Заметки в дорожной пыли (джен)

...Мы все живем в своих мирах...

Где небоскребы или замки,

Кареты, парусники, танки

Построив в розовых мечтах...

...Мы все живем в своих мирах...

А. Зайцев

Что остается делать, когда жизнь меняется? Не радикально, нет, а так, слегка. Всего ничего — женщина, которую ты неоднократно предупреждал, что ничего кроме статуса «временная подруга» ей не светит, в очередной раз завела разговор о браке. Впрочем, теперь можно смело утверждать, что подруга бывшая, а вместо приятного вечера образовался вечер свободный.

Такие или почти такие мысли, вероятно, крутились в голове неспешно прогуливающегося по улицам молодого человека. Впрочем, гулял он недолго — до первого заведения, которое по привычке назвал кабаком. С умеренным обслуживанием, умеренным качеством подаваемого, умеренными ценами и умеренным шумом в полутемном зале. В общем, средненькое такое кафе.

Девушку он заметил только тогда, когда она уже уходила. Она тоже была средненькая. Лет семнадцать-восемнадцать, с неброской внешностью и, как ему показалось, не слишком привычной к пребыванию в подобных заведениях, по крайней мере, в одиночку. Но задумываться об этом не стал. А потом услышал шум с улицы: там кого-то били.

Вышел он один — посетители, скорее всего, не услышали «ничего такого» из-за музыки внутри помещения, и стал свидетелем вполне обычной картины. Группа придурковатых подростков решила приятно провести поздний вечер и прицепилась к девушке. Впрочем, один уже лежал в сторонке, свернувшись калачиком и тихо поскуливая, но и оставшихся двоих было многовато для девчонки, даже если она и владела азами какой-то борьбы.

Конечно же, он вмешался, не мог не вмешаться, когда толпа нападает на одного. Тем более, когда этот один — девушка.

Когда подростки прилегли отдохнуть рядом с притихшим сотоварищем, он предложил проводить девушку. И всю дорогу приглядывался к ней. Девушка, назвавшаяся Машей, не стала с томным восхищением вешаться спасителю на шею, не стала плакать или жаловаться на судьбу. Она только негодовала из-за того, что попала в такую дурацкую, по ее словам, ситуацию, и злилась на сломавшийся каблук новых туфлей, которые «кто знает, могли бы стать любимыми, но не срослось!» Из разговора же он узнал, что у нее сегодня был день рождения, но отмечать его как это принято у людей, она не хотела, и родственники согласились с этим ее решением.

— И вообще, жуткая, если вдуматься, традиция — радоваться тому, что человек на год ближе к смерти! Раэлл, почему вы смеетесь?! Я совершенно серьезно говорю! — Однако глаза ее смеялись, да и на губах угадывалась улыбка. — Прав был тот, кто сказал, что двадцать лет бывает раз в жизни, а восемьдесят и того реже…

Он рассмеялся, вторя ей, а потом подумал и предложил научить ее защищаться. Причем защищаться правильно, а не так, как у нее пока получалось. Она просияла и стала сбивчиво благодарить, на что он ответил самым зловещим голосом, на какой только был способен, что пройдет всего лишь несколько дней, и благодарность исчезнет, как весенний снег под жаркими лучами солнца, но будет уже поздно.

— Ну и пусть, — беспечно ответила Маша. — Мама всегда говорила, что держать меня надо в ежовых рукавицах, но у нее то духу не хватает, то времени. Так что до утра?

А утром он понял, что ночью она просто не разглядела своего спасителя. Единственного и неповторимого. Ведь в этом городе других эльдрим нет.

* * *

«Когда ты дура, это надолго. Потом пройдет, наверное — с возрастом или со смертью», — думала Маша, круглыми от изумления глазами глядя на дожидающегося ее у калитки мужчину.

Он был хорош собой. Нет, не так. Он был воплощением девичьей мечты: высокий, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, спокойно и чуть насмешливо взирающий на замершую девушку как выразился бы какой-нибудь поэт-романтик «большими нечеловеческими глазами цвета осеннего неба». Синими то есть. Ожившая сказка. Эльрим.

Перед глазами всплывают строки из учебника по разумным расам Внешних миров: «Эльрим (мн. число эльдрим) — раса Внешнего мира, является доминирующей в мире Эстанесса. Большинство эльдрим обладают врожденным магическим даром».

Потом Маша вспомнила, что в Академии, расположенной буквально в нескольких десятках минутах езды от школы есть преподаватель-эльрим. Но в такое совпадение, как встреча иномирца на ночной улице попросту не верилось.

Моде на иномирянское было уже лет пятьдесят, если не больше, подражали многому: детям давали непривычные имена, с удовольствием носили необычную одежду, некоторые даже пластические операции себе делали. Не удивительно, что услышав имя Раэлл, Маше и в голову не пришло, что он может быть не человеком. Изящным и обманчиво-хрупким. Обманчиво — потому что лук эльдрим не всякий натянуть способен. Да и их любимыми парными мечами долго не всякий помашет. Маше приходилось и пытаться лук натянуть, и размахивать, причем только одним. Руки у нее, конечно, не отвалились после этого, но болели преизрядно.

«Кажется, на свое шестнадцатилетие я получила в подарок настоящее чудо!»

