Эмилия (джен)

— Ты мне снишься, — безапелляционно заявил он.

Светловолосая девушка в строгом темном костюме настороженно посмотрела сначала на него, потом на свою левую руку, державшую бумажник с укрепленным на нем жетоном.

— Что это значит? — напористо спросила она, не опуская руку.

— Во-первых, я всегда знаю, когда я сплю и вижу сон. Во-вторых, ты выглядишь, как совершенный анахронизм. Затрудняюсь определить, к какому из прошлых веков принадлежит твоя одежда, но этот твой денежный мешочек со значком даже на Земле уже лет сто как можно встретить только в исторических видео. Ты бы еще на лошади приехала. Без стремян.

Круглое лицо девушки выражало что-то среднее между недоумением и подозрением.

— А твое имя точно взято из моей головы. В радиусе ста тысяч световых лет не наберется и пары сотен людей с именами, принятыми у небольшой земной нации.

— Я сейчас вызову подкрепление и "скорую помощь", — приняла решение девушка и отработанным движением правой руки расстегнула скрывавшуюся под полой жакета кобуру.

— Пять шагов назад, — жестким тоном скомандовала она. — Повернуться ко мне спиной, положить руки на голову, кисти вместе...

— А можно только четыре шага? — не двигаясь с места, поинтересовался он.

— Нет! — решительно сказала девушка и вытащила из кобуры крупную желтую лягушку, которую тут же выронила с визгом.

— Извини, я пытался представить себе цветок, — пожал он плечами, — но активное управление сновидением мне всегда давалось очень нелегко.

Девушка с ужасом смотрела на лягушку, упрыгавшую в угол лестничной площадки и оттуда недовольно взиравшую на людей большими темными глазами.

— Панна Мария! — прошептала она. — Колдовство? Я сошла с ума?

— Я, наверно, мог бы попробовать успокоить тебя, — проговорил он чуть смягчившимся тоном, — но, судя по лягушке, этого делать не стоит. Давай-ка вот что...

Он повернулся к стене справа от себя, взялся обеими руками за выступающие края массивной деревянной панели, одной из тех, которыми были отделаны стены межквартирной площадки, и решительно потянул темное дерево на себя.

Панель отошла от стены так легко, будто была сделана из пенопласта. Когда расстояние между нею и стеной достигло полуметра, он убрал руки.

Панель осталась висеть в воздухе.

Девушка сдавленно охнула.

— Ты за доски загляни, — пригласил он и отступил назад, в коридор своей квартиры, чтобы пропустить девушку.

Казалось, что девушка вот-вот расплачется. Лягушка неожиданно заквакала; звуки, которые она издавала, подобали куда более крупному существу и напоминали скорее рев пароходного гудка.

Девушка медленно протянула руки к повисшей в воздухе панели. Кончики ее пальцев мягко соприкоснулись с твердой поверхностью.

— Смелее, — подбодрил он.

С каким-то стонущим звуком она оттолкнула панель в сторону. Та плавно сдвинулась и снова неподвижно повисла в воздухе, в нескольких сантиметрах от двери в соседнюю квартиру.

За панелью, в том месте, где она ранее прикреплялась к стене, не было ничего. Только мягкий белый свет, яркий, но не режущий глаза.

— Я умерла? — вопросительно пробормотала девушка.

— Да нет, скорее, наоборот. Мое подсознание тебя породило, — ответил он, внимательно рассматривая девушку. — Во время фазы быстрого сна.

— Чушь! — решительно возразила девушка. Самообладание возвращалось к ней необычайно быстро. — Я не сошла с ума, я помню, как зовут моих родителей! И как зовут их родителей!

Она гневно шагнула к нему.

— Вы распылили здесь какие-то наркотики! У меня галлюцинации, но... но это пройдет, а вам это дорого обойдется! Нападение при исполнении... — она задохнулась и вынуждена была перевести дух.

Он неторопливо покачал головой:

— Это не так, Эмилия.

— Мое имя... откуда... — она словно никак не могла отдышаться.

— Вообще-то оно было написано на твоем значке. Но я не о том. Как говорят твои соотечественники — у нас проблемы.

Она вдруг прыгнула к нему, как кошка, и ударила его по лицу. Это не была пощечина или оплеуха. Отлично поставленный удар пришелся в челюсть, заставив его часто заморгать и пару раз встряхнуть головой. Быстро придя в себя, он изготовился схватить ее за руки, чтобы избежать повторной атаки, но обнаружил, что девушка сидит у его ног прямо на холодных плитках пола, изо всех сил обхватив руками свои колени, и выглядит совершенно ошеломленной.

