По дороге из Эдо в Киото (джен)

До конца уходящего года

Было около дней двадцати.

По дороге из Эдо в Киото,

Я нечаянно сбился с пути.

© Хельга Эн-Кенти

Она его раздражала. Если бы Сасори попросили привести список причин, наверное, не хватило бы всей бумаги мира. Одной из этих причин была её постоянная беспечность. Казалось, Кьёка ни к чему не относилась серьёзно. А ещё она постоянно болтала, даже во сне что-то бормотала. В такие моменты ему особенно сильно хотелось её задушить. И необязательно это делать руками — она ведь его услышит. Зато можно использовать нити чакры. Сасори даже не мог дать точного определения их отношениям. Кем они были друг другу: друзьями, напарниками, товарищами по несчастью? Ну, несчастной Кьёку точно не назвать. И даже наоборот — улыбка никогда не покидала её лица. Иногда он раздумывал над тем, что при первой же возможности постарается сделать марионетку, похожую на неё. С такой же живой улыбкой.

Они знакомы всего неделю. Он сам согласился идти вместе с ней.

И всё-таки она его бесила.

* * *

Их знакомство оказалось таким же непонятным и смазанным, как и всё, что касалось Кьёки. Случилось это в одной из придорожных харчевен. Да и заметил он её только потому, что она в открытую на него глазела. Сначала Сасори поглядывал на неё незаметно, но быстро бросил это дело и тоже начал смотреть в упор. Заметив это, она приветливо помахала ему рукой. Сасори к ней присмотрелся — это точно куноичи, без хитая. Такая же отступница, как и он.

Стыдно признать, но Сасори так и не узнал, из-за чего она покинула свою деревню. На обиженную, преданную или разочаровавшуюся в родной деревне куноичи она походила меньше всего. О Кусагакуре Кьёка вспоминала редко и вскользь, сразу замолкая, но в её голосе всегда слышалась теплота, а уголки губ приподнимались в грустной улыбке. Единственной и более правдоподобной версией казалась та, что её просто выперли из деревни ради своей же безопасности. Ибо Кьёка была подобна урагану, в чём Сасори вскоре убедился лично.

Когда она только к нему подсела, он ни за что бы ни поверил, что она является джонином. Максимум — «свежеиспечённым» чунином. Уж слишком беспечно она себя вела, болтала без умолку о всякой ерунде и даже пару раз чуть не сбила его стакан. Не заметила она,как тогда решил Сасори, ещё не знавший её достаточно хорошо, троих шиноби Скрытого Камня, сидевших в углу под покровом тени и наблюдавших за ней. Закончив болтать и похлопав нового знакомого по плечу, Кьёка вышла из харчевни, напоследок выпив его сок.

Однако стоило ему облегчённо вздохнуть, как в его поле зрения попали зашевелившиеся шиноби Камня. В то время как двое из них вышли вслед за Кьёкой, один, отделившись от товарищей, направился к Сасори, на ходу выхватывая кунай. Но стоило ему подойти достаточно близко, Сасори мгновенно пнул его в живот и выпрыгнул в окно, на лету разворачивая свиток с марионеткой. Спрятавшись на дереве, он оценил своего противника. Итак, джонин. Судя по висевшему за спиной мечу — мечник и специализируется в основном на ближнем бое. Что ж, тем хуже для него.

Оглядевшись по сторонам, шиноби заметил Сасори и, выхватив катану, бросился к нему. Он наносил один удар за другим, Сасори умело уворачивался, пока клинок не вошёл ему в грудь. Ниндзя Ивагакуре победно вскрикнул. Но тут вместо крови по клинку поползли тёмно-синие струйки желеобразной жидкости, а с лица убитого посыпались осколки. Выругавшись, мечник отскочил назад, встряхивая меч. Капли, упавшие на землю, тут же зашипели, испуская голубоватый пар. Шиноби огляделся, ища кукловода. Заметив мимолетное движение в кустах, он тут же бросился туда. К счастью, ему вовремя удалось заметить летевшие в него кунаи. И как только они вонзились в землю, от них тоже пошёл голубоватый пар.

Бой затянулся, и шиноби Камня был уверен, что кукловод намеренно тянет время. Используя марионетку, он не давал ему ни единой возможности уйти слишком далеко, вдобавок забрасывая отравленными кунаями, сенбонами и сурикенами. Они были раскиданы везде и противно шипели, здорово отвлекая. В очередной раз увернувшись от новой порции кунаев, ниндзя Ивы запрыгнул на дерево и замер. Напротив, на ветке соседнего дерева, стояла марионетка. Она напоминала обычного мужчину в старом плаще — лишь несколько деталей выбивались из образа. На лбу была печать, определить её назначение шиноби не удалось, а на руках и ногах были надеты тонкие браслеты с маленьким серебряным колокольчиком на каждом. Ниндзя удивился, что за всё время, пока марионетка перемещалась, он не слышал их звона. Но не это его поразило больше всего. Прямо за ней, выйдя из тени, стоял сам кукловод. Всем известно — во время боя кукловоды никогда не показывались. Только когда всё закончится. Это были последние мысли шиноби, прежде чем он соскользнул с ветки вниз. На землю упал уже труп.

