Честный договор, или Меньшее зло (джен)

— Что?! — Эйприл была потрясена услышанным настолько, что не поверила своим ушам. Позабыв вырываться из мощных лап Рокстеди, она запрокинула голову, всматриваясь… нет, не в лицо, всего лишь в ледяные глаза Шредера, сама не зная, что ожидает в них увидеть. Нет, он не может требовать этого всерьез… мастер Сплинтер никогда не согласится на подобное. Им, конечно, отчаянно нужна помощь, но не такой же ценой!

Хотя чего еще можно было ожидать от этого негодяя? Собственно, и предположение, высказанное Эйприл, было скорее жестом отчаяния, без особой веры в успех. Она и не надеялась, что помешанный на своей мести Шредер услышит ее: когда и кем он дорожил? Даже Караи в итоге стала жертвой его безумия и теперь потеряна для них всех. Однако…

— Саки… ты серьезно? — голос Сплинтера был на удивление ровен и спокоен… и только сам он знал, чего стоило ему это спокойствие. — Ты действительно веришь, что я соглашусь после всего, что ты с ней… со всеми нами сделал?

Он сжал когтистые ладони в кулаки, из последних сил стараясь держать себя в руках. И при этом обреченно понимая, что иного от врага не стоило и ждать. Решив проникнуть в цитадель Фут, Сплинтер сильно рисковал и никогда не взял бы с собой ученицу, если бы не надеялся, что ее вид напомнит Шредеру кое о чем. Вернее, о ком — ради чьего спасения стоит на время позабыть старую вражду. Знал также, что, возможно, за жизнь дочери придется отдать свою. Но не колебался ни секунды. Только бы это произошло уже после спасения мира, когда Мива окажется в безопасности. Но — лишь свою, не чью-либо из близких. И уж точно не Мивы.

— Именно так… старый друг, — на последних словах Сплинтера Шредер чуть заметно скривился — впрочем, под маской этого никто бы не заметил, — и демонстративно равнодушно сложил руки на груди. — Ты пришел просить моей помощи — я назвал свою цену. По окончании всего ты отдашь мне Караи и больше не будешь пытаться ее вернуть. Только на таких условиях я участвую в ваших… геройских делишках, — он презрительно усмехнулся. — В противном случае пусть этот гребаный мир катится в преисподнюю! Со всеми вами.

— Ты меня не слышишь? — повысил голос Сплинтер. И даже сделал шаг вперед, игнорируя острые шипы тэкко-каги, почти упершиеся ему в грудь. — Мива не у нас, я даже не знаю, где она сейчас! И она не вещь, чтобы я ей распоряжался.

— А это уже не имеет никакого значения, — легкое движение руки — и острое лезвие, скользнув по груди Сплинтера, коснулось его шеи. — Я должен быть уверен, что ваша грязная шайка больше не встанет на моем пути. Караи — моя дочь и должна быть со мной.

— Как ты можешь? Неужели тебе совсем ее не жаль?! — в голосе Эйприл звенели злые слезы. — И после этого ты называешь ее своей дочерью? Какой же ты все-таки…

Она запнулась, прикусив губу: Рокстеди больно вывернул ей руку за спину, заставив девушку согнуться в неудобной позе. Носорог вопросительно взглянул на хозяина, но, когда тот чуть заметно отрицательно мотнул головой, замер на месте.

— В войне побеждает тот, кто готов пойти на большее, чем противник, — наконец отозвался Шредер, даже не глядя в сторону пленницы. И снова повернулся к Сплинтеру: — Выбирай, Йоши. Я не предлагаю дважды.

Тот тяжело, рвано вздохнул, потер ладонью грудь. Только обретя дочь, вновь ее потерять… Сможет ли он пойти на такое? Ради себя — однозначно нет. А вот ради детей… Сплинтер внезапно вспомнил о сыновьях, оставшихся на поле боя. Как-то они воспримут эту новость, простят ли за невольное предательство? Ведь в случае отказа этот день станет последним и для них, всех четверых. Поймут ли, что он просто не мог поступить иначе?..

Подняв голову, Сплинтер нашел взглядом Эйприл. Та смотрела на него умоляюще, но произнести вслух ничего не могла. Глаза блестели от непролитых слез. Она также понимала, что это — единственный шанс для них всех, но какой ценой… о боги предков, какой невыносимой ценой!

Тигриный Коготь, державший на прицеле обоих пленников, переводил взгляд с одного на вторую. На хозяина же старался не смотреть; мохнатая щека дергалась, словно в судороге, но ничто иное не выдавало смятения.

— Хорошо, — Сплинтер снова тяжело вздохнул и решительно выпрямился. Видят боги, тоже из последних сил. — Но также на одном условии…

— О каких условностях можешь говорить ты, крыса? — грубо перебил его Шредер. С силой сжал руку в кулак. — Ты не стоишь…

— …больше не испытывать на Миве никаких препаратов, — не смущаясь, продолжил Сплинтер. — Она и так достаточно пострадала, и я не могу позволить мучить ее и дальше. Ты называешь ее дочерью, Саки, так будь достоин зваться отцом. Ты согласен?

Шредер буркнул себе под нос что-то неразборчивое, затем решительно кивнул.

— Ты даешь слово чести больше не приближаться к ней, Йоши? — повторил он требование.

Сплинтер скрипнул зубами. Уж чего-чего, а обещаний он не нарушал никогда, наверняка враг желал помучить его повторением ненавистных слов. Он, Хамато Йоши, не порадует его реакцией на них.

— Я уже пообещал, — глухо бросил он, взгляд сощуренных глаз стал пронзительным. — Ты знаешь, чего стоит мое слово…

«В отличие от твоего», — хотел добавить Сплинтер, но не решился.

— Да уж знаю… — Шредер точно так же многозначительно усмехнулся в ответ. — Может быть, ты порадуешь меня этим снова.

* * *

— Мастер Сплинтер, — наконец решилась обратиться к нему Эйприл, когда они немного отдалились от воинов Фут. Те следовали за ними практически по пятам, но несколько минут наедине все же были.

— Не надо ничего говорить, Эйприл, — плечи Сплинтера устало, обессиленно опустились. — Наша задача — дожить до завтрашнего дня. Чем бы или кем ни пришлось пожертвовать…

Эйприл прикусила губу. Точно так же говорил мастер и при вторжении Кренгов. Тогда посчастливилось уцелеть всем, а на этот раз… удастся ли?

— Я поняла вас, мастер, — чуть слышно отозвалась она.

— Я хочу попросить тебя об одном, — поравнявшись с ученицей, Сплинтер положил ей ладонь на плечо. И оглянулся: из-за поворота, что они уже миновали, показалась костлявая фигура Рахзара. — Не говори пока ничего моим сыновьям.

— Но ведь они же все равно узнают, — Эйприл удивленно расширила глаза, на миг позабыв даже о вежливости.

— Потом — да. Но сейчас, — Сплинтер помолчал немного, — сейчас это может подорвать их дух. Любая мелочь способна стать роковой, а мы обязаны победить. Любой ценой. Позднее я сам им все расскажу, но только, пожалуйста, не сейчас. Обещаешь?

— Хай, сэнсэй, — Эйприл склонила голову — и в тот же миг была вынуждена прибавить шагу, догоняя учителя.

Впереди послышались звуки отдаленного сражения. Эйприл мотнула головой, постаравшись отбросить все сомнения и опасения. Учитель прав: сейчас они не имеют права об этом думать. От них зависит судьба всего мира — и друг друга. Остальное — потом.

* * *

— Простите, мастер Шредер, — Тигриный Коготь не без труда догнал хозяина. — Но вы… правда готовы были отказаться от участия в этой битве? От спасения вашей наследницы?

Он замолк и сглотнул, когда лезвие тэкко-каги с шипением удлинилось. Тигр знал о непредсказуемых вспышках гнева Шредера, пострадать от которых мог кто угодно. И самым верным способом вызвать такую было коснуться запретной болезненной темы, чаще всего выводившей мастера из себя. Но не задать мучивший его вопрос тигр просто не мог.

— Конечно же, нет, — наконец отозвался Шредер, и в обыкновенно глухом невыразительном голосе его отчетливо прозвучали нотки раздражения. — Но им совершенно необязательно это знать, — раздражение сменило плохо скрываемое ехидство. — Йоши слишком дорожит своей честью, а это дорогостоящая вещь.

— А вы уверены, что он выполнит условия договора? — усомнился Тигриный Коготь. И резко остановился, чтобы не врезаться во внезапно замершего на месте хозяина. Тот медленно обернулся, и, хоть лица его Тигриный Коготь видеть не мог, он был уверен, что мастер злорадно ухмыляется.

— Очень надеюсь, что нет, — проговорил он наконец. — И даст прекрасную возможность прикончить его на месте. Впрочем… еще не вечер.

Впрочем, времени задумываться о чем-либо, кроме самого боя, не было — ни у одной из временно объединившихся сторон. Противник, казалось, был повсюду: на улицах города, кровлях наиболее возвышенных зданий, площади Вашингтона, на которой трицератоны и решили установить свою адскую машину, на аллеях парка. Грузные и обманчиво медлительные, инопланетные враги Кренгов были не в пример лучшими стрелками — в чем Эйприл едва было не убедилась, неосторожно выглянув из-за угла. И, что еще хуже, гораздо лучше работали в команде.

А их было всего двое… Сплинтер настороженно оглянулся на новоиспеченных союзников. Пусть те довольно успешно отвлекали немалое количество врагов (лучше прочих с этим делом справлялись Бибоп и Рокстеди, впрочем, Рахзар с Фишфейсом не слишком от них отставали), а Тигриный Коготь лишь несколько секунд назад спас Эйприл от верной гибели, поймав за воротник и отшвырнув себе за спину. Пусть… насколько можно им доверять, до сих пор неясно. Особенно…

Тем большим облегчением для Сплинтера стало возвращение сыновей, к счастью, всех четверых. С души словно свалился огромный тяжеленный камень. «Кем или чем бы ни пришлось пожертвовать»… Жестокие слова, однако иной раз приходилось их произносить, чтобы подбодрить приунывших учеников, напомнить о лежащей на них непростой миссии. Страх за собственную жизнь — или же брата, в данной ситуации не суть важно, — может стать гибельным для всей команды и общего дела. Однако, произнося этот своеобразный девиз, более всего Сплинтер боялся, что однажды он станет пророческим.

Но на этот раз сыновья вернулись, живые и здоровые, а с ними — и шанс на победу. Не слишком большой: эти враги будут посерьезнее всех, с кем когда-либо семейству Хамато приходилось сталкиваться. Но все же он был. И следовало использовать его по полной.

Пользуясь минутным замешательством трицератонов, временно отвлеченных появлением новых противников, Эйприл кинулась к заключенным в прозрачные энергетические сферы, внешне нелепым образом похожие на воздушные шары, союзникам черепашек. Однако освободить успела лишь Кейси — приятеля-одноклассника. Подоспевшее к врагу подкрепление вынудило вновь отступить, вместе с тем рассредоточившись по площадке.

Парами, тройками — теперь уже не было времени рассуждать, кто кому достался в напарники и насколько ему можно доверять. Один из пришельцев-ученых уже включил обратный отсчет на таймере адской машины, и Сплинтер даже со своего места мог видеть, как уверенно уменьшается световая полоска по его окружности, отмеряя оставшееся им всем время. На взгляд Сплинтера, неумолимо быстро.

— Справа, Леонардо!

Тот стремительно оглянулся, одновременно отпрыгнув в сторону. Очень вовремя: в бетонную плитку площади, где только что находился Лео, с шипением врезался красный лазерный луч. И еще один, и еще… «Динозавр», как еще при первой встрече метко окрестил пришельца Майки, стрелял не только довольно точно, но и на редкость быстро, не давая времени на раздумья. И Леонардо мог лишь отступать, заманивая противника как можно дальше от Генератора черных дыр. И надеясь, что так поступают и его братья-союзники. Кроме тех, кому с механизмом придется разбираться.

Лидер кинул беглый взгляд в сторону наиболее вероятного кандидата на это мероприятие — и раздраженно зашипел сквозь зубы. Дон был слишком далеко от машины, да к тому же между ними находилось двое противников. На подмогу уже спешил освобожденный Слэш, но было ясно, что он не успеет до срока. В кои-то веки Леонардо пожалел об отсутствии в поле зрения Стокмана… может, хоть он…

— Черт! Эйприл, нет!

Он стремительно метнулся на перехват, забыв даже о грозившей ему самому опасности. Ведь оказавшаяся в относительном затишье Эйприл тут же попыталась использовать это, бросившись к генератору. Уж как она рассчитывала отключить его, не имея под рукой ничего, кроме боевого веера, Леонардо не знал. Знал лишь, что главарь отряда трицератонов оказался внимательным. И на мгновение отвлекся, дав залп в сторону нового противника, даже не присматриваясь, кто это был.

Кубарем перекатившись по земле, Лео сбил Эйприл с ног и, схватив ее в охапку, тем же манером, не поднимаясь, отпрянул из-под тяжелых лап врагов — да и союзников (ему едва не досталось в бок костлявой пяткой Рахзара, вцепившегося мертвой хваткой в запястье трицератона). Леонардо как мог заслонил собой подругу, спиной ощутив ударивший в край панциря луч. Еще один больно резанул по лодыжке, заставив стремительно подобрать под себя ноги. Однако они с Эйприл были уже в относительной безопасности.

— Лео, зачем? — та чуть не плакала. Она уже почти добралась до генератора, оставалось каких-нибудь два-три шага.

— Зачем?! — неожиданно вскипел обычно спокойный Леонардо. И с силой встряхнул подругу за плечи. — Это тебя надо спросить! Жить надоело?

Эйприл вместо ответа указала куда-то через плечо. И Лео не требовалось оборачиваться, чтобы понять, о чем она. Таймер. Его требовалось отключить как можно скорее. И лучше всего самому. Однако сейчас Леонардо находился дальше всех от генератора и знал, что не успеет добраться до него, даже если бросится прямо сейчас, не оборачиваясь и не отбивая удары.

Тем не менее, он так и собирался поступить, лишь для очистки совести окинув беглым взглядом площадь. Фишфейс рискнул было сунуться к генератору, но поспешно отступил от сразу двоих трицератонов. И в итоге также потерял шанс добраться вовремя. В таком положении оказались почти все члены команды. Кроме двоих: учителя и его заклятого врага. На миг Леонардо изумился, насколько слаженно и ловко они работали в паре, словно всю жизнь этим занимались. Впрочем, почему словно?.. На миг в Леонардо снова проснулась надежда. Учитель не подведет. Он сделает все как надо, успеет, даже несмотря на то, что его «напарник» замешкался, вымещая злость на уже неподвижном инопланетном монстре.

Заметил это и Сплинтер. Но даже не стал оборачиваться в ту сторону. Гнев Саки всегда был его слабой стороной, пусть бывший брат и считал иначе. Бессмысленно и глупо привлекать к себе внимание, обращая его на себя. Поэтому, раз окликнув Шредера, Сплинтер с трудом вывернулся из-под тяжелой лапы поверженного трицератона, придавившей его к земле. И бросился к адской машине, название которой запамятовал в горячке боя, игнорируя рык врагов и опасно мелькавшие рядом с ним лучи. Он успеет. Он обязательно успеет. За мальчиков. За Миву…

Однако добраться до генератора было гораздо проще, чем отключить его. Панель управления была мало того что не похожей ни на что виденное им прежде, так еще и дьявольски прочной. И не реагировала ни на лихорадочное нажатие кнопок и дерганье рычагов, ни на удары, наносимые уже в отчаянии, в надежде повредить и хоть так остановить механизм.

Возможно, помог бы верный клинок, скрытый в посохе — но его Сплинтер потерял еще когда рухнул, оглушенный падающей на него тушей трицератона. Он был готов уже вцепиться зубами в любой подвернувшийся под руку провод… как чувство опасности, нахлынувшее резкой волной, понудило его резко податься вперед и влево, пропуская мимо себя… резко удлинившиеся клинки тэкко-каги Шредера.

Они прошли в опасной близости от тела, разорвав рукав кимоно и наверняка оставив кровоточащую царапину — и впились в панель, глубоко в нее войдя. Внутри механизма что-то затрещало. Сплинтер инстинктивно отшатнулся от нее, одновременно точно так же, машинально, пригнулся, нанося удар неожиданной потенциальной (а может, и вполне реальной?) опасности. Секундное замешательство сменилось гневом, и Сплинтер даже почти не ощутил довольно-таки неслабый разряд статического электричества, вслед за Шредером ударивший и его.

— Что ты творишь? — зарычал он, принимая боевую стойку и настороженно следя за врагом… теперь уже точно врагом. — Такова твоя помощь… пытаться убить меня? Мешать спасти всех?

Шредер медленно приподнялся на одно колено: нанесенный от всей души удар буквально смел его, отбросив на несколько метров, да и разряд на время дезориентировал. Однако он быстро пришел в себя и злорадно сощурился, успев заметить растерянное выражение на физиономии заклятого врага.

— Если бы я хотел убить тебя… старый друг, ты был бы уже мертв. Я лишь сделал то, что не под силу тебе.

Сплинтер сжал кулаки в бессильном гневе. Возразить было нечего, как и доказать свою правоту.

Шредер еще раз довольно ухмыльнулся, затем одним стремительным движением поднялся на ноги. Боги свидетели, искушение было слишком велико: отделаться от двух проблем сразу. Стоило немалых сил отклонить направление удара на эти несколько дюймов, делая его опасным, но не смертельным. В противном случае был риск, что не удастся вывести из строя это уничтожающее устройство. Решить главную задачу… А уж закончить со второй не поздно и потом. Например, сейчас…

Шредер кровожадно сощурился, видя, как один из трицератонов берет на прицел Сплинтера, но не спеша предупредить союзника. Впрочем, тот успел почувствовать опасность вовремя и почти молниеносно откатиться в сторону, и очередной луч достался злополучному генератору, окатив недавних союзников фонтаном искр. Трицератон бросился на самого Шредера, и потребовалось некоторое время, чтобы обезвредить его. Потеряв главный козырь, эти монстры лишь на время впали в ступор, затем вновь двинулись вперед с нерассуждающим упорством.

Чего они хотели добиться, Шредер не знал, да и не слишком желал знать. Кроме одного: это была еще одна удобная возможность разделаться с Йоши. К тому же не своими руками. Он раздраженно мотнул головой, отбрасывая ненужное воспоминание, что сам Йоши в подобной ситуации поступил иначе. Дураков ничто не учит. Он, Ороку Саки, обещал помочь остановить пришельцев — но не спасать шкуру бывшего друга. Пусть заботится о себе сам… или подыхает со всем своим героизмом. Последнее даже предпочтительнее.

Впрочем, рассчитывать на это не приходилось… как и на повторную неосторожность крысы. Даже противостоя нескольким противникам сразу, тот косился на Шредера, справедливо подозревая того в возможном предательстве. А однажды оказавшись сравнительно недалеко: трицератоны взяли обоих в кольцо — процедил сквозь зубы:

— Мои сыновья не знают о нашем договоре, Саки. Еще одна выходка — и он завершится, не начавшись.

И даже выдавил из себя полу-улыбку.

Шредер зло скрипнул зубами, но ничего не ответил. Хитрая изворотливая тварь все предусмотрела… Что ж, пусть живет пока. Сегодняшний день не станет последним, а что будет завтра, неизвестно даже этому самодовольному индюку.

* * *

Казалось, этот день… точнее, вечер не закончится никогда. Так казалось и черепашкам, и их неожиданным напарникам. И вот теперь они стояли бок о бок, неверяще глядя в темное небо. В нем каких-нибудь полминуты назад скрылся флот трицератонов, унося с собой вторженцев. Казавшееся невероятным свершилось. Они победили.

Учтиво поклонившись Тигриному Когтю (тот столь же церемонно ответил, спрятав в кобуры неизменные пистолеты), Леонардо окинул взглядом братьев — и союзников. Лишь теперь он вспомнил, кем они были, и — на всякий пожарный — решил убедиться, все ли целы и невредимы.

Как оказалось, все. Майки о чем-то оживленно беседовал с Кожеголовым, эмоционально размахивая руками. Доктор Рокуэлл наблюдал за ними с нечитаемым выражением морды?.. лица? Леонардо все еще не знал, как правильно это называть. И, смутившись (ведь обезьяна-мутант запросто могла прочесть его мысли) отвернулся. Рахзар о чем-то вполголоса говорил Тигриному Когтю, а Фишфейс, делая вид, что ему все фиолетово, поглядывал в сторону Рафаэля и Слэша. Эйприл стояла чуть поодаль в компании Донни и Кейси, по очереди обращаясь то к одному, то к другому. Да и недавние соперники смотрели друг на друга без неприязни.

Мир и покой, прям-таки идиллия, нарушаемая лишь подпалинами лазеров и вздыбленной кое-где плиткой площади… И тут Леонардо вспомнил, что со времени боя так и не видел мастера Сплинтера. И Шредера…

Сердце черепашки упало, кажется, на самое дно живота. Он еще раз быстро оглянулся — и облегченно выдохнул, наконец разглядев обоих. В отличие от прочих временных союзников, учитель и его враг держались подчеркнуто порознь и даже сейчас, после совместной победы, смотрели друг на друга враждебно. Впрочем, ничего иного Лео от Шредера и не ждал. Не бросался на мастера немедля, и то ладно…

Устало вздохнув, Леонардо вытер мечи о траву, спрятал в ножны и направился к учителю. Как бы то ни было, он не слишком доверял Шредеру, да и… черепашка не готов был признаться даже себе, но ему было любопытно, о чем говорили недавние враги. И остались ли они таковыми и сейчас…

Последнее он понял, не пройдя и половины пути. Лео сердито поморщился. Учитель, кажется, даже благодарил «напарника» за помощь. Может, оно и правильно, но… сам Лео, наверно, никогда не смог бы поступить так. Даже если бы был обязан Шредеру жизнью… особенно после того, как тот пытался ее отнять.

Впрочем, сам враг, похоже, был того же мнения. И, брезгливо отмахнувшись, самым невежливым образом перебил Сплинтера. Движение показалось Леонардо угрожающим, и он прибавил шагу, нащупывая за плечом рукоять катаны.

— Оставь свои церемонии себе, Йоши, — расслышал он ехидный ответ Шредера. Тот оглянулся в сторону черепашки, и Лео, мысленно обругав себя, споткнулся. — Себе и своим недоноскам. Не забудь, что ты мне обещал. И помни: мы еще встретимся…

Резкий повелительный жест — и мутанты Шредера, повинуясь ему, последовали за хозяином. Какие-нибудь минута-две, и уже ничто не напоминало об их присутствии. Лео сердито фыркнул. Ну и скатертью дорога!

Он удивленно поднял бровь: выражение лица мастера показалось Лео… подавленным? грустным? Нет, не то. Черепашка никак не мог подобрать подходящего слова и уж тем более увязать его со смертельным врагом. Неужели мастер и правда рассчитывал на продолжение перемирия? На то, что Шредер одумается и перестанет их преследовать? Лео совсем забыл, как минуту назад думал о том же.

— Мастер, — он поднял руку, но не решился коснуться учителя. — Что-то случилось?

Сплинтер вздрогнул, оглянулся. Леонардо слегка поежился под пристальным взглядом, однако учитель лишь положил руку ему на плечо и улыбнулся. Впрочем, улыбка эта показалась черепашке вымученной, ненастоящей.

— Все в порядке, сын мой. Как твои братья… друзья? Никто не пострадал?

— Нет, учитель, — Леонардо еще раз огляделся, чтобы убедиться в сказанном. И наконец позволил себе улыбнуться в ответ. — Мы победили учитель. Город спасен, как и мы все… и Караи.

Сплинтер вслед за ним окинул взглядом подошедших союзников. На Эйприл задержался взглядом чуть дольше других, впрочем, Лео не был уверен, что ему не показалось. Устало выдохнул и, чуть склонив голову, поблагодарил всех присутствующих за помощь.

— Мне нечего больше добавить, друзья мои, кроме приглашения отдохнуть в домашней обстановке. Перед тем, как приступить к иным, не менее важным делам.

С этими словами Сплинтер направился в сторону затененного переулка, не отпуская плеча сына. Леонардо удивило подобное поведение, но он не решился высказать это вслух. Должно быть, учителя вымотало это сражение, морально и физически. Как и всех их, каким бы мастером он ни был. Что ж, он, Лео, как сын и наследник всегда готов поддержать его. Что бы ни случилось.

Радушное приглашение было принято всеми без исключения помощниками семейства Хамато: день выдался трудным для каждого, — и когда приглашенные разместились на ночлег, в логове стало довольно-таки тесновато. Однако стараниями хозяев для каждого из гостей, начиная с неугомонного Пита и заканчивая рослыми Слэшем и Кожеголовым, нашелся отдельный уголок. Вопреки обыкновенной для него настороженности, Сплинтер предложил гостям оставаться для отдыха и излечения неизбежных ран и повреждений, на которые был богат прошедший день, сколько потребуется.

Конечно же, это не отменяло режима дня и неизбежной утренней тренировки, и все же братья были счастливы, все как один. У них так нечасто (за исключением Эйприл и Кейси) бывали гости. И лишь сам Сплинтер знал причину такой снисходительности, которая заключалась не только в благодарности (хотя и в ней, конечно, тоже). Шумная компания Мутанималов требовала немало внимания и терпения, однако отвлекала от иных, невеселых, мыслей, которые по окончании сражения нахлынули с новой силой. И давала время собраться перед непростым разговором, который предстоял скорее, чем того бы хотелось.

Сплинтер понимал, что это трусость. Извечное малодушие, что он давно знал за собой и долго, но не вполне успешно, пытался изжить. Как любой хороший отец, он заботился о сыновьях, долгое время оберегая от мрака и жестокости мира на поверхности, а благодаря навыкам ниндзюцу и проницательности казался тогда еще совсем юным черепашкам всезнающим и всеумеющим. Тем сложнее было признавать свою слабость, а порой и недомыслие теперь, когда оно все же случалось. И невозможно было этого не признать.

Было ли такой глупостью, опрометчивостью последнее решение? Сплинтер не знал, и даже медитация, отчасти заменившая собой беспокойный сон, не принесла ответа на этот вопрос. Имел ли он право принять решение за всю семью, цена которого — жизнь и свобода дочери? Отказаться от нее, по сути, во имя ее же — всех их — спасения? Отдать ее тому, кто ненавистен Миве более всех на свете, добровольно и не противясь… стоила ли их жизнь этой жертвы?

Спросить было не у кого. Серая туманная пелена перед закрытыми глазами была безмолвна и лишь исправно рисовала картины недавнего прошлого, последствия тогдашнего промедления. Они стоили Миве человеческого обличия, посеяли недоверие к миру и всем его обитателям. Кто знает, чем обернется сегодняшнее предательство (назвать его иным словом Сплинтер просто не мог)? И что теперь делать?

— Мастер Сплинтер? — негромкий деликатный стук по перекладине сёдзи вывел его из задумчивости. Сплинтер открыл глаза, нашел взглядом почти потухший огарок по правую руку от себя и только тогда вспомнил, где находится. — Я вам не помешал?

— Нет, Леонардо, заходи, — он окончательно затушил фитилек, сжав его когтями. И, подобрав блюдечко с огарком, неспешно поднялся на ноги.

Леонардо аккуратно задвинул за собой створки дверей и только тогда вопросительно посмотрел на учителя. Его внимательного взгляда не миновали ни утомленный вид последнего, ни его неожиданно замедленные неуверенные движения. Оживленное выражение лица сменила тревога. Может быть, сэнсэй ранен, но не стал об этом говорить? Ну, конечно, он же сражался на пару со Шредером, а к этому негодяю нельзя поворачиваться спиной.

— С вами все в порядке? — Леонардо отрывисто выдохнул, сцепил пальцы за панцирем. — Вы… простите, вы не очень хорошо выглядите.

— Нет, всего лишь бессонная ночь, — Сплинтер вздохнул, провел пальцами по усам. Затем, отложив свечку на стеллаж, повернулся к сыну. — Спасибо за заботу, Леонардо. Как там ваши гости?

— Только что ушли, — Леонардо тоже выдохнул, на этот раз облегченно. — Они, конечно, славные ребята, но… уж слишком шумные. И так же не привыкли к нашему обществу.

Про себя черепашка даже порадовался, что гости задержались лишь на сутки. И был почти уверен, что учитель разделяет его мнение, хотя из вежливости ничего не скажет. А теперь, когда главная проблема решена, можно подумать и о другой, не менее важной.

— Учитель Сплинтер, — Лео оглянулся зачем-то на дверь, за которой чуткий слух крыса различил голоса остальных сыновей (пусть переговаривались они и шепотом), — мы тут с ребятами подумали и хотели вас спросить…

Он замолчал, неожиданно смутившись.

— Можешь спрашивать, сын мой, — подбодрил его Сплинтер, положив ладонь на плечо Лео. Затем прищурился в сторону двери. — Это же касается и остальных. Заходите, раз уж пришли.

Когда братья пересекли порог и в небольшой комнатушке учителя стало совсем тесно, Леонардо, наконец, собрался с решимостью.

— Учитель, мы решили, что теперь, когда нашествие трицератонов остановлено и Нью-Йорку ничего не грозит, нам стоит поискать Караи… нашу сестру. Попытаться вернуть ее домой, если это возможно.

Сплинтер поднял голову, по очереди глядя на каждого из сыновей. Жестом велел им сесть, затем сам последовал их примеру, вот только устроился почему-то не на плетеной циновке, как обычно, а на холодном бетонном полу.

— Нет, сын мой, — ответил он тихо, опустив руки на колени и как-то сразу вдруг словно становясь меньше ростом. — Боюсь, это уже невозможно.

Как Сплинтер и ожидал, сыновья весьма эмоционально отреагировали на это заявление. Он поднял руку, и, когда они примолкли, сконфуженно переглядываясь, продолжил:

— За прошедшее время многое поменялось и, боюсь, не в лучшую сторону.

— Вы искали ее, отец? — первым не выдержал Леонардо, приподнявшись на коленях. Зеленые пальцы нервно, до побеления суставов вцепились в наколенник. — Она все еще под контролем мозгового червя Шредера? Но ведь его действие можно…

— Нет, Леонардо, — Сплинтер отрицательно качнул головой. — Дело намного хуже. Пока вы с братьями спасали Микеланджело, я решился прибегнуть к крайнему средству, пытаясь остановить неизбежное.

Леонардо поднял взгляд к темному потолку, почти неразличимому в скудном освещении комнаты. Он припомнил что-то такое, но, как нарочно, не мог сообразить наверняка, на что же именно решился пойти учитель, чтобы спасти мир и всех их. И тут вдруг вспомнил…

— Вы хотели заключить перемирие и союз со Шредером, — черепашка сглотнул, силясь побороть дурное предчувствие. — Он…

— Да, — Сплинтер кивнул с непроницаемым выражением лица. — Он согласился, но потребовал за это слишком большую цену.

Рафаэль буркнул себе под нос что-то явно нецензурное в адрес заклятого врага и ударил кулаком о ладонь в бессильном гневе. Донателло и Микеланджело обменялись встревоженными взглядами.

— Он… хочет убить вас, мастер? — запинаясь, проговорил наконец младший. Даже в полумраке комнаты было видно, как он побледнел.

Сплинтер невесело усмехнулся.

— Если бы все было так просто… Нет, Микеланджело, есть то, во имя чего Шредер решил повременить с местью. Он потребовал отдать ему Миву.

Повисшее молчание казалось братьям оглушительным. Все четверо, не моргая, смотрели на учителя, силясь понять и принять то, что сейчас услышали. Невероятное. Невозможное…

— И вы… согласились, мастер? — первым нарушил молчание Леонардо. От волнения голос его казался хриплым, неузнаваемым. Черепашка кашлянул и продолжил чуть более уверенно. — Вы решили пожертвовать ей, чтобы спасти мир?

— Вас, Леонардо, — неожиданно жестко перебил его Сплинтер. Сжал руку в кулак, скомкав в ней край кимоно, и решительно выпрямился. — На кону стояли ваши жизни, вас и наших друзей. Мы не могли победить в одиночку, и тогда вы погибли бы. Погибли все. Ты, Леонардо, твои братья, Эйприл, Кейси, ваши друзья-мутанты. И Мива. Ее не стало бы тоже. Если бы речь шла лишь обо мне или неизвестных нам людях, я мог бы задуматься. Но я не мог принести в жертву всех вас. Я отказался от близости с Мивой, чтобы она была жива!

На последнем слове голос сорвался. Сплинтер замолчал, неловким движением потер грудь. Затем указал на старшего сына требовательным жестом, и рука его не дрожала.

— Ты, Леонардо… Я назначил тебя лидером вашей команды. Ты мог бы поступить иначе?

— Н… не знаю, учитель, — окончательно стушевался тот. Вопрос застал Лео врасплох, и он действительно запутался. «Кем бы ни пришлось пожертвовать…» Так вот оно как на самом деле бывает?

— То есть, мы должны сами отдать Шредеру Караи? — не выдержал Рафаэль, вскакивая на ноги. Майки проводил его восхищенным взглядом: этот вопрос крутился и у него на языке, но задать его младший так и не отважился. — После всего, что он с ней сделал? Чтобы он снова зазомбировал ее и натравил на нас?

— Нет, Рафаэль, — Сплинтер обессиленно выдохнул. — Пойти на такое я просто не смогу. Я обещал, что не буду мешать его поискам и препятствовать ее возвращению. А Саки… он обещал больше не проводить над ней экспериментов.

— И вы поверили? — Рафаэль презрительно скривился. — Простите, учитель, но я ни на унцию не верю этому ублюдку. У Шредера нет чести, он — бешеный маньяк, помешанный на своей мести. Как мы сможем проверить, не навредил ли он Караи снова?

— Мы найдем способ, — неожиданно твердо заявил Леонардо. — Учитель прав, мы не можем нарушить данного им слова. Но проконтролировать обещание Шредера — сможем. Я почти уверен, что он попытается нарушить соглашение, — глаза его блеснули холодно и жестко. — И тогда настанет наша очередь. А пока, — он взглянул на учителя, — простите, но я считаю должным предупредить Караи. Да, мы обещали не вмешиваться и не будем делать этого. Но она имеет право знать правду. Это будет справедливо. Мы найдем ее, чтобы предупредить, и как можно скорее.

Он поднялся на ноги, и братья по очереди последовали его примеру.

— Уда­чи, сын мой, — Сплин­тер сог­ласно кив­нул. — Толь­ко, по­жалуй­ста, будь­те ос­то­рож­ны. Ми­ва до­рога мо­ему сер­дцу… но и вы то­же. Не под­став­ляй­тесь заз­ря. И воз­вра­щай­тесь пос­ко­рее.

— Куда теперь, Дон? — вернувшись после осмотра очередного темного и донельзя грязного закоулка тоннелей, закончившегося тупиком, Рафаэль чуть наклонился, упираясь в колени ладонями. Вид у него был чуть осунувшийся и усталый, но зеленые глаза, в полумраке казавшиеся болотного оттенка, горели все тем же упрямством и настойчивостью.

Впрочем, это Донателло бы мог сказать, и не глядя на Рафаэля. Слишком уж хорошо знал он брата. Недоверчивый и вечно настороженный к посторонним, Раф преображался, когда речь шла о его семье.

А теперь Мива, дочь мастера Сплинтера, была ее частью. Донни знал: каждый из них готов на все возможное и невозможное, чтобы помочь ей. Он тяжело выдохнул, глядя на свои запачканные руки: обещание мастера Сплинтера связывало, оставив доступным немногое. По сути, лишь одно — предупредить Караи держаться подальше от города и его обитателей. И остерегаться Футов… в смысле, еще больше, чем прежде.

— Погоди минутку, — Дон извлек из-за пояса че-фон, нажал пару клавиш, включая связь. — Узнаю, как дела у остальных.

Разделиться на небольшие группы стало идеей Лео, и поначалу ее воспринял в штыки не только Раф: перемирие с Футами негласно завершилось сразу же после окончания нашествия пришельцев, и приближаться к ним такой маленькой, в два участника, группой, было слишком рискованно. Да и средство слежения у них было на всех лишь одно. На что лидер решительно возразил, что приближаться нет и нужды — лишь выследить и предупредить остальных, а чем больший район удастся охватить поисками — тем больше шансов на успех. А еще лучше — обнаружить Караи до Футов. Вот только Донателло, хоть и не сказал этого вслух, мало верил в такое везение.

Именно данному приказу и был обязан он нынешним напарником. Нетерпеливым, вспыльчивым и очень острым на язык. Поначалу Дон воспротивился, вполне резонно считая, что лучше всех прочих Раф сработается с таким же забиякой Кейси, сам же потихоньку рассчитывая получить в напарники Эйприл. И вовсе не потому, что она ему нравится — тут же горячо возразил он на подколку младшего. Один ум хорошо, а два… пусть второй и ближе к предчувствию, все же лучше.

Лидер, однако, идею не одобрил. Наверное, решил отдохнуть от шумного младшего, — усмехнулся про себя Донни. А заодно и занять непоседливого Кейси. Не нашли бы только эти двое приключений на свои…

— Эй, алё, Дон, — Рафаэль выразительно щелкнул перед носом брата пальцами. — Лео давно отключился… и ты, похоже, вместе с ним. Двинули дальше, или продолжишь дрыхнуть на ходу?

— А Эйприл? — спохватился Дон, но быстро прикусил язык, заметив язвительную ухмылку брата.

— Поезд ушел, — тот демонстративно спрятал за пояс рацию и звучно хрустнул пальцами, выпрямляясь. — У них тоже ничего. Погнали дальше. Куда, кстати?

— В Восточные тоннели, — буркнул Дон, доставая из крепления посох, а следом за ним — фонарик: в месте, куда им следовало направиться далее, было еще темнее, чем в обычном коллекторе, и довольно-таки неуютно. А к тому же… Донателло бросил хитрый взгляд на мигом насупившегося брата, — и немало насекомых, включая пауков.

— А обязательно именно нам туда тащиться? — вполне ожидаемо проворчал Раф, нервным движением поправляя сай в креплении, и тут же огрызнулся: — И только попробуй вякнуть, что я струсил! Просто… просто ну кто в здравом уме станет жить в такой помойке. Тем более, Караи.

— Не жить, Раф, — резко перебил его Донателло, — прятаться. А для этого катакомбы — самое то. Но если не хочешь идти, подождешь меня у входа в них. Я быстро.

Он решительным шагом пересек очередной туннель, перепрыгнул сточную канаву, почти сухую в это время года. Раф не медля последовал за ним.

— Щас, как же, — буркнул он себе под нос. — Чтобы тебя Паукус слопал, а я отвечал потом. Не дождешься!..

* * *

Самым первым делом Леонардо посетил старые укрытия Караи. Разум говорил ему, что навряд ли беглянка станет снова прятаться в них, однажды будучи пойманной там. Но его помимо воли тянуло туда… да и вдруг в парке развлечений или на складе в доках найдется какая-то зацепка. Однако найдена была лишь сброшенная чешуя (если, конечно, это оказалась именно она). Да и Эйприл, сопровождавшей его, не посчастливилось почувствовать присутствие Караи поблизости. Впрочем, как и врагов.

Поиски продолжались уже не первый день, лишь с кратким перерывом на отдых и еду. Пока что лишь Майки раз пожаловался, дескать, ему скоро станет велик собственный панцирь. Да и то горячо воспротивился шуточному предложению остаться дома, помедитировать с сэнсэем. Леонардо улыбнулся про себя. Да, медитация для Майки — наказание похлеще, пожалуй, чем лишение любимого лакомства.

— Какие-то новости, Лео? — устало улыбнулась ему Эйприл. Лео мимоходом отметил темные круги под глазами подруги. Сегодня надо будет отдохнуть как следует. Всем. Насколько получится…

— Пока что нет, — черепашка потянулся, еще раз окинул взглядом очередной барак и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. — У парней также ничего. Панцирь, она словно сквозь землю провалилась!

Он неожиданно запнулся и смущенно отвернулся, однако Эйприл успела заметить, как потемнели его щеки. Лео, их лидер, крайне редко позволял себе проявление эмоций, считая их слабостью. А уж после выговора, полученного еще на ферме, особо избегал жаловаться ей.

Эйприл подошла ближе и ободряюще похлопала друга по плечу.

— Мы найдем ее, Лео. Обязательно найдем. Навряд ли она стала бы уходить далеко — ведь тут ее дом, семья…

— Уже нет, — резко бросил Леонардо, не поворачиваясь, и Эйприл знала, о чем он сейчас. Она тяжело вздохнула и убрала ладонь.

— У нас не было выбора, Лео, веришь ты мне или нет.

— Я-то верю, — Леонардо стремительно повернулся к ней; в тени темно-синие глаза его казались бездонными и в то же время до краев полными боли. — Я знаю, как все было. Но она — нет! Я поклялся защитить ее во что бы то ни стало, а сейчас бессилен даже предупредить…

Эйприл уже открыла рот что-то добавить, как в виске кольнуло. Девушка прижала к нему ладонь. Ощущение было знакомым, но, прежде чем она успела что-либо сказать, завибрировал ее передатчик.

Эйприл торопливо, дрожащими руками выхватила его из кармана, но Лео тут же отобрал средство связи.

— Да, Майк? — крикнул он, прищурился, вглядываясь в мельтешащее изображение (не так давно Дон встроил в че-фон видеосвязь, но работала она из рук вон плохо). — Ты что-то нашел?

— Так и есть, чувак, — даже через помехи в голосе младшего звучало торжество. — Кожеголовый…

— Майки, я же ясно сказал: не вмешивать в это дело Мутанималов, — Леонардо не смог сдержать раздражения, но младший ничуть не обиделся.

— Я и не вмешивал. Он случайно наткнулся на них…

— …а потом так же случайно нашел тебя, — усталым голосом закончил Лео. — Ладно, ближе к делу — где вы?

— Недалеко от той химической фабрики, где мы дали жару Хану и его компашке, — влез в разговор Кейси. — Ну, помнишь…

— Я понял, — перебил его Леонардо, нахмурившись. — Сейчас никуда не встревайте и ждите нас. Мы скоро.

Он дернулся, явственно услышав звук выстрела, и даже огляделся по сторонам. Но нет: звук доносился из динамика че-фона. Леонардо нахмурился сильнее.

— Эм-м, чувак, — голос Кейси звучал почти виновато. — Боюсь, предупреждение запоздало.

Как они добирались до места, Лео не запомнил точно. Даже каким именно путем. Стремительно уходила под ноги — и из памяти — серая полоса бетонной дорожки; мелькали перед глазами, мгновенно сменяя друг друга, крутые повороты, переплетения труб, опасные трещины в полу неизвестной глубины, тусклые светильники и проблески света сверху, из неплотно закрытых люков. Лишь по ним Леонардо мог понять, что на улице день, и остерегал себя, раз за разом, не сокращать дорогу рискованным путем, через поверхность. Фургона, способного укрыть от любопытного взгляда, при них сейчас нет, а любая иная маскировка, даже если бы и была, ненадежна при свете дня и в толпе.

Леонардо не оглядывался даже на Эйприл, зная, что девушка успевает за ним. Задержался всего на несколько мгновений, не останавливаясь полностью, лишь сбавив ход, только чтобы предупредить Рафаэля, куда направляться и чего ждать. Но и их хватило, чтобы тревога сжала тиски, рисуя перед глазами возможные неприятности, в которые запросто вляпается в отсутствие старших Майки… и Кейси.

— Караи тоже там, Лео, — прерывисто, переводя дыхание, проговорила Эйприл. — Теперь я чувствую ее. Она в беде.

— Знаю, — бросил тот через плечо, не оборачиваясь. — Надеюсь, она продержится до нас, пока…

Леонардо не договорил, но Эйприл поняла его и так, без лишних слов. Наверняка Футы отправились за Караи полным составом, не забыв прихватить десяток-другой роботов. Целая армия против одной беглянки, пусть даже и одной из лучших воинов клана. Впрочем, надежда на лучшее еще оставалась… или же Лео просто хотелось в это верить?

— Надеюсь, — отозвалась она, прижимая руку к виску, пытаясь сосредоточиться и уловить — насколько это было возможно на бегу, конечно же, — среди множества энергетических сущностей одну-единственную. — Надеюсь…

* * *

— Все как по заказу, — раздраженно бросил Донателло, перемахнув, не сбавляя ходу, кучу мусора, отделявшую туннель от довольно обширного пространства в подвале завода — и почти сразу же бросившись в сторону, от лазерного луча одного из Фут-ботов. — Кто там у нас так сильно желал драки?

— Ну, допустим, я, — клинки Рафаэля вошли разом в корпус одного робота и крепление механической руки, державшей оружие, — другого. Выдернув оружие из первого заискрившего механизма, он сильным пинком отбросил второй об стену и, убедившись, что тот более не опасен, выпрямился. — Поубавить Футов никогда не лишне. А ты против?

Донателло чуть помедлил с ответом: миновав Майки и Кейси (а точнее, проигнорировав их, оставив на напарников), на него налетел Тигриный Коготь, и пришлось проявить чудеса изворотливости и ловкости: посох — не лучшее средство защиты от лучевых пистолетов

— Ну, вообще-то мы искали Караи, а не приключения на свои панцири, — Дон раздраженно ударил концом оружия об пол, сбивая наледь, и тут же отпрыгнул в сторону, спасаясь от обжигающего луча прямо возле ног. По счастью, Тигриный Коготь в очередном прыжке приземлился рядом с опасно накренившейся кучей каких-то ящиков. И, моментально вычислив слабую точку конструкции, Донателло обрушил ее на противника, выигрывая время.

— С этим ты к Майку, — отмахнулся Раф, взглядом выискивая упомянутого брата. — Это они с Кейси заварили кашу.

— Эй, и вовсе не мы, они сами нас заметили… — запротестовал было Кейси. Но пропустил удар и согнулся, отступая на шаг и прижимая ладонь к животу. — Чертова железка!

— И это только начало! — Фишфейс хищно щелкнул зубами, ладонь-плавник прокрутила кинжал. Со спины мутанта защищал Рахзар и — совсем недавно — Тигриный Коготь, заслоняя от братьев-черепах, и он чувствовал себя уверенно. Чтобы он, Ксевер, не справился с жалким мальчишкой?

Отступив еще на шаг, Кейси споткнулся об обломки Фут-бота и рухнул навзничь. Бита, которую он выхватил, потеряв клюшку, брякнула об пол и покатилась по нему.

Ухмылка Фишфейса стала еще шире. Ему даже не потребуется бить мальчишку стальными протезами. Он просто прирежет его, как глупого цыпленка.

Фишфейс наклонился ближе — и тут Кейси рывком освободил спрятанную за спиной руку с самодельным электрошокером. Противник не успел вовремя сориентироваться, получил разряд прямо в брюхо и скорчился, откатившись в сторону. Но не заметил маневр и подоспевший на подмогу Майки, и через стальную цепь-крепление нунчаков часть разряда перешла на него.

— Ай, блин, — черепашка затряс рукой, со стороны больше похожий на сломанную радиоуправляемую игрушку. — Ну, спасибо, чувак, удружил!

— Сорян, бро, не заметил, — Кейси пожал плечами — и через мгновение подхватил с земли что первым попалось под руку (им оказался обломок робота) и запустил куда-то за спину младшего из черепашек. — Мик, сзади!

Тот тут же повернулся, силясь удержать равновесие и одновременно пригнуться. Но электрошок сослужил дурную службу, и Микеланджело шатнулся. Коснулся ладонью пола и, уже выпрямляясь, успел рассмотреть летевшую прямо в лицо когтистую лапу Рахзара.

— Ох, блин, — Кейси даже зажмурился. Однако Майки успел инстинктивно втянуть голову в панцирь, и острые когти волка-мумии лишь противно шкрябнули по его краю, зацепив плечо. От силы удара черепашка покатился кубарем, подбирая под себя руки и ноги. О том, что их также можно спрятать в панцире, он как-то запамятовал.

Рыкнув, Рахзар прыгнул было следом. Кейси швырнул в него еще одним обломком робота, покрупнее, попутно носком ботинка пытаясь подтянуть ближе биту. Рахзар даже не оглянулся на него, лишь больно хлестнул по руке костлявым хвостом.

Как раз в этот момент через выбитую вентиляционную решетку появился Леонардо, и лишь мгновением позже — Эйприл. Как и опасался, он припоздал к началу схватки, находясь дальше всех от цели. И сейчас, выхватив из ножен катаны, лихорадочно обшаривал взглядом поле сражения, гадая, кому сейчас нужнее помощь. Караи на глаза Леонардо не попалась, что странным образом успокоило его — может, ей все же удалось ускользнуть. Ровно до того момента, когда он увидел Майки…

Леонардо тут же кинулся на выручку брату, но его опередил Рафаэль. В сумасшедшем прыжке преодолев половину помещения, он вцепился в выступающий из-под пергаментной кожи хребет Рахзара, нанося саями удары куда придется — большей частью по костям, не причиняя сильного вреда, — и бессвязно рыча.

— Никто-не смеет-бить-моего-брата! — расслышал Леонардо, да и то не сразу. Он опустил оружие, не имея возможности помочь брату, не задев его. Машинально отметил, что Кейси, разобравшись с оставшимися роботами (показалось, или их сегодня и впрямь было поменьше?) на пару с Донни оттеснил Фишфейса в угол помещения. А может, и в соседний коридор, в воздухе витала густая пыль вперемешку с дымом от загоревшегося мусора, не давая рассмотреть точно.

Неожиданно, ощутив что-то неладное, Леонардо скрестил клинки, резко оборачиваясь. Способность чувствовать опасность выручила его: в лезвие правой катаны ударил обжигающий луч, отрикошетив у самого лица. А затем, через долю секунды, и ледяной, покрывший оружие в левой руке колким ожерельем сосулек.

— Нападение со спины, — отметил Лео без эмоций. Отступив на шаг, переводя опору на правую ногу, и резко выгнулся назад, насколько позволил панцирь: Тигриный Коготь стремительно выхватил из ножен свой клинок и нанес удар. Владел им тигр-мутант не менее искусно, чем стрелял. — Ненадолго же хватило твоего благородства.

— Не тебе судить меня, мальчишка, — оскалился тот. Ловко парировал удар второй катаны черепашки, бросил краткий взгляд через его плечо. — Мастер знал, что слово вашей блохастой крысы ничего не стоит, и потому я ждал твоего прихода. И не зря!

— Неправда! — вспыхнул Леонардо. — Мы здесь не для того, чтобы помешать вам. Мы только…

— Хотели попрощаться с вашей подружкой, — глумливо ухмыльнулся Тигриный Коготь. И, покосившись куда-то вбок, отступил на шаг в сторону. — Самое время…

Леонардо взглянул туда же — и застыл на месте, забывая дышать. Из-за темной конструкции, назначения и названия которой не вспомнил бы и Донни, показались Бибоп и Рокстеди. Носорог нес в могучей лапище клетку, то и дело отводя ее от себя подальше. В клетке, полуоглушенная, но все же в сознании, была Караи, в обличии змеи-мутанта. Она время от времени встряхивала головой, а затем вновь бросалась на решетку, силясь достать врага. Но всякий раз ей не хватало каких-нибудь нескольких дюймов.

— Нет… — прошептал Леонардо моментально онемевшими губами. Он опустил оружие, позабыв даже о присутствии врага в непосредственной близости от себя.

Караи также заметила его и перестала бросаться на решетку. Руки-змеи обвились вокруг прутьев, стискивая их со страшной силой; зеленые глаза уставились в темно-синие с надеждой и отчаяньем.

Заметив парочку удачливых охотников, прервали сражение и остальные участники схватки. Братья косились на Лео, а он… стоял на месте, не в силах ничего предпринять. Конечно, он предполагал и такой исход событий, но сейчас совершенно не мог припомнить, что же делать. Как поступить прямо сейчас?

— Эйприл, — прохрипел он, совсем забыв, что девушка отдалилась от него, обеспокоенная состоянием Майки: тот крепко приложился головой об опорный столб. И сейчас никак не могла его слышать. А ведь лишь Эйприл сейчас сможет коснуться сознания Караи, передать ей все, чего не смогут сказать слова, чего он не сумеет произнести.

— Эйприл, — повторил Леонардо чуть громче, но отозвалась не подруга. Раф, вынужденный отступить, так и не расквитавшись с Рахзаром, уже был на грани. А заметив, как Рокстеди встряхнул клетку, задевая стену, вынуждая тем самым пленницу в ней потерять равновесие и удариться скулой о неровный бетон, а Бибоп с ехидным хихиканьем тычет в нее электрошокером, и вовсе рассвирепел.

— Не смей! — взорвался он и, подхватив оружие, метнулся в сторону мутантов. Но не успел пробежать и четырех шагов, как Тигриный Коготь поднял пистолет и с ледяным спокойствием выстрелил ему по ногам. Рафаэль не видел этого и не успел увернуться, с коротким воплем рухнул наземь, прижимая ладони к обожженным голеням. А Бибоп, встряхнув головой, послал в его сторону энергетический импульс из своего «ирокеза», отбрасывая черепашку еще дальше в сторону.

Леонардо стиснул зубы, но сумел сдержаться и не броситься на тигра, как бы сильно этого ни хотелось. Он бросил краткий взгляд на Караи, затем на Рафа. Донателло уже был возле него, как и Эйприл, встревоженно косившаяся на Фишфейса. Тот же нехотя повиновался повелительному жесту Тигриного Когтя и отступил в сторону. Лео бросил еще один взгляд в сторону Караи, кажется, даже сделал шаг…

Боль взорвалась в его голове, погасив и без того тусклый свет подвала. Леонардо рухнул наземь, уже не слыша отчаянных криков братьев и друзей. Точнее, рухнул бы, если бы его вовремя не подхватил Тигриный Коготь, стремительно вскинув на плечо.

— Глупый мальчишка, — рыкнул он с неожиданно прорвавшейся досадой. — За обман надо платить. Но… боги свидетели, не тебе.

Впрочем, приказы не обсуждаются. А мастер приказал ему, если черепахи все же сунутся к ним, захватить в плен и притащить к нему именно этого («если» и прочие сомнения выразил Тигриный Коготь, Шредер отчего-то был уверен именно в таком исходе). Весьма удачно, что тот неосмотрительно подошел так близко, засмотревшись на подружку. Удачно…

Окинув взглядом сообщников, Тигриный Коготь жестом приказал им отступать. Те повиновались, пусть и не слишком охотно, но достаточно быстро, опережая бросившихся им вслед черепашек. Уже стоя в дверном проеме, Рокстеди передал клетку с Караи Рахзару и несколько раз выстрелил из своего крупнокалиберного автомата по перекрытиям потолка и опорным столбам.

К нему присоединился и Бибоп, хотя его помощь и не так требовалась. С насадным хрустом столб осел, и бетонные плиты с низким скрежетом съехали вниз, едва не погребя под собой вырвавшегося вперед Кейси. В последний момент Донателло успел схватить его за подол жилетки и дернуть в сторону. Оба покатились по полу, кашляя от пыли и прикрывая головы от разлетавшегося щебня и обломков бетона. Майки успел притормозить раньше.

— Нет! — Раф, сдавленно рыча, попытался подняться на ноги, отталкивая удерживавшую его Эйприл. — Пусти! Панцирь, они же схватили Лео! Эти уроды замучают его!

— Ты не сможешь, — та не отпускала его плеча, не отреагировав даже на болезненный толчок локтем в бок. Голос ее дрожал. — Раф, нам нужна помощь. Одни мы его не вытащим.

— Эйприл пра… кха! права, Раф, — Донателло подошел ближе, утирая слезящиеся глаза. — Нам нужна помощь, и чем скорее, тем лучше. Особенно тебе.

Он наклонился, поднимая выроненный в отступлении посох, согнул, проверяя целостность. Затем подал Кейси замеченную чуть поодаль клюшку. Тот поблагодарил его кивком, лицо же парня оставалось хмурым.

— Да черта с два! — Раф, словно не слыша сказанного, снова попытался встать, опираясь на плечо Майки, но тут же со стоном и ругательством сквозь зубы опустился на одно колено.

— Чувак, мне чертовски неприятно это говорить, но сейчас ты не боец, — с другой стороны к нему подошел Кейси, сморщился, потирая начавшее распухать запястье, по которому так неудачно попало костлявым хвостом Рахзара. — Мы вытащим его, сегодня же, но сначала тебя надо отправить домой. Мы еще отплатим им, братан, но — позже, когда ты оправишься.

Не дожидаясь его ответа, Донателло вытащил Че-фон и набрал знакомый номер. Руки дрожали, но он даже не замечал этого.

— Мастер Сплинтер? — почти сразу же начал он встревоженным голосом. — Нет, у нас плохие новости. Боюсь, нам потребуется ваша помощь. Объясню все уже дома, мы как раз направляемся туда…

Дон на мгновение замолчал, вопросительно глядя на Рафаэля. Получив неохотный кивок, он произнес что-то еще. Но Раф его уже не слышал. Не слышал успокаивающего шепота Эйприл, не ощущал руки Майки на плече. Прикусив губу, он молча, не отрываясь, смотрел в облако клубящейся пыли и мелкого бетонного крошева, скрывающем обломки Фут-ботов, выщербленные обугленные стены и завал посередине помещения. Дымку, за которой совсем недавно исчезли не только враги, но и Леонардо, так и не пришедший в сознание.

— Он ведь поправится, мастер Сплинтер? — в голосе Майки звучало столько отчаянной надежды, что Эйприл, сидящая по другую сторону от дивана, на котором разместили раненого Рафаэля, лишь вздохнула и, дотянувшись, погладила приятеля по плечу. Сплинтер ничего не ответил, только чуть крепче сжались когтистые пальцы на посудине, в которой он смешивал компоненты для заживляющего средства.

Донателло огорченно покачал головой, глядя на младшего; пальцы же машинально перебирали кучу тряпья в поисках наиболее подходящего для перевязки. Глаза боятся, а руки делают.

Сейчас, по крайней мере, у них было занятие, позволяющее хоть мало отвлечься от тревожных предположений, что же будет с Лео. Каково ему придется в плену у Футов, для чего они его схватили? Предположения, все как одно, были гадкими и ужасающими, и приходилось собирать в кулак всю волю и терпение, чтобы не броситься сломя голову назад, на выручку брату.

Донателло всерьез предполагал, что такие мысли и чувства одолевают и младших; Рафаэля долгое время и вовсе приходилось удерживать, после чего он умолк и погрузился в угрюмое молчание. Шаг за шагом, медленно, но с убийственным упорством, он шагал к дому, опираясь на плечи Дона и Кейси, глядя перед собой в одну точку, словно направляясь к месту казни. Майки и Эйприл шли чуть позади, время от времени оглядываясь, словно ожидая погони. Хотя почему-то казалось, что именно сейчас за ними никто не погонится, не станет следить. А скорее всего, и не казалось

Дорога до логова прошла в напряженной тишине, которую не решался нарушить даже Майки. Братья были подавлены и напуганы произошедшим, а Рафаэль — еще и откровенно разозлен вынужденным отступлением, хотя и признал неохотно его необходимость. Лишь раз или два Донателло робко предлагал остановиться и соорудить самодельные носилки для раненого, но, получив от последнего довольно грубый ответ, вновь замолкал. В конце же пути, уже разглядев вышедшего за турникеты встречать их Сплинтера, Раф и вовсе оттолкнул помощников и, упираясь локтем одной руки в стену, а второй — в колено, пошел сам. Донателло лишь огорченно выдохнул, про себя надеясь, что уж учитель-то найдет управу на неслушника, вредящего самому себе.

Как бы не так! Сурово окинув изучающим взглядом упрямого сына, Сплинтер даже не подал ему руки, лишь, отодвинув в сторону турникет, кивком пригласил заходить.

— Раз уж досюда дошел, то до дивана тебя тем более хватит, — холодным голосом приговорил он и, дождавшись, пока Рафаэль достигнет дивана и плюхнется на него, даже не пытаясь принять позу поудобнее, направился к себе. Чтобы спустя минуту-другую вернуться с целой охапкой скляночек и тряпочек.

Донателло за это время успел притащить из лаборатории все, что показалось ему пригодным для обработки ран. Про себя он счел обращение сэнсэя с пострадавшим слишком уж жестким — каким бы ни был Раф упрямым, не железный же он, в конце концов. Но благоразумно оставил свои соображения при себе. Учитель наверняка знает, что делает, и вряд ли станет его слушать. Да и кто Дон такой, чтобы возражать?

Майки вызвался помочь ему, и впервые, должно быть, Донателло был этому рад. Младший вел себя неожиданно тихо, почти пришибленно, и ожидать от него каверзных шалостей не приходилось. Дон лишь попросил его быть поаккуратнее со стеклом — все же лекарственных средств у них не так много, чтобы терять по неосторожности. Майки согласно кивнул.

Вернувшись в гостиную, они обнаружили, что Эйприл уже успела наложить плотную повязку на пострадавшую руку Кейси. Дон передал ей йод для обработки мелких ран и ссадин — у людей же менее плотная кожа, нежели у рептилий. Сам же проследил, как Майки осторожно расставляет на табуретке принесенное, и предложил свою помощь. Сплинтер лишь отрицательно покачал головой.

В итоге помощь все же потребовалась: пару раз они с Майки наперегонки бросались за той или иной потребовавшейся мелочью, не желая нагружать этим гостей, которые, к тому же, могли и не найти нужного. В последний момент Донни, подумав, прихватил еще кое-что, чего Сплинтер не заказывал, но оно вполне могло пригодиться. Рациональный и рассудительный Дон крайне редко прислушивался к интуиции, но на этот раз решил сделать исключение.

— Ну что, всё наконец-то? — Раф немного неуклюже поднялся на руках, недоверчиво осматривая плоды их трудов.

— Все норм, чувак, — Кейси, дотянувшись, хлопнул его по плечу здоровой рукой. — Немного отлежишься — и будешь как новенький. Нам всем сейчас не помешает немного отдыха.

Последние слова приятеля подействовали на Рафаэля с точностью до наоборот: он резко подскочил на месте, словно ошпаренный, заставив Майки шарахнуться в сторону.

— Какой отлежаться, блин?! Какого отдыха? Ты забыл? — эти ублюдки схватили Лео. Пока мы тут прохлаждаемся, может, его уже пытают. А может…

Рафаэль не договорил, судорожно выдохнув. Не хотелось не то что говорить — думать о подобном, однако самые ужасные мысли упрямо, вопреки желанию, просачивались в сознание, вытесняя даже весьма неслабую боль от ожогов. Все эти неизбежные травмы такая мелочь в сравнении с тем, что приходится, должно быть, терпеть Лео. В одиночку. Без надежды, что хоть кто-то придет на помощь…

Рафаэль тихо зарычал и сжал кулаки в бессильном гневе. И снова все из-за него! Если бы он не отвлек брата, Лео бы не сцапала эта полосатая образина, явно незаслуженно названная достойным воином. Если бы он был чуть быстрее… Если…

Сплинтер подошел ближе, и Кейси невольно отстранился: его страх перед крысами заметно поубавился, однако смутное ощущение дискомфорта осталось. Да и побаивался он черепашьего наставника, сколь ни пытался убедить себя в обратном.

Сплинтер не обратил внимания на нервное движение паренька. Он коснулся ладонями перевязанных голеней Рафаэля, и тот, дернувшись, затих. Он плохо понимал, в чем заключаются целительные способности сэнсэя, и больше всего боялся помешать. Раф устало вздохнул и откинулся на подлокотник, сморгнул затянувшую глаза пелену.

— Порой краткое мгновение отдыха полезнее долгих часов напрасных усилий, — негромко проговорил наконец Сплинтер, убирая руки. Рафаэлю показалось, что они на несколько мгновений засветились, но он списал это на усталость. Что только не привидится? — Выпей чаю, Рафаэль, и не тревожься ни о чем. Сейчас тебе более всего необходим покой.

Тот хотел было возразить, но не посмел, так как Сплинтер уже велел Дону принести чашку успокаивающего настоя, незаметно для прочих подмигнув ему. Тот моментально сорвался с места. Не зря же, в самом деле! Рафаэль сердито засопел и принял сидячее положение. Ну, ладно, пять минут погоды не делают.

Черепашка медленно, сосредоточенно пил чай, морщась от нелюбимого запаха мелиссы. Может, кого она и успокаивает, а его вот реально бесит! Разве что чуть меньше собственной слабости. Рафаэль с неудовольствием покосился на дрожащие руки и опустил чашку на колени.

Донни вполголоса пересказывал мастеру, что с ними приключилось; тот молча кивал, лишь изредка переспрашивая, уточняя отдельные моменты. Точно так же тихо, как и сам Дон, так что слова сливались в однотонное жужжание. Рафаэль зевнул, мотнул головой, силясь привести себя в чувство, затем привалился боком к спинке дивана, рассудив, что так слушать будет много удобнее. Особенно если прикрыть глаза, чтобы от активной жестикуляции Майка, нет-нет да встревающего в разговор, не так кружилась голова.

— Простите, сэнсэй, но я также считаю, что Лео надо освободить как можно скорее, — закончил Дон совсем тихо, затем с опаской покосился на Рафаэля. — Вот только справимся ли мы втроем?

— Вчетвером, — сердито поправил его Кейси, ударив себя кулаком по груди. Эйприл недовольно пихнула его в бок, взглядом указывая на Рафаэля.

— Ты правильно поступил, сын мой, — Сплинтер ласково погладил задремавшего Рафаэля по руке. — Твой брат нуждается в отдыхе, но упрямство не даст ему признать это, а чувство вины может привести к роковой ошибке.

Донателло облегченно выдохнул. Все это время он спрашивал себя, правильно ли понял намек учителя и все же решился рискнуть. Что бы ни думал о себе Рафаэль, он сейчас не в форме и вряд ли сможет помочь, а вот влипнуть в еще большие неприятности — запросто. Поэтому, готовя брату чай из успокоительных трав, незаметно подмешал туда снотворное, благо нейтральный вкус и отсутствие запаха помогали это сделать без опаски себя выдать. Вот только…

— Учитель, — начал он, не глядя на Кейси и уже заранее предчувствуя вспышку возмущения. — Вы уверены, что Кейси…

Тот резко выпрямился, готовый возражать, но Эйприл незаметно прижала ладонью пострадавшее запястье Кейси, а когда тот оглянулся, шикнула на него.

— Я уверен, что Кейси гораздо лучше поможет Рафаэлю, если останется и присмотрит за ним, на случай если он очнется раньше нашего возвращения, — Сплинтер поднялся, перевел взгляд с Кейси на Эйприл. — И Эйприл — если потребуется поменять повязку или вдруг начнется лихорадка. А за Леонардо с вами отправлюсь я.

Кейси оглянулся на Эйприл, затем хитро сощурился.

— Что поделать, рыжик, сегодня не наш день. Сыграем в «морской бой»?

— Только если ты готов снова проиграть, — парировала Эйприл, затем встревоженно посмотрела на Сплинтера. — Мастер Сплинтер, но как же… Это наверняка ловушка.

— Не исключено, — серьезно ответил тот. — Вполне возможно, Шредер хочет заманить меня в западню, заставив поступиться данным словом… или же рассчитывает связать им мне руки. Я не дам ему такой возможности, — Сплинтер стиснул в ладони рукоять посоха. — Мне дорого данное слово, но жизнь любого из моих детей дороже. План действий обсудим по пути, а сейчас — не будем терять зря времени.

Плавным, обманчиво неспешным шагом он направился к выходу, Донни и Майки поспешили за ним.

— Рыжик, ты и правда считаешь, что это может быть ловушка? — поинтересовался Кейси, когда за ушедшими хлопнула дверь, и в логове воцарилась звенящая, весьма неуютная тишина. Он потеребил пальцами концы повязки. — Ты это… снова что-то чувствуешь?

Эйприл отозвалась не сразу, прижав кончиками пальцами виски и словно вслушиваясь во что-то.

— Не знаю, — ответила наконец она огорченно. — Я попыталась почувствовать Лео, но так и не сумела пробиться к нему. Надеюсь, с ним все хорошо. Но если это очередная подлость Шредера, — голос девушки стал тверже, голубые глаза недобро сузились, — то это его большая ошибка. Наверняка!

— Мастер Шредер! — негромко окликнул хозяина Тигриный Коготь и, не получив ответа, подошел чуть ближе.

Шредер стоял в раздвижных дверях, ведущих в нижний ярус лаборатории Стокмана, не спеша заходить. Пальцы крепко, до побеления впились в створку. Он даже не оглянулся, хотя наверняка расслышал приближение подручного. Несколько удивленный, Тигриный Коготь остановился за плечом хозяина, гадая, что же послужило причиной столь пристального внимания.

Долго думать не пришлось. Тигр мог бы догадаться об этом и ранее, если бы мысли его не так были заняты несговорчивым пленником. Караи. Своенравная дочь мастера. Сразу же по прибытии она была вновь заключена в герметично закупоренную камеру лаборатории, где содержалась и ранее, до обработки сознания, хотя теперь могла сохранять человеческое обличие много дольше.

Вот и сейчас, повернувшись спиной к вошедшим и припав на одно колено, Караи сосредоточенно обшаривала пальцами стену, порой обращая руки в змеиные головы, проверявшие поверхность обонянием — в поисках слабого места, а может, возможности открыть клетку изнутри. Тигриный Коготь знал, что таких в камере нет, наверняка знала и Караи, но вряд ли помнила. Хотя, может, из чистого упрямства не желала признавать себя побежденной. Как и принимать хоть что-то от тех, кого ненавидит: по углам камеры были разбросаны обрывки одеяла и матраца, осколки пластиковой посуды, предоставленные в пользование пленнице, и даже принесенная давеча еда. Упрямица предпочитала оставаться голодной, но не принимать подачки от надзирателей.

Выбившись из сил, Караи тыльной стороной ладони сдвинула упавшую на лоб отросшую челку, плечи устало поникли. Но затем словно почувствовала чужое присутствие: резко обернулась, и светло-карие глаза вмиг налились ядовитой зеленью. Караи зашипела и практически сразу же превратилась в змею, отпрянула к стене, прижимаясь к ней спиной.

— Глупая девчонка, — проворчал Тигриный Коготь. Странно, но злиться на упрямую пленницу не получалось: он слишком хорошо знал, что такое неволя, лишь чудом избежав ее при встрече с нынешним господином. — И чего ей только не хватает…

Словно услышав его, Караи метнулась вперед, ударившись о стену: Шредер подошел ближе, касаясь ладонью преграды, и глаза рептилии подвели пленницу, давая иллюзию доступности объекта атаки. Затем зло плюнула ядом; мутно-желтые капельки сползли по стеклу, — и снова что-то прошипела, но расслышать это через преграду было невозможно.

— Как там твой пленник? — холодным тоном, ничем не выдававшим недавнюю горечь, что прочитал в его глазах Тигриный Коготь, поинтересовался Шредер. — Уже пришел в себя?

Тигр досадливо фыркнул.

— Да, хозяин. Но все попытки разговорить его ни к чему не привели, — он нервным движением коснулся кобуры. — Простите, но даже искалечив его, мы вряд ли чего-то добьемся. Если вы этого желаете…

— Нет, — резко перебил его Шредер, даже не поворачиваясь. — Он пока что нужен мне живым. И в относительной целости.

Тигриный Коготь украдкой выдохнул: все же он был воином, а не палачом. Одно дело наказывать непослушных подчиненных, наводя в клане порядок, и совсем другое — пытать беспомощного пленника, не способного оказать сопротивление. Наверняка мастер захватил его не просто так, а, как и в прошлый раз, чтобы помучить подольше и постараться сломать… но, по крайней мере, не прямо сейчас.

— А что с ней? — он кивнул в сторону стеклянной клетки, брезгливо морщась на мусор. — Вы снова примените к ней мозгового червя?

Про себя Тигриный Коготь и втайне надеялся на такой исход — как решающий проблему в корне, и не желал его — находя слишком уж грязным и подлым. Подлинной верности не добьешься дурманом и химикатами. Да и Стокман говорил, вроде как они закончились. Впрочем, это уже его проблема…

— Нет, — наконец, после длительной паузы отозвался Шредер. — Толку от них все равно чуть, а вот вреда может быть немало…

Совершенно некстати вспомнилось, что Караи стала более нервной и неуравновешенной в последнее время и бросалась на него, даже уже вроде придя в сознание и поняв бесплодность попыток. Так, словно животная сущность вырывалась из-под контроля задурманенного разума.

А если она станет змеей полностью, не только внешне, но и разумом? Шредер незаметно передернул плечами. Нет, только не такой кошмар! Довольно и того, что Караи превращалась в змею всякий раз, когда видела его. Совершенно намеренно, Шредер был в этом уверен, потому что такой реакции не было ни на одного из членов клана, даже Тигриного Когтя, которого Караи ненавидела лишь немногим менее его самого. Да и находиться в змеином облике ей вряд ли нравилось — последние полчаса, что он наблюдал за ней, тому пример. Караи знала, как мучительно видеть ему последствия собственной неосторожности, и мстила таким образом. Нет, надо решить эту проблему как можно скорее. Но сначала…

— Приведи пленника сюда, — распорядился Шредер, поворачиваясь к подручному. — Но до поры до времени не заводи в лабораторию, лишь по моему сигналу. Все понял?

— Не совсем, мастер, — Тигриный Коготь казался смущенным. — Вы ведь не желали, чтобы отродья крысы приближались к вашей дочери…

— Все так, — Шредер сощурился, что, насколько знал тигр, обозначало недобрую ухмылку. — Но обстоятельства изменились. Караи не желает меня слышать — и я дам ей убедительный повод это сделать.

— Вас понял, — Тигриный Коготь поклонился и исчез за дверью.

