Маскарад (джен)

Жоан, присев около массивного сундука в своём апартаменте «Скайлайн» номер 4, рассматривала огнестрельное оружие, собирая коробки с пулями в карманы. Вырезать Шабаш и убить их лидера — ещё месяц назад одно их имя вызывало у неё ужас. Она вспомнила свою первую схватку на заброшенном складе и безумные банды, от коих она пряталась в первые часы после своего перерождения. Они с Джеком искали укрытие, а после Родригес спас её от троих. Жуткие твари, демоны ночи, она никогда не забудет, как ползла от чудовищ из гниющей плоти по канализационным трубам Лос-Анжелеса, вытирая слёзы страха и бессилия, молясь, чтобы в тени чёрных каменных сводов её не нашли, не учуяли. Она боялась вступить с ними в бой, боялась потерять оставшиеся патроны, боялась идти дальше, и дикий, животный ужас охватывал её, когда во мраке она вдруг слышала хриплые вздохи, сопение, чавканье, скрежет когтей, возможно, лишь в нескольких метрах от неё. Она проклинала свою опрометчивость и молилась, чтобы её не заметили. Ведь ещё мгновенье, и гнойные, кровавые глаза обернулись бы к ней, лапы двинулись бы вперёд, и ей оставалось лишь бежать. Она боялась выстрелить, ибо кто мог предвидеть, что ещё копошилось и хрипело во мгле каменных труб, за поворотом и, переваливаясь, оскалившись, хлюпая и рыча, медленно пошло бы на испуганные выстрелы дрожащего пистолета. Она желала лишь исчезнуть, очутиться далеко, нет, не в своём апартаменте, далеко, свернуться калачиком, закрыть глаза и больше не чувствовать этого ужаса. Но никто не пришёл на помощь, а позади были жуткие твари. Она ползла дальше, во мрак, в неизвестность, она шла, она шла… И вот, она здесь, прочищает автомат, чтобы в упор расстрелять их предводителя. Второй раз.

Жоан, слабо улыбнувшись, поднялась, держа в руке ремень со снайперским ружьём.

— А я думал, в твоих апартаментах всё ещё живёт Хезер? Кому не нужен ручной гул? — послышалось шуршание длинного пальто, за ним последовала привычная лёгкая улыбка правым краем губ.

Жоан вздрогнула, быстро обернувшись, держа винтовку в руке, но не целясь на собеседника.

— Мне стало жаль её, Беккет, и я отпустила её.

— Поистине, — гангрел усмехнулся, — а потом развесила по стенам пять плакатов тебе и мне знакомых дочерей Каина, — Беккет поправил очки, отойдя от колонны, к которой прислонился.

— Гэри мне их подарил, — Жоан посмотрела на вампира и усмехнулась в ответ, оправдываться она не хотела.

— Гэри подарил их тебе и…? — улыбка гангреля стала ещё шире.

— Как ты пробрался сюда, Беккет?

— Ну, учитывая, что к тебе как минимум пять раз пробирались разные носферату, то для опытного гангреля один раз просечь путь в твои апартаменты не должно составить невыполнимого труда, — и вампир снова усмехнулся.

— Замечательно, давайте устроим конкурс, кто больше всех проберётся в мою квартиру. Ставлю на малкавианов, они не будут заморачиваться вентиляционной шахтой и просто подорвут дверь, — Жоан засмеялась, потом положила автомат и предложила гангрелю свободное кресло. Беккет улыбнулся, но остался стоять около белой колонны.

— Перестрелять весь Шабаш — это нелёгкое дело, не так ли? Порой мне кажется, что я пропускаю всё веселье. Эта артистичная красно-бордовая эстетика цимисхи по вопросам внутреннего интерьера наверняка достопримечательное зрелище, — Беккет снова улыбнулся и с той замерзшей полуулыбкой стал смотреть на Жоан.

— Ты хочешь пойти со мной? — края губ Жоан тоже немного поднялись. — В прошлый раз, я помню, ты отказался от моего предложения разбить своим визитом тайность тайной организации.

