С точки зрения Млечного Пути (гет)

Столб пыли, поднявшийся вокруг, почему-то напомнил ему россыпь звёзд на чистом ночном небе, но долго думать об этом не пришлось — в сознание постепенно начали врываться посторонние звуки: смех, громкие голоса ребят и тихий, почти ласковый голос Грейнджер, которая что-то взволнованно спрашивала.

Хорошенько же ему досталось.

Он лежал на спине, отброшенный метким заклятием Гермионы, и вяло думал, что они с Роном заслужили несколько порций какой-нибудь гадости в еду. Его младший брат, с позором проиграв девчонке, — да ещё кому, самой зазнайке-Грейнджер, — просто вынудил его потребовать реванш, дабы защитить имя Уизли, но Грейнджер, как обычно, — раздери её Моргана, — нарушила все его планы.

— Всё в порядке, Фред?

— Всё в порядке, Фред? — передразнил он её голос у себя в голове, сдувая пыль с кончика носа и открывая глаза. Пыль закружилась, завертелась и взвилась вверх, словно дым повалил из трубы, а лицо Гермионы, обрамлённое кудрями, оказалось очень близко к нему. Она зажмурилась от пыли, слегка приоткрыла глаза и Фред увидел своё отражение: царапина на щеке, из которой начали проступать капельки крови, взъерошенные брови, — Фред никогда не признается, а Джордж никогда не сдаст, но каждое утро он долго и кропотливо укладывает каждую волосинку, — ужасно расширенные зрачки и помятый вид. Побеждённый вид.

Гермиона приблизилась ещё ближе, пытаясь рассмотреть царапину на его щеке, но Фред резко отвернулся: ему показалось, что она заглядывает ему в глаза, а долгие зрительные контакты с Грейнджер ещё никому не приносили пользы. Вспомнить хотя бы Рона, после этого в нём появляется усердие, стремление к учёбе и пропадает пыл к приключениям, присущий всем Уизли.

— Я поддался девушке и теперь пожинаю плоды в виде огромной шишки на затылке, — он вздохнул. Волосы Гермионы начали щекотать ему щеку, Фред почему-то вспомнил, как этим летом Грейнджер готовила пирог в Норе, она была вся в муке и казалась жутко растрёпанной. Пирог подгорел, получилось скорее большое печенье, но он смилостивился, потому что ему показалось, что она вот-вот расплачется, отрезал — еле отломал — себе просто огромный кусок, укусил, улыбнулся и отправился дожёвывать к себе. Вытащив несколько волос изо рта, он чувствовал себя настоящим героем, ведь ему удалось принять почти весь удар на себя. Пиршество с ним разделили только Рон и Гарри, и Фред ликовал: остальные члены семьи не пострадали.

— Быть джентльменом в наше время — крайне непосильный труд.

Грейнджер как-то натянуто улыбнулась — похоже, её действительно волновало состояние его здоровья — и хотела было помочь ему встать, но он только отмахнулся — принимать подачки от зазнайки, увольте — и резко сел, от чего голова разболелась просто ужасно — он даже зажмурился.

— Я отведу тебя в больничное крыло, — утвердительно увещевала Грейнджер, пока он пытался собраться с мыслями и прилагал все усилия, чтобы мозг не вытек у него из носа. Она взяла его за руку, помогая встать на ноги. Её руки оказались ледяными, было такое чувство, словно он окунул ладонь в холодную воду. Это открытие настолько поразило его, что он на долю секунды засомневался в том, что может судить о Грейнджер как о человеке, которого знает. А она, тем временем, помогла ему подняться, и уже двинулась с ним под руку в крыло. Тогда он увидел этот взгляд Рона, и в нём буквально что-то перевернулось.

В последний раз Рон смотрел на него так несколько лет назад, когда Фред забрал у него метлу, потому что его собственная сломалась. Он не хотел обижать брата, но соседские мальчишки затеяли турнир, и он не мог оставить Джорджа с ними один на один. Турнир они проиграли, Фред сломал себе ногу и после этого ещё несколько недель над ним смеялись и подкалывали. Рон одарил его этим взглядом, когда всё узнал. Просто посмотрел, забрал метлу и ушёл.

— Вот видишь, — говорил его взгляд, — ты перестарался. Зазнался.

— Отстань, Грейнджер, — он сделал шаг назад, пошатнулся и подумал, что сейчас снова примет лежачее положение, как за его спиной вырос Джордж, и Фред мысленно обнял брата. — И без тебя тошно.

В её глазах вспыхнула обида, и Фред уже хотел извиниться, но ухмыляющийся Рон появился рядом, и всю его добродетель как ветром сдуло.

