А вот и Поттеры (джен)

Мистер Джордж Эванс был очень терпеливым человеком. Даже будучи ребенком, он единственный из троих братьев мог выдержать рождественское выступление королевы, прежде чем открыть подарки. Обычно он вел себя спокойно и сдержанно, крайне редко испытывая ярость из-за чего-либо. Наверно, поэтому ему удалось сохранить густую гриву волос в свои пятьдесят с лишним (хоть она и превратилась из рыжей в седую, когда ему было около тридцати).

Он был высоким худощавым мужчиной, носил очки для чтения, курил трубку, и, казалось, всегда был с газетой. Больше всего он любил кроссворды, иногда — поиграть в эту странную игру "судоку", а изредка он даже читал, что же все-таки происходит в мире.

День перед встречей был очень солнечным. Джордж сидел на скамейке в саду на заднем дворе возле клумбы с петуниями и лилиями (пришлось посадить оба вида цветов, иначе это выглядело бы, будто у него есть любимица), как обычно читая утреннюю газету посредством просмотра заголовков и разглядывания картинок.

«4 мая 1979 года — Консервативная партия победила на выборах, Англия получила своего первого премьер-министра — женщину».

Она выглядела суровой, эта новая женщина—премьер-министр. Джордж даже сказал жене:

— Джеральдин, тебе не кажется, что эта женщина выглядит суровой?

Миссис Эванс, которая рассаживала незабудки с другой стороны сада, взглянула на газету, которую держал муж.

— Да, полагаю, что выглядит, — ответила она, не задумываясь.

Премьер-министр практически напомнила Джорджу его собственную мать, даже несмотря на то, что новоиспеченная премьер-министр была значительно моложе. Резкие черты лица, решительные глаза и вид человека, которому не стоит переходить дорогу. Бабушка Эванс (ее называли так с тех пор, как почти тридцать лет назад у ее старшего сына Гарольда родился ее первый внук) должна была прибыть в дом Эвансов в шесть часов вечера и остаться у них на две недели. В летние месяцы она посещала семьи своих троих сыновей — теперь была очередь Джорджа.

* * *

Джеральдин, которая не обладала таким же терпением и спокойствием, как ее муж, носилась по дому, совершая все необходимые приготовления к приезду бабушки Эванс. Она поменяла простыни на всех кроватях в доме, даже на тех, что пустовали с тех пор, как Лили и Петуния съехали от родителей. Она убрала дом сверху донизу, вычистила шампунем ковры, вымыла окна и даже заставила Джорджа перекрасить кухню. Джеральдин необходима была уверенность в том, что бабушке Эванс не к чему будет придраться и не за что покритиковать невестку.

Наконец, когда дом был таким чистым, как никогда, Джеральдин вышла в сад и занялась работой, которую любила больше всего. Джордж, тем не менее, заметил, что жена слишком торопилась, превращая садоводство из хобби в повседневность. Он хотел сказать ей, чтобы она успокоилась, что его матери будет наплевать, как выглядит их сад, но он не любил врать жене.

Когда зазвонил телефон, Джордж тактично решил ответить сам, дабы не беспокоить и без того паникующую супругу. Поднимая трубку, он еще не успел договорить «Алло», как голос по ту сторону телефона уже начал болтать:

— Отец, — деловито обратилась к нему старшая дочь Петуния, — в котором часу приезжает бабушка Эванс?

— Здравствуй, Петуния, дорогая, — Джордж наконец смог вставить пару слов, чтобы поприветствовать дочь. — Как ты?

— Я в порядке, — ответила Петуния. — Вернон получил новую работу в «Граннингс», знаешь ли. Очевидно, что они будут платить ему больше, а это очень хорошо, поскольку мы надеемся купить дом как можно скорее — квартира слишком мала, если мы хотим иметь детей.

Петуния жила в лондонской квартирке со своим женихом Верноном и в свои двадцать четыре года имела очень рассудительную голову на плечах. Джордж ни капельки не волновался за нее и был счастлив услышать, что она хочет осесть на месте и завести детей.

— Так когда приезжает бабушка? — давила Петуния, приближаясь к цели разговора.

