони. От скрипа двери в спальню она вздрогнула — Малфой. Черт. О черт. Она совсем забыла про то, что он находится у нее в доме и при одной мысли о том, что он слышал разговор с Роном ей захотелось завыть.

Судя по звукам, Малфой прошел на кухню, что-то звякнуло. Затем он подошел к ней.

— Держи, Грейнджер, — она открыла глаза. Прямо перед лицом у нее был низкий стакан, на треть наполненный — она принюхалась — виски.

— Даже не знаю, поздравить тебя или посочувствовать, — невозмутимо продолжил Малфой, усевшись рядом с ней на пол, — но думаю, что в обоих случаях тебе надо выпить.

— Малфой, я не намерена выслушивать твои гадости...

— Какие гадости, Грейнджер? Давай, залпом, как лекарство. Хороший алкоголь в любой ситуации помогает, поверь моему опыту.

Гермиона сделала пару глотков и закашлялась. Рот и горло обожгло, эта чистокровная свинья напоила её неразбавленным виски. Однако ледяный комок внутри и правда разжался.

— Я бы предпочёл тебя поздравить, Грейнджер, — продолжил Малфой, салютуя ей своим стаканом, в котором было налито определенно больше. — Честно говоря, я поражен самим фактом, что вы протянули так долго.

— Да что ты можешь в этом понимать? — сердито вскинулась Гермиона.

— В чем именно? В том, что у вас двоих никогда ничего общего не было? Кроме Поттера, конечно. Разве не так? Давай пройдемся по списку его достоинств. Что именно тебя в нём завораживало?

Гермиона открыла рот. Закрыла. Сделала ещё один глоток из бокала, собираясь с мыслями, второй...

— Малфой, ты мудак, — объявила она.

— Это бесспорно, а всё-таки? Серьезно, мне действительно интересно.

— Ну… Он добрый. — нерешительно начала Гермиона. 

— Нюхлеры тоже добрые. Могла просто завести себе нюхлера, Грейнджер, если ты так сильно ценишь это качество. Или даже двоих. Зачем заводить Уизли?

— Честный.

— О, да. Сообщил о своих походах налево практически сразу — полгода не прошло. Предлагаю набить его чучело и торжественно установить в Палате мер и весов с табличкой “Эталон честности”.

— С ним просто и легко, — не сдавалась Гермиона. — совсем как… как...

— С флоббер-червями? — услужливо предположил Малфой, щедро доливая себе выпивку. Гермиона протянула ему и свой тоже.

— Фу. Малфой! Почему сплошь животные ассоциации?

— Вы двое — из разных биологических видов. Не в обиду семье Уизли, но ты бы не смогла жить по их правилам.

— Можешь не стараться, я прекрасно знаю твое отношение к ним! — сердито фыркнула Гермиона.

— Вне зависимости от моего отношения все женщины Уизли готовят, хлопочут по хозяйству и рожают. Именно этого ждали и от тебя. Это был бы — как это называется? — твой священный долг, провести всю свою жизнь между раковиной, колыбелью и плитой. Не говори, что тебя прельщает такая радужная перспектива.

— Рон знал, что я на это не соглашусь.

— И как сегодня обнаружилось, его это категорически не устраивало. Так что мы возвращаемся к тому, с чего начали — я тебя поздравляю, Грейнджер, с невероятным везением. Он ушел сам и тебе не пришлось выдумывать достойный повод выгнать его. Не стоит рыдать над разрушенной жизнью, найдешь себе вариант намного достойнее. Ты красивая женщина, Грейнджер. Достаточно вспомнить, какими глазами на тебя половина авроров смотрит.

Малфой считает ее красивой. Ад замерз или начались пьяные галлюцинации? Гермиона смерила взглядом уровень спиртного в стакане — для белой горячки выпито было явно недостаточно.

— Завидуешь, Малфой?

— Может, и завидую. — хмыкнул он в ответ. — Ты не представляешь себе всей ценности такой репутации, как твоя, Грейнджер. Со мной ни одна уважающая себя девушка судьбу не захочет связать. Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. Но увы — этими средствами я уже не располагаю. Это когда-то я считался самым завидным женихом Магической Британии. А сейчас… Семья разорена, отец в тюрьме. Так что барышни из “Священных двадцати восьми” больше не смотрят на меня как на законную добычу… Помолвку перед самой свадьбой расторгли.

— Помолвку? С Панси, ты про неё сейчас говоришь? — удивленно подняла брови Гермиона.

— Панси? А, Паркинсон. Нет. Гринграсс, Астория. До свадьбы всего неделя оставалась, приём был уже организован, приглашения разосланы… И вдруг прилетает сова от её отца. “С великим сожалением вынуждены сообщить вам, что обстоятельства вынуждают нас расторгнуть помолвку между Драко и Асторией”. Две с половиной строчки, большего меня не удостоили.

— Мне жаль.

Драко махнул рукой:

— Не стоит сожалеть, Грейнджер. Это был бы брак по расчету с обеих сторон. Но, что скрывать, крайне выгодный для меня в первую очередь. Если бы мне удалось породниться с Гринграссами, это помогло бы вернуться в общество и восстановить репутацию. А теперь эта дверь закрыта. О полукровках говорить нечего — ни один родитель, будучи в здравом уме, не позволит дочери и близко подойти к бывшему Пожирателю смерти...

Они оба помолчали. В комнате было уже почти темно, свет шёл только от фонарей, горевших на улице. Гермиона разглядывала, как эти огни отражаются в золотистой жидкости в стакане.

— Прочь тоску, Грейнджер. — Малфой, одним глотком осушив остатки жидкости в стакане, поставил его на пол и поднялся на ноги. Он подошёл к шкафу, на полке которого притулился старенький радиоприемник. Гермиона внутренне ощетинилась в ожидании насмешливых вопросов в духе “Что это за антиквариат?”. Неказистое и обшарпанное радио она забрала из палатки, с которой они путешествовали весь последний год второй магической. Динамики у него чуть похрипывали, ручки настройки можно было крутить только приноровившись к их неровному ходу, но избавляться от него Гермиона не планировала. Это было бы равносильно предательству боевого товарища. И давать его Малфою в обиду она не собиралась.

Малфой, однако, никаких едких комментариев по поводу ее пристрастия к древней технике не отпустил. Он включил радио, медленно прокрутил колесико поиска каналов, поймал какую-то магловскую станцию и сделал погромче.

— Позволишь пригласить тебя на танец? — предложил он, подойдя ближе.

Гермиона прислушалась:

— “Creep”? Серьезно, Малфой?! — она не удержалась от смеха.

— А почему бы и нет, Грейнджер? — серьезным тоном спросил он. — Мне кажется, я достаточно выпил для этого.

— Действительно, почему бы и нет? — Гермиона поставила свой стакан на столик у дивана. Живоглот прыгнул на стол и сунул морду в стакан, ожидая найти что-то привычное вроде йогурта, брезгливо чихнул и тщательно поскреб лапой по поверхности вокруг, закапывая отраву.

Малфой осторожно обхватил девушку за талию и она доверчиво положила руки ему на плечи.

— Береги ноги, Малфой, — с улыбкой произнесла она, — в последний раз я танцевала… погоди, дай вспомню… Давно, в общем. Не жалуйся — идея была твоя.

— Спасибо за предупреждение. — он церемонно склонил голову.

Азкабан, разрыв с Роном… Что ж, медленный танец с Малфоем был логичным завершением этого сумасшедшего дня. Гермиону поражало, что никакой неловкости она не ощущала, словно они с Драко годами встречались на танцполе каждые выходные. Хотя вполне вероятно, что благодарить за это надо было не мастерство Малфоя как танцора, а текущее по ее венам спиртное. Она и забыла, как это волнует — оказаться в объятиях мужчины, чувствовать, как он щекой касается ее волос, ощущать тепло и запах мужского тела. К слову о запахах. Гермиона потянула носом — странно, от Малфоя не пахло сигаретами. Выпитым алкоголем, слабыми нотками какого-то парфюма…

— Грейнджер, мне показалось или ты меня сейчас обнюхала? — светским тоном осведомился Драко.

Краска залила лицо девушки — благо, ее партнер не мог этого видеть из-за полумрака в комнате.

— Сложно было удержаться, на таком-то расстоянии, — она постаралась ответить также небрежно.

Малфой чуть отодвинул ее от себя, вгляделся в лицо.

— А от чего тебе еще сложно удержаться, Грейнджер? — слова, казалось, звучали всё так же небрежно, но голос опустился на октаву ниже. Он медленно наклонил голову и Гермиона, сама не осознавая, что делает, потянулась к нему навстречу…

Центр комнаты залило серебристым сиянием Патронуса и Гермиона невольно подняла руку, защищая глаза от света. Полупрозрачного оленя она не видела, но слышала встревоженный голос Гарри:

— Пришло срочное сообщение от исландского аврората. Джастин обнаружен неподалеку от Вик в тяжелом состоянии после неизвестного проклятия, доставлен в больницу при Министерстве магии в Рейкьявике.

_____

* "Лети с приветом (лат.)

Шорох крыльев отвлек Гарри от пергамента, над которым он сидел с самого утра.

В исландском министерстве магии нападение на сотрудника английского аврората вызвало переполох: на жизнь волшебников у них в стране не покушались со времен Гриндевальда. Исландский министр магии еще ночью прислал срочное сообщение Брустверу. Кингсли вызвал Гарри к себе и потребовал немедленного ответа, какого черта британский аврор отправился на поиски преступника на территорию другого государства без ордера, без запроса, без хоть какой-нибудь, самой завалящей официальной бумажки. Именно над этим докладом Гарри сейчас и потел.

Сова, приземлившаяся на окно, издала недовольный крик и нетерпеливо подняла лапу, к которой было привязано письмо. Гарри развернул его и поморщился: корявый почерк Кобблпота трудно перепутать с другим:

“Гарри, Майкрофт у нас. Допрашивает всех по поводу твоего визита к Малфою. Я ему ничего не говорил, откуда он это узнал — непонятно. Судя по его вопросам, у тебя и мисс Грейнджер проблемы”.

Гарри аж похолодел. Ерунда, что Майкрофт узнал о визите в Азкабан — от обвинения в превышении полномочий еще можно как-то отделаться. Но то, что он знает о Гермионе… Это могло означать куда более неприятный факт: Майкрофт был в курсе того, что с ним был и Малфой-младший. А вот это чревато куда более серьезными последствиями.

После гибели Волан-де-Морта, а точнее, после того, как выяснилось, какое количество служащих Министерства магии добровольно или под Империусом сотрудничали с Пожирателями, в магической Британии началась истерика. После горячих дебатов в целях предотвращения подобного были разработаны меры — при прямом участии Майкрофта, выбившего беспрецедентные полномочия своим сотрудникам. Именно его отдел проводил чистки в Министерстве после падения Волдеморта. Именно они сейчас с пристрастием изучали прошлое и настоящее всех кандидатов, претендующих на любые должности в министерстве (даже Мальчик-который-выжил-и-убил-Волдеморта не избежал этой проверки, что уж говорить о других).

