Абсолютно нормальная семья (джен)

...они, слава богу, абсолютно нормальные люди.

Д.К. Роулинг

«Гарри Поттер и философский камень»

7 августа 2007 года

Гарри сидел на чисто прибранной кухне дома № 4 по Тисовой улице и нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Он попеременно смотрел то на кухонные часы, то на кусочек голубого утреннего неба между крышами домов напротив. Тетя Петуния молча хлопотала у плиты, тоже то и дело бросая рассеянный взгляд в окно. Оба они ждали одного: совы со свежим номером «Пророка».

Появление почтальона, хоть и было желанным, застало их врасплох. Лохматая темно-серая птица ввалилась в окно и приземлилась прямо на обеденный стол. Тетя Петуния вздрогнула и уронила на пол блинчик. Пока она возилась, оттирая масляное пятно с кафеля, Гарри успел отпустить сову и развернуть одну из двух принесенных газет. Второй экземпляр «Пророка» взяла тетя Петуния. Она устроилась на краешке стула напротив Гарри, их взгляды встретились, и они замерли так на несколько секунд. Петуния не выдержала первой: она встряхнула газету и принялась за чтение.

«Эксклюзив!

Гарри Поттер рассказывает о своем детстве!

Рита Скитер, пожалуй, самый скандальный репортер магической Британии последних десятилетий, заработала известность не только своими статьями, но в большей мере довольно спорными биографиями: ее серия жизнеописаний, уже содержащая труды об Армандо Диппете, Альбусе Дамблдоре и Северусе Снейпе, недавно пополнилась новым бестселлером — «Гарри Поттер: невымышленная история страданий».

Не успело издание поступить на прилавки книжных магазинов, как тираж оказался полностью распродан! Экземпляры книги передавались из рук в руки, и с каждым новым читателем в волшебном сообществе нарастало возмущение. Все мы были уверены, что «Мальчик-который-выжил» рос в одной из волшебных семей, приближенных к Поттерам или Дамблдору, вдали от шумихи, и ни в чем не нуждался. Но «Невымышленная история страданий» ломает устоявшиеся представления. Рита Скитер утверждает: малыш Гарри был подброшен в семью своей тетки-маглы, жил в чулане, недоедал, терпел побои и не имел представления о том, что он — волшебник, до получения письма из Хогвартса. Стоит ли говорить, что маги Великобритании оказались буквально взбешены?

Ваш покорный слуга, главный редактор «Ежедневного Пророка» Варнава Кафф, решил вспомнить свое репортерское прошлое и сумел-таки уговорить мистера Поттера дать эксклюзивное интервью нашей газете, чтобы раз и навсегда разобраться: где правда, а где — погоня за сенсацией. Честный рассказ о визите в Литтл-Уингинг и детстве юного героя читайте далее и на страницах 2-6.

Литтл-Уингинг — городок мало примечательный. Одинаковые двухэтажные домики, чинные лужайки, исполненные сознания собственной важности жители. При взгляде на дом № 4 по Тисовой улице у нас с коллегой, колдографом Джеремаей Джонсоном, признаюсь, даже возникают сомнения, не перепутали ли адрес — в этом тривиальном магловском особнячке не чувствуется ни грана магии! Но нет, мы не ошиблись — дверь нам открывает приветливо улыбающийся Гарри Поттер.

Прежде мне не выпадала возможность побывать в домах маглов, и этот опыт для меня крайне познавателен. Дом Дурслей ничуть не менее комфортабелен, чем некоторые особняки магов, которые мне довелось посещать. На первом этаже мы замечаем кухню, столовую-гостиную, а также лестницу на второй этаж, под которой спрятался небольшой чулан (впрочем, туда мы еще заглянем).

Устраиваемся в гостиной. Беседовать с нами будет не только Гарри Поттер, но и его тетя, Петуния Дурсль. Эта худощавая блондинка заметно нервничает, что неудивительно: ее опыт общения с магами кроме племянника, признается она, в основном негативный.

— Мистер Поттер, миссис Дурсль, спасибо вам, что согласились на беседу! Это такая честь для нашего издания!