— Я забираю ее со станции в шесть часов, — ответил Джордж.

— В шесть — отлично. Мы с Верноном, возможно, придем на ужин завтра, ладно?

Джордж заверил дочь, что все в порядке и что им всегда в радость увидеть ее. Положив трубку, он едва успел задаться вопросом, как сообщить его уже и так нервничающей жене о том, что ей придется готовить на пятерых, как эти мысли были выброшены из головы еще одним звонком.

— Привет, пап! — на том конце провода раздался более радостный, чем предыдущий, голос его младшей дочки Лили. Она тоже была рассудительной, но более игривой и импульсивной, чем ее старшая сестра.

— Лили, как ты, детка?

— У меня все отлично, пап! — воскликнула она радостно. — Ты никогда не угадаешь, что произошло!

Нехорошо. Джордж прямо чувствовал это.

— Я выхожу замуж! — выкрикнула Лили.

Джордж практически выронил трубку.

Его девочка, его Лили, выходит замуж за парня, которого он даже не знает. И это в девятнадцать-то лет!

Да, это определенно нехорошо.

— Ты не могла бы еще раз повторить? — поперхнулся Джордж.

— Джеймс сделал мне предложение! Я сто раз тебе о нем рассказывала, мне очень жаль, что вам до сих пор не удалось увидеться...

Да, Джордж слышал о Джеймсе Поттере. На самом деле, он слышал о нем с тех пор, как Лили стукнуло одиннадцать. Лили, в отличие от других членов семьи, была ведьмой и училась в Хогвартсе — школе магии и волшебства. Каждое Рождество и каждое лето она приезжала домой, привозя с собой очаровательные волшебные вещички и странные зелья, которые, на самом деле, очень интересовали Джорджа. Однако, она также возвращалась домой с жалобами на одного мальчика, который превращал ее жизнь в ад — Джеймса Поттера. Он был «задирой», «грубияном», «идиотом, влюбленным только в себя». А потом, на седьмом курсе во время рождественских каникул, она вернулась с новостью, что влюбилась в этого задиристого грубияна.

Джордж не был рад тогда.

Он был еще менее рад, когда Лили объявила, что переезжает к своей подруге, Мари, которая жила очень близко к мальчишке Поттеру.

-...поэтому я подумала, может, Джеймс и я придем на ужин завтра, и вы наконец познакомитесь! — воодушевленно завершила Лили.

— Ну, хорошо, — опомнился Джордж.

— Ничего, если Джеймс привезет с собой семью? Я бы хотела, чтобы вы все пообщались, — добавила Лили.

— Д-да, пусть привозит, — ответил Джордж.

Когда разговор был окончен, и Джордж положил трубку, ему понадобилось присесть на пару минут на кухонный стол и сделать дыхательные упражнения, которые он когда-то видел по телевизору. Его маленькая девочка выходит замуж! И он ничего не мог сделать, чтобы изменить это — Лили была своевольной, и если что-то вбила себе в голову, то никто не мог ее остановить. Итак, пришло время познакомиться с Поттерами.

Это означало, что Джордж должен сообщить Джеральдин новость о том, что ей придется готовить ужин для еще четверых человек.

* * *

Бабушка Эванс была не в настроении, когда Джордж забирал ее с железнодорожной станции. Не то чтобы она когда-нибудь бывала в настроении, но сегодня она была особенно недовольна. Тот «анорексичный» контролер был «необразованным как навоз», да и поезд ехал слишком быстро.

— Что, если бы корова забрела на пути? — ныла бабушка своим старческим голосом — тем, который звучал, будто она проглотила лягушку — пока Джордж вез ее со станции. — Поезд не смог бы остановиться вовремя! У бедной скотины просто не было бы шанса, не так ли?

Да, Джордж считал, что у бедной скотины не было бы шанса, но если корова настолько тупа, что гуляла за пределами своего поля, да еще и на железнодорожных путях, то, вероятно, она заслуживает, чтобы в нее врезались.