Какое-то время Шредер стоял неподвижно, все так же касаясь ладонью стекла. Караи отползла чуть в сторону, не отводя от него пристального взгляда. Даже в таком, полуживотном состоянии ее глаза светились гневом и непокорством. Она вновь что-то проговорила, и, хотя Шредер не мог слышать слов, он безошибочно угадал их смысл. «Подойди ближе и получи что заслужил, трус». Именно эти слова она кричала когда-то Йоши, избежавшему ее возмездия. О да, несмотря ни на что, Караи все же его дитя и не успокоится, пока не выплеснет боль и злость на вызвавшего их. Что ж, она получит такую возможность…

Услышав металлический звон решетки и отзвуки голосов, он усмехнулся и, сделав пару шагов в сторону, нажал скрытую на нижней поверхности стола Стокмана кнопку. Передняя, прозрачная стена клетки скользнула вверх. Не ожидавшая этого Караи подалась назад; зеленые глаза испуганно округлились.

— Ты желала видеть меня, Караи, — Шредер безбоязненно перешагнул границу, отделявшую лабораторию от собственно камеры. Караи отпрянула еще дальше, пригнулась, как перед броском. Который, как знал Шредер, станет молниеносным. Отблеск лампы дрожал на блестящих клыках, не менее опасных, чем ее любимое некогда оружие. Даже он может не успеть ввести противоядие, выработанное Стокманом и хранящееся тут же, в ящике стола. Шредер не позволял себе думать об этом. Уверенность — половина успеха, а одолевший свой страх уже победил.

— Тебе есть что сказать мне, дочь?

— Ты мне не отец-с-с, — совершенно ожидаемо прошипела Караи и плюнула в него ядом.

Шредер без труда заслонился наручем, резко дернул рукой, стряхивая ядовитые капли, и тут же подставил вторую, под удар, последовавший через мгновение. Отбил один, потом второй, заставив ушибленные руки-змеи обессиленно поникнуть, а затем перешел в наступление, прижав к полу конец хвоста и перехватив Караи за плечи. Та вновь плюнула в него ядом и даже почти достигла успеха: жидкость обожгла некогда пострадавшую скулу и бровь. А в следующий миг Шредер крепко приложил ее спиной и головой о бетонную заднюю стену клетки.

— Не смей дерзить мне, дочь, — тяжело выдохнул он, усилием подавляя поднявшуюся волну гнева. — Ты — мое дитя и всегда будешь им, даже если рухнет небо и погаснут звезды. Ты — моя, Караи, и никто никогда не посмеет больше отобрать тебя.

— Хамато Йоши убьет тебя, как только доберется, — с нескрываемой ненавистью, помноженной на уверенность, прошипела Караи. Ярко освещенное помещение клетки все еще плыло перед глазами, а рук она почти не чувствовала и потому более не пробовала напасть. Да и зачем, если отец сделает это намного лучше? Он заставит Шредера подавиться этими словами, он и братья. Настоящий отец, а не этот больной ублюдок, что не слышит никого, кроме себя. Отец придет за ней, и очень скоро.

Караи не преминула напомнить об этом противнику — и не сразу поняла, озадаченно нахмурившись, когда Шредер неожиданно усмехнулся. Сухо и совсем не весело, впрочем, умел ли он иначе?..

— Ты все еще веришь в него? — переспросил он, а затем проговорил громче и с нескрываемым злорадством: — Этот трус бросил тебя, променял на шкуры своих рептилий, спасая их никчемные жизни. Он отдал тебя мне, спеша спасти их — и этот прогнивший мир, заключил сделку, в которой обменной монетой была ты. Слышишь?! Ты, Караи! — Шредер встряхнул ее, глаза его стали совершенно безумными. — Он променял тебя на них, твой хваленый отец! И после этого ты все еще ему веришь?

— Ты врешь! — зарычала та, от гнева приобретая человеческое обличие. Тонкие пальцы вцепились в руки Шредера, силясь не то оттолкнуть, не то побольнее сжать. — Ты все врешь, как и всегда. Ты никогда не был моим отцом, не смеешь им зваться. И ты заплатишь за все, когда они придут за мной.

— Можешь спросить об этом сама, — неожиданно спокойно ответил Шредер, рывком освобождая руки и выпрямляясь. Два шага назад, к выходу из клетки — и не успела Караи метнуть следом, освободиться, пока та снова не захлопнулась, как на пороге лаборатории, повинуясь жесту хозяина, появился Тигриный Коготь. Он тащил за собой связанного и едва держащегося на ногах Леонардо.

Услышав негромкий щелчок отодвинутого затвора, Леонардо инстинктивно вздрогнул и с ощутимым трудом разлепил веки. Повел плечами, пытаясь принять положение хотя бы чуть-чуть поудобнее, но тщетно. Почти вывернутые из суставов руки были крепко связаны за панцирем, колени, кажется, до крови разбиты об пол, даже несмотря на плотные наколенники, да и на всем теле не осталось живого места. Болело всё, даже те его уголки, о которых черепашка и не подозревал. Впрочем, после продолжительной «беседы» с Рахзаром было бы удивительно ожидать иного.

Вот и сейчас, едва разглядев против тусклого света, отчего-то больно резавшего глаза, знакомый силуэт, словно бы весь состоящий из острых углов, Лео мысленно подобрался. Рахзар счел за честь лично допросить его и, похоже, искренне надеялся на везение. Хотя при всей своей злобности все же мало смыслил в пытках. Пока что Леонардо отделался лишь побоями и растяжениями, но сильно подозревал, что это только начало. И мысленно готовил себя к этому. Братья, конечно, придут выручить его, не бросят в беде, но когда это еще будет? До того знаменательного момента еще надо продержаться. Как-нибудь…

— Ну что, сопляк, готов говорить? — рыкнула тень, подходя ближе. На длинной тощей лапе зловеще сверкнули когти. Лео напрягся, заранее ожидая, что вот сейчас они вопьются в бок или голень: Рахзар, прищурившись, принюхивался, словно бы вычисляя самое уязвимое место.

— Молчишь? — перехватив связанные руки пленника одной пятерней и больно сжав, Рахзар рывком вздернул того на ноги. Костлявая пасть замерла прямо напротив лица, обдавая зловонным дыханием. — Героя из себя строишь? Ничего, заговоришь как миленький. Все как есть скажешь…

Снова скрипнула дверь. Наверняка Фишфейс, как и в прошлый раз, тоже припожаловал. Друг друга приспешники Шредера явно не жаловали, но вот поиздеваться над врагом готовы были всегда, оба.

Острые когти волка-мутанта впились в запястье сильнее, Рахзар замахнулся второй лапой…

— Стой! — резкий окрик заставил его замереть на месте, не завершив движения. Рахзар обернулся, втягивая голову в плечи, а за ним и Леонардо перевел взгляд на новую, более опасную угрозу. Коей, без сомнения, являлся Тигриный Коготь…

Было время, когда он казался Лео благородным воином, не чуждым своеобразно понимаемой чести. Было… сейчас уже точно было. Что бы там ни думал тигр о происходящем, верность хозяину для него превыше всего. По его приказу Тигриный Коготь пойдет на любое преступление и подлость.

— Планы изменились? — проворчал Рахзар, не выпуская пока что пленника из цепких лап.

— Точно. Мастер Шредер желает видеть его, — Тигриный Коготь ухмыльнулся. — Пока что живым и здоровым.

Лео почувствовал, как сердце его словно замерло в груди и холодным смерзшимся комом провалилось в низ живота. Ноги стали чужими. Вот теперь все. Он-то, дурак, понадеялся, что удастся отделаться легко. Возможно, с мутантами такое и прокатило бы, но только не со Шредером. Если уж тот пожелал взяться за дело сам, жди беды. Немалой.

Рахзар что-то недовольно проворчал и грубо толкнул пленника в спину. Леонардо споткнулся буквально на ровном месте, на непослушных подгибающихся ногах сделал несколько шагов до выхода из камеры. Газовый светильник, висящий прямо над дверью, вынудил его сощурить слезящиеся глаза, едва не навернувшись о незамеченный порог. Каким-то чудом Леонардо удалось сохранить невозмутимое выражение лица, но вот надолго ли его хватит — не знал.

* * *

Лаборатория Стокмана показалась Лео зловещим предзнаменованием. Ничем хорошим для его семьи пребывание здесь не заканчивалось. Сплинтер, Караи… а вот теперь и он сам. А для черепашки оно на сей раз еще и затянулось. Сумрачный коридор, в котором остановился Тигриный Коготь, а за ним и его свита, не давал ни малейшего намека на то, что происходило в иных помещениях. Но Леонардо слышал голоса — и этого было вполне довольно. Низкий, с рычащими нотками, принадлежавший главному врагу, и звонкий девичий, при одном звуке которого сердце вновь дало сбой. Караи… Он все-таки не смог защитить ее, не сумел даже предупредить…

Додумать Леонардо не успел: отодвинув Рахзара в сторону, Тигриный Коготь грубо втолкнул его в дверной проем, цепко удерживая за плечо. Лишь благодаря его хватке черепашка и сумел не растянуться на полу, больно зашибив палец на ноге. Очередной невидимый в потемках порог, будь он неладен!

Впрочем, Лео тут же забыл о нем, затравленно оглядываясь по сторонам. Помещение было почти пустым, но оттого не менее зловещим. Всего в нескольких метрах от него, загораживая собой почти весь дверной проем напротив, стоял Шредер. Больше никого и ничего Лео рассмотреть не успел. Злейший враг шагнул ему навстречу, и черепашка невольно подался назад. Вблизи Шредер казался еще более рослым и опасным; помимо воли вспомнились несколько месяцев меж жизнью и смертью на ферме родителей Эйприл. Сейчас же может повезти еще меньше.

Мысленно обругав себя, Леонардо гордо выпрямился, насколько позволила ему хватка конвоира, и усилием воли не отвел глаз, выдерживая взгляд врага. Точно такой же тяжелый, как и лапа мутанта. А также пронзительный, но при этом лишенный каких-либо эмоций. Мертвый, как камень под ногами.

— Итак, я не ошибся в вашей семейке, — еще один шаг, и Шредер остановился рядом с Леонардо, глядя на него сверху вниз. Холодные глаза вспыхнули торжеством. — Как и в вашей склонности влезать везде, где только можно. Вопреки всем клятвам и обещаниям.

Леонардо почувствовал, как загорелись от бессильного гнева и смущения щеки. И не докажешь же ничего! А ведь он знал, что их присутствие при захвате Караи будет истолковано именно так. Знал, но все же решился рискнуть. Ради нее.

А теперь… Лео вдруг похолодел, ощутив, как подкашиваются колени… теперь, возможно, за это поплатились они все? И Донни, и Раф, и Майки? Он же не знает, что было после. Что, если он подставил их всех? Если они точно так же заперты по клеткам, замучены этим извергом? Что ему стоит: чужая жизнь ровным счетом ничего не значит для Шредера, он будет только рад случаю избавиться от них.

— Это была моя идея, — Леонардо подался вперед, храбро поднял голову, беря всю вину на себя. — Они тут не при чем. Это я решил проследить за твоими людьми и найти Караи. О чем бы вы ни договорились со Сплинтером, я тебе слова не давал. И должен был предупредить ее…

Он напряг мускулы, готовясь встретить неизбежное, каким бы оно ни оказалось. И все же вздрогнул всем телом, как подстреленный, когда откуда-то из глубины комнаты за спиной Шредера донесся полный боли возглас Караи, которую Лео поначалу не заметил:

— Договорились?..

Шредер презрительно сощурился, даже не обернувшись. Все шло именно так, как он и рассчитывал. Глупая доверчивая девчонка воочию убедилась, чего стоят ее дружки, и сейчас забудет о нем, переключив свой гнев на черепаху. Он даже отошел на шаг в сторону, чтобы видеть, как это произойдет.

Леонардо тяжело вздохнул. На плечи словно навалилась бетонная плита, прижимая к земле. Караи, его Караи, которую он так надеялся вытащить из этой клетки, пусть даже ценой вечной разлуки, смотрела на него отчаянным долгим взглядом. Выдержать его оказалось много тяжелее, чем любые издевательства лизоблюдов Шредера. Караи надеялась на него, Лео видел, что и сейчас она верила, что он пришел освободить ее и лишь по случайности попался. Что если не он, так его братья, учитель довершат начатое. Что они помогут ей. А он… что он мог сказать? Как убить эту надежду?

— Караи, — голос его дрогнул. — Прости, что никак не мог предотвратить этого. Я правда хотел, чтобы ничего не случилось. Но я… мы не могли иначе.

— Не могли — что? — в голосе Караи промелькнуло раздражение. — Говори толком. Хамато Йоши… — она запнулась на мгновение, оплетя себя руками-змеями, судорожно выдохнула. — Мой отец и правда отдал меня ему? — презрительный кивок в сторону Шредера. — Да или нет?

С тяжелой душой Лео кивнул.

— В противном случае не выжил бы никто, — торопливо продолжил он, спеша сказать все прежде, чем ему помешают. — Эти пришельцы уничтожили бы всё и всех, если бы мы им не помешали и не объединили силы. Если… — Леонардо запнулся, понимая, что Караи его не слушает. Что все аргументы для нее ничто в сравнении с простой и грубой, как наждак, истиной: ее снова обманули, снова предали. И опять те, кому она доверяла больше всего.

— Сэнсэй пытался спасти тебя… — подавленно повторил было Леонардо, но Караи резко перебила его. Она вновь обратилась в змею и хлестнула хвостом по полу, прямо у его ног.

— Уже вижу! Бежит и падает, — Караи повернулась в сторону Шредера. — И ты, конечно, не упустил такой возможности. Как это на тебя похоже! Но если ты думаешь, что это удержит меня здесь…

— Ошибаешься, не это, — одним шагом Шредер преодолел расстояние, отделявшее его от Леонардо (Тигриный Коготь отошел в сторону, к Рахзару, не желая мешать). С силой надавил на плечи пленника, вынуждая опуститься на колени. Черепашка хотел ударить его хотя бы головой в живот, но промахнулся и попал по кованому нагруднику, больно прикусив язык. Мотнул головой, пытаясь хоть немного рассеять звон в ушах, — и замер, ощутив у самого горла выдвижное, центральное, лезвие тэкко-каги.

— Он нарушил договор — и заплатит за это, — холодным невыразительным тоном проговорил Шредер. Свободной рукой он удерживал Лео за шею, не давая увернуться. — Прямо сейчас.

— Нет! — Караи метнулась вперед, но также застыла на некотором расстоянии.

Лезвие плотнее прижалось к шее пленника, оцарапав ее. Лео почувствовал щекочущие капельки крови прежде, чем боль в месте пореза, но не заметил ни того, ни другого. Он видел и осознавал лишь одно: Караи вступилась за него. Проклиная их всех, она не желала погибели ему лично. И Шредер знал это.

Да, он знал это лучше, чем кто-либо иной. Леонардо сжал руки в кулаки в бессильном гневе: кажется, он догадался, зачем Шредер затеял весь этот цирк. Почему не убил его сразу, как грозился…

— Тебе действительно так дорог этот уродец? — Шредер вопросительно взглянул на Караи. Та вновь приняла человеческое обличие, тяжело дышала, с ненавистью глядя на него и с толикой страха — на Лео. — Хорошо, я не буду его убивать… пока. Я пощажу его, если ты, моя дочь, останешься здесь. Со мной.

Караи долго молчала, переводя взгляд с мучителя на его жертву. Леонардо, затаив дыхание, следил за ней. Где же братья, когда они так нужны? Почему Караи вынуждена стоять перед тем же невыносимым выбором, что и ее отец?

— Оставь ее! — Лео повернул голову, насколько получилось, глядя на Шредера, и подался вперед. — Убей меня, и покончим с этим.

— Твоя жизнь не так дорого стоит, черепаха, — презрительно бросил тот, внимательно следя, чтобы пленник не напоролся на лезвие, теперь уже своевольно. Пальцы сжались на шее Лео сильнее, перекрывая дыхание, заставляя замолчать. — Ты и так в моих руках, убить тебя проще простого. Караи стоит дороже. Намного.

Еще несколько невыносимо долгих мгновений, наполненных лишь тяжелым сопением мутантов и гудением лампы дневного света на потолке. Мгновений, решавших судьбу как минимум двоих из присутствующих…

— Хорошо, — нарушивший тишину голос Караи звучал так же глухо, невыразительно, как и у Шредера. — Твоя взяла. Я остаюсь. Отпусти его.

— Как скажешь, — Шредер опустил вооруженную руку, но другой продолжал удерживать Леонардо за шею, лишь чуть ослабил хватку. Сопляк не должен сдохнуть прямо сейчас, слишком веский аргумент — его жизнь. — Отведи его обратно, да запри покрепче, — бросил он, не оборачиваясь, Тигриному Когтю. Тот кивнул и сгреб пленника за плечи, толкнув в сторону выхода.

— Ты же обещал! — Караи бросилась на Шредера, но тот одним движением руки, слишком слабым для удара, отбросил ее обратно, прямо на порог клетки. Приподнявшись, она метнула на него уничтожающий взгляд. — Чего стоит твоя хваленая честь?

— Я обещал не убивать его — и он пока еще жив, — отозвался Шредер равнодушным тоном. — А сколь будет невредим, зависит лишь от тебя. Только попробуй сбежать или выкинуть что-то в этом роде — и он пожалеет, что родился на свет.

Караи промолчала, злым взглядом проводив Тигриного Когтя и его пленника. Уже на пороге Леонардо на секунду задержался, оглянувшись на нее, грустно улыбнулся. А ведь хотел как лучше… Что ж, он пока еще жив, а значит, возможно, сумеет сбежать. Может быть, даже с Караи.

— Ты пожалеешь! — с угрозой бросила она Шредеру. Тот не удостоил ее и взгляда, вышел вслед за мутантами. Стеклянная перегородка с шипением опустилась, отделив ее от мира.

Караи обессиленно опустилась на пол, но, точно что-то услышав, дернулась, поднимая голову. Очень вовремя: откуда-то с уровня третьего этажа соскочили три неясных размытых силуэта. Она не могла рассмотреть их наверняка, но готова была поспорить, что они принадлежали братьям Леонардо. А может… она неверяще всмотрелась… и не только.

Удар, разворот, подсечка, снова удар… Еще один робот в знакомой темной униформе с грохотом отлетел об кирпичную кладку. Собственно, на деле от него осталось не так много, что заставило Дона и Майка изумленно переглянуться: на их долю досталось не так много противников. Повозиться пришлось лишь с Фишфейсом, некстати появившимся из-за угла, да и то — немногим более. Умница Донни сумел как-то отключить его механические ноги, пока Майки удерживал противника, опутанного цепью кусаригамы, так что единственное, чем мог тот помешать, — вызвать подмогу. Но вряд ли это получится из камеры с толстой деревянной дверью. Оказывается, такие здесь тоже есть. Дон мысленно взял себе на заметку это обстоятельство, могущее пригодиться в дальнейшем.

Где были остальные мутанты, вторженцы пока не задумывались — лишь старались держаться в тени, нападая по возможности на одиночных фут-ботов либо малые группы. И тут же покидали место очередной стычки, нигде не задерживаясь надолго. Ни одному из младших — ни Дону, ни Майку, — еще не доводилось проникать в цитадель Фут таким вот образом, через подземные переходы, но Раф в свое время достаточно хвалился этой вылазкой, так что вычислить последовательность действий для гения черепашьей команды труда не составило. Разве что с их осуществлением…

Однако противников оказалось на редкость мало. На двух верхних цокольных этажах им встретились лишь несколько отрядов ниндзя-роботов да невезучий Фишфейс. Собственно, был еще и Стокман, но его можно не считать, так как с ним удалось успешно разминуться. Он даже не заметил их присутствия. И всё. На каждом повороте Дон все больше хмурился, вспоминая предупреждение Эйприл насчет ловушки. Однако оглядывался на Сплинтера и отгонял тревожные мысли. С ними учитель, а он наверняка знает что делать. Он справится даже там, где оплошают они вчетвером. Он вытащит Лео. Обязательно.

Сплинтер же не замечал ничего. Путь до крепости вообще прошел для него, как в тумане, не отложившись в памяти, тем более что и оказался не слишком длительным. Как и одинаково мрачные сводчатые переходы, лишь местами освещенные факелами. Как и равно бестолковые механические ниндзя враждебного клана, на которых не приходилось тратить ни лишней мысли, ни действия. Все это находилось здесь и сейчас — и словно бы не существовало. Не стоящее внимания. Не останавливающее ни на мгновение.

Сплинтера вел гнев. Чувство опасное и разрушительное, не раз приводившее его к беде. Он знал за собой такую слабость и всю сознательную жизнь провел в борьбе с ним. Это Шредер может позволить себе роскошь поддаться личному демону, позволить сожрать свою душу, наплевав на последствия. Саки никогда никем и ничем по-настоящему не дорожил, но не уподобляться же ему? Он, Хамато Йоши, не имеет на это права, даже если бы пожелал. Ради памяти отца и клана. Ради сыновей, всех четверых. Ради Мивы. Все они дороже любых мимолетных эмоций.

Но сегодня Шредер зашел слишком далеко. Если он что-то сделал с Леонардо… Сплинтер незаметно сжал кулаки, борясь с собой. Нет, не сейчас. Сначала надо найти своего мальчика, вырвать из лап врагов. Все остальное потом.

Еще раз окинув быстрым взглядом пустой коридор, Сплинтер жестом приказал сыновьям следовать за собой. Крадучись, почти касаясь верхними конечностями пола, перебежками добрался до лестницы и, ухватившись за перила, протиснулся под ними, повис на перекрытиях потолка. Не дожидаясь команды, Дон и Майк последовали за ним — но чуть опоздали, так как учитель неожиданно и, казалось, совсем необдуманно спрыгнул вниз. Прямо на спину Рахзару, как раз проходившему под ними…

* * *

Прижавшись к стеклу, Караи, кажется, забывала дышать. Взгляд неотрывно следил за темными в тусклом освещении лаборатории фигурками противников. Пришли… Все-таки пришли, не забыли о ней, не оставили, как говорил этот безумец, смеющий звать себя ее отцом. Сейчас им всем не поздоровится. Караи зло ухмыльнулась, глядя, как Рахзар был отброшен о стену с огромной силой. Толстое стекло не пропускало звуков, но девушка почти наяву слышала хруст костей и хриплый выдох волка-мутанта. Скольких недосчитается на этот раз? Ну и пусть ненадолго. Хоть так…

Караи встревоженно покосилась в сторону Лео. Связанный и избитый до того, что едва мог стоять на ногах, он все же пытался оказывать посильную помощь: рванулся в сторону из лап державшего его Тигриного Когтя, так что выстрел, нацеленный в Донни, прошел мимо. А когда разозленный враг саданул его по голове здоровенным кулаком, ловко увернулся, так что удар пришелся по плечу, сбив черепашку с ног, тигру же поранив краем панциря костяшки пальцев. Ругнувшись, тот пнул пленника себе за спину и перехватил пистолет поудобнее, целясь в обидчика.

Караи сжала ладони, в бессильной злобе ударила по стеклу. Как ей хотелось вмешаться, оказать хоть какую-то помощь. Лео… взгляд метнулся в сторону наиболее ожесточенных противников… или же отцу. Это, пожалуй, с особой охотой.

Возможность предоставилась скорее, чем она того ожидала. Младший из братьев-ниндзя ловко уворачивался от ударов противника, отскакивая, словно мячик, из угла в угол. Дразнил, уклонялся, не скупясь на насмешливые прозвища, на которые Майки был большой мастер. Злобное рычание Рахзара и угрозы порвать на части, как только тот доберется до насмешника, вызывали лишь ухмылку. Бывший друг желает посоревноваться в ловкости? Он не против. Пусть только сначала догонит.

Разъярившись окончательно, волк-мутант бросился на черепашку и уже почти схватил его, но тот вновь увернулся — на какие-нибудь дюймы, не больше, собрался в комок и метнулся ему под ноги. И, запнувшись, Рахзар кубарем прокатился по помещению, сбив с ног Тигриного Когтя.

Зло рыкнув, тот, даже не поднимаясь с колен, выстрелил в сторону самой досадной помехи — и Караи едва успела отпрянуть в сторону: по стеклу сначала расползлась колкая изморозь, а затем лазер разнес его на множество осколков. Два-три из них больно впились в спину и плечи, но Караи даже не обратила внимания. Перепрыгнула опасные обломки, следующим движением оказавшись в центре помещения.

Заметили ее далеко не сразу, и Караи воспользовалась этим, бросившись поначалу к Леонардо. Освободить его, а там будет намного проще отбивать атаку вдвоем, единым фронтом. Благо и Тигриный Коготь отвлекся…

Ошибка чуть не стоила ей слишком дорого. Вовремя заметив ее, тигр одной лапой сгреб за край панциря Леонардо, подтаскивая ближе к себе, другой же, раненой, сжал пистолет. Один выстрел, другой, не целя в куноити — хозяин не простит этого — лишь под ноги ей, чтобы отпугнуть, заставить держаться от себя подальше, пока мастер Шредер разберется с крысой. Тот слишком часто оглядывается на своего недомерка, и это подведет его. И поделом.

* * *

— Я знал, что мне недолго придется тебя ждать, — скрестив острия тэкко-каги, Шредер отбил очередной удар тайного клинка Сплинтера, который тот извлек из трости. Теперь это оружие не станет неожиданностью, лишь шансом уравновесить силы. Небольшим шансом.

— Ты знаешь, зачем я здесь, — обманным выпадом заставив врага защитить живот, тот пружиной оторвался от пола, целя в висок. Сбить шлем и хотя бы немного оглушить. Противник практически равен ему по силе и скорости, по ярости, которой Сплинтер никогда не мог понять. До сегодняшнего дня. Сейчас ему не меньше, чем Шредеру, хотелось стереть врага с лица земли, уничтожить наконец вечную угрозу, нависшую над его семьей. — Ты хотел войны — и получил ее.

— Именно так, Йоши, — Шредер зло сощурился; глаза блеснули торжеством. — Наконец-то я вижу твое настоящее лицо. Подлого лжеца и предателя, каким ты был всегда!

Сокрушительный пинок в живот отбросил Сплинтера в сторону. В момент удара он успел собраться и, напрягая мышцы, хоть немного, но уменьшить его силу, а в следующее мгновенье уже вскочил. Клинок, выпавший из рук, остался на каменном полу, у ног Шредера.

— Ты видишь лишь зеркало, — глухо выговорил Сплинтер. — Себя самого.

Краем глаза он видел, как, держа Караи на расстоянии, Тигриный Коготь вновь схватил Леонардо. Он пока не касался висевшего у пояса меча, но Сплинтер знал, насколько проворным бывает этот противник. Быстрым и ловким, как настоящий кот, и притом по-собачьи преданным хозяину. Вот и сейчас Тигриный Коготь вопросительно посмотрел на Шредера, ожидая от того приказа.

Сплинтер медленно выпрямился, одновременно пытаясь отслеживать и того, и другого врага. На краткий миг в сражении образовалась пауза, и он возблагодарил судьбу, что младшие сыновья и Мива пока держатся на расстоянии, не спеша вмешаться. Впрочем, они и слишком далеко, чтобы успеть реально помочь, особенно Мива.

— Отпусти его, Шредер, — через силу выговорил он. — Леонардо ни в чем не виноват. Он не знал о нашем соглашении и потому был неосторожен. Ты ведь получил что хотел — так будь же милосерден. Хоть раз в жизни.

Караи до боли прикусила губу. «Соглашении…» Так, значит, все-таки было! Он пришел лишь за Леонардо, а не за ней. Отказался от нее, названной своей дочерью… Девушка поймала сочувствующий взгляд Майки и зло отвернулась.

— Отпустить? — переспросил Шредер, склонил голову набок, рассматривая врага, словно диковинное насекомое. — Он сам сунулся сюда и попался моим людям. И признался, что знал все. Он нарушил договор, Йоши. С какой стати я должен его отпускать?

— Тебе нужен я, — Сплинтер шагнул вперед, сокращая дистанцию до противника. — На меня, а не на него, ты ведешь свою охоту. Меня считаешь виновным во всем. Так разберись со мной, а не с ним.

— Учитель, нет! — встревоженно воскликнул Донни, но сэнсэй поднял руку, приказывая ему — да и остальным ученикам — оставаться на месте. Сделал еще один шаг.

— Отпусти моих детей, и можешь поступить со мной как пожелаешь, — повторил он уверенно. — Но не раньше.

На несколько мгновений повисла напряженная тишина. Донни удерживал Майки, сам готовый разрыдаться. Лео… или мастер Сплинтер. Можно ли выбрать из них двоих?.. Караи тоже замерла на месте, лицо исказила гримаса недоумения. «Моих детей». Кого имел под ними в виду ее отец? Неужели только сыновей?

Но прежде, чем Шредер успел как-то отреагировать, Леонардо вырвался из лап Тигриного Когтя. Все время диалога он, напряженно наблюдая за учителем и его врагом, потихоньку растягивал держащие его руки веревки. Освободиться окончательно ему так и не удалось, но в том ли беда? Ноги еще свободны, ими, перекатившись по полу отделявшие его от Шредера пару метров, черепашка пнул его под колени, отвлекая внимание, выгадывая время. Лео знал, что учитель успеет воспользоваться им как должно.

Не знал лишь, чем это закончится для него самого. Что враг отреагирует настолько быстро… хотя, конечно, надо было предположить… На миг шатнувшись, Шредер практически сразу же восстановил равновесие и, стремительно обернувшись, схватил его за шею.

— Вижу, что две конечности для тебя все же много, — прорычал он, одновременно с тем сильным толчком перевернул Леонардо на живот. — Не поздно убавить!

И полоснул клинками тэкко-каги под его коленями.

— Лео! — заорав в один голос, Майки и Донни сорвались с места, бросившись на помощь, но Сплинтер был быстрее. Гнев окончательно овладел им, и он сбил с ног не успевшего выпрямиться Шредера, впившись когтями в его шею. Отсутствие оружия мало волновало его сейчас. Умереть, но убить, втоптать в землю, порвать на части, перегрызть глотку…

Шредер усмехнулся ему в лицо и одним коротким ударом отбросил в сторону. Поднялся, не обращая внимания на выступившую кровь и саднящую боль в ранах, ожидая повторного броска. На этот раз он сумеет ответить достойно.

Его не последовало. Между Сплинтером и ним выросла Караи. Находившаяся дальше всех от места случившегося, она, пользуясь краткой заминкой противников, поравнялась с ними. Так неожиданно, что Шредер даже растерялся. Чего ожидать от своевольной куноити? Калечить ее он ни в коем случае не желал, но и позволять вмешиваться в свои планы — тоже.

— Довольно, — хриплым от волнения голосом проговорила она, даже не оглядываясь на Сплинтера. Лишь судьба Лео волновала ее в тот миг. Искалеченного, пострадавшего за всех них Лео, которого, даже отбей они совместную атаку Футов, вряд ли получится быстро утащить в безопасное место. Да и где оно сейчас, безопасное… Лицо Караи побледнело, но держалась она на удивление уверенно. — Отец прав: ты получил что хотел. Пусть уходят.

Караи невольно покосилась на Лео: тот со стоном приподнялся на руках. Встревоженный Дон склонился над ним и, перерезав путы, пытался как мог перевязать раны, то и дело нервно поглядывая на Футов. Майки, не сдерживаясь, хлюпал носом. Братья. Самые близкие друг другу существа. Семья. Когда-то она хотела стать ее частью… Не в этой жизни.

— Я остаюсь, — повторила Караи, пристально глядя в глаза Шредера. — Ты ведь этого хотел, правда? И Леонардо также не сможет больше помешать, даже просто подняться на ноги, — голос предательски дрогнул, но, упрямо мотнув головой, она продолжила: — Ты победил. Отпусти их. Пусть уходят с осознанием своего поражения.

— Девчонка права, учитель, — недовольным ворчанием подтвердил Тигриный Коготь. Видят боги, он желал поражения и унижения подлой крысы, но тот, помимо воли, сумел вызвать уважение. Достойно принять поражение, пожертвовать собой способны отнюдь не многие.

Шредер оглянулся на него, потом на Караи.

— Так и быть, — неохотно выдавил из себя он. — На сегодня достаточно. Уверен, мы еще увидимся.

Повинуясь его жесту, Рахзар и Тигриный Коготь отошли в сторону, освобождая выход из лаборатории. Сплинтер, не удостоив противника и взгляда, осторожно поднял на руки Леонардо.

— Спасибо, Мива, — негромко проговорил он. — И… прости за все.

Караи смерила его презрительным взглядом и отвернулась.

— Меня зовут Караи, — процедила она сквозь зубы. — Забирай Леонардо и уходи. Убереги хотя бы его.

Сплинтер вздохнул, но ничего не ответил. А что еще было сказать? Лишь призвать благословение богов к вновь потерянной дочери.

— Помни свое обещание, Саки, — в последний раз напомнил он, обернувшись уже от двери. — Мива не должна пострадать.

— Так и будет. Теперь — наверняка, — Шредер проводил соперника пристальным взглядом, затем усилием воли отвернулся. Он еще успеет однажды поквитаться с Йоши. Главное — Караи, его Караи теперь с ним. И уж он постарается, чтобы та не пожалела об этом. Забыла эту злополучную клетку и все неурядицы. Теперь-то все будет как надо!

Повернувшись, Шредер недоумевающе уставился на Караи. Та не спешила пользоваться вновь обретенной свободой, более того, похоже, собиралась вернуться в камеру, куда ее — исключительно из-за глупого своеволия — пришлось на время заключить. Но теперь-то это ни к чему. Наследница клана достойна много лучшего.

— Тебе нет нужды возвращаться сюда, — попытался он остановить Караи. Коснулся ладонью плеча, как бывало раньше. Караи очень нравилось это нечастое проявление близости. Может, и сейчас…

Если бы! Зло зашипев, куноити отшатнулась от него, в искривленном гримасой рту мелькнули ядовитые клыки.

— Не прикас-сайс-ся ко мне! Я обещала ос-статься здес-сь — и ничего более.

Шредер нахмурился, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. Как такое может быть?

— Ты можешь вернуться в свои комнаты, — решил попытаться он еще раз. — Привести себя в порядок, получить все, чего пожелаешь…

— У меня нет здес-сь ничего, — резко перебила его Караи, яростно сверкнув глазами. Перешагнула острые обломки и скрутилась в углу помещения, вновь принимая змеиное обличие, обнимая себя руками. — И в этой тюрьме мне ничего не надо, — она подняла голову, смерила Шредера презрительным взглядом, тоскливо вздохнула. — Да, в тюрьме. И если хочешь что-то для меня с-сделать — ос-ставь меня в покое!

Путь назад, домой, оказался ожидаемо долгим. Нет, неправильно. Донателло долго думал, но так и не смог подобрать подходящего названия. Тяжким? Растянувшимся до бесконечности? Мрачным (а каким еще ему быть, пролегая по, кажется, самым темным закоулкам коллектора)? Все не то. Одно он мог сказать точно: этого дня, этого возвращения они не забудут никогда.

Почти вся дорога до дома прошла в мрачном молчании. Первую часть пути Сплинтер нес сына на руках, не доверяя другим. Донни лишь взглянул ему в лицо — и не посмел возражать, шел чуть позади, посматривая в спину и пытаясь утешить совсем расклеившегося Майки. Но уговоры (тоже, наверное, впервые в жизни) не действовали, и Донателло просто тихо шел рядом, положив руку на плечо младшего. Пусть хоть так почувствует поддержку, поверит, что все будет хорошо. Может, тогда получится поверить и самому…

Пока что в это верилось с трудом: сложно, конечно, судить на первый взгляд, но раны, нанесенные Леонардо, выглядели довольно серьезными. Едва отдалившись от крепости Фут на сравнительно безопасное расстояние, Дон попросил Сплинтера сделать небольшую остановку: чтобы отдохнуть, а главное — осмотреть Лео и сменить пропитавшиеся кровью повязки. Тот согласно кивнул, сам отыскал относительно чистое и сухое место, куда падал свет недалекой станции метро (но в то же время не заглядывали случайно забредшие пассажиры). И осторожно уложил раненого на живот на холодный бетонный парапет, стараясь, чтобы ран не касалась грязная поверхность.

Не доверяя слабому освещению, Донателло извлек из-за пояса фонарик, попросил учителя подержать и приступил к делу. Руки заметно дрожали, как ни пытался он себя унять. Несколько раз сжав-разжав пальцы, черепашка постарался дышать ровно и глубоко, силясь успокоиться. Истерикой брату он не поможет, а значит, надо держаться. Как-нибудь… Размотав липкую тряпку, Дон осторожно промокнул ей кровь и отбросил в сторону, затем извлек из поясной сумки новую. Счастье, что он не забыл самую нужную вещь сегодня с собой и положил в нее хотя бы минимум необходимого для первой помощи.

Донни виновато улыбнулся Лео (тот скривился от боли и заметно побледнел, но старался держать себя в руках) и потуже затянул повязку. Затем принялся за следующую. Не бог весть что, но главное, что чистая, до дома пойдет, а там уже можно будет заняться как следует.

— Он ведь поправится, да? Ты сумеешь его вылечить? — шепотом спросил у него Майки, пристроившийся за его плечом. Младший сидел тише мыши, так что Дон даже вздрогнул, не заметив его поначалу.

— Обязательно… братишка, — опередив Дона, хрипло проговорил Лео. И, через силу приподнявшись, кивнул, как ему показалось, ободряюще. Только вот Дону, глядя на это, хотелось плакать. Он-то четко видел проступившую на лбу раненого испарину, и как лицо его, казалось, позеленело еще сильнее.

— Лежи уж, герой, — грубовато буркнул он, силой заставляя брата снова лечь и отчетливо чувствуя себя Рафом. — Наделал уже дел.

Показалось, или щеки «героя» смущенно потемнели? Он не мог сказать наверняка, потому что Леонардо послушно улегся, отвернувшись в сторону. Почувствовав себя неловко, Донни кашлянул и торопливо собрал в сумку остатки припасов.

— У тебя все, Донателло? Нам пора двигаться дальше, — Сплинтер склонился к нему. Против света лицо его казалось особенно темным и осунувшимся. А скорее всего, и не только от этого. Дон украдкой вздохнул.

— Да, учитель, — он поднялся, поправил на боку сумку и робко предложил: — Можно мы все же подменим вас? Хотя бы ненадолго?

— Спасибо, сын мой, попозже, — и не произнося больше ни слова, Сплинтер бережно поднял раненого и зашагал дальше.

* * *

Дальше и дальше… Он не позволял себе останавливаться ни на минуту, будто надеялся быстрым шагом оторваться от тягостных воспоминаний. Словно удастся таким вот манером наверстать упущенное, исправить почти непоправимое. Напрасные надежды, конечно же. И все же…

— Учитель? — живая ноша на его руках пошевелилась, стоило им выбраться в знакомый сумрак туннелей, и подняла голову. Взгляд глубоких синих глаз казался в полумраке бездонным провалом.

Сплинтер замедлил шаг, всматриваясь в лицо сына, старательно избегая взглядом плотно замотанных грубой тканью коленей, бурых пятен на этой ткани. Лишнее напоминание, что им надо спешить, а разговоры могут и подождать… Сплинтер досадливо мотнул головой. Нет. Он и так достаточно ждал. Слишком долго.

— Да, Леонардо? — он постарался проговорить он как можно спокойнее и мягче. Как в далеком прошлом, баюкая своих малышей. Тогда они все вчетвером спокойно умещались на его руках. Такое знакомое чувство…

…вызвавшее немедленный разряд боли, пронзивший насквозь, так что перехватило дыхание и свело судорогой плечи. Пока сыновья были маленькими, держа их в своих объятьях, так легко казалось ощутить себя сильным и всемогущим, способным защитить их от всего на свете. А сейчас… сегодня чувство живой ноши на руках — лишнее подтверждение, что он не сумел. Не справился.

Он потерял не только Миву своим неосмотрительно принятым решением… Сплинтер до сих пор помнил горящие неприязнью и презрением глаза дочери, так похожие на материнские. Нет, своей поспешностью и трусостью он потерял и сына, подставил под удар. Мог бы поискать дочь и сам, поступившись своими принципами. Тем более, она как никто другой стоила правды. А теперь… теперь он виноват вдвойне. Нет, неправильно, гораздо больше, ведь случившееся ударит и по остальным… не оставит в стороне и Эйприл с Кейси.

— Учитель, — хрипло повторил Леонардо и тяжело вздохнул. Видно было, что он с трудом удерживает голову, но черепашка продолжал пристально, настойчиво всматриваться в глаза отца, словно ища там чего-то. — Простите… я подвел вас. Я не успел…

Сплинтер с трудом подавил стон. И он еще просит прощения? Леонардо, бедный его мальчик, слишком привыкший к своей тяжкой ноше. Но сегодняшняя неудача не на его совести, и он должен об этом знать.

— Чш-ш-ш! — он поудобнее перехватил сына, устроив его голову на сгибе локтя; когтистая ладонь мягко легла на губы Леонардо. — Не говори ничего, Леонардо. Это не твоя вина. Ты сделал все, что мог.

Тот упрямо покачал головой, не соглашаясь. Впрочем, именно такой реакции Сплинтер и ожидал. В этом весь Леонардо: даже на грани истощения он никогда не признает, что устал, что не в силах, что не справится. Не снимет с себя ответственности, даже если та угрожает его раздавить.

— Предвидеть все не по силам никому, — Сплинтер кивнул, словно в подтверждение своих слов. Он уже слышал, что младшие сыновья догнали их и с тревогой прислушиваются к разговору, и это заставляло тщательнее выбирать каждое слово. — Ты сделал все, что в твоих силах, Леонардо, и был готов пожертвовать собой ради близких. Немногие способны на такое. Я горжусь тобой. И твои братья тоже.

Микеланджело радостно кивнул, подходя ближе, и уже собрался что-то сказать, но Сплинтер, видя, как смутился и замолчал старший, сердито шикнул на Майки, и тот вновь исчез из виду. Для их разговора еще будет время, когда у Леонардо появятся силы. Когда они доберутся до дома. Пока же…

Леонардо застывшим взглядом смотрел перед собой, лишь изредка морщась, когда под ноги учителю попадалась какая-нибудь неровность. Трудно было сказать, о чем именно он думал, но догадаться — возможно. Сплинтер ласково погладил его по голове и зашагал быстрее, приметив впереди место, удобное для отдыха.

— Отдыхай, Леонардо. Все будет хорошо, — проговорил он негромко, с большей уверенностью, чем ощущал сам.

Лео подавленно, машинально кивнул, слишком хорошо зная цену этим словам, но ничего не сказал.

Это было еще в начале пути, и с тех самых пор он молчит. Ни звука, ни стона не срывается с обкусанных губ, Леонардо почти не шевелится, и Сплинтер с трудом удерживается, чтобы не проверить лишний раз, жив ли старший из сыновей. Но сдерживает себя и больше не пытается начать разговор. Им нужно как можно скорее добраться до места. Может быть, еще не поздно исправить случившееся, поставить Леонардо на ноги. Сплинтер запрещает себе даже думать о возможности иного исхода. Мысли материальны, а их положение и без того слишком шаткое, чтобы искушать судьбу.

Время, злокозненное время, летевшее птицей по пути до вражеского логова… Сейчас же оно словно остановилось, застыло в ледяной глыбе. По просьбе младших сыновей Сплинтер все же позволил им часть пути нести Леонардо, что замедлило их передвижение, сам же за это время попытался собраться с мыслями и решимостью, сконцентрировать духовные силы, что могут пригодиться в борьбе за сына. Но когда окрестности стали знакомыми, он без лишних слов перенял ношу у черепашек, отправив Донателло вперед, подготовить все необходимое в лаборатории. А с ним и Майки, помочь брату — а заодно и малость отвлечься. Насколько это возможно сейчас, конечно же.

* * *

— Панцирь, ну, долго еще они там? — за неимением лучшего, Рафаэль отшвырнул в дальний угол пустую бутылку из-под газировки. Плевать, потом сам же и уберет. Иначе он просто взорвется. Сколько можно ждать неизвестно чего?

Кейси ободряюще похлопал друга по плечу, зорко следя, чтобы тот не пытался вновь, как сразу после пробуждения, подняться на ноги. Будь Рафаэль здоров, наверняка нервно мерил бы шагами помещение, и Кейси не имел бы ничего против. Но не сейчас, когда ожоги едва-едва успели затянуться, да и то во многом благодаря ворожбе мастера Сплинтера.

Кейси недоверчиво шмыгнул носом и нахмурился. Никогда не верил он в подобное, считая шарлатанством, однако как не верить своим глазам? Да и Раф, хоть и с некоторым трудом, но поднялся на ноги, сам немало удивленный, пусть и старательно не подавая вида. А, сделав несколько неуверенных шагов, вовсе приободрился, уверенный, что его напрасно сочли раненым. Ну, вот как они там справятся без него?

Кейси без труда доказал обратное (скорее, сложность вызвало уложить забияку не на холодный бетонный пол, чтобы ненароком не ухудшить состояние, а на диван. Спасибо Эйприл, пособила), но и теперь хмуро замолкший Раф нет-нет да и порывался подняться на ноги, выйти к турникету или же просто пройтись по комнате. Вот же неугомонное веретено. Кейси пасмурно взглянул на часы в углу телеэкрана. Неужели и правда прошло всего полчаса, как Раф очнулся? Кажется, что целая вечность.

— Наверняка что-то случилось, — пользуясь его рассеянностью, тот снова неуклюже поднялся. — Сколько, ты говоришь, их уже нет?

— Да не помню я, — отмахнулся Кейси. — Не до того было. Но часа два, наверное, есть.

— Рафаэль, успокойся, — вмешалась вошедшая в кухни Эйприл. Она подошла ближе, подавая Кейси стакан воды. — Ты же знаешь, путь до логова Футов неблизкий, да и проникнуть предстоит потихоньку и осторожно…

— А все это время Лео будет там один против всех ублюдков! — рыкнул Рафаэль и в бессильном гневе ударил кулаком по спинке дивана. — Черт, и почему Крататроган не сожрал эту полосатую тварь?

— Невкусный, видимо, показался, — ухмыльнулся Кейси и хлопнул ладонью по сидению рядом с собой. — Да ты сядь, не маячь. Береги силы, бро, задницей чую, пригодятся.

— Вот уж точно! — Рафаэль неохотно все же уселся, забрал у приятеля стакан и, сделав один глоток, машинально отдал обратно, сразу не попав в ладонь. — Панцирь, мелкие же там одни… чего доброго, и их…

— С ними мастер Сплинтер, — напомнила Эйприл, но Раф не слушал ее. Он запнулся, только сейчас заметив вошедшего в логово Донателло. Хотя, нет, вошедшего — еще очень мягко сказано. Тот влетел в гостиную, как метеор, перемахнув турникет не хуже самого Рафа, и, даже не оглянувшись на них, метнулся в сторону лаборатории. Чтобы почти наверняка застрять там надолго.

Позволить этого Рафаэль никак не мог, тем более что ничего хорошего спешка брата не предвещала. И, быстро поднявшись, он в несколько шатких шагов, морщась и про себя снова проклиная тигра, пересек путь Донни. И успел перехватить его буквально у двери.

— Где Лео, Дон? — Рафаэль сжал ладонями плечи брата, не давая ему сдвинуться с места. В висках гулко билась тревога, делая движения резкими и грубыми. — Вы… — он поперхнулся словами, побледнев до цвета салатного листа, — вы не смогли вытащить его?

— Смогли… только ему… нужна помощь, — Донателло задыхался после быстрого бега, говорил прерывисто и невнятно, так что Раф почти ничего не понял. Кроме одного: его опасения подтвердились.

— Что с ним?! — он сильнее сжал пальцы, так что брат сдавленно охнул. — Дон, что с ним случилось? Где он?

— Сейчас будет здесь, — от порога вмешался Майки. Лицо его опухло от слез, но сейчас младший старался держать себя в руках. — Он… он очень сильно ранен, Раф.

Всхлипнув, Майки пересек гостиную, и при одном взгляде на него у Рафаэля подкосились ноги. В буквальном смысле этого слова. И он упал бы, если бы вовремя подоспевший Кейси не успел его удержать. Он попытался подтолкнуть Рафаэля в сторону дивана: чай, и без них как-нибудь обойдутся, тревожно поглядывая в сторону выхода. Без толку. В благодарность он удостоился лишь раздраженного тычка в бок и брошенного сквозь зубы ругательства, в которое предпочел не вслушиваться.

Рафаэль развернулся к младшему и схватил его за обе руки чуть повыше запястий. Сильно, резко, зло. Сжал зубы, силясь стоять на своих двоих, понемногу горящих в месте ожогов все сильнее, как можно более ровно.

— Что с ним сделали? — почти прошипел он. — Где были вы все, черт бы вас побрал?!

— Мы не успели… — начал было Майки, но Раф лишь раздраженно сплюнул сквозь зубы. Как всегда! Эта мелочь ни на что не годится. Только за смертью и посылать!

— Не ругай брата, Рафаэль, — негромко проговорил Сплинтер, коленом отодвигая турникет. Спохватившись, Майки бросился помогать. — Это не его вина.

— А чья же тогда? — огрызнулся Раф, резко обернувшись. И столь же внезапно замолчал, испуганно округлив глаза, рассмотрев, наконец, старшего брата на руках учителя. Лео, самый крепкий, терпеливый, выносливый… Это безвольное тело на руках мастера не может быть им… не может!

Сдавленно полувсхлипнув-полурыкнув, Рафаэль рванулся из рук Кейси — чтобы тут же, запнувшись, растянуться во весь рост. Обожженные голени тут же отозвались резкой болью, раскатившейся, кажется, до кончиков пальцев. На переносице выступил пот, ладони также стали влажными.

Всего этого Раф не чувствовал. Просто не замечал, забыв обо всем на свете, кроме одного. Единственного, что еще имело значение…

— Учитель, — хрипло выговорил наконец он, приподнимаясь на коленях. — Что… с ним?

— Сильный порез мышц и, скорее всего, сухожилий, — глухо отозвался Сплинтер, даже не замедлив шага. Поравнявшись с Рафаэлем, он остановился, взглянул на сына сверху вниз. — Мы постараемся помочь ему, насколько это возможно, и как можно скорее, — он поднял голову. — Донателло, у тебя все готово?

— Да, учитель, — тот показался из двери лаборатории, придержав дверь, затем прижал ее каким-то металлическим ящиком; Рафаэль издалека не рассмотрел каким. — Заносите.

Леонардо приподнял голову и, увидев Рафа, вымученно улыбнулся ему. Тот лишь сердито заворчал. Ну, вот так обязательно сейчас строить из себя героя?

— Все будет хорошо, Рафаэль. Мы сделаем для Леонардо все, что в наших силах, — Сплинтер ободряюще кивнул сыну, затем быстрым шагом проследовал в лабораторию.

Дверь гулко бухнула.

Раф посмотрел на нее, чувствуя, как где-то внутри нахлынувшая волна отчаяния медленно, но верно отступает, сменяясь бешеной яростью. Эти ублюдки искалечили Лео — а братья, даже вместе с учителем, не смогли помешать этому? Как? Черт возьми, как?! Сплинтер один стоит половины клана Фут, да и младшие далеко не так плохи в искусстве ниндзюцу. Тогда почему, почему они не успели вытащить Лео? Неужели это никому не нужно, кроме него?!

— Хорошо? Какое, ко всем чертям, хорошо?! — рявкнул он, уже не сдерживаясь, неуклюже поднимаясь на ноги.

Майки побежал помочь ему — на свою же беду. Рафаэль вцепился в него мертвой хваткой.

— Почему?! — зарычал он в лицо перепуганному младшему, сильно встряхнул его, сам едва не удержавшись на ногах. — Что эти гады сделали такого, что вы не сумели вытащить Лео?

— Он-ни держали Лео в заложниках, — заикаясь, пробормотал младший. Дернулся, пытаясь освободиться, и ойкнул, когда Раф стиснул его предплечья еще сильнее.

— Кто?

— Тигриный Коготь, Рахзар и Шредер, — торопливо выпалил Майки. Уставился в глаза брата почти умоляюще. — Тигриный Коготь держал его на мушке. Мы не могли подойти ближе. Даже с Караи.

— И вы не смогли одолеть их все втроем… даже вчетвером? — не поверил Раф. — Вы… какие вы, к чертям собачьим, ниндзя?

— Он был очень быстрым, — Майки всхлипнул. — Ну, ты же знаешь… Шредер — это форменное бедствие.

— А ты форменный придурок! — рявкнул Раф, отталкивая от себя младшего. Шатнулся, но все же устоял, свирепо оглядываясь то на Майки, то на подоспевшего ему на подмогу Кейси. — Все вы! Сначала всей кучей не вытащили Караи, теперь прохлопали Лео…

— Раф, остынь, — попробовал остановить его приятель, но Рафаэль лишь не глядя отмахнулся, едва не попав Кейси по носу.

— Отстань! Еще и ты! — черепашка развернулся и, прихрамывая, направился в сторону своей комнаты. — Оставьте меня в покое!

Громко хлопнула дверь. Кейси переглянулся с Эйприл, не посмевшей вмешаться в диалог.

— Ему лучше побыть одному, — девушка подошла к приунывшему Микеланджело, погладила по плечу. — Ты же знаешь Рафа, он по-другому не умеет.

— Да, — тот вздохнул, затем поднял голову, вопросительно уставившись на Эйприл. — Раф ведь и правда считает, что я во всем виноват?

В блестящих, чуть опухших глазах было столько горечи и обиды, что у девушки перехватило дыхание.

— Вы все, — вмешался Кейси, подойдя сзади. Хлопнул Майки по панцирю, подтолкнув к дивану. И когда тот уселся, плюхнулся рядом и емко пояснил: — Раф злится на всех, потому что не удалось спасти Лео. Но в первую очередь — на себя. Он же не смог помочь вам. Он успокоится и поймет, что ошибся. Как обычно…

— А мы ему в этом поможем, — Эйприл устроилась с другой стороны, ласково коснулась зеленой ладони друга своей. — Мы все. И обязательно поможем Лео. Мы вместе, Майк, мы справимся, и все обязательно будет хорошо.

Микеланджело пока не очень верилось в это… но как же хотелось поверить… ради Лео, ради сэнсэя… ради них всех. И он неуверенно, сквозь слезы, улыбнулся в ответ.

— Мастер Сплинтер, может, не надо? — робко поинтересовался Донателло.

Лечение Леонардо заняло у них немало времени, и за это время Донни не раз мысленно извинился перед братом, что так и не удосужился раздобыть толкового обезболивающего. Ну, то есть, это была не совсем его вина, ведь достать подобные препараты нелегко и людям со всеми их возможностями, а негласные правила семьи Хамато строго осуждали воровство, и все же… можно было бы хоть попытаться.

Однако сейчас времени раздумывать об этом не осталось. Пришлось обойтись тем, что было, и положиться на недюжинное терпение и выносливость Леонардо. Особенно на него, ведь сшивать глубоко рассеченные мышцы и (мастер Сплинтер, увы, не ошибся) сухожилия, а также поврежденные связки пришлось почти что на живую. И то ладно, что в нужном количестве были бинты, нить для зашивания ран и антисептик, хотя после сегодняшнего дня запасы наверняка придется пополнить: последнее потребовалось не только для самых глубоких, но и более мелких ран. И не только для Лео, но прочим уже по остаточному принципу.

Операция заняла два часа и, хоть и прошла довольно успешно в имеющихся условиях (Сплинтер заверил юного лекаря, что теперь Лео со временем наверняка сможет ходить), но изрядно вымотала всех участников. В конце концов, забинтованный и облепленный пластырем пострадавший уснул прямо на столе, где проходила операция. Его не решились тревожить, Дон лишь принес из кухни несколько стульев, огородить спящего и, тем самым, хоть как-то обезопасить его. Сплинтер же, в довершение процедуры, решил применить целебные мантры, уже известные Дону, для укрепления внутренних сил Леонардо и ускорения процесса заживления. Притом, что сам едва держался на ногах, не успев восстановиться после сражения и лечения.

— Нет, Донателло, — Сплинтер покачал головой, отставил подальше лампы, поставленные вокруг стола для лучшей видимости; сейчас же они лишь помешают своим ярким светом. Потер ладони, сосредотачиваясь. — Все закончилось, а чтобы добраться до своей комнаты, много сил не понадобится. Сейчас они нужнее Леонардо.

— Но вы даже не позволили позаботиться о ваших ранах…

— Потом, все потом. У нас будет на это время, — Сплинтер даже не оглянулся, сложил пальцы в первой комбинации, не отрывая взгляд от спящего сына. Губы почти беззвучно произносили знакомые строки.

Дон не решился настаивать, боясь помешать. Пристроился рядом, внимательно глядя на учителя. Лишь раз видел он подобное лечение и смутно представлял себе его воздействие. Однако оно сумело спасти их от змеиного яда, отогнав почти неизбежную смерть. Почему бы не помочь и сейчас?..

Сплинтер почти явственно чувствовал спиной пристальный взгляд сына, ощущал его тревогу и надежду, теплившуюся на дне души. Сам он хорошо знал, что возможности мантр не безграничны: они лишь позволяют укрепить собственные силы больного, подтолкнуть его к выздоровлению. Основную же работу должен проделать он сам.

Лишь от силы духа и мужества Леонардо зависит его исцеление. Сплинтер никогда не сомневался в своем старшем сыне, негласном наследнике… но сегодняшняя неудача сильно подкосила Леонардо. Чувство вины тяжким грузом придавило его душу и вполне может помешать…

«Его? А не твое ли собственное? — мысленно спросил Сплинтер сам у себя. — Будь честен перед собой, Йоши, не ты ли более всех боишься не справиться, оплошав один раз?»

Черное беззвездное небо перед закрытыми глазами заслонило страдальчески искривленное лицо Леонардо, полные боли и отчаянья глаза… Сплинтер мотнул головой, резко, сердито. Сейчас не время для воспоминаний и самобичевания. Он должен помочь Леонардо вновь встать на ноги, во всех смыслах этого слова. Это и лишь это сейчас главное.

Снова, на этот раз вслух, произнеся мантру, он сосредоточился на магических словах, оттесняя в темноту все образы, кружащиеся перед глазами. Враги, родные, собственные дрожащие руки и потерянный дом… Даже образ Мивы, обиженной обманутой девочки, оказался за этим кругом. Не время. Не сейчас.

Сплинтер опустил ладони на плотно перебинтованные, временно привязанные к обломкам шеста бо (Донни напомнил себе уже сегодня отправить Кейси в аптеку за порошком гипса) колени раненого. Леонардо чуть заметно вздрогнул, но не проснулся. Руки Сплинтера окутало золотистое сияние, сперва еле заметное, потом, когда он напрягся, мысленно концентрируя все внутренние силы в ладонях, ярче. Леонардо расслабленно выпрямился, губы тронула легкая улыбка. Дон машинально улыбнулся в ответ.

Спустя несколько секунд Сплинтер убрал руки.

— На сегодня достаточно, — устало проговорил он. Плечи обессиленно опустились, но он нашел в себе силы подойти к Дону, ободряюще похлопав его по панцирю. — Ты хорошо поработал сегодня, Донателло. Думаю, тебе не помешает отдых.

— Простите, учитель, но вам он, на мой взгляд, нужнее, — храбро возразил тот. А когда Сплинтер нахмурился, поспешно добавил: — Ну, хотя бы на ближайшие пару часов. Я пока отдохну здесь, а заодно присмотрю за Лео. К тому же, — Дон хитро улыбнулся, — может, вас не затруднит передать это Майки, — он взял с полки маленький пузырек, наполовину полный чем-то лимонного-желтого цвета. — Это для его головы. А то опять забудет выпить.

«Или же, что вернее, не пожелает», — добавил про себя Донателло. Майки однажды сравнил это лекарство с настойкой из сушеных клопов — мол, и вкус, и запах соответствующие. И навряд ли с тех пор изменил свое мнение. Может, хоть учителя не рискнет ослушаться?

— Хорошо, — Сплинтер взял пузырек и медленным шагом направился к двери. — Я попрошу его сменить тебя, а ты, — он нарочитым строгим взглядом остановился на сыне, а точнее — на ноутбуке, что тот уже удобно разместил на коленях, устроившись на стуле неподалеку от спящего Лео, — тоже постарайся не перетруждаться. Ты нужен нам, Донателло, а не только твои знания.

— Я знаю, учитель, — кивнул тот, одним глазом кося на экран. А когда за Сплинтером закрылась наконец дверь, облегченно выдохнул. Что плохого, чтобы совместить полезное с приятным? Тем более, если еще и ненадолго?

* * *

Поболтав немного с Кейси и Эйприл, пока те не начали собираться (назавтра им предстоял сложный день в школе, к которому еще надо было подготовиться), Микеланджело направился к себе. Но уютная, обустроенная по собственному вкусу комната не радовала. Как-то пусто и грустно в ней было, что аж завыть хотелось.

Майки плюхнулся на диван, закинув руки за голову, тяжело вздохнул. И почему все так паршиво вышло? Они же честно сделали все, что могли. И на этот раз даже не ввязывались в драку. Почему этот гадский Шредер никак не оставит их в покое? Получил же назад свою Караи, так нет же, все ему мало. Бедный Лео! Как он там сейчас, после операции?

На глаза вновь навернулись слезы от жалости к старшему. Ну, и к себе, нежданно-негаданно оставшемуся с бедой наедине. И тут вдруг Майки вспомнил про Рафаэля. Вот кому, наверное, не менее паршиво, чем ему. Дон и учитель заняты лечением старшего, им просто некогда волноваться и переживать, а ведь ждать-то намного тяжелее. Микеланджело поежился, вспомнив, как «приветливо» встретил его Раф по приходе. Сразу и за всех. Ну, может, хоть сейчас поутих. Надо проверить, потихоньку. Может, и не разозлится? Он же только одним глазком заглянет, и если что, сразу назад. Все лучше, чем киснуть тут одному.

Поднявшись, Майки бесшумно выскользнул за дверь. Из коридора окинул взглядом пустую безмолвную гостиную, еще раз вздохнул и направился в соседний переход, туда, где располагались комнаты старших.

* * *

Расшвыряв немногие безделушки, сохранившиеся на столе и полках, Рафаэль шлепнулся на живот на диван, закусил угол подушки, сдерживая подступившие слезы. Схлынувшая немного волна гнева вновь сменилась отчаянием. Лео… Ну, вот почему, боги на небесах, он всегда оказывается крайним? Почему, что бы ни случилось, страдает всегда он?! Не кто-нибудь в этом задрипанном мирке, который раз за разом приходится спасать, не надеясь даже на жалкое «спасибо», а именно Лео. Где шляется эта гребаная справедливость? И почему Раф всякий раз, когда старшему нужна помощь, не оказывается рядом? Ведь он смог бы помочь, смог бы — как в тот раз, когда Леонардо еле остался жив после вторжения Кренгов, так и сейчас. Но нет, снова и снова провал. Полный. Сколько можно?!

Рафаэль зло пнул спинку дивана. Ногу тотчас прострелила боль, и забияка выругался сквозь зубы, до хруста сжав кулаки. Что за хрень! Даже нормально отвести душу, и то не судьба. Чертов мир, чертовы Футы, чертово все!..

Дверь негромко скрипнула, возвещая о чужом визите. Раф скосил глаза в сторону входа, но даже не стал оборачиваться.

— Уйди, мелкий, я еще не готов извиняться. Если буду готов вообще, — буркнул он испытывая странную неловкость. Майки всегда первым приходит мириться, не раз и не два получив уже на орехи. Даже не совсем заслуженно. Как у него это получается? Вот он ни за что бы так не смог. Должно же на этом свете хоть что-то быть правильно, по справедливости. Может, для мелкого это не главное?

— Да я не за тем, — Майки прикрыл за собой дверь, без приглашения заходя внутрь. — Я просто это… узнать, как ты.

— Лучше некуда, — проворчал Рафаэль, переворачиваясь на бок. Приподнялся на локте, подозрительным взглядом изучая младшего. — А как там наши, не закончили еще?

— Не знаю, — Майки пожал плечами и, подойдя поближе, устроился на уголке дивана. — Еще не выходили, — он нервно передернул плечами. — Раф… что теперь будет?

Слова сорвались с губ совершенно машинально, прежде, чем Микеланджело вспомнил, что перед ним не Лео и даже не Донни. Те-то находили слова утешения, даже строгий учитель, а Раф? Снова обзовет трусом и придурком?

— Все пучком будет, — тот немного неуклюже сел, осторожно перемещая обожженные ноги, стараясь не цеплять ими лишний раз за твердую ручку. И, пододвинувшись ближе, слегка толкнул Майки локтем в локоть. — Не кисни, Донни и учитель знают, что делают… наверное.

Это слово тоже было последним, что Раф желал бы произносить. Особенно при младшем. Но Майки лишь беззлобно улыбнулся в ответ на оговорку и ничего не сказал.

— Ты лучше расскажи, как там у вас все вышло, — Рафаэль наклонился вперед, ближе к брату. Зеленые глаза сверкнули любопытством. — А то я так и не понял, как это Футы надрали вам панцири. Обычно же бывает наоборот.

Лучший разговор, чтобы сменить тему, что и говорить! Но надо же, на самом деле, знать, что происходит.

— А ругаться не будешь? — переспросил Майки настороженно.

— Постараюсь, — честно пообещал Рафаэль.

И сдержал свое слово: ведь назвать изредка процеженные сквозь зубы реплики и эпитеты руганью мог лишь тот, кто совсем не знал Рафаэля. Так, выражение собственного мнения, не более того.

— Ну и какого черта? — не сдержался он уже в конце, когда Майки поведал ему о «подвиге» старшего, едва не стоившего ему ног. — Что ж вы все затормозили там? Чем стоять зады чесать, надо было всем бросаться на Шредера. Разом…

— Мы не успели, — сконфуженно опустил глаза Майки. — Мы далеко были. Да и учитель велел не вмешиваться.

— Да ладно? — недоверчиво прищурился Рафаэль. Не может же быть такого. Чтобы учитель — и сморозил такую глупость? Да ни в жизнь! — Вы точно ничего не попутали?

— Совершенно точно, Рафаэль, — ответил вместо младшего сына Сплинтер. Когда и как он появился в комнате (со скрипучей, Раф помнил это отчетливо, дверью), не заметил ни один. Должно быть, сильно увлеклись разговором.

— Если хочешь еще что-то узнать, лучше спроси у меня, — продолжил он, облокотившись о косяк двери. — Микеланджело не отвечает за исход операции. Только я.

Несколько секунд тот собирался с мыслями. Множество вопросов и возражений крутилось на языке, и не таков был нрав у Рафаэля, чтобы промолчать даже в присутствии учителя. Но выбрать среди них главный оказалось не так просто.

— Почему вы предложили Шредеру убить вас, вместо того чтобы напасть на него? — наконец задал он самый, казалось бы, неуместный — и в то же время возмущающий вопрос. Раф не был готов терять никого из своей семьи, тем более, в угоду злокозненным Футам. А учитель сам… сам предложил такое!

— Я понадеялся, что он увлечен лишь осуществлением своей мести, — Сплинтер грустно вздохнул. — Саки давно охотится за мной, вымещая старые обиды, истинные и мнимые. Но вы в них не повинны никоим образом. Я имел глупость думать, что он удовлетворится одной жертвой, оставив вас в покое. И ошибся.

На миг Раф потерял дар речи. Не так и часто, черт возьми, многомудрый сэнсэй признает свои ошибки… да и ошибок этих — по пальцам пересчитать. Его, не человеческой, руки.

— Все мы иной раз поступаем неосторожно и опрометчиво, — продолжал Сплинтер задумчиво, — и не всякий раз получаем шанс исправить положение. Но сейчас эта возможность у нас есть. Леонардо жив и не искалечен непоправимо. Лишь это важно.

Майки еле заметно кивнул в знак согласия. Раф же недовольно насупился, отворачиваясь. Вот хоть убейте, не видел он в этой ситуации ничего хорошего. Поправится ли Лео, еще неизвестно, но что сгложет себя до костей за, как деликатно выразился сэнсэй, неосторожность — это уж как пить дать!

— И в наших силах помочь ему, — Сплинтер подошел ближе, и только сейчас Рафаэль заметил, как тяжел и неуверен шаг учителя. И устыдился своих недобрых мыслей, — каждый насколько сумеет. Враг сумел выиграть сражение — но не войну, потому что мы есть друг у друга. Мы и наши друзья. И никакие сторонние силы не могут этому помешать, пока мы не позволим. Это главное.

На сей раз согласно кивнули оба, завороженные словами учителя. В очередной раз он сумел заставить их поверить в, казалось бы, совершенно невозможное. И кому какое дело, сколь много этой веры осталось у него самого?

— Донателло просил сменить его через часок-другой, — обратился Сплинтер к Микеланджело, затем передал ему пузырек. — Но не раньше, чем ты выпьешь вот это.

Майки скорчил страдальческую мину, но все же послушно проглотил принесенное.

— Запить есть? — поинтересовался он у Рафа и, получив отрицательный ответ, тяжко выдохнул и поплелся на кухню.

— Подожди, — остановил Сплинтер попытавшегося подняться вслед за младшим Рафаэля. — Микеланджело сменю я, а ты поправляйся, — он выразительно кивнул на перебинтованные голени забияки, — и не торопись перетруждаться.

— Я должен! — негромко рыкнул тот, дернул плечом, освобождаясь. — Шредер должен заплатить за то, что он сделал.

— И заплатит. Но не ценой твоей жизни, — Сплинтер пристально посмотрел ему в глаза. — Лишь вместе вы сможете одолеть нашего врага… и лишь когда будете к этому готовы. А пока я не намерен терять ни одного из вас. Никаких вылазок на поверхность и патрулей, пока не будете в полном составе. Тебе все ясно?

— А что сразу я? — недовольно буркнул Рафаэль, но отвел взгляд. И в самом деле, с его непокорным нравом вопрос был риторическим.

— Да, мастер Сплинтер, — смирился он. — Ради Лео.

— И всех нас, — уточнил серьезно Сплинтер. — Не спеши броситься в бой, Рафаэль… и не переживай о несправедливости. Судьба порой мудрее нас.

— Хочется верить, — пробормотал Раф еле слышно, однако учитель услышал его слова. — И однажды Шредер пожалеет о свершенном.

— Почти уверен в этом, — Сплинтер выпрямился, глядя куда-то через плечо Рафаэля, в неосвещенный угол его комнаты. — Очень может быть, скорее, чем мы ожидаем. Полученное таким подлым образом редко приносит радость.

Про себя же с тревогой подумал, не обернулось бы это боком той, кто станет своеобразным орудием судьбы. Шутки которой порой куда как коварны…

«Что-то пошло не так». Сейчас, по прошествии трех дней после возвращения Караи, Шредер готов был признать это, хотя бы перед самим собой. Пусть и далось это крайне непросто. Грозный глава клана Фут крайне редко признавал поражения (особенно если их не на кого было списать) и верил, что любую, практически любую ситуацию можно исправить к собственной выгоде: подкорректировать план, ввести новые силы, предпринять новую попытку… Судьба улыбается тому, кто умеет ждать, благоволит настойчивому и терпеливому. И пусть последним Ороку Саки никогда не отличался, остальными достоинствами боги его не обделили. А значит — почему бы и нет?..

Шен… нет, это совершенно иная история. Трагическая случайность, от которой не застрахован никто. Но Караи же здесь, живая и здоровая… пусть и относительно. Дочь вновь принадлежит ему, как завещано судьбой. Жизнь дала новый шанс, и он использует его по полной. Строптивая девчонка уже знает, кто чего стоит, а значит, однажды поймет, что совершила неимоверную глупость, променяв его на кучку подземных уродцев, по ошибке назвав их семьей. Поймет, что на самом деле для него значит. Что он способен дать ей намного больше, чем трус Йоши. Поймет и поверит… а может быть, уже поняла, раз сама, добровольно, решила остаться?..

Ту, первую, вспышку Шредер оставил без внимания — потому что такие были свойственны его девочке. Караи всегда крайне эмоционально переживала победы и поражения, все то, что касалось ее лично. Такова уж была ее натура. Выплеснуть все вовне и лишь потом успокоиться и начать рассуждать разумно — это так на нее похоже. Почему бы и не на этот раз?

Правда, теперь Караи вела себя иначе. Сказать по правде, совершенно на себя не похоже, словно строптивую куноити подменили. Время шло, целительное время, должное все загладить и изменить, но вот менялось как раз немногое. Да, Караи перестала отказываться от пищи, однако принесенное в ее камеру оставалось почти нетронутым. Спальные же принадлежности и одежда, предоставленные ей взамен испорченных, — даже и не «почти».

Практически все время она проводила, сидя в углу, обхватив руками колени и неподвижным взглядом уставившись в противоположный, более темный и мрачный. Ни одной попытки бежать или хотя бы огрызнуться на одного из тюремщиков (в первый день Караи бросалась даже на Фут-ботов, присланных убирать камеру), ни слова, ни лишнего движения… Она словно бы закаменела в своем отчаянии, замкнувшись от ненавистного мира, — и походила скорее на статуэтку, чем на живое, нуждающееся в сне или пище существо.

Собственно, Шредер ни разу и не видел, чтобы она ела или отдыхала, хотя не раз спускался на подземный этаж. Без какой-то особой надобности, просто убедиться, что с Караи все в порядке, что она не попыталась покинуть ненавистную неволю иным, более страшным способом. Пусть даже охране было приказано следить за камерой круглосуточно, ведь разбитое стекло так и не заменили новым. Караи вольна в любой момент покинуть клетку и вернуться в свои комнаты, если того пожелает.

Она не желала. Более того, кажется, не слышала обращенных к ней слов. Шредер никогда не был силен в красноречии, а угрозы и проклятья стали за долгие годы для него привычней, чем обыкновенная речь, не говоря уж об уговорах. Да и приличны ли они великому ниндзя, хозяину клана и в будущем — всего города?

Однако для Караи Шредер постарался сделать исключение. Раз за разом, путаясь в словах и повторяясь, он обращался к дочери, точнее, чешуйчатой спине создания, в которое она превращалась всякий раз, стоило услышать его шаги. Караи упрямо игнорировала его — но это же не повод отступиться, верно? Она же его наследница, его творение, столь многое унаследовавшая от него. Даже само понятие о чести, которым так дорожит. Караи его подобие, пусть и не осознает, не признает этого. Но должна осознать. Можно ли укрыться от правды?

