Последний же враг истребится — смерть (гет)

— Не желаете ли что-нибудь выпить? — седой мужчина в треснутом пенсне появился как по волшебству, хотя, скорее всего, именно так и было. В его глазах светилось едва заметное любопытство старого хозяина, который, шутки ради, переоделся лакеем, и теперь смеётся над недальновидными гостями, не признавшими его.

— Не часто к нам заглядывают такие необычные посетители, — пояснил он, и этими словами, казалось, провёл невидимую черту между собой и гостем, переступать которую не собирался ни при каких обстоятельствах. Впрочем, его слова не должны были обидеть собеседника. Напротив, они только повышали его статус.

Том едва заметно усмехнулся, скидывая дорожный плащ на спинку стула. После учебы у старого румына Морриса, Реддл обрел сомнительную известность в определённых кругах. Если говорить откровенно, некромаги и чернокнижники Албании принимали его практически за своего. Но до тела, впрочем, не допускали.

Он нахмурился. Глупцы. Им не понять, что он давно уже выше этого: всех их глупых ритуалов, дающих так мало Силы, только жалкие её огрызки. Как можно довольствоваться этим? Ведь можно получить гораздо больше. Цена, правда, тоже будет совсем другой…

Мужчина улыбнулся краешком губ, рассматривая скудный интерьер колыбы. Легко побарабанил по столу. На деревянную столешницу с кончиков пальцев упало несколько зеленых искр.

Старик хозяин, много повидавший на своем веку, и, справедливо считающий, что его уже ничем не удивить, против воли поменялся в лице и побледнел, но сумел выдавить вежливую, пускай и немного корявую, улыбку радушного владельца.

Это же высшая степень беспалочковой магии! Попробуй такое совершить обычный средненький маг, он бы уже валялся без сознания, если бы вообще выжил, что крайне маловероятно. А этот мальчишка, которому на вид еще нет и тридцати, делает это, будто играя.

Том, конечно же, заметил, какую реакцию вызвало его «баловство». Раньше это бы его позабавило, но сейчас он почти не обратил на это внимания (хотя глаза редких посетителей колыбы и напоминали галлеоны). В голове прочно обосновались невесёлые мысли.

Не так давно, впервые за много лет, Том столкнулся с неподвластной, что допускается, и необъяснимой, что совсем паршиво, магической силой. Он не хотел признаваться даже себе, но сложившаяся ситуация поставила его в тупик. Глухой и абсолютно беспросветный.

— Я, пожалуй, выпью чего-нибудь, — Том кивнул хозяину, и на столе сразу появилась бутылка вина и бокал.

Он резким движением палочки сорвал пробку и наполнил себе бокал.

Проклятье, снова вернулся в Албанию, и только зря потратил время. Старика учителя давно уже нет в живых. Нужно возвращаться. Хотя, можно попробовать навестить парочку старых знакомых. Не факт, конечно, что те будут рады, но попытка — не пытка.

Он пригубил вино. Напиток оказался неожиданно хорошим. Кажется, жизнь понемногу начинает налаживаться.

Внезапно Том почувствовал, что земля уходит из-под ног, столешница опасно приблизилась к глазам, а потолок закружился. Он сшиб рукой бокал, и вино разлилось по столу безобразным пятном кроваво-красного цвета; тело противно обмякло. Как хорошо, что на запястье висит амулет, создающий видимость спокойной беседы, или же просто навешивающий «паранджу» на своего хозяина, если тот один. Достаточно разорвать тонкую цепочку, и любой наблюдатель увидит его, спокойно сидящего и наслаждающегося вином, ну или что-то другое, зависит от фантазии. Но никто к нему точно не подойдет. Дорогая игрушка и однозарядная. Ну и ладно. Реддл разорвал серебряную цепочку.

Приступы стали гораздо чаще, теперь они мучают его не только ночью. Если так пойдет и дальше, он уже не сможет себя контролировать на людях! Том уронил голову на руки, облокачиваясь всем телом на стол, и закрыл глаза. Перед его мысленным взором поплыли картины:

31 августа. Его последний день в мире маглов, где пришлось провести все одиннадцать лет своей жизни.