Именно эта мысль крутилась в голове у Маши всю первую тренировку. Она довольно быстро пришла в себя после первоначального ступора, вызванного скорее неожиданностью встречи, чем наличием иномирца в, так сказать, зоне доступности. Никаких иллюзий по поводу своей внешности Маша не питала: таких как она пруд пруди, раз глянешь и потом не оглянешься. Поэтому сразу настроилась на то, что для Раэлла она сможет быть только ученицей. Ну, может быть, еще и другом, но вот о чем-то большем и думать не стоит. Даже если очень хочется.

Утром болело все: руки и ноги, пресс, спина, голова, кости, зубы, волосы… Ну, или казалось, что все болит. Только упрямство и нежелание уронить себя в глазах идеала заставили Машу выползти из дома и, чуть не плача от ноющей боли в мышцах, отправиться на вторую тренировку. Потом на третью, четвертую, пятую… А через полтора месяца она уже вполне бодро пробегала разминочную дистанцию, делала комплекс растяжек и училась «защищать себя всем, чем только можно, только палку в руки пока брать все же не стоит».

Выпускные тесты она написала не все на «отлично», но заслуженно гордилась высшим баллом по математике. Особенно если учитывать то, что после окончания школы Маша собиралась поступать не куда-нибудь, а в Академию. Вообще-то, официально это заведение называлось длинно, скучно и не так звучно: Высшее училище Военно-Воздушных и Космических Сил (ВВиКС), но все привыкли звать его Академией. Как однажды пошутил отец, после этого заведения прямая дорога либо в генералы, либо в академики. Сам он, правда, еще полковник, но ему до отставки далеко. Брат как раз заканчивал сие заведение, так что когда Маша заявила, что тоже будет туда поступать, семья одобрила. Только мама сказала, что не завидует преподавателям, и что она рада, что уже там не преподает. Однако это не помешало родственничкам и гонять любимую дочь и сестру по необходимым для поступления предметам, готовя к поступлению, и выступать в роли строгих экзаменаторов. Зато вступительные экзамены дались легко, и Маша довольно улыбалась, глядя на строчку в списках поступивших: «Танаева Мария, зачислена».

31 августа она дисциплинированно явилась в Академию, ознакомилась с правилами поведения и пошла вселяться в общежитие. Комната была похожа на двухместный номер в бюджетной гостинице: две кровати, шкаф, столы, несколько стульев. Маша как раз закончила раскладывать и развешивать вещи, когда в дверь негромко постучали, а потом на пороге появилась девушка с сумкой через плечо.

— Приветик, — она улыбнулась. — Меня тоже в эту комнату направили.

Маша улыбнулась в ответ и кивнула.

— Меня зовут Наталья, но все называют Натка.

Имя ей очень шло. Она была из тех, кого называют «уютная»: с короткими светлыми волосами и приветливой улыбкой, с ладной фигуркой — Маша даже немного взгрустнула, ибо брат именовал ее не иначе как «змея в скафандре». Но рядом с Наткой, судя по всему, долго грустить было невозможно.

— А ты откуда? — Натка критически оглядела висящие в шкафу вещи и продолжила знакомство. — Ты где жила до поступления?

— В Новосибирске. В нашей семье все прошли через Академию, так что это вроде традиции — получать здесь диплом.

— А я из Кургана. Ой, — всполошилась вдруг Натка, — меня же там родственники ждут! — и она выскочила из комнаты.

Вернулась минут через двадцать, прямо-таки переполненная новыми впечатлениями:

— Представляешь, я эльфа сейчас видела. Иду по коридору, а он навстречу. Высокий такой блондинчик, волосы длинные, и глазищи синие в пол-лица...

— Угу. Только он не эльф, — почти на автомате поправила ее Маша, — а эльрим, множественное число эльдрим. Звать Раэллорим’д’эр’Ллиэль. На занятиях просто зверь.

— Ты его знаешь?! Откуда? — буквально вытаращила глаза Натка.

— Мне брат рассказывал, — смутилась Маша. — Он у него учился.

Владимир действительно кое-что рассказывал, но основным источником информации был, естественно, сам Раэлл. Преподавал он на старших курсах предметы, которые назывались «Выживание в экстремальных условиях» и «Ведение боевых действий малыми группами». На заинтересованные вопросы Маши он ответил, что правильнее это бы назвать «Как не сдохнуть врагам назло» и «Как угробить побольше врагов, когда друзья твои далеко». А дают их так поздно потому, что тем, кто выжил к четвертому курсу, можно открыть главную тайну эльдрим: выжить можно везде, даже у людоеда в... за пазухой. А на пятом можно учить такому, потому что там уже люди сознательные и не будут пытаться попробовать все на преподах. И вообще, еще растяжка, а то болтает много. И еще пару кружочков, так, для общего развития.

Девушка встряхнула головой, отгоняя воспоминания, и критически оглядела уже почти обжитую комнату, а потом уверенно произнесла:

— Знаешь, форму лучше на стул повесить, а не в шкаф.

— Почему?

— А могут ночью учебную тревогу устроить. Чтобы проверить боеготовность.

— Спасибо. — Натка немного помолчала, перевешивая форму, но потом спросила.— А что ты еще об этих... эльдримах знаешь?

— Не эльдримах, а эльдрим, — поправила ее Маша. — Я же говорю: единственное число — эльрим, множественное — эльдрим. Что все знают, то и я знаю. У нас в этом семестре уже «Разумные расы Внешних Миров» будут. Там больше расскажут.

