Кэмушка (джен)

Всё чаще и чаще я возвращаюсь мыслями к ней. Всё чаще и чаще, и корю себя за вспыльчивость и неумение доверять людям. Может, Ал всё-таки прав: есть вещи, которые все же делаются просто так? Просто я привыкла, что в мире ничего так просто не делается — за всё рано или поздно придётся платить. Ему тяжело со мной временами, и я это вижу по его выражению глаз, по трудному вздоху, который он так умело маскирует под усталость. Он, наверное, думает, что я не замечаю. Но я ведь тоже умею маскироваться.

Наверное…

Он самый лучший друг на свете! Правда, я не говорю ему этих слов. Как-то смелости не хватает. Мне вообще-то многое хочется сказать не только о нём, но и о племяшке Кейси-Виктории, о сестренке Никки и о… А впрочем, не все ли равно, о ком мне хочется рассказать?

В последнее время я стала слишком о многом думать, размышлять… Прихожу в четыре утра с ночной, на ходу скидываю сапоги и, щелкнув чайник, иду наверх — готовиться ко сну. Чертовски хочется спать. И есть, чёрт возьми! Забываю о чайнике и через несколько минут отрубаюсь. Потом. Всё потом… Иногда всё же спускаюсь за кружкой чая, беру пару бутиков и снова наверх. В комнате жуткий бардак: реестры поступления зерна, накопительные ведомости, требования-накладные, ТТН-ки, местами окрашенные от копирок, и прочая бумажная муть, которая мне вовсе неинтересна, но нужно ее сделать.

Ведь мне скоро уезжать…

На столе лежит калькулятор, в беспорядке разбросаны карандаши и ручки, рядом учебное пособие для ВУЗов «Основы земледелия и растениеводства» под редакцией профессора Никляева, какого-то Косинского, Ткачёва и Сучилина.

Смешно… Это учебник, по которому я готовилась к вступительному экзамену в БГСХА — советский… Взгляд падает на книгу Кастанеды. «Сила Безмолвия». Тяжелая книга, если честно.

Впрочем, если сравнить Кастанеду с нашими, самое то поставить его наряду с Толстым. Восемь томов, если не подводит моя память, «Войны и Мира», думаю, составят отличную конкуренцию двенадцати книгам Кастанеды, начиная от «Учения дона Хуана» и заканчивая «Магическими Пассами». Полный взрыв мозга. И если на произведении Толстого я отрубалась на восьмой странице, то этот безумец, который интерпретировал дневники о рассказах Нагваля в книгу, умудряется усыпить меня с первых страниц, и те — не полных. Пардон, Карлос, но иногда появляется дикое желание найти этого Нагваля и спросить, что тот такое курил, когда он тебе все это рассказывал. Видимо, классная травка. А ведь в его ереси действительно что-то есть. Например, в строчке «Да, у человека есть тёмная сторона, и её называют глупостью»… Согласна. Глупости во мне хоть отбавляй. Бери не хочу.

Стёрки, листы, на которых еще не дорисовала гнома в почти человеческий рост… Так, на заказ. Взгляд падает на слоника…

Кэмушка…

Дикая привычка называть игрушки именами тех, кто когда-то подарил их тебе. Пример тому заяц по имени Лесь. Не удивляйтесь, просто имя Алеся как-то странно звучит для плюшевого зайца с цветком в лапах. Был медвежонок Никки, от бывшего одногруппника Кольки, только вот не называть того Коленькой, когда у него розовый бант.

Юран, Юран…

Что же сейчас с тобой? Где твоя собранность, твой порядок во всем, энтузиазм? О чём ты вообще думаешь, когда зависаешь и выпадаешь из реальности? Честно — ни о чём. В такие времена мой мозг полностью поглощен прослушиванием композиций Майерза, Уильямса, Юки, Патерлини и Мертенса…

Чай остывает… Взгляд рассеян… Скоро пять утра… Поворачиваю голову в сторону зеркала. Лохматая, вид то ли сонный, то ли пьяный. Медленно тяну руку к гульке и распускаю волосы: они водопадом рассыпаются по плечам, спине… Проскальзывает мысленный вопрос о том, как живет в отражении та самая «Я» и стоит ли мне покрасить волосы, и если да, то в белый или рыжий? Перевожу взгляд с зеркала и отставляю нетбук в сторону, оставив того проигрывать произведение «Remember me». Отбрасываю одеяло в сторону, взбиваю подушку до воздушного состояния и вновь поворачиваюсь к столу.

Кэмушка…

Мне хочется верить, что в мире снов он единственный проводник к ней. К той, которую обидела своей вспыльчивостью. Беру слоника и прижимаю к себе. Быть может, однажды я наберусь смелости и приеду в эти Бендеры, захватив с собой Никки. Быть может, я прожду её. Без Никки. День… Два… Три… Может, и пять. Как карта ляжет! Не думаю, что mamA захочет меня увидеть так сразу. Обида, знаете ли, в её случае на меня очень сильна… Или, быть может, однажды, купив какого-нибудь пятнистого плюшевого кошака, я приеду и, так и не набравшись смелости увидеть её глаза в глаза, оставлю у её дверей. С коротким посланием «С любовью от Ноэль»… Нет. Попрошу какого-нибудь мальчишку (ну, или девчонку) позвонить в её дверь и передать его ей.

Нет. Не так…

В любом случае пятнистый плюшевый кошак и «С любовью от Ноэль» будет правильным точно! Просто я помню её слабость ─ все виды кошачьих, тигрули там разные, пантеры…

Слишком много мыслей, Юран. Слишком…

Прижимаю к себе Кэмушку с надеждой, что с его помощью я все же найду тропу к ней — во сне. Ведь у меня есть маленький дар: иногда во сне я неосознанно нахожу тех, кто дорог мне. Жаль, что во сне тому, кого нашла, не могу сказать всего, чего бы мне хотелось сказать на самом деле. Не могу контролировать свои мысли, слова, действия…

Совсем ничего.

Глаза закрываются, и я вновь проваливаюсь в мир бесконечных сновидений. Что-то начинает сниться — беспокойное, а затем всё исчезает. Открываю глаза, а Кэмушка… Кэмушка вновь оказывается на полу. И мне не понять: то ли он защитил меня от нежелательного, то ли mamA не пожелала меня увидеть там, на тропе сна? Хочется верить, что это был первый вариант, а ей приснилось…

«С любовью, от…»