Мое маленькое кружевное платье (джен)

Есть немало вещей, которыми хочется поделиться с другими. Радость, грусть, нечаянное и волнующее открытие, раздражение, злость, неприязнь или симпатия — все это сложно скрыть и спрятать. Иногда чувства волнами проходят сквозь тебя и сметают даже тех, кому они не предназначены, порой же можно сжать их до размеров маленьких круглых конфет и делиться с окружающими, с нетерпением ловя каждое изменение в лицах — а что они подумали? А также немало воспоминаний тонкими нитями проходят от одного человека к другому, спутываются, натягиваются, как струны тонко настроенного инструмента. Видны ли они остальным?

Мы вчетвером шли, аккуратно ступая по мягкому снегу, смеялись и ловили отблески фонарей в глазах друг друга. Наша школьная жизнь затухала в предвкушении праздников. Начиналась последняя неделя декабря, ночь рано спускалась на город, щедро осыпая улицы снегопадом. Я невольно заглядывала в окна первых этажей, вылавливая маленькие крохи чужого тепла.

— А вон там, смотрите, кот по столу шастает! — Игорь указал на одно из окон, где в маленькой оранжевой кухне серый кот, поджав уши, пытался выудить что-то из тарелок.

— Красивый кот, а вот кухня так себе, — заметила Оксана, пытаясь смахнуть снег с густых распущенных волос, но тот все равно тут же ложился на них белой шапкой.

Игорь и Оксана дружили. Не так, как дружила с ними я, нет, совсем по-другому. Они часто держались за руки, заглядывали друг другу в глаза, улыбались едва заметно одними уголками губ и постоянно смущались. Я очень их любила, и эти их чувства становились частью меня и моей к ним любви.

— Такой красивый кот — уже большое украшение для кухни в целом, — я говорила достаточно громко, но, кажется, моих слов никто не заметил. Оксана вдруг увлекалась рассматриванием Игоря, а Игорь Оксаны. А Леша молчал. В последнее время он молчал больше обычного, не делал замечаний, никого не исправлял и выглядел угрюмым. — А ты что думаешь?

Леша поднял лицо, сверкнули стекла его очков, и, бросив короткий взгляд в сторону окна, он только неопределенно пожал плечами. Интересно, какие мысли, какие чувства он сейчас пытался скрыть?

— Знаете, говорят, что когда несколько дней непрерывно идет снег, то это колдует неподалеку Снежная ведьма, — Оксана игриво наклонила голову, и с ее волос упал снег. Кажется, несколько лет назад, когда мы только-только начинали дружить, я влюбилась в ее длинные густые волосы, поэтому отрастила себе такие же, только у меня они вились. Я часто копировала Оксанины прически, ее манеры и мимику, я уверена, что она это замечала, но ничего мне не выговаривала, и от этого мои чувства к ней становились только сильнее.

— Какая еще ведьма, — буркнул Леша, не поднимая головы, он что-то упорно рассматривал на дорожке, хотя там был только заснеженный асфальт.

— А я слышала, что виноваты снежные птицы. Когда они останавливаются передохнуть от долгих перелетов, то приносят с собой и снег.

— И как они выглядят?

— Точно не знаю, мама давно рассказывала, что эти птицы небольшие, наверное, чуть больше воробья, белые и юркие, а из-под хвоста и крыльев у них сыплются снежинки, — я вспомнила, как мама говорила мне про этих птиц, она смешно махала руками, бегая по комнате, подпрыгивая и кружась. — Может, мы сейчас сможем их увидеть?

Мы все подняли лица, всматриваясь в темноту зимнего вечера. Надо мной горел фонарь, и хлопья снега в его свете походили на медлительную мошкару, не могущую решить, что облепить — деревья, дорогу или человека. Может быть, где-то в густоте этого плавного танца и пролетали маленькие ловкие птицы, и то, что я не могла их увидеть, еще не означало, что их нет.

— Никаких снежных птиц нет, — в своей обычной манере буркнул Леша и снова уставился вниз. Даже в его толстой зимней куртке было видно, что он сутулится больше обычного, словно размышляет о чем-то важном. Он всегда был слишком серьезным, и это мне нравилось. Мне нравилась его манера все отрицать и ни во что не верить, он, как трусливый зверек, прятался за общеизвестными фактами и отрицал все, что не вязалось в канву обыденного. И эта его борьба между желанием оставить все как есть и в то же время — узнать что-то новое и неизвестное — привлекала меня и завораживала. Я всегда пыталась хвалить его, но он так хмурился и ершился, пытаясь спрятать смущение, что только подзадоривал меня и остальных кидаться в него то колкостями, то комплиментами, чтобы сбивать его с толку.