— Господин Кафф, я бы предпочел по-прежнему избегать контактов с журналистами, но на последние события не отреагировать не мог.

— Что ж, тогда давайте сразу перейдем к делу. Скажите, вы читали книгу мисс Скитер?

— Не читал, не вижу смысла. После ее «шедевра» о профессоре Дамблдоре я вполне могу представить, что именно она напридумывала.

— Одна из главных сенсаций этой книги — ваше якобы полное страданий детство. Насколько права Рита Скитер, говоря так о ваших юных годах?

— Я рос без родителей — естественно, я был несчастен в той мере, в которой несчастны все сироты.

— Можете ли вы сказать, что Дурсли заменили вам семью?

— Они воспитывали меня и содержали на протяжении всей моей жизни, конечно, они стали моей семьей.

— Однако известно, что в подростковом возрасте вы стремились покинуть этот дом и готовы были жить со своим крестным отцом, на тот момент беглым преступником, Сириусом Блэком.

Мой собеседник заметно смущается. Он бросает взгляд на тетушку, возможно, сожалея о часах тревоги, которые ей пришлось пережить по его вине.

— Я был непростым подростком. Всякое случалось.

— Миссис Дурсль, что вы можете сказать?

— С Гарри в самом деле было сложно. Мы очень мало знали о магии и, возможно, не всегда правильно вели себя. Наверное, он думал, что с крестным ему будет лучше, чем у нас…

— Расскажите, как Гарри появился в вашем доме?

— Ох… Была осень, как раз прошел Хэллоуин. Утром я вышла на крыльцо, чтобы выставить пустые бутылки для молочника, и увидела корзинку. В ней лежал Гарри, завернутый в одеяльце, а сверху — письмо, в котором мне сообщали о смерти моей сестры и просили позаботиться о ее сыне.

— У вас на тот момент уже был ребенок, не так ли? Как вы восприняли появление еще одного рта в семье?

— Да, Дадли был всего лишь на месяц старше Гарри. Конечно, нам было непросто: два ребенка одного возраста сразу… Но, знаете ли, родная кровь — не водица, мы не могли оставить малыша на произвол судьбы.

— Значит ли это, что вы не воспринимали Гарри как обузу?

— Нет, что вы… как можно? Дети — это благословение Господне, свои ли, чужие — не важно.

— Мистер Поттер, многочисленные свидетельства, собранные мисс Скитер, говорят, что вы всегда ходили в обносках.

— Да, но не по вине тетушки. Возможно, так проявлялась моя спонтанная магия, с которой я не умел справляться: стоило мне надеть новую вещь, как к вечеру она теряла цвет и форму. Со временем я смог взять это под контроль, а вот волосы, которые невозможно подстричь или уложить, так и остались со мной.

— Звучит странно, но каких только проявлений спонтанной магии ни бывает! К примеру, мой племянник до десяти лет неконтролируемо превращал брокколи в гиппогрифий помет!.. Но вернемся к вам. Что насчет «недокормленного вида», который отмечают многие ваши знакомые?

— Даже миссис Уизли не смогла заставить мои кости обрасти мясом, а уж ее кулинарные способности и желание всех накормить хорошо известны (смеется).

— Получается, что слухи о чулане под лестницей тоже ложные?

— Конечно! Вы только загляните в него! Да там даже кровать поставить негде!

Мистер Поттер ведет нас к лестнице и распахивает дверь чуланчика. Внутри в самом деле очень тесно. На стенах прибиты полки, по углам стоят коробки, швабры, веники и ведра. Жить в таком помещении и вправду не представляется возможным, тем более ребенку. Дверь в чулан закрывается, и я замечаю щеколду.

— А это здесь зачем?

Мои собеседники переглядываются. Отвечает миссис Дурсль.

— Дело в том, что Дадли и Гарри были очень непоседливыми мальчиками. В чулане Вернон хранил свои инструменты. После того как мы застали детей, играющих с ножовкой, нам пришлось установить на дверь щеколду. Мальчики повзрослели, а она так и осталась тут.

— А где же тогда вырос Гарри Поттер? Покажете нам свою спальню?

— Пойдемте, она наверху.

