Временная петля, затянутая на шее (джен)

До падения Брето́ник-сити: 23 дня

Утро было таким же красочным, как сотни предыдущих. Если не брать в расчет приезд Леди Джейн.

Ее прибытие всполошило даже мышей и прочую зловредную фауну. Она приплыла в портовую акваторию на полицейской яхте: по причалу ее сопровождали высокие, красивые, но слишком одинаковые мужчины и женщины — юнит миграционной инспекции Надзора, как называлась эта полиция. Она и сама была сказочно красива: в ней смешались китайская и британская кровь, но от отца-британца ей достался, как водится, один характер, внешне же она была китаянкой. Поговаривали, она приехала сюда из-за Даггета, а вернее из-за амбиций своего отца, которые распространялись и на этого владельца целого флота дирижаблей. Если, разумеется, желание купить Даггета и его компанию можно было назвать амбициями.

Когда он пригнал в город двадцать дирижаблей, и маргиналы и богачи города-государства старались не упустить возможности взглянуть на это чудо чудное. Но Леди Джейн занимала общественность больше остальных. Толпы собирались у порта и глазели на ее строгое синее платье в окружении красных пиджаков Надзора.

— Новость дня: Леди Джейн распустила щупальца и на Бретоник-сити. Держите меня семеро!

Китаец Чен относился к тем, кто появление Джейн за радость не считал. Он заправлял продовольственным кварталом в центре города: в его кафе-палатках собирался весь маленький народец Бретоник-сити, и слухи в этой кипящей массе плодились быстрее, чем делились клетки в организме. Была ли толика правды во всей их болтовне, Чен выяснять не собирался, но знал наверняка — присутствие Леди Джейн не сулило городу хорошего, или, по крайней мере, для маргиналов, ибо она не благотворитель.

Под праздничным брезентом укрывалась кухня. Там трудились одни роботы, за кассой тоже сидел робот, а Чен был здесь, просто чтобы поболтать и подергать свои ниточки кукловода. Техно-бригадой он обзавелся благодаря Даггету — мнимому покровителю Бретоник-сити — когда тот посчитал, что маргиналам стоит есть лучше. Чен и сам справлялся, как и его команда поваров, но заполучив ботов, вздохнул с облегчением.

Безостановочная готовка превращала кухню в цех плавильни, вентиляторы и сетка распылителей под брезентом немного смягчали жару. Что поделать: середина лета, рядом — Адриатическое море, боры́[1] давно не дуют, а солнце все печет. Но Бретоник-сити не просто курорт, а скопище инвесторов, строивших его или имеющих на него виды, да кучки непризнанных у себя на родине мастеров. Царившая веселая атмосфера, особенно накануне начала Фестиваля, не могла затуманить сознание обитателей увеселительных кварталов. Они-то знали, что прячется подо всей этой праздничной шелухой.

С возвышения продовольственный квартал смотрелся большой лужей, полной шевелящихся червей. Да и вдалеке тоже растекалась лужа, но побольше: голубая гавань, подернутая дымкой, спокойно принимала катера и не выдавала в своей природе совсем ничего поддельного. Но весь этот крохотный мирок, погрузившийся в морскую воду рядом с Анконой[2], был лишь искусно выполненным макетом, почти что безупречным и завидно суверенным.

После того, как Соединенные Штаты накрылись, а на их севере возвели стену, предложив миру вместо богатых диктаторов закрытый «Протокол А», Европа много потеряла. Кто первым предложил строить города на воде, никто уже не помнил толком, но Бретоник-сити появился одним из первых. Италия хорошо заработала, продав акваторию у Анконы, а потом и у Триеста с Анконой. Бретоник-сити вопреки ожиданиям заполонили все, кому не лень, но не итальянцы. Их тут было по пальцам пересчитать. Зато китайцы во главе с Ченом расположились удобно. Чен кормил подмастерьев из увеселительных кварталов, а остальные занимались, чем умели, и держали в Резиденции Оборотней курильни.

Местные наблюдатели — на деле просто бездельники, зарабатывавшие на проходной работе по ночам, — быстро пустили в продовольственном квартале слух, будто Леди Джейн обосновалась в Резиденции. Вариантов у приезжих было немного: либо устраивать дела с Даггетом, либо с Оборотнями. Оборотни были уважаемой кастой убийц в камуфляже, но в их комплексе имелись и банк, и гостиница, и множество баров. Вряд ли Леди Джейн интересовало все это. Она что-то замышляла, а замышлять с Оборотнями легче всего.

Тэри Санада мог бы лично выяснить, правду ли болтают наблюдатели, но не испытывал ни малейшего желания возвращаться в Резиденцию. Оборотней он еще переживет — никак три года тому, как выторговал у них два этажа. Они его ни любили, ни уважали, словом — дышали в его сторону ровно. Они же дали ему прозвище, которое знали во всем Бретоник-сити: Министр. Откатались на нем за эти два этажа, быть может, или обижались, что у дельцов он чуть ли не популярнее их самих. Убить кого-то, заказать новое шоу в Доме Голографий, сторговаться с Оборотнями в конце концов — все к нему. Они должны гордиться, что Джейн предпочла Министру их.

— Как думаешь, фестиваль тоже в честь Леди закатили?

