Enchanting Sinner (гет)

С годами, рождественские праздники в Хогвартсе становились всё удивительнее и прекраснее. Нарцисса с восторгом смотрела на пританцовывающие декорации, распевающие сласти и невероятную груду подарочных свертков.

Да, без сомнения праздник удался на славу. Это подтверждало одно только то, что даже спокойная к таким вещам, невозмутимая юная Блэк, не могла сдержать рвущихся наружу восторгов. А ведь девушка с самого рождения посещала неимоверное количество светских мероприятий и была к ним привычна.

— Похоже, тебе действительно весело, — пробормотал ей на ушко Люциус.

— На самом деле да, — призналась Нарцисса, с легкой усмешкой в голосе. — Всё так… захватывающе, ты не находишь?

Малфой кивнул, правда, не до конца убежденный.

— Ну, я также надеюсь, что ты должным образом оценила не только все эти глупости двинутого на магглах фанатика Дамблдора, но и того, кто составил тебе компанию этим вечером.

Нарцисса мелодично рассмеялась, на мгновение сжав руку своего принца:

— О, ты лучший кавалер, которого только можно было найти, Люциус Малфой, — сказала она, подмигнув, и снова залилась звонким смехом.

Люциус задался вопросом, не слишком ли много веселящей кореньевой настойки выпила Нарцисса. Забрав полупустой бокал у неё из рук, он спросил:

— Не хочешь выйти на свежий воздух? Ты слишком взволнована!

Миновав весёлую толпу студентов и профессоров, в элегантных вечерних нарядах по случаю торжества, пара слизеринцев оказалась на небольшой террасе в дальней части замка.

Было холодно. Нарцисса уткнулась в свой шейный платок серебристого цвета. Люциус же, обняв девушку, стал осыпать её лёгкими поцелуями.

— Если ты хочешь вернуться в замок…

— Нет, всё хорошо, только не останавливайся.

Люциусу не нужно было повторять дважды. Как и всякий раз, когда они оставались наедине, он начал с упоением целовать Нарциссу. Наслаждаясь её вздохами и ароматом её кожи, поглощенный волной приятных ощущений, он не сразу заметил, что лицо Нарциссы залито слезами.

— Эй, что с тобой? — с ужасом спросил он, обхватив ладонями ее лицо.

— Прости, это не твоя вина, — вздрагивая прошептала она. — Просто… мне будет очень не хватать Хогвартса во время рождественских каникул. Ненавижу этот глупый праздник, он разлучает нас. Ненавижу саму необходимость вернуться туда, в этот холодный, мрачный, тихий дом. С тех пор, как Андромеда… ушла, в семье царит постоянное напряжение.

Не зная, что сказать, чтобы утешить свою спутницу, Люциус просто обнял девушку. Он гладил её по длинным волосам. А затем внезапная фраза сама сорвалась с губ:

— Я увезу тебя из этого дома.

Нарцисса удивленно уставилась на него. Но изумление тут же сменилось насмешливой улыбкой.

— Что ты имеешь в виду, Люциус Малфой? Ты женишься на мне?

Люциус сжал губы, челюсти его напряглись. Гордо и пристально он смотрел на Нарциссу.

— Может быть, — сказал юноша, тем самым лишив Нарциссу дара речи.

Воспользовавшись замешательством юной Блэк, Малфой склонился к ней и страстно поцеловал.

Блондинка размышляла об этом странном обмене шутками, но вскоре её мысли улетучились, сознание оказалось захвачено одной, сокрушающей реальностью: она хотела Люциуса всем сердцем. Она хотела, чтобы он продолжал целовать её. Все остальное потеряло своё значение.

Юноша так сильно сжимал в своих объятиях Нарциссу, будто ему не хватало её, словно она была недостаточно близко. Он хотел слиться с ней воедино. Убедиться, что она не исчезнет, как обычно. Он наступал и, в итоге, девушка оказалась прижатой к холодной стене его разгоряченным телом.

— Подожди, я так дышать не могу, — попыталась возразить Нарцисса, угодившая в столь тесные объятия Малфоя, выбраться из которых не представлялось возможным. «Люциус…» — молчаливо взывала девушка, но этот невинный умоляющий взгляд лишь заставлял желать её с удвоенной силой. Сердце слизеринца колотилось с бешеной силой.

