Спокойной ночи (джен)

Когда солнце садится, а за окном сгущается мгла, Ли всегда становится не по себе. Пока совсем не стемнело, она задёргивает занавески и включает свет. В комнате, в коридоре, в ванной, на кухне — повсюду. Её дом — один большой светящийся фонарик. Но Ли всегда кажется, что света мало. Что тени, прячущиеся по углам, за шкафами, под диванами и кроватями, — не просто тени. Они живые. Они смотрят на неё своими большими чернильно-чёрными глазами. Выжидают.

В тумбочке у Ли есть специальная полка — там хранятся лампочки. На всякий случай. Полкой ниже — мощный фонарик и с десяток запасных батареек. На всякий случай. Рядом с фонариком — зажигалка и пачка спичек. По той же причине.

По вечерам и ближе к ночи в доме Ли всегда громко играет музыка. Никакой классики или тягуче-заунывных баллад — только попсово-оптимистические песенки, которые потом крутятся волчком в голове. Такие дурацкие, что сложно не рассмеяться. Но Ли хотела бы смеяться над своими страхами.

Над тумбочкой в её комнате — часы. Невзрачные, с небольшой трещиной на стекле. Ли не любит на них смотреть — они показывают, сколько осталось времени до того, как стемнеет. Она не любит зиму — тогда темнеет рано. Но за окном — зима.

Больше всего Ли ненавидит тот момент, когда уже некуда откладывать, — нужно выключать музыку и гасить свет, оставляя только небольшой ночник возле изголовья кровати. На всякий случай.

Она всегда начинает с музыки. Попсовые мелодии затихают, и Ли невольно начинает вслушиваться в образовавшуюся тишину. На самом деле тишина совсем не такая, как кажется в первые секунды, — она полна звуков: едва различимых шепотков, странных скрипов, стуков. Если внимательно слушать — можно различить зловеще мрачное «Ли», сказанное шёпотом. Она вздрагивает, когда его слышит.

Затем — свет. Выключатели находятся в коридоре, и Ли тщательно закрывает каждую дверь, кроме той, что ведёт в её комнату, — лишь после этого щёлкает выключателями. Сквозь стеклянные вставки кухонных дверей на неё смотрит мгла. Ли какое-то время смотрит в ответ — мгла должна знать, что она не боится. Но мгла беснуется. Распознаёт блеф. Тянет к Ли свои мертвецки холодные пальцы. Мгла живёт здесь уже два года, и Ли знает, что рано или поздно ей придётся уступить этот дом мгле. Но не сегодня.

Теперь нужно выключить свет в коридоре. Ли нажимает на выключатель и, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, идёт к спальне. Идёт одновременно быстрее и медленнее, чем ей хотелось бы. Медленнее, потому что мгла чует страх в поспешном темпе шагов. Быстрее, потому что Ли хочет поскорее оказаться в своей комнате.

Плотно прикрыв за собой дверь, Ли выдыхает. Она слышит, как недовольно воет мгла в коридоре. Проникает сквозь небольшую щель между порогом и дверью. Ползёт к ступням.

По спине пробегает холодок, и Ли отходит от двери. Открывает шкаф, достаёт ещё одно одеяло. Она, наверное, никогда им и не пользовалась, но эта зимняя ночь кажется ей особенно холодной и мрачной. Так пусть будет ещё одно. На всякий случай.

Ли стелет одеяло поверх двух других. Выключает свет и быстро ныряет под ворох одеял. Теперь комнату освещает только мягкий, приглушённый свет ночника. Скоро мгла вознегодует — ей снова не удалось поймать Ли. Так происходит каждую ночь — уж Ли знает наверняка. Странно, но мглы по углам не видно. И Ли пугается ещё больше — потому что привыкла видеть. Что-то изменилось, что-то не так. Ли отводит взгляд от ночника и переворачивается на спину.

— Ли, — говорит мгла. На этот раз громко, отчётливо. Ли испуганно смотрит в чернильно-чёрные глаза. Чернильно-чёрные глаза из шерстяных волокон третьего одеяла. Ли замирает от страха и чувствует, как колючая ткань окутывает её в плотный кокон.

— Ли! — победно восклицает мгла. Ночник гаснет.

На этот случай у Ли не припасено вариантов выхода.