— Я что, ударила саму себя? — вяло спросила она. — По-моему, меня сейчас стошнит...

— Да нет, — ответил он не совсем внятно, осторожно трогая распухающий подбородок, — ты попала точно, куда целилась. Просто это мой сон, и если я отвлекаюсь от него, то, полагаю, в нем что-то может пойти не так. Смотри, — он отнял руку от подбородка и указал на дальний угол.

Лягушка обмякла, лапки ее не опирались больше на пол, а вяло стелились по нему; кожица на нижней челюсти очень быстро, судорожно, ходила туда-сюда. Она больше не квакала, а лишь изредка издавала жалобный звук, похожий то ли на писк, то ли на свист.

Он наклонился к девушке, осторожно взял ее за локти и потянул вверх. Она не сопротивлялась, но и не помогала.

— Вы убьете меня? — спросила она почти прежним голосом, когда он убедился, что она твердо стоит на ногах, и отпустил ее. — Изнасилуете? Будете пытать?

Он даже отшатнулся на шаг.

— Да чем набита твоя голова? — сердито бросил он. — И моя голова, раз ты в моем сне?

— Я не могу быть в чьем-то сне! — выкрикнула она. — Я знаю, кто я! Я все помню! Я... — она запнулась, потому что он пристально посмотрел ее в глаза, и она услышала, как он вполголоса говорит:

— Я не знаю, как еще убедить тебя, так что извини, но...

Она пошатнулась раз, другой, и тут колени ее начали подгибаться. Он подхватил ее за плечи, осторожно прислонил к стене, затем спрятал руки за спину.

— Это мои воспоминания, Эмилия, — глухо сказал он. — Ты же видишь их? Или как еще можно сказать про воспоминания? Ощущаешь их? Как думаешь, можно все это вообразить при помощи наркотиков?

В ответ он услышал что-то вроде стона.

— Безумие... я сумасшедшая... бред. Бред!

— Мне не нравится, что ты зависишь от меня, — сказал он раздраженным тоном. — Я не знаю, почему я не могу взять и проснуться. Я же умею. Но почему-то не хочу. Мне кажется, что из-за этого ты исчезнешь навсегда. Это будет как.. не знаю, как причинение смерти бездействием.

— Это же бред, — глухо сказала она. — Зачем вы меня мучаете? То, что вы показали.. оно безумно. Но оно такое же реальное. Это что, будущее?

— Да, — сухо ответил он.

— Кошмар, — просто сказала она.

Ему на ногу плюхнулось что-то тяжелое и холодное. Глянув вниз и зачем-то обратив внимание, что он обут во что-то вроде легких спортивных тапочек, он увидел лягушку, бодрую и довольную собой. Она немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и издала победную хриплую трель.

— Попробуй сама что-нибудь сделать! — внезапно произнес он, невежливо выдергивая ногу из-под холодного тельца лягушки.

— Что сделать? — безнадежным тоном спросила девушка?

— Что хочешь. Представь, что эта дверь — на самом деле дверь обратно в твою реальность. К твоим родителям.

— Мои родители умерли, — равнодушно сказала девушка. Он только сейчас разглядел, что у нее зеленые глаза.

— Неважно! То есть это важно, конечно! Но ты представь, что за этой дверью... что там у тебя было написано? Окленд? Представь и поверь, что за ней Окленд! И открой ее!

— Да мы уже в Окленде... — начала было девушка и осеклась. Она посмотрела на дверь. — Да она же закрыта на два замка. И сигнализация стоит. Еще одно доказательство, что мы уже в Окленде, — она невесело улыбнулась. Он увидел, что она совсем молодая. Сколько ей? Двадцать три?

— Неважно! Ты попробуй! — страстно потребовал он. — Получится!

Она взялась за ручку двери куда увереннее, чем он ожидал.

— Я...— начала она, и тут дверь подалась. — Господи!

Он не увидел за дверью ничего особенного.

— Это же моя квартира, — растерянно сказала она. — Моя и девчонок. Ой, а пистолет?

Она посмотрела на лягушку. Лягушка полуприкрыла глаза и блаженствовала на холодном полу.

— Не тронь, — строго сказал он. — Отдам, но потом. Или сама сделай. Как дверь.