— Ну, спасибо, — восхищённо раздалось из-за спины. Сасори обернулся. На ветке, опираясь на боевой шест, стояла та самая куноичи. Как он потом узнал, звали её Кьёка. — Ты мне здорово помог, — она подмигнула и послала ему воздушный поцелуй. Строила ли она планы с множеством вариантов, просчитывая каждый шаг, или же ей просто везло, Сасори не знал. Она была одной из тех, кто редко к чему-то готовился, зато у неё всегда была идея, как решить проблему. Зачастую довольно неординарным способом.

* * *

Стояла глубокая ночь. Костёр тихо потрескивал, выбрасывая искры. Кьёка лежала на спине, положив руки за голову. Сасори рассматривал наполовину разобранную марионетку.

— И что тебе не нравится, а, Сасори?

— Всё, — он раздражённо отбросил деревянную руку и притянул к себе голову. — При помощи тумана и звука колокольчиков Шиджо должен был создать гендзюцу, но ничего не вышло. Взамен мне пришлось закидать того ниндзя оружием, покрытым ядом, и ждать, пока испарится достаточно, чтобы он наконец-то надышался парами и сдох.

— Не любишь ждать? — Продолжая разглядывать печать, Сасори кивнул. — Но ведь ты достиг цели — убил его. А как, разве имеет значение? — Кьёка вздохнула и повернулась на бок. — Не понимаю… — шепнула она, зевая.

Сасори отвлёкся и взглянул на неё. Он тоже многого не понимал. Как он вообще согласился на её предложение путешествовать вместе? Как можно вот так сидеть у костра и доверительно разговаривать с человеком, с которым знаком меньше двух дней? С чего бы ему, Сасори Акасуне, обычно стремившемуся уйти от ненужного общения, оно отвлекало от марионеток, внезапно согласиться работать в паре? Позже он поймёт — дело не в нём, а в ней. От Кьёки так и веяло авантюризмом, азартом, движением, поэтому и самому невольно хотелось вскочить и куда-то побежать… или делать — неважно что, лишь бы не сидеть на месте. Рядом с ней просыпалось желание принимать рискованные решения. Словно стоишь над пропастью и смотришь вниз. Тебя притягивает тёмная глубина, искушает желанием узнать, что там внутри, но нельзя — слишком опасно. И вдруг ни с того ни с сего ты прыгаешь, ведь именно этого тебе сейчас хочется. И неважно, что будет потом, важно только сейчас. Летишь во тьму, задыхаясь от воздуха, бьющего в грудь, и нет пути назад. В Кьёке как раз и воплотилась та невидимая сила, которая заставляла прыгать вниз, тянула за собой.

Сасори перевёл взгляд на печать. Он уверен — причина в ней, из-за неё не сработало гендзюцу. А где-то на краю сознания маячила мысль, что в этом мире нет «пропасти», в которую Кьёка не рискнула бы прыгнуть.

* * *

Сасори не нравилось в Стране Воды. Для него, выросшего в песчаной Суне, вода и всё с ней связанное, да ещё в таких запредельных количествах, внушала инстинктивный страх. Он не понимал, как можно не опасаться утонуть в воде, замёрзнуть в снегу или заблудиться в тумане, что в данной ситуации вполне возможно. Сасори стоял, прислонившись спиной к холодной стене, и ждал Кьёку. Вокруг клубился настолько густой туман, что на расстоянии десяти метров уже ничего не видно.

Кьёка торчала там почти час. Сказала, хочет найти им работёнку — они, конечно, крутые ниндзя, но деньги лишними не бывают. Пошла одна, попросив Сасори подождать. Он не возражал — дом высокий, похожий на узкий цилиндр, и там наверняка маленькие комнаты и много лестниц. Если что-то пойдёт не так, Сасори, предпочитавшему длинные дистанции, будет трудновато там развернуться. Кьёке же, специализировавшейся на ближнем бое, будет проще. В конце концов, она сможет подать ему сигнал о помощи. Например, разрушив стену или выкинув из окна труп. Но ни стены, ни трупы падать пока не спешили, а значит, всё шло нормально.

— А вот и я. Извини, что так долго, старик никак не хотел отказываться от привычки, — Кьёка виновато улыбнулась и взяла его за руку. Только не за ладонь, а за запястье. Почему-то она считала, что держаться за руки — это очень личное, поэтому никогда не касалась чужих рук. А вот запястье и выше в запретную «территорию» не входили. — Идём, — она утянула его в один из переулков. Шла уверенно, ни капли не теряясь в тумане. Сасори тут же пришёл к выводу, что она хорошо знает город. Да, и стариком, скорее всего, назвала не пожилого человека, а давнего знакомого.

