Кукушонок (джен)

Гарри Поттер мог по праву собой гордиться. Испытания не сломили его, а лишь закалили характер, однако он не озлобился за годы лишений, остался добрым и хорошим человеком, потому и судьба была к нему благосклонна. Гарри стал успешным аврором, завёл семью, детей, сумел сохранить друзей…

Любознательность сына рождала в Гарри чувство отцовской гордости. Кажется, первым словом Альбуса были не «мама» или «папа», а вопрос: «Почему?». С тех пор как тот научился говорить, его рот не закрывался ни на секунду. Бесконечные «а почему?», «а как?», «а кто?», «а где?» умиляли всех вокруг. На фоне Джеймса, с первых дней жизни имевшего собственное мнение по любому вопросу и предпочитавшего не спрашивать, а утверждать, Альбусу предрекали великое будущее в научное сфере.

«А почему?» стало визитной карточкой Ала.

«А почему совы носят почту?»

«А почему домовые эльфы служат магам?»

«А почему за снитч дают сто пятьдесят очков?»

«А почему?..»

Чем старше становился Альбус, тем сложнее были вопросы. Уже в пятилетнем возрасте он ставил взрослых в тупик, интересуясь сначала довольно очевидными вещами, и его неглупые, в принципе, родственники, терялись, не зная, как ответить. Дольше всех держалась Гермиона, обладающая, как раньше казалось, неиссякаемыми объёмами информации, подчерпнутой из книг — но в конце концов и она была вынуждена сдаться и признать незнание. Любви к мальчику это не добавило.

Но самому Алу, казалось, не было никакого дела до того, что своими вопросами он ставит родных в неловкие ситуации, его интересовали ответы. Причём вопросы могли относиться к любой области: от устройства мира до позиции министра, от правил квиддича до адюльтера отцовских коллег по работе.

Гарри переживал, что неудобные вопросы отвратят от сына людей и тот останется без друзей, но ничего не мог с этим поделать. Однако сам Альбус не волновался по этому поводу. Раньше всех научившийся читать мальчик с искренним недоумением смотрел на родителей, когда те предлагали ему погулять с многочисленными кузенами и кузинами, и, пожимая плечами, отказывался, ссылаясь на то, что даже старшие ребята слишком мало знают:

— Мне неинтересно.

На Ала обижались, С Алом не хотели дружить, Ала не приглашали на детские праздники… Альбуса начали сторониться даже родные, а родители предпочитали оставлять его дома или в Норе, оправляясь в гости.

В десять за Алом прочно закрепилась репутация книжного червя и домоседа.

— Прямой путь — Равенкло, — вздыхали родственники, и Гарри кивал, соглашаясь, не в силах представить сына ни среди общительных гриффиндорцев, ни среди дружелюбных хаффлпаффцев, ни тем более в кругу хитрых слизеринцев.

Но Альбус смог удивить.

— Слизерин?! — переспросил Рон, который вместе с женой пришёл первого сентября в дом Поттеров, чтобы в кругу самых близких узнать о распределении дочери и племянника. И так посмотрел на лучшего друга, словно тот воспитал…

— Мне Шляпа тоже предлагала Слизерин! — обидевшись за сына, вспылил Гарри.

— Но ты выбрал Гриффиндор.

— Альбус не я.

— Вот уж точно.

Джинни с Гермионой попытались утихомирить мужей, но ссора всколыхнула давно позабытые разногласия, и настроение было безнадёжно испорчено. Вместо радостного вечера в кругу друзей, получился ужин в угрюмом молчании.

Гарри с Джинни волновались за сына, писали ему едва ли не каждый день, но в ответ получали неизменно одно и то же: «У меня всё хорошо. А у вас?» и ни слова больше. Сведения о жизни Альбуса в школе шли от Джеймса, Роуз, Тедди Люпина… но никто из многочисленных родственников не был вхож в слизеринские подземелья и не мог предоставить исчерпывающих данных. Даже преподаватели видели лишь то, что слизеринцы хотели продемонстрировать миру.

За осень Поттеры успели напридумывать столько ужасов, что всерьёз обсуждали перевод Ала в другую школу и готовились устроить сыну форменный допрос, как только он приедет на каникулы.