— Вечно у тебя ничего нет и ничего не существует, — Игорь недовольно посмотрел на Лешу, неодобрительно хмурясь, — только не говори, что передумал сегодня идти с нами!

— Не передумал я, просто заранее знаю, что это глупости. Обычно призывом духов занимаются младшеклассники, а мы-то уже выпускники!

-Ой, да ладно, совсем это не глупости, — ласково заговорила Оксана. — Духи и прочие мистические создания — все это наверняка существует. У меня бабушка ясновидящая, и я переняла частичку ее дара, я же говорила, поэтому если мы не увидим Раченую, то хотя бы почувствуем.

Я верила в то, что Оксана обладает неким сверхъестественным даром. Порой она была слишком проницательна, иногда видела вещи, невидимые другим людям, но порой скрывала это, словно боясь отпугнуть от себя остальных. Это делало ее милой, мне очень нравилась эта ее черта.

— А если Раченая не придет?

— Да и слава богу, что не придет, судя по рассказам, это существо недоброе.

— Что, страшно стало? — Игорь посмеивался над Лешей, который тут же принялся отрицать, что несколько напуган перспективой вызывать нечто нечеловеческое.

— Ты же сам говорил, что это глупости! Не придет, так не придет, чай потом попьем.

-А если придет? Что мы будем делать?

— Надо же просто закрыть глаза, чтобы она ничего нам не сделала. Интересно, почему на нее можно смотреть только шесть секунд? — Оксана повернулась ко мне, вопрос звучал обычно, но я по глазам ее видела, что она что-то пытается понять. Наверное, это все ее дар.

— Мама говорила, что на каждое чувство дается по секунде, она завладевает вами секундой за секундой, поэтому в последний момент нужно закрыть глаза и не дать ей дотянуться до вас, иначе, завладев вами полностью, она сделает вас своими.

— Своими кем?

— Просто своими, — пожала я плечами.

— Довольно пугающе. Ты поэтому отказалась идти с нами, хоть сама и предложила вызвать Раченую, а, Лен? А, может, боишься, что она расскажет, в кого ты влюблена? — Игорь насмешливо на меня посмотрел, словно дразнил.

— Нет! Совсем нет! Мне надо домой, вот если бы после праздника, то я бы точно смогла.

— После праздников других занятий много, или мы сейчас узнаем от Раченой про то, кто кого любит, или уже никогда! — с задумчивым видом заявил Игорь и приобнял за плечи Лешу, совсем смутившегося от этого.

Мы с Оксаной засмеялись, вот бы так было всегда, этот снег, эти люди, этот вечер. Я очень, очень их любила. Раньше мне было трудно завести друзей, эти ребята — первые настолько близкие мне люди; чувства благодарности, сильной приязни, восхищения переполняли меня, и иногда мне безумно хотелось ими поделиться.

Мы медленно шли по дорожкам однотипных пятиэтажек, время от времени специально поворачивали обратно и, словно заблудившиеся путники, петляли по лабиринтам спального района. Как-то сам по себе начался разговор обо всем удивительном, необычном, сверхъестественном, с чем мы сталкивались за свою жизнь.

— Слышали, тут недалеко нашли труп мужчины? Говорят, что он был абсолютно целым, если не считать того, что мертвым. А еще на нем не был лица. Будто кто-то так аккуратненько снял лицо и унес с собой!

— Это мерзко, Игорь, — Оксана сморщилась.

— А я иногда вижу странных людей, когда иду вот такими вечерами домой, — сказала я, поддавшись настроению.

— Да ну?

— Да, — я подняла голову и посмотрела на верхние этажи здания. Некоторые окна сияли теплом и уютом, в некоторых же зияла черная пустота. — Например, вон из того дома, — я показала на соседнюю пятиэтажку, — вон с того окна выглядывал человек с очень бледным лицом и очень длинной шеей. Шея у него вытянулась на метр или даже два вперед, словно он что-то хотел рассмотреть, но стоило ему заметить меня, как он тут же втянул шею обратно, вот так, — я попыталась это показать, но, судя по тому, как засмеялись ребята, выглядело это смешно, — а потом, взглянув на меня, закрыл и зашторил окно.