Джеральдин была в истерике к моменту прибытия Джорджа и бабушки Эванс. Дом, по мнению Джорджа, был абсолютно чистым, хотя он был уверен, что его мать найдет, к чему придраться. Джеральдин уже вовсю готовилась к надвигающейся встрече с родителями их будущего зятя, и Джордж мог только надеяться, что им нравится ростбиф, потому что два куска мяса уже были заготовлены, а три яблочных пирога -

и вовсе готовы.

— Джеральдин, — поприветствовала бабушка Эванс свою невестку, — я слышала, ты разрешила Лили выйти замуж.

Конечно, это была вина Джеральдин, что Лили собралась замуж за какого-то случайного парня, которого они ни разу не видели. Господи прости, если бы это была вина драгоценного Джорджа или хотя бы Лили. Нет. Во всем, что было не так, была повинна Джеральдин. Голод, война, убийство, экономический спад, что угодно — по мнению бабушки Эванс, это была вина Джеральдин.

Старое и морщинистое лицо восьмидесятишестилетней женщины выглядело так же, как тогда, когда Джеральдин впервые ее встретила почти двадцать семь лет назад. Она совсем не изменилась — до сих пор носила те же безразмерные очки, одежду фиолетового цвета, и у нее были такие же седые пушистые волосы, в беспорядке торчавшие с разных сторон ее головы. И, самое главное, она по-прежнему оставалась старой летучей мышью, которая критиковала всех вокруг.

Джордж задумался, что еще было неясно, как она отреагирует на встречу с этим Джеймсом Поттером.

* * *

На следующий день Петуния и Вернон прибыли строго в полдень. Вернон, очень крупный парень, был в синем костюме, а его волосы были зачесаны на одну сторону. Он был почтенным мужчиной, этот Вернон, хотя Джордж и не мог отделаться от ощущения, что он скучный, как обычный карандаш.

Петуния, одетая в розовую юбку до колен и белую блузку, помогала матери готовить ужин. Джеральдин была взвинчена еще больше, чем вчера. Бабушка Эванс сидела в кресле в гостиной, держала в руках свою тростью для ходьбы и допрашивала Вернона Дурсли.

— Так чем ты там занимаешься, Вернон? — прокричала бабушка Эванс, указывая на него тростью. Она все время кричала из-за своей частичной глухоты.

— Я работаю в компании, которая производит дрели...

— Громче! — проорала бабушка.

— Буровая компания, мама! — громко сказал Джордж, вклиниваясь в разговор и отмечая, какое облегчение от этого испытал Вернон.

— Дрели?

— Да, приносят неплохой доход...

— Полагаю, приносят неплохой доход! — бабушка Эванс перебила Вернона, не замечая, что именно он говорил.

— Д-да, верно, — устало ответил тот.

— Громче!

Джордж понял, что больше не может терпеть свою мать и ушел к жене и дочери на кухню. Петуния без остановки болтала о своих свадебных планах, и Джордж подумал о другой своей дочери, которая тоже собиралась замуж — о чем, кстати, Петуния не догадывалась. Это открытие ее вряд ли осчастливит, ведь все внимание переключится на Лили.

Звонок в дверь прозвучал как по команде. Джордж почувствовал смесь страха и беспокойства где-то в желудке. Он совершенно не представлял, что за люди эти Поттеры.

— Дорогой, открой дверь, пожалуйста, — попросила Джеральдин. Джордж пошел, будто в замедленной съемке, к входной двери, сделал глубокий вдох и открыл ее. На пороге, сияя, стояла его младшая дочь и глядела на него сверкающими глазами. Она сразу же его обняла, и сердце Джорджа растаяло. Его дочки вертели им, как хотели.

— Папа! — воскликнула Лили. — Я так рада тебя видеть!

Когда они разомкнули объятия, Джордж наконец заметил молодого парня, стоящего позади дочери. Он был намного выше ее, с очень растрепанными черными волосами — слишком растрепанными, если говорить прямо. Этот парень был явной противоположностью Вернона. Он носил очки, хотя Джордж и не совсем понимал, зачем, потому что они были такими кривобокими, что вряд ли через них можно было что-то увидеть. Одет он был в красную футболку и джинсы и улыбался почти так же задорно, как и Лили.

