Один день из жизни бездомных животных (джен)

На мягком лежаке, облизывая маленькую толстую лапку, валялся огромный британский короткошёрстный кот. Кончик его уха чуть дрогнул, когда в форточку влетел сизый голубь и аккуратно приземлился перед ним. Телохранители — облезшие худощавые коты и кошки — плотоядно заоблизывались, кто-то даже подвинул пустую миску поближе. Кот же вальяжно потянулся и уже раскрыл пасть, чтобы сказать своё веское «мяу», но тут в форточку, выбив остатки стекла, влетела чайка, которая, бешено заорав, запуталась в собственных лапах и плюхнулась рядом с голубем.

— Надо же, это же… — но кот недовольно зашипел, когда к компании птиц присоединилась ещё и утка.

Кто-то из котов разжёг костёр, другие приготовили вертел.

— Великий Котяхаузен! — закурлыкал голубь, не моргая глядящий на кота, у которого от этого взгляда шерсть поднялась дыбом. — У нас проблема!

— Глумолубь, у тебя усегда проблемы, какие мне с этого икринки? — важно промурчал кот, и ближайший телохранитель — чёрный кот с повязкой на один глаз — вредно захихикал. — Честно говоря, вы уже давно не приносите мне ничего, кроме хлопот. Вас бы уже давно пора съесть.

— Съесть! — в один голос проорали другие коты и окружили троицу.

— Давай! — чайка приняла боевую позу. — Отправь своего лучшего бойца против меня, Котяхаузен, я поборю всех!

— Учайлубь, успокойся, — попросил Глумолубь, а затем посмотрел на Котяхаузена, выплюнувшего куриную косточку, на которую тут же набросилась стальные коты. — Великий Котяхаузен, мы знаем, что в последнее время не поставляем должного количества рыбы, но вы же в курсе, что мы ударились в рэп, записали собственный альбом. Слава, деньги, палёное пшено…

— А-ах, божечки-кошечки, — Котяхаузен начал вылизывать вторую лапу, — мы даже послушали этот ваш альбом, знаете, нам не понравилось…

— Я голубь, сизый мерзавец; когти точу, сейчас замочу; зона — моя родная мать, убегай поскорее, пока я не начал искать; а когда я найду — тебя заклюю, а если не влезет, то точно пролезет и…

Котяхаузен и его телохранители резко повернули головы в сторону допотопной магнитолы, из которой лилась музыка. Кот, качавший под музыку головой, тут же выключил технику и, прокашлявшись, угрожающе сощурил глаза.

— Кхм, — Котяхаузен потянулся, — на чём же мы остановились…

Но тут магнитола каким-то образом включилась сама по себе:

— Рэп-рэп-рэп, это голубиный рэп, голубиный, голубиный рэп, — затем чтение текста сменилось гроулингом с крякающими вставками: — Репище придёт и душу твою в ад заберё-ё-ёт…

Коты пытались выключить магнитолу, но в результате просто разбили её, а затем начали играть с проводами. Глумолубь и Учайлубь встрепенулись.

— Послушайте, спасибо, что спонсировали наш альбом, — начал Глумолубь, — нам из-за славы немного снесло крышу, мы знаем, что вы надеялись на особую пищу…

— Лосось, — томно вздохнул Котяхаузен, лениво потягиваясь. — Мне нужен был лосось. Дорогой, вкусный, сочный, только выловленный из моря лосось, чуть смоченный валерьяночкой… А вы всё испортили, глупые птицы. А теперь ещё и осмелились явиться ко мне.

— Но Великий Котязахуен, — воскликнул Глумолубь. — Наше место обитания загрязнено.

— Лжёте! — выкрикнул одноглазый телохранитель. — Великий барон Котяхаузен выделил вам троих котов для уборки мусора и охраны порядка от людей и других птиц…

— В том-то и дело, — деловито начал Глумолубь, опасливо косясь на котов, которые находились так близко, что на утку капнула слюна одного и них. — Всех ваших котов… приютили!

Все замерли.

Котяхаузен от недоумения выплюнул остатки еды, но вовремя поймал летящий кусок кончиками когтей, помешав тем самым другому коту прибрать его к своим лапам. Котяхаузен, вновь прожевав кусок, шумно проглотил его и взмахом лапы приказал своим котам разойтись.

— Щито? — протянул он. — Кто ещё мог приютить… бездомных котов?

— Да всё гораздо хуже! — выкрикнул Учайлубь, который прыгал вокруг товарищей и показывал несуществующие приёмы каратэ. — Он ещё и мусорит в нашем жилище!

— Я чёт не понял, — одноглазый телохранитель протёр здоровый глаз, — он короче, типа… эм-м-м… ютит как бэ бездомных котов, а… э-э-э, ну, и мусорит? Эт типа как?

— Пст, — Глумолубь толкнул утку рядом с собой. — Кряква! Эй!

От толчка Кряква завалилась на бок, громко захрапев.

— Кряква! — крикнули Учайлубь и Глумолубь.