Никто и никогда не слышал от него признания собственной нужности, даже первый ученик, преданный мастеру с юных лет. Любой из воинов клана был для Шредера лишь исполнителем его воли, чьи чувства и желания не имели для него значения. И даже Караи не так часто доставалась скупая похвала. Когда-то. Сейчас же… сейчас важнее всего на свете казалось убедить ее в том, чего девчонка в своем упрямстве не замечала. Что она всегда была первым после матери человеком в его жизни — и остается сейчас, вопреки всему. На время был позабыт даже негодный Йоши со своими воспитанниками. Они никуда от него не денутся, наверняка зализывают раны и собираются с силами для нового нападения. Пускай. Сейчас важнее иное.

Караи не слышала — или же упорно делала вид. Тоже, казалось бы, не впервой — ведь совершенно так же она пережила и правду о кровном родстве с Хамато Йоши. А повторное предательство пережить тяжелее. Но ведь возможно же… возможно?

Сейчас в это верилось все меньше. Даже в неярком свете, падавшем из лаборатории в камеру, было видно, как похудела и осунулась Караи. Под глазами залегли темные круги, и не только от размазавшейся косметики, одежда обтрепалась, а волосы слиплись от пота и спутались. Караи этого не замечала. Казалось, ей все равно, где она и что с ней происходит. Поначалу Шредер понадеялся, что все уладится само собой, рано или поздно, но тревога заползла в душу, и, сколь он ни пытался ее отогнать, до конца не получилось и поныне.

Надо что-то делать, но вот что? Шредер сжал кулаки; гнев вспыхнул в душе с новой силой, как и всякий раз, когда он ощущал растерянность или беспомощность. И обычно это помогало. Выход находился, возможно, не всегда правильный, но кто посмеет на это указать?

Вот и сейчас, глядя на забившуюся в угол Караи (заметив его, она вновь превратилась в рептилию и лишь зло сверкала из полумрака глазами), Шредер вспомнил, что Стокман говорил об оснащении этой камеры. Хлюпик постарался на славу, и кое-что из этого должно пригодиться. Уже сегодня. Караи не желает позаботиться о себе — так значит, придется помочь ей. В очередной раз.

Недовольно покосившись на пролом в стекле, Шредер жестом подозвал Рахзара и приказал отправить в лабораторию роботов-охранников, столь много, сколько удастся найти. А также разыскать и прислать к нему Стокмана. Как можно скорее.

Ждать пришлось долго. Гораздо дольше, чем Шредер готов был позволить себе — а уж, тем более, подручному. Но, не слушая сбивчивых извинений и пояснений, он резко перебил ученого, приказав ему включить газовую установку, подающую кислород в камеру. Сейчас, правда, из-за пролома в стене дополнительная вентиляция не требовалась, но у механизма было и иное назначение. В интересах Стокмана, чтобы оно оказалось проверенным и исправным.

Тот, нервно передернув плечами, кивнул и взмыл к потолку: управляющая панель располагалась там, на приличном расстоянии от пола. Шредер же краем глаза отметил, как напряглась Караи при приближении Фут-ботов: те ровным рядом выстроились перед разбитой стеной. По крайней мере, недавняя апатия прошла. Уже хорошо.

Наконец закончив возиться с установками, Стокман повернул рубильник — и камеру начал наполнять мутноватый газ бело-голубого оттенка. Караи с шипением отпрянула в центр камеры, нервно, затравленно оглядываясь, затем метнулась к единственному выходу. Ее гнев обернулся потерей как минимум десятка роботов, однако газ действовал быстро, и спустя минуту-другую куноити обессиленно вытянулась возле прозрачной стены. Последним движением змеи-руки, вялым и неточным, оттолкнула очередного механического воина и, прошипев какое-то проклятье, потеряла сознание.

Шредер не сомневался, что относилось оно к нему. Но это не имело значения. Разгерметизировав камеру, он перешагнул порог, даже не дожидаясь, пока газ выветрится. Единственным побочным действием этого своеобразного снотворного могла стать лишь головная боль, но уж ее-то настоящий ниндзя способен перетерпеть. Наклонившись, он осторожно поднял на руки бесчувственную Караи (находясь без сознания, она не могла поддерживать змеиный облик и теперь вновь приняла привычный вид) и, закашлявшись, поспешно направился к выходу. Можно было, конечно, поручить это Фут-ботам, но уж больно грубы и неуклюжи их руки. Да и вряд ли они успеют доставить Караи до места прежде, чем закончится действие усыпляющего газа.

* * *

С тех пор прошла неделя… а может, и больше, Шредер не знал наверняка. Как отреагировала Караи, очнувшись, на с детства знакомую обстановку, порадовалась ли хоть немного — это осталось ему неизвестно. Она не пыталась покинуть комнату и даже воспользовалась кое-чем из предоставленных удобств (при очередном посещении Караи была одета уже в новую униформу, а мокрые, только что вымытые волосы прилипли ко лбу, придавая ей почти детский вид). Но при встрече продолжала вести себя абсолютно по-прежнему: шипела и отворачивалась, на глазах покрываясь серебристой чешуей. Иногда же — а со временем все чаще — была в таком виде изначально. И это пробуждало бессильный гнев. Чего еще надо этой чертовой девчонке? У нее есть все, чего только можно пожелать, а чего нет — будет, стоит лишь заикнуться. Караи предоставлено больше свободы, чем любому из клана (за исключением возможности покинуть крепость, разумеется). Ради нее он оставил в живых зеленого недомерка, за которого она переживала, и позволил врагам безнаказанно уйти — пусть и на время. Чего же еще?!

Особые времена требуют особых мер. Шредер приказал добавлять в пищу для Караи снотворное (тем более, усталый изможденный вид ее подсказывал, что лишним оно точно не будет). И посещал строптивую наследницу лишь в эти часы, молча наблюдая за ней спящей. Никого и ничего не боящийся, презиравший весь мир, он опасался потревожить ее сон. Лишь так Шредер мог увидеть прежнее, настоящее лицо Караи — и ни за что на свете не желал терять этой возможности. Последней, иллюзорной попытки вернуть прошлое.

Вот и сейчас Караи расслабленно раскинулась на футоне. Лишенное косметики лицо казалось более юным, безмятежным. Словно и не было всех прошедших испытаний. Мгновение, равное вечности… Наклонившись ближе, Шредер какое-то время всматривался в знакомые, такие дорогие черты (именно сейчас Караи была особенно похожа на Шен), затем, не сдержавшись, осторожно пригладил рукой темные волосы, убирая с лица челку.

Караи пошевелилась во сне, улыбнулась и что-то произнесла. И это «что-то» убило волшебство минуты одним выстрелом. Имя, которое проговорила Караи. Тот, к кому обращалась, кого желала видеть… И почему он не убил этого сопляка в первый раз, когда только была возможность?!

Резким движением Шредер вскочил на ноги, не замечая, как шарахнулась от него испуганная Караи. Как зашипела зло, моментально меняя обличие. Всего этого он уже не видел. Не желал видеть. Задвинув дверь так, что деревянные перекладины с громким стуком столкнулись, он стремительно шагал по коридору, и, освещенный ядовито-синим светом ламп, тот казался ослепительным. Залитым вспышкой озарения. Он найдет возможность прекратить это безобразие, и не позднее, чем сегодня. Его дочь не должна быть уродливым мутантом — и не будет им. Он разыщет Стокмана, и тот изготовит противоядие, навсегда покончив с этим кошмаром. И тогда-то Караи поверит ему. Не может не поверить.

— Леонардо! — чуть приоткрыв дверь, громким шепотом позвала Эйприл. Немного подождала и столь же тихо переспросила: — Ты спишь?

Так и не дождавшись ответа, девушка, оглянувшись на кого-то за спиной, виновато пожала плечами и закрыла дверь. Еле слышные звуки шагов отдалились, а потом и вовсе стихли.

В полумраке комнаты Леонардо открыл глаза. Нет, он не спал, да даже если бы такое и случилось, голос подруги легко вывел бы из дремы: сон у Леонардо всегда был чутким. Но нет, сейчас ему просто не хотелось никого видеть, хотелось остаться наедине с собой — и лидер избрал самую простую и беспроигрышную тактику. И пусть лекарство Донни подействовало далеко не так, как рассчитывал юный целитель, оно дало Лео прекрасную возможность укрыться в своей комнате, подальше от чужих глаз.

Нет, конечно, он не был затворником и регулярно встречался с друзьями, приходящими его навестить (братьев можно не считать, столько раз за день приходилось пересекаться). И, конечно, был рад их видеть и старательно делал вид, что верит их словам о том, что намного лучше выглядит и вообще герой дня (последняя реплика принадлежала Кейси, и сомневаться в ее искренности не приходилось). Что уже идет на поправку и скоро всем покажет класс.

На краткие мгновения удавалось даже поверить в это самому… панцирь, ну, почему не дольше? Почему каждый раз такая вспышка воодушевления быстро, неуловимо сменялась апатией, видеть которой не должен никто. Он сильный, он обязательно справится — но, черт возьми, как же трудно было сохранить лицо, не выдать сомнений и слабости, которые, к великому стыду Лео, посещали его довольно часто. Гораздо чаще, чем хотелось бы. И в эти мгновения он старался уединиться, а постепенно — словно бы привык, большую часть времени проводя в своей комнате, для остальных же делая вид, что спит. Тем более правдоподобно, что со сном проблемы действительно были, а от снотворного Дона Леонардо частенько чувствовал себя вялым и заторможенным.

На этот раз он затаил дыхание и даже зажмурился. Леонардо был наслышан о паранормальных способностях подруги, но не знал, как далеко простираются ее возможности. А вдруг Эйприл уже и видеть в темноте без фонарика может? Лучше уж перестраховаться.

Кажется, все. Тяжело выдохнув, Леонардо откинулся на спину. Довольно осторожно и аккуратно, стараясь не тревожить раны, хотя обыкновенно жесткое, почти спартанское ложе его — старенький потрепанный диван — сейчас было усыпано всем, что только ни нашлось в логове мягкого: подушки, матрацы, пледы… Майки притащил даже любимого мишку, уверяя, что брату будет с ним веселее и не так одиноко. Лео сильно подозревал, что братья и учитель пожертвовали собственным удобством, отдав ему все, что у них было, и горячо воспротивился такой жертве… сразу же, как только оказался способен на активный протест. И лишь когда, в знак доказательства обратного, Раф с ворчанием притащил показать оставшееся у них, наконец сдался.

Но даже на такой поистине королевской (на взгляд Лео) постели засыпать и сейчас было непросто, проснуться зато — легче легкого, стоило лишь перевернуться на бок. По все той же злополучной причине, будь она неладна!

Вспомнив о ней, Леонардо нахмурился. И, осторожно перекатившись на бок, приподнялся на локте и коснулся перебинтованных коленей. Со времени травмы и операции прошел целый месяц, но лишь пять дней назад Донателло рискнул снять гипсовые лонгеты с ног брата… для того лишь, чтобы сразу же обмотать их эластичным бинтом, разрешив снимать его лишь на время сна или отдыха. Передвигаться так казалось лидеру ненамного удобнее, чем в гипсе, не говоря уж о том, что подняться без посторонней помощи было и вовсе невозможно, что для самодостаточного и привыкшего скорее помогать, чем принимать помощь Леонардо было довольно тяжело. Как раз на этот случай на тумбочке у дивана лежал че-фон, который за дни болезни он почти возненавидел.

Но и это можно было перетерпеть. В конце концов, чего не сделаешь ради выздоровления? Тем более, Донни клятвенно пообещал, что уж если не полноценно тренироваться, то ходить Леонардо сможет довольно скоро. Не уточнил только, насколько — а ведь понятие это, всем известно, растяжимое. Сейчас, в вынужденной неподвижности, время тянулось со скоростью очень ленивой улитки, и изменения к лучшему если и были, то пока не ощущались. А как же мучительно осознавать себя обузой, не способной ни на что! Когда же, наконец, будет иначе?

И будет ли? От одной мысли Леонардо ощутил стылый сквозняк под панцирем. Которому совершенно неоткуда было взяться в закрытой комнате, тем более, под землей. Что, если он так никогда и не сумеет восстановиться? Лишь передвигаться, медленно и неуклюже, шаркая и припадая на левую ногу (благодаря попытке Лео хоть как-то увернуться, сильнее досталось именно ей, хотя должно было оказаться наоборот). И уже никогда, никогда больше не сможет ни тренироваться, не пробежать по крышам, вдыхая свежий вечерний воздух, ни помочь братьям в очередной заварушке. И узнать, как же там у Караи, неизвестность ее положения угнетала. Неужели ее он тоже никогда больше не увидит? Последнее казалось особенно невыносимым. «Никогда больше»… Какое страшное, жестокое слово.

Горло перехватило спазмом, и Леонардо торопливо, нервными дергаными движениями распутал узлы повязки. Да, навряд ли за прошедший день что-то изменилось, но вдруг? Вдруг случилось чудо, и он сможет хоть чуть больше, чем вчера? Разве он так многого просит?

Леонардо аккуратно отложил в сторону бинты, рассчитывая завязать их потом как было, прежде чем успеет заметить бдительный «лекарь». Правда, Дон разрешил понемногу разрабатывать травму, пока что — лишь осторожно сгибая — каждую по очереди — ногу в колене, насколько получится, помогая себе руками. И за прошедшие дни результаты были более чем скромными — несколько дюймов. Да и те дались с большим трудом, чем все тренировки, вместе взятые.

Правда, сутки со времени последней попытки не прошли (Донни советовал выдерживать именно такую паузу), но в том ли беда? Почти сутки тоже считаются. Да и совет — не требование, соблюдать не так обязательно. Не умрет, чай, от пары-то часов.

Лео осторожно вытянул ноги, старательно отводя в сторону взгляд: за прошедшее время шрамы от ран и швов успели затянуться, но зрелище все равно было не из приятных. Явно не для поднятия духа. Наклонившись, насколько позволил панцирь, обхватил ладонями колено и медленно, как можно плавнее и осторожнее, начал сгибать ногу, временами морщась.

Дойдя до предела, за которым некомфортные ощущения сменялись уже отчетливой болью, Леонардо замер. Несколько секунд сидел неподвижно, глубоко размеренно дыша, а затем сделал последнее усилие. Даровавшее ему один дюйм сверх вчерашней нормы — вместе с болезненным уколом в мышцах. Всего-навсего дюйм!

Кажется, он все же не сдержал возглас то ли боли, то ли разочарования. Чем иначе можно объяснить, что Рафаэль, зная, что брат спит (а уж Эйприл обязательно оповестила об этом всех), рискнул-таки зайти? Нет, брат никогда не придавал большого значения чужому личному пространству и мог запросто ввалиться, если вдруг считал это необходимым. Но сейчас, чувствуя себя косвенно виновным в травме Лео (хотя была ли она, та вина?), больше прочих пекся о его покое, не подпуская близко любопытного Майки. Отчего же сейчас?..

— Панцирь, лидер, ты че творишь-то? — Рафаэль быстро пересек комнату (от его ожогов остались лишь едва заметная хромота и запекшиеся корочки) и, перехватив руки Лео, грубовато оттолкнул.

Тот медленно выдохнул: казалось, что немудреное упражнение выпило все силы без исключения.

— Дон разрешил мне, — проговорил он медленно, но с толикой упрямства. — Сказал, что мне уже можно… пора восстанавливаться.

— Восстанавливаться, блин, а не калечиться еще больше, — раздраженно рыкнул Раф, усаживаясь рядом. Резко наклонился вперед, сверля брата сердитым взглядом. — Он че тебе сказал? Чтобы никакой боли. Я и то помню.

— Так мне и не больно, — вяло пытался протестовать Лео, уже чувствуя, что это бесполезно.

— Оно и видно, — в эти слова Рафаэль вложил весь свойственный ему сарказм, окинул брата внимательным взглядом, не упуская ни одной детали: ни покрытого испариной лба Лео, ни мелко дрожащих пальцев, не сбившегося дыхания. Тот ничего не ответил

— Слушай, если ты продолжишь в том же духе, я велю Донни снова наложить тебе гипс. Или вовсе привязать к кровати, — угрожающе продолжил забияка, затем резко вцепился в плечи брата и сильно встряхнул его. — Чего ради это геройство? Вот это все? Кому ты что докажешь?

— Ты не поймешь, — тихо проговорил Леонардо. Однако Рафаэль услышал — и понял на свой лад.

— Да как не понять, — ворчливо отозвался он и хлопнул ладонью по некогда обожженной голени. — Знаю, чай, как погано быть слабаком. Только это не выход. Так ты только испортишь все, а не вернешься в форму… Дон, ну, скажи хоть ты.

Последние слова были обращены к Донателло, который, заслышав разговор, тоже решился зайти, узнать, в чем дело.

— Что за шум, а драки нету? — он бросил мимоходом взгляд на Лео и сразу все понял. — Уже тренируешься? Молодец! И как результаты?

Рафаэль раздраженно рыкнул. Ну как так? И вот это называется помощь? Нет, чтобы поддержать… Но ничего не успел сказать, когда Леонардо отозвался тусклым голосом:

— Девять дюймов.

— А вчера было восемь. Уже прогресс, — удовлетворенно кивнул Дон. — Твоя задача на завтра, — он помедлил, делая драматичную паузу, — удержать этот результат, не делая его выше.

Леонардо удивленно моргнул, непонимающе уставившись на брата. Рафаэль на миг тоже растерялся, но быстро сообразил и довольно ухмыльнулся.

— Для наилучшего восстановления процесс его должен быть медленным, — пояснил Донателло тоном заправского профессора, поднимая палец кверху. — Только тогда он закрепится мышечной памятью. В общем, Лео, говоря попросту, — перешел он на обычный тон, — постарайся следующие два-три дня не повышать планку, как бы тебе ни хотелось.

— Слышал? — толкнул его в плечо Рафаэль. — А я тебе чего говорил? Нынче я за старшего.

Он снова широко улыбнулся и показал кулак Майки, который только зашел — и уже с порога готов был броситься к старшему «с телячьими нежностями», как презрительно называл иногда их Раф.

Леонардо покорно кивнул, зевнул, не сумев удержаться. Заметив это, Донателло поспешил покинуть его, прихватив с собой Майки и напомнив Рафу не задерживаться надолго.

— Крепись, бро, — хлопнул он по плечу старшего. И, видя, как тот погрустнел, нерешительно добавил: — Я знаю, что тебя беспокоит. Но так ты ей не поможешь. Ты нужен ей здоровым, Лео. Нам всем.

И, не сдерживаясь больше, крепко обнял брата. Леонардо сдавленно охнул, но ответил объятьем на объятье. Это же Раф, он ничего не делает наполовину. Зато от всей души.

— Знать бы, что с ней сейчас, — задумчиво пробормотал он.

— Узнаем, — уверенно заявил Раф. — Обязательно. Ты, главное, поправляйся. И спи побольше, — добавил он, сильным толчком укладывая старшего на спину.

Тот слабо улыбнулся, но протестовать не решился. Должно быть, лекарство Дона и правда подействовало. А может — и вернее всего — не только оно.

— Нет, мас-стер, ни з-за что! — Стокман протестующе замахал руками-клешнями, пятясь. Крылья за спиной нервно дрогнули, однако улететь он пока не решался. Да и куда улетишь, скроешься от этого изверга в его же собственной крепости? Разве что разозлишь еще больше.

Собственно говоря, это уже случилось: Стокман мог угадать гнев хозяина по его сузившимся глазам, по резкому движению, повинуясь которому, один из роботов-ниндзя закрыл створки двери, отрезая путь к выходу. По тому, как зло сжались облаченные в перчатки руки, а лезвия наладонников угрожающе сверкнули. Одного этого было достаточно, чтобы заставить не отличавшегося особым мужеством Бакстера на попятный. Но только не на этот раз! Не между молотом и наковальней, будь они прокляты!

Ученый еще раз мысленно обругал себя за неосторожность. Не за создание антимутагена, оно единственное окупало прозябание в этом ужасном месте — лишь за то, что умудрился попасться с опытным образцом на глаза Шредеру. А тот крайне некстати сообразил о назначении ядовито-оранжевой тягучей жидкости в маленьком флакончике. Ну, нет бы тогда смолчать и не говорить всего…

— Отлично, как раз то, что нужно, — Шредер молниеносно выхватил посудину из рук Стокмана, направившись к выходу из лаборатории, не удостоив ученого более ни единым словом.

Тот облегченно выдохнул, обессиленно прислонившись к стене. Стокман совершенно обоснованно опасался серьезного наказания за самовольство (ведь не мог же Шредер не догадываться, чего ради подчиненный пытается вернуть себе прежний вид). И только потом сообразил, для чего понадобился тому ретромутаген — и чем это чревато для него самого.

— Подож-ж-ждите! — метнулся он неуклюже следом за Шредером. — Он не помож-ж-жет.

Стокман запоздало спохватился и зажал рот клешней-ладонью: признаваться в своей ошибке равносильно самоубийству. Но, на его счастье, Шредер не стал допытываться, откуда ученому известно о нетипичной мутации Караи. Хватило и предупреждения, что ретромутаген в нынешнем виде может на нее не подействовать, а то и вовсе вызвать какой-либо побочный эффект. И непременно подлежит доработке.

— Так доработай! — посудина была столь же грубо втиснута обратно ему в руки. — Да поживее!

Бакстер зябко передернул узкими плечами, снова оглядываясь на дверь в конце коридора, сейчас накрепко запертую. Затем на другую, в противоположном конце. Гораздо более изящную, но наверняка не менее крепкую и прочно закрытую. Он про себя искренне и очень горячо понадеялся на это. Нет, конечно, предупредить о возможном риске для Караи однозначно стоило — вина за любую неприятность непременно была бы возложена на него. Но самолично брать на анализ образцы кожного покрова у злой на весь мир, а особенно Футов, куноити… ядовитой змеюки к тому же… Нет, он еще не совсем спятил. Старина Стокман не самоубийца. Он затравленно оглянулся на Шредера. А может, и наоборот.

Тот лишь презрительно хмыкнул, глядя на трясущегося Стокмана. И как таких трусов только земля носит? Не будь жужжащий прохиндей полезен ему, ни дня бы не потерпел гадкую тварь. Еще раз напомнив ученому держать противоядие наготове и по приказу немедленно применить, Шредер уверенно (по крайней мере, на первый взгляд) толкнул дверь.

На удивление, та оказалась не заперта. Очевидно, Караи, никем не тревожимая вот уже два дня, малость успокоилась и не ожидала визита. Может быть, даже сумеет понять, что все делается лишь для ее блага?

— Ты?! — из дальней двери, соединяющей две комнаты, показалась Караи. Она замерла на пороге, словно бы не веря увиденному; светло-карие глаза на миг удивленно распахнулись — и тут же сузились. Изящную линию рта искривил хищный оскал, демонстрирующий ядовитые зубы. — Что тебе нужно?

Она напряглась, и руки заметно удлинились, обращаясь в змеиные головы. Одна из них угрожающе застыла на уровне груди куноити, готовая к немедленному броску.

— Не глупи, Караи, — Шредер остановился на середине комнаты, предостерегающе подняв руку. — Никто не причинит тебе вреда.

— Ага, как же! — Караи бросила уничтожающий взгляд на Стокмана (тот чуть заметно поежился), затем снова обернулась к Шредеру. — За этим ты его и притащил. Болтай больше!

— Именно, — Шредер стиснул руку в кулак, подавляя раздражение. — Неужели тебе нравится оставаться таким уродливым созданием? Стокман мог бы сделать тебя снова человеком. Именно для этого он здесь.

Караи замерла, неверяще приглядываясь к ученому, словно рассчитывала прочесть ответ в его фасеточных глазах. Снова стать человеком? Когда-то, в первые кошмарные дни после мутации, она не могла помыслить об ином. Но старалась не травить душу. Несбыточные мечты, как же больно они ранят… Теперь же она даже не задумывалась об этом, немного свыкнувшись с новым обличием, которое к тому же могла менять по своему усмотрению, пусть и с некоторым дискомфортом. Даже нашла какие-то плюсы. Хотела ли она снова стать человеком?.. Караи не могла сказать сейчас наверняка.

— Вот и славно, — заметив ее колебания, Шредер торжествующе улыбнулся под маской, совершенно неверно истолковав их. И сделал еще один шаг, вперед и вправо, заставив Караи отступить от двери.

И та резко отпрянула, тут же вспомнив, где находится и с кем разговаривает. Благие намерения, ага, как же… Лишь способ заморочить ей голову и вновь подчинить себе. Больше на эту удочку она не купится.

— Не подходи! — выкрикнула она и, моментально приняв полностью змеиный облик, скользнула в сторону, плавно огибая низкий столик. — Мне ничего от тебя не нужно. Никогда! Убирайс-с-ся!

Миновав препятствие, Караи зашипела, обнаружив на своем пути Стокмана, но, увидев в его руке шприц, не рискнула напасть. Сжавшись пружиной, она снова стремительно метнулась прочь от стенной ниши за спиной, грозящей стать ловушкой, минуя отпрянувшего назад ученого, в сторону двери позади него. Еще чуть-чуть, и она будет вне опасности.

Шредер, однако, не собирался позволять ей этого. Раз уговоры не помогают, придется применить силу. Потом, когда все будет окончено, Караи поймет, что он не обманывал ее. Поймет и оценит. Не может не оценить. И не менее быстро поравнялся с ней, перехватив и крепко стиснув одну руку-змею, и одновременно — прижав подошвой край хвоста.

Яростно зашипев, Караи дернулась всем телом. Острые зубы свободной руки впились в открытое предплечье Шредера, хвост же, освободившись, плетью хлестнул его по ногам и обвился вокруг них.

Вполголоса выдохнув какое-то ругательство, тот перехватил свободной рукой шею Караи, пережимая сонную артерию. Краем глаза Шредер видел за плечом тень Стокмана. Близко, совсем рядом — но и Караи вырывалась из хватки с отчаянной яростью и силой, которую даже он в ней не подозревал. Место укуса жгло каленым железом, но постепенно начинало неметь: сказывалось действие яда. Хватит ли сил сдерживать ее, прежде чем хлюпик справится с поставленной задачей?

— Стокман, живее, — прохрипел Шредер, удерживая на весу Караи, не давая коснуться пола. Хвост бил плетью, порой попадая по ногам и сшибая предметы интерьера.

На краткий миг он пожалел, что не оставил Караи в камере: там эту проблему решить было намного проще. Он чувствовал, как постепенно немеют руки, но сосредоточился лишь на том, чтобы не приложить излишней силы. И облегченно выдохнул, лишь когда Караи перестала метаться и обмякла в его руках, потеряв сознание. Лишь замедленный пульс да едва заметное дыхание давали понять, что она еще жива. Опустившись на одно колено, Шредер осторожно положил ее на пол, не спеша подняться на ноги: удерживать равновесие было непросто.

Убедившись в отсутствии опасности ему лично, Стокман стрелой метнулся к хозяину и первым делом всадил ему в плечо шприц, вводя противоядие.

— Оставь, — Шредер оттолкнул его, сам ввел противоядие до конца, рывком вытащил иглу и отбросил шприц куда-то за пределы комнаты. — Сам управлюсь. Займись сначала ей, — он с тревогой покосился на бесчувственную Караи, стремительно меняющую обличие. Еще немного — и она станет полностью человеком, а ведь Стокману нужна для образца чешуйка.

Тот все же успел: скальпелем отделил одну чешуинку от хвоста, буквально за секунды до того, как тот разделился на две ноги. На голени одной из них осталась отчетливая ссадина. Впрочем, не столь сильно заметная на фоне мелких порезов о шипы его брони. Недовольно нахмурившись, Шредер оглянулся на Бакстера.

— Этого хватит? — с легкой угрозой переспросил он.

— Ещ-ще одна деталь, — Стокман подлетел к Караи с другой стороны и аккуратно отрезал прядь волос, закупорил в свободную ампулу (чешуйка заняла свое место в другой), спрятал по карманам. — Пож-жалуй, пока что достаточно.

— В твоих интересах, чтобы не только «пока», — на невезучего ученого упала тень хозяина, и он, боязливо поежившись, попятился. — Я не намерен подвергать Караи этому повторно.

Бакстер торопливо закивал, затем снялся с места, вылетев из комнаты, подальше от грозы. Шредер перенес Караи на футон (ранка на ноге к тому времени перестала кровоточить) и последовал за ним.

* * *

Очнувшись, Караи поначалу не смогла ничего понять. Болела шея, а от нее давящая тяжесть распространялась и по голове. Ныло все тело, как после хорошей драки или же спарринга, а ведь она сто лет не участвовала ни в том, ни в другом.

Девушка машинально потерла ноющую в запястье руку, натянула рукав ближе к ладони, скрывая проступившие синяки — и резко дернулась всем телом. Черт! Так вот откуда это все! Произошедшее вечером резко всплыло в ее памяти, в мельчайших отвратительных деталях. Неравный бой, в котором она вновь потерпела поражение. Что еще, кроме свободы, она потеряла?

Караи осмотрела себя, сначала просто визуально, затем с помощью зеркала, повернувшись спиной. Потом, не удовлетворившись, ощупала каждый дюйм своего тела, машинально отмечая новые царапины и синяки, полученные в схватке. Вроде бы ничего больше. Она прислушалась к себе, к ощущениям в теле и сознании — но также ничего подозрительного не обнаружила. Все тот же гнев к предателю и обманщику, все та же тянущая боль, стоило лишь вспомнить о Леонардо. Может быть, только пока?..

Она нервно отпрянула назад, услышав щелчок замка. И яростно зашипела в лицо незваному гостю, свиваясь клубком, как никогда чувствуя себя уязвимой и униженной.

— Ч-ш-што ты с-со мной с-сделал?! — в искаженном змеиным горлом голосе было столько неподдельного страха и растерянности, что не заметить этого не мог даже Шредер. Может, потому он решил пока не приближаться, остановившись у порога. Караи с мстительной радостью отметила повязку на левом предплечье. И про себя поклялась при случае добавить.

— Пока что ничего, — голос звучал глухо и на редкость бесстрастно. — Стокман лишь взял у тебя образец твоего змеиного ДНК для противоядия. Скоро ты снова станешь прежней, дочь моя.

— Я убью его, ес-сли он еще раз-с прикос-снется ко мне, — гневно бросила Караи, проигнорировав последнюю фразу. Смысл спорить с сумасшедшим?

— Этого не потребуется, — тут же заверил ее Шредер и сделал шаг назад.

С запозданием Караи спохватилась и метнулась к выходу, но не успела. С силой ударившись о дверное полотно, раз, другой, она обессиленно сползла по нему на пол. Выложенный красивыми плитками здесь, в некоем подобии прихожей, он приятно холодил ушибленное тело. Караи не ощущала ничего.

— Отпусти! — она еще раз ударила рукой по двери и, вернувшись в человеческое обличие, устало выдохнула. Не вспоминая уже ни о данном слове, ни о чем прочем. Бежать, покинуть это место, пока не поздно. Пока этот маньяк не превратил ее в нечто более ужасное, чем уже есть сейчас. Куда угодно, хоть в самую грязную трущобу, лишь бы подальше отсюда.

Подхватившись на ноги, Караи бросилась в соседнюю, смежную комнату, затем в гардеробную. Дрожащими руками проверяя каждую дверь, каждую стенку шкафа, каждую оконную створку. Все тщетно, все впустую. Нигде ни малейшей лазейки. Мерзавец наверняка предполагал такое развитие событий и хорошо подготовился. Сделать сейчас, как гадко это ни звучало бы, ничего невозможно. Остается только ждать.

* * *

— Значит, говоришь, все готово. Ты уверен? — от низкого, полного невысказанной угрозы голоса Стокман невольно поежился и чуть было снова не уронил колбу. Заикой тут станешь от такого внимания.

— Обиж-ж-жаете, мастер, — недовольно прожужжал он, аккуратно ставя колбу на стол, а потом еще и отодвигая подальше. Один образец уже удалось так вот бездарно потерять — по вине Скелетоголового, невовремя рыкнувшего над ухом. Не хватало посеять еще и второй — и снова быть объявленным за то виноватым. Ну, правда, не хозяину же нести ответственность, чтобы ему пусто было!

Бакстер неприязненно покосился на этого самого хозяина, по счастью, не заметившего проявленного неуважения. Снова заглянул в микроскоп — но нет, увиденное не испарилось и не поменяло формы.

По правде говоря, ученый был даже этому рад. Месяц, целый гребаный месяц (если не полтора) работы под зорким надзором проклятого ниндзя или его не менее отвратных мутантов — то еще удовольствие! Кажется, Стокман даже о сне нормальном забыл, ибо снились ему, как нарочно, все те же уродские хари. И страх, вечный страх ошибиться, промедлить или еще как-то иначе прогневить Шредера преследовал его и там. Хвала великому Дарвину, наконец-то хотя бы это безобразие закончено. За прочими экспериментами Шредер так пристально наблюдать не будет… хотелось бы верить.

Какого труда и нервов стоило ему последнее открытие — про то не хотелось и вспоминать. Малое количество образцов ткани, пополнить которые было попросту негде (Шредер недвусмысленно высказался против, стоило лишь намекнуть на возможность) и приходилось экономить и делить сколько возможно; невероятно схожие образцы ДНК (разве что в чешуйке было больше змеиного, чем в волосе; да и пресловутая слежка, от которой и сейчас подкашивались колени, словно он пробежал стометровку. Как же хорошо, что все это в прошлом.

Бакстер еще раз бросил удовлетворенный взгляд на подопытный образец: ДНК в нем приняло прежнюю, неискаженную форму и не менялось вот уже вторые сутки, — и, расправив крылья, подлетел к установке, на которой роботы-Футы закрепляли бесчувственную Караи. Стокмана мало волновала… а точнее сказать, была совершенно безразлична причина такого состояния куноити — усыпили ее или снова отключили примененным приемом. Не дергается, и ладно. Но подстраховаться будет все же правильнее. Надо думать, обратная мутация — не менее болезненный процесс, чем прямая, и быстро приведет ее в чувство.

Ученый установил ампулу в нужном креплении, точно над головой Караи. В заданный момент ретромутаген в виде спрея будет распылен на нее, выделенной дозы должно хватить, чтобы коснуться всех частей тела… впрочем, если верить слухам, вполне будет достаточно и одной капли.

— Тогда приступай, — тяжелая ладонь Шредера стиснула его плечо. Стокман поежился, бросил нервный взгляд на хозяина, но попросить его отойти не рискнул. Лишь кивнул и нажал на кнопку, активирующую процесс.

Поначалу не произошло ничего. Мелкие, почти неразличимые капельки усеяли короткую стрижку Караи, но быстро впитались в нее. Равно как и в ткань и — Стокман недоверчиво сощурился — в металлические детали облачения. Так, словно их и не было.

— Ну? — хватка стала еще сильнее, и Стокман невольно втянул голову в плечи, почти физически ощущая ее на своей шее. — В чем проблема?

— Мож-жет быть, доз-за была слишком ма… — робко предположил он, но осекся на полуслове. Равно как и Шредер, резко обернувшийся в сторону подопытной, не отпуская, однако, ученого.

Болезненно застонав, Караи резко дернулась, раз, другой. Казалось, конечности и голова ее живут своей, отдельной жизнью, не ведая друг о друге. Напряглась так, что ремни установки впились в тело — а затем с громким хлопком лопнули. Выгнувшись в спине сильнее, чем позволяла человеческая анатомия, девушка ударилась затылком об опорный щит, скорчилась и сползла на пол, на глазах меняя обличие. Вновь превращаясь в змею…

Почти машинально Стокман нажал еще один рычаг, и между подопытной и остальными опустилась непроницаемая перегородка. И в то же мгновение беспощадная рука сжалась на его шее.

— Что ты наделал?! — резким движением Шредер поднял злополучного ученого над полом. Ноги Стокмана беспомощно дергались, не касаясь поверхности, руки-клешни силились оттолкнуть, как-то ослабить удавку. Но с тем же успехом он мог бы попытаться подвинуть стену.

Шредер не видел его, даже не оглядывался на свою невольную жертву. Взгляд расширенных от ужаса глаз не отрывался от корчившейся в судорогах Караи. Нет, только не это! Великие боги предков, только не так… Но увиденное не пропадало, не менялось. Самый страшный кошмар, что можно было только вообразить. Гибкое чешуйчатое тело извивалось на полу, то скручиваясь в петли, то вновь распрямляясь, зубастая пасть открывалась в безмолвном крике. А может, и не безмолвном, лишь не слышном за толстым стеклом. Караи испытывала сильную боль, без сомнения, и смотреть на это было тяжело. Но еще тяжелее — осознавать, что боль эта — напрасна. Что самое ужасное, невыносимое, что он мог предположить, свершилось — и Караи превратилась в змею окончательно.

Превозмогая себя, та наконец распрямилась и бросилась на стекло. Потом снова и снова. В расширенных зеленых глазах со щелочками зрачков не было ни намека на разум, понимание — один гнев, слепая ярость потревоженного хищника.

— Сож-жалею, мас-стер Ш-шредер, — прохрипел Стокман, силясь вывернуться. Воздуха отчетливо не хватало, и привычный страх перед гневом хозяина сменился неподдельным ужасом: что тот его просто-напросто убьет, задушит за непреднамеренную ошибку.

Тем временем Караи перестала метаться, отползла в сторону и обвилась вокруг какой-то трубы. Чуть прищуренными глазами она следила за происходящим, на мгновение замерла — и молниеносно бросилась, заметив в углу камеры маленькую шевелящуюся тень. Мышь. Уж каким образом та попала в лабораторию, оставалось только гадать. Но оказался зверек там очень вовремя. Караи схватила мышь зубастой пастью и проглотила. Так она не поступала никогда прежде, даже поначалу, когда инстинкты рептилии брали верх. Обычно ее тут же тошнило невольной «добычей», сейчас же Караи спокойно проглотила мышь и свернулась клубком; лишь бугорок на горле выдавал местоположение съеденного, постепенно смещаясь ниже.

И это зрелище стало последней каплей. Ощутив неладное, Стокман рванулся из последних сил (надо сказать, весьма малых: в глазах уже темнело от удушья) и даже отважился плюнуть кислотной слюной в лицо Шредеру — уже не слишком соображая, что делает, скорее инстинктивно. Тот даже не поморщился — лишь взревел раненым зверем и с силой сдавил пальцы на шее Стокмана. Отчетливый хруст — и тело мухи-мутанта обмякло, повисло безжизненной тряпочкой.

— Это и есть твой успех?! Твое хваленое достижение? Моя дочь теперь монстр! Безмозглое животное! Как ты посмел такое сотворить, ты, ничтожная тварь? — в безрассудной ярости Шредер встряхнул уже мертвое тело, подтащив вплотную к своему лицу. — Отвечай, пока я не скормил тебя земляным червям!

— Сожалею, мастер, — решился вмешаться Тигриный Коготь. Он подоспел уже к завершению эксперимента, занятый проверкой смены постов. Подошел ближе и осторожно коснулся ладонью плеча хозяина, спешно увернувшись от удара бронированным локтем. Собрал все мужество и устоял, глядя прямо в побелевшие, безумные от ярости и боли глаза Шредера. — Он уже не ответит вам. Он мертв.

Повисшая напряженная тишина — было слышно, как гудят на потолке неоновые лампы — показалась Тигриному Когтю очень долгой и… какой-то тяжелой, давящей своей неопределенностью. Замерев в незавершенном движении, он оглядывался, не упуская из вида ни мастера, ни того, что осталось от Стокмана, у его ног, избегая смотреть лишь на Караи. Тигр подоспел в лабораторию достаточно поздно, обходя посты охраны, словно почувствовал что-то неладное — и оно случилось. Раньше, чем он успел вмешаться, как-то предотвратить это… если это было возможно. Тигриный Коготь еще не до конца понял, что именно случилось, но детали и не сильно требовались. Что-то в эксперименте Стокмана пошло не так, и бедолага заплатил за это жизнью. Огорчительно, но подобного следовало ожидать. Мастер Шредер и без того не слишком терпим к ошибкам, сейчас же и вовсе как с цепи сорвался.

Тигриный Коготь недовольно покосился на Караи. Потревоженная переполохом, она все еще изредка оглядывалась на них и шипела. Изумрудные глаза в свете лампы почти над ее головой казались светящимися. Причина всего произошедшего безобразия, самая острая заноза в душе мастера. Лучше бы они не нашли ее тогда… или же упустили. Тигр негромко горестно выдохнул. Нет, не лучше. Добавилось бы наказание за промах, а ловить все равно бы пришлось. Уж если Шредеру что втемяшилось, остановить его — все равно что голыми руками пытаться удержать бульдозер. Уж он-то, Коготь, знает это как никто.

— Мастер Шредер, — решился напомнить он о себе, негромко, чтобы не злить еще больше, — что прикажете делать теперь?

Тот медленно повернулся, оторвав наконец взгляд от Караи. Пасмурно глянул на безжизненное тело у ног — и тут же отвернулся. Напрасно. Теперь, когда схлынула волна ярости, сменившись, как часто бывало, апатией и опустошением, пришло понимание: все напрасно. И спешка с экспериментом, и погибший от его руки Стокман. Прохиндей заслуживал жестокой кары — но потом, позже, исправив содеянное. А теперь… что делать теперь? Смятение сдавило виски колючей проволокой, сжимая их, как тисками, путая и без того куцые обрывочные мысли.

Шредер обвел взглядом помещение, словно ища ответа на отделанных металлом стенах, затененном потолке, оглянулся на тигра. Самый верный и преданный из слуг, сейчас тот лишь терпеливо ждал, покорно склонив голову, не осмеливаясь ни на совет, ни на протест. Впервые, должно быть, Шредер был этому не рад, но ничем не выдал себя. Снова, словно притянутый магнитом, взгляд вернулся к отделенной прозрачной стенкой части лаборатории, и Шредер только сейчас заметил, сколь много приборов и техники неизвестного назначения на той стороне. И некоторые из них — в опасной близости от Караи. Особенно опасной ввиду того, что она сейчас не в себе и не осознает мир вокруг себя. Плохо, очень плохо.

— Уберите отсюда это, — он чуть брезгливо коснулся носком обуви мертвого тела. — Но сначала — переместите Караи в безопасное место.

Тигриный Коготь непонимающе моргнул, забыв о субординации, уставился на хозяина вопросительно. Наверное, ему послышалось. На его взгляд, нынешнее местонахождение, пока не починят стеклянную клетку, подойдет Караи лучше всего. Те же прозрачные непроницаемые стены плюс немалое пространство. Что еще лучше-то? Точно никуда не денется: на той стороне нет ни двери, ни люка, никакой лазейки.

Он озвучил свои сомнения, надеясь, что мастер услышит его, поймет — но за все хорошее удостоился лишь раздраженного взгляда.

— Нет, — Шредер отрицательно мотнул головой, даже не оглядываясь на помощника. — Слишком рискованно. Слишком много опасной техники. Я не могу позволить ей навредить себе еще больше. Делай как я сказал.

— Но, мастер, — попытался убедить его тигр еще раз. Нервно коснулся ладонью пояса с оружием — и поспешно убрал руку: подумает еще что не то. — Из камеры с решеткой она сможет сбежать, а приборы… она и не приближается к ним. Да и не станет, для чего они ей? Она же теперь всего лишь неразумное животное.

— Она моя дочь, — негромко, но с отчетливым рычанием проговорил Шредер. Тигриный Коготь невольно дернулся, подавляя желание отпрянуть прочь: тэкко-каги с шипением удлинились, почти коснувшись его носа. — Советую об этом не забывать. Как и о том, что поклялся выполнять все, что я прикажу.

— Может, просто убрать оттуда всю эту технику? — предложил Тигриный Коготь. Но, прикинув количество приборов и габариты некоторых из них, сам отказался от этой мысли. Опять же, потревоженная вторжением, Караи может напасть и сбежать, пользуясь моментом. Придется подчиниться и понадеяться на удачу. Вроде бы в нижнем блоке решетка камер достаточно частая и крепкая, сможет выдержать удар.

— Как скажете, мастер Шредер, — он обреченно вздохнул, проводил хозяина взглядом. Затем обернулся к Фут-ботам, прибывшим на его вызов, пересчитал и снова тяжело выдохнул: маловато для успешной попытки. И тихо пробормотал, когда Шредер уже не мог его слышать. — Надеюсь, вы не ошибаетесь.

* * *

Придя в себя, на этот раз в более привычной камере с решетчатой дверью, Караи первым делом заполошно метнулась в угол. За решеткой ей померещился один из солдат в черном, в точности как те, что притащили ее сюда. Она напряглась, приготовившись к броску, но солдат прошел мимо, даже не оборачиваясь в ее сторону. Спустя некоторое время, когда вновь воцарилась тишина, Караи инстинктивно скользнула в наиболее освещенный угол. Чешуйчатое тело улавливало еле ощутимую волну тепла, исходящую от газового светильника почти под самым потолком. Тепло. В сознании девушки-змеи оно было единым целым с комфортом и покоем.

Свернувшись клубком, как можно ближе к источнику блаженного тепла, Караи прикрыла глаза, наслаждаясь кратким моментом покоя. Но что-то в голове, в теле мешало отдаться ему полностью. Помимо обычных рефлексов и ощущений пробивалось что-то еще, медленно и крайне болезненно. Отправной точкой стал солдат в черном, воспоминание, первое из многих. Ярким, слепящим и сжимавшим спазмом горло потоком они кружились перед закрытыми глазами, никак не желая сходиться воедино.

Караи открыла глаза, дернулась, судорожно дыша, оглядывая стены. Казалось, они тоже стали другими, словно бы она их уже видела. Где-то, когда-то и не при лучших обстоятельствах. Виски мучительно заломило, и она машинально сжала их руками-змеями, раскачиваясь из стороны в сторону. Увиденное испугало ее, но казалось единственной зацепкой, позволяющей ощутить себя чем-то иным, кроме как жертвой, и Караи ухватилась за нее, силясь вспомнить, что, как и почему.

Видимо, это заняло немало времени: постепенно желудок сжался и заворчал, напоминая о необходимости перекусить. Неприятная давящая пустота в нем вытеснила мысли, а мелькнувшая в дальнем углу маленькая тень и вовсе выбросила их прочь. Метнувшись туда, Караи перехватила зверька в прыжке, последнем до спасительной решетки, сжала челюсти, отчетливо ощущая, как под ними хрустнуло и замерло что-то теплое, живое, инстинктивно сглотнула и вытянулась на полу камеры.

Сейчас в голове ее было пусто и спокойно, на тело накатывали волны тепла и сытости, клонило ко сну. Даже привычная тревога и готовность к нападению ослабли, подавленные более сильным инстинктом. Караи переползла ближе к светильнику и свернулась под ним, положив голову на хвост. Удобнее и не так жестко. Но, не успев удивиться тому, что она это знает (откуда бы?), она заснула.

* * *

Этот момент стал переломным, началом чего-то нового. Каждый раз, открывая глаза, Караи понемногу вспоминала странные мутные образы, виденные во сне. Правда, узнать их и понять, что это значит, могла далеко не всегда. Сознание возвращалось медленно, вспышками. Сохранить прежнее человеческое понимание даже на самом примитивном уровне оказалось тяжелее, чем она рассчитывала. И совсем ненадолго, правда, с течением времени все чаще.

Но это было уже что-то. Она понимала, что ей не нравится это место, и смутно помнила, что было какое-то иное, более уютное и безопасное. То, где Караи хотела бы находиться — и была бы, если бы не эти гребаные решетки. И не охрана за ними. Время от времени она куда-то исчезала, но всякий раз возвращалась. Однако Караи была твердо уверена, что сумеет выбраться. Как-нибудь.

Свет. Она сморгнула и инстинктивно отшатнулась прочь. Скрутилась в узел, собирая остатки воли. Но она должна, если хочет покинуть это проклятое место. Враги сочли ее неразумным животным, которое достаточно закрыть на засов? Это их большая ошибка.

Сощурившись, она замерла на месте, наблюдая за пришедшими. Много, трудно сказать сколько, но явно больше, чем обычно. Двое обличием не походили на остальных, и при виде одного из них в груди вспыхнула ярость. Караи чуть прикусила стальную манжету, сросшуюся с телом, чтобы не выдать себя. Не сорваться с места в бешеном броске, чтобы смести, уничтожить того, в ком она без труда опознала вожака, главаря, кого — не помня почему — ненавидела сильнее всех остальных врагов.

Из-под полуопущенных век, лишенных ресниц, Караи видела, как предмет ее мыслей наклонился к решетке. Звякнул замок, и дверца полуоткрылась. Куноити замерла, напрягая мышцы. Ну же, еще немного, пара шагов — и она сможет до него добраться. Один бросок — и все будет кончено для кого-то из них.

Но вошедшие приближаться не стали, остановились у порога. Названный вожаком нет-нет да смотрел на нее, вынуждая не шевелиться. Откуда-то Караи знала, что он наблюдает за ней и сможет отбить любое нападение. Напрягая слух, она с удивлением поняла, что различает речь, хотя многие слова и оставались непонятными. Она сумела опознать лишь «черепахи» и «немедленно». Второй пришелец кивнул, и оба вышли из камеры. Первый широким шагом удалился по коридору, за ним некоторое количество солдат в черном, второй же завозился с замком, не глядя на куноити, позволяя ей рассмотреть, что — хотя бы примерно — он делает. Затем, проворчав что-то себе под нос, также быстро ушел в темноту.

* * *

Едва за Футами закрылась дверь блока и стихли резонирующие по полу шаги, как девушка-рептилия зашевелилась. Гибкое тело расплелось, а глаза приняли более осмысленное выражение. Нет, она не потеряла рассудок окончательно, как показалось ей поначалу… как посчитали они. Однако животное начало часто брало верх над ним, особенно в минуты гнева или голода, подчиненные инстинктам. И это даже к лучшему — потому что Шредер ничего не заподозрил — ведь видя его, Караи впадала в неистовство, себя не помня. Она вела себя в точности так, как от нее ожидалось, и потому оказалась здесь. В месте, откуда возможно-таки сбежать.

Она с трудом заставила себя покинуть теплый круг под лампой, скользнув по холодному бетону. Человеческое рассуждение возвращалось к ней кратко, урывками, и этот момент следовало использовать. Другого раза не будет.

К сожалению, сквозь решетку даже в таком виде она протиснуться не могла… но могла открыть замок, как это сделал пришелец, чем и занялась, просунув кончик хвоста сквозь решетку и с трудом, но все же попав в замочную скважину.

Провозилась Караи порядочно, нет-нет да делая паузу: разум подводил ее, отключаясь в самые неподходящие моменты, и она старалась не перенапрягать его. Дом… она вернется туда, во что бы то ни стало… где бы он ни находился и кто бы ни стоял на пути.

Негромко звякнув, замок повис на одном краю дужки. Караи ловко подцепила его зубами змеиной головы-ладони и как можно тише опустила на пол. Толкнула дверцу и неслышно выскользнула наружу.

Пустынный коридор меж многочисленных решеток показался ей бесконечным, лишь изредка, местами освещенным точно такими же, как и в ее камере, светильниками. Моргнув, Караи обнаружила, что, на миг ослабив контроль за сознанием, она уже инстинктивно скользнула ближе к одному из них. Тепло…

Сердито зашипев, она отпрянула прочь, и быстро, насколько позволяло гибкое тело, поползла дальше. Впереди, еле-еле заметная за расстоянием, была арочная решетка с красивым узором. Закрытая ли — понять не удавалось. Караи разрешила себе пока не думать об этом: голова и без того разболелась.

Громкий скрежет, отдаваясь во всем теле, разорвал тишину. Прежде осознания Караи подалась назад, почти вжимаясь в соседнюю решетку чешуйчатой спиной. Силуэт, возникший из примеченного входа, несуразно объемный в верхней части, казался ей незнакомым… но почти наверняка был врагом. Как и все в этом подземелье.

Как бы быстрой ни была Караи, незнакомец заметил ее.

— А ну стой! — он выхватил откуда-то нечто острое, сверкнувшее в свете светильников. Оружие, наверняка. И бросился к ней. Движения пришельца были неуклюжими, но достаточно быстрыми. Он поравнялся с Караи и забавно выпучил желтые рыбьи глаза. — Ты?!

Караи не задумываясь атаковала. Теперь сдерживаться и осторожничать не было смысла. Чужак был один, но скоро могут прийти и другие.

Первое нападение Ксевер, так некстати забредший на подземные уровни, отбил двусторонним клинком, удачно заменявшим привычные «бабочки». Прижал хвост Караи железной ногой, он торжествующе ухмыльнулся ей в лицо, второй конечностью больно пиная в бок. Беглянке не удастся скрыться. Мастер будет доволен.

Осознание ошибки пришло поздно — вместе с острой болью по обеим сторонам жабр, куда впились клыки ядовитых рук-змей пленницы. От неожиданности Ксевер пошатнулся, и Караи освободила хвост и обвилась вокруг несчастного мутанта, сжимая кольца туже, не давая тому ни вздохнуть, ни позвать на помощь.

Несколько нескончаемо долгих минут прошло как в тумане. Караи их не помнила. Видимо, она снова отключилась и действовала на инстинктах — что было хорошо, умное тело знало, что делать. Но, похоже, перестаралась, или же быстро подействовал яд. Это она поняла, когда, придя в себя, первым делом натолкнулась взглядом на перекошенную физиономию рыбы-мутанта и неподвижный взгляд его налившихся кровью глаз. С неестественно расширенными зрачками.

Караи торопливо ослабила кольца, позволяя телу упасть на пол, по возможности потише. Брезгливо отряхнула себя руками. Не то чтобы у нее было предубеждение насчет убийства, но все же… это было неправильно.

Она волоком подтащила неподвижное тело Ксевера к ближайшей решетке, укрывая сколько можно в тени арки. И поспешно выскользнула в дверь. На миг остановилась, принюхиваясь, — и направилась к лестнице, ведущей вниз. Оттуда зябко тянуло сыростью — а значит, был выход в канализацию. Спасение.

* * *

— Да, мастер, — Тигриный Коготь свернул к двери, ведущей на нижние уровни, не выпуская передатчика из лап.

В кои-то веки удалось уговорить мастера проверить пленницу самому — это казалось ему невероятным везением. К сочувствию примешивалась немалая доля страха: Караи явно плохо действовала на Шредера, и после визита к ней мастер становился еще более невыдержанным и злым, достаться могло кому угодно, и даже тигр однажды попал невовремя под горячую руку. Второй раз как-то не хотелось.

А так все ровно: вряд ли что изменилось, о чем он и доложит мастеру по возвращении. Меньше нервов, меньше вспышек и тумаков по делу и без… по крайней мере, есть надежда, что меньше.

— Да, я уже отрядил Бибопа и Рокстеди с отрядом фут-ботов, прочесать окрестности канализации, где черепах видели в последний раз. Да, я подробно объяснил им их задачу — и что с ними сделаю, если они облажаются. Да, все под ко…

На последнем слове Тигриный Коготь запнулся, неверящим взглядом уставившись перед собой. Что угодно готов был он увидеть на нижних уровнях их крепости — но только не мертвое тело одного из членов их команды.

Нападение? Тигриный Коготь метнулся к стене, обезопасить спину, и рывком извлек из кобуры оба пистолета. Прищурившись, обежал коридор настороженным взглядом, напрягая слух. Не получив подтверждения опасности, медленно выдохнул и приставным шагом, стараясь не отдаляться от стены, приблизился к Ксеверу. Наклонившись, проверил пульс на ладони-плавнике и, шумно вздохнув, выпрямился. Поздно. Слишком поздно, их снова стало на одного меньше. Но вот кто? И не грозит опасность заодно и Караи?

При мысли об этом сердце сжала ледяная рука, и тигр подхватился на ноги. Страшно подумать, что сделает с ним Шредер, если с его наследницей что-то случится. Если только…

Он обернулся, еще раз с подозрением осмотрел невезучего Ксевера. И нашел-таки что искал: колотые раны, по две с каждой стороны тела, с районе жабр, где близко подходят к коже вены. Слишком маленькие для любого оружия, кроме, может быть, шпильки, уже не кровоточащие и подозрительно потемневшие… от яда?

Тигриный Коготь почти бегом добрался до нужной камеры и едва сдержался, чтобы не взвыть. А ведь он говорил!.. Почему мастер никогда его не слушает? Каким-то образом чертовка ухитрилась открыть замок и сбежать, по пути устранив единственного свидетеля — и поди пойми теперь, когда это было и куда она подалась.

И долго в мешке шила не утаишь: как бы ни хотелось умолчать об инциденте, сообщить мастеру о нем надо немедленно. Иначе его инициатива проверить Караи самому станет обвинением против него же. Сжав дрогнувшей лапой передатчик, Тигриный Коготь включил его.

— Мастер… — он шумно выдохнул, стараясь, чтобы голос звучал как можно более уверенно. — Боюсь, у нас проблемы.

Закончив очередное, последнее на сегодня, упражнение, Леонардо устало потянулся и зевнул. Припозднился, конечно, он сегодня с так называемой тренировкой (он усмехнулся этому слову), но зато, утомившись, уснет легче. Тоже дело.

Леонардо осторожно опустился на диван и вытянул уставшие ноги. Наконец-то, спустя долгих два, а то и больше, месяца после травмы местный лекарь в лице Донателло разрешил ему некоторые упражнения выполнять стоя, велел лишь не переусердствовать. И Лео честно старался придерживаться этого: почаще делал паузы, чтобы потом приняться с новой силой и, может быть, сделать чуть-чуть, а больше или лучше. Дон ведь предупреждал лишь насчет боли, а ее не было. С какого бока ни прислушайся — не было!

Стоило ли считать это прогрессом? — Леонардо не знал, но его искренне радовало, что теперь он мог свободно перемещаться по всему логову, хоть и с опорой на два костыля, но — самостоятельно. После показавшегося бесконечным периода беспомощности это казалось огромным достижением, при мысли о котором губы сами растягивались в улыбке. Но всякий раз Леонардо останавливал себя. Рановато радоваться, до полного восстановления, а значит, и внесения ясности в ситуацию с Караи, еще куда как далеко.

И вот, стоило только вспомнить… Леонардо нахмурился, потер ладонью лоб. Он старался не упоминать про Караи при братьях, чтобы не сочли зациклившимся, но себя-то не обманешь: и дня не проходило, чтобы черепашка не думал о ней. Нет, о семье, друзьях, конечно, тоже, но как-то не так, иначе. С ними, насколько мог судить Лео, все в порядке. Кейси полностью поправился и, может быть, вышел на ночное патрулирование без них. Что особенно бесит Рафа, который тоже уже считает себя совершенно здоровым. И наверняка регулярно доводит мастера просьбами отпустить хоть на часок… хоть на полчаса, подышать свежим воздухом. И Майки с ним, на пару. Бедный учитель! Леонардо невольно улыбнулся. Ладно хоть сейчас надо справляться с двоими, а не четверыми, как раньше.

И все же они неплохо справляются и без него… Леонардо грустно вздохнул. А вот она — нет. Караи наверняка думает, что все ее бросили, а он так невовремя, некстати выбыл из строя… надолго ли? Где бы узнать?

Леонардо знал, что в состоянии медитации можно войти в контакт с духом другого человека… или существа. По крайней мере, Сплинтер точно умел это делать. Не имея возможности помочь Караи иначе, он также пытался связаться с ней через медитацию… но то ли с ней реально что-то произошло, то ли он просто не умел это делать. Не получилось ничего, и это лишний раз сжимало сердце тревогой.

Несколько раз Леонардо набирался смелости попросить помощи мастера — но всякий раз отказывался от этой затеи. Сплинтер так же, как и они, тяжело пережил потерю дочери, чего доброго, даже еще тяжелее, из-за снедавшего его чувства вины.Он никак не выдавал этого, но Лео видел, замечал по мелким признакам, которые привык отслеживать и у братьев. Было бы жестоко снова ворошить былое. Он сам однажды справится, может быть, даже сегодня, когда немного отдохнет.

Слуха коснулись чьи-то голоса. Леонардо удивленно поднял брови и неверяще оглянулся на будильник на тумбочке. Час-то уже поздний, обычно в это время братья либо на патруле, либо чем-либо тихо-мирно занимаются в гостиной. Неужели Рафаэль таки решился на бунт? Опираясь на спинку дивана, Леонардо поднялся и медленно, припадая на одну ногу, направился сначала в угол, за костылями, потом уже бодрее — к двери. Надо же узнать, что произошло. Может, и его помощь будет нелишней.

* * *

Сплинтер в этот вечер также задержался с медитацией. Сейчас она давалась полегче, не то что месяца полтора назад: слишком много уж отвлекающих моментов, от которых нельзя ни избавиться, ни проигнорировать. Семья же, самое святое и близкое, что у него осталось. Приходилось лишь надеяться на выдержку и силу духа, точнее на то, что с годами их должно было прибыть. Стыд вспомнить, иной раз и в последнее время он поступал необдуманно, горько коря себя потом за свершившееся и упущенное, за дурной пример своим мальчикам. Даже сейчас, уже почти взрослые, они оглядывались на него, ожидая мудрого совета, поддержки, помощи. Как отказать… и как найти нужное слово, жест, когда сам ни в чем не уверен?

Сплинтер неспешно, почти беззвучно поднялся на ноги, повернулся к выходу из зала — и насторожился. Голоса. Два. Явно принадлежавшие его сыновьям. Сплинтер нахмурился, подобрал трость, сделал шаг, не показываясь пока на глаза. Он расположился спиной к остальным помещениям, чтобы ничто не отвлекало, и потому дерево, оставшееся позади, скрывало его от любопытных взоров. Может, потому сыновья и рискнули выдать себя громким шепотом, выбравшись так поздно в коридор и наверняка что-то скрывая.

— С меня хватит! — до него долетел возглас Донателло, отчетливо рассерженный. — Я больше не буду тебя покрывать перед учителем. Хватит, Раф!

Тот что-то невнятно ответил, но что именно, Сплинтер уже не слышал, посчитав нужным вмешаться.

— Покрывать что, Донателло? — он вышел из-за дерева, уже не таясь. С удовлетворением отметил, как поежились оба, сколь ни старался Рафаэль держаться независимо. Однако руки за спину спрятал…

— Что с твоими руками, Рафаэль? — обманчиво-вкрадчивым тоном поинтересовался Сплинтер и еще одним шагом поравнялся с сыном, глядя на него сверху вниз. — Покажи.

— Нет… ничего, учитель, — неуверенно пробормотал тот, пятясь. — Так, расшиб просто… упал.

— Покажи, — и не дожидаясь, пока Рафаэль снова попятится, Сплинтер перехватил его локоть.

Увиденное оказалось хуже, чем он ожидал, и заставило вновь нахмуриться. Разбитые до мяса, до несходящих запекшихся корок костяшки кулаков, которых не спасали даже обмотки — это еще понятно и знакомо, однако та же кровь на налокотниках и — Сплинтер опустил взгляд — наколенниках и даже панцире… Притом, что спарринга сегодня не было.

— Что это значит, Рафаэль? — голос учителя стал резким, почти обвиняющим. — Я жду объяснений.

Тот упрямо молчал, лишь сопел, созерцая собственные ступни.

— Ты был на поверхности, — уже не вопрос, а утверждение. И тяжелый вздох Донателло лишь подтвердил его правоту.

— Я же говорил, что долго это не удастся утаить, — негромко проговорил он, покосившись на Рафаэля. Тот лишь презрительно фыркнул.

— Да, был, — немного вызывающе ответил он. Поднял голову, глядя в глаза учителя прямым уверенным взглядом. — Вместе с Кейси, не один. Как вы и приказали, держались подальше от Футов, лишь надрали задницы нескольким Драконам, ну и… еще кое-кому.

— Настолько, что ты весь в крови? — следующий вопрос заставил Рафаэля недоуменно открыть рот. А что тут, в самом деле, такого? Бандиты сами напросились. Учитель же, выкрутив руку, продемонстрировал ему его же собственный локоть — наиболее испачканный бурой коркой. — Скольких ты покалечил сегодня… и вообще? А может, и не только покалечил?

— Не помню, — буркнул Раф. Затем пристально, пронизывающе, посмотрел на Сплинтера. — Разве это важно? Мы существуем как раз затем, чтобы искоренять зло. Чтобы и духу его…

— …не приумножая его, — Сплинтер отпустил его руку, огорченно покачал головой. — Я понимаю твои чувства, Рафаэль, но не эти хулиганы и воришки покалечили Леонардо.

— Знаю, — ворчливо отозвался тот. — Но нам же нельзя связываться с шавками Шредера — хотя это было бы правильнее! Но нет — значит, нет. Ну, я и…

— Что не повод уподобляться ему, — неожиданно жестко перебил его Сплинтер. А когда Рафаэль недоумевающе вскинул на него глаза, пояснил: — Шредер мстит мне, а отыгрывается на вас, хотя вы и не при чем.

Раф озадаченно почесал затылок. Подобное сравнение никак не приходило ему в голову.

— А теперь послушай меня внимательно, Рафаэль, — голос Сплинтера вновь стал спокойным и размеренным; он сцепил руки за спиной, продолжая пристально смотреть на строптивого ученика, краем глаза замечая и притулившегося у стены Донателло. Тот потихоньку зевал в кулак, но уйти прежде разрешения не решался. — Этот раз должен стать последним. Выбираясь на поверхность один, ты сильно рискуешь. Кейси рассеян и самоуверен, и может не успеть прийти на помощь. Да и ты, разгорячившись, не всегда адекватно оцениваешь ситуацию.

— Сказали бы уж сразу, что я псих, — буркнул себе под нос Раф, затем, подняв голову, с вызовом уставился на сэнсэя. — Но вы же не отпускаете нас, ни вместе, ни поодиночке. Что, нам так и тухнуть тут, пока всякое отребье безнаказанно грабит и убивает в беспорядках после вторжения?

— Потому что все вместе вы выйти не сможете, — почти невозмутимо ответил Сплинтер, лишь дернув усами. — Леонардо еще не восстановился, и ваша команда не полна. В ней нет прежней слаженности и сплоченности. А взяв его с собой, вы будете отвлекаться на него, и это может плохо кончиться. Надо подождать…

— Черт! А если он так и не восстановится? Если просто не получится? Нам так и киснуть дома? — Раф с силой ударил в косяк и… застыл на месте. Неловко повернувшись, он столкнулся взглядом с Леонардо. Прислонившись к стене, он отставил в сторону костыль, и глаза у него были… Раф невольно сглотнул, ладони стали отчетливо влажными.

— Черт, Лео, погоди, — крикнул он в спину брату. — Я же не то хотел сказать! Панцирь, я…

Он метнулся было в сторону комнаты Леонардо, за поворотом, совсем рядом с его собственной, но дверь уже закрылась. Оглушающе громко в вечерней тишине щелкнул замок. С разбегу Рафаэль налетел на дверь, но, ничуть не смущенный, начал молотить по ней кулаком.

— Лео, открой! Я должен сказать… черт, ты там живой, что ли? Я не могу говорить через дверь. Открой!

Из-за двери донесся какой-то шорох. Рафаэль замер, прислушиваясь, а, разобрав слова, скривился, словно съел что-то кислое.

— Оставь меня, — голос Леонардо был тихим, глухим, казался незнакомым. — Поговорим потом.

Рыкнув, Раф хотел еще раз ударить по двери, но когтистая ладонь учителя удержала его за предплечье.

— Не стоит, Рафаэль, — тихо проговорил тот. — Не сейчас, по крайней мере.

Черепашка обернулся, на лице отчетливо читались нетерпение и смятение. Он нервно сжал-разжал кулаки и просяще посмотрел на учителя.

— Но… не оставлять же так, — голос дрогнул, Раф сердито прокашлялся и продолжил уже увереннее. — Может быть, вы, учитель? Он вас послушает.

Сплинтер сокрушенно покачал головой, но все же негромко постучал.

— Леонардо, это я. Можно мне войти?

— Пожалуйста, учитель, — в голосе Леонардо послышалась мольба. — Только не сейчас. Я не злюсь на него, правда, но давайте попозже…

Сплинтер обернулся к Рафаэлю, но тот и так все понял. Не сердится, как же. Зато расстроился, наверно, до падения за плинтус. И не хочет, чтобы кто-то это видел. Особенно он, Рафаэль. Это ж надо было так ляпнуть! И ничем не помочь, не исправит, пока сам не подпустит.

— Черт! — он эмоционально ударил по стене. — И что теперь?

— Ждать, сын мой, — Сплинтер вернулся в комнату с деревом, удобно устроился у его корней. — Рано или поздно Лео соберется с духом и выйдет, тогда и попросишь у него прощения. Думаю, он не будет держать зла.

Рафаэль разочарованно вздохнул, но послушно уселся рядом. Ждать значит ждать. Уж тут-то он не оплошает. Дело того стоит.

Закрыв за собой дверь — скорее и поспешнее, чем, должно быть, стоило, — Леонардо обессиленно прислонился к ней. И почти сразу ощутил панцирем вибрацию от гулких ударов. Рафаэль… конечно же, иного ждать не стоило.

Качнув головой, Леонардо чуть переместился вбок и сполз по стене на пол, стараясь не прислушиваться к больно бьющим по барабанным перепонкам звукам. С трудом собрал в себе силы ответить, стараясь, чтобы в голосе не было слабости и дрожи. Он обязательно выслушает брата, но не сейчас… только не сейчас. Сейчас не надо ни слов, ни извинений, ни оправданий. Не надо ничего. Вот совершенно… Леонардо и так знал, что брат хотел и собирался сказать, лучше, чем сам бунтарь, у которого так часто язык поспевает прежде рассуждения. Тем более… тем более что, как ни противно подобное признавать, Рафаэль был прав.

И это осознание стало последней каплей. Отбросив костыли в сторону — также сильнее и резче, чем требовалось, — Леонардо сделал несколько неуверенных приставных шагов, держась за стенку, и почти рухнул на диван. Не до конца зажившие шрамы отозвались ноющей болью, но ему было наплевать. Наплевать на все — них, на себя в целом. Леонардо сжал ладонями голову, словно пытаясь раздавить ее, крепко зажмурился, но мысли… злокозненные мысли, которых он так долго пытался не подпускать к себе, не желали отступать, дать ему хотя бы минуту отдышаться, собраться с силами, чтобы осмыслить и… принять, если потребуется.

Голоса за дверью стихли, но Леонардо уже не замечал этого. Не чувствовал ничего, кроме придавившей к ложу тяжести. Она заполнила все окружающее пространство, не оставив места ни для чего более, и имя ей было — безнадежность…

Два с лишним месяца… два бесконечно долгих месяца вынужденного ожидания и осторожной пробы своих сил. Всякий раз, на взгляд Лео, недостаточных для того, чтобы признать выздоровление успешным. Дон, конечно, подбадривал его — мол, так и должно быть, — но, если уж быть честным — он ведь делал так всегда? Что бы ни случилось с ними и миром? Миролюбивый и мягкий Донни, всегда старающийся разрулить конфликт, болезненно воспринимающий, когда одному из них — а уж тем более всем — плохо. Не было ли и сейчас это сладкой ложью, чтобы сгладить ситуацию? Чтобы не дать ему скатиться в отчаяние?

Спросить не у кого. Вся семья с готовностью повторяла слова доморощенного лекаря и, кажется, сама желала в них поверить. В то, что все обязательно будет хорошо. Что все обязательно наладится, так или иначе, как бывало всегда. А если нет? Если то, что достигнуто сейчас, — предел возможного, и он уже никогда не станет полноценным звеном команды — что уж говорить про лидера? Если вдруг… что тогда?

Слова беспощадно звенели в голове, произнесенные почему-то голосом Рафаэля. Из-под век проступили непрошенные слезы, скупые, жгущие глаза. Если вдруг… то, о чем он боялся подумать, чтобы не спугнуть удачу, боялся признать… врал сам себе и остальным… бесстрашный лидер, елки-палки!

Миг отчаяния накатил, накрыл с головой девятым валом — и схлынул, медленно, но столь же уверенно и беспощадно. Оставляя, словно на отмели, на виду все сомнения и страхи, самого Леонардо, увиденного вдруг им же как со стороны. Как же жалко, должно быть, он выглядит! Неудивительно, что Рафаэль сбегает на поверхность, только чтобы не видеть, не знать. Как тяжко, должно быть, наблюдать это — вместо Леонардо прежнего. Уверенного, сильного, способного принять любой удар. Как казалось ему раньше…

Леонардо резко выпрямился, нахмурившись, глядя в стену, уже привычно — поверх перебинтованных ног. Прислушался к тишине за дверью и медленно, осторожно подполз к краю дивана, стараясь не бередить потревоженные, ноющие колени. Если уж не восстановиться, то хотя бы увидеть Рафаэля, позволить ему выговориться и не мучиться бесплодной виной — на это хотя бы он способен? Не прятаться в своем панцире, а взглянуть в глаза миру, близким, страдающим из-за него же — это он может? Или тоже уже нет?

Костыли обнаружились на приличном расстоянии от ложа, так что, чтобы достать их, пришлось спуститься на пол. Все так же медленно, неуклюже и осторожно, словно дряхлый старик, что может рассыпаться от неловкого движения. Леонардо прикусил губу, не давая воли жалости к себе, упрямо мотнул головой. Сам же туда их зашвырнул, не на кого пенять. Черепашка подтянул костыли ближе, снова вскарабкался на диван и, оттолкнувшись от пружинящей поверхности, заковылял к двери.

* * *

Должно быть, время добровольного затворничества оказалось приличным: Рафаэль, все так же терпеливо дожидавшийся его в другом конце коридора, присел у стены, скрестив ноги, и рассеянно считал трещинки на кирпичах кладки. Или же рассматривал паутину, гадая о наличии ее хозяина. Леонардо не было видно, чем именно занят брат, ясно лишь одно: отвлекшись, Раф поначалу не заметил его.

В отличие от Сплинтера. Тот, видимо, решив совместить два полезных дела, устроился на циновке недалеко от коридора. И, заслышав стук костылей, а может, просто почувствовав приближение сына, тут же открыл глаза. Кивнул в приветствии, но говорить ничего не стал.

— Простите, мастер, — начал было Леонардо, но тут очнулся Рафаэль. Рывком поднялся на ноги — и уже через мгновение сгреб медвежьей хваткой брата за плечи.

