Чужой праздник (джен)

Профессор Снейп ненавидел лето. Собственно говоря, он много чего ненавидел, просто лето было одной из таких вещей. Причем ненавидел он его не в силу мизантропии и врожденной неспособности радоваться всяким пустякам и видеть прекрасное там, где его быть не может. Просто он очень плохо переносил жару. Холод он, правда, переносил ненамного лучше, но жара была куда противнее.

Этот июльский день собирался стать таким же, как и вчерашний — жарким и душным. Прогноз погоды по магловскому радио ничего утешительного не обещал, поэтому Снейп, пару минут понаблюдав за тем, как горячий ветер гоняет по грязной коуквортской улице пустой пакетик из-под чипсов, задернул штору, прихватил из шкафчика с охлаждающими чарами бутылку холодненькой минералки и спустился в подвал, где находилась лаборатория. Там, по крайней мере, было прохладнее, чем в комнатах.

Здесь его ждал результат его напряженной работы последних нескольких недель — зелье времени. Это исследование было целиком и полностью инициативой Северуса — директор даже не догадывался о том, чем занимается его работник долгими летними вечерами у себя дома на каникулах. А если бы узнал, наверняка попытался бы извлечь выгоду из его исследований и припахал бы Снейпа по самое некуда. Поэтому зельевар предпочитал держать в тайне свою работу.

Единственное и довольно смутное описание «Зелья времени» Снейп обнаружил уже довольно давно — в библиотеке Малфоев, еще в годы службы Темному Лорду. Тогда у него так и не дошли руки вплотную заняться исследованиями, да он и не видел в этом особой необходимости. Зачем ему вообще это зелье, Снейп не мог в точности ответить самому себе даже сейчас, им скорее двигало любопытство ученого, нежели настоящая нужда в нем. Но обилие свободного времени и наличие — в кои то веки — нужных ингредиентов просто грех было не использовать. И Северус решился.

Зелье сейчас было на завершающей стадии, оставалось только бросить в него четверть унции пыльцы неумираек и настоять ровно сутки. Варево было нестабильным, и Снейп с опаской приблизился к котлу, чтобы помешать его содержимое тринадцать раз против часовой стрелки. Делать это было необходимо стеклянной палочкой — стекло совершенно инертно и не вступит в реакцию с непредсказуемой субстанцией, поведение которой даже Снейп, с его опытом и интуицией, не мог с точностью предсказать.

Северус тщательно отметил нужный ингредиент и очень осторожно ссыпал его в котел. Мутно-коричневое содержимое мгновенно посветлело и через некоторое время окрасилось в опалово-голубой цвет. Снейп облегченно выдохнул — все шло по плану. Теперь можно расслабиться до завтра, а потом протестировать полученное.

* * *

На следующий день Снейп проснулся со странным ощущением. Это было очень похоже на мандраж исследователя перед решающим испытанием, однако к привычным нетерпению и легкой внутренней дрожи примешивалось какое-то еще пакостное чувство, похожее на… нет, не на панику, но на предчувствие того, что что-то все-таки пойдет через седалище…

Отогнав неприятные мысли, он спустился в лабораторию. Глиняный котелок с зельем терпеливо дожидался его на треножнике, поверхность зелья подёрнулась тонюсенькой радужной пленкой, в подвале слегка пахло сложной смесью трав, жженой кости и озона. Рядом с котелком по правую сторону выстроились в ряд разнообразные ложки, черпаки, шпатели и простые палочки из самых разных материалов — наплевательски относящийся к вопросам собственного быта и комфорта Снейп был фанатиком порядка в лаборатории и никогда не покидал ее, не наведя предварительно идеальной чистоты на всех рабочих поверхностях, выставляя в удобном только ему порядке все необходимые для работы инструменты. Стеклянный черпак лежал ближе всех к котелку, и именно его Северус схватил сразу же.

При погружении в него черпака зелье весело всколыхнулось и выбросило в воздух несколько капель. Снейп медленно повращал черпаком туда-сюда и с помощью «акцио» призвал из угла подвала клетку с лабораторной мышью.