— А ты откуда знаешь?

— Брат в этом году закончил Академию, и мать преподавала раньше. А что?

— А правда, что они бессмертные?

— Не знаю. Спрошу в выходные, — пообещала Маша и пояснила: — Нам же на выходные увольнительные дают. Кроме тех, кто проштрафился…

А утром Натка была в шоке: она проснулась во время машиной разминки, во время растяжек.

— Ты чего это, а? — выдавила она, ставя челюсть на место.

— Занимаюсь.

— Так ведь зарядка того, позже.

— Мне наставник велел самостоятельно заниматься. Он по воскресеньям проверять будет.

Натка некоторое время смотрела на Машу, потом сочувствующе вздохнула.

— Хочешь, научу?— щедро предложила Маша.— Вместе веселее будет.

— Добрая ты, — отрицательно замотала головой Натка. — Мне даже смотреть на тебя больно, не то что над собой такие измывательства творить.

Так и повелось — Маша просыпалась раньше, делала свою «ужасную зарядку», будила Натку и они вместе отправлялись на занятия.

Про Наткин вопрос Маша не забыла и Раэллу допрос устроила на первой же тренировке, потому что, во-первых, надо было выполнить данное Натке обещание, а во-вторых, ей и самой было интересно.

— Раэлл, а правда, что эльдрим бессмертны? — пыхтя, как домовитый еж, поинтересовалась Маша.

— А ты что, уже убить меня мечтаешь? — в притворном удивлении поглядел на нее Раэлл. — Руку поправь. И за дыханием следи.

— А ты перестань меня смешить, — насупилась девушка. — И вообще, сейчас убивать тебя уже поздно.

— Почему?

— Убивать тебя нужно было на второй тренировке, да только все болело. А сейчас я понимаю, что смогу тебя достать, лишь позанимавшись лет тридцать.

Он о чем-то задумался, потом решительно тряхнул головой.

— Нет, не получится, я увернусь. А если серьезно, эльдрим просто живут дольше людей, — Раэлл печально вздохнул. — Но если внезапно и в спину, то могут и намного короче. — Помолчал, думая о чем-то своем, а потом поинтересовался: — А все-таки, почему вдруг такой интерес?

— Подруга спросила, Натка.

— Это та, которая волосы стричь не хотела? — усмехнулся он.

Эта история достигла ушей курсантов очень быстро. Одна из первых красавиц курса, гордившаяся копной волос чуть ли не по колено длиной, с ужасом узнала, что курсантам эти самые волосы положено стричь. Подробностей не знали, но по слухам, она закатила куратору грандиозную истерику, грозила страшными карами, ссылалась на то, что преподаватели тоже носят длинные волосы, но все же появилась на следующий день с модельной стрижкой.

— Нет, другая, — фыркнула Маша. — А откуда ты знаешь про волосы?

— Все очень просто, — усмехнулся Раэлл. — Меня вызывал наш новый директор и интересовался, почему у меня волосы неуставной длины, мол, плохой пример курсантам подаю. Пришлось объяснить, что это так у нас положено. — Он преувеличенно печально вздохнул и укоризненно посмотрел на смеющуюся Машу. — Не смейся, — но сам не выдержал и улыбнулся. — Ну что я еще мог сказать? Что лучше «Расы» учить надо было? Так, отжимания. Еще двадцать, а то ржешь, как лошадь.

Маша открыла было рот для следующего вопроса, но он опередил ее:

— Умею я верхом ездить, умею. Я же получил классическое воспитание... — И не давая вставить ни слова, быстро произнес: — Это значит лук, фехтование, рукопашный бой, огнестрел, новейшее оружие, танцы, основы стихосложения, верховая езда, пилотирование малых кораблей... ладно, оставим традиционное воспитание в покое. А про директора — и где его такого выкопали, и чем прежний не угодил?

— На повышение пошел, — ответила Маша, которая знала об этом от мамы.

— Жаль, — печально вздохнул Раэлл. — Но это не дает права отвлекаться от тренировки.

Взгляд со стороны. Наталья Ильская

Ну, что курсант Ильская — ты учишься в Академии. Ты все-таки в нее поступила. Ур-р-ра!!!

Уже зима на носу, а я все еще не верю, что мне это удалось. Я учусь здесь в училище ВВиКС на дипфаке (тьфу три раза, специализация-то начнется только с третьего семестра, сейчас всему потоку читают общие курсы). Осталось всего ничего: начать и кончить. Но не будем о грустном, еще до первой сессии дожить надо. Да и не так страшен черт, я все-таки не последняя в группе… У меня все получится. А потом я стану дипломатом, настоящим, внешником… Нет, сначала я вернусь домой в Курган и буду работать в Посольстве Внешних Миров, а потом…

Хлопнувшая дверь оторвала меня от мечтаний о блестящем будущем и от учебника, уже час открытого на одном и том же развороте. В комнату влетела Машка. И как это у нее получается возвращаться из увольнения чуть ли не в последнюю секунду?!

— Натка, привет. Ты давно вернулась?!

— Угу, уже часа три как. Сразу из аэропорта сюда. Погода дурацкая, и шляться по городу не хотелось.

— А что ко мне не зашла, у меня мама сейчас дома, я ведь тебе говорила.

