Костры Дануолла (гет)

Погода над Дануоллом не радовала глаз. Как, впрочем, и всегда — вечный туман, нескончаемая сырость и практически полное отсутствие солнечного света. Зачем в Островной Империи существует месяц дождей, если месяц без дождей — это нонсенс?

Гермиона вышла на нужной ей остановке, и трамвай, тихо поскрипывая, поехал дальше. Общественные трамваи были совсем недавним изобретением, и она до сих пор не могла привыкнуть к этой огромной конструкции, скрипящей при каждом обороте двигателя. Впрочем, люди ему радовались — в кои-то веки в Островной Империи что-то делалось для обычных людей, а не для аристократии и богачей. Она поплотнее натянула плащ и вышла со станции. Несколько стражников у входа, вооружённые палашами⁽¹⁾, проводили её изучающими взглядами, к которым она давно успела привыкнуть.

Повернув за угол, Гермиона услышала знакомую неприятную мелодию, от которой ей всегда хотелось стиснуть зубы. И религиозные речи, которые набили ей оскомину.

— ...Над Дануоллом. Вчитайтесь в Семь Запретов, и вы поймёте... — медленно и с расстановкой говорил представитель Аббатства Обывателей небольшой толпе людей, собравшейся перед ним.

Аббатство Обывателей было главным врагом колдунов и ведьм вроде неё. Или, по крайней мере, считало себя таковым. Смотрители, его личная гвардия, были самыми опасными религиозными фанатиками, ненавидящими Бездну и всё, что связывало с ней людей. Эти странные типы, носящие полностью закрывающие лицо металлические маски, постоянно патрулировали город в надежде поймать хотя бы кого-то из «продавшихся Чужому» людей и отправить их на костёр. Или насадить на палаш — кому как больше нравится. Впрочем, сами Смотрители её беспокоили мало — что бы они о себе ни думали, куда чаще они ловили всевозможных коллекционеров амулетов из китовой кости, чем реальных колдунов. Да и тех из них, кто мог почувствовать в человеке «смрад Бездны», можно было по пальцам пересчитать.

Куда больше ей не нравилась их шарманка, издающая противную музыку, от которой Метка Чужого на тыльной стороне левой ладони начинала обжигать её руку холодом, а мистическая связь с Бездной и даруемой ей магией — ослабевать. Эта математически выверенная мелодия сильнее всего воздействовала на ведьм вроде неё. Но сворачивать или переходить на другую сторону дороги было опрометчиво — людей, бывало, казнили за меньшее подозрение в связях с Чужим. Стиснув зубы и придав лицу отсутствующее выражение, Гермиона пошла прямо к Смотрителям.

Когда она поравнялась с шарманщиком, в глазах начало темнеть, и она испугалась, что сейчас покачнётся или запнётся, и это заметят Смотрители. Но ей повезло — стоило сделать несколько шагов, и темнота в глазах отступила, а мистическая Метка на левой руке начала оттаивать. Пройдя немного дальше, она почувствовала, что у неё из носа течёт кровь. Конечно, где-нибудь на краю мира, где про Аббатство никто не слышал, такое бы списали на совпадение, но тут лучше не рисковать. Она задрала голову вверх, притворившись, что смотрит на часы, расположенные на крыше дома, и осторожно втянула кровь.

«Пронесло» — подумала Гермиона, когда квартал со Смотрителями остался позади.

Смотрители вызывали у неё двоякое чувство. С одной стороны, ей было трудно относиться терпимо к фанатикам, мечтающим увидеть её мёртвой, но с другой — эти люди на порядок лучше того же Бригморского Ковена ведьм, с которыми никто здравомыслящий не рискнул бы связываться. Члены Аббатства, по крайней мере, действительно пытались сделать что-то хорошее, а это явление было крайне редким в Островной Империи. Да и стоило признать, что Аббатство не состояло из одних лишь Смотрителей.

Пройдя ещё один квартал, Гермиона достигла нужного ей места. Бар «Дырявый Котёл» был старым непритязательным заведением, которое часто использовалось, как место встречи оккультистов. Здесь и поблизости можно было купить запрещённую литературу и артефакты, связанные с культом Чужого.