— Что значит?.. — Гарри неверующе посмотрел на жену, только что распечатавшую очередную записку от Альбуса, в которой говорилось, что тот остаётся на каникулы в Хогвартсе. — Я не разрешаю!

— Он не спрашивает, — тихо сказала Джинни, передавая почти пустой пергамент, в котором сиротливо желтел кусок пергамента с запиской в пару строк.

На работу Гарри отправился недовольным. Сорвав злость на подчинённых, он почувствовал стыд и решил сам написать сыну. Однако пришедший на следующий день ответ был бесконечно далёк от желаемого. Вместо извинений и уверений, что непременно выбросит глупости из головы и приедет домой, Альбус писал, что две недели с глупыми родственниками, интересующимися исключительно собственным пищеварением, не то, на что он желал бы потратить каникулы.

Альбуса Поттера, единственного во всей школе, забирать на каникулы прибыли родители. Он безропотно переместился с ними через директорский камин и, даже не поздоровавшись с сестрой, заперся в своей комнате с книгой. Гарри с Джинни поняли, что проиграли.

На Рождество Альбус не приготовил никаких подарков родным, а в Норе, где традиционно отмечали все семейные праздники, вёл себя так холодно и высокомерно, что его отправили домой, чему он, кажется, был весьма рад.

Рон попытался было обвинить во всём Слизерин, но его не поддержали: Альбус мало изменился после поступления в школу, разве что перестал маскировать истинное отношение к окружению.

Когда Алу было тринадцать, родители из письма чужого человека узнали, что сын запатентовал новое зелье, в четырнадцать тот стал придумывать собственные заклинания, а сдав СОВ на сплошные «Превосходно», получил приглашение на ученичество сразу от трёх учёных с мировыми именами — и всё это Гарри с Джинни узнавали не от него, а от многочисленных знакомых в самых разных кругах.

На следующий день после семнадцатилетия Альбус спустился на завтрак полностью одетый. Джеймс с Лили даже не повернули головы к брату, их отношения не сложились с самого детства, а вот Джинни не удержалась от вопроса:

— Куда-то собираешься?

— Да, — односложно ответил тот и, больше ничего не добавив, приступил к завтраку, закончив который, также молча покинул дом.

А час спустя, когда Джинни добралась с уборкой до комнаты младшего сына, семья услышала её крик — спальня была девственно пуста: Альбус собрал все свои вещи.

Поиски не увенчались успехом. Официально он был совершеннолетним, так что Гарри не мог требовать от подчинённых слишком многого, а неофициально…

— Мы совершенно ничего не знаем о собственном сыне! Ни его друзей, ни чем он интересуется. Ни его планы относительно будущего. Ни-че-го. Как, при полном отсутствии информации, его можно отыскать?

Альбус словно в воду канул. О нём даже слухов не ходило. Никто не видел его мельком в Косом переулке, не встречал в коридорах Министерства, не слышал о нём от общих знакомых. Через два года Гарри с Джинни смирились с потерей, лишь пару раз в год в Норе звучало имя Альбуса и дежурный вопрос: «Ничего?».

А спустя семь лет поздно вечером в двери дома Поттеров постучал человек, которого они меньше всего ожидали увидеть.

— Малфой?! — изумлённо констатировал Гарри, распахнув дверь. — Что ты здесь делаешь?

— Твой сын пропал, — не утруждаясь приветствиями, сообщил тот холодно.

Гарри скосил голову назад, в глубь дома, откуда доносился голос Джеймса, как раз сегодня решившего навестить родителей, и Гарри с искренним недоумением ответил:

— Не неси чушь, мой сын дома. Вон он, с Джинни разговаривает.

Малфой скривился, словно ему было противно даже стоять рядом, и процедил:

— Второй твой сын.

По сердцу будто ножом прошлись: как Гарри не запрещал себе думать о младшем сыне, спасаясь от боли сожалений и разочарований, в такие моменты старые раны открывались.

— Семь лет уж прошло, как он пропал, — горько пробурчал он.

— В каком смысле?.. — начал говорить Малфой и замолчал. — Семь лет? — переспросил он и хмыкнул. — Да уж, отличные у вас отношения. Он пропал четыре дня назад: просто не явился на работу. Жена без понятия, куда он мог деться. Обычно Ал предупреждал, если хотел уединиться в лаборатории или ещё что. А сейчас уже прошло четыре дня — и тишина.