— Папа, это Джеймс, — сказала Лили, беря того за руку и подталкивая вперед.

Джеймс протянул руку и вежливо сказал:

— Приятно познакомиться, мистер Эванс.

Джордж пожал руку и пропустил ребят в дом.

Казалось, Джеймс Поттер вообще не нервничал из-за встречи со своими будущими родственниками, хотя это происходило впервые. По сути, он вел себя так, будто уже их знает. Как можно быть таким спокойным?

— Мои родители будут здесь через минуту или около того, — сказал он, пока Джордж проводил их с Лили в гостиную, где Вернон изо всех сил старался поддерживать разговор с бабушкой Эванс. Наверно, впервые в жизни он был рад видеть Лили, ведь она отвлекла внимание бабушки, что позволило ему сбежать на кухню.

— Лили, ты такая худая! — выдала бабушка Эванс.

— Привет, бабушка! — мило ответила Лили, целуя ту в щеку и игнорируя ее замечание о худобе.

— Это Джеймс — я рассказывала тебе о нем раньше, помнишь?

— Нет, не рассказывала! — рявкнула бабушка. — Никто ничего никогда мне не рассказывает!

На самом деле, Джордж рассказывал бабушке Эванс о Джеймсе, также как и Джеральдин, и Петуния, хотя все они имели разные мнения на его счет. Джеральдин считала, что у Лили есть своя голова на плечах, и если она влюбилась в Поттера, значит, он этого достоин. Петуния называла его не иначе, чем чудаком, хотя ни разу не встречалась с ним. А для Джорджа Джеймс всегда был «невыносимым болваном» (со слов самой Лили), на которого все время жаловалась его дочь.

Поэтому сказать, что никто не рассказывал бабушке Эванс о Джеймсе, было бы неправильным.

— Итак... — начала Лили, — а где Петуния?

Джордж указал на кухню, где они увидели Петунию, которая от мысли о встрече с сестрой выглядела так, будто съела лимон. Лили улыбнулась, и хоть улыбка была очень натянутой, Джордж не мог не отметить, что она, по крайней мере, старалась.

— Что ты здесь делаешь? — гадко спросила Петуния.

— Я здесь, чтобы увидеть своих родителей, — Лили сузила глаза. То, как девушка акцентировала внимание на на слове «своих», означало, что она больше не воспринимала Петунию как свою сестру, а просто как человека, рожденного той же матерью.

Джеймс Поттер, видимо, был достаточно сообразительным, чтобы отметить напряженность ситуации, так же как и Вернон. Глядя на женихов своих дочерей, Джордж еще раз отметил, какими разными были его девочки даже в выборе парней. Джеймс был высоким и худым, а Вернон — невысоким и коренастым. У Джеймса было гладкое лицо, тогда как Вернон носил густые усы. У Джеймса из кармана торчала волшебная палочка, а у Вернона — зажигалка. Джордж не испытывал неприязни к Вернону и мог терпеть его в лучшие дни. Но Джеймс не вызывал доверия — Джордж чувствовал это.

Когда Лили было двенадцать лет, она вернулась из Хогвартса на Рождественские каникулы вся в слезах. Она подбежала к отцу с лицом таким же красным, как и ее волосы, когда Джордж забирал ее с вокзала Кингс Кросс.

— Он обрезал ее! — всхлипывала Лили в объятиях отца. Сначала Джордж распереживался из-за того, что этот человек мог обрезать, но потом заметил, что у Лили больше не было двух длинных кос, а только одна слева — правая была у нее в руках. — Он обрезал мои волосы!

Она была бешено зла — Лили всегда напоминала Джорджу Джеральдин, когда злилась. У нее были такие же изумрудно-зеленые глаза, которые сужались от злости так сильно, что были практически не видны.

— Кто обрезал ее, детка? — Джордж попытался утешить дочь.

— П-Поттер!

Она указала на мальчика, который немного перепугался, когда Джордж посмотрел на него. Мальчишка уцепился за высокого мужчину (который, предположительно, был его отцом), и они аппарировали.

А теперь она выходит замуж за этого мальчика.