— Маш, горе ты мое. Ну, мама дома, а ты?

— Я?! Нет, у меня тренировка, я была у Наставника.

Она так и говорила всегда — с большой буквы и, кажется, с восклицательными знаками. Больше ничего о ее Наставнике узнать не удалось. Она даже имени его ни разу не назвала, а это уже "клиника". Он ведь наверняка старый…

Вообще-то мне повезло с соседкой. Я уж не говорю, что вдвоем легче готовиться к занятиям. Если бы не она, мне пришлось намного тяжелее, особенно вначале. Она, кажется, еще до поступления все тут знала, еще бы, ее мама тут преподавала. Эльза Танаева, Машкина мама, самый настоящий военный дипломат-внешник, у нее даже орден есть. Да и отец ее тоже офицер, полковник. И в Академию она пошла по традиции, ужас. Я сначала думала, что она будет зазнаваться, а в результате мы подружились. Она, правда, не от мира сего, одни ее тренировки чего стоят… Из нас и так на физре все жилы выматывают, а она еще и дополнительно над собой издевается. Дескать, Наставник велел. Кошмар, одним словом! И еще она ни в кого не влюбляется, даже в преподавателя Раэлла, а уж в него влюблены все девчонки и со всех курсов. А у Машки на устах только ее НАСТАВНИК, со всеми большими буквами. Вот.

А с преподавателем Раэллом я недавно столкнулась, когда на пару почти опаздывала, и он мне сказал… Я зажмурилась от воспоминания: он удержал меня за плечи, когда я уже попыталась полететь с лестницы, и сказал: «Внимательней смотрите под ноги, курсант Ильская». Интересно, откуда он знает мое имя — он преподает же только на старших курсах…

* * *

Сессия, как это обычно бывает, подкралась совершенно незаметно. Это сначала первокурсники внимательно следят за календарем, некоторые даже дни зачеркивают, но потом их затягивает круговорот дел, занятий, новой информации, и только за несколько дней до конца семестра словно холодной водой окатывает: «Сессия? Уже?!»

Экзаменов Маша не боялась. И, что важно, экзаменаторов тоже. Но знать, что полученная на занятиях информация усвоилась и уложилась в систему — это одно, а переживать перед сдачей первой сессии — совершенно другое. А еще если добавить к волнению смутные предчувствия, то получится воистину гремучая смесь, которая может взорваться в любой момент. Но время шло, экзамены сдавались, как крохотные гарнизоны старинных крепостей огромной армии старинных же захватчиков, и к концу сессии Маша расслабилась совершенно, особенно когда остался последний экзамен — любимые и даже обожаемые «Расы Внешних Миров».

Уже предвкушая отдых и каникулы, Маша вошла в аудиторию, взяла билет и похолодела: ответ на первый вопрос знала превосходно, а вот на второй…

Рас во Внешних Мирах было множество, и существовало несколько теорий об их происхождении. Были разные классификации, воззрения, спорные вопросы, обоснования… О некоторых расах в учебном курсе лишь упоминалось, по некоторым читались отдельные лекции, и не всегда это были расы многочисленные. И одной из таких рас были файрэллы. Об их численности до сих пор не умолкали споры, зато остальных сведений хватало за глаза, по крайне мере, для Маши. Она довольно небезосновательно считала их монстрами, а потому сведения о них оседали в памяти крайне неохотно. И по закону вселенской подлости, именно о файрэллах предстояло рассказывать.

Маша быстро набросала план ответа на первый вопрос, а потом стала вспоминать и записывать ответ на второй. Через полчаса, к началу опроса, у нее был уже почти готов ответ на весь билет, и Маша решила немного передохнуть и послушать ответы сокурсников.

Услышав, что досталось первому из отвечающих, Маша была готова взвыть от несправедливости. Классификация миров по Церлону Бергосу! Настолько простая и понятная классификация, что рассказывать про нее было сплошным удовольствием. А что нес Андрюшка? Нет, он, конечно, учился он не особо напрягаясь, звезд с неба не хватал, но и кандидатом на «вылет» не был, зато мог уговорить работать ту технику, которая почему-то работать не хотела.

— Насчитывается несколько основных типов миров, — тяжело вздыхая, рассказывал Андрей. — Первый — миры магические. У них очень большое магическое поле, поэтому магия очень развита. Второй тип — технические. Магическое поле незначительное, поэтому магия не очень развита. Есть миры смешанные, где магическое поле разного размера, поэтому магия... эээ…

— Развита по-разному, — пришел ему на помощь экзаменатор. — Столь оригинальную версию слышу впервые. Дальше.

— В качестве магического мира можно назвать мир Эстанэссэ,— слегка оживился Андрей. — Практически любой житель этого мира магически одарен. Коренные жители обладают врожденной магией. Наша Земля относится к техническим мирам. Наши жители, попадая в магические миры, могут стать магами очень редко.

— Оставим магию в покое.

— Развитие общества имеет различия. В мирах первого типа общество застыло примерно на уровне нашего средневековья...

— Вы уверены? — уточнил преподаватель, и довольно кивнул, когда Андрей отрицательно покачал головой. — Это хорошо, что нет. Я в очередной раз повторяю, что проводить параллели с Землей не стоит.

