Зубы (гет)

По данным Британского министерства статистики, список самых неприятных способов пробуждения возглавляют:

1) визит полиции, особенно если это отдел нравов или отдел по борьбе с наркотиками;

2) ведро воды со льдом, с размаху вылитое на голый живот;

3) зубная боль.

Для сравнения, мерзкий и противный звук будильника, заставляющего восставать к активности в семь утра в понедельник, получил только седьмую позицию.

Гарри Поттер не употреблял запрещённых веществ и никогда не имел дело с барышнями, не достигшими возраста согласия. Жил он при этом один и не любил оставлять кого-то у себя на ночь, так что импровизированный Ice Bucket Challenge ему тоже не грозил. Но сил радоваться этим двум обстоятельствам у Гарри не было. В него мёртвой хваткой вцепилась причина номер три.

Пробуждённый ощущением, что левая сторона челюсти пронизана горящей электропроводкой, за которую кто-то периодически дёргает, а когда станет совсем скучно, то пропускает электрический ток... Так вот, вырванный из цепких лап Морфея посреди глубокого дня — в четыре часа пополудни — Гарри резко сел на постели и открыл глаза. Плотные шторы по краям буквально сияли — спать и спать, но как тут уснёшь? — заставив глаза слезиться от смеси неожиданно накатившей боли и природной фотофобии.

Аккуратное зондирование челюсти пальцем показало: проблема в одном из коренных зубов. «Слава Стиксу, не клык», — только и подумал Гарри. Надо заметить, что с одиннадцати лет, с самого Обращения, у него никогда ничего не болело, и возвращённая свежесть ощущений его совсем не обрадовала. Более того, Гарри не представлял, что с этим делать. «Кажется, у маглов для этого есть специальные врачи», — сквозь пелену боли подумал он и призвал телефон.

Трясущейся рукой проматывая список контактов с конца в начало, он наткнулся на телефон штатного аптекаря Общины, Северуса Снейпа. Чуть подумал — и яростно принялся листать дальше. Снейп варил отличные зелья, но если обратиться к нему с вопросом зубной боли (какой позор!), то лучшее, на что Гарри мог рассчитывать, — это что Снейп сочтёт просьбу глупым розыгрышем. Если же нет, то дальше последовала бы содержательная лекция на тему ущербности его, Гарри, генетики, из-за которой даже Обращение, видимо, пошло как-то не так. В конце, высказав предположение, что Поттер вот-вот превратится обратно в магла, Снейп торжественно заявил бы, что необходимого зелья у него нет и не предвидится, потому что «в нормальных случаях зубная боль для таких, как мы, исключена».

Нет, что сейчас было необходимо Гарри, так это телефон наставника. Наставник всё поймёт. Наставник не выдаст. И у него есть хорошая знакомая-врач! Правда, отоларинголог, но... зубы ведь во рту, верно? А рот — это почти горло!

«Здравствуйте. Вы позвонили Сириусу Блэку. В данный момент он сильно занят, но вы можете попытать счастья, когда он освободится. А пока — оставьте сообщение после сигнала!»

Проклятие! Гарри нажимал автодозвон снова и снова, но его встречали только длинные гудки и автоответчик. Верный признак, что Сириус спал, причём не один.

— Сириус, это срочно! — наконец, сдавшись, принялся наговаривать сообщение Гарри. — У меня болит зуб, и я не знаю, что делать! Если не перезвонишь, боюсь, я сделаю какую-нибудь глупость.

* * *

Сириус не перезвонил. И Гарри усиленно готовился к тому, чтобы сделать глупость, а именно: призвал городской телефонный справочник, бутылочку с кремом от загара и тёмные очки. Палец, скользивший по именам и адресам магловских стоматологов, слегка дрожал и дёргался. По затылку стекал холодный пот. Стоматологи, казалось, населяли весь Лондон, но вот ведь какая незадача — района Кингс-Кросс, где Гарри снимал квартиру, они почему-то сторонились. Уж не из-за того ли, что здесь попадались бандитские лёжки и притоны наркоманов?

— Сла-ба-ки, — констатировал Гарри. В идеале фразу надо было произносить «сквозь зубы», но сжать челюсти хотя бы чуть-чуть ему не давали поистине фантастические ощущения.