— А давайте сходим до туда? Вдруг он опять выглянет?

Мы свернули и, обойдя небольшой участок с заснеженными деревьями, встали напротив кирпичной стены, задрав головы. Окно на четвертом этаже сияло теплым оранжевым светом, было плохо видно, что там происходит, но, кажется, там кто-то ходил.

— Ничего не происходит, — в своей манере буркнул Леша, и Игорь вдруг закричал:

— Эй, человек с длинной шеей! Выходи!

Оксана начала его усмирять, но в то же время смеялась, по телу побежал жар, я была в легком смятении и будто бы предвкушении чего-то необыкновенного. А вдруг?..Вдруг они увидят и поймут?

Но ничего не происходило. Игорь покричал еще пару минут, но это ему быстро надоело. Махнув разочарованно рукой, он пошел обратно, за ним поплелся Леша, Оксана, виновато улыбнувшись, побежала за ними следом. Меня же все еще не покидало чувство чего-то необыкновенного.

Я подняла голову и в окне на четвертом этаже увидела две фигуры — высокий бледнолицый мужчина и девочка с короткими темными волосами. Они смотрели на меня, прижавшись друг к другу, и словно о чем-то спрашивали. Выглядели они крайне нелепо: высокий непропорциональный мужчина, с маленькой головой и большим телом в темном свободном костюме, и девочка в слишком нарядном платье, во множестве оборок и бантов. Лица их были безэмоциональными, а глаза зияли черными провалами. Наверное, они старались быть похожими на людей, но это выходило у них не очень удачно. Если подумать, то многие духи, ведьмы, демоны селились в таких спальных районах, стараясь затеряться среди других. То, что я их видела, в какой-то мере делало меня особенной. Поэтому я очень привязалась к Оксане, все-таки она тоже иногда их чувствовала.

Мы сделали еще несколько петлей, рассказывая истории, перебивая друг друга и подшучивая над чужими страхами и предрассудками. Я была счастлива. Тепло, привязанность, любовь переполняли меня. Я хотела поделиться своими чувствами, немедленно, прямо сейчас.

— Мне уже пора, — сказала я, посмотрев на часы, — мама сказала вернуться пораньше.

Я пыталась говорить как можно спокойней, но тело и голос дрожали от возбуждения, а руки и ноги приятно покалывало. Я столько времени готовилась к сегодняшнему дню, так долго и кропотливо собирала все эти приятные моменты, проведенные вместе, что нетерпение просто разрывало меня на части.

— Вот блин же, обидно. Но ты не расстраивайся, мы тебе все расскажем, в самых ярких подробностях!

— Не сомневаюсь даже.

Вдруг Оксана вскрикнула, отшатнувшись от чего-то мелкого, проскользнувшего у нее под ногами.

— Вы видели? У кошки были человечьи глаза?

— Где? — Игорь вытянул шею, но животное пропало, только на свежевыпавшем снеге еще были видны отпечатки маленьких лап.

— Наверное, тебе показалось, с такими рассказами фантазия разыгралась.

— Может быть, но мне правда показалось, что там были человеческие глаза…

Я почти бежала домой, обуреваемая морем чувств, стремящихся вырваться из меня. Как много любви, как много восхищения переливалось по венам. Я хотела поделиться ими, я хотела рассказать о них!

На углу моего дома, скрытая тенями, сидела кошка, державшая мертвую крысу. Кошка смотрела на меня человеческими глазами и улыбалась человеческим ртом. Вместо морды у нее было мужское лицо, нос и щека были перемазаны кровью, а по подбородку текла слюна. Глаза ее блестели и рассказывали мне свою историю. Кошка знала, что творилось у меня внутри, как горела грудь и росло желание. Она тоже это чувствовала, поэтому и забрала себе лицо любимого человека.

Я поднялась домой. Мама и бабушка по своему обыкновению смотрели какие-то сериалы, не отрывая взгляда от телевизора. Даже не переодевшись, я ворвалась в свою комнату и принялась ткать.