Маша припомнила, как мама рассказывала, что почти все первокурсники совершают эту ошибку — сначала называют знакомыми терминами внешне схожие с земными явления, а потом и отождествляют их. Некоторые так и продолжают заблуждаться, некоторые быстро исправляются… И хорошо, если не совершают при этом фатальных ошибок.

Между тем перед экзаменатором села Натка и довольно бодро затараторила про эльдрим:

— Это доминирующая раса мира Эстанэссэ. Имеются незначительные отличия от людей, например, глаза...

— О внешности не надо, — быстро перебил ее экзаменатор. — Нет нужды описывать преподавателя Раэлла. Государственный строй и внутреннее строение, пожалуйста. Галерка, отставить смех! Строение общества, а не тела.

— Вся планета представляет единое государство, — с нескрываемой обидой произнесла Натка, всем видом показывая, что могла бы рассказать по теме гораздо больше, чем выслушал преподаватель. — Существует деление на олва, или ветви. Во главе государства на данный момент находится ветвь Арьел. Далее по влиянию следуют ветви Ллиэль, Илас, Эорал и другие. Всего двадцать одна ветвь. Во главе ветви хэру, или владыка. Его дети имеют титул арьон и считаются наследниками первой очереди, далее нуэро — дети брата или сестры, наследники второй очереди. Если наследников нет, после смерти хэру правителя выбирает совет клана…

— Достаточно. Внешняя политика.

— На данный момент самые большие трения идут с миром Аркаир, населенном людьми и аркайрами…

Маша тяжело вздохнула и еще раз проверила свой ответ, в надежде на то, что вспомнится еще хоть что-нибудь. Увы, надежды были тщетны, и Маша, дождавшись пока Натка получит заслуженное «отлично» и радостно выскочит за дверь, встала и пошла к месту экзекуции.

— Курсант Мария Танаева. Вопрос номер один…

Маша отвечала спокойно и обстоятельно, втайне надеясь на чудо — экзаменатор не вспомнит о втором вопросе. Ведь бывают же чудеса?! Не повезло…

— Достаточно, второй вопрос.

— Файрэлл — самоназвание существ, питающихся кровью, — сдержав мученический стон, приступила к ответу Маша. — Они появляются путем двойной инициации. Во время первой в кровь инициируемого через укус случайным образом вводится специальная жидкость, которая вырабатывается в специальных железах, некоторым образом меняющая организм инициируемого, — Маша перевела дыхание и продолжила: — Вторая инициация — кровью. Ее способен, но не всегда, пережить лишь тот, кто прошел первую. В результате организм полностью меняется. Возможны две формы — человекоподобная и боевая. В обеих формах сила превышает не только человеческую, но и большинство рас человекоразмера, прекрасная регенерация, превосходное ночное зрение… Из недостатков — плохая переносимость ультрафиолета, деревянного оружия, непереносимость символов веры, особенно в руках искренне верующего. Чаще всего живут отдельно друг от друга. Существует деление на кланы. Теоретически главе клана подчиняются все другие, но на практике это не так.

— Вы забыли кое-что, — поняв, что Маша не собирается продолжать свой ответ, негромко подсказал преподаватель. — Кто такие Высшие? Вы не упомянули о них.

— Ах, да, — оживилась Маша. — Высшие файрэллы — более высокоорганизованная форма жизни...

— Жизни? — не удержался экзаменатор. — Вспомните семинар, посвященный спорам по классификации нежити.

— Извините. Высшие файрэллы спокойно переносят ультрафиолет, символы веры оставляют ожоги, полностью исчезающие примерно через сутки после контакта…

— Достаточно, Мария. Не ожидал от вас такого ответа. Ставлю вам отлично, но только учитывая вашу работу во время семестра и ваш великолепный ответ на первый вопрос.

Маша с облегчением выдохнула. Ее сил хватило лишь на то, чтоб добрести до комнаты и рухнуть на кровать. Натка, обрадовавшись приходу подруги, тут же присела рядом и стала тараторить, не иначе как выплескивая нервное напряжение:

— Ох, Машка, я уж думала не переживу этого экзамена по "Расам". Хорошо хоть мне эльдрим попались. А тебе что попалось?

— Файрэллы, чтоб их, — простонала Маша. — Чуть не завалилась.

Она покосилась на огорошенную подругу и, не удержавшись, нервно хихикнула.

— Вампиры, что ли? — покачала головой Натка. — Ничего себе! Чуть не завалила? — она удивленно поглядела на Машу и с явным недоверием переспросила: — Ты так учила, и чуть не завалила?

— Натка, они не вампиры, — укоризненно проворчала Маша. — И потом, о них я плохо запомнила. Злые они.

Натка хмыкнула в ответ на последнюю реплику, а потом покаянно развела руками:

— Да это я так их вампирами, для себя. Ну, чтоб лучше запомнить.

— Ага, для себя. Привыкнешь и все, ляпнешь где-нибудь.— Маша села на кровати и обхватила колени руками. — Недавно Раэлла какая-то девица на очередном званом вечере эльфом назвала, так его потом час успокаивали.

— Что, плохо стало? — не поверила Натка. — Я думала, у них со здоровьем все в порядке.