— Насколько мне известно, тебе там было весело именно благодаря моему отсутствию. Знаешь, я гангрел, и порой предпочитаю грубую волчью силу, — Беккет цокнул языком и блеснул клыками.

Жоан хотела улыбнуться, боялась смутиться, но лицо её осталось спокойным. Она закинула за плечи длинные локоны рыжих волос и, не зная, куда деть руки, скрестила их на груди.

— И что же тебе известно?

— То, что один тореадор прошлой ночью пробрался в потёмках в ту самую тайность тайной организации в тайном монастыре на тайном пляже. К удивлению моему, всё произошло как нельзя тише, никто ничего не видел и охотники не бегали с факелами и криками «изыди, нечисть», хотя так активно припаслись чесноком. Ты даже не дала им возможность испробовать свои пистолеты с освещённой водой, а люди старались, — Беккет наигранно покачал головой, — мне всегда представлялось, что ваша раса движется не только плавно и заманчиво, но и быстро, и убежать от серебряных пуль для тебя не составило бы проблем, попутно дав бы им откушать своих, адских, вампирских, — гангрел засмеялся.

— Я думала, что не стоит поднимать шум, — задумчиво и спокойно ответила Жоан, — мне было легче попросить носферату обучить меня хоть немного двигаться бесшумно, чем обрушить на себя весь гнев карателей грешников, — тореадор улыбнулась, — в итоге пуля или свёрнутая шея — одно и то же, хотя часто я просто высасывала их до смерти, мне даже не пришлось носить с собой консервы. Если тебя успокоит, — Жоан заложила руки за голову, опустилась в кресло и перекинула ногу на ногу, — я убила Баха из снайперской винтовки.

Беккет захохотал.

— Хотел бы я это видеть. Моему взору открывается представление о полном разочаровании великого Инквизитора, когда ему не помог ни огнемёт, ни всякое изучение нашей демонической натуры и даже не годовалые тренировки. Я поистине восхищён твоей находчивостью спрятаться в неприметном углу и человеческим оружием всадить ему пулю прямиком в лоб. Великолепно, ты заслуживаешь моего уважения, Жоан.

— Тореадор до сих пор не понимала причины визита Беккета, но не признавалась себе в этом, а, может, в глубине сердца чувствуя, что ей нравилось общество дикого таинственного и ироничного гангреля. Нравился его юмор, его взгляды на жизнь и на всю Камарилью, как на нечто мимолётное и ненастоящее. Он не боялся своей сущности, он питал неутолимую жажду к загадкам своего существования, он не зависел от правил, предписаний, денег, кланов, банд, даже Геенны. В его улыбке виделись ей дикий пылающий зверь и холодное безразличие к окружающему миру. Он излучал свободу.

— Теперь я иду уничтожать Шабаш. Порой мне кажется, что Геенна уже началась, — Жоан замолчала. — Мы уничтожили общество Леопольда, опозорили клан Джованни, теперь Шабаш, и я верю, я чую, что смогу убить их всех. А в это время анархисты и Камарилья душат друг друга, а квей-джин наблюдают за ними с кинжалом из тени.

— Жоан, Геенны не существует, — лицо Беккета сделалось серьёзным. Люди выдумывают мифы, потом верят в них, потом боятся их. Всё, что ты видишь, что случается, гремит и пылает вокруг — это плод страха детей Каина. Они верят в собственные сказки, которыми запугивают смертных. Я стал археологом, чтобы докопаться до сути древних мифов. Найти их исток, отодвинуть занавес страха, и что за ним окажется? — Беккет усмехнулся. — Геенна наступит, когда ты поверишь в неё, а пока нам стоит жить той нежизнью, что даровали нам вместо смерти.

Беккет прошёл несколько шагов и остановился за креслом Жоан. Он медленно наклонился к ней, вдыхая аромат её волос, держась руками за спинку кресла.

— Знаешь, почему я здесь? — голос его был мягкий, тихий, завораживающий. Её сердце забилось сильней. — Потому что ты самый прекрасный вампир за всю мою нежизнь.