Нужный человек уже её ждал. Он сидел в углу, попивая что-то, издалека похожее на эль.

— Добрый день, Борджин.

— А, Грейнджер. Пришла наконец.

Борджин кивком показал на небольшую сумку, лежащую на лавке сбоку от него. Взяв себе сидр, Гермиона подсела рядом. Она открыла сумку и стала осматривать её содержимое, на что Борджин отреагировал, пробормотав сквозь зубы:

— Всё в порядке, Грейнджер, можешь не проверять.

Она ему не поверила. Торговец запретным товаром был неприятной личностью, не страдающей совестью в каком-либо из её проявлений. Он всегда норовил либо заломить неподъёмную цену, либо подсунуть некачественный товар. К примеру, расколовшийся артефакт («Ты сама только что его расколола! Плати!»), или грубую подделку («Да что ты, соплячка, в этом понимаешь?»), или что-нибудь и вовсе опасное («Ну ты же догадалась, что его нельзя трогать голыми руками?»). Гермиона надеялась, что после нескольких случаев обнаружения ей подделок Борджин перестанет пытаться её обмануть, но этого всё никак не происходило. Да и, к великому своему стыду, Гермиона однажды дала себя облапошить, неудачно приобретя осквернённый амулет. Не обошлось и в этот раз без проблем — китовая кость, которую она планировала использовать для заготовки под будущий амулет, оказалась слишком старой и покрытой трещинками. О чём Гермиона немедленно сообщила Борджину:

— Это некачественная кость. Я рискую получить осквернённый амулет.

— Если ты не можешь сделать нормальный амулет, то только потому, что ты — дерьмовая колдунья. Сорок монет за всё.

Борджин, как уже говорилось, был неприятной личностью.

— Ты ведь понимаешь, — ответила ему Гермиона, — что ты — не единственный способ добыть китовую кость?

— Зато я один из тех, за кем не следят Смотрители.

Торг продолжился ещё пять минут, и за это время Гермиона сумела сбросить несколько монет. Когда Борджин удалился, она осталась сидеть за столом, вертя в руках пустой стакан из-под сидра. Она всерьёз подумывала о покупке чего-нибудь более крепкого, когда к столику подошёл неизвестный ей парень. Первым, на что она обратила внимание, были его ярко-рыжие волосы, а вторым — то, что от него едва заметно тянуло Бездной.

— Я могу присесть? Вы пьёте виски?

Свободные столики, как заметила Гермиона, в баре ещё были. С какой целью этот человек решил к ней подсесть? В любой другой ситуации она бы сочла, что это просто попытка познакомиться, но этот человек был колдуном, а значит, вероятность этого была не так уж и велика. Хотя она, пожалуй, не отказалась бы.

— Да, конечно. Но только разбавленный.

— Меня зовут Джим, — представился он ей. — Джим Льюис.

— А меня — Элизабет. Можно просто Лиза.

Небольшая ложь не повредит, если имеешь дело с кем-то из связанных с Бездной.

Джим заказал виски. Или не Джим, потому что Гермиона, совравшая ему, была морально готова к встречному обману.

— Я так полагаю, речь пойдёт о вопросах религии? — спросила Гермиона, когда бармен принёс виски и два маленьких стакана.

— А это для тебя болезненная тема?

— Нет. Просто в моей жизни и так хватает Чужого.

— Вот как? — удивился Джим. — Обычно, люди с меткой, наоборот, охочи до любых сведений о нём и Бездне. Коллекционируют у себя амулеты с оккультными символами, ищут тайных знаний, объединяются и создают группировки, ковены и прочее.

Они выпили первый стаканчик с виски. Гермиона поморщилась, когда оно обожгло ей горло, а потом посмотрела на Джима.

— Я никогда не просила Чужого о Метке. И, сколько я ни слышала о таких группировках, все они кончали плохо.

— Есть способы от неё избавиться. Я даже слышал об одном таком. Почему ты до сих пор её носишь, если тебе это не нравится?