Санада обернулся. Мако пришла раньше, чем обещала, да, наверное, оно и к лучшему. На ней было простое хлопковое платье с короткими рукавами, подпоясанное плетеным ремнем на довольно тонкой талии. Тоже синее, как у Джейн, но не такое строгое и изящное. Но подчеркивать это Мако ни к чему. Санада запрятал круглые без оправы очки, которые выуживали из окружающего мира всякую информацию и проецировали ее на стекла: сейчас они мешались.

— Думаю, на этот раз Джейн приехала на праздник, — отвечал Санада, жмурясь на солнце. — У Чена уже вовсю слухи ходят.

Мако примостилась рядом с ним на намеренно неаккуратный булыжник: таких здесь была сотня, не меньше, они окаймляли площадку и спускались параллельно лестнице к кафе-палаткам, словно сточенные зубы доисторического чудовища. Затем Мако как бы по-приятельски уперлась подбородком в его плечо. Санада терпеливо смолчал. Она с ним будто игралась, но на что ему еще было рассчитывать?

— Что там у него болтают? — поинтересовалась она.

— Судя по всему, Джейн приехала торговаться с Даггетом, но отправилась к Оборотням.

— Было бы интересно на это взглянуть, — задорно заметила она.

Санада снова промолчал. Смотреть на очередную склоку маргиналов и богачей — отнюдь не интересно.

— Что я знаю точно, — продолжала тем временем Мако, — это то, что у папы с Джейн тоже какие-то дела. Они давно и тесно сотрудничают.

— Тесно, говоришь? Представляю себе.

— Нечего тут представлять, — серьезно ответила она, уловив намек. — Я не настолько смелая, чтобы шпионить за папой, но как ни крути, а мы с ним под одной крышей живем.

В небе заблестели беспилотники-бипланы: маленькие, размером с таксокар — пассажирский «жучок», коих здесь немерено, — разведчики правительства, которые вылетали группой по пять каждый полдень. Местных их полеты только забавляли, очередное развлечение и все. Какое кому дело, что высматривают в Надзоре и передают высшим чинам? Лишь бы с нагретого места не столкнули.

— После Фестиваля дает представление Дом Голографий, — вспомнил Санада. — В Резиденции.

— Ты идешь?

— А как же? Мои ребята выступают там.

— И ты меня приглашаешь?

— А иначе зачем бы я разговор заводил? У отца твоего все равно заботы другие, а я обещал побыть твоей нянькой на какое-то время.

— Ты обиделся.

Санада повернул к ней голову: лицо ее было ужасно близко к его.

— Нет… мне досадно.

Они спустились под брезент: Санада надеялся разыскать там своих мастеров, чтобы послушать их незаурядное мнение о Леди Джейн. Мако впервые попала в Бретоник-сити всего месяц назад, и заразительность увеселительных кварталов ее заняла сразу же. В кафе-палатках собирался весь маленький народец Бретоник-сити, столы находились на все случаи жизни — для нелюдимых одиночек, для пар, компаний, трупп артистов Дома Голографий — и каждый заинтересовывал ее больше предыдущего. Тэри беспомощно стоял в толпе, умещаясь между двумя небрежно выставленными столиками.

— Министр!

К Санаде пробиралась Юки — девушка с веерами, как ее называли. Веера она зачем-то захватила с собой, и платье сценическое тоже было на ней — белое, расшитое красной тесьмой, но очень воздушное, как раз для танцев с лазерами. Она свободной рукой обняла за шею Санаду и тут же отстранилась.

— Все репетируете? — деловито осведомился Санада, искоса глядя в сторону Мако — та уже завела разговор с кем-то.

— Еще не заканчивали, — вздохнула Юки. — Я довела номер до девяносто девяти процентов совершенства.

— И-и-и… что же с одним процентом?

— Крутить нормально веер никак не научусь. Но это не беда. Ты представь: весь день старалась, выступала перед Гором, а он даже не взглянул в мою сторону!

— Вообще-то разок взглянул, — донесся со стороны кухни голос. — Ну, Чен, мне твоих ботов не надо! Подойди сам.

Санада хорошенько присмотрелся и узнал в согнутой спине и кудрявой макушке мастера голографий Рори Финта[3]. Его лучшие «иллюзионисты» собрались в кафе, как будто чувствовали, что он их ищет. Финт заглядывал к ботам, словно санитарный инспектор.

— Лапши мне навали фирменной и еще две твои лепешки рисовые, — сказал он, разгибаясь.

— Это онигири[4] называется, — проворчал Чен, — и они не мои, это японская кухня.

— Знаю я! С японцами дружу никак.

— Нашел, с кем дружить.

— А вас, китайцев, слишком много. Куда ни плюнь, одни китайцы.

Чен как-то неопределенно улыбнулся и вручил ему однотонную фаянсовую пиалу, положив онигири прямо в лапшу.

— Морда китайская! — выругался Финт. — Привет, Тэри. Думал, ты только к вечеру выберешься.

— У Оборотней кавардак, — махнул рукой Санада и хотел что-то добавить, но его прервал возглас Юки:

— Вилка!

Оба уставились на Юки, которая сверлила взглядом чашку. В лапше и вправду торчала вилка.

— Не умею я вашими палочками, — буркнул Финт. — Вилкой сподручнее.

— Я же тебя учила!