Кьёка привела его ещё к одному зданию цилиндрической формы, сложенному из такого же серого камня. Только, в отличие от предыдущего, оно очень широкое и со всех сторон облеплено застеклёнными балконами. Оно напомнило Сасори баобаб, покрытый грибами-паразитами. Они поднялись по лестнице, огибавшей каменный «баобаб» по периметру, добрались до двери с полустёртой надписью и зашли внутрь. И только теперь Сасори сообразил, насколько сильно пропиталась влагой его одежда.

Помещение небольшое, погружённое во мрак, и только на стойке одиноко горел светильник. Вновь оставив его одного, Кьёка направилась туда. Похоже, это гостиница. Досадно, что Сасори это понял только сейчас. Наверняка этот проклятый туман забрался не только в одежду, но и в голову.

— Один на двоих. Не против? — он отрицательно покачал головой. В незнакомой стране, в незнакомом городе, в незнакомом месте ему не слишком улыбалось остаться одному. Конечно, он сможет постоять за себя, но сейчас слишком устал — не физически, а морально. Этот туман, высокие дома, нависавшие жуткими тенями, тишина, в которой даже его беззвучная поступь ниндзя казалась слишком громкой — всё это давило. Тут ему тесно, и впервые за долгое время Сасори вспомнил Суну, где бескрайние просторы пустыни тянулись до самого горизонта.

Оказавшись в номере, Сасори тут же сбросил одежду и с головой зарылся в одеяло. Зябко. Кьёка же села на футон и принялась расчёсывать волосы. Надо признать, дело совершенно безнадёжное, ибо распутать этот ёршик просто невозможно. Сасори молча за ней наблюдал. С тех пор, как создал свою первую человеческую марионетку, он на всех и вся смотрел исключительно как на возможный материал для нового творения. Кьёка не исключение.

О её способностях Сасори знал немногое — слишком мало они знакомы. В её чакре есть стихия райтона, и большинство техник основано на нём. В ближнем бою использует шест, иногда пропуская через него стихию молнии. Так же как-то раз довелось увидеть, как на его концах выскочили маленькие тонкие антенки, на которых образовалось нечто вроде миниатюрной шаровой молнии. Вполне возможно, в этом шесте скрыто ещё немало других хитроумных сюрпризов.

Кьёка скинула своё тёмно-зелёное ципао в угол. Сасори рассматривал его безо всякого интереса — без рукавов, с разрезами по бокам и жёлтым узором в углу… кажется, это облака. У Кьёки русые волосы с непонятным отливом. Сасори помнил русые волосы Каруры, но у Кьёки совсем другой оттенок. Казалось, они вымазаны каким-то соком, который придавал им не то серый, не то грязно-зелёный оттенок. Обычно такие волосы называют пепельно-русыми, но Сасори не уверен. А ещё она завязывала их в три хвоста — два по бокам, один посередине — которые постоянно топорщились. Он считал, из-за частого использования райтона.

Кьёка выше Сасори на целую голову, у неё длинные тощие ноги и такие же руки. Когда она сидит, то не знает, куда их деть, поэтому принимает всякие неестественные позы. Ей почти шестнадцать, но она плоская как доска. И вообще здорово напоминает Сасори её же собственный шест. От этой неожиданной мысли он тихо хихикнул.

Кьёка уже легла, но пока не спала — ворочалась. Ну а Сасори продолжал размышлять. Он не раз видел её спящей, но если обычно во сне люди кажутся красивыми, с Кьёкой всё наоборот. Она всегда спала, раскинув руки-ноги и согнув их под непонятными углами. И походила при этом на дохлого паука. Нет, её красота в движении: как она бежит на врага, раскручивая в руке шест, вокруг которого с шипением уже вьются разряды молний; как прыгает, уворачиваясь от атак, скаля зубы в хищной улыбке, обещающей страдания врагам; как щурит глаза, выбирая жертву. Во время битвы Кьёка становилась похожа на кошку, но не на домашнюю с гладкой лоснящейся шерстью и неторопливой элегантной походкой, а на бродячую — поджарую, со впалыми боками и потрёпанной шерстью. Такие кошки словно тени носятся по улице, стрелой взлетают вверх на заборы и исчезают. Они всегда готовы, всегда бдительны, их движения резки и молниеносны — в этом их очарование, дикая красота бродячего зверя.

Кьёка была именно такой. И стань она его марионеткой, конечно же он сумеет воссоздать эту «движущуюся красоту», а вот передать мимику не сможет. А без этого не будет красоты, не будет произведения искусства. Решив, что, увы, марионетки из Кьёки не выйдет, Сасори заснул.

* * *

— И чем ты недоволен? — Кьёка смотрела в бинокль, держа его двумя руками и растопырив локти. Внизу раскинулась маленькая деревушка, по прикидкам Сасори, среднестатистический квартал Суны больше раза в два. — Дело-то плёвое, — Кьёка не отрывала глаз от бинокля, но по примерной траектории её взгляда Сасори понимал, что смотрит она отнюдь не на их цель, а на дом, терраса которого увешана всякими безделушками вроде колокольчиков, феничек и чёток.