— Потому что поздно вычёрпывать воду, если судно уже на дне.

— Вот как?

Гермиона вместо ответа нахмурилась, взглянув Джиму в глаза. Тот в ответ поднял руки в примирительном жесте, и продолжил:

— Ладно, оставим Чужого в покое. Не буду скрывать, меня заинтересовала ты.

— Вот как? — вернула она ему недавний вопрос, слегка приподняв брови.

— Да. Видишь ли, я иногда встречаю людей вроде тебя в этом баре. Все люди с Меткой так или иначе интересны. Ведь Чужой отмечает не тех, кто истовее всех ему молится, и не тех, кто больше других жаждет раскрыть тайны Бездны, а тех, кто его заинтересовал. А значит, ты уникальна, Лиза. В тебе есть что-то, чего не найдёшь в какой-либо другой девушке. Хочешь ещё виски?

Гермиона кивнула и пододвинула к нему рюмку.

— Значит, всё-таки Чужой.

— Меня интересует не он сам и не твои с ним связи. Именно ты.

Они выпили ещё раз. Поставив опустевшую рюмку на стол, он продолжил:

— Люди, которых я встречаю в этом баре, обычно всегда могут рассказать свою интересную историю. Жаль только, что далеко не все тут разговорчивы.

Гермиона начала крутить в руке пустую рюмку, царапая ей столешницу. Она упёрла в неё взгляд и на несколько секунд задумалась.

— У меня были друзья. Теперь у меня нет друзей. И я пришла к выводу, что, в конечном счёте, именно его вмешательства привели к такому финалу. Как бы он ни утверждал, что он «просто любит оставаться зрителем». И это всё, что я могу тебе рассказать.

— Мне жаль. Значит, не говорить совсем ничего, связанного с ним?

— Ты верно понял.

— Даже если это анекдоты?

Гермиона по-прежнему сидела, не поднимая взгляда. Она отрицательно покачала головой.

— Только не про него, умоляю.

— Хорошо. Распекает как-то Дауд одного из своих китобоев-ассассинов — мол, такое простое задание, а ты и его провалил! Ассассин послушал, и ответил — «Да откуда мне было знать, что дамские пальчики — это виноград?».

Она улыбнулась — наверное, впервые за этот день — и, наконец, подняла взгляд на него.

— Ещё бы у тебя нашёлся анекдот с менее чёрным юмором...

Джим улыбнулся в ответ — лёд наконец-то тронулся.

* * *

— Ох, неудачное время, — сказала Гермиона.

Огромный часовой механизм за их спиной начал громкий бой, отсчитывая десять ударов. Она зажала уши, пережидая громкие удары. Когда грохот прекратился, и часы затихли, Гермиона опустила руки на перила. Ночной Дануолл казался на удивление милым местом, особенно, когда она смотрела на него с главной часовой башни.

— Город смотрится намного лучше, когда его не покрывает туман, — сказала она.

Джим прислонился к перилам рядом.

— Тиха дануолльская ночь, но руны лучше перепрятать.

Гермиона вздрогнула. Погода стала прохладнее, чем она предполагала, когда шла навстречу. Джим, заметив это, обнял её за плечи, прижимаясь поближе. Гермиона прислонилась к нему.

— Ты напоминаешь мне одного моего старого знакомого, — сказала она, опустив голову на его плечо.

— Надеюсь, это комплимент?

— Он был хорошим парнем. А ещё он был таким же рыжим, как и ты, — добавила она чуть веселее.

— Мы, рыжие, вообще замечательные. Весёлые, хитрые, и ну очень уж горячие.

Гермиона повернула к нему лицо, улыбаясь.

— Ты себе льстишь.

— Ах так? — деланно возмутился Джим.

Он наклонился к ней и поцеловал. Она ответила, прильнув к нему и положив руки ему на плечи. Поцелуй вышел долгим, в ходе которого он успел пару раз мягко прикусить ей язык и губы.

— М-м, — протянула Гермиона, прижавшись к его груди. — Ладно. Может, и не сильно льстишь.

