Во имя семьи (джен)

— Что теперь с нами будет? — с отчаянием спросил у матери Драко.

— Ну, что будет, — сказала Нарцисса на удивление спокойно. — Слушанье будет. Позор, конечно, — ну да не в первый раз, — Драко вздрогнул и непонимающе уставился на неё, и она пояснила невозмутимо: — Ну что ты как маленький. Будто не учил истории старых семей. Все бывали в таком положении — и не по разу, и не по два. Забудется, — она махнула рукой. — Главное — мы все живы, остальное важно только для гриффиндорцев, да и те забудут через поколение.

— Но метка, — в голосе Драко зазвучала слабая, но всё же надежда. — Меня отправят в Азкабан! И отца…

— Тебя — нет, конечно, — она глянула на него почти удивлённо. — Тебе было шестнадцать, когда ты её получил — ты был несовершеннолетним. К тому же, Поттер спас тебя — а он, — она усмехнулась, — мальчик очень ответственный. Уверена, он не позволить тебя посадить. Но я подстрахую, конечно, — она подошла и неожиданно шутливым жестом взлохматила его волосы. — Вот с Люциусом будет посложнее… но мы попытаемся. Ну что ты так смотришь? — она снова погладила его по голове, а потом взяла лицо сына в ладони и поцеловала Драко в лоб. — Мы выберемся. А ты пока, — она задумалась на мгновенье, — сходил бы поблагодарил Поттера.

— Что? — Драко непонимающе уставился на неё.

— Напиши ему, для начала, — терпеливо пояснила Нарцисса. — Черновик покажи мне — я поправлю, если понадобится. Встретишься — поблагодаришь его за спасение, а под конец — и за смерть Лорда. Смущённо, — добавила она наставительно. — И сразу после уйдёшь… попытаешься уйти. Дашь ему остановить тебя — и скажешь, глядя в пол или в сторону, что ты всё понимаешь, но отца всё равно любишь — он же отец… хорошо бы тебе в этом месте заплакать, — проговорила она с сомнением, — но не знаю, сумеешь ли ты. Так что обойдёмся дрожащим голосом и отведённым взглядом. Не переиграй только.

— Но это правда, — Драко вздёрнул подбородок. — Я люблю отца. И Поттеру я правда обязан.

— Обязан и благодарен — совершенно разные вещи, — возразила она. — Порой просто противоположные. Но если ты чувствуешь благодарность — то это отлично, — она улыбнулась. — Тем более что я тоже ему благодарна — и непременно поделюсь с ним своими чувствами. Но после тебя. Справишься?

— Чем это поможет отцу? — спросил Драко, похоже, слегка успокоившись.

— Поможет, — неопределённо сказала Нарцисса. — Поттер — сирота, и он очень сентиментален. Ступай, — она слегка его подтолкнула. — Я скоро вернусь — было бы хорошо, если бы ты к этому моменту закончил письмо.

Она вышла из комнаты — и, пройдя к себе, сперва привычно, но всё равно очень тщательно изменила своё лицо, а затем, обернувшись, вылетела жуком из окна. Как удачно, что на дворе уже весна! Зимой летать было неприятно: холодно и от того тяжело — жуки не птицы, и их собственная температура напрямую связана с внешней. Она летала, конечно — в её распоряжении было достаточно согревающих заклинаний — но это, всё-таки, было не то.

Следующие дни она почти не спала: времени не оставалось. На многих членов Визенгамота досье у неё уже были — но, во-первых, увы, не на всех, а во-вторых, в нынешней сумятице не всё собранное было актуальным: кого сейчас волнуют интрижки, особенно если их главный герой уже вдов? В обычное время да — вышел бы неприятный скандал, но сейчас… Нет — требовалось нечто куда более серьёзное — желательно неприятные факты о сотрудничестве с только что рухнувшим режимом. А их было не так и много — но Нарцисса… Скитер никогда не отчаивалась. В конце концов, шантаж — далеко не единственный способ вынудить человека на нужный поступок. Есть деньги, есть сочувствие — и они бывают ничуть не менее действенны. И она задействовала их все, тихо плача — или заламывая руки, в зависимости от предпочтений собеседника — перед одними, щедро одаривая (и раздумывая, на что же они будут теперь будут восстанавливать мэнор? Впрочем это после — в конце концов, у неё по-прежнему будет муж, вот пусть он об этом и думает… наверное) других, ну а третьих попросту шантажируя. А что ещё оставалось?