Гарри схватился было за палочку, но, вспомнив о “Приори инкантатем”, с руганью бросил ее на стол и взял чистый пергамент.

Почти сразу после того, как он отправил записку Гермионе, в дверь кабинета вежливо постучали.

— Доброе утро, Поттер. Какая невероятная удача — застать вас на рабочем месте, — змеиной улыбкой приветствовал его невыразимец. — Позволите войти? Кажется, назрела необходимость разговора.

— А если я скажу, что нам не о чем разговаривать, есть шанс, что вы уйдете? — желчно спросил Гарри.

— Вы же сами понимаете, что ни единого.

Майкрофт, не ожидая приглашения, зашел в кабинет и уселся на стул для посетителей.

— Итак, мне известно, что вы были в Азкабане, известно, какого заключенного вы навещали и, что самое любопытное, в какой компании.

— Откуда сведения, позвольте полюбопытствовать?

— У моего отдела всюду есть глаза и уши. Не могу не признать ваше чрезвычайное упрямство, Поттер. Дело об убийствах в Мэноре давно перешло в компетенцию Отдела тайн, а вы всё играете в свои детские игры. Скрываете младшего Малфоя, что-то выведываете у старшего. Зачем, собственно? Почему вы не хотите просто подождать? Через несколько дней мы сможем узнать имя убийцы без этой вашей суеты.

Гарри, прищурившись, в упор смотрел на собеседника.

— Видимо, у меня детская травма, Майкрофт — мне блевать хочется при одной мысли о темных ритуалах. Если в подобном попытаются использовать тело моего погибшего друга… Я постараюсь предпринять всё возможное, чтобы не допустить этого.

Майкрофт задумчиво покивал:

— Так я и предполагал. Что ж, вы не оставляете мне выбора, Поттер, — неуловимо быстрым движением он выхватил свою палочку и направил на Гарри: — Будьте хорошим мальчиком, отдайте мне свою палочку.

— Ордер на изъятие у вас при себе?

— Неужели глава аврората не в курсе, какие полномочия есть у моего отдела? Бросьте, Поттер, не делайте глупостей — вы уже достаточно наворотили. Вашу палочку.

Гарри, помедлив, пододвинул лежащую на столе палочку невыразимцу. Тот довольно кивнул и спрятал ее в свой нагрудный карман.

— Вы собираетесь отправить меня в Азкабан? — усмехнувшись, спросил Гарри.

— Зачем? — пожал плечами Майкрофт. — Вполне достаточно будет того, что я задержу вас на пару дней здесь.

* * *

Гермиона с отвращением посмотрела на кружку с остывающим кофе. Она чувствовала себя полностью разбитой, голова раскалывалась, к горлу волнами подкатывала тошнота. Поспать удалось всего пару часов: после сообщения Гарри о нападении на Джастина, Гермиона полночи металась по квартире, изнывая от невозможности выяснить, что на самом деле случилось. Потом она снова схватилась за перевод “Граскинни”, чтобы хоть как-то отвлечься и привести мысли в порядок. Уснула лишь под утро. Чего и следовало ожидать — проспала на работу.

Сидевший напротив Малфой ее страшно раздражал, в первую очередь тем, что на него вчерашний виски, по всей видимости, никак не повлиял. Мысли о несостоявшемся поцелуе тоже настроения не улучшали. Воспоминая, как она сама тянулась к губам Малфоя, Гермиона досадливо поводила плечами.

На окно села сова. Гермиона подошла и недоуменно нахмурилась: вместо ожидаемого свежего номера “Ежедневного пророка” там была записка. Гермиона развернула пергамент:

“Майкрофт знает о визите в Азкабан. Отправил невыразимцев с грамотой абсолютных полномочий. Уходите немедленно”.

— Дай угадаю, Грейнджер, — вкрадчиво протянул Малфой, — Уизли внезапно передумал и слезно просит принять его обратно?

Гермиона только отмахнулась от него, напряженно составляя в уме план дальнейших действий. Она метнулась к журнальному столику, призвав к себе сумочку манящими чарами и торопливо сгребая в нее пергаменты с набросками перевода. Гальдрабоки она уложила последними, куда осторожнее.

— Это от Гарри. Нас видели в Азкабане. Майкрофт в курсе, — сказала она. — Нам нужно срочно...

В дверь постучали. Малфой отреагировал первым — он схватил Гермиону за руку и она тут же ощутила, как грудь словно сдавливает обручами.

— Ненавижу аппарировать, — пробормотала Гермиона, когда снова смогла дышать. Она огляделась, пытаясь сообразить, куда именно они попали: какой-то дворик, огороженный почти со всех сторон высокими стенами, неподалеку возле двери мусорные баки. Гермиона наморщила нос:

— Что это за место, Малфой? Куда ты меня приволок?

— Задворки одного магловского ночного клуба, Грейнджер. Надеюсь, Нотт у себя…

— Нотт?

— Именно. Приятно встречаться со старыми знакомыми, не так ли, Грейнджер?

— Тебе не кажется, что для встреч с друзьями сейчас не самое подходящее время? — раздраженно осведомилась Гермиона.

— Сейчас самое время для того, чтобы найти хоть какое-то убежище. Не знаю, как ты, лично я отнюдь не жажду встреч с невыразимцами.

К облегчению Драко, клуб в это время дня был пуст, а Нотт действительно оказался у себя. Когда Драко заглянул в его кабинет, он как раз говорил по телефону. Завидев Малфоя, Нотт сделал большие глаза и махнул рукой, чтобы тот быстрее зашел и закрыл за собой дверь. Когда за ним вошла и Гермиона, у выражение лица Нотта стало настолько странным, что Драко мысленно пообещал себе попозже популярно объяснить Блейзу, что за сплетни о друзьях потом придется расплачиваться.

— Что происходит, Драко? — спросил Нотт вместо приветствия, когда закончил телефонный разговор. — Я вчера “Пророк” открыл, а там объявление “Разыскивается!” с твоей физиономией. К слову сказать, фотографию они выбрали не самую удачную…

— У меня проблемы, Тео, — пожал плечами Драко. — Нужна помощь. Ничего сверхъестественного, только место, где можно укрыться.

Нотт, бросив беглый взгляд на Грейнджер, понимающе усмехнулся.

— Я сейчас ничем помочь не могу, к большому сожалению. Здесь остаться не получится — слишком много народу. У меня просто негде, да и Криденс не в восторге будет… — Нотт, извиняясь, развел руками. — Но можно остановиться в Найтсбридже, у Забини, у меня есть запасные ключи. Думаю, Блейз возражать не будет.

* * *

Гермиона скептически рассматривала квартиру Блейза. Понятно, что тут более-менее безопасно, невыразимцы вряд ли будут искать их в магловском районе. А если и полезут в маггловские бетонные джунгли, то им сначала придется выйти на Нотта или Забини и допросить их с пристрастием. Но ей было чертовски некомфортно находиться вместе с Малфоем в помещении, явно предназначенном исключительно для встреч интимного характера: кровать занимала практически всю комнату, да еще и с зеркалом над ней. В углу сиротливо ютился бар. Малфой с порога направился именно туда и сейчас привередливо изучал содержимое.

— Мило, — отметила Гермиона с ехидцей. — Чувствуется единый стиль. Ты сам-то часто тут… время проводишь?

— Намного реже, чем ты думаешь. Гостей предпочитаю принимать у себя. Что будем делать… дорогая?

— О чем ты?

Малфой, обернувшись, удивленно посмотрел на нее:

— О твоем приятеле Поттере. О том, как сильно с нами жаждут пообщаться ублюдки из Отдела Тайн.

— С тобой жаждут, — уточнила Гермиона, но Малфой фыркнул:

— Не обольщайся, Грейнджер — с тобой тоже. И Поттера, и тебя вместе со мной видели в Азкабане. А меня ищут. И подозревают в убийствах. Я надеюсь, что этот факт несколько подстегнет твои умственные способности.

— На свои, как я понимаю, ты не рассчитываешь. Неужели Малфой наконец-то адекватно оценил собственные таланты?

— Малфой просто воздает должное тебе, — пожал он плечами. — Последние несколько дней убедили меня в том, что от тебя действительно может быть толк.

Гермиона уселась прямо на пол. Достала из сумки несколько свитков чистого пергамента, перья, “Граскинни”, разложила на полу и приглашающе махнула рукой:

— Тогда не будем терять времени. Надеюсь, я сегодня смогу закончить перевод.

* * *

Драко понимал, что Нотт послал сову Забини со свежей сплетней про Малфоя и Грейнджер, едва они успели покинуть его клуб. Он надеялся, что у Блейза хватит такта не явиться сюда, но слишком хорошо знал характер лучшего друга. И часа не прошло, а Забини уже стучал в дверь их убежища.

— Надеюсь, я не помешал вам, ваша светлость? — почтительно осведомился он, когда Драко с мрачным видом распахнул дверь.

— Помешал, — ответил Драко, скрестив руки и преградив Блейзу дорогу.

— А может, все-таки соблаговолите пропустить меня? Нижайше прошу вас, снизойдите....

— Возможно, я окажу тебе эту великую честь, — проронил Малфой всё с тем же непроницаемым надменным видом. Они с Блейзом уставились друг на друга и заржали в голос.

Блейз просочился мимо Драко в комнату, прошелся.

— Ну, и чем вы тут занимаетесь? — спросил он, с интересом беря в руки исчерканный пергамент, который Гермиона у него тут же с негодованием выдернула.

— Руническими переводами, — любезно пояснил Драко.

Забини снова осмотрелся, но увы — открывшаяся его глазам картина свидетельствовала исключительно в пользу слов Малфоя:

— То есть ты вламываешься к Нотту, требуешь, чтобы тебе ключи от этой квартиры срочно отдали — и всё для того, чтобы заниматься тут руническими переводами? Это действительно извращение, ты в курсе?

— Ты зачем пришел? — игнорируя подколки, спросил Драко.

— Новостями спешил поделиться, — усмехнулся Блейз, вроде бы легкомысленно, но Драко видел за привычным шутовством тревогу друга. — Птичка на хвосте принесла, что нашего общего приятеля Поттера задержали в Министерстве невыразимцы.

Драко мельком бросил взгляд на окаменевшую Гермиону. Новость про Поттера была ожидаемой, но всё равно крайне неприятной.

— Ты, я смотрю, не слишком удивлен, — отметил Забини.

— Что еще твоя птичка принесла? — хмуро поинтересовался Драко.

Блейз пожал плечами:

— Ну… Спасать Поттера примчалась жёнушка — орала на всё министерство. Но её к Поттеру даже не пустили. Интересно, очень интересно, чем же так провинился золотой мальчик. Ты не в курсе, а, Драко?

