Месть Озая (гет)

Сегодняшний день казался поистине бесконечным. Неужели только этим утром Сокка влетел в детскую с мечом наголо, обвиняя Зуко и Катару в зачатии внебрачного ребёнка на кремации Аанга? Казалось, это произошло несколько лет назад. В настоящий момент Зуко сидел в кабинете, а напротив него — на том самом месте, которое всего несколько часов назад занимала Джун — стояла Сяо Джи. Айро, как и всегда, восседал по правую руку от Зуко рядом с чайником. Семейный ужин, по всей вероятности, взбодрил старика. Его улыбка была даже довольной; никто бы никогда не догадался, что они обсуждают возможность мощно профинансированного, тайного восстания в стране Огня.

Составив пальцы домиком, Зуко обратил взор на Сяо Джи.

— И?

— Охотница за головами знает, что за ней следят.

«Разумеется. Ничего никогда не бывает настолько просто».

— Откуда?

— Мы подозреваем, что её ширшу почуял запах, милорд. — Сяо Джи дважды моргнула. — Если жители Тетсуши действительно замешаны в заговоре, они могли украсть образцы доспехов и одежды вашей свиты, когда вы были в деревне. Она могла натренировать зверя чуять конкретные сочетания: масло гвоздики, дворцовое мыло. Мои люди обычно принимают ванну и чистят оружие на территории дворца.

— Мне известно, на что способен ширшу, Сяо Джи, — произнёс он, мимолётно вспоминая историю слепого зверя и ожерелья. Он вздохнул. — Как она вела себя до того, как поняла, что за ней следят?

— Испуганно, милорд. Её действия были непоследовательны.

Нахмурившись, Зуко краем глаза посмотрел на дядю. Джун? Напугана? Всё было хуже, чем он предполагал.

— Что её напугало?

— Скорее всего, эта записка, милорд. — Сяо Джи выудила из рукава свиток и протянула его Зуко. Развернув его, он, сощурившись, прочитал: «Полночь. Мы найдём тебя. Будь готова». Символ пламени внутри чёрного перевёрнутого треугольника — возможно, знак визитёров Джун.

— Вы уверены, что это сообщение предназначалось не мне?

— Милорд?

— Забудьте. — Зуко скрутил свиток и передал его дяде. Тот прочёл его, выгнул кустистые брови и посмотрел на Зуко с таким видом, словно говорил ему: «Даже не думай». Естественно, после этого Зуко никак не мог выкинуть шальную мысль из головы. — Джун это видела?

— Да, милорд. Мы оставили для неё копию.

Он кивнул.

— Хорошо. У вас есть план?

— Мы схватим тех, кто назначил встречу Джун, как только они прибудут на место, милорд.

Зуко откинулся в кресле.

— И почему же мне кажется, что это слишком просто?

Сяо Джи и Айро переглянулись, обменявшись едва уловимыми, гордыми улыбками.

— Потому что так и есть, милорд, — ответила начальница стражи, возвращаясь к прежней выправке. — Если Джун умна, она выберет людное место в надежде, что это острастит её преследователей. Но если она их недооценила, то вскоре данная территория превратится в поле боя. Принимая во внимание присутствие наших людей, результатом встречи, скорее всего, станет полыхающая рыночная площадь.

Зуко наблюдал за дядей, медленно переворачивающим фишку пай-шо. С изображением белого лотоса, разумеется.

— Тогда мы внесём изменения в игру, — сказал Зуко. — Я хочу, чтобы вы произвели публичный арест Джун. Закуйте её в колодки около крепости.

Айро цокнул.

— О, крепость… — Он вздохнул. — Навевает воспоминания…

Зуко показалось, что он заметил, как Сяо Джи едва уловимо закатила глаза.

— На каком основании, милорд?

Зуко почти улыбнулся.

— Она обозвала моего сына. Придумайте что-нибудь.

Сяо Джи отдала честь.

— Будет сделано, милорд.

Начальница стражи удалилась, и вслед за ней поднялся Айро, покачиваясь на пятках.

— Твои враги либо очень умны, либо невероятно глупы, племянник.

— Они пришли в наш город, дядя. Они глупцы.

— Я имел в виду время суток, хотя твоё наблюдение также не лишено оснований, — заметил Айро, поднимая чашку с чаем. — Никто не станет спорить, что полночь не самое лучшее время для магии огня.

Дядя был прав — как и всегда. Возможно, визитёрам Джун было уже известно, что она навещала лорда Огня, и потому они ожидали нападения кучи стражников и постарались уменьшить риски, назначив встречу в полночь. Возможно, таков был их план с самого начала. Но он уже изменил одну составляющую — место действия, — а он и его люди знали крепость, как свои пять пальцев. Их уже было не застать врасплох, как могло бы случиться в каком-нибудь извилистом переулке. Он принудил своих врагов выйти на открытое пространство. Что до магии огня — при необходимости Зуко мог бы раздать всем рю-ню. Внутри самого Зуко напитка было предостаточно, для того чтобы его дыхание огня не погасло до самого утра.

— Мне знаком этот взгляд, племянник, — произнёс Айро. — Он мне не нравится.