— Жена? — только и услышал Гарри. — Альбус женат?

Малфой снова поморщился.

— Не только женат, но и двух детей уже имеет. Но тебя это, судя по всему, не касается, — он помолчал немного и отступил назад: — Зря я пришёл к тебе.

— Малфой! Постой!

Тот нехотя притормозил.

— Чего?

— Зайди. Расскажи, что ты знаешь?..

— Мне некогда, Поттер. В отличие от тебя, я волнуюсь за Ала. Мне нужно его искать, а не с чужими людьми языком трепать.

Гарри уже открыл было рот для возмущённой отповеди, ведь кто может быть ближе родителей? И промолчал: Малфой был прав, как ни больно это было признавать, с Альбусом вся их семья никогда не была близка.

Приняв молчание за окончание диалога, Малфой крутнулся на каблуках, аппарировав.

И потянулись дни ожидания. Гарри ничего не сказал жене и сыну, посчитав, что глупо давать им надежду, но сам решил вплотную заняться поисками. Однако, как и семь лет назад, он сразу же упёрся в тупик — о Альбусе Поттере никому ничего не было известно. С трудом вытерпев неделю, Гарри отправился на поклон к Малфою.

Камин был открыт, услужливый эльф проводил Гарри в гостиную, однако дальнейшее разошлось с его представлениями о разговоре.

— Добрый вечер, — произнёс мелодичный голос, и перед Гарри предстал молодой мужчина.

— Эм… Я ожидал увидеть… Наверное, вашего отца…

— Отца нет дома, — спокойно ответил тот. — Быть может, я могу вам помочь?

— Не думаю, — покачал головой Гарри, а потом вдруг вспомнил, что сын Малфоя ровесник Альбуса. — Ты учился с моим сыном?!

Хозяин дома чуть шире раскрыл глаза, демонстрируя удивление.

— Простите, сэр, а вы?..

Гарри прищурился: уж не издеваются ли над ним?

— Я — Гарри Поттер!

— А… Конечно, конечно, вы немного похожи, — протянул тот, с интересом рассматривая его. — Меня зовут Скорпиус, сэр. И да, вы правы, я учился с Альбусом.

— Ты знаешь, где он?

— Разумеется, — удивился Малфой.

— Где? — не замечая, что вторгается в личное пространство, выкрикнул Гарри, шагнув ближе.

— А вы, простите, с какой целью интересуетесь?

— Он мой сын! — рявкнул Гарри.

Лицо Скорпиуса неуловимо изменилось. От вежливой доброжелательности не осталось и следа.

— Вот как? — усмехнулся он. — Как замечательно, что вы соблаговолили об этом вспомнить.

— Да как ты смеешь!.. — у него аж в глазах потемнело от гнева. Да что этот щенок возомнил о себе?!

— Назад, Поттер! — крик заставил Гарри очнуться и отступить. Скорпиус, держа палочку перед собой, настороженно наблюдал за ним. — Местонахождение Альбуса — его личное дело. Его адрес известен лишь близким, тем, кому Ал доверяет. И я не стану рисковать его доверием, выбалтывая адрес чужим.

— Я его отец! — вновь повысил голос Гарри.

— Да что вы? В таком случае вы ведь не можете не знать адреса? Не так ли?

Гарри не нашёлся с возражениями. Несколько секунд он молчал, стараясь успокоиться и взять себя в руки, а потом устало спросил

— Вы дружите?

— С первого курса, — нехотя кивнул Малфой.

— Расскажи мне о нём.

— Рассказать вам о вашем сыне?

— Да.

Скорпиус хмыкнул и указал рукой на глубокие кресла. Дождавшись, когда гость сядет, он привалился плечом к книжному шкафу и заговорил:

— Альбус стал моим другом второго сентября. На уроке трансфигурации он задал вопрос, какой смысл тратить столько времени на изучение бессмысленного превращения спички в иголку. МакГонагалл его осадила и пригрозила снять баллы, упирая на то, что первокурсники ничего не знают о сложности трансфигурации. И тогда Ал трансфигурировал спичку в идеальную иголку. Профессор явно растерялась, и Ал воспользовался её молчанием, чтобы перелистнуть несколько страниц и поочерёдно продемонстрировать с десяток превращений из учебника, — Скорпиус улыбнулся, вспоминая. — МакГонагалл что-то попыталась сказать о таланте Ала, но тот не стал слушать, парировав тем, что для примитивных заклинаний талант не нужен, и предложил другим ученикам продемонстрировать его правоту.