— В курсе. Только не всякая информация одинаково полезна для здоровья. Да и общество наше тоже.

— Понял. Понял, ухожу. Оставляю вас в весёлой компании ваших.. гхм.. переводов.

* * *

Компания перевода была действительно... весёлой, мрачно подумала Гермиона, поднимая взгляд от пергамента. Последняя глава “Граскинни” никак не давалась, перевод не шел. От усталости у Гермионы руны издевательски плясали перед глазами. Она перечитала последние предложения: слова никак не соглашались выстраиваться в хоть сколько-нибудь связную фразу, оставаясь бессмысленным набором символов, как бы она над ними не билась. Четыре часа работы впустую.

— Твою мать! — взвыла Гермиона, со всей силы швырнув свиток в стену. Этого ей показалось недостаточным, и она добавила еще пару ругательств, которым ее научил еще Фред Уизли.

— Вот это да, Грейнджер! — сидящий рядом Малфой уважительно присвистнул. — Никогда бы не подумал, что ты умеешь настолько изысканно формулировать. Можешь повторить чуть помедленнее? Я для потомков записать хочу.

— Пошел ты к черту, Малфой! — прошипела Гермиона, вскакивая на ноги. Справочники, лежащие на коленях, повалились на пол, но она не обратила внимания. — Тебе всё шуточки, да?! Ты хоть понимаешь, в какой мы заднице оказались по твоей милости?

— По моей милости? — щеки Малфоя пошли пятнами, и он вскочил на ноги. — Ты полагаешь, мне всё вот это доставляет удовольствие? Находить трупы в моем доме, просить помощи у Поттера, прятаться, как крысе, по углам от министерства — это то, о чем я, по твоему мнению, всегда мечтал?!

— Забыл добавить о компании грязнокровки!

— О, действительно, и как я мог забыть?! — Малфой шагнул вперед, вынуждая Гермиону прижаться спиной к стене. — Спасибо за напоминание, Грейнджер!

— Как будто тебе это требуется! — рассерженной кошкой прошипела Гермиона. — Ты и сам с радостью тыкал меня этим при каждом удобном случае!

Малфой, сжав зубы, изо всей силы врезал кулаком в стену и, зашипев, прижал руку к себе, скорчившись и болезненно морщась.

— Дай посмотрю, псих, — Гермиона осторожно дотронулась до его плеча, — ты же руку так сломать мог.

К ее облегчению, Малфой руку себе не сломал, только сильно расшиб костяшки. Гермиона покопалась в сумочке:

— И ни одного зелья заживляющего, как назло… — расстроенно сказала она. — Акцио! — поймав прилетевшее из ванной полотенце, Гермиона намочила его с помощью Агуаменти и стала останавливать кровь.

— Я от этих царапин не помру, не надейся, — буркнул себе под нос Малфой, но руку отнимать не стал.

— Приходится магловскими методами справляться, — светски заметила Гермиона, не поднимая глаз. — Жду твоих искрометных шуток по этому поводу. Вперёд, не стесняйся.

— Грейнджер, какая же ты всё-таки…

— Какая?

— Дура, — уверенно заявил Малфой и, наклонившись, поцеловал.

В первые несколько секунд, пока Гермиона еще могла связно соображать, она успела подумать, что нужно отстраниться, и, может быть, даже треснуть Малфоя мокрым полотенцем по голове, охлаждая его пыл. Но тут Малфой осторожно провел кончиками пальцев свободной руки по её щеке, и все здравые мысли окончательно покинули голову Гермионы Грейнджер.

Она разжала пальцы, забытое полотенце тяжело хлюпнуло об пол. Девушка скользнула руками по его груди, ощущая пальцами прохладную гладкость шелка рубашки, по плечам, и, наконец, с наслаждением зарылась пальцами в его волосы. Когда Драко резко разорвал поцелуй, Гермиона инстинктивно потянулась за ним, продлевая мгновение. С ее губ сорвался безотчетный стон.

Драко не собирался далеко заходить. Честно говоря, он вообще ничего не собирался, все случилось как-то внезапно. Но этот ее непроизвольный стон — и его самообладание разлетелось в клочья.

Он сгреб Гермиону в охапку, стиснул, прижал в себе, почти ощущая, как сминаются ее тонкие косточки, застыл на долгое мгновение, вдыхая запах ее волос. Хрипло рыкнув, подхватил ее на руки, легкую и не сопротивляющуюся ("как цыпленок" — промелькнула дурацки умиленная мысль), и почти прыжками понес к кровати.

Очутившись в постели, Гермиона нервно хихикнула — собственное отражение в потолочном зеркале словно бы ехидно спросило: “Грейнджер, ты с дуба рухнула? Где ты — а где зеркало и черное постельное белье?!” Но ехидный голос моментально заткнулся, как только губы Драко скользнули по шее и дальше вниз.

Не выдержав, Гермиона вцепилась пальцами в волосы Драко, притягивая его голову сильнее, и застонала. Её стон стал для Малфоя последней каплей, он бесповоротно потерял над собой контроль. Он резко рванул с нее футболку, путаясь в ее руках, плечах, волосах, злясь на собственную горячную неуклюжесть, просунул руки Гермионе под спину, заставляя ее прогнуться. Швырнул вслед за футболкой расстегнутый бюстгальтер и начал стаскивать джинсы. Драко слишком торопился, сдирая джинсы вместе с нижним бельем, царапая кожу. Отбросив джинсы, он осторожно провел по царапинам языком, словно извиняясь.

От этих прикосновений Гермиона судорожно стиснула пальцами простынь, запрокинула голову и тут же закрыла глаза, чтобы не видеть отражение в зеркале на потолке. Оно слишком смущало её: в отражении всё выглядело чрезмерно откровенным и пугающе настоящим.

Губы Драко щекотно скользнули по её боку, Гермиона попыталась увернуться, но тяжелые руки Малфоя тут же придавили ее плечи к кровати —не вырваться. Он навис над ней, вглядываясь смеющимися глазами ей в лицо:

— Пытаешься уползти, Грейнджер? Струсила?

Мерлин, даже в такой момент этот засранец не может обойтись без своих язвительных шуточек! Гермиона сдула лезущую в глаза в челку и улыбнулась, стараясь вложить в улыбку всю отпущенную ей природой язвительность:

— Я пытаюсь понять, почему ты еще одет, Малфой. Тебе есть чего сте...

Малфой не дал ей закончить фразу, заткнув рот жадным и грубым поцелуем. Она сдавленно выдохнула и трясущимися руками стала выдирать его рубашку из штанов. Драко, не отрываясь от ее губ, пытался выпутаться из рукавов. Послышался треск рвущейся ткани, по полу покатилась оторванная пуговица. Драко встал на колени, не сводя с неё горящих глаз, рывками стащил с себя рубашку, отправив ее вслед за одеждой Гермионы.

Казалось, что те несколько секунд, пока он раздевался, тянулись целую вечность. Гермиона сама себя не узнавала: дикое желание, выгибающее ее дугой, раньше было ей незнакомо — то, как остро каждая клеточка её тела реагировала на прикосновения Драко. Всё, что она испытывала раньше в постели, было просто бледной копией того настоящего, что происходило сейчас. К тому моменту, когда он, обнаженный, на мгновение застыл над ней, Гермиона уже дрожала и судорожно вцеплялась в него ногтями — к его везению, коротко остриженными. Если бы он помедлил еще мгновение, она начала бы умолять взять ее.

Драко резко вошёл сразу до конца, вырывая у нее вскрик, Гермиона обхватила его ногами, стиснула плечи. Он двигался быстро и резко, уткнувшись лицом ей в шею и обжигая кожу хриплыми выдохами. Гермиона царапала ему спину, пытаясь прижаться как можно ближе, раствориться в нем, слиться в одно целое. Она закрыла глаза, закусив губы, почти задыхалась от нарастающего напряжения, от запаха кожи Драко, от ощущения того, как его член резко двигался в ней. Почти теряя сознание, она закричала, словно взрываясь изнутри — еще, еще и еще раз — и на самой грани уплывающего сознания почувствовала, как Драко, простонав сквозь сжатые зубы, падает на нее, вжимаясь всем телом.

* * *

—Тридцать баллов Слизерину, — выдохнула Грейнджер, в изнеможении уставившись в потолок.

Драко фыркнул от неожиданности, а затем добавил чрезмерно серьезным тоном:

— Гриффиндору — пятьдесят. Был приятно удивлен, Грейнджер. Надо же, сколько времени мы потеряли зря… Мы же еще в Хогвартсе могли трахаться в свое удовольствие! В библиотеке, в аудиториях, в подземелье… Потребовали бы себе какие-нибудь апартаменты — специально для старост — и принимали вместе душ, м?

Гермиона расхохоталась, не отрывая взгляда от зеркала на потолке:

— А на школьных балах я тебе в укромном уголке на балкончике делала бы минет, да? Как тебе вообще такое в голову взбрело?

Драко проследил за ее взглядом: отражение лежащей среди скомканных простыней Грейнджер было невероятно сексуальным.

— А я-то думал, зеркало над кроватью — верх безвкусицы... Но с твоим отражением, надо признать, оно смотрится вполне неплохо. Зачаровывает просто.

— Зачаровывает… — эхом откликнулась Грейнджер и внезапно подскочила:

— Магия в отражении! Конечно!

Она даже одеваться не стала, потянулась за палочкой, валяющейся возле кровати, и манящими чарами притянула к себе гальдрастав. Села, скрестив ноги по-турецки, торопливо пролистала страницы до последней главы.

— Рефлекто! — из палочки появилось небольшое зеркало, через которое Грейнджер стала внимательно смотреть на страницы “Граскинни”.

— Ты чего, Гермиона? — ошарашенно спросил Драко, но та лишь досадливо махнула рукой, чтобы он ее не отвлекал. Драко только головой покачал. Женщины после секса вели себя, конечно, по-разному: кто-то засыпал, кто-то ласково мурлыкал всякие благоглупости ему на ухо, кто-то требовал продолжения… Но вот чтобы девушка, не вылезая из постели, схватилась за книгу — такого в жизни Драко Малфоя ещё не бывало.

Он перекатился на бок, в упор разглядывая сидящую прямо перед ним Грейнджер, осторожно провел кончиками пальцев по шелковистой коже — никакой реакции.

* * *

— Ты гений, — странно изменившимся голосом сказала Гермиона через двадцать минут.

— Полностью согласен, но не могла ли ты уточнить, чем именно я сейчас тебя поразил?

Грейнджер постучала пальцем по пергаменту, на котором она минуту назад что-то торопливо записывала:

— Насчет зеркала и его магии. Я никак не могла перевести рунопись из последней главы, но с помощью зеркала, в отраженном виде, перевод получился. — Она начала быстро одеваться, продолжая говорить, — Там рассказывается про ритуал призыва начертавшего, с помощью которого можно притянуть автора гальдрастава к тому месту, где были нанесены руны… Давай, собирайся.