Но вот наконец его бледный палец со слегка обкусанным ногтем упёрся в надпись «Грейнджер, Гермиона — стоматология, ортодонтия, челюстно-лицевая хирургия». Всего в квартале от него! Ура.

Теперь в ход пошли крем и очки. Не всякий молодой человек так быстро и с таким энтузиазмом собирается даже на свидание: Гарри буквально летал по квартире и разве что не насвистывал. Перед уходом он послал воздушный поцелуй прибитому над кроватью плакату с изображением «Святого и преподобного Томаса Реддла». Плакаты с Реддлом достались им с ребятами в качестве сувениров после очистки ячейки «Новых инквизиторов» в пригороде Эдинбурга, а изображен на них был угрожающего вида детина в подпоясанной верёвкой чёрной робе. Он простирал куда-то вверх, к небесам, высоко поднятый посох, а над ним в потоке искусственного грубо отфотошопленного света парила надпись: «Смерть загрязнителям крови!»

Томас Реддл, как говорят, начинал учителем приходской школы, но потом что-то пошло не так — или он что-то увидел — и бывший скромный педагог преобразился в пламенного инквизитора и блестящего охотника на вампиров. Впрочем, отсутствие на плакате носа намекало, что в вопросах, не касавшихся нежити, Томас при жизни проявлял куда большую гибкость, чем это позволительно священнику. Нынешний глава Общины, Альбус Дамблдор, должен был уладить дело с Реддлом раз и навсегда, но он был в те годы ещё непозволительно молод и нерешителен (а возможно, просто слишком сыт), поэтому, вместо того чтобы избавить мир от безносого британского Савонаролы, нечаянно подарил ему вечную жизнь. Стикс знает, о чём думал Реддл, в первый раз выкопавшись из могилы в далёкие чумные времена, но результат его умозаключений известен: превращение в вампира стало перстом Божьим, призванным всегда напоминать Томасу о долге — бескомпромиссно разить клыкастых тварей. Чем он и занимался уже четыреста лет — с перерывами на утопление, четвертование, отрубание головы и закапывание. «Новые инквизиторы», разумеется, считали многократные возвращения своего патрона с того света «чудом»: простая мысль о том, что в крови главного борца за чистоту бродит не только усыплённый веками сифилис, но и зараза посерьёзнее, им в голову как-то не приходила...

И вот теперь «Новые инквизиторы» снова поднимали голову, с года на год ожидая очередного пришествия своего потрёпанного кладбищами Мессии. Молодёжь Общины учили проводить облавы и зачистки, а Дамблдор произносил перед ними пафосные речи, в которых ловко уворачивался от того факта, что «вечно живого дедушку Реддла» подарил им не кто иной, как он сам.

«Кстати, ведь можно было позвонить Дамблдору!» — запоздало осенило Гарри. Но отступать уже было поздно — его пальцы вдавили кнопку звонка прямо под небольшой металлической вывеской «Стоматологический кабинет Грейнджер MD».

* * *

Хмурая девица со стянутыми в тугой пучок волосами выслушала сбивчивые жалобы Гарри, не перебивая. От мыслей о близости избавления ему даже начало казаться, что зубная боль постепенно утихает, поэтому в ответное успокаивающее стрекотание он даже почти не вслушивался, рассеянно кивая. До тех пор, пока до него не донеслось:

— ...Первичная консультация и общий осмотр ротовой полости.

— Подождите... — вяло запротестовал Гарри. — Мне не нужен никакой первичный осмотр. Я знаю, какой зуб у меня болит. Вылечите его, ну или удалите — и мне больше ничего не нужно!

Доктор Грейнджер холодно и оценивающе посмотрела на него:

— «Знаете». Ну да, как же. Все вы «знаете», а потом то гингивит, то зубной камень, то вообще зуб наполовину развален из-за контактного кариеса! А запирать сарай до того, как лошадь украли, нам, конечно, не с руки*. Вот вы, — она обвиняюще тыкнула в его направлении стоматологическим зеркальцем на палочке. — Когда последний раз были у стоматолога?

— Я... Эм... Когда мне было десять лет, — пробормотал застигнутый врасплох Гарри, с запозданием понимая, что ляпнул лишнего.