— Всё слишком просто, — он давно уже понял — если с первого раза что-то кажется простым, значит, таковым оно явно не является. Кьёка — живое тому подтверждение.

— Вот и хорошо, что просто — быстрее управимся, — она перестала разглядывать безделушки и взглянула на него в упор, всё так же не отрывая бинокль от лица. — Сейчас или подождём? — В её голосе слышалась насмешка. С тех пор, как она выяснила, насколько сильно напарник ненавидел ждать, постоянно пыталась шутить на эту тему.

— Подождём, — да, ждать Сасори не любил, но лишь тогда, когда это бессмысленно. Он ненавидел тратить время на ожидание, когда его можно потратить на что-нибудь полезное. Но в данной ситуации разумней подождать — надо многое обдумать. Их цель — обычная девка лет двадцати с ветром в голове. Информации о ней мало — только фото и приказ доставить живой. Про «невредимой» — ни слова, что несказанно радовало. Остальное Сасори вычислил по фотографии и из самого характера миссии. Судя по фото, на котором их цель одета в роскошный наряд и стоит на фоне дворца, она из богатых. Цель задания — обеспечить ей «поездку» в Страну Земли во дворец одного из феодалов. Факт, что не одно имя не названо, и обратились к нукенинам, а не к шиноби какурезато, говорит о максимальном уровне конфиденциальности. То, что такую особу занесло в какую-то деревеньку в Стране Молнии, говорит о возможном побеге. От кого — не имеет значения. В принципе ничего нового — сюжет стар как мир. Единственное, что не давало Сасори покоя, — её спутник. Высокий мужик в плаще, из-под которого выглядывал меч, и с рожей, испещрённой шрамами. О нём тоже не было сказано ни слова. Значит, встретила по дороге. — Подождём, пока они покинут деревню — не хочу лишнего шума, — Кьёка опять посмотрела вниз. Она уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но Сасори её опередил. — Они только что набивали мешки провизией. Значит, собираются идти дальше прямо сейчас.

— Глупо, — он удивлённо вскинул бровь. В ответ Кьёка кивнула в сторону. — Скоро дождь пойдёт.

Сасори тихо выругался — только этого им не хватало.

* * *

Ничего никогда не бывает просто. Сасори ещё раз в этом убедился, когда нёсся по лесу за убегающей девкой. Вместо того, чтобы орать во всю глотку, как поступил бы обычный гражданский, а в том, что она именно гражданская, он не сомневался, цель бежала молча, предварительно скинув с себя сумки и лишнюю одежду. «Сама догадалась или мужик подсказал?» — насмешливо подумал Сасори, как только она дала дёру. Теперь же ничего забавного или смешного в этом не осталось. Пока Кьёка разбиралась с тем мужиком в плаще, Сасори как идиот носился за девкой. И впервые с того момента, как покинул Сунагакуре, пожалел, что оставил там свои старые марионетки. Куроари бы сейчас очень пригодился.

* * *

Дождь барабанил по туго натянутой ткани кимоно. Но каким бы толстым оно не казалось, всё-таки это просто тряпка. Благо этих тряпок у «добычи» нашлось предостаточно. Кьёка и Сасори сидели под несколькими кимоно, растянув их между ветками деревьев и подперев в центре шестом — получилась жалкая пародия на палатку. Девчонка же лежала рядом в одном дзюбане. Её спутник оказался шиноби, которого та наняла для охраны. Впрочем, охранник из него вышел так себе.

Когда Сасори пришёл на место предполагаемого сражения Кьёки и неизвестного шиноби, таща за собой девку, опутанную лапами марионетки-паука, он вполне сумел оценить его способности. Защищать других он не умел, а вот себя — вполне. Техники его были средними по силе и посредственными по изобретательности — эдакий средненький ниндзя. Кроме одной — он прятался в своей тени, буквально ныряя в неё как в лужу. Кеккейгенкай — Сасори определил это безошибочно. Кьёка смогла его победить, создав столько молний, что его тень просто исчезла — слишком много источников света.

А потом начался дождь.

Сасори сменил марионетку на обычные вёревки, и пока они с Кьёкой строили импровизированную палатку, девка сидела на земле и орала, чтобы они оставили её вещи в покое. И никак не затыкалась, уже сидя в палатке. И даже немного воодушевилась, сообразив, что убивать её не будут. Заодно просветила, кто она такая, какие у неё связи и что их ждёт за подобное с ней обращение. Только Сасори её не слушал, представляя, как после миссии достанет тело убитого шиноби, пока запечатанное в свитке, и приступит к работе. В голове уже складывались примерные наброски будущего творения, но из-за бесконечных стенаний пленницы постоянно рассыпались и искажались.