Гарри нахмурился:

— И как это помогло вашей дружбе?

— Я стал тем учеником, кто повторил «подвиг» Ала, — широко улыбнулся Скорпиус. — Мы оба любили знания, так что общий язык нашли без труда. Ну и подружились.

— И твой отец не возражал?

— А с чего бы ему быть против? — удивлённо воскликнул Малфой. — В нашей семье не принято диктовать, с кем можно дружить.

Гарри хотел язвительно напомнить про Драко, но промолчал, вовремя вспомнив, что на самом деле ничего не знал о том — лишь собственные домыслы, продиктованные обидой и подозрительностью.

— И после школы вы продолжили общаться?

— Ну разумеется, — оскорбился Малфой. — Вы так говорите, словно сохранить отношения с сокурсниками — это редкость!

— И… что?

— Нас обоих пригласил в ученики Борден МакТавиш, так что сразу после выпускного мы перебрались в его дом.

— Кто этот МакТавиш? — перебил Поттер.

Скорпиус взглянул на него с презрением, но быстро отвёл взгляд.

— Учёный. Закончив обучение, мы с Алом вместе получили дипломы, пошли работать… Собственно, что вас интересует, мистер Поттер?

— Всё. Альбус оборвал с нами все связи сразу после окончания Хогвартса. Мы искали его почти два года, но…

— А зачем вы его искали?

— В какой смысле?.. — подавился вопросом Гарри.

— В прямом смысле. Зачем? С какой целью?

— Он же мой сын!

— Мистер Поттер, вы извините, но этот ответ мог бы удовлетворить из уст пятилетки, но не взрослого человека. Зачем вы ищете Ала?

— Я должен убедиться, что с ним всё в порядке!

— Моё слово ничего для вас не значит, поэтому не стану уверять, что Ал полностью в порядке. Но я передам ему, что вы заходили.

— Аппарируй меня к нему, — приказал Гарри.

— А иначе что? — скривился в презрительной гримасе Скорпиус.

Гарри растерялся. Он привык, что все его распоряжения мгновенно исполняются. Не потому, что последует наказание, а просто потому, что они исходят от него — Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил, героя войны, главного аврора наконец. Но этот Малфой явно не относился к категории людей, привыкших следовать приказам.

— Ты не понимаешь…

— Ну разумеется, куда уж мне, — саркастично протянул он. — Я потратил на вас достаточно времени, мистер Поттер. Вам пора уходить.

— Я не покину этот дом, пока ты не скажешь, где мой сын! — рявкнул Гарри, чьё настроение скакало от «отвратительно» до «хорошо» весь вечер.

— Либби, — негромко позвал Скорпиус и, не успел Гарри среагировать на появление домовика, приказал, — вышвырни гостя и закрой ему доступ.

Минутой позже Гарри оказался посреди поля вдали от цивилизации.

Выругавшись под нос в таких выражениях, за которые даже привыкшая к квиддичным свободным нравам Джинни заставила бы его вымыть рот с мылом, Гарри тяжко вздохнул и аппарировал домой. Очередной тупик в поисках Альбуса оказался болезненнее предыдущих. Но возвращаться в Малфой-мэнор он не стал — понял, что это не имеет смысла.

Подавленное состояние Гарри заметили и родные, и коллеги, но он не спешил посвящать кого бы то ни было в истинное положение дел. Свои расстроятся, чужие позлорадствуют — какой смысл? А спустя ещё неделю в дверь снова постучали.

Джинни находилась ближе, так что Гарри даже не стал вставать с кресла. Но затем он услышал вскрик жены и поспешил ко входу. В дверях стоял Альбус. Совсем взрослый, солидный, в явно дорогой мантии…

— Сынок… — только и смог вымолвить Гарри.

— Зачем вы беспокоили моих друзей? — ничего не выражающим тоном спросил он, даже не поздоровавшись.