1 сентября. На часах было 8:30, когда Том добрался до вокзала. Он порядком замерз: утро было по-осеннему холодным. Пробираясь сквозь толпу, встречающую экспресс из Ливерпуля на девятой платформе, и, дуя на озябшие пальцы рук, мальчик вспоминал наставления профессора Дамблдора.

— Главное не бояться, а просто пройти сквозь стену, разделяющую девятую и десятую платформы, — сказал ему волшебник.

Тогда это казалось просто и легко, но сейчас, стоя перед толстой каменной стеной, Том испытывал сильное волнение, его даже стало подташнивать, и, как назло, рядом не было людей, хоть отдалённо похожих на волшебников. На входе он взял тележку для своего чемодана, который, как и обещал старый Томас из Дырявого Котла, дожидался его в камере хранения. Мальчик стал замечать странные взгляды прохожих, мол, чего это он так долго стоит у стены?

— Тебе помочь, малыш? — наклонилась к нему женщина с высокой прической, одетая в длинное шерстяное платье по последней моде.

Том отрицательно замотал головой. Женщина недовольно поджала губы и ушла. Мальчик понял, что ему нужно спешить, и, решительно сцепив зубы, двинулся к ограждению. Неприступная на вид стена вдруг расступилась перед ним, и Том оказался на забитой людьми платформе, прямо перед огромным паровозом. «Платформа 9¾» — гласила табличка. Впервые за свою жизнь Том Реддл стоял и счастливо улыбался, не пряча своей улыбки.

За окном постепенно темнело. Сгущались тучи. Вскоре по стеклу застучали первые капли дождя. Том никогда раньше не ездил в поездах, поэтому ему было интересно абсолютно всё. В купе, которое он занял, никого не было. Это ничуть не огорчило мальчика. В коридорах то и дело хлопали двери и раздавались взрывы хохота. Один раз в стекло его двери даже шмякнулась липкая клякса, похожая на комок слизи, но, не успел Том понять, что это было, как она уползла в сторону соседнего купе. Спустя некоторое время мальчик задремал.

Ему снился сон:

Сьюзен смотрела на него пронзительно синими глазами. Он сидел на подоконнике у себя в комнате, поджав ноги и обхватив их руками, а она стояла рядом и держала его за руку.

— Зачем ты так, Том? Я же знаю, что ты не нарочно. Не злись, Том, я хочу помочь тебе.

— Мне не нужна ничья помощь, — он вырвал руку из её ладони. — Этот дурак Билли сам напросился. И сам же виноват. Меня там даже рядом не было…

— Но я видела, Том…

— Что ты видела? Иди, рассказывай, тебе всё равно никто не поверит. И гипс ему уже наложили…

Он отвернулся.

Сьюзен заплакала.

— Я никому ничего не скажу.

— Уходи! — крикнул он, и девочка в слезах выбежала из комнаты. Том спрыгнул с подоконника и упал на кровать лицом вниз.

Вдруг Том проснулся от громкого стука. В дверях купе стояла улыбающаяся женщина с тележкой, полной разных сладостей в ярких обёртках.

— Хочешь чего-нибудь, милый? — спросила она.

Том встал и выбрал несколько ярких коробок. Он был голоден и у него оставалось немного денег от суммы, выданной профессором Дамблдором.

— Подождите! — с конца вагона к тележке подошли ещё два мальчика.

Один из них, повыше ростом сказал:

— Мы ещё возьмем «Прыгучие леденцы», — и высыпал на тележку кучку маленьких медных монеток. Его друг тем временем заглянул в купе к Тому.

— Эй, а ты что, один здесь? — удивленно воскликнул он.

— Я устал от шума, — ответил Том.

«Только бы они не узнали, что я не такой, как они, что я ничего не знаю о магии, — лихорадочно крутилось у него в мозгу».

— Ричард. Ричард Лестрейндж, — протянул руку высокий.

— Том Реддл, — представился Том.