Зелье, которое он сейчас собирался протестировать, сильно отличалось от хроноворота. Во-первых, оно могло отправить человека не на несколько часов или максимум на сутки — предел возможностей самых мощных хроноворотов, а на месяцы и даже годы. Во-вторых, скачки осуществлялись не только во времени, но и в пространстве. И если отдаленность во времени от стартовой точки напрямую зависела от дозы принятого зелья, то возможные пространственные скачки пока расчетам не поддавались. Закинуть могло даже в Антарктиду, хотя Снейп подозревал, что и здесь все зависит, скорее всего, от дозы. Приятным бонусом к рискованному эксперименту было то, что через час путешественник возвращался в исходную точку, вопрос только в том, в каком виде. При наихудшем исходе «домой» мог вернуться труп. Поэтому Северус негуманно держал для этой цели лабораторную мышь — животину, конечно, жалко, но если эксперимент будет признан провальным, никто больше не пострадает.

Осторожно двумя пальцами Снейп вынул сопротивляющуюся мышку из клетки, наложил на нее легонький «петрификус» и поставил на столешницу. Обмакнул в варево стеклянную палочку и капнул на спинку животному всего одну каплю. Несколько секунд ничего не происходило, а затем мышь просто исчезла.

Снейп выдохнул. Первая стадия эксперимента прошла на первый взгляд успешно — мышь все-таки куда-то отправилась. Осталось потерпеть час и дождаться ее возвращения. Жаль, она не сможет рассказать, где ее носило, подумал Северус и усмехнулся.

В течение последующего часа Снейп нервно мерял шагами лабораторию и время от времени нетерпеливо поглядывал на стол, где по его расчетам должна была появиться подопытная мышь. Наконец, место, откуда она исчезла, слабо засветилось, и на столе материализовалась несчастная путешественница во времени.

Снейп бросился к мыши и в последний момент успел схватить ее за хвост, прежде чем та удрала. Мышь была жива и на первый взгляд совершенно невредима, да и ее поведение, совершенное адекватное, говорило о том, что никакого стресса от путешествия животное не перенесло. На всякий случай Снейп магически просканировал ее на предмет физических или психических повреждений, но ничего не обнаружил — кажется, мышь даже не поняла, что с ней только что происходило.

Водворив мышь обратно в клетку, Снейп выдохнул и взял одну из пробирок, ровно на один глоток. Руки не дрожали, но волновался он сильно. Он прекрасно осознавал риск, однако остановиться уже не мог, да это было и не в его правилах. Рука привычно потянулась вправо, нащупала прохладную гладкую поверхность (все это время Снейп не отрывал взгляда от тускло опалесцирующей поверхности зелья), схватила и медленно погрузила черпак в густую жидкость.

Что что-то пошло не так, Северус понял буквально через долю секунды — зелье зашипело и вспенилось. Он посмотрел на черпак в своей руке, и глаза его округлились от ужаса — вместо стеклянного он схватил металлический. Да не просто металлический — серебряный! Хуже было бы только бросить селитры прямо в котел!

Снейп отшвырнул от себя черпак и отскочил от стола, с опаской глядя на зелье. То, казалось, успокоилось, но затем вдруг сжалось, после чего содержимое котла со смачным хлопком взорвалось, а Снейпа окатило густой липкой жидкостью. Инстинктивно закрывая лицо руками, он бросился на пол, проклиная себя за то, что не выставил «протего», а потом сознание померкло.

* * *

Возвращение было не из приятных — болела голова, подбородок, локти и колени, а металлический привкус во рту красноречиво говорил, что при падении он в лучшем случае прокусил щеку, в худшем — лишился парочки зубов. Он с трудом приподнялся на руках и сплюнул кровь на землю, после чего огляделся.

Путешествие состоялась — он лежал на мостовой, причем на булыжной мостовой. Такой в их Коукворте не было точно, была брусчатка, были утоптанные до каменной твердости земляные мостовые, был щербатый и раздолбанный асфальт, но булыжников не было. Хорошо, если его не унесло дальше Манчестера, однако количество зелья, попавшего на него, оптимизма не внушало — «улетел» он наверняка достаточно далеко.