Зуко встал и оправил манжеты.

— Я пойду к своему сыну, дядя.

Айро улыбнулся.

— Надеюсь, он тебя вымотает.

☯☯☯

Запустив столп огня по пневматической трубе, Зуко открыл замок и толкнул потайную дверь, ведущую в комнату Катары. Она лежала на кровати со свитком на коленях. Подняв глаза, она увидела, как он нерешительно ступает в комнату и спросила:

— Пришёл, чтобы продолжить переговоры?

Если бы. Вздохнув, он опёрся о потайную панель; она закрылась с характерным звуком. Его взгляд остановился на Курзу. Сидя на полу, он играл с миниатюрной деревянной копией дубинки племени Воды. Неподалёку лежал откинутый в сторону бумеранг, сделанный в том же стиле. Зуко прошёл через комнату, чтобы поднять его. Бумеранг казался старым и носил следы зубов неизвестно скольких детей племени Воды. Зуко подумал, что это, наверное, старая игрушка Сензо, возможно, даже и Сокки.

— Эти штуки на удивление смертоносны, молодой человек. Тебе следует быть осторожнее.

Курзу обернулся, моргнул и сказал:

— Зу-Зу! — Он помахал крошечной дубинкой в направлении Зуко.

— Нет, — раздался голос Катары позади него. Ему было слышно, как она соскользнула с кровати и обошла выдвижной ящик, чтобы сесть рядом с ним. От её тела всё ещё исходило то же тепло, что и во время ужина; Зуко вспомнил прикосновение её пальцев к его костяшкам, и волоски на его шее внезапно зашевелились. — Па-па, — произнесла она, а затем указала на Зуко. — Па-па.

Курзу сморщился, как будто Катара сказала что-то смешное.

— Зу-Зу.

— Бесполезно. Он уже бунтует против меня.

— Ой, да замолчи. Ничего подобного. — Катара толкнула его плечом и прислонилась к нему. — Спасибо за сегодняшний вечер.

— За орущих детей? За нависающую угрозу?

— Я не ужинала со своей семьёй уже много лет. Я и забыла, каково это.

И тут ему кое-что вспомнилось. Он нахмурился.

— Ты что-то говорила насчёт ультиматума?

Катара фыркнула.

— Ох, это. Оказывается, ты очень нравишься Сокке, и он хочет, чтобы я остепенилась и как можно скорее начала производить на свет уйму «принцессок с хвостиками».

— Нет, правда, что он сказал?

— Я и говорю. Принцесски с хвостиками.

Зуко посмотрел на неё. На лице Катары было то слегка раздражённое выражение, которое всегда возникало, когда она говорила чистую правду. Он моргнул.

— Очевидно… — начал он, сглатывая, чтобы смочить пересохшее горло, — очевидно этот проход ведёт в параллельный мир, в котором верх — это низ, а твой брат не ненавидит самый воздух, которым я дышу.

Катара показала ему язык.

— Ой, да ладно тебе. Сокка тебя не ненавидит. Ему до тебя недостаточно дела, для того чтобы тебя ненавидеть.

Зуко зажмурился, почувствовав приближение очередной головной боли.

— Это просто… прекрасно.

— Ну, ладно, возможно, я неправильно выразилась. Главное: он тебя не ненавидит. Он даже не так уж хорошо тебя знает. Но сегодня ты его впечатлил. Сильно. А сделать это очень и очень непросто.

— Я пригрозил ему.

— Как я и сказала, ты его впечатлил.

— Я подверг опасности его жену и детей.

— Он поменяет своё мнение. Он всегда так делает. И ты защищаешь его жену и детей так, словно они твои собственные. Прошу заметить, снова впечатляюще.

Чем больше времени Катара проводила со своим братом, подумал Зуко, тем более похожей становилась манера их речи. Он сжал переносицу двумя пальцами. Вся тяжесть дня повисла на его плечах, как мокрая одежда. Он покрутил головой, и каждая косточка в его шее отозвалась громким хрустом. Он поморщился. «Никогда, никогда больше не буду спать в детской».

— Кажется, тебе бы не помешал оздоровительный сеанс, — заметила Катара.

— Просто шея затекла. Я переживу. Всё, что мне нужно, — это принять душ и немного подремать.

— Подремать? — нахмурилась она. — Ты не собираешься ложиться спать?

Он покачал головой.

— Сяо Джи со своими людьми арестует Джун, а затем и тех, кто следит за ней, сегодня ночью. Я хочу быть на ногах, когда это случится.

— Я совсем забыла! — Катара ударила себя по лбу. — Что она сказала?

Зуко пожал плечами.

— Немногим больше того, что я уже сказал тебе. Джун получила послание. Мы его перехватили. В настоящий момент её арестовывают; мы заманим её подельников на открытую территорию и посмотрим, что из этого получится.

— Само сообщение содержало какие-то зацепки?

— Там была эмблема, — снова пожал плечами он. — Довольно примитивная, но есть, с чего начать. — Он встал. — Уже совсем скоро нам станет известно больше. А пока мне нужно отдохнуть. — Наклонившись, Зуко поднял Курзу. — А тебе нужно умыться, — сказал он. — Пойдём.