— Ты сейчас будишь во мне зверя.

— И как? Страшный зверь?

— Страшно неотразимый. И ужасно несерьёзный.

Гермиона посмотрела ему в глаза.

— Тогда я очень постараюсь.

На этот раз поцелуй продлился чуть дольше. Он попробовал быть несколько напористей, но Гермиона отреагировала на это коротким «у», и он сбавил темп. Когда они оторвались друг от друга, она прижалась к нему ещё сильнее.

— Ты дрожишь, — заметил он.

— Тут прохладно. Давай зайдём в башню.

В башне было просторно и светло. Посередине тихо шуршал огромный часовой механизм, а в углу примостился диван с журнальным столиком, на котором стояла незажжённая лампа.

— Я думала, башня закрыта для посторонних. Такое ощущение, что здесь кто-то живёт.

— Я — смотритель этой башни. Очень удобное место для таких, как мы.

Он зажёг лампу и присел на диван, и жестом пригласил Гермиону сесть. Она опустилась рядом, и тут же прильнула к нему, обняв рукой за пояс.

— У меня есть ещё виски, — сказал он. — Ты как к этому относишься?

— Нет, на сегодня хватит. Мне ещё домой возвращаться.

— Можешь не спешить.

На несколько секунд стало тихо. Гермиона смотрела на горящий в лампе огонёк, и слушала тихое шуршание часового механизма.

— Уютно тут у тебя. Вот скажи... — она замолчала.

— Ты хотела что-то спросить?

— Да. Почему ты подошёл ко мне?

— Потому что ты красивая. У нас на островах не так уж и много красивых девушек, и ты сразу выделяешься из их числа. А ведь у меня высокие стандарты.

— Ой, брось. Я лохматая и с бобриными зубами.

— Неправда. У тебя ровные зубы. Уж мне ли не знать? — он хитро улыбнулся.

— То есть про волосы ты не отрицаешь?

Джим провел левой рукой по её волосам, пропуская их между пальцами.

— Мне они нравятся. Тебе просто стоит опасаться ветреной погоды.

— То есть, тебе от меня нужна только внешность.

— Лицо и фигура — это то, что бросается в глаза первым.

Он потянулся правой рукой к её животу, но она тут же была перехвачена Гермионой, которая отвела её и, сцепив его ладонь со своей, положила её на юбку.

— И, конечно же, твой характер. Ты замечательная.

— Ты меня смущаешь.

Он нагнулся к ней и снова поцеловал. Его правая рука выпуталась из захвата и опустилась на плечо Гермионы. Когда поцелуй прекратился, Джим не стал отдаляться. Он оставил своё лицо близко к её, так, что она чувствовала его дыхание.

— И всё? — спросила она.

— Ты умная. Заботливая. Надёжная.

— Ты так хорошо меня узнал? Ты можешь быть неприятно удивлён.

— У меня такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь.

Он наклонился к её шеё, и начал её целовать. Гермиона вздрогнула — и вряд ли от холода. Но мгновением позже она притянула его руками к себе, направляя его чуть ниже. Он приобнял её за талию, чувствуя, как её шея изгибается под поцелуями, и затем слегка её прикусил. Она всхлипнула от нахлынувшего на неё ощущения.

— Джим, слушай, уже поздно.

— Я помню.

Левой рукой он продолжал удерживать её, мягко массируя кожу под волосами, а правой рукой гладил её талию, приближаясь к груди. Он на мгновение отстранился, чтобы перейти к правой стороне шеи, и Гермиона наклонила голову влево, чтобы открыть ему доступ. Он тут же воспользовался этим, чтобы прикусить ей мочку уха. Её дыхание участилось. Правой рукой она вцепилась в его воротник на спине, а левой притягивала его к себе за плечо. Когда он начал ласкать её грудь, она дважды тихо простонала.

— Джим... — она резко вдохнула воздух, когда он провёл рукой по соску. — Джим, я порядочная девушка, мы едва знакомы.

Он не стал останавливаться. В конце концов, об этом она и не просила.

