Ты для меня (гет)

— Виктор! — завопила она и уронила свою расшитую бисером сумочку, ударившуюся о землю с громким стуком, нисколько не отвечавшим ее размерам. Торопливо подняв сумочку и покраснев, Гермиона сказала: — Я и не знала, что ты… господи… как приятно тебя видеть… Ну как ты? ⁽¹⁾

* * *

Он почти не изменился, только стал выше и плечи шире. Столько лет прошло, а смотря на него, я не могу оставаться равнодушной.

Обида, горечь, печаль, сожаление, счастье… любовь. Любовь? Не смеши меня. Я давно переболела этой детской любовью. Мы расстались слишком давно, и все что между нами было… А что было-то?

Роман длиною в шесть месяцев? Ладно-ладно, тайный роман длиною в шесть месяцев. Встречи в коридорах, перемигивания у озера, незаметная передача записок, беседы в библиотеке. А иногда, когда все остальные ученики, уже позанимавшись, уходили по своим делам, страстные поцелуи и быстрые ласки за высокими шкафами. Как он целовался… У меня же коленки дрожали, и ноги подгибались. И тогда он крепко прижимал меня к себе сильной рукой. О, эти руки долго потом мне еще снились, да и сейчас превратились в фетиш. Широкая ладонь, крепкая хватка. Казалось, поймает — и не отпустит. Пока не захочет.

А как он вел ею по моей ноге? Уверенно, не одними кончиками пальцев или едва касаясь. А твердо, будто так и надо. Я же отчаянно пыталась не краснеть и стыдливо поправляла юбку. Будь честной, хотя бы с собой! В первые разы стыдливо поправляя юбку. Потом же было и быстро, и разочарованно, и неудовлетворенно поправляя юбку. Он ни разу не переступил черту, ни разу мне не приходилось его просить остановиться. Только наоборот. Он просил прекратить, умолял не ласкать его так, иначе не сможет сдержаться и возьмет меня прямо в библиотеке. Все-таки в мой первый раз нам обоим хотелось устойчивой, относительно мягкой, горизонтальной поверхности. И библиотечный стол нам не подходил. Ну или останавливало наличие потенциальных свидетелей. Не помню, о чем я тогда думала, явно не о таких мелочах.

А может просто не так уж и много было времени для таких моментов? Что такое полгода? Тогда казалось целая жизнь! Но как же этого оказалось мало. Как мне хотелось дотронуться до него не только сквозь рубашку, но и до голого тела. До его кожи. Мне доступны была только шея, да руки. А посмотреть можно было только у озера, как и всем. Зато его хитрый прищур был только моим! Знал ведь, что я смотрю больше на него, а не общаюсь с Роном и Гарри. Ходил перед нами, «разминался». Дразнил! Вот что он делал. Распалял, соблазнял всем своим спортивным телом. Никогда столько у озера зимой не сидела, как в тот год…

Ну почему я тогда не знала, где находится выручай-комната? Хотя может это было и к лучшему. Тогда бы точно не удержалась и обычными поцелуями и обжиманиями я бы не ограничилась. Можно было бы реализовать все мои фантазии, не боясь, что нас застукают. Можно было бы сидеть у него на коленях, обхватив его ногами, не обращая внимания на задравшуюся юбку, и целовать его шею, покусывать мочку уха, зарываться пальцами в волосы и прижимать его голову к своей груди. И ерзать, ощущая, как сильно он меня хочет. И делать все это не боясь, что нас опять спугнут шаги мадам Пинс, как в тот раз. А можно было бы зайти и дальше. Раздеться, снять мешающиеся блузку и рубашку, и прижиматься уже кожа к коже. А затем снять и все остальное.

А к лучшему ли, что этого так и не случилось? Что дальше невинных ласк дело так и не зашло? Мы могли быть вместе хоть тогда, хоть тайком, хоть ненадолго, но он был бы полностью моим. Может, потом было бы легче забыть, простить, не думать, жить своей жизнью. И закрыла бы этот роман как прочитанную книгу, пусть и без счастливого конца. Последняя глава была бы как в слезливых дамских романах.

Обещание совместного счастья и просьба немного его подождать. Радость — чувства взаимны, мы будем жить долго и счастливо. Ожидание — просил же не о немногом. А потом статья в газете о невесте. И боль, обида, отчаянье. Расстаться легко. А вот забыть или простить...

А может и не было бы ни той статьи, ни той невесты? Или была бы, но не она. Теперь я бы попросила его подождать меня. Пока я не помогу Гарри справиться с крестражами. Или даже он пошел бы с нами. Глупости и пустое! Все случилось, так как должно быть.

* * *

Теперь он снова ведет меня в танце. Его рука также уверенно лежит на моей талии, как будто именно там ее законное место. Будто и не ждет его в Болгарии никто. Я же могу только смотреть в его глаза, чувствовать его тепло, его запах. Прикасаться к плечу и ладони. А если чуть повести большим пальцем, незаметно, будто случайно или просто удобнее его устроив, можно приласкать его ладонь. Широкую, сильную и такую знакомую. Только бы не разреветься. Эти минуты все, что у меня может быть. Нет! Все, что я себе позволю. Я буду смотреть в его глаза и впитывать, мечтать, сожалеть…

— Ты для меня ничего не значишь, — вырывается неожиданно даже для меня.

— Почему тогда ты плачешь?..

1) Дж.Роулиг "Дары Смерти"

Вернуться к тексту