— Панцирь, я уж думал, ты уснул там, — ворчливо начал он, но, осекшись, добавил: — Хотя так, наверно, было бы лучше. Лео, я… в общем, я сказал глупость… ты это… извини, ладно? Я вовсе не думаю, что ты…

— Не надо, брат, — прислонив один костыль к стене, Леонардо положил руку на плечо Рафа, слегка сжал. — Ты прав. Я и правда чертовски долго поправляюсь, и… — он выдохнул, как перед прыжком в воду, — наверное, вам придется составить команду без меня. Хотя бы на время.

Конечно же, Рафаэль тут же возразил. Но что именно он говорил, Леонардо пропустил мимо ушей, лишь машинально кивая. Какой бы ни была мучительной для него эта идея, чем больше лидер обдумывал ее, тем правильнее она ему казалась. Поправится он или нет — но нельзя же братьям из-за него безвылазно сидеть под землей. А прежняя стратегия защиты, построенная на делении на двойки, теперь не годилась. Нужно что-то другое. Но вот что…

Своими сомнениями Леонардо поделился со Сплинтером, подошедшим ближе. Сэнсэй внимательно выслушал его и одобрительно кивнул. Нет, сказать, что с души Лео свалился придавивший его камень, было бы неправильно. Горечь и чувство поражения, сдавившие горло, никуда не делись, но дышать стало все же чуть-чуть полегче. Хотя бы за братьев он теперь спокоен. Учитель знает, что делать, и очень скоро — ну ладно, так скоро, как получится — они снова смогут выбираться на поверхность, если не на патруль, то хотя бы на прогулку. Хотя бы о них он сможет позаботиться… Леонардо не сдержал тяжелого вздоха… раз уж не сумел о себе.

— Но это ли сейчас важно? — вдруг прервал его рассуждения на полуслове Сплинтер. Пристально посмотрел на Леонардо и стукнул тростью. — Скажи мне, Леонардо, точно ли ты делаешь это лишь из заботы о братьях?

Леонардо слышал, как за его спиной Рафаэль задохнулся от возмущения. Но пока собирался с мыслями и облекал их в приличные выражения, у Лео было время подумать. В первый момент слова учителя обожгли его пощечиной, выбив все мысли и чувства, кроме ошеломляющей обиды. А для кого же еще, скажите пожалуйста? Или ему доставляет большое удовольствие отпускать их, самому оставаясь в убежище? Пропускать жизнь мимо себя, добровольно отказываясь от нее ради них — чтобы хотя бы кто-то из них был рад. Чтобы хоть кто-то жил…

— А что будешь делать ты? — следующий вопрос выбил Леонардо из колеи. О себе-то он как раз задумывался в последнюю очередь. Это ведь не главное, так? Они — команда и должны быть ею, даже если один выбыл из строя. Если больше не способен быть ее частью…

— Помимо всего прочего, мы еще и семья, — возразил Сплинтер, когда Леонардо, путано и сбивчиво, попытался объяснить ему то, что крутилось в голове, про себя проклиная не тем концом подвешенный язык. — Или ты уже не считаешь себя ее частью тоже?

— Я… я не говорил этого, сэнсэй, — совсем растерялся Леонардо.

— Но подумал, не так ли? — Сплинтер прищурился. — «Если не я, то хотя бы они» — разве не так рассуждал ты? Заведомо отставив себя в сторону, как выпавшее звено, словно ты уже не с нами. Ты всерьез думаешь, что сделаешь братьев счастливее, отойдя в сторону, исключив себя из их жизни?

Леонардо подавленно молчал. Ему стоило такого труда принять такое решение — а оно вновь оказалось неверным. Как же тогда правильно? И способен ли он хоть что-то сделать правильно?

— Я не отказываюсь от братьев, — наконец тихо проговорил Лео. Поднял глаза от пола и, собравшись с мужеством, посмотрел на учителя. — Но ведь сейчас от меня мало толку. И… — он сглотнул и с усилием продолжил, — может, так будет и далее. А им нужны тренировки, нужна свобода. Им нужен этот мир, сэнсэй — даже сейчас, когда я не справился как лидер. Когда я проиграл…

Подсознательно Леонардо, похоже, все же ожидал опровержения. Но Сплинтер молчал.

— В чем-то ты прав, Леонардо — наконец проговорил негромко он. — Твое ранение не столь опасно и не лишит тебя способности передвигаться, но насколько тебе удастся восстановиться, пока никому не известно. Даже мне. И твои братья уже начали учиться работать в тройке — последние несколько тренировок.

Рафаэль поперхнулся воздухом, собираясь что-то сказать, — и это не осталось незамеченным.

— Да, те «никому не нужные маневры» тоже для чего-то годны, Рафаэль, — усмехнулся Сплинтер, покосившись на него через плечо. — И послужат определенной цели — не раньше, так позднее.

— Но… почему вы молчали? — наконец собрался с мыслями и решимостью тот. — Почему ничего не говорили? Я бы… — Раф неожиданно смолк, сообразив, что сказанное может задеть Лео. Снова… Он опасливо покосился на брата, хмуро отмечая подавленный вид и отрешенное молчание последнего. Черт, а как же Лео? Неужели они и правда оставят его в логове, позади, как балласт, способный лишь помешать? Разве учитель не говорил?..

— Может, оттого, что это дело будущего? Возможного будущего? — отозвался наконец Сплинтер. — Сейчас вы разобщены и слабы, к тому же мыслями — постоянно с Леонардо, особенно ты, Рафаэль. А это не может не сказаться на твоей эффективности. Вы еще не готовы, чтобы снова подняться на поверхность.

— Я… — начал было тот, но заметил, что учитель его не слушает. — Так значит, это правда? И Леонардо больше не часть команды?

Рафаэль напряженно всмотрелся в лицо Сплинтера, но оно оставалось привычно невозмутимым. По нему совершенно невозможно было прочесть, что на самом деле думает сэнсэй обо всей этой ситуации.

— По поводу твоего же вопроса, Леонардо, — повернулся тот наконец к поникшему старшему сыну, глядя на него сверху вниз, — это решать лишь тебе.

Рафаэль от изумления разинул рот — и Леонардо всерьез опасался, что поступил так же. То есть как? Сэнсэй, наверное, что-то путает. Как он сам может определить что-то подобное?

— Случилось то, что случилось, и мы бессильны это изменить, — продолжал тем временем Сплинтер. Провел пальцами по усам и расправил плечи. — Но чем считать его, испытанием или поражением — решать лишь тебе. Я и твои братья всегда готовы прийти на помощь и оказать тебе поддержку, сын мой, — но в любом случае принять решение и определиться, что с этим делать дальше, можешь только ты. Не Рафаэль, не Донателло и не я. Только ты, Леонардо. Ты один — мера и поддержка самому себе. И проиграешь лишь тогда, когда решишь сдаться и опустить руки. Когда признаешь себя побежденным. Не раньше…

«Мастер Сплинтер был прав», — хмуро размышлял на ходу Леонардо и, шаг за шагом, находил тому новые подтверждения. Ему всегда проще думалось в уединении и, как оказалось, в движении. Медленно, фут за футом, ложились под опоры костылей и отвыкшие от долгих переходов подошвы ног неровности туннелей; тусклый свет редких фонарей то освещал все вокруг, то скрывался в очередном закутке, вынуждая находить путь буквально на ощупь. Однако Леонардо не заметил — и даже удивился, разглядев впереди отблески в стоячей воде и ровную кирпичную стену за ней.

Да и немудрено. Здесь, на берегу рукотворного озерца, он любил уединяться, чтобы поразмыслить над очередной задачей сэнсэя, да и просто о жизни. Относительно недалеко от логова — и в то же время в стороне от любопытных глаз братьев, нечасто заглядывавших сюда. Раньше — до всего этого безобразия — Леонардо добирался до этого места минут за пять-десять неспешного шага. Сейчас же путь занял полчаса, не меньше, со всеми необходимыми остановками и передышками. Однако же добрался — в первый раз после травмы. Сумел. Сам, без помощи и поддержки, ну, или… Леонардо смущенно хмыкнул… почти без них. Кто знает, забрался бы он сюда, не случись накануне неприятности с Рафом и отповеди сэнсэя? Черепашка почему-то сильно сомневался в этом.

Найдя недалеко от входа в зал с озерцом удобное место на перекрестке с очередным закоулком, Леонардо прислонил к стене костыли, затем осторожно, цепляясь за камни, уселся сам. Облегченно выдохнул, откинулся на стену, прикрывая глаза. Влажный бетон холодил утомленное тело, освежал, словно бы придавая новых сил. Ноги ныли после долгого пути, но это была приятная усталость, такая привычная раньше, теперь же почти позабытая. Как казалось — насовсем. Казалось…

Леонардо открыл глаза, выпрямил спину, принимая, насколько получилось, привычную позу размышления и медитации. Конечно же, до «позы лотоса» ему было еще далеко, но кое-как удалось скрестить ноги а-ля «по-турецки». Еще одно достижение, о котором он и не подозревал до сегодняшнего дня. И не узнал бы, боясь поверить в свою удачу, отчаявшись хотя бы раз сделать все как хотелось. Как же часто все решают случайности!

Леонардо улыбнулся, снова прикрывая глаза — но вдруг, спохватившись, пошарил за поясом. Надо предупредить братьев и учителя. Они и так крайне неохотно и не сразу отпустили его пройтись сегодня — и лишь потому, что Лео обещал не слишком удаляться от турникетов, символичного входа в логово. Впрочем, он и не собирался — однако вот вышло так, что даже не заметил, как дошел. Ноги сами донесли… Неразумное тело, оказавшееся мудрее трезвого, казалось бы, рассудка.

Отослав сообщение, Леонардо снова спрятал че-фон за пояс, повернулся боком к стене, так, чтобы видеть призрачные блики на воде. Именно там, на берегу, было его любимое место: Леонардо всегда нравилось смотреть на воду или пламя свечи, успокаивать мятущиеся мысли и растревоженные чувства, словно бы сливаясь с одной из вечных стихий. Но сегодня туда он уже не пойдет — далековато. Да и… надо же что-то оставить на следующий раз!

Леонардо вновь улыбнулся своим мыслям. Они как-то сами, незаметно, пришли в равновесие за время пути сюда, нашли ответы на мучающие его вопросы, которые он собирался обдумать наедине, подальше от чужих глаз и отвлекающих моментов. Особенно главный, самый сложный, — насчет выбора, о котором говорил сэнсэй. Не пришлось. Вопросы отпали сами собой — и насчет беспомощности, которая оказалась иллюзией, и насчет выздоровления, которое медленно, но верно шло. И уже сейчас не могло считаться поражением… точнее, сам Лео не желал его так называть.

Леонардо тяжело выдохнул и усилием воли вернул свои мысли к более неприятному вопросу: что, если восстановление окажется все же недостаточным, чтобы вернуться в форму? Если он не сможет участвовать в тренировках и патрулях? Учитель ведь не отрицал, что такое возможно. Что тогда?..

Перед глазами вновь встал тот день, когда все и случилось. То, ради чего Леонардо решился рискнуть. Жизнь учителя и безопасность братьев. Да, он надеялся на удачу, но не мог не предполагать и невезения. Которое — если уж честно — могло обойтись куда дороже. Вплоть до гибели, вздумай Шредер тогда снести ему голову. Или полной неподвижности, придись удар по шее. Но Леонардо все же решился рискнуть — потому что жизнь родных того стоила. Неужели не стоит и сейчас?..

На глаза навернулись непрошеные слезы. Леонардо почти зло стер их напульсником, шумно вдохнул и выдохнул, снова зажмурился. Принять последнее было сложнее всего, но он должен… должен, раз уж назван лидером. Раз уж стал ниндзя и воином, связав свою жизнь с постоянной опасностью. Она могла настигнуть его в любой день и час, но сдаться и отступить, боясь ее последствий — вот это, наверное, и будет поражением. Много худшим, чем-то, что есть сейчас. Сейчас же… он все же сможет чем-то помочь братьям и… неожиданная мысль пришла в голову, и Леонардо открыл глаза, пораженный ей — может даже научиться защищать себя. Даже в таком, неполноценном и далеком от боевой готовности состоянии. Как… вот это надо спросить учителя. Он должен знать.

Леонардо решил про себя, про что еще, помимо этого, он спросит учителя — тот не должен отказать… И вдруг вздрогнул, резко подаваясь вперед: ему привиделась извилистая тень в дальнем конце коридора. В почти угольной темноте она казалась скорее движением, чем собственно силуэтом. И мелькнула так кратко, мгновенно, что он поначалу не поверил своим глазам.

— Караи! — Леонардо качнулся в сторону, где ему привиделась тень. Но там уже никого не было. Ни шороха, ни движения, лишь звук падающих с потолка капель.

— Пора с этим завязывать, — он нашел взглядом костыли и перевернулся на четвереньки, собираясь встать. Взгляд же нет-нет, да возвращался туда, где ему привиделась тень. — Уже мерещиться начинает. Ей неоткуда взяться тут, Бесстрашный, — напомнил он себе голосом Рафа. — Это шутит твое гребаное воображение. Ты слишком много думаешь о ней — вот и все. А надо подумать о братьях. Они нуждаются в тебе не менее.

К слову о братьях… Леонардо поначалу думал написать, чтобы ждали его нескоро — все же обратный путь займет больше времени, да и отдыхать придется чаще. Но, подумав, отказался от этой идеи. Ни к чему беспокоить. Он и так написал, где находится, и логично предположить, что быстро оттуда до дома не получится никак. Особенно ему. Однако заострять внимание на этом… лишний раз заставлять переживать — зачем? Один раз справился, сумеет и во второй.

И он честно собирался так и поступить, но звуки… подозрительно знакомые, хотя и неожиданные, заставили Леонардо замереть на месте. А потом и вовсе нащупать в ножнах за спиной катану. И лишь потом, спустя несколько секунд, сообразить, кто мог так спокойно и беззаботно шуметь в подземных коридорах. Громко перекликаться, а то и вовсе со стуком собирать встреченные стены. Но откуда…

Задать этот вопрос ему так и не дали: вылетевший на скейте из-за угла Микеланджело затормозил почти вплотную к Леонардо, вынудив его даже посторониться: вдруг да не справится, налетит?

— Лео! — младший радостно улыбнулся и соскочил с доски, ловко перехватывая ее локтем. — Как круто, что ты тоже здесь!

— Майки! — Леонардо старался не выдать удивления, но у него плохо получилось. — А ты как здесь… тоже?

— Почти как и ты, — ворчливо пояснил показавшийся следом Рафаэль. — Мастер надумал медитировать и прозрачно намекнул нам развлечься где-нибудь подальше от его комнаты…

— …и предложил мне прокатиться в Западных туннелях. Сам, представляешь? — жизнерадостно перебил его Майки. — Разве можно было упускать такую возможность?

Леонардо согласно кивнул, про себя же сообразил, что именно стало причиной такой щедрости. Западные туннели — это всего-то в нескольких сотнях метров отсюда, а зная, что брат рядом, Раф не преминул бы сделать крюк и проверить. Почти наверняка поддержанный Доном.

— Далеко же тебя занесло, — вмешался тем временем вышеупомянутый. Без лишних слов проверил повязки, смерил пульс, подозрительно всматриваясь в лицо, хотя — Лео был уверен — вряд ли мог что-то рассмотреть даже в свете налобного фонарика.

— Да в порядке я, — попытался увернуться он от непрошеной заботы, но не слишком старательно — она была неожиданно приятной. Опять же, Дону тоже важно ощущать себя нужным. — Домой вот уже собирался.

— Снова пешком? — уставился на него Донателло сверху вниз. — И не думай даже! Хватило с тебя одной пешей прогулки. Или ты слечь надумал, назло нам и мастеру?

— Да ничего я не надумал, — досадливо отмахнулся Лео. — Но как еще-то? Панциробус сюда не проедет. На крыльях, что ли, лететь?

— Можно и на крыльях, — не поддержал шутку тот, вытащив что-то из-за панциря и теперь сосредоточенно скручивая. — Но лучше все же на колесах. Вот! — и Дон с гордостью продемонстрировал что-то, напоминающее скейт и самокат сразу, только побольше. На широкой доске, скорее всего, могли уместиться двое, а то и трое, стоило лишь постараться.

— Давай, вставай сзади, — кивнул Дон, устраиваясь спереди, у руля. — Да держись покрепче.

Леонардо, однако, не спешил последовать его примеру — хотя, небо свидетель, хотелось невероятно. Он не был большим любителем скейта, как Майки, или байка, как Раф, но прокатиться с ветерком — какой же ниндзя не любит это?

— Он точно выдержит нас двоих? — с сомнением переспросил Леонардо, опасливо косясь на хрупкую с виду, вопреки размерам, конструкцию.

— Точно, — уверенно кивнул изобретатель. — Раз уж их двоих выдержало… — он кивнул в сторону Майки и Рафа.

— Но для верности можем проверить еще раз, — усмехнулся младший. Раф незаметно показал ему фигу.

— Можно, но не нужно. Давай, Лео, — с нетерпением позвал Дон. — А то мастер говорил, что после медитации устроит нам тренировку. Я бы как-то не хотел опаздывать.

Никто не стал спорить, Леонардо же про себя решил посмотреть-таки, на что похожи новые тренировки братьев. Все же работать в тройке совсем не то же самое, что в паре. Он согласно кивнул и, передав костыли Рафу, осторожно вскарабкался на доску и покрепче ухватился за пояс брата.

— Я осторожно поведу, небыстро, — словно бы прочитал его мысли Дон. — Но доберемся скорее, чем пешком, точно тебе говорю.

Новоявленный транспорт тронулся с места, поначалу и правду со скоростью пешехода, потом чуть быстрее. Майки оседлал свой скейт и унесся вперед. Раф пожал плечами и последовал за ними, стараясь не обгонять «драндулет» Дона. Хотя при желании мог, даже без любимого мотоцикла.

* * *

Тем временем, когда пол перестал отдаваться вибрацией в чешуйчатом теле, Караи перевела дух. Ее напугало появление незнакомца, и она поспешила укрыться от него. Но потом нет-нет да украдкой посматривала на него из-за угла, благо чужак в ее сторону не смотрел, расслабленно усевшись в конце коридора.

То, что эта безмятежность была лишь видимостью, Караи уже убедилась. И уже не раз и не два порывалась покинуть ставшее опасным место. Но что-то удерживало ее, заставляя прищурившись всматриваться в темно-болотный, почти неразличимый в сумерках силуэт.

Все чужаки были врагами… и все были чужаками. Кроме одного… Она не помнила его лица или имени, лишь теплоту внутри от его близости… да еще глаза… темно-синие, внимательные, глубокие, как два кусочка беззвездного неба. Ничего более, однако… незнакомец, спугнувший ее, но так и не ставший преследовать, чем-то напомнил его… то единственное близкое существо, которое Караи помнила… кому решилась бы довериться… возможно, решилась бы. Но вот был ли незнакомец им?

Минуту колебания нарушило приближение других, более шумных чужаков. Караи сердито зашипела и отпрянула назад, в темноту. Пришельцы не заметили ее, громко обмениваясь впечатлениями. А потом так же отбыли, забрав с собой незнакомца. Ну и скатертью дорога!

Когда в тоннеле наконец вновь стало тихо, Караи выбралась из укрытия. И быстро, стараясь держаться тени, заскользила прочь, в сторону обширного зала. После двух недель уединения в этих сравнительно уютных местах ее покой вновь потревожили — и она не желала оставаться здесь более. Подальше от чужаков, пусть даже они и не кажутся враждебными. Все в мире обман и иллюзия, никому нельзя верить. Караи не помнила, откуда это знает, но уверенность крепла с каждой минутой. Лишь уединение даст ей покой, сохранит ее свободу и безопасность. Пусть оно иногда и тяготит, лишь ему она может верить.

Во­дораз­дел… Ну, го­воря по прав­де, все­го лишь ста­рый во­до­ем, ру­кот­ворное озер­цо, час­тично опус­тевшее из-за жар­ко­го ле­та. Фу­та на два ни­же чер­ной под­сохшей гра­ницы обыч­но­го уров­ня во­ды плес­ка­лась мут­ная зе­лено­ватая жид­кость со спе­цифи­чес­ким за­пахом. Но для Ка­раи оно ста­ло нас­то­ящим во­дораз­де­лом, от­де­лив ее от преж­них, пол­ных по­бегов и опас­ностей, жиз­ни и мест оби­тания. Пусть убе­дить­ся в этом до­велось и не сра­зу.

Собс­твен­но го­воря, де­вуш­ка-змея тог­да ни о чем по­доб­ном не ду­мала. Уто­мив­шись от не­дав­ней опас­ности, она от­да­лась на во­лю ин­стинкта, поз­во­лив се­бе ка­кое-то вре­мя во­об­ще ни о чем не ду­мать, лишь ощу­щая всей ко­жей прох­ла­ду во­ды, лег­кий гул, как и всег­да при пог­ру­жении с го­ловой в нее, и тол­чки в бо­ка вер­нувших­ся от кир­пичных стен волн.

Озер­цо ока­залось глуб­же, чем ка­залось на пер­вый взгляд, но Ка­раи бы­ла это­му толь­ко ра­да. Чем даль­ше от враж­дебно­го ми­ра, тем луч­ше. Она бы не воз­ра­жала да­же на­сов­сем ос­тать­ся в во­де, не­дося­га­емой для воз­можных прес­ле­дова­телей, но… увы, стро­ение те­ла по­луреп­ти­лии хоть и поз­во­ляло ей на­ходить­ся под во­дой доль­ше зве­рей и лю­дей, но пос­то­ян­но жить там бы­ло бы не­воз­можно.

У са­мого дна, поч­ти не­раз­ли­чимый в под­ня­той со дна му­ти, об­на­ружил­ся тем­ный тун­нель, вы­вед­ший Ка­раи в со­вер­шенно иное по­меще­ние. Вер­нее, как об­на­ружи­лось уже поз­же, это бы­ла це­лая сис­те­ма тон­не­лей под­земных, как с уз­ки­ми реб­ра­ми рельс, так и без них. Ка­раи об­сле­дова­ла их все и с об­легче­ни­ем об­на­ружи­ла, что те пус­ты. И — глав­ное — все дно и го­ризон­таль­ные по­вер­хнос­ти бы­ли пок­ры­ты тол­стым сло­ем пы­ли, на­рушен­ным лишь из­ви­лис­ты­ми сле­дами, ос­тавлен­ны­ми са­мой Ка­раи.

Нем­но­го нас­то­рожил об­жи­тый кем-то уго­лок в кон­це од­но­го тон­не­ля — в нем наш­лась ле­жан­ка из под­сохше­го ила и листь­ев, огар­ки све­чей по уг­лам и да­же ко­роб­ка ка­кого-то ап­па­рата, слу­жив­шая те­перь под­став­кой для ино­го, не ме­нее стран­но­го. Ка­раи то­роп­ли­во сколь­зну­ла за угол и дол­гое вре­мя наб­лю­дала за ним из ук­ры­тия, не ре­ша­ясь приб­ли­зить­ся и прис­лу­шива­ясь на гра­ни воз­можно­го. Но боль­ше она на­де­ялась все же на те­ло, по при­выч­ке всех реп­ти­лий, ощу­щав­шее лю­бое дви­жение виб­ра­ци­ей по­ла или той же во­ды.

Да­же на ноч­лег Ка­раи рас­по­ложи­лась на бе­регу озер­ца, что­бы в лю­бой мо­мент при не­об­хо­димос­ти скрыть­ся в во­де. Но ни в тот день, ни в нес­коль­ко пос­ле­ду­ющих ее ник­то не пот­ре­вожил — сю­да не за­бега­ли да­же вез­де­сущие кры­сы, и за ни­ми при­ходи­лось воз­вра­щать­ся на ту сто­рону во­до­ема. И в ко­неч­ном ито­ге Ка­раи ре­шила ос­тать­ся тут.

Ви­дят бо­ги, она и так дос­та­точ­но ски­талась в по­ис­ках ук­ромно­го угол­ка, вмес­те с тем удоб­но­го для жиз­ни. Пер­вый день бегс­тва при­вел Ка­раи в зал «ка­мен­ных со­сулек», как она наз­ва­ла его, лишь ог­ля­дев­шись. Че­репаш­ки, уви­дев зал, воз­можно, при­пом­ни­ли бы в его по­лу­об­ру­шен­ных ар­ках, выс­ту­пах и ка­мен­ных ос­тров­ках, об­ры­ва­ющих­ся в без­дну, мес­то, где мас­тер Сплин­тер одо­лел Кры­сино­го ко­роля. Для Ка­раи же оно бы­ло со­вер­шенно чу­жим, ди­ким и без­людным — от­че­го она ре­шила ос­та­новить­ся тут на ноч­лег.

И о чем по­жале­ла да­же рань­ше сле­ду­юще­го ут­ра. Нет, в за­ле по-преж­не­му не по­яв­ля­лись жи­вые су­щес­тва… ско­рее все­го, по­тому, что вы­жить в нем бы­ло бы зат­рудни­тель­но лю­бому из них. В пе­рехо­дах за­ла пос­то­ян­но гу­лял сты­лый сквоз­няк, про­бирав­ший до кос­тей. Имен­но из-за не­го Ка­раи прос­ну­лась ра­но и не сра­зу смог­ла рас­плес­ти при­выч­но скру­тив­ше­еся в коль­ца те­ло. Вмес­те с чувс­тви­тель­ностью вер­ну­лась и боль — с осоз­на­ни­ем, что зас­тань бег­лянку здесь вра­ги, она не смог­ла бы ока­зать соп­ро­тив­ле­ния. И Ка­раи в тот же день по­кину­ла опас­ное и не­уют­ное мес­то…

…про­меняв его на бо­лее удоб­ное, но ока­зав­ше­еся не ме­нее по­доз­ри­тель­ным. Хо­тя и об­на­ружи­лось это лишь вче­ра. До то­го мно­жес­тво дней, ко­торым она уже по­теря­ла счет, единс­твен­ны­ми жи­выми су­щес­тва­ми, встре­чен­ны­ми в тон­не­лях, бы­ли кры­сы. Пер­вое вре­мя, что­бы про­кор­мить­ся, не тре­бова­лось да­же по­кидать удоб­но­го мес­та в од­ном из тем­ных за­ко­ул­ков. И во­да, пусть не са­мая при­ят­ная, бы­ла ря­дом. Но все это не сто­ило то­го, что­бы тер­петь опас­ное со­седс­тво.

Вре­мена­ми, ког­да к Ка­раи воз­вра­щалось че­лове­чес­кое осоз­на­ние, она вспо­мина­ла стран­но­го нез­на­ком­ца. Пер­во­го из встре­чен­ных, что не по­казал­ся ей опас­ным. Впер­вые, дол­жно быть, пос­ле то­го злос­час­тно­го эк­спе­римен­та ее по­тяну­ло к ко­му-то жи­вому, на­чало тя­готить оди­ночес­тво. Но вот сто­ил ли чу­жак до­верия? Оп­ре­делен­но нет. Она ни­чего о нем не зна­ла, а глав­ное — че­го от не­го ожи­дать. Блес­нувшая при рез­ком дви­жении сталь на­води­ла на мысль об ору­жии — а но­сят его точ­но не зря. Да и зве­риная часть на­туры про­тиви­лась сбли­жению. Ин­стинкт столь­ко раз убе­регал ее от опас­ности, нав­ряд ли под­ве­дет и в этот раз. А оди­ночес­тво… рот де­вуш­ки-змеи скри­вил­ся в по­добии грус­тной улыб­ки… дол­жно быть, оно суж­де­но ей.

Ка­раи не мог­ла не за­метить, что та­кие мыс­ли, да­лекие от прос­тых реф­лексов реп­ти­лии, по­сеща­ли ее все ча­ще, пусть и за­кан­чи­ва­ясь час­тень­ко го­лов­ной болью. Все рав­но — они ра­дова­ли ее. Про­тив­ни­ки силь­нее ее во мно­гом за счет хит­рости, ра­зума. А зна­чит, чем бли­же она к че­лове­ку, тем ус­пешнее смо­жет за­щитить се­бя. Да и соз­на­вать се­бя не­разум­ным жи­вот­ным бы­ло не слиш­ком при­ят­но. Ни­чего, здесь, ни­кем не тре­вожи­мая, она мог­ла на­конец поз­во­лить се­бе рас­сла­бить­ся и по­пытать­ся пой­мать ус­коль­за­ющие вос­по­мина­ния. Кто она? Кто ее вра­ги и друзья? Как по­пала в та­кую без­вы­ход­ную си­ту­ацию и, глав­ное, что те­перь де­лать?

Ка­раи еще не зна­ла, что кое-что из это­го судь­ба уже ре­шила за нее.

* * *

По тем­но­му, ос­ве­щен­но­му лишь от­блес­ка­ми да­леких фо­нарей, тон­не­лю про­бирал­ся круп­ный, с ви­ду гро­моз­дкий си­лу­эт кро­коди­ла-му­тан­та. Но, уди­витель­ное де­ло, тя­желая пос­тупь его бы­ла поч­ти бес­шумной, лишь сла­быми шлеп­ка­ми от­да­ва­ясь от по­ла. Бы­ла то при­род­ная чер­та кро­коди­лов, поз­во­ля­ющая им по­доб­рать­ся к до­быче на по­бережье, или же его собс­твен­ная, плод дол­го­го тер­пе­ливо­го ожи­дания приб­ли­жения вра­га? Ко­жего­ловый не знал — и не силь­но за­думы­вал­ся об этом. Он пом­нил и о ло­вуш­ках, что ус­та­новил в од­ном из от­се­ков ло­гова, еще ког­да хра­нил и пря­тал от­ня­тый у крен­гов ак­ку­муля­тор. Но не опа­сал­ся их так­же. Он был до­ма.

Да и се­год­ня кро­кодил, проз­ванный не­уго­мон­ным вес­нушча­тым че­репа­шон­ком Ко­жего­ловым, приб­ли­жал­ся к мес­ту иным, круж­ным пу­тем. Он мог бы от­клю­чить ло­вуш­ки — в от­сутс­твие се­бя и ак­ку­муля­тора, — но не стал де­лать это­го. Пос­ле ут­ра­ты ста­рого ва­гон­чи­ка, слу­жив­ше­го ему до­мом, убе­жище ма­ло чем от­ли­чалось от про­чих заб­ро­шен­ных ве­ток мет­ро, но в соз­на­нии кро­коди­ла нак­репко за­печат­ле­лось ощу­щени­ем по­коя и бе­зопас­ности.

В пос­ледние ме­сяцы его пос­то­ян­ным прис­та­нищем и убе­жищем стал ста­рый, ны­не не дей­ству­ющий за­вод, обо­рудо­ван­ный еще Кур­цма­ном для по­мощ­ни­ков-му­тан­тов. С тех пор все они жи­ли там — Мо­гучие Му­тани­малы, как с гор­достью лю­бил на­зывать их но­вый во­жак-Слэш, с ко­торым кро­кодил ус­пел сдру­жить­ся. Все они, от круп­ных те­лом реп­ти­лий до юр­ких и вер­тких Пи­та и Мон­до Гек­ко. Мес­та хва­тило на всё: и для про­жива­ния, и для об­щих соб­ра­ний, и для от­та­чива­ния бо­евых на­выков, ко­торые Слэш име­новал тре­ниров­ка­ми. И на все это ухо­дило не так уж ма­ло вре­мени. Но­вые за­дачи, но­вая семья, но…

Ко­жего­ловый по на­туре был оди­ноч­кой. Ко­неч­но же, лю­бому оди­ноч­ке тре­бу­ет­ся вре­мя от вре­мени об­ще­ние и под­дер­жка, и их он с лих­вой на­шел в шум­ной ком­па­нии при­яте­лей-му­тан­тов. Ус­пел об­жить­ся там, при­вык­нуть и да­же при­вязать­ся к гро­мог­ласно­му, эмо­ци­ональ­но­му и взрыв­но­му, но под­час очень ра­нимо­му ли­деру и дру­гу. Для не­го, как и для млад­ше­го из че­репа­шек, в сер­дце Ко­жего­лово­го бы­ло осо­бое мес­то.

От­части по­это­му он дав­но не на­веды­вал­ся в ста­рое ло­гово. Но ему по-преж­не­му бы­ло не­об­хо­димо у­еди­нение, тя­нуло в зна­комые мес­та. И вот се­год­ня кро­кодил ре­шил-та­ки на­ведать­ся ту­да, не пре­дуп­реждая дру­зей из ко­ман­ды Му­тани­малов. Не ма­лень­кий, чай, вер­нется ско­ро. Да и ко­го ему бо­ять­ся те­перь, ког­да Крен­ги сги­нули?

И все же он неп­ро­из­воль­но вздрог­нул, ког­да за­метил в даль­нем уг­лу тон­не­ля, кон­чавше­гося ту­пиком, гиб­кое че­шуй­ча­тое те­ло. Му­тант: сра­зу оп­ре­делил кро­кодил. Од­на­ко имен­но это­го… точ­нее, эту (очер­та­ния нез­на­ком­ки бы­ли от­четли­во плав­но-жен­ски­ми) ему ви­деть еще не при­ходи­лось. Или же нет?..

Ко­жего­ловый за­дум­чи­во по­чесал че­шуй­ча­тый за­тылок, и скрип ког­тей пот­ре­вожил неп­ро­шеную гостью. Она встре­пену­лась и стре­митель­но от­пря­нула к сте­не, пре­дуп­режда­юще за­шипе­ла, по­казы­вая раз­дво­ен­ный язык. Что-то бы­ло в ней зна­комое… что-то. Од­на­ко он все ни­как не мог при­пом­нить.

— Ти­ше, — он ус­по­ка­ива­ющим жес­том под­нял ла­пы, по­вора­чивая ла­доня­ми к нез­на­ком­ке. — Я не оби­жу те­бя. Кто ты хоть?

Та сно­ва за­шипе­ла, ви­димо, пы­та­ясь что-то от­ве­тить. Но язык не слу­шал­ся, и раз­ли­чимые сло­ги те­рялись в ши­пящих и свис­тя­щих зву­ках.

— Так ты еще и го­ворить не мо­жешь, — кро­кодил по­качал го­ловой. — Вот ведь свез­ло как. Да лад­но, лад­но, не бу­ду под­хо­дить. Ос­та­вай­ся, ес­ли хо­чешь. Мес­та хва­тит, — и с эти­ми сло­вами от­сту­пил на па­ру ша­гов, что­бы вну­шить хоть нем­но­го до­верия. Все же заг­нанно­му в угол слож­но ко­му-то по­верить.

При­шели­ца прис­таль­но ус­та­вилась на не­го, за­тем на ос­во­бож­денный про­ход. Ко­жего­ловый от­сту­пил еще нем­но­го, ста­ра­ясь дви­гать­ся как мож­но бо­лее плав­но, без рез­ких дви­жений. На мгно­вение ему по­каза­лось, что в зе­леных чуть уд­ли­нен­ных гла­зах ее блес­ну­ло по­нима­ние. Ис­корка ра­зума, го­товая в лю­бой миг сме­нить­ся ярос­тной вспыш­кой от лю­бого не­ос­то­рож­но­го дви­жения и фра­зы. Смех и грех: ког­да-то ведь и он сам был та­ким. Ког­да-то. Еще до встре­чи с Ми­келан­дже­ло.

— С-спас-си­бо, — про­шипе­ла на­конец нез­на­ком­ка бо­лее раз­борчи­во, и кро­кодил на­конец смог по­нять ее. Бо­лее то­го: ког­да нез­ва­ная гостья под­ня­ла ру­ку, за­вер­ша­ющу­юся зме­иной го­ловой, сму­щен­но прик­рыть ли­цо, за­пястья блес­ну­ли сталь­ны­ми от­блес­ка­ми и… точ­но, ши­пами бро­ни. И тог­да-то Ко­жего­ловый вспом­нил ее. Под­ру­га и, ка­жет­ся, наз­ва­ная сес­тра его дру­зей-че­репа­шек. Он ви­дел ее все­го еди­нож­ды, мель­ком, в под­ва­ле баш­ни Шре­дера; дев­чонка бы­ла та­кой же плен­ни­цей, как и Слэш с Ро­ку­эл­лом, но спас­ти ее они тог­да не ус­пе­ли. Что же она де­ла­ет здесь?

— Ка­раи, — он сде­лал шаг впе­ред, ос­та­новив­шись, ког­да нез­на­ком­ка сно­ва по­пяти­лась и сжа­лась в ту­гой ко­мок. — Ка­раи, я не оби­жу те­бя. От­ку­да ты здесь? Те­бе нуж­на по­мощь?

Ус­лы­шав свое имя, змея-ку­но­ити за­мер­ла на мес­те, в свою оче­редь прис­таль­но всмат­ри­ва­ясь в страш­но­ватую кро­кодилью пасть. Слов­но пы­та­ясь уз­нать, вспом­нить. Впро­чем, на это Ко­жего­ловый и не рас­счи­тывал. Он-то с тру­дом вспом­нил Ка­раи, она же его на­вер­ня­ка и вов­се не за­мети­ла тог­да. Не до то­го бы­ло. Кро­кодил лишь на­де­ял­ся, что Ка­раи по­верит в то, что он не же­ла­ет ей зла, что не хо­чет ни пле­нить, ни оби­деть, го­товый от­пустить в лю­бой мо­мент — и ре­шит­ся-та­ки ос­тать­ся. Хо­тя бы на день-два, их ему впол­не хва­тит, что­бы свя­зать­ся с че­репаш­ка­ми. Ко­жего­ловый горь­ко по­жалел, что у не­го нет то­го стран­но­го кно­поч­но­го ус­трой­ства, что он од­нажды ви­дел у Ми­келан­дже­ло. Вро­де бы, со слов че­репаш­ки, че­рез не­го мож­но раз­го­вари­вать — это бы­ло бы сей­час очень кста­ти.

— Ес­ли хо­чешь, я мо­гу уй­ти, — кро­кодил сде­лал шаг в сто­рону со­сед­не­го ко­ридо­ра. — Что­бы не ме­шать те­бе. Я при­веду сю­да че­репа­шек, они по­могут те­бе.

— Ну, нет так нет, — пос­пешно сог­ла­сил­ся он, ког­да Ка­раи мот­ну­ла го­ловой, от­четли­во осоз­нанным дви­жени­ем, и со­щури­лась. И по то­му, как она рас­те­рян­но ог­ля­дыва­лась, Ко­жего­ловый по­нял, что вряд ли су­ме­ет свя­зать­ся с друзь­ями в эти один-два дня. Слож­но ска­зать, что слу­чилось с его нез­ва­ной гость­ей, но, су­дя по то­му, что она оп­ре­делен­но не пом­ни­ла о сво­ей друж­бе с че­репаш­ка­ми, — слу­чилось. Что-то очень серь­ез­ное, и луч­ше сна­чала пос­та­рать­ся зас­лу­жить до­верие Ка­раи, а уж по­том что-то пред­при­нимать. Хо­тя бы что­бы не сбе­жала за его от­сутс­твие — вон как нас­то­рожен­но ко­сит­ся.

— Ус­тра­ивай­ся удоб­нее, — пред­ло­жил Ко­жего­ловый то­ном гос­тепри­им­но­го хо­зя­ина, ста­ра­ясь из­гнать из ду­ши кол­кую тре­вогу. — Мне хва­тит мес­та и там.

И пос­пешно по­кинул за­куток, ус­тра­ива­ясь в со­сед­нем. Там он не бу­дет лиш­ний раз мо­золить ей гла­за, но и прис­мотреть, что­бы не сбе­жала, смо­жет. А там вид­но бу­дет.

Оче­ред­ная тре­ниров­ка. Вось­мая, а мо­жет, де­сятая? Ле­онар­до не знал на­вер­ня­ка, хо­тя по­нача­лу вел им счет, что­бы бы­ло что вспом­нить и… нет, не пох­вастать­ся, ско­рее чу­точ­ку под­нять­ся в собс­твен­ных гла­зах. До­бавить се­бе уве­рен­ности, ко­торой по жиз­ни не­дос­та­ет — и ко­торая при этом нуж­на как воз­дух.

Ле­онар­до си­дел, скрес­тив но­ги, на по­лу, в мес­те, что обыч­но за­нимал учи­тель, наб­лю­дая за их тре­ниров­кой. Вро­де ни­чем не при­меча­тель­ное, но че­репаш­ка ощу­щал се­бя на нем слов­но бы чу­точ­ку вы­ше, по-но­вому под­ме­чая обыч­но не­замет­ные де­тали. Смот­рел — и до сих пор не ве­рил, что это про­ис­хо­дит имен­но с ним.

А на­чалось все с то­го зло­получ­но­го дня. Точ­нее, с тре­ниров­ки, что за все­ми его со­быти­ями, неп­ри­ят­ны­ми и на­обо­рот, пос­ле­дова­ла. Вер­ный сво­ему сло­ву, Лео во­шел в зал сле­дом за брать­ями, ти­хо прит­во­рив за со­бой створ­ки две­рей. Он до сих пор не до кон­ца был уве­рен, пра­виль­но ли пос­ту­па­ет, но при­нятые ре­шения для то­го и су­щес­тву­ют, что­бы их вы­пол­нять. И не то что­бы от не­го бы­ла там хоть ка­кая-то поль­за… но хо­тя бы братья по­раду­ют­ся. И то лад­но.

— Ле­онар­до? — Сплин­тер удив­ленно под­нял бровь, и че­репаш­ка не­замет­но по­ежил­ся. Учи­тель не ска­зал ни сло­ва бо­лее, но Лео это­го и не тре­бова­лось.

— Я знаю, что мне еще ра­но тре­ниро­вать­ся, сэн­сэй, — то­роп­ли­во про­гово­рил он, не до­жида­ясь воп­ро­са. — Я… я хо­тел толь­ко пос­мотреть, как за­нима­ют­ся братья.

— Уве­рен? Тог­да про­ходи, — Сплин­тер кив­нул в сто­рону, где обыч­но рас­по­лагал­ся сам. И, не ог­ля­дыва­ясь боль­ше на стар­ше­го сы­на, об­ра­тил­ся к ос­таль­ным: — Се­год­ня, по­мимо уже прой­ден­но­го, до­бавим но­вые эле­мен­ты.

Ле­онар­до, на ко­торо­го боль­ше ник­то не об­ра­щал вни­мания, вдоль стен­ки до­шел до края ков­ра, но за­нимать мес­то, при­над­ле­жащее учи­телю (пусть оно и не бы­ло ни­чем обоз­на­чено), не ре­шил­ся, ус­тро­ил­ся чуть в сто­роне. Ос­то­рож­но скрес­тил но­ги, удов­летво­рен­но от­ме­тив, что по­лучи­лось по­быс­трее и ак­ку­рат­нее, чем в тот раз. От­ме­тил — и по­забыл, пол­ностью ув­ле­чен­ный про­ис­хо­дящим в дод­зё.

Пер­вый раз он наб­лю­дал за тре­ниров­кой вот так, со сто­роны (на фер­ме Эй­прил Лео ста­рал­ся из­бе­гать это­го неп­ри­ят­но­го, огор­ча­юще­го зре­лища). Втай­не он опа­сал­ся, что так бу­дет и сей­час — сно­ва отъ­еди­нен­ный от всех, от­де­лен­ный как проз­рачной сте­ной — и уже мыс­ленно нас­тро­ил­ся на это. Ни­чего, это не­надол­го, а по окон­ча­нии он по­дой­дет к учи­телю, и тот вряд ли от­ка­жет нас­ледни­ку в его прось­бе. Пусть но­ги по­ка пло­хо дер­жат Лео, есть же спо­собы, поз­во­ля­ющие ком­пенси­ровать это хо­тя от­части.

Ле­онар­до не­довер­чи­во со­щурил­ся на про­ис­хо­дящее, пы­та­ясь со­об­ра­зить, что же его сму­ща­ет. Чес­тно го­воря, по­нача­лу он по­нял Ра­фа­эля — уви­ден­ные при­емы лишь из­да­лека на­поми­нали ра­боту в трой­ке, и толь­ко нап­рягшись и под­клю­чив во­об­ра­жение, Ле­онар­до су­мел уви­деть их воз­можную ре­али­зацию. По ка­ким-то ему од­но­му из­вес­тным при­чинам сэн­сэй на­чал имен­но с них, а не с собс­твен­но пос­тро­ения ко­ман­ды и вы­бора — хо­тя бы вре­мен­но­го — ли­дера.

Но это лишь по­нача­лу. Даль­ней­шая тре­ниров­ка бы­ла уже нас­то­ящим… нет, не спар­рингом. Ле­онар­до не знал, как пра­виль­но наз­вать по­доб­ное про­тивос­то­яние один на три, но это и не бы­ло столь важ­но.

Важ­нее — и ху­же бы­ло то, что мас­тер не ошиб­ся. То ли братья лишь не­дав­но на­чали по­доб­ные тре­ниров­ки, то ли те тя­жело да­вались — Ле­онар­до так и не по­нял. Раз за ра­зом Раф, Дон и Май­ки на­лета­ли на учи­теля — и так же, раз за ра­зом, тер­пе­ли по­раже­ние. Ни од­но­му из них не уда­валось кос­нуть­ся не то что Сплин­те­ра — дос­тичь цвет­но­го узо­ра на ков­ре, на ко­тором сто­ял сэн­сэй. Сто­ял не­коле­бимо, как ска­ла, ка­жет­ся, да­же не при­лагая осо­бых уси­лий, что­бы от­ра­зить на­паде­ние. Нет, ко­неч­но, учи­тель не ров­ня им всем чет­ве­рым, не то что не­пол­но­му сос­та­ву. Ле­онар­до знал это дав­но, и все же… все же сей­час шанс, ма­люсень­кий, кро­хот­ный, но все же был.

Ле­онар­до весь ис­кру­тил­ся, ку­сая ног­ти, не сво­дя глаз с брать­ев. Нет, не так на­до. Не по од­но­му и не всем ра­зом, раз­ве они не ви­дят? По­чему учи­тель им не под­ска­жет пос­ле… де­сятой или пят­надца­той уже не­удач­ной по­пыт­ки? Как обыч­но ждет, что до­гада­ют­ся са­ми? Лео ки­нул от­ча­ян­ный взгляд на Ра­фа­эля, за­тем на До­на. Ну, ре­бята, да­вай­те же! По­ка Май­ки не под­нялся и не при­со­еди­нил­ся к борь­бе, дей­ствуй­те!

Ка­жет­ся, он про­из­нес пос­леднюю фра­зу вслух. Сплин­тер рез­ко обер­нулся к не­му.

— Ле­онар­до, я, ка­жет­ся, не раз­ре­шал те­бе вме­шивать­ся. Как и раз­го­вари­вать.

Тот сму­щен­но опус­тил го­лову.

— Прос­ти­те, учи­тель. Но…

Он зап­нулся и при­кусил язык, но, ка­жет­ся, поз­дно. Не­выс­ка­зан­ное все же сор­ва­лось с язы­ка, как ни пы­тал­ся Лео убе­дить се­бя, что учи­тель прав. Он всег­да прав, но… мо­жет, в этот раз сто­ило бы дать хоть ма­люсень­кий на­мек на то, как мож­но дей­ство­вать втро­ем? Он и сам до­гадал­ся да­леко не сра­зу, брать­ям же стра­тегия тем бо­лее чуж­да. Хо­тя бы од­на-единс­твен­ная под­сказ­ка… ее бы хва­тило.

— Те­бя что-то не ус­тра­ива­ет в тре­ниров­ке? — до­гадал­ся Сплин­тер и нах­му­рил­ся. Сде­лал один быс­трый шаг, по­рав­нявшись с се­реди­ной за­ла, еще один, дру­гой — и ос­та­новил­ся пря­мо нап­ро­тив скон­фу­жен­но­го Лео. — Да или нет?

Тот соб­рался с му­жес­твом и, взгля­нув в гла­за учи­телю, чуть за­пина­ясь по­яс­нил, че­го, на его взгляд, не хва­тало в сов­мес­тной ата­ке брать­ев. Лео очень на­де­ял­ся, что учи­тель не при­мет его сло­ва на свой счет и не воз­му­тит­ся дер­зости. Но, по­хоже, не­беса се­год­ня бы­ли глу­хи к не­му.

— Зна­чит, ты не сог­ла­сен с учи­телем, Ле­онар­до? Счи­та­ешь, что спра­вишь­ся луч­ше? — об­манчи­во спо­кой­ным то­ном пе­рес­про­сил Сплин­тер. За его спи­ной ос­таль­ные че­репаш­ки по­ежи­лись. Ни один из них не же­лал бы сей­час ока­зать­ся на мес­те Ле­онар­до.

Сам он пос­пешно мот­нул го­ловой, но ска­зать ни­чего не ус­пел — не­понят­но как под­хва­чен­ная с по­ла трость учи­теля упер­лась в плас­трон. Ле­онар­до не­воль­но дер­нулся на­зад, пы­та­ясь слить­ся со сте­ной.

— Так до­кажи это де­лом, — Сплин­тер от­сту­пил на шаг, приг­ла­ша­юще кив­нул в сто­рону ос­таль­ных че­репа­шек. — Пря­мо сей­час.

От­сту­пать бы­ло поз­дно — да и сто­ило ли? Ле­онар­до под­нялся на не­вер­ные, чуть дро­жащие но­ги, по­доб­рал кос­ты­ли и по­дошел бли­же к брать­ям. Май­ки обод­ря­юще улыб­нулся и под­мигнул ему. Лео бла­годар­но кив­нул ему. И уже уве­рен­нее ско­ман­до­вал за­нять по­зицию.

Братья в оче­ред­ной раз ок­ру­жили Сплин­те­ра, приб­ли­жа­ясь к не­му с раз­ных сто­рон, — и за­мер­ли на рас­сто­янии нес­коль­ких ша­гов. Ле­онар­до, за­дум­чи­во нах­му­рив­шись, про­шел за спи­ной До­на и Ра­фа, кач­нул го­ловой, что-то про се­бя при­киды­вая.

— Дон­ни, на два ша­га впе­ред. На од­ну ли­нию с Ра­фом, — на­конец ве­лел он.

До­нател­ло по­вино­вал­ся, но Ра­фа­эля эта по­зиция не ус­тро­ила.

— Что? Еще раз по­лучать этой пал­кой по баш­ке… — воз­му­щен­но на­чал он.

И прав­да, имен­но от До­на ему дос­та­валось во вре­мя не­удач­ных атак бо­лее все­го — ед­ва ли не ча­ще, чем от Сплин­те­ра. Ког­да же Ра­фа­эль от­сту­пал на шаг-дру­гой в сто­рону, уве­личи­вая рас­сто­яние, те­рял­ся эф­фект сов­мес­тно­го уда­ра. Ле­онар­до при­кусил гу­бу, но все же от сво­его ре­шения не от­сту­пил. А по­наб­лю­дав за оче­ред­ной схват­кой, со­об­ра­зил, в чем заг­воз­дка.

— По­меняй­тесь мес­та­ми, — ве­лел он. — И дер­жись на пол­ша­га пра­вее. А ты, Майк, на два ша­га по­зади.

Ко­неч­но же, и оче­ред­ное на­паде­ние не при­нес­ло столь же­лан­но­го ре­зуль­та­та: ни один из брать­ев не су­мел кос­нуть­ся сэн­сея. Но хо­тя бы уда­лось приб­ли­зить­ся к не­му — что ис­крен­не по­радо­вало всех тро­их (Ле­онар­до на вся­кий слу­чай про­мол­чал). А с треть­ей по­пыт­ки Раф да­же за­цепил са­ем край ру­кава ки­моно Сплин­те­ра в пов­торном прыж­ке, по­ка Май­ки удер­жи­вал учи­теля ку­сари­гамой.

— Ямэ! — на­конец ско­ман­до­вал Сплин­тер. И, от­ряхнув­шись, ог­ля­дел всех чет­ве­рых. — Вы неп­ло­хо пот­ру­дились се­год­ня, де­ти мои, — сэн­сэй за­дер­жал взгляд на Ле­онар­до, ко­торый, от­ле­пив­шись от сте­ны, к ко­торой прис­ло­нил­ся, уто­мив­шись сто­ять, нап­ря­жен­но смот­рел на не­го, слов­но ожи­дая при­гово­ра. — Хо­рошая ра­бота, Ле­онар­до, дос­той­ная нас­то­яще­го ли­дера ко­ман­ды.

Тот вып­ря­мил­ся, чувс­твуя, как с сер­дца слов­но бы сва­лилась тя­желен­ная, при­давив­шая его пли­та. Нет, Лео все еще до кон­ца не был уве­рен в ус­пе­хе — и в том, что ре­аль­но пос­по­собс­тво­вал это­му — впро­чем, как и всег­да. Но ма­лень­кий язы­чок на­деж­ды уже сог­рел его ду­шу, до­бав­ляя си­лы. У них по­лучи­лось… у не­го по­лучи­лось. Мо­жет, для не­го и прав­да не все за­кон­че­но?

— Спа­сибо, учи­тель, — ис­крен­не и с неп­ри­выч­ным во­оду­шев­ле­ни­ем поб­ла­года­рил Ле­онар­до, пок­ло­нив­шись учи­телю. Тот скло­нил го­лову в от­вет и, не го­воря бо­лее ни сло­ва, нап­ра­вил­ся к вы­ходу из дод­зё.

— Да уж, без те­бя мы бы не спра­вились, — под­твер­дил Дон, не удер­жавшись от ра­дос­тной улыб­ки. Май­ки же мол­ча стис­нул бра­та в объ­ять­ях, ед­ва не оп­ро­кинув на се­бя.

— Ну, те­перь-то ве­ришь? — тол­кнул стар­ше­го в бок Раф. — Мо­жешь же, ког­да за­хочешь.

Лео бла­годар­но об­нял Май­ки в от­вет, кив­нул Ра­фу и Дон­ни. Од­на­ко с лег­ким не­до­уме­ни­ем пос­мотрел в спи­ну уда­ля­юще­муся Сплин­те­ру. Улыб­нулся, но выг­ля­дел по-преж­не­му оза­дачен­ным. Раф уже ус­пел по­делить­ся с ним, что та­кие вот сво­еоб­разные спар­ринги про­ходят у них уже тре­тий день. Учи­тель не со­об­ра­зил под­ска­зать им ре­шение, до ко­торо­го до­думал­ся его уче­ник? Как та­кое мо­жет быть?

Он под­нял го­лову — и не­ожи­дан­но встре­тил­ся взгля­дом со Сплин­те­ром. Тот ос­та­новил­ся в две­рях сво­ей ком­на­ты и, за­метив, что Ле­онар­до смот­рит на не­го, приг­ла­дил усы и снис­хо­дитель­но улыб­нулся. Тог­да-то тот с не­кото­рым сму­щени­ем со­об­ра­зил, в чем имен­но зак­лю­ча­ют­ся наз­ванные ра­нее но­вые эле­мен­ты. А точ­нее ска­зать, но­вое зве­но. «Спа­сибо, учи­тель, — про­гово­рил он поч­ти нес­лышно, скло­нив го­лову. — Обе­щаю, я не под­ве­ду».

Мо­жет, в этом и зак­лю­ча­ет­ся его но­вая мис­сия? По­ка он не поп­ра­вит­ся? Ле­онар­до с лег­ким сму­щени­ем отог­нал эту мысль, сос­ре­дото­чив­шись на спар­ринге. Тот уже под­хо­дил к кон­цу и, к не­мало­му не­удо­воль­ствию Ра­фа­эля, се­год­ня от­ли­чил­ся До­нател­ло. Впро­чем, это не так уди­витель­но — у изоб­ре­татель­но­го бра­та тех­ни­чес­кий склад ума, и До­ну про­ще сос­та­вить в го­лове схе­му или про­думать стра­тегию, чем не­тер­пе­ливо­му Ра­фу.

Гля­дя на за­пыхав­шихся брать­ев, Ле­онар­до сно­ва улыб­нулся. На­до бу­дет поз­днее поп­ро­бовать пос­та­вить в па­ру Ра­фа и Май­ки — что-то из это­го по­лучит­ся? Фан­та­зия млад­ше­го, пом­но­жен­ная на пыл обо­их — это бу­дет неч­то!

— Как ска­жешь, сэн­сэй Лео, — прит­ворно-вор­чли­во отоз­вался бун­тарь, ког­да Лео оз­ву­чил эту идею. И, вып­ря­мив­шись, звуч­но хрус­тнул паль­ца­ми. — Но толь­ко пос­ле ду­эли по пин­бо­лу. Спо­рим, я их всех уде­лаю? Ты с на­ми?

— Чуть по­поз­же, — Ле­онар­до про­водил гла­зами брать­ев не без не­кото­рого со­жале­ния. По­иг­рать, ко­неч­но, хо­телось то­же, но по­ка пред­сто­яло де­ло по­важ­нее. Бук­валь­но вче­ра он поп­ро­сил Сплин­те­ра еще раз по­казать ему ис­це­ля­ющие ман­тры. Нет, ко­неч­но, Лео пом­нил их, но все же хо­тел удос­то­верить­ся. Чтоб уж точ­но на­вер­ня­ка. Все же на ко­ну его ис­це­ление, ко­торое, мо­жет, удас­тся хоть нем­ножко ус­ко­рить. А так­же об­рести уми­рот­во­рение и та­ки вый­ти на связь с Ка­раи. Ле­онар­до про се­бя ре­шил еще раз прий­ти к озер­цу близ ста­рого ло­гова Ко­жего­лово­го. Са­мое луч­шее мес­то, что­бы на­чать все сна­чала. Что­бы об­рести се­бя — а мо­жет, и не толь­ко.

— Что зна­чит — ни­чего?! Как та­кое мо­жет быть?

Под­ло­кот­ник тро­на мас­те­ра Фут гул­ко отоз­вался на удар; му­тан­ты вздрог­ну­ли от зву­ка, не смея да­же пе­рег­ля­нуть­ся. Гля­дя в пол, Рок­сте­ди и его не­раз­лучный на­пар­ник Би­боп жда­ли, что ска­жет гла­ва их ко­ман­ды — Тиг­ри­ный Ко­готь. Про се­бя на­де­ясь, что тигр най­дет­ся с от­ве­том пос­ко­рее. Гне­вить мас­те­ра не ре­зон и ему.

Тот же хму­ро мол­чал, со­зер­цая пли­ты про­тянув­шей­ся меж ре­зер­ву­аров с во­дой до­рож­ки. Ска­зать бы­ло не­чего. Они об­ша­рили не­малую часть ка­такомб, при­легав­ших к под­ва­лам ци­таде­ли Фут, не брез­гуя заг­ля­дывать в са­мые гряз­ные и не­дося­га­емые угол­ки — и все зря. Три бес­ко­неч­ных не­дели по­ис­ков — но ни Ка­раи, ни че­репах (ко­торые, как был уве­рен Шре­дер, и пря­тали ее) не бы­ло и сле­да. А сколь­ко еще тон­не­лей ос­та­лось не­об­сле­дован­ны­ми — про то Тиг­ри­ный Ко­готь ста­рал­ся да­же не за­думы­вать­ся. Пол­жизни уй­дет на то, что­бы обой­ти их все.

— Имен­но, так, мас­тер, — от­ве­тил он на­конец, под­няв го­лову. Жел­тые гла­за с уз­ки­ми зве­рины­ми зрач­ка­ми со­щури­лись про­тив све­та — поч­ти так же, как и свет­лые, ка­жущи­еся го­рящи­ми гла­за Шре­дера. — Мне очень жаль, но мы не смог­ли отыс­кать да­же сле­да Ка­раи или че­репах. Они слов­но под зем­лю про­вали­лись. И при­бор Сток­ма­на, как на­роч­но, от­ка­зал. Без не­го по­ис­ки пой­дут еще мед­леннее.

Тигр бро­сил на­земь прес­ло­вутый при­бор, мо­леку­ляр­ный ана­лиза­тор (с его по­мощью в прош­лую по­им­ку уда­лось быс­тро выс­ле­дить по­терян­ную зме­ей-ку­но­ити че­шую, от­сорти­ровав ее от про­чего му­сора). Ве­щица жа­лоб­но звяк­ну­ла о пли­ты по­ла, Шре­дер же да­же не ог­ля­нул­ся на нее.

— За­та­ились, как кры­сы, — рык­нул он впол­го­лоса, слов­но бы сам се­бе. Под­нялся на но­ги и про­шел ми­мо му­тан­тов, не гля­дя на них (те опас­ли­во по­пяти­лись, ус­ту­пая ему до­рогу). Ос­та­новил­ся воз­ле проз­рачной сте­ны, гля­дя че­рез за­тем­ненное стек­ло на пок­ры­тое об­ла­ками не­бо. Оно ка­залось осо­бен­но мрач­ным, на­вис­шим се­рым брю­хом над об­шарпан­ны­ми ко­роб­ка­ми зда­ний, при­дав­ли­вая их — и в то же вре­мя вид его обык­но­вен­но ус­по­ка­ивал Шре­дера, упо­рядо­чивал мыс­ли. Не стал ис­клю­чени­ем и день се­год­няшний.

— С ва­шего поз­во­ления, мы про­дол­жим по­ис­ки, — так и не дож­давшись от­ве­та, на­рушил ти­шину Тиг­ри­ный Ко­готь. Поп­ра­вил на бо­ку пис­то­лет и при­оса­нил­ся. — Где бы они ни та­ились, мы их най­дем, мас­тер. Че­репа­хи горь­ко по­жале­ют, что пос­ме­ли свя­зать­ся с ва­ми. Это не сой­дет им с рук…

— Уже сош­ло, — бур­кнул се­бе под нос Би­боп и пе­рес­ту­пил с но­ги на но­гу. Рок­сте­ди гру­бо тол­кнул его в бок, по­косив­шись на тиг­ра. Ес­ли он ус­лы­шит, им обо­им сно­ва не поз­до­ровит­ся. А уж ес­ли, упа­си Бо­же, ус­лы­шит Шре­дер… Но­сорог пе­редер­нул мощ­ны­ми пле­чами. Од­нажды он уже имел глу­пость выс­ту­пить про­тив мас­те­ра, по­мерить­ся с ним си­лой. И ис­крен­не счи­тал, что тог­да по­вез­ло ос­тать­ся жи­вым и здо­ровым.

— Нет, — по­вер­нулся в их сто­рону Шре­дер, и му­тан­ты вновь опас­ли­во за­мол­кли. На сей раз не­до­уме­ва­юще пе­рег­ля­нув­шись. Би­боп оза­дачен­но про­вел паль­ца­ми по греб­ню. То есть как это нет? Шре­деру уже не нуж­ны че­репа­хи и его зме­юка-доч­ка? А что на­пус­тился тог­да?

Он уже от­крыл бы­ло рот что-то ска­зать, и Рок­сте­ди при­гото­вил­ся на свой страх и риск зат­кнуть его, но Би­боп ока­зал­ся со­об­ра­зитель­нее и свои мыс­ли пред­по­чел ос­та­вить при се­бе. Лишь мно­гоз­на­читель­но по­жал пле­чами и скри­вил­ся. На его счастье, Шре­дер на них дво­их не ог­ля­дывал­ся.

— Прос­ти­те, мас­тер, не по­нял, — Тиг­ри­ный Ко­готь был оза­дачен не ме­нее под­ручных и счел нуж­ным про­яс­нить си­ту­ацию. — Мы еще не вы­пол­ни­ли ваш при­каз.

— И еще це­лую веч­ность бу­дете вы­пол­нять его та­ким об­ра­зом, — пе­ребил его Шре­дер. Раз­вернул­ся к по­мощ­ни­кам и сжал ру­ку в ку­лак. — Че­репа­хи зна­ют ка­таком­бы луч­ше вас всех вмес­те взя­тых — и мо­гут бес­ко­неч­но иг­рать с ва­ми в кош­ки-мыш­ки. Я не на­мерен ждать так дол­го.

— У вас есть идея, как вы­манить их на по­вер­хность? — пер­вым со­об­ра­зил Тиг­ри­ный Ко­готь. На фи­зи­оно­ми­ях Би­бопа и Рок­сте­ди поч­ти од­новре­мен­но рас­плы­лись до­воль­ные ух­мылки. Ско­рее все­го, пот­ре­бу­ет­ся ус­тро­ить ка­кой-то шу­хер в го­роде — а кто с этим спра­вит­ся луч­ше них? По­лез­ное с при­ят­ным — что мо­жет быть луч­ше?

— Имен­но так, — Шре­дер не­доб­ро со­щурил­ся; как по­каза­лось тиг­ру, го­лос хо­зя­ина зву­чал как-то осо­бен­но зло­веще. — Брэд­форд уже пред­ла­гал сде­лать это при по­мощи Дра­конов. Идея неп­ло­ха, не будь столь бес­толко­ва.

Ожи­вив­ши­еся бы­ло му­тан­ты уны­ло пе­рег­ля­нулись. И чем же она не­хоро­ша, ска­жите на ми­лость? Ну, кро­ме то­го, что Дра­коны — жал­кие сла­баки, не спо­соб­ные всей ку­чей сла­дить и с од­ной че­репа­хой?

— Дра­коны уже не пер­вую не­делю бес­чинс­тву­ют в го­роде, и им ник­то не пре­пятс­тву­ет, — про­дол­жал Шре­дер — и труд­но бы­ло ска­зать, ра­ду­ет его это из­вестие или, нап­ро­тив, раз­дра­жа­ет. — Но есть и дру­гой спо­соб вы­манить че­репах на по­вер­хность. Нам­но­го про­ще и дей­ствен­нее.

Неп­ри­ят­ное пред­чувс­твие. Оно по­сети­ло еще в са­мом на­чале, ког­да Шре­дер не на­пус­тился на них за оче­ред­ной про­вал, но Тиг­ри­ный Ко­готь пред­по­чел не по­верить. И те­перь нем­но­го жа­лел об этом.

— Я вас пра­виль­но по­нял, мас­тер? — ос­то­рож­но пе­рес­про­сил он. — Вы го­вори­те о взя­тии за­лож­ни­ков? Этих не­домер­ков — дру­зей че­репах?

— Да… — на се­кун­ду мас­тер Фут за­мол­чал, гля­дя ку­да-то по­верх го­ловы по­мощ­ни­ка, дол­жно быть, при­поми­ная име­на не­везу­чих под­рос­тков. — Маль­чиш­ка и дев­чонка, так на­зыва­емая уче­ница Й­оши, — пос­ледние сло­ва Шре­дер про­из­нес с нес­кры­ва­емым през­ре­ни­ем. — Ког­да они бу­дут в на­ших ру­ках, че­репа­хи бу­дут прос­то вы­нуж­де­ны вы­лез­ти, что­бы спас­ти их. Вот тог­да и по­гово­рим…

Тиг­ри­ный Ко­готь не­одоб­ри­тель­но по­качал го­ловой, но ни­чего не ска­зал. Ему не нра­вилась эта за­тея. Од­но де­ло — нес­клад­ный па­рень, уже ус­певший нап­ро­сить­ся — его тигр про­учил бы да­же с удо­воль­стви­ем. Но не спо­соб­ная на серь­ез­ное соп­ро­тив­ле­ние дев­чонка — раз­ве это де­ло для нас­то­яще­го во­ина? Но по­мимо то­го, его сму­щало кое-что еще… су­щая без­де­лица, по су­ти…

— А ког­да мы схва­тим че­репах, — Тиг­ри­ный Ко­готь сде­лал па­узу, со­бира­ясь с мыс­ля­ми и — од­новре­мен­но — с ре­шимостью, — что де­лать с за­лож­нка­ми по­том?

Он поч­ти ви­дел, как не­пони­ма­юще пе­рег­ля­нулись за его спи­ной Би­боп и Рок­сте­ди. Впро­чем, ни­чего уди­витель­но­го — эти двое не име­ют по­нятия о во­ин­ской чес­ти. Тиг­ри­ный Ко­готь не уди­вил­ся бы, уз­нав, что рус­ский ам­бал у се­бя на ро­дине не гну­шал­ся та­кими штуч­ка­ми. И да­же, скре­пя сер­дце, мог это по­нять… мог, но не же­лал это­го де­лать.

— Тог­да и раз­бе­рем­ся, — Шре­дер рав­но­душ­но по­жал пле­чами. Судь­ба бе­зымян­ных для не­го за­лож­ни­ков не силь­но его вол­но­вала. — В лю­бом слу­чае, му­тан­ты лиш­ни­ми не бу­дут. Еще воп­ро­сы есть?

Тиг­ри­ный Ко­готь приг­лу­шен­но что-то рык­нул се­бе под нос.

— Нет, мас­тер. Я да­же знаю, с ко­го мы нач­нем, — вслух про­гово­рил он. Па­мять ред­ко его под­во­дила, а дев­чонка нав­ряд ли сме­нила мес­то жи­тель­ства с прош­ло­го на­шес­твия при­шель­цев. Тигр воп­ро­ситель­но ус­та­вил­ся на мас­те­ра. — Вам точ­но нуж­ны оба?

Шре­дер мрач­но кив­нул.

— С ва­шей ста­ратель­ностью од­нознач­но. Тог­да хо­тя бы од­но­го по­лучим, — през­ри­тель­но хмык­нул он. — Прис­ту­пай­те не­мед­ленно, и… — мас­тер Фут сде­лал мно­гоз­на­читель­ную па­узу, рас­смат­ри­вая ос­трия тэк­ко-ка­ги, зло­веще поб­лески­ва­ющие в си­нем све­те ламп, — …я боль­ше не же­лаю слу­шать о про­вале. Ты ме­ня по­нял?

— Да, мас­тер, — тигр сог­ласно кив­нул. — С ва­шего поз­во­ления, я зай­мусь маль­чиш­кой. Вмес­те с Би­бопом и Рок­сте­ди. А Рах­зар от­пра­вит­ся за дев­чонкой — с ней воз­ни бу­дет мень­ше… ес­ли, ко­неч­но, он за­вер­шил свои де­ла с Дра­кона­ми.

— У не­го и уз­на­ешь, — по­вели­тель­ным жес­том Шре­дер ука­зал на даль­нюю дверь. — А те­перь иди­те и не воз­вра­щай­тесь без этих ма­лоле­ток.

Тиг­ри­ный Ко­готь еще раз пок­ло­нил­ся и нап­ра­вил­ся к вы­ходу. Би­боп и Рок­сте­ди пот­ру­сили за ним, опас­ли­во ог­ля­дыва­ясь на ос­тавший­ся за спи­ной зал. Они по­няли толь­ко од­но: гро­за от­кла­дыва­ет­ся, а вмес­то че­репах при­дет­ся охо­тить­ся за их че­лове­чес­ки­ми друзь­ями, Кей­си Джон­сом и Эй­прил О’Нил. Пой­мать ко­торых бу­дет в ра­зы про­ще — а зна­чит, мас­тер в кои-то ве­ки бу­дет до­волен.

Нах­му­рив­шись, Тиг­ри­ный Ко­готь ду­мал при­мер­но о том же — но не толь­ко. Од­на­ко уси­ли­ем во­ли зад­ви­нул неп­ро­шеные мыс­ли на зад­ворки соз­на­ния. По­ка суть да де­ло, про­изой­ти мо­жет мно­гое. Да и бу­дущие за­лож­ни­ки да­леко не так без­за­щит­ны, как ка­жет­ся, мо­гут ус­петь улиз­нуть. Он, ко­неч­но, пос­та­ра­ет­ся сде­лать все, что­бы по­мешать это­му, но в ду­ше не бу­дет про­тив ино­го ис­хо­да. Вот толь­ко знать об этом не сто­ит ни­кому.

— И все-таки я тебя не понимаю, приятель, — Слэш оперся на свою массивную палицу, словно на трость, сложив на ней массивные лапы. Переступил с ноги на ногу и нахмурился, морща неровные крылья клюва-носа, — как и всякий раз встречая задачу себе не по уму. — Ты же ведь только что там был, в логове своем. Недавно совсем. И… вчера, кажется, тоже, — он оглянулся на Рокуэлла и, получив кивок-подтверждение, продолжил уже увереннее: — Отбиваешься от компании, братан. Тебе… — Слэш помедлил немного, прежде чем проговорить то, что мерзко скребло на душе, — тебе наскучило наше общество?

Сказал — и тут же пожалел о своих словах, не успели они сорваться с языка. Неприятной, навязчиво-прилипчивой была эта мысль, верить в которую упрямо не хотелось — но Кожеголовый не торопился отвечать. Что еще это могло значить? Нет, Слэш, конечно, знал и давно примирился с молчаливым и замкнутым характером крокодила — но про себя надеялся, что тот сколько-то да привязался к нему… ко всем ним. Кожеголовый, первый и, по сути, единственный его друг, которого подарила лидеру Мутанималов судьба. Неужели и сейчас, как и с Рафаэлем, это лишь показалось ему?

Кожеголовый насупленно молчал, глядя в пол. Врать он за все время жизни мутантом так и не научился, а говорить как есть пока остерегался — мало ли, как отреагируют на его заботу о Караи приятели-мутанты? Как-никак они знают ее лишь как наследницу Шредера, по непонятной причине сведшую дружбу с черепахами. А не объяснять, просто отмолчаться — как? Обижать Слэша тоже не хотелось.

Они стояли на границе бывшего цеха, относительно ярко освещенного через стекленый потолок. Падавший свет окрашивал бугристую темно-зеленую кожу Слэша, шерсть Рокуэлла и вечно взъерошенные перья Пита в более светлый оттенок; сам же Кожеголовый стоял в тени, отчетливо чувствуя эту границу, пролегшую меж ним — и его друзьями, его командой. Не напрасно ли?..

— Да нет же, нисколько. Я же ненадолго совсем, — попытался развеять он сомнения, подходя ближе и недовольно морщась на солнечный свет. Гулко хлопнул по плечу Слэша, пытаясь как-то подбодрить. — Прогуляюсь и вернусь. В городе пока тихо.

— Точно, скучища! — Пит взмахнул крыльями и неловко спикировал с увешанного пылью и паутиной станка — естественной границы их «тренировочного зала» и «гостиной», приземлился рядом с товарищами по команде. — Давайте тоже прогуляемся, а? — он обошел Слэша по кругу, стараясь заглянуть в глаза. — Надоели эти сухие завтраки — может, булочку найдем?

