Не герои (джен)

— Знаешь, что было для меня самым страшным? — тихо спросил Джон, не глядя на Шерлока, когда их разговор, не смолкавший весь вечер и всю ночь, сам собой сошёл на нет — оба устали.

Они сидели у камина, на полу, привалившись спинами каждый к своему креслу и соприкасаясь коленями. Шерлок медленно перевёл взгляд с затухавшего пламени на его лицо и покачал головой, свободно признаваясь, что он чего-то не знает. Если бы Джон мог сейчас смеяться, то он бы это сделал.

— Самым страшным была тишина.

— Тишина? — удивлённо переспросил Шерлок и склонил голову набок. Джон кивнул.

— Да. Раньше, до того, как ты умер… — он запнулся, но, переведя дыхание, продолжил: — до того, как всё изменилось, я душу готов был продать за хотя бы один день без шума, что ты всегда создавал вокруг себя: звяканье, бряцанье, выстрелы, музицирование, издевательства над скрипкой, когда приходил твой брат, снисходительные и язвительные комментарии к телешоу. Я мечтал о том, чтобы отдохнуть, не слыша ничего подобного: посмотреть телевизор без дополнительного пояснения всех нюансов увиденного, почитать, да поспать, наконец, не просыпаясь от криков, шума или музыки.

Джон говорил не спеша, не подбирая слова, но и не тараторя из-за желания выговориться. Шерлок внимательно следил за ним и всё больше хмурился, но молчал.

— А потом всё закончилось: весь шум ушёл, моё желание исполнилось. Я мог смотреть телевизор сколько угодно, читать хоть всю ночь напролёт, спать в выходные весь день… Но не хотел. Оказалось, что этот шум въелся в меня, каждый звук, что ты создавал, стал мне физически необходим. Я начал задыхаться в этой тишине. Я стал её бояться.

Шерлок ошарашенно смотрел на Джона и по-прежнему молчал, и это показалось невыносимым. Тот оттолкнулся от своего кресла и встал на колени, ухватившись за ноги друга, чтобы удержать равновесие. Шерлок изучал пальцы, лежавшие на его коленях.

— Почему ты теперь молчишь? Скажи хоть что-нибудь, — отчаявшись дождаться от него хоть слова, попросил Джон. Шерлок накрыл его руки своими.

— Прости меня.

— Это тоже пойдёт, конечно, хоть я и сказал уже, что простил тебя, — покачал головой Джон, глядя ему в глаза и чувствуя, как по рукам бегут мурашки оттого, что Шерлок поглаживал его пальцы своими.

— А что ты хотел услышать?

— Например, что тишины больше не будет, что ты мне обязательно сыграешь на скрипке, будешь будить меня, как прежде… — начал перечислять он, и Шерлок засмеялся:

— Клянусь, тишина не вернётся, даже если начнёшь снова мечтать о ней!

— Тишину и покой явно переоценивают в современном мире, — ухмыльнулся Джон.

И Шерлок чересчур серьёзно кивнул, под конец испортив впечатление озорным подмигиванием. Но уже через миг вновь стал серьёзным.

— Я сделал всё это, чтобы для меня не наступила такая же тишина без тебя, только уже навсегда, — будто бы нехотя признался он.

— Знаю. Теперь знаю, — пожал плечами Джон, глядя на него, а потом добавил: — Но тогда мне было страшно и одиноко. Без тебя.

— Мне тоже, — тихо признался Шерлок, и Джон наконец улыбнулся.