Спрятавшись за приоткрытой дверью, Зуко положил в карман кусок мыла Катары — белый имбирь, ширшу не узнает запах — и быстрым движением вытер Курзу лицо.

— Зу-Зу, — произнёс малыш, всё ещё крепко держа в руке свою игрушечную дубинку, пытаясь увернуться от тряпки, которой его вытирал Зуко. Тот вытер его лицо и руки и отнёс обратно к Катаре. — Спасибо, что присматриваешь за ним.

Она нахмурилась.

— Уже уходишь?

Он поцеловал её в лоб.

— Если останусь, спать я не захочу.

☯☯☯

Спал он неспокойно. Ему никак не удавалось расслабиться. В конце концов он встал и отправился в душ, где сначала отмылся пемзой, а затем — мылом Катары. Его запах навеял воспоминания о совместных ваннах с ней и малышом, так что Зуко пришлось на некоторое время полностью отключить горячую воду.

Когда он вышел, одежды, которую он оставил на спинке стула, на месте не оказалось. Как и полотенца. Он, хмурясь, прошёл в комнату, где обнаружил Катару в багряного цвета одеянии, которая надевала на голову соломенную шляпу с вуалью. Она обернулась, так что ему стала видна красная краска вокруг её губ и глаз — с лицом, осенённым печатью легенды, она казалась старше.

Она кивнула в сторону одежды, маски и парных мечей, в ожидании лежащих на его кровати, с таким видом, что Зуко почувствовал себя ещё более голым, чем был.

— Надеюсь, ты не думал идти без меня.

Она бросила ему полотенце, и он поспешно обвязал его вокруг талии.

— Где мой сын?

— В детской, с Айро и другими детьми. С ним всё хорошо. Неужели ты правда думал, что я отпущу тебя одного?

— Я думал… Я не знал, что тебе известно, что я куда-то собираюсь.

— Ты украл моё мыло, чтобы обмануть ширшу, Зуко. Я заметила это, когда принимала ванну. После этого мне недолго пришлось ломать голову, чтобы догадаться, что ты задумал.

Он зажал переносицу между большим и указательным пальцами. Оставшиеся на нём водяные капли потихоньку начали испаряться.

— Ты нужна мне здесь. Здесь мой сын. Здесь мой дядя. Здесь твой брат. Здесь его дети.

Катара упёрла руки в бока.

— Ты не доверяешь своему дяде? А как же Сокка, Суюки и Тоф? Ты считаешь, они не смогут защитить своих близких?

— Конечно же смогут, — вздохнул он. — Но тебе я доверяю больше всех.

— Благодарю, — улыбнулась она. — Но лесть тебя не спасёт. Я иду с тобой — и точка.

— Катара...

— Зуко. — Она подошла ближе. — Ты что, не слушал меня сегодня? Принимать меня полностью. Всегда. Таковы мои условия. — Она взяла его руки в свои. — Если ты хочешь, чтобы я стала леди Огня, тебе стоит помнить, что куда раньше я стала Цветной Леди.

Она вскинула подбородок, и, когда её голова отклонилась назад, он заметил, что у неё на лбу блестит нечто золотое. Он быстрым движением снял с неё шляпу и увидел диадему, которую подарил ей двенадцать лет назад — награда прямиком из сокровищницы, по слухам, принадлежавшая самой первой Цветной Леди.

— Ты сохранила её, — сказал он.

— Разумеется. Ведь ты мне её подарил. — Забрав шляпу, она принялась заново устраивать её в надлежащее положение. — Не помню, рассказывала я тебе или нет, Зуко, но я видела Цветную Леди. Её дух, я имею в виду. Она явилась мне и поблагодарила за помощь деревне страны Огня. — Она перевела взгляд на его маску. — Если народу Огня вновь не обойтись без Синей Маски, то без Цветной Леди — тем более.

Зуко пересёк комнату и взял в руки маску.

— Это не твоё противостояние. Пока ещё нет.

Она провела пальцами по рукояткам обоих мечей.

— Я защищала каждый дом, в котором жила, Зуко. Сейчас не может быть иначе.

Он надеялся, что его взгляд передавал чувство невероятного измождения, которое вызывали у него её слова.

— Я не могу потерять тебя.

Её улыбка, скрытая вуалью, была отчасти печальна.

— А я не могу оставаться в стороне. — Она положила руки ему на плечи. — Только не говори, что на этом всё и закончится, Зуко.

Он посмотрел на её руки, покоящиеся на его плечах, — хорошие, сильные руки, изящные, но крепкие, достаточно мощные, для того чтобы остановить его сердце и управлять океаном.

— Всё будет кончено не раньше, чем я умру, — ответил он. — Позволь мне одеться.

