Врач (джен)

Сначала с неба пропали звезды. Вынося мусор из дома, Семен Семенович остановился покурить и заметил, что небо стало беспросветно черным. Звезд и раньше было мало, все-таки крупный развитый город, но полного их отсутствия никогда не было. Озадаченный, мужчина выбросил недокуренную сигарету и вернулся домой.

— Ничего по новостям нет? — спросил он у жены, сидевшей напротив телевизора.

— А что там будет-то? Все одно и то же.

— Так-то…

Немного подумав, мужчина решил, что виноват все-таки шумный светлый город, а звезды появятся на следующий день. Утром по дороге на работу он внимательно вглядывался в небо, но видел только октябрьскую хмурь, низко висевшую над домами. Осень жевала крыши и верхушки деревьев, проливая на прохожих время от времени свои судорожные слезы.

— Сегодня рано, Семен Семенович, — заметила дежурная по части, встречая мужчину. Он был врачом на скорой уже который год и, несмотря на поступавшие предложения, отказывался становиться кем-то другим. «Кто останется-то тогда?» — спрашивал он, махая рукой на молоденьких фельдшеров, которые в большинстве своем долго не держались на своем месте, разбегаясь по более тихим и спокойным больницам.

— Так-то, — отвечал врач, переодеваясь.

Серый скучный день был полон страдающими бабушками, подвыпившими Андреями, Виталями и Петрами, температурившими Максимочками и Олечками. Обычный день, обычные люди. Только вот:

— Доктор, а вы знаете, что с неба звезды пропали?

— Конечно, конечно, — смеялся Вовка, помощник Семен Семеновича, расписывая в карте ситуацию. Они сидели в маленькой потрепанной кухне. На табуретке, поджав ноги, сидел сухонький мужчина, такой же потрепанный, как комната. При встрече врачей он попросил тех не наступать на червей, которые якобы заполонили весь дом.

— И как они пропали? — поинтересовался Семен Семенович, начиная сомневаться то ли в адекватности самого себя, то ли вселенной.

— Не знаю, доктор, — развел руками пациент и чуть не упал со стула. — Вчера тут сижу, на небо смотрю, а там ни одной — вообще ни одной! — звезды. Наверняка конец света. А все почему? Потому что грешим много!

— Да-да, грешим, — соглашался Семен Семенович, задумчиво посматривая на серое небо за окном.

— Каких только чудиков не повидаешь! — чуть ли не с восторгом говорил Вовка, первым залезая в машину скорой помощи. Семен Семенович шел за ним следом и чувствовал, что что-то неладное начинает твориться с этим миром.

Вечером о пропаже ночных светил говорили все. По новостям никто не мог объяснить, куда подевались миллиарды огней с небосвода, но настойчиво просили не паниковать. Не паниковать не выходило. Город сходил с ума: кто-то кричал о конце света, другие молились, третьи, под шумок, грабили первых и вторых.

Семен Семенович устало смотрел на все это из окна машины скорой помощи и думал. Правда ли за людские грехи все это? Или то природная катастрофа? И что делать дальше? На очередном взбесившемся пациенте врачу захотелось плюнуть на все, уйти домой и сесть напротив телевизора вместе с женой. Если умирать, так в тишине и с ней рядом. Но вот что-то не пускало его так сделать. Наверное, пресловутый долг. И он снова и снова ездил на вызовы к как будто с ума посходившим горожанам. Отсутствие звезд стало причиной исчезновения у тех разума.

День, три, неделя… Люди стали привыкать к отсутствию ночных небесных огней. Было меньше нервных самоубийств, молитв на площадях и неприятных предсказаний апокалипсиса. Весь мир поубавил свою истерию, возвращаясь к политике и экономике. Именитые ученые со всех стран с важным видом искали ответы на мучающий людей вопрос — куда делись звезды?

На восьмой день небо раскололось. Из трещин в мир ворвался могучий, разрывающий города ураган. Он был полон ледяной крошки, пыли и камней. Ветер срывал крыши, уносил с дорог автомобили, засыпал людей обломками зданий и льда.

— Покайтесь! — кричал мужчина с безумно горящими глазами на одной из подземной станций метро, где горожане прятались от бушующего наверху ветра. Многие смотрели на него, плакали и каялись. Но это не спасало тех, что остались на поверхности отбиваться от лютующих осколков льда, которые пронзали все на своем пути.

Из того, что говорили, врач узнал: лед, пришедший из космоса и опоясавший на несколько дней планету, раскололся и принялся уничтожать ее поверхность. Семен Семенович с женой успели быстро спуститься в метро и спрятаться. Даже бороться ни с кем и ни за что не пришлось. Остальные же были менее удачливы. Ураган с корнями вырывал деревья и здания, погребая людей под каменными холмами. Он выгнал меланхоличную осень и превратил окружающий мир в площадку для своих безумных танцев.

Много раненых приходило к ним на станцию, всем врач оказывал посильную помощь. День, второй, третий… Еда и вода заканчивались, а людей становилось больше, крики проповедников нарастали и тихие молитвы превращались в вопли и неприличные зрелища.

— Бог оставил нас за наши грехи! — кричал проповедник, и люди соглашались.

— Покайтесь! — и люди каялись.