— Тебя только выпускать, — проворчал Слэш, отворачиваясь. — Ты весь город на уши поставишь со своими булочками. После нашествия люди от каждой тени шугаются, и без разницы, друг он или враг. Все враги, понимаешь? — рыкнул он с неожиданной досадой. — Все! И это после того, как мы их спасли.

— Ксенофобия — это вообще-то нормально после всего, что пришлось пережить, — вмешался с умным видом Рокуэлл. Слэш лишь демонстративно зевнул. — Жизнь нескоро войдет в нормальное русло, и улицы вновь станут для нас безопасными.

— Если станут вообще, — буркнул себе под нос Слэш. Отвернулся и тяжело прошлепал к центру зала. — Мы монстры, друг Рокуэлл, хотим мы этого или нет.

— Салют, а вот и я! — откуда-то из задней двери в комнату влетел Мондо Гекко — как обычно, на своем излюбленном скейте. Едва не сшиб Пита: тот поспешно поднялся в воздух, потеряв несколько перьев, — и круто затормозил невдалеке от Кожеголового. — Что за шум, а драки нету? Какие-такие монстры?

— Никакие, — Слэш поднял палицу и сделал пару пробных замахов. — Вот, наш общий приятель собрался куда-то в подземелья.

— Снова? — Мондо выпучил свои и без того немаленькие глаза, ловко поймал локтем доску, поддетую носком потертого кроссовка, и ухмыльнулся. — Может, подружку завел, а?

— Скорее дружка, — спас ситуацию Рокуэлл. Смерил взглядом крокодила и геккона, прищурился. — Где-то там неподалеку, кажется, жили черепашки — и один из них сдружился с нашим приятелем. Я не ошибся?

— Ты совершенно прав, — кивнул Кожеголовый. — Сейчас, после травмы одного из них, они почти не выбираются наружу, и Микеланджело очень скучает. И переживает за брата.

Мутанты понимающе переглянулись. Что значит потерять силу и свободу передвижения, многие из них знали не понаслышке — хотя, конечно, далеко не так, как бедняга Леонардо.

— Так бы сразу и сказал, — буркнул одобрительно Слэш. — Передавай привет и остальным, если увидишь.

— Передам, — еще раз кивнул Кожеголовый и, пока не возникло новых вопросов, направился к выходу.

* * *

На сей раз он не стал задерживаться, прогуливаясь по знакомым тоннелям. Он и так изрядно задержался… ну, нет бы сразу сообразить про Микеланджело. Тем более, Кожеголовый в прошлый раз встретил его совсем недалеко от своего логова — совсем как этого оболтуса Мондо, на скейте. Может, захватить как-нибудь его с собой, покатались бы вдвоем с черепашкой, развлеклись?

Нет, не стоит. Караи лишь недавно начала доверять ему, позволяя приближаться (во многом благодаря фирменному супу Микеланджело, который тот не поленился приготовить для друга, сочтя, что он похудел. Не отказываться же было), на всех остальных же по-прежнему реагирует настороженно. Даже на любой посторонний звук. А Мондо Гекко она к тому же вообще не знает. Не ровен час сбежит и вновь попадет в беду.

Услышав впереди подозрительный шум, Кожеголовый прибавил шагу, переходя почти на бег. Как ни скверно, но он скорее огорчился в тот раз встрече с Микеланджело. Тот бурно порадовался, что приятель «не забывает родные места», и обещал как-нибудь снова навестить его. И удалось ли уговорить не делать этого — ведь и сам крокодил не знает, когда появится в логове снова, — неизвестно. Кабы не сегодня…

И вот стоило только подумать… Поравнявшись с очередным перекрестком, Кожеголовый чуть было не столкнулся с Караи: та задом отступала от черепашки, огрызаясь и пытаясь цапнуть его зубами ладони-змеи, когда тот неосмотрительно подходил слишком близко — и лишь отменная реакция Майки спасала его от укуса. Он же, в свою очередь, оставив позади свой скейт и не доставая оружия, следовал за ней по пятам, пытаясь уговорить не бояться. Они же давние друзья, разве она не помнит? И не хочет сменить надоевшую змеиную шкуру на что-нибудь поприятнее… и побезопаснее?

Кожеголовый тяжело вздохнул. Видимо, девушка-змея выбралась на охоту за грызунами и лишь волей случая встретилась с зашедшим к нему Микеланджело.

— Спокойно, Караи, это я, — как можно ровнее проговорил он, когда та отпрянула к стене и зашипела уже на него. Дождался, пока та немного успокоится, и шагнул вперед, загораживая ее собой. Про себя же Кожеголовый лишь надеялся, что Караи не воспользуется ситуацией и не сбежит снова в поисках безлюдного безопасного места — и нет-нет, да косился через плечо.

— Микеланджело, дружище, — он сделал еще один шаг и протянул руку навстречу черепашке. — Я рад снова увидеть тебя.

— Я тоже рад… вас, — пробормотал тот, запинаясь, все еще косясь на Караи. Та перестала шипеть, но следила за ним настороженным взглядом, собравшись клубком. — Вот это дела! А откуда она здесь? И почему боится меня?

— Слишком много вопросов, — Кожеголовый огорченно покачал головой. Не спеша пристроился у стены, опираясь о нее боком, и кивнул черепашке на место рядом с собой. Девушка-змея, помедлив, примостилась чуть поодаль, в районе крокодильего хвоста. — Боюсь, я смогу ответить не на все. Как она сюда попала, знает лишь сама Караи.

— Ну так давай спросим, — Майки снова подался вперед, продемонстрировав вновь зашипевшей Караи пустые ладони. — Я пришел с миром, видишь? Я не обижу тебя.

— Не надо, Микеланджело, — остановил его Кожеголовый. — Я не знаю, что приключилось с Караи и кто ее напугал, но она не помнит ни тебя, ни меня. Она забыла практически все, что знала, и почти не может говорить. И… — он снова вздохнул, — за все время, что Караи со мной, я ни разу не видел ее человеком.

— Так, значит, Шредер все же нарушил данное слово. Сволочь! — Майки зло ударил кулаком по колену, так что Караи вздрогнула и, зашипев, отползла еще немного назад. Черепашка виновато улыбнулся ей. — Прости, это я не тебе. Круто, что ты сбежала от него, но не круто — что не можешь рассказать как.

— Если она сбежала от Шредера, он наверняка вновь ищет ее, — серьезно заметил Кожеголовый. — А это очень плохо. Предупреди братьев, вам может грозить серьезная опасность.

— Ну, это вряд ли, — подмигнул ему Майки. — Он не знает, где наше логово, а сэнсэй не выпускает нас наружу, — черепашка огорченно вздохнул. — Даже на прогулку, недалеко от люка. Лео, конечно, обещал попросить его, но…

Микеланджело подавленно умолк. Даже он понимал, что их навыки работы в команде… в новой команде, где не хватало звена, далеки от совершенства, и это еще мягко сказано. А это значит, что вылазка на поверхность сулит им еще очень и очень нескоро. А жаль… Уж улизнуть-то они завсегда успеют, даже вместе с Лео.

— Как себя чувствует твой брат? — словно прочитав его мысли, спросил Кожеголовый. И, повернувшись к Караи, пояснил. — Это твой друг, Караи. Ты его не помнишь, но Микеланджело всегда был твоим другом. А его брат, Леонардо, тем более.

— Лео уже лучше, — жизнерадостно заверил его черепашка. — Он уже передвигается по логову без палки и почти без опоры, но к тренировкам сэнсэй его пока не допускает. Он следит за нами, — Майки забавно надул губы и поднял глаза к потолку, — так что теперь у нас два сэнсэя. Раф так его и прозвал: «сэнсэй Лео», и нашему лидеру идет, вот ей-богу! Учитель говорит, что он обязательно оправится, вот только… — улыбка Майки стала грустной, — никто не знает насколько.

— Ваш учитель знает, что говорит, — подбодрил его крокодил. — Леонардо крепкий малый, а его силе духа могут позавидовать и взрослые. Он обязательно поправится, если не будет падать духом.

— Вот и Сплинтер так говорит, — оживился Майки. И с хитрой ухмылкой добавил: — И точно не даст ему упасть.

— Леон-нардо? — задумчиво повторила Караи, уже не прислушиваясь к разговору. Имя звучало знакомо… очень знакомо, и намного приятнее бьющего по перепонкам «Шредер». Вот уж чье имя без лишних пояснений говорило об опасности.

Караи чуть подалась вперед, внимательно всматриваясь в глаза Микеланджело. Голубые, ясные, совершенно не похожие на те, что она помнила — но тоже знакомые. Теперь, приглядевшись, она точно знала это. А, наблюдая за черепашкой во время разговора, почувствовала, что от того не исходит угрозы. Он почти не делал резких движений, не пытался приблизиться, улыбался и вообще всячески демонстрировал свое дружелюбие. И лишь врожденная настороженность мешала Караи поверить ему.

— Это он приготовил тот вкусный суп, который тебе так понравился, — добавил Кожеголовый, обернувшись к ней и весело кривя пасть в подобии улыбки. — Он угостит нас снова, как только пожелаешь.

Он кивнул Микеланджело, и черепашка медленно, осторожно пододвинулся ближе, не поднимаясь с пола. На дюйм, потом еще. Поднял руку, и Караи, вытянув шею, втянула ноздрями воздух, впитывая его запах. Пахло и правда вкусно: чем-то печеным и почему-то пылью и бумагой.

— Хорош-шо, — проговорила она, возвращаясь назад и сворачиваясь уже более спокойно, но не спуская с Майки глаз.

— Друг, Караи, — терпеливо повторил крокодил. Все это время он был настороже, готовый, если придется, оттолкнуть или заслонить черепашку. И лишь когда Караи ослабила кольца и чуть прикрыла веками глаза, облегченно перевел дух. Контакт состоялся.

— Хвала пицце! — обрадованный Майки хотел было уже заключить Караи в объятья — отпраздновать эту радость, но Кожеголовый остановил его, опустив тяжелую лапу на плечо.

— На сегодня достаточно. Пусть поначалу привыкнет.

— Лео не поверит, когда узнает, — хитро прищурился Майки, ничуть не опечаленный. — Хотя, конечно, огорчится, — он снова глянул на Караи, затем на Кожеголового. — Как же здорово, что ты ее нашел!

И обнял крокодила заместо вновь напрягшейся Караи. Та пристально наблюдала за ними, не проявляя, однако, враждебности. Увиденное тоже казалось знакомым, но вот откуда… было ли с ней когда-то такое… почти наверняка приятное? Кажется, да, но пока что Караи была в этом не уверена. Она подползла чуть поближе.

— Я тоже очень рад, — Кожеголовый отстранился и серьезно посмотрел на младшего друга сверху вниз. — Можешь порадовать вестью братьев, но лучше не приходить сюда всем вместе. По крайней мере, пока. Память медленно возвращается к Караи, и лучше не переутомлять ее.

— Уж Лео-то она точно узнает! — уверенно заявил Майки, поднимаясь на ноги. — Зуб даю! Они ведь не разлей вода были раньше… и снова будут. Может, даже завтра. Еще раз мерси, приятель. И покедова!

Он вскочил на скейт и, махнув на прощание другу и Караи, скрылся в туннеле.

— Удачи, Микеланджело, — проводив взглядом черепашку, Кожеголовый направился в сторону своего логова, поманив за собой Караи. — Вам всем. Боюсь, она вам может очень понадобиться.

Надо ли говорить, что в логово Майки ворвался подобно урагану? Нет, не на скейте, хотя так, конечно, было бы много быстрее. Но даже сейчас, на крыльях эмоций, он догадывался, что учитель и братья вряд ли обрадуются такому вторжению — и вместо того, чтобы выслушать новость, обрушатся на него с упреками, кое-кто и с тумаками. А чего доброго, и вовсе слушать не пожелают. Но разве же можно такое оставить без внимания?

— Парни! — спрыгнув с доски, Майки одним привычным движением закрепил ее за панцирем, перемахнул турникет и съехал по гранитным перилам лестницы, ведущей собственно в прихожую. — Вы не поверите, что я вам сейчас скажу… Парни?

Последнее слово он произнес более неуверенно, оглядывая пустынную гостиную. Никого. И какая-то непривычная тишина, навевающая смутную тревогу. Майки нервно покосился на часы над телевизором. Он же не пропустил тренировку, нет? Да нет, не может быть, она же вот только закончилась, как раз перед его уходом. Сэнсэй, наверное, сразу же отправился на медитацию. И… озорник хихикнул в ладошку… сэнсэй номер два наверняка тоже. Но Дон-то с Рафом должны быть здесь. Ну… хотя бы Раф, если их вундеркинд снова вспомнил о каком-то срочном опыте.

— Раф! — окликнул Майки уже тише, пересекая гостиную по периметру — подальше от комнаты сэнсэя. Остановился в проеме, ведущем к комнатам старших, еще раз оглянулся на соседний проход. — Донни! Ну хоть кто-нибудь…

— А, вот и ты, мелкий, — приветствовал его Рафаэль, появляясь из своей комнаты. — Долго ты, однако. Этак все проспишь самое интересное.

Он прошел мимо младшего, направляясь в сторону додзё. Немного удивленный, Майки не стал расспрашивать и последовал за ним. Остановился в дверях и хитро прищурился.

— Угадай, какая у меня новость, — младший принял как можно более загадочный и непроницаемый вид. — Вот ни за что не угадаешь, настолько классная.

— Спорим, не круче моей? — не менее задорно блеснул глазами Раф, оборачиваясь к нему. Прокрутил подхваченные саи, прежде чем отправить их в ножны, и выпрямился во весь рост.

— Чур я угадаю! — перебил его Майки. Что-что, а загадки он любил… хотя и угадывал, честно говоря, раз через раз. — Лео наконец поправился?

Физиономия Рафаэля чуть поскучнела.

— Ну… почти. Следующее по крутости.

— Тогда, — Майки задумчиво уставился на потолок, словно ища в его трещинах ответ, потом радостно улыбнулся. — День рождения Морозильной Кошки?

— Ну, ты загнул, — насмешливо уставился на него Раф. — Его, поди, кроме тебя, никто и не помнит — ты же ее сварганил. Ну что, сдаешься? Или до завтра гадать будешь и все пропустишь?

— Эх… — Майки махнул рукой. — Ну, ладно, давай — что там за новость?

— Лео уговорил сэнсэя отпустить нас на поверхность! — Рафаэль уже и не пытался сдержать торжествующей улыбки. Прокрутился вокруг себя, изображая победный танец. — Всего на час и совсем недалеко — но отпустил же! Ну как?

— Отпад! — просиял младший, поднимая сразу два больших пальца. Он напрочь забыл думать о предупреждении Кожеголового — да и какая может быть опасность? — они же совсем недалеко… куда, кстати?

— Донни обещал подогнать панциробус в тупичок, где мы выбирались самый первый раз. Помнишь? Там никто кроме бомжей не обретается, и нас не должны заметить. Ну, учитель сказал, чтобы мы не отдалялись от того дома… — Рафаэль хитро подмигнул и понизил голос, — но на пару-то крыш не считается? Если по очереди? Как считаешь, так нас не должны засечь?

Майки задумался. Ему приятно льстило, что старший, обычно прилюдно любивший всячески насмехаться над ним, спросил его совета — и, против обыкновения, постарался быть серьезным.

— Думаю, не должны, — заявил он наконец. — Кто-то же все равно будет на стреме. Да и Лео не даст нам увлечься, — чуть более скучающим тоном добавил младший.

— Да… Лео, — оживился Рафаэль. Ударил себя кулаком по ладони и зашагал в сторону лаборатории. — Надо обязательно уговорить его пойти с нами. Он, конечно, будет отнекиваться, как обычно — но это же не повод, верно? Сколько он уже безвылазно сидит здесь?

— Сколько и мы все, — простодушно отозвался Майки. Раф скривился.

— Ладно, неважно. Но ему особенно это нужно — наконец почувствовать, что он что-то да может. Чтоб больше не сомневался.

— Ага, понял, — Майки радостно кивнул. — Ну, пошли, что ли, уговаривать?

* * *

Горизонт, щедро усеянный многоэтажками, еще отливал последними бордовыми отблесками заката, когда все четверо уже сидели на облюбованной крыше, скрытые билбордом. Лето перевалило за середину, но темнело все еще поздно, так что ко времени, когда черепашки наконец выбрались на поверхность, большинство гуляющих уже разошлось по скверам, ночным кафэшкам либо просто бороздило город на открытых авто и мотоциклах. Раф нет-нет, да провожал их завистливым взглядом, но пока помалкивал. Сегодняшний вечер — уже большое везение, а дальше… дальше будет больше и лучше. Ведь будет же? Не может не быть!

Уговорить Леонардо оказалось не так уж и сложно — тот и сам не хотел отпускать братьев без присмотра. Он крайне неохотно согласился взять на себя роль переговорщика — и теперь просто не мог не проследить, чтобы все прошло как надо. Он же, как лидер и старший брат, отвечает за их безопасность и будет спокоен, лишь когда все в целости и сохранности вернутся домой.

— Да не парься ты! — в свойственной ему грубоватой манере втолковывал Рафаэль Леонардо все время пути до многоэтажки (большая часть из которого прошла под землей). — Мы же только погулять, ничего больше. Ну, чем тебе еще поклясться, чтоб ты поверил? На меня уже и Кейси обиделся, что я не составил ему компанию — ну да ничего. Не маленький, справится сам. Теперь-то ему и Хан не помеха, — черепашка ухмыльнулся, вспомнив последнюю славную победу друга над грозным вожаком Драконов. Одну-единственную пока что, но это ведь только пока. Потом, когда они снова будут вместе, Драконы и вовсе не посмеют носа высунуть. А пока пусть Джонс поразвлечется и докажет свою крутость, как и обещался. Он, Раф, так и быть, выслушает завтра его хвастовство.

— И правда, — включился в разговор Дон, возбужденно размахивая руками. — Вероятность, что кому-то из наших врагов вздумается туда сунуться, меньше, чем двести к одному. Самое лучшее место, чтобы провести вечер.

— Ладно, убедил, — сдался наконец Леонардо и настороженно прищурился, высматривая место для парковки. Безлюдное не безлюдное, а полиция порой наведывается в самые неожиданные места. Да и угонщики тоже.

— Давай сюда, — Майки махнул рукой, привлекая к себе внимание, и указал на удобное место, к тому же заслоненное тенью большого тополя.

И вот они наконец наверху. Под крышей мира, где выше них лишь птицы, самолеты да звезды. Последние, правда, не спешили себя показать, лишь изредка мелькая в кружеве облаков. Но Леонардо не огорчался. Конечно же, он любил смотреть на звезды, здесь, на возвышении, казавшиеся крупнее и ярче, — но не все же сразу? И так столько радости в один день: братья наконец показали себя как команда, удостоившись похвалы Сплинтера. Да, в их обороне еще были изъяны, но они наконец почувствовали себя единым целым и смогли сообразить как поступить и без его подсказок.

И отличился, как ни странно, Рафаэль — хотя поначалу в плане лидерства Лео ставил на Донни. Сумел-таки справиться с собой. Леонардо улыбнулся, глядя на возню братьев, затеявших что-то вроде догонялок на крыше соседнего здания. Отзвуки их голосов далеко разносились по округе, и их счастье, что люди летом также не привыкли отдыхать тихо. Музыка, песни и ругань доносились, кажется, из каждого ларька, каждого тенистого уголка, сливаясь в особенную симфонию. Мелодия города, которую ему никогда не надоест слушать.

Время от времени один из братьев возвращался проведать, как он, но быстро присоединялся к остальным. Леонардо не был в обиде. Он сам вскарабкался по пожарной лестнице, лишь единожды остановившись на отдых, а до этого — вел панциробус до места (тоже своеобразная тренировка для отвыкших от полноценной нагрузки ног). Неплохое достижение для того, кто недавно считал, что путь наверх ему заказан.

Леонардо устроился у бортика крыши с той стороны, где они припарковали панциробус, периодически поглядывая вниз. Но в основном — прикрыв глаза, слушал ночь, вычленяя на слух отдельные звуки и проверяя себя. Нет, навряд ли, конечно, ему доведется потерять еще и зрение, но новый навык не будет лишним.

Черепашка открыл глаза как раз тогда, когда братья наконец вернулись, шумно делясь впечатлениями. Майки предлагал устроить импровизированный пикничок, обещая быстро притащить пиццы («всего-то через дорогу, одна нога здесь, другая там»). Рассудительный Дон возражал: времени у них осталось не так уж и много, а опоздав, на последующую милость сэнсэя можно не рассчитывать.

— Ты лучше колись, что там у тебя за новость была? — шутливо толкнул младшего в бок Рафаэль. — Что, думаешь небось, я забыл?

— Не думаю: знаю! — Майки показал ему язык, отпрыгивая в сторону Лео. — А ты угадай.

— Ну, на все твои глупости у нас не только часа — недели не хватит, — отмахнулся Рафаэль, но все же предположил: — Наверно, снова своего дружка-аллигатора встретил? — он присел на корточки и взглянул на Майки. — Ну что, в точку?

— Не-а! — наслаждаясь моментом, протянул тот. — Тепло, но все же не то.

— Он тебе притащил что-то в подарок? — вмешался Донни.

— Холодно, наверно, снег пойдет, — Майки прокрутился вокруг себя и запрыгнул на билборд, повиснув на переборке, как летучая мышь.

— Упасть не боишься? — коварно сощурился Рафаэль.

— Ладно, сдаемся, — вмешался в спор Леонардо. Совершенно не хотелось, чтобы Раф и Майки снова сцепились и испортили весь вечер. — Так что там с тобой приключилось?

— Ну… это лучше по порядку, — младший снова спрыгнул и важно прошелся перед братьями.

— И по дороге домой, — перебил его Донни, — а то опоздаем.

— Да ладно, я могу и побыстрее, — Майки остановился напротив Леонардо. Помедлил, сделав драматичную паузу, и наконец произнес торжественно: — Катаясь сегодня на скейте возле старого логова Кожеголового, я встретил…

— Его же, — Рафаэль с досадой ударил себя по колену. — Это мы уже слышали. Давай ближе к делу.

— А вот и нет! — Майки торжествующе улыбнулся. — Вовсе не его — хотя и его, конечно, тоже — а Караи! Вот!

Он с удовлетворением всматривался в лица братьев, в совершенно невероятную смесь удивления, недоверия и робкой надежды, что читалась на них — конечно, у каждого в разной пропорции. Все-таки хорошо, что он не сказал все сразу Рафу, хотя и хотелось невероятно. И гулять бы не выбрались, и эффект был бы явно не тот.

— Да ладно заливать! — первым вышел из ступора Рафаэль — самый большой скептик. Ну вот, о чем говорить? — Откуда ей там быть? Как?

— Оттуда, — Майки лаконично мотнул головой, указывая, должно быть, в сторону убежища Шредера, с их позиции не видимого. — А вот как — этого я и сам не знаю. И спросить никак — потому что теперь она не разговаривает.

— В смысле? — нахмурился Леонардо. Подался вперед, сжимая в ладони рукоять катаны. Да, брать ее было, наверно, не лучшей идеей — но он уже привык и просто не мог покидать дом без оружия. — С ней что-то случилось?

— Да, — Майки тоже помрачнел. — Короче, я не очень понял, что к чему, но теперь она не может превращаться в человека и говорит с большим трудом. Но самое скверное — то, что она нас теперь не помнит.

— Вот гадство! — Рафаэль отшвырнул попавшийся под ноги мусор, вскакивая. — Вот как знал, что нельзя верить этому уроду! Погоди, — он снова повернулся к Майки, недоверчиво глядя на него. — То есть она, получается, сбежала от тебя? Или напала?

— Да, Майки, давай поподробнее, — подтвердил Донателло. — Так она потеряла рассудок?

— Нет, — мотнул головой тот. — Она… как же это сказать… ну, ведет себя как животное. Живет в старом логове Кожеголового и вроде как подружилась с ним… но и на меня не стала нападать… потом, не сразу. И еще, — наконец вспомнил Майки. И улыбнулся облегченно, — она помнит тебя, Лео. И даже сказала твое имя.

Тот лишь слабо кивнул. Хорошо, конечно, что Караи как-то сбежала от Шредера, но все остальное… более, чем скверно. И самое худшее, что он, Лео, совершенно не может ничего с этим поделать. Лидер с тайной надеждой взглянул на Донателло: может, тот сумеет определить, что с Караи, и помочь ей.

— Мы немедленно возвращаемся домой, — Донателло первым поднялся на ноги. — Мы должны рассказать это мастеру Сплинтеру, а потом…

Его прервал звук включившейся рации. Дон извлек ее из-за пояса и включил, не сбавляя шага.

— Это Эйприл! — он широко улыбнулся. — Да, Эйприл, я очень рад тебя слы… Что?! — черепашка споткнулся на ровном месте, лицо его исказила гримаса неподдельного страха. — Да, я понял. Мы сейчас будем.

— Дон, в чем дело? — поравнявшись с ним, Леонардо схватил брата за плечо и сильно встряхнул. — Куда это ты собрался? Мастер велел нам сразу возвращаться домой и ни во что не ввязываться.

— На Эйприл напали Футы! — выпалил Дон, резко разворачиваясь к нему. Глаза казались огромными на побледневшем лице, пальцы нервно дрожали, так что черепашка два раза едва не выронил рацию, засовывая обратно за пояс. — Рокстеди и… я не понял точно, кто еще. Мы должны выручить ее, Лео

— Но мы еще не готовы! — попытался воспротивиться тот. — Мастер ясно сказал, что нам нельзя ввязываться в драку. Тем более с Футами!

— И бросить им на растерзание Эйприл? — яростно парировал Дон, и Лео едва не попятился — таким разгневанным он видел брата очень и очень редко. — Замечательно, Лео! Просто супер! Только я против! И если ты не пустишь остальных, я пойду один. Я не брошу Эйприл, что бы ни случилось.

— А что же Кейси? — вмешался Рафаэль. — Где его черти носят?

— Без понятия, — Донателло раздраженно скривился. — Он не ответил на звонок Эйприл, а значит, так сильно она ему нужна. Ну что, вы идете или как?

— Спокойно, Дон, — Рафаэль хлопнул его по плечу, затем повернулся к Леонардо. — Мы должны рискнуть, Лео. Что бы ни замыслили эти гады, Эйприл наш друг, и мы просто не можем оставить ее в беде. Мы справимся, брат, не переживай. Ты сам назначил меня лидером, пусть и временно, — проговорил он тише, — я не подведу тебя. И никаких «подвезу», — неожиданно добавил Рафаэль, — отправляйся домой и предупреди Сплинтера. Возможно, понадобится его помощь.

— Понял, — Лео серьезно кивнул и проводил братьев взглядом, пока они быстро скатывались по пожарной лестнице и грузились в панциробус. Дождался, пока фургончик скроется из виду, и лишь после этого спустился в ближайший люк. Небо свидетель, как не хотелось ему отпускать их одних. Но он хорошо понимал, что в серьезной заварушке будет лишь отвлекать их, связывать руки… а то и вовсе станет заложником. Нет, так подставить их он просто не может. Может лишь…

Прибавив было шагу, Леонардо снова остановился. Нахмурился и настроил рацию на линию Кейси. Каким бы оболтусом тот ни был, бросать Эйприл, увлекшись дракой, точно не стал бы — а значит, есть шанс дозвониться. Есть…

В этот момент рация ожила. Лязг стали и звуки выстрелов о многом сказали Леонардо, но он все же понадеялся на удачу.

— Кейси! — воскликнул он, пытаясь перекричать посторонний шум. — Бросай все и отправляйся к Эйприл! На нее напали Футы.

— И рад бы… да не могу, — отозвался наконец тот, рвано, задыхаясь, видимо, попутно уворачиваясь от ударов. Грохот, от которого Леонардо невольно вздрогнул — и наконец Кейси почти выкрикнул: — На меня тоже! Черт, их тут целая тьма!

— Вот же блин! — вполголоса проговорил себе Леонардо. Что же делать? Он бросил затравленный взгляд на неплотно прикрытый люк. Нет, без фургона он все равно не успеет… да он даже не знает, где сейчас Кейси. И вряд ли сможет помочь… Леонардо почти зло взглянул на бесполезные ноги… те самые, что совсем недавно подарили такую заманчивую надежду. Когда-нибудь… а враги ждать не будут. Он нужен сейчас. Немедленно…

— Я свяжусь с Рафом. Держись, он прибудет как только сможет, — отключившись, он дрожащими руками набрал линию Рафаэля. И, как можно скорее доложив о положении дел, быстро зашагал в сторону логова. Слабо ощущаемая усталость и вовсе отошла на второй план, забылась за всеми бедами. Голову назойливо сверлила, не оставляя в покое, одна-единственная мысль: как там без него братья? А ведь еще надо обо всем доложить сэнсэю… Вот тебе и просто погуляли!

— Па­па, бе­ги! Ско­рее! — Эй­прил приг­ну­лась к сту­пень­ке, ухо­дя от цеп­ких лап од­но­го из Фут-бо­тов. А мо­жет, да­же сра­зу дво­их, счи­тать бы­ло поп­росту не­ког­да. На тес­ной и из­ви­лис­той лес­тни­це подъ­ез­да они ка­зались бес­числен­ны­ми и не­веро­ят­но опас­ны­ми. Ро­боты бы­ли пов­сю­ду, из-за сво­ей не­ук­лю­жес­ти ме­шая друг дру­гу, и лишь по­это­му, на­вер­но, зас­тигну­тые врас­плох у две­рей собс­твен­ной квар­ти­ры Кир­би и Эй­прил не бы­ли зах­ва­чены в пер­вые же ми­нуты. Но до вы­хода дол­гих шесть эта­жей и чер­те сколь­ко лес­тнич­ных пло­щадок, ки­шащих вра­гами… не счи­тая за­меш­кавше­гося Рок­сте­ди и про­пав­ше­го из ви­ду (не к доб­ру, яв­но!) Би­бопа.

А ведь ка­залось та­кой хо­рошей иде­ей на­конец-то вер­нуть­ся до­мой, пос­ле дол­гой и та­кой уто­митель­ной по­мощи жер­твам оче­ред­но­го на­шес­твия. Дом, ми­лый дом, не ви­ден­ный вот уже не­делю, а то и боль­ше. А ведь на этот раз ка­тас­тро­фа зат­ро­нула не весь Нью-Й­орк, лишь Ман­хэттен! Но за­то са­мые гус­то­насе­лен­ные его квар­та­лы. Эй­прил от ду­ши со­чувс­тво­вала от­цу, еще не до кон­ца при­шед­ше­му в се­бя пос­ле ре-му­тации (ку­да уж ус­по­ка­ивать и ока­зывать по­мощь то­вари­щам по нес­частью) и са­ма выз­ва­лась соп­ро­вож­дать его, бла­го за­нятия пос­ле всех со­бытий про­ходи­ли в шко­ле со­сед­не­го квар­та­ла и не каж­дый день. Вре­мя от вре­мени к ним при­со­еди­нял­ся Кей­си, но го­раз­до боль­ше вре­мени он тра­тил в по­ис­ках оче­ред­ных прик­лю­чений. Кто ж мог сом­не­вать­ся!

Пе­рех­ва­тив сталь­ные ко­неч­ности про­тив­ни­ка, поч­ти сца­пав­ше­го ее, Эй­прил с си­лой дер­ну­ла его на се­бя, тут же от­ка­тыва­ясь в сто­рону. Боль­но ушиб­ла ло­коть об угол, но да­же не за­мети­ла это­го. Уро­нить ро­бота, ей ко­неч­но, не уда­лось, но тот на нес­коль­ко мгно­вений по­терял рав­но­весие — ока­зав­шись как раз меж­ду Эй­прил и се­кирой со­това­рища. Ору­жие зас­тря­ло в ме­тал­ле, да­вая бег­лянке нес­коль­ко лиш­них се­кунд. Дра­гоцен­ных се­кунд.

Эй­прил вско­чила на но­ги и с уси­ли­ем под­тя­нулась на креп­ле­нии вер­хне­го эта­жа, под­би­рая но­ги. Пну­ла еще од­но­го ро­бота, вце­пив­ше­гося в щи­колот­ку, и спрыг­ну­ла ему на пле­чи. Те­перь не дос­та­нет… не дол­жен. Взгляд ли­хора­доч­но ме­тал­ся по вы­щер­блен­ным сте­нам, ища че­го-ни­будь для за­щиты или ук­ры­тия. Как же жаль, что тэс­сен ос­тался в дод­зё. Хоть ка­кая-то, а под­мо­га. Де­вуш­ка ста­ралась не обо­рачи­вать­ся, на­де­ясь, что отец по-преж­не­му сле­ду­ет за ней; не счи­тала ос­тавши­еся эта­жи, бо­ясь впасть в уны­ние. С ее мес­та не бы­ло вид­но поч­ти ни­чего, кро­ме двух бли­жай­ших про­летов, а даль­ше… черт зна­ет, что там. Це­лый взвод Фут-бо­тов? Ос­тавши­еся му­тан­ты в за­саде? Да все, что угод­но! Где Дон­ни с ре­бята­ми?

Тя­жело ды­ша, Кир­би про­бил­ся к ней. Сум­ка с ве­щами, что бы­ла у не­го в ру­ках, ос­та­лась да­леко по­зади. Боль­ше по­жер­тво­вать про­тив­ни­ку, вы­иг­ры­вая вре­мя, бы­ло не­чего. Но он хо­тя бы ря­дом… Эй­прил схва­тила от­ца за ру­ку, ув­ле­кая за со­бой. Жи­вой и да­же не ра­неный… мо­жет быть…

— Ухо­ди, Эй­прил, — Кир­би от­це­пил от се­бя ее паль­цы и под­тол­кнул дочь в спи­ну. Ру­ки его ощу­тимо дро­жали; в ду­ше про­фес­сор О’Нил ни­ког­да не был ге­ро­ем и сей­час дер­жался лишь ра­ди Эй­прил. — Я… я за­дер­жу их.

Он пос­та­рал­ся вы­давить из се­бя улыб­ку, от ко­торой хо­телось пла­кать. Эй­прил и прав­да всхлип­ну­ла, ос­ту­пилась от оче­ред­но­го тол­чка — и ку­барем по­кати­лась по лес­тни­це, ув­ле­кая от­ца за со­бой. Лишь это спас­ло их от уда­ра мощ­но­го ку­лака на­конец нас­тигше­го их Рок­сте­ди.

Нер­вы не вы­дер­жа­ли, и Кир­би, за­быв о са­мо­от­вержен­ном пред­ло­жении, вско­чил на но­ги и бро­сил­ся вниз. Об­ра­дован­ная Эй­прил мет­ну­лась за ним, ста­ра­ясь не об­го­нять, нет-нет да ог­ля­дыва­ясь на­зад. За спи­ной но­соро­га-му­тан­та она ви­дела мощ­ный ав­то­мат — и то, что бан­дит все еще не пус­тил его в ход, чис­тая слу­чай­ность, не бо­лее то­го.

От­влек­шись, Эй­прил ос­ту­пилась и ед­ва удер­жа­ла рав­но­весие. Мгно­вение, не боль­ше… его хва­тило, что­бы по­пасть­ся не­види­мому про­тив­ни­ку. Де­вуш­ка явс­твен­но ощу­тила сом­кнув­ши­еся на пле­чах паль­цы му­тан­та.

— По­палась, цы­па! — как и обыч­но, пой­мав жер­тву, Би­боп де­ак­ти­виро­вал ре­жим не­видим­ки, что­бы вво­лю поз­ло­радс­тво­вать над ней.

Как обыч­но, ра­но. Про­бежав по инер­ции поч­ти весь про­лет, Кир­би за­метил от­сутс­твие до­чери и за­тор­мо­зил, ог­ля­дыва­ясь.

— Эй­прил! — он мет­нулся на­зад, слиш­ком мед­ленно и вя­ло, что­бы что-то из­ме­нить. Па­ру раз спот­кнул­ся и сбил­ся с ша­га, лишь чу­дом увер­нувшись от ми­ни-ла­зеров Би­бопа. Рок­сте­ди под­нял свой ав­то­мат, при­цели­ва­ясь…

— Нет! — Эй­прил с не­ожи­дан­ной си­лой и злостью уда­рила ма­куш­кой в мор­ду ка­бана. Взвиз­гнув, тот вы­пус­тил ее, схва­тив­шись за боль­ное мес­то. Пе­реп­ры­гивая сту­пень­ки, де­вуш­ка по­рав­ня­лась с от­цом, схва­тила за ру­ку, ув­ле­кая за со­бой. Что бы ни жда­ло впе­реди…

— Врешь, не уй­дешь! — Би­боп встрях­нул греб­нем, и пол сод­рогнул­ся от удар­ной вол­ны. Эй­прил уда­рило в спи­ну, и, си­лясь удер­жать рав­но­весие, она вы­пус­ти­ла ру­ку от­ца, сде­лав нес­коль­ко шат­ких ша­гов впе­ред. Лишь на пло­щад­ке ей уда­лось на­конец ус­то­ять и ог­ля­нуть­ся на­зад.

Кир­би по­вез­ло мень­ше: его при­ложи­ло ли­цом о пе­рила и на вре­мя ог­лу­шило. Преж­де чем он ус­пел прий­ти в се­бя и ока­зать хоть ка­кое-то соп­ро­тив­ле­ние, юр­кий Би­боп, со­ору­див энер­ге­тичес­кие «рель­сы», под­ка­тил к не­му вплот­ную и, скру­тив лок­ти за спи­ной, пе­рета­щил вверх, к на­пар­ни­ку.

— Со­об­ра­жа­ешь, кам­рад, — Рок­сте­ди пе­рех­ва­тил сла­бо соп­ро­тив­ля­юще­гося плен­ни­ка и, силь­но встрях­нув, под­та­щил к се­бе. Тор­жес­тву­юще ух­мы­ля­ясь, ог­ля­нул­ся на Эй­прил: та за­мер­ла эта­жом ни­же, не ре­ша­ясь ни бе­жать, ни вер­нуть­ся. — С это­го и на­до бы­ло на­чинать. Ну что, — ок­ликнул он де­вуш­ку и сгреб Кир­би за во­рот­ник, зас­тавляя опас­но пе­рег­нуть­ся че­рез пе­рила, — по­учим его ле­тать?

* * *

Ос­та­вив ма­шину в квар­та­ле от до­ма Эй­прил (что­бы не прив­ле­кать вни­мания, как по­яс­нил Дон­ни), до мес­та че­репаш­ки доб­ра­лись при­выч­ным хо­дом — по кры­шам.

— А те­перь — ти­хо! — ско­ман­до­вал До­нател­ло, в от­сутс­твии стар­ших бе­ря уп­равле­ние на се­бя. — Пом­ни, что ска­зал Лео. Это мо­жет быть ло­вуш­ка.

— Да сто­пудо­во она, — гром­ким ше­потом сог­ла­сил­ся Май­ки. — Что де­лать-то бу­дем? У те­бя есть план?

До­нател­ло на се­кун­ду за­думал­ся, при­поми­ная. По до­роге сю­да он так и этак при­киды­вал воз­можные ва­ри­ан­ты, что­бы и Эй­прил вы­тащить, и са­мим не по­пасть­ся. И не на­шел ни­чего ино­го, кро­ме как… раз­де­лить­ся. Сно­ва. Ко­му-то при­дет­ся от­вле­кать на се­бя вни­мание, а ко­му-то спа­сать, ина­че не по­лучит­ся. И по­чему все сколь­ко-то под­хо­дящие пла­ны… ну нас­толь­ко не­под­хо­дящие?

— План «Че­рему­ха», — отоз­вался он на­конец еще ти­ше. Млад­ший скри­вил­ся.

— Ну, ес­ли ты так уве­рен… — и се­рой мол­ни­ей мет­нулся к еле ви­димой с их мес­та по­жар­ной лес­тни­це. А ско­ро стем­не­ет, и его бу­дет во­об­ще не вид­но. Их обо­их, ес­ли точ­нее.

— Уда­чи, бра­тан, — про­бор­мо­тал До­нател­ло се­бе под нос и, све­сив­шись на ру­ках, на­щупал паль­ца­ми ног по­докон­ник бал­ко­на Эй­прил.

* * *

Миг, все­го лишь миг… как час­то он ре­ша­ет мно­гое. Уже че­рез се­кун­ду Эй­прил ре­шилась бе­жать — но бы­ло уже поз­дно. Би­боп сос­коль­знул к ней по пе­рилам и схва­тил за ши­ворот, зас­тавляя сог­нуть­ся.

— Ум­ни­ца де­воч­ка, — да­же не ви­дя его мор­ды, Эй­прил чувс­тво­вала, что ка­бан ух­мы­ля­ет­ся. Она с тру­дом при­под­ня­ла го­лову, гля­дя вверх. — Мас­тер бу­дет до­волен.

«Мас­тер?» Эй­прил не­до­уме­ва­юще мор­гну­ла. Так это Шре­дер при­казал их схва­тить? Впол­не по­хоже на это­го под­ле­ца, но… за­чем? До­думать она не ус­пе­ла.

— Ну вот и слав­но. Те­перь ты без на­доб­ности, — Рок­сте­ди рас­пра­вил ши­рокие пле­чи и неб­режно от­тол­кнул от се­бя Кир­би. Впе­ред. Че­рез пе­рила…

— Па­па, нет! — Эй­прил дер­ну­лась в ру­ках му­чите­ля, с ужа­сом гля­дя, как ее отец, не­лов­ко взмах­нув ру­ками, по­пытал­ся удер­жать­ся, но паль­цы сос­коль­зну­ли. И он по­летел вниз го­ловой на этаж ни­же, что­бы уж точ­но сло­мать шею…

Вис­ки стис­нул ог­ненный, про­жига­ющий нас­квозь об­руч. Как и тог­да, с му­тан­том, в ко­торо­го прев­ра­тилась ма­ма, с глав­ным Крен­гом… Но сей­час Эй­прил не пом­ни­ла их. Не пом­ни­ла ни­чего… Она скор­чи­лась, си­лясь втя­нуть слов­но взор­вавшу­юся из­нутри го­лову в пле­чи, и ис­тошно за­ора­ла. Ры­жие во­лосы вы­бились из хвос­та, под­ня­лись ды­бом, на­элек­три­зован­ные не­ведо­мой си­лой, вновь выр­вавшей­ся на­ружу.

* * *

Как и в тот раз… Май­ки, вы­бив­ший стек­ло в ок­не как раз в этот мо­мент, оша­рашен­но за­мер на по­докон­ни­ке. Энер­ге­тичес­кой вол­ной, раз­бро­сав­шей Би­бопа и Рок­сте­ди, его так­же чуть бы­ло не ски­нуло с его на­сес­та. Ми­келан­дже­ло ед­ва-ед­ва ус­пел вце­пить­ся в ра­му. Мгно­вени­ем поз­же че­репаш­ка мет­нул цепь ку­сари­гамы — не во вра­гов или Эй­прил, прос­то на­уда­чу, что­бы за­цепить­ся за что-ни­будь. И во­лей слу­чая та об­мо­талась вок­руг шеи и пле­ча Рок­сте­ди. Ог­лу­шен­ный, тот сполз по сте­не, ед­ва не вы­шибив пе­ред этим бли­жай­шую дверь.

Не луч­шая опо­ра, но все же… Май­ки прыг­нул и по ду­ге ус­пел-та­ки в пос­ледний мо­мент пе­рех­ва­тить Кир­би. То­го то­же при­ложи­ло о сте­ну, но ме­нее силь­но. Че­репаш­ка спус­тил его на пол и гля­нул вверх. Ко­неч­но, их об­щий вес ни­как не мог за­душить здо­ровя­ка Рок­сте­ди — уж слиш­ком ве­лик тот был, — но вот об­ру­шить им на го­ловы зап­росто.

По­вез­ло… Рок­сте­ди лишь под­та­щило к пе­рилам, от­че­го те уг­ро­жа­юще зас­кри­пели и прог­ну­лись, но вы­дер­жа­ли. Май­ки дер­нул ве­рев­ку, га­дая, как бы по­лов­чее ее ос­во­бодить. Под­ни­мать­ся на­верх как-то не хо­телось.

— Май­ки! — Эй­прил под­бе­жала к не­му; взгляд ме­тал­ся с от­ца на че­репаш­ку и на­зад, вновь с тре­вогой воз­вра­щал­ся на­зад, к Рок­сте­ди. — Спа­сибо за па­пу и… бе­жим!

Она дер­ну­ла его за ру­ку. Ис­прав­ных Фут-бо­тов в зо­не дей­ствия не наб­лю­далось, но кто зна­ет, как быс­тро очу­ха­ют­ся му­тан­ты? Да и хо­телось пос­ко­рее выб­рать­ся из став­ше­го за­пад­ней не­ког­да бе­зопас­но­го до­ма.

— Пош­ли, — не стал спо­рить Май­ки. Про­пус­тил впе­ред се­бя Кир­би, сам же под­нялся эта­жом вы­ше и от­це­пил ку­сари­гаму. Рок­сте­ди толь­ко на­чал ше­велить­ся. За­дор­но свер­кнул гла­зами: — А ты опас­ная штуч­ка, сес­трен­ка. Кру­то ты их раз­де­лала!

Де­вуш­ка лишь до­сад­ли­во мот­ну­ла го­ловой. В вис­ках не­щад­но ны­ло, пе­ред гла­зами плы­ло, а они да­же еще не по­кину­ли это­го мес­та. Не­из­вес­тная си­ла и прав­да бы­ла ве­лика, но вот толь­ко как ей поль­зо­вать­ся? Эй­прил по­ка не зна­ла. А зна­чит, и тол­ку с нее…

— Эй­прил! — с вер­хней пло­щад­ки спрыг­нул Дон­ни, лов­ко пе­реку­выр­кнул­ся, га­ся удар, и под­бе­жал к ним. — Вы уже уп­ра­вились? Быс­тро вы, од­на…

— А­уч! — млад­ший под­прыг­нул, неп­ри­ят­но у­яз­влен­ный чуть по­ниже ко­лена ла­зер­ным лу­чом. Би­боп оч­нулся пер­вым и, как на­роч­но, ока­зал­ся слиш­ком близ­ко.

Ви­дя, что тот вновь уг­ро­жа­юще под­но­сит ру­ки к го­лове, Май­ки, приг­нувшись, пе­река­тил­ся по сту­пень­кам и мет­нул в ка­бана ды­мовую шаш­ку. В об­ра­зовав­шемся об­ла­ке они бро­сились бе­жать, спо­тыка­ясь на не­види­мых сту­пень­ках и на­летая на уг­лы пе­рил. Но не сбав­ляя ско­рос­ти. Еще нес­коль­ко лу­чей прош­ли в опас­ной бли­зос­ти от бег­ле­цов, а уже под ко­нец один все же нас­тиг Кир­би. Ох­нув, тот осел на­земь, при­жимая ру­ку к бо­ку.

— Нель­зя ос­та­нав­ли­вать­ся! — крик­нул Дон­ни и вмес­те с бра­том под­хва­тил ра­нено­го. Чуть ли не во­локом они вы­тащи­ли его из опас­но­го подъ­ез­да.

Ку­да бы?.. Ну вот на­до бы­ло пар­ко­вать­ся так да­леко! Че­репаш­ка ед­ва удер­жался, что­бы не хлоп­нуть се­бя по лбу.

— Сей­час под­го­ню, — он мет­нулся за угол. — По­ка отой­ди­те по­даль­ше.

Май­ки с по­мощью Эй­прил не без тру­да под­нял на но­ги Кир­би. Охая и кло­нясь на­бок, тот все же мог ид­ти, но… мед­ленно, слиш­ком мед­ленно. Так их до­гонят да­же эти не­доте­пы.

Май­ки не ошиб­ся. Би­боп выс­ко­чил из подъ­ез­да пер­вым. Все еще по­шаты­ва­ясь пос­ле уда­ра о сте­ну, он пред­по­чел до­верять сво­им но­гам, но стре­лял все так же мет­ко. Бег­ле­цы от­пря­нули за ла­воч­ку, от ко­торой тут же по­лете­ли щеп­ки.

— А ну пос­то­ронись! — из подъ­ез­да вы­валил­ся Рок­сте­ди и вски­нул ав­то­мат. — К чер­ту дев­чонка, ког­да здесь че­репа­хи! Сей­час они у ме­ня поп­ля­шут!

— Уга­дал, дол­го­носик, — Май­ки вы­катил­ся из-за ла­воч­ки, спра­вед­ли­во по­лагая, что дол­го она не про­дер­жится. — Поп­ро­буй до­гони!

Но­сорог от­крыл огонь по жи­вой ми­шени, но та ока­залась из­во­рот­ли­вой, скры­ва­ясь то за при­пар­ко­ван­ны­ми ма­шина­ми, то на вет­вях ред­ких де­ревь­ев. Но пос­те­пен­но мес­та для ма­нев­ра ста­нови­лось все мень­ше, и Эй­прил с тре­вогой сле­дила за тем, как Май­ки от­сту­па­ет даль­ше и даль­ше.

Вскрик­нув, она при­жала ла­донь к гу­бам: де­вуш­ке по­каза­лось, что друг мет­нулся пря­мо под ко­леса вы­ныр­нувше­го из-за уг­ла фур­го­на. Но нет, Май­ки лов­ко зас­ко­чил на выс­тавлен­ный «ковш» и, под­тя­нув­шись, ис­чез в ка­бине. Фур­гон же, на­бирая ско­рость, рва­нул в сто­рону му­тан­тов. Ла­зер­ные лу­чи его не бра­ли.

Пер­вым не вы­дер­жал Би­боп. Ис­пу­ган­но взвиз­гнув, он бро­сил­ся в сто­рону, на хо­ду мет­нув удар­ную вол­ну, но про­мах­нулся. Рок­сте­ди от­сту­пил в пос­ледний мо­мент, по­пытал­ся сгра­бас­тать Эй­прил или хо­тя бы Кир­би, но, по­лучив чу­гун­ным лю­ком в лоб, сно­ва вы­был из иг­ры.

— Не от­ста­вай! — сдав­ленно крик­нул он Би­бопу, ус­тре­мив­ше­муся бы­ло в по­гоню. Но был со­вер­шенно не уве­рен, что на­пар­ник уп­ра­вит­ся один. Да и во­об­ще не по­теря­ет след. Черт, а как все хо­рошо на­чина­лось!

Ми­ля за ми­лей. Ко­неч­но же, путь до со­сед­не­го квар­та­ла был го­раз­до ко­роче… был, но Ра­фу упор­но ка­залось, что за­тянул­ся на бес­ко­неч­ность. Пе­ре­ул­ки и ма­гис­тра­ли бы­ли поч­ти пус­тынны, и за счет это­го он мог гнать байк на мак­си­маль­ной ско­рос­ти, при­тор­ма­живая лишь что­бы ос­мотреть­ся. И все рав­но дол­го. Ва­шу ж че­репашью мать, чер­тов­ски дол­го. За это вре­мя Кей­си сто раз ус­пе­ют по­вязать и по­шин­ко­вать на мел­кие доль­ки — осо­бен­но ес­ли там и прав­да Тиг­ри­ный Ко­готь. А этот ох­ла­мон еще на что-то на­де­ял­ся про­тив Шре­дера.

Нет, неп­равда. Зе­леная ла­донь сжа­лась на ру­ле, и мо­тоцикл за­рычал, еще до­бав­ляя ско­рос­ти и про­летая на жел­тый, пря­мо пе­ред тя­желен­ной фу­рой. Он ус­пе­ет. Он обя­затель­но дол­жен ус­петь — не по­тому, что ге­ро­ям обя­затель­но со­путс­тву­ет уда­ча, нет, на эту стер­ву он уже дав­но пе­рес­тал на­де­ять­ся и уж тем бо­лее ве­рить. Но Ра­фа­эль ве­рил в байк и собс­твен­ные си­лы. И лишь на­де­ял­ся на то, что обор­мот Джонс хоть че­му-то на­учил­ся из прош­лых оши­бок и про­дер­жится до по­яв­ле­ния дру­га. И что братья не оп­ло­ша­ют без не­го. Слиш­ком мно­го «ес­ли», черт по­бери!

Раф мот­нул го­ловой, зап­ре­щая се­бе ду­мать, да­же ми­молет­но пред­став­лять воз­можность не­уда­чи. Он-то знал, как лег­ко рас­те­рять уве­рен­ность, осо­бен­но ког­да жизнь близ­ких за­висит от те­бя од­но­го. При­щурил­ся и нап­ряг слух, ло­вя от­го­лос­ки по­доз­ри­тель­ных зву­ков — и мыс­ленно же­лая, что­бы весь мир зат­кнул­ся. Ну, хоть на па­ру се­кунд, по­ка оп­ре­делит­ся, где Джонс — он что, так мно­го про­сит?

Слов­но в от­вет на его мыс­ли за уг­лом что-то гул­ко грох­ну­ло. Взвы­ла си­рена при­пар­ко­ван­но­го ав­то­моби­ля, но на не­го Раф уже не ог­ля­дывал­ся. До кат­ка он еще не доб­рался, но про­верить все рав­но на­до. Мог же Кей­си сбе­жать и доб­рать­ся до­сюда… ведь мог же?

* * *

— А ес­ли так? Что, ску­шал? — за­лепив оче­ред­ную взры­ва­ющу­юся шай­бу меж глаз оче­ред­но­му же Фут-бо­ту, Кей­си тор­жес­тву­юще вски­нул ку­лак — и тут же скор­чился, ук­ры­ва­ясь от лу­ча за кор­пу­сом ав­то. Ка­жет­ся, ру­ку все же обож­гло. Встрях­нул ей, уни­мая боль, и ог­ля­дел­ся. Пар­ковка пе­ред кат­ком боль­ше по­ходи­ла на мин­ное по­ле — да, по су­ти, и бы­ла им. Не раз­вернуть­ся, но Кей­си был рад, что во­об­ще выб­рался из зак­ры­того по­меще­ния… пусть да­же и на пя­тачок нем­но­гим боль­ше ле­дяно­го по­ля.

Чер­то­вы Фу­ты, и че­го они к не­му при­вяза­лись? И ведь наш­ли где выс­ле­дить — воз­ле раз­де­вал­ки пос­ле тре­ниров­ки, ког­да од­на аму­ниция уже сня­та, а дру­гая еще не за­дей­ство­вана. Кей­си зло по­косил­ся в сто­рону, где в пос­ледний раз ви­дел тиг­ра-му­тан­та. Ка­жись, ко­тяра за­имел на не­го здо­ровен­ный зуб. И не один. Па­рень креп­че сжал клюш­ку. Ну, зна­чит, по­ра по­уба­вить.

— Врешь, соп­ляк, не уй­дешь! — кос­тля­вая ла­па со скре­жетом по­лос­ну­ла по бо­ку ма­шины — сов­сем близ­ко от его ук­ры­тия. От сле­ду­юще­го дви­жения ма­шина от­ле­тела в сто­рону. Кей­си же в дру­гую, на хо­ду ак­ти­вируя ме­ханизм ро­ликов. Клюш­ка глу­хо щел­кну­ла по мор­де Рах­за­ра… и с трес­ком сло­малась в зу­бас­той пас­ти. Руг­нувшись, Кей­си от­бро­сил раз­мо­чален­ный ос­та­ток и вых­ва­тил би­ту.

— А вот это поп­ро­бовать не хо­чешь? — и мет­нулся впе­ред, приг­нувшись и це­ля вол­ку по но­гам. Пасть щел­кну­ла уже над го­ловой, об­дав го­рячим ды­хани­ем и отор­вав ка­пюшон. Кос­тля­вая ступ­ня со все­го ма­ху впе­чата­лась в жи­вот Кей­си, от­бра­сывая его на­зад, о пос­леднюю не за­детую еще сра­жени­ем ма­шину. Го­лова гул­ко стук­ну­ла о борт.

— Вот дерь­мо! — с тру­дом ра­зог­нувшись, Кей­си мет­нул зат­равлен­ный взгляд вле­во-впра­во. Би­ты не бы­ло — единс­твен­ное ос­тавше­еся у не­го ору­жие ва­лялось у ног вра­га. Па­рень по­пытал­ся вско­чить на но­ги, но тут же был вы­нуж­ден сог­нуть­ся. И лишь чу­дом су­мел увер­нуть­ся от уда­рив­ше­го пря­мо у ног лу­ча. — Ка­жет­ся, де­ло дрянь. По­ра ва­лить. Где же этот чер­тов Раф?

— Очень глу­по, — Тиг­ри­ный Ко­готь спи­киро­вал пря­мо пе­ред ним и выс­тре­лил в снаб­женную элек­тро­шоке­ром пер­чатку хок­ке­ис­та. Та мгно­вен­но пок­ры­лась крис­талла­ми ль­да. Сле­ду­ющим дви­жени­ем тигр сгреб Кей­си за ос­татки ка­пюшо­на и еще раз при­ложил го­ловой об ма­шину. — Се­год­ня не твой день, маль­чиш­ка.

Вмес­то от­ве­та тот по­пытал­ся пнуть аг­рессо­ра в ко­лено, но про­мах­нулся, за­дев лишь нож­ны на бо­ку.

— А мы не так дол­го про­вози­лись, — Рах­зар по­дошел бли­же, жес­том под­зы­вая ос­тавших­ся Фут-бо­тов. — Я да­же раз­мять­ся не ус­пел. Мо­жет… — он мно­гоз­на­читель­но кив­нул в сто­рону плен­ни­ка и хрус­тнул кос­тля­выми паль­ца­ми.

Идея не ка­залась Тиг­ри­ному Ког­тю та­кой уж дур­ной, но он по­качал го­ловой. Де­ло преж­де все­го.

— Мас­тер ве­лел дос­та­вить его как мож­но ско­рее, — по­яс­нил он, от­тол­кнул Кей­си к на­пар­ни­ку, и от­це­пил от по­яса ве­рев­ку. — Он ждет гос­тей, — тигр кро­вожад­но ух­мыль­нул­ся, по­казы­вая клы­ки.

— А нас, по­луча­ет­ся, не зва­ли?

Оба му­тан­та ин­стинктив­но ог­ля­нулись в сто­рону го­ворив­ше­го. Тиг­ри­ный Ко­готь тут же вых­ва­тил уб­ранный бы­ло пис­то­лет, но выс­тре­лить не ус­пел. Сма­зан­ная се­ро-крас­ная мол­ния снес­ла Рах­за­ра, от­бро­сив к про­ез­жей час­ти. Па­дая, тот вы­пус­тил Кей­си, и тот про­вор­но от­ка­тил­ся в сто­рону.

— Ну, ты дей­стви­тель­но че­репа­ха, бро, — он от­шатнул­ся от оче­ред­но­го лу­ча и, смор­щив нос, стер кровь с при­кушен­ной гу­бы. Мет­нулся в сто­рону, где при­метил упав­шую би­ту.

— Зви­няй, дру­ган, се­год­ня мы на­рас­хват, — Ра­фа­эль спрыг­нул с мо­тоцик­ла и вых­ва­тил из но­жен саи. — Ну прос­то всем нуж­ны.

— Ты да­же не зна­ешь, нас­коль­ко прав, — Тиг­ри­ный Ко­готь шаг­нул впе­ред, стре­ляя то с од­ной, то с дру­гой ру­ки. Че­репа­ха лов­ко уво­рачи­валась, не да­вая приб­ли­зить­ся, но и не от­хо­дя да­леко. — Как раз те­бя и не хва­та­ет!

— Сза­ди, Раф! — крик­нул Кей­си, кра­ем гла­за за­метив мет­нувшу­юся тень. По­пытал­ся дос­тать ее клюш­кой, но вновь был от­бро­шен в сто­рону Фут-бо­тов. Те, ко­неч­но, тут же вце­пились в не­го. За­рычав, па­рень от­би­вал­ся от них, не сво­дя глаз с дру­га.

Ра­фа­эль ус­пел ус­лы­шать его и да­же поч­ти увер­нулся… поч­ти. Ког­тистая ла­па со скри­пом прош­ла по пан­ци­рю, рва­нула не­защи­щен­ный бок. Пе­река­тив­шись по зем­ле, Раф сно­ва вско­чил. Пе­рех­ва­тил са­ем оче­ред­ной удар… и еле-еле ус­пел под­ста­вить ру­ку, ког­да Рах­зар дер­нул ла­пой, и не ус­певший от­пустить ору­жие че­репаш­ка со все­го ма­ху вре­зал­ся в стек­ло ав­то­моби­ля.

Паль­цы смяг­чи­ли удар, но не­дос­та­точ­но. Вдо­бавок к про­чему стек­ло трес­ну­ло и ос­тры­ми кра­ями вспо­роло ла­донь и за­пястье, мел­кие ос­колки впи­лись в ску­лы и нос.

— Вот дерь­мо! — Раф встрях­нул го­ловой, при­ходя в се­бя. Лок­тем вы­тер тут же выс­ту­пив­шую кровь и под­хва­тил с ас­фаль­та сай здо­ровой ру­кой. Вып­ря­мил­ся уг­ро­жа­юще…

Вспыш­ка по­каза­лась ос­ле­питель­ной. Ра­фа­эль от­шатнул­ся, прик­ры­вая гла­за ру­кой. Ли­цо и пред­плечье не­щад­но го­рели, но ху­же все­го — за миг до выс­тре­ла он уви­дел, как Рах­зар пе­рех­ва­тил ус­певше­го ос­во­бодить­ся Кей­си и, под­няв за но­ги, с си­лой при­ложил об из­го­родь га­зона. По­том еще раз и еще… Ог­лу­шен­ный, тот без­воль­но об­мяк в ла­пах вра­га.

— Нет! — Ра­фа­эль мет­нулся бы­ло впе­ред, за­быв об опас­ности и о том, что обе­щал Лео. Нет, толь­ко не это! Кей­си…

Оче­ред­ная вспыш­ка опа­лила плас­трон, зас­та­вила спот­кнуть­ся. Ра­фа­эль по-преж­не­му поч­ти ни­чего не ви­дел и лишь по зву­ку уга­дал удар, на сей раз ме­ча, и приг­нулся, уво­рачи­ва­ясь. Единс­твен­ное, что он еще ус­пе­вал сде­лать — бро­сить оземь ды­мовую шаш­ку и от­ка­тить­ся в сто­рону.

Ло­коть боль­но уда­рил­ся о бор­дюр. Ра­фа­эль ше­потом ма­тюк­нулся, от­дернул ру­ку, по­шарил пе­ред со­бой. Ус­пел за­катить­ся под ма­шину преж­де, чем ус­лы­шал тя­желые ша­ги. Бы­ла она на сто­ян­ке или где-то в сто­роне, че­репаш­ка по­нять не смог.

— Обыс­кать тут все, — ус­лы­шал он при­каз Тиг­ри­ного Ког­тя и пос­ле­довав­ший за ним лязг ме­тал­ли­чес­ких ко­неч­ностей Фут-бо­тов. — Он не мог да­леко уй­ти. Мас­тер Шре­дер ве­лел схва­тить маль­чиш­ку, но че­репа­хе, бе­зус­ловно, об­ра­ду­ет­ся боль­ше.

Ра­фа­эль так­же был в этом уве­рен. Рав­но как и в том, что он-то ра­довать Шре­дера не со­бира­ет­ся. Стис­нул зу­бы, ста­ратель­но по­дав­ляя гнев, и, про­мор­гавшись, поч­ти по-плас­тун­ски по­полз по мос­то­вой. Как ни по­гано, в оди­ноч­ку он Кей­си не отобь­ет. И да­же не бу­дет пы­тать­ся, как бы то­го не хо­телось. Ни к че­му ра­довать это­го бро­ниро­ван­но­го мань­яка. И без то­го тот слиш­ком бли­зок к осу­щест­вле­нию сво­его ко­вар­но­го пла­на. На­щупав у по­яса ра­цию, Ра­фа­эль на­жал кноп­ку тре­воги — хо­тя что это мо­жет из­ме­нить, он не знал. Единс­твен­ное, что еще име­ло зна­чение и мог­ло ис­пра­вить си­ту­ацию — крыш­ка лю­ка в пре­делах до­сяга­емос­ти, но вот есть ли она? Ус­пе­ет ли ее най­ти? Черт, опять слиш­ком мно­гое за­висит не от не­го. Опять и сно­ва. Впро­чем, на что еще он рас­счи­тывал?

— Нет, не мо­гу, — дер­нув го­ловой, Ле­онар­до шум­но вы­дох­нул и от­крыл гла­за. — Учи­тель, как… прос­ти­те, как вы мо­жете быть так спо­кой­ны? — про­дол­жил он уже ти­ше, пой­мав взгляд Сплин­те­ра. — Вы же са­ми приз­на­ли, что на­паде­ние на Кей­си и Эй­прил на­вер­ня­ка ло­вуш­ка, а это зна­чит…

Ле­онар­до не до­гово­рил, нер­вно сглот­нул и об­тер о ко­лени вспо­тев­шие ру­ки. Мыс­ли, ко­торые че­репаш­ка так упор­но не же­лал до­пус­кать до се­бя, выр­ва­лись на во­лю, кру­жась встре­вожен­ным ку­сачим ро­ем. Уси­деть на мес­те, до­жида­ясь не­из­вес­тно че­го, ка­залось со­вер­шенно не­воз­можно. Ти­шина ло­гова да­вила на нер­вы, лиш­ний раз на­поми­ная, что они тут од­ни, он и Сплин­тер. Ни­кого бо­лее — ни здесь, ни во всем ми­ре. Как лег­ко бы­ло в это по­верить! Мо­жет, братья уже по­пали в ла­пы Фу­тов… мо­жет, ра­нены или на краю ги­бели, по­ка они с учи­телем ук­ры­ва­ют­ся под зем­лей.

То, че­го Лео так опа­сал­ся, ког­да не­хотя сог­ла­сил­ся на эту про­гул­ку, слу­чилось. Дон­ни и Май­ки… Раф… Ка­залось, сер­дце раз­ры­ва­ет­ся над­вое, стре­мясь од­новре­мен­но в две раз­ные сто­роны. Ле­онар­до не знал, за ко­го боль­ше пе­режи­вать, и лишь ко­рил се­бя за то, что по­шел у них на по­воду. Будь они до­ма, уж мас­тер бы на­шел вер­ное ре­шение, су­мел сдер­жать не­тер­пе­ливо­го но­вого «ли­дера», а он… он сно­ва спло­ховал и ни­чем, ни­чем сей­час не мо­жет им по­мочь.

Ле­онар­до стис­нул ку­лаки, с тру­дом по­давив стон, заж­му­рил­ся. Зря, ко­неч­но же: его страх тут же ма­тери­али­зовал­ся пе­ред ним ка­лей­дос­ко­пом яр­ких ужа­са­ющих кар­ти­нок… Раф… Май­ки… Дон… страх об­рел име­на и мно­жес­тво об­ли­чий, и сто­ило прог­нать од­но, как на его мес­те воз­ни­кали три но­вых. Что же де­лать… что?

— Для на­чала соб­рать­ся с си­лами и тер­пе­ни­ем, сын мой, по­ка есть вре­мя, — Ле­онар­до вздрог­нул, ощу­тив, как на пле­чо лег­ла ру­ка Сплин­те­ра, неп­ри­выч­но теп­ло и лас­ко­во. От не­ожи­дан­ности он от­крыл гла­за, ус­та­вив­шись на учи­теля. — Они мо­гут нам по­надо­бить­ся. Ты ну­жен сво­им брать­ям от­дохнув­шим и сос­ре­дото­чен­ным, Ле­онар­до — не та­ким, как сей­час.

— Но я сов­сем не ус… — на­чал бы­ло че­репаш­ка, но не до­гово­рил, тя­жело вздох­нул. Ко­го он пы­тал­ся об­ма­нуть — учи­теля и от­ца, знав­ше­го его с мла­ден­чес­тва? Да Лео бро­сил­ся бы за брать­ями, да­же ес­ли бы но­ги от­ка­зыва­лись его дер­жать — ша­гом, пол­зком, из пос­ледних сил. Но силь­но бы этим по­мог? Ле­онар­до сму­щен­но опус­тил го­лову.

— Ми­нут еще че­рез де­сять — бу­дешь «сов­сем», — Сплин­тер вновь отс­тра­нил­ся, вып­ря­мил спи­ну, прик­рыл ве­ки. Го­лос его зву­чал приг­лу­шен­но, слов­но бы из­да­лека. — Тог­да и мож­но бу­дет от­прав­лять­ся.

Ле­онар­до, поч­ти нас­тро­ив­ший­ся бы­ло на от­дых — нас­коль­ко по­лучит­ся, ко­неч­но, — вновь дер­нулся, рез­ко рас­пахнул гла­за. Не­веря­ще по­косил­ся на учи­теля. От­прав­лять­ся… вмес­те? Нет, он, Лео, ко­неч­но, и не ду­мал ос­та­вать­ся до­ма, был го­тов уго­вари­вать сэн­сэя, убеж­дать в сво­ей нуж­ности и важ­ности… но вот сей­час, ког­да Сплин­тер так не­ожи­дан­но и лег­ко сог­ла­сил­ся, при­выч­ное сом­не­ние и бо­язнь вновь вце­пились в ду­шу кри­выми ког­тя­ми. А так ли он бу­дет по­лезен там, на­вер­ху? Ведь им пред­сто­ит сра­жение. Поч­ти на­вер­ня­ка — не на рав­ных, а он и в тре­ниров­ках-то по-нас­то­яще­му не учас­тво­вал… Лео не мог да­же вспом­нить, как дол­го. Чем он по­может учи­телю и брать­ям и по­может ли, не став, как обыч­но,

— он скрип­нул зу­бами на этом сло­ве — обу­зой?

Ощу­тив его страх и сом­не­ние — ка­ким-то на­ити­ем, не ина­че, — Сплин­тер пря­мо пос­мотрел ему в гла­за. Ле­онар­до сме­ло вы­дер­жал взгляд, рас­те­рян­но мор­гнул, ког­да учи­тель от­вел свой, так ни­чего и не ска­зав… и в пос­ледний мо­мент ус­пел увер­нуть­ся, ку­выр­кнув­шись че­рез го­лову, от ко­вар­но хлес­тнув­ше­го по но­гам хвос­та. По­том еще раз, на этот раз от­ки­нув­шись в сто­рону, на бок, под­би­рая под се­бя го­лени — но это бы­ло уже про­ще: он был ли­цом к Сплин­те­ру, и трость, нез­ри­мо пе­реко­чевав­шую в ру­ку учи­теля из-за спи­ны, ви­дел. Раз­мы­тым бу­рым кон­ту­ром — но ви­дел. Вски­нул­ся на ко­лени, нап­ря­гая пле­чи и го­товясь от­би­вать удар или уво­рачи­вать­ся, как по­казы­вал учи­тель. Ух­ва­тить­ся, что­бы под­нять­ся на но­ги, бы­ло не за что, но и в та­ком по­ложе­нии Лео да­леко не так бес­по­мощен, как ка­жет­ся.

Сно­ва встре­тив­шись гла­зами со Сплин­те­ром, че­репаш­ка сму­щен­но улыб­нулся. Скло­нил го­лову и вновь опус­тился на пок­ры­тый ков­ром пол, ус­по­ка­ивая ды­хание. Ско­вав­шие те­ло и ду­шу тре­воги нем­но­го от­сту­пили, пусть и не­дале­ко, и, ско­рее все­го, не­надол­го — но те­перь Лео ве­рил, что су­ме­ет с ни­ми спра­вить­ся.

— Я по­нял вас, учи­тель, — про­гово­рил он. — Спа­сибо.

— Те­бе не обя­затель­но ввя­зывать­ся в сра­жение, Ле­онар­до, — Сплин­тер вновь сло­жил ла­дони на ко­ленях. Мед­ленно вы­дох­нул. — Лишь за­щитить се­бя — и от­влечь вни­мание, ес­ли пот­ре­бу­ет­ся. Я по­забо­чусь об ос­таль­ном.

— Хай, учи­тель, — Лео во­оду­шев­ленно кив­нул, го­товый сно­ва вско­чить. Гу­бы кры­са тро­нула лег­кая хит­рая улыб­ка.

— Че­рез де­сять ми­нут.

Че­репаш­ка с тру­дом сдер­жался, что­бы не зас­то­нать, и лиш­ний раз по­жалел, что в дод­зё нет ча­сов. Эти нес­час­тные де­сять ми­нут по­кажут­ся ему ча­сом, на­вер­ня­ка!

* * *

Из­бавле­ние приш­ло рань­ше: спус­тя ка­кую-ни­будь ми­нуту-дру­гую Ле­онар­до ус­лы­шал вор­ча­ние мо­тора и сла­бый скрип ко­лес. А еще чуть по­годя — воз­бужден­ные го­лоса из при­хожей.

Че­репаш­ка от­крыл гла­за, убе­див­шись, что ему не по­каза­лось: учи­тель так­же ог­ля­нул­ся в сто­рону вы­хода. С плеч слов­но сва­лилась впи­ва­юща­яся в них тя­жесть, и, по при­меру Сплин­те­ра, Лео то­же хо­тел под­нять­ся на но­ги и нап­ра­вить­ся встре­чать при­быв­ших. Но су­мел лишь со вто­рой по­пыт­ки: нап­ря­жен­ные ожи­дани­ем и не­из­вес­тностью мыш­цы те­перь са­моп­ро­из­воль­но рас­сла­бились, не же­лая под­чи­нять­ся.

По­мимо брать­ев и Эй­прил, в ло­гове об­на­ружил­ся не­ожи­дан­ный гость — Кир­би О’Нил. Де­вуш­ка су­ети­лась вок­руг не­го, убеж­дая в чем-то и вмес­те с тем не да­вая вста­вать с ди­вана, Дон же с хо­ду нап­ра­вил­ся в ла­бора­торию, где хра­нил ап­течку. Тут толь­ко Ле­онар­до за­метил опа­лен­ную ру­баш­ку муж­чи­ны и нем­но­го не­ук­лю­жую, ско­собо­чен­ную по­зу. Дол­жно быть, сов­сем без ра­нений не обош­лось — впро­чем, это бы­ло бы слиш­ком боль­шим ве­зени­ем.