Не выдержав, он оторвал кусок ткани и заткнул ей рот импровизированным кляпом. Девка от такого опешила и замолчала, выпучив глаза. Сасори блаженно выдохнул и, скрестив руки на груди, прислонился к дереву. А выбрав наиболее удобное положение, прикрыл глаза. Однако счастье длилось недолго. Уяснив, что даже с завязанным ртом можно издавать звуки, пленница принялась за старое. На этот раз не выдержала Кьёка и ткнула её двумя растопыренными пальцами в бок. Девка задёргалась, словно от удара электричеством. Впрочем, как потом оказалось, это оно и было. Зато эта неугомонная мгновенно вырубилась. Сасори с благодарностью посмотрел на Кьёку, вслушиваясь в мерный шум дождя. Та передёрнула плечами — мол, не стоит благодарности. Впервые нашёлся человек, сумевший болтливостью перещеголять даже её.

Вместе с пленницей в качестве бонусов феодал заполучил длинную лекцию о моральных и эстетических нормах и нравах молодёжи и стариков и их сексуальных предпочтениях от Кьёки, как оказалось, она знала довольно много научных терминов, хоть половины и не понимала; но об этом заказчику знать необязательно, и злой убийственный взгляд от Сасори. Им даже накинули пару тысяч рьё — лишь бы ушли поскорее.

Но в основном нукенины остались довольны. Дальше по плану был недолгий отдых. Особенно для нервных клеток.

* * *

И всё-таки у Кьёки нашлись и положительные качества. Например, она не была брезгливой. И когда Сасори вновь отмечал эту деталь, уголки его губ приподнимались в намёке на улыбку. Сейчас Кьёка сидела в офуро, обхватив ноги руками и положив голову на костлявые колени. Обычно торчавшие в разные стороны волосы намокли и лежали на спине грязной соломой. От горячей воды локти, колени, шея и щёки покраснели. Из-за этого Кьёка выглядела больной — будто у неё сыпь или аллергия.

Труп теневого шиноби, как временно окрестил его Сасори, лежал тут же в ванной на полу. После окончания работы Сасори даст ему подходящее имя. Ну а если такого не найдётся — обычный номер. Тело разрезано, кровь слита, осталось только вынуть органы и можно приступать к самому интересному. А достав печень и бросив её в стоявший рядом тазик, Сасори даже предвкушающе закрыл глаза.

— Так вот как выглядит печень, — от влаги голос Кьёки сел, и ей пришлось прокашляться. — А я её почему-то серой всё время представляла, а она вон какая. — Не оборачиваясь, он извлёк желудок и отправил вслед за печенью. И снова порадовался, что в напарницы ему досталась совершенно небрезгливая Кьёка, которая может спокойно наслаждаться горячей ванной, когда рядом разделывают труп. Или же она просто сумасшедшая.

Как только Сасори закончил с внутренними органами, сразу же придвинулся к офуро, прислонился к ней спиной и прикрыл глаза. Но перед внутренним взором до сих пор стоял образ выпотрошенного тела. Конечно, этим можно заниматься и в других помещениях, но ванная — это единственное место, куда не сунется обслуживающий персонал. Комната маленькая, в ней душно, и Сасори с шумом выдохнул. Надо запечатать ненужные органы, чтобы потом от них тихонько избавиться. Да-да, несколько лет практики превращения людей в марионетки в деревне, полной шиноби, приучили его быть осторожным и аккуратным. А ещё не худо бы забальзамировать тело, ибо на сегодня он выдохся, и пойти проветриться — посидеть на энгаве. Но это всё потом.

На голову опустилась мокрая рука. Вода уже остыла, и прохладные капельки, стекая с руки Кьёки, приятно холодили кожу шеи. Напарница гладила его по волосам, перебирая их. Сасори блаженно улыбнулся.

— Душно? — кивок. — Вода подстыла. Хочешь, я тебя оболью? — Сасори пару секунд раздумывал, потом нитями чакры притянул свиток, запечатал в него труп — нельзя, чтобы повредился — и снова кивнул.

— Только не сильно, — он стянул с себя футболку. Кьёка набрала целый ковш и вылила на него. Прохладная вода потекла по разгорячённой коже и казалась ещё холоднее. По спине пробежал табун мурашек, а кончики волос прилипли к шее. — Ещё, — шепнул он, и Кьёка исполнила просьбу, тихо хихикая. Сасори решил, если она безумна, это явно заразно. Он ведь уже успел подхватить её сумасшествие, когда поймал себя на мысли, что из зубов теневого шиноби могут выйти неплохие бусы для Кьёки. И ничуть не сомневался — если он их сделает, Кьёка точно будет носить его подарок. Она же небрезгливая.