— Мне бы иное и в голову не пришло. Я уже хорошо тебя знаю, и ты мне дорога.

Он переложил правую руку на её бёдра, сдвигая её к внутренней стороне. Левая рука, наоборот, сместилась на грудь. Его поцелуи тоже стали спускаться ниже.

— А ты уже изучила меня. Гермиона, я люблю тебя.

Его слова и движение его руки по её бёдрам вызвало новый стон, более продолжительный и громкий. Он слегка толкнул её, укладывая на диван. Она инстинктивно притянула его за собой, и позволила ему навалиться на неё. Его левая рука начала расстёгивать пуговицы на её блузке, а правая зашла под юбку. Он потянулся к её губам своими, когда она упёрлась ему в грудь руками и резко оттолкнула от себя.

От неожиданности он скатился с дивана и упёрся локтём в журнальный столик, чтобы не рухнуть на пол. Гермиона тут же воспользовалась этим, чтобы вернуть себе вертикальное положение. Она часто дышала, но уже не от возбуждения — в её глазах разгоралась знакомая ему злость.

— Как ты меня назвал?

Впрочем, через секунду Гермиона уже поняла, что ответ ей не нужен. Сразу, как только она осознала, что он назвал её по настоящему имени, в голове словно повернули рубильник. Конечно, он сильно изменился за эти годы, но тем не менее, теперь она его узнала.

Её рука описала широкую дугу и хлопнула Джима по щеке. Он снова дёрнулся, отчего рука на столике соскользнула и он упал вниз. Гермиона вскочила с дивана.

— Дай пройти!

Она перешагнула его и, схватив свою сумку с китовой костью, пошла к выходу с башни. Джим вскочил на ноги и побежал за ней.

— Гермиона, постой! Я... Я всё объясню.

— Объяснишь?!

Она резко обернулась, чуть не задев его сумкой.

— Я три года считала тебя просто котом. Три, чтоб Чужой тебя драл, года! А потом оказалось, что ты — неудачно обернувшийся анимаг!

— Но я в этом не виноват! Я не ожидал, что потеряю разум после обращения!

— Джим Льюис, ты — идиот! Надо было читать предупреждения перед экспериментами!

Она отвернулась и пошла к двери, ведущей наружу.

— Гермиона... Прости. Я не хотел, чтобы так вышло.

Она задержалась у самого порога, но обернулась к нему.

— И тем не менее, так вышло. Ты хоть представляешь, как я себя чувствовала после этого? Что я три года холила и лелеяла кота, который на самом деле оказался парнем на пару лет меня старше. Да ты спал со мной в одной постели! Ты понимаешь, как потом надо мной смеялись? Ты-то ладно, ты после этого просто исчез, и ничего даже не было слышно. А теперь ты возвращаешься, и, ни словом не дав понять, что это ты, начинаешь ко мне приставать. И я ведь даже поверила тебе! Наивная дурочка.

— Это не так, — ответил Джим, опустив голову. — Я говорил правду, что люблю тебя. Я вспоминал о тебе все эти годы. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда узнал тебя! Терялся, не знал, что тебе сказать и как ты на меня отреагируешь.

— Мне от этого не легче, Джим.

Она открыла дверь. Снаружи ощутимо повеяло холодом.

— Гермиона! Постой.

Гермиона обернулась на него. Джим спросил её:

— Ты... Ты сможешь простить меня?

Она опустила глаза, колеблясь с ответом.

— Джим... Катись в Бездну.

Выйдя наружу, она подошла к краю и взобралась на перила. Затем направила левую руку с мистической Меткой на крышу ближайшего дома. Когда Метка активировалась, из левой руки вылетело нечто, похожее на канат, и, уперевшись в крышу ближайшего дома, мгновенно притянуло её к нему. Это умение, присущее ведьмам, действовало странно, не считаясь с законами физики, и было крайне полезно при перемещении. Соскользнув немного по черепице крыши, Гермиона спрыгнула с её края и вновь применила умение. На этот раз её притянуло к земле. Поднявшись и отряхнув руки, она пошла дальше пешком.