Через два года после того инцидента Лили жаловалась, что Поттер толкнул в озеро с кальмаром ее лучшего друга Северуса. Теперь Джордж думал, что Поттер не только хулиган, но и попросту опасен. Если он мог так легко толкнуть другого мальчика в озеро, кто знает, на что еще он был способен?

На шестом курсе он пробирался в ее комнату больше двадцати шести раз и украл десять ее вещей, включая туфлю, перо, книгу и (что наиболее тревожно) ее нижнее белье.

А на седьмом курсе Лили призналась, что влюблена. Что изменилось за такое короткое время, осталось для Джорджа загадкой.

Он думал, что Поттер заколдовал его дочь. Лили утверждала, что он изменился. Джордж напомнил, что у Поттера есть склонность к насилию. Лили заверила его, что Джеймс не собирался навредить Северусу, а просто хотел его унизить. Джордж напомнил, что Поттер обрезал ее волосы. Лили ответила, что он просто вел себе как типичный маленький мальчик, кроме того, волосы быстро отросли после того, как она приняла зелье.

Еще один звонок в дверь прервал мысли Джорджа.

— Это, должно быть, мои родители, — сказал Джеймс, впервые с момента прихода немного нервничая. Лили побежала открывать дверь, и Джордж услышал, как она приветствует своих будущих родственников — теплее чем его, ее отца!

— Мистер и миссис Поттер! Входите!

Джордж как мог тихо и аккуратно высунул голову из-за двери в коридор, чтобы одним глазком посмотреть на этих Поттеров.

Выглядели те совершенно нормально. На них была одежда, которую Лили называла «маггловской» и никак не выказывали, что вырастили сына абсолютным психом.

Мистер Поттер, высокий, как и Джеймс, был одет в коричневый свитер и бежевые брюки. Он почти облысел, лишь несколько седых волос осталось на затылке. Его жена была ниже ростом, с темными волосами и добрым лицом.

Лили обнимала третьего человека, которого Джордж распознал как брата Джеймса. Молодой человек был достаточно высоким, хоть и не таким, как Джеймс, с длинными черными волосами, которые Джордж сразу же не одобрил. Он был одет в странную мешковатую одежду, которая была бы более актуальна на рок-концерте. Хотя Джордж и не мог припомнить, чтобы Лили упоминала брата Джеймса, этот парень не мог быть никем другим.

— Бродяга! — воскликнула Лили. — Как хорошо, что ты смог прийти!

Джордж понятия не имел, что это за имя такое — Бродяга. Какие нормальные родители назовут своего ребенка Бродягой? Ему пришло на ум, что это может быть кличка, но Джордж никогда не признавал прозвища, с тех пор, как в пять лет его старший брат обозвал его Рыжим Джорджем.

Лили провела Бродягу и Поттеров (хотя Бродяга тоже мог быть Поттером, напомнил себе Джордж) в кухню, где уже собрались остальные гости. Даже бабушка Эванс поднялась со своего кресла, чтобы лучше рассмотреть гостей. Джордж был уверен, что Петуния еле сдерживалась, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, так как она сильно сжала губы, как делала всегда, когда пыталась держать язык за зубами.

— Мам, пап, это мистер и миссис Поттер, — улыбнулась Лили.

Джордж вежливо пожал им руки. Они выглядели милыми, нормальными людьми, с которыми никак не вязался тот факт, что они назвали своего сына Бродягой. А Джордж еще думал, что его жена сошла с ума, когда захотела назвать их первенца Петунией, но забыл об этом, как только ему разрешили выбрать имя для Лили. Джеральдин тепло улыбнулась Поттерам, пригласила их присесть и предложила что-нибудь выпить.

— Это моя бабушка, — начала Лили.

— О да, оставь меня напоследок, как обычно! — проворчала бабушка Эванс, выхватив из рук Джеральдин стакан хереса, который она несла мистеру Поттеру. — У меня разыгрался артрит, я буду в гостиной!

На этом бабушка покинула переполненную кухню.

— А это Сириус, — представила Лили парня, которого, как думал Джордж, зовут Бродяга. — Он наш старый друг из Хогвартса.

