Потерянные факты, имеющие отношение к моей жизни (джен)

— Итак, вы утверждаете, что никакого нападения не было? — еще раз уточнил у меня полицейский и окинул поляну явно неодобрительным взглядом.

Я в ответ только печально вздохнул, зная, что он мне не поверит.

Почти полная луна лила свой тихий свет на то, что выглядело как место побоища. Трава была изрядно примята и потоптана, особенно в тех местах, где несколько раз прошлись полицейские из нагрянувшего патруля. Палатка скорбно застыла подобно обтянутому ярко-синей кожей скелету доисторического чудовища, и я подозревал, что ее вообще придется выбросить — металлические детали были изрядно деформированы. Походный столик и пара раскладных стульев превратились в кучу дров, а на кострище в форме пентаграммы с остывшими припорошенными пеплом углями красовался отпечаток огромной лапы. И над всем этим залихватским флагом весело помахивали кружевами висящие на дереве красные трусики.

— Да, офицер, никакого нападения не было, — уныло подтвердил я.

Полицейский покачал головой, делая какую-то запись в планшете, и открыл было рот, но ничего сказать не успел. Со стороны шоссе раздался звук приближающего автомобиля, и количество действующих лиц на поляне увеличилось на одну персону. Вышедшее из щегольского «Илюзьона» цвета лунного камня эльфическое создание обвело поляну изумрудно-зелеными глазами, откинуло светлый вьющийся локон с лица и спросило мелодичным, созданным для пения баллад и услаждения слуха голосом:

— Что здесь происходит?

Судя по вытянувшимся во фрунт полицейским сия персона была им прекрасно известна, а кислое выражение человеческих лиц и орочьих морд намекало на отнюдь не ангельский характер дивного видения.

— Около полуночи поступил звонок, — стал отчитываться допрашивавший меня орк. — По словам пока не опознанной персоны предположительно женского пола на берегу реки творится черная магия, слышали громкие крики и видели жуткого монстра…

Я смутился. В отличие от остальных оборотней я не имею постоянного второго облика, более того — в силу некоторых причин я могу перекидываться только в моменты стрессов, потрясений или просто слишком сильных переживаний, и никогда нельзя сказать заранее, во что именно. Именно поэтому я выбрал работу спокойную, тихую, никак не связанную с сильными эмоциями…

Эльфическое создание между тем мановением руки отослало полицейских, обратило на меня взор своих прекрасных глаз и произнесло:

— Лейтенант Вачовски, криминальная полиция Сайлент-Блада, отдел насильственных смертей, — и вопросительно изогнуло идеальную бровь.

— Денис Серов, — представился я. — Сотрудник фирмы «Кощеев и Ко», предсказатель и прорицатель.

— Вас привела сюда работа? — скучающим голосом вопросило видение.

— Нет, — мотнул головой я. — Я… отдыхал.

— Культурно, надо полагать.

Вопроса в интонациях лейтенанта я не уловил, а потому промолчал.

Лейтенант прошел (прошла?) по поляне, осматривая воцарившийся на ней кавардак, и с тоской взглянул…а на трепещущую мелкой рябью под легким ночным ветерком воду реки. Я же уныло думал о том, в какую ситуацию попал и чем мне это грозит.

Неплохо поразвлекшись в пору буйной юности, я устал от череды великих деяний, на поверку оказавшихся щенячьей дурью, и решил осесть в небольшом уютном городке, где обо мне и слыхом не слыхивали. Сайлент-Блад подошел идеально: население около ста тысяч душ, на долю людей приходится примерно сорок процентов, среди остальных встречались даже брауни и феи. Когда мне на глаза попалось объявление в газете о том, что фирме «Кощеев и Ко» срочно требуется штатная единица, я понял, что это судьба, снял квартиру неподалеку от офиса и уже месяцев пять жил спокойной жизнью мирного обывателя. Коллектив в фирме подобрался в основном молодой, не чуждый розыгрышей. Не обходилось, впрочем, без происшествий. Взять хотя бы Тот Самый день…