— Эх…

Санада отвлекся в поисках Мако: она тем временем оказалась у другого стола, поглощенная игрой в дженгу[5] троих курильщиков из Резиденции. Тридцать два этажа башенки были совсем шаткими, вот-вот обвалятся, но игроки, верно, гипнотическими взглядами удерживали ее. Разумно объяснить, как она еще не порушилась, когда все вокруг ходит ходуном, в том числе и столик, Санада не брался. На Мако, казалось, тоже перекинулся азарт с играющих и внушительной толпы жующих зрителей, но вскоре она все же почувствовала испытующий взгляд Санады, а может, просто утомилась наблюдать и начала пробираться обратно.

— Так Гор смотрел все-таки? — допытывалась Юки. — Не врешь?

— Поглядел он, — Финт размахивал перед ее носом чашкой. — Как раз когда ты уронила веер.

— Ах ты!..

Юки от всего сердца ткнула его локтем, но лапша каким-то чудом спаслась.

— Он тебя не достоин, — хихикнул Финт. — Эй, Министр, пойдешь обедать?

— Я не один, — Санада светился деловитостью.

— Я это еще вчера заметил. Приветствую! — он резко вытянул руку, когда Мако подошла. — Рори Финт, мастер голографий. А это Юки — танцовщица. Мы почетные артисты Дома Голографий, — последнюю фразу он сказал с явным сарказмом.

— Мако, — она вяло пожала его руку и обменялась столь же вялой улыбкой с Юки.

— Мако — дочь Ко́руку, — добавил Санада.

— Ах Коруку! — Финт расплылся в сардонической ухмылке. — Занятой человек он — твой папашка, а? Слыхал, он с Оборотнями дела завел.

— Мы с ними тоже дела ведем, дружочек, — Санада отобрал у него пиалу, чтобы тот ненароком не разлил все себе под ноги.

— На Фестиваль не желаешь взглянуть?

— Мы смотрим его каждые полгода, можно и пропустить. Пошли обедать, предложил раз.

— Замечательно. Эй, — Финт ласково потрепал Юки по щеке, — с нами пойдешь.

— Но репетиция! — она выглядела разбитой.

— Подождет. Веера можно и за столом рассыпать, — добавил он заговорщически и издал смешок.

— Пошути еще надо мной, на кусочки порежу! — Юки едва уловимым жестом раскрыла голубой веер, украшенный флористическими узорами, и по его краю выстроились лезвия с мизинец длиной.

— Э-э-э… ну-ка спрячь подальше, — зажался Финт. — Надзора тут еще не хватает. У нас здесь не просто экзотическая развлекаловка, видите ли, — пояснил он, увидев круглые глаза Мако. Впрочем, догадаться об этом она и сама вполне могла.

Финт отвел их за прямоугольный «общий» стол по соседству с компанией механиков. Кое-кого из них Санада хорошо запомнил, они приходили к Оборотням с вирусным софтом, когда те пытались украсть что-то у Даггета. Чем эта афера закончилась, он так и не узнал, но механики в Резиденции больше не появлялись, а при виде него и вовсе стыдливо отвернулись.

— Видел великое явление Леди Джейн в Бретоник-сити сегодня, — пробубнил Финт, вынимая размякшие онигири из острого бульона.

— На это все насмотрелись, — пожал плечами Санада. — Мне хватило ее дефиле в порту.

— Надзор всей кучей ее охранял, — Финт хитро заулыбался. — А теперь — знаешь, кто ее сопровождает?

— Тени? — с этим Санада чуть вытянул шею, чтобы за широкими плечами Рори рассмотреть, что же всполошило чуть ли не всех обедающих. — Даже не пришлось за ней ездить, сама осчастливила нас.

Финт, Юки и Мако тут же оживились, а Санада потерял интерес к происходящему. Действительно, Леди Джейн не задержалась у Оборотней — или у кого она ни была — и приехала в продовольственный квартал в окружении телохранителей из Резиденции — так называемых Теней. Где бы они не появились, форма всегда была одна: темная, наглухо закрытая, вплоть до перчаток и треугольной маски, закрывающей нижнюю часть лица. С Леди Джейн их шло пятеро. Что она забыла в продовольственном квартале? Этот вопрос взбудоражил всех, ибо богачи вроде нее к Чену не захаживали. Она шла все в том же платье, накинув на плечи полупрозрачную шаль, и как-то жутко улыбалась. Лицо у нее было расслабленное, не то, что у Теней или невольных зрителей ее появления.

— Она в центр идет, — прокомментировала Юки, привстав с места. Леди Джейн нигде на задержалась. Только осмотрела под брезентом все, будто пришла проверить собственные владения, и направилась к мощеной дорожке. — На Фестиваль никак.

— Странную она дорогу выбрала — через Чена ходить, — Финт взялся накручивать лапшу на вилку. — Что ж ее в центр не подбросили на персональном вертолете? В порт вон на яхте привез Надзор. Они даже с Даггетом так не носятся.

— Не понимаю, что все так разволновались? — Мако сделалась совсем хмурой. — У нас каждый день разъезжают инвесторы и покупают то одну компанию, то другую.

— Эта женщина — одна из таких, которые одним своим видом портят настроение на неделю вперед. — Финт еще раз обернулся, и как раз в эту секунду Леди Джейн встретилась с ним взглядом, потом осмотрела его товарищей и скрылась за головами любопытствующих.

— На месяц вперед, — недовольно буркнул Санада.