Драко осторожно уточнил:

— Ты хочешь сказать, что с помощью этого ритуала мы можем заставить убийцу вернуться в Мэнор?

— Именно. Так что одевайся, скорее же, ну! И домовика вызывай, без него в Мэнор не попасть.

— Погоди, так мы отправимся в Мэнор вдвоем?

Грейнджер презрительно хмыкнула, убирая книгу и пергамент в сумку:

— А ты предлагаешь вызвать дежурную бригаду из Министерства? Вот невыразимцы-то обрадуются. Как думаешь, сколько слов нам дадут сказать перед тем, как Петрификусом оглушат, а? А потом долгое общение с Джоном Майкрофтом. Как тебе перспектива?

— Умеешь ты мотивировать, ничего не скажешь, — вздрогнув, признал Драко и потянулся за одеждой.

* * *

Когда Берти аппарировал их в Мэнор, Драко поначалу показалось, что домовик опять что-то напутал. Если бы кто-то сказал ему раньше, что однажды он не узнает собственный дом, Драко счел бы это забавной шуткой.

Казалось бы, в холле Мэнора с того дня, когда они пробрались сюда, чтобы изучить гобелен с родовым деревом Малфоев, ничего не изменилось: всё было на своих местах, в свете Люмоса были видны даже обломки рамы от картины, рухнувшей со стены. И тем не менее, Драко был готов поклясться, что это был не его дом, знакомый ему до последнего камешка. Стены источали ледяной холод, воздуха не хватало, словно они попали в заброшенное подземелье.

Или склеп.

Драко усилием мысли отогнал непрошенное сравнение.

Тяжелые шторы на окне рядом с ним чуть шевельнулись. Он выхватил палочку и, не раздумывая, швырнул туда Петрификусом, но движение не прекратилось: навстречу ему медленно вышел Пожиратель смерти, почти уже снявший маску с лица.

— Ридикулус!

Драко сплюнул, чувствуя себя на редкость глупо: в собственном доме испугаться боггарта! Он обернулся к стоявшей позади Гермионе. Та в обморок вроде бы падать не собиралась и за руку его, как в прошлый раз, не хватала.

— И что это было, Драко? — спросила Грейнджер, внимательно вглядываясь ему в лицо так, словно видела впервые. Успела-таки заметить…

— Боггарт, разумеется. Его уже нет. — проинформировал Драко с небрежным видом экскурсовода.

— Да, боггарт, я поняла. Пожиратель Смерти с твоим лицом.

Драко поморщился:

— Мне кажется, у нас на данный момент есть проблемы куда важнее, чем мой боггарт. Что нам нужно делать?

Гермиона присела на пол, копаясь в сумке.

— У меня с собой копии протоколов. Оттуда перерисуем те руны, что были на теле Симуса… Или Скитер, — Грейнджер огляделась, — мы как раз неподалеку от того места, где ее нашли, так?

— Да, она вон там, у подножия лестницы лежала.

— Значит, перерисовываем гальдрастав, что был на теле Скитер, накладываем заклинание и ждем.

— Так просто?

— Ну… Не совсем. — напряженно ответила Грейнджер. — Это заклятие потребует платы. Когда я его произнесу, я лишусь магической силы, не смогу даже простое заклинание произнести. Не навсегда, на какое-то время. В “Граскинни” сказано “через одну свечу”, так что будем считать около часа.

— Около часа? — мгновенно охрипшим голосом сказал Драко. — А, может, около двух? Трех? Шести? Свечи-то разные бывают! Гермиона, даже обсуждать не будем — заклинание буду читать я.

— Вот уж точно нет! — сердито фыркнула Гермиона. — Во-первых, у тебя гораздо хуже произношение — и не надо глаза закатывать! Во-вторых, если у нас всё получится, вся надежда будет только на одного из нас. Точнее на тебя. Я не боевой маг, всё-таки, и не... не... — она внезапно замялась, стараясь поаккуратнее подобрать слова.

— Не бывший Пожиратель Смерти? — жестко усмехнулся Драко. — Давай, не стесняйся.

Она посмотрела на него снизу вверх, из-под упрямо падающих на глаза прядей, с еле заметной улыбкой:

— Есть еще и в-третьих: это заклинание может читать только женщина.

Подготовка к ритуалу оказалась не слишком долгой. Больше всего усилий и времени заняло точное копирование рун из протокола на символически нарисованную мелом фигуру Скитер на полу. Гермиона и этим занималась сама, так что Драко оставалось только наблюдать за ее действиями.

Гермиона еще раз придирчиво оглядела результат работы и достала из сумки пергамент с написанным заклинанием:

— Ну, я начинаю. — полувопросительно сказала она, откашлялась и стала нараспев читать заклятие. Голос звучал странно глухо, словно что-то вокруг пыталось заглушить её. В голове у Драко зашумело, тупая боль сдавила виски, во рту появился противный металлический привкус. Стоящая напротив Гермиона на глазах бледнела, ее качнуло, Драко сделал движение к ней, чтобы подхватить, но она лишь отрицательно качнула головой, чтобы он оставался на месте.

После того, как Гермиона дочитала заклинание, в доме воцарилась тишина. Минуты шли, но в доме по-прежнему было тихо: Драко не слышал ни единого звука. Он поднял палочку, которую до этого времени держал наготове:

— Гоменум ревелио!

Тишина. Пустота.

— Кажется, не сработало.

Драко не знал, что чувствует: облегчение или разочарование. Он торопливо шагнул к бледной, как мел, Гермионе, но та, покачнувшись, выпрямилась. Провела дрожащими ладонями по лицу, словно стирая прилипшую паутину, неловко вытащила волшебную палочку, попыталась применить Манящие чары, Люмос — заклятия не получались.

— Не сработало, но сил я всё-таки лишилась. Надолго ли…

Драко хотел сказать что-нибудь подбадривающее — ему даже представлять себе не хотелось, насколько неуютно и дико для мага лишиться сил, пусть даже и на время — но он не успел. Руки словно приклеились к бокам, ноги подкосились, и он плашмя рухнул на спину, сильно ударившись спиной о пол.

Драко немигающе пялился в потолок. Глаза сразу стало резать, даже веки не слушались. Он слышал, как Гермиона метнулась к нему, как задохнулась от ужаса, как вцепилась в его окаменевшую руку. В его поле зрения попал ее затылок, нервно крутящийся в разные стороны. Тишина давила и сгущалась, темнота клубами выкатывалась из углов, выплескивалась из-под пыльных сводов высоченного потолка. И когда в ушах уже звенело, откуда-то сзади послышался скребущий звук, шаг, другой...

Драко, раздираемый изнутри криком, бессильно смотрел, как Гермиона замерла и медленно, очень медленно повернулась.

Короткий испуганный вскрик:

— Ты?!! — а затем звук падения ее тела рядом.

В поле зрения Драко вплыла приблизившаяся фигура.

— Добрый вечер, хозяин, — Драко недоверчиво вытаращился на стоявшего над ними человека. С непривычного ракурса лицо Романа Мюррея, склонившего голову в старомодном поклоне, выглядело гротескно тяжелым.

Мюррей присел на корточки рядом с Гермионой, схватил ее жесткими пальцами за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза:

— Моя драгоценная грязнокровка. Любопытная магия. Редкостная. Даже не припомню, когда последний раз наблюдал нечто подобное... Выманили-таки на место преступления. Отвечайте — как? — Мюррей переводил взгляд с Малфоя на Гермиону. — Не вынуждайте выбивать из вас ответы, — ласково добавил он.

От обманчивой мягкости его голоса кожа Драко покрылась мурашками.

— Мюррей, — с трудом — действие заклятия только-только стало ослабевать — прохрипел он, — ублюдок, так это был ты?!

Роман едва заметно поморщился и махнул рукой в его сторону. Невидимая рука стиснула горло Малфоя, перекрывая доступ воздуха.

— Ритуал призыва, — сквозь нарастающий в ушах звон пробился слабый голос Гермионы. Хватка ослабла, Драко жадно со свистом вдохнул.

— Очень интересно, — подбодрил Мюррей. — Продолжай, девочка.

— Не так быстро, — Гермиона говорила абсолютно спокойно, словно присела потрепаться с давними знакомыми за чашечкой кофе. — Хочешь услышать ответы — плати.

Роман поднял бровь:

— Торгуешься? У тебя в роду не только зубодёры, но и мелкие лавочники? И что же ты хочешь получить в качестве платы, грязнокровочка?

— Твои ответы: что происходит, почему. И ты — кто ты такой? Что ты вообще собой представляешь?

“О чем это она?” — не успел Драко собраться с мыслями, как Мюррей снова заговорил, и мысль ускользнула.

— И зачем же тебе мои ответы? — склонив голову набок, искренне, даже весело полюбопытствовал Мюррей. Лицо его при этом выглядело совершенно чужим. “Не улыбается”, — сообразил Малфой, — “В голосе улыбка, а на лице… Как маска натянута”. — Вы умрете сегодня ночью, так какая разница?

— Тем более, что нам терять? А вот тебе ответы нужнее, чем нам. Так что Quid pro quo и никак иначе.

Мюррей встал, не отрывая взгляда от Гермионы:

— Что ж, это может быть интересно… Задавай свой вопрос.

— Кто ты?

Роман коротко рассмеялся, качая головой. Откуда-то сверху — почудилось Драко — созвучно смеху Мюррея донеслось легкое звяканье, будто люстра качнулась:

— Не так быстро, — он так похоже передразнил недавние слова Гермионы, что Драко вздрогнул, — и не так просто. Задавай любой вопрос — кроме этого. Попробуй решить эту загадку сама.

Гермиона помолчала:

— Тогда мой вопрос: почему? — в её голосе слышалось искреннее любопытство, словно им не угрожала смерть от рук маньяка, а она решала очередную интересную задачу по трансфигурации.

— Потому что меня тошнит от вас, — брезгливо скривившись, выплюнул Роман, — грязнокровки, магловские отродья. Вечно лезете во все щели, вас надо травить, как крыс, чтобы заразу за собой не тащили. Еще сто лет назад тебя не то что на порог не пустили бы — к воротам не дали подойти. А теперь, пожалуйста, наследник чистокровной семьи, — с этими словами Роман с силой пнул Драко в бок, — лично притащил сию падаль в родовое гнездо. Совсем умом повредился, ублюдок! Пришлось брать всё в свои руки, пока он в портьеры сморкаться не начал. Но я несколько отвлекся. Откуда вы узнали про ритуал призыва?

— Мы нашли его в “Граскинни”. Этот ритуал был заточен именно под рунопись, нам просто повезло. Теперь моя очередь. — Гермиона опять помолчала, раздумывая.

— Мы встречались раньше? Я тебя знаю?