Шеф был завзятым кактусолюбом, и у него имелась неплохая оранжерея. И вот на очередной день рождения ему решили подарить какой-то кактус, который привезли знакомые знакомых чуть ли не контрабандой из самой Мексики. Оное чудо природы дожидалось своего часа, укрытое от взора шефа за стопкой распечаток. И дождалось…

День рождения шефа праздновали в офисе, на широкую ногу, с шампанским. Именно оно и послужило спусковым механизмом для моего более чем близкого знакомства с опунцией Госселина. Пробка из бутылки выстрелила подобно пушечному ядру, отрикошетила от металлического ставня и устремилась к стоящему на самом краю шкафа цветочному горшку. Тот покачнулся и медленно, с осознанием собственной важности опрокинулся и полетел вниз, прямо мне на голову. На реакцию я никогда не жаловался, а потому подарок поймал. Горшком вверх и мясистым стеблем вниз, с тысячью мелких колючек, радостно впившихся мне в ладони. Надо ли говорить, что с тех пор я ненавижу любые кактусы?

Печальный вздох и легкий шорох вернули меня в здесь и сейчас. Я повернулся на звук и оторопел. Лейтенант Вачовски уже снял…а обувь и теперь возился (возилась?) с застежкой идеально отутюженных брюк.

— Лейтенант? — я вытаращил глаза. — Что вы делаете?

— Готовлюсь к опросу возможного свидетеля, — донеслось в ответ. — А что подумали вы?

Я с отвисшей челюстью следил за тем, как лейтенант аккуратно свернул…а брюки, уложил…а на обломки столика и направился (направилась?) к воде.

— Манька! — зайдя в воду примерно по середину бедер, командным голосом рявкнуло дивное создание. — Ты прекрасно знаешь, что я уже здесь. Долго мне еще ждать?

Плеснула вода, раздался тихий журчащий смех, и из глубин реки медленно показалась русалка. Она кокетливо поправила волосы и укоризненно посмотрела на лейтенанта, трепеща ресницами.

— Чего тебе, Хэлкафион, надо?

Одной тайной во Вселенной для меня стало меньше — лейтенант Вачовски оказался существом мужского пола. Причем, если я ничего не путаю, происходил из лесных эльфов и, скорее всего, из довольно знатной семьи. Впрочем, я мог и ошибаться, ибо генеалогию и правила составления эльфийских имен учил давно и успел основательно подзабыть за ненадобностью.

— Ты можешь быть свидетелем по одному из моих дел, — лейтенант вновь заговорил негромким голосом. — А учитывая сегодняшнее происшествие, и по двум. Итак?

— А что сегодня? — деланно удивилась русалка и захлопала ресницами. — Ну, попросили мальчика за пяточки пощекотать, а я что? Мне что, жалко, что ли?

Я даже задохнулся от возмущения. Пяточки пощекотать? Да меня чуть под воду не утянули, еще немного — и все!

— Господин Серов, — обернулся ко мне лейтенант. — У вас, судя по всему, есть возражения?

Манька громко взвизгнула и скрылась под водой. Видеть и слышать она меня не могла до тех пор, пока я не коснусь воды в ее реке — так уж устроено восприятие у русалок. Я же стоял на берегу и лезть в воду не собирался — с меня на сегодня было более чем достаточно.

— Жалобу подавать будете? — спросил лейтенант, и в его глазах, как мне показалось, стыла вселенская тоска.

— А смысл? — откликнулся я. — Она же сказала — ее попросили…

— Манька! — вновь рявкнул Вачовски, отворачиваясь к реке. — У господина Серова к тебе претензий нет, но если не покажешься, они появятся у меня.

Русалка вновь вынырнула, но на сей раз не по пояс, а всего лишь по горло.

— Это у меня жалоба! — затараторила она, всхлипывая. — Натравили монстра, а теперь еще и претензии?!

— Никакого монстра здесь нет! И не зли меня! — он стал нарочито медленно закатывать рукава рубашки.

— Ой, да ладно тебе, Фиоша, — тут же сменила тон русалка. — Мы же свои, правда? Сами и разберемся, — и она игриво подмигнула.