— Ага, сердце прихватило, — увидев круглые от изумления глаза подруги, Маша снова тихо хихикнула. — Да шучу, шучу. Смеялся он. Хоть и повозмущался для вида. Процедил эдак презрительно: «Я, милочка, реальный и живой, в отличие от этих мифических персонажей. А вам в ваши тридцать уже давно пора перестать читать сказки». И гордо ушел. Ржать. А эту девицу валерьянкой отпаивали. Ей максимум четвертак, она просто комплимент ему хотела сделать. Одни ее отпаивали, другие перед Раэллом с полчаса расшаркивались, чтоб дипломатического скандала не было.

Натка засмеялась, явно представив себе эту сцену, а потом спросила:

— А ты откуда знаешь? Ты что, знакома с ним?

— Мать рассказывала, — снова ложась, ответила Маша. — Родители, оказывается, уже лет десять с ним знакомы.

«Ну да, знакомы, — подумала Маша, прикрывая глаза. — Они тогда и летели вместе с ним на Землю. Мы с братом у деда были почти год — родители в командировке аж на Внешних Мирах, школ там нет, вот и подкинули двух сорванцов старику. Что поделать, если оба предка — военные»...

Каникулы пролетели быстро и не заметно, будто какие-то выходные. Маша только и успела, что с родителями повидаться да в инфосети посидеть немного — и снова началась учеба. А затем и первое наказание.

— Ой, Машка, как же ты одна будешь? — переживала Натка, узнав о том, что Маша на выходные остается в Академии, и явно разрываясь между желанием остаться с подругой и встречей с родными. — Может, он перестанет сердиться?

— Натка, прекрати, — довольно легкомысленно отмахнулась Маша. — Ну, подумаешь, посижу на выходных в Академии. Дома сейчас все равно никого: родители в командировке, а брат уже давно в части.

— Нет, ну надо же было такому случиться, — продолжала ворчать Натка. — Вот стоило всего-то на пару дней в госпиталь попасть, и пожалуйста, ты натворила что-то такое, что тебя лишили увольнительной! — Она сокрушенно покачала головой. — А чего вообще куратор так разозлился?.. Вот ведь зверь!.. А ты лапочку-Раэлла зверем обзывала…

Маша тихо фыркнула, вспомнив, как с неделю назад Раэлл гонял ее на тренировке.

— Ну, рассказывай уже, горе ты мое! — и Натка с решительным видом села напротив Маши.

— Да чего рассказывать-то? — попыталась увильнуть от ответа Маша, но Натка так укоризненно посмотрела на подругу, что пришлось сдаться. — Я на спор по веревке прошла, — призналась Маша. — Веревку натянули от тополя на плацу до окошка спальни под нами, а я по ней…

— С ума сошла?! — воскликнула Натка и вскочила в непритворном ужасе. — Второй этаж! По веревке! На спор!

— Не мельтеши, — слегка поморщилась Маша. — И не кричи. Ничего со мной случиться не могло, я и по канату ходить умею, и правильно падать тоже, даже с такой высоты. И вообще, если бы куратор из кабинета не выглянул, никто бы ничего не узнал.

— Ой, Машка, — сокрушенно вздохнула Натка.— Что-то с тобой не то. Может, мне все-таки с тобой остаться?

— Не надо, — улыбнулась Маша. — Ты мне лучше пирожков от своей мамы привези.

Натка покачала головой и, тяжело вздыхая, пошла собирать сумку, проворчав:

— Счастливая ты, пирожки можешь есть. А я от них полнею.

— А ты занимайся по утрам, — посмеиваясь, предложила Маша.

— Ага, как ты, — поддела ее подруга. — Удивляюсь я тебе, за что такие издевательства над собой творишь? Ладно, циркачи, у них профессия такая, а ты?

— А я привыкла, — широко улыбнулась Маша и гордо вздернула подбородок. — Зато по улицам могу ходить спокойно, потому что троих точно раскидаю. Или уложу. Если, конечно, они сами не занимаются какой-либо борьбой. Правда, те, кто всерьез увлекаются, девчат не задирают.

Она проводила Натку до ворот Академии, картинно помахав платочком, а потом устроилась на кровати с книгой в руках, заранее смирившись с тихими и спокойными выходными. Однако вечером ее ожидал сюрприз.

Взгляд со стороны. Раэлл

Привет. Почему в окно? Для романтики. Ты же за окно пострадала, вот и я решил составить тебе компанию. Я не сумасшедший и я помню, что это третий этаж, но я готовлю спецкурс по основам выживания в городе. И в твое окно совершенно случайно попал. И вообще, сейчас в Академии человек десять всего, и те на симуляторах гоняют в общем зале. Конечно, посмотрел, это разведка называется. И вообще, курсант Танаева, вам положено не задавать глупых вопросов, а радоваться. Директор не узнает. Зуб даю. Почему не ухо? Потому что ухо жалко. Сейчас ужинать будем, а то мне одному скучно. Это не вино, это сок. Представляешь, что будет, если в Академии от тебя запах спиртного унюхают! А бутылка красивая и бокалы тоже для романтики. Ну и разбивай, мне не жалко. Вот, уже улыбаешься, а то мировая скорбь на лице была. Подумаешь, наказали. Мне в свое время отец раз так всыпал, что я дня два радовался, что регенерировать умею. Лежал в комнате этим самым кверху и радовался, а то бы до сих пор сидел на косточках. Я тогда против аркайров воевать собрался, только из дома сбежать по-тихому не смог. Сопляк еще был. Ага, сейчас умею. И воевать. Слушай, давай сменим тему, ну ее, эту войну. Нашла тоже о чем говорить…

Имя у меня не длинное. Раэллорим — это личное, д’эр — мужчина ветви, Ллиэль — родовое. Ну да, почти наследник. Пятый или шестой в очереди, точно не помню. Потому и куча всяких обязанностей. Например? Например, обязан уметь воевать, быть дипломатом, по магии чуть-чуть, а еще обручен. Нет, я с ней знаком, только это политика. Она тоже так думает. По крайней мере, когда я сюда улетал, она призналась, что со своим любимым может спокойно встречаться, а то передо мной стыдно было. Тоже мне, нашла, о чем беспокоиться. Я? Если бы мне предложили награду, какую я пожелаю, я бы хотел самому выбирать себе судьбу.