“Да что же происходит?” — у Драко голова шла кругом. Происходящее казалось абсурдом, рассыпавшимся пазлом, который никак не удавалось собрать.

Роман усмехнулся:

— Да, я имел счастье познакомиться тобой раньше, спасибо милой Беллатрикс, которая тебя мне… представила. Кто еще знает, что вы с хозяином собирались проводить этот самый ритуал призыва?

“Скажи, что нас будут искать, ну же, Грейджер, не тупи”, — мысленно взмолился Драко, но его молитвы услышаны не были.

— Почему ты зовешь Драко хозяином? Разве твой господин не Люциус? — перебила Романа Гермиона.

Драко снова не понял вопроса Гермионы — в отличие от Мюррея. Тот заинтересованно, как попугайчик на жердочке, склонил голову:

— То было раньше. Пока он не попал в Азкабан и не отказался от защиты своей собственности. Кстати, о собственности, — Роман наклонился и бережно подобрал валяющийся неподалеку “Граскинни”. Заодно небрежно сунул в карман волшебные палочки Драко и Гермионы, — Простите, оставлю вас ненадолго: такие вещи должны быть на своем месте. Ждите здесь.

Роман ушел в библиотеку.

— Я — хозяин этого ублюдка? Или отец? Что это было, Гермиона?! — К Драко, наконец, вернулся дар речи.

— А это вовсе и не Роман, Драко, это твой Мэнор… Так ведь, Берти?

Драко покосился в сторону и увидел, как домовик, притаившийся в углу, прижимает уши.

— Отвечай, Берти, — приказал он, но в ответ домовой эльф только замотал головой, тихо поскуливая. — Это всё время был он? И почему ты молчал, маленький говнюк?

— Не кричи на него, он не виноват. Ему наверняка запрещено говорить.

— Грейнджер, ты в своем уме? Нам выбираться отсюда надо, а ты время тратишь, чтобы отчитывать меня за плохое обращение с домовиком?!

— Берти, — игнорируя его возмущение, Гермиона обратилась к эльфу, — ты можешь нас переместить в другое место?

Домовик еще сильнее замотал головой:

— Нет, не могу, сейчас Мэнор закрыт, даже Берти не может его покинуть, не могу.

— Тогда освободи нас, пожалуйста.

Берти снова что-то протестующе запищал про запреты. Гермиона продолжала, по-прежнему тихим спокойным голосом, словно они разговаривали на теплой уютной кухне, где им грозила только опасность того, что выкипит кофе:

— Тебе запрещают помогать грязнокровкам, так? Но ведь Драко к ним не относится, правда? Он — Малфой, он по-прежнему твой хозяин. Ты можешь его освободить.

— Лучше её освободи.

— И какой в этом толк?! Я ни нас защитить, ни аппарировать отсюда не смогу… — прошипела Гермиона.

Она была права, разумеется, права, но у Драко в голове не укладывалась ситуация, при которой он окажется на свободе, а Гермиона по-прежнему в лапах этого чокнутого. Что бы ему ни говорили, Драко не мог поверить, что в Мюррея вселилось нечто. “Только бы выбраться отсюда, — думал Драко, — и вытащить Грейнджер. А потом уже добраться до Мюррея и вытрясти из ублюдка всё, что только можно”.

Тихие увещевания Гермионы возымели свое действие, Берти щелкнул пальцами, и невидимые путы с Драко спали. Он попытался тут же вскочить на ноги, что удалось с большим трудом — мышцы слушались плохо.

Малфой диким взглядом окинул зал, пытаясь найти хоть какое-то подручное средство, хоть что-то, что можно было использовать в качестве оружия против безумца Мюррея, но в тусклом свете свечей ничего невозможно было разглядеть.

Гермиона что-то вскрикнула, Драко, не разобрав, наклонился к ней, и это его спасло. Луч красного света ударил мимо плеча в стену. Силуэт Романа темнел в дверях библиотеки.

— Беги! — рявкнула Гермиона.

Драко, пригнувшись, рванулся к дверям оранжереи, они находились ближе всего, буквально в нескольких шагах. Оранжерея по меркам Мэнора была недавней пристройкой, первым и самым большим изменением, которое привнесла в Малфой-Мэнор юная Нарцисса. Её душил тяжеловесный готичный замок, душа просила чего-то аристократического, барочного и воздушного. Люциус не возражал, и воплощением мечты Нарциссы стала изысканная оранжерея с резными потолками, химерными витражными окнами, зарослями зимних роз. Оранжерея была частью Мэнора — но не Мэнором по сути, деликатная мушка на покрытой толстым слоем свинцовых белил морщинистой щеке замка. Это было само воплощение духа матери, и именно туда кинулся Драко в поисках убежища от взбесившегося родового имения.

Недлинный путь до дверей оранжереи Драко преодолевал вечность — или ему так показалось? Подошвы, словно в дурном сне, вязли в паркете, пару раз Драко еле уворачивался от внезапно летящих в голову ваз. Дверцы шкафчика угрожающе клацнули у кончиков пальцев — он едва успел отдернуть руку и чуть не расхохотался: так вот как чувствуют себя чужаки в Мэноре. Бедняга Поттер!

Вслед ему донесся смех Мюррея-Мэнора. Драко дико оглянулся через плечо и увидел, что тот смотрит ему вслед, даже не думая преследовать:

— Всё-таки ты истинный Малфой! Озабочен лишь спасением собственной шкуры. Грязнокровкой решил пожертвовать? Мерси. Может быть, ты не так безнадежен. Но это мы… обсудим позже. А пока посиди-ка в тишине и не путайся у меня под ногами, мальчик.

Словно поток холодного ветра подхватил Драко и швырнул через весь холл в распахнувшиеся двери галереи. Драко впечатался спиной в стену и едва не потерял сознание от боли. Донесся приглушенный крик Гермионы. Это привело его в чувство.

Он бился в двери, но они не поддавались. От портретов за спиной доносился ехидный смех и шепотки.

Драко огляделся, пытаясь отдышаться. Без палочки в руках он ощущал себя абсолютно беспомощным. Сейчас бы любую, самую завалящую, пусть бы даже слушалась его с трудом. Всё лучше, чем остаться вот так, без единой возможности защитить себя и свою женщину от обезумевшего Мэнора. Душу продать дьяволу за палочку, и гори моя жизнь адским пла...

У Драко в мозгу словно что-то щелкнуло.

— Берти! — отчаянно крикнул он, боясь, что домовик на его зов не откликнется, но Берти появился рядом. Эльф трясся и подвывал в тихой истерике, но приказа Драко, тем не менее, послушался.

— Принеси мне пресс-папье из отцовского кабинета, живо, — приказал Драко.

Через минуту в руках у Малфоя очутился шар из толстого стекла на подставке. Драко вгляделся: в непрозрачной темноте внутри шара тлела крошечная, но яркая искорка, едва заметная, видимая только тем, кто знал о ее существовании. Много раз во время обысков в Мэноре авроры и спецы из Министерства крутили пресс-папье в руках и ставили на место, не видя в нем ничего необычного. И зря. Подарочек от Крэбба-старшего, вся их семейка была повернута на адском пламени. Винсент при каждом удобном случае бахвалился, что управлять им — наследственная способность… пока не сгинул в Выручай-комнате.

Нарцисса пришла в ужас от такого рождественского подарка, но Люциус только посмеялся, доказывая, что стекло зачаровано особым образом, чтобы ни один маг, даже самый сильный, его не смог разбить.

— Ни один маг не сможет, говорите…. — пробормотал Драко и крутанулся на каблуках к гобелену с семейным древом. Вгляделся в знакомые до последнего изгиба ветви. На побеге, идущем от имени Люциуса, имя проявилось почти полностью, теперь его уже было возможно прочесть. Роман Малфой. Драко осторожно коснулся рукой старой ткани. От его собственного имени на гобелене остался только вычурный готический завиток буквы “о”, и в груди у Драко болезненно кольнуло.

Он не смог тогда объяснить Поттеру и Грейнджер, что значил этот гобелен для Малфоев — и для Мэнора. Не потому что не хотел — а потому что они всё равно не поняли бы. Подобные артефакты были очень мощными и очень ценными. Не каждая семья могла себе позволить заказать такой гобелен. Это были мощнейшие изначальные чары, которые накладывали на фамильный особняк при постройке, чары, защищающие и оберегающие проживающих в доме членов семьи, превращающие зачарованный кусок вышитой ткани в сердце дома.

— Берти! — Малфой схватил снова забившегося в угол эльфа и выдернул на свет, — Держи! — вручил он эльфу пресс-папье. — А теперь швырни его в гобелен со всей дури!

Берти испуганно прижал уши, замотал головой:

— Хозяин, Берти не может. Если Берти сделает это — он нанесет непоправимый урон имуществу Малфоев!

— Хочешь, чтобы урон нанесли твоему хозяину?! — заорал Драко так, что слюна брызнула изо рта.

Домовик, испуганно взвизгнув, запустил стеклянный шар, промахнулся, попал точно в угол камина белого мрамора и горестно взвыл, глядя на осколки и отколовшийся угол витиеватой резьбы. Он даже рванулся было к стене, чтобы немедленно начать их собирать, но Драко цепко ухватил его за плечо.

И вовремя.

Драко раньше уже видел, как вырывается на волю Адское пламя, пожирая все с дикой скоростью, распространяясь быстрее мысли. Но он и представить не мог, на что способна эта крохотная искра, освобожденная из зачарованного шара.

Из едва заметной тлеющей точки за доли секунды исполинским тюльпаном вырвались языки пламени, так полыхнувшие жаром, что Драко показалось, будто у него обуглилось лицо.

Несколько мгновений гобелен с семейным древом Малфоев сопротивлялся огню. Ткань потрескивала, чадила, но даже вековые защитные чары перед Адским пламенем были бессильны. Полотно вспыхнуло. В тот же момент из холла донесся чудовищный вопль боли. Двери галереи распахнулись, и Драко рванул в холл, таща за собой упирающегося и рыдающего домовика.

Роман стоял на коленях, уткнувшись лицом в ладони. Его корежило, ломало, выворачивало наизнанку, из тела исходило алое свечение. Эта картина была настолько дикой, что Драко не сразу смог осознать: он видит перед собой человека, заживо горящего изнутри.

Стон лежащей на полу окровавленной Гермионы вывел Драко из ступора. Из дверей, ведущих в галерею, вырвались языки огня. Адское пламя разрасталось по стенам, хохоча и завывая, протягивая когтистые лапы все дальше. Мэнор долго не продержится, несмотря на все его защитные заклинания. Из кармана Мюррея выпала и покатилась к ногам Драко волшебная палочка. Он автоматически схватил ее:

— Партис Темпорус!

Палочка описала дикий пируэт.

— Партис Темпорус! Партис Темпорус! — пламя поглощало стены, адские рыла перекрывали дорогу между Малфоем и Гермионой, щелкали зубами у самых его плеч. Потянуло запахом паленых волос.

