Честный договор, или Меньшее зло (джен)

— Что?! — Эйприл была потрясена услышанным настолько, что не поверила своим ушам. Позабыв вырываться из мощных лап Рокстеди, она запрокинула голову, всматриваясь… нет, не в лицо, всего лишь в ледяные глаза Шредера, сама не зная, что ожидает в них увидеть. Нет, он не может требовать этого всерьез… мастер Сплинтер никогда не согласится на подобное. Им, конечно, отчаянно нужна помощь, но не такой же ценой!

Хотя чего еще можно было ожидать от этого негодяя? Собственно, и предположение, высказанное Эйприл, было скорее жестом отчаяния, без особой веры в успех. Она и не надеялась, что помешанный на своей мести Шредер услышит ее: когда и кем он дорожил? Даже Караи в итоге стала жертвой его безумия и теперь потеряна для них всех. Однако…

— Саки… ты серьезно? — голос Сплинтера был на удивление ровен и спокоен… и только сам он знал, чего стоило ему это спокойствие. — Ты действительно веришь, что я соглашусь после всего, что ты с ней… со всеми нами сделал?

Он сжал когтистые ладони в кулаки, из последних сил стараясь держать себя в руках. И при этом обреченно понимая, что иного от врага не стоило и ждать. Решив проникнуть в цитадель Фут, Сплинтер сильно рисковал и никогда не взял бы с собой ученицу, если бы не надеялся, что ее вид напомнит Шредеру кое о чем. Вернее, о ком — ради чьего спасения стоит на время позабыть старую вражду. Знал также, что, возможно, за жизнь дочери придется отдать свою. Но не колебался ни секунды. Только бы это произошло уже после спасения мира, когда Мива окажется в безопасности. Но — лишь свою, не чью-либо из близких. И уж точно не Мивы.

— Именно так… старый друг, — на последних словах Сплинтера Шредер чуть заметно скривился — впрочем, под маской этого никто бы не заметил, — и демонстративно равнодушно сложил руки на груди. — Ты пришел просить моей помощи — я назвал свою цену. По окончании всего ты отдашь мне Караи и больше не будешь пытаться ее вернуть. Только на таких условиях я участвую в ваших… геройских делишках, — он презрительно усмехнулся. — В противном случае пусть этот гребаный мир катится в преисподнюю! Со всеми вами.

— Ты меня не слышишь? — повысил голос Сплинтер. И даже сделал шаг вперед, игнорируя острые шипы тэкко-каги, почти упершиеся ему в грудь. — Мива не у нас, я даже не знаю, где она сейчас! И она не вещь, чтобы я ей распоряжался.

— А это уже не имеет никакого значения, — легкое движение руки — и острое лезвие, скользнув по груди Сплинтера, коснулось его шеи. — Я должен быть уверен, что ваша грязная шайка больше не встанет на моем пути. Караи — моя дочь и должна быть со мной.

— Как ты можешь? Неужели тебе совсем ее не жаль?! — в голосе Эйприл звенели злые слезы. — И после этого ты называешь ее своей дочерью? Какой же ты все-таки…

Она запнулась, прикусив губу: Рокстеди больно вывернул ей руку за спину, заставив девушку согнуться в неудобной позе. Носорог вопросительно взглянул на хозяина, но, когда тот чуть заметно отрицательно мотнул головой, замер на месте.

— В войне побеждает тот, кто готов пойти на большее, чем противник, — наконец отозвался Шредер, даже не глядя в сторону пленницы. И снова повернулся к Сплинтеру: — Выбирай, Йоши. Я не предлагаю дважды.

Тот тяжело, рвано вздохнул, потер ладонью грудь. Только обретя дочь, вновь ее потерять… Сможет ли он пойти на такое? Ради себя — однозначно нет. А вот ради детей… Сплинтер внезапно вспомнил о сыновьях, оставшихся на поле боя. Как-то они воспримут эту новость, простят ли за невольное предательство? Ведь в случае отказа этот день станет последним и для них, всех четверых. Поймут ли, что он просто не мог поступить иначе?..

Подняв голову, Сплинтер нашел взглядом Эйприл. Та смотрела на него умоляюще, но произнести вслух ничего не могла. Глаза блестели от непролитых слез. Она также понимала, что это — единственный шанс для них всех, но какой ценой… о боги предков, какой невыносимой ценой!

Тигриный Коготь, державший на прицеле обоих пленников, переводил взгляд с одного на вторую. На хозяина же старался не смотреть; мохнатая щека дергалась, словно в судороге, но ничто иное не выдавало смятения.

