Гостинцы для Зоуи (джен)

Флойд сидел на кухне и прихлебывал горячий суп. Приятно было оказаться дома, сбросить рюкзак, форму, вымыться в нормальной ванной, поесть нормальной еды, а не сухпаек.

— Папа, папа, — Зоуи устроилась напротив, опершись локтями на стол и глядя на отца огромными и счастливыми глазами, — что ты привез?

— Дай папе поесть, — шикнула не нее Дотти. — Ты хлеб взял? Почему ты без хлеба ешь? — она развернулась к Флойду, потом снова напустилась на дочку: — Лучше бы хлеба отрезала. А то отвлекаешь отца. Папа устал с дороги.

— Не суетись, — улыбнулся Флойд. — Хлеб я уже съел.

— Так возьми еще, — Дотти встала рядом, едва не заглядывая ему в тарелку. — Что потом будешь? Ты раньше приехал. Я даже не успела ничего приготовить. Есть мясо. Курица… Ты будешь курицу?

— Я все буду, — Флойд ласково погладил жену по руке. — Сядь ты уже, не стой над душой.

— Да, конечно, — Дотти метнулась в сторону, пододвинула свободный стул, присела на самый краешек, потом снова вскочила. — А запить? Чаю? Может, чего покрепче? У меня где-то остался ликер… Лимонный. Помнишь, ты привозил?

Зоуи, похоже, устала ждать, пока отец доест и распакует вещи. Она слезла со стула и, сосредоточенно сопя, стала рыться в карманах отцовского кителя, небрежно брошенного на подоконник.

— Мама! — радостно завопила она, зажав в руке фотографию, которую только что вытащила из нагрудного кармана. — Красивая какая. А почему мятая?

— Потому что я постоянно фотографию с собой носил, а когда спал, клал под подушку, — Флойд отложил ложку, встал и мягко забрал у дочери фото, с которого Дотти в купальнике улыбалась в камеру.

Краем глаза он заметил, как жена покраснела и отвела глаза. Она-то хорошо знала, почему фотография мятая. Не хватало еще, чтобы дочка пятна на снимке нашла. Тогда точно засыплет вопросами, почему фото грязное, что за пятна. А ей рано знать, для чего еще нужна фотография любимой женщины солдату.

— Мои рисунки!— Зоуи, похоже, не особо расстроилась оттого, что у нее отобрали игрушку, и снова полезла в карман. — А что это за тетя? Тоже красивая, но строгая. О, даже с подписью. И совсем не мятая.

— Это — одна хорошая и умная женщина, — Флойд искоса оглянулся на жену, Дотти вцепилась в край стола, глядя на него, не мигая, и, казалось, даже не дыша. — Ученый. Когда ты вырастешь, тоже станешь такой.

— Ну-у, — Зоуи недоверчиво покачала головой, разворачивая газетную вырезку и водя пальцем по фотографии на листе — Я не такая красивая.

— Глупости, — Флойд подхватил дочку на руки и вернулся за стол. — Ты у меня самая красивая.

— А мама? — Зоуи прижалась к отцу, заглядывая ему в глаза.

— И мама, — Флойд потрепал дочь по волосам. — Мама у нас тоже самая красивая. Красивее всех на свете.

Зоуи притихла. Дотти нервно постукивала пальцами по столу. Флойд видел, что в самой глубине ее глаз притаились боль и страх. Она небрежно взяла листок, повертела в руках.

— Доктор Памела Айсли, — прочла она. — Врач?

— Доктор биологии, — Флойд повел плечом. — Изобрела одну штуку. Неважно.

— Красивая, как для ученого, — Дотти старалась улыбаться, но улыбка получилась вымученной.

— Правда? — безразлично хмыкнул Флойд. — Барышня как барышня. Вот мозги у нее…

— Да, мозги, — Дотти отбросила газетную вырезку на стол. — Так принести ликер? Или я могу сходить за чем-нибудь? Пиво будешь?

Флойд только вздохнул. Вот, опять.

— Дороти, — он спустил дочь с колен, — послушай. Ничего особенного в этой вырезке нет. Просто нам ее изобретение пару раз пригодилось. Вот Билли и решил узнать, что за доктор Айсли. Достал эту вырезку.

— Билли, — Дотти смотрела перед собой и пыталась смахнуть со стола несуществующие крошки. — Вечно этот Билли.

— Дороти, — Флойд перехватил ее за запястья. — Это просто газетная вырезка, просто статья с фотографией автора. Попалась под руку, наверное, когда собирался. У нас она на столе валялась. Можешь развернуть и прочесть. Кстати, интересно написано. Док хвалил. Говорил, что там есть необычные мысли.