— А я — Стивен Фоули. Твоя фамилия, Реддл, входит во второе издание «Справочника чистокровных волшебников», ты знаешь? Но там написано, что род прервался в семнадцатом веке.

— Конечно же, я знаю, — слукавил Том, и поспешил перевести тему.

— Скоро уже приедем в школу?

— Думаю, да, — кивнул Стивен.

— Давай мы заберём свои вещи и пересядем к тебе. Хогвартс-экспресс — не место для скуки, — благосклонно предложил Лестрейндж.

Том кивнул. Пока мальчики ходили за вещами, он рассмотрел купленные конфеты. На одной упаковке было написано: «Супер разноцветные сахарные хамелеончики», а ниже в скобках: «Меняют цвет, подстраиваясь под ваше настроение». На второй: «Шоколадная лягушка», а на третьей: «Ведьмочки-тянучки на мандариновой желе-метёлке».

Том недоверчиво хмыкнул. Таких сладостей он ещё не видел. В двери зашли его новые знакомые. В руках они тоже несли сладости. Потом ещё больше часа они забавлялись, поедая конфеты и болтая о том, что ждет их в школе.

Ричард был на шестом курсе, Стивен — на втором. Несмотря на разницу в возрасте, они были друг другу как братья. Мать Лестрейнджа была кузиной матери Стива, и, кроме того, его крёстной. Мальчики с детства проводили большинство праздников вместе, и Ричард — единственный ребенок в семье — здорово привязался к скромному Стивену, считая его кем-то вроде своего младшего брата. Ещё бы, он был старостой, а, как Том понял позже, просто пойти к друзьям после патрулирования коридоров ему не позволяла совесть. А тут — несмышлёный первокурсник. Вроде бы и делом занят, и пофорсить перед мелким можно, да и разъяснить ему, что к чему. Самому ведь только шестнадцать. Хотя сейчас Ричард ни за что не признается в этом.

Видение резко прервалось. Только что Том видел перед собой улыбающегося Стива, как вдруг снова колыба, с её шкурами на стенах, и еловыми ветками на полу. Реддл вздрогнул, и решил, что пора и честь знать. Браслетик ведь не бесконечный: полчаса где-то длится действие, а кто знает, сколько уже прошло. С трудом встал, слегка пошатываясь. Бросил пару галлеонов на стол, и поспешил покинуть помещение.

* * *

Антонин Долохов, молодой невыразимец, с трудом подавил зевок, сидя за чашкой кофе в магловском кафе. Да, дело дрянь. Не выспался жутко, да ещё и голова раскалывается, мантикора её задери. Вместе с ночными дежурствами, если уж на то пошло.

С любопытством посмотрев на молоденькую официантку, Антонин решил, что магическому миру тоже пора перейти на одежду посовременнее. Мантии в пол уже не соответствуют духу времени.

Девушка, заметив такой пристальный интерес со стороны красавчика Долохова, заулыбалась, и принялась активно протирать барную стойку замусоленной тряпкой.

«Можно и подойти, познакомиться, — лениво подумал Антонин». Но, не успела эта мысль как следует оформиться у него в голове, как ауру спокойствия и уюта, царившую в этом маленьком кафе, нарушила сова, стремительно влетевшая в открытое окно.

Эта пернатая мерзавка опрокинула его чашку, чудом её не разбив (кофе, разумеется, весь вылился на белую кружевную скатерть), и уселась перед ним на столе, весьма довольная — она же принесла письмо!

Долохов грубо выдрал конверт из лап птицы, и попытался отправить её восвояси. Но не тут то было! Сова явно была настроена на угощение. До смерти раздраженный — за ними наблюдало уже всё кафе, и, по меньшей мере, половина улицы — Антонин замахал руками на наглую птицу. Та презрительно ухнула и улетела, не забыв нагадить пожилой даме в пирожное. Вот пучок перьев! Пришлось, ослепительно улыбаясь, просить прощения за глупую, но исключительно дрессированную птицу, и оплачивать даме новый десерт.