С Поттером она, конечно же, тоже встретилась. Разумеется, ни о каком подкупе или, упаси Мерлин, шантаже там речи не шло — к нему она пришла тихой, совершенно раздавленной женщиной, мужественно держащейся из последних сил. И когда посреди разговора она вдруг схватила его за руки и скользнула вниз, опустившись перед ним на колени, парень настолько обалдел, что даже не сразу кинулся её поднимать.

— Вы сохранили мне сына, — произнесла она — искренне. Она действительно была ему благодарна — по-настоящему. Нарцисса Малфой умела любить — и любила и сына, и мужа, трезво оценивая при этом их сильные и слабые стороны и понимая, что в наличии последних у сына её ответственность велика. Что же — ей и исправлять ситуацию. Тем более что больше всё равно некому. — И освободили всех нас.

— Встаньте, пожалуйста! — кинулся, наконец, поднимать её Поттер. — Не мог же я бросить их там, — сказал он быстро. — Что вы… не надо, прошу вас. Вы ведь тоже, — добавил он, — меня защитили.

Защитила. И теперь была намерена выжать из этого факта всё, что только было возможно — и ещё немного.

— Я должна была попасть в замок, — сказала она, рискнув сыграть честно. Вот сейчас и проверим, насколько хорошо она успела узнать мистера Поттера. — Уберечь Драко от метки я не смогла — но защитить сына в битве была обязана.

— Вы ведь пришли попросить за него, да? — спросил Поттер.

За них, мальчик. За них. Но не будем пока спешить.

— Пришла, — сказала она очень тихо, смаргивая с глаз слёзы.

— Я не думаю, что ему грозит что-то, — покачал головой Поттер. — Он же школьником ещё был … и Дамблдора он не убил, — добавил он твёрдо. — Я был там — и видел. Он не стал бы убивать. Я скажу это на суде — обещаю.

Скажешь, кто бы сомневался — вот только этого мало.

— Они не простят, — покачала она головой. — Гарри… вы позволите мне так называть вас? — робко спросила Нарцисса.

— Да, конечно, — он огляделся и попросил: — Давайте сядем.

Она кивнула и послушно пошла к дивану. Они были в Норе — Нарцисса… Скитер хорошо знала это место. Сколько часов она провела здесь под потолком! Но это всё Скитер — а Нарцисса Малфой здесь впервые. И ей не до разглядывания интерьера.

— Гарри, — повторила она, нервно скомкав платье у себя на колене. — Я знаю — вы с Драко всегда враждовали. И знаю, что в этом виноват мой сын, — опять подчеркнула она их родство, — и не только в этом. Но, — её голос задрожал, — он ведь ещё совсем юноша. И в том, что он делал, немало моей вины…

— Да не важно уже, кто и в чём виноват, — перебил её Поттер. — Я не желаю Драко зла — он поймал её взгляд, в котором при этих словах вспыхнула неуверенная надежда — и благодарность. — Я не могу ничего обещать — но я не верю, что его могут арестовать. Ему в Азкабане не место, — добавил он твёрдо.

Молодец, мальчик. Герой… настоящий герой — и, как истинный герой, благороден, щедр и не злопамятен. Ах, какая бы статья получилась! Жаль, совсем не её стиль. А хотя… Да, пожалуй — если сделать акцент на том, что их всех, всю Британию спас восемнадцатилетний мальчишка… да. Но это потом.

— Спасибо, — она порывисто подалась вперёд и стиснула его руки. — Драко — всё, что у меня осталось, — прошептала она — и заплакала.

Давай же, мальчик, давай! Не подведи меня, ну!

— Не плачьте, — Гарри смотрел на неё совершенно беспомощно. Да, мой мальчик, правильно плачущая красивая женщина вне зависимости от её возраста — страшное оружие. Тем более, пока ты к таким не привык. И не привыкнешь никогда: твоя рыжая Уизли плакать может разве что от досады. Хотя, может, тоже потом научится — объективно говоря, она очень хорошенькая. И вовсе не дура. — Ваш муж жив — пострадал немного, конечно, — не удержался он, всё-таки, — но выглядел вполне целым.

Умница! Да — она не ошиблась. Нарцисса всегда любила гриффиндорцев — они были восхитительно предсказуемы, хотя, конечно, порой чрезвычайно неудобны. Просто с ними надо уметь обращаться. Она умела.

С детства.