Мы поднимаемся на второй этаж. Мистер Поттер распахивает перед нами дверь второй по счету комнаты. Выдержанная в светлых тонах, не очень большая, но уютная, спальня Гарри Поттера является будто продолжением его личности: гриффиндорский герб на стене, плакаты квиддичных команд, метла в углу, парящий под потолком снитч, стопка магических журналов и газет, среди которых мы с удовольствием замечаем и «Ежедневный Пророк», небрежно заправленная кровать и даже несколько мантий и мятых рубашек на спинке стула. Никаких решеток на рамах и кошачьих лазов в двери. На стенах и письменном столе — совершенно неподвижные фотографии счастливого семейства: Гарри и, очевидно, его кузен Дадли едят мороженое, вместе с миссис Дурсль плещутся в бассейне, играют в мяч с главой семьи.

— Эта комната выглядит так, будто вы до сих пор тут живете.

— Я стараюсь навещать тетушку не реже раза в две недели и, бывает, остаюсь у нее на ночь. У меня здесь несколько смен одежды и даже моя старая метла, я иногда катал на ней брата.

— А жену и детей с собой приводите?

— Раньше мы приезжали все вместе, но после трагических событий в нашей семье тетушка еще не до конца оправилась и плохо переносит шум, а мои дети — ужасные непоседы.

— Трагические события?

И снова наши собеседники обмениваются тревожными взглядами. Слово берет Гарри Поттер.

— Последние годы стали непростыми для нас. Мой дядя умер в 2005-ом — у него обнаружили застарелый диабет, который сильно испортил его сердце. Вскоре после постановки диагноза у него случился обширный инфаркт. А Дадли сейчас на лечении в магловском госпитале. Он занимался профессиональным боксом и считал, что легко справится с любым хулиганом. Но ни одно чемпионское звание не поможет против удара бейсбольной биты. Уже несколько месяцев Даддерс находится под наблюдением врачей — у него амнезия.

— Простите, амне… что?

— Амнезия. Потеря памяти. Дадли не узнает родных, не знает, кто он. Даже прожитый день забывает, стоит ему уснуть.

Страшно смотреть на убитую горем Петунию Дурсль. Потерявшая мужа и практически лишившаяся сына женщина содрогается всем телом, стоит ее племяннику закончить предложение. Слава Мерлину, что в нашем мире существуют легилименты, которые могут проникнуть в разум пострадавшего, зельевары с их чудодейственными составами и целители, для которых трудные диагнозы — не более чем ежедневная рутина.

— Вы не пробовали обратиться в госпиталь Святого Мунго?

— Я советовался со знакомым целителем. Проблема в том, что Дадли — не волшебник. Не все методы, применяемые к магам, будут безопасны или эффективны.

— Миссис Дурсль, я сочувствую вашему горю и надеюсь, что Дадли поправится. Но давайте продолжим. Правильно ли я понимаю, что соседняя комната принадлежит вашему сыну?

— Да, это его спальня.

— Можно взглянуть?

Мы заходим в соседнее помещение. Оно гораздо больше и совершенно не похоже на предыдущее. Сразу видно: здесь живет магл, ни малейшего намека на магию.

— Рита упоминала, что условия жизни вашего кузена были гораздо лучше ваших. К примеру, эта комната — она намного больше!

— Как я говорил, Дадли занимался боксом, ему нужно было тренироваться. Поэтому на семейном совете мы решили отдать большую комнату ему. Я не был против.

Нам демонстрируют странное приспособление черного цвета, больше всего напоминающее раздувшегося слизняка, свисающего с потолка. Как мы смогли выяснить позже, это так называемая «боксерская груша», маглы бьют ее кулаками, чтобы, по-видимому, стать сильнее.

— Мистер Поттер, как ваши родственники относятся к магии?

— В моем детстве было несколько не очень приятных историй, когда я не мог сдержать эмоции. Один раз Дадли обзавелся поросячьим хвостиком. Конечно, тетя, дядя и кузен несколько опасались моих способностей. И не зря, иногда я бывал несносным мальчишкой: помню, даже не сказал о запрете на колдовство и все лето после первого курса пугал брата всякой тарабарщиной… Но со временем тетушка оценила бытовые заклинания (улыбается).