— Хорошо, — Сплинтер снова тяжело вздохнул и решительно выпрямился. Видят боги, тоже из последних сил. — Но также на одном условии…

— О каких условностях можешь говорить ты, крыса? — грубо перебил его Шредер. С силой сжал руку в кулак. — Ты не стоишь…

— …больше не испытывать на Миве никаких препаратов, — не смущаясь, продолжил Сплинтер. — Она и так достаточно пострадала, и я не могу позволить мучить ее и дальше. Ты называешь ее дочерью, Саки, так будь достоин зваться отцом. Ты согласен?

Шредер буркнул себе под нос что-то неразборчивое, затем решительно кивнул.

— Ты даешь слово чести больше не приближаться к ней, Йоши? — повторил он требование.

Сплинтер скрипнул зубами. Уж чего-чего, а обещаний он не нарушал никогда, наверняка враг желал помучить его повторением ненавистных слов. Он, Хамато Йоши, не порадует его реакцией на них.

— Я уже пообещал, — глухо бросил он, взгляд сощуренных глаз стал пронзительным. — Ты знаешь, чего стоит мое слово…

«В отличие от твоего», — хотел добавить Сплинтер, но не решился.

— Да уж знаю… — Шредер точно так же многозначительно усмехнулся в ответ. — Может быть, ты порадуешь меня этим снова.

* * *

— Мастер Сплинтер, — наконец решилась обратиться к нему Эйприл, когда они немного отдалились от воинов Фут. Те следовали за ними практически по пятам, но несколько минут наедине все же были.

— Не надо ничего говорить, Эйприл, — плечи Сплинтера устало, обессиленно опустились. — Наша задача — дожить до завтрашнего дня. Чем бы или кем ни пришлось пожертвовать…

Эйприл прикусила губу. Точно так же говорил мастер и при вторжении Кренгов. Тогда посчастливилось уцелеть всем, а на этот раз… удастся ли?

— Я поняла вас, мастер, — чуть слышно отозвалась она.

— Я хочу попросить тебя об одном, — поравнявшись с ученицей, Сплинтер положил ей ладонь на плечо. И оглянулся: из-за поворота, что они уже миновали, показалась костлявая фигура Рахзара. — Не говори пока ничего моим сыновьям.

— Но ведь они же все равно узнают, — Эйприл удивленно расширила глаза, на миг позабыв даже о вежливости.

— Потом — да. Но сейчас, — Сплинтер помолчал немного, — сейчас это может подорвать их дух. Любая мелочь способна стать роковой, а мы обязаны победить. Любой ценой. Позднее я сам им все расскажу, но только, пожалуйста, не сейчас. Обещаешь?

— Хай, сэнсэй, — Эйприл склонила голову — и в тот же миг была вынуждена прибавить шагу, догоняя учителя.

Впереди послышались звуки отдаленного сражения. Эйприл мотнула головой, постаравшись отбросить все сомнения и опасения. Учитель прав: сейчас они не имеют права об этом думать. От них зависит судьба всего мира — и друг друга. Остальное — потом.

* * *

— Простите, мастер Шредер, — Тигриный Коготь не без труда догнал хозяина. — Но вы… правда готовы были отказаться от участия в этой битве? От спасения вашей наследницы?

Он замолк и сглотнул, когда лезвие тэкко-каги с шипением удлинилось. Тигр знал о непредсказуемых вспышках гнева Шредера, пострадать от которых мог кто угодно. И самым верным способом вызвать такую было коснуться запретной болезненной темы, чаще всего выводившей мастера из себя. Но не задать мучивший его вопрос тигр просто не мог.

— Конечно же, нет, — наконец отозвался Шредер, и в обыкновенно глухом невыразительном голосе его отчетливо прозвучали нотки раздражения. — Но им совершенно необязательно это знать, — раздражение сменило плохо скрываемое ехидство. — Йоши слишком дорожит своей честью, а это дорогостоящая вещь.

— А вы уверены, что он выполнит условия договора? — усомнился Тигриный Коготь. И резко остановился, чтобы не врезаться во внезапно замершего на месте хозяина. Тот медленно обернулся, и, хоть лица его Тигриный Коготь видеть не мог, он был уверен, что мастер злорадно ухмыляется.

— Очень надеюсь, что нет, — проговорил он наконец. — И даст прекрасную возможность прикончить его на месте. Впрочем… еще не вечер.