— Здравс­твуй­те, мис­тер О’Нил, — при­ветс­тво­вал он гос­тя ма­шиналь­но, взгляд же обе­жал ком­на­ту, ни на чем не ос­та­нав­ли­ва­ясь. Че­го-то не­дос­та­вало.

— Май­ки, где Раф? Он те­бе не зво­нил? — Лео пой­мал за ру­ку млад­ше­го.

Тот не­уве­рен­но кач­нул го­ловой.

— Дон пы­тал­ся пре­дуп­ре­дить его о ло­вуш­ке сра­зу пос­ле тво­его со­об­ще­ния, но он не от­ве­тил.

— И мне то­же, — вы­раже­ние ли­ца Ле­онар­до ста­ло еще бо­лее встре­вожен­ным. — А ку­да он хоть нап­ра­вил­ся-то?

— Вро­де на ка­ток, — отоз­вался Дон, вы­ходя из ла­бора­тории. Ут­вердил ап­течку на ди­ване ря­дом с Кир­би и ог­ля­нул­ся на ли­дера. — А он раз­ве еще не вер­нулся? Это же бли­же, чем до до­ма Эй­прил — а нам еще приш­лось сде­лать не один круг, что­бы уй­ти от по­гони.

— В том-то и бе­да, — Лео мот­нул го­ловой. Зум­мер тре­воги, на вре­мя утих­ший пос­ле по­яв­ле­ния млад­ших, заз­ву­чал с но­вой си­лой. Ка­ток… это же сов­сем близ­ко, в квар­та­ле от их убе­жища. И Раф от­пра­вил­ся за Кей­си один, уве­рен­ный, что спра­вит­ся… как всег­да.

Вер­нулся из сво­ей ком­на­ты Сплин­тер. Он вру­чил Дон­ни мазь от ожо­гов и, ос­та­вив его и Эй­прил за­ботам поб­леднев­ше­го Кир­би, нап­ра­вил­ся к Лео. Тот, за­думав­шись, про­шел­ся от ди­вана до сте­ны и об­ратно, не на­ходя се­бе мес­та.

— С ним что-то слу­чилось, сэн­сэй, — Лео под­нял го­лову, сни­зу вверх гля­дя на учи­теля. — Я это чувс­твую. Нель­зя боль­ше мед­лить.

Слов­но бы в под­твержде­ние его слов гром­ко пи­лик­ну­ла ра­ция. Ус­ловный сиг­нал тре­воги, ус­та­нов­ленный Дон­ни вско­ре пос­ле то­го, как Лео ед­ва не по­гиб в схват­ке с Фу­тами.

— Мы от­прав­ля­ем­ся сей­час же, — ус­лы­шав это, До­нател­ло пос­пешно пе­редал ба­ноч­ку с мазью Эй­прил и об­тер ру­ки о бо­ка. Сплин­тер же об­ра­тил­ся к Ле­онар­до. — Как быс­трее все­го доб­рать­ся до это­го мес­та?

— Я знаю, — не­ожи­дан­но вме­шал­ся Май­ки.

— И я, — Эй­прил под­ня­лась со сво­его мес­та, но Сплин­тер жес­том ве­лел ей ос­та­вать­ся на мес­те.

— Ты сей­час нуж­нее от­цу, Эй­прил, — де­вуш­ка огор­ченно вздох­ну­ла, крыс же про­дол­жал. — К то­му же те­бе то­же ну­жен от­дых. За тво­им дру­гом от­пра­вим­ся мы.

— Мы вы­ручим Кей­си, — пос­пе­шил ус­по­ко­ить ее Дон­ни и, пох­ло­пав по пле­чу, пос­пе­шил к вы­ходу. Но уже у по­рога стол­кнул­ся с ли­дером.

— Я по­веду, — спо­кой­но за­явил Ле­онар­до, и на этот раз ник­то не стал его от­го­вари­вать.

* * *

Вор­ча­ние мо­тора и ше­лест шин гул­ко от­да­вались эхом в под­земных тон­не­лях. Здесь не бы­ло рис­ка на­тол­кнуть­ся на слу­чай­но­го ра­боче­го — эта вет­ка мет­ро бы­ла заб­ро­шена не один год — и Ле­онар­до при­бавил ско­рос­ти, нас­коль­ко мог. Сер­дце ко­лоти­лось в уни­сон со сту­ком ко­лес по ос­таткам рельс, иной раз поч­ти заг­лу­шая его. Раф… дер­жись, бра­тан, мы идем. Еще нем­но­го…

Фур­гон со скре­жетом при­тор­мо­зил нев­да­леке от лю­ка на по­вер­хность. На сей раз ис­кать вы­езд нет вре­мени, но тут и пеш­ком не­дале­ко. От фар ша­рах­ну­лись в тем­но­ту рва­ные те­ни, на миг по­казав­ши­еся жи­выми.

Дон­ни и Май­ки на­пере­гон­ки вы­кати­лись из фур­го­на, Сплин­тер от­стал от них бук­валь­но на се­кун­ду, ос­та­новил­ся, нас­то­рожен­но ог­ля­дыва­ясь.

— Здесь кто-то есть, — про­гово­рил он нег­ромко — и тут же рез­ко дер­нулся в сто­рону. Вы­летев­ший из-за спи­ны по­сох от­бил к бе­тон­ной сте­не что-то же­лез­ное. Ляз­гнув, оно от­ка­тилось под ко­леса.

— За­сада! — Дон­ни и Май­ки, не сго­вари­ва­ясь, по­дались бли­же к не­му, ста­ра­ясь дер­жать­ся спи­ной к фур­го­ну. Ле­онар­до так­же выб­рался на­ружу, как и про­чие, вых­ва­тив ору­жие преж­де, чем ус­пел по­думать об опас­ности. По­косил­ся се­бе под но­ги: вдруг та ве­щица бы­ла опас­ной. Раз­гля­дев на­конец, не­веря­ще со­щурил­ся, под­нял с по­ла… и уб­рал за спи­ну ка­тану.

— Раф, это мы, — гром­ко ок­ликнул он тем­но­ту, по­вора­чива­ясь вок­руг се­бя и ог­ля­дыва­ясь. Вто­рой меч Лео, од­на­ко, уби­рать не стал. Он еще не ви­дел, что­бы Фу­ты поль­зо­вались са­ями, ну, а вдруг?..

Спус­тя бес­ко­неч­ные нес­коль­ко се­кунд пе­ред вклю­чен­ны­ми фа­рами по­казал­ся ко­ренас­тый тем­ный си­лу­эт. Че­репаш­ка бо­лез­ненно щу­рил­ся на свет и зат­равлен­но ог­ля­дывал­ся, сжи­мая в ру­ке вто­рое ору­жие.

— Раф, это мы, — Дон­ни ос­то­рож­но приб­ли­зил­ся сбо­ку и кос­нулся лок­тя. Ра­фа­эль дер­нулся, но, рас­смот­рев бра­та, нем­но­го рас­сла­бил­ся. Пле­чи обес­си­лен­но опус­ти­лись. Че­репаш­ка шаг­нул к До­ну… но в то же вре­мя ми­мо, в сто­рону учи­теля и Лео.

— Я не су­мел… — го­лос зву­чал неп­ри­выч­но хрип­ло­вато. Ра­фа­эль ма­шиналь­но кос­нулся за­пястья (Лео лишь сей­час раз­гля­дел кровь на нем), от­дернул ла­донь и сжал ку­лак. Ру­ка за­мет­но дро­жала. — Чер­тов Ко­готь! Он схва­тил Кей­си, а я… — Ра­фа­эль швыр­нул о сте­ну вто­рой сай, сдав­ленно рык­нул. — Я ни­чего не су­мел сде­лать! Ни­чего…

— Неп­равда, Ра­фа­эль, — преж­де, чем Ле­онар­до что-то ус­пел от­ве­тить, Сплин­тер шаг­нул бли­же. — Ты су­мел вы­жить и не по­пасть в плен — а это уже не­мало. Кто про­тивос­то­ял те­бе?

— Рах­зар и Тиг­ри­ный Ко­готь, — Раф шмыг­нул но­сом, пнул ка­кой-то ка­мушек, по-преж­не­му из­бе­гая смот­реть в гла­за учи­телю. — И чер­то­ва ту­ча Фут-бо­тов — но они-то мне точ­но не по­меха. А вот эти…

— Они серь­ез­ные про­тив­ни­ки, Ра­фа­эль, осо­бен­но Тиг­ри­ный Ко­готь, — Сплин­тер кив­нул слов­но в под­твержде­ние сво­их слов. — Уж мо­жешь мне по­верить. И их целью на­вер­ня­ка был не Кей­си.

— Но стал, учи­тель, — воз­ра­зил Ра­фа­эль. Упер ру­ки в бо­ка и скри­вил­ся, за­дев ра­неную ла­донь. — А я сбе­жал, как…

— От­ступ­ле­ние не яв­ля­ет­ся бегс­твом, — вов­ре­мя вспом­нил Ле­онар­до сло­ва мас­те­ра. И, по­дой­дя бли­же, обод­ря­юще пох­ло­пал бра­та по лок­тю. — Мы вы­тащим Кей­си все вмес­те. Те­перь-то у нас все по­лучит­ся.

— Но не рань­ше, чем об­ра­бота­ем твои ра­ны, — воз­ра­зил Дон­ни, опе­редив да­же учи­теля. Он так­же по­дошел бли­же, и уви­ден­ное ему очень не пон­ра­вилось. Ни мел­кие ра­ны от стек­ла (как бы не приш­лось вы­тас­ки­вать за­сев­шие ос­колки), ни как Ра­фа­эль щу­рил­ся, раз­гля­дывая его. Че­го доб­ро­го, при­дет­ся во­яке сос­та­вить ком­па­нию Лео… впро­чем, вслух это­го До­нател­ло ска­зать не рис­кнул.

— И раз­ра­бота­ем план, — до­бавил Сплин­тер. Ле­онар­до ра­дос­тно улыб­нулся: имен­но это он и со­бирал­ся пред­ло­жить. — Те­перь мож­но с боль­шой ве­ро­ят­ностью пред­по­ложить, где имен­но ока­жет­ся Кей­си. Вра­ги бу­дут ждать на­шего при­хода, — го­лос сэн­сэя стал жес­тче, — и мы не дол­жны ра­зоча­ровать их.

Как-то всё не так… Эта мысль не оставляла Леонардо все время пути от дома до заданного места — укрытия Кожеголового, обыкновенно отделенного от них водоемом. Сегодня юный лидер решил пойти другим, кружным, путем, минуя старые и новые ловушки. И путь этот оказался неблизким, давая предостаточно времени поразмыслить над происходящим — а также помучиться противоречивыми чувствами.

Нет, Леонардо знал, что судьба не богата на милости, особенно для них, мутантов, — но зато всегда готова подкинуть неприятный сюрприз. Знал и о том, что желания, особенно самые сокровенные и заветные, сбываются обязательно не тогда и не так, чем-то да убавляя радость. Знал — но упорно до наивности надеялся на лучшее. Когда-то же должно случиться все как надо — так почему не теперь? Не в этот момент, с лихвой окупленный всеми злоключениями последних месяцев?

Напрасно, конечно же. Вот и сейчас, пока он перешагивал небольшие, едва заметные лужицы, напряженно вслушиваясь в обманчивую тишину туннеля, Леонардо поминутно то заполняла с макушки до пят волна тепла и облегчения — ведь каждый шаг приближал его к так давно ожидаемой встрече; то заставлял ежиться едкий стыд вперемешку с тревогой. Ведь пока братья и учитель рискуют жизнью, спасая обормота Джонса, он прохлаждается в свое удовольствие, исполняя давнее желание. Да, от него проку в бою немного, ну, а вдруг… вдруг что-то пойдет не так? Ведь мастер Сплинтер признал, что их наверняка ждут, а значит, легко не будет. Вдруг… а он будет так далеко от них, что не поспеет на выручку даже на фургоне? Что тогда?..

Ответа не было, и даже то, что направиться сюда ему приказал учитель, ненадолго добавляло уверенности. И, нащупывая за поясом че-фон, Лео спешил как можно скорее добраться до места. Скорее придет — скорее вернется. Он запрещал себе даже думать о том, что у спешки есть и иная причина. Старался изо всех сил… и все же нет-нет да улыбался краешками губ, задумчиво глядя перед собой. Все будет хорошо… теперь, когда он исполнит волю учителя и они снова окажутся все вместе, одной семьей, иначе быть просто не может!

* * *

Что-то изменилось. Кожеголовый был в этом уверен, пристально наблюдая за неожиданной гостьей. Конечно, и в те несколько дней до встречи с веснушчатым черепашкой Караи иногда замирала в углу убежища или на берегу водоема, завороженно глядя куда-то перед собой. Порой она морщила нос, приоткрывала рот, словно пробуя воздух языком. Шипящие звуки, долетавшие до слуха крокодила, чередовались с иными — и Кожеголовый знал: она пытается вспомнить. Вернуть себя прежнюю, какой была Караи до мутации.

По собственному горькому опыту первого года в канализации он помнил, как это непросто. Инстинкты и порывы звериной натуры прорываются наружу в самый неожиданный момент, и ты не властен над собой, ослабленный страхом или гневом. Лишь много позже, отчасти при помощи друзей, Кожеголовый смог совладать с собой, научившись держать себя в руках — хотя до сих пор не был уверен в этом. Караи же была в самом начале пути, и он пока единственный, кто в силах ей помочь. Про себя Кожеголовый надеялся и на скорое появление черепашек — но кто знает, насколько скорым оно будет? И как быстро примет их Караи? Первая удачная встреча не гарант дальнейшего — это он, к сожалению, тоже хорошо знал.

Радовало одно: с того достопамятного дня вспышек озарения стало побольше. Девушка-змея стала беспокойнее, что-то повторяя себе под нос. И, однажды прислушавшись, Кожеголовый воспрянул духом: это были имена его друзей, пусть несколько искаженные и странно звучащие, но вполне узнаваемые. В том числе и тех братьев, о которых он не говорил Караи.

— Ты снова что-то вспомнила? — обратился он к ней, подходя ближе. Опустил на пол мешок со съестным, тайно припасенным во время обеда с Мутанималами, и пристально вгляделся в глаза Караи. Та ответила ему не менее серьезным сосредоточенным взглядом, затем тяжело выдохнула и расплела скрученный спиралью хвост.

— Не з-с-снаю, — призналась она громким шепотом. Караи прислонилась спиной к стене, с тихим шорохом потерлась об нее, затем плавно соскользнула на пол. Свилась клубком, оставив свободной лишь шею, посмотрела на него снизу вверх. — Я ч-ш-што-то помню, только ч-ш-што?

Крокодил грузно опустился на пол рядом с ней, озадаченно потер чешуйчатый подбородок.

— А давай проверим, правильно ли ты помнишь? — вдруг предложил он. — Я расскажу тебе то, что знаю о твоих друзьях, — про себя же огорченно подумал, что этого не так и много, — а ты скажешь, так или нет.

Караи воодушевленно кивнула.

— Рас-с-скажи, — попросила она, подползая ближе, устраиваясь бок о бок. Удобная уютная лежанка осталась далеко в стороне, но сейчас Караи не было до нее дела. Она вообще не ощущала ни холода, ни прочих неудобств. Сейчас… вот прямо сейчас она узнает, она вспомнит… не может не вспомнить. Все получится!

Разумеется, львиная доля рассказа пришлась на Микеланджело — да и трудно было ожидать иного. Однако нашлось что поведать и о других братьях. Заминка случилась лишь на Сплинтере. Честно говоря, Кожеголовый знал о нем лишь, что тот был учителем черепашек и очень хорошо умел драться. Первую встречу с ним крокодил запомнил надолго. Но этого ведь явно недостаточно, верно?

Кожеголовый покосился на закопченный потолок, пытаясь припомнить что-нибудь еще. Ведь рассказывал же Леонардо ему что-то, связанное как раз с его учителем и куноити. Было же ведь, только что? Оно мелькало рядом, дразняще близко, на границе сознания, не давая ухватить себя за хвост.

Караи настороженно глядела на него, отчего Кожеголовый совсем смешался. Отчего-то ему показалось, что гостья недоброжелательно настроена к Сплинтеру. Может, из-за его крысиной натуры? Змеи ведь охотятся на крыс. Или же снова не обошлось без Шредера? Почему-то крокодил больше склонялся к последнему.

Кожеголовый облегченно выдохнул, когда Караи резко оглянулась куда-то в сторону. Он почти одновременно с ней ощутил кожей чужие шаги, однако был уверен, что это не враг. Пришелец был один и ступал легко и уверенно, не таясь. Крокодил поднялся и на всякий случай подошел к выходу, заслонив собой Караи, однако был почти уверен, кого сейчас увидит…

…хотя и не слишком огорчился, увидев, что ошибся. Кто, как не Леонардо, больше всех знает о Сплинтере? И именно ему должна в первую очередь поверить Караи — лучшему другу, память о котором не стерла даже повторная мутация (именно это, как показалось Кожеголовому, случилось с куноити).

— Здравствуй, Леонардо, — он сделал приглашающий жест лапой, делая шаг в сторону. — Я рад тебя видеть.

Тот вежливо кивнул, но зайти внутрь не спешил, опираясь о стену. Все же путь, проделанный пешим ходом и без костылей, утомил черепашку сильнее, чем он того ожидал. И теперь он неосознанно давал себе отдых, попутно оценивая обстановку.

Караи он разглядел сразу, и сердце больно сжалось в груди. Последние разы, что Леонардо видел ее, куноити в основном находилась в человеческом обличии — ну ладно, пусть с неприятными деталями типа змеиных глаз и клыков. Он никогда не забывал о мутации подруги — и все же, как оказалось, успел отвыкнуть от ее полуживотного облика. Больнее всего резануло, как подалась назад Караи, увидев его. Даже зашипела на мгновение, пусть и замолчала почти сразу же, даже прежде предупреждения крокодила: «Друг, Караи». Он знал обо всем случившемся — но, видимо, все же не хотел в это верить, пока не столкнулся лицом к лицу с нелицеприятной правдой.

Прерывисто выдохнув, Леонардо отогнал эту мысль на задворки сознания. Не время и не место раскисать. Он снова коснулся ладонью передатчика, хотя вибрацию его никак не мог пропустить, и сделал шаг вперед. Плавный, осторожный, как приближаются к диким животным. Караи сейчас ведь и была им, верно? Лео повторял это и — все равно, как ни старался, — искал взглядом в прищуренных зеленых глазах, резких напряженных движениях ту, прежнюю Караи. Что-то же должно было остаться… должно…

— Караи, — неуверенно позвал он, остановившись посередине помещения. Зачем-то коснулся ладонью рукояти катаны и, обтерев руку о пояс нервным движением, протянул к Караи. — Это я, Леонардо. Я пришел помочь тебе.

Тишина… Звенящая, напряженная, как перед решительной схваткой. Хотя даже перед ней Леонардо так отчаянно не боялся… чего? Что Караи не узнает его? Спрячется или бросится? А то и вовсе окажется, что она привиделась ему? Он не знал наверняка, лишь просил мысленно: хоть как-нибудь, только поскорее…

— Лео… — немного гнусаво, в нос, проговорила наконец Караи. В голосе звучал вопрос и не меньшая тревога. Но Леонардо облегченно перевел дух. Улыбнувшись, он сделал еще один шаг, протягивая к ней пустые — в знак мира — руки и, конечно же, напрочь забыв об усталости.

А она, конечно, не замедлила о себе напомнить. Ноги подогнулись так неожиданно, что Леонардо едва успел подставить ладони, падая вперед. С отчаянием он заметил, как шарахнулась от него Караи — но почти тут же остановилась и скользнула к нему. Не глядя на нее, черепашка ощутил прикосновение холодной чешуйчатой кожи к плечу. Он медленно поднял голову, не веря своим глазам.

— Караи…

Других слов не нашлось. Увенчанная страшноватой змеиной головой рука Караи обвилась вокруг его плеч, сама же она встревоженно заглядывала ему в глаза. И Лео уже не видел змеиной пасти и выступающих длинных клыков. Не видел змеи, осторожного и недоверчивого хищника. На него смотрела Караи, его Караи, строптивая и несговорчивая куноити — в точности такая, как в тот день, когда впервые, неуверенно и смущенно, проговорила «Спасибо».

Леонардо осторожно накрыл ладонью тонкое запястье. Караи не отшатнулась, не зашипела — напротив, подалась чуть ближе, склонив голову к его руке, потерлась об нее щекой. Черепашка скрыл дрожь: таким животным, чуждым было это проявление ласки, таким не свойственным Караи, словно ее и правда подменили. Он втайне мечтал о том, как однажды, когда-нибудь, она проявит к нему симпатию… но только не так.

— Я пришел за тобой, Караи, — Лео осторожно освободил руку и погладил Караи по голове и шее. — Пришел забрать тебя домой. У тебя есть дом, Караи, есть семья. Мы позаботимся о тебе. Все будет хорошо…

Не договорив, он осекся и, изменившись в лице, схватил передатчик. Нет, показалось. Ни новых сообщений, ни звонков. Леонардо спрятал прибор обратно, старательно отгоняя тревогу. Он не знает, сколько прошло времени, вот оно и кажется бесконечным. К тому же с ребятами мастер. Он не допустит, чтобы с ними что-то случилось.

— Все в порядке, Леонардо? — заметил его движение Кожеголовый. — Я уже предупреждал твоего брата, что Шредер наверняка будет искать Караи — а заодно и вас.

— Уже, — утомленным жестом махнул рукой тот. — Этот негодяй схватил Кейси, чтобы заманить нас в ловушку.

Караи встревоженно подалась назад.

— Парни сумеют освободить Кейси, — поспешил заверить ее Леонардо. — С ними мастер Сплинтер, а значит, все получится. Обязательно. С ним никакому Шредеру не сладить, тем более остальным.

— Сплинтер… — задумчиво повторила Караи, пропустив мимо ушей последнюю фразу Лео. Змеиная физиономия искривилась в странной гримасе.

— Ты, наверно, не помнишь его? — догадался Леонардо. — Это наш учитель. Шредер пытался настроить тебя против него, но мастер ни в чем не виноват и никогда не желал тебе зла. Он твой отец, Караи.

Последние слова произвели неожиданный эффект: Караи резко отпрянула от него и рассерженно зашипела. Руки-змеи плотно обхватили ее голову.

— Нет! — различил Лео с трудом. — Не хоч-ш-шу! Не надо!

— Что-то не так? — Леонардо подался вперед, обеспокоенный еще больше. Совершенно некстати вспомнилась та, последняя, встреча учителя и Караи. Но боги всемогущие, не могла же она вспомнить именно ее? — Караи, что с тобой?

Вместо ответа та скрутилась на полу и снова зашипела, на этот раз более жалобно.

— Голова, — это слово Лео уже скорее угадал, чем понял. Он вопросительно взглянул на Кожеголового.

— Когда она вспоминает слишком много, у нее начинает сильно болеть голова, — пояснил тот. — Наверное, на сегодня достаточно, Леонардо. У вас еще будет время.

— Конечно, — немного смущенный, тот поднялся на ноги. Подошел к Караи, которая сердито зыркнула на него, но больше никак не проявила враждебности. — Я, наверное, пойду. Прости, что так вышло, — он коснулся напряженного плеча Караи и отошел в сторону.

— Ты не виноват, Леонардо, — Кожеголовый пересек помещение и подал Караи смоченную тряпицу, вернее, приложил ее ко лбу девушки-змеи. Та уцепилась за нее обеими руками, словно пытаясь вдавить в голову. — И она тоже это поймет, пусть и не сразу.

В пику его словам Караи подняла голову и пристально посмотрела на Леонардо.

— Хорош-шо, ч-што ты приш-ш-шел, — проговорила она внятно. — Приходи ещ-ще.

— Обязательно, — слабо улыбнулся тот и попятился к выходу. — Мы не оставим тебя, Караи. Больше никто тебя не обидит. Обещаю.

Та слабо кивнула, провожая его взглядом. Подошедший ближе крокодил погладил ее по голове.

— Он сдержит свое слово, Караи, — негромко проговорил он.

— Я знаю, — так же тихо ответила она.

Вид наверху был не очень: тяжелые серые тучи затянули небо, и ранние сумерки очень быстро превратились в почти непроглядную хмарь. Готовую вот-вот разразиться дождем к тому же. Недовольно скривившись, Рафаэль поднял взгляд к небу, настороженно покосился влево-вправо и лишь затем покинул занятую высоту — статую на углу бывшего собора. Ловко, почти бесшумно приземлился и вновь огляделся, не спеша отдаляться от каменной зверюги за спиной. Врагов поблизости пока не наблюдалось… но задиристый черепашка был совершенно уверен, что лишь пока.

Со своего места Раф не мог видеть братьев и, хотя и знал, что по плану они должны были занять схожие позиции, — не переживать не мог. Младшие ведь все-таки. Опять же, если рядом с ним ни одного Фут-бота, где-то они должны быть. Рафаэль искренне надеялся, что внутри здания, но…

Моргнув, он все же успел заметить темный силуэт, мелькнувший над бортиком крыши. Кажется, тот даже махнул ему рукой. Рассматривать было некогда: скрипучий жестяной звук предупредил его о приближении противника. С двух сторон или все же с трех? Панцирь, какая разница?!

Торжествующе ухмыльнувшись, Рафаэль перекатился вбок, пружинисто вскочив на ноги. Ладони уже привычно обхватили шероховатые рукояти оружия. Но подниматься во весь рост, встречая врага, как обычно, лицом к лицу, не стал, прижавшись панцирем к бортику крыши. Сегодня их задача — лишь отвлечь противника, заставить ловить собственную тень. Не более того. Учитель дважды повторил это, прежде чем наконец отпустить. Все верно, у каждого своя роль, но… жаль все-таки. Он еще не расквитался с Футами за прошлое отступление, пусть и вынужденное, но досадное и позорное. Ладно хоть Кейси не видел.

Над головой что-то блеснуло. Раф не был уверен, что именно — оружие противника или подсветка глаз. Ориентируясь скорее на звук, он рывком сократил расстояние. Сай обхватил острие нагинаты, дернул вниз; второй же в тот самый миг скрежетнул по лицевой панели, входя в глаз робота. Тот все же попытался достать черепашку другими лезвиями, с правой стороны, но Рафаэль без труда увернулся. Последний удар — и он уже развернулся к другим противникам.

Небо, кажется, нависло еще ниже. Дальний край крыши терялся во мраке, но Рафаэль все же разглядел братьев. Точнее сказать, два размытых темных контура, в которых, лишь хорошо зная их, можно было опознать Майки и Дона. Впрочем, Раф был даже рад темноте. Почти совсем восстановившись после той коварной вспышки, на яркий свет глаза все еще побаливали. Впрочем, откуда тут ему взяться?..

И вот, стоило только вспомнить! Ослепляющий луч прожектора прорезал темноту. Ругнувшись, Раф отскочил от предательского света, стараясь не смотреть в ту сторону. Не глядя отбил еще один удар и отбросил Фут-бота через край крыши, сам же отпрянул прочь. Лезвие катаны лязгнуло у самых ног, но там Рафа уже не было. И мощный удар молота Рокстеди достался противнику черепашки, буквально расплющив робота.

Рафаэль ухмыльнулся в темноте и поднял большой палец. Да, такие враги не хуже союзников будут — и подмоги не надобно. Приготовился еще одним рывком уйти в тень другой статуи… и резко скорчился от удара в область живота.

— Темнота друг не только рептилий, — ехидно рассмеялся над головой напарник тугодума-носорога, незаметно подкравшийся сбоку.

* * *

Донателло возился с проводкой, нет-нет да поглядывая через плечо. Конечно, он поручил младшему прикрыть спину, пока сам Донни не разберется с системой слежения… если он не напутал, именно тут и должен проходить основной кабель — но это же Майки! Хорош в бою, но совершенно неусидчив. Вот и сейчас он заметно отдалился от Дона, по всему, искренне надеясь, что туповатые Фут-боты последуют за ним. И отчасти угадал — всякий раз, стоило Дону оторваться от работы, он видел блики тусклого света на клинках робота и где-то там, вдали за ними, сероватую молнию. Только, привлеченные заварушкой, Фут-боты поспели на место далеко не все сразу. И кое-кто из них разглядел второго чужака и успел им заинтересоваться. Вот ведь незадача!

С досадой выдохнув, Донателло отскочил в сторону, приземлился на корточки, одновременно подхватив посох. Не поднимаясь, подцепил робота под ногу и дернул на себя. Удар левой с разворота… а потом, не сбавляя хода, не переводя дух, тычок посохом назад. Прочная сталь скрытого в полой деревяшке лезвия не подвела и на этот раз. Заслонив голову от посыпавшихся искр, Дон оттолкнул более не опасного противника и поднялся на ноги. И тут же заметил неладное.

Раф… а точнее, свет — главное и единственное, что могло ему помешать. Которого никак не должно было оказаться на крыше бывшего собора и который каким-то образом у врагов все же нашелся. И чертовски яркий: Донателло невольно прищурился против него. Каково же приходится брату?

— Майки! — окликнул он младшего. Тот как раз успел разделаться с очередной группой Фут-ботов и затаился у бортика крыши, в стороне от места схватки, в ожидании новой. Но тут же поднял голову и мигом сообразил, что от него требуется. Вскочил на ноги и…

— Майк, нет! — Дон метнулся к Майки, надеясь, что слова успеют прежде него — и новых Фут-ботов, уже появившихся из-за стеклянного купола здания. — Только не… кусаригама… — последнее слово он выдохнул уже тихо и обреченно. Все разы — ну, ладно, почти все, когда Майки использовал это оружие, — оно оборачивалось против него. Что помешает сейчас?

А потом подоспели Фут-боты, и рассуждать стало некогда. Не давая к себе подступиться, полностью вовлеченный в противостояние, особо коварное на узкой полоске меж куполом и бортиком крыши, Донателло не мог время от времени не поглядывать на Майки. Резко выдохнул, крепче сжав посох — когда Рокстеди перехватил лезвие кусаригамы, вполне ожидаемо дернув его на себя. Испустил отчаянный вопль, сделав резкий рывок вперед. По плечам и панцирю резанули лезвия, но Дон не видел, не чувствовал их — ведь неуклюжий с виду громила носорог схватил Майки, стиснул здоровенной лапищей — того и гляди раздавит. Младший из черепашек ухитрился-таки пнуть Рокстеди в морду, но тот, похоже, даже не заметил этого.

Очередной удар коварно полоснул по ногам, лишь чудом не покалечив… почти как Лео. Донни машинально отметил это, перекатившись через себя. Голову и ноги он успел сколько мог спрятать в панцирь. Поспешно распрямившись, едва не кувыркнувшись через бортик, он с облегчением выдохнул: Рафаэль ударил Бибопа одновременно головой в нос и коленями в живот. А после, уже освободившись и развернувшись в сальто, пинком отбросил его в сторону. Злополучный кабан еле-еле успел зацепиться и не рухнуть вниз с крыши. Донателло был уверен, что брат проделал все это, не глядя на противника и на больно жалящий свет.

— А вот и решение проблемы! — он поддел посохом очередного робота и отбросил в сторону прожектора. Нет, слишком далеко — тот лишь задел осветительный прибор. И то ладно: свет падал теперь на пустынную площадку, не мешая братьям.

Больше ничем Дон помочь им не мог. Но дальше они прекрасно справились и сами. От движения прожектора яркий луч ослепил Рокстеди. Сощурившись, тот сделал неловкий шаг вперед, качнулся и ослабил хватку. Пользуясь моментом, Майки ударил его по пальцам наконец-то извлеченным из крепления нунчаком — и, перекатившись под ногами врага, ловко опутал их цепью. Отчаянный рывок четырех рук разом — и бетонный бортик крыши содрогнулся под ногами противников. Дон был готов поспорить, что на месте падения носорога образовалась хорошая вмятина, если не трещина.

— Молодцы, ребят, — крикнул он. Отбросив последнего обезглавленного Фут-бота, прокрутил над головой посох — своеобразный победный жест. — Еще несколько таких маневров — и этой лавочке крышка. Снесем до основания!

— Обращайся, — небрежно кивнул Раф. Осторожно протер злополучные глаза: от света они все еще слезились — и, рассмотрев наконец, рыкнул, прибавив шагу: — А ты куда собрался?

На взгляд новоявленного лидера, задачу на этот момент они выполнили с лихвой, и пришло время сменить позицию. Мутанты вот-вот очухаются, да и Фут-ботов у жестянки немерено. Дон же направился в сторону, откуда и явился — где мало того, что как на ладони, так еще и среди кучи разломанных железяк. И не видя, не промахнешься.

— Система видеокамер, — пояснил Дон, не останавливаясь. — Я не успел зак… — он запнулся и сердито оглянулся. — Я что-то непонятно объяснил?

— Непонятно действуешь, — перехватив брата за руку, Рафаэль подтолкнул его в нужном направлении. — Мастер Сплинтер либо уже вытащил Кейси, либо его обнаружили, и ты ничем ему не поможешь. А вот сам подставишься запросто. И вообще, — он ухмыльнулся. — Лидера надо слушать. Пошли.

— Надеюсь, ты прав, — буркнул Дон, но противиться не стал. Вытащил из-за пояса рацию, про себя надеясь, что за шумом прослушал условный сигнал. Но увиденное лишь подтвердило услышанное: ничего. — Поскорее бы он там. Да, я знаю, у него самая сложная задача, но мы же не можем удерживать их тут веч… Нет!

Не договорив, он оттолкнул Рафаэля и бросился вперед. Тот среагировал мгновенно и уже через через секунду догнал брата. А через две — одновременно с ним резко затормозил у края стеклянного купола. В котором зияло приличных размеров отверстие, которого точно не было раньше: спасибо Бибопу с его поясными лазерами. И в котором мгновением раньше исчез то ли раненый, то ли оглушенный Майки.

Темные сводчатые коридоры, все как один зловеще подсвеченные лишь газовыми светильниками, полные теней и, кажется, еле слышного шепота времени… Именно так, должно быть, прежние обитатели собора представляли себе обитель вечного зла. И не сильно ошибались в своих догадках…

Осторожно выглянув из-за поворота, Сплинтер вновь укрылся в тени арки. Когтистая ладонь крепче сжала посох. Впереди на небольшом пятачке маячила очередная группа одетых в униформу клана роботов. На этом этаже их было особенно много, и немудрено: впереди, насколько хватало видимости, терялся в сумраке ряд черных проемов боковых переходов. Некоторые наверняка вели к блокам камер, в одной из которых и находился злополучный мальчишка.

Добраться досюда для опытного ниндзя было делом не слишком трудным: выход из стока попросту не охранялся, а отследить из вентиляции, на каком расстоянии находятся друг от друга патрульные в коридоре, было и вовсе делом нескольких минут. Первая попытка проникновения, правда, едва не закончилась провалом: группы охраны стали более многочисленны, чем раньше, и задачей как минимум одного было поднять тревогу среди остальных. И Сплинтер едва не упустил его, разбираясь с его соратниками. Робот уже скрылся за углом, когда крыс, двумя сильными ударами обезвредив последних противников, метнулся ему вслед. И настиг сначала сюрикеном, а затем и точным ударом скрытого в посохе клинка.

На его счастье, следующая группа Фут-ботов была малочисленней, да и мало что могла разглядеть на таком расстоянии. Но полагаться на везение Сплинтер не собирался. Не он ли в свое время ругал учеников за опрометчивость и самонадеянность, за готовность сунуть голову в пасть змея? А сейчас сам поступает почти так же, к тому же в одиночку.

Стылый ветерок коснулся еще не высохшей шерсти, пробежал ознобом по спине. А может, то был и не только холод. Неважно. Сдерживая дыхание, Сплинтер крался по затененным коридорам. Сумрак — союзник любого ниндзя — был сейчас его главным козырем. Мрачный, давящий, не обещающий ничего хорошего в случае неудачи… Сплинтер использовал каждую его пядь. Затаиваясь в углах и резной сени решеток, припадая к полу и передвигаясь местами почти на четвереньках, а порой — повисая на проходящих под потолком сплетениях труб — он метр за метром пробирался вперед, стараясь не попадаться на глаза роботам-охранникам, которых, по мере продвижения, становилось все больше. Благо, бестолковости их от этого не убавлялось.

Так прошла большая часть пути; здесь же, как нарочно, не было ни пустых затененных углов, ни потолочных креплений. Возможно, это значит, что он уже на месте… а может, и нет. Самое скверное, что Сплинтер почти не ориентировался в планировке этого здания, да и побывал здесь всего лишь единожды. Приходилось положиться на интуицию и максимально напрячь слух. Пока что этого хватало, чтобы остаться незамеченным — но не чтобы отыскать пленника.

Половина этажа осталась за спиной, путь же до следующей пролегал здесь. А значит, нельзя медлить. Придется пробиваться с боем. Сплинтер хорошо помнил о ловушке (и почти наверняка именно здесь) — но знал также, что ученики не смогут сдерживать врагов за пределами катакомб постоянно. К тому же Рафаэль ранен… В сердце кольнула тревога — но передатчик молчал, а это могло значить, что пока все в порядке… должно было значить. Пора!..

Железная стрелка сюрикена звякнула в дальнем от охранников углу, потом еще одна, привлекая их внимание, заставляя рассредоточиться. А мгновением позже — из тьмы материализовался и метнувший ее, вцепившись в спину отвернувшегося врага. Лезвие клинка блеснуло красным, словно окрашенное кровью, в свете факелов; гулко брякнулось об каменный пол уже недвижное тело. Сплинтера там уже не было: кубарем перекатившись по полу, он подсек ноги одновременно двоим противникам. Они не были людьми, но слабые места остались те же. Исправить это не способен даже металл… Пинками разбросав их в стороны, крыс увернулся от пришпилившего рукав лезвия, пригнулся, уходя от свистнувшей над головой булавы… и, сжавшись пружиной, запрыгнул на плечи очередному врагу. Замешкавшись, тот пал жертвой своего же напарника, буквально размозжившего ему голову. А секундой и самого рухнувшего обезглавленным.

Несколько минут — и с очередной группой было покончено. Но недолгая схватка неё осталась незамеченной. Сплинтер чувствовал, как дрожит пол под тяжелыми шагами новых противников. И, не дожидаясь их, метнулся в нужный коридор. Навряд ли выиграв этим много времени… но и оно будет не лишним.

Настороженно озираясь и стараясь не оглядываться на шум позади, Сплинтер быстрым шагом пересек коридор. Путь назад закрыт, но как выбираться, он подумает после. На сей раз ему повезло: по правую и левую руку мелькали замысловатые решетки дверей. Закутки за ними были пусты… все, кроме последнего.

Сплинтер замер на месте, не дойдя до камеры несколько шагов, пристально вгляделся в темневший за решеткой чуть сутулый худощавый силуэт. Он помнил, как однажды уже попался на голограмму, поразительно схожую с пленницей; здесь же ошибка может стать губительной.

Кейси сидел, привалившись к стене; лодыжку его охватывал металлический браслет с цепью, уходившей вглубь комнаты, иных пут не было. Повреждений, видимых, вроде бы тоже. Зевнув, пленник потянулся и, шмыгнув носом, почесал спину. Навряд ли созданный образ-обманка может включать даже такие детали. Но кто знает? Но тут, повернув голову, Кейси заметил нежданного гостя.

— Мастер Сплинтер! — он удивленно расширил глаза и ударил себя кулаком по коленке. — Черт, я брежу. Никогда не думал, что меня спасет кры…

Сплинтер торопливо прижал палец к губам, метнулся к клетке. Донателло снабдил его отмычкой, но вряд ли он сможет — и успеет воспользоваться ей как должно. Свистнув, клинок перебил ушки замка; тот лязгнул об пол. Отбросив его в сторону, Сплинтер шагнул внутрь, перехватил цепь, ища слабое звено…

За спиной обрушилась еще одна решетка… той, которой не должно было здесь быть. Крепкая, с прутьями толщиной в запястье, и цельная, не дающая надежды на быстрое открытие.

— Так-так, у нас гости, — из соседней двери, как оказалось, ведущей в следующий коридор, неторопливо вышел Тигриный Коготь. Торжествующе оскалился, погладил рукоять пистолета. — Мастер будет доволен — нам попалась крупная рыба, — он вытащил из-за пояса передатчик. — Он лично почтит тебя визитом, крыса.

* * *

Первым подбежав к пролому, Рафаэль облегченно выдохнул. Микеланджело ухитрился зацепиться цепью кусаригамы (которую, на свое счастье, не выпустил из рук) за поврежденную раму. Увидев брата, он радостно улыбнулся и, освободив одну руку, поднял большой палец.

— Мелкий прохвост, — буркнул Раф, не особо скрывая радость. — Дон, подсоби, — он вскарабкался на уцелевшую часть купола и наклонился над отверстием.

— Погоди, — Донни опасливо оглянулся на оглушенных врагов, затем последовал за братом. Рафаэль перехватил его ноги, когда он свесился вниз, протягивая младшему посох. — Давай скорее.

И правда, просто чудо, что в зале не оказалось ни единого Фут-бота, не говоря уж о мутантах. Но Донни хорошо знал, что чудес не бывает, а такое везение редко длится долго. Он вытянулся во весь рост, силясь дотянуться до младшего…

Не успел. Погнутая конструкция скрипнула и провисла сильнее, цепь соскользнула с нее, и Майки полетел вниз. Пробив панцирем толстое стекло обрамляющих зал прозрачных бортиков, он довольно ловко приземлился на находящийся под ним… камень? Больше всего странные предметы вокруг напоминали именно их. Майки глуповато моргнул и, задрав голову, поспешил доложить братьям, следом за ним соскочившим в зал:

— Парни, тут целые залежи каких-то странных штук. Как думаете, зачем они?

— А черт их знает, — ожидаемо отреагировал Рафаэль и стукнул кулаком по стеклу. — Давай выбирайся живее, да смотри ничего не тро…

Младший живо последовал совету, подпрыгнул и почти дотянулся до разбитого края. Тем временем Донни старательно обшаривал боковую сторону бортика. Может, найдется какая дверца или лаз… или что-то ее открывающее. Например, этот рычаг…

— Ауч! — повисший на краю Микеланджело споро подобрал ноги, когда «камень» под ним вдруг изрыгнул язык пламени, почти достав его. Затем еще один, справа, и еще. Майки проворно выкатился наружу и, соскользнув с гладкого стеклянного бока, бросил, не дожидаясь обвинений: — Это не я!

— Прости, Майк, — Дон выглядел сконфуженным. — Я только хотел помочь.

— Сантименты потом, — грубовато оборвал его Раф. Настороженно, почти зло оглядел зал, теперь со всех сторон озаренный пламенем. Когда их заметят, вопрос времени. — Сматываемся, пока…

Не договорив, он первым метнулся в сторону возвышения «трона». В ту же секунду треугольные створки с шипением разъехались, впуская в зал множество Фут-ботов и волка-мутанта.

— Держи их! — Рахзар первым бросился на наглеца, посмевшего занять место хозяина. В последний момент Рафаэль успел подпрыгнуть, приземлившись на загривок врага и впечатывая его в твердую поверхность «трона».

— Поиграем в лошадки! — ухмыльнулся он и, вытащив сай, чувствительно уколол мутанта меж ребер. — Поехали!

Рыкнув, тот встряхнулся, как мокрый пес. Не удержавшись, Рафаэль покатился по полу, попутно сшибив с ног нескольких Фут-ботов. Те навалились на него, образуя «кучу-малу».

Оставшиеся бросились на Дона и Майки. Те, видя численное преимущество противника, в драку не вступали, редко-редко вырубая особо дерзкого агрессора. Довольно скоро стены, пол и прочие поверхности зала обильно украсили рубцы и трещины.

— Навели тут порядок — можно и домой, — довольно бросил Майки, отпрыгивая от очередного броска уже порядком взбешенного Рахзара. Острые когти и клыки мутанта почему-то раз за разом на дюйм-на два, а не доставали до тела черепашки; тот же не упускал случая огреть врага окованным концом нунчаков то по носу, то по ребрам, при это дразня его то «песиком», то «бывшим другом» — и Рахзар не знал, что было хуже. Знал наверняка лишь, что именно эту дерзкую козявку он разорвет первой, наплевав на время про других. Вот только достанет.

— Не сегодня, костяшка, — вмешался слегка потрепанный, но довольный Рафаэль. В прыжке он пнул противника в бок, лишь чуть-чуть разминувшись со страшенными когтями, и, едва коснувшись пола, бросил об пол дымовую шашку. — Еще свидимся.

Зал окутал едкий дым, а когда Рахзар наконец обрел способность видеть, ни одного из черепашек рядом уже не было. Нюх подсказывал, что сбежали они уже давно, сразу же после коварного трюка.

— Жалкие трусы! — он зло ударил по поверхности крытого водоема. И уже собирался приказать оставшимся Фут-ботам броситься в погоню: навряд ли беглецы могли далеко уйти, — как сработала рация. Ответив на вызов, Рахзар нахмурился еще сильнее, но возражать не посмел. Тигриный Коготь все еще был главным в их команде. И волк очень надеялся, что тому повезло хоть немного больше.

* * *

Быстрым взглядом Сплинтер окинул коридор за спиной Тигриного Когтя. Тот настолько был уверен в своей победе, что не спешил вызывать подмогу. Впрочем, она и так скоро будет здесь. Если только…

— У тебя есть что-нибудь при себе? — рывком обернулся Сплинтер к Кейси. Нервно дернувшись, тот порылся в карманах. Маленький перочинный нож, способный уместиться в кулаке, кусок бечевки, пачка жевательной резинки… Негусто.

Сплинтер выхватил из рук Кейси несколько предметов и, приблизившись к решетке, опустился возле нее на колени, делая вид, что пытается расширить щель под ней с помощью ножа. Тигр какое-то время глумливо наблюдал за ним, затем, увидев, как пленник пустил в ход трость (а значит, щель стала шире), выстрелил по решетке. Крыс тут же отпрянул прочь, прутья покрылись толстым слоем наледи.

— Напрасные старания, крыса, — Тигриный Коготь оскалился. Повел ухом и оглянулся в сторону прохода за спиной. Подошел на шаг. — Можешь даже не пытаться.

— А я еще и не начинал, — с этими словами Сплинтер метнул единственную бывшую у него дымовую шашку прямо под ноги противника. А когда невеликое помещение затянуло дымом, задержав дыхание, бросился к решетке и сквозь нее дотянулся до тигра концом плети. Оплести и обездвижить, как некогда Шредера, не удалось — слишком далеко стоял Тигриный Коготь — но получилось сбить его с ног и еще ближе подтащить к решетке.

Взбешенный, тот открыл стрельбу, уже не целясь и из обоих пистолетов. Сплинтер откатился в сторону, сколь можно заслоняя собой Кейси. Тот вовсю кашлял, и крыс, не церемонясь, зажал ему рот его же банданой. Затем рывком перерубил цепь и, подхватив паренька за шиворот, метнулся к решетке, ударившись о нее всем телом. Ослабленная в одном месте воздействием жара и холода, она, скрипнув поддалась, — и Сплинтер, напрягая мускулы, потянул прут на себя. Еще немного…

И в этот момент дым рассеялся. Надеяться, что Тигриный Коготь промахнется, не приходилось, и Сплинтер первым протиснулся в образовавшуюся щель, отвлекая врага. Лазерный луч с шипением прошел по лодыжке, бросив на колени. Кейси с испуганным возгласом бросился к Сплинтеру; тот же хлестнул его по ногам хвостом, роняя на пол — и очередной выстрел прошел над их головами. А следующий… его не было, поскольку клинок в руке Сплинтера отсек дуло пистолета и выбил из руки тигра второй.

С рычанием тот выхватил свой меч — но в искусстве владения им не мог равняться со своим противником. Раненый еще и в плечо, Сплинтер довольно скоро обезоружил его, заставив отступить к погнутой решетке и дальше, к соседней, гостеприимно открытой.

— Тебе все равно не уйти, крыса, — зло зарычал тот. Подался вперед, игнорируя прижавшееся к шее лезвие. — Мастер скоро будет здесь и уничтожит тебя.

— Тогда не будем заставлять его ждать, — резко отведя в сторону клинок, Сплинтер пинком опрокинул тигра, прямо в открытую камеру. Захлопнул дверцу…

— Я помогу, — подбежавший Кейси выхватил у него отмычку и проворно завозился с ней. Сплинтер удивленно поднял бровь: несколько мгновений, и их враг был надежно заперт. До прибытия остальных…

— А теперь уходим отсюда, — схватив Кейси за руку, он бросился к выходу, с досадой отметив, что мальчишка столь же быстроног, как и он сам (обожженная нога при каждом шаге простреливала болью до колена). Что ж, остается надеяться, у него и правда лишь камешек в ботинке, как предположил сам Кейси, и до выхода в коллектор он доберется сам — ничем иным, кроме как поддержать, Сплинтер сейчас ему не поможет.

* * *

— И это — весь твой хваленый план?! — Шредер подошел вплотную к решетке, через нее с гневом глядя на помощника и не спеша его выпускать. За спиной мастера с виноватым видом переминался Рахзар. Шредер еще не знает, какой урон нанесли зеленые сопляки его главной резиденции — а он, Рахзар, не рискнул его оповестить. Не выкладывать же дурные вести все сразу.

— Не весь, мастер, — Тигриный Коготь, на удивление, виноватым и сконфуженным не выглядел. Точно это не он сейчас упустил злейшего врага хозяина — а с ним и мальчишку, оставленного в качестве приманки. Тигр извлек из кармана некое устройство, и, присмотревшись к нему, Шредер таки открыл замок, позволив помощнику приблизиться. Но смотрел все так же непримиримо. Слишком уж много было их, призрачных надежд, окончившихся ничем.

— Что это? — он выразительно кивнул на устройство, название которого не помнил. — Еще одна твоя блестящая идея?

— Это следящее устройство, мастер. Именно с его помощью мы в тот раз почти что нашли убежище ваших врагов. Караи помешала нам в этом, — увидев, как сжал кулаки Шредер, тигр торопливо продолжил. — Но не может помешать тот, кто не знает. Вы же желали выследить их всех, найти место, где они держат Караи? Мальчишка, сам не зная об этом, приведет нас к нему. Они думают, что спаслись? — Тигриный Коготь торжествующе, хищно оскалился. — Это им только кажется.

— Учитель, я думаю… — Леонардо запнулся под пристальным взглядом Сплинтера, но, помедлив секунду-другую, продолжил, пусть и с меньшей уверенностью: — Мне кажется, вам тоже стоит пойти. Может, тогда Караи… Мива наконец сумеет вспомнить вас. И… согласится вернуться.

Последние слова он проговорил чуть слышно, отводя глаза, озвучивая заветную, но такую несбыточную мечту. Каким далеким и нереальным казался тот день, когда они с братьями спасли Караи из темницы Шредера и привели сюда… когда она назвала учителя отцом. Миг, всего лишь мгновение невероятного, ошеломляющего счастья, единого на всех. Оно не забылось даже сейчас, спустя множество бед и потерь. Они были вместе, единой семьей — и будут снова. От одной мысли об этом закружилась голова… Леонардо одернул себя, про себя приговорив: «когда-нибудь». Но… панцирь, как же хотелось бы поскорее.

Он вновь украдкой взглянул на учителя, чуть-чуть недоумевая. Вот уж чего не ожидал Леонардо, что теперь, когда они выручили Кейси, ухитрились избежать ловушки — и даже коварной подставы врага (спасибо Донни и его прибору, отреагировавшему на «камушек» в ботинке Кейси примерно за полпути до логова) и вернулись домой, Сплинтер будет медлить. Не может быть, чтобы он желал увидеть свою дочь меньше, чем они… просто не может.

— Возможно, ты и прав, Леонардо, — Сплинтер сложил ладони на бессменной трости. Медленно выдохнул и чуть крепче сжал пальцами изогнутую рукоять. — Мива нуждается в покое и безопасности… даже больше, чем мы все.

— Донни сказал, что усовершенствовал систему оповещения, — поспешил доложить Леонардо и радостно улыбнулся. — Теперь она улавливает чужое присутствие не только в логове, но и на подходах к нему. На это ушло два дня, но дело того стоило.

— Предосторожность никогда не бывает лишней, — согласно кивнул Сплинтер. Провел ладонью по кайме халата и пригладил усы. — Но я имел в виду не только эту безопасность. Или не твой друг говорил, что слишком много впечатлений может пойти во вред Миве?

— А их и не будет слишком много, — возразил Леонардо. — Нас с Майки она уже видела, Рафа и Донни смутно, но помнит — Кожеголовый сам говорил. Ну не вы же, в самом деле! — с легким нервным смешком закончил он.

— Может быть, и я, — без тени улыбки отозвался Сплинтер. — Отчего ты так уверен?

Леонардо смущенно опустил глаза, шаркнул по полу ногой, цепляя пальцем трещину в нем.

— Я знаю, чего вы опасаетесь, учитель, — негромко проговорил он. — Вы не могли поступить иначе тогда… и теперь. Караи нуждается в вас… а вы в ней, отец. И как еще вернуть ее доверие, если не помочь сейчас?

Вопрос повис в воздухе. Какое-то время Сплинтер молчал; ничего не произносил и Лео. Он и так опасался, что взял на себя слишком много, рискнув указывать отцу — но как же иначе? Кто-то же должен быть первым.

— Все будет хорошо, сэнсэй, — вмешался в разговор выходящий из лаборатории Донни, который нес на плече «самокат», как обозвал про себя последнее изобретение, добавившее ему скорости, Лео. А за ним шла… он невольно нахмурился… Эйприл.

— Я тоже пойду, — опередила его возражения девушка. — В прошлый раз… — она смущенно покосилась на Сплинтера, — я сумела помочь вернуть вашему учителю память. Возможно, получится и на этот раз.

Леонардо не нашел, что ответить. И вправду, в тот раз Эйприл здорово их выручила… да и опасность была ничуть не меньшей. И все же…

— Ну, раз все в сборе, не будем терять зря времени, — Сплинтер направился к выходу — уверенной поступью, присущей ему обыкновенно. Леонардо озадаченно поглядел ему в спину — но ничего добавить не решился и поспешил за остальными.

* * *

— Караи, зачем ты туда забралась? Здесь никого нет, и тебе ничто не грозит, — Кожеголовый наклонился, заглядывая под нависшую балку. Опасное и неуютное место, никогда прежде не любимое невольной соседкой. Но вот уже два дня она укрывалась то там, то в других мало подходящих для жизни местах, напрочь отказываясь выбираться наружу.

Первый раз Кожеголовый не на шутку встревожился, думая, что Караи сбежала — и обнаружить сумел лишь по зеленым отсветам глаз. Тогда он счел, что девушку-змею так взволновал визит ее приятеля… ну, может, еще головная боль, которую, как любую слабость, Караи не любила показывать. Понадеялся, что пройдет. И вот — снова…

— Ос-с-ставь меня! — сердито зашипела на него та. Размашистые движения крокодила еще больше нервировали Караи. «Что случилось?..» Если бы она знала… С самого прихода Леонардо ее атаковал рой видений, странных, болезненных. Караи не могла понять, случалось ли это в действительности или лишь кажется ей: увиденное было ярким, четким, слишком реалистичным… и слишком неприятным. От него хотелось укрыться, убежать, спрятаться где-нибудь. Бесполезно: даже боль и неудобства не до конца вытесняли его.

— Ты опять что-то вспомнила? — догадался наконец Кожеголовый и гулко шлепнул себя ладонью по лбу. — Оно уже прошло, Караи, его здесь нет. Точно тебе говорю…

Дотянувшись, он неуклюже погладил ее по спине, успокаивая. Та сначала резко шарахнулась прочь, зло зашипела, ударившись головой. Потом притихла, напряженно глядя перед собой.

— Точ-чно? — недоверчиво переспросила она. Крокодил тяжело выдохнул.

— Да чем хочешь поклянусь. Караи, мне незачем тебя обманывать. Даже твои приятели еще не вернулись — наверно, все еще спасают своего друга.

Настороженно оглядываясь, Караи выбралась из своего убежища. Еще раз покрутив головой и убедившись, что сосед не обманул, она так же медленно, с присвистом вздохнула.

— Ж-жалко…

Кожеголовый не мог не усмехнуться.

— Скоро будет, — постарался заверить он Караи. Замер, к чему-то прислушавшись, и клыкастая пасть искривила улыбка. — Вон, уже идет, на этот раз не один. Пошли, что ли, встречать?

Он первым двинулся на выход; Караи последовала за ним, стараясь держаться невдалеке. Она тоже ощущала шаги пришельцев, нескольких враз, легкие, быстрые… разные. Будь она одна, змея-куноити, может, не рискнула бы показаться — но крокодилу она привыкла доверять. Будем надеяться, что он не ошибся.

* * *

Уже на выходе к рукотворному озерцу она все же приотстала, осторожно приглядываясь. Леонардо, которого Караи узнала на этот раз с первого взгляда. Теплая волна захлестнула тело, от горла до кончика хвоста. «Друг». Караи проговорила это, в очередной раз дивясь, как много тепла и радости, веры и надежности в этом кратком слове. И в приземистом темно-зеленом силуэте, приветливо махнувшем рукой.

Рядом с Леонардо Караи рассмотрела несколько похожих существ, разного роста и комплекции — должно быть, его братья. Как раз такие, какими она их и помнила: ну, разве что крепкий малый в красной бандане казался ей повыше, а рослый худощавый в зеленой — напротив. Впрочем, насколько точно она помнила? Караи грустно вздохнула.

Медленно двинувшись им навстречу, она лишь позже поняла, что за крупной фигурой Кожеголового не разглядела еще двоих. Странных… Если человека с длинными рыжими волосами, связанными сзади, она еще смутно припоминала — хотя и не знала откуда (и на всякий случай решила держаться подальше), то другое существо, рослое, в длинном халате и с ног до головы покрытое бурой шерстью…

Добыча! — ярко-алым вспыхнуло в голове прежде, чем Караи успела что-либо осознать. Знакомый запах ожег ноздри — и гибкое чешуйчатое тело метнулось вперед, оплетая чужака, стискивая беспощадным кольцом. Того, в ком глаза, нос и осязание признали пищу — мелких грызунов, которыми Караи привыкла питаться. Ну и что, что пришелец был крупнее, да и выглядел чуть иначе? Змея-куноити привыкла доверять инстинктам, редко подводившим ее — а сейчас они говорили: «Убей!»

— Караи, стой! — Леонардо бросился вперед, отшвыривая «самокат» — и обреченно понимая, что не успевает. Проклятые ноги… Черепашка запнулся и зло выругался, уже летя на землю… точнее, грязный выщербленный бетон. Горло сжало ощущение непоправимого…

…которое все же не успело свершиться. Раф и Донни перехватили руки-змеи Караи и, насколько получилось, оттянули ее от учителя, так, чтобы она не смогла дотянуться до него ядовитыми клыками. Та яростно шипела то на одного, то на другого, не разжимая объятий. Майки крутился поблизости, рискуя получить плевок ядом, почти наверняка уговаривая Караи, но его Лео не слышал.

Поднявшись на ноги, он, прихрамывая, поспешил к остальным — хотя сумеет ли помочь, не знал и сам. Караи не помнила даже Майки, похоже, не замечала даже Кожеголового, а Сплинтер… Лео знал, что учитель при желании мог бы вырваться — но ни тогда, после мутации, ни сейчас не делал этого, опасаясь повредить дочери. И не сделает: понял он обреченно. Только не сейчас, чувствуя себя виноватым перед нею. Леонардо даже не видел, говорил ли учитель что-нибудь на этот раз. Впрочем, если Караи не слышит ни Кожеголового, ни Майки, кого еще она послушает? Его?..

Он уже почти поравнялся с Кожеголовым, что без лишних слов оттеснил черепашек и стиснул руки Караи в мощных лапах — когда за спиной змеи-куноити неожиданно выросла Эйприл. Честно говоря, Леонардо во всей этой суматохе успел про нее забыть. А зря. Девушка обхватила виски Караи тонкими пальцами и сжала. Лео видел, как шевелятся ее губы, как проступает румянец на обычно бледных щеках. Но что именно говорила Эйприл, понять не мог. Да и стоило ли? Это наверняка предназначалось не ему.

Караи постепенно затихла, перестала биться. Яростный взгляд словно подернулся дымкой, помутнел. У Лео отлегло от сердца. Он вспомнил, Эйприл говорила, что в прошлый раз, пытаясь вразумить потерявшего память Сплинтера, она постаралась поделиться с ним воспоминаниями об их общем прошлом, самыми яркими, важными… самыми запомнившимися. Может, и на этот раз…

Эйприл вдруг испуганно ахнула, разжав руки.

— Нет, только не… — и в этот момент Караи болезненно дернулась. Она выпустила Сплинтера, отпрянув от него. Кожеголовый чуть запоздало, но тоже отпустил ее. И в этот момент Караи, сжавшись пружиной, плюнула в глаза Сплинтеру.

— Предатель! — прошипела она, тихо и так яростно, что Леонардо даже усомнился, не почудилось ли ему. Вернее сказать, он был бы рад поверить этому… если бы не знал, какое именно воспоминание Эйприл могла передать Караи помимо воли… а может, та вспомнила уже и сама. Какая теперь разница?

— Караи, — позвал он, шагнув к подруге. Напрасно: та лишь зашипела на него и в мгновение ока скрылась к коридорчике, ведущем к логову Кожеголового. Ее новому дому. Лео с горечью и болью осознал это.

— Погоди, — крокодил остановил его, когда черепашка уже готов был броситься за Караи. Опустил тяжелую лапу на плечо и взглянул сверху вниз, непривычно мрачно и серьезно. — Так значит, Караи не случайно в прошлый раз так отреагировала на имя твоего учителя?

Леонардо коротко кивнул, ничего более не добавив: все же это не его тайна. Перевел взгляд на учителя: тот, наконец промыв глаза, шел к ним от озерца — медленно, тяжело, как после серьезного ранения. За ним без труда поспевал встревоженный Донни, что-то тараторя — Лео был уверен, что про необходимость оказания помощи. Но точно так же был уверен, что учитель его не слышит. Вернее сказать, просто не замечает, что сын рядом. И Лео не мог его за это судить.

— Сэнсэй, как вы? — он шагнул навстречу, заглядывая в лицо. Глупо, банально, попросту ни о чем. Но нужные слова просто не шли на язык. Что нужно говорить в таком случае, чем утешить?

Сплинтер наконец поднял голову, словно бы очнувшись.

— Все в порядке, Леонардо, спасибо за заботу, — крыс медленно кивнул, уголки губ тронула слабая улыбка. — Жить буду… и видеть тоже. Я очень признателен вам, — повернулся он к Кожеголовому, — за мою дочь и за помощь ей. Кто знает, что случилось бы с ней без вас.

Тот склонил голову в ответ.

— Я не мог поступить иначе. И рад бы помочь и сейчас, но… — Кожеголовый выглядел отчетливо смущенным, — не уверен, что она послушает меня.

— Случилось то, что должно было случиться, — Сплинтер оглянулся на Эйприл: та неслышно подошла сзади и одобряюще сжала его руку. — Мне не за что винить ее… но и оставить все как есть я тоже не могу. Это слишком опасно для нее… да и для вас тоже.

Кожеголовый спокойно выдержал его взгляд и согласно кивнул. Да, он успел привязаться к этой девочке — но в то же время прекрасно представлял, насколько опасен Шредер. До тех пор, пока он жив, он не оставит в покое ни черепашек, ни их подругу… и даже такой сильный воин, как крокодил-мутант, вряд ли остановит его в одиночку. Что, конечно, не значит, что он, Кожеголовый, отступит и бросит Караи…

— Поступим проще, — вмешался Донателло. Он подошел ближе и передал крокодилу свое переговорное устройство. — Если Футы однажды объявятся здесь, ты дашь знать. Наше логово находится неподалеку, и мы быстро подоспеем на помощь.

Кожеголовый благодарно сжал его руку в своей лапе, принимая дар. Донни же про себя решил, что временно позаимствует че-фон у Эйприл. Или же у Кейси — вряд ли в ближайшее время тому потребуется.

— Мы еще вернемся, — добавил он ободряюще, ни к кому не обращаясь. — И обязательно поможем Караи все вспомнить. Разум возьмет верх над животным началом, непременно.

— Так значит… — недоверчиво, но с явным желанием поверить, покосился на него подошедший ближе Майки.

— Это был просто инстинкт, — пояснил ученый, краем глаза косясь на Рафаэля — и про себя радуясь, что тот отошел в сторону вместе с Эйприл: ее, как и всегда после проявления силы, мучила головная боль и дурнота. Что ж, нет худа без добра… — Змеи ведь охотятся на крыс.

Младший из черепашек неуверенно улыбнулся, взглянул на учителя. Тот успокаивающе похлопал Майки по плечу, незаметно оглянувшись на Леонардо.

— Он прав, сын мой, — подтвердил он спокойно. — Только инстинкт, и ничего более.

Канализация. Самая что ни на есть выгребная яма мира, дно, ниже которого упасть, казалось бы, и некуда. Место жительства злейших врагов его клана. Множество «достоинств» в одном, порождающих совершенно определенное отношение. Однако ненавидел коллектор и его обитателей Тигриный Коготь вовсе не за это.

Даже сохраняя антропоморфные черты и человеческий разум, тигр-мутант привык полагаться на преимущества зверя. Слух и нюх, как справедливо заметил Рахзар, почти не уступающие собачьим, помогали ориентироваться даже там, где не помогало зрение, обнаруживать опасности, выслеживать врагов. Список можно было бы продолжать и далее — но смысл, когда все это бессильно в переполненной всевозможными миазмами и еле слышными звуками клоаке, в которую занесла их судьба? А если быть честным — его собственные планы и расчеты.

Да, вопреки всем заверениям, Тигриный Коготь был почти уверен, что крысе и его выкормышам удастся вытащить мальчишку из цитадели клана. Никто, даже сам мастер, и не подозревал, что тигр даже рассчитывал на это. Нет, можно было, конечно, ускорить процесс создания усовершенствованных Фут-ботов — пусть и наверняка это сказалось бы на качестве; можно было отлупить, а то и искалечить нахального мальчишку до полусмерти, так, чтобы не ушел на своих двоих; можно было организовать больше ловушек; без подмоги парня-мухи с некоторым трудом — но все же можно. Если бы был смысл.

Вопреки обычной самоуверенности, Тигриный Коготь не привык недооценивать противника, напротив, старался изучить его как можно тщательнее. И, как ни странно, привязанность друг к другу и тем, кого семейство мутантов считало своими, не была их слабостью. Напротив, она пробуждала новые силы, подстегивала сообразительность, по сути дарила второе дыхание. Странно, парадоксально, но факт — а Тигриный Коготь привык доверять фактам. Так или иначе, но черепахи вытащили бы своего приятеля и сумели бы вернуться в свое логово. Так пусть тащат… себе на погибель.

Фыркнув себе под нос, Тигриный Коготь оглянулся. За спиной из полумрака очередного туннеля — одного из множества почти одинаковых — материализовался худощавый силуэт Бибопа. Шаги его более тяжеловесного напарника выдали обоих.

— Ну?! — по правде говоря, тигр не рассчитывал на удачу — особенно при участии этих двоих — но чем черт не шутит? Однажды они ухитрились сцапать Караи раньше воинов Фут — значит, не всегда так тупы, как обычно… или как прикидываются.

— Никого, шеф, — хрюкнув, доложился Бибоп. Нервно оглянулся на проход за спиной и добавил. — Там лишь туча крыс, но…

— Ясно, — раздраженно перебил его Тигриный Коготь. — Не тот. Снова…

Вытянувшись в полный рост, он царапнул когтями стену, оставляя на ней невидимый снизу, но довольно четкий след. Метка для своих, ничего не говорящая врагам, даже если их вдруг занесет сюда. А занести может — этот участок весь пропитан еле ощутимым запахом рептилий. Они на верном пути.

Дождавшись Рахзара и Фут-ботов, Тигриный Коготь двинулся дальше. На счастье, он хорошо запомнил место, откуда получил последний сигнал Караи — когда та еще была на их стороне. И, мысленно соотнеся его с местом, где обнаружил неисправный передатчик — точнее сказать, плату от него, спрятанную в ботинке Кейси Джонса, сообразил, в каком направлении искать. Никто не обещал, что поиски будут быстрыми и сразу увенчаются успехом — но рано или поздно одному из них повезет. Мастеру Шредеру не занимать солдат-роботов, а ему самому терпения. Все получится.

А вот и он, легок на помине… Сердито рыкнув, тигр активировал рацию, загодя поставленную на беззвучный режим.

— Да, мастер, — он наклонился ближе к микрофону. — Нет, пока никаких следов рептилий. Но они где-то здесь, я это чувствую — и рано или поздно доберусь до них. Да, об этом я тоже не забыл, но все же… Хорошо, вас понял.

Тигриный Коготь отключил рацию непривычно резким движением. Вот кому бы точно не помешало запастись терпением, так это их мастеру! Все же три дня — не такой уж и большой срок (пусть на исходе уже день четвертый) в сравнении с объемом заданной работы. Сколько их тут, полноценных тоннелей, закоулков и тупиков, а проверить надо все, чтобы добыча точно не ускользнула. Основная добыча, малолетки не в счет. Если хватило ума, давно уже смотались, возможность предоставлена… впрочем, «ум» и «Кейси Джонс» — явно несовместимые понятия. Тигриный Коготь ухмыльнулся. Что ж, тем хуже для него.

— Сюда, — вынырнувший из очередного коридор Рахзар ткнул когтистым пальцем себе за спину.

— Что-то нашел? — тут же насторожился тигр, машинально касаясь ладонью пистолета.

— Нет, но… — волк хрипло выдохнул и продолжил тише: — там запах становится сильнее. Он там повсюду.

— Да он здесь везде повсюду, — Тигриный Коготь трудом сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. — Это все же их территория. Ладно, веди.

Досада досадой, а проверить надо. Все же не зря собаки лучшие следопыты.

Тоннель оказался особо кривым и склизким, но Рахзар не ошибся: запах рептилий действительно стал четче. Логово — или же часто посещаемое место, где их можно отловить. Отодвинув в сторону волка, тигр поравнялся с выходом в более широкий коридор, но выходить не спешил. Еще раз медленно, почти бесшумно втянул ноздрями воздух. Нахмурился, затем клыкастая пасть растянулась в торжествующей улыбке. К запаху рептилий (наверняка черепах) примешивался крысиный, а также — вот уж его он точно ни с чем не спутает — змеиный.

— Собери остальных, я проверю подходы, — бросил Тигриный Коготь через плечо. И, не дожидаясь, пока подручный исполнит приказ, двумя слитными шагами пересек невидимую черту. Прижался к стене, настороженно оглядывая, обнюхивая помещение; уши встали торчком, ловя малейший шорох. Пока что тихо.

За время, пока вернулся Рахзар с Фут-ботами и остальными мутантами, глаза успели привыкнуть к темноте, и Тигриный Коготь смог различить, что перед ним не коридор, сколь угодно широкий, а скорее обширный зал. Впереди на полу что-то поблескивало, напоминая рельсы, но тигра больше заинтересовал тупичок за ними. А еще вернее — укрепленный у входа в него под самым потолком тяжелый металлический лист, бывший рекламный щит или дорожный знак. По отблескам Тигриный Коготь понял, что нижний край самодельной «гильотины» был остро отточен, а при входе в тупичок виднелось что-то еще. Наверняка не менее допотопное — и эффективное против незваного гостя. И столь же наверняка, что это не убежище обычного бродяги.

— Ну как, черепахи зде… — Бибоп не успел договорить и опасливо попятился от угрожающего движения вожака. Покосился на замершего мрачной глыбой Рокстеди и добавил уже шепотом: — Можно приступать к делу?

Рахзар согласно кивнул, многозначительно хрустнув суставами, однако также не двинулся с места, оглянулся на тигра.

Тот, окинув взглядом свое воинство, уже готов был отдать сигнал к атаке (уже присмотрев способ миновать первую ловушку), как вспомнил кое-что. Не столь существенное, но…

— Одну минуту, — и сделав подручным знак следовать за ним… отступил назад, в туннель, где они скрывались до того. Недоумевающе переглянувшись, Рахзар, Бибоп и Рокстеди последовали за ним.

— Мы нашли их, мастер, — привычно бесстрастный голос тигра на этот раз с трудом скрывал торжество и кровожадную радость. — По всем признакам они здесь… да, в районе Чайна-тауна… — Тигриный Коготь задумчиво уставился на потолок: время от времени он поднимался на поверхность, ориентируясь на местности, и теперь пытался вспомнить последний ориентир, — невдалеке от салона татуировки «Ши Мин». Да, Караи тоже тут, я отчетливо ее чувствую. Мы можем схватить ее прямо сей… Что? Как скажете.

Отключив связь, он вполголоса передал приказ Шредера Рахзару и остальным, и демонстративно прислонился к стене, давая понять, что ничего объяснять не собирается. Да и как объяснять, если он сам порой не понимает мотивов мастера… что не освобождает от необходимости им подчиняться.

* * *

Черный мотоцикл с рулем в виде дракона, на сей раз без приметного флажка и следовавшей за ним свиты, на полной скорости летел по улицам города. Из-под колес разлетались брызги луж от недавно прошедшего дождя, машина опасно кренилась на поворотах, но раз за разом, словно чудом, вновь обретала равновесие. Случайные прохожие шарахались в стороны от диковинного — и опасного чуда, как, впрочем, и многие автомобилисты. Лихой ездок нагло игнорировал не только встреченные транспортные средства, порой за доли секунды уходя от столкновения, но и немногих возмущенных таким беспределом полицейских. Он даже не давал себе труда сделать лишний круг, чтобы оторваться от погони. Никто — как на улицах города, так и под ними — не стоил внимания, ни единой уделенной им секунды. Никто не вправе вставать между ним — и тем, что он считал своим по праву.