☯☯☯

Их путь через город захватил и его давний маршрут побега из дворца — забавно, что некоторые вещи никогда не меняются, — и когда-то вдоль и поперёк исхоженную им дорогу к крепости. Катара оказала несказанную услугу им обоим, сокрыв их перемещения пеленой тумана. Они прибыли на место как раз к появлению людей Сяо Джи; Зуко провёл их с Катарой к дереву, с которого хорошо было видно мощёный двор перед крепостью. Оттуда они могли разглядеть тёмную фигуру Джун, контрастирующую с бледной каменной кладкой. Она стояла на коленях, опустив колодки; прищуривщись, Зуко мог даже прочесть слово «клевета», которое было написано на железной табличке, болтающейся у неё на шее. По всей видимости, ширшу пошёл по её запаху; поковыляв от дерева к дереву, он, в конце концов, улёгся у неё в ногах. Агенты Сяо Джи под видом обычных стражников быстро образовали «клешни» вокруг крепости.

— А теперь нам остаётся ждать, — едва слышно произнёс он. Маска создавала причудливое эхо. Он всегда старался по возможности молчать, когда носил её.

— Сяо Джи знает, что ты здесь?

— Скорее всего. Но она не стала бы сообщать своим подчинённым — нельзя исключать возможность, что среди них есть предатель.

— Вероятность этого настолько высока?

Он медленно кивнул.

— Если кто-то отравил Курзу, то это значит, что у него есть доступ ко внутренней жизни дворца.

Катара содрогнулась.

— Мы найдём их, кто бы это ни был, — сказал Зуко. — Они будут наказаны. Я...

— Эй, гляди. — Катара кивнула в направлении двора. С противоположной стороны тропинки приближалась группа людей в капюшонах. Завидев их, Джун начала вырываться из колодок. Ширшу поднялся и принялся кружить вокруг неё, подёргивая своим исполинским хвостом. «Их запах ему знаком». Зуко видел, как его люди почти неуловимо подступили ближе к арестантке. Он подался вперёд, перчатками держась за ствол дерева и ветку, на которой сидел. Вспомнив, что раньше он был куда легче, он перестал двигаться как раз вовремя — дерево не издало никаких звуков. Одинокая фигура отделилась от остальных и опустилась на колени перед Джун. Этот человек был одет в простецкую мантию новообращённого мудреца огня — такого, кто вполне мог заботиться о бедных. Он смочил тряпку в мисочке с водой и приложил её к лицу Джун. Она попыталась увернуться, а затем плюнула в него.

— Отстаньте от меня! Всё кончено! Я не сделала, что вы велели, так что просто убейте меня!

Один из людей Сяо Джи вышел вперёд.

— Этот мужчина беспокоит вас, арестованная?

— Да! Я хочу, чтобы он убрался! Избавьтесь...

— ЭЙ!

Взгляд Зуко метнулся по направлению выкрика. Кучка его людей просто исчезла. Его глаза бешено блуждали в поисках, но их нигде не было видно. Остальные стражники в видимом потрясении нарушили строй и смотрели куда угодно — только не на Джун. «Нет. Нет, нет, нет. Только не это. Не тогда, когда мы уже так близко!»

— Помогите! — вопила Джун. — Кто-нибудь, на помощь!

Её ширшу взбесился и принялся замахиваться хвостом на людей. Взорвалась дымовая бомба, и он встал на дыбы и неодобрительно зарычал. Зуко почувствовал запах перца, и его глаза заслезились.

— Проклятье...

— Сейчас всё сделаю, — сказала Катара, и стена тумана пробилась сквозь дым, разрезав его пополам. Но в очищенном воздухе обнаружилось кое-что куда более страшное. Большая часть его людей исчезла — «куда в огромной пещере Коха они подевались? почему они не проронили ни звука?» — а пришельцы пытались разбить цепи Джун. Охотница за головами кричала и извивалась, стараясь отбиться от них с ничего не видящими, слезящимися глазами — так же яростно, как и её слепое животное.

— Отойдите от меня! Отойдите от меня!

— Будь здесь, — произнёс Зуко, вынимая мечи из ножен.

— Зуко...

Но он был уже на земле, мчался, нацелившись на того, которого Джун боялась больше всех. Его люди — те немногие оставшиеся, которые не тёрли глаза в попытках разглядеть хоть что-то — бросились ему на помощь. Сработала тюремная тревога — монотонный резкий вой высоко над головой. Изнутри доносился галдёж заключённых. Кто-то пошёл на него с топориком; он увернулся и полоснул нападавшего по животу. Горячая кровь попала на его ботинки, он перешагнул через неё, уклоняясь, нанося удары, защищая. Маска защищала его глаза, но лишь немного — перед глазами уже всё расплывалось. Он с силой моргнул. Его жертва продолжала двигаться, продолжала ускользать от него, скрываясь за группами более крупных, сильных мужчин, которые носили лопаты в своих длинных, потрёпанных рукавах. «Один удар такой по голове — и ты труп, Зу-Зу». Он метил в черенки, стараясь разрубить их напополам. Один из его мечей застрял. Он попытался высвободить его, но его противник схватил его за руку, ухмыльнулся, начал давить...

...и замер, по его бородатому лицу пробежало выражение вящего ужаса. Его конечности напряглись и окаменели. Трясясь и обливаясь потом, он отпустил Зуко. Рука, держащая лопату, поднялась.