В душе по-прежнему кипела ярость на Джима, который её обманул. И ведь на этот раз он вполне отдавал себе отчёт в том, что он делает. В какой-то мере она его понимала его мотивы — говорить «Привет, я Джим, и раньше ты меня звала Живоглотом» действительно было бы плохой идеей. Но то, как это сделал Джим, в итоге оказалось ещё хуже. Интересно, как отреагировал на её прощальные слова? Они вышли резким, но Гермиона не хотела отвечать что-либо под действием эмоций, а вот послать его куда подальше ей было по нраву.

Впрочем, какая ей разница? Он это заслужил. В следующий раз пускай думает головой, а не альтернативным мозгом. Разумеется, если следующий раз вообще будет.

Она умела уйти от него на пару кварталов, когда услышала впереди знакомый ей скрежет.

«Только не сейчас», — с грустью она подумала, вглядываясь в идущих ей навстречу Смотрителей. Их было пятеро, один из них нёс на руках шарманку и наигрывал на ней режущую слух мелодию. Возможно, это был даже тот самый Смотритель, которого она видела днём.

Впереди она увидела поворот, ведущий в какой-то переулок, и подумала о том, что неплохо было бы туда повернуть, чтобы избежать встречи с шарманщиком. Вряд ли это выглядело бы странно — может же быть, что ей туда и нужно? Однако планы тут же пришлось пересмотреть — Гермиона почувствовала что-то странное в поведении приближающихся Смотрителей. Она не сразу поняла, что это, но в голову в этот момент просто пришла мысль «Опасность!». Лишь спустя несколько секунд она отметила, что трое Смотрителей смотрели прямо на неё, а ещё один постоянно оглядывался, держа руку на рукояти палаша.

Она задела сумкой фонарный столб, и, остановившись, чтобы её поправить, бросила взгляд назад. Этого хватило, чтобы заметить, что к ней со спины приближаются другие Смотрители. Теперь сомнений не было — они шли за ней. Стараясь держаться естественно, она пошла навстречу Смотрителям с шарманкой. Вариант у неё был только один — успеть повернуть в улочку и бежать, затем найти возможность с помощью Притяжения забраться на крышу, а дальше она будет в безопасности. Она ускорила шаг, и, как только поравнялась с переулком, резко повернула в него и бросилась бежать.

Все здания в этой части города были высокими. Увы, проход был слишком узким, и никаких балконов и прочих возможностей для подъёма на большую высоту у неё не было. Гермиона выбросила вперёд левую руку, бросая Притяжение на максимальную дальность. Как только Притяжение сработало, она дёрнула рукой, сбрасывая связь, и по инерции пролетела на несколько метров дальше, чем должна была. Она приземлилась на асфальт, упала на руки, тут же вскочила. Гермиона выхватила волшебную палочку и направила её в проход позади. Вряд ли её преследователи ожидают, что человек сможет преодолеть десяток метров за мгновение.

Строго говоря, артефакт в её руке не был палочкой — это была искусно вырезанная кость, покрытая мистическими символами. Но, понятно, что название «мистическая косточка» не прижилось. Этот артефакт использовался некоторыми ведьмами и колдунами для колдовства без использования Метки.

Как только из-за угла показался первый Смотритель, ведьма тут же отправила в него первое заклятие. Он рухнул, получив его аккурат в грудь. Она добавила хаоса, бросив ещё одно заклинание в угол здания, отчего произошёл небольшой взрыв и из него вылетели осколки кирпича. Гермиона тут же бросилась бежать. Она ещё раз использовала Притяжение, чтобы сократить путь, и затем взмахом палочки развернула контейнер из-под мусора, чтобы перекрыть проход преследователям. Возможностей подняться на крышу по-прежнему не было. Она побежала дальше, надеясь, что поворот выведет её на улицу, где её уже никто не поймает. Но сразу за поворотом оказался тупик.