Обхватив запястья Нарциссы и тоже прижав их к стене, Люциус лишил её малейшей возможности пошевелиться. Снова поцеловав её в губы, он спустился к лебединой шее девушки: оставив там след своей страсти, Малфой словно пометил её. Спускаясь к декольте её платья, Люциус не обращал внимания на то, что Нарцисса начала вырываться.

В этот самый момент девушка вступила в непростую борьбу с самой собой. Одна её часть, более контролируемая и разумная, буквально вопила:

— Беги! Не позволяй ему сделать то, что он хочет! Он — демон, помнишь? Демон, который использует тебя, вырвет твое сердце из груди и растопчет! Сопротивляйся!

Но была и другая её часть. Глубоко спрятанная, которая едва могла одержать верх, нашептывающая: «Отпусти себя! Ты не знаешь, что он может тебе сделать. Возможно, тебе понравится куда больше, чем ты можешь представить. Возможно, он не сделает тебе больно, а если и да, то оно того будет стоить. Возможно, и я говорю — возможно, после того, как он попробует тебя, он больше не сможет без тебя обойтись».

И тогда Нарцисса перестала сопротивляться, и полностью подалась навстречу Люциусу.

В её голове вспыхнул образ ночной бабочки. Полёт холодной зимой нелёгок. И вот, наконец-то, она находит луч света на своём пути. Но бабочка знает, там, где есть свет, есть и тепло. А там, где есть тепло, возможно, есть и смерть. Тепло опалит её крылья, не позволив ей летать как прежде.

Нарцисса прислонилась лбом к плечу Люциуса и прикрыла глаза в ожидании неизбежного. В этот момент он приподнял пышную юбку её платья, а потом ещё одну, кружевную, чтобы проскользнуть между её ног.

Из замка доносился смех и музыка, голоса и шум шагов. Нарциссе подумалось, что произойдет, если кто-то решит выйти на балкон и обнаружит их там, у этой каменной стены. Несомненно, у Люциуса подобных мыслей не было. Сама идея совершить столь запретный и рискованный поступок, вероятно, ещё больше распаляла его.

Нарцисса ощутила, как он касается её самого чувствительного местечка, средоточия её женственности. Когда же он наконец лишил её невинности, боль была настолько неожиданной, что девушка издала приглушенный стон.

— Ш-ш-ш, Цисси, — шепнул Люциус прямо ей в губы. Чтобы заставить её замолчать, он медленно поцеловал Нарциссу. Сам слизеринец тяжело дышал — не столько от усталости, сколько от нахлынувших эмоций.

Он без труда удерживал дрожащую маленькую Нарциссу, но волны удовольствия, которые переполняли его с каждым толчком, заставляли сомневаться в своих силах. У Малфоя уже были любовницы, взрослые ведьмы, зрелые. Они научили его, как обращаться с женщиной, но ни одна из них не была Нарциссой.

Такая нежная и хрупкая, неповторимая по своей красоте и изяществу… Его маленькая, обессиленная Нарцисса! Бабочка, ворвавшаяся в его сердце, больше никогда его не покинет.

Он знал, что Блэк едва сдерживается от крика, но продолжал двигаться в ней почти яростно — Люциусу просто необходимо было доставить ей удовольствие, которое испытывал он сам.

Нарцисса хваталась за его спину так, будто от этого зависела её жизнь; она кусала его кожу, чтобы не кричать, выдав тем самым свое присутствие. Царапая своими острыми ногтями его кожу, Цисси возвращала ему частичку боли, что он причинил слизеринке, когда без предупреждения вошел в нее.

Когда пик удовольствия был наконец достигнут, мир словно исчез. Всё, что не было экстазом души и тела, было забыто во имя этих драгоценных, интимных, незабываемых моментов. Казалось, даже Люциус потерял свою хвалёную выдержку. Его движения стали хаотичными, сбивчивыми… Он тоже достиг своего предела.

Огонь вспыхнул. Бабочка потеряла свои крылья.

После этой холодной декабрьской ночи она больше уже никогда не будет свободна.