Грейнджер усмехнулась, одновременно торжествующе и негодующе:

— Что и требовало доказать. То есть лет двадцать назад? И вы хотите лечить зубы без осмотра? Мило. Я не халтурщица, мистер. Так что или первичный осмотр... — она мстительно улыбнулась, продемонстрировав успехи магловской стоматологии и своевременных осмотров ротовой полости, и указала рукой себе за спину. — Или дверь там!

От одной мысли, что ему сейчас придётся снова оказаться на улице наедине со своей проблемой, Гарри едва не застонал. И сдался:

— Хорошо, хорошо! Только быстрее, пожалуйста!

_____

* To lock the barn after horse been stolen — «запирать сарай, когда лошадь уже украли», аналог российских поговорок «пока жареный петух не клюнет...» и «пока гром не грянет...»

* * *

День Гермионы Грейнджер не задался с самого утра. Вначале позвонил её бывший, уверяя, что «им надо попробовать ещё раз». Он был настроен серьёзно. Он угрожал ей загородным домом, ипотекой, выводком детей — и самоубийством, если она откажется. Гермиона считала и то и другое блефом. Воспринятые же всерьёз, обе возможности выглядели довольно-таки пугающе.

Но сказать это Рону напрямую? Милому уютному Рону, который мухи не обидел и который к тому же был братом её ассистентки Джинни? Это означало совершить подлость и остаться без ассистентки. Опять-таки довольно пугающе, но на этот раз совершенно точно всерьёз.

Поэтому она кое-как скруглила беседу, сетуя на садящиеся батареи, а сама ещё полчаса вела мысленный разговор в лицах. Что же ему сказать? Что она не видит себя женой патологоанатома, как бы хорошо он ни делал своё дело? Что её пугают звонки из полиции во втором часу ночи и запах формалина от кожи его пальцев, который не смывается, как бы долго Рон не тёр их мылом? Нет, это было бы жестоко. Может, притвориться, что она лесбиянка? Нет, Джинни раскусит её в два счёта и потом донесёт брату, что Гермиона соврала...

Поглощённая этими размышлениями Гермиона почистила зубы шампунем и чуть не причесалась обувной щёткой. Взвинченная до предела и всё ещё с остаточным вкусом мыла на языке она пришла на работу. Вялая вереница старушек с вставными челюстями, тинейджеров с брекетами и домохозяек, мечтающих о винирах и суперотбеливании, убаюкали её беспокойство и усыпили бдительность. Пока не появился Он.

Да. Это «чудо» заслуживало заглавной буквы. Не будь Гермиона женщиной сдержанной, мистер Поттер получил бы ещё и восклицательный знак. Дверь распахнулась от такого рывка, что зазвенели стёкла, и в помещение буквально ввалился высокий, худой как жердь тип, весь в чём-то чёрном и нарочито облегающем. И в чёрных очках, да-да, таких здоровущих, на пол-лица, какие в семидесятые носили рок-звёзды, а в наше время побрезговала бы надеть даже городская шпана. Он был бледен как смерть, и от него за версту несло мощным парфюмерным запахом — что-то типа синтетической версии кокоса или шоколада. В жестах посетителя сквозила какая-то нездоровая развинченность, будто он был марионеткой с шарнирными суставами.

«Стриптизёр, — подумала Гермиона. Ещё раз окинула профессиональным взглядом нездоровую бледность, худобу и выступившие на лбу бисеринки пота. — Или наркоман. Или стриптизёр-наркоман. И наверняка гей».

Последняя мысль была совершенно лишней и выдавала то, в чём доктор Грейнджер не желала себе признаться: звонок Рона не просто огорчил её, а вогнал в тоску. Ей было жалко не столько его, сколько себя — мучительно, горько и слезливо. На спор или в шутку (или слегка выпив) она могла познакомиться с мужчиной довольно легко. Но вот отношения... отношения у Гермионы упорно не складывались. Кто был симпатичен ей, почти всегда оказывался психом, геем или просто упорно ей не интересовался. Кому была симпатична она... наверное, следовало уже смириться и начать отвечать на такие предложения согласием. Однако смесь гордости, здравого смысла и надежды на чудо пока удерживала доктора Грейнджер от этого шага.

Но иногда, в такие дни, как этот, она врубала свой «сканер» на полную мощность, начиная оценивать каждого, буквально каждого мужчину с весьма определённой точки зрения. То, что она начала всерьёз задумываться о сексуальной ориентации типов, носивших чёрное и обтягивающее, уже само по себе было тревожным симптомом.