Это было очень плохо. Конечно, глупо было рассчитывать, что Смотрители попытаются ловить её на открытом пространстве — для них куда логичнее загнать жертву в тупик. И судя по тому, что они используют шарманку, они прекрасно знают, кто их противник. Гермиона вздрогнула, когда осознала, в какую переделку она попала. Она вывела из строя всего одного Смотрителя, но их было около десятка. И сейчас все они движутся по тупику к ней, держась рядом с шарманщиком, который прикрывает их от магии. А из оружия у неё только Метка и волшебная палочка, которых явно мало для прорыва. Её убьют.

Она выглянула из-за угла. Бак стоял на своём месте, перегораживая проход, но музыка приближалась. Она услышала гневные крики и звук выстрела. Но по кому они стреляли, если она здесь? Неужели на них напал кто-то ещё? Если кто-то отвлечёт Смотрителей, то... Нет, прорваться через десяток людей ей всё равно не под силу, даже если все они отвернутся перед её нападением. Но если разобраться в том, что происходит, можно обернуть это себе на пользу.

Гадать не пришлось. Следуя первой же догадке, Гермиона посмотрела наверх и увидела, как с крыши одного из домов показалась рука, сжимающая арбалет. Человек на крыше направил его куда-то за бак и выпустил болт. Через мгновение Смотрители разразились новыми криками.

Джим пришёл ей на помощь. Вероятно, он отправился следом за ней, но предпочёл путешествовать по крышам.

«Если выберусь — возможно, я его всё-таки прощу. Но не сегодня».

Гермиона подумала над тем, чем она могла бы помочь Джиму. Вряд ли он один сможет обратить их в бегство. Но что она могла, если её основное оружие бессильно против музыки?

«Нет, — тут же поправила себя Гермиона, — моё главное оружие — это моя голова. Бездна вторична».

Она знала, что заклинания, приближаясь к шарманке, попросту тают в воздухе. Но эта музыка по какой-то причине не воздействовала на способность Шипы, которая позволяла ведьмам выстреливать из метки тройкой острых деревянных кольев. Вернее, музыка успешно блокировала атаку, только если применяющая её ведьма сама находилась под воздействием музыки. Но если применить Шипы извне радиуса действия — они успешно поражали цели внутри. Вероятно, потому, что шипы, покинув руку, становятся материальными объектами, и перестают быть магией Бездны. Впрочем, эта способность её в любом случае не спасёт — она скорее пугала, чем реально ранила противников, и против такого числа людей и повадно была бесполезна.

Она вспомнила про Джима. Раньше она слышала, что обращённые анимаги могут не опасаться музыки Смотрителей. Они не могли воспользоваться своими способностями или обращаться, но они вполне могли находиться в её поле действия, не возвращая себе человеческий облик. Конечно, вряд ли Джиму мог бы помочь его облик рыжего кота. Но это навело Гермиону на мысль.

Снаружи послышался крик «Берегись!», и она выглянула из своего угла. Она увидела Джима, прыгающего с крыши здания. Он не успел спрыгнуть вниз, потому что у него за спиной произошёл взрыв. Окантовка крыши приняла основной удар на себя, но, тем не менее, его перевернуло в воздухе, и Гермиона заметила, как несколько осколков попало в него. Он ударился о противоположную стену, а потом его силуэт размазался, пулей спустившись вниз. Видимо, Джим воспользовался колдовским аналогом «Притяжения», чтобы сократить путь до земли, но даже с магией удар оказался страшным. Он остался лежать на земле, а рядом с ним упал его арбалет, расколовшись от столкновения.

Из-за контейнера послышался торжествующие крики. «Два еретика вместо одного!» — сказал один из смотрителей. Мусорным бак стал со скрежетом отодвигаться в сторону.

«Пора».

Гермиона выпустила Шипы в открывшийся проход. Послышался резкий возглас и новая порция ругани, а контейнер замер на своём месте. Она подбежала к Джиму, который лежал на земле и не подавал признаков жизни. Мимо неё пронеслись две тени.