— Черт… Она тут не просто что-то покупает, — пояснил Финт. — Она покупает людей, а если Даггет ей продастся, то Бретоник-сити может и обеднеть. Кто знает, вдруг ей не нравятся постоянные фестивали да шоу в увеселительных кварталах. Затем, наверное, и идет на праздник, чтобы выяснить, на что другие инвесторы деньги тратят.

— Ты уже послушал, что в Резиденции несут? — поинтересовался Санада. — Или вы репетируете не в зале Театра Иллюзий?

— Там, еще бы нас в другое место послали! — влезла Юки. — С утра просто безумие творится. Мы в порт не побежали, как другие, да и вообще труппа не особо интересовалась Леди. А то даже кое-кто из Оборотней унесся поглазеть.

— Ну а потом, через час где-то, в вестибюль вплывает она! — Финт театрально раскинул руки. — У всех поджилки трясутся. Как смотришь на змею с чешуей красивейшей расцветки, но понимаешь, что она сожрет тебя через минуту-другую не моргнув. Понимается к лифту и отчаливает на самый верх.

— Говорят, она приехала из-за океана.

— Неужели из «Протокола»? — недоверчиво уточнил Санада.

— «Протокол» теперь больше открыт, чем парочку лет назад, — протянул Финт. — Они какие-то дела с южными штатами-республиками порешали и лапу тянут сюда. Ну да ладно, говорят еще ведь, что люди, которые строили Бретоник-сити и наших соседей, бежали с «Протокола», чтобы не выбрасывать деньги в их тюрьмы и полицию. Вдруг правда? Тогда и понятно, что Леди оттуда же.

— Вот это уже занимательно. Надо бы последить за событиями, журналистов-то у нас толком нет.

— Я знаю, что Леди Джейн приедет вечером на шоу Дома Голографий, — Финт скрестил руки на груди.

— Надо же, — Санада нисколько не был удивлен.

— А Марли — нет.

Санада скривился. Марли никакого отношения не имела не то что к Дому Голографий, а вообще к увеселительным кварталам, не считая того, что где-то там у нее была квартира. Только Финт водил с ней дружбу, да настолько крепкую, что знал детально, чем она занимается, тогда как это было строго конфиденциальной информацией. Вот какая проблема имела вес, а не какие-то Леди Джейн и ее планы. Проблема состояла в Марли.

Несмотря на всю кучу забот, с которыми приходили к нему со всего Бретоник-сити, Министр был в первую очередь информационным брокером. Новости он получал из первых уст. Однако к личности Марли подступиться не мог, да и не слишком беспокоился по этому поводу, ибо она работала в стане Даггета. На одном из дирижаблей, что не имел никаких опознавательных знаков: там ютилась сильнейшая его компания, занимавшаяся промышленным шпионажем. Об этом всем Санада узнал от Рори Финта, а тот, в свою очередь, от Марли. На том круг и замкнулся: кроме них троих о тайных махинациях правительства в Бретоник-сити не догадывались.

В какой-то момент Марли попалась в сети к некоему герру Риделю: во всей Европе он был известен как такой же промышленный шпион, но работал на всех, кто к нему обращался. Где была его истинная родина, кому он истинно служил — да и служил ли, ­­— где находился, в конце концов — тоже оставалось тайной и по сей день. Из отчаяния или же на веских основаниях, но кто-то полагал, что Ридель также связан с вездесущим «Протоколом А». Но кто бы в конечном итоге не оказался их человеком — Ридель, Джейн, даже Даггет — Бретоник-сити в любом случае висел на волоске. Одно дело шпионить для правительства, другое — продать город-государство неизвестности.

— Она уже неделю не выходит на связь, — добавил Финт, уничтожив лапшу. — Выступим вечером, возьмусь сканировать кибер-сетку, что, если она там?

— А кто такая Марли? — недоуменно спросила Юки.

— Мой лучший друг и заноза в заднице, — Финт зло фыркнул. — Большая, чем ваша Леди Джейн. Не о чем говорить. Как там Коруку? — тут же сменил он тему разговора.

Мако сдержалась, чтобы не выпалить чего-нибудь крайне неприятного: сжатые кулаки, в которых она мяла концы пояска, побелели. На памяти Санады ее спрашивали об отце чуть ли не каждый день, и пусть ей бы хотелось рассказать, она все равно молчала, ибо сама не знала ничего.

— Занят двадцать четыре часа в сутки, — уязвленно отозвалась Мако.

— Так занят, что расстался с самым дорогим? — опять захихикал Финт. — Хотя с камерой хранения не продешевил, — подмигнул он Санаде.

— Коруку всегда знает, к кому обращаться, — согласился тот.

— Это все из-за Джейн, — сказала Мако. — Как он с ней связался — все кувырком пошло.

— А что они вместе задумали? — поинтересовался Финт.

— Кто бы знал.

— А Коруку у нас в Резиденции… Может, Джейн к нему приезжала, а? Так, Юки, подбирай веера, возвращаемся в Театр!

— Ты что, шпионить собрался? — поднял брови Санада.

— Ну не репетировать же по сто раз на дню? — Финт сам схватил веера, в другую руку взял чашку из-под лапши и стал плечом выпихивать Юки с места. — Ты все равно не хочешь возвращаться.

— Он псих! — воскликнула Юки. — Вечером приходите, ладно?