Эта чёртова зазнайка всегда всё портила — стоит вспомнить недавнюю тайную ночную вылазку в Хогсмид, когда их вдруг задержала Макгонагалл, и после — пылающие справедливостью глаза Грейнджер, которая убеждала их в том, что, мол, Амбридж с них три шкуры — и все баллы — сдерёт, стоит ей об этом прознать. А она бы прознала, он был уверен. Или её спокойный, нравоучительный тон, когда она застала его и Маргарет в нише, сразу за картиной с пьяным рыцарем. Он был уверен, что никто не знал об этом месте, но они или слишком громко целовались, или Грейнджер научилась находить его по запаху — другого объяснения он не видел. С Маргарет он разошёлся сразу через несколько дней, та рыдала и постоянно просила объяснить причину разрыва, а Грейнджер просто за завтраком сказала, что он порядочная свинья, и продолжила дальше дожёвывать свою кашу. На минутку ему даже стало гадко, но потом он только разозлился пуще прежнего — чего это она сует свой нос не в свои дела?

— Уйди с дороги, Грейнджер, — спокойно сказал Фред, когда они с братом сделали несколько шагов к выходу.

С каждым шагом, который отдавался болью под рёбрами, он чувствовал, как в нём собирается злость. Почему-то в голове начали всплывать все случаи, когда Гермиона лезла в его жизнь, поучала и ходила вокруг с видом самой умной в мире барышни. Ему даже захотелось создать что-то вроде ордена борцов за справедливость, которые могли бы ставить на место всех зазнаек и заучек, тогда мир стал бы проще, люди — добрее. Ведь когда никто не лезет в твои дела и не мешает жить, жизнь налаживается. Всё было бы как-то проще.

Ладно, думал Фред, возможно до ордена эта затея и не дотягивает, но сделать жизнь лучше — хотя бы свою — было просто необходимо. Возможно, напугать Гермиону чем-то, от чего она больше никогда не захочет даже приближаться к нему, или устроить что-то такое, после чего она поймёт, где ей самое место.

В библиотеке. Желательно, в самом дальнем углу.

Постепенно мысли выстраивались в ряд, образуя пазл. Он ещё не знал, какая картинка сформируется в итоге, но точно знал — Годрик его раздери, — он был уверен, что теперь-то уж точно Уизли не останутся в долгу и отплатят Грейнджер той же монетой.

Сладкой монетой публичного унижения.

Стоило Фреду с Джорджем удалиться, Грейнджер, тихо вздохнув, прошептала себе под нос:

— Гермиона, — она грустно смотрела на закрывшуюся за близнецами дверь, — меня зовут Гермиона.

* * *

Противная настойка жгла горло, но Фред даже не зажмурился. Его мысли, словно рой бешеных мух, бились о стенки черепа, заставляя его думать.

Лихорадочно и как-то странно.

Сотни неподходящих идей крутились у него в голове — начиная от блевательного батончика и заканчивая приворотным зельем, — но он понимал, что это всё как-то слишком...

просто.

Предсказуемо.

Он сразу представил Грейнджер, её торжествующую улыбку и глаза, которые будут сверкать, как два камушка, смотря на него снисходительно.

Как на нашкодившего ребенка.

Что бы он ни придумал, этого будет недостаточно, потому что он знал — Грейнджер умная, пронырливая и хитрая, она сможет быстро раскусить его план, если он будет хотя бы средней тяжести, и, возможно, поломает голову несколько дней, если это будет что-то потяжелее. Она хорошо дружит с Джинни, а Джинни досконально знает его, все его повадки и затеи, что будет значительно мешать. Фред даже не допустил мысли, что сестра может оказаться на его стороне, если разыграется война, потому что она девчонка, а девчонки всегда поддерживают своих.

Нужен был взгляд со стороны. Кто-то, кто мог бы подсказать ему идею, подкинуть одно маленькое полено, а Фред уж точно постарается, чтобы разгорелся самый настоящий костёр.

Мадам Помфри одобрительно кивнула головой, когда он отставил пустой стакан с лечебным зельем и встал на ноги, чувствуя себя намного лучше.

— Ничего страшного не случилось, просто сильный ушиб, — мадам Помфри улыбнулась ему материнской улыбкой, — хорошо, что Гермиона вчера приготовила это снадобье. Она переживала, что его не осталось, и сама попросила помочь приготовить его. Девочка переживает за всех нас в эти тяжёлые времена.

Фред только фыркнул. Конечно. Грейнджер всегда переживает за всех и вся, ей же важно показать, что она мать-добродетель, что она лучшая во всём и всегда. Отвратительно правильная и порядочная, настолько, что даже зубы сводит, вот если бы...