В ее руке мгновенно возник "Глок-17", причем его ствол уже был направлен ему прямо в сердце.

Они молча стояли напротив друг друга несколько секунд, затем она неловко опустила пистолет, убрала его в кобуру и долго возилась, пытаясь дрожащими руками приладить застежку. Внезапно застежка сама оказалась на месте.

— Не надо так, — попросила она надламывающимся голосом.

— Все нормально, — вздохнул он. — В смысле — ничего нормального, конечно, и я больше не буду так делать.

— Я ничего не понимаю, — призналась она.

— Я не могу ничего изменить там, за дверью — показал он на темный проход за дверным проемом. Сразу у порога стояло несколько пар женской обуви. — Выходит, у тебя и вправду получилось.

— Оно не исчезнет, когда ты проснешься? — сухо поинтересовалась она.

— Надеюсь, что нет, — медленно ответил он. — Ты можешь попробовать уйти туда, а затем закрыть проход ко мне... в смысле, тебе это обязательно надо сделать, иначе как ты будешь выходить из квартиры?

— Ты не понимаешь, — странным голосом сказала она. — Это не моя нынешняя квартира. Это прежняя моя квартира, я снимала ее вместе с подругами, пока училась в академии. Мне было легче вообразить ее, и...

— ..У тебя получилось! — докончил он за нее. — Так ты теперь можешь вообразить все, что угодно?

— Ты уверена, что это удачная мысль? — осторожно поинтересовался он.

— Меня там ничего не держит, — пожала она голыми плечами. — Наверно, я делаю глупости, и еще наделаю... может, даже погибну, но такого шанса я упустить не могу.

Они стояли у словно вырезанной в стене лестничной площадки высокой арки, за которой виднелся залитый солнечным цветущий луг. Где-то ласково пели птицы.

— Спасибо тебе! — она внезапно схватила его руку своими и горячо пожала. — То, что началось, как жуткий кошмар, продолжилось как... как...

Она не смогла закончить, и по ее щекам потекли слезы.

Он не разделял ее восторга.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — недоверчиво спросил он. А потом, неотрывно глядя на нее, намеренно приложился затылком о стену, так, что перед глазами пронеслось что-то вроде Млечного Пути. Она опешила, а потом, догадавшись, звонко рассмеялась. Он, несмотря на боль и головокружение, внимательно смотрел на нее, но не увидел ничего подозрительного.

— Какой ты молодец, что решил проверить! — сказала она уже серьезным тоном. — Я ничего не почувствовала. Правда! Бедная твоя голова!

— Это хорошо, — продолжая недоверчиво глядеть на нее и на арку, сказал он.

Она изменила и цвет глаз, и даже оттенок кожи, заметил он про себя. Что это вообще такое? Могу ли я вообразить себе такое существо, что так страстно желает изменить все, включая свою внешность? Теперь уже и не знаю.

— Я по-настоящему свободна! — воскликнула она и рассмеялась снова. Будто зазвенели крошечные серебряные молоточки. — Я единственное свободное создание!

Она снова посерьезнела.

— Погоди. А ты? Ты же тоже можешь вообразить себе идеально подходящий тебе мир? И себя переделать!

Он посмотрел на нее недоуменно.

— Что такое?

— По-моему, я просыпаюсь.

— Приходи ко мне, — просто сказала она. — Уж не знаю, во сне или наяву... А лучше, создай свой идеальный мир. Будем соседями! — и она засмеялась.

— Мне не нужно, — помолчав, сказал он.

Ее новое лицо выразило самое глубочайшее удивление.

— Иди к себе, — велел он. — Я сейчас проснусь. Лучше тебе быть у себя, я думаю..

Сложив огромные белоснежные крылья, она легко скользнула под арку, остановилась с другой стороны и с серьезным лицом послала ему воздушный поцелуй.

— Приходи и оставайся! — крикнула она и взмыла в воздух над лугом, мгновенно исчезнув из вида. Спустя несколько секунд исчезла и сама арка, оставив лишь темное, будто выгоревшее от солнца пятно на деревянных панелях.

Покачав головой, он подобрал с пола дремлющую лягушку и взялся за ручку своей двери:

— Спасибо, конечно, — он на секунду задумался, надавил на ручку и продолжил не терпящим возражения тоном: — но меня вполне устраивает тот мир, в котором я живу.

Лягушка хрипло квакнула и накрыла голову передними лапками.