Вечером в Резиденцию рвались все: еще бы, Даггет так хорошо заплатил и Дому Иллюзий и Оборотням, что маргиналов пускали бесплатно. Это богачи смотрели шоу чуть ли не каждый день и, наверное, пресытились всем этим. Санада тоже был искушенным зрителем, а Мако призналась, что не любит голографии, но не прийти на номер Юки и обещанный зрелищный перфоманс Финта было бы глупо.

— Они в самом конце программы, — сказал Санада, встречая Мако на площади у Резиденции.

— Вишенку на торте запрятали поглубже?

Санада усмехнулся.

— В отличие от остальных, Финт никого не развлекает.

Даже подмастерья из увеселительных кварталов, живущие почти что впроголодь, постарались приодеться приличнее, чтобы богачи меньше разевали рты. Мако так и пришла в том же платье, хотя могла позволить себе одеться куда дороже, но она не чтила негласных правил этого мира. Санада для официальности накинул сверху хаори[6] и держался как истинный Министр.

— Надеюсь, мы не перед самой сценой, — сказала Мако, беря Санаду под руку. — Всегда держусь от инвесторов подальше, папы хватает.

— На балконе, — успокоил ее Санада. — У Рори нервное представление.

Десятиэтажная Резиденция Оборотней втиснулась между зданий, выстроенных по образцу и подобию архитектуры исторического центра Анконы. Сама Резиденция была верхом современности: посередине выступали балконы-пирамиды, весь первый этаж под небольшим углом уходил как бы внутрь, а композицию довершали неоновые вывески и прожектора у входа.

Театр Иллюзий занимал второй и третий этажи. Чтобы до него добраться, предстояло узреть по дороге все злачные места Резиденции и главную «достопримечательность» — курильни, в которых перед представлением набралось много народа. Каждый знал друг друга в лицо — до того тесен Бретоник-сити. Санада решил вести Мако к лестнице в виде ромбовидной спирали. Движение там было куда более оживленное, чем у лифтов.

Если кто-то в толпе звал Министра, он ограничивался вежливым приветствием. Знакомые артисты, окликавшие его, напротив — располагали к беседе, но не располагали временем. Когда Санада с Мако попали в зал, идти стало еще свободнее. Вдоль стен выстраивались двухъярусные балконы, зал был довольно просторен, свет — сильно приглушен, и дорожки между креслами подсвечивались синими огоньками. Санада придержал Мако за локоть, пропуская какую-то странную делегацию мужчин в дорогих костюмах, и озирался по сторонам, пока в поле зрения не попалась смутно знакомая женщина в ярко-бирюзовом жакете, с черными, слегка вьющимися волосами, забранными в хвост, и вишневой помадой на приоткрытых губах. Марли. Она тоже его заметила, стоя в широком проходе между передними и задними рядами, но подходить не стала, а только учтиво кивнула. Видимо, она кого-то ждала.

Попав на балкон, Санада перегнулся через перила, но Марли и след простыл. Зал стремительно наполнялся публикой, на балконах по большей части собирались маргиналы, а самые дальние семь рядов полностью принадлежали им. Странно, ведь Финт точно говорил, что Марли не придет, а с другой стороны — с чего он вообще это взял? Но раз не подошла, значит, она здесь не просто на шоу.

— А Рори твой прав был, — Мако дотронулась до его плеча и указала вниз. — Джейн не захотела пропускать праздник.

Леди Джейн, по традиции взволновав всех присутствующих, вошла в сопровождении двух мужчин и трех женщин в вечерних нарядах: если то были Тени или Надзор, они предпочли слиться с публикой. Джейн же сменила образ, облачившись в черное платье до пола из мягкой струящейся ткани. Заняла она, разумеется, один из столиков у сцены. Немного погодя к ней присоединился и Даггет: Санада не заметил, как он вошел, но узнал его орлиный профиль и зачесанные назад светлые волосы. Кто бы что ни болтал, а Даггет с Джейн завели возбужденную беседу и не скупились на улыбки, будто были знакомы сто лет.

— Начало им, конечно, понравится, — сощурившись, сказал Санада. — Расслабься и смотри — вот и все шоу. Посмотрим, придется ли им по зубам Рори Финт.

— А Юки как же?

— Танцы с холодным оружием? Эффектно, ничего не скажешь. Завораживает. Но Юки и вне театра великолепно управляется с кинжалами. Оборотни уже делают ставки, в кого следующим она швырнет веер.

Мако промолчала, словно ее не смутило то, что Юки, оказывается, не танцовщица, а убийца. Впрочем, убийц в Бретоник-сити чуть ли не половина от всего городка, и Мако это уж точно известно.

Санада исподтишка глянул на нее и обнаружил, что на самом деле ее отвлекло чье-то появление в зале. Она привстала с места. Он тоже переключил внимание на ряды и быстро нашел среди еще не рассевшихся зрителей ее отца Коруку. Его Министр не встречал с позапрошлой недели, как тот вручил ему на попечение драгоценную дочь и убрался восвояси. Коруку появился с сопровождением, но на сей раз Санада был уверен, что все мужчины вокруг него — Оборотни, он запомнил лица их всех. Мако заволновалась и уже собралась встать, но он успел дотянуться до правого подлокотника кресла и преградить ей таким образом путь.

— Тебе сейчас к отцу не нужно, — сказал Санада.