Район «Чайна-тауна» он знал более чем хорошо — и до нужного места успел бы добраться из любой точки города. И уж тем более — из опостылевшей крепости. Три бесконечных дня, проведенных в четырех стенах, казались — и были вечностью. Не в силах оставаться на месте, он мерил шагами помещение. Несколько безмозглых Фут-ботов — и тишина, звенящая, полная неопределенности и тревоги. Сознание раз за разом рисовало ему, что могло случиться за эти бесконечные дни. Караи, его утратившая разум девочка — одна в подземных катакомбах, полных опасностей. Мерзкий Йоши со своими учениками, подло укравшие ее у него… снова, в который раз. Шредер не знал, какое из видений было гаже и невыносимей.

Знал лишь одно, сжимая ладонями руль, до боли в глазах вглядываясь в серую дымку, окутывавшую город, грозя новым разрядом дождя: этот раз станет последним. Он долго мирился с присутствием бывшего брата и его выродков, выбирая для него достойную казнь за предательство. Довольно. На сей раз он не станет церемониться и попросту сотрет их с лица земли. Всех, кто посмели ему противостоять. Всех, кто имел наглость покуситься на принадлежащее ему по праву. Его город. Его дочь. Его месть. Он возьмется за дело сам, и все выйдет как надо. Он получит их во что бы то ни стало, какую бы цену ни пришлось заплатить. Не далее чем сегодня.

Проводив друзей, Кожеголовый направился к своему убежищу, морщась и потирая затылок. Вид у крокодила был на редкость сосредоточенный и серьезный. Вот хоть убейте, не верил он в легенду, преподнесенную учителем черепашек. Не верил — и все тут! За прошедшее время Кожеголовый видел Караи, что называется, во всех видах и лучше любого знал, на что похожа она, когда змеиная часть натуры берет верх над человеческой — и насколько часто это случается. Но сегодня явно был не тот случай. Да, поначалу Караи бросилась на пришельца, как на любого показавшегося опасным чужака, но потом… потом она успокоилась благодаря действиям рыжей девчонки. Вроде бы даже узнала. Тогда почему?..

Отчаявшись найти разгадку самостоятельно, Кожеголовый махнул рукой — и отправился на поиски уже самой Караи. Кто, как не она, знает ответы на его вопросы? Он даже примерно догадывался, где будет искать — за прошедшее время успел изучить все ее укрытия и захоронки. Гораздо сложнее будет уговорить соседку поделиться сокровенным… но без этого не обойтись.

Как он и ожидал, обнаружилась Караи в самом дальнем закутке убежища, возле черного хода, сплошь утыканного самодельными ловушками. Девушка-змея притаилась в темном углу меж выступающей из пола трубой и толстостенным ящиком, заменявшим одновременно шкаф и межкомнатную стенку (крокодил видел подобные в черепашьем жилище). Она зло зашипела на соседа, когда тот подошел ближе, и подалась еще дальше назад, спиной вжимаясь в неровную бетонную поверхность.

— Это я, Караи. Все ушли, — отложив в сторону передатчик, врученный ему Донателло, Кожеголовый продемонстрировал Караи пустые руки. — Видишь, ничего опасного, — он обвел широким жестом помещение за спиной. — Можешь выходить.

Та отрицательно мотнула головой, прошипела что-то неразборчивое. Зеленые глаза горели настороженностью и раздражением. Вздохнув, Кожеголовый уселся на пол, напротив убежища Караи, но на расстоянии. Потребуется время, это он уже знал по опыту. Возможно, много времени и терпения, потому что Караи выглядела даже более взбудораженной и дикой, чем обыкновенно. Может, он поторопился с выводами насчет инстинктов, и все же…

Продолжая уговаривать сердито косящуюся соседку, он медленно, по дюйму, подвигался ближе. Та поначалу не реагировала, а заметив, метнулась, пытаясь улизнуть, скрыться — чего не делала с самого появления здесь.

Кожеголовый не знал — и не желал знать, куда она направляется. Нахмурившись, он подался вбок, неожиданно быстро для неуклюжего с виду тела, перехватив беглянку поперек живота. Караи тут же впилась острыми зубами одной из рук-змей в его запястье… попыталась впиться, точнее сказать: толстую кожу крокодила она прокусить так и не сумела. Совершенно человеческим жестом встряхнув ушибленной рукой, попыталась снова, раздраженно зашипела, стараясь вырваться, раз, другой… Крокодил держал ее крепко, но осторожно, прижимая к себе и продолжая негромко уговаривать. Пару раз даже провел ладонью по голове. Уж что из этого помогло — он не знал и сам. Спустя некоторое время Караи перестала вырываться и, извернувшись, заглянула ему в лицо, как показалось, вопросительно.

— Тебе лучше? — Кожеголовый уставился на змею-куноити так же внимательно, гадая, можно ли ее отпускать. И переспросил для верности: — Никуда не убежишь?

Получив неразборчивый, но все же ответ, он ослабил объятья, но Караи не спешила отстраняться.

— С-спасибо, — проговорила она еле слышно, затем резко повернула голову в сторону входа, где у порога сплетались тени. — Они…

— Они ушли, Караи. Но ты зря их боишься, — Кожеголовый укоризненно покачал головой. — Я думал, уж Майки и Леонардо ты знаешь. И вспомнила…

— З-снаю, — проговорила Караи уверенно. — Эйприл помогла мне вс-спомнить все, — она мотнула головой с неожиданной горечью, отвернулась и прикрыла глаза. — З-сря…

— Ты вспомнила что-то неприятное? — Кожеголовый осторожно опустил ладонь на узкие покатые плечи. — Что-то связанное с черепашками и их учителем?

Караи кивнула, все так же глядя на еле различимую стену. Все так же молча. Еще раз погладив ее по голове, Кожеголовый поднялся и зажег свечу, утвердил ее в старой миске неподалеку, потом вернулся на место. Маленький огонек дрожал от сквозняка, освещая лишь маленький уголок темного пространства — там, где находились они двое, словно бы отделяя, огораживая их от царившей вокруг темноты.

Кожеголовый покосился на Караи и чуть заметно улыбнулся. Он уже знал, что соседка любит огонь. Вот и сейчас она завороженно уставилась на свечу; оранжевые блики отражались в зеленых глазах. Тяжело выдохнула и машинально, неосознанно прижалась к чешуйчатому боку невольного товарища по несчастью. Рядом ей казалось хоть немного, но теплее.

Подождав немного и убедившись, что сама Караи ничего не скажет, Кожеголовый решил начать разговор первым. Осторожно, издалека, может, всплывет хоть что-то, позволяющее понять. Он был не очень силен в красноречии и потому старательно припомнил для начала все, что связывало — и разделяло его друзей и Караи. Может, разгадка кроется там?

— Ты долгое время считала черепашек и их учителя своими врагами, — начал он, повернувшись к свече, но одним глазом кося на Караи, — но это было ошибкой. Они никогда не желали тебе зла — как, впрочем, и никому другому.

Караи кивнула, все так же глядя на пламя. Уголки губ тронула неуверенная улыбка. Леонардо… Сильные уверенные руки подхватывают ее в миг падения, крепко держат — вот как сейчас — не сковывая, но добавляя уверенности… Веснушчатая мордашка младшего из братьев радостно улыбается ей, напрочь забыв обо всей вражде… Друзья…

— Да, — проговорила она тихо, наслаждаясь каждым звуком этого слова. — Друзья…

— И семья, — ободренный Кожеголовый решил закрепить достигнутое. — Они — твоя настоящая семья, твой отец и твои братья. Они никогда намеренно не причинили бы тебе вреда, защитят тебя и сейчас — от Шредера и всех, кто попытается тебя схватить. Твое место рядом с ними…

Что-то пошло не так: Караи шарахнулась от него, зло зашипев.

— Неправда! — она скрутилась в тугую пружину. — Я не нуж-жна им! Они с-сами брос-сили меня! Отдали Ш-шредеру в обмен на помощ-щь.

Крокодил нахмурился. Что-то такое говорил ему Майки, при их первой встрече после долгой разлуки. Вспомнить бы еще, что именно…

Он потер широкую складчатую переносицу, щелкнул пастью. Змеиная мордашка Караи скривилась в усмешке: мутант так забавно выглядел, стараясь быть серьезным.

— В день битвы с Трицератонами, — вспомнил он наконец. — Так вот как оно было…

Караи хмуро кивнула. Сейчас она четко помнила все… и как бы хотела забыть. Сплинтер, предложивший свою жизнь в обмен на Леонардо… Лео, покалеченный в отчаянном броске на помощь учителю… Все четверо — по другую сторону от нее… Они удаляются, она же смотрит им вслед… В горле жжет, глаза же сухи…, а в груди медленно, неотвратимо расползается пустота, вытесняя все, что когда-то ее наполняло. Благородное негодование, сочувствие, гордость за семью и хрупкая привязанность… не остается ничего, лишь пустота и горечь пепла на губах. Все закончилось… сегодня… сейчас.

— Он ос-ставил меня, — проговорила она почти неслышно. Ослабила кольца и усталым движением опустила голову на хвост. — Как он мог так с-со мной пос-ступить? Как?!

Кожеголовый озадаченно потер затылок. Где-то в глубине души он не мог осуждать Сплинтера — тем более, никогда не стоя перед таким ужасным выбором. Возможно, на его месте крокодил поступил бы так же… но лишь возможно. И как объяснить это Караи? Как убедить, что любовь тоже может ранить?

Крокодил тяжело выдохнул, опустил ладони на колени, словно бы становясь меньше ростом. Помочь может только одно. Не слишком хотелось это снова ворошить, но если иначе никак…

— Знаешь, а ведь со мной обошлись почти так же, — неожиданно нарушил молчание он. Караи, вполне ожидаемо, удивленно вскинула голову.

— Как? — только и сумела выговорить она.

— Мой хозяин, Джереми, — Кожеголовый снова вздохнул. — Он ведь тоже выбросил меня. Точнее сказать, выпустил в канализацию, в уличный сток — но ведь это почти одно и то же, верно? — крокодил с досадой мотнул головой. — Да, знаю, я говорил Майки, что было иначе. Но он тоже не смог бы понять.

На несколько мгновений повисло молчание, тягучее, как патока. Караи подползла поближе, зачем-то оглянулась на свечу, затем перевела взгляд на крокодила. Тот невесело усмехнулся, кивнул каким-то своим мыслям.

— Родители этого мальчика очень злились, обнаружив меня, хотели убить — и наверняка сделали бы это, — пояснил он негромко. — Его отец уже однажды наступил на меня, но был пьян и промахнулся, лишь сломал лапку. Джереми ничем не мог им помешать. Он не хотел со мной расставаться и плакал, но в ту ночь все же сделал это. Чтобы я остался жив. Он почему-то верил, что я выживу в сточных трубах, — страшноватая морда Кожеголового скривилась в печальной улыбке. — А после этого я попал к Кренгам. Я тоже долго не мог понять, как он мог так со мной поступить. Но благодаря ему я все же жив… все еще жив. И нашел друзей.

Караи молчала, глядя в одну точку. Многое ли она сумела понять из его рассказа — Кожеголовый не знал. Лишь надеялся, что хотя бы постаралась задуматься над непростыми вещами. Он и сам сумел простить своего прежнего хозяина совсем недавно. Майки… Кожеголовый улыбнулся. Благодаря другу он поверил, что не зря живет на свете, и все, что случилось, тоже не зря. Может, и она…

— Знаю, он причинил тебе боль тем, что сделал, — решился добавить он. — Но лишь для того, чтобы спасти тебя. Тебя, Леонардо и ваших братьев, — Караи подняла голову, и крокодил кивнул более уверенно. — Будь у него другая возможность, уверен, он скорее позволил убить себя, чем расстался бы с тобой. И эта боль посейчас с ним. Я не вправе просить тебя простить… — Кожеголовый помедлил немного, — но хотя бы попытайся понять.

Резкий металлический скрежет заставил его прерваться. Крокодил обернулся через плечо — и в следующую секунду вскочил на ноги, заслоняя своей спиной Караи. Та недоумевающе моргнула, потом зло зашипела. В узкий проход, как муравьи, хлынули Фут-боты. Несколько из них было уничтожено построенными недавно ловушками — но и оставшихся было немало. Рассыпавшись по помещению, они замерли, окружив Кожеголового и Караи полукольцом, не спеша приближаться.

Крокодил бросил отчаянный взгляд на рацию: чтобы не нервировать Караи, он оставил ее на приличном расстоянии, поди теперь дотянись. Тем более, что следом за роботами появились и их хозяева.

— Не совсем то, что надо, — Тигриный Коготь окинул удивленным взглядом помещение, но заметив Караи, довольно оскалился, — но все же вполне удачно, — одним движением он вытащил оба пистолета. — Какая трогательная встреча. Ничего, что мы без приглашения?

Кренги… Одно это слово когда-то вызывало у Кожеголового слепую неудержимую ярость, заставляя крушить все вокруг, лишь бы добраться до извечных недругов. Несколько лет в плену у инопланетных существ не прошли даром, и посейчас Кренги были для крокодила-мутанта воплощением истинного зла. Безымянные, бесчувственные, похожие один на другого и назойливые в своем упорстве, как муравьи, — они не казались живыми существами, не знали усталости и жалости, сами не стоили сочувствия.

Удивительное дело: воины клана Фут напоминали их до невероятия. Меньше него раза в полтора минимум, они упрямо вновь и вновь наседали на гигантского мутанта, пытаясь если не поразить его клинком, то оглушить булавой, сковать цепью. Кожеголовый крушил их одним движением лапы, разбивал о стены, дробил хвостом и мощными челюстями — а число врагов все не убывало. Казалось, они скорее заполнят невеликое помещение до потолка, чем отступят.

И ладно бы только они… Досадливо рыкнув, Кожеголовый нанес удар… вот только изворотливого врага, как нарочно, там уже не было. Лишь хрустнула под кулаком голова недобитого робота да запнулся шаг из-за попавших под ступню обломков другого. Живые противники — такие же мутанты, как и он, — были лучше, потому что чувствовали боль и тем самым могли быть выведены из строя. Но при этом и сами были много опаснее туповатых роботов. Толстая шкура крокодила уже во многих местах темнела подпалинами — следами, оставленными тигром и кабаном еще в начале схватки; отбитые колотушкой носорога пальцы на правой лапе не сгибались. Но этого недостаточно, чтобы остановить его. А уж тем более — вынудить отступить.

Несколько раз, игнорируя сыплющиеся на голову и спину удары, Кожеголовый пытался пробиться в угол, где — так глупо, так невовремя — оставил рацию. И всякий раз был вынужден вернуться с полпути. Караи, главная цель его врагов, тоже поучаствовала в истреблении Футов-роботов, но могла попасть в плен к мутантам — или, хуже того, к Шредеру. Этого крокодил допустить никак не мог.

— Беги, Караи, — крикнул он, мощным ударом хвоста впечатывая Бибопа в стену. От силы удара что-то хрустнуло и заискрило в его костюме. Вяло качнув головой, мутант на какое-то время выбыл из схватки… он, но не его напарник, размерами не уступавший самому Кожеголовому. Крокодил перехватил его за руки, но удержать не смог и, теснимый все дальше, прохрипел через силу: — Беги…

Змея-куноити растерянно огляделась, не сразу рассмотрев запасной ход: тот был удачно скрыт в тени нависшей трубы. Разглядев же, обернулась на невольного соседа. Бросить его вот так, на верную гибель…

— Ну же, — отчаянным усилием оттолкнув противника, Кожеголовый подхватил уже изрядно разломанный ящик и обрушил на спину носорога. Тот даже не поморщился. — Скорее…

К несчастью, Тигриный Коготь тоже услышал его слова. И рассмотрел лазейку, в которую могла улизнуть их добыча. Если сама девчонка-змея была ему глубоко безразлична, то еще один возможный провал и гнев мастера — точно нет. Больше они не подведут его. Не медля тигр выстрелил, и Караи, зашипев отпрянула от прохода: сверху посыпались куски бетона и пыль.

Но ход завалило лишь наполовину. Надо наверняка. Тигр собирался было выстрелить еще раз, но зло рыкнул: чужой удар сбил прицел, и выстрел лишь выбил искры из близкой трубы. Караи шарахнулась от нее к дальней стене.

— Какого… — он резко обернулся, но, рассмотрев помеху, запнулся. И все же проворчал недовольно: — Ну вот зачем…

— Не стрелять! — Шредер бросил уничтожающий взгляд и на очухавшегося Бибопа, что вознамерился повторить «подвиг» Тигриного Когтя. Мельком оглянулся на Караи и прошипел: — Все вместе не способны справиться с одной рептилией?

Вместо ответа Тигриный Коготь выхватил меч и метнулся к противнику. Слова хозяина обидно уязвили его. Разве не он справился со всей шайкой этого монстра в одиночку? Отпрыгнув от удара хвоста, тигр увернулся от клыкастой пасти и пырнул врага в бок — единственное уязвимое место этой твари. С другой стороны на крокодила набросился Рахзар. Раздробленная лодыжка заметно замедляла его движения, но лишь разжигала ярость и решимость. Волк впился в переднюю лапу Кожеголового и в ответ на удары лишь крепче сжимал челюсти.

Рокстеди и Бибоп переглянулись и бросились к Караи. Юркий Бибоп даже успел накинуть на беглянку электрический ошейник — вот только активировать не успел: куноити с неожиданной яростью кинулась на него. Спас костюм: ядовитые зубы Караи со скрежетом прошли по металлическому браслету. Бибоп с воплем отдернул руку, и куноити отпрянула прочь. Ладони-змеи вцепились в ошейник, силясь разорвать.

— Болван! Сейчас упустишь, — Рокстеди бросился к ней, но запнулся о сломанного Фут-бота. Минутная заминка — но ее хватило, чтобы Караи проскользнула к недавней лазейке. Увы, среди острых обломков камня непросто было протиснуться даже ей.

Предоставив помощникам самим разбираться с крокодилом, Шредер первым заметил ее бегство — и, разумеется, никак не мог его допустить. Грубо оттолкнув неуклюжих помощников в сторону Кожеголового, он бросился к беглянке. Бестолковым уродам нельзя поручить ничего важного — так пусть займутся таким же; с Караи он разберется сам. Он умел быть невероятно быстрым, когда это требовалось. Миг — и клинки тэкко-каги впились в пол, по обе стороны чешуйчатого тела в районе талии: не вырваться.

Караи и не пыталась. Зло сощурившись, она метнулась вперед, игнорируя боль от сжавших бока лезвий. Достать, ужалить, уничтожить… любой ценой. Главный враг, виновник всех ее бед, так близко, она просто не может промахнуться.

Удар пришелся в пластину доспехов, повторить же его Караи не успела. Ладонью свободной руки Шредер обхватил ее шею, слегка сжал. В памяти яркой вспышкой мелькнула перекошенная физиономия придушенного Стокмана. Рука непроизвольно вздрогнула; освободив лезвия, Шредер перехватил рукоять ошейника, активировал. Караи вздрогнула всем телом от пронзившего тело разряда и обмякла. Скривившись под маской, ниндзя поднял ее, без труда удерживая за плечи на почтительном расстоянии от себя. Теперь-то она не повредит ни себе, ни окружающим, пока они не найдут решение этой проблемы.

— Глупая девчонка, — проворчал он со скрытой досадой, обращаясь он к Караи, смотревшей на него мутным затуманенным взглядом. — Это для твоего же блага. Когда-нибудь ты поймешь, что это было необходимо. Зек, Стеранко, — резко сменил тон Шредер, оглядываясь. — Клетку.

Припадая на левую ногу и поминутно прижимая руку к разбитой брови, Бибоп поспешил выполнить приказ. Может, повезет, и хозяин отошлет их конвоировать пленницу в убежище, вместо того чтобы и дальше шляться по грязному жутковатому подземелью. Бибоп был уверен, что, даже поймав блудную дочку, Шредер не ограничится этим, зная, что и черепахи где-то рядом. Подавай ему всего и сразу. ОК, ладушки, но только без них.

Из последних сил, превозмогая предательское онемение, Караи попыталась дотянуться до противника одной из рук-змей. Тот даже не пытался увернуться: перед тем, как войти сюда, он вколол себе немалую дозу выработанного Стокманом противоядия. Как уж распределили меж собой остатки подчиненные, Шредера не волновало, — как и то, хватило ли им такой малости.

Подоспевший Бибоп услужливо опустил раскрытую клетку к его ногам, стараясь держаться подальше от Караи. Шредер опустил змею-куноити на дно, отцепил ошейник, мешавший закрыть клетку. Щелкнув, механизм захлопнулся…

…чтобы мгновением позже сплющиться и разъехаться покореженными прутьями от удара хвоста Кожеголового. Тигриный Коготь опробовал электрический ошейник и на нем. Под действием разряда — в разы мощнее, чем доставшийся Караи, — крокодил рухнул на колени, тяжело хрипло дыша. Перед глазами плыло, силы по капле уходили из тела вместе с кровью из пробитого бока; правую лапу он уже вовсе не чувствовал. Кожеголовый еще пытался отбиваться вслепую, однако противники держались поодаль, не спеша попадать под удар. Рокстеди для верности еще несколько раз огрел его своим молотом, затем, ухмыляясь, снял с плеча автомат. Тигриный Коготь одобрительно кивнул.

И в этот момент крокодил, казавшийся им уже полутрупом, еле способным пошевелиться, резко вскочил. Не успевшие увернуться Рокстеди и Тигриный Коготь отлетели в разные стороны, не удержав оружие; Кожеголовый же, спотыкаясь о поломанных Фут-ботов, из последних сил бросился в противоположный конец убежища — туда, где он рассмотрел Караи и ее преследователя. Ярость и страх придали ему сил и скорости, и Кожеголовый одним ударом разбил вдребезги клетку. Успела ли выбраться Караи, он уже не видел. Разряд боли пронзил хвост, прокатился по позвоночнику; страшный удар в брюхо заставил пошатнуться и отступить на шаг. Сощурившись, Кожеголовый увидел у самых глаз стальной блеск тэкко-каги. Он знал, что сейчас предстоит, что не успеет увернуться от коварного удара, что ничего не сможет ему противопоставить… почти ничего. Кроме одного.

Он рывком подался вперед, широко раскрыв пасть, словно пытаясь заглотить, отхватить напрочь атакующую руку. Лезвия удлинились, не давая сомкнуть челюсти, пронзая их почти насквозь. Издав полурык-полустон, Кожеголовый дернулся, насаживаясь еще глубже, потом еще. Зубы скрипнули по металлу, с чавкающим звуком вошли в живую плоть. Боль стала почти непереносимой, тело отказывалось повиноваться, но Кожеголовый уже не слышал его жалоб. Смысл щадить себя, если сегодня все закончится? Так или иначе…

«Беги…» — хотел крикнуть он, но ни для крика, ни для движения сил уже не осталось. Оставалось лишь надеяться, что Караи сможет вспомнить, где находится убежище черепах — они не дадут ее в обиду. Что ее не успеют перехватить прихвостни Фут. Кожеголовый сквозь звон в голове слышал их голоса, но вот всех ли?..

Звон поднялся до непереносимой высоты, и глотку вновь обожгла боль. И брюхо; впрочем, этого Кожеголовый уже почти не ощутил. Он обессиленно растянулся у ног Шредера, почти ничего не видя, не ощущая.

— Вот как это делается. Учитесь, бездари, — глухой голос с нотками торжества пробился через пелену, окутавшую сознание. Моргнув, Кожеголовый уставился на потерянную рацию. Она лежала всего-то в шаге-другом от него и Шредера. Сейчас эти шаги казались милями. Крокодил знал, что не достанет его ни лапой, ни хвостом. Однако…

Хрипло рыкнув, он попытался снова подняться — и совершенно ожидаемо заработал еще один пинок. Отбросивший его чуть ближе к заветной вещице. Крокодил прикрыл веки, не шевелясь, выждал секунду-две… а затем ударил хвостом по корпусу рации. Где-то там, по центру, находилась кнопка срочного вызова. Попал ли?..

Узнать было неоткуда. Новая вспышка боли разорвалась в измученном сознании, кажется, сразу в нескольких местах. Последнее, что Кожеголовый успел увидеть в эту секунду, — извивающийся изящный силуэт Караи. Она улыбалась…

— Беги… — прохрипел он прежде, чем провалиться в беспамятство. Из последних сил желая быть услышанным…

«Напрасно»… Эта мысль, это едкое, горящее в груди и давящее горло чувство не оставляли Леонардо весь путь до дома, непривычно долгий и тягостный в повисшем молчании. Столь несхожий с радостным почти что полетом навстречу мечте… Как же глупо, как наивно было надеяться… но не надеяться — как?..

Спешить было некуда, и обратный путь Леонардо проделал пешком, лишь изредка останавливаясь передохнуть, опираясь о стену. Впрочем, никто не торопился, и он без труда и довольно быстро догонял остальных, лишь слегка прихрамывая на левую ногу. Раньше, буквально полдня назад, это порадовало бы Лео, еще крепче уверяя в неизбежном выздоровлении. Показалось бы добрым знаком, что небо не отвернулось от них и все будет как надо. Раньше… сейчас же это не имело значения.

Остановившись, Леонардо медленно выдохнул, выравнивая дыхание, проводил взглядом рослую, невероятно прямую даже сейчас — особенно сейчас — фигуру учителя, смазанные в вечном полумраке силуэты братьев — такие же молчаливые, словно пришибленные. Случившееся зацепило всех, и даже Эйприл чувствовала себя невольно виноватой — хотя вот она совершенно зря. Нахмурился и сосредоточенно потер висок. Напрасно… Глупо, но сейчас ему казалось, что они напрасно поспешили уйти. Да, Караи нужно время свыкнуться с вернувшимися воспоминаниями, хотя бы попытаться собрать разбитую на части себя… но, возможно, лучше было бы в этот момент оказаться рядом. Помочь вспомнить, понять правильно, просто быть, поддерживая самим своим присутствием. Не сочтет ли она потом это новым предательством, бегством? Леонардо снова тяжело вздохнул. Спросить было не у кого.

Вернувшись в логово, Сплинтер отправился к себе, и Леонардо не мог его винить. Наверное, всем им надо как-то отвлечься, позабыть о неприятном инциденте, поразмыслить, что делать дальше… Он улыбнулся, глядя на Эйприл: та бросилась к отцу, не позволяя ему подняться с дивана. Девчоночьи страхи: мистер О’Нил за прошедшие дни неплохо оправился и уже выражал желание вернуться назад, на поверхность. Но пусть уж лучше так, чем вспоминает случившееся.

— Не тушуйся, бро, — Рафаэль хлопнул брата по плечу. — Все пучком будет, точно тебе говорю. Раз вспомнила, то и поймет обязательно, не совсем же она глупая.

— Не совсем, — эхом, почти машинально отозвался Лео, думая о чем-то своем. Краем слуха он слышал, как Майки что-то говорил про Кожеголового, но особых надежд на приятеля младшего брата не возлагал. Может, он предвзято судит по прежнему неудачному опыту — но что может знать о чувствах существо, выращенное ради опыта… не знавшее ни любви, ни ласки, ни привязанности? Сумеет ли он как-то успокоить Караи, хотя бы не дать ей снова сбежать? Леонардо очень хотел верить, но почему-то сильно сомневался.

Тряхнув головой, он постарался отогнать неприятные мысли. Что случилось, то случилось, и пережевывая это, делу не поможешь. Надо как-то двигаться дальше. По примеру мастера Леонардо решил успокоить себя проверенным способом — медитацией. А может, если останется время до вечерней тренировки, — и пособить себе духовным исцелением. Лишним не будет явно.

* * *

Планам его не суждено было сбыться. Отняв руки от голени, Леонардо повел плечами, сбрасывая напряжение, сердито оглянулся на дверь. Громкие голоса из гостиной не давали сосредоточиться как следует. В первый момент сердце, казалось, провалилось в низ живота: он опоздал на тренировку. Лео бросил быстрый взгляд на будильник и про себя облегченно выдохнул. Однако решительно поднялся на ноги, чтобы призвать к порядку слишком уж развеселившихся братьев. Слов нет, отвлечься нужно, но надо и меру знать!

Открыв дверь, он огляделся, но нарушителей тишины в непосредственной близости не оказалось. Должно быть, снова режутся в пин-бол, и скорее всего, снова Раф и Майки. Лео был готов поспорить, что Дон предпочел разговор с Эйприл игре… если, конечно, та не с Кейси.

В дальнем конце коридора с почти неслышным шорохом отодвинулась дверь в комнату Сплинтера. Леонардо поспешно подался назад. Не то чтобы он боялся столкнуться с учителем или как-то смутить его… так, просто.

Он уже почти вернулся к себе, как чужие шлепающие шаги привлекли внимание, и Леонардо, мысленно коря себя за любопытство, остановился и прислушался. Не братья, не Эйприл… и, кажется, даже не Кейси. Но зачем?..

— Прошу прощения, мистер Сплинтер, — голос и правда принадлежал отцу Эйприл, а спустя мгновение показался и он сам. Не заметив Леонардо, пересек коридор, поспешно и довольно неуклюже. Поравнявшись со Сплинтером, несколько раз шумно вдохнул и выдохнул, переводя дух и, очевидно, собираясь с мыслями. — Можно вас на пару минут?

— Да, конечно, — Сплинтер, скорее всего, сбавил шаг, а то и вовсе остановился. — Я вас слушаю, мистер О’Нил. О чем вы хотите меня спросить?

Тот откашлялся, явно чувствуя себя неловко, поправил воротник. Окажись поблизости не один Леонардо, а вся их ватага, он не заметил бы никого. Кирби О’Нил никогда не отличался особой храбростью и настойчивостью, а сейчас и подавно. Но и молчать дольше просто не мог.

— Не хочу, чтобы вы сочли нас неблагодарными, — он снова запнулся, зачем-то оглянувшись назад, на оставленную за спиной гостиную. И более решительно продолжил: — но… когда мы сможем вернуться к нормальной жизни? Вернуться домой?

Сплинтер тяжело выдохнул, сложил руки на трости. Леонардо качнул головой, уже не таясь вышел из укрытия, когда в коридоре показалась Эйприл. Девушка подбежала к отцу, схватила за руку, пытаясь то ли оттащить, то ли заставить замолчать. Тот не оборачивался, пристально глядя на Сплинтера. Лео про себя посочувствовал учителю: мало Караи, так еще и это. И все сразу. Ну почему с этим никак нельзя подождать? Гонит их кто-то, что ли?

— Боюсь, я не могу сказать наверняка, — отозвался наконец Сплинтер. — Наши враги все еще охотятся за нами, ища возможность навредить — и вы с вашей дочерью станете легкой добычей. Клан Фут вездесущ, и на поверхности мы просто не сможем защитить вас от его происков.

Леонардо согласно кивнул, ободряюще подмигнул Эйприл: подруга раскраснелась и, казалось, готова провалиться под землю от неуместной просьбы отца.

— Папа, давай не сейчас… — начала она. — Я… — Но ее уже никто не слышал.

Кирби испустил тяжелый вздох.

— Так я и знал, — горестно простонал он. Эйприл снова дернула его за рукав, но безуспешно — и Кирби высказал то, что долго копил в себе — буквально с момента знакомства с этими странными существами: — Вся наша жизнь пошла наперекосяк, стоило вас встретить.

Леонардо поперхнулся воздухом.

— Папа! — воскликнула потрясенная Эйприл. Перевела испуганные глаза на Сплинтера и сбивчиво, торопливо пояснила: — Он… мы так не думаем, правда. Просто папа перенервничал из-за всех этих похищений и мутации… и беспокоится о тех, кому мы помогаем там, наверху… и…

— Не трудись объяснять, Эйприл, — прервал ее Сплинтер, подняв ладонь. — Я сам когда-то был человеком и еще помню, как ошеломляет внезапно свалившееся на голову несчастье. Но кое в чем вы ошибаетесь, — он снова повернулся к гостю. — Ваша жизнь изменилась со времени нападения инопланетян, а не встречи с нами. Впрочем, вы вольны думать иначе, если желаете…

Лицо Кирби покраснело — то ли от смущения, то ли от возмущения, но добавить он ничего не успел.

— Вы взрослый человек, и я не вправе вас удерживать, — продолжил тем временем крыс обманчиво спокойным тоном. — Вы можете вернуться домой и на работу, сознательно подвергая себя риску. Это ваша жизнь и ваш выбор. Но, — и на этих словах Сплинтер чуть подался вперед, голос стал тверже, — Эйприл я с вами отпустить не могу. Она моя ученица, и я отвечаю за нее. И не могу подвергать ее такой опасности. Тем более, охота ведется как раз на нее.

Кирби мигом растерял всю уверенность и словно бы сдулся, став меньше ростом и объемом.

— Простите, — сдавленно пробормотал он. — Я… я, кажется, наговорил лишнего. Проклятый ирландский темперамент.

— Бывает, — великодушно кивнул Сплинтер. — Даже взрослые люди совершают ошибки. Хотя, — он хитро покосился на Эйприл, — детям лучше об этом не знать.

Он кивнул Леонардо, и тот смущенно понял, что был замечен с самого начала. Уже открыл было рот сказать что-то в свое оправдание…

— Тревога! — в коридор залетел Донни, махнул рукой с зажатым в ней че-фоном. — Караи… Простите, мистер О’Нил, — только сейчас заметил он Кирби и снова повернулся к учителю. — Сигнал с передатчика Кожеголового! Что-то случилось.

— Футы, — Леонардо хлопнул себя по панцирю, машинально ища рукоять катаны. Мысленно одернул себя и выпрямился. — Он не отвечает?

Дон кивнул, хотя в ответе не было нужды. Чего-то такого Леонардо и ожидал — смутно, неосознанно, все время с момента, как они вернулись домой. Теперь же, когда это наконец случилось, страха не было. Осталась лишь холодная решимость помешать врагам навредить им. Чего бы это ни стоило.

— Собираемся немедленно, — скомандовал он, вновь становясь лидером, которого так хорошо знали братья. И уже было последовал за метнувшимся в гостиную и дальше — в додзё — Донни, как неожиданно был остановлен.

— Учитель? — Лео недоуменно моргнул, уставившись на сэнсэя. Вернее, когтистую ладонь, упершуюся в пластрон, недвусмысленно перегораживая путь. Не может же учитель сейчас, когда он почти совсем восстановился, когда опасность грозит уже их дому и им всем… или может?..

— Ты остаешься, Леонардо, — приговорил Сплинтер неожиданно спокойным, ровным тоном, чуть заметно кивнув в сторону Кирби и Эйприл — почти теми же словами, какими черепашка собирался убеждать его самого. — Защитить наш дом и наших гостей — на случай, если враги вдруг объявятся здесь. Ты и Кейси; мы же поможем Кожеголовому и Миве.

Сказано это было так, что Леонардо отчетливо понял: все. Бессмысленно просить или требовать, что-то объяснять и настаивать. Лишь напрасная трата времени, могущая дорого стоить Кожеголовому и Караи. Сердце в груди вновь тревожно сжалось. Караи… одна, против Футов… без него.

— Хорошо, учитель, — он понуро склонил голову, почти не слыша, что пыталась возразить Эйприл. Лео знал, что в ее случае Сплинтер будет еще более непреклонен — и не только потому, что обещал защитить ее.

— Они справятся, Эйприл, — Лео перехватил руку подруги и ободряюще сжал в своей, стараясь придать словам побольше уверенности — гораздо больше, чем ощущал сам. И старательно не замечая Кирби, вид которого с некоторых пор вызывал только раздражение.

Уже на пороге Сплинтер обернулся.

— Ты сделал все, что должно, Леонардо. Все, что мог. Теперь мой черед.

— Сто тысяч чертей, нет! — в порыве гнева Кейси махнул рукой, чуть не сбив автомат для пин-бола, в который всего минуту назад играл, и сделал решительный шаг вперед. Всего один, остановившись точно напротив Леонардо, который, скрестив на груди руки, загородил выход из гостиной к турникету. — Я не согласен!

Он остановился на месте, сверля раздраженным взглядом Лео. Чтобы он, Кейси Джонс, трусливо отсиживался дома, с девчонками и покалеченными, пока остальные сражаются? Да ни в жизнь! И не мечтайте.

Кейси был выше черепашки на целую голову, но смотреть на того сверху вниз решительно не получалось. Леонардо не двигался с места, не повышал голос, не сделал ни единого жеста. Просто стоял, обманчиво спокойно глядя на разбушевавшегося парня, и казался вырезанным из камня — не обойти, не сдвинуть. Не факт, конечно, — но пробовать почему-то совершенно не хотелось. И не только потому, что Лео не так давно был ранен и разборки со своими — последнее дело.

— Хватит! — Эйприл подбежала к нему, схватила за руку. К неудовольствию Кейси, уставилась на него столь же сердито и непримиримо. — Прекратите немедленно! Особенно ты, Кейси! Вот только вашей ссоры сейчас не хватало.

— Эйприл права, — кивнул Леонардо. Чуть-чуть расслабил плечи и сменил позу, но все равно казался настороженным. — Мастер Сплинтер велел нам остаться тут и охранять Эйприл и ее отца. На случай, если Футы придут сюда. Нам обоим, Кейси.

По правде говоря, Леонардо менее всего хотелось быть напарником такого взбалмошного и вспыльчивого, как порох, парня — но кто его спрашивал? И Кейси точно не стоит этого знать. Да и какой он после этого лидер, если не сумеет сработаться вне зависимости от характера и недостатков?

Загорелые щеки Кейси вспыхнули, руки гневно сжались в кулаки. И она туда же. Да твою ж… Они че, сговорились, что ли? С какой стати он обязан подчиняться какому-то мутанту младше себя, будь он трижды лидер в своей компашке? Только потому, что ему приказал другой мутант-переросток? А хрена с два!

— Да кому они нужны? — бросил, точно плюнул, он. Вытянувшись во весь рост, сделал еще один шаг, остановившись почти нос к носу с Лео. — Кто сюда сунется, когда Футам нужны твой учитель и братья? И вообще — ты мне не указ, чтобы я тебя слушался.

Эйприл отпустила его руку, растерянно переводила взгляд с Леонардо на Кейси и обратно. Тот столь же неуверенно пожал плечами. И в самом деле, Кейси не в его команде, и призвать его к порядку будет еще сложнее, чем Рафаэля. Но Лео решил предпринять последнюю попытку.

— Я — может быть, — согласно кивнул он. — Но это и не мои слова. Так приказал учитель Сплинтер, который старше и мудрее нас всех вместе взятых.

— И который все же позволил, чтобы тебя покалечили! — почти зло выкрикнул Кейси. — И он твой учитель, не мой. Если ты готов позволить, чтобы Рафаэль отдувался за нас обоих, — дело твое. А я — нет. Не хочешь — обойдусь без тебя. Без вас! Кейси Джонс работает в одиночку.

Он прошел мимо Леонардо, демонстративно толкнув его плечом — также очень и очень знакомо. Тот не стал его останавливать, лишь молча проводил взглядом. Какой в этом смысл? — лишь поссорятся еще сильнее. Что Рафа, что Кейси — бесполезно уговаривать, бессмысленно убеждать и совершенно нелепо заставлять. Пусть успокоится и перебесится… авось сумеет не слишком влипнуть.

— Лео… — в голосе Эйприл звучали страх и мольба одновременно. Леонардо тяжело вздохнул, вернулся в гостиную.

— Пусть идет. Учитель велел мне охранять всех вас, но — черт возьми, не разорваться же мне! — последние слова Лео выплюнул с неожиданной досадой. — Кейси еще как-то может за себя постоять, в отличие от твоего отца.

Он сердито оглянулся на диван, где перед включенным телевизором устроился Кирби. Впрочем, новости или что там еще передавали, волновали гостя мало. Смущенный недавней вспышкой, на сей раз он не стал вмешиваться в спор, да и сейчас старался не привлекать к себе внимания, обхватив колени ладонями и нервно перебирая пальцами. Однако сам вид его вызывал у Лео раздражение — хотя он и понимал, что Сплинтер оставил его дома не только — и не столько ради безопасности гостей.

«Все еще считает немощным… калекой… слабаком. Сколько еще будет? — Лео с тоской взглянул на свои ладони. — Когда он снова поверит в меня и перестанет бояться? Когда я сумею…»

— Лео… — плеча коснулась хрупкая ладошка. Эйприл с тревогой заглядывала ему в глаза.

— Все в порядке, — тот устало выпрямился, накрыл ее ладонь своей. — Я просто очень за них беспокоюсь.

Эйприл согласно кивнула.

— Я тоже. Но учитель Сплинтер знает, что делает. И в случае чего у них есть мы, верно?

— Верно, — Лео с трудом подавил обессиленный вздох. Дожили: его успокаивает девчонка, даже еще не ставшая куноити. Он выдавил из себя улыбку. — Пока что есть.

* * *

— Мастер Сплинтер, я не могу, — повторил Микеланджело, не двигаясь с места. Упрямо качнул головой, поднял глаза, умоляюще глядя на учителя. — Не могу его оставить. Он мой друг. Простите…

Тот ничего не ответил, лишь еще раз обежал взглядом захламленное помещение. Как и следовало ожидать, ничего. Много хлама, обломков Фут-ботов, пыли и копоти, что могли еще осложнить положение раненого, — но, как нарочно, ничего для того, чтобы оказать немедленную помощь. Как и времени на то, чтобы ее оказывать.

Он мог бы соврать младшему сыну, что его приятель-крокодил поправится и сам. Сумел бы найти нужные слова, чтобы убедить — ведь рептилии и правда очень живучи, иной раз просто на диво. Мог, в конце концов, приказать, напомнив о том, что на кону — свобода и безопасность Мивы, которую они не имеют права снова подвести. Мог бы… и не мог. Потому что лишь благодаря Кожеголовому Мива еще не попала в руки клана Фут… во всяком случае, Сплинтер очень на это надеялся.

Оставить здесь… но их и так слишком мало, а враги хитры и многочисленны. Кожеголовый с трудом смог вспомнить направление, куда могла скрыться Мива и ее преследователи, и то не сказать — лишь ткнуть обессиленно лапой. Потеряв немалое количество крови, он чудом остался жив до сих пор, и доживет ли до их возвращения — одному небу известно.

— А вот и я, — чуть позже грохота задетых обломков роботов до слуха долетел знакомый задорный голос. — А вы что… уже управились без меня?

В голосе Кейси звучала столь неприкрытая обида, что Сплинтер не мог не улыбнуться. А вот и решение. Боги воистину милостивы.

— Еще нет, — он повернулся, жестом подзывая старших сыновей. — Ты очень вовремя, Кейси. Нам как раз требуется подкрепление.

Кейси мысленно облегченно выдохнул: малость остыв, он ожидал выговора, а то и запрета от старого крыса, которого все еще немного опасался. Но Сплинтер оказался умнее, чем этот выскочка Леонардо.

— Кейси Джонс всегда приходит вовремя! — он горделиво ударил кулаком по груди и подмигнул Рафаэлю. — И всегда рад помочь друзьям.

— Ну что, погнали… помощник, — парировал тот.

— Сэнсэй… — Майки казался растерянным. — А как же…

Добившись желаемого, он неожиданно струхнул. Как же они без него?.. И как он без них? Он же ничего не смыслит в лечении.

— А ты поможешь своему другу и присоединишься к нам, если это еще потребуется, — бросил Сплинтер уже у выхода из тупичка. Ободряюще улыбнулся младшему сыну. — Не переживай, ты поступил правильно.

— Правильно… — машинально повторил Микеланджело, почесывая затылок. — Это классно… дальше-то как?

* * *

Ожидание оказалось мучительным и неожиданно долгим, хотя прошло явно не более пятнадцати минут: Эйприл сверилась по часам. Она уже успела забыть, как это бывает, принимая участие в большинстве вылазок друзей. Там-то время летело спущенной стрелой, не давая даже задуматься о себе. Теперь же…

Она сочувственно покосилась на Леонардо: не в силах усидеть на месте, тот нервно мерил шагами гостиную, от коридора до коридора. На миг останавливался, стеклянным взглядом уставившись в никуда, потом снова возобновлял свой путь. Один раз Эйприл робко предложила ему присесть, поберечь силы на случай, если они все же потребуются… этого раза хватило. Нет, Лео не стал чертыхаться и сжигать ее негодующим взглядом… но мука в его глазах была столь очевидной, что Эйприл поперхнулась словами, виновато отвернулась и пробормотала невнятно: «ну, как знаешь».

Девушка кинула взгляд на отца: и прежде испуганный и подавленный, на сей раз он и вовсе старался слиться с диваном. Эйприл тоскливо выдохнула. Нет, сказанного не вернешь, но как бы хотелось… по крайней мере, не было бы этого тянущего чувства вины за то, что Леонардо пришлось отпустить братьев одних… что она — снова обуза для друзей.

Звонкая трель заставила ее вздрогнуть. И не только ее. Вскинув голову, Эйприл видела, как Леонардо неверными неуклюжими пальцами вытащил из-за пояса рацию. Горло перехватила холодная рука. Неужели все же что-то случилось?

— Майки? — в голосе Леонардо прозвучало удивление. — Большой бинт и йод? Где-то были. Ты ранен?

Эйприл приподнялась на своем месте, всматриваясь в лицо Леонардо. Она не слышала, что говорил ему младший брат, и силилась понять произошедшее по мимике старшего, благо привычная бесстрастность тут же слетала с Лео, когда речь шла о братьях. Даже Кирби вышел из своей апатии и вопросительно уставился на дочь. Эйприл шикнула, приложив палец к губам, и снова отвернулась.

— Слава богу… Нет, прости, я просто рад, что ты в порядке. Да, сейчас буду.

Леонардо отключил передатчик и тут словно бы только вспомнил о присутствии в комнате Кирби и Эйприл.

— Кожеголовый серьезно ранен, защищая Караи, — пояснил он, снова становясь собранным и серьезным лидером. — Майки остался позаботиться о нем, но ему требуется помощь.

— Я с тобой, — тут же вскочила Эйприл. — И даже не вздумай отговаривать! — воинственно предупредила она, стоило Леонардо открыть рот.

— Не буду, — согласился тот. — Футы уже покинули то место, и там относительно безопасно. Но как же… — Леонардо указал глазами на Кирби.

Судя по виду последнего, ему меньше всего хотелось куда-то идти. Но и оставаться одному в логове спасителей, гадая, когда те вернутся и все ли, — хотелось еще менее. Особенно если одним из них окажется Эйприл.

— Я иду с вами, — Леонардо удивленно поднял бровь, да и Эйприл казалась ошарашенной. Кирби смущенно опустил взгляд на свои руки, нервным движением разгладил обшивку старенького диванчика. — Я… еще кое-что помню из курсов первой помощи. И лучше заняться чем-то полезным, чем сходить с ума от неизвестности, — добавил он недовольно.

Леонардо спрятал улыбку.

— Принимается, мистер О’Нил. Но предупреждаю, это будет… очень необычный пациент.

— Я скорее бы удивился в вашей компании обычному, — ворчливо отозвался тот.

* * *

— Это немного… не то, что я имел в виду, — Кирби старательно не подавал вида, но спутники наверняка заметили, что ему очень не по себе. Да и чему дивиться, если лечить предстояло здоровенного — метра три в длину — крокодила, в чьей пасти свободно могла бы уместиться не только Эйприл, но и он сам. Впрочем, выглядело чудовище неагрессивным, да и вряд ли сумело бы напасть, даже если бы пожелало: рана в боку выглядела довольно опасной. Да и та, что в пасти, судя по всему, была не легче.

— Лео, — обрадованный Майки вскочил навстречу брату. В ожидании Лео он обшарил все убежище Кожеголового, но не нашел ничего пригодного для лечения. Все, что оставалось — сидеть рядом и шепотом уговаривать, что помощь уже близко и они обязательно, вот стопудово справятся как надо. Вот только голос то и дело предательски подводил его, а руки дрожали, сколько Майки не сжимал их в кулаки. Он плохо умел успокаивать, особенно когда сам не был уверен в исходе дела. Но верить надо. Обязательно. Кто еще, если не он?..

— Посторонись-ка, — приказал Лео. И когда Майки послушно отступил в сторону, споткнувшись об очередную железку, досадливо мотнул головой. — Для начала убери весь этот мусор, он нам помешает.

Обыкновенно не любивший уборку, на сей раз Микеланджело послушно принялся за дело. Эйприл взялась помогать ему, профессор О’Нил же осторожно, явно неуверенно приблизился.

— Смелее, профессор, он не кусается, — грубовато подбодрил его Леонардо. — И он вполне разумен, чтобы отличать своих от врагов.

— Хочется верить, — пробормотал Кирби себе под нос. Огорченно цокнул языком, глядя на обрубок хвоста, который Майки в их отсутствие неумело попытался перетянуть собственным ремнем. — Кто ж так перевязывает, а?

— Я, а что? — отозвался младший из глубины прохода.

— Ничего, — тяжело выдохнув, Кирби оставил перевязку на потом, опасливо приблизился к голове крокодила и, помедлив немного, велел ему открыть пасть. Озадаченно почесал затылок, созерцая страшную рану.

— И как ты еще жив, приятель? — пробормотал он и дернулся, когда Кожеголовый пошевелился и хрипло, невнятно прохрипел: «Чудом».

— Он… он разговаривает! — Кирби от волнения даже начал заикаться.

— Обыкновенно даже лучше, — из соседнего проема показалась Эйприл. Выбросив очередную партию обломков, отряхнула руки, с сомнением оглядела оставшийся фронт работ и поинтересовалась: — Помощь нужна?

— Да, пожалуй, — Кирби оглянулся. — И еще ты, как там тебя…

— Можно просто Майки, — тот выскочил из-за другого угла, по ходу пнув потерянный обломок. — Что-то нужно?

— Для начала — обработать руки, — Кирби передал ему пузырек со спиртом и чистую тряпицу, что принес Лео. — Ты, Эйприл, тоже. И идите оба сюда.

* * *

Ему казалось, что прошла целая вечность. Вечность напряженного труда и сомнений — поможет ли лечение. Все же таких глубоких ранений, да и столь инфицированных, он еще не встречал… да и, честно говоря, травматологию знал на уровне первой помощи. Но отказываться после того, как сам вызвался, казалось постыдным. Тем более, после того, как уже однажды опозорился перед этими существами… после всего, чем они помогли Эйприл и ему самому.

Прикусив язык, Кирби еще раз сосредоточенно осмотрел результаты своего и помощников труда — и устало кивнул. Он был совсем не уверен, что даже тщательно обработанная и пережатая обмотанным проспиртованным тряпьем обломком посоха рана в пасти крокодила перестанет кровоточить и не воспалится, тем более что и проходила в опасной близости от глазных нервов и дыхательных путей; то же самое касалось и обрубка хвоста, и колотой раны в боку, более обширной, но менее глубокой, которые долго пришлось очищать от металлической стружки и прочего сора. Но большего в имеющихся условиях сделать было невозможно. Оставалось лишь ждать, держа под рукой антибиотики (часть которых он уже щедро влил «пациенту»), и понадеяться на его недюжинную выносливость.

Эта тревога вытеснила собой совершенно естественный страх, вызванный близостью опасного хищника; и, закончив лечение, Кирби обессиленно опустился на пол рядом с подопечным и помощниками, вытирая ветошью испачканные руки. Ни на что большее сил и мыслей уже не осталось. Впрочем, может, лишь у него: краем глаза Кирби видел, что один из приютивших его братьев пару раз пересек помещение, встревоженно осматриваясь, потом наклонился и что-то негромко сказал младшему. Тот мигом посерьезнел, оглянулся на него. Кирби отметил это мимоходом и выбросил из мыслей. Думать ни о чем не хотелось.

Он отлепился от стены и выпрямился, только когда к нему приблизился старший из братьев-черепашек, чем-то неуловимо напоминавший своего учителя. Кирби кашлянул, унимая неловкость, сцепил в замок руки. Черт, это же глупо и смешно — смущаться малолетки… так ли глупо?

— Мистер О’Нил, вам пора возвращаться, — Леонардо серьезно, словно бы испытующе смотрел на него.

Про себя обрадованно выдохнув, Кирби поднялся, распрямляя затекшее тело… как вдруг, спохватившись, оглянулся на недавнего пациента.

— А как же он?

— Должен выжить, — Леонардо качнул головой, словно сомневаясь в собственных словах, затем продолжил уверенно: — Мы благодарны вам за помощь, но Майки нужно… — поколебавшись, он закончил тихо, — нужно догнать братьев. Им необходима его помощь, а мне поручили позаботиться о вас.

Кирби немного помолчал, глядя на черепашку. Малолетка, конечно же. Эмоциональный, пылкий, чуть наивный и самоуверенный… каким он сам был когда-то, до всех случившихся с ними ужасов. Нет, не был. Если бы был — они бы не случились. Эйприл и Джун были бы в безопасности, пусть даже ценой его жизни. Он не сумел. Не спас.

— Ступайте оба, — он медленно выдохнул, стараясь придать словам значимости, уверенности, которой совершенно не чувствовал. Стиснул в ладони край рукава, пытаясь взять себя в руки. — Вы нужны им, а нас с Эйприл тут никто не потревожит. Ваши враги уже покинули это место, значит, им тут больше ничего не нужно.

— Папа, я… — Эйприл с болью во взгляде смотрела на него, и Кирби все понял, раньше, чем дочь успела сказать хоть слово. — Я нужна им тоже. Пожалуйста, не отговаривай меня, — она оглянулась и на Лео. — Они мои друзья, и я…

— Не буду, — Кирби криво усмехнулся, сообразив, что повторил слова старшего из мутантов. — Я все помню, Эйприл. Просто… — он зачем-то оглянулся на крокодила, как-то враз ссутулившись и растеряв силы. И закончил почти неслышно: — побереги себя, ладно?

— Обязательно, папа, — Эйприл обняла его. — Я люблю тебя. Все будет хорошо, обещаю. Мы вернемся. А он, — она кивнула на Кожеголового, — тоже был пленником Кренгов. У вас больше общего, чем кажется. И найдется что обсудить… однажды.

— Да уж, — Кирби сухо усмехнулся. — Ладно, ступайте… герои. И возвращайтесь поскорее.

Махнув рукой, Эйприл выбежала вслед за друзьями.

— Эйп… — начал неодобрительно Леонардо.

— Только не начинай, — вспыхнула та. И тут же замолкла, скорчилась, прижимая ладони к вискам.

— Ты что-то чувствуешь? — Майки подхватил ее за плечи и растерянно замер.

— Опасность. Только не где он сказал. Караи там, — Эйприл махнула в противоположную указанной Кожеголовым сторону, не отнимая второй руки от виска.

— Ну, тогда погнали, — Леонардо вытащил из-за ремня и разложил «самокат».

— А как же приказ учителя? — еще раз усомнился Майки.

— Он приказал мне позаботиться о безопасности наших гостей, — Леонардо хитро сощурился. — Что мы и сделали. А что делать дальше, сказано не было.

— Мастер… — Рахзар закашлялся, на секунду притормозил, сплюнув кровь. Вытер нос и тут же прибавил шагу. И без того травмированная задняя лапа — спасибо чешуйчатому ублюдку — не давала угнаться за соратниками. Беглянку же змею волк и вовсе давно потерял из виду. Да и не сильно задумывался о ней. Не отстать бы совсем. Мало того, что дожидаться никто не станет, так еще и позор какой — потеряться в этих катакомбах, черти их раздери.

С трудом поравнявшись с Тигриным Когтем, Рахзар предпринял еще одну попытку, но Шредер даже не оглянулся. Казалось, он не замечает никого и ничего, всецело поглощенный погоней, забыл на время даже про своих врагов. А они где-то рядом. Рахзар чувствовал это… нет, не нюхом, разбитому носу доверия не было: все запахи, отвратные и не очень, перебивал железистый запах собственной крови — скорее всем своим существом. А их с каждой милей становится все меньше.

— Может, вызвать еще Фут-ботов? — прерывисто выдохнул он, обращаясь к Тигриному Когтю. — Сколько еще гоняться-то придется, а потом и ловить, ее да черепах.

Тот кинул на волка неопределенный взгляд, мотнул головой.

— Тебе надо — ты и вызывай, — холодно отозвался он наконец. Не сбавляя шага, перемахнул сточный канал, свернул в соседний туннель, так что по инерции напарник чуть не пробежал мимо. — Все равно больше проку никакого.

Рахзар аж задохнулся от незаслуженного попрека. Это с него-то никакого проку? Да если бы не он, крокодил потрепал бы бесхвостого задаваку гораздо сильнее… да и учитель не отделался бы раненой рукой. Учитель… Забыв о возмущении, волк принюхался. Кажется, или запах рептилий стал сильнее?

Он притормозил, прислушиваясь. Тигр скрылся из виду, но до него Рахзару не было никакого дела. Кровожадно усмехнувшись, он приложил костлявую лапу к стене, потом к другой. И уже уверенно, почти не хромая, потрусил в избранном направлении. Пока напарники гоняются за изворотливой змеюкой, можно попытаться перехватить черепах. Чай, с мелкотой-то он справится и один, а хозяин будет доволен.

* * *

— Сюда, — отняв руку от виска, Эйприл уверенно указала на правое ответвление от основного туннеля. Леонардо кивнул. Нажал рычаг «самоката», про себя отметив, что стало заметно суше. Должно быть, недалеко пути метро, а может, и станция. И люди. Надо быть осторожнее.

— Майки, не спеши, — окликнул он вполголоса, а когда младший непонимающе обернулся, кивнул на проходящую под потолком трубу. Там их никто не заметит раньше времени, сами же они будут видеть все. И смогут вмешаться, если потребуется.

Дождавшись, пока брат и подруга вскарабкаются наверх, Леонардо приготовил крюк, но не спешил последовать их примеру. Что-то его смущало в собственном же плане. Возможная ошибка Эйприл? Немалое расстояние меж ним и братьями — если что не так, не докричишься, не дождешься подмоги? Или что-то другое?..

— Лео! — громким шепотом позвала его Эйприл. Леонардо поспешно отпрянул, спрыгивая наземь. Прижался к стене и только тогда поднял голову. Девушка указывала куда-то перед собой.

Любопытный Майки добрался тем временем почти что до конца трубы и выглянул в соседний коридор.

— Атас, ребят! — он выхватил из-за пояса нунчаки и подобрался. — Они тут!

Теперь и Лео услышал странный шум. Скрежет, металлический лязг… словно от целого полчища Фут-ботов. Он почти бегом добрался до угла, выглянул… и лишь предельным усилием воли остался на месте. Полчище… да, именно так их и следовало называть. Роботы заполонили почти все видимое пространство, и лишь чудом, в мелькнувшем просвете Леонардо рассмотрел Караи. Та отчаянно отбивала атаки противников, но было ясно видно, что долго не продержится. Ее просто сомнут числом.

— Давай! — уже не таясь крикнул он Эйприл. Сам же метнул в сторону врага дымовую бомбочку и бросился следом. Майки отстал всего лишь на пару мгновений.

* * *

— Ничего, — отдышавшись, Рафаэль отрицательно мотнул головой. — А у вас?

— Тоже, — голос Донателло, искаженный помехами, звучал незнакомо. — Кажется, мы ищем не там. Может, Кожеголовый ошибся?

Рафаэль неопределенно пожал плечами. Жестом отправил Кейси осмотреть ближайший тоннель (если черепашка верно помнил, он вел в сторону путей метро) и резким движением отключил рацию. Нашел кого спросить. Кто может быть уверен во всей этой паутине? Крокодил указал им направление, а ходов и тупиков на нем — до чертовой тучи. Как и Футов, черт бы их побрал. Их же всего четверо. Эх, был бы сейчас с ними Лео…

Позабытый прибор громко пиликнул, напоминая о себе. Рафаэль выхватил его, едва не выронив сай. Неужели нашли?..

— Раф, это Эйприл, — он на миг остолбенел, потеряв дар речи. Неужели в логове тоже что-то случилось? И как раз тогда, когда Лео один охраняет его? Но прежде, чем успел выразить возмущение, девушка продолжила: — Караи и Футы — на втором уровне, недалеко от станции. Поспешите.

— Понял, — расспросы, что там делает сама Эйприл, Раф благоразумно отложил на потом. Лишь бросил неожиданно ворчливо: — Не влипни там без нас.

— Постараюсь, — до слуха донесся смешок и… Раф напрягся — кажется, звон оружия. При том, что нунчаки Майки, да даже кусаригама не звучали так звонко. Разве что…

— Лео?.. — но передатчик уже отключился и ответил тишиной. В отличие от позабытого туннеля: громкий скрежет сменился глухим звуком удара и яростным возгласом, без сомнения, выкрикнутым Кейси. Лео придется подождать.

* * *

Дымное облако быстро рассеялось, но Леонардо и рассчитывал лишь на краткую заминку. Каких-нибудь несколько секунд, чтобы незаметно приблизиться к врагу и вывести из строя ближайших роботов. Он крутился волчком, рассекая и рубя механические тела, отбрасывая обломки плечами, головой, коленями. Слишком медленно, на свой взгляд — но достаточно быстро, чтобы выводить из строя Фут-ботов одного за другим. Майки старался прикрывать его со спины, но выходило не очень; пару раз он даже чуть не подставил брата, задев нунчаками то по голове, то по локтю. И лишь тогда сообразил, что стоит, наверно, действовать на расстоянии. И что кусаригама в плане захвата особо надоедливых роботов поможет лучше.

Сам же Леонардо чувствовал, что начал уставать, и про себя проклял свою торопливость. Когда еще братья и учитель прибудут сюда. Не хватало вместо Караи вызволять их обоих. Черепашка сжал зубы, блокируя удар рукоятью меча: частично задело и пальцы. Пригнулся, уходя от очередного, и увидел…

— Эйприл, уходи! — закричал он как можно громче — словно силой голоса можно было остановить неосторожную подругу, вернуть время вспять. На миг замер, пропуская удар по панцирю, но даже не заметив его. Взгляд был прикован к Эйприл. Вызвав подкрепление, та, конечно же, сочла нужным тоже вмешаться в схватку и даже ухитрилась одолеть двух Фут-ботов… а может, и трех, считать было некогда. И даже увернуться от наверняка немалого количества ударов, но вот предугадать появление невидимого противника не сумела.

Эйприл повалилась, как подкошенная, схватившись за голову. Рядом с ней, очень довольный собой, материализовался Бибоп. Поворачиваясь то одним, то другим боком, лазерными лучами из бластеров в поясе он не давал приблизиться Майки, не смущаясь, что часть выстрелов достается своим же роботам. Впрочем, для тех лучи были не столь уж вредоносны.

А где Бибоп, там и… не додумав до конца, Леонардо оглянулся, одновременно отпрянув в сторону. Как раз вовремя: бетонные плиты под ногами прошила автоматная очередь. Лучше всего русский громила владел как раз этим оружием — и так же, как и напарник, не смущался, если от его атаки доставалось и своим.

— Твою ж… — подогнув ноги, Лео поспешно откатился в сторону. Несколько ударов вскользь пришлись по панцирю, оставив ряд выщербин. Но хуже было другое: поднявшись на ноги, черепашка рассмотрел Караи. Несколько Фут-ботов схватили ее: кто за руки, кто за хвост, — и удерживали на месте, благо яд на них не действовал. И помешать им Леонардо не мог никак.

* * *

— Думаешь, съел? Получай, образина! — с каждым словом Кейси отправлял во врага очередную шайбу. Он был зол, очень зол: проклятая тварюга застигла его врасплох и чуть было не откусила пол-лица. Но Кейси Джонса так просто не возьмешь. Взрывающаяся шайба стала для монстра неприятным сюрпризом, а парень добавил ударом с левой, одновременно включив электрошокер. Жаль, что зомби очухался быстро и сейчас, словно не замечая ударов, с каждым прыжком подволакивая заднюю лапу, упрямо бросался на него. Рафаэль запрыгнул на спину и несколько раз ударил саем, но вынужден был живенько соскочить: Рахзар прокатился по полу, как пес по траве, и снова вскочил.

— Кейси, туда, — Рафаэль ткнул пальцем куда-то в сторону тоннеля за спиной приятеля, вызвав закономерное возмущение Джонса:

— Бежать и кинуть тебя? Ты не оборзел часом, при…

— Живо! — рявкнул взбешенный Рафаэль, готовый добавить пинка, если понадобится… и если достанет. Раз не соображает, молчал бы уж.

Кейси захлопнул рот и метнулся в указанную сторону. Конечно же, Рахзар кинулся за ним. Прихрамывая уже заметнее, впрочем, догоняя с каждым шагом.

Рафаэль бросился за ними, про себя надеясь, чтобы расчеты оказались верными. И не обманул слух, донесший эхо перестука колес по рельсам.

Рахзар настиг Кейси уже при выходе на пути, сгреб когтистыми лапами и вместе с добычей прокатился оставшиеся метры уже кубарем. Прижал пленника спиной к шпалам, вцепившись мертвой хваткой, с размаху полоснул клинками когтей. Тот не остался в долгу, пнув куда пришлось — но, к сожалению, слишком слабо.

Стук донесся снова, а с ним и звук свистка, уже более отчетливо. На ходу Раф вытащил крюк и метнул, целясь чуть ниже тусклых фонарей. Ругнулся, увидев багровые полосы на щеке друга. И, оттолкнувшись, прыгнул.

Нанеся еще один хлесткий удар, Рахзар торжествующе оскалился. Жертва не подавала признаков жизни — а вторая и вовсе скрылась из виду, испугавшись. И все это проделал он один, покалеченный. Кровь из носу перестала идти, а значит, он выследит и второго. Мастер будет доволен.

Он не успел ни додумать, ни добить пленника: в бок со всего размаху врезались чужие ноги, и, не удержавшись, Рахзар перекатился на соседние рельсы, увлекая за собой оглушенного ударом и болью Кейси.

На обоих упало световое пятно; предупреждающий гудок оглушил. Но в последний момент Рафаэль успел схватить друга за ворот и отбросить к стене. Подхватил его за плечи, не давая упасть под колеса, сам прижался как можно ближе к неровной кладке, ощущая ее даже через пластрон.

Рахзару повезло меньше. Он успел ухватиться за перекладину несущегося на него поезда, впиться в нее со всей силы… но и только. Состав увлек его за собой, с хрустом перемалывая вторую ногу и хвост, норовя затянуть, расплющить совсем. Страх смерти придал мутанту силы, и он не разжал пальцев, несмотря на дикую боль. Враги, союзники — все осталось за гранью, исчезло в оглушающем стуке колес, скрылось за горизонтом.

— Кейси, ты как? — отлепившись наконец от стены, Рафаэль встревоженно похлопал приятеля по щекам. Тот открыл глаза, попытался поднять руку к голове — но тут же со стоном опустил.

— Почти… нормально, — он тяжело втянул воздух и, опираясь о стену, попытался выпрямиться. Удалось не с первого раза, но все же удалось, и это придало Кейси уверенности. — Сейчас… отдохну только чутка.

— Ясно. Отдыхай, — Рафаэль помог ему усесться и вытащил передатчик. — Донни… Донни, черт, отвечай скорее. Дело жизни и смерти.

* * *

Леонардо знал, что проиграл, но отказывался это признавать. Футы окружили его плотным кольцом, а ноги предательски гудели, норовя подогнуться. Он видел, как оттащили к стене отчаянно вырывающуюся Караи… видел боковым зрением, не в силах смотреть ей в глаза; как скрутили в итоге цепью его же кусаригамы Майки. Эйприл так и не пришла в себя, однако Бибоп все косился на нее, не спеша отходить и не собираясь помогать. Все они… его команда, его родные. Он напрасно не послушался учителя и подставил их всех. И должен что-то сделать. Хоть что-то.

— Слушай, ты, — обратился он к Рокстеди. Тот грозно засопел, но все же шагнул ближе, близоруко щурясь на пленника. — Отпусти ее. Тебе нужен я, я и мои братья. Эйприл не при чем.

— Ишь, чего захотел, — тот презрительно фыркнул, переступил с ноги на ногу, не выпуская из рук автомат. — Мастер с меня шкуру снимет, если что не по его.

— Да, дураков нет, — подхватил Бибоп. — Пущай поваляется пока, не вредно.

Он толкнул девушку в бок, но она не отреагировала.

Леонардо бросил на него злой взгляд, затравленно обежал глазами коридор и вздрогнул от неожиданности. Из соседнего тоннеля показались еще двое, не предвещая ни одному из них ничего хорошего.

— Итак, вы все же справились, — Шредер не оглянулся ни на бесчувственную Эйприл, ни на Майки; не замечал пока что даже самого Лео. Он подошел ближе к гневно шипящей Караи. Та плюнула в его сторону ядом, но промахнулась. Потом еще раз. Казалось, она вновь вернулась к неразумному животному состоянию… а может, и не казалось. Все из-за этого…

— Не приближайся, — вырвалось прежде, чем Лео успел понять свою ошибку. В этот же миг хлесткий удар по запястью выбил из ладони катану. Черепашка успел отсечь руку нападавшего и вывести из строя еще троих, прежде чем его наконец скрутили и бросили на колени. Леонардо прикусил язык от пробившей их боли, но не переменился в лице.

Шредер подошел ближе.

— Так ты все-таки не сдох? — щелкнув, лезвия тэкко-каги зловеще удлинились, добавляя голосу металлического оттенка. — Это не поздно исправить.

Леонардо смотрел в глаза врагу, не отводя взгляд. Учитель и братья уже на пути сюда и должны успеть… даже если не спасут его. Он скосил глаза в сторону Караи. Помочь хотя бы ей…

Смертоносное оружие взмыло над головой, и Леонардо все же не сдержался, зажмурился. И потому не видел, как неожиданно рухнул на четвереньки сбитый с ног Тигриный Коготь, а через миг — и его хозяин. Силясь удержать равновесие, он шатко шагнул в сторону, лезвия скрежетнули по бетону. Но очередной удар выбил из груди остатки кислорода, несмотря на кованый нагрудник, повалил наземь. Перед глазами блеснуло лезвие клинка.

— Ты напрасно пришел сюда, Саки, — Сплинтер смотрел на него спокойно и хмуро, не спеша наносить смертоносный удар. Однако — и этой чувствовалось сразу — готовый к этому в любой миг. — Больше ты его не тронешь.

Единственным и вполне ожидаемым ответом стал сюрикен, нацеленный в лицо. Сплинтер не стал даже уворачиваться, пытаться отбить или же напасть. Краем глаза он видел, что Леонардо успел воспользоваться заминкой, насколько сумел, и вырвался из рук державших его. Но и только: катаны остались по ту стороны стены роботов, недосягаемые, как и прежде.

Почти неуловимым движением Сплинтер подсек ноги напавшему на него сзади Фут-боту, одновременно уходя в сторону от удара второго робота и от сюрикена, и пнул в сторону сына отрубленную секундой позже металлическую руку, сжимавшую нагинату. Не совсем то, но для начала пойдет. Леонардо благодарно кивнул и тут же, не сходя с места, очертил вокруг себя сверкающую сталью дугу. Пока держат ноги, он недосягаем для неуклюжих роботов, а может, и мутантов.

Майки повезло меньше: упав, как и старший, навзничь, вывернувшись из рук противников, выбраться из цепи он так и не смог. Оплетя ногами стальные конечности Фут-бота, черепашка уронил его на себя, заслоняясь телом врага от ударов остальных — но и сам оказался прижатым к месту. Сплинтер видел занесенную над его головой булаву, метнул спрятанный в рукаве сюрикен, сбивая удар… больше же не успел ничего. Инстинктивно подался в сторону, пропуская мимо острия тэкко-каги, параллельно нанося ответный удар. Теперь, когда в схватку включился заклятый враг, отвлекаться на что-то иное смерти подобно.

* * *

— Что?.. — Эйприл потерла глаза, приходя в себя. Ахнув, пригнулась: над головой прошел лазерный луч, — и поспешно откатилась в сторону. Отвлекшийся Бибоп не заметил — не до того было. Меткими выстрелами и, иногда, энергетической волной с ирокеза он пытался удержать в стороне от пленников Донателло. Не имея возможности отразить луч, тот уворачивался и петлял, но попыток не прекращал. Ровно до того момента, пока откуда-то сверху не спикировал Тигриный Коготь.

Реактивный ранец был основным преимуществом тигра-мутанта, немало дополнявшим природную ловкость и владение оружием. Этот раз не стал исключением. Поднявшись в воздух, Коготь зорко следил за схваткой, выбирая, где и когда сподручнее вмешаться. Змея-куноити пока не стоила внимания; «помогать» хозяину в его личной вендетте себе дороже, а вот отпрыски старой крысы…

Желтые глаза сверкнули злым торжеством. Долговязый зеленокожий мальчишка, ловко отбивавший удары не менее длинной палкой и не сводивший глаз со спеленутого цепью младшего брата, почти неразличимого за телами Фут-ботов, неосмотрительно повернулся к нему спиной. Напрасно… Выхватив меч, тигр стрелой метнулся к нему, твердо намеренный уменьшить число врагов хотя бы на одного.

И в этот момент появился Рафаэль. Кейси опирался на его плечо, скорее мешавший, чем реально способный помочь, но все же упрямо отказавшийся остаться на месте. Но сейчас Раф забыл про него. Майки, почти погребенный под кучей роботов… Эйприл, дрожавшей рукой сжавшая тэссен, затравленно озирающаяся по сторонам… Клинок, готовый вот-вот снести голову Донни… Куда?..

— Помоги Эйприл! — он бесцеремонно толкнул в спину Кейси, указывая на подругу. — Живее!

Сам же метнул сай в тигра, глазами выискивая Майки. Жив ли еще мелкий?

Прицел был неточен, разминувшись с целью на дюйм-два, и Рафаэль, матернувшись, бросился на врага сам. Не глядя по сторонам, не замечая опасности от оставшихся Фут-ботов и мутантов. Видя лишь клинок — и шею Донни… слишком, непозволительно близко…

* * *

Оставшиеся метры Кейси попросту перекатился, собирая на куртку и ладони пыль и стальные занозы. Раны на лице и животе снова начали кровоточить и ныть. Плевать. Он может двигаться, а значит, не имеет права останавливаться.