— Приятно познакомиться, мистер Эванс, — Сириус-Бродяга улыбнулся и пожал Джорджу руку. Пожалуй, имя Сириус было еще более странным, чем Бродяга.

Миссис Поттер помогала Джеральдин с ужином, пока Джеймс, Сириус и Лили болтали на заднем дворе. Вернону и Петунии было очень некомфортно от сложившейся ситуации, поэтому они стояли в углу и наблюдали за происходящим как посторонние люди. Мистер Поттер вовсю пытался поддержать разговор с Джорджем.

— Чудесный у вас дом, Джордж! — воскликнул он с восхищением. — Я вижу, у вас есть одна из этих телевизионных штук, о которых я раньше слышал!

— Да, есть, — ответил Джордж. Никогда прежде никого так не удивляло наличие в его доме телевизора. Он не знал, как на это реагировать.

— А это что? — спросил мистер Поттер, взяв в руки подставку для телефона.

Джордж понял, что это будет очень долгий день.

* * *

-...поэтому я сказал Министру: «Министр, извините, но я не согласен. Мне кажется, что метлы в Хогвартсе должны летать выше, чем пятьдесят футов». А он мне ответил...

— Папа, — перебил отца Джеймс, — никому не интересно слушать эту историю.

Напряжение нарастало на протяжении целого дня, поэтому мистер Поттер чувствовал, что должен заполнить неловкую тишину своими разговорами. Вернон и Петуния выглядели так, будто их сейчас стошнит. Они едва прикоснулись к своему ужину и сидели за столом лишь для формальности.

Правда, Джеральдин выглядела искренне заинтересованной в рассказе мистера Поттер, и Джордж понял, что ему тоже интересно. Он был просто очарован волшебным миром. Но внешне он оставался беспристрастным, желая поддержать свою старшую дочь.

— Хорошо сказано, Джеймс, — согласилась бабушка Эванс. — Но метлы и зелья — это все ерунда.

Джордж видел, что Петуния еле сдерживается, чтобы не улыбнуться победно.

— Мама, — пробормотал Джордж, — пожалуйста, не груби.

Он знал, что потом получит по первое число от матери за то, что сделал ей замечание, но, слава Богу, она не затеяла ссору прямо за обеденным столом.

— Тогда мы должны поговорить о свадьбах! — сказала Джеральдин, стараясь сменить тему разговора.

— Да! — вместе воскликнули Петуния и Лили и переглянулись.

— Я думаю, она говорила о моей свадьбе, — едко заметила Петуния.

— Нет, о моей.

— Всем начхать на твою уродскую свадьбу.

— Петуния! Мы здесь не одни! — сделала дочери замечание Джеральдин.

— Мама, они просто чудаки! — возмутилась Петуния. — Я пыталась быть милой...

— Интересно, когда именно? Когда ты пыталась быть милой? Когда стояла в углу и бросала убийственные взгляды на остальных? — рявкнула Лили. — Ты просто невозможна, Петуния!

— Окей, пап, похоже, нам опять стоит поговорить о метлах, — быстро вставил Джеймс, а Сириус выдал лающий смешок.

— Ты просто завидуешь, — огрызнулась Петуния. — Завидуешь, что у моего жениха есть настоящая работа.

— Эй! Я протестую! — вступил Джеймс. Джордж отметил его смелость, ведь он знал, что лучше не вмешиваться в спор между Петунией и Лили.

— О да, я завидую твоему жирному, волосатому, скучному, ленивому жениху! — саркастично ответила Лили.

На это уже поднялся Вернон, красный, как рак:

— Да как ты смеешь, ты, чудило мелкое?

Джеймс тоже встал и вытащил свою палочку, защищая Лили. Джордж был признателен ему за это, хотя и опасался того, что он может сделать этой палочкой. В конце концов, этот парень однажды отрезал волосы его дочери.

— Возьми свои слова назад, жирдяй! — прорычал Джеймс.

Итак, Петуния и Лили выкрикивали оскорбления друг другу, Вернон орал на Джеймса, Джеральдин пыталась успокоить своих дочерей, мистер Поттер, как и Джордж, смотрел на эту сцену в шоке, и только бабушка Эванс и Сириус сидели в своих креслах, вовсю хохоча над ситуацией.

