Асимметричное шифрование (гет)

Вы когда-нибудь проживали целую жизнь за один удар сердца? Или — целых две жизни? Что ж, если нет, то мисс Фелисити Смоук и сама не знает, кому (вам или ей) повезло больше.

Пустота замершего дома, объятого молчаливой скорбью, подарила Фелисити первое видение. В тот момент, когда Стрела, этот невероятный товарищ по борьбе со злом, негромко признался, что любит её и только её. Солнечный свет, льющийся из окон позади всё того же совершенно невыносимого мужчины, кольцо, цепляющееся за фаланги безымянного пальца, заставили Фелисити во второй раз пролистать жизнь на годы вперёд.

Она ни о чём не жалела. Практически год ей довелось быть женщиной самого достойного на свете мужчины.

Впервые увидев наследника империи Куиннов вживую, Фелисити встретилась с Линчевателем, сама того ещё не осознавая. Тогда её совершенно не занимал новоявленный ночной мститель, а Куинн был рядом — руку протяни — и это ошеломляло. Больше, чем ноутбук, который, похоже, использовали в тире вместо мишени.

Да, Оливер Куинн был человеком из плоти и крови, но живым его можно было бы назвать лишь с очень большой натяжкой. В развороте его плеч, посадке головы, движениях Фелисити видела лаву, окаменевшую на склоне умершего вулкана. Хороводы, которые весь город водил вокруг внезапно воскресшего, напоминали девушке преклонение аборигенов, помнящих яростное пламя, некогда вырывавшееся из сердца земли.

Аборигены не понимали, что сердце умерло, а пламя задохнулось в дыму и пепле.

Бравада вечеринок (вопли шаманов), ящики алкоголя (жертвенная кровь) — всё было напрасно. В мужчине, вернувшемся с того света, таилась угроза, подобная неспешной смертоносности тектонических плит, но не было ни грамма тепла.

И тогда Фелисити принялась раздувать пламя. Никаких резких движений. Ласковое дыхание, лодочкой сложенные руки, напряжённый живот. Лёгкое дуновение, пытающееся оживить остывающие угольки.

Первая искра. Теряющий сознание Капюшон в её машине. Не Линчеватель с его жаждой расправы. Именно Капюшон. Едва заметная в полумраке салона кровь, затемнённое краской лицо, умоляющий взгляд. Сильное тело мужчины на самом пике жизни, так беспомощно распластанное на светящейся панели стола. Словно Капюшон знал, что в убежище необходима некая «операционная зона». Вместе со взглядом на запаянную в пластик, впрок заготовленную кровь самого мстителя, приходит внезапное. Он знал. И не боялся. Просто положил поближе кровь для переливания, как автомеханик — масло. Механическое и рациональное решение.

Да, у Оливера Куинна были проблемы. С эмоциями — в первую очередь. И с доверием. И с друзьями, точнее, с отсутствием друзей. А ещё с семьей… Фелисити не стала бы продолжать список и дальше. В её собственной семье всё было далеко не радужно, и хватит об этом.

Вторая искра, отлетевшая от постепенно разгорающегося пламени. Всё то же тело — молодое, сильное, но теперь полностью здоровое, — с восхитительной ловкостью взбирающееся всё выше и выше по самодельному тренажеру-«лесенке» в убежище. Да, до таланта Циско подбирать хорошо звучащие названия Фелисити далеко, но для личного пользования сойдёт и такое. Тем более, зрелище произвело на неё гораздо большее впечатление, чем любой виденный до этого стриптиз. О, не то чтобы Фелисити увлекалась… Было интересно. Иногда. Особенно если речь шла о великолепно поставленном бурлеске с обилием сверкающих деталей, прелестной музыкой середины двадцатого века и женщинами, для которых нагота стала сценическим костюмом. Но ни один артист не смог создать такого мягкого ощущения интимности, которое распространялось вокруг тренирующегося Куинна. Он и не думал смущаться, продолжая подтягиваться. Казалось, даже не заметил вошедшую.

Всё же заметил. Выдохнул короткое «привет» перед тем, как забраться на самый верхний уровень, немного покачаться на расслабленных руках и пружинисто приземлиться на ноги.