— Держись, рыжик, — он толкнул в бок Эйприл, сбивая с ног, отбрасывая в сторону от Бибопа и его смертоносных лучей… как раз под удар молота Рокстеди. Зажмурившись, Кейси навалился на подругу, заслоняя ее собой…

— Остынь, чувак, — мощное запястье носорога неожиданно оплела цепь нунчаков, дернув в сторону. Слишком слабо, чтобы сдвинуть громилу с места, — но достаточно, чтобы сбить удар. Боек кувалды грохнул в каком-то дюйме от кроссовок Кейси, и тот машинально поджал ноги, удивленно распахнув глаза.

— Майки? Черт, откуда? — Кейси снова оглянулся на кучу-малу Фут-ботов, где, по его представлению, миг назад был Микеланджело, связанный и не способный увернуться от ударов, может, даже давно погибший.

— Оттуда, — задорно кивнул тот в ту же сторону. Повиснув на руке Рокстеди, ударил его пятками в нос и тут же спрыгнул. — Шевели копытами, пижон, не затем тебя спасал. Уходим!

— Кейси, уведи Эйприл, — крикнул Леонардо в тот же миг. Рассек нагинатой очередного Фут-бота, перекатился в сторону… и вдруг неожиданно припал на одно колено, но прежде, чем друзья успели по-настоящему испугаться, с радостным криком поднял над головой катаны.

— А как же… — Кейси бросил взгляд на Рафаэля, сцепившегося с Тигриным Когтем, потом снова на Эйприл. — Ну, ладно. Пошли, рыжик, надо сматываться.

Девушка сердито оттолкнула его, решительно выпрямилась, резко шатнулась, прижав руку ко лбу…

— Некогда уговаривать, — обхватив ее за талию, Кейси со всей возможной скоростью заковылял к туннелю, из которого пришел. Собственная голова тоже ныла и кружилась, ноги подкашивались, многочисленные раны горели, но он и за сто долларов не признался бы, что ему тоже нужен отдых и какая-никакая помощь. А уж тем более в присутствии девчонки.

— Не так быстро! — об пол у самых ног ударила автоматная очередь, выбив бетонную крошку. Разозленный Рокстеди не собирался упускать добычу, сколь бы ничтожна она не была.

Охнув, Эйприл схватилась за голень: осколок бетона впился в нее не хуже пули. Кейси затравленно оглянулся на туннель… черт, хотя бы на пару метров ближе. Свободной рукой нашарил за спиной биту…

— Остынь, меднорогий, — Майки метнул что-то, издалека похожее на дымовую шашку. Оказавшуюся… шариком с водой. Вслед за ним носорога в ухо больно ужалил сюрикен. Рыкнув, Рокстеди выстрелил в юркую мишень, но той уже не было на месте.

— Посторонись, ребят, — Майки оттолкнул в сторону Кейси и Эйприл, скрываясь в туннеле. — Спорим, не догонишь? Где такому увальню?

Тот возмущенно взревел и бросился в погоню. Поколебавшись, Бибоп последовал за ним. Кейси едва успел оттащить Эйприл с его пути.

— А как же Майки? — попыталась воспротивиться та, дрожащей рукой схватила Кейси за рукав.

— Он справится, — Кейси ободряюще обнял ее за плечи, ненавязчиво подталкивая ее к укрытию. Честно говоря, донельзя бестолковому — арка опоры, выступавшая от основной стены и дающая тень. Но последовать за Майки можно лишь спустя время, когда он уведет погоню. — Он быстрее обоих этих олухов, а вот мы — нет.

Эйприл благодарно улыбнулась другу. Она-то знала, чего стоило самонадеянному и гордому парню такое признание. Поморщившись, коснулась раны на своем бедре, неглубокой, но отвратно выглядевшей.

— Перевязать чем будет? — но когда Кейси уже начал шарить по карманам, вдруг метнулась вперед, отталкивая его. Луч бластера оплавил край тэссена, но все же отрикошетил в стену, не коснувшись головы парня.

— Чертова тварь, когда же ты наконец отстанешь? — неловким движением Кейси вскинулся на колени, вскочил, пошатываясь, держа наготове клюшку.

— Не в этой жизни, — глумливо ухмыльнулся Тигриный Коготь. Перевел взгляд с парня на девушку, потом обратно. Этим хватит одного выстрела, если потребуется. Нет смысла спешить.

* * *

Стены туннелей вихрем уносились мимо, клонясь то под одним, то под другим углом. Удачно припрятанный неподалеку скейт в очередной раз выручил Майки. Черепашка даже притормаживал несколько раз, чтобы враги не потеряли его из виду. «Враг, — поправил сам себя Майки, пригибаясь от выстрела. — Только один». Неуклюжий здоровяк Рокстеди. Другой прокладывал себе путь по воздуху, не смущаясь встреченными препятствиями, ухитряясь еще и стрелять на ходу. Несколько раз Майки спасало чистое везение, пару — зацепляло, но не слишком сильно. Как и в той свалке, где тупорылые Фут-боты уже мнили его пойманным. Майки ухмыльнулся еще шире. Больше кино смотреть надо, еще и не таким трюкам научишься. А несколько неглубоких шрамов — невеликая цена за спасение.

— Врешь, не уйдешь, — Бибоп поднял руки к голове, готовя очередной залп. Два таких уже изрядно подпортили тоннель, оставшийся сзади, чудом не обрушив на головы мутантов. Камни сыпались уже у них за спиной… одновременно с тем отделяя незадачливую парочку и от Кейси с Эйприл, и от союзников. Чудненько. А что, если…

Укушенный неожиданной идеей, Майки не стал объезжать очередной «трамплин» — что-то, неразличимое в темноте. Скейт взмыл в воздух и уже заваливался набок, готовясь опрокинуться вместе с седоком… Не успел. Черепашка оттолкнулся от него в момент взлета, распрямился сжатой пружиной, оседлав проходившую вдоль стены трубу. Донельзя старая и ржавая, она угрожающе скрипнула, но выдержала вес «наездника».

Но только не выстрела, направленного по нему. Майки отпрянул в сторону, чуть было не сверзившись сверху. Отчаянно вцепился в осевшую под ним опору, не в силах сдержать улыбки: хлынувшая из трубы грязная вода подхватила и унесла обоих мутантов, невероятно напомнив избавление от «бывшего друга». Все повторяется, сказал бы мастер Сплинтер. Сам же Майки… нет, он не скажет ничего, по крайней мере, до встречи с братьями. Здесь некому оценить его нереальной крутости.

Микеланджело торжествующе поднял большой палец к почти невидимому потолку, ойкнув, снова вцепился в скрипнувшую трубу и отцепил от пояса крюк-"кошку». Путь назад не будет простым, но разве это остановит настоящего героя?

* * *

Секунда, другая… Кейси сглотнул, перехватил клюшку удобнее. Враг почему-то не нападал, и это начинало нервировать. Чего ждет, одобрения своего бронированного урода?

Тигриный Коготь и правда мельком оглянулся через плечо. Оценил расстояние до остальных черепашек (долговязый почти вплотную приблизился к Караи, разбивая роботов откуда-то взявшимся в его палке острым клинком), до мастера, за время схватки отступившего к краю коридора и, кажется, даже не заметившего коварного маневра. Чего доброго, таким манером, схватив или перебив черепах, они снова упустят Караи. А сразу везде не успеть. Коготь нашел взглядом Рафаэля: тот с воинственным кличем бросился к нему, — и решился.

Одним движением перехватив клюшку, он схватил Кейси за воротник, поднял в воздух. Девчонка с испуганным воплем сначала отпрянула, а затем… Тигриный Коготь не поверил своим глазам — бросилась на него с явным намерением отбить приятеля. И даже попыталась полоснуть его своим оплавленным веером, хотя достать смогла бы не выше груди, и то при особом везении.

Еще раз взглянув на черепаху, тигр развернулся вокруг своей оси — и мощным ударом ступни отправил девчонку в ближайший коридор. Небось дальше разберется и сама. С некоторым сожалением выдохнул, отчего когти впились в плечи Джонса, — и швырнул его следом, добавив для верности кулаком. И развернулся — как раз вовремя, чтобы скрестить свой меч с подоспевшим зеленым приятелем Джонса.

* * *

Удар, подкат, блок… еще один удар, на этот раз колющий… Испещренные плесенью и выщербинами стены стремительно уходили назад, а ни один из маневров так и не коснулся проклятого грызуна. По своему трусливому обыкновению, Йоши уходил от нападения, не атакуя в ответ — но при этом в обороне его не было ни единой бреши. Казалось, у него глаза на затылке, позволяющие видеть каждый камешек, каждую выбоину. Йоши отступал, шаг за шагом, уверенно, что наводило на мысли о ловушке.

Еще раз попытавшись достать изворотливую крысу, Шредер остановился, бросил взгляд влево-вправо, не упуская врага из виду, оглянулся назад… и понял.

Караи… Йоши намеренно уводил его все дальше и дальше от нее, в то время как его выродки почти отбили Караи. С губ сорвался негодующий рык. Черепаха в синем… та самая, ради которой его девочка забыла себя и свой долг, предала род и клан. Шредер порубил бы его на мелкие кусочки, за то что мерзкий сопляк посмел коснуться его дочери. За то же, что украл…

Земля резко ушла из-под ног. Йоши снова применил хлыст или подсечку? Понять Шредер не успел, знал лишь одно: враг таки приблизился к нему, оказался в пределах досягаемости. Правая рука, исполосованная зубами подземного монстра и перевязанная наспех, плохо слушалась. Ее-то, как почти негодную, он и принес в жертву, подставив под очередной удар. Волна боли пробила ее до самого плеча; левая же, сжавшись в кулак, впечаталась в челюсть Йоши. Отбросила, оглушив, на добрый метр-два. Давая возможность завершить начатое пятнадцать лет назад.

* * *

— Кейси… мне это не нравится, — Эйприл хмуро уставилась на плохо различимую в темноте кучу камней. Которой здесь не было и, по всем правилам, не должно было быть. Пнула ногой камешек, прислушиваясь к эху, и оглянулась назад. — Мы зря пришли сюда.

— Должен быть обходной путь, — усилив яркость фонарика, Кейси мазнул лучом по стенам. — Где-то… — брезгливо сморщившись: под ногами хлюпало и чавкало, — парень бросил взгляд на пол.

— Мы зря ушли оттуда. Ребятам может понадобиться наша помощь, — не слушая его, продолжала Эйприл. Настороженно огляделась. — Или Майки.

Кейси хмуро промолчал. Он сам-то с немалым трудом согласился отступить, но… черт возьми, не подставлять же в самом деле рыжую, тем более, ей и так досталось. Ее отцу точно не стоит встречать ее в таком виде, и Кейси вел подругу кружным путем к логову… отчаянно надеясь, что не попутал направление. Мест этих он точно не помнил.

— Может. Но мы лучше поможем им, если будем в силах, — поймав ошарашенный взгляд Эйприл, Кейси криво усмехнулся. — Черт, да, сам не верю, что это сказал. Но этот ваш лидер велел позаботиться о тебе. Да я и…

Эйприл внимательно посмотрела на друга, словно бы увидев с другой стороны.

— Пошли, — она смущенно отвернулась, отпустив его руку, за которую все время бегства неосознанно держалась. — Раз уж велел Лео…

«Хорошо, что здесь так темно, и Кейси ничего не заметил», — мелькнула неожиданная мысль. Эйприл позабавило бы, что Кейси в этот момент подумал примерно то же самое.

* * *

То и дело поглядывая, как старшие раз за разом атакуют Тигриного Когтя, Донни невольно ежился, когда того или другого настигал удар. И так же верно, раз за разом, пропускал их сам. Фут-ботов осталось совсем мало, но зато прибавилось пространства для маневра, чем роботы и пользовались. Руки и плечи покрылись множеством мелких и покрупнее порезов; один, довольно длинный и коварный, красовался даже на шее. Панцирь же и вовсе, наверно, напоминал разлинованную тетрадь. Но все это мелочи, ведь главное… — последний удар в место, у людей именуемое шеей, и дело сделано, — …главное, что Караи теперь свободна.

— Нет, Караи, не надо! Это же я! — первым делом пришлось… нет, даже не уворачиваться от клинка уцелевшего Фут-бота или же луча заметившего его Когтя. Донни отскочил в сторону от яростно зашипевшей на него Караи. Разбросав оставшихся роботов, она стремительно метнулась вперед, и черепашка выронил посох, принявший на себя укус.

Та снова зло зашипела, отпрянула прочь, ловко лавируя меж обломков Фут-ботов. Донни даже невольно позавидовал такому изяществу, сам-то он не раз и не два ругался вполголоса, спотыкаясь и наступая на них.

Даже на столь немалом расстоянии Тигриный Коготь то ли услышал, то ли почуял их. Донни стремительно откатился, чуть было не сбив показавшегося из туннеля Майки. Тот, продемонстрировав неплохую реакцию, отпрянул от скользнувшей мимо него Караи, на сей раз даже не пытаясь остановить ее. Еще один выстрел — и перед братьями оскалился ледяной кустарник, впиваясь сверкающими краями в кладку арки. Майки и Донни перескочили ее на бегу, не останавливаясь. Взбешенный тигр, кинувшись за ними, выстрелил снова… и тут кладка не выдержала. Сверху посыпались камни, довершая начатое им, окончательно запечатывая проход. Коготь едва-едва успел затормозить и потому отделался мелкими камешками, хлестнувшими по ногам, да облаком пыли, на некоторое время сведшими на нет видимость и обоняние.

Пользуясь моментом, Лео, первый пришедший в себя после контузии (а приложило о стену головой его неслабо), растолкал Рафа, пребывавшего в сходном состоянии. И, не без труда убедив, что продолжать драку нет смысла, утянул забияку в соседний проход, пока тигр не успел сориентироваться на местности. Лидер знал, как — пусть и кружным путем — выйти в коридор, в который вел закуток — путь бегства Караи.

* * *

Один удар… Казалось, много ли надо времени, особенно умеючи? Когда перед глазами цель всей жизни, и никто, ничто не способно затмить ее?..

— Караи, стой! — обрывок эха донес до слуха знакомые голоса. Обманный маневр, без сомнения. Шредер догадывался, что тот не стоил и мимолетного взгляда и что он наверняка пожалеет… И все же оглянулся.

В первый миг он не разглядел ничего. И почти даже не расслышал. Во второй же… Ниндзя хрипло втянул воздух, присматриваясь. То, на что он уже и не надеялся. Обтекаемый, отблескивающий белым в тусклом свете фонарей силуэт Караи стремительно скользил в его сторону. Помощников, как нарочно, и след простыл, но это не задержало ни на мгновение. Он справится и один… если только…

Миг промедления стоил дорого. Уже раненую руку обожгла боль, отозвавшись в наверняка задетом боку. Шредер инстинктивно отступил назад, скрестив в блоке защищенные предплечья. Но и этого не хватило, чтобы сдержать удар, пришедшийся как раз в центр грудины, выбивший воздух из легких и, кажется, смявший их, вопреки кованому нагруднику.

Караи замедлила движение, но это Шредер видел уже вскользь. Поугасшая было ярость вспыхнула с новой силой, и, резко развернувшись вокруг себя, он пинком отшвырнул Сплинтера. Но на сей раз тот ловко спружинил от стены, приземлившись в аккурат меж врагом и Караи.

— Не знаю, кого из нас ты выберешь главной целью, Саки, но она будет лишь одна, — бросил он с вызовом. Клинок скрежетнул по нагруднику, располосовав бедро ниндзя, но застрял меж шипов наколенника. Выпустив рукоять, Сплинтер прыгнул, метя коленом в ключицу или же по горлу. Хватит и одного удара. — Но я не дам тебе выбирать.

Кулак свободной руки Шредера врезался ему под подбородок, отшвыривая в сторону. Дыхание перехватило, и, сколь Сплинтер ни силился, вдохнуть полной грудью не удавалось. На губах показалась кровь, он беспомощно обмяк, царапая когтями ворот халата.

— Беги, Мива, — выдохнул он через силу. Вытянутое тело змеи двоилось и расплывалось перед глазами, а мордашку скривило… смятение?.. страх?.. что-то иное? Сплинтер не знал и не давал себе труда гадать. Откашлявшись, он перевернулся на четвереньки, с трудом поднялся и прохрипел: — Скорее…

Из сумрака показались приземистые фигуры сыновей… трое, четверо? Не разобрать. Сплинтер знал, что они не успеют, но про себя порадовался, что дочь, нервно оглянувшись на них, скользнула в сторону, наверняка рассмотрев щель или проход.

— Нет! — до слуха долетел отчаянный крик Леонардо. Сплинтер непонимающе сморгнул. — Только не туда!

Что было в этом коридоре? Тупик? Ловушка? Рывком он вздернул себя на ноги, отчаянным усилием воли снова заставляя себя дышать.

Шредер оглянулся на черепашек, затем снова на Сплинтера. Помедлил секунду…

— Заставишь? Ошибаешься, бывший друг, — почти по-змеиному прошипел он. И прежде чем Сплинтер успел что-то предпринять, скрылся в тени, поглотившей Караи.

Поворот… что-то холодное и скользкое, больно шаркнувшее по брюху… еще раз поворот… свет, но не слепящий глаза, тусклый, почти что неживой. Она не помнит это место, совершенно… или же не помнит? Неважно… времени задуматься нет, как, впрочем, и выбрать верный путь. Тело находит его само, искусно обходя большинство преград и игнорируя боль, причиняемую остальными. Оно очень умное, ее тело, и она доверяется ему, как никому другому в этой жизни. Даже больше, чем странным зеленым существам, освободившим ее… черепахам. Откуда она это знает… помнит или?.. Неважно. Бежать. Скорее…

Соскользнув с очередной неровности в воду, подняв тучу брызг и на миг задохнувшись ими, Караи инстинктивно моргнула, мотнула головой, приходя в себя. Ну, насколько это вообще было возможно в ситуации панического бегства. Позади — враги, которые вновь пытаются схватить ее. Которым она не дастся живой. Ни за что. Смутное воспоминание о клетке, о боли и беспомощном ужасе во время эксперимента, стерлось, потускнело и поблекло. Но при случае вновь ожило, как недавний кошмар, грозя повториться вновь. Нет. Ни за что.

Караи повторила это вслух, как заклятье, столь же машинально, на инстинктах, оглянулась. Пока тихо, но она знала, что преследователь ненадолго от нее отстал… или преследователи? Караи потрясла головой, сжала ладонями-змеями ноющие виски. Вопросы, слишком много вопросов. «Беги»… Она повиновалась этому приказу безропотно, откуда-то зная, что он — ей во благо. Откуда?.. Так говорил ей единственный друг, приютивший ее на время. Единственный, рядом с кем было уютно и спокойно, от кого она не чувствовала угрозы, кому могла верить. Или не один?.. Лео… имя, от которого так тепло на душе… влекущее за собой другое… Она не помнит. Сложно, слишком сложно. Больно, до надрыва и крика; остро, как сияние клинка. Правильно…

Громкий всплеск заставил ее отпрянуть прочь от берега. Канава слишком узка, чтобы затаиться в ней. Враг найдет ее повсюду, где бы она ни спряталась. Любой из врагов. Они достанут ее везде, или же… На миг Караи нахмурилась, затем резко рванулась вперед по илистому коридору. Она вспомнила. Единственное место, где никто ее не тревожил. Там почти невозможно жить из-за вечного сквозняка и битого камня, усыпавшего все вокруг… но там ее никто не потревожит. Только там…

* * *

И снова — вперед. На остатках сил, обрывках воздуха, что через силу и боль, но все же входят в грудь, даруя возможность двигаться дальше. Вперед, что бы там ни находилось. Сплинтер дорого бы дал за минуту отдыха, за возможность перевести дух и сосредоточиться. Тогда бы он вернее смог почувствовать Миву, эманации страха, исходящие от нее, возможно, даже найти более короткий путь, настигнуть ее раньше Саки…

Если бы они были у него, эти минуты. Он и так непозволительно часто позволяет себе остановиться, когда коридор впереди становится и вовсе неразличимым. Шредер почти исчез впереди, в переплетениях туннелей, Сплинтер вот-вот потеряет его из виду. Потеряет Миву… Это понимание вновь и вновь бросает его вперед, порой опуская на четвереньки. И плевать, плевать, что по-животному. Ради нее он готов стать зверем, во всех смыслах этого слова. Сейчас или никогда.

Завернув за очередной угол, выщербленный, словно бы выгрызенный крысами, Сплинтер неожиданно понял, что помнит это место. Нет, не так, не совсем верно. Помнит увиденным с другой стороны, словно бы чужими глазами. Все на свои места поставило округлое помещение с полупрозрачным потолком. И зияющая дыра в полу у дальней стены. Убежище Крысиного Короля. Ни Шредера, ни Мивы в нем не было, и оставалось одно место, куда они могли направиться. Горло стиснула ледяная рука, словно примораживая к полу. Теперь-то он понял, что имел в виду Леонардо, так отчаянно не желая, чтобы Мива там оказалась. Сам Сплинтер в свое время одолел врага даже в этом гиблом месте, даже с закрытыми глазами. Смерть таилась там на земле и под потолком, в любом уголке — но он счастливо миновал их, ведомый интуицией и нутряным разумом тела, чующего, где наступить. Но то он, а не потерявшая память и рассудок от паники бедняжка Мива.

* * *

— А где учитель? — показавшийся из-за угла Майки смешно завертел головой. В любое другое время Раф отвесил бы ему подзатыльник либо подколол особым чутьем бездарного ниндзя. В другое… сейчас же он лишь кратко осмотрел младшего на предмет повреждений и пожал плечами. Лео вроде бы запомнил коридорчик, в котором скрылся сэнсэй, преследуя Шредера, но обходя невесть откуда взявшиеся завалы, а в одном месте и вовсе форменную трясину, они совсем сбились с пути.

— Эх, Эйприл бы сюда, — огорченно вздохнул Донни.

— А то без нее не справимся, — буркнул Раф недовольно. — Чай не где-нибудь в чаще, почти что у себя дома.

— Вот именно — почти, — Майки поежился, оглядываясь по сторонам.

— Сюда, — вернувшийся Леонардо ткнул пальцем в очередной проход, столь же склизкий и неуютный, как и пройденные. Как именно ему удалось определить направление, не понял ни один из братьев — но спрашивать было некогда. Учителю и Караи в любой момент может потребоваться их помощь.

— А я помню эти места, — неожиданно оживился Майки где-то минут через пятнадцать пути. — Где-то там, — он ткнул пальцем в округлый зев тоннеля, — было логово Крысиного Короля.

— Именно, — кивнул Леонардо. — Там заброшенная лаборатория этого «непризнанного гения», и почти все коммуникации ведут туда.

— …а туда — уже все, — дрогнувшим голосом продолжил Майки, боязливо косясь на дыру в полу. — Ты уверен, что они именно там?

— Если боишься — можешь оставаться тут, караулить тылы, — не удержался на сей раз от поддевки Раф. — Может, тебе повезло, и осталась еще парочка крыс-мутантов.

Майки что-то недовольно буркнул в ответ, показал насмешнику язык.

— Я знаю другой, более удобный путь, — неожиданно вмешался Донни. — Тут совсем близко.

* * *

Угрюмое безжизненное место выглядело еще более зловещим, чем в прошлый раз. И еще более пустынным. Далеко не сразу рассмотрел Сплинтер вдали уменьшенные расстоянием фигурки тех, кого он искал. А разглядев — бросился следом, забыв и про усталость, и про нехватку воздуха. Мива… его бедная девочка, кажется, готова была скорее броситься с обрыва, чем попасть в руки Шредера… нет, сжавшись клубком, перескочила на другую сторону обрушенной арки, потом еще дальше, на узкий уступ, едва-едва разместиться одному, и еще…

Шредер следовал за ней, столь же стремительно и неумолимо. Он был гораздо крупнее и тяжелее, отчего края непрочных «ступенек» крошились и трескались. Но он, кажется, даже не замечал этого.

Самого Сплинтера уже порядком обветшалые островки скальной породы могли и не выдержать. Мысль промелькнула и исчезла. Позабытый посох болтался за спиной, небрежно заправленный за пояс, в любой момент готовый сорваться и сгинуть в пропасти. Когтистые ладони и ступни помогали удержаться прочнее, но ненамного. Совсем. Но Сплинтер не думал и об этом… и даже о том, что станет делать, если камень все же не выдержит и осыплется. Успеет и позже, а пока…

— Стой! — одной рукой он выхватил из-за пояса кнут. Свистнув, змеящийся ремень обхватил ногу Шредера.

Тот не глядя рассек его острием тэкко-каги. Потом все же обернулся. В последний момент Сплинтер отпрянул к краю уступа, до боли вцепился когтями и, кажется, даже зубами. Лязгнувшая «звездочка» прошла у самых пальцев, обдав холодным воздухом. Вторая шаркнула по плечу, прорвав ткань.

Сплинтер вжал голову в плечи, готовый отбивать новый удар. Которого не последовало. И лишь через мгновение он понял почему.

— Нет! — он дернулся было вперед, но вовремя затормозил. На самом краю, вызвав целую лавину камешков. Они с шорохом осыпались вниз, в бездну, лишний раз доказывая непрочность их опоры. И на месте их мог оказаться любой из них. В первую очередь Мива.

Следующий уступ располагался слишком уж далеко, но гонимая страхом змея-куноити рискнула бы все равно, если бы у края ее не остерег точно так же здоровенный булыжник, обвалившийся вниз. У самого хвоста Караи пролегла неровная трещина, и беглянка остановилась, затравленно оглядываясь то на недостижимый край, то на преследователя.

Тот, похоже, тоже осознал грозящую Караи опасность и пока оставался на месте. Пока… Сплинтер не знал, насколько хватит благоразумия Шредера, честно говоря, даже не надеялся, что оно вообще присуще его врагу. Но это единственное, что могло спасти сейчас Миву.

— Что ты делаешь? — тем временем попытался уговорить Шредер Караи, по своему обыкновению, неуклюже и неумело, норовя сорваться на грубость. — Глупая девчонка, ты же сейчас сорвешься. Вернись, и я сумею вытащить тебя отсюда.

Та мотнула головой, подалась назад. На самый край, грозящий гибелью. Потом разглядела отца… в лице не поменялась. Похоже, они оба были для нее едины: угроза ее свободе, ее безопасности.

— Ну же, — Шредер еще раз шагнул, вперед, так же на самый край своего островка. — Пока не поздно…

— Не делай этого, Саки, — Сплинтер не узнал собственный голос. Сжал ладонь на поясе, собираясь с решимостью — на что угодно. — Ты же видишь, что так только хуже. Она тебя боится. Не трогай ее, и Мива выберется сама.

— Чтобы снова достаться тебе? — тут же зарычал Шредер. Сжал кулаки, разворачиваясь к врагу, готовый броситься на него. — Чтобы ты снова отнял у меня всё — как и тогда, с Шен? Ни за что!

— Нет, — еще одно, отчаянное усилие. Как и в прошлый раз, ломая себя и перешагивая через близкого. Слова застревали в горле, упрямо не желая выходить наружу, но Сплинтер сделал над собой усилие. — Клянусь, если ты отпустишь ее, я больше не приближусь к ней. Пусть живет где и как пожелает, ненавидит меня, если захочет, и винит во всем… только пусть живет. Пожалуйста…

Помнила ли его Мива? Чем снова отзовется ей это обещание? Змеиная мордашка Караи не выражала ничего; она с напряженным вниманием наблюдала за обоими противниками, не двигаясь с места. Молчал и Шредер, и это давало надежду…

— Нет, — рухнуло камнем в ту же пропасть, не оставляя за собой ничего. Виски стянул шипастый обжигающий обруч. Сплинтер нащупал ладонью последний оставшийся сюрикен, качнув головой, убрал руку. Он не мог достать Шредера, не рискуя задеть или напугать Миву, а это последнее, что он готов был допустить.

— Нет, — повторил Шредер, зло сощурившись. Зачем-то оглянулся на Караи и добавил: — У меня нет причин тебе верить, Йоши. И если она не достанется мне, то не будет и твоей…

* * *

— Парни, что там? — Майки на бегу пытался заглянуть за спины братьев: все же сталактиты, уступы и обломки арок, коими было усыпано все помещение, заметно ухудшали обзор.

Безуспешно. Он смог понять лишь, что братья рассмотрели Караи с учителем. А еще… Майки передернул плечами, отгоняя дурное предчувствие — что что-то случилось. Иначе бы не бросились все четверо, включая Лео, словно обретшего второе дыхание, не выбирая дороги, не глядя под ноги. Не отрывая взгляда от чего-то, видимого только им.

Вильнув, тропинка меж валунов вышла на более-менее открытое место. По каким-то причинам здесь было светлее, чем в остальном подземелье. И Майки сумел рассмотреть случившееся.

— Нет! — крикнул он, плечом отталкивая Рафа. Тот с трудом успел схватить брата за панцирь и не дать свалиться вниз. Майки даже не заметил этого. — Нет, Караи, не надо!

* * *

Понимала ли Мива их разговор или же замечала лишь тон, жесты, как и все животные — Сплинтер никогда не узнает. Да и так ли это важно, чего именно она испугалась — слов Шредера или же движения в ее сторону? Важнее, что поняла она все правильно. И приняла единственное верное для себя решение.

Не дожидаясь атаки, она резко отпрянула в сторону от трещины, попутно скручиваясь спиралью. Наверное, все же хотела попытаться одолеть расстояние до следующего островка. Край уступа зловеще хрустнул, и Караи издала полушипящий-полустонущий звук, теряя равновесие, спиной вперед начиная заваливаться назад. Но прежде Шредер успел перемахнуть разделявшую их пустоту и перехватить Караи поперек тела, крепко прижать к себе, невзирая на раны, не обращая внимания даже на ядовитые зубы змей-ладоней, тут же обвившихся вокруг него. Казалось, никакая сила во Вселенной не сможет оторвать его от нее… и даже такая малость, как ушедшая из-под ног скала, заставившая потерять равновесие, но цепко ухватиться за край свободной рукой.

На краткий миг мир утратил очертания — и вновь приобрел резкость, вернул звуки и цвета. Выйдя из ступора, Сплинтер кинулся вперед, одновременно дрожащими руками разматывая остатки хлыста; бросился на колени, оплетая ими острые края уступа. Выдержит ли? — гадать не было смысла. Лишь положиться на судьбу, на то, что она хоть раз окажется милосердна.

— Давай сюда, — крепко ухватившись за конец хлыста, Сплинтер опасно склонился над обрывом, протягивая руку.

При виде опасности, грозившей дочери, он забыл о нависшей над ним самим: в любой момент неустойчивый край может осыпаться и увлечь его в ту же бездну. Да и Шредер совсем не дорожит своей жизнью, а напоследок может успеть и дотянуться. Но, может, все же поймет, что такое безрассудство будет стоить жизни в первую очередь Миве. Той, кого он называл своей дочерью.

Караи, отрезвленная опасностью, тоже вроде бы пришла в себя, перестала вырываться. Руки-змеи по-прежнему крепко обвивали тело Шредера, впившись в предплечья острыми зубами. В оба сразу. По всем правилам, тому уже давно следовало упасть и испустить дух, еще не добравшись до ущелья, после первого укуса, но — то ли убойная доза противоядия, разработанного еще Стокманом, сделала свое дело, то ли змеиный яд ослаб от истощения.

Что бы там ни было, Сплинтер был благодарен судьбе за это, ведь благодаря этому обстоятельству Мива была еще жива. Но с тревогой отметил, что враг… тот, кому он не так давно желал смерти и был готов принести, держится из последних сил, и как скоро они закончатся, не знает никто. Даже он сам.

— Ну же, Саки, — он махнул рукой, привлекая к себе внимание. — Передай ее сюда. Здесь безопасно. Ради… — он поспешно прикусил губу, едва не назвав дочь настоящим именем.

Честно говоря, сейчас Сплинтер был готов вытащить из пропасти даже Шредера — ну и пусть противостояние продолжится. Потом, после, когда Миве ничто не будет грозить. Но понимал холодным рассудком, что на это сил просто не хватит, да и выдержит ли тройной вес оказавшаяся такой хрупкой порода?

Шредер медленно перевел взгляд налитых кровью глаз на Караи, затем снова на Сплинтера. Он уже почти не чувствовал собственных рук, угловатый силуэт заклятого врага затянула дымка. Не дотянуться… Но она пока еще рядом. С ним.

Он мотнул головой, силясь сосредоточиться на том, что бормотал проклятый Йоши. К звону в ушах примешался скрежет металла о камень. Однако понять, о чем… о ком тот говорил, было несложно.

Сплинтер же видел, как противник посмотрел на сжатую в крепкой хватке Караи и, кажется, сделал какое-то движение. Но вот что собирался предпринять, так и осталось неясным. Пальцы разжались, и Шредер вместе с Караи рухнул вниз.

— Нет! — последним отчаянным усилием Сплинтер попытался дотянуться до плеча дочери, но пальцы лишь скользнули по чешуйчатой коже. Ладонь схватила пустоту. Он замер на месте, бездумно глядя в темноту. Чуть погодя слуха коснулся негромкий звук удара. А после — тишина…

«Все?.. Вот и все?» Леонардо разжал пальцы, незнамо как вцепившиеся в шершавый уступ, опустился наземь, резко и неловко, словно из-под него вышибли опору. Он слышал, как Раф вполголоса что-то говорит Майки, слышал спотыкающийся, почти незнакомый голос младшего, ответ Донни — слышал, но словно сквозь вату в ушных отверстиях, через толстую стену. Смысл слов братьев не доходил до него. Он знал их рядом с собой — и не ощущал. Словно и сам не присутствовал здесь более. Словно это он сорвался в пропасть вместе с Караи.

Задорная улыбка, спрятать которую не под силу и черной маске Футов… Катана в изящной, но такой сильной руке, не раз леденяще касавшаяся кожи… всякий раз вскользь… Чешуйчатая щека под его ладонью… Все, что было. Что прошло…

Упрямо встряхнув головой, Леонардо попытался отогнать морок. Перевел взгляд на братьев; растерянный, ищущий, он скользил по с детства знакомым лицам, точно не узнавая, не в силах задержаться ни на одном.

— Донни… — родное имя колкой пылью царапнуло горло. Леонардо так и не смог больше выдавить ни слова, но Донателло понял и без того. Трудно как-то иначе прочитать такой потерянный и вспыхнувший надеждой взгляд.

Он виновато пожал плечами, на всякий случай подался ближе к краю, с опаской глядя в черную глубину. Дна, как и ожидалось, не было видно. Бросил для пробы камешек, но звука падения так и не услышал.

— Боюсь, нам не на что надеяться, — отозвался наконец он, отчаянно желая сказать что-то более утешительное. Но врать не умел совершенно, о чем сейчас жалел. Вздохнув, Донни добавил: — Не могу сказать точно, но там не один десяток метров глубины. Выжить при таком падении шансы один к…

— Поняли, можешь не продолжать, — перебил его Рафаэль. — И так ясно, что милипизерные. Нам еще повезло, что туда не сорвался мастер Сплинтер, — он невольно оглянулся в сторону учителя. — Еще тогда, когда дрался с Крысиным Королем.

— …и которого после падения никто не видел, — шепотом закончил Майки. — Если только он не стал зомби.

Он опасливо огляделся. Неровные уступы и сталактиты рождали множество неверных теней — и каждая из них могла стать убежищем чудовищу. Впрочем, Майки предпочел бы сейчас встретиться с ними — с любым из описанных в комиксах — лишь бы Караи осталась жива.

— Но мы не видели и его мертвого тела, — Леонардо решительно выпрямился. Горечь потери никуда не делась, лишь отодвинулась на задворки сознания — но теперь была цель, ради которой ее можно было потеснить. Кроме того… он виновато оглянулся на Сплинтера… не только братья нуждались в поддержке.

Подняться после долгой и непростой гонки оказалось не так-то легко: каждая мышца ныла и жаловалась. Лео не обращал внимания. Шаг… и еще один… и еще… Каждый давался все легче и легче, пусть и не переходя в бег. Пусть… спешить им все равно некуда.

— Учитель, — окликнул он, остановившись на краю пропасти, отделявшей основной массив от «островков"-выступов. — Учитель Сплинтер, мы с вами.

Тот поднял голову, окинул взглядом сыновей, одного за другим, медленно, словно пробуждаясь ото сна. В несколько прыжков преодолел разделявшее их пространство.

— Мальчики… вы в порядке, — Сплинтер коснулся каждого, будто убеждаясь, что все сыновья живы и не получили серьезных ранений. Неодобрительно сжал губы, видя исполосованного мелкими шрамами Донателло, новые сколы на панцире Рафаэля, свежие ожоги на голенях и плечах Микеланджело. Перевел взгляд на старшего, и тот невольно задержал дыхание, про себя недовольно отмечая, что дышит все еще неровно и сбивчиво, как после пробежки, а ноги непроизвольно норовят подогнуться.

— Леонардо, я велел тебе оставаться и защищать дом, и не подставляться понапрасну…

Тот виновато ссутулился. Кейси и Эйприл тоже ранены… и снова из-за него. Он не сумел остановить Кейси, не смог защитить Эйприл, чуть было не попался сам. Он все еще ни на что не годен.

— Простите, учитель, — пробормотал Лео, пряча руки за спину, признавая свою вину. — Я снова подвел вас.

— Нет, Леонардо, — черепашка непонимающе вскинул голову. Сплинтер смотрел на него спокойно и чуть устало, и каждое слово, сказанное вроде бы негромко, гулким эхом отдавалось в мозгу. — Это я недооценил твои силы. Ты не послушал моих опасений — и поступил правильно. И подвел нас сегодня вовсе не ты.

— Вы не виноваты, сэнсэй, — Лео протянул было руку — коснуться если не руки, то хотя бы отворота рукава — но так и не решился. — Вы сделали все, что смогли, чтобы спасти ее.

— Иногда этого недостаточно, — Сплинтер вздохнул. Сцепил ладони на животе и выпрямился. — Что ж, в любом случае я должен найти ее.

— Мы должны, — уточнил Леонардо. Опасливо скосил глаза на учителя: кому понравится, что его перебивают. Но тот ничего не ответил, лишь сжал пальцы на его плече.

* * *

Спуститься в том же месте, где и произошло падение, оказалось невозможно — слишком хрупкая, ненадежная порода, слишком много каменных сосулек, опасно нависших над головой. Более-менее безопасное место обнаружилось лишь после долгих поисков и неоднократной проверки на прочность. Сам же спуск занял каких-нибудь пять минут.

Внизу было темнее, чем уровнем выше, а проходимые места, больше похожие на козьи тропы, — еще уже и извилистей. Время от времени братья разделялись, обследуя попадавшиеся на пути ответвления и возвышенности. Камень под ногами опасно похрустывал, но пока не обваливался.

Обследуя очередной тупичок, Донателло обнаружил и первого упавшего в это подземелье — точнее сказать, то, что от него осталось. Бывшие подданные начисто обглодали тело недавнего повелителя, и лишь обтрепанное пальто и шляпа с провисшими полями, да остатки спутанных волос давали понять, кем был при жизни безымянный скелет.

Донни ничего не сказал о находке братьям. Майки, кажется, всерьез поверил, что Крысиный Король сумел выжить после падения… и, что удивительно, Леонардо также проникся этой надеждой. Вероятность и правда была, но настолько мизерная, что больше походила на чудо. Донни горько вздохнул и поспешил на выход. Рациональный склад ученого не позволял верить в чудеса… а как бы хотелось…

* * *

Далее открытое пространство стало шире и более проходимым. Высоко под сводом маячили тени, могущие оказаться и обломками арок, и теми пресловутыми островками… Эту площадку обследовать сподручнее было вместе. Раф, правда, нет-нет да отлучался, проверить самые дикие, неприступные места, но довольно быстро догонял младших. Чуть поотстали разве что утомленный дорогой Леонардо и Сплинтер. Черепашка решительно отказался и от поддержки под руку, и от трости — поэтому учитель время от времени останавливался на отдых, ссылаясь на то, что ему и самому это было бы невредно.

Сейчас они и вовсе скрылись за очередным поворотом. Впрочем, спешить и правда некуда. Качнув головой, Донателло обогнул очередной скальный выступ, догоняя Майки — быстро же тот забыл про привидения и зомби! — и увидел…

На месте падения Шредера и Караи оказалась куча какого-то хлама, должная хоть немного смягчить удар. Донни вцепился в руку младшего, до боли в глазах всматриваясь, надеясь… на что, собственно? Да на что угодно! Малейшее движение, шорох, звук… хоть что-то обнадеживающее. Говорил себе, что здесь слишком темно и на таком расстоянии не отличишь живого существа от крупного булыжника. Говорил… но в груди уже свила гнездо, впилась в него цепкими когтями тоска. Они добрались до места. Всё.

— Вот они! — лишь на миг позже Майки шумно выдохнул — и, освободив руку, пустился вприпрыжку, перескакивая булыжники и одновременно — и как только ухитрялся! — вытирая нос. — Но они… — голос замер, дрогнув, — они, кажется…

Догнавший его Донни сочувственно похлопал младшего по панцирю. А чего было еще ждать, на такой-то высоте? Каким бы живучим ни был враг, предел его выносливости тоже есть. И наконец найден. Но вот Караи…

Братья замедлили шаг, дожидаясь остальных, и осторожно, краем глаза и отворачиваясь, изучали картину произошедшего.

Даже в падении Шредер не отпустил Караи, но при этом как-то ухитрился извернуться — и принять весь удар на себя. И теперь, сползший не то скатившийся по неровному боку кучи, он лежал на спине, крепко прижимая Караи к своей груди; та же даже сейчас не ослабила колец рук-змей. Может, это в какой-то мере и защитило ее (кроме хвоста, оплетшего ноги Шредера и придавленного ими). С виду невредимая, Караи казалась живой, лишь уснувшей… Майки всхлипнул, отводя взгляд.

Взяв себя в руки, Донни опустился на колени, проверяя пульс девушки-змеи во всех известных ему точках; даже задержал дыхание, прислушиваясь. Безуспешно. Край повязки, поднесенный ко рту, также оставался неподвижным. Майки снова всхлипнул.

— Надо хотя бы похоронить ее по-человечески, — рассудил Раф, поравнявшись с ними. Тяжело выдохнул и, опустившись на одно колено, попытался освободить Караи из рук Шредера. К его удивлению, это не удалось, сколько бы сил ни приложил черепашка. Даже мертвый, враг продолжал крепко удерживать Караи.

— Панцирь! — вскипел Раф, подхватываясь на ноги. — Мне тебе что, руки поотрубать, что ли? Так я с радостью! Прям щас!

Он оглянулся в поисках Лео или хотя бы учителя: его-то собственное оружие для подобного не годилось. А жаль. Это Рафаэль проделал бы с особым удовольствием. Проклятый маньяк! Мало того, что покалечил Лео, так еще и Караи утащил с собой на тот свет.

Донателло покосился на него, рука же непроизвольно сместилась с шеи куноити чуть ниже, под челюсть… и вздрогнула, ощутив почти неуловимое биение. И кажется, придавила чуть сильнее: Караи дернулась, воздух колыхнул край уже надетой на место банданы.

— Она… она дышит, — сделал неожиданный вывод Донателло и сердито оглянулся на брата. — Тише ты. Не трогай. Мы не знаем, что у нее может быть сломано.

Он еще раз бегло осмотрел Караи, осторожно касаясь пальцами чешуйчатого тела и прикидывая, как же все же освободить ее из объятий мертвого врага. Как бы противно ни было, придется прибегнуть к способу, что озвучил Раф. Не оставлять же так. Не повредить бы только ей еще чего-нибудь.

Пока что навскидку Дон предположил у Караи перелом конца хвоста и (возможно) рук. Последнее пришлось тут же отбросить, потому что Караи медленно открыла глаза. Обвела взглядом окрестности и их всех по очереди, не останавливаясь ни на ком. А разглядев наконец Шредера, зло зашипела и плюнула в него ядом, расплетя руки, попыталась оттолкнуться насколько возможно.

— Тише, тише, это мы, — Донателло осторожно обхватил покатые плечи Караи, отшатнувшись, когда та зашипела и на него. Затем взгляд ее стал более осмысленным (насколько это возможно было рассмотреть в полумраке), и Караи затихла. Впрочем, на Шредера продолжала поглядывать неприязненно, и Дон не мог ее судить.

— Лео, — проговорила она с трудом.

— Он скоро будет, — Дон успокаивающе погладил ее по голове. — Не двигайся пока что. Мы постараемся тебя освободить. Лео, — он приподнялся, оглядываясь. — Нужна твоя помощь. Точнее… твое оружие.

Лидер подошел последним. Уставшие ноги плохо слушались его, но Леонардо упорно проделал весь путь сам, останавливаясь лишь тогда, когда силы оставляли его… или же, что чаще, когда просил учитель. Увидев же остановившихся братьев, сам не заметил, как обогнал его. Цепким внимательным взглядом Леонардо осмотрел Караи, затем Шредера. Кивнул и вынул из ножен катану.

— Караи, посторонись немного влево, — скомандовал он.

Рафаэль одобряюще кивнул. Он и сам бы не против был оказаться на месте брата, но не стал вмешиваться. Лео больше всех других заслужил отплатить за себя и Караи.

Майки подался в сторону; Донателло же, напротив, обхватил ладонями руку Шредера, силясь оттянуть ее хоть немного в сторону, чтобы свести риск поранить Караи к минимуму. И вдруг… резко отпустил, отдернув свои.

— Ребята, он… — голос звучал немного сдавленно. — Он, кажется, еще жив.

Донателло дрожащими пальцами коснулся шеи Шредера и, выждав нужное время, отдернул руку, смущенно кивнув. Леонардо нахмурился и опустил катану.

— Ну, так в чем проблема? — задиристо бросил Раф, подходя ближе. — Это ненадолго. Лео, ну хоть ты…

Он осекся и поежился, когда с ним поравнялся Сплинтер. Но тот не обратил внимание на Рафа, глядя лишь на Караи. Приблизившись, опустился рядом с ней на колени. Та приподняла голову, настороженно всматриваясь в него.

— Мива… хвала всем богам, ты жива.

Караи чуть сощурилась, и Дон напрягся, вспомнив первую реакцию Караи на учителя. Однако та расслабилась и подалась насколько можно ближе, склонив голову к его руке.

— Отец-с!

Сплинтер ласково погладил ее по затылку. Затем перевел взгляд на Шредера. Внимания не миновало еле заметное движение: словно дрогнули веки или же пальцы вечного противника. Едва не погубившего Миву, но вместе с тем попытавшегося ее спасти… Кажется, Сплинтер знал, что это движение вызвало…

— Погоди, Леонардо, — он пододвинулся ближе, обхватил пальцами запястье Шредера, чуть сжал и прищурился, сосредотачиваясь. — Дай мне пару минут.

Черепашки недоумевающе смотрели на него… ровно до того момента, как Сплинтер разжал пальцы, складывая в знакомую фигуру.

— Учитель, но… зачем? — Рафаэль, кажется, первым понял, что собирался делать Сплинтер. И вместе с тем — не мог понять. Вот просто не мог, и все тут. Учитель что… собирается спасти Шредера? После того, что этот гад всем им сделал — и сделает наверняка еще, если уцелеет? — Вы чего… еще и лечить его надумали?

Майк и Донни согласно кивнули, и лишь Лео смотрел, слегка склонив голову набок, словно что-то решая для себя.

— Боюсь, при таких повреждениях это бесполезно, — Сплинтер качнул головой, но рук не убрал. — Лишь нажатием на нужные точки снять судорогу, чтобы освободить Миву. Но для этого нужна не меньшая концентрация. Я хочу избежать ненужного риска, — Сплинтер оглянулся на Караи и улыбнулся. — А попутно и отблагодарить за ее спасение. Что бы там ни было, она все же жива.

Ни один из братьев не решился вмешиваться, боясь помешать. Если и правда есть возможность вызволить Караи без особого риска, почему бы ей не воспользоваться? Тем более, Шредер, даже очнувшись вдруг, вряд ли сможет помешать — Сплинтер зря болтать не будет.

Сплинтер крепко сжал предплечья Шредера, на миг зажмурившись. А затем с некоторым трудом развел их в стороны и поднял на руки Караи. Увенчанная страшноватыми шипами ладонь бессильно упала на пол, слегка сжавшись, словно пытаясь схватить незримое; движение сопроводил глухой стон: очевидно, вместе с сознанием вернулась и боль.

Отойдя в сторону на несколько шагов, Сплинтер опустился на колени, осторожно опустив на них спасенную дочь. Придерживая голову на сгибе локтя, повторил действия Дона, прощупывая суставы на предмет переломов. По счастью, Караи отделалась лишь одним, в районе хвоста. И, предположительно, легким сотрясением мозга: уж больно замутненным, по мнению Донни, расфокусированным был ее взгляд.

— Обошлось, — возвестил он, выпрямляясь. И на этот раз, не сдерживаясь, облегченно выдохнул. Самое страшное миновало, все они сравнительно живы и здоровы…

Еще один хриплый стон заставил Дона испуганно подскочить на месте. И лишь потом вспомнить, что враг не опасен, более того, сам нуждается в помощи. Вот только стоит ли?..

— Учитель, — он оглянулся на Сплинтера, — простите, что мешаю, а… а что делать с ним? — Донателло кивнул в сторону Шредера.

Сплинтер аккуратно опустил наземь Караи, осторожно разомкнул сплетенные вокруг его тела руки. Та зашипела, жалобно, явно пытаясь что-то сказать.

— Я никуда не ухожу, — успокоил ее Сплинтер. Леонардо присел поблизости, чуть неуклюже, осторожно сгибая ноги. И без лишних слов устроил голову Караи на своих коленях.

— Здесь никого нет, кроме нас, — заверил он Караи, перед этим на всякий случай оглядевшись. Конечно, Футы остались далеко позади да и подземелья знают явно не так хорошо, ну, а вдруг?.. Но нет, вокруг было пустынно и тихо.

Поднявшись, Сплинтер подошел ближе к беспомощно распростертому телу врага. Черепашки напряженно следили за ним, в любой момент готовые вмешаться. Со Шредера станется прикинуться покалеченным, чтобы таки добраться до ненавистного противника.

В какой-то миг нервы не выдержали, и Раф резко подался вперед: Сплинтер, приблизившись к Шредеру почти вплотную, неожиданно наклонился, и бунтарю показалось, что лучшего момента для нападения и не придумаешь. Дон поймал его за край панциря, и хоть с трудом, но удержал на месте. Он-то видел, что Шредер лишь угрожающе напрягся и… все. Больше ни малейшего движения. Хотя Рафаэль и не ошибся, именно в этот миг атаковать было удобнее всего. Сплинтер и оружие-то оставил рядом с Караи.

Наверняка Шредер видел это — и ненавидел врага за свою вынужденную беспомощность еще сильнее. Уж это-то безошибочно можно было определить даже по взгляду, пусть и замутненному несколько болью. Если бы мастер Фут мог убивать взглядом, Сплинтер рухнул бы замертво, не пройдя и двух шагов. Но нет, безнаказанно приблизился, склонился ближе, и… Дон недоверчиво нахмурился приглядываясь. Наверняка ему кажется, неблизко же, да и не так светло. Впрочем, впрочем, каким бы непробиваемым уродом ни был Шредер, Сплинтера опасаться ему есть резон, да еще какой. После всех-то подлостей и гадостей. Донателло недовольно поморщился. Все так, Шредер заслужил смерти, и не самой легкой. Но видеть это все равно будет не из приятных.

— Саки? — негромко позвал тем временем Сплинтер. — Ты меня слышишь?

Раф округлил глаза, не веря собственному слуху, да и Лео казался озадаченным. Донателло всерьез опасался, что сейчас выглядит не лучше. Нет, он верил, конечно, в миролюбие сэнсея, но… не зря ли? Негодяй наверняка не оценит милости. Но так и не решился озвучить эту мысль.

Тем временем Сплинтер присел на корточки и безбоязненно коснулся нагрудной пластины ладонью. Спокойно выдержал горящий злобой взгляд Шредера; тот то и дело щурился, видимо, от боли, но глаз не отводил. Крыс все так же невозмутимо провел ладонью по руке врага, коснулся шеи. Затем выпрямился, оглядываясь на сыновей.

— Он не опасен, — вынес вердикт Сплинтер. — Более того, боюсь, Леонардо, нам придется применить по назначению твою катану.

— Учитель… — тот выглядел смущенным. Одно дело бить, не жалея, в бою, другое дело — расправляться с не способным сопротивляться. Что-то коробило Леонардо в этой ситуации, не давало покоя. Возможно, так будет правильнее всего… но вот достойно ли?

— А стоит ли мараться? — усомнился Дон. — Оставить как есть, да и ладно.

Майки энергично закивал. Вот уже сколько сражений пройдено, а его по-прежнему мутило от вида пролитой крови. Даже из не слишком серьезных ран, которые наверняка заживут, затянутся так или иначе. Даже нанесенных врагам, тем более заслужившим такого обращения. Может, и правда оставить так, все равно ведь помрет? Или Футы найдут?

Последнее, похоже, пришло в голову и Леонардо.

— Учитель, — повторил он более уверенно. — Может, за то, что он спас Караи… и правда оставить? Его люди не сильно от нас отстали. Может…

Леонардо невольно поежился и прислушался. После долгого пути он чувствовал себя особенно слабым, и сейчас попадаться Футам хотелось еще менее. Поскорее закончить все и уйти — подсказывало ему чутье. Но Лео почему-то был уверен, что это трусость. Что надо дать противнику хотя бы один шанс, пусть он его и не стоит. Чтобы не мучила потом совесть. За Караи…

— Нет, Леонардо, — Сплинтер грустно покачал головой. — Гораздо скорее его найдут здесь крысы… Да и предводителем клана может быть лишь самый сильный и достойный, и уж никак не калека. В этом наши традиции не сильно отличаются от клана Фут. Навряд ли они примут его.

— Ошибаешься, крыса, — откуда-то из бокового тоннеля показался Тигриный Коготь. Запыленный, покрытый копотью и кровью — но правая лапа уверенно лежала на рукояти лучевого пистолета.

Черепашки поспешно вскочили на ноги, хватаясь за оружие, растерянно оглядываясь. Промедлил лишь Леонардо, он же и заметил первым, что Коготь был один. Даже эхо не доносило голосов и шагов его соратников. Впрочем, они и тигра-то чуть не проворонили… Лео крепче сжал рукоять катаны.

— Если вы, зеленые недомерки, прикоснетесь к нему хоть пальцем, — тигр нашел взглядом неподвижного хозяина, потрясенно сморгнул, и рука его дрогнула. — Мастер… мастер Шредер? Что с вами? Что вы с ним сделали?! — последние слова Тигриный Коготь прорычал в полный голос, не сдерживая ярости и страха.

Он спущенной стрелой метнулся к Сплинтеру, но тот был проворнее и, поймав Тигриного Когтя за запястье (потрясенный мутант даже позабыл о втором пистолете) и отступив на шаг, отбросил его в сторону. Подальше и от сыновей, и от Шредера.

— Он покалечился, пытаясь спасти Караи, — громко заявил крыс и сделал предупреждающее движение, когда тигр, зарычав, снова рванулся было вскочить, наброситься. Однако — и Сплинтер это видел — нет-нет, да и косил глазом на хозяина. Которому, даже лишенному силы и былого могущества, продолжал оставаться верен.

— Ему нужна твоя помощь, — Сплинтер кивнул в сторону поверженного врага. И, не оглядываясь на тигра, направился к ученикам, бросив через плечо: — Будь осторожнее, возможно, он повредил позвоночник.

— Даже скорее всего, — вполголоса добавил Лео. Про себя же вздохнул с облегчением: даже если Тигриный Коготь пожелает (а точнее, если ему прикажет Шредер — вот уж кто пожелает наверняка!) он навряд ли справится со всеми ими сразу. А скорее всего, и вовсе не станет связываться. Леонардо закусил губу, глядя, как встревоженно склонился присевший на колени Тигриный Коготь над своим хозяином. Немилосердным, неблагодарным, лишенным чести. Чем заслужил он такое поклонение? Никогда Лео не сможет этого понять.

Видя, что мастер силится приподнять голову, Тигриный Коготь поспешил помочь ему, подставив лапу. Осторожно отцепил маску, которая, как показалось ему, мешала дыханию. Шредер на него не смотрел. Предельным усилием он повернул голову, глядя в сторону кучки врагов, до которых не мог добраться. А точнее, не совсем на них…

— Караи… — сорвалось с губ придушенным сиплым выдохом. Расслышали разве что Тигриный Коготь, недовольно нахмуривший брови, да Сплинтер. Он остановился, обернулся. По правде говоря, больше всего ему хотелось уйти не оглядываясь. После всего, что сделал ему… им всем Шредер, это было бы самым правильным. Иной раз равнодушие страшнее ненависти. И все же… Сплинтер еще раз посмотрел на Караи, живую и почти невредимую. Теперь-то с ней все будет хорошо, он позаботится об этом.

— Саки, я знаю, ты слышишь меня, — громко обратился он к Шредеру, и, помедлив, тот таки оторвал взгляд от Караи и взглянул на Сплинтера. Гнев и боль в этом взгляде мешались в единое целое… как и много лет назад. Сплинтер повел плечами, отгоняя непрошеное сочувствие. Они всегда были — и будут врагами. А Мива — его и только его дочерью. И все же…

— Я расскажу Миве… Караи, — поспешно поправился он, — что ты ради нее сделал. Она узнает, что жива благодаря тебе, и может, хоть так сможет простить… С ней все будет хорошо, но больше ты ее не получишь. Никогда. Сайонара… бывший брат.

На последнем слова Сплинтер резко отвернулся. Размеренным шагом подошел к сыновьям и, подхватив на руки Караи, направился к выходу, в ту сторону, откуда они пришли. Предстоял еще долгий путь до дома. Сплинтер подсознательно ожидал удара или выстрела от тигра-наемника… но почему-то знал, что его не последует.

— Я не прощаюсь с вами, — негромко рыкнул Тигриный Коготь, провожая его взглядом. Даже если Сплинтер услышал его, как-то реагировать не счел нужным.

Черепашки поспешили за учителем, не желая оставаться хоть минутой дольше наедине с врагами. Тигриный Коготь не обращал на них внимания. Вытащив из внутреннего кармана жилетки рацию, он попытался связаться сначала с Рахзаром, потом с Рокстеди и Бибопом. Оба раза безуспешно. Набрав еще раз, тигр отключил связь. Медленно выдохнул, гася тревогу. В этом месте на редкость паршивая связь, а кое-кто из подручных достаточно туп, чтобы просто проворонить вызов. Надо попробовать чуть позже. Беспокоиться пока не о чем.

— Они скоро будут здесь, мастер Шредер. А найдя нас, рано или поздно найдут и черепах, и… — Тигриный Коготь осекся, понимая, что хозяин его не слушает. Да и вряд ли даже замечает рядом с собой. Следовало, наверное, сказать что-то поддерживающее, утешающее, но вот что… сейчас, в полной неизвестности, сможет ли Шредер хоть сколько-нибудь восстановить силы, вновь руководить кланом, перед лицом темной зияющей пустоты, имя которой безнадежность? Если бы знать…

Не произнося ни слова, Шредер смотрел в черный провал скального прохода, где не так давно исчезли его враги, навсегда унося с собой Караи. И, взглянув ему в лицо, тигр поспешно отвернулся. Мастер не любит… да что там, ненавидит проявления слабости и наверняка не простит свидетеля собственной. Хотя сейчас ему наверняка это безразлично. Как и многое иное, бесконечно важное прежде. Тигриный Коготь почему-то был уверен в этом даже больше, чем в отсутствии собственного хвоста.

Обратный путь до места спуска прошел в неожиданном — по крайней мере, для Лео — молчании. Наверное, стоило радоваться, что все они живы и почти невредимы; что возвращаются домой, в место, издавна вселявшее в них новые силы и надежду. Дом, милый дом… пусть и укрытый под землей, не знающий солнечного света и свежего воздуха. Самое родное и безопасное место во всем городе, во всем мире, которое с сегодняшнего дня станет еще ближе и полнее радостью…

Леонардо шел вслед за учителем, глядя ему в спину, чувствуя, как наливаются свинцовой тяжестью ноги с каждым шагом, напоминая, что путь до дома долог и вскоре потребуется привал. Но не это, совсем не это главное. Черепашка нет-нет да поглядывал на Караи, пристроившую голову на плече Сплинтера, словно никак не мог поверить, что все это реально… что видение не рассеется, стоит ему моргнуть. Да, наверное, это неверие и не давало порадоваться по-настоящему, из страха снова разочароваться. Оно — да еще навалившаяся усталость. Впервые в жизни, наверное, Лео надеялся, что день завтрашний обойдется без тренировки. И был почти уверен, что братья с ним согласны.

— …удивительное дело, — долетело откуда-то сзади. Леонардо замедлил шаг, прислушиваясь. И против воли улыбнулся: таким заразительным был энтузиазм в голосе Донни. В отсутствии старших он позволил себе быть более уверенным в прогнозах… а может, и просто помечтать, кто знает? В любом случае, сейчас меньше всего хотелось спорить. — Теперь, когда все нуклеатиды цепочки вновь стали однородными… ну, или хотя бы подавляющее их большинство, намного проще выявить огрехи их транскрипции. А значит, и…

— Сделать то, что так и не удалось прежде? — неожиданно быстро сообразил Майки. Леонардо почти воочию видел расплывшуюся по веснушчатой мордашке улыбку, донельзя заразительную и солнечную. — Вернуть Караи человеческий облик.

— Я не гарантирую, что это возможно, — тут же возразил Донни: ученый-скептик в нем вновь победил мечтателя. — Но могу хотя бы попробовать.

— А это уже большое дело, — пробормотал себе под нос Леонардо. Вновь прибавил шаг, не желая смущать ученого брата еще больше — ведь самое главное он уже услышал. И лишь через несколько шагов понял, что привлекло его внимание прежде разумного осознания. Встревоженные голоса Рафа и учителя.

Уже в следующее мгновение ладонь сжала рукоять катаны, вторая замерла на уровне пояса, готовая схватиться за оружие. Рано, слишком рано они расслабились — еще не добравшись до убежища, не убедившись, насколько безопасны пропавшие из виду Футы. Как бы теперь не поплатиться за это.

Несколько шагов — и Лео убедился, что причина была вовсе не во врагах. За время пути Караи пригрелась и задремала в уютных и теплых объятьях отца. И, неожиданно проснувшись, опущенная наземь, дабы быть на время подъема закрепленной на спине Сплинтера — для большего удобства и безопасности подъема — не поняла, где находится и что вообще происходит. Страх всколыхнул некрепко спавшие инстинкты — и Караи шарахнулась от Сплинтера, готовая вновь исчезнуть во мраке извилистых коридоров. Наверняка не помня ни опасности обвала, ни притаившихся в темноте трещин — живые, способные напасть враги казались намного страшнее.

К счастью, Рафаэль сориентировался быстро и, в сальто перескочив через Караи, перегородил ей путь в боковой тоннель. К ней же самой пока не приближался и даже не пытался заговорить — тоже к немалому везению, все же способностями дипломата Рафаэль не отличался. Лишь замер безмолвной зеленовато-серой глыбой, готовый при необходимости ловить или уворачиваться от броска.

— Мива… — Сплинтер медленно, по шагу приближался к ней, протянув навстречу дочери руки ладонями вверх — в знак своей безопасности и мирных намерений. — Прошу, позволь помочь тебе, — короткий взгляд в сторону размахрившейся повязки на хвосте, готовой вот-вот слететь. Еще один шаг. Глаза в глаза, не отрывая взгляда. — Никто не причинит тебе зла и не прикоснется против твоей воли. Пожалуйста, не вреди себе еще больше.

Напрасно. Лео мог сказать это, даже не глядя в настороженные зеленые глаза Караи — это безошибочно читалось в напряженном струной теле, в резких движениях. Караи вновь не помнила их… или же просто не верила Сплинтеру. Вот она, та малость, что не давала в полной мере прочувствовать радость. Та малая капля дегтя, способная испортить всю полноту единения. А может, и не способная…

Леонардо жестом остановил младших и, когда те замерли за его спиной, указал на еще пару возможных лазеек для Караи. Сам же решительно выступил вперед, вслед за учителем, про себя надеясь, что уж его-то подруга вспомнит. Ну, или хотя бы не воспримет как врага.

— Караи, — негромко позвал он и сразу понял, что не ошибся: страх вытеснил из ее сознания имя, данное при рождении — ведь и знала она его всего ничего. Привычное же, ставшее родным за шестнадцать лет, было услышано.

— Караи, это я, Леонардо. Я хочу помочь тебе, как и раньше, — Леонардо спрятал катану в ножны и протянул к подруге руки. — Помнишь? Я сумею удержать тебя, даже если ты вдруг упадешь.

Караи настороженно всматривалась в него. Хвост нервно шаркнул по полу, сбивая повязку уже окончательно, замер снова.

— Пожалуйста, Караи, — еще шаг, и Леонардо поравнялся со Сплинтером. Еще один — и вот он уже один на один с подругой. С каждым из них ноги ныли все сильнее, но Лео не думал об отдыхе, лишь на последнем шаге чуть поморщился и коснулся ладонью колена. — Я хочу помочь тебе.

Еще один — через силу, через боль. Голени полностью не выпрямлялись, Лео и не пытался это сделать. Еще один… еще на шаг ближе к Караи, к восстановлению хрупкого доверия.

— Ты помнишь Майки? Он говорил, тебе понравился его фирменный суп, — Лео кивнул через плечо, на младшего, приветливо махнувшего рукой. — Он приготовит тебе еще, когда мы вернемся домой.

— Лео… — первое слово, растерянно и невнятно. Караи вытянула шею, всматриваясь в черепашку. — Ты ранен.

— Ты тоже, — Леонардо приглашающе кивнул на плоский камень перед собой. — Позволь моим братьям позаботиться о твоих… о наших ранах.

Караи помедлила, что-то решая для себя. Раздвоенный язык мелькнул в приоткрытом рту.

— Хорош-шо, — она медленно, неуверенно скользнула вперед, остановившись возле камня.

Леонардо приблизился, осторожно присел, протянул руку к хвосту, молча глядя на Караи, словно спрашивая разрешения. Та чуть отстранилась, позволяя ему приблизиться. Черепашка аккуратно размотал то, что осталось от повязки, выпутал из нее послуживший подобием шины кусок посоха.

Вслед за старшим понемногу подтянулись и остальные братья. Караи настороженно косилась на них, но ни напасть, ни сбежать не пробовала. Майки пристроился рядом и развлекал подругу разговором, пока Лео и Донни заново перевязывали перелом. Раф остановился чуть поодаль, задумчиво покручивая в руке веревку с крюком, изучая взглядом нависший карниз утеса — вероятно, прикидывая, можно ли подняться здесь.

Сплинтер, помня о реакции на него, подошел последним. Странно скованным, неуверенным шагом. Не знай Леонардо учителя лучше, вполне мог бы подумать, что тот боится… причем едва ли не сильнее, чем за миг до падения дочери в пропасть.

— Он твой отец, — пытался подбодрить Караи Лео, обнимая ее за плечи и вместе с тем — осторожно придерживая, чтобы та вновь в испуге не натворила глупостей. И точно: девушка-змея нервно дернулась, когда Сплинтер опустился на колени рядом с ней. Лео крепче сжал пальцы, про себя отчаянно надеясь, что это не напомнит Караи плен. — Наш отец, Караи. Он никогда не причинит тебе зла, и он понимает в медицине больше нас всех. Пусть проверит, все ли мы сделали правильно.

Конечно, это было не совсем правдой: Лео не сомневался в работе Донни, — но был уверен, что брат не обидится на него. Ведь пугливой рептилии в душе Караи нужен веский повод, чтобы дать приблизиться подозрительному чужаку.

— Спасибо, Мива. И тебе, Леонардо, — опустившись на колени, Сплинтер осторожно коснулся чешуйчатого хвоста, расправляя слои бинта. Караи вновь дернулась, пытаясь отстраниться, но когтистая ладонь крепко, но бережно удержала ее на месте. Отпустив сразу же, как был закончен осмотр. Оставив после себя приятное ощущение тепла. Почти такое же, как и руки Леонардо.

Затем, развязав пояс, Сплинтер закрепил перевязку еще и им, для большей прочности.

— Думаю, нам всем не повредит отдых, — он обвел взглядом сыновей и первым устроился на неудобной каменистой поверхности, подобрав под себя ноги.

* * *

Возражать никто не стал — правда, на долгий отдых Рафаэля не хватило. Неудобная каменистая, холодящая кожу поверхность не была проблемой для выносливых ниндзя, однако он ерзал, словно не находя себе места. Или, что вернее всего, укушенный неожиданной мыслью.

— Не навоевался еще? — шутливо толкнул его в бок Леонардо. Медленно, расслабленно выдохнул, привалился к стене и вытянул ноги. Взгляд блуждал по темным провалам потолка и более светлым, угрожаще нависающим уступам. Какой из них был тем самым? Не все ли теперь равно?

— Кто бы говорил, — ухмыльнулся в ответ тот. — Не я сегодня сбежал из дома. Я вот что… — Рафаэль помедлил, глядя в сторону, затем проговорил тише, словно смущаясь. А может, и не словно?.. — Не хотелось бы терять ту фиговину, что соорудил для тебя Донни, не зря ж он старался. Ты ведь оставил ее там, где мы сцепились с Когтем, верно?

— И ты хочешь за ней смотаться, — догадался Леонардо. Смерил хитрым взглядом брата — вот ведь жук, ни за что не скажет, для чего на самом деле решил ее принести. Ладно, пусть его. — Так далеко ведь. Вдруг разминемся?

— Я мигом, — заверил его Раф. Хлопнул брата по плечу, поднимаясь. — Мик, как насчет размяться?

Младший отреагировал не менее живо, вслух надеясь, что удастся-таки найти скейт, утерянный во время «разборок» с Бибопом и Рокстеди. Пусть даже и окажется тот треснутым и занесенным тиной.

— На стенку еще его повесь, как трофей, — насмешливо посоветовал ему Раф. Майки воспринял предложение на редкость серьезно — как-никак геройская вещица.

Когда они скрылись из вида, Донни, поднявшись, тоже отошел в сторону, на ходу вытаскивая из-за пояса передатчик. Лео спрятал улыбку. Он знал, кому собирался звонить брат — и точно так же знал, без лишних слов, когда тот вернулся чуть позже, что с человеческими друзьями все в порядке. А вполне может быть, и с Кожеголовым — насколько это возможно в его состоянии. Впрочем, идея Майки навестить его тоже недурна. А заодно и сообщить Мутанималам, куда подевался их соратник. Наверняка они уже хватились его.

Но это было уже потом. А пока, скосив глаза в сторону учителя и Караи, Леонардо улыбнулся. Осторожная куноити сплела гибкое тело кольцами не совсем бок о бок, но рядом со Сплинтером. Опустила голову на раненый хвост, прикрыла глаза.

Тот медленно, почти незаметно пододвинулся ближе. Караи не шевелилась. Лео подсознательно напрягся, ожидая очередной вспышки, но ее не последовало. Девушка-змея лежала неподвижно, лишь слегка вздрогнула, когда ладонь Сплинтера коснулась ее головы, скользнула по шее и спине, вновь легла на макушку.

Леонардо отвел взгляд. Позже он и сам не мог понять почему, словно… словно было в происходящем нечто личное, не предназначенное для его глаз. Да и чьих-либо еще.

Неожиданно Караи открыла глаза; совсем недавно буквально светившиеся от гнева, сейчас они были темно-малахитовыми, бездонными. Очень внимательными и, можно даже сказать, пытливыми. Леонардо улыбнулся ей, но Караи не заметила. Она смотрела лишь на Сплинтера, не отрывая взгляда, и черепашка тщетно силился предположить, о чем она сейчас думает, кого видит перед собой. Добычу? Возможного врага? Доброжелателя? Предателя? Все, что угодно. Лео сдавленно выдохнул, с трудом расслабляя стиснутые на наколеннике пальцы. Все, что угодно…

— Мива… — Сплинтер медленно выдохнул, словно собираясь с силами. Убрал руку с головы дочери и сцепил их на коленях. — Я очень виноват перед тобой… перед всеми вами, дети мои.

Леонардо поперхнулся воздухом, непонимающе вскинул глаза на учителя. Вполне возможно, и Донни тоже, Лео не смотрел на него. Собрался что-то сказать, но слова намертво застряли в глотке, а мысли спутались. Так и не найдя ничего путного, он закрыл рот, почти так же нервно сжав руки.

— У меня не было выбора, но это не может служить оправданием, — продолжил тем временем Сплинтер, глядя лишь на Караи. Каким-то чудом вновь обретенную и чуть не потерянную вновь. Затем поднял голову, нашел взглядом сыновей, медленно кивнул обоим. — Даже будучи вашим учителем, я совершаю ошибки… и лишь надеюсь, что вы когда-нибудь сможете меня простить.

Голос дрогнул, прервавшись. Сплинтер склонил голову, опустошенно опустил руки. Леонардо лучше других догадывался, что может чувствовать сейчас учитель и отец. Чего стоили ему эти простые с виду слова. Никто не застрахован от ошибок, и никогда нельзя быть уверенным, что сегодняшнее благо не обернется злом. Большим, меньшим — разницы нет. Но и не решать, не делать — они тоже не вправе. Ни один из них.

— Непременно, отец, — дотянувшись, он коснулся локтя Сплинтера, а когда тот обернулся, уверенно кивнул. — Можете быть уверены.

— Отец-с, — спохватившись, Сплинтер повернулся к Караи. Та все еще смотрела на него, не отводя взгляд. Затем склонилась к нему, положив голову на плечо, и шепотом произнесла почти что внятно: — С-спасибо!

Легкая улыбка, чуть коснувшаяся губ Сплинтера, стала шире; одной рукой он привлек к себе дочь, другой — старшего сына, кивком головы же — подбодрил младшего, не решавшегося приблизиться. Он еще будет для них строгим воспитателем и сэнсэем — потом, позже, когда это станет необходимо. А пока… они будут просто семьей. И кто сказал, что этого мало?..