Симулятор? Завтра, хорошо. Я как дежурный преподаватель приду в Академию, обнаружу вас, скучающих, и в целях повышения квалификации будущих пилотов загоню в симулятор. Там и полетаешь.

Нет, любовниц у меня сейчас нет. Да уже года полтора, наверное. Просто для меня женщины делятся на три категории: те, которые ко мне липнут, те, которые мне интересны и остальные. Первые мне не интересны, ни с какой стороны. Недавно одна такая вся восторженная сравнила меня с эльфом. А, знаешь, мама рассказала. Ну да, она меня и успокаивала, просила на дур не обижаться. А третьи просто существуют. Ты? Тебе честно или чтоб не обидеть? Честно? Ну, если честно, то ты единственная из второй категории. Это хорошо, что ошибаюсь… иди ко мне… хорошо, выключи… только я в темноте все равно вижу…

* * *

А утром была разминка — первая после поступления воскресная разминка без наставника. Он заявил Маше, что верит в ее сознательность, и ушел через окно. И еще очень переживал, что может опоздать — форма-то, дескать, дома осталась, не идиот же он, в самом деле — на свидание в форме идти. Маша старательно проделала весь комплекс упражнений, тщательно причесалась и отправилась на завтрак.

— Доброе утро, господа курсанты, — сияя благожелательной улыбкой, поприветствовал штрафников Раэлл, появляясь в столовой ближе к концу завтрака. — Сегодня я дежурный преподаватель. Надеюсь, представляться мне не нужно. — Выслушав дружное курсантское: «Никак нет!», кивнул. — Есть какие-нибудь планы по сегодняшнему распорядку дня? Я рад, что нет, ибо мы после завтрака дружно отправимся в учебную комнату и немного позанимаемся. Вопросы?

— Господин Раэлл, разрешите обратиться? — вскочил один из старшекурсников, — А у нас сегодня выходной.

— Замечательно, значит, вы будете отдыхать, — снисходительно кивнул преподаватель. — Остальным после завтрака быть в предполетной комнате. Я буду учить вас летать…

Надо ли удивляться, что завтрак окончился очень быстро.

— Итак, господа курсанты, все желающие с толком провести время собрались? — Раэлл взглянул на пришедших и едва заметно усмехнулся. — Замечательно, даже наш отдыхающий здесь! Прошу представиться, называйте имя, фамилию и курс.

Все десять курсантов быстро представились.

— Надеюсь, вам всем знакомо это устройство, — Раэлл подошел к одной из капсул симулятора и ласково погладил обшивку. — Сейчас я введу новые настройки, и полетим…

Вводную курсанты слушали внимательно: четвертый-пятый курс прекрасно знал, что если этот преподаватель что-то говорит, значит, пригодится, а остальным было просто интересно.

Маше уже приходилось летать на симуляторе — не насколько хорошем, как в Академии, конечно, но и не на игрушке из парка развлечений. Она знала, что курсантов тренируют на самых лучших, но все же не ожидала настолько ярких и порой болезненных ощущений. И, понятное дело, свой бой она проиграла, но главным было не это. Ощущение полета, единения с мощной и почти разумной машиной, бескрайнее небо и свобода. Именно так она бы охарактеризовала свои впечатления от первого почти настоящего полета.

— Я очень доволен вами, — заявил Раэлл после того, как все курсанты вновь собрались у симуляторов. — Номера 6, 8 и 10, подойдите. Должен отметить, что я впечатлен вашими успехами. Так, четвертый курс, пятый, это ожидаемо. Курсант Танаева, вы с первого курса. Кто учил вас летать?

— Отец, — тихо произнесла Маша. Она совершенно растерялась — ведь свой бой она все же проиграла.

— Ваш номер? — с интересом уточнил Раэлл.

— Восемь.

Раэлл довольно долго молчал, а потом задумчиво произнес:

— Не ожидал. Вы выбрали уже специализацию? Дипломатия? — он покачал головой. — Я бы рекомендовал вам специализироваться на пилота. У вас, судя по всему, талант.

Маша едва дождалась вечера, и, стоило Раэллу показаться в дверях, тут же налетела с расспросами:

— Раэлл, а ты, правда, доволен тем, как я летала?

— Конечно, — с самым серьезным видом кивнул тот, но Маша заметила в глазах смешинки. — Я стараюсь всегда говорить правду, это для здоровья полезно. — Он широко улыбнулся и добавил: — Я не ожидал вообще такого полета увидеть.

— А еще дашь полетать? — Маша умоляюще сложила руки.