Жоан обернулась к нему, смотря в его огненные глаза. Она медленно провела рукой по его щеке, на её губах играла лёгкая улыбка. Она закрыла глаза, прикоснувшись к нему лбом, перебирая пряди его чёрных волос. Гангрел поднял её с кресла, хищно улыбнувшись, обхватив её за талию. Она прикоснулась к его губам, чувствуя его тёплое дыхание. Разве вампиры могут ощущать тепло? — пронеслось в её голове, она улыбнулась своим мыслям. Гангрел дышал неровно, но лёгкая усмешка ещё была на краю его губ, он в упор смотрел на Жоан, тореадор закрыла глаза, но, почуяв своё бешенное сердцебиение, вновь открыла их. Она улыбнулась и спрыгнула с кресла. Беккет постепенно снял очки, положив их на стол, девушка провела рукой по шерсти на его когтистых пальцах.

— Не думала, что Белый Волк некогда сам придёт сюда.

— А что ты ожидала, что будешь искать моё логово? — Беккет ухмыльнулся и поцеловал её, оставив две капли крови на нижней губе. Она вздрогнула, схватив воздуха, чувствуя стекающую холодную жидкость по своему подбородку. Она ладонью сняла капли, глаза её горели, она коснулась пальцем уголка его губ, приблизившись к его лицу, медленно слизывая кровь. Она смотрела в его огненные, дикие, пылающие глаза, они излучали жар, они приковывали её, хищные, прекрасные. Беккет наслаждено, тихо зарычал, сбросив пальто, схватив девушку, прижав её к колонне. Жоан закатила глаза, Беккет впился в её шею, кровь текла по её лицу, капала на грудь, Жоан провела рукой по его шее, затылку, сжимая чёрные пряди волос. Она чувствовала жар, поднимающийся к её губам, огненная грива её рыжих волос падала на плечи, спускалась до талии. Он поднял голову, она поцеловала его, расстёгивая блузку, ощущая, как кровь тоненькими струйками сползает по её телу, багровыми пятнами растекаясь на одежде. Он отпустил её, наклонив голову, его глаза сверкнули.

— Беги, — прошептал он.

Жоан попятилась от колонны, чувствуя ледяной холод под алой кровью, она смотрела на него и медленно, бесшумно ступала назад, пригнув тело, держа перед собой руки. Беккет зарычал и одним рывком подскочил к ней, прижав к полу. Он провёл когтями по её волосам, затем вновь поцеловал её, она взвыла, улыбнулась, оторвавшись от поцелуя, блеснув клыками, он поднял голову, слизав с её щеки липкую кровь. Он снял рубашку и наклонился над ней, она чувствовала вес его туловища, сладкое, дрожащее чувство стало подниматься из глубин её тела. Он поцеловал её в грудь, она тяжело всхлипнула. Он быстрым движением разорвал её брюки, она вскочила, тяжело дыша, он усмехнулся, дав бросить себя на спину. Он закрыл глаза, чувствуя её запах, её прерывистое дыхание; это тёплое, манящее, бушующее чувство, её зрачки расширились, руки тряслись, он провёл рукой по её обнажённому телу, она впилась зубами в его шею, он взревел, и вдруг одним махом прижал её к полу, волосы его были всклочены, клыки оскалены, глаза вспыхнули, она закричала.

Они лежали на полу, она тяжело хватала воздух и смотрела на него, он повернулся к ней, спокойно и глубоко дыша, она положила голову ему на грудь, он провёл когтистой рукой по её плечу, она слабо усмехнулась.

— Знаешь Беккет, я чувствую себя живой, теперь по-настоящему, — она закрыла глаза, повернув головой, вдыхая его аромат, — когда я была человеком, я опустела и была мертва. Кровь Каина даровала смысл моему бездыханному телу, я ходила, я существовала, но я не жила. Теперь я живу.

Гангрел поцеловал её, она ответила на поцелуй, лёгкая усмешка была на правом краю его губ, и Жоан слабо улыбнулась в ответ.