— Не сомневаюсь, — Дотти высвободила руки, в уголках ее рта залегла горькая складка.

Зоуи тихо и осторожно влезла на свой стул, переводя с отца на мать испуганный взгляд. Она еще не понимала, почему мама так расстроилась, но явно догадывалась, что дело в газетной вырезке, которую она вытащила из кармана отцовского кителя. Флойд быстро доел суп, отставил тарелку и с нарочито бодрой улыбкой повернулся к жене:

— А что на второе? Кто-то обещал мне курицу.

— Да, сейчас, — Дотти вскочила, зачем-то взяла ложку со стола, потом положила ее обратно.

Он наблюдал за тем, как жена суетится по кухне со смешанным чувством нежности и жалости. Дотти сдала в последнее время. Она и раньше была эмоциональной, Флойду это даже нравилось. Они прекрасно дополняли друг друга — порывистая и веселая Дороти Флемминг и спокойный Флойд Лоутон. И первое время семейная жизнь складывалась просто прекрасно — завтраки в постель, внезапные прогулки по ночному городу, милые сюрпризы. Дороти всегда что-то придумывала, все время делала ему какие-то подарки. И все это счастье пошло трещинами во время первой командировки. Именно тогда Флойд начал понимать, что когда тебя любят слишком сильно, это еще хуже, чем когда тебя вообще не любят.

— Пап, а где гостинцы? — Зоуи осторожно показала пальцем на китель.

Дотти дернулась, словно ее пырнули ножом, побледнела.

— Подарки в рюкзаке, — Флойд протянул жене тарелку. — Я сейчас доем, и пойдем их распаковывать.

— Не подарки, — протянула Зоуи, — а гостинцы. Они у тебя обычно там, — она снова показала на китель.

— В этот раз — без гостинцев, — он встал и притянул к себе жену за талию, бережно поцеловал в щеку. Он знал, как Дороти не любит такие разговоры, и старался хоть как-то ее успокоить.

Хотя, отчего теперь нервничать? Он здесь, живой, здоровый. Все позади. Но, похоже, не для Дотти. Для нее война никогда не заканчивается, даже когда муж возвращается домой.

Дотти обняла его за плечи, прижалась всем телом и тихо, облегченно выдохнула, но Флойд все равно чувствовал, как она мелко дрожит, словно в ознобе.

— А почему? — Зоуи сосредоточенно насупилась, водя вилкой по столу и оставляя на его поверхности длинные царапины.

— Потому что попался плохой гостинец, и я решил его не брать, — Флойд вернулся к еде.

— А почему плохой? — Зоуи пыталась нарисовать вилкой на столе бабочку.

— Сложно так сразу объяснить, — Флойд невесело усмехнулся, вспоминая Мосул и взрывника с пультом, и свой выстрел. — Давай я доем, а потом мы с тобой будем разбирать подарки, и я попробую рассказать. Только ты помнишь главное правило?

— Не задавать лишних вопросов, — дочка отложила вилку и широко улыбнулась. — Есть, сэр.

Флойд неспешно ел. Все-таки хорошо дома. Нормальная еда, можно никуда не торопиться. Если бы еще Дотти так не суетилась, словно он может в любой момент отодвинуть тарелку, подхватить рюкзак, поцеловать ее и скупо бросить с порога: «Надо срочно ехать. Не знаю, когда вернусь. Ну, ты понимаешь». И ей снова придется ждать и холодеть всякий раз, когда звонит телефон. Может быть, если бы Дороти любила его меньше, ей было бы легче переносить разлуку.

— А теперь мы пойдем разбирать подарки? — Зоуи внимательно провожала взглядом каждый кусок, который он отправлял себе в рот.

— Ага,— Флойд поставил тарелку в мойку.

Дочка радостно захлопала в ладоши, слезла со стула и схватила китель, прижала его к груди. Дороти слабо улыбалась, глядя на нее, но улыбка вышла какой-то нервной и усталой, словно улыбалась она только для мужа. Зачем? Дурацкое желание быть для любимого человека всегда хорошей, всегда идеальной. Так и до психушки недалеко.

Флойд прошел в комнату и начал распаковывать рюкзак. Жена остановилась в дверях и, сложив руки на груди, наблюдала за тем, как он достает и раскладывает на диване коробки с восточными сладостями, какие-то безделушки.

— А это тебе, — Флойд поднялся и протянул ей пару тяжелых крупных серебряных браслетов с тонким узором. — На работу, конечно, такое не наденешь. А вот на прогулку. Или дома…

— Какая красота! — Дотти порывисто выхватила у него из рук подарок. — Серебро? Дорогие, наверное?