— Хватит! — воскликнула миссис Поттер и схватила Джеймса за ухо, заставляя его сесть обратно в кресло. — Джеймс Поттер, ты гость в этом доме! Это так ты отплатил миссис Эванс за ее прекрасный ужин? Немедленно извинись!

— Я... мне очень жаль, миссис Эванс, — сказал Джеймс, явно напуганный тоном матери. А Джордж подумал, как легка была бы его жизнь, если бы у него было два сына, а не две дочери. Сириус и бабушка Эванс продолжали смеяться, пока Петунию и Лили разнимала их мать.

— Девочки, вы никогда так меня не позорили, как сегодня! Неужели нельзя было поладить хоть раз в жизни? — спросила Джеральдин со слезам на глазах.

— Нет! — одновременно ответили Петуния и Лили.

— Тогда просто заткнитесь обе! — взвизгнула Джеральдин. — И уберите со стола — время десерта!

Десерт был съеден в абсолютной тишине. Что бы Джордж ни ожидал от этого ужина, это явно были не разборки между его дочерьми и будущими зятьями. Через некоторое время Джордж уже болтал с мистером Поттером ни о чем, а миссис Поттер обсуждала с Джеральдин рецепт, который хотела взять перед уходом. Потом бабушка Эванс и Сириус заговорили об экономической ситуации в стране, и Джордж не мог не удивиться тому, что его матери нравится Сириус. Этот парень был последним человеком в мире, который, как представлял Джордж, мог бы поладить с его сложной матерью. Джеймс, Лили, Вернон и Петуния молчали.

Лили и Петуния всегда были такими. Если Лили обращала все внимание на себя, становясь старостой Хогвартса, то Петуния первая находила себе серьезного бойфренда. Но когда совпадали два таких события, как помолвки, это означало войну.

Когда посуда была помыта (что было сделано очень быстро, так как миссис Поттер использовала магию), Лили и Поттеры решили, что время уходить. Они поблагодарили Джорджа и Джеральдин за гостеприимство и даже сказали «Нужно будет как-нибудь это повторить», хотя обе стороны не хотели этого. Бабушка Эванс, ко всеобщему удивлению, обняла Сириуса на прощание, и Джордж мог поклясться, что слышал ее тихий вздох «Если бы я была на пятьдесят лет моложе...». Он постарался не зацикливаться, хоть это было и непросто, учитывая то, что его восьмидесятишестилетней матери понравился девятнадцатилетний парень.

Когда ушли Вернон и Петуния, а бабушка Эванс отправилась спать, Джордж и Джеральдин вздохнули с облегчением, ведь один из наиболее напряженных дней в их жизни закончился и больше никогда не повторится...

* * *

Шесть месяцев спустя.

Джордж смотрел на две фотографии, стоявшие на каминной полке: одна — со свадьбы Лили, вторая — Петунии. Они обе будто источали свет, и Джордж испытывал всплеск гордости, глядя на эти фото. Это были его девочки и всегда будут ими, и, несмотря на то, что они постоянно ругались, Джордж их очень любил.

Телефонный звонок отвлек Джорджа от разглядывания фотографий, и он поднял трубку.

— Папа! Ты никогда не угадаешь, что произошло!

Это была Лили.

— Я беременна!

В этот раз он опустил трубку, но быстро вернул ее к уху.

— О! Да... Ты... хорошо...

— Я подумала — может, мы с Джеймсом придем в воскресенье на обед, чтобы отпраздновать? И, может, мы приведем его родителей и Сириуса?

Джордж не видел в этом проблемы, ведь у них не было других планов, поэтому они договорились увидеться в воскресенье. Он положил трубку и повернулся к фотографиям, как вдруг зазвонил телефон. Опять.

— Папа? Это Петуния, — прозвучал очень знакомый деловой голос. — Мы с Верноном придем к вам в воскресенье на обед... Я беременна.

Джордж повесил трубку без единого слова.

И приготовился ко второму раунду.