— Для тебя я сейчас лейтенант Вачовски, — строго поправил ее лейтенант. — И хватит мне глазки строить…

Дальнейший разговор я не слушал, мне и без того было чем заняться. Ночное приключение обернулось фарсом, но на коллег я не злился — откуда им было знать об особенностях моего организма? Я бродил по поляне, собирая уцелевшие вещи и складывая в кучу испорченные, каковых, к моему глубокому сожалению, оказалось большинство. Из уцелевших вещей больше всего я обрадовался штанам — пусть и слегка порванным, но зато способным выполнить свое главное предназначение, а именно прикрыть мое тело от окружающей среды. К слову сказать, до сих пор я был укутан в изрядно драный спальник…

— Теперь разберемся с вами, — раздался над моим ухом голос лейтенанта Вачовски. — Как вы здесь оказались и какого монстра испугалась Манька?

Я оглянулся как раз в тот момент, когда он усаживался на один из свежепочиненных не иначе как мановением руки стульчиков. Второй стул стоял напротив, намекая, что я тоже могу присесть.

— Итак? — закидывая ногу на ногу, поторопил меня лейтенант.

Слушал он внимательно. И про проигрыш в споре, из-за которого я оказался на берегу реки ночью, и про то, что именно должен был делать.

Спор оказался пустячный — решался вопрос, кто именно основал Сайлент-Блад. Понятное дело, что конкретного имени история не сохранила, но нам хватило бы и расы. Я самонадеянно заявил, что основали его вампиры, и с позором проиграл. Ну кто бы мог подумать, что такое веселое имя дали своему поселению орки? Хотя, надо признать, они тоже ребята веселые. Так вот, проигравший должен был переночевать на берегу реки, в одиночестве, и ровно в полночь разжечь костер в виде пентаграммы. При этом надлежало облачиться исключительно в красные трусы и держать в руках компас, торжественно врученный проигравшему веселыми коллегами. После разведения костра надлежало обойти его три раза посолонь, затем окунуться с головой в реку, тоже три раза. Судя по всему, этот маразм сочиняли всей фирмой — в одиночку вряд ли бы кто додумался. Я бы вот точно не смог!

Бывать «на природе» я любил, снаряжение у меня имелось, а вот красных трусов как-то не оказалось — в этой области я жуткий консерватор и предпочитаю черное либо белое нижнее белье. Стараясь особо не задумываться о происходящем, я заехал в магазин, где приобрел (увы мне!) женские кружевные трусики — больше никакого нижнего белья нужного цвета я не нашел. Упаковав рюкзак, я на такси поехал за город, немного побродил и, выбрав полянку, разбил лагерь. После ужина пришел черед подготовки к полуночному ритуалу. К счастью, размеры костра не уточнялись, и я сделал его совсем небольшим, в очередной раз порадовавшись, что среди рабочей недели вряд ли кто будет ночью гулять по берегу реки. Ровно за две минуты до полуночи я облачился в красное кружево и, дождавшись пиканья будильника, разжег костер. Под конец идиотского ритуала я порадовался, что уже почти все позади и вошел в прохладную ночную воду… Резкий рывок за ноги оказался крайне неприятной неожиданностью. Я с недоумевающим бульканьем погрузился под воду, замолотил руками по воде и… пришел в себя на берегу, посреди разгромленного лагеря, с местами обожженным обнаженным задом и слегка оглушенным пронзительным визгом. Визг был не мой — в этом я был уверен. А через полчаса, когда я, укутанный в остатки спальника, решал, как мне снять с верхушки дерева неизвестно как оказавшиеся там трусы, подъехал наряд полиции.

Лейтенант слушал меня с непроницаемым выражением лица. Я искренне позавидовал ему — я бы уже давно хохотал в голос, слушая этот бред. Или бил морду рассказчику, в зависимости от настроения.

— А монстр? — уточнил Вачовски, покачивая ногой.

Его брюки так и лежали на столике, но лейтенант, судя по всему, и без них чувствовал себя превосходно. Я молчал. Вачовски страдальчески закатил глаза и пояснил:

— Размером с большого быка, с колючей чешуей, большими рогами, пылающими глазами, полной зубов пастью и…

— Это был я.