Снейп сел и огляделся. Город был незнаком, но район определенно был той еще клоакой — воняло помойкой, мочой и черт его знает чем еще, мусора было столько, словно его не вывозили вообще никогда, а о существовании урн и помойных ящиков местные жители даже не подозревали. К счастью мостовая была сухой — было явно лето, судя по удушливой духоте. Снейп судорожно схватился за левую руку в поисках палочки и от души выругался — ее не было, должно быть, выпала при падении. Маг без палочки — тот еще «боец», а атлетом Снейп никогда не был. В детстве ему часто приходилось драться с местной шпаной, компенсируя отсутствие физической силы злостью, однако столь же часто он был бит более сильными ребятами. Годы отнюдь не прибавили ему навыков рукопашного боя и спринтерского бега, поэтому сейчас Северус чувствовал себя в высшей степени неуютно. Оставалась робкая надежда на то, что зелье все-таки вернет его в исходную точку через час, а сам он не успеет за этот час никуда вляпаться.

Он вгляделся в дома внимательнее. Улица была очень узкой, прямо-таки средневековой — по ней едва мог бы проехать конный экипаж, а для пешеходов не осталось бы места. Дома тоже были старинной постройки, но в Англии он таких не встречал, даже в исторических частях Лондона, Эдинбурга и Бристоля. Это точно не Англия, и это был первый тревожный сигнал.

Самым мудрым Снейпу представлялось сидеть в этом закоулке и никуда не высовываться. Пройдет час — и его вернет назад, если нет… Значит, будем думать, как жить дальше, в чужой стране, в чужом времени, наверняка не зная языка. При этих мыслях Снейп ощутил приступ паники и подавил его только усилием воли. В конце концов, ему не привыкать оказываться в заднице. В восемнадцать лет, помнится, он сам себя туда загнал, совершенно добровольно. До сих пор расхлебывает…

Однако остаться на месте ему не позволили. Откуда-то из соседнего проулка послышались злые женские голоса, которые все приближались и приближались, и вот из-за поворота показалась группа из примерно двадцати женщин — грязных, оборванных, с перемазанными лицами. И все они были вооружены — кто вилами, кто пикой, кто просто массивными палками вроде оглобель. Снейп едва успел нырнуть в какой-то подъезд, когда они прошли мимо него, что-то фальшиво распевая. Лица женщин выражали решительность и воодушевление, и что-то подсказывало Снейпу, что стоит им его увидеть — его тут же вздернут на вилы. Снейп прислушался и узнал французскую речь.

Чудесно. Он во Франции. Черт знает в каком времени. Без палочки, не знающий города от слова совсем и почти не говорящий по-французски. Нет, с чтением на этом языке у него проблем обычно не возникало, даже без использования специального заклинания-переводчика, но вот речь «лягушатников» он понимал с огромным трудом и то, если говорили медленно — сказалось самостоятельное изучение языка и почти полное отсутствие практики. Отсутствие палочки было особенно неприятным обстоятельством — его навыков в беспалочковой магии будет явно недостаточно, если придется отбиваться.

Из подъезда его выкурили столь же неожиданно и бесцеремонно, как и загнали: откуда-то сверху спустилась группа молодых людей, одетых в военную форму. Во всяком случае, Снейп опознал их одежду как военную — она очень напоминала мундиры солдат наполеоновской армии — в детстве у него было несколько игрушечных солдатиков в очень похожей форме. Северус очень надеялся, что солдатня пройдет мимо и не заметит его, но сегодня все-таки был не его день. Его заметили, схватили и вытащили на свет божий.

О чем они его спрашивали, Снейп, как и следовало ожидать, не понял. Сначала его просто спрашивали, затем, разозленные его упорным и, как им показалось, высокомерным, молчанием, начали кричать, потрясать ружьями и кулаками. Наконец, самый молодой из них подошел вплотную и, дыша в лицо запахом лука и вина, спросил:

— Ты англичанин?