«Соберись, Грейнджер, — приказала она себе. — Это твоя работа, и ты сейчас сделаешь её хорошо. Предельно хорошо. Не отвлекаясь».

* * *

Конечно, говорить «только быстрее, пожалуйста» ему тоже не следовало. Доктор Грейнджер, казалось, проводила осмотр нарочито медленно, то и дело сокрушённо качая головой.

— Та-ак, в нижней челюсти резцы в шахматном порядке, имеется лёгкое наложение... Брекетов не ставили?

Гарри глазами показал «нет».

— И не планируете?

Снова изо всех сил изобразил отрицание.

— Зря... — нараспев произнесла Грейнджер, продолжая копаться где-то в недрах его челюсти руками в противных на вкус голубых перчатках. Постучала по верхним зубам, потом по нижним. — Ну что же, следов камня нет... Но зубы неестественного ярко-белого оттенка. Отбеливали?

Гарри снова издал протестующий вздох. Грейнджер удовлетворённо хмыкнула:

— Так и думала. Дисбаланс микроэлементов в составе эмали. Но это ничего, я вам выпишу рецепт на курс лекарств... Так, зубная схема французского типа, со слегка выступающими клыками...

А вот это был удар ниже пояса. Слегка? Слегка??! Да, по сравнению с Сириусом клыки Гарри выглядели вовсе не так впечатляюще, но всё-таки это были вполне симпатичные аккуратные зубы с красивым абрисом и удобным изгибом. Что эта магла вообще смыслит в клыках?! Он хотел было возмутиться вслух, но в этот самый момент Грейнджер постучала своим зеркальцем по больному зубу. Взор Гарри застила пелена, и он нечленораздельно замычал.

— Больно? — очень догадливо произнесла прекрасная мучительница в белом халате (да-да, в неестественно-золотистом сиянии затопившей тело боли доктор Грейнджер совершенно неожиданно показалась ему красивой). — Что же, будем сверлить и пломбировать. Либо выдирать, это уже по обстоятельствам... Ортопантомограмма* с собой есть?

— Орто... что? — Гарри всё ещё пошатывало от боли.

Грейнджер досадливо выдохнула.

— Вот из-за таких людей, как вы, стоматология из приятной процедуры по поддержанию здоровья и превращается в театр ужасов! Ни медицинской карты, ни рентгена... Может, у вас ещё и медицинской страховки нет?

— Я иностранец, — извинительно пробормотал Гарри. — Я... вообще не из Евросоюза.

И, не выдержав, снова взмолился:

— Пожалуйста! Не могли бы вы побыстрее, а то очень больно!

Строгие черты доктора Грейнджер немного смягчились, и она даже потрепала Гарри по плечу. Жест вышел не очень ловким, но сама попытка — уже кое-что.

— Совсем скоро всё будет хорошо, поверьте. Я уже вызвала свою ассистентку. А пока... — с неестественным энтузиазмом прибавила она, — мы с вами идём делать снимок!

Гарри покорно дал завести себя в комнату для рентгена, и только тут до него дошло, для чего предназначалось это помещение. Он попятился было, но Гермиона уже успела захлопнуть дверь за его спиной.

— Встаньте перед устройством, — раздался её голос, — смотрите перед собой и откройте рот.

Гарри протестующе замахал руками.

— Подождите! Мне нельзя облучаться рентгеном!

— Что? Я не слышу. Нельзя? Недавно делали, что ли? Тогда это вредно, конечно, но всё равно необходимо!

Её голос, подаваемый в комнату через динамики, раздавался откуда-то сверху, и Гарри было чрезвычайно сложно сосредоточиться. Он поискал глазами источник звука и закричал изо всех сил, обращаясь к чёрной круглой сетке под потолком:

— Нет! Ничего я не делал! Но если вы меня поставите в эту машину, она сломается!

Зубы вампиров очень странно интерферировали с коротковолновыми излучениями. Например, ломали СВЧ печи. Впрочем, их кожа служила природным изолятором, так что пока вампир не обнажал клыки, никаких помех не наблюдалось. Но вот снимок ротовой полости...

— Что за чушь! — возмутилась Грейнджер, и её голос, которому динамики сообщили дополнительные звенящие ноты, заполнил помещение до отказа. — Знаете, я много повидала людей, которые боятся стоматологов, но чтобы нести такое! Сейчас же идите к установке и открывайте рот!