— Я с ним давно не виделась! — возразила она. — И долго еще не увижусь.

Он поймал ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Пожалуйста, — попросил он спокойно. — Если он отдал тебя мне, значит, у него не просто какие-то дела, а серьезные проблемы. Оборотни от него не отходят ни на шаг.

Они и вправду последовали за Коруку, когда тот пошел к столикам, в строгом порядке, как пилоты ведут свои машины за командиром. Мако все-таки уступила, но отцовское своенравие кипело в ее крови, и она злилась. Санада осторожно погладил ее по щеке и сжал ее ладонь: она снисходительно приняла это своеобразное извинение.

Наконец возня прекратилась, пустых кресел не осталось, а часы показывали, что Театру пора начинать. Санада не любил вступительных речей, сколь короткими бы их не делали. С их балкона столики были как на ладони, и он направил все внимание туда. Как и следовало ожидать, Даггет и Леди Джейн по-прежнему были поглощены друг другом, неслышно обсуждая какой-то очень волнительный для обоих вопрос. Не заинтересовались они сценой, когда артисты в фестивальных костюмах повторили свое полуденное шествие, а за ними появились первые голографии — а точнее, простейшие номера с лазерным шоу.

Их внимание — да и внимание Санады тоже — привлекла труппа Юки. Пока танцовщицы изображали вальяжную прогулку с веерами среди проекций цветущего сада, никто ни слова не обронил, а некоторые даже шеи повытягивали, словно боялись упустить что-то важное. Резкая барабанная дробь, красный свет — пять танцовщиц разом упали, поверженные невидимыми мечами, и особенно чувствительные зрители чуть было не попа́дали вслед за ними. Затем следовала сцена поединка — ведущий номер доверили Юки, ибо она владела искусством боя лучше других. Искусством. А не уличной сумбурностью. Позади Юки и ее мнимой противницы в ореоле люминесценции барабанщики неспешно били в тайко[7], а им аккомпанировал музыкант с сямисэном[8]. Движения дуэлянтов напоминали танец цапель, но танец не менее смертельный, чем ночные перестрелки в Резиденции. Со сцены исчезли всякие проекции, за исключением одной, что тут же превратилась в стальную клетку и заключила их в объятия. Когда они стали кружить друг против друга, в воздухе закрутились тэнгу-бо[9].

— После такого — уйти бы и долго переваривать, — Санада наклонился к уху Мако, когда трескучие аплодисменты стали затихать. — Вот только у нас еще Финт.

— Блестящие у тебя артисты, — Мако, кажется, была в полнейшем восторге.

— А-а! Представь теперь, как им приходится трансформировать навыки выживания в такие таланты. Даггет соображал, что создает.

Даггет, очевидно, был вне себя от удовольствия: с широкой белозубой улыбкой он вертел головой и пытался поймать выражения лиц всех почетных гостей за столиками. Леди Джейн тоже выглядела довольной. На душе у Санады царапался огромный зверь, который все сильнее жаждал крови, ведь скоро, после двадцатиминутного выступления карнавальной труппы, выйдет Рори Финт.

— Она все беспокоилась, а мистер Гор глаз с нее не сводил.

Санада с удивлением обнаружил, что в соседнее кресло опустилась Марли. К ней же подсел невысокий светловолосый мужчина с бородкой — похоже, тот, кого она ждала перед началом. Представления не последовало, и Санада решил, что ему и не нужно знать, кто это такой. Марли одарила его теплой улыбкой, будто просила прощения за свою таинственность, и, расправив юбку, положила руки на колени. Санада все продолжал сжимать ладонь Мако и непроизвольно сдавил ее еще. Та беспокойно смотрела на него, но хранила молчание.

— Рори сказал, ты пропала, — заговорил Санада. — Не выходишь на связь.

— Странствия по кибер-сетке отнимают много времени, ты знаешь, — нравоучительно заметила Марли. — Я пробыла в ней почти две недели.

— Две недели должны быть полезными.

— О, намного полезнее и интереснее, чем на предыдущем месте.

Санада сделал кислую физиономию.

— Что ж, выходит, ты две недели не просто висела в кибер-сетке, а умудрилась сбежать от Даггета?

— Мне нельзя здесь быть, — она опустила голову. — Даггет ищет очень тщательно.

— Тогда какого черта ты здесь, Марли?

— Я не могла обидеть Рори.

Уголки ее губ были все еще приподняты, и зверь Санады пугливо вжался в угол.

— Ты бы лучше побоялась его разозлить, — процедил Министр.

— Именно поэтому меня он не увидит сегодня. Передай ему привет.

Зал погрузился в полнейший мрак, даже огоньки в проходах не подавали признаков жизни. Последовали громкие и продолжительные аплодисменты, и лишь когда они стихли, над сценой воспарили белые перчатки — и ничего более. Руки сделали замысловатый жест и уже в следующее мгновение держали колоду карт, принявшись выполнять излюбленный фокусниками флориш «пружинка»[10], пока на очередном повторе карты вдруг замедлились и стали по одной разлетаться на острые осколки.

— Наша жизнь — что эти карты, — звучал голос, без сомнения принадлежавший Финту. — Тронь кто неумелый — и все рассыплется в прах.

