Его просто не было (джен)

В ту ночь была гроза, и стены старинного замка сотрясались от ударов тысяч дождевых каплей, гонимых пронизывающим ветром. Время было за полночь, и в камине, вместо яркого пламени, освещавшего комнату несколько часов назад, тихо шипели тлеющие угли.

Сгорбившийся старец в изумрудно-бирюзовом одеянии сидел за массивным дубовым столом и неспешно перелистывал страницы увесистого фолианта.

Изредка качая своей седоволосой головой и щупая длинную бороду, пожилой человек тщательно изучал лежащий перед ним текст. Он делал это медленно, сосредоточенно, ни на секунду не отводя пристального взгляда своих голубых глаз в сторону.

Внезапно его отвлек громкий стук за стеклом, и он был вынужден оторваться от своего занятия.

Он с удивлением посмотрел в сторону окна, тут же сорвался с места с молниеносной скоростью, довольно лестной для его почтенного возраста, и растворил тяжелые ставни.

В комнату влетела птица. Она была насквозь промокшей, с растрепанными перьями и лишь отдаленно напоминала великолепную и грациозную сипуху семейства Тито-альба. Жалобно ухнув, она неловко плюхнулась на подоконник, с трудом удерживая свое тело в вертикальном положении.

Старик с удивлением взирал на прибывшую гостью. Поистине должен быть жесток человек, решивший отправить бедное животное с поручением в подобную погоду.

Покачав головой, старец посадил уставшую птицу на жердочку клетки и пододвинул её поближе к камину, чтобы сова смогла отогреться.

Сам же, отвязав от её ноги бережно привязанное письмо, он устроился рядом, в мягком кресле с высокой спинкой, и вскрыл конверт. Оттуда на его колени тут же выпала всего одна крохотная записка, исписанная небрежным почерком так, словно её автор очень торопился и не заботился об аккуратности своего письма.

Старик потряс конверт, намереваясь найти еще что-то помимо этого, но безуспешно — он был пуст. Тогда он сосредоточил свое внимание на той самой маленькой бумажке, вылетевшей чуть ранее. Взяв её в руку, пожилой человек поправил очки и впился внимательным взглядом в написанное.

Несколько секунд его взгляд оставался стеклянным, пока до него наконец не дошел смысл написанного.

Сразу буря эмоций пролетела на его испрошенном морщинами лице: страх, ужас, сокрушение и облегчение. Но все это длилось лишь небольшую долю секунды, и вот он уже снова уверенно поднимается с кресла, ясно смотрит по сторонам и, набрасывая на плечи черную мантию, исчезает в потоке яркого серебристого света.

Комната пустеет. Лишь слышится тихое уханье совы, да трещат в камине остывающие угли.

А на столе лежит небольшая и неприметная с виду бумажка, покрытая размытыми чернилами, на которой написано:

«Поттеры мертвы. Он пал».

* * *

Молниеносно преодолев довольно внушительное расстояние, старец оказался на обочине дороги, рядом с небольшим и неприметным указателем. Тучи над окрестностями Лондона уже рассеялись, и ночную тишину нарушали лишь тихие стуки воды, стекаемой с крыш домов.

Старик вновь поправил свои очки и подошел поближе к указателю, на котором было неаккуратно выгравировано: «Годрикова впадина».

Убедившись, что место назначения верно, он посильнее запахнулся в свою темную мантию и стремительно двинулся вдоль вереницы схожих друг с другом домов. На ходу вынув из кармана предмет, слегка смахивающий на зажигалку, он уверенным движением щелкнул по ней единожды, и все фонари в радиусе пары километров потухли сами по себе.

Не сбавляя шага, он снова спрятал странный предмет в складки мантии и продолжил путь.

Спустя пару минут он становился у небольшого участка в отдаленной части поселения и издал тяжелый вздох.

Там, где еще совсем недавно высился небольшой, уютный и аккуратный коттедж, сейчас лежали руины. В глаза старцу тут же бросились оборванные голубые шторы, колыхающиеся на ветру, метла, две части которой отдельно торчали из-под развалин кровати, и игрушки. Очень много мягких игрушек всех возможных мастей: от магических животных вроде плюшевого ярко-красного феникса до самого простого серого зайца с оторванным ухом, — все они беспорядочно лежали на земле, покрытые грязью и осевшей после крушения пылью.