— Помогите! Помогите мне, я не могу остановиться! — Он начал замахиваться на своих товарищей. Их капюшоны темнели и намокали, стоило только острию соприкоснуться с ними. — На помощь! Помогите! Я не могу прекратить это!

Люди в капюшонах корчились и пронзительно кричали, их тела, изгибаясь, против собственной воли образовывали защитную стену вокруг Зуко и Джун. Подняв взгляд, он увидел Катару: сидя на ветке, она представала точной копией Цветной Леди, перебирая пальцами в воздухе, как кукловод. «Да благословят ду́хи эту женщину и всегда будут чтить её имя». Ухмыльнувшись, он обернулся…

…и увидел, как на израненной шее Джун возникла вторая улыбка, когда некто перерезал ей глотку. Из неё полилась кровь, она издавала беспомощные булькающие звуки. Он лишь смутно слышал, как кто-то кричал — это был он сам, — и видел, как некто — его добыча — «как он появился здесь так быстро?» — пытается ускользнуть. Вытянув меч вперёд, Зуко использовал его в качестве крюка, таким образом притянув беглеца назад, и прижал его к земле. Тот замахнулся на него кинжалом, но Зуко заметил, как промелькнула сталь, и заблокировал удар. При этом он обратил внимание, что рука принадлежала старику: возраст выдавали пигментные пятна и надутые синие вены. Он сжал запястье, и его противник вскрикнул от боли, начал выгибаться и дёргаться, впиваясь в его левую руку. Кинжал выпал из его хватки. Капюшон свалился с его головы…

…и перед ним предстал Юн-Дзы из Общества за справедливость в образовании.

Зуко сорвал свою маску.

— Что ты здесь делаешь? — потребовал он, тряся его.

— Слишком поздно… — просипел Юн-Дзы.

— Почему ты убил Джун? Что она сделала? Она предала вас?

На его лбу выступил пот, и Юн-Дзы покачал головой.

— Слишком поздно…

— Что слишком поздно? В чём дело? Говори, сейчас же!

Недобрая улыбка искривила черты лица старика. Зуко похолодел. Старик поманил Зуко к себе. Он наклонился, взглядом следя за кинжалом.

— Ты опоздал… — проскрежетал Юн-Дзы. — План… уже приведён в исполнение…

Ужасный хриплый смех обдал щёку Зуко теплом. Он отстранился. Превозмогая боль, отражающуюся в его глазах, Юн-Дзы продолжал смеяться.

— Слишком поздно, — прошептал он, кашляя. — Мера предосторожности…

Его забила судорога. Он схватился за сердце. Выгнув спину от земли всего раз, он перестал дышать. В его взгляде отражался триумф, обрамлённый созданным смехом морщинами. Его глаза безжизненно смотрели на Зуко.

К нему бежала Катара. «Ты что-то упустил, Зу-Зу».

Юн-Дзы. Почему это был именно Юн-Дзы?

«Кто к тебе близок?»

Катара произнесла:

— Юн-Дзы? Но почему?

Он снова натянул маску.

«Кому ты доверяешь?»

Юн-Дзы говорил, что в стране Огня полно мальчишек, которым нечем заняться с тех пор, как были закрыты лагеря военной подготовки. Он прислал ему статистические данные, графики и свидетельства очевидцев. Он прислал…

«Кто появился как раз перед отравлением?»

Зуко схватился за мечи.

— Том-Том.

Он пустился бежать.

☯☯☯

В одиночку он двигался быстрее, чем с Катарой. Но она гналась за ним и создавала препятствия: покрывала улицы льдом, и его заносило, но он бесшабашно скользил по нему, сфокусированный на своей цели. Мечи обеспечивали ему необходимое сцепление, когда подводили ноги. С их помощью он завернул за угол, а затем прыгнул — и оказался на крышах. «Пускай попробует догнать тебя теперь, Зу-Зу».

Катара окутала его туманом, но он прорывался сквозь него. Свой город он знал лучше, чем она. Он следовал за запахом моря, пробегая вдоль хребта города. Перепрыгивая с крыши на крышу, он сбивал черепицу, и та осыпалась на землю; он услышал, как внизу выругалась Катара. «Меня полностью. Всегда». Ну, так это должно было быть взаимно. «Не можешь быть папочкой Зу-Зу постоянно, да? В тебе для этого слишком много от Озая». Он бежал, распугивая птиц и карликовых пум. Та часть его, которая, возможно, по-тихому чокнулась в своём уголке уже очень давно, задумалась о том, как он, должно быть, выглядит. Он представил себе хищный оскал Синей Маски. Вспомнил, как, увидев его, Аанг закричал от страха. Это было в другой жизни. «Чем ты можешь оправдать бой с ребёнком?»

— Зуко, не надо!