Пожав плечами с видом «я-же-предупреждал», Гарри направился к стойке, увенчанной чем-то похожим на очень большой шлем, открыл рот, повернул голову, и... Свет погас. Динамик захрипел. А от рентгеновской установки пошёл едкий белый дым с привкусом пластмассы. Гарри закрыл рот — и через какое-то время динамики заработали снова. Свет вернулся сам по себе. Но огромный шлем, напоминавший сушилку для волос, по-прежнему дымился.

Мгновение спустя, после точно рассчитанной, почти режиссёрской паузы, включилась пожарная сигнализация...

_____

* Рентгеновский снимок зубов. В просторечии «x-rays», но некоторые стоматологи любят длинные слова =)

* * *

Несчастные, мокрые и завёрнутые в какие-то совершенно ужасающие пледы Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер сидели на ступеньках перед входом в кабинет.

Гермиона монотонным от отчаяния голосом перечисляла предположительно загубленную технику («Да, всё расходы покроет страховка, но сколько времени пройдёт, прежде чем я снова смогу собрать всё воедино!»). А Гарри качал головой, разрываясь между вежливостью, не позволявшей просто вот так встать, уйти и бросить даму в сложной ситуации («Наставник бы точно не одобрил...»), — и потребностями организма. Организм, в свою очередь, тоже был далёк от единогласия: левую часть челюсти по-прежнему жгло и выворачивало, но это странным образом не уменьшало аппетит, а, наоборот, усиливало...

В процессе спонтанной эвакуации из кабинета, ставшего похожим на низкобюджетную постановку фильма «Индиана Джонс» — вокруг фикусы и пальмы, под ногами вода, над головой треск электричества, — воротник строгой блузки, надетой Гермионой под халат, лишился двух пуговиц. И теперь перед глазами потрясённого Гарри маячила обнажённая шея. Нет, даже так: Шея. Белоснежная, мягкая и податливая. Нежная до умопомрачения. Кожа такая тонкая, что каждое биение пульса вызывало еле заметную дрожь. А голубоватые тонкие вены, просвечивавшие сквозь поверхность? Это было вызывающе до дрожи и аппетитно до крайности. Гарри же, как на грех, из-за своих стоматологических проблем не позавтракал, да и вчера как-то забыл об ужине.

Одним словом, голову его застлал плотный туман из боли, удовольствия и жажды. Гермиона же тем временем закончила всхлипывать и достала из кармана чудом уцелевшее стоматологическое зеркальце:

— Дайте хоть зуб вам досмотрю пока...

— Прямо здесь? — занервничал Гарри, отвлечённый от своих романтико-гастрономических дум. — Может быть... хотя бы зайдём в прихожую?

— Да-да, конечно, — спохватилась Гермиона. — Кстати, у меня там должна была сохраниться запасная бормашина. Мобильная, от батареек работает. Она в сейфе, так что вода её вряд ли повредила...

* * *

И здесь бы Гарри, увидевшему, что дама уже больше не в беде, спешно удалиться. Однако он по какой-то не совсем понятной причине ещё надеялся, что на этот раз всё сложится удачно и барышня с холодным голосом и тёплой нежной шеей поможет ему избавиться от страданий. О, как он ошибался!

Вернувшись в родную стихию и отрыв в сейфе бормашину, Грейнджер снова взялась за старое.

— Кстати, а вы ещё не думали об удалении зубов мудрости? Так просто, заодно. Мы разрежем челюстную кость и...

Она брезгливо осмотрела свои перчатки и принялась их стягивать. Гарри смутно припомнил, что стоматологи работают только в чистых, свежих и стерильных перчатках, и если надо за два часа сменить двадцать пар, они это сделают. Это была его последняя вменяемая мысль.

Под левой перчаткой оказался пластырь. От яростных усилий он отодрался, обнажая свежий порез. Гарри судорожно вздохнул, буквально чувствуя, как по вискам заструились капли пота, рискуя смыть спасительный крем от загара. Голову заполнил пурпурный туман, наполненный томительным, вяжущим, мускусным, густым запахом...

— Мистер Поттер? Мистер Поттер? Вам что, плохо от вида крови?