Джинни ухватила блудного сына за рукав и потянула на себя, Альбусу пришлось войти.

— Ал… Как ты? Где ты был? Мы с мамой волновались…

— Вам было плевать, — отрезал тот. — И вы не ответили на вопрос.

— Как ты можешь?..

Лицо Альбуса исказилось гримасой — точь-в-точь такой же, какая появлялась у него в раннем детстве, когда он спрашивал и не получал ответа. Хотя бы в этом сын не изменился.

— Мы искали тебя, Альбус, потому что волновались. Ты исчез, ничего не сказав, даже не простившись. Конечно, мы испугались, что с тобой могло что-то произойти. Но не обнаружили никаких следов. А недавно… Я узнал, что ты пропал… Пропал оттуда, куда пропал.

Запутавшись, Гарри замолчал. Не дождавшись продолжения, Ал кивнул.

— Понятно. Прошу вас больше не беспокоить моих друзей.

Джинни заплакала.

— Сын, останься.

— Я не могу, — невозмутимо ответил тот.

— Но почему?! — вскричала Джинни и разрыдалась.

— Я обещал дочери прибыть пораньше.

В гостиной повисла тишина. Гарри с Джинни во все глаза смотрели на младшего сына. Гарри вспомнил, что уже слышал это от Малфоя, обоих Малфоев, но тогда он был настолько выбит из колеи, что пропустил это мимо ушей.

— Дочери?! У тебя есть дочь?! Альбус! Это же наша внучка! Ты обязан нас познакомить!

— Зачем? — проигнорировав экспрессивность Джинни, совершенно обыденно спросил он и, когда родители не нашлись с ответом, сказал сам: — Чтобы ей было так же скучно и неуютно с вами, как было мне? Чтобы вы на неё смотрели с таким же недовольством, как смотрели на меня? Чтобы она себя ощущала ненормальной? У вас есть другие внуки. А моим детям рядом с вами делать нечего.

— Альбус, мы же твои родители…

— Вот только от вас я не получал того, в чём нуждался. Информации.

Альбус давно ушёл, даже не обернувшись на прощание, а Гарри с Джинни так и сидели в гостиной.

— Что мы сделали не так? В чём ошиблись?

— Мы не ошиблись, — глухо произнёс Гарри. — Он просто другой. Как кукушонок.

— Он наш сын.

— Нет, Джин, пора смириться и посмотреть правде в глаза. Он не такой, как Джеймс и Лили. Кровь не сделала его нашим сыном и их братом. Хоть он и вырос в том же гнезде, одним из нас он не стал, остался кукушонком.

— Но как же, Гарри…

— Давай просто признаем, что Альбус никогда и не был одним из нас. Он другой. Он вообще ни на кого из нас не похож. Словно мы и не родственники вовсе. Он всегда был чужим.

Как ни было больно признавать, это было правдой. Имя Альбуса больше в доме Поттеров не произносилось.

Шесть лет спустя Гарри оказался первого сентября на платформе девять и три четверти с Роуз и её дочкой Жасмин, которая в этом году поступала на первый курс. Затащив тяжеленный чемодан в вагон, Гарри отступил, давая племяннице возможность проститься с ребёнком, и тогда увидел его.

Альбус держал на руках мальчика, а рядом с ним стояли двое детей и внимательно слушали последние наставления. Наконец они кивнули и чуть повернулись — Гарри увидел близнецов, мальчика и девочку лет тринадцати на вид, очень похожих на Ала. Так Гарри Поттер в первый и последний раз увидел внуков.

А Альбус… Он заметил наблюдающего за ними отца, но не подал и вида. Он не солгал, когда сказал, что не хочет общаться. И дело было не в застарелой детской обиде, просто в отличие от родственников, Альбус был очень умён и с обычными людьми ему было скучно. А терпеть неудобства просто так… Это было иррационально. В конце концов, он никогда не считал себя одни из них, уж слишком сильны были отличия. Он был чужим, как подкидыш из чужого гнезда, кукушонок, которому даже при всём старании не стать кем-то другим. Да Ал и не стремился к этому. Ему нравилось то, кем он был, пусть даже был он не благородным орланом, а самым обычным кукушонком.