Фелисити вспомнила холод, который оставил на кончиках пальцев пакет с кровью, вручённый в ту ночь Дигглом. Теперь подушечки тоже покалывало — от невыносимого желания прикоснуться. Отгородившаяся от мира монитором, клавиатурой и гигабайтами научно-фантастических сериалов, Фелисити и не думала, что такое возможно. Жажда тактильного контакта с ним — Линчевателем, Капюшоном, Оливером — иссушала до двусмысленных отговорок, до пылающего лица и мушек перед глазами. Какой это, наверное, необычайный контраст: тёплая, упругая кожа, над татуировками покрытая почти незаметным рельефом, оставшимся на месте вкола иглы, а дальше — стянутая в грубые рубцы, в шрамы самых невероятных форм. Хотелось проследить каждую чёрточку (глазами, пальцами, губами, чёрт побери, даже языком), придумать свою историю для каждой отметины. Только пусть молчит, ради всего святого.

Ведь если от его колкостей дыхание Фелисити сорвётся, робкий огонёк в её ладонях потухнет. И всё придется начинать сначала.

Ей приходилось вновь и вновь воскрешать пламя. На команду, к которой постепенно присоединялось всё больше людей, злодеи, раны и смерти близких сыпались нескончаемым потоком. Сотрясались основы мира, город переживал землетрясение, осаду и полчища убийц с самыми разными фетишами. И многоликий мужчина, которому Фелисити продала душу, стоял в центре торнадо, получая все новые шрамы. Она опасалась думать о том, что именно Оливер Куинн является магнитом для воцарившегося в городе хаоса, для мести очередного сумасшедшего со сверхсилами. Она не станет взваливать на плечи Стрелы и это. Довольно.

Появление Барри Аллена было подарком судьбы. Судебно-медицинский эксперт из Централ-Сити, выглядящий на неполные семнадцать, на несколько дней стал лучиком света для Фелисити, порядком уставшей от хмурого Капюшона и простого как топор Джона. Но всё стало по-прежнему, когда Барри впал в кому на долгие месяцы. Смотреть на него, неподвижного и бледного, было тяжелее, чем Фелисити могла представить. Спасибо Оливеру, выдернувшему её из бдения у постели почти безнадежного больного ради очередного дела. И спасибо Циско и Кейтилин — за СМСку о том, что Аллен наконец-то пришёл в себя, при этом невольно выйдя за грань возможного.

Поцелуй в поезде ничего не изменил. Барри так и остался для неё младшим братом — балованным младшим братом, который наизусть помнит её любимые фильмы, может процитировать дословно любой диалог из любой серии «Доктора Кто» и придумать гиковскую шутку в стиле «E=mc Хаммер».

Очень смешную шутку, если знать, о чём речь.

Да, они оба грезят о несбыточном. Вот Барри мечтает о своей первой любви, и это умиляет. Но о чём мечтает Фелисити? О мужчине, который откликается на десяток имён, и все они — правда? Оливер Куинн, сын Роберта и Мойры Куинн, плейбой, кутила и центр любой компании. Олли, брат Теи, окружающий её гиперопекой. Оливер, лучший друг Томми и бывший парень Лорел, любовь всей её жизни. Линчеватель, не гнушающийся пыток. Капюшон, решивший разделить свою миссию и довериться команде. Мужчина, которому необъяснимым образом задолжали люди со всего мира. Человек, со спокойным интересом встречающий сверхъестественное, от появления Флэша до встречи со считавшейся мёртвой бывшей (с которой он изменил другой бывшей, но кого это может удивить).

Она продолжает нежно раздувать угольки. Один раз всколыхнувшееся пламя даже прожигает её ладони до костей: когда за спиной выходящего из номера московского отеля Оливера Куинна возникает едва одетая Изабель Рошев. «Это не предательство и не измена,» — говорит себе Фелисити. «Как можно изменить той, с которой тебя ничего не связывает,» — спрашивает она себя, отшатываясь подальше. Всё нормально, Куинн в своей стихии. Обожжённая душа не в счёт.

Оттого так приятно направить мчащуюся машину прямо на Изабель. Не только из-за воровства компании, не только из-за миракуру в её венах, но и из-за случившегося тем вечером. Фелисити помнит об этом до тех пор, пока Оливер в полумраке обшитой деревом прихожей фамильного дома не признается ей в любви. Ей, Фелисити Смоук, не раз обжигавшейся, но так ничего и не сказавшей вслух.

— Он похитил не ту девушку.

Она просто отупело молчит, распахнув глаза, стараясь впитать в себя как можно больше. Он смотрит на неё сверху вниз, во взгляде — знакомая мольба с заднего сидения. Мольба и ещё что-то. Словно Оливер идёт по тонкому льду, боясь промедлить и поспешить одновременно. Шприц-ручка, перекочевавший в ладонь Фелисити, сейчас не так важен. Что-то ускользает от её внимания, и пока она пытается найти ответ, Капюшон уходит, своим признанием оставив больше вопросов, чем может вместить один перепуганный разум.