Нарцисса могла бы поклясться, что обе её сестры непременно попали бы в Гриффиндор, не будь они Блэк — шляпа, всё же, уважала традиции. Но это не отменяло того факта, что характер у обеих был абсолютно гриффиндорский — только по-разному. Но обе были несгибаемо храбрыми и прямыми, как палка — в отличие от младшей сестры, предпочитавшей разрешать конфликты чужими руками и тихо, а не в лоб и своими силами. Для чего? Продемонстрировать всем, что это ТЫ сделала? Она всегда считала, что важен результат, а не метод. А уж кто и как это сделает — не имеет значения, если всё, в итоге, выйдет по-твоему.

— Люциус, — она вновь тихо заплакала — и на сей раз достала платок. Ты вряд ли это осознаёшь, мальчик, но плакать с пустыми руками и с носовым платком в них — совершенно разные вещи. Принципиально разные, она бы сказала. Потому что платок чётко говорит о том, что слёзы — это всерьёз и надолго. И твоё подсознание прекрасно это считывает — даже если до сознания сия мысль и не доходит. Промокнув глаза, Нарцисса покачала головой. — Его не простят. Никогда, — она опустила голову и глухо проговорила: — И никому не будет интересно, что у него весь последний год даже палочки не было…

— Как так? — изумился Поттер. — Почему?

Да была у него палочка, мальчик. Конечно, была — запасная. Просто мало кто знал об этом — вот и тебе знать не следует. Тем более что Лорду сей факт тоже, по счастью, не был известен.

— Её забрал Волдеморт, — тихо, но очень чётко выговорила она его имя — и с удовлетворением заметила удивление собеседника. — Ещё летом. А другую взять не позволил, — легко соврала она. Люциус наверняка додумается до такого же варианта — а Лорда уже не спросить. Остальные же… кого там интересовала чужая палочка?

— Он и без неё совершил достаточно, — жёстко проговорил Поттер.

Ты даже не представляешь, насколько. Но тебе этого знать не нужно — и ты не узнаешь, если нам хоть чуть-чуть повезёт.

— Знаю, — она опустила голову ещё ниже. — Я знаю, что вам есть, за что его ненавидеть, — она посмотрела на него прямо и горько.

— При чём здесь я? — возмутился Поттер.

Попался.

— Ваш муж — преступник, — продолжал он жёстко и горячо. — Сколько людей из-за него пострадали?

— Я понимаю, — сказала она обречённо. — Он и сам это понял — но поздно. А я просто люблю его, — прошептала она еле слышно.

— Что он понял? — нахмурившись, спросил Поттер.

Что поставил не на того человека, мальчик. И понял давно — вот как только тот возродился, так и понял. Особенно когда он вселился в их дом и устроил там… то, что устроил. Но ставка уже была сделана — оставалось приложить все усилия, чтобы выиграть.

Не вышло.

Но теперь ему надо выбраться — для начала попросту на свободу.

— Что ошибся, — совершенно честно сказала она. — Мы ведь были очень молоды, когда познакомились с Волдемортом. Нам тогда казалось, что он говорит разумные вещи…

Мы. Нам. Ты жалеешь меня, мальчик — я вижу. Значит, пожалеешь и его — если свяжешь наши образы. И я сейчас постараюсь, чтобы так и случилось.

Она рассказывала — нервно, неровно, то сминая платок в руках, то краснея от стыда, то глядя Гарри в глаза. И видела, как неприязнь и недоверие в них сменяются постепенно жалостью. Мерзкое чувство — но сейчас это было то, что ей нужно. А уж что там про себя будет думать о её муже Поттер, если это поможет Люциусу избежать Азкабана — не важно. Мерлин, какое же счастье, что он гриффиндорец! И герой. Да — настоящий герой. Как по писанному.

— Я не могу ничего обещать вам, — сказал, когда она замолчала, Поттер. — Но он ведь не участвовал в битве. Будет следствие — и если он действительно был всё это время без палочки, возможно, он останется на свободе. По крайней мере, — добавил он, — я не думаю, что срок, если он случится, будет пожизненным. Впрочем, от меня здесь ничего не зависит.

Ну вот и славно. Такие слова — всё равно что обещание от таких, как ты, мальчик. И если Люциус вернётся домой — ты не пожалеешь, я обещаю.

Признательность Нарциссы Малфой тебе ни к чему — но благодарность Риты Скитер тебе понравится

Во всяком случае, я очень на это надеюсь.