Бинго!

— Я знаю это выражение лица. Что-то уже придумал? — невинно поинтересовался Джордж, а Фред только сверкнул глазами, загадочно улыбаясь. Обычно после такой улыбки они либо оказывались на отработке, либо теряли баллы, либо прятались в сарае от маман. — О, нет, — выдохнул брат, — нет, Фред. Я не буду отскребать твою тушку с пола, когда Гермиона разделается с тобой.

Фред невозмутимо приподнял брови, и Джордж ослепительно улыбнулся.

* * *

— Грязнокровочка моя!

Гермиона подавилась соком. Она начала кашлять, из глаз полились слёзы, она покраснела и подумала, что вот-вот умрёт. Гарри принялся хлопать её по спине, а у Гермионы даже не было возможности стукнуть его чем-то тяжёлым, этот абсолютно маггловский метод не лучший помощник в таких делах. Обычное заклинание всасывания могло мигом решить проблему, но друзья либо хотели её смерти, либо были приличными неучами.

И в этом вопросе Гермиона надеялась, что они всё-таки хотели её смерти.

— М-да, — Фред стоял, заглядывая за массивную дубовую дверь, которая вела в больничное крыло и не решался войти.

Он подложил Малфою в еду усовершенствованное любовное зелье, которое слегка меняло мировоззрение. Человек начинал ненавидеть своих друзей и испытывать положительные эмоции относительно своих врагов. Зелье ещё не было протестировано, так что результат оказался неожиданностью. Мало того, что эффект длился всего пятнадцать минут, так ещё и оказался не таким сильным, как планировалось. Драко всё так же терпеть не мог Грейнджер, просто зелье не давало ему выказывать ненависть в грубой форме. Не то, чтобы Уизли оказался полностью недоволен результатом, просто он надеялся причинить Грейнджер раны душевные, а не физические, ведь в итоге она оказалась на попечении мадам Помфри, потому что подавилась соком, а из-за нехватки воздуха потеряла сознание.

На такое он даже не рассчитывал.

Это всё-таки можно было назвать провалом, он давал этой операции три балла из возможных десяти, а такое случалось в последний раз, когда ему было шесть, и он дал Перси конфету, которую на самом деле слепил из земли в огороде.

Больше его беспокоила мысль, что Грейнджер, конечно же, сразу поймёт, что к чему, а отличница и лучшая ученица Хогвартса не привыкла получать тройки, месть будет страшнее, хитрее, и он вряд ли сможет от неё увернуться.

— Это было просто у-жас-но у-ни-зи-тель-но, — протянул Джордж, — просто не представляю, как Гермиона теперь вообще сможет выходить из своей комнаты!

Джордж громко заржал, стукнул брата по спине и открыл дверь, за которой прятался Фред.

Раскрытие так быстро не входило в его планы, и не успел он растеряться, как что-то прилетело ему в лоб, и он потерял сознание.

— Живой? — кто-то резко прыгнул к нему на кровать, а потом что-то лёгкое ударило его по подбородку.

Над ним нависала Джинни, её косички ещё несколько раз стукнули Фреда по лицу и успокоились.

— Извини, — широко улыбнулась Джинни, — я думала, это Малфой, он уже заходил несколько раз, грозясь всё рассказать отцу. Решил, что Гермиона хотела его приворожить, и у неё просто не получилось любовное зелье. Я и прикинула, что только он мог прятаться под дверью и подслушивать.

Она виновато опустила глаза и показала на тумбочку, на которой лежал отвратительного жёлтого цвета увесистый кирпич.

— Метко.

Джинни зарделась, а Фред вдруг понял, что никакой это не кирпич, а — Мерлин его спаси — книга!

Ужасная книга с одним глазом, в точности как у Грюма, который мигал и подозрительно посматривал на цветы в вазе. "Самые омерзительные зелья", книга, которую Фред держал в руках лишь единожды, по долгу службы, когда черпал знания для своих разработок и тогда же пообещал себе, что больше её в руки он не возьмёт. В ней он не нашёл ничего полезного, зато наткнулся на такие ужасные рецепты, что волосы по всему телу вставали дыбом. Во время приготовления одного такого зелья нужно было принести в жертву любое способное мыслить живое существо, и автор книги ненавязчиво рекомендовал именно единорога, а после описывал, что необходимо сделать с бедным животным.

И что же ему теперь ожидать от Грейнджер, если она читает такие книги?

Фред покосился на соседнюю койку, на которой сидела Гермиона. Она сложила ноги по-турецки, углубилась в книгу и полностью игнорировала его присутствие. Пару раз её взгляд мазнул по лежащей на тумбочке книге, когда та начинала особенно бурно себя вести: вибрировала и подмигивала с таким усердием, что Фред всерьёз испугался, не вывалится ли у той глаз.