* * *

Кьёка рыкнула, сплюнула и вновь ринулась в атаку. Четыре ниндзя — стандартная команда шиноби — один капитан и трое подчинённых. У всех на хитаях символ, похожий на кандзи «ремесленник». И, судя по их навороченному оружию, родом они как раз таки из Такуми но Сато. Давненько Кьёка не слышала про эту деревню. Подбежав к противнику, она прыгнула вверх и, сжав жест двумя руками, нанесла рубящий удар. Таким ударом катаны разрубают врага надвое. Конечно, у неё не меч, а шест, но чакра молнии делала его острее любого клинка. Впрочем, её противник — парень с густо-тёмной шевелюрой, широким носом и только начавшимися пробиваться усиками, и не думал уворачиваться. Подвох Кьёка почуяла ещё в прыжке, но остановиться уже не могла. А повернуть в бок — рисковать подставиться самой. С глухим стуком шест ударился о наплечник, но чакры молнии — как ни бывало. Кьёка мгновенно отскочила на несколько шагов. Этот парень каким-то образом поглощал чакру. И если в начале, когда они схлестнулись на голом тайдзюцу, она списала это на его элементарное физическое превосходство, то теперь в этом нет сомнений.

Не успела Кьёка выдохнуть, как тут же пришлось уворачиваться от тройки кунаев с взрывными печатями. Нельзя забывать про второго. Он, в отличие от своего широкоплечего и массивного приятеля, тощий и длинный, со впалыми глазами и синяками под ними. «Вобла», — подумала про него Кьёка, сама не понимая, почему этот парень ассоциируется у неё именно с этой рыбой. А он тем временем успел подбежать к ней и замахнуться катаной. Она выставила блок. От резкого соударения меча и шеста полетели искры.

Как только противники отпрыгнули в разные стороны, Кьёка тут же попыталась спрятаться в кроне деревьев. Ей нужно отдышаться. В принципе, их тактика ясна — амбал со способностью поглощать чакру её поглощает, а «вобла» тем временем благополучно добивает опустошённого противника. По лесу пронёсся мощный порыв ветра, который чуть не выдул Кьёку из её импровизированного укрытия. А ведь это всего лишь остаточный эффект. Жутко представить, каково там — в самом эпицентре. А ведь там Сасори…

Кьёка улыбнулась — пусть мальчик разомнётся, а то уже целую неделю ноет, что у него нет материала для творчества. Конечно, в привычном значении этого слова он не ныл, но эти его взгляды и многозначительное молчание… В обществе Сасори на неё снизошло, что оно бывает и разным, и весьма выразительным. И, кстати, доставало не меньше обычного нытья. А так, может, у него и материал появится. Кьёка хищно оскалилась — у неё тут тоже есть неплохой материал… для фаршировки.

В этой жизни Сасори пришлось со многим смириться. И прежде всего с тем, что в его жизни ничего не бывает просто.

Пока пять великих деревень воюют между собой, и все ниндзя заняты на поле битв, для нукенинов наступают «горячие» деньки. Кто-то же должен выполнять миссии. Доставить небольшую посылку из Страны Мёда в Страну Неба — что может быть проще? Но, как говорилось выше, в жизни Сасори просто ничего не бывает. С самого начала пути он ждал неприятностей. Кьёка, кстати, тоже, но у неё, скорее всего, просто кулаки чесались, а не интуиция «шептала», как у Сасори. И неприятности появились, как только они пересекли границу Страны Неба. Четверо против двоих. Не желая давать противникам шанс задавить их числом, Кьёка с Сасори тут же разделились. За каждым ринулось двое.

Сасори досталась девушка, его ровесница, с сине-жёлтой прической и двумя мечами, которыми она создавала довольно-таки неплохие порывы ветра, впрочем, до Иоширо ей далеко. И мужчина в возрасте — приземистый, с широкими плечами, выпученными карими глазами и гладко зачёсанными назад волосами болотного цвета. Больше всего он напоминал жабу. Его оружием оказался шест. Сасори прикинул, что если бы этот шиноби бросился за Кьёкой, на их бой стоило бы посмотреть. Когда сходятся двое ниндзя, использующих одинаковое оружие или технику, в полной мере можно оценить их умение и мастерство владеть данным оружием. Но, похоже, не судьба.

Девушка взмахнула мечами, отправив в сторону Сасори мощный порыв ветра. Он спрятался за толстым деревом. Вокруг летали отрубленные ветки, и Сасори спинным мозгом почувствовал, как с обратной стороны ствола кору покрыли глубокие «шрамы». Что ж, управлять марионетками вслепую сложно, но не невозможно.

Мужчина сидел рядом с девушкой на соседней ветке и давал указания. Оно и понятно — он более опытный, да ещё и специализируется на ближнем бое. Так что в данной ситуации больше от него никакого толку. Решив, что уже просчитал возможные шаги кукольника, он ухмыльнулся. Скоро, скоро они до него доберутся. А Сасори скучно — в этих ниндзя ничего интересного, кроме их оружия. Но такое можно и самому сделать. А ему нужен материал, хороший и качественный — какой-нибудь шиноби с Кеккей Генкай. Разве многого он просит?