Смотрители снова взялись отодвигать контейнер, в то время как один из братьев помогал другому, пострадавшему от ведьминых шипов. Всего их оставалось семеро — один из братьев был вырублен ведьмой в самом начале, ещё двое пострадали от арбалета колдуна. Притом один сразу же скончался, а второй лежал с наспех сделанной перевязкой на плече. Но ведьма оставалась одна, а значит, её судьба была предрешена. Как и судьба любого человека, продавшегося Чужому.

Они услышали быстро приближающиеся шаги. Спустя секунду на контейнер запрыгнули две собаки. Это были белые гончие, очень похожие на тех, что использовались в Аббатстве. Собаки сразу бросились в атаку. Одна из них напала на Смотрителя, помогающего брату с перевязкой, вцепилась зубами в подставленную руку, и принялась её рвать. К нему на помощь тут же пришли его братья, которые сдвигали контейнер. Вторая собака рванула прямо к шарманщику, но её путь заступил главный из Смотрителей. Он широко взмахнул палашом, заставляя пса отпрыгнуть, после чего направил на него пистолет в левой руке и выстрелил. Собака покачнулась, получив выстрел практически в морду, и тут же ещё один Смотритель взмахнул клинком, ставя точку в этом нападении.

— Откуда взялись эти собаки? — задал вопрос один из них, — Почему на них не подействовала Древняя Музыка?

— Это неважно, брат, — ответил ему тот Смотритель, который не дал собаке добраться до шарманщика. — Это был жест отчаяния. Это последнее, что...

Договорить он не успел, потому что в этот момент на мусорный бак взобрался ещё один зверь. И это был не пёс. Огромный белый зверь весил на первый взгляд не меньше половины тонны.

«Наверное, с Пандуссии», — подумал невпопад главный из Смотрителей.

Грозный зверь взревел и бросился в атаку. Один из Смотрителей оказался на его пути, но белый хищник даже не обратил на это внимания и попросту смял его своим весом. Он взмахнул лапой, ударив ей главного Смотрителя, пытавшегося замахнуться на него палашом, и тот отлетел в сторону, крича от боли. Убрав с пути последнее препятствие, зверь врезался в шарманщика, сбивая его с ног. Древняя Музыка тут же смолкла, и зверь, взревев, опустил могучую лапу на барабан шарманки, легко раздавив его. От этого удара шарманщик издал булькающий звук, но хищника тут же отвлек один из Смотрителей, который полоснул его по бедру своим мечом. Несколько братьев, которые оставались боеспособными после этого внезапного нападения, напали на зверя с разных сторон, нанося ему раны своими клинками.

Они были заняты боем, и никто из них не заметил, как над ними пролетели две размытые тени.

* * *

Они находились в Часовой Башне. Гермиона извлекла из груди Джима последний осколок, и, промазав рану салфеткой с остатками виски, прижала к ней ткань, чтобы остановить кровь. Джим всё это время старался молчать, но всё же несколько раз шипел и вздрагивал, когда она совершала не слишком мягкое движение в ране.

— Вот и всё, — сказала она. — Теперь осталось только ждать, когда раны затянутся. У тебя ещё есть эликсир Соколова?

— Найдётся.

— Ну и отлично. А теперь отодвинься.

Она прилегла на диван рядом с ним, прижавшись к его боку — благо, диван был широким.

— Гермиона...

— Помолчи. Я слишком устала, чтобы куда-то идти, на ночь глядя. Только и всего.

— Я хотел сказать, что часы бьют каждый час. Ты не сможешь поспать.

— Мне всё равно.

Джим поморщился от боли, когда она задела одну из его ран рукой. Когда она нормально устроилась, он потянул к ней руку, но тут же получил по ней ладонью.

— Не трогай меня. Я тебя ещё не простила.

— Даже после моего героического подвига?

— Это когда хрупкая девушка вытаскивала героя на своих плечах? Хороший вопрос, кто из нас кого спас. Просто отстань и не мешай мне отдыхать.

Джим замолчал. Потом тихо усмехнулся и произнёс:

— Мяу?

— Заткнись!

1) Вид холодного оружия. Имеет прямой клинок, заточенный с одной стороны.

Вернуться к тексту