Решив, что надо будет обязательно спросить у Грюма про глаз, он всё-таки решился привлечь к себе внимание Грейнджер. Правда, только после того, как та убрала "Самые омерзительные зелья" в сумку.

— Что же, Грейнджер, — она слегка опустила книгу, и Фред увидел, как побелели её пальцы, — я и не думал, что ты такая... Сердцеедка.

— Что же, Уизли, — Гермиона отложила книгу в строну, а Фред постарался скрыть своё удивление. На обложке порхали три снитча, они менялись местами, сталкивались и вообще устраивали жуткую неразбериху. Когда-то в детстве он довольно часто читал её перед сном, — я и не думала, что ты такой кретин. Если тебе не хватило ума правильно сварить какую-то амортенцию, то мог хотя бы заказать флакончик в лавке мадам Паддифут, или, на худой конец, украсть у Снейпа. Тем более, — она повела плечом, — неужели ты снова опустился до любовных снадобий? Я думала, это осталось в прошлом. Примерно на третьем курсе, если быть точнее.

Удар пришёлся как раз ниже пояса.

Фред покраснел и отвернулся.

Ему было тринадцать лет, он уже считал себя самым настоящим мужчиной, — подумать только, у него уже тогда росли усы и прочая растительность на теле! — он начал пользоваться одеколоном и бриться, а так же твёрдо решил завести себе девчонку. Но для начала ему была нужна популярность, не только та, что уже была у него на тот момент, а что-то крупное и феерическое, после чего кто угодно согласился бы быть с ним. И он сварил амортенцию. Это было сложно и довольно кропотливо, но казалось проще, ведь украсть всё необходимое у было Снейпа легче, чем просить денег у родителей, которые и так едва сводили концы с концами.

Фред не собирался тратить всё на одну девчонку, так что он поступил, как ему казалось, умнее, — и уже за завтраком Фред, Джордж и Ли за разными столами любезно наливали дамам сок в бокалы.

Вроде немного, всего несколько капель на каждую, но эффект оказался куда ужаснее, чем кто-либо мог себе вообразить. Мало того, что несколько часов после этого все они гонялись за ним и вешались по всему замку, но ещё и случился один неприятный конфуз.

Фред всё-таки решил, что девчонки даже под действием зелья остаются девчонками и уж точно не сунутся в мужской туалет. У третьего курса были зелья, все надышались каких-то испарений, когда Джордж случайно разбил котел, но действие амортенции вместе с зельем "Смеха до колик" оказалось непредсказуемым. В итоге все, кого им удалось напоить, пробрались в мужской туалет, разнесли кабинку, в которой сидел Фред, начали цепляться за него, рвать его одежду, а потом вообще сорвали кран, так что на них хлынула канализация. При этом все девчонки ужасно громко и страшно хохотали. Именно с такой процессией он вернулся в гостиную, закрылся в комнате, и не выходил оттуда до вечера, пока точно не убедился, что действие зелья спало.

После этого он действительно стал популярнее, даже сильнее, чем он рассчитывал, только ещё пару месяцев, когда какая-то девушка начинала громко смеяться, он отпрыгивал от неё, как сумасшедший. Ещё через полгода он просто слегка дёргался, а после лета это вообще прошло.

— Так что, Фредерик Уизли, впредь не стоит опускаться ещё ниже, ведь каждый раз я думаю, что это и так самое дно.

— Да иди ты, зато с оборотным зельем у тебя нет проблем.

Фред знал, что говорить так попросту несправедливо, Грейнджер умудрилась сварить столь сложное варево на втором курсе, причём успешно для Гарри и Рона. Но он знал, просто потому, что Рон проболтался, что для Гермионы любое поражение наносит непоправимый ущерб, а то, как она обросла шерстью и потом отхаркивала комки ещё пару месяцев после, надолго осталось её позором.

Джинни удивлённо посмотрела на Гермиону, открыв рот. Потом перевела взгляд на Фреда, хотела было рассмеяться, но увидела, что тот серьёзен, как никогда.

Фред видел, что задел её. Она дернулась, когда он говорил, а потом посмотрела на него, как на жука.

— Я хотела помочь всем ученикам школы спастись от василиска, — Фреду почему-то сразу же стало жутко стыдно, — а ты всего лишь стремился накормить своё раздувшееся эго.

Гермиона встала, закинула сумку на плечо и уже у выхода из крыла бросила ему в спину:

— Надеюсь, оно скоро у тебя лопнет.

И Фред вдруг понял, что она приложит для этого все усилия.