Но он продолжал бежать. Бежала и Катара. Он перескочил через первое дворцовое укрепление; она перенеслась над ним на полоске льда, который затем превратила в хлыст и сбила Зуко с ног. Тяжело дыша, он поднялся с земли и побежал по собственным садам как вор. Маска не сразу пропускала выдыхаемый им воздух. «Мой сын. Мой сын. Предатель Том-Том в одном доме с моим сыном. И с дядей. И с племянником. И с племянницами». Он бежал и видел перед собой Айро, видел искрящуюся на пальцах стариках молнию, когда тот перенаправил атаку Азулы, видел Дракона Запада и столп огня, извергающийся из его рта, слышал давно произнесённые слова, которые когда-то в равной степени и смущали, и радовали его: «Я люблю тебя как собственного сына». Он слышал их и впервые понимал, что они означают.

Он бежал.

— Зуко, нет!

Они уже были в саду его матери, всего в нескольких шагах от того места, куда он направлялся. У него закололо в пальцах. Мечи, казалось, зажили собственной жизнью и, как магические жезлы, указывали ровно туда, где спал Том-Том — «народ Огня до сих пор не приемлет слабых звеньев», — но тут всё его тело одеревенело, и он, охнув, упал на траву.

Магия крови. Стоило бы догадаться. Позади себя он слышал тяжёлое дыхание Катары. Воздух с хрипом вырывался у неё из груди. Откашлявшись, она выпалила:

— Ты не можешь. — Рваный вдох. — Ты не… должен.

— Пусти меня, Катара.

— Нет. — Она закашлялась снова. — Ты не ведаешь… что творишь.

— Неправда. — Он попытался поёрзать, но смог пошевелить только пальцами и языком. Ощущение было такое, словно он попал в паучий кокон. — Пусти меня, чтоб тебя!

— Нет. — Она упала на колени. Он и услышал это, и почувствовал прошедшую по земле вибрацию. — Нет.

— Он там с моим сыном! Он там с твоей семьёй!

— Так не может продолжаться. Ты не можешь постоянно убегать.

— Даже не смей начинать отчитывать меня! И не превращай это в разговор о нас! Речь идёт о моём сыне! — Он чуть не взвыл от досады. Из его рта вырвалось пламя. — Я сдерживался весь день! И с утра, и днём, когда угрожали вам обоим, я сдерживался! А теперь он прямо здесь…

— Я устала, Зуко… — Он слышал, как она встала, и заметил колебание её багряных одежд, когда она зашаталась. — Я не смогу удерживать тебя долго.

— Хорошо. Отпусти меня. Позволь сделать то, что должен.

Сейчас он видел перед собой её ноги. Она встала между ним и дверью.

— В таком случае тебе придётся сразиться со мной. — Её дыхание выровнялось. — Ты способен на это, Зуко? Сможешь со мной драться?

Он зажмурился.

— Не заставляй меня делать это.

Невидимые оковы, связывающие его, постепенно ослабли. Её шляпа почти беззвучно упала на землю.

— Убери мечи, — сказала она. — Сражайся со мной, как раньше.

Он медленно встал. Отложил мечи. Снял маску и бросил её рядом со шляпой. Её волосы завивались от пота. Краска на лице потекла. Золотая диадема всё также блестела на её голове, свисая на лоб. Скинув с себя верхнюю мантию, она встала в стойку.

— Я люблю тебя, — произнёс Зуко. — Не заставляй меня делать это.

В ответ она лишь откупорила оба мешка с водой. Две струи воды змейками обвились вокруг её рук. Сделав глубокий вдох, он создал два огненных кинжала и принялся ждать. Первый выпад сделала она. Хлысты были нацелены прямо в голову — она не разменивалась по мелочам, — так что он пригнулся, ринулся на неё, подскочил высоко в воздух, сопровождая удар пламенем. Она обдала его волной, которая была куда больше на этот раз и пахла прудом — сообразительная, воспользовалась моментом, когда он находился в воздухе, — и он упал спиной на траву. Вскочив, он вновь побежал на неё, паля в неё огнём; она отмахивалась от ударов с помощью пятиконечной плети.

— Почему ты так поступаешь? — Она направила воду под него, и та разрослась и полностью окутала его; ему нечем было дышать, а затем он полетел вверх ногами, стремительно несясь в сторону пруда с уткочерепахами. Она отпустила его за мгновение до того, как его голова врезалась в грязь, и он сгруппировался. Он плюхнулся вниз, грязь попала ему в рот, и стало холодно, очень-очень холодно, и он стал было выбираться; она подняла его на столбе из блестящих ледяных пик, как в старые-добрые времена. — Сладкая, — проговорил он, стуча зубами, — ты не забыла.

— Чтоб тебя, Зуко, ты иногда такой дурак, — отозвалась Катара, раскалывая лёд. Тот треснул от напора. Зуко выскользнул, освободившись от ледяной хватки, но слышал, что ледяные иглы летят над ним — это до странного напомнило ему о Мэй, — и вскоре он снова оказался накрепко прижат к земле. Он выдохнул огнём, разрушая оковы. С огненными хлыстами в обеих руках он подкосил её стойку, заставив её подпрыгнуть, но она запрыгнула на ледяной диск и пошла на него, несясь на растущей вверх глыбе льда, которая затем превратилась в водоворот. Центр циклона, она была высоко, и он стоял и смотрел на неё, завороженный этим зрелище настолько, что его голова пошла кругом, пока не стало слишком поздно и она не обрушилась на него, промочив до нитки, своим весом зажав все стратегически важные точки его тела и прижав два пальца к горлу: — Мы можем устранить его вместе, Зуко, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Если он действительно тот предатель, которым ты его считаешь, значит, он ожидает, что ты придёшь за ним сегодня. Но завтра? Когда всё уляжется? Во время тренировочного поединка со вдовой Аватара, когда он будет думать, что ты ему всё ещё доверяешь?