Когда все карты исчезли, указательные и большие пальцы соединились, вытянули мерцающую полоску и положили ее туда, где должны были быть ноги Финта. Полоска зависла и вслед за ней зажглись еще несколько. Сначала появились лакированные ботинки — они спускались по появившейся лестнице — потом возник и сам Финт в черном костюме, цилиндре и с глумящимся миниатюрным рогатым чертиком в нагрудном кармане. Стекла черных же прямоугольных очков блеснули, и он спрыгнул со сцены, направившись к одному из столиков.

— Вот вы, господин, — обратился Финт к тучному мужчине в смокинге. — Вы застраховали свою тоненькую шкурку при въезде в Бретоник-сити?

Зал разразился хохотом, и полный господин гоготал громче всех, так что чертик зло скривился и спрятался за «бортиком» кармана, высунув только нос.

— Зря-я-я вы смеетесь, — поднял бровь Финт и тыкнул в его сторону белоснежным пальцем. — Глаза есть даже у кирпичей в переулках, и кто вам скажет, чьи они? Быть может, они принадлежат демонам, грызущим вашу душу?

Мужчина понемногу успокаивался, а за его спиной вырастало темное нечто: первыми у этой бесформенной массы прорезались круглые белые глаза, которыми оно напугало сидящих за столиками, потом наметился зубастый рот и выросли руки. Две руки впились коготками на длинных пальцах в плечи мужчине, другие две схватились за его волосы, а еще две влезли ему в спину. Сидевшие за тем же столиком отпрянули. Толстый господин, не заметивший поначалу ничего, резко обернулся, заставив монстра раствориться в прокуренном воздухе.

А Финта тем временем поглотил мрак. Откуда-то из глубины сцены донесся протяжный печальный свист окари́ны[11].

— Наконец мы собираемся здесь, — продолжал ныне бестелесный голос Финта. — Нам кажется, что Бретоник-сити — место, где дилетанты не внесут хаос в карточную колоду, потому что мы не зависим ни от кого, кроме себя самих. Звучит превосходно, не правда ли?

Высоко над сценой зажглась раскаленная добела искра, принявшись бегать по воздуху, как по полотну, вырисовывая тонкие серебристые линии, что с каждым мгновением приобретали знакомые формы. Балконы-пирамиды, вывески, смотровая площадка и матовое стекло стен. Резиденция в миниатюре. На месте стеклянных разъезжающихся дверей почему-то образовалась самая обычная, старая, деревянная, которую и открыл Финт. Только, кроме его белых перчаток, ничего не было видно.

— Найти зрелища не составляет труда. Они все здесь, смотрите! В Театре Иллюзий. — Руки сжались в кулаки, остался лишь указательный палец правой, который медленно обводил пространство зала. — Своими талантами мы заманили за эти столики даже элиту, почетнейших гостей. Но помните, что я говорил? Глаза есть и у кирпичей. Знаете, сколько здесь кирпичей? Бретоник-сити — истинный шедевр, построенный на воде! Это стык множества эпох, культур и всего разнообразия человеческого общества.

Проекция здания, в котором они сейчас сидели, начала преобразовываться. Стеклянные сегменты стен отваливались и стремительно падали, рассыпая невообразимо натуральные осколки, но вместо треска звучал низкий гул барабанов. На месте брешей выстраивались кирпичики, балконы менялись на обычные и крыша из плоской превращалась в мансардную. Резиденция стала штаб-квартирой Надзора, но на этом трансформации не закончились, и проекция поочередно изображала то один, то другой дом Бретоник-сити. Архитектура от ар-деко до хай-тек.

— Где те мастера, что создавали город? — спросите вы. Возможно, застряли вон там, на галерке.

В ответ с задних рядов засвистели, закричали, зааплодировали.

— Или мастера, что поражают вас богатством красок в этом зале? Возможно, прячутся за тем занавесом.

Занавеса на сцене никогда не существовало, но мастеру голографий он был ни к чему, когда тот властен создать что угодно. И красный занавес действительно возник из ниоткуда, скрыв за собой неостановимые превращения проекции. Потом погас и он. Разведенные в стороны руки Финта и ничего лишнего.

— Глаза есть даже там, где вы их не ждете найти. Мы смотрим на вас — создателей этого хрупкого мира — с собачьей преданностью. Ваши взгляды обращены друг на друга. Какое дело вам до слабостей маргиналов? Такое же, как нам до ваших. Но мы видим демонов, которые питаются нашей плотью, а не вашей.

Под ногами у Финта зажегся голубой прожектор: мастер голографий восседал на барном стуле уже в белом костюме, по которому ползали черные, словно в мазуте измазанные руки. В его перчатках материализовалась тонкая трость с простым шаром-набалдашником, коим он указал за спину, где подергивались помехами дымящиеся руины Резиденции Оборотней.

— Поэтому Финт выступает последним? — спросила Санаду Мако. — Наши инвесторы не любят, когда им кто-то намекает, что они делают что-то не так.

— Даггет прислушается, — помотал головой тот. — Но вот Леди Джейн…

— Мастера прячутся от них до тех пор, — Финт заговорил громче, — пока есть, где прятаться. Отберите у них эту возможность, и во что они превратятся? В хищников?

Финт выставил вперед правую ладонь чашечкой, и в нее по предплечью вполз желтый питон с покрытыми синеватой в отблесках от прожектора пленкой глазами.

— Или растерзанных жертв?

