Мои прекрасные леди (джен)

Сержант Сибранд Азуа адресовал коммандеру Куинн нарочито раздражающую ухмылку и выдержал паузу, ожидая, когда же она перейдет к делу.

Ему всегда нравилось иметь дело с Куинн, воистину потрясающей женщиной. Прекрасным было не только ее лицо, по-своему являвшееся таким же произведением искусства, как и его собственный геном. Но это лицо оживляла еще и свирепость, энергия, безжалостность. Куинн тоже бывала к нему неравнодушна. Пару лет назад, когда они оба были в одном звании, а флот застрял на одной на редкость скучной станции для ремонта, они переспали. Сибранд до сих пор немного сожалел, что больше они не близки. Лишь несколько человек на дендарийском флоте — считая и мужчин, и женщин — подходили под его стандарты сексуального партнера, а Бел Торн ему отказал. Однако теперь адмирал Нейсмит ввел свои новые правила насчет неуставных отношений, и Куинн с досадной ревностностью их придерживалась.

Жаль Куинн. Нейсмит явно намеревался не позволить никому другому влезть в ее постель, пока он не может этого сделать сам. По отношению ко всем троим — самому Нейсмиту, Куинн и Сибранду — это было нечестно. И, в любом случае, эта предосторожность уже запоздала. Он расплылся в улыбке.

— Почему ты до сих пор остаешься с нами? — начала Куинн разговор со внезапного вопроса. В нем не звучало такого ужаса, как в обычном нейсмитовском: "Боже правый, как, ты до сих пор тут?" — но все же… Он последним из цетагандийцев задержался на флоте. И тот самый вопрос ему уже задавало множество людей. Правда, Куинн — в первый раз.

— Вернуться домой было бы весьма неудобно, — ответил он, решив проявить чуть больше честности, чем обычно. — А так на моем счету набирается больше очков.

— На счету? — она подняла брови.

— Ну, пока не до конца. Но мы его сравняем.

— А в чем твой выигрыш?

— Меня не зарезали в переулке. — Он пожал плечами. — Довольно обычная судьба для солдат из наемного отряда.

— Что у вас там, родовая вражда? — поинтересовалась Куинн. Интересно, что она вообще знает о гемах. Похоже, немного.

— Что-то вроде. Но я в своем клане остался практически последним. Нас никогда не было достаточно много, чтобы начинать кровную месть, однако у нас всегда были опасные враги.

Она приподняла бровь.

— Большую их часть я завел самостоятельно, это так, — признался он. — Поэтому в свое время присоединиться к группе соискателей боевого крещения показалось мне разумным решением. Я определенно не мог оставаться дома.

— Обычно цетагандийские гемы не идут в наемники.

— Ты считаешь, мои товарищи по отряду были боевыми гем-собратьями?

Она помолчала и уточнила:

— Но они же носили гем-грим?

— Кое-кто из них действительно был гемом по праву, как я. Другие по крови происходили от гемов и желали заслужить это звание для себя. А третьи и вовсе не имели к гемам никакого отношения. А ты разве не знала?

— Нет, — призналась она.

— Хотя наемниками они были на самом деле. Ты в курсе, что гем-собрат по праву — это мужчина чистой крови, который сразил в битве достойного противника?

— Мужчина? Никаких женщин?

— Обычно не бывает, кроме семьи. Гем-собратья — воины, и женщин среди них можно по пальцам пересчитать. У леди свои интересы, страсти и движущие мотивы. Но собрат-гем обязан получить боевое крещение, то есть сразить в бою или равного себе, или инопланетника. Те не-гемы, которые находятся под рукой Императора — не противники, их убийство не приносит чести. Сын гема считается гемом, его жена и дочь клана — тоже, но если гем не прошел посвящения кровью, то уже его собственные сыновья такого титула не получат. А у нас дома для боевого крещения слишком мало возможностей, особенно для членов низкоранговых кланов, избегающих вендетты, и для мужчин чистой крови, но не имеющих своей семьи. Так что, помимо гем-воинов на службе императора, кланового ополчения и полуофициальных военных советников, есть еще такие, как наш злосчастный центурий-капитан Резник. "Свободные художники". Он сам был непригоден к мало-мальски существенным военным действиям и потому привлекал к себе только низших из низших.

— Так почему же ты?.. — Куинн откинулась в кресле, закинув руки за голову.

— Скажем так, мне потребовалось очень быстро покинуть пределы Империи.

— Я удивлена, что ты у нас не записался на офицерские курсы. У тебя наверняка есть нужный опыт.

— Не хочу подниматься так высоко. На моем нынешнем месте и жалование более чем подходящее, и задания... интересные.

Куинн внимательно разглядывала его.

— Может так случиться, что в ближайшем будущем мне придется выдавать себя за гем-женщину. Как полагаешь, у меня получится?

«Так вот в чем дело».

— Нет.

— Почему?

Он улыбнулся еще шире.

— Ты пахнешь неправильно.

— Я… пахну?

— Всех гемы должны иметь определенный минимум генетических модификаций, чтобы иметь право называться чистыми. Одна из важнейших — это разнообразные генетические компоненты телесного запаха. У тебя в этом смысле обычные галактические модификации... если честно, непосвященных ты бы обманула, но любой гем немедленно заподозрил бы неладное. Не обязательно на сознательном уровне, но самозванцев мы чуем.

— А кто-нибудь еще из дендарийцев сможет сойти за гема?

— Не считая меня? — поддразнил он. — Нет, никто.

— Я бы предпочла не использовать в этом деле тебя. Ну, ты понимаешь причину.

Он пожал плечами.

— Ближе к границам империи у нас не видят ничего незаконного в том, что гем сражается против гема. Тот, кто не может победить честно, чести и не заслуживает. Я не стану вревать против императора, но не думаю, чтобы какое-нибудь из ваших действий затронуло его интересы. А уж если вы перейдете ему дорогу, я стану самой меньшей из ваших забот. Но знаешь, большинство цетагандийцев — не гемы, не потомки специально очищенных линий. Если кое-кого из дендарийцев тщательно натаскать, сойдет за имперского подданного.

— Кто именно?

Он подумал.

— Капитан Ботари-Джезек, к примеру.

Куинн не улыбнулась и не выглядела удивленной.

— Дело снова в запахе. — Он усмехнулся. — Она — не чистокровная барраярка. Кто она такая, точно не скажу, но определенно не чистокровная. Барраярцы воняют. Никто и никогда не просеивал их гены. Их запах совершенно четко различим. А ее — нет. Можно предположить (как делал и я, пока не увидел ее отца), что она — прошедший генную коррекцию потомок кого-то из многочисленных беженцев, ранее осевших в нижних классах империи. У нее почти правильный выговор, и акцент со временем делается все слабее. К тому же для барраярки она слишком хорошенькая.

— А не заподозрят ли ее в нелояльности?

Он рассмеялся.

— Ты ведь никогда не встречала ни одного из "наших" барраярцев? Но все же вам потребуется тщательная тренировка. Дело намного сложнее, чем тебе кажется.

— Вызываешься помочь, Азуа?

Он не собирался облегчать ей задачу.

— Только если ты попросишь, коммандер.

Ее сердитый взгляд был весьма впечатляющим.

— Благородный и досточтимый сержант, не будете ли вы столь любезны поделиться с нами добродетелями, присущими вашей высшей расе?

Его губы дрогнули в усмешке:

— О, коммандер Куинн, да вы прелесть. Это может оказаться забавно.