А роза упала на лапу Азора (гет)

Проснуться утром и увидеть на соседней подушке алый лепесток розы — было неожиданностью, ломающей острой болью ребра. Роза — символ любви, вечности, жизни и… смерти. Но он не думал, что смерть их настигнет так скоро.

Габриель не был из тех богатых людей, что любили власть, деньги, славу. Он любил помогать людям: простая помощь старушке перейти дорогу и донести её сумки — и хорошее настроение на весь день было обеспечено.

Возможно, именно за это всевышний подарил ему её — Анну. Тогда она была для него будто ангелом, спустившимся с небес. И кто мог знать, что она обратит внимание именно на него. Новенькая ученица приглянулась всем парням из класса, и Габриель Агрест не стал исключением. Лишь одна улыбка Анны заставляла всех чувствовать тепло в груди, которое распространялось по всему телу бабочками. Красивая, невинная и нежная, она излучала доброту и любовь ко всем, даже если видела человека впервые.

И он влюбился. В её одну и навсегда. И она ответила ему взаимностью — неожиданно и навечно.

Жгучая боль опаляла легкие, а кровавый цветок вырастал на его руке снова и снова, не успевал он и отрезать его. Как давно алый цвет любви и страсти стал для него цветом крови и смерти?

Роза — символ всех соулмейтов, и в день их признания и поцелуя им стало понятно, почему их так влекло друг к другу. У обоих из ладошки выросла пышная алая роза. Каждый отрезал появившийся у себя цветок в руке и обменялся, в знак вечной и счастливой любви.

Но все оказалось не вечно…

В день, когда родился сын, Габриель был, наверное, самым счастливым во всем мире. Тогда из глаз выступали слезы, скатывались по щекам и падали куда-то вниз. Адриан Агрест так похож на Анну — глазами и, особенно, той самой теплой улыбкой. Огромный особняк стал менее велик, ведь теперь в их семье стало на одного человека больше.

Дом каждый день был наполнен счастьем и любовью, смехом радости и веселья. Но столь яркая жизнь быстро потускнела с исчезновением Анны Агрест. Когда-то весь наполненный теплом, особняк быстро охладел, а вся та насыщенная жизнь стала серой и мрачной, как тучи за окном.

Габриель не находил себе места, не замечая ничего и никого вокруг. Он лишь желал найти любимую жену, совершенно забыв про существование сына. Но стоило увидеть лепесток на подушке, а потом и розы, вырастающие по всему телу, — стало сразу ясно. Анна Агрест умерла. А тело её так и не нашли.

Сердце Габриеля полностью охладело, отдаваясь льдом в темно-голубых глазах. Розы продолжали появляться, кустами разрастаясь по телу, а шипы до крови кололи кожу. Приходилось каждый день скрытно, пока нет рядом сына, отрезать столь ненавистные, но когда-то любимые цветы. Терпеть жгучую боль, харкать кровью и принимать болеутоляющие средства.

«Мне ещё рано умирать», — так он думал, продолжая терпеть саморазрушение.

Он умирал душевно, не физически.

Он умирал от мысли, что больше не увидит той теплой улыбки, ярких зеленых глаз, глядя в которые он ощущал, что находится где-то на лугу, в приятном спокойствии. Он больше не услышит ласковый голос и звонкий смех. Он больше не увидит её рядом, спящую, не сможет больше прикасаться к ней или чувствовать её нежные прикосновения. Она исчезла так внезапно, перекрыв тем самым ему кислород. Он, задыхаясь, каждый день растворялся в тумане грез. Воспоминания счастливых дней душили его, а боль от потери самого дорого человека на свете когтями разрывала его изнутри, царапала сердце и протыкала душу.

А он продолжал терпеть.

Холодные глаза глядели на сына, который будто хотел сжаться в комочек или спрятаться в углу, как испуганный котенок. Боль отдавалась пульсацией в висках и головокружением, но на лице все оставался невозмутимый взгляд, который, казалось, никого не собирался щадить, даже собственное дитя. Адриан лишь хотел повидать свой родной город, но не успел даже договорить, как получил жестоким голосом ответ «нет».

Габриель обещал, что будет оберегать их. Он не сумел защитить свою жену, позволив ей исчезнуть, но потерять и Адриана он просто-напросто не мог. Единственного родного и любимого человека, который так напоминает ему её.

Наверное, поэтому он не мог смотреть на сына.

Габриель продолжал уничтожать себя. Он уже успел побывать в больнице, взволновать и без того обеспокоенного ребенка. Кровь. Жжение в груди. Обморок. Больница. И глаза, такие испуганные зеленые глаза, уставленные на него. Они слегка опухшие и покрасневшие, с застывшими в уголках слезами. Габриель поджал губы и отвел взгляд. Каждый раз слишком невыносимо смотреть на сына.

Габриель продолжал отрезать ненавистные розы, после сжигая их до пепла. Он перепробовал уже все обезболивающие, какие только есть — кажется, уже ничего ему не помогало. А розы все разрастались по телу, оставляя своими шипами небольшие порезы, а после уничтожения — шрамы. Габриель психовал, нервничал и обессилено падал на кровать, погружаясь в личные кошмары.

Единственный цветок, когда-то алый и пышный, сейчас был гербарием, но до сих пор любимым. Роза, подаренная ею.

— Отец, знакомься, это Маринетт — моя девушка.

Габриель в лице не менялся, надменно глядя на смутившуюся девушку. А после он смотрел на счастливого Адриана. Хотелось плакать от одной только мысли, что он пропустил взросление родного сына. В голове до сих пор образ десятилетнего мальчика, который уже превратился в двадцатилетнего юношу.

Габриель сломался давно. Он погрузился в себя, совершенно забыв о существовании сына, который так хотел отцовского внимания и любви.

Слишком поздно, чтобы что-то исправить. Десять лет, как он терпел боль, ненавидел розы и покинул сына. Десять лет страданий ради Адриана, от которого он отвернулся. Десять лет не вернуть назад.

Рана стала еще глубже.

Нельзя вернуть назад, но можно, наверное, начать сначала. С самого начала.

Видеть по-настоящему счастливого сына — слишком большой подарок для него от всевышнего.

Но так приятно снова ощутить забытое тепло.

— Анна, прости, я оказался слишком слаб, — стоя у себя в кабинете, Габриель с тоской глядел на большой портрет умершей жены. — Там, где ты… сможем ли мы начать сначала?

Алая пышная роза появилась посередине груди, обволакивая шипастой лианой мужское тело. Появились и другие розы, но Габриель на этот раз не пытался избавиться от них. Наконец-то он готов принять свою смерть, которая на протяжении десяти лет мучительно следовала за ним.

Одинокие забытые слезы потекли из глаз, проделав мокрые дорожки на бледных щеках. Зная, что сын счастлив и у него теперь есть, за кого держаться, Габриель чувствовал долгожданное умиротворение.

Он начнет все сначала там, где сейчас находится она — Анна Агрест.