Звуки её голоса еле-еле пробивались сквозь окутавшую голову ватную подушку шума и глухого желания. Кажется, Гермиона сделала к нему шаг. Кажется, она потрясла его за плечо. Гарри поднял помутившийся взгляд — и сразу упёрся им в нежную, бесстыдно обнажённую шею.

* * *

Спустя пять минут, когда Гарри был непоправимо сыт, его слух вдруг пронзил громкий крик. В дверном проёме стояла рыжая девушка в чёрном, с сильно накрашенными глазами («Как у тёти Беллы», — мелькнула глупая мысль) и визжала так, что закладывало барабанные перепонки. На футболке девицы было написано «Слава Детям Ночи!», и эта надпись — в таком месте, в такое время — показалась Гарри настолько нелепой, что он от неожиданности расхохотался.

Рыжая совершенно вовремя перестала вопить и рухнула в обморок. Наступила тишина. И в этой тишине Гарри дрожащими руками выудил мобильник и снова набрал номер Сириуса:

— Здравствуй, наставник. Я совершил глупость. Причём гораздо большую, чем ты можешь себе представить.

* * *

— Меня теперь арестуют? Или сразу казнят?

Гарри хмуро ковырял носками туфель линолеум. Нелицензионная охота на маглов была под запретом. Под огромным запретом. Гарри, конечно, был любимцем главы Общины, но не настолько, чтобы ожидать поблажек в подобной ситуации.

Наставник хмуро покачал головой:

— Никак не меньше четвертования. А можно и на костре сжечь. Любишь костры, Гарри?

С большим, просто-таки огромным запозданием до Гарри дошло, что наставник шутит. А тот, поглядев на совершенно обалдевшее выражение лица своего подопечного, засмеялся уже в голос.

— Ты хочешь сказать, что есть выход? — осторожно поинтересовался Гарри.

— П-ф-ф, элементарно! Делаем обеим чистку памяти, а этой, — Сириус показал на Гермиону, аккуратно переложенную в стоматологическое кресло, — ещё и детоксикацию, чтобы предотвратить Обращение... Если ты, конечно, хочешь предотвратить Обращение, — неожиданно прервал он себя.

— Что?!

Возмущению Гарри не было предела. Нет, у доктора Грейнджер была прекрасная шея и чудесные волосы, но... Обратить её? Это был серьёзный шаг, почти помолвка. Гарри ощущал себя слишком молодым для чего-то столь весомого и консервативного. Спросите лет через двести, не раньше.

— А что? — с невинным видом округлил глаза Сириус. — Или тебе больше нравится эта, рыжая?

Гарри фыркнул.

— Скажешь тоже!

— Точно?

— Точно!

— Ну как хочешь, — примирительно сложил руки лодочкой Сириус. — Хм, а ведь такая хорошая девочка, — он задумчиво глазел на рыжую ассистентку. — Правильная косметика, правильный дресс-код... Увлекается вампирами! — он указал пальцем в сторону надписи на её груди. — Идеально! Но я чувствую, ты больше тяготеешь к этой тёмненькой...

— Её зовут Гермиона Грейнджер, — угрюмо буркнул Гарри. — И я к ней не «тяготею». Я вижу её в первый раз! Давай ты уже сотрёшь ей память, вытянешь яд, и мы уберёмся отсюда!!!

Сириус удивлённо приподнял бровь. Гарри и сам понял, что реагирует излишне экспрессивно, но остановиться почему-то не мог. Нет, он был всецело за то, чтобы доктор Грейнджер забыла его навсегда, он ещё не готов к семейной жизни и вообще... Но почему-то эта мысль его ужасно раздражала и казалась какой-то тоскливо-безнадёжной. На глаза Гарри едва не навернулись слёзы, в висках стучало, в горле першило. Он чувствовал себя как будто отравленным.

— А как твои зубы, кстати? — внезапно спросил наставник.

— Эм... Нормально.

Гарри прислушался к своим ощущениям.

— Больше не болят, но почему-то... чешутся?

— Ну-ка.

Сириус подошёл к нему и оттянул пальцем нижнюю губу Гарри.

— Открой рот пошире.

Гарри без особого восторга повиновался: слишком свежи были воспоминания о предыдущем разе. А Сириус бесцеремонно пощупал его зубы и удовлетворённо присвистнул.

— Так я и думал! У тебя прорезается взрослый комплект зубов. Наконец-то. Детство закончилось, мой мальчик!