С этими словами он перехватил змею чуть ниже головы и отшвырнул ее от себя на авансцену. Проекция вспыхнула ярким огнем, сгорев до кучки серого пепла. Финт дважды хлопнул в ладони и опять предался мраку весь, кроме перчаток, что теперь сжимали коробок. Тут же зажглась каминная спичка: он поднес ее к стеклам очков, словно силясь прочесть в ее раскаленной головке какое-то послание, а потом швырнул за спину, к деревянной двери восстановившейся Резиденции. Дверь объяло пламенем, который гулял и внутри, выплясывая дьявольский танец за стеклами. Над плоской крышей — смотровой площадкой нависало темное безглавое нечто, и его появление сопровождала тяжелая духовая музыка…

Дождалась ли Марли конца представления или сорвалась раньше, а Санада не заметил ее исчезновения, как недосчитался и ее спутника. Зал объяло нервное возбуждение, маргиналы вдохновленно шумели и создавали толкучку у выхода, а богачи не торопились расходиться, пока стихия не уляжется. Санада высмотрел изрядно притихших и утомленных Даггета, Леди Джейн и внезапно присоединившегося к ним Коруку. Можно было смело заявить, что задумка Финта не прошла даром. Правда, впечатлил он даже тех, кого не собирался впечатлять.

— Мне надо за кулисы, — оповестил Мако Министр. — Предупредить Рори.

— Это и была та его подруга, да? — догадалась Мако. — Марли. Не задержалась она тут.

— На ее месте я бы и не совался в Резиденцию. С другой стороны, пришла-то она не одна, стало быть, ее ни Финт, ни его выкрутасы не интересовали.

— Она пришла из-за Джейн?

— Это вряд ли. Даггет важнее.

Спуститься с балкона представилось возможным через двадцать минут, когда поток наконец-то схлынул. Санада повел Мако с собой, опасаясь, что она не забыла о присутствии здесь отца, но она и не возражала, прикидываясь наивной девочкой, не понимающей его опасений.

— Марли порвала с Даггетом? — переспросила Юки, когда Санада нашел их гримерки. — Дайте мне сердечных таблеток срочно!

— Следовало ожидать, — Финт, развалившись в кресле, устроил ноги на столике перед зеркалом и нещадно дымил крепким табаком.

Крыша стеклянного балкона была отведена до упора, и ночной суховей носился по гримерке, закручивая клубы дыма, как художник-абстракционист.

— А тот, кто пришел с ней, — это Ридель.

— Собственной персоной, а? — невесело усмехнулся Санада, крутя в руках Финтову трость.

— Это Леди Джейн их привлекла? — предположила Юки.

— Они, может, за ней в Европе набегались, — ответил Министр. — Тандем с Даггетом, вот что их привлекло. Как думаешь, Финт, какие планы у наших маленьких шпионов после встречи с Даггетом и Леди?

— Даже представить сложно. Вот так! — он хлопнул по подлокотнику. — Выпендриваешься тут, доказываешь Даггету и всей этой плантации кошельков, что без театра иллюзионистские штучки придется использовать для беспорядков в кварталах, а тут… заявляется, значит.

— А она сидела рядом со мной, черт!

— Не скрутишь же ее на глазах досточтимой публики? Да и совесть не позволит, друзья как-никак. Разыщу ее, начну поиски сегодня же.

— Черепушкой стукнулся? — саркастично спросил Санада. — Ее компания тебя не отпугивает, кажется.

— Некогда нам пугаться, — примирительно сказала Юки. — Ты, Министр, возвращайся к себе, мало ли что у Оборотней выведаешь.

— И девочку свою не забудь подобрать, куда она там слиняла, — добавил Финт.

Санада вдруг с досадой понял, что Мако в гримерке действительно нет, хотя пару минут назад он точно видел ее рядом с проекцией желтого питона рядом с выходом на балкон. Он понадеялся, что она все же помчалась не за отцом. Иначе им обоим несдобровать.

— Умница, а? — издал мерзкий смешок Финт. — Бдительность самого Министра усыпила. Вот что значит — поддаваться симпатиям.

— Гуляй, — зло бросил тот. — Пистолет и дробовик на прежнем месте.

Переполненный яростью, Санада покинул гримерку, не заметив, как за ним пошли двое артистов из труппы Юки. Всегда вооруженные, всегда на страже его драгоценной головы.

Праздник в Бретоник-сити никогда не мог быть праздником в полной мере.

В Бретоник-сити все было недолговечно.

[1] Здесь: холодный ветер Адриатики.

[2] Итальянский город-порт.

[3] Финт — итальянское имя, а также слово итальянского же происхождения, обозначающее уловку, обманное движение.

[4] Традиционное японское блюдо из вареного риса, обычно слепленного в форме треугольника, с начинкой из рыбы, мяса или других ингредиентов.

[5] Настольная игра, суть которой состоит в постройке башенки из деревянных брусков посредством вытаскивания брусков из других этажей.

[6] Японская традиционная верхняя одежда.

[7] Большое семейство японских барабанов.

[8] Японский трехструнный аналог лютни.

[9] Разновидность самурайской боевой маски мэмпо. Изображает демона тэнгу (считается, что одна из его ипостасей — ямабуси тэнгу или демон ночи — является покровителем ниндзя).

[10] Способ манипуляции с игральными картами, при котором карты перелетают из одной руки в другую.

[11] Свистулька.