— Миссис Дурсль, это правда, что однажды Гарри пришлось бежать из своей комнаты при помощи друзей?

— Он действительно бежал на летающем автомобиле с мальчиками Уизли. Но дело в том, что профессор Дамблдор всегда подчеркивал необходимость для Гарри проводить время в нашем доме, говорил что-то про кровную защиту… Я мало понимаю в магии, но привыкла ответственно выполнять данные мне поручения. Гарри хотел отправиться в гости, не пробыв у нас даже месяца, мы с Верноном запретили. Результатом стал этот побег.

— Мистер Поттер, да вы и в самом деле были бунтарем?

— Каюсь! История с надутой тетушкой тоже правда, и она характеризует меня не лучшим образом.

Мы возвращаемся в гостиную. Миссис Дурсль подает чай, и беседа продолжается.

— Мистер Поттер, скажите, вы знали, что вы — волшебник?

— Догадывался, что все не так просто, но то, что я — маг, не знал.

— Как вы объясните это, миссис Дурсль?

— Как я это объясню? А вы представьте себя на нашем месте! Мы не располагали никакими сведениями о магии, кроме того, что я слышала от сестры, не имели ни малейшего понятия, как растить волшебника, справляться с его выбросами, гадали, придут ли за Гарри, вспомнят ли о нас вообще когда-нибудь. Я не знала, что говорить и, главное, — как! Легко ли рассказать маленькому мальчику, что его семью убил маньяк, да и сам он чудом выжил? Легко ли ему будет поверить в чудесный мир, а потом разочароваться, потому что так и не попал в него? Я защищала племянника, ничего больше.

— Почему же вы бежали от Хагрида и не давали Гарри читать письма из Хогвартса?

Миссис Дурсль, которая только что отчитывала меня за непонятливость, краснеет.

— Честно говоря, мы не хотели терять Гарри. Когда Лили получила письмо из школы, она тут же отдалилась от нас, и с каждым годом эта пропасть становилась только больше. Мы были очень близки до ее одиннадцатилетия, и я с трудом пережила охлаждение отношений. В нашей семье не принято часто говорить о чувствах, но мы всегда относились к Гарри как к собственному сыну и не хотели расставаться. Ну а Хагрид… вы вообще его видели? От него кто угодно побежит!

— В самом деле, если не знать Хагрида лично, от одного его вида можно поседеть! Оправдались ли ваши опасения относительно Гарри?

— Оправдались, и это сильно ранило меня. Он не хотел возвращаться домой, проводя каникулы в замке, стремясь как можно скорее уехать летом. Для матери такое отношение — просто пытка.

Мистер Поттер отставляет свою чашку и отворачивается к стене. Мне не видно его глаз, но что-то подсказывает, что в них сейчас плещется стыд. Но не будем осуждать его за детскую жестокость: каждому из нас есть в чем себя укорить.

— Когда вы узнали о том, что ваш племянник — Избранный?

— Гарри практически ничего не говорил нам о своей жизни в школе. Всю правду мы узнали только в тот год, когда началась война. Нас предупредили, что нужно скрыться. Мы отказывались бросать племянника, но он сказал, что другого выхода нет. Нам пришлось переехать, мы жили в неведении о судьбе Гарри и очень переживали за него. Наши телохранители рассказали обо всем, что приключилось с ним в вашем мире, и, честно говоря, я пожалела, что мы тогда все же отпустили его в школу.

— Но теперь у вас есть повод гордиться племянником!

— Я и так гордилась им. Все это чепуха — награды, признание. Главное, чтобы он был счастлив.

— Мистер Поттер, Гарри, а как вы перенесли разлуку с семьей?

— Это был очень тяжелый год, полный страха и боли, и я счастлив, что он закончился.

Миссис Дурсль кладет руку на колено племянника и еле заметно сжимает его, выражая свою поддержку. Ее жест полон искренности и неподдельной заботы.

— Вы опровергаете все, что написано в «Невымышленной истории страданий». Есть ли в книге хоть слово истины?

