Alylessa

Ой, это на самом деле очень интересная тема, достойная отдельной статьи, потому что она чуть глубже, чем ваша банальная романтизация насилия.
Короче, то, что вы описали — это кинковый фанфикшен. Его пишет Я-ребёнок автора для Я-ребёнка читателя, и у этого способа написания есть свои особенности, его нельзя воспринимать как реальную литературу. В чём главное отличие? В том, что в реальной литературе автор чётко отделяет одного персонажа от другого и старается переключаться между ними, учитывая характер, особенности и реальные ощущения каждого из них. В кинковом фанфикшене восприятие мира строится по модели младенца, который ещё не научился разделять субъективное и объективное, для него не существует внешних источников воздействия, ощущений и опасностей, он сам в себе, замкнутая система.
В такой же замкнутой на самой себе системе творит автор кинкового фанфикшена. Персонаж, причиняющий страдание, и персонаж, принимающий боль, у него смешиваются в единый организм, наделённый разной плотью исключительно для адаптации к фантазиям, бередящим его, давайте будем честными, слегка больное воображение. Это не реальные личности, с отдельными характерами, которые действуют независимо друг от друга, это две ипостаси автора: одна — та, что хочет причинять себе страдания, вторая — та, что хочет этими страданиями упиваться. Сюжет кинкового фанфикшена, соответственно, это не художественный сюжет, это сгенерированная воображаемая ситуация, с помощью которых обе его ипостаси могут взаимодействовать.
Почему ему так необходим второй персонаж, чтобы возбуждать в себе ощущения страха и боли? Селф-харм в таких фиках тоже присутствует, обычно моральный, когда
персонаж-жертва преувеличенно страдает из-за своей внешности, неразделённой любви, давления общества и т.д. Но это всё не то. Чтобы выкрутить страдания на максимум, нужен внешний источник.
Во-первых, разница в силе ощущений, потому что персонаж-мучитель, действуя извне, лишает персонажа-жертву ощущения контроля, что делает переживания острее. Во-вторых, это снимает ограничение на допустимые пределы физического насилия. Персонаж-мучитель способен сделать то, что персонаж-жертва с собой никогда сделать не осмелится, да и выглядеть это будет неправдоподобно.
Когда автор заигрывается со своими фантазиями, он проговаривается в тексте. Фокус в таких сценах, ради которых писалась вся работа, сводится на внутренних переживаниях персонажа-жертвы, они смакуются на несколько страниц, и местами нет-нет да и проскользнёт кусок фокала персонажа-мучителя: когда внезапно просыпается удовольствие, когда акцент идёт на внешний вид гениталий, на физиологических жидкостях, на сексуальной позе или одежде, на чувственности ощущений — на том, что, скорее всего, должен ощущать и наблюдать персонаж-мучитель, и о чём реальный человек, которому причиняют реальные страдания, не стал бы думать ни при каких обстоятельствах. Читатель с обострённым критическим мышлением это заметит и блеванёт. Читатель, который научился отделять кинковый текст от реальной литературы, проглотит и добавки попросит, потому что внутри него сидит такой же больной ублюдок, который любит смаковать страдания.
Это, повторюсь, не романтизация. Это такой же кинк, фетиш, как и прочие, который к реальному насилию, как и в целом к реальности, не имеют никакого отношения. Вы смотрите на внутренний мир автора-младенца, где он заваривает для себя котёл отборного, хрустящего на зубах стекла. Некоторым людям нравится воображать всякое дерьмо, смиритесь.

но некоторые другие никогда не перестанут с пылающими задами биться за правое дело, против романтизации насилия то есть. И с этим видимо тоже только смирится.)

а они и есть те самые читатели с обострённым критическим мышлением, которые воспринимают подобные тексты на полном серьёзе. То есть думая, что им хотят рассказать историю о как бы реальных персонажах. И ждут от них художественной правды, тогда как там просто тараканья вечеринка для посвящённых в стекло-кинк. Романтизация для меня лично — это когда автор предоставляет тебе именно что художественную правду, но обёрнутую в искажённый моральный посыл, что зло это вовсе не зло, а иногда едва ли не добро. Вот против таких вещей действительно стоит пылать задами.

Что же до кинков - теперь, с метками, у авторов хотя бы появилась возможность предупредить читателя, что они пишут кинк. Возмущаются подобными текстами во многом потому, что шапка обещает драму и психологию, а в тексте - чистая сказкотерапия. Как пример сексопатологии это может быть очень интересно, если специально это изучаешь. Но внезапно наткнуться на эксгибициониста в парке не всегда приятно (хотя - вот же она, живая психология и даже психиатрия, созерцай - не хочу).

так этим авторам ведь зачастую и самим непонятно, что и почему в их текстах не так, потому что за них их бессознательное пишет. Я помню, редактировала одного такого автора, у неё в сцене жёсткого изнасилования у девушки в фокале было что-то вроде "он задрал мою рубашку, и я осталась в одном кружевном шелковом бюстгалтере". Я её спрашиваю — у тебя износ или ролевая игра, в самом деле? Какой ещё кружевной бюстгалтер, если в твою героиню сейчас войдёт чей-то здоровый немытый хер — вот об этом она должна сейчас думать, а не о том, какие у неё там рюшечки на нижнем белье. Автор репу почесала и пошла исправлять, но, по-моему, так и не поняла, чего я к ней прикопалась-то, нормальная ведь сцена. А потому что фразу про кружавчики она писала, невольно перескочив в голову насильника, и это прошло мимо её сознания. Я не оправдываю их ни в коем случае. Но они не могут поставить метку "кинк", потому что большинство и само не понимает, что пишет кинк, а не жёсткую социальную драму. Лол.