Деваться мне было некуда. Это от патруля я мог отбрехаться тем, что ничего не видел, ничего не знаю, а вот криминальная полиция…

— Раса? — не меняя позы, спросил Вачовски, но я почувствовал, как он подобрался.

— Оборотень. Химера, — обреченно произнес я.

Некоторые ученые уже давно выделяли химер в отдельную расу. Дескать, раз у оборотней может быть только два облика, а у химер постоянный только один, а остальные могут варьироваться, то и следует их отделить. Их противники намекали на сходный механизм перекидывания, утверждая, что это просто мутации. Мне же от их споров не было ни холодно, ни жарко, зато обыватели нас откровенно недолюбливали. Некоторые радикально настроенные жрецы в глубинке даже поговаривали о том, что химеры, дескать, суть твари темные, и посему следует их выявлять и истреблять…

— О, — Вачовски впервые взглянул на меня с интересом. — Вот как. — Он возвел очи к небу, о чем-то поразмышлял несколько минут и произнес: — Предлагаю инцидент считать исчерпанным — вы ранее упомянули о том, что не будете подавать жалобу на Маньку. Как мне удалось выяснить, ее попросили пошутить над тем, кто будет скакать вокруг пентаграммы, и она немного перестаралась.

— Надо бы извиниться перед ней, — согласно кивнул я. — Как вы говорите ее зовут? Манька?

— Маняня, — изогнув губы в вежливой полуулыбке, поправил меня он. — Мы с ней давние знакомые, а вот на вас за подобную фамильярность она может и обидеться.

Я стянул джинсы и, стараясь не сильно смущаться от осознания того, что на моем заду кружевные трусы, пошел в воду.

— Маняня! — громко воззвал я. — Я хочу извиниться.

— Ну? — настороженно вопросила русалка, вынырнув метрах в пяти от меня.

— Я прошу у вас прощения. — Я улыбнулся и развел руками. — Не ожидал никого встретить, вот от испуга и перекинулся.

— А Фиоша здесь? — после небольшой паузы спросила русалка.

— Манька, я же просил!

Я оглянулся и увидел, что уже полностью одетый Вачовски сидит на корточках у воды, касаясь ее кончиками пальцев.

— Ладно, прощаю, — буркнула русалка. — Но в следующий раз смотри у меня!

Видение обрушилось на меня подобно цунами.

Распростертое на берегу тело русалки, ее широко распахнутые глаза, в которых стыл смертельный ужас, и громкий издевательский смех…

— Да убери уже отсюда этого малахольного! — страдальчески причитала Маняня, а сильные руки тащили меня из воды. — Сколько можно-то, а?

Мое тело опустили на землю и похлопали по щекам.

— Серов!

Вачовски, наверное, думал, что он едва прикасается, но для меня каждое его похлопывание было подобно удару со всего маху.

— Я уже… — прохрипел я.

— У вас припадок? — недовольно спросил Вачовски.

— У меня видение, — кое-как садясь, поправил его я. — Ей грозит опасность.

— Вот так? — Вачовски внимательно поглядел на меня и вновь пошел в воду, на этот раз даже не подумав снять брюки. Впрочем, они все равно были насквозь мокрые.

В этот раз разговор велся на незнакомом мне языке, кажется, русалочьем, был в меру длинным (я как раз успел немного прийти в себя) и, судя по выражению лица лейтенанта, не очень приятным.

— Это все ваши вещи? — брезгливо поглядывая на кучу испорченного шмотья, спросил он.

— Нет, — буркнул я, скача на одной ноге и пытаясь натянуть на вторую штанину. — Мои вещи в рюкзачке, а это мусор.

— Не будем портить природу, — провозгласил Вачовски и изящно встряхнул рукой.

Сорвавшаяся с кончиков его пальцев молния мгновенно испепелила хлам, а белесый пепел тут же развеялся по ветру.

— Давайте, я вас подвезу, — внезапно предложил Вачовски. — Мне сегодня на работу больше не надо.