Тем временем марионетка добралась до парочки, и Сасори бросил её в атаку, выводя из тени. Громкий вскрик: «Сенсей!», и ветер прекратился. Сасори выглянул из своего укрытия. Девушка смотрела прямо на него — губы дрожали, а по щекам текли слёзы. На ветке лежал мужчина, а рядом — марионетка, из которой торчали клинки, проткнувшие мужчину насквозь.

— Не прощу! — сдавленно зашипела девушка. Сасори только хмыкнул — больно ему нужно её прощение.

Он отделил марионетку от трупа и уже собирался убить и девушку, как вдалеке неожиданно образовался смерч. Воронка неширокая и довольно таки тонкая. Но не это удивляет — по ней бегут молнии и чакра. Просто так этого не заметить, но для Сасори такое возможно. Так и есть — этот вихрь создан искусственно, при помощи техники. И в этот момент он по-настоящему испугался за Кьёку. Она, конечно, девушка не слабая, но даже ей не под силу остановить смерч. Воронка исчезла так же неожиданно, как и появилась. Заметив, что противница давно уже смылась, Сасори направился в сторону предполагаемого места боя Кьёки.

Как та и подумала, этим шиноби из Такуми но Сато нужна их посылка, что наталкивало на определённые мысли. Их деревня больше специализировалась на производстве и продаже оружия всем без исключения… кто хорошо заплатит, конечно. Правда, цены у них немаленькие, но такие деревни как Коноха или Ива могут их себе позволить… в отличие от Суны. Про маленькие деревни и говорить не стоит. Впрочем, цена оправдана. Некоторые детали для своего шеста Кьёка сама заказывала у мастеров Деревни Ремесленников. И раз уж если они решили напасть, что для них большая редкость, вывод напрашивался сам собой. Похоже, заказчик Кьёки и Сасори умыкнул у них нечто ценное. Но это неважно — в этой миссии они всего лишь курьеры.

— Ты в порядке? — Сасори придирчиво оглядел выкорчёванные деревья и невредимую Кьёку. Та кивнула. — А где те шиноби?

— А я их сдула, — флегматично бросила Кьёка. За несколько секунд на лице Сасори успели промелькнуть недоумение, сомнение, неверие, осознание, шок и восхищение. Впрочем, учитывая, о ком речь, выглядело всё это не слишком выразительно. Постороннему вообще могло показаться, что он просто сдул паутинку с лица. Однако Кьёка посторонним не была и прекрасно разглядела все его эмоции даже сквозь маску отчуждённости. В какой-то степени ей это даже нравилось. Видеть то, чего не видят другие — разве не в этом суть искусства?

* * *

Кьёка не понимала всей сути его творений. Она не могла оценить смысл предать жалким человеческим телам вечность, когда они становились идеальными — гладкими, гибкими, подвижными. В них не было ничего лишнего или, наоборот, недостающего. Она смотрела на работу Сасори поверхностно, как пятилетняя девочка на гравюру мастера, жившего сотню лет назад. Красиво. И на этом всё. Глупой маленькой девочке не понять, что означают эти цвета и образы, и какой смысл вкладывал художник в своё творение. Поверхностный, ничем не обременённый взгляд.

Но даже такое восхищение ему льстило. Кьёка всегда задумчиво и как-то отрешённо глядела на его работу, но в этом спокойствии чувствовалось восхищение, признание его мастерства и умения… хоть она и не до конца понимала, в чём оно заключается.

— Когда я умру, сделаешь из меня марионетку? — спросила она как-то раз, когда Сасори перебирал свитки. Разделял на те, которые можно использовать, и на те, которые нужно усовершенствовать. Этот вопрос застал его врасплох. Только один человек спрашивал его о подобном, но тогда это сказали больше в шутку. А вот Кьёка была полностью серьёзна.

— С чего такие мысли? — у Сасори дежа вю. Он в точности повторил свои же слова, сказанные в то полнолуние на крыше. А во рту сам собой появился кисловатый привкус апельсинов.

— Мне нравится быть с тобой, — ответила Кьёка, тщательно подбирая слова и делая между ними приличные паузы. — И хочется остаться с тобой и после смерти, — от её грустной улыбки у Сасори внутри всё сжимается. Захотелось перебить напарницу, сказать, что им обоим рано умирать, но она выставила вперёд ладонь, призывая его молчать. — Поверь, я всё равно умру раньше тебя, — от такой уверенности становилось не по себе. Она говорила об этом как о само собой разумеющейся истине, о неотвратимом событии. И Сасори ответил ей. Ответил то же, что и тогда:

— Да, — дорогие ему люди навсегда останутся с ним.

* * *

Сасори никогда не отказывался заканчивать миссии. Не потому, что ради своей деревни готов на всё, — просто у него не было выбора. В какой-то степени он даже её ненавидел. Возможно, сказалось «дурное влияние того сумасшедшего старика», как любила повторять его бабка. Но Сасори просто не видел смысла отдавать свою жизнь — самое драгоценное, что у него было, — ради каких-то неизвестных ему людей. А уж тем более — за идею. Но не выполнив миссию, он мог здорово себя подставить. Слабость в мире шиноби недопустима, а если всё-таки появлялась, её старались всячески искоренить.