— А, ну да, — Кряква поднялась на лапы и встрепенулась.

Она широко зевнула, почавкала, достала из-под одного крыла очки, которые надела на клюв, а из-под другого — небольшой лист с заметками и карандаш.

Вновь широко зевнув, она начала:

— Что мы имеем: индивида с крайне эмоциональным нестабильным состоянием. Мужчина. Возраст: примерно тридцать лет.

Коты переглянулись, а Кряква, прочистив горло, продолжила:

— Каждый вечер он приходит к нашему берегу, пьёт много алкоголя, порой, недопивая, выбрасывает бутылки, стараясь попасть в одного из нас, чаще всего попадает в Учайлубя… — она кивнула в сторону потерпевшего, тот хохотал и прыгал на месте. — Человек постоянно кричит: «Сдохните, тупые птицы, отравитесь, вы испортили мне жизнь». Как только ваши коты захотели исполнить долг и прогнать человека, он резко изменился в лице, убежал, а затем начал приходить чаще, чтобы кормить котов, возить их в ветлечебницу, но нас — птиц — по-прежнему пытался уничтожить.

— Поэтому Марти бросил меня… — охнул стоявший в сторонке кот.

Все косо посмотрели на него, но он, сделав вид, что ничего не говорил, отвёл взгляд.

— Что там дальше на твоём листке? — недовольно протянул Котахяузен, затачивая когти о спинку ветхого кресла.

— В общем, — Кряква поправила очки, — человек начал приводить людей, трое из которых с радостью забрали к себе котов.

— Барон, это ж типа бред! — выкрикнул телохранитель, ощетинившись. — Типа они там своей бандой рэперов порешали наших парней, а сами, мать их, сейчас нам дичь впаривают!

— Так-так-так, — от попыток думать Котяхазуен распушился и визуально стал ещё больше. — Нам срочно нужен логопед.

— Зачем? — спросили птицы и коты.

— Затем, щито я вообще не понимаю, щито ты несёшь, — Котяхаузен медленно подошёл к телохранителю и наградил его ленивой пощёчиной.

Облизнув лапу, он посмотрел на посетителей:

— Учтите, если вы мне врёте, то с вами будет это…

Он указал когтём в сторону кота, который делал маникюр товарищу.

— О, я не против, — курлыкнул Глумолубь, посмотрев на свои лапки.

— Да! — согласился Учайлубь. — Да-а-а-а! Я придумал новый хит, слушай: Глум, ты заточи мои когтИ, я буду рад, что блестят они, когда под кожу будут залезать, и кожу твою вырывать…

— Йоу! — согласно курылкнул Глумолубь.

— Хм-м-м, даже припев можно сделать… — вслух задумалась Кряква. — Что-нибудь с поеданием сердца и отправлением душ Сатане…

— О, что за идиоты, — недовольно промяукал Котяхазуен, массируя одной лапой голову, а второй указывая на кота, который пытал паука на миниатюрном хирургическом столе.

— А, ну вот этого не хочется, конечно, — взмахнул крыльями Глумолубь. — Мы не врём, барон. Мы и прилетели, чтобы просить помощи, ведь в последнее время этот человек стал совсем диким, он… Ну… Как бы поприличней… Он сбрасывает отходы жизнедеятельности прямо… ну, к нам…

— Фу! — выкрикнули коты.

— Щито там за монстр такой? — большие глаза Котяхаузена стали ещё больше.

Облизнувшись, он заявил:

— Пиратот, Разбойот, — он посмотрел на одноглазого телохранителя и кота, который перебирал фотографии с Марти. — Вы отправитесь с птицами, будете следить, чтобы они поставляли нам рыбу и другую еду, это раз, а во-вторых, соберите мне полную информацию о злодее-засорителе.

— Благодарим, великий Котяхаузен, — начал кланяться Глумолубь.

Птицы начали пятиться к выходу.

— Ну, уж нет, — кот по-царски указал когтём на Крякву, которую схватили двое котов, — я забираю от вас эту певунью. Учтите, щито, если вы мне соврали и человека на самом деле нет, то я запеку эту мадам.

— Но у нас новый альбом горит! — ужаснулся Учайлубь. — Как нам разбавлять наш суровый рэп без её чудного голоса?!

— Вы думаете, что меня это волнует? — угрожающе промурлыкал Котяхаузен. — Если хотите выпустить свой альбом, то очень надеюсь, что вы не соврали. А теперь уходите, я проголодался и мне необходим послеразговорный сон.

Птицы в сопровождении двух котов покинули старое помещение и направились в парк через дорогу. Котяхаузен наблюдал за ними, сидя на подоконнике. Он проводил их презрительно-ленивым взглядом и, мяукнув, вернулся на лежак.

— Барон, — протянул один из котов.

— Щито? — медленно повернул морду Котяхаузен.

— Утка уснула, — кот указал лапой на Крякву, которая свернулась в клубок, спрятала голову под крыло и мирно похрапывала.

— Разбудите, — приказал Котяхаузен. — Пусть не думает, что она в гостях… Мы суровая банда.