Самое обидное, что о девушке теперь можно забыть. Не иначе как за психа приняла, особо буйного к тому же. Хоть пальцем у виска не крутила, но посмотрела так, что всё сразу стало понятно.

Прочитать письмо он смог, только трансгрессировав из безлюдного закоулка в свою квартиру. Там он стянул с себя плащ, и удобно растянулся на диване, погрузившись в чтение. Интересно ведь, у кого это такая наглая сова?!

Вопрос о воспитании птицы отпал сам собой. Письмо оказалось от Джеймса Эйвери — его лучшего друга и однокашника. Они вместе учились в Хогвартсе, и вместе же, после окончания школы, подались в боевые маги.

Год назад, или около того, Эйвери уехал из Англии. Хотел попытать счастья в других странах. Как Антонин понял из его редких писем, друга носило по всему земному шару. Он был в Европе, был в Америке, путешествовал по Австралии и Тасмании. И если он добрался до Антарктиды, Долохов мог начать всерьёз волноваться за пингвинов. Джеймс, где бы он не был, всегда умудрялся влипать в истории. И пару раз всё чуть не окончилось совсем плачевно.

Так как совы через океан не летают, Эйвери выбрал оригинальный способ доставки писем лучшему другу. Он взял маленький снитч, помнящий прикосновение Антонина, и наложил на него чары собственного изобретения, основанные на магии крови. Теперь мячик мог найти Долохова даже на дне океана. Но, видимо, по старой привычке, в руки он не давался, а кружился над головой.

Когда Антонин впервые получил такое послание, у него возникло страстное желание запихнуть в снитч не ответное письмо, а какое-нибудь проклятье, хотя бы чесотку, а лучше — что-нибудь похлеще. Но теперь он приловчился, и стал ловить мячик довольно быстро. Всё-таки квиддич он любил. На снитч были наложены маглоскрывающие чары, и если Антонин находился в неволшебном мире, то людям казалось, что молодой мужчина прыгает и хватает руками воздух. Один раз он наткнулся на старушку, которая весьма настойчиво пыталась направить его в сумасшедший дом. Еле отбился.

Но на этот раз письмо принесла сова, а значит, Джеймс в Англии.

Антонин вскочил с дивана и исторг победный вопль. Не передать словами, как он скучал по другу. Между ними всегда было шуточное соревнование: кто лучше овладеет заклятьем, кто охмурит больше девушек или нарушит больше школьных правил, и сумеет быть не пойманным. Они давно были друг-другу как братья.

В своем письме Эйвери сообщал, что вскоре планирует прибыть пред ясные очи своего друга. Писал, что есть какое-то очень важное дело, но подробности обещал при встрече. Восторгался Трансильванией, и велел освободить вечер, обещая хорошую румынскую настойку на травках.

Антонин кинул пергамент на стол, и, натянув плащ, трансгрессировал прямо на рынок Портобелло. Он хорошо знал, как его друг любит домашнюю сметану и брынзу, да и прочей закуски нужно прикупить — дома было хоть шаром покати.

* * *

Улицы окраины были безлюдны. Лишь у третьего с конца домика, возле забора, виднелась чья-то маленькая тень. Мальчишка, стоявший у старого покосившегося плетня, смотрел на приближавшегося странника исподлобья, словно волчонок, что вот-вот кинется в драку. Вытер нос рукавом грязной, разорванной у ворота рубахи, и снова уставился, казалось, даже не мигая.

Когда Магнус поравнялся с пареньком, из-за плетня вылетела толстая неопрятная женщина, и цапнула ребенка за шиворот.

— Чего встал? — зло зашипела она на него, потом посмотрела на путника. На миг на её лице проскользнуло отвращение, которое, впрочем, быстро сменилась полнейшим презрением.

— Шел бы ты отсюда! Нечего людям приличным на глаза показываться! — зло выкрикнув это, она плюнула прямо ему прямо под ноги и, схватив мальчишку за ворот, быстро направилась к дому-развалюхе.