— Примите Его наказание и очиститесь! — и люди плакали, обнимались, но пристыжено боялись выходить наружу для принятия наказания.

— Как же так.., — Семен Семенович заматывал тряпкой ногу молодого человека, пришедшего к ним с поверхности на тринадцатый день. Парень был весь изранен, изнеможен и едва ворочал языком. Он рассказал, что наверху творится самый настоящий ад. Ни еды, ни воды, ни людей. Только дикий ветер и перевернутый с ног на голову мир.

Через несколько дней крохи еды, что еще оставались, стали пропадать. Исчезала из бутылок вода. Некоторые пары, крепко держась за руки, выходили наружу, чтобы умереть быстро и вместе, не страдая и не раскрывая свои возможные худшие стороны. Жена Семен Семеновича один раз сорвалась: плакала и просила его пойти наверх вместе с ней. Мужчина несколько часов слушал ее всхлипы и бормотание, а после прислушивался к крикам снаружи.

Ветер вроде завывал тише, но все также страшно и пугающе. Вероятность того, что они выживут — мизерная. Легче было послушать жену и выйти наружу. Раз и все. Тихо, мирно, спокойно. Ни криков, ни воплей, ни причитаний раненных и измученных, ни слез, ни молитв. Нужно же только решиться. Или сдаться. Только вот даже в мыслях все выходило иначе, те сразу шли к тому, что делать, если они встретят кого-нибудь раненого, кого-нибудь, кому он сможет помочь.

Мужчины их группы держали совет, пытаясь понять, кто у них ворует. А на третий день недавно пришедший парень пропал вместе с последней пищей и водой.

— Крыса! Предатель! — кричали проклятия оставшиеся, а Семен Семенович в душе понимал молодого человека, еды все равно не хватило бы на всех. А вот один сможет продержаться месяц и даже дольше.

— Еды нет и воды нет, — говорил на очередном собрании Аркадий Петрович, заочно ставший главным в их маленькой группе выживших. — Надо идти на поиски.

— Наверх?

— Кто-то пойдет наверх, кто-то вглубь под землю. Надо проверить все пути.

Наверх идти никто не хотел. Семен Семенович же, смотря на изможденную жену, на изнуренных детей, понимал, что то чувство, что погнало его десятки лет назад стать врачом, и сейчас заставит его выйти наверх. И он вышел.

Все, что он видел — безумствующая пустота. Все, что слышал — рычащее и скребущееся о землю небо. Не было ни дня, ни ночи, только поднятая пыль вперемешку со льдом. Мог ли он, сорокапятилетний мужчина, уже немолодой, не обладающий достаточной физической подготовкой и выносливостью, что-либо найти в этом хаосе? Мог ли он спасти людей, спрятавшихся внизу? Могли он преодолеть стихию? Могли он?..

Однозначно, не мог. Но шел. Мелкими, почти неощутимыми рывками он двигался вдоль уцелевших стен, хватаясь за любые выступы и неровности, заглядывал в еще стоявшие на земле здания, пытаясь отыскать спасение. Наверху плясали и пели о разрушении боги, внизу, закутанный во многие слои одежды, с привязанными к ногам камнями, шел вперед мужчина, ни на что не надеясь и ни во что не веря. Ветер иногда поднимал его и носил над землей, бросая о камни и кидаясь в него мертвыми. Затем опускал вниз, где тот тяжело дышал, сплевывал пыль, и шел дальше.

Семен Семенович все же был реалистом, он же врач. Он видел много смертей на своем веку и знал, что вряд ли сможет что-то сделать сейчас. Однако внутри что-то жгло, тянуло вперед, несмотря ни на что. Странное, едва уловимое чувство, прятавшееся все время в груди, не дающее ему отступить, не дающее ему все бросить. Не знал он, что это за чувство. Да и знать не хотел.

Неизвестно сколько прошло часов, сменился ли день ночью или наоборот. Семен Семенович сидел в полуразрушенном здании и стирал кровь с разодранного острыми осколками льда лица. В воздухе раздавались крики и рычание ополоумевшего неба, город покорно принимал на себя удары. Семен Семенович не знал, куда ему идти и что делать. Он даже не помнил, с какой стороны пришел. Руки и ноги почти не слушались, сил не осталось. Наверное, здесь ему и предстояло умереть, размышлял врач. Он слушал надрывные вопли ветра, вспоминал свою жизнь и удовлетворенно кивал головой, понимая, что не так много моментов в ней, о которых он сожалел.

Немного вздремнув и даже удивившись, что он еще жив, Семен Семенович встал, опираясь на подобранную где-то трубу. Шаг за шагом он преодолевал бедствие и себя, не замечая, что тише кричит небо.

Мужчина не чувствовал собственного тела, от усталости не видел ничего, кроме своих рук. Пришлось сесть у первой попавшейся стены. Отдышавшись и стянув разорванный шарф с лица, он вдруг осознал, что вокруг темно, ветер измельчал и стал несмело прогуливаться по разрушенным улицам города, словно спрашивая самого себя, что он натворил.

Витала в воздухе еще не усевшаяся пыль, торчали то тут, то там обломки и мусор. Было по-октябрьски прохладно, в небесной черноте светила луна и мерцали звезды.

— Так-то…, — выдохнул Семен Семенович, сожалея о том, что сигарет совсем не осталось.