Уно моменто (джен)

— И чтобы ноги твоей здесь не было, обалдуй великовозрастный! — зло провизжала Белла. — Только и знаешь, что на гитаре бренчать да пакостничать! Вот тебе!

Просвистевшую мимо уха любимую гитару Рабастану удалось поймать в прыжке — ловец всегда ловец.

— Ну и пожалуйста, — фыркнул он, — не больно-то и надо. Век бы тебя не видел, психопатку.

Он понимал, конечно, что любимая невестка успокоится — завтра. В крайнем случае, послезавтра. Но до этого же надо было где-то ночевать! К пикникам и романтическим прогулкам по пляжу или, к примеру, лесу не располагала погода: ноябрь в Британии не лучшее время для ночёвок на природе. Надо было куда-то иди — но куда?

Можно было бы пойти к Малфоям, но общаться с еще одной Блэк не хотелось смертельно, да и дорогой Повелитель как-то тоже в качестве компании не вдохновлял. К Мальсиберу или Эйвери? Тех унесло куда-то на континент. С Ноттом он никогда не был близок, Крэбб с Гойлом — лучше сразу заавадиться... МакНейр практически поселился в Малфой-мэноре — как, кстати, и Трэверс, к которому, впрочем, Рабастан бы и так не пошёл: собственные мозги он не то чтобы очень ценил, но сохранить в целости всё же хотел. Роули? Там детей мал мала меньше — и вся ватага постоянно носится по дому...

Размышления эти всё сильнее портили ему настроение, и Рабастан, повесив гитару на плечо, медленно брёл по Диагон-элле, раздражённо поглядывая на шарахающихся от него прохожих. Можно подумать, он имеет обыкновение откусывать головы... или другие какие-нибудь нужные части тела!

— И пошли они, солнцем палимы, — раздался знакомый насмешливый голос, и Рабастан почти уткнулся в Долохова.

— Да какое там солнце, — огрызнулся он, — туман и слякоть...

— И чего тебе дома в такую погоду не сидится? — задал вполне закономерный вопрос Долохов.

И что было ему отвечать? Рассказать про дорогую невестку? Засмеёт... Засмеёт — а потом ещё и всем остальным расскажет.

— Скучно, — буркнул Рабастан.

Откуда-то запахло жареным мясом, и он, сглотнув мгновенно наполнившую рот слюну, вдруг сообразил, что денег с собой не взял, а Гринготтс уже закрыт. До понедельника. До которого, учитывая, что сейчас был вечер пятницы, было ещё ох как долго.

— Пошли, перекусим, — хмыкнул Долохов, — а то у меня с утра крошки во рту не было.

— У меня денег нет, — мрачно сообщил ему Рабастан — и, сообразив, как это звучит, добавил: — С собой. Оставил кошелёк в другой мантии.

— А другую мантию дома, — покивал Долохов, — пошли, я угощаю. Давно Руди в отъезде?

— Неделю почти, — вздохнул Рабастан.

Самое обидное — он ведь сказал правду. Но спорить — только хуже делать. Да и какая разница... жрать хотелось зверски: обед он в пылу ссоры с дражайшей невестушкой пропустил, а завтрак был хотя и поздний, но всё же очень давно.

— Ну и чем ты так разозлил Беллу? — поинтересовался Долохов, после того, как они оба отдали должное вполне приличным бараньим отбивным и ожидали десерт. — Покрасил её мантии в розовый цвет, а на платьях нарисовал разноцветных пони?

Рабастан, и так повеселевший от вкусного и сытного ужина, представил пони на беллиных платьях — и рассмеялся.

— А хорошая мысль, — кивнул он. — Надо будет в следующий раз так и сделать. Сперва перекрасить в розовый — а потом разрисовать пони. И иллюзию наложить — чтобы она не заметила ничего, и снять её только на собрании. Уже при Лорде, — он опять засмеялся. — Да Мордред её знает, что ей не так, — всё же ответил он на вопрос. — Прицепилась по какой-то ерунде — и началось: и пользы от меня нет никакой, и ничего я не делаю — только на гитаре бренчу... вот какая ей нужна польза, а? — спросил он с искренним недоумением.

— Да кто же её знает? — пожал плечами Долохов. — Я вообще не понимаю, как Руди её терпит, это же кошмар какой-то.

— А куда ему деваться? — разумно возразил Рабастан, доставая из чехла гитару и кладя её на колено. — Он же муж. Вот и терпит. Но у него вообще терпения — как камней в горах. Он, по-моему, просто внимания не обращает, — он тронул струны и начал их подстраивать.

— Нет, ну ведьма она, конечно, сильная, и в боевой магии одна из лучших, — задумчиво сказал Долохов, — но вот в рейды я лучше Крэбба с Гойлом возьму. Они надежнее. А уж жить с ней... Или спиться, или ее заавадить. Или самому заавадиться. Короче, чтоб все умерли. Уно моменто, как говорится.

— Уно, уно, уно, — задумчиво повторил Рабастан, перебирая струны, — уно моменто... н-да, — он вздохнул и, оборвав музыку, поднял глаза на Долохова. — Хорошо, что Руди не пьёт. Я всё жду, пока он её заавадит — уже почти и отчаялся. А ты вот, значит, почему её в рейды почти не берёшь, — вздохнул он. — Я-то надеялся, может, её там прихлопнет кто-нибудь... как хорошо было бы...