— Партис Темпорус! — отчаянно заорал Драко, удерживая палочку из последних сил, и рванулся по образовавшемуся проходу к Гермионе.

— Берти! — крикнул Драко. — Вытаскивай нас отсюда! Берти!!!

Домовик подвывал, глядя то на Романа, то на пламя, и на крик поначалу не отреагировал. Малфой резко развернул его к себе, вмазал пощечину.

— Берти! Волоки нас нахуй отсюда!

Шок подействовал. За века в домовых эльфах слишком глубоко укоренилась привычка безусловно повиноваться хозяину.

Драко едва успел схватить руку Гермионы, и они больно шваркнулись на землю у ворот поместья.

Малфой приподнял девушку, встревоженно вгляделся в лицо. Та до сих пор была в полуобмороке: глаза открыты, но ни на обращение к ней, ни на похлопывания по щекам не реагировала.

— Берти, принеси воды, — скомандовал Драко, но привычного писка “Да, хозяин” не последовало. Он осмотрелся. Домовик исчез и на зов не откликался.

Скрипнув зубами, Драко достал палочку Мюррея. Одна из самых неприятных для волшебника вещей — использование чужой волшебной палочки. Правда, это не шло ни в какое сравнение с тем, что Драко собирался сделать. В нынешних обстоятельствах обращение к Министерству магии было идиотским поступком. Но другого выхода он не видел: Гермионе срочно требовалась помощь целителей, да и Адское Пламя, бушующее в Мэноре, могли утихомирить только спецы из Министерства. По крайней мере, Драко искренне надеялся на то, что канцелярские крысы хоть этому обучены.

Вызвать Патронуса удалось не с первой попытки: и руки дрожали, и палочка бесилась и вырывалась. Когда серебристый ворон появился перед Драко, тот уже готов был пешком бежать к ближайшим магам.

— Срочно целителей к воротам Мэнора! Грейнджер умирает. Мэнор пожирает Адское Пламя, так что тащите сюда свои гребаные задницы, пока пол-Англии к чертям не сгорело.

Когда ворон исчез, Драко невесело хмыкнул: никогда бы не подумал, что так сильно захочет видеть Поттера. То, что министерская шелупонь не замедлит явиться, смогла бы предсказать даже подслеповатая Трелони. Бля, да каждый магл знает, наверное: сейчас даже последняя шавка в Министерстве имеет зуб на Малфоя, так что единственное вещественное доказательство его невиновности стоит приберечь. Поэтому первым делом Драко убрал палочку Мюррея во внутренний карман, чтобы ее случайно не повредили в драке. В том, что сейчас его будут бить, и даже ногами, он был уверен на все сто. Готов был поставить остатки своего состояния на это. Хорошо, что пари заключать было не с кем, иначе Малфой моментально обнищал бы: усиленное Оглушающее заклятье прилетело ему в спину.

* * *

В своем кабинете под арестом Гарри просидел, по его ощущениям, целую вечность, мрачно прикидывая возможные варианты дальнейшего развития событий. Чем дольше он там сидел, тем безнадежнее виделось ему собственное будущее. Не то, чтобы он очень боялся Азкабана. Больше всего мучило то, что он так и не смог ни отомстить за гибель Симуса, ни найти его убийцу, ни защитить погибшего друга от лап невыразимцев даже на том свете. В итоге он заснул прямо за столом.

Разбудил его Майкрофт. Был он в непривычно дурном настроении — точнее, непривычным было то, что он это самое дурное настроение даже и не думал скрывать.

— Поттер, вставайте. Идемте к министру, срочно.

— И к чему такая спешка? — скептически спросил Гарри, поднимаясь и потягиваясь — спина затекла и немилосердно ныла. Джинни, пожалуй, была права зря он забросил тренировки.

Макйрофт раздраженно вздохнул, потирая лоб:

— Простите меня, Поттер, но сейчас у меня совершенно нет времени на то, чтобы участвовать в детских пикировках. Идемте к Брустверу. Я, признаться, предпочел бы обойтись без вашей компании, но с начальством, — он явственно хмыкнул, — не спорят. Послушаете интересные новости о наших общих знакомых.

Новости из Мэнора и вправду были просто огонь, как и предстоящая пара недель.

Сам Мэнор адское пламя выжгло дотла вместе с прилегающим парком. Услышав это, Гарри пожалел, что ему не довелось посмотреть на такое прекрасное зрелище: сгорающий ко всем чертям Мэнор. Он, конечно, при первой же возможности выберется, чтобы полюбоваться на пепелище, и это зрелище, прямо скажем, доставит ему немалое удовольствие, но всё-таки это будет не то. Да и когда еще у него появится такая возможность, неясно.

Невыразимцы неведомыми, буквально от сердца оторванными артефактами еле усмирили бушующий в округе пожар, и сейчас рядом с Мэнором работало несколько бригад стирателей памяти. Пламя дошло до границ пары магловских городков, и у Комитета по выработке объяснений для маглов впереди было несколько бессонных рабочих ночей.

Сообщение о магическом пожаре в Мэноре в министерство магии отправил не кто-нибудь, а Малфой собственной персоной. А еще в том же сообщении он вызывал бригаду целителей к Грейнджер, и женская половина Министерства изнывала от любопытства, гадая какими путями синий чулок Грейнджер оказалась в компании с Малфоем. Впрочем, мужская половина Министерства вела себя не лучше.

Самой тягостной новостью для Гарри оказалось известие о личности мэнорского маньяка. Роман.

— Не может быть, — во рту у Гарри мгновенно пересохло. — Этого. Просто. Не. Может. Быть.

— Вот чему я всегда завидовал, Поттер, — скучно заявил Майкрофт, рассматривая ногти, — так это вашей потрясающей… Ну, скажем так, не наивности, но способности слепо верить людям. Вы удивлены? А я вот, признаться, не особо. Мы допросили Малфоя с помощью Веритасерума. Проверили палочку Мюррея, которую нам передал мистер Малфой, с помощью Приори Инкантатем. Она показала, что оба убийства были совершены с ее помощью.

— Это ещё ничего не доказывает, — Гарри никак не мог прийти в себя.

—У нас имеются показания еще одного человека. — заговорил тут Бруствер. Кингсли перебрал лежащую перед ним стопку пергаментов и протянул один Гарри. —Мы получили сову из исландского министерства магии буквально час назад. Финч-Флетчли пришел в себя. И, судя по словам исландского целителя, пришел в себя он аккурат во время пожара в Мэноре.

Гарри пробежал глазами пергамент. В официальном сообщении исландского целителя скупо сообщалось, что Джастин, после того как очнулся, первым делом потребовал немедленно отправить в британский аврорат сообщение с именем мага, который напал на него: Роман Мюррей.

— Я не могу дождаться, когда мистер Финч-Флетчли снова будет с нами, — вздохнул Майкрофт. — Полагаю, что его история будет крайне увлекательной…

— Итак, полагаю, преступник найден. Следовательно, оснований для проведения ритуала воплощения нет, — подытожил Бруствер. Гарри показалось, что Майкрофт еле заметно поморщился при этих словах. — Мистера Малфоя можно пока освободить, разумеется, запретив ему временно покидать пределы Англии. Поттер, вы можете вновь приступить к своим обязанностям. Служебное расследование в отношении вас прекращать не будем, но, полагаю, в целом сможем ограничиться формальным взысканием. Не так ли, Джон?

— Как скажете, министр, — склонил голову Майкрофт. — Думаю, мисс Грейнджер также заслуживает нашего снисхождения…

— Кстати, где протокол допроса Грейнджер? — Бруствер еще раз просмотрел пергаменты на столе. — Вы уже допрашивали её?

— Пока нет. Она сейчас не в том состоянии, министр. Я навестил мисс Грейнджер в Мунго, практически сразу после того, как её туда доставили. Надо было, конечно, заняться сначала допросом Малфоя, но его я поручил своему заму. Надо сказать, очень вовремя я в Мунго прибыл. Захожу я в палату, а там целый консилиум, а во главе Сметвик — встрепанный, халат косо застегнут. И еще бы: у мисс Грейнджер судороги и плесень пошла по коже расти. Такая, знаете, как в подвалах и на чердаках старых домов бывает. А меня в юности как-то занесло в заброшенное имение. Род хозяев выродился и вымер. Оно и понятно, десятки поколений женитьбы на кузенах всегда чем-то подобным заканчиваются.

— Можно как-то покороче, Майкрофт? — нервно спросил Гарри. Его мучила совесть: услышав имя убийцы, он и внимания не обратил на слова Майкрофта про то, что Гермионе понадобились целители.

— Молодость, молодость, — невозмутимо продолжил Майкрофт. — Поверьте, Поттер, с возрастом начинаешь понимать, что иногда умение не торопиться и выслушать экономит очень, очень много времени и сил… Так вот, особняк у них был под стать Малфой-Мэнору. Защитными заклинаниями увешан, что омела ягодами. Даже крыша за пару сотен лет не прохудилась. Внутри, конечно, похуже было — пыль, грибок. Когда я сдуру полез голыми руками в кабинетный сейф, тут-то меня и шандарахнуло: и из сейфа, и от дверей... Пока я до ворот добежал, а аппарация там прикрыта для чужих была, как в каждом приличном доме, меня уже трясло пляской святого Витта, а плесень начала в рот и нос забираться. Я от ворот аппарировал домой и без сознания свалился под ноги домовому эльфу. Хорошо, тот сообразил оттащить меня к прабабушке. Прабабушка к тому времени из своей комнаты не выходила, но соображала отменно, а память у нее была лучше моей. Отшептала она меня. Я, правда, до сих пор не уверен, где там было заклинание, а где она крыла в три этажа меня и моего папеньку, в которого я, по ее мнению, пошел. Но в память врезалось намертво, и как видим — не зря. С мисс Грейнджер мне эти знания и пригодились… Надеюсь, нежный слух леди не ранили мои заклинания. Хотя она, судя по всему, далеко не пармская фиалка.

— Жаль, что Мэнор сгорел, — задумчиво сказал Бруствер, вертя в пальцах перо. — Интересная комбинация защитных проклятий, нам бы пригодилась…

— Сейчас таких мастеров чар не найдешь, увы. — Майкрофт сделал паузу и взглянул на Гарри. Тот ошарашенно молчал. — В целом, мисс Грейнджер уже более-менее в порядке, так что как только у меня на руках будет протокол ее допроса, я сразу же пришлю вам копию, министр.

Бруствер кивнул:

— Итак, господа, больше не стану вас задерживать. Поттер, как только Финч-Флетчли вернется в Англию, необходимо будет его допросить со всеми формальностями. Ознакомите меня потом с документами. Майкрофт, тела Финнегана и Скитер нужно немедленно передать родным. Мерлин, еще и с “Ежедневным пророком” нужно вопрос некролога Скитер обсудить… — Кингсли потёр ладонями лицо.