Они — единственные выжившие свидетели ужасного события, произошедшего пару минут назад.

— Профессор, это вы? — От горестных размышлений старика отвлек грубый и осипший голос человека.

Развернувшись, профессор встретился глазами с огромным мужчиной восьми футов и одиннадцати дюймов ростом.

— Добрый вечер, Хагрид, — кивнул профессор. — Не ожидал увидеть тебя здесь.

Гигант вдруг порывисто дернулся и разрыдался.

— Профессор Дамблдор, а я ведь… приехал, вот, к маленькому Гарри на Хэллоуин… подарок… они же пригласили… так она уговаривала, чтобы я пришел, а тут… — Хагрид силился сказать хоть что-то, но слезы, которыми он сопровождал свой монолог, не давали ему возможности вымолвить ни слова, и под конец он уже просто безудержно рыдал, опустив голову и тихо лепеча себе что-то под нос.

Профессор Дамблдор подошел к здоровяку и успокаивающе похлопал его по плечу.

— Ну же, Хагрид, не надо так, — мягко укорил его старик. — Ничего уже не исправить.

Хагрид только еще пуще залился слезами.

— И прямо все, — скулил он. — Никого не пощадил, никого. И Лили, и Джеймс, и даже крошка Гарри…

Дамблдор еще раз устало выдохнул и глаза за стеклами очков наполнились слезами.

— Такова судьба, мой друг. — Он стянул с носа запотевшие очки и протер их небольшим шелковым платочком. — Смерть — это неотъемлемая часть жизни. Начало и конец. День и Ночь.

— Но… Как же так, профессор? — Хагрид все равно продолжал трястись всем телом. — За что?!

Старик все еще занимался своими очками.

— Мы никогда не получим ответа на этот вопрос, — ответил он. — И никогда не сможем узнать наверняка, почему человека тянет на убийство. Человеческая душа таинственна и туманна, и не все способны сразу определить, что она из себя представляет, — добавил профессор, и Хагрид уловил нотки самобичевания в голосе старца.

— А вы знали? — шмыгнул он носом. — Знали тогда, когда только встретили его, кем станет он?

Дамблдор покачал головой.

— Знал ли я тогда, что передо мной стоит один из самых опаснейших людей на свете? — уточнил он. — Нет, не знал. Но мне не составит особого труда догадаться, что мы еще не в последний раз слышим имя Волан-Де-Морта.

Хагрид был настолько оглушен последними словами профессора, что даже не обратил внимания на то, что тот назвал его по имени.

— Но как это, профессор? — Хагрид на секундочку отвлекся от своего плача. — Он умер. Все. Его больше нет.

Дамблдор печально улыбнулся.

— Верь мне, Хагрид, — пророчески изрек он. — Пройдет, возможно, еще много лет, прежде чем это произойдет. Но Темный Лорд вернется.

Здоровяк с ужасом посмотрел на него.

— И что же нам тогда делать? — спросил он.

Профессор достал из кармана палочку, и крошечный огонек света заиграл на её кончике, озаряя кромешную тьму вокруг.

— Помни, Хагрид, — таинственно прошептал он. — Нужно лишь не забывать, что в темные времена следует всегда обращаться к свету.

Еще какое-то время, постояв бок о бок, они разошлись.

Профессор снова исчез во вспышке света, оставив после себя лишь едва заметный шлейф серебристого света, и скрылся в неизвестном направлении. А Хагрид, все еще всхлипывая, залез на мотоцикл и рванул вверх, растворяясь во мгле ночного неба.

Чуть позже на этом месте появится отряд Министерства Магии, который поможет вытащить из-под завала тела убитых. Министр Магии позже произнесет траурную речь на этом же самом месте, окруженный огромным числом корреспондентов магических газет. А еще позже, совсем недалеко, Джеймса, Лили и Гарри Поттеров похоронят на местном кладбище, где в окружении огромного количества цветов будет лежать ярко-красный плюшевый феникс и простой серый заяц с оторванным ухом.