— Не с нашим счастьем, — криво ухмыльнулся Долохов, — чтоб её в рейде прибили. Баба всё же, да еще из бешеных Блэков. Это разве что ей на такую же нарваться, из священных двадцати восьми. Я вот все думаю — а если она к Андромеде вздумает явиться, чтоб её мужа и дочь прибить... Вот тут ей бы конец и пришел, все же Блэк против Блэка... М-да. Но она к сестре не суётся, видимо, то ли жалеет, то ли брезгует.

— Жалеет?! — фыркнул Рабастан. — Да она её ненавидит! Их обеих. Пожалуй, даже всех троих. Слушай, — он подался вперёд, — а ведь это идея... а ты уверен, что Андромеда выиграет? — спросил он настороженно. — Белла же старше и вообще... с другой стороны, там дочь, да. Нет, серьёзно, — его глаза вспыхнули, — это прекрасная мысль! Как бы её спровоцировать только...

— Не уверен, — сказал Долохов, — совсем не уверен. Да и ребёнок там... полукровка, но все же... Нет, это уж совсем на крайний случай.

— Да она аврор! — возмутился Рабастан. — Ребёнок этот. Говорят, любимица Моуди... могу себе представить.

— Да? — удивился Долохов, — как время-то идет... Так это другое дело. Может, тогда Белле привет передать? От сестры с племянницей? Музыкальный? — он кивнул на гитару Рабастана. — Вот она взбесится...

— А давай! — глаза Рабастана сверкнули. — Только Андромеду надо будет предупредить, — добавил он деловито. — Не дай Мерлин, готова не будет... привет, говоришь? — спросил он, проводя пальцами по струнам. — Сочинить поможешь?

— Да не вопрос! — фыркнул Долохов, подозвав перепуганного хозяина. — Сова есть? Тащи сюда.

— Жареную? — обомлел от заказа хозяин. Репутация Долохова позволяла предположить и не такое.

— Рехнулся? — изумился Долохов, — на кой мне жареная сова? Живую тащи, письмо писать буду!

Рабастан, утирая слёзы от смеха, едва хозяин сломя голову ринулся за требуемой птицей, прокомментировал:

— Жареная сова... хуже — только чайка, наверное. Это же надо иметь такую репутацию...

— Угу, — кивнул Долохов, — репутация — она такая… Половину жизни ты на нее работаешь, другую половину — она на тебя.

Привет сочинили быстро и вдохновенно, взяв за основу ту самую итальянскую песенку с припевом «Уно моменто». В песенке говорилось о чистокровной ведьме, которая так гордилась своим происхождением, что не заметила, как её сестра вышла замуж за грязнокровку и родила от него дочь.

— Ну, — пробормотал Долохов, — если уж она от этого не взбесится... Как привет передадим, по колдорадио или лично?

— Нет уж, — решительно отреагировал Рабастан на последнее слово Долохова. — Лично такие вещи передавать — это ты без меня, пожалуйста. Давай лучше по колдорадио! — возбуждённо предложил он. — Как только? Я же... мы же, — поправился он, — не Селестина Уорлок и не «Вещие сестрички»...

— А оборотка на что? — насмешливо спросил Долохов, — сейчас все будет! Только ты эльфов попроси колдорадио включить, — деловито скомандовал он, — а то не услышит же.

— Главное — чтоб Андромеда тоже включила, — заботливо сказал Рабастан, потирая руки. — И... Мордред, я хочу это видеть! Лицо Беллы, когда она ЭТО услышит!

«Бренчу на гитаре, значит, — мстительно припомнил он невестке её последние слова. — И ты даже не представляешь, с каким удовольствием!»

* * *

Андромеда, получив очень странное письмо, где её убедительно просили включить колдорадио, а потом приготовиться к визиту старшей сестры, совету последовала — и после первого куплета подняла вокруг дома целую сеть защитных чар, радуясь, что Тэд в клинике, а дочь в Аврорате.

Беллатрикс же Лестрейндж, едва, наконец, задремавшая, была разбужена отвратительно громкими звуками и так ненавистного ей колдорадио. Проклятое маггловское изобретение, которое какие-то идиоты притащили в их мир! Но едва она открыла рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу тех, кто позволил себе воспользоваться этой дрянью в её присутствии — и ни мгновенья не сомневаясь в том, кто этот «кто-то», как зазвучали первые слова песни.

И всё остальное временно потеряло своё значение.

Адрес Андромеды у Беллы уже был, и она, вне себя от ярости, аппарировала по координатам. Мерзкий полумаггловский домишка был укрыт защитными чарами, но Белла снесла первую линию защиты на одном дыхании. А затем, заливисто хохоча, выпустила в небо Тёмную метку.

Сигнал в Аврорате прозвучал тотчас же.

— Мама! — Тонкс рванулась вперед, но Моуди её удержал:

— Куда? Идем все вместе!

...— Н-да, — озадаченно проговорил Рабастан, читая передовицу утреннего «Пророка», повествующую об аресте «одной из самых страшных приспешниц Тёмного Лорда», совершённом этой ночью силами доблестного аврората. — Нет — так, в принципе, тоже неплохо... но ты ошибся, — сказал он завтракавшему вместе с ним Долохову. — Никто, как раз-таки, и не умер. Странно даже.

— Ну и Мордред с ними, — махнул рукой Долохов, — зато хоть отдохнем, — и он, ухмыляясь, замурлыкал:

— Уно, уно, уно моменто...