— Такое, — он снова вернулся к рюкзаку. — Нашел их в одном городе. Неважно. Славный город был.

— Ты обещал рассказать, почему гостинец плохой оказался, — Зоуи требовательно дернула Флойда за руку.

— Помню, — он ногой небрежно отодвинул рюкзак. — Сейчас попробуем разобраться, почему гостинец оказался с дефектом.

— А как это — с дефектом? — Зоуи отпустила его руку и спрыгнула с дивана. — Я сейчас другие гостинцы принесу, а ты расскажешь, почему он не такой, как те, что ты привозил.

— Беги, — Флойд легонько шлепнул дочь по спине, та прыснула со смеху и выскочила из комнаты в коридор, только домашние тапочки простучали по полу.

— Может, не стоит называть это гостинцами? — Дотти зябко передернула плечами. — Мне не по себе, когда ты так о них говоришь.

— Ты же знаешь, как я к ним отношусь, — он откинулся на спинку дивана, внимательно наблюдая за женой. — Это все — для Зоуи и для тебя. Чтобы у нас была нормальная жизнь, когда я выйду в отставку.

— А ты выйдешь? — в голосе Дотти прорезалось отчаяние. — А мы этого дождемся?

— Прости? — Флойд изо всех сил пытался быть спокойным. Сейчас не надо ее утешать, от этого Дороти только хуже станет.

— Нет, это ты меня прости, — она закусила губу, опустила глаза. — Просто нам… Неважно. Мы справимся. Главное, чтобы ты возвращался.

— Я всегда возвращаюсь, — сказал он и сам понял, как по-киношному фальшиво и глупо это прозвучало.

— Вот, — Зоуи влетела в комнату, прижимая к груди картонную коробку. — Рассказывай.

— Садись, — он поманил дочь к себе, и она, счастливо улыбаясь, устроилась рядом на диване, не выпуская коробку из рук. — Ты знаешь, откуда все эти гостинцы.

— Да, — Зоуи часто закивала. — Тебе их дают за то, что ты хорошо стреляешь.

— И не только, — согласно улыбнулся Флойд. — Так вот, есть подарки, которые не надо принимать. Например, если человек, который дарит тебе их, поступил с тобой подло. Тогда, если ты возьмешь подарок, ты словно соглашаешься с тем, что его поступок был не таким уж и плохим.

— И тогда получится, что я сама тоже подлая, — Зоуи поставила коробку на диван.

— Что-то вроде, — Флойд криво усмехнулся. — И поэтому я отказался. И не привез тебе гостинец. Но ты не расстраивайся. У тебя их вон сколько. Расскажи, что мы с ними будем делать, когда папа выйдет в отставку и не будет ездить в командировки?

— Мы на них устроим меня в хорошую школу, — дочка прижалась к нему, заглядывая в лицо. — А потом — в университет. И сможем купить себе большой дом. И маме не надо будет ходить на работу.

— Правильно, — Флойд усадил дочь к себе на колени. Коробка упала на пол, на ковер высыпались медали. — К тому же, у тебя в коробке есть кое-что и получше.

— Знаешь, если гостинец был плохой, то мы и без него проживем, — Зоуи наморщила лоб и сразу стала очень серьезной. — Вон у нас их сколько. Эти же все хорошие, честные.

Флойд обнимал дочь, крепко, словно они не виделись не полгода, а целую жизнь. А на ковре ярко блестела среди россыпи других наград Серебряная звезда⁽¹⁾.

1) Серебряная звезда (англ. Silver Star, аббревиатуры: англ. SS, SSM) — персональная военная награда США, основанием для награждения которой служат мужество и отвага, проявленные в бою. В порядке старшинства Армии, ВМС, морской пехоты и ВВС Серебряная звезда является четвёртой по старшинству американской военной наградой, следующей в порядке старшинства после Медали Почёта, эквивалентных крестов «За выдающиеся заслуги» (армейского Креста «За выдающиеся заслуги», Военно-морского креста, Креста Военно-воздушных сил) и эквивалентных медалей «За выдающуюся службу». Нередко Серебряная звезда упоминается как «третья по старшинству боевая награда»: медали «За выдающуюся службу» исключаются из числа боевых наград, поскольку являются наградами преимущественно за добросовестную службу в мирное время. Среди федеральных наград, предназначенных для награждения военнослужащих всех видов Вооружённых сил, Серебряная звезда является второй по старшинству наградой, после Медали Почёта.

Вернуться к тексту