Все свои чувства, всю любовь, переполнявшую мое тело и мою душу, я собирала в тонкие струящиеся нити и вязала из них кружево. Мама всегда говорила, что человеческие чувства — самое сильное и прекрасное, что есть на свете, и их нужно беречь, поэтому она хранила все свои платья, аккуратно повесив их в шкаф. Они багровели под светом лампы, стоило открыть шкаф, а в руках струились и пульсировали, храня в себе самое лучшее, самое нежное, самое чистое…

Она сплела свое первое платье к пятнадцати годам, оно переливалось на свету и было невероятно длинным. Мое же кружево было тонким, а платье из него выходило чересчур коротким и маленьким. Бабушка говорила, что это из-за нынешних людей, в которых почти совсем не осталось искренности. Их чувства были столь слабыми и робкими, что люди сами их пугались и прятали вглубь себя. Поэтому нам было очень непросто выудить их наружу, собрать и превратить в нити.

Я уже слышала первые слова призыва, когда довязывала последние узоры платьица. Нити моих чувств, нити моей привязанности переплелись в замысловатом узоре темного цвета.

— …приди!

Я сбросила с себя всю одежду и с благоговением надела платье. Оно и в самом деле было маленьким, но моим собственным, моим первым кружевным платьем! Я подошла к зеркалу, рассматривая себя — довольно красивая девушка с немного бледноватым лицом и длинными вьющимися волосами, с большими карими глазами и худыми руками. Платье едва доходило мне до середины бедра, легко держалось на плечах и мягко облегало тело.

Я все четче и громче слышала слова призыва. Кажется, в гостиной чуть утих телевизор, а мама с бабушкой зашептались, пытаясь заглянуть ко мне в комнату. Поверхность зеркала пошла рябью, и я шагнула в него.

* * *

Оксана и Игорь упорно повторяли слова призыва Раченой, Леша говорил слова нехотя и едва ли не шепотом. Они стояли в темной комнате, в которой горела лишь одна свеча, и смотрели на свое отражение в зеркале. Трое подростков с горящими в возбуждении глазами, немного несуразные, еще не превратившиеся в тех птиц, что воспарят в жизни.

— Раченая, влюбленная, приди! Чувства и любовь мои миру покажи!

Игорь и Оксана в восторге сжимал руки друг друга, если Раченая придет, она покажет, как сильно они любят? Это было бы удивительным и незабываемым доказательством их только оформившихся чувств. Леша же с опаской посматривал на зеркало, потом бросал испуганные взгляды на своих друзей; если Раченая придет, она же не выдаст его чувства? Ребята не должны были знать про его глупую любовь.

Зеркало пошло рябью, и все трое замерли, задержав дыхание.

— Еще раз! — шепнула Оксана, и они с новой силой заговорили слова призыва. Кровь ускорилась, сердца застучали в новом ритме, кажется, сам воздух в комнате нагрелся от ожидания и предвкушения.

Оксана вскрикнула. Леша, невероятно сильно побледнев, принялся отсчитывать секунды. В зеркале, прямо перед их отражением, появилась фигура девушки.

— Один!

Фигура была размытой, хрупкой, проглядывали острые плечи и растрепанные волнистые волосы.

— Два!

Все трое словно забыли, как дышать. Игорь вдохнул и поперхнулся, Оксана старалась не моргать, желая ухватить все те знаки и намеки, что могла им оставить Раченая.

— Три!

Леша дрожал, он повторял про себя, как молитву: «Лишь бы не сказала, лишь бы не сказала!»

— Четыре!

Фигура стала четче, теперь можно было рассмотреть кружево платья Раченой, а ее глаза с горячим восхищением и восторгом смотрели на этих троих. Их блеск пленил и заморозил ребят.

— П-пять, — неуверенно сказал Леша, не веря своим глазам. С зеркала на них смотрела Лена, одетая в необычное платье. Она улыбалась им, как улыбаются дорогим людям или возлюбленным. Теперь они не только видели ее, но и слышали ее дыхание, ее шаги, чувствовали вкус своего внезапного страха.

Они осязали ее настроение, пульсацию ее почти живого теплого платья. Они не могли отвести взгляда.

— Шесть, — сказала Раченая, и свеча, вздрогнув, погасла.

* * *

Я, наверное, была слишком резкой и настойчивой. Я неумело выплескивала на своих друзей свои мысли, свои слова, свои переживания. Я окрасила свое одеяние в багровый, чувствуя, как начала пульсировать в нем жизнь. Я прижимала к груди их сердца и целовала их губы, признаваясь в любви. Но уж очень я хотела поделиться своими чувствами. Слишком сильно я хотела показать им мое маленькое кружевное платье.