— Искаженная полуправда — все в лучших традициях Риты Скитер.

— Зачем, как вы думаете, ей понадобилось это?

— За тем же, зачем она очернила имена таких уважаемых людей, как профессор Дамблдор, профессор Диппет и профессор Снейп. Рита гонится за сенсациями, за рекордными продажами, не задумываясь, сколько боли причиняет попавшим на кончик ее Прыткопишущего пера.

— Читатели этой книги очень бурно отреагировали на информацию, или лучше сказать — дезинформацию, о вашем тяжелом детстве. В Аврорат даже поступали требования заключить Дурслей в Азкабан! А неделю назад особенно инициативные маги пытались учинить над ними что-то вроде суда Линча. Слава Мерлину, дело обошлось без серьезных увечий! Как вы узнали о нападении?

— Я в тот день был на дежурстве. Все было спокойно до самого вечера. Около восьми поступил сигнал. Когда я услышал адрес, по которому нас вызывают, у меня буквально сердце оборвалось. Я рвался к тете и так разволновался, что меня не хотели брать на задание. Пришлось нарушить приказ и аппарировать самовольно.

— Что вы увидели на месте?

— Дома была только тетушка — Дадли ведь в больнице. Она очень испугалась, забилась в угол. К ней уже успели применить некоторые заклятия, не буду перечислять какие, скажу только, что выглядела тетя неприятно.

— Что бы вы сказали людям, которые совершили это дерзкое деяние?

— Наша семья переживает сейчас не лучшие времена, пожалуйста, оставьте нас в покое. А еще хочу сказать, что те, кто считает себя в праве применять магию против беззащитной женщины, ничуть не лучше Пожирателей Смерти. Я лично говорил с действующим начальником Аврората и попросил его наказать виновных в нападении на тетю Петунию по всей строгости закона.

— А вы, миссис Дурсль?

— Я любила свою сестру, я люблю Гарри. С ним не всегда было легко, но он добрый мальчик, и все, что я делаю, я делаю ради его блага. Жаль, что неподтвержденные слова какой-то писаки становятся поводом для такой ненависти.

— Я надеюсь, наши читатели сделают выводы и прекратят всякие нападки в адрес вашей семьи. А теперь последний вопрос. Мистер Поттер, кроме всего прочего Рита Скитер утверждает, что травмы, нанесенные вам в детстве, сделали из вас человека жестокого, склонного к насилию и асоциального. Она уверена, что вам нельзя становиться во главе Аврората. Как вы прокомментируете это?

— Думаю, наш сегодняшний разговор убедил всех: мое детство было вполне нормальным, спросите любого близкого мне человека — они ответят так же. Да, в юности я имел проблемы с самоконтролем, в этом Рита, хоть и в своей омерзительной манере, оказалась права. Но так влияла на меня связь с Волдемортом, и после победы они полностью исчезли. К тому же, неужели вы думаете, что в Аврорат берут всех подряд? Нет, поступающие проходят жесткий отбор, в том числе проверку на душевное здоровье. Меня допустили к учебе, значит, посчитали подходящим кандидатом.

— Спасибо вам за уделенное нам время! Это была потрясающая беседа!

Мы покидаем гостеприимный, хотя и несколько печальный дом на Тисовой улице. Гарри и его тетушка провожают нас, стоя на крыльце. Рука молодого человека покоится на плече миссис Дурсль, сама она теребит в руках носовой платок. Эта встреча произвела на нас неизгладимое впечатление: мы узнали нового Гарри Поттера — домашнего, искреннего, немного сумасбродного, но заботливого и любящего.

Ваш покорный слуга, Варнава Кафф.

Колдофото Джеремаи Джонсона».

Гарри отшвырнул газету, с разворота которой улыбались он сам и его тетя, и направился наверх, в свою спальню. Миссис Дурсль с неохотой пошла следом. Она остановилась в дверях, устало прислонившись к косяку. Гарри остервенело размахивал палочкой, уменьшая одежду, сдирая со стен плакаты и швыряя их в коробку, в которой все это прибыло сюда парой дней раньше.

— Вы отличная актриса, тетя. Кафф купился на наш спектакль.