Он экспрессивно похлопал Гарри по плечу и попытался обнять, но тот отстранился:

— Подожди секундочку. Взрослый комплект?!

— Ну да! — Сириус продолжал всем своим видом показывать, что говорил о само собой разумеющихся вещах, хотя Гарри никогда, никогда раньше не слышал от него ни о чём подобном: вот тебе и наставник! — Ты же не думал, что навсегда останешься с этими милыми короткими зубками? Кстати, это объясняет твой внезапный аппетит и всё остальное: переходный возраст, гормоны, девушки...

Гарри разрывался между чувством радостного торжества («Наконец-то у меня будут зубы, которые не стыдно показать!») и лёгким сожалением («Значит, в этой магле не было ничего особенного, а я просто... перевозбудился, как подросток?»). Но думать об этом было некогда — вот-вот могли явиться люди из страховой компании и из пожарной службы.

Спустя год

Гарри блуждал по банкетному залу, задумчиво пожёвывая какую-то закуску на палочке. Несмотря на уверения повара, что эти «ёжики» состоят исключительно из ананаса, оливок и ещё чего-то там, на вкус это было всё равно что настоящий ёжик. Без специй.

«Почему на фуршетах подают всякую пакость?» — рассеянно подумал Гарри.

Свадьба его наставника, Сириуса Блэка, должна была начаться меньше чем через полчаса, и воздух буквально гудел от голосов многочисленной родни и просто любопытных кумушек. Слыханное ли дело — такой выгодный жених и решил связать себя узами брака с Обращённой! Впрочем, большая часть родственников жениха сошлась на том, что «девочка вполне милая», хотя некоторые из ратовавших за старые традиции вампирш не могли не отметить, что платье на невесте слишком скромное, а на корсете недостаточно кружев.

Вопрос о гостях со стороны невесты отпадал сам собой — это было бы вопиющее нарушение Статута. И всё-таки Гарри показалось, что в толпе приглашённых мелькнуло знакомое лицо...

Она взяла с тарелки закуску, прожевала и поморщилась:

— Боже, они что, кладут туда настоящих ёжиков?!

Подняла взгляд на Гарри:

— О, привет. Кажется, ты сегодня тот человек, который попробует потерять кольца?

Гарри, всё ещё слишком удивлённый, так и не нашёлся, что ответить, кроме нечленораздельного:

— Эм?

Он правда видит её? Доктора Грейнджер? В платье подружки невесты (светло-лиловый атлас и голые плечи — ни одна вампирша не выглядела бы лучше)?

Гермиона закатила глаза:

— Шафер.

— Эм... да. Но я пока не планирую ничего терять...

Он неловко провёл рукой по волосам, только больше их растрепав.

— Свадьба без потерянных колец, ссоры между родственниками и хотя бы одной попытки увидеть невесту в платье раньше времени считается скучной, — пояснила она, лукаво сверкая глазами.

Гарри этот взгляд привёл в ещё большую растерянность. Он стоял, совершенно не зная, куда деть руки и колени (которых неожиданно стало как будто вдвое больше). Конечно, Гермиона была лучшей подругой невесты, но как она оказалась здесь? Неужели Джинни дала добро на последующий Обливиэйт? И знает ли доктор Грейнджер, что все вокруг — вампиры?

Полчаса прошли как в тумане. И вот Гарри уже стоял рядом с Сириусом, протягивая ему кольца.

...— Вы можете поцеловать невесту! — командует Кингсли, и под аплодисменты гостей Сириус и Джинни целуются.

Стоящая по другую сторону Гермиона Грейнджер хлопает затянутыми в атласные перчатки ладонями, ловит взгляд Гарри и подмигивает ему. А потом улыбается.

Свет свечей отражается на тонких, но прекрасно оформленных белоснежных клычках.

Гарри облегчённо улыбается в ответ, как никогда довольный своим новым, «взрослым» комплектом клыков. Почти таких же длинных, как у Сириуса. Гермиона приподнимает бровь этим неподражаемым движением, как бы говорящим: «О, а то, что болтают о связи длины клыков сам-знаешь-с-чем, — это правда?», — и Гарри улыбается ещё шире.

В голове звучит только одна мысль: «Интересно, если я выберу шафером Сириуса — он потеряет кольца? Или наша свадьба будет скучной?»