Его дыхание участилось. Перед глазами заискрило.

— Тоф могла бы…

— Верно, Зуко. Тоф могла бы. — Она наклонилась, и её глаза заблестели в поле его зрения. — Если это касается семьи, Зуко, то давай разбираться с этим по-семейному. — Её губы сжались в суровую линию. — Завтра мы устроим Том-Тому бой всей его жизни.

Зуко сел. Искры последовали за ним.

— Ты бы сразилась со мной только ради того, чтобы удержать от опрометчивых действий.

— Никаких «бы». Уже. Я уже сразилась с тобой, чтобы удержать от опрометчивых действий. — Она провела по нему руками, затрагивая и весьма интересные места. — Никакого непоправимого ущерба, я надеюсь?

— Ничего важного не задето. — Он сплюнул грязь. — У нас ещё могут быть дети. При условии, что ты позволишь мне прожить настолько долго.

— Ха-ха, очень смешно. Пойдём проведаем Курзу.

Он испытал прилив сил от одной только мысли и тотчас же поднялся на ноги. Подобрав маску и мечи, он протянул Катаре шляпу и мантию, и они пошагали обратно во дворец, покрытые кровью, травой и землёй. Мокрые и грязные, они шли к детской, и встречавшиеся им на пути стражники в удивлении приподнимали брови и незаметно улыбались — «ду́хи, только представить, какие слухи пойдут после сегодняшней ночи». Стража около детской подозрительно их осмотрела, но Зуко просто задул огонь в пневматические трубы в правильной последовательности и сам открыл дверь.

Внутри Айро и мастер Шо сидели за пай-шо. Шо курил филигранный золотой кальян, заправленный сладким орхидеевым табаком, медленно чернеющим поверху. Он встал и отдал честь.

— Добрый вечер, милорд. Или, если учесть, который сейчас час, доброе утро. — Он поклонился Катаре. — Миледи.

— Мастер Шо?

— Он — то самое «Шо» из пай-шо, племянник, — ответил Айро, кулаком потирая глаза. Он улыбнулся. — Повеселились на своём свидании?

— Обсудим это позже. Сейчас я хочу, что к Том-Тому был приставлен дозорный. Где Курзу?

— Спит. Если хочешь…

— Нет, я сам его принесу. — Зуко старался перемещаться между кроватями как можно тише, однако Сензо неожиданно поднялся.

— Дядя Зуко, — произнёс он, щурясь в сумраке. — Всё в порядке?

— Всё нормально, племянник. Ложись спать.

— Вы с дядей Аангом покатаете нас сегодня на драконе?

Он едва не спросил: «На каком драконе?», — но быстро понял, что тот просто разговаривал во сне.

— Не сегодня, — ответил он.

— Дядя Аанг обещал, что будут драконы, — сказал Сензо, ложась обратно. — Я хочу драконов.

— Сделаю всё, что в моих силах.

— Хорошо…

Сензо погрузился в сон, уткнувшись лицом в подушку, и Зуко двинулся дальше. Курзу спал в собственной кроватке и лишь немного поворочался, когда Зуко взял его на руки. На первый взгляд, с ним было всё более чем в порядке: никакой температуры, озноба, хрипов или даже соплей. Зуко укутал его в одеяло.

— Дядя, я забираю его с собой.

Айро благодушно ему улыбнулся. Что-то, кажется, блестело около его глаз.

— Ты назвал его «племянник», — произнёс он. — Ты назвал своего племянника «племянник».

Зуко поправил дядин воротник, высвободив из-под него сухие, седые волосы, и пригладил их.

— Разумеется.

Подсадив ребёнка повыше, он вышел из комнаты. Он беззвучно спросил: «Спать?», на что Катара ответила: «Умоляю». На этот раз он просто следом за ней дошёл до её комнаты: никаких потайных ходов, никаких уловок. Служанки у дверей расступились, чтобы дать им пройти, не взглянув на них дважды, и он запер за ними дверь собственным дыханием.

☯☯☯

«Что-то щекочет ему нос. Её волосы. Её разгорячённая кожа пахнет белым имбирём, потом и летом. Он дышит, она дышит. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Его сын тоже дышит. Он видит их, даже не открывая глаз, — так вот значит, как Тоф делает это, — видит ожерелье его жены на прикроватной тумбе, видит руку, которая к нему тянется. Длинные, знакомые пальцы царапают по синему камню. Камень болтается. Переливается. Смех. Нарастающий, хриплый, издевательский смех. Он замирает.

«Те, кто не извлекают из истории уроков, обречены её повторять».