Снейп понял вопрос и уже хотел было кивнуть, но в последний момент передумал и отрицательно покачал головой. Парень спросил что-то еще, но слово было незнакомым, и Снейп просто смотрел на него, судорожно пытаясь сообразить, как вырваться из этого явно недружественного окружения.

Не дождавшись ответа, парень что-то сказал своим товарищам, кивая на Снейпа, те дружно закивали, загоготали, схватили его под локти и потащили вдоль по улице.

Шли они долго, пока не вышли к какой-то площади, полной народу. И вот тут-то Снейп понял, что влип по-настоящему. Он не был силен в истории, тем более в истории Франции, но вот это устройство, стоящее посреди площади на возвышении опознал без труда. Два деревянных высоких столба и остро наточенный треугольный нож между ними сомнений не оставляли — это была гильотина.

Рефлексы сработали быстрее, чем разум успел до конца осознать всю дерьмовость его положения. Его конвоиры явно не ожидали сопротивления, кроме того, их больше занимало то, что происходит на площади. Северус резко выдернул правую руку из ослабевшего захвата и двинул кулаком в ближайшую к нему челюсть. Еще один рывок — и он полностью свободен, а в крови вовсю гуляет жар, предшествующий магическому выбросу, совсем как в детстве. Он инстинктивно выбросил руки перед собой ладонями вперед, чувствуя, как горячий поток вырывается из рук на свободу. Стоящие перед ним люди попадали от невидимой волны магии, словно кегли, а он бросился бежать, не оглядываясь.

В погоню за ним бросились почти сразу — толпа оправилась от потрясения довольно быстро. Снейп понял, что долго убегать со всех ног не сможет, а сил на аппарацию без палочки у него уже не осталось — расшвыряв толпу, он выложился досуха. И тут его словно схватил поперек туловища кто-то невидимый, приподнял в воздух и понес куда-то влево. Не успел он понять, что произошло, его снова схватили, на сей раз вполне осязаемо — за шиворот, а в следующее мгновение его знакомо сдавило, словно втянуло в узкий шланг, и понесло в неизвестность.

* * *

Место приземления весьма напоминало подземелья Хогвартса, но камни, из которых были сложены стены, все же отличались. Знаменитые парижские катакомбы, понял Снейп. В другой раз он бы обрадовался возможности с ними ознакомиться, но сейчас ему было не до этого. Он потер лицо ладонями, избавляясь от легкого головокружения, и огляделся в поисках того, кто притащил его сюда.

Это оказался немолодой человек в черном сюртуке — такие носили в конце 18 века, белом парике с буклями и треугольной шляпе с белой кокардой. Судя по холеному лицу и манере держаться — аристократ. Зачем он спасал Снейпа, было непонятно, потому что сейчас в лицо Северусу смотрел кончик волшебной палочки. Взгляд мужчины был напряжен, но без враждебности.

— Кто вы? — спросил он, на что Снейп только вздохнул. — Вы — англичанин? Американец?

— Я не говорю по-французски, — выдавил из себя Северус ту единственную фразу на французском, которую произносил без запинки и акцента.

Мужчина опустил палочку, сунул руку в карман и протянул Снейпу что-то вроде медальона на кожаном шнурке, знаком предлагая ему надеть его. Снейп осторожно взял вещь, вопросительно взглянул на своего визави, но все же надел медальон на шею.

— Это языковой артефакт, — услышал он совершенно отчетливо, — сможете понимать речь и говорить.

Снейп с трудом удержался от того, чтобы не присвистнуть восхищенно. Языковые артефакты даже в его время были редкостью, один такой был у Малфоев, другой — у Дамблдора, больше ни у кого.

— Спасибо, — поблагодарил он мужчину.

— Так кто вы — англичанин или американец? — снова спросил тот.

— Англичанин, — ответил Снейп. — Как вы догадались?

— По одежде. Похоже на редингот, — неизвестный волшебник провел палочкой вдоль сюртука Снейпа. — Вы из будущего? — а этот вопрос застал и вовсе врасплох.