В коридоре глава Отдела тайн с едва заметной ехидцей поинтересовался у Гарри:

— С вами всё в порядке, Поттер? Вы сегодня как-то непривычно молчаливы, я начинаю беспокоиться.

— Я должен поблагодарить вас, Майкрофт, — с усилием выговорил Гарри. — Вы спасли жизнь Гермионе, и я теперь у вас в долгу.

— Хорошо, что вы это понимаете, Поттер, — в голосе невыразимца не было слышно привычной насмешки. — Обойдемся без сантиментов. Можете быть уверены, счёт вам рано или поздно я выставлю... Ну, у нас масса дел, а мы что-то заболтались. Я думаю, что в связи со всем произошедшим обязан и вас допросить, Поттер. Пойдемте.

* * *

Наблюдая со стороны за суетой в Министерстве магии, воцарившейся после пожара в Мэноре и задержания Драко, Гермиона порой ловила себя на мысли, что испытывает абсурдную благодарность Роману за ту парочку проклятий незаконченного ритуала. Если бы не они, вряд ли бы ей удалось укрыться подальше от бушевавшего скандала в уютных стенах больницы имени святого Мунго. Да, приходилось пить кучу зелий, крайне неприятных на вкус (Гермиона каждый раз с весёлым сочувствием вспоминала Рона с чашкой “Почти Костероста” в руках), зато, в отличие от Гарри и Драко, она была освобождена от многочасовых допросов, и заполнений сотен объяснительных на имя Бруствера. С другой стороны, такое наблюдение со стороны имело свои недостатки, а именно — нехватку информации. Гермионе приходилось довольствоваться пересказами событий в исполнении “Ежедневного Пророка”, а также скупыми рассказами Гарри, когда он пару раз умудрился вырваться к ней.

Судя по дате газеты с некрологом Риты Скитер, невыразимцы были вынуждены отдать тело журналистки близким. Малфой оказался прав, когда предполагал, что в конце концов, когда смерть Скитер будет обнародована, дату ее смерти подправят. Гарри подтвердил потом эту догадку Гермионы, а еще добавил, что министр отказал в проведении ритуала временного воплощения умерших.

Допросов под Веритасерумом не удалось избежать и Гарри, а вот попытки допросить Гермиону Грейнджер целители Мунго восприняли в штыки. Когда парочка невыразимцев (расследование убийств в Мэноре всё еще числилось за ними) заявилась в больницу, Гермиона даже из своей палаты услышала свирепый рык Главного целителя Сметвика:

— Вы что, пива из яиц дохлых докси перепили, или как?! Девчушка на добром десятке лечебных зелий сидит, мы еле с побочными эффектами справляемся, а тут вы нарисовались, здрасьте я притопала, чтоб ее доконать окончательно своей отравой?! Валите к Гриндевальдовой матери и даже не заикайтесь мне тут о допросах!

Судя по недолгому молчанию Сметвика, кто-то из невыразимцев имел глупость ему возразить, после чего по коридору пронеслась волна невнятного шума и бульканья, в которой выделялись крики с упоминанием имен Гриндевальда, Мерлина, Волдеморта и невыразимцевых маменек в самых диких сочетаниях. Гермиона уткнулась в подушку, чтобы сдержать взрыв хохота.

В отделении Гермиона неделю лежала одна, после Второй магической целителям Мунго редко приходилось сталкиваться с последствиями тяжелых проклятий. В общем, вся их забота — всех целителей отделения “Недугов от заклятий” — была направлена только на нее, на Гермиону. Так что когда на ее этаже появился еще один пациент, она обрадовалась: будет с кем делить все тяготы. Тем более, что этого пациента она знала, ее соседом оказался Джастин Финч-Флетчли, которого доставили из Исландии. Гермиона слышала, как в соседней палате Джастин страшно возмущался, но и невыразимцы, и целители были единодушны: полежите, мистер, пока вас не вылечат. Вас в Исландии вылечили? Ерунда. “Нет людей непроклятых — есть недообследованные”, — Гермиона была уверена, что именно эта фраза была негласным девизом Сметвика и его подчиненных.

Только поздно вечером, когда дежурная целительница, пожелав всем спокойной ночи, задремала над толстенным томом “Магических растений и грибов”, Гермиона проскользнула в соседнюю палату.

— Джастин! — негромко позвала она от дверей. Целительница в холле что-то пробормотала, и Гермиона торопливо повесила “Муффлиато” на палату.

— Гермиона, ты?! — Финч-Флетчли радостно подлетел на кровати. — Как же я рад тебя видеть!

— И я, — Гермиона присела на кровать напротив Джастина. — Очень рада, что ты в порядке, мы страшно беспокоились... Как все произошло?

— Да просто я идиот, — Джастин скривился. — Девять лет доверял человеку, как себе, а он пальнул мне проклятием в спину, урод!

— Не надо, не обвиняй Мюррея, — Гермиона забралась на кровать с ногами: по полу гулял сквозняк.

— Не защищай его! Ты не видела, что произошло!

— Я видела его в Мэноре, — кратко заметила Гермиона. “Странно, что Джастин с этой своей вспыльчивостью и порывистостью в Пуффендуе оказался, а не в Гриффиндоре”, — мелькнуло у нее в голове. — И винить его мне не хочется, несмотря на то, что именно по его милости я сюда загремела…

— Вот как, — Джастин хмыкнул, — Похоже, нам обоим есть что друг другу рассказать. Выкладывай давай, что у вас тут стряслось.

— Ты первый, — Гермиона невинно улыбнулась, — Для соблюдения хронологии. Я знаю, что Гарри тебя отправил в Исландию.

— Вот как? Откуда? От Гарри?

— Честно говоря, это была моя идея, — призналась Гермиона.

— Ну, спасибо… Собственно, я мало что знаю. Когда Гарри задание давал, предупредил, чтоб я не болтал. Я и сам понимал: если невыразимцы пронюхают, что мы и дальше продолжаем копать по делу Симуса, нас всех по головке не погладят. Уже на выходе меня Роман поймал, ему помощь по одному делу нужна была. Спрашивает “Куда это ты?”, я и ответил. Он же свой, что мне от него скрывать, — Джастин скрипнул зубами, помолчал минуту, успокаиваясь. — Сказал, что в Исландию смотаться надо, есть зацепки по убийце Симуса. Он помолчал, говорит, ладно, увидимся. По плечу хлопнул и ушел — до меня только потом дошло уже, что он так на меня Следящее навесил… Аппарировал я поближе к той самой деревушке, думаю, надо для начала в местный бар зайти. И нечего ехидно улыбаться, где в маленькой деревне еще все сплетни местные узнаешь? Вдруг за спиной окрик. Оборачиваюсь — Роман, сам на себя не похож. У меня первая мысль: Гарри послал. Что такое, спрашиваю. Он говорит: ты что-то узнал? Я пошутить решил, отвечаю, что да, всех нашел, всех допросил, информация — бомба. Пойдем еще в баре тяпнем пива на дорожку, и на доклад. Отвернулся, тут мне в спину и прилетело. Как очнулся, первым делом известие в аврорат отправил. Но Гарри сказал, вы к этому времени уже знали, что он — убийца.

Гермиона задумчиво кивнула:

— Да, почти так. Мы отправились в Мэнор с Малфоем…

— С Малфоем?! — на лице у Джастина было такое знакомое выражение злого изумления и недоверия, что Гермиона еле удержалась от нервного смеха. Она кратко пересказала ему события, произошедшие в Мэноре — точнее, ту часть, которую она более-менее ясно помнила.

— Жаль, что ты так до цели и не добрался, — подытожила она. — Понятно, что Роман в родстве с Малфоем, но историю целиком мы так и не знаем. Как на него вышел Мэнор, каким образом в него вселился...

— Но еще и расследование не закончено. Я вот еще что не могу понять, — Джастин уставился в угол.

— Да?

— Почему он меня в живых оставил. Мог же пришибить, как курчонка.

— А защита?

— Да какая защита, я даже стандартные Щиты не выставил. Исландия, за краем мира… Ну идиот я, одним словом.

— Хм, — Гермиона потерла виски, — могу только предположить, что Малфой-Мэнору не удалось полностью сломать волю Романа. И Роман действительно был тебе верным товарищем. Сопротивлялся, пока мог и как мог. И смягчил удар, оставив тебя в живых.

— А что же он тогда в замке тебе не помог?

— Может, и помог. Или я бы здесь не сидела. Что теперь гадать...

— Так Роман сгорел вместе с домом?

— Хороший вопрос. Тело не нашли, да и не могли найти. Адское пламя следов не оставляет. И Берти, кстати, тоже не нашли. Я не помню, у меня тогда уже сознание плыло, но, судя по всему, он вытащил Драко из замка, Драко уволок за собой меня. А потом домовик исчез. Может, Берти вернулся за Романом? Он ведь как-никак был признанным членом рода Малфоев…

— И спас? Да ладно. — Джастин скептически покрутил головой. — Адское пламя всё-таки.

— Ну знаешь ли, магия домовых эльфов очень сильно недооценена и недоисследована, и это еще мягко сказано. — Гермиона села на любимого конька, вспомнив свою работу в Отделе регулирования и контроля за магическими существами. — Все привыкли к ним и воспринимают просто как деталь интерьера. Их магические способности, их таланты, их преданность воспринимают как само собой разумеющееся. А ведь, если задуматься, это совершенно уникальные существа! Их магия естественна и легка. Их преданность хозяевам так сильна, что только усиливает их волшебство. И их готовность отдать жизнь за члена рода… думаю, она способна творить чудеса.

— Ага, и Берти метнулся кабанчиком, спас Романа, метнулся еще раз, спас картину с портретом Малфоя-прадедушки, задул Адское пламя…

— Я бы не исключала такой вариант. Но на месте Романа я бы забилась куда подальше, а то и эмигрировала бы потихоньку, чтобы зализать раны и прийти в себя. Ну и во избежание последствий. Министерство магии, может, и отпустило его, хоть и помучало изрядно. Всё-таки не по своей воле убивал. А вот Сметвик и его свита… Быть бы ему подопытным кроликом до конца дней своих. Очень смешно, конечно, — недовольно закончила Гермиона, гневно хмурясь на неприлично ржущего Джастина.

* * *

… После двух недель, большая часть которых была посвящена допросам невыразимцев, Драко ожидал, что и сейчас эта шарманка затянется на несколько часов: бесконечные нудные вопросы о том, что случилось в Мэноре, об их отношениях с Мюрреем, и так далее, и так далее, и так далее. Его затошнило от одной мысли о предстоящем дотошном разговоре с Майкрофтом, который впервые снизошел до личного допроса Малфоя-младшего.

Но первая же реплика главы Отдела тайн выбила его из колеи.