Он видит лицо, длинные волосы, корону, бороду, синий камень вместо левого глаза — Озай вытаскивает его, и он видит на его месте ужасную рану, шрам, своё собственное лицо, своё собственное обожжённое лицо; синий свет, улыбка Озая, треск молнии…»

— НЕТ! — Зуко сел, извергая пламя. Он выпалил из левой руки, и огонь, дугой пройдя над кроватью, растворился в предрассветном сумраке. Там никого не было. Озай был мёртв. Зуко потрогал подбородок — гладко выбрит, как и всегда, если не считать щетины. Катара дотронулась до него, и он содрогнулся.

— Это был просто сон, — произнесла она. Курзу заплакал.

Зуко в ужасе посмотрел на сына. «Ты только что пальнул огнём над головой своего сына. Над лицом своего сына». Его затрясло. Не говоря ни слова, он подхватил ревущего Курзу на руки; перед глазами помутилось. «Ты мог бы обжечь его». Слёзы Курзу размазывались по коже Зуко. Ребёнок вопил ему в шею. Неожиданно Зуко перестал видеть. Всё вокруг стало мокрым и размытым, и дыхание перехватило; подняв колени, он со всех сторон окружил Курзу, и раскачивался, пока тот всё голосил.

— Не бойся, — услышал он свой собственный голос. — Не бойся. Я не хотел… «Я не хотел. Ду́хи, честное слово, я не хотел». — Я бы никогда… — Он не мог говорить, не мог дышать. Он поцеловал голову сына. — Я люблю тебя. Я бы никогда… Я не такой, обещаю, что никогда не стану таким…

— Зуко. — Он поднял глаза. Катара пристально смотрела на него, наклонив голову со всё ещё оставшейся вдоль линии роста волос красной краской. Она протянула к нему руки, и он подвинулся, она подвинулась, и вскоре они все трое превратились в переплетение плеч и рук. — Всё хорошо, — прошептала она ему на ухо. — Всё будет хорошо.

— Нет, — возразил он. — Я мог бы его ранить. — Он подавился воздухом. — Я мог бы ранить тебя, Катара. Я сражался с тобой сегодня. Я-я… Я оставил тебя с теми монстрами, я просто бросил тебя там одну! Они могли бы убить тебя, а я просто убежал!

— Ш-ш. Успокойся. Дыши глубже.

— У меня не получится. Я был глупцом, думая, что смогу. Я так этого хотел, и мне казалось, что у меня всё может получиться, но это не так. Он во мне и всегда будет во мне, он заставит меня навредить тебе…

— Зуко, — Катара отстранилась и повернула его лицо к себе. Её взгляд был непоколебим. — Озай ещё может навредить нам лишь в том случае, если ты будешь верить его лживым представлениям о тебе. Он мёртв. С ним покончено. Вот уже двенадцать лет как. — Она коснулась его шрама. — Битва окончена. Ты победил.

Его голос звучал так жалко, что ему захотелось спрятаться:

— Я палил в тебя огнём. Я люблю тебя, но я палил в тебя огнём…

— А я наваляла тебе, Зуко. Не забывай. Я без проблем могу справиться с тобой, и это не зависит от того, спим мы вместе или нет. — Она печально улыбнулась, запустив руку в его волосы. — Ты разве не знаешь, что сражался со мной только потому, что я тебе это позволила? Если бы я захотела, то могла бы лопнуть сосуд у тебя в мозге, и всё бы на этом и закончилось.

«На это тебе нечего возразить, Зу-Зу».

Он улыбнулся.

— И кто теперь говорит как Азула?

— Азула. — Катара закатила глаза. — Умоляю. Не смеши меня. — Бросив взгляд на прикроватный столик, она подняла с него свою золотую диадему. — Я Цветная Леди, забыл? Она защищает народ Огня. А значит, и лорда Огня тоже.

Он нахмурился.

— Где другое твоё ожерелье?

Катара выудила из-под кровати свиток. Внимание Зуко тотчас же привлёк довольно пикантный заголовок.

— Сказки на ночь?

Она показала ему язык и принялась разворачивать свиток. Внутри пергамента было завёрнуто её ожерелье.

— Мне было одиноко, — ответила она, протягивая ему украшение.

Зуко опустился на подушку, ребёнок всё ещё хлюпал носом, лежа у него на животе.

— Бедняжка. — Он покачал ожерельем перед лицом Курзу, и тот сразу же затих и потянулся к нему. Зуко краем глаза посмотрел на Катару. — Пришлось развлекать себя самой?

Она устроилась рядом с ним.

— Уверена, что холостяк с таким стажем, как у тебя, знает об этом не понаслышке.

— Ты жестока.

Его глаза закрылись сами собой. Она уткнулась ему в плечо, закинув руку поверх него и его сына.

— Тебе это нравится. Не делай вид, что нет.

— Я это обожаю. — Он улыбнулся, не открывая глаз. — Мне снилось, что ты моя.

— Я же сейчас здесь, разве нет?

— Да. Слава ду́хам. — Другой рукой, той, что не держала ребёнка, он коснулся её волос. — А что будет завтра?

— Завтра мы начнём зачистку.