Тетя Петуния не ответила: она следила, как Гарри размашистыми движениями уничтожает наколдованные им вчера фотографии, где он и Дадли улыбаются в камеру.

— На какое-то время от вас отстанут. Но лучше все же задуматься о переезде.

Он подхватил коробку и направился к выходу. Миссис Дурсль не отступила от двери, все так же заслоняя часть прохода своим худощавым телом.

— Не делай вид, что все это было только ради меня. Ты хотел опровергнуть слухи о непригодности к службе. Это было взаимовыгодное сотрудничество. Ты обещал мне…

— Я обещал защитить вас и подумать, как можно помочь Дадли.

— Ты сказал правду? Ты уже консультировался с кем-то?

Гарри упер в нее немигающий взгляд.

— Нет, тетя, я ни с кем не консультировался.

— И не собираешься? — ее голос сорвался, перейдя на полузадушенный хрип.

— Это бессмысленно. Физиология магов и маглов слишком различна. Шанс на успех ничтожно мал.

Он подвинул Петунию плечом, вышел в коридор и, уже спускаясь вниз, услышал:

— Ты просто мстишь мне, да? За все эти годы, за все мои ошибки. Ты воздаешь мне по заслугам…

Гарри остановился на полутемной лестнице. Ему хотелось одновременно кричать и хохотать, ругать тетю последними словами и пожалеть ее, себя, Дадли и даже покойного дядю Вернона за то, какими несчастными они сделали друг друга.

— Если бы я хотел вас наказать, то просто не стал бы давать это интервью и позволил им дальше издеваться над вами, но, как видите…

— Гарри, пожалуйста!

Петуния стояла на вершине лестницы, умоляюще сложив руки на своей тощей, будто бы даже впалой, груди.

— Кроме него у меня больше ничего не осталось…

Гарри вздохнул. Он перехватил коробку поудобнее и продолжил спускаться по обтянутым ковролином ступенькам. Уже у входной двери он сказал:

— Я напишу вам, когда что-нибудь узнаю. Ждите совы.

24 декабря 2007 года

Рождество в Норе всегда отмечалось шумно. Конечно, ни один праздник в семье Уизли по определению не мог быть тихим. Но Рождество из года в год проходило с максимальным звуковым размахом. Взрывались хлопушки, раздавался смех, слышались шутливые перебранки. Миссис Уизли хлопотала, пытаясь водворить порядок, но на деле только вносила еще большую смуту. Впрочем, никого из собравшихся этот шум не смущал, разве что миссис Дурсль, впервые попавшая в настоящий волшебный дом и привыкшая к более чинным застольям, чувствовала себя не совсем в своей тарелке. Зато Дадли, который месяц назад вырвался из больничной палаты, искренне наслаждался происходящим, впитывая новые звуки, запахи, образы.

В оконное стекло постучала сова. Гермиона открыла створку, и в натопленную комнату, стряхивая снег с крыльев прямо в тарелки, влетела взъерошенная птица серого окраса. Она уселась на плечо Гарри и протянула лапу.

— О, да это личная сова Варнавы Каффа, — удивился тот. — Она приносила нам газеты после интервью.

— Что там, Гарри? — поинтересовалась Джинни.

— Редактор «Пророка» поздравляет с праздниками. Тетя, вам привет, а тебе, Дадли, набор шоколадных лягушек и пожелания полного выздоровления.

— Ух ты! Волшебные сладости! Гарри, а ты расскажешь мне, как совы находят адресатов? И как им не тяжело носить посылки? В этой коробке не меньше пары фунтов! — Дадли разорвал упаковку и теперь восторженно тараторил, наблюдая, как одна из лягушек пытается выбраться на стол.

Гарри улыбнулся. Со спины к нему тихо подошла Джинни.

— Может быть, и не плохо, что целитель Вон не смог вернуть ему память о детстве? Зато у тебя теперь нормальная семья — благодарная тетя и любящий кузен.

— Чтобы стать по-настоящему нормальной семьей, мне бы тоже не мешало потерять память…

— Дай им шанс, Гарри, просто дай им шанс.