Но сейчас всё совсем по-другому. У него есть свиток с секретной техникой Кумогакуре — задание, которое он обязан выполнить за заранее обговорённую сумму… плюс его собственная жизнь. Стоят ли её эти техники и деньги? Определённо нет.

Сасори трусом не был, да и слабаком тоже, зато был умным парнем. И отлично понимал, что справиться с четырьмя элитными шиноби ему не удастся. Вот мимо него пронёсся грузный ниндзя с загорелой кожей и зачёсанными назад светлыми волосами. От окружавшей его чакры молнии у Сасори на руках волоски встали дыбом. Это будет сложнее, чем он думал — придётся пожертвовать одной из марионеток. Но уж лучше она, чем сам Сасори.

Замаскировав марионетку под самого себя и вложив в складки её одежды свиток, он бросился в лес. До его слуха донеслось потрескивание молнии, и он почувствовал, как нити чакры, закреплённые на кукле, оборвались. Вот и всё. Теперь нужно найти Кьёку и убираться отсюда.

* * *

Грязно. Места убийств всегда выглядели грязно — кровь, грязь, обломки... Исключения бывали, когда ниндзя убивали скрытно, чтобы никто не узнал. Вот тогда-то не придерёшься. Но не в этот раз.

Он проискал Кьёку весь день, а на ночь устроился на ветке дерева, ибо рыскать в темноте бессмысленно. Утром же поиски продолжились. Кьёка явно влипла в неприятности — это ясно как день, но вот степень этих неприятностей до сих пор оставалась под вопросом.

Он нашёл её ближе к полудню на небольшой полянке. Кьёка лежала возле дерева и будто дремала. Но вот множество ножевых ранений в её животе портили всю идиллию. Их сделали тонким и длинным как игла мечом. Или мечами. Но не это самое ужасное. Вокруг были чернила. Что это? Её не только убили, но и облили чернилами, чтобы передать некое послание? Но какое? Кому? Или это часть техники убившего её ниндзя?

Сасори подошёл ближе. Кровь уже засохла и потемнела. Трудно сказать, где она, а где чернила. Глаза Кьёки были открыты, а на лице застыло выражение боли, страха и неверия. Ничего подобного на её лице он никогда не видел. Умирать страшно и больно — это Сасори понял уже давно. Её губы странно изогнулись — похоже, она кричала, пока умирала. Сасори даже показалось, он слышит её крик. Только это не он. Это другой крик — из его старых воспоминаний. Тогда кричал Раса, когда тётю Мэй закапывали в жёлтый песок. Сасори был тогда ещё слишком маленьким, чтобы понять весь ужас смерти. Но сейчас он знал. И этот ужас отразился на лице Кьёки. Его он никогда не забудет.

* * *

Смывая чернила, грязь и кровь с тела Кьёки, Сасори старался думать о ней как ещё об одном материале для работы. Но не мог. Слишком личное. И совершенно непохоже на то, когда он превращал в марионетку Третьего Казекаге. Тогда его переполняло возбуждение, удовлетворение и вдохновение, а сейчас лишь горечь. Но он обещал и привык держать свои обещания.

Аккуратно вставив катетеры в вены и артерии, Сасори сел на стул и стал ждать, пока не сольётся вся кровь. Та текла медленно и неохотно — слишком много времени прошло с момента смерти, но он не спешил. Не в этот раз. И одновременно строил планы, как сделать марионетку максимально похожей на живой оригинал. Но каким бы искусным мастером он не был, ему не под силу вернуть ту хищную улыбку, тот озорной взгляд и даже те нелепые позы, в которых спала Кьёка. Всё это кануло в небытие, ушло навсегда — как уходит песок сквозь пальцы и рассеивается по ветру.

Уже позже, вскрыв грудную клетку и достав оттуда сердце, Сасори замер. Порок сердца — не смертельная болезнь, но для ниндзя равносильна приговору. Никто не знает, когда его подведёт повреждённое сердце, когда оно отобьёт свой последний стук и замрёт навсегда. А если учесть постоянные нагрузки, когда ниндзя вынужден работать на пределе, угадать момент и вовсе невозможно.

Кьёка покинула деревню, душившую её ограничениями — кто ж рискнёт отправить на задание ниндзя, который в любую секунду может помереть? И она ушла и жила каждым мгновением, наслаждаясь жизнью. И ради этого максимально её упростила, вычеркнув многие правила и запреты. Дорога, которая может оборваться в любой момент. Путешествие без цели.

А если вспомнить все мощные техники, которые использовала Кьёка, удивительно, что её сердце вообще выдержало. Она не сомневалась, что умрёт именно по этой причине. Какая ирония, что убили её клинки шиноби. Но с другой стороны, так даже лучше. Она жила и сражалась, как подобает куноичи, и умерла достойной смертью.

Сасори знал — финал не менее важен, чем само представление.