— Не спрашивайте, как я узнал, — усмехнулся тот. — Вы странно одеты даже для англичанина. И, судя по тому, что вы ничему не удивляетесь, вы тоже — волшебник, верно? Я видел, как вы расшвыряли этих… людей. Владеете беспалочковой магией?

— Волшебник, — криво усмехнулся Снейп. Колоссальное облегчение оттого, что он только что избежал смерти, да еще встретил себе подобного, вызвало слабость во всем теле, и он без сил опустился на холодный земляной пол подземелья, — но без палочки колдовать не могу. Это получилось случайно. Сильный стресс, если вы понимаете, о чем я.

— Я так и думал, — волшебник наколдовал из воздуха два кресла и знаком предложил Снейпу сесть, и сам сел в одно из них. — Неудачный эксперимент?

— И да, и нет, — ответил Снейп, садясь. — Если я вернусь обратно, будем считать, что удачный. Если нет… Придется искать другие способы возвращения.

— А не думали о том, чтобы остаться?

— Мерлин упаси! Мне хватило того, что толпа каких-то сопляков меня едва не гильотинировала, кроме того в моем времени у меня и так есть один… непогашенный долг.

— Долг чести?

— Что-то вроде.

Они помолчали, затем француз неуверенно спросил:

— Вы из будущего… Скажите, когда все это кончится?

— Что «все»? — не понял Северус.

— Все это, — мужчина неопределенно повел вокруг себя палочкой. — Весь этот кошмар…

— Я не знаю, — честно ответил Снейп. Он и правда не знал подробностей и дат, да и не имел права рассказывать о таких вещах — это неоднократно и недвусмысленно говорилось во всех трудах о перемещения во времени.

— Часто у вас так? — спросил он, только чтобы хоть что-то спросить. По его расчетам необходимый час уже почти прошел, и ожидание становилось невыносимым. — Толпы по улицам, фурии с вилами?

— У них сегодня праздник — четвертая годовщина взятия Бастилии, — скривился от отвращения его собеседник. — Точнее, праздник и похороны. Вчера убили одного из их вождей, сегодня его вроде бы должны хоронить. Вам повезло, что вас не убили на месте. Вы очень похожи на дворянина или священника.

Северус грустно усмехнулся, оценив иронию ситуации. Он, Нюнчик, нищий полукровка, выросший в рабочем районе среди таких же пролетариев, как и его отец — и похож на дворянина. Малфой обхохотался бы…

… Возвращение домой было очень неожиданным и еще более неприятным — голова кружилась, и тошнило, словно с хорошего перепоя. Снейп с трудом поднялся, выполз из загаженной лаборатории, запечатал дверь на самое сильное запирающее заклинание и, выпив зелье от головной боли, повалился спать на диване в гостиной.

А вечером его вызвал Дамблдор.

* * *

— Северус, с тобой все в порядке? — беспокойство в голосе директора вызывало раздражение, смешанное с признательностью. — Ты плохо выглядишь.

— Устал, — пробурчал Снейп. — Неудачный эксперимент. Взорвал котел, надышался парами.

— Зелье от последствий «круциатуса»? — понимающе закивал Дамблдор, на что Снейп поспешил согласиться — не говорить же ему правды!

В этот момент на стол плавно спланировал Фоукс и что-то мелодично курлыкнул. Дамблдор привязал к его лапе небольшой сверток, погладил птицу кончиками пальцев по хохолку на голове и сказал:

— Ну, лети, мой хороший, — на вопросительный взгляд Снейпа он пояснил: — Хочу поздравить Николя с его национальным праздником.

— Праздником? — не понял Снейп.

Вместо ответа директор протянул ему свежий номер магловского «Таймс».

«Сегодня жители Франции торжественно и с колоссальным размахом отмечают 200-летие взятия Бастилии и начала Великой Французской революции…» — начал читать Северус и тут же отложил газету. Все стало понятно.

«Праздник у них, — думал он, шагая к антиаппарационному барьеру Хогвартса, — глаза бы мои не видели этого их праздника!»