— Ну что, мистер Малфой, — с непривычной для него доброжелательностью заявил невыразимец, — могу вас, наконец, поздравить. Наше расследование в целом подошло к концу, и сегодня же у министра на столе будет по нему полный отчет. В отчете мы, разумеется, уделили внимание и вам. Согласно нашим выводам, вы не имеете никакого отношения к убийствам, совершенным в Мэноре.

Драко не поверил своим ушам:

— Что, серьезно?

Майкрофт развел руками:

— Я сам поражен. Вы что-то имеете против?

— Нет, отчего же. Я просто был уверен, что и в этот раз всех собак вы повесите на Малфоя.

— Ну… — протянул Майкрофт, — надо признать, что и в этот раз мы повесили всех собак на Малфоя. Правда, увы, покойного.

Драко вздрогнул, на миг решив, что речь идёт об отце, но потом понял:

— Этот уб… Мюррей не имеет никакого отношения к нашей семье, — резче, чем хотелось бы, отреагировал он.

— Мэнор решил иначе, — возразил Майкрофт с едва заметной усмешкой.

Драко скривился:

— Вы мне тоже будете рассказывать сказочку про то, что в Мюррея якобы вселился дух нашего фамильного особняка? Такой бред мог родиться только в воспаленном разуме старой ищейки.

— И тем не менее, это так. В архивах нашего отдела есть записи про аналогичные случаи. Правда, их было всего два или три за всю историю. Но факт остается фактом. Родовые замки, поместья, особняки, принадлежащие таким… уважаемым семьям, как ваша, изначально создавались с целью защиты рода. Мы сейчас уже и не представляем, какое количество заклинаний накладывалось на строение, начиная с закладки фундамента. Сильно подозреваю, что нынешние Непростительные рядом с теми заклятиями показались бы детскими игрушками… Такие дома были практически живыми, несли свою службу, защищая своих хозяев. Иногда и после их гибели, к слову. Я как раз вчера в архиве нашел занимательнейшую историю: пару веков назад один маг с помощью яда и парочки заклятий умудрился убить всех членов семьи, с которой враждовал. Но почивал на лаврах он недолго: через пару недель его прикончил магл, принадлежащий к той же семейке.

— И как могучего мага мог убить магл? И… откуда магл в древнем роду? — недоверчиво спросил Драко.

Майкрофт хмыкнул:

— У вас же был гобелен с родовым древом в поместье? Таких мало осталось. У Блэков вот был такой, точно помню. Да и всё, пожалуй. Как на гобелене появлялось имя нового члена семьи, знаете?

— Это общеизвестно, имя наносил глава рода, — пожал плечами Драко.

— Увы, ошибаетесь. Глава рода не наносит на гобелен имя, он представляет нового члена семьи родовому гнезду, по сути духу и хранителю рода, а уж тот сам решает, принимать или не принимать его в род. Так вот, магл, о котором я вам рассказывал, был очень дальним родственником, буквально пара капель волшебной крови в нем от силы затесалась. Но этой капли хватило, чтобы хранитель рода признал его своим и вселился в его тело, чтобы отомстить убийце.

— И что потом стало с маглом?

— Да банально все, закончил жизнь в сумасшедшем доме... Мне и правда жаль, что Мэнор сгорел, мистер Малфой. Произошедшее доказывает, что ваша семья обладала сокровищем необычайной силы, и не сумела удержать. Ваш отец не стал защищать свой дом от Темного Лорда, вы отдали его без боя нашим сотрудникам… — Майкрофт усмехнулся. — И на пороге Мэнора появился в качестве аврора Роман Мюррей. Мы на днях нашли и допросили его тетку. Молодой человек с юности был одержим идеей найти своего биологического отца, но вовсе не затем, чтобы присоединиться к обретенным родственникам. По утверждению тетки, он был одержим поисками некоего имущества, которое было… скажем так, позаимствовано у его матери. Может быть, с этой целью он и устроился в аврорат, чтобы иметь доступ к домам британских магов. Я, кстати, полагаю, мистер Малфой, что сам Роман об имени своего биологического отца понятия не имел, он же не сразу на ваш замок внимание обратил… Ну, возможно, я и ошибаюсь. Главное нам известно: Мюррей какое-то время искал в вашем доме нужное, пользуясь своим аврорским допуском, рылся в библиотеке ночами. Мэнор наблюдал, выжидал... и в один далеко не прекрасный день подмял его волю под себя.

— С целью избавиться от меня? — через силу усмехнулся Драко. — Такие чрезмерные усилия…

— Если вы хотите моего мнения, мистер Малфой, то я полагаю, что большую роль в этих прискорбных событиях сыграл Волдеморт. Сколько он в вашем особняке прожил? Год? Скольких там он пытал, скольких убил? Сколько крови там было пролито… Не могло это не повлиять. Но, впрочем, это могут быть лишь домыслы воспаленного разума старой ищейки.

Майкрофт расписался на пропуске Драко и протянул ему.

— Не буду вас больше задерживать, мистер Малфой.

* * *

Драко остановился неподалеку от входа в больницу святого Мунго и и полез в карман за сигаретами, решив перевести дыхание. Он сжал и снова разжал пальцы, с неудовольствием ощущая, как они едва заметно подрагивают — общение с главой отдела тайн каждый раз выпивало все его силы и самообладание.

На этом — всё? Неужели всё? Неужели с бесконечными допросами покончено? Неужели теперь про Министерство Магии можно забыть как про страшный сон? Последние дни слились у него в памяти в одни нескончаемые сутки, похожие на тягучий кошмар, начавшийся с того момента, как он увидел падающую Гермиону.

Все эти дни он хотел попасть в Мунго, чтобы ее увидеть и своими глазами удостовериться, что с ней всё в порядке. Пока шло расследование, все попытки прорваться к ней оставались безуспешными: его даже на порог больницы не пускали. Манекен в витрине заброшенного универмага «Чист и Лозоход лимитед» в ответ на все обращения Драко к нему изрекал только одно слово “Запрещено”. Кем запрещено к гадалке ходить не надо: невыразимцы постарались. Зато сейчас пусть только попробуют не пустить. Драко отправился в Мунго сразу, как только вышел из Министерства.

Надо отдать должное невыразимцам, работали они действительно оперативно. В этот раз Стрём, услышав от Малфоя “Я к Гермионе Грейнджер”, кивнул в ответ и поманил пальцем.

В приёмном отделении шаткая деревянная мебель для посетителей не менялась, наверное, уже сотню лет. Драко мельком усмехнулся, вспомнив о щедрых “пожертвованиях” отца для больницы — все деньги, наверняка, осели в карманах Фаджа.

Он подошел к стойке с табличкой “Справка”. Уставшая целительница средних лет недружелюбно глянула на него поверх очков:

— Могу чем-то помочь, молодой человек? — судя по голосу, помогать у нее не было ни малейшего желания.

— Добрый день, я к Гермионе Грейнджер.

Целительница, что-то ворча себе под нос, достала список пациентов и отыскала там нужную фамилию. Пятый этаж, первая палата.

Драко коротко поблагодарил целительницу и направился к лестнице. Внезапно ноги его будто обдало порывом ветра. Он резко обернулся, автоматически выдернув волшебную палочку из кармана и целясь ею в нападающего. Целительница за стойкой опустила свою волшебную палочку и мрачно буркнула:

— А ноги Чистящим заклинанием за вас Мерлин вытирать будет, да?..

Драко шепотом чертыхнулся, убирая палочку обратно в карман. Хорош он: от обычного “Экскуро” уже шарахается. Пальнул бы сейчас в целях обороны Петрификусом и привет, снова под следствие…

Драко заглянул в палату и не смог удержаться от улыбки: ну, разумеется, она опять зарылась в книгу. Сидит, привычно скрестив ноги по-турецки, накручивает челку на палец, кутается в слишком большую для тонкой фигурки пижаму. От этого зрелища у Драко ёкнуло сердце. Он постучал костяшками по двери:

— Не отвлекаю?

Гермиона вскинула на него взгляд. На осунувшемся за время болезни лице черные глазищи казались еще больше.

— Ну, думаю, я могу уделить тебе минутку, — серьезно заявила она, со стуком захлопнув лежащий на коленях том. Из книги вырвалось облачко пыли, и Гермиона чихнула. Тут же в палату, чуть не сбив Драко с ног, ворвался целитель, судя по цвету халата — практикант.

— Вам плохо, мисс Грейнджер? — с плохо скрываемой надеждой осведомился он.

— Нет-нет, всё в порядке, мистер Ковальски, — махнула рукой Гермиона, убирая книгу на тумбочку. — В нашем архиве не слишком часто убираются, как я погляжу.

Ковальски, чуть помедлив, вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

— Вижу, ты и тут вниманием не обделена.

— Скучно им. В этом отделении я да Финч-Флетчли за весь год — единственные пациенты, представляешь?

— Финч-Флетчли? Так я помешал вашему уединению? — Драко прошелся по палате.

— Не неси чушь, — коротко посоветовала Гермиона.

Драко, помедлив, уселся на стул рядом с кроватью.

— Как ты? — спросил он и сам поморщился от того, как сухо это прозвучало.

— Прекрасно, — таким же чужим голосом ответила Гермиона. — Главный целитель лично занимался моим восстановлением. Говорит, через пару-тройку дней, если всё будет хорошо, выпишут... А у тебя как дела?

— Отлично. Только что говорил с Майкрофтом, дело закрывают. С меня все обвинения сняты, признали, что все убийства в Мэноре совершил Мюррей.

Они помолчали. Драко с нарастающей тоской подумал, что пришел сюда зря и надо ретироваться.

— Я пойду, — буркнул он, не глядя на Гермиону. Начал подниматься — и тут же Гермиона рывком дернула его за руку к себе, так, что он практически упал на кровать рядом с ней.

— Куда собрался? — сердито поинтересовалась она, обхватывая его лицо ладонями и пристально всматриваясь.

Драко обхватил ее за талию и прижался лбом к её лбу.

— Домой, куда еще.

— Прости, что напоминаю, но дом у тебя вроде бы не так давно сгорел.

Драко невольно фыркнул:

— Точно, что-то такое было.

Каким неуловимым движением Гермиона забралась к нему на колени, Драко и сам не заметил — но сидеть, держа ее в своих руках было самым правильным, что он мог сделать.

— У меня есть к тебе предложение, Малфой. Раз ты пока без крова, можешь пожить у меня. Заодно пыль к моему возвращению вытрешь.

— Весьма интересное предложение, Грейнджер, — в тон ей ответил Драко, стараясь как можно незаметнее пробраться рукой под пижамную куртку, чтобы провести пальцами по обнаженной спине. — Но у меня есть еще домишко в Лондоне есть… Ай!

Гермиона довольно чувствительно укусила его в шею.

— Тогда можешь валить туда прямо сейчас.

— Только вместе с тобой, дорогая. А квартирант твой мне за твое похищение глаза не выцарапает?

— Котика испугался, Малфой? Не бойся. С Живоглотом я как-нибудь договорюсь.