— Мария, это не ко мне, — развел руками Раэлл. — Сегодня я был дежурным, да и вы без дела не болтались, были все на глазах. Мне отец в свое время крепко вбил: солдат должен быть всегда при деле, иначе быть беде.

— Мы не солдаты, — нахмурилась Маша.

— Это пока, — усмехнулся Раэлл. — Но после окончания скорее всего станете.

Маша задумалась, а потом нехотя кивнула:

— Наверно, ты все же прав.

— Это не я прав, а мой отец. Я его наставления не раз вспоминал.

— Когда воевал?

— Да, — поморщился Раэлл. — Но я не хочу про войну говорить.

— А расскажи мне о своем отце, — попросила Маша, устраиваясь рядом. — А то ты моих родителей знаешь, а я про тебя ничего.

— Инглорион’д’эр’Ллиэль, нуэро Ллиэль, — тепло улыбнулся Раэлл, обнимая ее за плечи. — Командует гвардией при правителе, с детства бредил военной службой. Но он мало похож на классического вояку. Пишет стихи, прекрасно разбирается в музыке. Что еще рассказать-то? А, вот. Он провел реформу в гвардии: раньше туда брали только высокородных, а при нем ввели конкурс, стали принимать лучших, а не только знатных. Скандал был великий, до сих пор вспоминают, — заметив недоумение Маши, пояснил: — Просто это было еще до моего рождения.

— А сколько тебе лет? — тут же поинтересовалась Маша, ибо этот вопрос мучил ее давно, а повода задать как-то не было.

— В пересчете на людские 25, а что?

— Да так, просто.

— Не в возрасте дело, — Раэлл погладил ее по щеке и притворно возмутился: — И вообще, у нас свидание или что? Давай куртуазно общаться: о музыке или о природе… Угу, так тоже куртуазно… И так…

Взгляд со стороны. Наталья Ильская

Нет, Машка все-таки сумасшедшая. То она по канату ходит, а то старается благодарность получить в личное дело за примерное поведение. И как в увольнительные рвется! Особенно, когда ее родители командировке!

А началось все после того первого и единственного ее наказания. Я ведь видела, какая для нее была трагедия, хоть она до последнего делала вид, что все в порядке. Как же, тренировка сорвется, Наставника не увидит… Хотя, когда я тогда в воскресенье вернулась, она была похожа на кошку, объевшуюся сметаны, такая же блаженная физиономия. А я еще утешать ее думала, мамиными пирожками утешать… Пирожки она, правда, съела…

На этом мысли остановились, и я завистливо вздохнула. Да, Машке пирожки без счету есть можно. А мне, если лишний съешь, так хоть к ее тренировкам присоединяйся. Но не будем думать о грустном, подумаем лучше о Машке. Весь семестр я пыталась раскрутить Машку на знакомство с ее Наставником и все впустую. Я побывала у нее дома, познакомилась с ее родителями. Милые люди и не скажешь, что такие большие шишки. А ее мама рассказывала мне о Внешних Мирах, и гораздо интереснее, чем в прошлом семестре на лекциях… Но к цели это меня не приблизило. Машка охраняла свою тайну, как будто я собираюсь его украсть.

Единственное, что за этот семестр изменилось к лучшему, что она, наконец, пришла в восторг от преподавателя Раэлла. Правда, и здесь все не как у людей. Когда Машку лишили увольнительной, он был дежурным преподавателем и усадил всех штрафников за симуляторы, и Машка летала. И, похоже, теперь я лишусь своей будущей одногруппницы. Она хочет теперь специализироваться на пилота. Как же, преподаватель Раэлл сказал, что у нее талант…

* * *

Каникулы — это прекрасно, особенно после третьего курса, когда практика уже позади, а впереди целый месяц отдыха. Маша припомнила, что еще и у родителей через полторы недели должен начаться отпуск, и радостно рассмеялась. До самого вечера настроение было приподнятым, да и спать она ложилась с предвкушением чего-то такого, что должно изменить ее жизнь.

И это случилось — прямо с самого утра.

Машу редко будили по утрам — мало найдется людей, встающих раньше шести утра, но из всех правил бывают исключения. Она проснулась от прикосновения к щеке, сонно захлопала глазами, не сразу осознав, что склонившийся над ней Раэлл — не сон.

— Ой, Раэлл, — она смущенно улыбнулась. — Привет! А как ты сюда попал? Дверь-то закрыта...

— Окно, — коротко пояснил он. — Мария, я сегодня получил письмо из дома. Мне срочно надо уезжать.

— Что-то серьезное?

«Странно, почему перед глазами все расплывается? Я же уже проснулась. Или еще нет?»

— Да. Война. Погибли глава ветви и его сын, — Раэлл замолчал и, обняв, прижал Машу к груди. — Я вернусь к тебе.

— Не обещай, — стараясь не всхлипнуть, прошептала Маша. — Я помню, ты говорил, что ты обручен. Я только думала, что это случится позже.

— Ждала же Тинель этой дурацкой свадьбы тридцать лет, подождет еще, — Раэлл нежно поцеловал ее. — Помни, я вернусь.

Маша кивнула, на мгновенье прижалась к Раэллу сильней, а потом отстранилась:

— Иди. Я буду ждать, — и бледно улыбнулась.

Она сумела продержаться до того времени, пока Раэлл не скрылся из виду, а потом снова рухнула на кровать и разрыдалась в голос.