Магнус Нотт, который стал объектом её злобы, казалось, даже не удивился. Во всяком случае, лицо его осталось невозмутимым, словно такое отношение его совсем не задевало. А чего еще ожидать в графстве Дамфрисшир? Здесь люди до сих пор верят в сказки и мифы. Машинально переступив через плевок, мужчина направился к центральной части деревни.

Наступала осень, и холодно было жутко, а в таких деревеньках обычно бывают неплохие корчмы. Там, правда, всегда есть вероятность вляпаться в сомнительную историю, а уж потом или тебя побьют, или ты кого-то. Но молодой человек был не робкого десятка, и вскоре уже уверенно шел по центру города. Люди перед ним расступались и показывали пальцами, как на невиданную диковину, кто-то даже свистел вслед.

Что же в этом путнике так волновало толпу? На первый взгляд он был обыкновенным молодым мужчиной среднего роста, с волосами медного цвета, доходившими ему до плеч и стянутыми кожаным шнурком. Его лицо редкая девушка не смогла бы назвать красивым, хоть этого сейчас не было видно из-за покрывшего его слоя грязи. Из далёкой дороги, и одет по-походному, не богато, но вполне прилично. И только глаза, изумрудные, с удивительные блеском, и необычная манера держаться с головой выдавали в незнакомце того, кого так не любили эти простые жители маленькой деревни — колдуна.

* * *

Опять поиски… Целый день Том провел в пути. И вот, наконец, можно прилечь, пусть это и сарай на окраине деревни. Ноги жутко гудели.

Вдруг голову пронзила страшная боль. Яркие картинки замелькали перед глазами:

Поезд прибыл к месту назначения поздним вечером. Том, уже переодетый в мантию, купленную им в Косом переулке, старался не отставать своих новых знакомых. Как он узнал из их болтовни, первокурсников перевозили через озеро самодвижущиеся лодки.

Мальчик завороженно смотрел, как небольшая деревянная лодочка рассекала водную гладь. Дождь уже закончился, но воздух оставался сырым. Когда он увидел огромное здание на вершине холма, у него перехватило дух. Но Том даже не подал виду, равнодушно глядя на сотни золотистых искр, вылетевших навстречу, видимо, для приветствия учеников.

У входа в замок стояла женщина со стянутыми в пучок русыми волосами. Она была еще довольно молода, но Том сразу понял, что с такой дамой не поладишь при помощи хитрости или обаяния, а ведь он, при желании, мог быть весьма обаятельным. В приюте все тётушки-кухарки были от него без ума. Том усмехнулся, вспомнив это. Ну что ж, теперь он никогда больше туда не вернётся.

Женщина представилась профессором Даксвелл.

— Добро пожаловать в Хогвартс! Скоро начнётся банкет по случаю начала учебного года, но прежде, чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьёзная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьёй. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведённой для вашего факультета.

Том слушал вполуха: мальчишки ещё в купе ему это рассказали.

Зал, в который женщина привела будущих учеников, оказался просто огромным, размером чуть ли не с футбольное поле. Все завороженно уставились на парящие под потолком свечи. Возле учительского стола стоял табурет, а на нём лежала старая заплатанная шляпа…

Когда мальчик сел на табурет, и профессор надела на него шляпу, он услышал у себя в голове тихий голос:

— Хм-м… Непростой выбор. Имеется талант, и какой! Желание показать себя. Выделиться. Кровь говорит сама за себя... СЛИЗЕРИН! — последнее слово шляпа выкрикнула так громко, что мальчик едва не оглох.

Том стянул шляпу с головы, и поспешил к крайнему столу, взорвавшемуся приветственными возгласами. Он был настолько вымотан, что даже не удивился, увидев, как на тарелках появилась куча разнообразной еды, совсем не запомнил приветственной речи профессора Диппета и дороги в спальню, куда учеников отвёл староста. Реддл рухнул на кровать и провалился в сон.

Взрослый Том вздрогнул и проснулся. Когда он попытался сесть, его тело страшно задрожало, как при лихорадке, и он снова потерял сознание, упав на дощатый пол сарая.